КАК ОТНОСИТЬСЯ К НАУКАМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ
«Люди после падения начали возделывать землю, начали нуждаться в одежде и других многочисленных потребностях, которыми сопровождается наше земное странничество; словом сказать, они начали нуждаться в вещественном развитии, стремление к которому – отличительная черта нашего века.
Науки – плод нашего падения, – произведение поврежденного падшего разума. Ученость – приобретение и хранение впечатлений и познаний, накопленных человеками во время жизни падшего мира. Ученость – светильник ветхого человека, светильник, которым мрак тьмы во веки блюдется (Иуд. 1:13). Искупитель возвратил человекам тот Светильник, который им дарован был при создании Создателем, которого лишились они при грехопадении своем. Этот Светильник – Дух Святой, Он Дух Истины, наставляет всякой истине, испытывает глубины Божии, открывает и изъясняет тайны, дарует и вещественные познания, когда они нужны для духовной пользы человека. Ученому, желающему научиться духовной мудрости, завещает апостол: Аще кто мнится мудр быти в вас в веце сем – буй да бывает, яко да премудр будет (1Кор. 3:18). Точно! Ученость не есть собственно мудрость, а только мнение мудрости. Познание Истины, которая открыта человекам Господом, к которой доступ – только верой, которая неприступна для падшего разума человеческого, заменяется в учености гаданиями, предположениями. Мудрость этого мира, в которой почетное место занимают многие язычники и безбожники, прямо противоположна, по самым началам своим, мудрости духовной, божественной. Нельзя быть последователем той и другой вместе: одной непременно должно отречься. Падший человек – «ложь», и из умствований его составился «лжеименный разум», т. е. образ мыслей, собрание понятий и познаний ложных, имеющие только наружность разума, а в сущности своей – шатание, бред, беснование ума, пораженного смертной язвой греха и падения. Этот недуг ума особенно в полноте открывается в науках философских». Святитель Игнатий (Брянчанинов) [4, 6].
«Господь открыл нам вход еще здесь в Царство Божие, а мы ищем жалких крупиц истины в науке, философии и где угодно, только не в Евангелии и не у св. отцов, осуществивших Евангелие в своем подвиге. Жалкие мы люди. Сами себя обрекаем на несчастное полуживотное существование, да еще и других виним в тягостях жизни». Игумен Никон [16, 112].
«Я спрашивал у наук: что вы даете в собственность человеку? Человек вечен, и собственность его должна быть вечна. Покажите мне эту вечную собственность, это богатство верное, которое я мог бы взять с собой за пределы гроба! Доселе я вижу только знания, даемые, так сказать, на подержание, оканчивающиеся землей, не могущие существовать по разлучении души с телом. К чему служит изучение математики? Предмет ее – вещество. Она открывает известный вид законов вещества, научает исчислять и измерять его, применять исчисления и измерения к потребностям земной жизни. Указывает она на существование величины бесконечной, как на идею за пределами вещества. Точное познание и определение этой идеи логически невозможно для всякого разумного, но ограниченного существа.
Затем физика и химия вращаются в одном веществе, расширяют познания об употреблении его для временных земных нужд человека и человеческого общества. Менее положительна, нежели упомянутые науки, философия, которой особенно гордится падший человек. Естественные науки непрестанно опираются на вещественный опыт, им доказывают верность принятых ими теорий, которые без этого доказательства не имеют места в науке. Философия лишена решительного средства к постоянному убеждению опытом. Множество различных систем, несогласных между собой, противоречащих одна другой, уже уличают человеческое любомудрие в неимении положительного знания истины. Какой дан в философии простор произволу, мечтательности, вымыслам, велеречивому бреду, нетерпимым наукой точной, определенной! При всем том философия обыкновенно очень удовлетворена собой. С обманчивым светом ее входит в душу преизобильное самомнение, высокоумие, превозношение, тщеславие, презрение к ближним. Слепотствующий мир осыпает ее, как свою, похвалами и почестями. Довольствующий познаниями, доставляемыми философией, не только не получает правильных понятий о Боге, о самом себе, о мире духовном, но, напротив того, заражается понятиями превратными, растлевающими ум, делающими его неспособным, как зараженного и поврежденного ложью, к общению с Истиной. Не разуме мир премудростию Бога! (1Кор. 1:21), – говорит апостол. Мудрование плотское – смерть есть... мудрование плотское – вражда на Бога: закону бо Божию не покоряется, ниже бо может (Рим. 8:6, 7), потому что это не свойственно ему. Братие, блюдитеся, да никтоже вас будет прельщая философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христе – в Немже суть вся сокровища премудрости и разума сокровенна (Кол. 2:8, 3).
Философия, будучи исчадием падения человеческого, льстит этому падению, маскирует его, хранит и питает. Она страшится учения Истины, как смертоносного приговора для себя. Состояние, в которое приводится философией дух наш, есть состояние самообольщения, душепогибели, что вполне явствует из вышеприведенных слов апостола, который повелевает всем желающим стяжать истинное познание от Бога, отвергнуть знание, доставляемое любомудрием падшего человечества. Никто же себе да прельщает! – говорит он, – аще же кто мнится премудр быти в веце сем, буй да бывает, яко да премудр будет (1Кор. 3:18).
И истинная философия (любомудрие) совмещается в едином учении Христовом. Христос – Божия Премудрость (1Кор. 1:30). Кто ищет премудрости вне Христа, тот отрицается от Христа, отвергает премудрость, обретает и усваивает себе лжеименный разум, достояние духов отверженных. О географии, геодезии, языкознании, литературе, прочих науках, о всех художествах и упоминать не стоит: все они для земли – потребность в них для человека оканчивается с окончанием земной жизни, – большей частию гораздо ранее. Если все время земной жизни употреблю для снискания знаний, оканчивающихся с жизнию земной: что возьму с собой за пределы грубого вещества?.. Науки! Дайте мне, если можете дать, что-либо вечное, положительное, дайте ничем неотъемлемое и верное, достойное назваться собственностью человека! – Науки молчали». Святитель Игнатий (Брянчанинов) [5, 557–559].
«В делах веры и спасения не философия требуется, а простое, покорное приятие преподанного. Умишко надо под ноги стоптать, вот как на картине Михаил Архангел топчет сатану, Михаил Архангел – это ум, покорный истине Божией, а сатана – это ум возмутительный, суемудренный, от которого все революции и в семействах, и в Церкви. Пусть не думают, что в области веры нет философии. Нет, совокупность истин веры есть самая стройная, возвышенная, утешительная и воодушевительная философия, система настоящая, какой не представляет ни одна система философии. Только до созерцания сей системы нельзя дойти вдруг. Надо принимать истину за истиной чисто, как преподается, без суемудрия, и слагать их в сердце. Когда соберутся все истины, тогда сознание, молитвой изощренное, узрит строй их и будет ими наслаждаться. Эта премудрость – от века сокровенная! Какие-нибудь бредни, например хоть гегелевские, ведь слушают же с терпением до конца, хотя ничего не понимают в них. Пусть так поступят в отношении к истинам Божиим. Разница будет та, что здесь всякая истина понятна, а в конце возсияет в душе свет великий, которому нет подобного. А там и в продолжении и в конце – все тьма пребезотрадная». Святитель Феофан Затворник («Письма о христианской жизни», письмо 93).
«Я когда-то был настолько наивен, что хотел познать душу, изучая курсы психологии. Сколько глупостей делаешь в молодости, когда нет у тебя руководителя! Вот я действительно был, как в лесу. «Князь мира сего» так ослепляет людей, что как слепые ходят ощупью, а потому постоянно попадают из одной лужи в другую.
Наука – ложь, когда ее данные принимают как нечто абсолютное, ибо завтрашняя наука будет отрицать сегодняшнюю; искусство – сознательная фальсификация по большей части; политика всегда была полна обмана, лжи, преступления, здесь все надо понимать «наоборот», а то, что называется «жизнью», – суета сует, всяческая суета, а главное, ужасная мелочность, пустота, ложь без конца. Словом, «эпоха лжи», царство князя мира сего...» Игумен Никон [12, 110].
«Вот непрестанно изменяются и поновляются формы слова человеческого. И пусть. Но если вы во всех многословных произведениях его редко встречаете или совсем не встречаете того, что выражает существо христианства, как, например: Слово плоть бысть и вселися в ны (Ин. 1:14), Господь грехи наши вознесе на теле Своем на древо (1Пет. 2:24), Единем человеком грех в мир вниде и грехом смерть (Рим. 5:12), и прочее, то ведайте, что оно приняло ложное направление, и не подражайте ему.
Вот быстро идут вперед науки. И пусть. Но если они допускают выводы, противные откровенным истинам, каковы следующие: что все пришло в бытие потому, что Бог рече и быша, повеле и создашася (Пс. 148:5), или, что когда тело возвратится в землю, из коей взято, дух отыдет к Богу, Иже и даде его (Еккл. 12:7): то ведайте, что они уклонились на распутие лжи и не идите вслед их.
Вот повсюду размножаются удобства жизни. И пусть. – Но наперед знайте, что сие никак не может изменить той истины, что узкие врата и тесный путь вводят в живот (Мф. 7:14), и кто стал бы проповедовать противное сему, проповедал бы ложь. Не слушайте его.
Вот утончаются формы взаимных отношений (гуманность, цивилизованность). И пусть. Но да не обольстит кто вас лестью, будто, в угоду сему, истина может подать руку лжи, дух плоти, – Христос – Велиару. Кто бы стал утверждать сие, нет истины в нем. Не имейте части с ним.
Вот изобретается все к упрочению благоденствия на земле. И пусть. Но то несомненно, что сие никогда не дойдет до того, чтоб не нужно уже было нова небеса и новы земли (Откр. 21:1), по обетованию Божию, чаять. И кто бы стал настаивать на сем, шел бы против истины, – уклонитесь от такого.
Так и во всем! Утвердите вы в себе сознание духа веры и жизни христианской, и, храня его непоколебимым, все несогласное с ним отревайте. Сие сознание да будет в духе вашем, как утес среди волн моря...» Святитель Феофан Затворник [9, 210].