Духовная связь Глинской пустыни с Оптиной

В XIX и начале XX века Оптина и Глинская пустыни были наиболее известными на Руси центрами старческого окормления. Восприняв старческие заветы преп. Паисия (Величковского) от его верных преемников, Глинские и Оптинские старцы строго хранили и исполняли эти заветы, что и явилось основой их духовного единения¹⁰⁰².

Именно эти две обители были особо выделены Поместным Собором Русской Православной Церкви (6–8 июня) 1988 года при канонизации преп. Паисия Величковского. В определении Собора сказано, что русская школа старчества, возрожденная преп. Паисием, «на протяжении всего XIX века и позднее приносила свои благодатные плоды на ниве спасения чад церковных в Глинской, Оптиной и в других монастырях и пустынях Русской Церкви»¹⁰⁰³. В житии преп. Паисия подчеркивается, что известные пустыни – Глинская, Оптина и Софрониева – были продолжательницами духовного наследия старца Паисия и «определяли духовное возрождение русского народа в XIX веке»¹⁰⁰⁴.

Однако до сих пор в трудах, посвященных Глинской и Оптиной пустыням, не было показано, в чем конкретно проявлялась духовная связь этих обителей. Протоиерей Сергий Четвериков и И. М. Концевич пишут лишь, что старческое делание, возрожденное преп. Паисием Величковским и его учениками, разделилось в России на три главных течения: северное, центральное и южное. Оптина относилась к центральному, а Глинская пустынь – к южному течению¹⁰⁰⁵. Но этого далеко не достаточно для раскрытия духовной связи этих обителей.

Прежде всего единение Глинских и Оптинских старцев раскрывается при сопоставлении их учений. Учение Глинских пастырей нашло глубокое отражение в эпистолярном наследии верного последователя и ученика игумена Филарета – схиархимандрита Илиодора (Голованицкого), который, в свою очередь, был руководителем многих Глинских старцев. Его наставления не только по смыслу, но иногда почти дословно совпадают с наставлениями великих Оптинских старцев: преподобного Амвросия (Гренкова), иеросхимонаха Макария (Иванова), схиархимандрита Моисея (Путилова) и схиигумена Антония (Путилова). (Для целостного восприятия основных разделов учения о. Илиодора аналогичные наставления Оптинских старцев далее приведены в сносках.)

Эпистолярное наследие старца Илиодора содержит в себе наставления по многим вопросам духовной жизни. Однако оно не представляет собой стройной системы, поскольку в своих поучениях старец отвечал лишь на те вопросы, которые задавали ему лица, обращавшиеся за духовным советом. При этом он непременно старался направить внимание человека к устроению своего спасения и духовной жизни. В письмах о. Илиодора каждое слово направлено к одной цели – к спасению душ тех, кто обращался к нему.

Учение о спасении по письмам старца Илиодора

Старец Илиодор, так же как и Оптинские старцы, считал главной целью бытия человека на земле спасение души. Все его наставления убедительно свидетельствуют об искренней преданности старца делу спасения человеческих душ. Поэтому христианин найдет в них ответы на многие вопросы, возникающие у него на пути к вечности. Именно спасения как самого необходимого желал старец всем. Его письма почти всегда начинаются призывом: «Спасайся!» или: «Спасайся о Господе!», а заканчиваются словами: «Желаю тебе душевного спасения», «Будь внимательна к своему спасению», «Желаю тебе спастись и быть победительницей над страстями». Ведь спасение души есть не что иное, как очищение ее от страстей, насаждение в ней добрых христианских чувствований, подготовление ее к тому, чтобы она сделалась храмом Духа Божия.

Указывая высшую цель стремлений человека, о. Илиодор призывал всех «шествовать неуклонно к цели Царствия Божия»¹⁰⁰⁶.

Однако человек свободен, а поэтому он по собственному произволению может стать либо на сторону добра, либо на сторону зла. На слова своей духовной дочери «Труден путь нашего спасения, потому что имеем совершенную свободу исполнять то, что нам хочется», старец Илиодор отвечает: «А чем бы мы были тогда, когда не имели бы в своих делах никакой свободы? Не в том состоит труд, что мы пользуемся свободой, а в том, что нам не хочется приняться за дело свободы, т.е. нет у нас… самоосуждения и истинного смирения»¹⁰⁰⁷.

Указывая на необходимость усилий со стороны человека в деле спасения, о. Илиодор основное внимание обращал на действие Божественной благодати. Так, в письме к духовной дочери он пишет: «Ты нудишься ко спасению… нужницы и получают оное… Молись же, чадо, Богу, чтоб Божественная Его благодать благопоспешила тебе окончить жизнь так, как начинаешь оную усердно»¹⁰⁰⁸.

Спасение человека совершено Сыном Божиим, Господом нашим Иисусом Христом. В своих пасхальных поздравлениях о. Илиодор раскрывал смысл пришествия в мир Спасителя, Его страданий и воскресения и советовал в дни Светлой седмицы «заняться размышлением о великом подвиге Господа нашего Иисуса Христа, принесшего Себя в жертву Отцу Небесному за спасение наше»¹⁰⁰⁹.

Главным в спасении человека о. Илиодор считает для всех и во всех обстоятельствах деятельное исполнение заповедей Божиих. Так, новоначальной монахине старец пишет, что, желая успеха в деле ее спасения, он молит Господа, да даст ей разум к исполнению Его святых заповедей¹⁰¹⁰.

Другой духовной дочери, спрашивавшей старца: «Как и чем любить Господа?», о. Илиодор писал: «Отвечаю Его Божественными словами. Он сказал: «Любяй Мя заповеди Моя исполняет». Быть может, спросите: какие? Те самые, которые нам твердит едва ли не всякий день Святое Его Евангелие… «болен бых и посетисте Мене, в темнице бых, и приидосте ко Мне», и прочее и прочее»¹⁰¹¹.

Из жизненного опыта схиархимандрит Илиодор знал, что многие, ищущие спасения, желали бы обрести его, но только безболезненным путем. Зная склонность людей всегда предпочитать легкое тяжелому, старец раскрывает в своих письмах ложное представление о безболезненном пути ко спасению: «Везде и во всяком деле есть труд, особенно трудно в делах нашего спасения»¹⁰¹². Для достижения вечного успокоения, по мысли о. Илиодора, требуется усилие, чтобы шествовать по узкому и тернистому пути, поэтому в своих письмах он часто призывает духовных чад: «Трудитесь!»¹⁰¹³.

Старец Илиодор, так же как и Оптинские наставники, считал, что каждому христианину, который желает достигнуть нравственного совершенства, нужно пройти через многие искушения как внутренней борьбы, так и извне приходящих досаждений, обид, всевозможных неприятностей, одержать победу над борющими страстями. Он писал: «Жизнь наша полна неустройств. В ней много есть несообразностей, которые отвлекают нас от путей спасительных, а поэтому и быть не может, чтоб не случались с нами неприятности, служащие сильным орудием к очищению нашему от грехов»¹⁰¹⁴.

Спасение должно совершаться непременно деятельно, в среде людей, где человек, находясь, в постоянном столкновении с обстоятельствами и разнообразными характерами людей, должен познавать не чужие, а свои недостатки, немощи и страсти, и через это познание смиряться. Относительно монашествующих о. Илиодор также считает, что жизнь в монастыре с другими содействует воспитанию в себе духа внутреннего монашества, так как, будучи в соприкосновении с людьми, человек имеет больше случаев познавать свои немощи, чем живя в уединении, а познавая их, он смиряется перед людьми и Богом.

Отец Илиодор неоднократно подчеркивает, что жизнь в общежительном монастыре совместно с другими во многом содействует спасению. Так, одной монахине он пишет: «Со всеми сестрами живи общительно, дабы, убегая людей, не делаться тебе самонравною»¹⁰¹⁵.

Как на образец ревности, молитвенного подвига и безропотного перенесения искушений на пути к Царствию Небесному о. Илиодор указывает на святых: «Взгляни на жизнь святых и увидишь, что они несли свой крест, да притом такой крест, который мы не в силах понести»¹⁰¹⁶.

Известно, что кто каким путем идет ко спасению, таким же путем он руководит и других. Духовная жизнь старца Илиодора проходила по пути совершенного послушания богомудрым старцам, смирения и терпения всех находящих испытаний и скорбей. На этот путь он и направлял всех обращавшихся к нему.

Чтобы христианин, стремящийся ко спасению, мог встать и безбедно шествовать по правильному пути духовной жизни, ему необходимо вручить себя руководству опытного наставника. Многие святые отцы и подвижники говорили о важности духовного руководства в жизни инока и мирянина. Оптинские старцы также всегда и в письмах, и в беседах убеждали в необходимости покорять свою волю руководству более опытного в духовной жизни наставника¹⁰¹⁷. Основное внимание обращал на это Глинский отец Илиодор. Вопрос о спасении он неизменно связывал с духовным руководством. Нет почти ни одного письма Глинского старца, где он не напоминал бы, что в деле достижения чистоты сердечной и безбедного шествия к Богу крайне необходим духовный вождь. Отец Илиодор убеждал, что «водительство… крайне необходимо»¹⁰¹⁸. Оно требует со стороны руководителя мудрого, любвеобильного попечения о вверившейся ему душе и «неослабного смотрения за учеником», а со стороны последнего – «детской преданности старцу и совершенного ему откровения; без чего никакой не принесут пользы все самочинные подвиги»¹⁰¹⁹.

Особенно большое значение духовное руководство приобрело в среде монашествующих. Здесь оно выдвигается на первый план и в своей высшей мере называется старчеством.

Показывая, насколько важно старчество в деле спасения, Глинский старец писал одной инокине: «Знаю, что ты уже пользуешься наставлениями доброй своей м. Игумении и утешаюсь духом, что первоначальное здание своего спасения полагаешь на прочном основании, и надеюсь, что успеешь в своем подвиге, если будешь принимать все ее распоряжения с детской простотой и без всякого мудрования покоришься ее путеводительству во всем»¹⁰²⁰.

В деле старческого руководства особое значение о. Илиодор придавал откровению помыслов ученика своему старцу. Откровением он называл исповедь у старцев, «когда мы чувствуем в себе прилив страстей и ищем от старцев опытных, а не каких-нибудь врачевания»¹⁰²¹. При этом ученик должен раскрывать пред старцем всю свою душу, все помыслы, желания и поступки, испрашивать его советов и благословения. «Передавать же помыслы свои старице ты должна не иначе как со всею откровенностью и монашескою простотою, излагая оные пред нею так, как они есть, а не по-прежнему, как ты делала, чтобы об одних помыслах ей говорить, а о других умалчивать; а нужно объявлять ей все, что ни представит враг уму. После чего и ожидай от нее решения, с терпением»¹⁰²².

Отец Илиодор опытно знал, что без частого откровения помыслов очень трудно устроять свою духовную жизнь. Он увещевал: «Чадо! Будь внимательна к спасению своему и не выпускай из виду и самомалейшего, ибо часто случается, что ничтожное обстоятельство производит в душе великое расстройство. Открывай старице своей все свои действия и самые тончайшие помыслы, спрашивая ее о всем и проси у нее на каждую мысль решения»¹⁰²³.

Исповедание пред старцем всех своих согрешений, помыслов и недоумений приносит иноку великую душевную пользу. Ни один подвиг не может умертвить страсти, как откровение их старцу. «Самое верное средство от помыслов – открывайся ему (старцу. – А. И.), и ты в своих действиях никогда не будешь раскаиваться»¹⁰²⁴, – писал одной монахине о. Илиодор.

Показывая всю силу откровения помыслов Глинский старец наставлял: «Не скрывай ничего от старицы, что будет тебе приходить на мысль, ибо только этим можно отогнать от себя врага»¹⁰²⁵. «Для тебя весьма полезно, что ты открываешь свои помыслы старице и принимаешь от нее советы с верою. Этим ты отвергаешь советы врага и гонишь его от себя прочь»¹⁰²⁶.

Старец Илиодор неоднократно подчеркивал, что откровение помыслов приносит спокойствие духа. Так, отвечая на слова духовной дочери о трудности монашеской жизни, он писал: «Это правда, что она трудна; но она бывает такой потому, что у нас нет должного внимания к ней. Но для более внимательных и в особенности для тех, кои живут под откровением, монашеская жизнь не только не трудна, но и легка. Авва Дорофей, проживши долгое время под старцем и не видев у себя никаких скорбей, спросил однажды старца, не ошибочно ли проходит он свою жизнь, чувствуя в оной одно только спокойствие духа? На это старец ему отвечал, что те всегда бывают спокойны, которые живут под откровением, т.е. живут не по своей воле» ¹⁰²⁷ .

В другом письме, сожалея о тех, кто живет без окормления, старец замечает: «Всегда бывает так, что, если кто из нас скрывает в себе тайные свои действия, действия ума и сердца и не руководствуется советами других, тот не имеет в душе тех отрадных ощущений, коими при свете старческого откровения мог бы пользоваться. Если и сестра твоя… чувствует в себе душевный вред, но не хочет себя понудить открыть старцу тайных своих помыслов, то ни от чего больше и не скучает она, как только от того, что скрывает в себе заразу, ее беспокоившую. В таком случае ее следует убедить, чтобы она сознала пред старцем свое сомнение и рассказала ему все подробно, что ее тревожит; тогда только она может быть спокойною духом и не унывать»¹⁰²⁸. По мысли о. Илиодора, к духовному руководителю необходимо относиться с верой и все его указания выполнять как откровение всеблагой воли Божией. Он писал: «Выслушав же ее (старицы. – А. И.) определение, приими оное без всякого противоречия и с несомненною верою, как бы от Самого Бога, и делай без рассуждения все, что она тебе скажет. Такое твое к старице отношение будет и тебе самой душеполезно и Богу приятно; ей же ты не одолжишь столько ничем другим, как своим повиновением и покорностью. Итак, приими последний мой совет и поступай так, как я сказал. Уверяю тебя, что, исполняя это краткое наставление, из собственного опыта взятое, ты не будешь никогда раскаиваться в том, что оставила мир и приняла на рамена свои крест свой из любви к Тому, Которого любовь к нам грешным превышает всякое понятие»¹⁰²⁹. «Будь доверчива к распоряжениям старицы, будь всегда ей покорна, если хочешь без труда спастись, не пренебрегай никогда ее советами, но с верою и усердием принимай все ее слова»¹⁰³⁰

Большим искушением в иноческой жизни считал о. Илиодор недоверие к своему наставнику и показал, что такое недоверие может зародиться от неправильного отношения самого инока. Так, одной монахине он писал: «Ты говоришь, что хоть у тебя и есть старица, но не чувствуешь к ней расположения духа, ни искренней любви. От чего это с тобою происходит? Не от того ли, что ты держишься своей воли и скрываешь вредные помыслы, влагаемые от врага»¹⁰³¹.

Приводя известное изречение «Спасение есть во мнозе совете» (Притч. 11, 14), старец Илиодор объяснял: «Но это значит не то, чтоб можно было советоваться со всеми, а с одним лицом и обо всем»¹⁰³². Отец Илиодор предостерегал: «Не слушайся ты тех, которые живут по своей воле, а слушайся одной своей старицы»¹⁰³³.

До тех пор пока человек не найдет себе духовного руководителя, по мысли о. Илиодора, он должен согласовывать свою жизнь с евангельскими заповедями, в них искать ответ на свои духовные запросы, на них опираться при разрешении своих недоумений, внимать себе и не слишком ретиво браться за одни внешние подвиги¹⁰³⁴.

О смирении и послушании

Отец Илиодор, так же как и Оптинские старцы, учит, что в деле нравственного совершенствования главное внимание необходимо сосредоточивать на воспитании у себя смирения.

Смирение должно лежать в основании внутренних отношений человека к Богу, определять их существо и характер. Только осознав свою всецелую зависимость от Создателя, почувствовав недостоинство и греховность своей души, удаленность от первозданной чистоты и богоподобия, человек может приступать к Богу и обращаться к Нему за помощью, ибо без смирения невозможно приближение к Богу. Всякий грешник, обращающийся от беззаконной жизни, должен приходить к Небесному Отцу со смиренным сердцем и сокрушенной душой. Только такая настроенность привлекает благоволение и милость Божию, помогает человеку положить начало новой богоугодной жизни, стать на путь духовного обновления и спасения. Сознание собственного недостоинства должно быть присуще человеку во время всей его земной жизни. Следовательно, смирение является своего рода фундаментом, на котором созидается вся духовная жизнь последователя Христова.

На основании личного опыта и учения святых отцов о. Илиодор убеждал, что христианское совершенство состоит в глубине смирения.

Смирение – основное религиозное чувство, без которого нельзя познать истины, ибо смирение – это способность видеть истину. Смирение открывает нам глаза, и мы можем видеть даже и малые наши погрешности. Как через самолюбие и гордость мы отпадаем от Бога и тьмою помрачаемся, так и смирением приближаемся к Богу и просвещаемся. Своей духовной дочери старец писал: «У тебя нет самого главного – смиренномудрия»¹⁰³⁵.

Смирение – начало всех добродетелей, и без него не может быть достигнута никакая добродетель. Поэтому старец Илиодор указывал своей духовной дочери, что «если она хочет быть монахинею, то пусть твердою ногою станет на пути истинного смирения, без которого все усилия к внимательной жизни останутся тщетными»¹⁰³⁶. Смирение и отвержение своей воли старец Илиодор называл основанием монашеской жизни¹⁰³⁷. Для приобретения смирения необходимо сознание своих недостатков и самоукорение¹⁰³⁸. По учению Оптинских¹⁰³⁹ и Глинских старцев, ничто так не содействует смирению, как послушание и самоотвержение. На вопрос: «Что значит самоотвержение?» о. Илиодор отвечал: «Не иметь ни в чем своей воли и не привязывать ума своего к тому, к чему безрассудно увлекаются страстные наши желания»¹⁰⁴⁰.

Опытно познав, что смирение является самым действенным оружием в борьбе с духами злобы, старец Илиодор всем обращавшимся к нему советовал для достижения смирения отречься от своей воли и своего разума. Часто он говорил: «Отцы святые советуют для охранения себя от самомнения проходящему путь подвижничества… покорять свою волю другому искусному, чтобы на себя не надеяться, а на молитвы другого и, смиряя себя, иметь сильное оружие против гордого врага… Одно то, что ты не будешь на себя надеяться, а на молитвы другого, будет защитою от врага, так как в этом есть смирение»¹⁰⁴¹. Отец Илиодор считал отсечение своей воли и покорение ее духовному руководителю «путем удобнейшим, чем пути другие»¹⁰⁴², «который прямо ведет к блаженной жизни»¹⁰⁴³, и всех призывал «идти сим путем и не останавливаться»¹⁰⁴⁴.

Отсечение своей воли особенно необходимо монашествующим. Поэтому схиархимандрит Илиодор так много заботился об искоренении своеволия и самолюбия в своих духовных чадах. Он писал, что всякий монах, если хочет быть истинным монахом, должен отсекать свою волю и иметь смиренномудрие. «Это для всякого так необходимо, что не имея у себя того и другого, никто не может сказать о себе – я монах»¹⁰⁴⁵. Новоначальной, поступившей в обитель, о. Илиодор объяснял: «Теперь предстоит тебе новый подвиг – учиться так жить, чтобы взявши на рамена свои спасительный крест монашеского терпения, нести оный мужественно и следовать за Христом… Подвиг же, о котором сказано выше, заключается в отсечении своей воли и покорении оной другому. Последнее для нас столь же важно, как и первое, ибо отвергая свою волю, мы с тем вместе отвергаем и пагубные советы врага, а покоряя оную другому, мы покоряемся Самому Богу»¹⁰⁴⁶. Старец учит: «Отсечение своей воли есть первая обязанность находящихся в заведовании у старцев»¹⁰⁴⁷. Он убеждает, что «новоначальный ничем так не совершенствуется в духовной жизни, как покорностью и отсечением своей воли»¹⁰⁴⁸.

Монахине, спрашивавшей «Что есть своя воля?», о. Илиодор отвечал: «Исполнение временных желаний, не соответствующих воле Божией, и увлечение сердца к тем предметам, в коих грешит душа»¹⁰⁴⁹, и добавлял: «Живя по своей воле, не успеешь ни в чем»¹⁰⁵⁰.

Желающих направлять свою волю по внушению собственных мыслей о. Илиодор предостерегал от опасности: «Чадо! будь осторожна в своей жизни и не доверяй своему рассуждению, оно бесполезно»¹⁰⁵¹. В другом письме он писал: «Не составляешь ли своего мудрования. Этого ты берегись, иначе потеряешь навсегда и время, и подвиги, и надежду, и награду за труды»¹⁰⁵².

По учению старцев всякий подвиг должен совершаться с рассуждением, соразмерно со своими как духовными, так и телесными силами, и с благословением отца духовного. Но кто живет по своему разуму и произволу, такой человек, хотя бы нес большие подвиги, однако не может преуспеть в духовной жизни, потому что все сделанное по своей воле не всегда бывает угодно Богу по причине тщеславия и превозношения¹⁰⁵³. Отец Илиодор неоднократно писал об этом своим чадам, предостерегал их, казалось бы, и добрые дела начинать без благословения. «Из письма твоего видно, что у тебя есть великое желание размышлять о смерти, об участи грешных и о страшном суде Божием. По-видимому, желание у тебя и благое, но дело опасное, если ты будешь углубляться мыслию в эти страшные явления по самочинию. Поэтому и советую тебе не вдаваться ни в какие размышления без благословения старицы, чтоб… не отчаяться. Равно и о способе молитвы ты должна спрашивать и учиться у нее же, ибо и молитва поставляется в грех, если она не будет соответствовать духу смиренномудрия»¹⁰⁵⁴. Умудренный старческим опытом, о. Илиодор объяснял, что правильный образ мыслей рождается при искреннем смирении.

На основании учения св. отцов о. Илиодор, так же как и Оптинские старцы, считает, что послушание должно лежать в основе всех добродетелей, к усвоению которых стремятся все ищущие спасения, ибо послушание было первой заповедью, данной человеку по его сотворении.

Он писал одной монахине: «Я радуюсь, что ты теперь живешь с м. М. и покоряешься ей как своей старице, ибо для тебя это более всего полезно»¹⁰⁵⁵. Об этой же духовной дочери он отзывался так: «Предавшись… в полное распоряжение своей старицы и ни в чем не выходя из ее повиновения, она взяла на себя теперь только спасительный крест терпения и коснулась подвига монастырской жизни с тем смиренномудрием, без которого никто не должен и не может надеяться на получение награды и в сей, и в будущей жизни от Подвигоположника Иисуса»¹⁰⁵⁶. По мысли старца Илиодора, «монашеская жизнь не того требует, чтоб рассуждать и мудрствовать, но слушаться и повиноваться»¹⁰⁵⁷. С отеческой любовью старец Илиодор призывает всех к великой добродетели послушания и сожалеет о тех, которые живут по своей воле, не повинуясь своим наставникам. Новоначальной инокине он писал: «Ты так недальновидна, что не замечаешь, а м. Игумения поступает с тобой благоразумно…

Она назначила тебе посетить больную… чтоб ты приучила себя к самоотвержению, а ты не пошла. В другое время она поручила написать два письма для того, чтоб ознакомить тебя с послушанием, польза которого очевидна; а ты что сделала? Пошла самочинно в церковь. Неужели тебе кажется, что такая молитва приятна Богу; уверяю тебя, что весь подвиг твоей молитвы не стоит ни одного слова, которое б ты с благословения духовной своей матери писала. Быть может, ты считаешь, что такие поручения ее в деле твоего спасения маловажны? Напрасно… В нашей монашеской жизни нет ничего маловажного, потому что все, что мы не делаем с благословения, имеет свое значение и служит указателем в жизнь вечную»¹⁰⁵⁸.

На вопрос: «Что может ускорить ход к приобретению душевного спасения: труды ли, пост, молитва или уединение?» старец Илиодор отвечал: «Телесные труды для тебя необходимы всегда, в особенности когда заметишь, что тело твое начнет восставать на дух и над оным брать поверхность. Пост считать должно в том же смысле; но он не для всех одинаково нужен, ибо старые и больные не могут содержать онаго. А для тебя пост не только не полезен, но и опасен, потому что ты живешь по своей воле, а не по распоряжению своей старицы, а равно опасна и сама молитва, совершаемая тобою самочинно, хоть и необходимо нужна. Всего лучше для тебя, если ты будешь иметь беспрекословное послушание м. Игумении и станешь пред всеми смиряться. Только этот подвиг для тебя не опасен, ибо первое полезно для тела, а последнее для тела и души. О безмолвии же и не думай. Оно выше твоих сил»¹⁰⁵⁹. «Полезнее смиряться и терпеть, чем поститься и быть затворницей»¹⁰⁶⁰.

Отец Илиодор учит, что душевное спокойствие достигается только послушанием и смирением¹⁰⁶¹. Он пишет своей духовной дочери: «Покорись старице, и ты увидишь, как легко нести крест, взятый тобою из любви к Сладчайшему Иисусу»¹⁰⁶².

Если человек не имеет послушания и смирения, то он не должен оправдывать себя тем, что не может приобрести эти добродетели из-за определенной обстановки и окружающих его людей. Так, послушнице, которую возмущали мысли о переходе в другой монастырь, о. Илиодор писал: «Поверь мне, сестра, что куда бы ты ни пошла, везде нужно самоотвержение; так не лучше ли привыкать к оному здесь, чем в другом месте»¹⁰⁶³. Без духовной борьбы над самим собой христианин не может прийти в смиренное устроение духа.

Труд христианина в этой борьбе должен иметь неразрывную связь с его общим религиозно-нравственным развитием, направленным на достижение христианского совершенства, поэтому, по мысли о. Илиодора, посвятивший жизнь свою служению Богу, помимо приобретения добродетелей смирения и послушания, должен научать себя страху Божию и покаянию.

О страхе Божием

Старец Илиодор, как опытный врач, с осторожностью подходил к каждой душе и прежде всего старался напомнить о вечном назначении человека – достижении Царствия Небесного¹⁰⁶⁴.

Он советовал помышлять о Страшном суде Божием, о том, каков будет приговор о нас Праведного Судии. Страх Божий, по мысли о. Илиодора, может удерживать душу от многих греховных поползновений. Проникнув в сердце человеческое, страх Божий пробуждает его от сна греховного, наставляет на путь нравственного совершенствования, вселяет в него стремление жить по заповедям Господним, дабы избежать вечных мук и приобрести спасение. Исходя из этого, монахине, спрашивавшей, как помочь сестре, уклонившейся от спасительного пути, о. Илиодор отвечает: «Напоминай… ей о Страшном суде Божием, о воздаянии праведным и наказании за грехи тех, кои не хранят заповедей Божиих и не слушают Слова Божия, указывающего истинный путь»¹⁰⁶⁵.

Общий путь усвоения человеком дара страха Божия и развития его в спасительную добродетель должен состоять в том, чтобы человек постоянно осознавал свою греховность перед Богом и стремился бы к исполнению Его святой воли. Причем на низшей ступени развития добродетель страха Божия основывается на осознании неотвратимости праведного суда Божия, на чувстве страха, боязни будущих вечных страданий за грехи. Далее рабский страх человека перед Богом и его праведным Судом постепенно преобразуется в возвышенное чувство благоговения пред Ним, в чувство искреннего и сердечного беспрекословного влечения к Богу. В такой душе уже не боязнь наказаний заставляет человека уклоняться от греха, но желание быть в единении с Богом. Так человек переходит на высшую ступень добродетели страха Божия – сыновнего страха. Но и на этой ступени христианин не должен останавливаться. Сыновний страх Божий по мере духовного преуспеяния должен перерасти в любовь к Богу и ближнему, ибо только «страх Господень дар от Господа, и на стезях любления поставляет» (Сир. 1, 13). Таким образом, духовное совершенствование человека и утверждение его в добродетели страха Божия составляют единый и неразрывный процесс. Каждый христианин может тогда только удержаться на высоте нравственного совершенства, когда он будет постоянно иметь в себе страх Божий, без которого теряет свою духовность, отходит от своего Творца, становится плотяным. Так, старец Илиодор, объясняя одной инокине причину ее охлаждения к монашеской жизни, пишет, что она «не согрела духа своего в любовь Божию и не стяжала смертной памяти, о которой сказано: «Помни последняя твоя и во веки не согрешишь""¹⁰⁶⁶.

Благотворно и спасительно действие памяти смертной на душу человека. Она укрощает гнев, отгоняет нечистые помыслы, удерживает язык от сквернословия, клеветы и осуждения. Эта добродетель отводит от суеты мира сего и подвигает к усердной молитве, слезам и покаянию, обращает душевные очи к будущей жизни.

Когда старца Илиодора спрашивали: «Чем очищать душу от вредных помыслов?», он отвечал: «Чем же больше, если не памятью о смерти» ¹⁰⁶⁷ .

Христианин – это воин, сражающийся, по апостолу Павлу, с «духами злобы поднебесной», поэтому он должен постоянно возгревать в себе страх пред Богом, бодрствовать над самим собой и хранить свои чувства от всего того, что наносит вред его бессмертной душе и лишает ее вечного общения с Богом. Схиархимандрит Илиодор многократно призывает своих духовных чад быть внимательными к своим душам¹⁰⁶⁸. Так, духовной дочери, страшившейся искушений вражеских, он пишет: «Не бойся! Будь только внимательна к своему спасению, и ты не будешь оставлена Отцом Небесным, у Которого много благ для всех»¹⁰⁶⁹, другой он желает: «Дай Бог, чтоб она была внимательною»¹⁰⁷⁰. Именно память смерти понуждает христианина быть внимательным к делу своего спасения и достойно готовиться к встрече с Праведным Судьей, от Которого зависит вечная участь человека. Память смерти неизменно возбуждает в душе христианина мысли о праведном мздовоздаянии на Страшном суде. Для избежания страшных мук в вечности о. Илиодор советовал всем очищать свое сердце покаянием.

О покаянии

Схиархимандрит Илиодор, в основу своей жизни положивший покаяние, поучал своих пасомых стремиться к этой основной добродетели. Покаяние и старание исполнить заповеди Божии – вот верный и вернейший путь к милосердному Господу для каждого. Пока христианин жив, он постоянно должен пользоваться врачевством покаяния и никогда не отчаиваться в грехопадениях. Через покаяние христианин возрастает духовно и удостаивается великих милостей Божиих. В одном из своих писем, раскрывая значение покаяния, о. Илиодор пишет: «Глубокое раскаяние в прошедшем приносит великую пользу»¹⁰⁷¹.

Своим духовным детям о. Илиодор стремился привить жажду покаяния, посредством которого душа восстанавливает общение с Богом. Господь наш Иисус Христос Своими страданиями искупил грехи всего мира. Он воплотился и сходил на землю именно для того, чтобы открыть людям путь ко спасению через покаяние. Поэтому с покаяния и смирения должен начинать тот, кто хочет возобновить союз с Богом.

В одном из своих писем старец Илиодор писал: «Принесем во славу Пресвятого Имени Христа Спасителя нашего, воскресшего ныне из мертвых и нас совоскрешившего с Собою в жизнь вечную, свои сердца, омытые слезами покаяния, как дар нашего к Нему сердечного благоволения за эту великую жертву, которую Он принес за нас Небесному Отцу Своему… ибо такие чувствования души нашей будут Ему приятнее всякого кадила и

семидала¹⁰⁷², приносимого Ему в жертву; но без чистого сердца и сокрушения духа"¹⁰⁷³.

Неотъемлемой частью покаяния старец считал искреннюю и чистосердечную исповедь. Он писал, что «кающийся приносит исповедь Богу пред духовником и получает от него через молитвы разрешение»¹⁰⁷⁴. Исповедь «имеет ту силу, что противник души нашей терпит поражение»¹⁰⁷⁵.

По мысли о. Илиодора, христианин должен постоянно всю свою жизнь каяться в своих грехах, каяться – в смысле сокрушаться. «Что же касается общих повседневных недостатков, – писал о. Илиодор, – то оные врачуются (покаянием) на месте, не отлагая на долгое время»¹⁰⁷⁶, ибо с прекращением покаяния прекращается и духовная жизнь человека. Без покаяния не может человек черпать силы из благодатного источника, поддерживающего в христианине духовную жизнь. Когда человек помрачится умом и начинает проводить свою жизнь в лености и беспечности, тогда попущением Божиим, но промыслительно он подвергается скорбям как внутренним, так и внешним, которые напоминают ему о покаянии и о необходимости ревновать о своем спасении.

О терпении в скорбях

Скорби и искушения неизбежны в жизни каждого человека. Нужда, болезни, смерть близких, неудачи по службе, незаслуженные обиды, бедствия и различные житейские невзгоды делают жизнь человека на земле преисполненной скорбей, плача и лишений. Тем более неизбежны скорби в жизни христианина. В Священном Писании содержатся ясные указания о необходимости скорбей для ищущих спасения. В прощальной беседе Христос сказал Своим ученикам: «В мире скорбни будете» (Ин. 16, 33) и в «Деяниях святых апостолов» сказано: «Многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие» (Деян. 14, 22). Все искушения и скорби в жизни христианина не бывают случайными, но происходят по воле или попущению Божию. Они попускаются для нашей духовной пользы, чтобы сохранить душу для жизни вечной. Скорби есть действенное средство к очищению сердца христианина от грехов. Они ослабляют действие страстей, напоминают о непостоянстве земного благополучия, возводят ум человека к небесным обителям и подвигают нас на молитву. Оживотворяя и возвышая душу, скорби укрепляют нас в добродетелях. В горниле скорбей в душе человека рождается та добродетель, которую трудно приобрести в жизни спокойной, чуждой страданий. Скорбь рождает терпение. В свете евангельского учения поучали своих духовных чад Оптинские и Глинские старцы. Так, схиархимандрит Илиодор пишет одной монахине: «Скорби допускаются Самим Богом или для того, чтоб испытать твое терпение, верна ли ты своему призванию, или же для того, чтоб очистить тебя от грехов. Скорби доставляют душе нашей много добра, если станем переносить оныя с великодушием и принимать все скорбное, как дар, ниспосылаемый от Господа с благодарностью.

Они нам полезны и для того еще, чтоб мы не возносились мнимыми своими подвигами, которые по своей ничтожности не заслуживают и внимания, а между тем, нам так и хочется сказать что-нибудь о себе и, вознесшись, не пали бы падением лютым; от сего да сохранит нас Господь. Не унывай, сестра, если тебя скорби преследуют… ибо через оные ты сделаешься опытнее в своей жизни»¹⁰⁷⁷.

Все скорби, посещающие христианина, есть не что иное, как крестоношение, о чем старец Илиодор пишет: «Крест означает огорчения, досады, напасти, укорения и другие скорби, находящие извне, которые следует каждому из нас переносить с благодушием и от всей души благодарить Всеблагого Бога, что Он посылает нам оное по Своему благоусмотрению и чрез то по неизреченной к нам Своей любви делает нас участниками Своих страданий» ¹⁰⁷⁸ .

Старец Илиодор наставляет своих духовных чад видеть в скорбях Промысл Божий и побуждает их переносить с терпением всякие встречающиеся скорби.

Все скорбные обстоятельства, по учению Глинских и Оптинских старцев, устраиваются нашему спасению: «Все то, что ни посылает тебе Господь, – объясняет о. Илиодор духовной дочери, живущей в миру, – служит на пользу твою. Предайся во всем воле Его Святой и мужественно переноси огорчения, находящие извне… Нужно же чем-нибудь загладить свои греховности пред Богом, Который ищет твоего спасения. Это доказывается тем, что тебе ниспослан от Него Крест. Неси оный без ропота, и ты сама увидишь, до какой степени он легок. Крест для всякого из нас неизбежен.

Сам Господь сказал св. Петру: «Возьми Крест свой и последуй Ми». И если это было сказано одному из первых Апостолов, то кольми паче сказанное приличествует нам»¹⁰⁷⁹.

О болезнях о. Илиодор пишет так: «Мужественное перенесение болезни и преданность себя воле Божией более очищает душу от грехов, чем скудные наши подвиги»¹⁰⁸⁰. Находящимся в болезнях Глинский старец советовал не скорбеть об этом, но пребывать в благодушии, поясняя, что хотя болезнь и причиняет страдания, но без нее нельзя стяжать спасения. Побуждая к безропотному перенесению болезни, старец говорит: «Терпи, благодари Бога и не ропщи на Него за то, что Ему угодно было послать тебе болезнь, и спасешься»¹⁰⁸¹. Монахине, страдавшей тяжелой болезнью, о. Илиодор пишет: «Желаю тебе… благодати к мужественному несению Креста, посланного тебе от Бога на спасение души твоей»¹⁰⁸².

Старец стремился объяснить, что за свою греховную жизнь мы достойны и большего наказания, но милосердный Господь подвергает нас только некоторому испытанию, ожидая от нас обращения и покаяния. Он писал: «На долю нашу, в продолжении дня, приходится только небольшая частица из благих дел и то не совсем чистая, а все почти одни грехи, для очищения коих много нужно и трудов, а у нас весьма мало заботы, чтоб омыть покаянием, как должно, оные; а если и каемся, то уж как каемся? Такое плачевное состояние трогает Отца Небесного, Который, чтобы спасти нас, посылает нам, по всеблагой Своей воле, в наказание, как очистительные средства, разные бедствия, из коих болезни едва ли не самые легчайшие испытания Его. Оными-то Благоутробный Отец наш, по своей благости, и посещает нас, дабы очистить нас от грехов и соделать нас участниками небесных Своих благ… [Человек. – А. И.], уверенный же в том, что он наказывается за грехи, радуется, что Господу угодно было посетить его и благодарит Господа за то, что Он дает ему время и средства покаяться»¹⁰⁸³.

Схиархимандриту Илиодору часто приходилось слышать жалобы, что очень трудно без ропота нести крест скорбей. Таких старец утешал, говоря, что за терпеливое перенесение скорбей обещана награда в будущем. Так, он пишет: «Я знаю, что для тебя этот Крест тяжек, но что бывает без трудов?.. Зато и награда от Бога за этот труд велика»¹⁰⁸⁴.

Для возбуждения в ищущих спасения добродетели терпения о. Илиодор указывает: «Мы удивляемся мужественному терпению св. мучеников, страдавших из любви ко Христу; но сами оного не имеем. Отчего же это происходит? Не оттого ли, что мы к несению креста своего еще не привыкли? Возьмем же оный на рамена свои с усердием и верою и будем нести оный с терпением, тогда только победа наша довершится над врагом»¹⁰⁸⁵.

Старец Илиодор учит, что во время скорбей ни в чем не должно искать утешения, кроме Бога. Ведь Слово Божие призывает всех христиан быть мудрыми и терпеливыми в скорбях. Мудрость состоит в том, чтобы в самых скорбных обстоятельствах всегда сохранять веру во всеблагий Промысл Божий, который распространяется на всех людей и не попустит никому искуситься более, чем тот может понести. Отец Илиодор убеждает: «Ты знаешь, сестра, что без воли Божией ничего с нами не бывает, и что Промысл Всевышнего о спасении нашем всегда бывает для нас благодетельным; если не знаешь, то знай это, должно тебе и покоряться во всем воле Его Святой. Но отчего так, что мы и знаем, а при одной мысли – утратить из виду какую-либо вещь, приходим в скорбное положение? Оттого, что мы и верим в Промысл о себе Божий, но не так верим, как должно. Сестра, положись на волю Божию твердо, и ты никогда не станешь страшиться никакой перемены»¹⁰⁸⁶.

Схиархимандрит Илиодор, умудренный старческим опытом и житием подвижническим, писал о том, что во всех трудных обстоятельствах человек всегда должен, отложив свои мудрования и предположения, все свое упование возложить на всеблагий Промысл Божий. Он наставляет: «Упование на Святой Его Промысл принесет тебе немалую пользу и доставит возможность разрушить совет врага, представляемый во вред твоей душе. Этим ты порадуешь меня и сделаешь угодное Богу»¹⁰⁸⁷.

Всецело предавший себя Господу терпеливо переносит все, случающееся с ним как посылаемое спасительным Промыслом Божиим. Истинному христианину во всех случаях жизни необходимо предавать себя воле Божией; во время же болезни эта преданность особенно нужна. «Чадо! – пишет старец Илиодор, – предай себя вполне всеблагой воле милосердного Бога и веруй, что Он тебя не оставит»¹⁰⁸⁸. В другом письме Глинский подвижник поучает: «Молись так, чтоб все желания твои и чувства согласовывались с волей Божией; и во всяком случае старайся, чтоб была в тебе воля Божия»¹⁰⁸⁹.

Другим источником утешения, дающим терпение в скорбях, по учению Глинских и Оптинских старцев, служит молитва.

О молитве

Труден и тернист путь человека на земле. На этом тернистом пути лучшей отрадой является молитва. Соединяя человека с горним миром, она убеждает его в непреложной отческой любви к нему Небесного Отца, а также услаждает сердце верой в попечительный Промысл Божий. В молитве христианин раскрывает всю свою душу перед Богом: благодарит Его за все, что Он дает ему, прославляет Его благословенное имя и воздыхает к Нему, прося Его помощи в своих нуждах и печалях. «Ничего нет отраднее для души, – пишет старец Илиодор, – обуреваемой страстями, как изливать благодарные свои чувства перед Творцом всяческих… И та душа только чувствует в себе оную [отраду], которая из пламенной любви Богу, усердно молится Ему»¹⁰⁹⁰. Молитва имеет великую силу. Она, как свет, просвещает все духовные силы молящегося: ум озаряет истиной благоведения, сердце наполняет святыми желаниями и стремлениями, волю утверждает на пути истинного богоугождения.

Подвиг земной жизни, подвиг духовной борьбы со страстями, с самим собой, учит старец Илиодор, невозможно проходить без молитвы. Он пишет, что молитва «для души необходима»¹⁰⁹¹. Она является сильным оружием в борьбе христианина с духами злобы. Молитва, произносимая со смирением сердца, дает человеку распознать все искушения, наносимые диаволом, и помогает молящемуся одержать победу над этими искушениями. В одном из писем о. Илиодор объясняет, что молитва «приводит ум в состояние противиться страстям и отгоняет от нее [души] врагов»¹⁰⁹². По мысли о. Илиодора, христианин всегда и везде должен быть готов отразить молитвой всякий вражий прилог. Он наставляет: «Прогони врага… усердной молитвой»¹⁰⁹³.

Поскольку молитва – это сильнейшее оружие против невидимого врага, то никакая другая добродетель так не тревожит его, как молитва к Богу. Невидимый враг, заметив усердную молитву человека, всякими способами старается отвлечь его от молитвы. Так, одной монахине старец Илиодор объясняет: «Оставлять без нужды молитву и предаваться бездействию для того только, чтоб хранить в себе душевный мир, есть хитрость лукавого, которому хочется, чтоб без молитвенного правила ты впала в уныние и через то утратила бы надежду на спасение. Я не думаю, чтоб без молитвенного подвига можно было достигнуть мира, ибо мир есть дар Божий и дается тому, кто его у Бога просит»¹⁰⁹⁴. Кто в молитве прибегает к всесильной помощи Божией, тот всегда сможет выйти победителем в борьбе с гордыми и лукавыми врагами. Поэтому старец Илиодор призывает «молиться о помощи на брань со врагом и о спасении души своей Тому, без Которого мы не можем творить ничесоже»¹⁰⁹⁵.

О силе Иисусовой молитвы старец писал новопостриженной монахине: «Облекшись в ризу крепости духа и в броню всеоружия Христова на победу врага, ты вместе с тем получила от Бога и силу – противиться ему всегдашним призыванием имени Иисуса в сердце своем»¹⁰⁹⁶. Схиархимандрит Илиодор учит, что молитва должна быть постоянно на устах и в уме христианина. «Совершать правило молитвенное необходимо должно во всякое время, ибо сказано «беспрестанно молитеся""¹⁰⁹⁷.

Всякий истинный христианин не только в земной жизни не разлучается с Богом, но и не прекратит этого общения с Ним в бесконечных веках. И нет большего утешения для христианина, как ощущать близость Небесного Отца и беседовать с Ним в своей молитве. Однако, по мысли о. Илиодора, молитва, как и всякий подвиг, должна совершаться по благословению духовного отца. «Келейное правило, назначенное от духовника, или старца, считается выше, чем налагаемое по своей воле, ибо первое ограждено благословением и молитвою того, кто оное определяет, а последнее ничем»¹⁰⁹⁸. Желая оградить своих духовных чад от всевозможных помыслов и искушений, о. Илиодор советует приобрести смирение, которое может оградить душу от всех ухищрений диавольских. Он указывает: «Молитва поставится в грех, если она не будет соответствовать духу смиренномудрия»¹⁰⁹⁹.

Велико значение молитвы в деле христианского совершенствования. На какой бы ступени своего духовного развития ни находился христианин, молитва всегда должна быть верным спутником на его жизненном пути. Она способствует одухотворению жизни христианина, просвещению его ума, очищению сердца, поддерживает и укрепляет силы души в подвиге доброделания.

В письмах о. Илиодора относительно прохождения молитвенного подвига имеются ценные указания, согласные с учением отцов церкви, предупреждающие всякого вступившего на путь внимательной молитвы о кознях врага рода человеческого, который будет стремиться не допускать человека к приобретению внимательной молитвы.

О прелести

Схиархимандрит Илиодор по своему пастырскому долгу, зная хитрость диавола, который часто «преобразуется в Ангела светла» для того, чтобы прельстить подвизающихся на пути ко спасению, предостерегает своих духовных чад быть осторожными и не обольщать свое сердце мнимой святостью. Он внушал всем не доверяться всякого рода видениям. «Пока не очищено сердце от страстей, не следует доверять никаким слезам и мечтаниям, или видениям. Это предостережение действительно. Не выпускайте его из виду, ибо оно основано на показаниях св. отцов и может служить для вас в случае недоразумений благонадежнейшим средством к истреблению в душе самомнения, тщеславия и гордости»¹¹⁰⁰.

Очень часто враг прельщает человека через видения во сне. Поэтому Глинский старец всем, кто обращается к нему с вопросами о сновидениях, советовал не иметь веры к ним. Он писал своей духовной дочери: «Ты веришь безотчетно снам и рассказываешь их другим, как будто особенное свыше откровение. Но и это тоже вражеский обман и вытекает из одного и того же источника, из какого и помыслы; разница только в том, что помыслы бывают у нас от увлечения ума и рассеянности, а сон – от впечатления и мечты. Во всяком же случае, то и другое не что иное есть, как только хитрость, которую враг употребляет для того, дабы привести послушника своего в гордость и высокоумие»¹¹⁰¹. По учению Оптинских и Глинских старцев, чтобы не впасть в прелесть, нужно постоянно советоваться с духовным руководителем, открывая все свои помыслы и действия¹¹⁰². Отец Илиодор напоминал, что, по учению св. отцов, «живущие без окормления падают, как лист»¹¹⁰³. О причинах уклонения в прелесть он писал одной монахине: «Думаю, что тебе обманутой от врага быть нетрудно. Это я замечаю из того, что ни с кем не советуешься, живешь по своей воле – самочинно, никому не открываешь своих помыслов и веришь безотчетно оным…»¹¹⁰⁴.

Вот как о. Илиодор отвечал на вопросы той же монахини. «Ты спрашиваешь меня в своем письме, «как можно приметить в себе вражескую прелесть?» – Замечать, если мы, проходя внимательную жизнь, ставим в оной ближнего ниже себя, а себя выше и хвалимся пред другими без нужды своими подвигами, приписывая оные себе, а не помощи Того, без Которого не можешь творити ничесоже, то это явная прелесть. «В чем заключаются действия прелести?» – В самочинии и гордости. «Что я должна делать, чтоб истребить в себе самый малейший ее признак?» – Смиряться, как мрак при виде света от прикосновения солнечных лучей уничтожается в летние часы, так во всякое время прелесть вражеская исчезает от присутствия глубокого смирения, которое, впрочем, приобретается лишь поднятием на себя спасительного ига – креста Господня и несения онаго»¹¹⁰⁵.

Препятствием к прохождению молитвенного подвига, кроме высокоумия, могут быть другие грехи и страсти человека. Поэтому человеку необходим великий труд по очищению себя от страстей.

О страстях

Пройдя тяжелый путь иноческой жизни, о. Илиодор с помощью Божией победил в себе ветхого человека, распял его «со страстьми и похотьми», и только после этого он, как чистый источник воды живой, мог напоять всякого человека, боримого страстями, но жаждущего спасения. Страсти – это болезнь души. Они отчуждают человека от Бога, сообщают ложное направление всей его жизнедеятельности, лишают его природной способности к Богообщению. Только борьба со страстями и полное искоренение их в сердце помогут христианину встать на спасительный путь, ведущий в Царствие Небесное.

Старец Илиодор, так же как и Оптинские старцы, учил, что своими собственными силами, без помощи Божией, сколько бы человек ни подвизался против страстей, однако он бессилен преодолеть свои греховные наклонности. Вот почему все усилия христианина должны быть направлены к тому, чтобы с помощью Божией стяжать в своем сердце огнь Божественной благодати, попаляющей и пожигающей всю греховную скверну.

На вопрос одного монаха: «Батюшка! меня страсти беспокоят, а я немощен, не могу противостоять им, что мне делать?» старец Илиодор отвечал: «Чадо, сами собою мы ничего не можем сделать, нам нужна помощь Божия. Древние св. подвижники говорят: страсти те же скорби, а о скорбях Господь сказал через пророка Давида: «Призови Мя в день скорби твоея и изму тя и прославиши Мя» (Пс. 49, 15), видишь, чадо, нужно нам призывать Господа в помощь, а без Него мы не можем ничего сделать. Спаситель нам сказал: «Без Мене не можете творити ничесоже» (Иоан. 15, 5). А что Господь не оставляет тех, которые взывают к Нему о помощи, то об этом свидетельствует тот же пророк, говоря: «Близ Господь всем призывающим Его, всем призывающим Его в истине» (Пс. 144, 18)… Что страсти нас борют, от сего унывать не должно, это наша брань, против которой мы должны быть всегда готовы. Нужно только усиленно противиться их требованиям. А чтобы успешнее против них действовать, надо повнимательнее рассматривать, которая сильнее в нас действует страсть против оной следует и вооружиться всею крепостию»¹¹⁰⁶. Своей духовной дочери старец писал: «Учись, как побеждать страсти»¹¹⁰⁷.

В своих наставлениях старец Илиодор пишет лишь о тех страстях, о которых спрашивали его в письмах лица, обращавшиеся к нему за духовным советом. Поэтому в эпистолярном наследии о. Илиодора нет полного разбора каждой страсти в отдельности.

Приведем здесь изречения старца лишь о некоторых страстях. О гордости он пишет одной монахине: «Страшно, что ты доселе придерживаешься прежней своей привычки – спорить… Состояние твоей души… незавидно, ибо кто любит спорить, тот управляется гордостью, а гордость монашествующему вовсе не прилична»¹¹⁰⁸. Ограждая своих духовных чад от этой зловредной страсти – гордости, старец Илиодор советует им всячески хранить свое сердце в смирении и самоукорении. Ту же монахиню старец наставляет: «Положим, что сестра тебе ни в чем не уступает; что за беда? Уступи ты ей, – замолчи, – и будет у вас мир. Неужели же ты не знаешь доселе, в чем состоит смиренномудрие?»¹¹⁰⁹.

Не менее опасной страстью, препятствующей человеку в достижении им спасения, является гнев. Эта страсть прежде всего рождается в сердце от безмерного самолюбия. Самолюбивый человек желает видеть самого себя постоянно в славе и чести. И если ему препятствуют в этом, то он раздражается и с гневом извергает свою злобу. Гнев является пагубной страстью, которая открывает в душу вход врагу. Опасность гнева заключается в том, что он расстраивает духовные силы человека и вносит в его истерзанную душу полное опустошение.

Человек становится неспособным вести борьбу со страстями, а это значит, что он полностью работает греху, который ведет его в ров погибели. Этот грех лучше всего исторгается из сердца человека не чем иным, как противоположными ему добродетелями – кротостью и любовью. Поэтому старец Илиодор пишет одной монахине: «Ты жалуешься на поступок м. Рафаилы, причинившей тебе и сестре твоей… какую-то обиду, и скорбишь на нее до того, что вышла из пределов монашеского смиренномудрия. А забыла, раба Божия, что гневные порывы, вытекающие из раздражения, делают неспособным человека ни к каким духовным делам. Скажу ясней, что ты нетерпением своим доставила душе своей немалый вред потому, что ты ее осудила в высшей степени. Читая твое сердитое письмо, я не мог не пожалеть о тебе и подумал, неужели ты так решительна, что осмелишься беспокоить своими жалобами Архипастыря, где ж твое прежнее смирение, о котором ты писала… Нет, сестра, не жалуйся ты никому за свое оскорбление, а перенеси оное великодушно и старайся помириться с Рафаилою, испросив у нее прощения себе по долгу монашескому, ибо не в жалобе состоит спокойствие души, а в мире, согласии и любви»¹¹¹⁰.

Желающие достигнуть спасения, по учению Глинских и Оптинских старцев, не должны обращать внимания на недостатки своих ближних и осуждать их, ибо осуждение является одной из пагубных страстей. Для избежания осуждения схиархимандрит Илиодор советует: «смотреть на свои только недостатки, а не на других»¹¹¹¹. Более того, он пишет, что долг христианина «судить себя, а не других»¹¹¹². Следовательно, в борьбе со страстями прежде всего необходимо научиться осуждать самих себя и ни в коем случае других.

Рассматривая страсть уныния, ее пагубное действие в деле спасения, о. Илиодор советует христианам не побеждаться ею, но искоренять ее в самом начале. Он пишет: «Уныние вначале не приносит вреда тому, кто при помощи Божией умеет оное от себя отгонять… Но если дать ему у себя в сердце место и допустить вкорениться, то тогда оно весьма опасно, так как оно вкоренившись превращается в тоску, а тоска рождает отчаяние. И потому в начале появления оного нужно его уничтожить трудами и, по своей монашеской обязанности, разными занятиями»¹¹¹³.

Наставляя своих чад ко спасению, старец советует в унынии обращаться к Богу с полной надеждой и упованием на Его всемогущество, так как Он силен низложить все козни, воздвигаемые врагом рода человеческого против тех, кто хочет вести жизнь богоугодную.

Действенными средствами, избавляющими человека от страсти уныния, служат молитва и труд. Отец Илиодор приводит следующий пример: «Св. Антоний Великий, почувствовав в себе однажды… страсть уныния, стал пред образом Спасителя и молился так: «Господи, Ты знаешь, что я хочу Тебе работать всею душою, но нахожу в себе что-то такое, что препятствует мне исполнить мое душевное желание». После чего ему послышался голос: «Антоний, выйди». Старец тот час из келлии вышел и видит, что юноша стоял на коленях, лицом на восток, и молился, после краткой своей молитвы садился и плел кошницу, потом молился опять и опять принимался за рукоделие. И наконец, после такого своего занятия встал и сказал: «Антоний, так поступай и спасешься». Это был Ангел. Так этот святой всегда отгонял уныние показанным ему от Ангела образом. Не так ли и мы должны врачевать себя во время этой страсти? В самом деле, какое место найдет у нас для себя уныние, когда тело и душа заняты трудами? Так поступать советую и тебе, сестра, во время уныния, о котором ты говоришь, и будь уверена, что Господь устроит пути твои во спасение»¹¹¹⁴. Другой духовной дочери старец говорил: «Вы хорошо делаете, что занимаетесь рукоделием и молитвою, ибо уныние там бежит прочь, где тело и душа заняты делом»¹¹¹⁵.

Основываясь на личном опыте борьбы со страстями, Глинский подвижник приводит мысль о том, что каждый человек должен следить за своим внутренним состоянием и не увлекаться греховными помыслами, но отсекать их сразу же при первом появлении и не давать господствовать им в своем сердце, потому что если только они вкоренятся, то будет очень трудно освободиться от них. Одной духовной дочери старец писал: «Молодые люди, предавшись необузданно ветрености и бесстрашию, думают, что в старости могут исправиться. Тщетная надежда. Они, бедные, не знают, что привычка есть вторая природа, которую искоренить трудно. Не лучше ли во всякое время противиться врагу душ наших, влагающему в нас страсти. Этим мы только и можем восторжествовать победу над страстями»¹¹¹⁶.

Если кто бывает одолеваем страстями, то это знак, что предварила гордость, а поэтому надобно более смиряться.

Идея спасения как самое дорогое упование человека должна стоять у христианина на первом месте. Ради этой заветной цели ищущий спасения должен стремиться не только к отсечению страстей, но и к полному их искоренению. Очистившись от страстей, душа сподобляется соединиться с Богом. Но совершенное избавление от страстей есть великое дарование Божие.

О чтении Слова Божия и творений святых отцов

На пути ко спасению христианину крайне необходимо тщательное изучение Священного Писания, которое своей благодатной силой способно утвердить в его душе основы духовной жизни.

По мысли о. Илиодора, в Слове Божием отображены все истины, которые не только составляют предмет веры христианина, но в нем указаны и те нравственные нормы, исполняя которые он безошибочно сможет шествовать по спасительному пути, ведущему в Царствие Небесное. Старец учил: «Чадо, если ты желаешь, чтобы твои действия были не погрешительны, постарайся, чтобы они всегда были основаны… на Евангельских истинах, на учении святых апостолов и на изречении святых отцов-подвижников. В этой св. сокровищнице ты найдешь основание на все, что для тебя будет нужно, на всякий случай, на всю жизнь»¹¹¹⁷.

Подобно тому, как тело человека постоянно укрепляется пищей, чтобы не ослабеть и не прийти в состояние изнеможения, так и душа нуждается в систематическом подкреплении духовной пищей Слова Божия. Вот почему Глинские и Оптинские старцы называли Слово Божие пищей, поддерживающей жизнь души. «Чтение духовных книг весьма полезно. Оно утоляет душевный голод, происходящий от недостатка Слова Божия, и бывает причиною истинного покаяния – питая душу, как питает нашу плоть насущный хлеб»¹¹¹⁸, – писал о. Илиодор.

Глинский пастырь призывает не только поучаться в Слове Божием, но и устроять свою жизнь согласно его требованиям¹¹¹⁹. Однако при этом о. Илиодор советует не полагаться на свой ум и не толковать по-своему Священное Писание, но придерживаться церковного разума. «Священное Писание старайся изучать тщательно и понимать правильно, чтобы не толковать его в пользу своих прихотей и от горделивого мнения показывать себя сведущим для применения к другим»¹¹²⁰. Истолкование и понимание Священного Писания должно быть согласно с мнением и учением святых отцов¹¹²¹. Иначе можно уклониться от правильного понимания его и тем самым погубить свою душу. Святые отцы, достигнув личной святости и руководимые Духом Святым и разумом Церкви, оставили истинное толкование Слова Божия. Они опытно познали человеческую природу с ее немощами и страстями, научились побеждать духов злобы, глубоко постигли путь спасения и этот свой богатый опыт духовно благодатной жизни оставили в своих писаниях. Приступая к чтению святоотеческих творений, следует стремиться прежде всего к духовной пользе, стараться познавать, в чем состоит грех и в чем добродетель, чтоб научиться одного избегать, а в другом совершенствоваться.

Обуреваемым страстями старец Илиодор непременно советовал читать святоотеческие творения. Он писал: «Книги отеческие преимущественнее потому, что раскрывают в нас затаенные страсти и научают, как побеждать их. Из них можно… почерпать правила духовной жизни»¹¹²². В другом письме он указывает: «Отеческими называются те (книги. – А. И.), которые как для познания себя, так и для раскрытия в себе сокровенных страстей и врачевания оных»¹¹²³.

Глинский старец постоянно призывает читать такие из отеческих книг, как творения преподобных Ефрема Сирина, аввы Дорофея, Лествичника¹¹²⁴, «аввы Варсонофия, аввы Исаии и Марка Подвижника, в писании коих виден дух подвижнической жизни и неуклонный путь к вечному блаженству»¹¹²⁵.

Отец Илиодор предостерегает от чтения книг умозрительных, призывая более читать книги деятельные. Он писал: «То чтение преимущественно должно быть, в котором представлено одно только то, как познавать себя. Смирение есть высокая добродетель, и кто достиг до степени оной, тот стал познавать себя»¹¹²⁶.

Отец Илиодор советует также быть крайне осторожным при чтении «Добротолюбия», поскольку эта книга написана не для тех, кто начинает духовную жизнь, а для людей духовных. По мысли старца Илиодора, «духовным может называться человек тогда только, когда все плотские желания угаснут в нем или станут покоряться духу»¹¹²⁷.

«Подражать тому, как в оном («Добротолюбии». – А. И.) сказано, без руководства и указания было бы крайне самочинно»¹¹²⁸.

Принимая во внимание эти препятствия, которые могут возникнуть при чтении, старец Илиодор многократно призывает прежде всего стремиться к смирению, а не искать высоких дарований и, главное, советоваться по этому вопросу с людьми опытными в духовной жизни¹¹²⁹. Он говорил: «При всем сказанном нужно руководствоваться строгим рассуждением, без которого иногда в наши, по-видимому, добрые предприятия, по хитрости врага, вкрадываются тонкие погрешности. Отцы святые говорят: «Рассуждение выше всех добродетелей; следовательно, должно стремиться к приобретению этой добродетели. Приобретается же она не иначе, как постоянным обращением с человеком, имеющим этот дар""¹¹³⁰. Даже при богатстве рассуждения старец советует покорить свою волю другому, чтобы надеяться не на себя, а на молитвы другого и, смиряясь, иметь сильное оружие против гордого врага¹¹³¹. Благотворно действие чтения Слова Божия и духовной литературы на душу человека, идущего по пути к вечной жизни. Однако это духовное упражнение само собой не может спасти человека, но только указывает на Христа, чтобы от Него искать исцеления и спасения.

Чтение Слова Божия и другие добродетели делают христианина опытным в духовной жизни, способным преодолевать все встречающиеся на его пути препятствия и достойным общения с Богом в Царствии Небесном.

* * *

Учение старца Илиодора не ограничивается положениями, перечисленными в данной работе. Здесь было выделено лишь то, на что Глинский старец более всего обращал внимание в своих письмах.

Сопоставление наставлений Оптинских старцев и эпистолярного наследия о. Илиодора, в котором отражено учение Глинских подвижников, показывает, что Глинские и Оптинские старцы духовно едины.

Связь Глинской пустыни с Оптиной проявлялась и в том, что их старцы вступали в духовно-молитвенное общение, посещали друг друга и вели переписку.

Еще в 1816 году Глинскую пустынь посетили о. Моисей (Путилов), впоследствии настоятель Оптиной пустыни, и его брат Александр, впоследствии игумен Антоний – начальник Оптинского скита. В своих рассказах о. Моисей подчеркивал, что они «видели известного старца, игумена Филарета, настоятеля Глинской пустыни»¹¹³².

Следует отметить, что как старец Филарет, так и о. Моисей свободное от послушаний и молитв время посвящали переписыванию книг св. отцов. Например, в одном и том же 1813 году о. Филарет в Софрониевой, а о. Моисей в Белобережской пустыни переписали уставом одну и ту же книгу – «Лествицу» преп. Иоанна Лествичника с переводов старца Паисия Величковского¹¹³³.

В 1819 году с целью духовного назидания в Глинскую пустынь к игумену Филарету приходил будущий Оптинский старец о. Макарий (Иванов). Здесь он имел длительные беседы с учеником о. Филарета иеродиаконом Самуилом – делателем умной молитвы, впоследствии ризничим Глинской пустыни¹¹³⁴. Собеседники три дня провели за чтением книги св. Исаака Сирина, размышляя о внутреннем делании¹¹³⁵. Пребывание в Глинской пустыни оставило глубокий след в душе о. Макария. Впоследствии, издавая книгу о старце Паисии Величковском, он старался более подробно узнать обстоятельства жизни игумена Филарета¹¹³⁶ и с благоговением написал о нем как об одном из последователей Молдавского старца¹¹³⁷.

В Оптиной глубоко почитали игумена Филарета. В предисловии к письмам иеросхимонаха Макария (Иванова), издаваемым Оптиной пустынью после его кончины, игумен Филарет Глинский назван «новейшим подвижником благочестия, блаженным Старцем», который, как и старец Паисий (Величковский), давал письменные ответы вопрошавшим¹¹³⁸.

Ученики игумена Филарета хранили духовное общение со старцами Оптиной пустыни. Ближайший ученик о. Филарета о. Арсений (Митрофанов) – возобновитель Святогорской обители – после кончины аввы Филарета посещал Оптину пустынь и вел переписку с ее старцами. В 1846 году он писал настоятелю о. Моисею (Путилову): «В бытность мою в Вашей святой обители, Вы столько меня облагодетельствовали Вашею Отеческою любовью и старческими советами, что по гроб мой останется незабвенным… Прошу Вас засвидетельствовать мое усердное высокопочитание старцу отцу Макарию скитскому Вашему начальнику, его любовь в памяти моей незабвенна»¹¹³⁹.

Один из любимых послушников игумена Филарета о. Герман (Клица), ставший после архимандрита Арсения (Митрофанова) настоятелем Святогорской пустыни, также был духовно связан с Оптинскими старцами. По его благословению после кончины схиархимандрита Моисея (Путилова) в Святогорской обители в честь и память подвижника-настоятеля Оптиной совершили поминовение о нем с особой торжественностью¹¹⁴⁰. Впоследствии архимандрит Герман вел переписку с настоятелем Оптиной пустыни о. Исаакием (Антимоновым)¹¹⁴¹.

Духовное единение старцев Глинской и Оптиной пустыней проявилось и в том, что у них было множество общих духовных чад, поскольку старцы этих обителей шли одним и тем же путем внутреннего духовного подвига. Например, в течение многих лет Оптинские старцы Макарий (Иванов)¹¹⁴², Антоний (Путилов)¹¹⁴³ и Амвросий (Гренков)¹¹⁴⁴ окормляли инокинь Троицкого Севского монастыря. Отец Макарий (Иванов) был назначен духовником этого монастыря еще в 1827 году¹¹⁴⁵. Однако, глубоко почитая Оптинских наставников, севские инокини в то же время искали духовного назидания и у Глинских старцев. Так, в работе уже упоминалось о том, что игумения Севского монастыря Паисия с ближайшими сестрами обращалась за советами и наставлениями к «высокочтимому ими игумену Глинской пустыни Филарету»¹¹⁴⁶.

Другая игумения Севского монастыря – Клеопатра (Головачева) была духовной дочерью Глинского старца Амфилохия (Скубырина), в схиме Анатолия. Отец Анатолий, когда еще она была в миру, сказал: «Тебе надо идти в монастырь, благословляю быть монахиней и игуменией в том же монастыре»¹¹⁴⁷. Слова его в точности исполнились, и в должности игумении м. Клеопатра ничего не предпринимала без совета своего старца. Отец Анатолий был духовником и других сестер Севского монастыря. Старец Илиодор (Голованицкий) писал одной из насельниц этой обители: «Передайте сестре Софии, что ее духовник о. Амфилохий принял торжественно на себя схиму с именем Анатолий. Он посылает ей свое благословение»¹¹⁴⁸. Другой инокине он сообщал: «Старец Анатолий поручил мне сказать, что по части духовнической он давно уже разрешил тебя»¹¹⁴⁹.

В письмах о. Илиодора содержится много указаний на то, что не только старец Анатолий, но и другие Глинские подвижники: о. Макарий (Шаров)¹¹⁵⁰, о. Евфимий (Любимченко)¹¹⁵¹, о. Феодот, в схиме Феодосий (Левченко)¹¹⁵², о. Паисий (Сипченко), впоследствии настоятель Чуркинской пустыни¹¹⁵³, духовно окормляли инокинь Севского монастыря.

Преподобный старец Амвросий (Гренков) духовно окормлял монахинь Борисовской пустыни Курской губернии, где был введен устав Глинского игумена Филарета и подвизалось много его учениц. Борисовские инокини находились также под водительством Глинского иеросхимонаха Макария (Шарова), они часто бывали у него и вели с ним переписку¹¹⁵⁴. Но наиболее тесно был связан с Оптинскими подвижниками и лично знал их сам схиархимандрит Илиодор (Голованицкий). В начале 1834 года он посетил Оптину пустынь, где в то время подвизался старец иеромонах Леонид. «О душеполезных беседах с Оптинскими старцами о. Илиодор рассказывал уже в глубокой старости»¹¹⁵⁵. Своим духовным чадам – насельницам Севского девичьего монастыря он писал об Оптинских старцах: «Я очень благодарен тебе, что передала мне известие о добрейшем о. архимандрите Моисее Оптинском, искренняя любовь которого, оказанная мне некогда, заставляет меня всегда его помнить»¹¹⁵⁶. «Присылкою портрета покойного старца Оптинского о. игумена Антония (Путилова. – А. И.) я остался крайне доволен. Я его знал при жизни, знаю и теперь буду знать его в душе моей всегда»¹¹⁵⁷.

«Желание Ваше посетить Оптину пустынь и воспользоваться наставлением о. Макария я одобряю… Я лично знаю его. Было время, что я, еще будучи послушником в Глинской пустыни, хаживал к нему и к бывшему его св. старцу Афанасию в Площанскую пустынь для назидания души и черты лица его помню, как будто вижу его только теперь… Так явно остался (он. – А. И.) в душе моей однажды и навсегда»¹¹⁵⁸.

Послушнице Севского монастыря Варваре Тимковской о. Илиодор писал: «Ты никогда не будешь раскаиваться в том, что избрала в старцы себе Оптинского Макария, который при содействии благодати Божией пользует многих… Ты поручила себя опытному и святому старцу, из назиданий которого ты можешь почерпнуть душевную пользу, как из обильного источника чистую воду. Будь же покорна ему во всем и старайся принимать слова его с доверчивостью дитяти»¹¹⁵⁹. В письме к ее сестре, монахине того же монастыря Серафиме (Тимковской), о. Илиодор называет о. Макария великим старцем¹¹⁶⁰.

Однако, пользуясь наставлениями о. Макария (Иванова), сестры Тимковские¹¹⁶¹ по-прежнему обращались и к о. Илиодору. Сохранившиеся письма о. Макария Оптинского к Тимковским за 1856–1860 гг.¹¹⁶² и о. Илиодора к ним же за 1857–1873 гг.¹¹⁶³ ярко свидетельствуют о том, что Севские инокини подвизались под духовным водительством обоих старцев, что было возможно только благодаря духовному единению этих подвижников и их глубочайшему смирению.

После кончины старца Макария о. Илиодор писал Варваре Тимковской: «Поблагодари сестру за присылку описания последних дней отца Макария, о Господе скончавшегося, которого… и жизнь и смерть были одинаково для всех назидательны»¹¹⁶⁴.

Но особенно тесно духовно был связан о. Илиодор с преп. Амвросием Оптинским. Известно, что преп. Амвросий почитал высоту и строгость духовной жизни Глинской пустыни, напоминал в своих наставлениях о подвигах Глинских старцев¹¹⁶⁵ и направлял туда своих учеников¹¹⁶⁶.

Так, за несколько дней до своей кончины о. Амвросий велел поступить в Глинскую пустынь бывшему послушнику Оптиной, который ушел на Афон, но не смог там ужиться и опять просил благословения старца на поступление в какую-либо обитель¹¹⁶⁷.

У старца Амвросия и о. Илиодора также было много общих духовных чад, например сестры Тимковские, которые после кончины о. Макария обращались в Оптиной к о. Амвросию. Они искренно и преданно почитали Оптинского и Глинского старцев. Благодаря усердию Тимковских сохранились адресованные им письма как о. Амвросия¹¹⁶⁸, так и о. Илиодора¹¹⁶⁹.

С самого начала старческого служения о. Амвросия, когда он еще мало был известен как духовный руководитель, о. Илиодор провидел в нем великого старца. В то время Глинский подвижник писал Варваре Тимковской: «Не делай ничего без благословения своего старца о. Амвросия»¹¹⁷⁰.

Дивным смирением проникнуты все ответы о. Илиодора к их общим духовным чадам. Будучи маститым старцем, он стяжал непрестанную умно-сердечную молитву Иисусову, сподобился видеть Божию Матерь, имел столь высокий дар духовного рассуждения, что Афонские иноки умоляли его остаться на Афоне и руководить ими. И этот подвижник духа отвечал монахине Севской обители, просящей у него наставления: «Имея у себя старцем святого мужа (о. Амвросия. – А. И.) и делателя умной молитвы, ты… просишь меня, чтоб я указал тебе путь к оной. Что же будет с тобой тогда, когда станешь спрашивать об одном и том же то у одного, то у другого? Не послужит ли тебе это во вред? Уж если хочешь учиться умному деланию, то держись одного старца своего о. Амвросия, открывайся ему во всем, всегда слушай его и делай все, как он тебе скажет, – и ты, его святыми молитвами, получишь от Господа дар молитвы. Прости, сестра, и не скорби за такой мой к тебе ответ. Поверь мне, что я пишу здесь только то, что признаю для тебя полезным»¹¹⁷¹.

Получив ответ о. Илиодора, севская инокиня направила его к о. Амвросию. По опыту зная силу молитв и советов о. Илиодора, она просила у о. Амвросия дозволения по-прежнему обращаться к этому Глинскому старцу. Отец Амвросий отвечал: «Писать к о. Илиодору я никогда тебе не запрещал, вполне будучи уверен, что он посоветует тебе всегда полезное, как опытный духовный муж»¹¹⁷². В письме к этой же монахине о. Амвросий подчеркивал, что он и старец Илиодор дают одинаковые ответы. «Отец Илиодор подтвердил тебе мое мнение, что лучше невеликое правило иметь, да постоянно исправлять, нежели много с перерывами совершенного оставления»¹¹⁷³.

Отец Амвросий многим духовным детям советовал и благословлял побывать в Глинской пустыни¹¹⁷⁴. С ними он посылал о. Илиодору книги св. отцов, в том числе и книгу преп. Федора Студита¹¹⁷⁵. Отец Илиодор писал: «Присланную… посылку книг от многоуважаемого старца о. Амвросия я принял от него с особенной благодарностью как дар его святого благословения»¹¹⁷⁶, «дорожа его усердием и любовью»¹¹⁷⁷.

Старцы вели переписку, причем однажды о. Амвросий поручил Варваре Тимковской «с земным поклонением испросить (ему. – А. И.) от архимандрита Илиодора прощения и извинения, что до сих пор не благодарил и не ответил на последнее его (о. Илиодора. – А. И.) письмо… много раз собирался писать письмо о. Архимандриту и даже два раза начинал письмо, но не мог окончить, потому что желал писать о. Архимандриту без поспешности на досуге»¹¹⁷⁸, а его все время отвлекали.

Но исключительность отношения о. Амвросия к старцу Илиодору и их духовное единение особенно раскрываются в совете Оптинского старца монахине Севского монастыря Серафиме: «К о. Илиодору в Глинскую пустынь можешь писать и можешь принимать его мнения и советы, остальных же, коих мнения все врознь… принимать нельзя»¹¹⁷⁹.

Сам тот факт, что единственные дошедшие до наших дней письма схиархимандрита Илиодора были собраны и тщательно хранились в библиотеке скита Оптиной пустыни, свидетельствует о благоговейном почитании в этой обители памяти великого Глинского подвижника¹¹⁸⁰.

Духовное единство Глинской и Оптиной пустыней проявилось и в том, что у них были общие благотворители. Например, глуховский помещик Михаил Федорович Улазовский был лично знаком «с Глинскими и Оптинскими известными благочестием старцами… глубоко уважал их, слушался добрых советов»¹¹⁸¹ и оказывал материальную помощь как одной, так и другой обители.

Наконец, эти монастыри связывало то, что в 1861 году настоятелем Глинской пустыни был назначен Оптинский иеромонах Ювеналий (Половцев), постриженник и послушник настоятеля архимандрита Моисея (Путилова), составивший впоследствии его жизнеописание¹¹⁸².

Отец Ювеналий (в миру Иван Андреевич Половцев) родился в 1824 году в семье дворян Псковской губернии¹¹⁸³.

Имея прекрасные способности, он в 1845 году окончил артиллерийское училище первым по выпуску. Но, по склонности к монашеству, в 1847 году оставил военную службу в чине подпоручика и поступил в Оптину пустынь, где подвизался в скиту св. Иоанна Предтечи. Под руководством старца Макария (Иванова) вместе с о. Амвросием (Гренковым) и о. Леонидом (Кавелиным) он трудился над приготовлением к печати славянских переводов старца Паисия Величковского¹¹⁸⁴.

В монашество с именем Ювеналий был пострижен 29 апреля 1855 года, 8 ноября 1856 года рукоположен во иеродиакона, 11 июля 1857 года – во иеромонаха. 22 октября 1857 года о. Ювеналий был назначен членом Русской духовной миссии в Иерусалиме; 21 мая 1859 года награжден набедренником. Указом Св. Синода от 14 апреля 1861 года по прошению из-за болезни он был уволен от занимаемой должности и возвратился в Петербург, где 31 мая того же года был награжден золотым наперсным крестом, от Св. Синода выдаваемым¹¹⁸⁵.

Епископ Курский и Белоградский Сергий (Ляпидевский), зная образ жизни иеромонаха Ювеналия, в октябре 1861 года просил Св. Синод о назначении его настоятелем Глинской пустыни. Он писал: «Посетив Глинскую обитель, я нахожу, что для нее потребен настоятель, способный руководствовать в подвигах и искусстве жизни духовной многочисленное братство… а вместе, по удобству, давать добрые наставления и посетителям ее, ищущим бесед на пользу души.

К сему почитаю благонадежным возвратившегося из Иерусалимской Миссии иеромонаха Ювеналия, который проходил искус иноческой жизни в ските Оптиной пустыни, под руководством известного по своим подвижническим трудам и дару назидания старца иеросхимонаха Макария»¹¹⁸⁶.

Вот как сам о. Ювеналий пишет в письме к настоятелю Оптиной пустыни архимандриту Моисею (Путилову) о своем назначении в Глинскую пустынь: «По выезде из Оптиной пустыни поехал я в Курск, куда прибыл 20 октября… В самый день Введения во храм Пресвятой Богородицы получен был указ Св. Синода о назначении меня недостойного игуменом в Глинскую пустынь, 22 ноября был я посвящен в его звание Преосвященным Сергием, а 28-го прибыл в обитель паче же в малый град Обительный, расположением своим много напоминающий скит Оптиной пустыни, только в больших размерах»¹¹⁸⁷. Имея единство внутренней духовной жизни, обители и внешне были похожи. «Братии у нас довольно, – писал о. Ювеналий, – 163 человека, и много из них весьма способных, все, по милости Божией, в подвиге духовном; есть очень преуспевшие…

Внешние обстоятельства обители нехороши… Долгу-то у нас много, а запасов хозяйственных почти нет, исключая провизии, которой хватит на несколько месяцев… Как Господь поможет нам выбраться из лабиринта долгу, не знаю, но верую, что поможет.

Многогрешный игумен Ювеналий"¹¹⁸⁸

Глинская пустынь 19 декабря 1861

Новый настоятель был тепло встречен иноками Глинской пустыни. Он сам писал в Оптину: «Глинские братия весьма полюбили меня недостойного»¹¹⁸⁹.

Будучи настоятелем Глинской обители, о. Ювеналий пользовался советами архимандрита Моисея (Путилова). Так, после назначения на должность настоятеля Глинской пустыни о. Ювеналий спросил о. Моисея, как надо обращаться с братией. «Тотчас о. архимандрит на это ничего не ответил, а на другой день при беседе о различных предметах сказал: «А насчет того, что вы вчера спрашивали, как обращаться с братией, – опыт указал мне такое правило: если кому нужно сделать выговор или замечание, то надобно прежде в сердце помолиться за него Богу. Думаешь иногда, что брат тот не примет замечания, а если помолишься за него сперва, то, смотришь, сверх ожидания он и замечание выслушает спокойно и исправление бывает""¹¹⁹⁰.

О деятельности нового настоятеля Глинской пустыни Преосвященный Сергий докладывал в Св. Синод: «Игумен Ювеналий приобрел весьма доброе к себе отношение, как человек духовно-просвещенный, в слове назидательный и как ревнитель иноческих добродетелей» ¹¹⁹¹ .

В феврале 1862 года по делам Курского епархиального управления и хозяйственным

делам обители игумен Ювеналий был направлен епископом Сергием (Ляпидевским) в Петербург. Его деятельность в Петербурге подробно освещена в письмах, которые он направлял Преосвященному Сергию¹¹⁹².

Игумен Ювеналий был принят митрополитом С.-Петербургским Исидором (Никольским), который в беседе с ним прекрасно отзывался о Глинской пустыни и сказал, что эта обитель «славится духовной жизнью»¹¹⁹³.

Отец Ювеналий был знаком в Петербурге со многими влиятельными лицами. Стремясь улучшить материальное благосостояние Глинской пустыни, он рассчитывал собрать здесь пожертвования в пользу монастыря, о чем свидетельствуют выдержки из его писем: «Надежды мои на пожертвования в пользу Глинской пустыни далеко не осуществляются. Теперь все страдают безденежьем. Знакомые, на которых я рассчитывал, тоже больны этою неприятною болезнью. Делать нечего. Да будет воля Господня!.. (С.-Петербург, 28 февраля 1862 г.)«¹¹⁹⁴. Или: «Надежды мои на приобретение чего-нибудь для обители до сих пор еще вовсе не осуществились. Что-то Господь даст далее? (3 марта 1862 г., С.-Петербург)»¹¹⁹⁵.

«Вчера случилось мне обедать… у Гр. Александра Николаевича Толстого и было много разговоров о Глинской пустыни и проч.

Граф обещал нам дать немного земли или леса и приглашал меня приехать к нему летом для подробной беседы об этом деле. По милости Божией, многие заинтересованы, по-видимому, бедственным положением нашей обители, можно надеяться, что мало-помалу, с годами, хозяйство наше придет в порядок (7 марта 1862 г., С.-Петербург)"¹¹⁹⁶.

Особенно много сил посвятил о. Ювеналий в Петербурге делу о мельнице Глинской пустыни. По всей вероятности (в письмах об этом не сказано определенно), речь идет о мельнице на реке Власовице. К тому времени речка Власовица прекратила свое течение¹¹⁹⁷, мельничные строения находились в полуразрушенном состоянии¹¹⁹⁸, и глинская мельница никак не могла уже служить своей цели, круглый год оставаясь в бездействии¹¹⁹⁹. Поэтому о. Ювеналий и ходатайствовал о перемене мельницы.

17 февраля 1862 г. он писал из С.-Петербурга: «Дело о нашей мельнице еще в Синоде, но на днях будет кончено и перейдет в Министерство, в котором очень трудно, но возможно кончить его в пользу нашей обители. Дай-то, Господи!»¹²⁰⁰. А в письме от 7 марта 1862 г.: «Дело о нашей мельнице поступило из Канцелярии Зеленого¹²⁰¹ во 2-й департамент Министерства, т.е. немного двинулось вперед и, как обещают, будет кончено в нашу пользу…»¹²⁰². В последнем письме из С.-Петербурга 18 марта 1862 г. игумен Ювеналий сообщал епископу Сергию, что «Вел. Кн. Мария Николаевна посылала своего секретаря к Генгросу (товарищу Зеленого, от которого вполне зависит наше дело) сказать, что она очень интересуется делом о перемене мельницы Глинской пустыни и желает, чтобы оно было окончено в пользу обители. Генгрос обещал ускорить его по возможности. Князь Суворов¹²⁰³, бывший начальник и друг – покровитель Генгроса, тоже обещал просить его об успешном окончании дела. Зеленый обещал его кончить в нашу пользу… и обещал это Вел. Кн. Марии Николаевне и Кн. В. Андр. Долгорукову. Итак, по-человечески говоря, все сделано. Не знаем – что речет о нас Господь»¹²⁰⁴. Однако о. Ювеналий не имел возможности дождаться окончания дела в Петербурге. В апреле 1862 года он вернулся в Глинскую пустынь, а 8 мая 1862 года указом Св. Синода был назначен настоятелем Коренной Рождество-Богородицкой пустыни Курской епархии для утверждения в этой обители истинно монашеской жизни¹²⁰⁵. Дело о мельнице Глинской пустыни окончательно было разрешено уже при его преемнике игумене Иннокентии.

Несмотря на свое недолгое пребывание в Глинской пустыни, о. Ювеналий полюбил ее иноков и в своих письмах давал самую высокую оценку их духовной жизни¹²⁰⁶. После перевода в Коренную пустынь он усиленно звал к себе Глинских монахов. И как сам отмечал, в трудный период подъема духовной жизни в Коренной «перемогался с помощью Глинских братий»¹²⁰⁷.

Впоследствии, став благочинным монастырей Курской епархии, о. Ювеналий в своих докладах Преосвященному всегда высоко оценивал жизнь Глинского братства и с уважением отзывался о своем преемнике – настоятеле Глинской пустыни игумене Иннокентии (Степанове)¹²⁰⁸. О нем же он неоднократно писал настоятелю Оптиной пустыни о. Исаакию (Антимонову)¹²⁰⁹. В письмах о. Ювеналия встречается также упоминание о переписке настоятелей о. Иннокентия и о. Исаакия¹²¹⁰. Будучи уже архипастырем, о. Ювеналий неоднократно посещал Глинскую пустынь и беседовал с ее великими старцами¹²¹¹.

Преемник о. Иннокентия – настоятель Глинской пустыни игумен Исаия (Гомолко) также вел переписку с Оптинским настоятелем о. Исаакием, в частности, по вопросам устроения Спасо-Илиодоровского скита в Глинской пустыни¹²¹² (подробнее см. об этом в VIII главе). Отец Исаия организовал в Глинской пустыни в конце XIX века издание духовных книг, что также объединяло Глинскую пустынь с Оптиной.

В заключение этой главы следует сказать, что в XIX – начале ХХ в. именно Глинская и Оптина пустыни в России были носительницами истинно старческих традиций. После Октябрьской революции эти обители почти в одно и то же время были закрыты¹²¹³. Однако Глинская пустынь спустя 20 лет снова возродилась. В середине ХХ в., благодаря процветавшему в ней старчеству, Глинская пустынь славилась по всей стране, привлекала множество паломников и, как Оптина в XIX, была могучим центром духовного просвещения и возрождения старчества.