Глинская пустынь в период настоятельства архимандрита Иннокентия (1862–1888)

Более четверти века Глинское братство возглавлял о. Иннокентий (Степанов). В май 1862 года он был избран братией на должность настоятеля монастыря¹²¹⁴, а 2 августа 1862 года по указу Св. Синода утвержден в этой должности и посвящен во игумена Преосвященным Сергием, епископом Курским и Белоградским¹²¹⁵. Этот подвижник духа был широко известен своей святостью далеко за пределами Глинской пустыни. Со всех концов России приезжали в обитель его многочисленные почитатели. Однако до сих пор был издан лишь краткий очерк жизни о. Иннокентия¹²¹⁶. В данной работе впервые приводится подробное жизнеописание этого великого Глинского настоятеля, составленное на основе архивных документов и литературных источников.

Отец Иннокентий (в миру Иаков Фирсович Степанов) родился в 1824 году в семье потомственных дворян Старооскольского уезда¹²¹⁷. Окончив уездное училище в возрасте 22 лет, он поступил в Глинскую пустынь¹²¹⁸.

Ревностью о своем спасении, прекрасными способностями, кротостью и смирением Иаков обратил на себя внимание настоятеля о. Евстратия. Вскоре он был назначен письмоводителем и библиотекарем монастыря. Послушание в библиотеке явилось для Иакова как бы школой систематического изучения аскетической литературы. Иаков внимательно изучал творения святых отцов, исполняя правило, данное ему старцами: не читать книг поспешно и соблюдать постепенность, начиная с творений более простых, затем переходить к более углубленным. Иаков обладал прекрасной памятью. Стоило ему один раз прочесть что-либо внимательно, и спустя десятки лет он мог цитировать большие отрывки текстов¹²¹⁹. Впоследствии это было весьма полезно и назидательно для приходивших к нему за советом.

В должности письмоводителя, а затем и поверенного монастыря он «был правой рукой трех настоятелей Глинской пустыни: Евстратия, Авксентия и Иоасафа и прекрасно ознакомился с многотрудными и разнообразными обязанностями аввы большого общежительного монастыря»¹²²⁰.

Его наставниками были такие маститые старцы и духовные светочи, как иеросхимонах Макарий (Шаров) и схиархимандрит Илиодор (Голованицкий). Схиархимандрит Илиодор окормлял Иакова с первых дней его поступления в обитель. Однако в 1854 году о. Илиодор (тогда еще архимандрит Иоанникий) хотел совершенно уйти в затвор для сокровенных подвигов и советовал своему ученику при постриге взять в старцы о. Макария (Шарова). Отец Макарий хорошо знал и ценил Иакова. Однажды в храме он сказал одному из послушников: «Учись, брат, монашеской жизни у Иакова»¹²²¹. 7 августа 1854 года игуменом Евстратием Иаков был пострижен в мантию и наречен Иннокентием¹²²². В своих записках он писал, что старец Макарий, ставший его восприемником, велел ему заступаться за братию перед настоятелем, «правило соразмерять по времени и при недосуге сокращать, избегать праздных разговоров, рассеянности и хранить зрение»¹²²³.

Старец Макарий высоко ценил рассудительность своего ученика. По благословению старца о. Иннокентий помогал ему вести обширную переписку с лицами, просившими духовных советов и назиданий. После кончины игумена Филарета (Данилевского) многие ученики и ученицы почившего аввы перешли под духовное водительство о. Макария, так что иногда о. Макарию присылалось сразу до 70 писем, и он на все отвечал¹²²⁴. Оказывая старцу значительную помощь в переписке, о. Иннокентий воспринял многое из его старческой мудрости. Многие письма, приходившие на имя о. Макария, о. Иннокентий тоже читал. Ответы писались или под диктовку о. Макария, или непосредственно самим о. Иннокентием. Все это способствовало тому, что он основательным образом познавал человеческую душу с ее тайными изгибами, с ее немощами и силами, учился любить страждущего человека до самопожертвования.

Имея беспрекословное послушание, строго исполняя монашеские обеты, подвизаясь в терпении и смирении под духовным окормлением старцев, он скоро преуспел в святой жизни.

10 июня 1855 года о. Иннокентий был рукоположен во иеродиакона, а 23 сентября 1856 года – во иеромонаха. За усердное служение обители 30 сентября 1861 года он был награжден набедренником¹²²⁵.

Так постепенно о. Иннокентий Промыслом Божиим через постоянное духовное руководство старца Макария, внимательное изучение святоотеческих творений, но более всего через постоянный личный подвиг молитвы и непрерывного внимания к себе готовился к многотрудному подвигу настоятельства и старчества.

Старец Макарий предсказал будущее своего ученика. В конце 1861 года он сказал одной своей посетительнице об о. Иннокентии: «Этот будет игуменом. Хотя он и молод, но будет мудрым старцем, вы его полюбите, на нем благодать Божия почивает». Через полгода слова о. Макария исполнились. Отец Иннокентий был избран братией настоятелем Глинской пустыни.

По мнению Глинского игумена Иассона, составившего жизнеописание старца Макария (Шарова), о. Иннокентий «прославился более своего старца, унаследовал его добродетели и получил от Господа все дары, коими обладал отец Макарий»¹²²⁶. В должности настоятеля главное внимание игумен Иннокентий обращал на внутреннее устроение обители. Сам будучи муж духовный, он ревностно заботился не столько о том, чтобы братия упражнялась в монашеских подвигах, сколько о водворении в сердце благодатных даров Святого Духа. Ежедневное чистосердечное исповедание помыслов, полное отсечение своей воли, безусловное послушание, смирение и кротость – вот чему учил он иноков.

Глубокое чувство ответственности за братию перед Богом побуждало его ревностно подвизаться на ниве Христовой. Так, например, он пишет: «Настоятель отвечает за всех… мне надо хотя умом побывать в келлии каждого, помолиться за него, оградить его крестом, иначе враг распудит Христово стадо»¹²²⁷. Его молитва ограждала многих не только от болезней телесных, но и козней диавольских. Это был поистине пастырь, полагающий свою душу за своих пасомых.

За высоту своей духовной жизни и неустанные труды на благо ближних о. Иннокентий получил от Бога дар непрестанной молитвы, прозрения будущего и в тайники человеческих душ, дар исцеления. От его духовного взора не могло скрыться ни одно падение кого-либо из братий или их нерадение. Он призывал инока к себе, молился о нем, напоминал цель, ради которой оставляет человек мирскую жизнь, говорил о высоте монашеских обетов и этим самым возбуждал в провинившемся усердие к подвигам. Так, заботясь о спасении каждого, он поддерживал в иноках Глинской пустыни непрестанно горение духа, любовь ко Господу и стремление к высшему совершенству.

Среди многогранных трудов на пользу обители милосердный настоятель находил время и для приема богомольцев. К нему шли за духовным советом, просили благословения и молитв, получали материальную помощь. Отец Иннокентий воистину, по апостолу Павлу, с плачущими плакал, а с радующимися радовался.

С приездом его в какой-либо уездный город «к дому, где он останавливался, съезжались экипажи, собирались многочисленные толпы народа, болящих, скорбящих, нуждающихся. Тут каждый получал требуемое: бедные – помощь, скорбящие – утешение, болящие – совет, а иногда и исцеление»¹²²⁸. Об исцелениях по молитвам отца Иннокентия свидетельствуют многочисленные рассказы братии и богомольцев, горячо его любивших. Глинский иеродиакон Иоанникий даже говорил: «При о. Иннокентии мы мало болели. Как только увидит, сейчас же узнает болезнь. «Э, брат, – обыкновенно говорил о. Иннокентий, – на, помажь, или выпей, и пройдет». Даст или маслица, или травки. Болезнь действительно проходила… Головные боли о. Иннокентий исцелял прикосновением или сжатием руками головы»¹²²⁹.

«Имя Иннокентия передавалось из уст в уста»¹²³⁰. Так велика была его популярность. Монах Г., живший много лет под его руководством, говорил: «Отец Иннокентий свои подвиги скрывал. Это был великий старец, выше всех других, хотя его считали за обыкновенного…»¹²³¹.

Благодаря его молитвам и трудам Глинская пустынь славилась высотой духовной жизни. Преосвященный Сергий (Ляпидевский) писал в Св. Синод: «Лучшей обителью в епархии продолжает быть Глинская: ее старцы служат украшением… монашества и умножают неприметно для своего смирения число своих почитателей»¹²³².

Среди Глинских подвижников того периода сияли духовными добродетелями старцы: схиархимандрит Илиодор, ризничий иеромонах Гурий, схимонахи: Лаврентий, Артемий, Архипп, Евфимий, монахи: Досифей благоговейный, Игнатий трудолюбивый, Александр нестяжатель, послушник Прохор юродивый и другие. Своими богоугодными молитвами они помогали в становлении духовной жизни всем просившим их помощи и молитвенного предстательства. Подробные жизнеописания этих старцев помещены в «Глинском Патерике»¹²³³, здесь же приведем краткие сведения лишь о некоторых из них.

Великими подвигами прославился схимонах Евфимий¹²³⁴ (в миру Евстафий Любимченко; 1795–1866). Первые духовные наставления о смирении, послушании, борьбе со страстями он получил от богомудрого игумена Филарета и пронес их через всю свою жизнь, а впоследствии передавал эти уроки иноческой жизни новоначальной братии, подчеркивая: «Так нас учил старец Филарет, так и вы исполняйте и передавайте другим для исполнения, если желаете быть его (Филарета) учениками»¹²³⁵.

Старец Евфимий прожил в Глинской пустыни безвыходно сорок восемь лет. По своему глубокому смирению он отказался от принятия священного сана, хотя «некоторым другим братиям, слабейшим духом, не советовал без причины уклоняться от предлагаемого священства»¹²³⁶. В течение тридцати лет подвижник исполнял пономарское послушание, входя всегда в храм первым и выходя из него последним. Для отдыха и принятия пищи у него почти не оставалось времени. Такая подвижническая жизнь вошла в его привычку, стала его жизненной потребностью. Он с ревностной ненасытимостью жил и дышал постоянно атмосферой церковных песнопений, молитвенных воззваний, сделавшихся стихией его души. В этом отношении старец Евфимий «приближался к бесплотным Ангелам, непрестанно, ненасытно славословящим своего Господа»¹²³⁷. Он прекрасно знал церковный устав, особенности местного чиноположения, установленного для Глинской пустыни, и к нему обращались братия за разрешением вопросов; «это был живой типикон Глинской пустыни»¹²³⁸. Когда по причине болезни он не мог сам идти в церковь, а любовь к Господу неудержимо влекла его в храм Божий, то он просил братию водить его на богослужение.

Проводимая монахом Евфимием строгая постническая жизнь, постоянная готовность к исполнению обязанностей пономаря вполне удовлетворяла потребностям его ревностного духа. Подвиги старца остались скрытыми от нас, за исключением тех примеров, которые приводил он сам в назидание своим духовным братиям. Так, однажды в молодости, желая отразить раскаленные стрелы лукавого, он связал себя по нагому телу узловатою бечевкою и покрепче скрутил палкой, не давая себе пищи и покоя. В таком положении он с крепким сердечным воплем обращался к Господу, молясь об избавлении от усиленной диавольской брани. Господь услышал его молитву и послал ему в сердце мир и покой, после чего Евфимий решился снять бечевку, но она так глубоко поразила тело, что по всему протяжению ее оказалась сплошная рана. Кровь лилась по всему телу, а подвижник, смотря на это и терпя болезнь, говорил: «А что, Евфимий, хорошо? Может быть, еще чего захочешь? Тогда еще не то тебе будет»¹²³⁹. Подобных самоистязаний подвижник перенес, очевидно, немало, но они остались известными только одному Господу.

Душа подвижника была исполнена такой непередаваемой любовью к Господу, таким Божественным страхом, что всю жизнь из его глаз текли слезы. На вопрос, боится ли он смерти, старец ответил: «Чего мне бояться? Идти к Отцу Небесному, и бояться! Нет, брат, я, по благости Божией, не боюсь, а что ты видишь мои слезы, это слезы радости. Столько лет душа моя стремилась ко Господу, а теперь приближается желанное время, я скоро предстану Тому, к Которому всю мою жизнь стремилась душа моя и увижу Его: вот слезы и текут»¹²⁴⁰. Подвижник Евфимий не мог скрыть тех чувств, которые наполняли его душу, он плакал от изобильных чувств любви к Богу и страха Божия, страха ангельского. «Чувствовать любовь ко Господу и страх, и паки, страх и любовь. Такое состояние, – сказал затворник Вышенский епископ Феофан, – есть состояние Ангелов на небесах»¹²⁴¹. Именно такого ангельского состояния и достиг Глинский подвижник схимонах Евфимий.

Ризничий Глинской пустыни иеромонах Гурий, отличаясь глубоким смирением пред Богом и ближними, имел исключительное детское незлобие и доброту сердца. Его ученик Глинский иеросхимонах Илиодор (Захаров) говорил об о. Гурии: «Это был ангел. Что ему ни скажи, что ни сделай, он все улыбается, все у него «Слава Богу»; благодушия его никто не мог нарушить».

Ему, например, говорят: «Отец Гурий, о. настоятель благословил тебе надеть свитку и идти на экономию работать», и он безропотно, ничтоже сумняшеся, сейчас же шел на экономию. При виде его и у злобного проходила злоба»¹²⁴². За свое послушание и смирение о. Гурий имел особенное дерзновение в молитвах. По молитвам его Господь исполнял прошения прибегающих к Нему. Случись на полях саранча или жучок, на огородах червь, болезнь скота или что-либо другое, всегда просили служить молебен о. Гурия. Сам настоятель отец Иннокентий в таких случаях говорил: «Пошлю Гурия, и все пройдет»¹²⁴³.

При о. Иннокентии в Глинской пустыни подвизались также ученики схиархимандрита Илиодора (Голованицкого). Среди них наиболее известны имена схимонаха Лаврентия и схимонаха Артемия¹²⁴⁴.

Так, отец Лаврентий назван «дивным по жизни», в устах «всегда имел молитву или псалом; в храме стоял, как свеча»¹²⁴⁵. По преданию, к нему однажды прилетели Ангелы в виде прекрасных голубей и известили о том, что через год прилетят за ним, что и исполнилось, когда о. Лаврентий блаженно скончался в 1881 году¹²⁴⁶.

Второй ученик старца Илиодора – любитель безмолвия, о. Артемий два года после смерти своего учителя «подвизался в его лесной келлии»¹²⁴⁷. Главным его занятием была Иисусова молитва, которую он творил до последней минуты своей жизни¹²⁴⁸.

Нравственная высота Глинских иноков, как и прежде, побуждала епархиальное начальство переводить их в другие монастыри для становления там истинно духовной жизни. Так, в 1864 году семь человек братии были вызваны из Глинской пустыни и переведены во вновь открываемый монастырь близ г. Мирополья¹²⁴⁹. В 1870 году во вновь открытый (в 1868 г.) Тульский Богородичный Щеглов монастырь также были переведены Глинские иноки¹²⁵⁰. Как уже упоминалось, в Щегловом монастыре был введен устав Глинской пустыни.

Старческое окормление, подвижническая жизнь настоятеля и братии Глинской пустыни влекли в обитель все новых подвижников. Если в конце 1861 года в Глинской пустыни было 163 насельника¹²⁵¹, в 1880 году – 178¹²⁵², то в 1885 – уже 224¹²⁵³. Глинская пустынь была известна в самых отдаленных концах России и пользовалась огромным авторитетом. В обитель поступали жители не только Курской и близлежащей Черниговской губерний, но и Воронежской, Тверской, Полтавской, Ярославской, Тамбовской, Тульской, Вятской, Орловской, Смоленской, Калужской, Екатеринославской, Самарской и других¹²⁵⁴.

К 1880-м годам существенно изменился социальный состав Глинской братии. Если в 1829 году почти половину насельников составляли мещане и казаки¹²⁵⁵, а крестьян было меньше одной десятой части, то в 1885 году крестьяне составляли более половины братии (114 человек); при этом резко сократилась доля насельников из мещан, казаков и духовного звания¹²⁵⁶. (В «Архиве Глинской пустыни» приведены сведения о распределении священнослужителей, монахов и послушников Глинской пустыни в 1885 году – по званиям и сословиям.). В 1885 году более половины насельников монастыря были моложе 40 лет, причем около трети братии – моложе 30 лет. Однако все священнослужители обители были старше 40 лет (более ²/₃ из них – старше 50 лет), а все монашествующие – старше 30 лет; среди послушников были люди самого разного возраста. (Более подробные данные приведены в «Архиве Глинской пустыни»). Все в монастыре трудились на послушаниях.

Казначеем Глинской пустыни при о. Иннокентии был почтенный старец иеромонах Амвросий (в миру Александр Распопов), старожил обители, поступивший в Глинскую пустынь еще при игумене Филарете в 1837 году. За усердное служение обители он имел награды: бронзовый наперсный крест в память 1853–1856 годов и золотой наперсный крест, от Св. Синода выдаваемый¹²⁵⁷.

О братском духовнике старце иеромонахе Аполлонии (в миру Александре Купчинском) о. Иннокентий писал, что он «качеств очень хороших»¹²⁵⁸.

Должность благочинного исполнял иеромонах Иерофей (в миру Иоанн Григоров)¹²⁵⁹, ризничим был сначала иеромонах Гурий, а затем его ученик иеромонах Иероним (в миру Никита Захаров), подвизавшийся в Глинской пустыни 45 лет, впоследствии известный святостью жизни иеросхимонах Илиодор¹²⁶⁰, в силу молитв которого верил сам о. Иннокентий.

В 1885 году в обители, кроме настоятеля-игумена, было 16 иеромонахов и 12 иеродиаконов. Остальная братия трудилась на послушаниях, перечисленных в таблице 1.

(Составлено автором по послужным спискам братии за 1885 год / ГАКО, ф. 20, оп. 3 л, д. 89). за 1885 год // ГАКО, ф. 20, оп. 3 л, д. 89).

Больше всего насельников трудилось на клиросном послушании, в хлебопекарне и в гостинице обители.

В числе Глинского братства находились епитимийцы, которых епархиальное начальство, как и прежде, посылало в Глинскую пустынь, считая эту обитель более других способствующей исправлению провинившихся.

Так, в 1868 году за нетрезвую жизнь в Глинскую пустынь для исправления был определен вдовый диакон Петр Десницкий с запрещением священнодействия. Здесь под руководством старцев он стал вести жизнь трезвенную и примерную. Уже в 1870 году, вследствие одобрения его поведения настоятелем с братией, о. Петру было разрешено священнодействие. Примеры строгой подвижнической жизни Глинских иноков побудили и его стремиться к духовному совершенству. В 1882 году по прошению он был пострижен в монашество с именем Полиевкт. Аттестуя о. Полиевкта в 1885 году, о. Иннокентий писал, что он «качеств добропорядочных, к послушаниям способен и усерден»¹²⁶².

Так Глинские старцы, просвещенные духом Христовой мудрости, умели пробуждать в грешнике недовольство своим состоянием и изменяли человеческие сердца не отвлеченными поучениями, а Божественной благодатью¹²⁶³.

Строго следя за внутренней жизнью братии, немало заботился о. Иннокентий и о внешнем устроении обители.

При нем в 1864 году была полностью завершена перестройка соборного храма, которую начал еще игумен Евстратий в 1852 году¹²⁶⁴.

Собор расширили за счет пристройки двух приделов. В нем были сохранены соразмерно высоте храма 3 престола: средний – в честь Рождества Пресвятой Богородицы; южный – во имя Святителей Митрофана Воронежского и Тихона Задонского и северный – во имя св. митрополита Алексия и мученицы царицы Александры.

Храм покрыли простым железом, а пять его глав – белым. Иконостас в храме был резной, с позолоченными украшениями (стоимостью 10 тыс. рублей), сооружен на средства благотворителя обители харьковского помещика Константина Дмитриевича Хрущова. Клиросы также были резные с позлащенными киотами. Внутри храм был хорошо освещен и расписан священными изображениями, в нем также устроили хоры. Пол как в алтаре, так и в храме был деревянный¹²⁶⁵.

Каменная колокольня при храме осталась почти без изменений. В конце настоятельства о. Иннокентия на ней было 12 колоколов. Самый большой из них весом 705 пудов (стоимостью около 16 тыс. рублей) в 1887 году пожертвовал задонский купец М. Ш., пожелавший остаться неизвестным¹²⁶⁶. Меньший, полиелейный колокол (стоимостью около 5 тыс. рублей) весил 233 пуда 8 фунтов¹²⁶⁷.

Престолы соборного храма Рождества Пресвятой Богородицы после устроения иконостаса были освящены 2, 3 и 4 сентября 1864 года¹²⁶⁸. Во время освящения храма Рождества Пресвятой Богородицы Матерь Божия явила Свою особую милость к обители Глинской. Об этом подробно рассказывает Глинский инок – игумен Иассон в «Сказании о жизни и подвигах блаженной памяти старца схиархимандрита Илиодора…». «Вначале средний престол освятил сам Преосвященный Сергий (Ляпидевский. – А. И.), епископ Курский (впоследствии митрополит Московский). На следующий день в правом приделе престол освящал архимандрит Ювеналий [Половцев. – А. И.], бывший тогда благочинным монастырей. Посему ранняя литургия в тот день служилась на среднем, вновь освященном престоле. Старец Илиодор [Голованицкий. – А. И.] молился на ранней литургии… Придя из церкви, старец, по обычаю благоговейно поклонился пред святыми иконами, снял мантию и сел на свое место… Прозрачная белизна на его лице покрывалась чудным румянцем, а взор был поразительно благоговейный. Видно было, что душа его была преисполнена неземным утешением… После краткого молчания старец вздохнул от полноты чувств, затем сказал: «Какое великое благоволение Божией Матери к нам грешным!.. Сегодня на Божественной литургии один старец видел дивное видение¹²⁶⁹. Когда клиросные певцы вышли среди церкви петь «Тебе поем, Тебе благословим…», в это время с правого клироса показалась идущая по солее Величественная благолепная Жена, чудной, несказанной красоты. Одежда на Ней была такая дивная, что невозможно объяснить, поверх одежды мантия, застегнутая на груди; а на голове Ее митра, блестящая чудным отражением; на верху митры видна была маленькая возвышенность «вот этакая!». При этих словах старец показал пальцами меру возвышенности не более как в ¾ вершка. – «на верху возвышенности был маленький крестик. Она была окружена светом славы… Она шла с правого клироса по солее и, дойдя на середину пред Царские врата, обратилась лицом к востоку и стала невидима. Это… была Сама Царица Небесная. Она, милостивая явила Свое присутствие во вновь освященном храме святого Имени Ея, во свидетельство Своего благоволения к нам грешным»¹²⁷⁰.

За попечение и труды по возобновлению соборного храма в Глинской пустыни 3 октября 1864 года игумену Иннокентию была объявлена признательность Епархиального начальства со внесением в его послужной список¹²⁷¹.

Заботясь об улучшении благосостояния обители, о. Иннокентий сумел разрешить вопрос о мельнице Глинской пустыни. Мельница на реке Власовице (при селе Новая Слобода), подаренная обители еще в 1797 году императором Павлом I, не приносила обители никакого дохода. В конце 50-х – начале 60-х годов XIX века речка Власовица прекратила свое течение и, по мнению Курской палаты Государственных имуществ, мельница не могла более существовать¹²⁷². Земли при мельнице было всего 16 десятин 523 сажени, но из нее только 1400 саженей удобной, остальная – глинистая¹²⁷³. Благодаря ходатайству игумена Иннокентия, по решению Государственного совета Департамента государственной экономии, утвержденному императором Александром II, 9 мая 1866 года мельница Глинской пустыни на реке Власовице с прилегающей к ней землей отошла в казенное ведомство (была «обращена в Государственные имущества»)¹²⁷⁴, а Глинской пустыни с 1 января 1866 года отпускалось за эту мельницу из казны ежегодное пособие в 300 рублей¹²⁷⁵. Однако полученное от казны пособие не могло компенсировать отсутствие мельницы, которая была необходима пустыни. Поэтому когда в конце 1860-х годов было объявлено о продаже Сеймских казенных мельниц в Путивльском уезде, игумен Иннокентий подал прошение о разрешении Глинской пустыни приобрести эти мельницы.

(В соответствии с существовавшим тогда законодательством монастыри и церкви не могли приобретать недвижимые имения без разрешения императора¹²⁷⁶). Игумен Иннокентий, обосновывая свое прошение, писал: «В покупке сих мельниц настоит крайняя нужда для обеспечения хлебом как монастыря, так и бедных, приходящих в пустынь в большом числе»¹²⁷⁷.

В связи с покупкой Сеймских мельниц настоятелю отцу Иннокентию пришлось перенести много скорбей и хлопот. Но он все упования возлагал на Царицу Небесную. Дело осложнялось тем, что принадлежащие обители капиталы были обращены в четырехпроцентные непрерывно-доходные билеты, и о. Иннокентий просил принять эти билеты в казну в уплату за Сеймские мельницы.

Во всеподданнейшем докладе Канцелярии министерства финансов было сказано: «По правилам о 4% непрерывно-доходных билетах, билеты сии размену на наличные деньги не подлежат и в казенные платежи принимаемы быть не могут, и посему вышеизъясненная просьба игумена Глинской Богородицкой пустыни не могла бы быть удовлетворена. Но, принимая во внимание удостоверение игумена Иннокентия о необходимости в приобретении Сеймских казенных мельниц для обеспечения продовольствием означенной пустыни, Министерство финансов, согласно с заключением министра Государственных имуществ¹²⁷⁸ и исправляющего должность обер-прокурора Св. Синода, долгом считает всеподданнейше испрашивать Высочайшего Вашего Императорского Величества разрешения, в виде особой Монаршей милости, дозволить принять от Глинской пустыни в счет следующей за сии мельницы уплаты принадлежащие пустыни 4% непрерывно-доходные билеты»¹²⁷⁹.

24 октября 1869 года, в день празднования иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», император Александр II разрешил принять от Глинской Богородицкой пустыни четырехпроцентные непрерывно-доходные билеты в уплату за Сеймские казенные мельницы¹²⁸⁰.

Игумен Иннокентий в благодарственную память об этом явном благоволении Божией Матери к обители Глинской благословил ежегодно 23 октября вечером совершать бдение, а на другой день после литургии – соборный акафист Пресвятой Богородице¹²⁸¹.

Высочайшее разрешение на вступление Глинской пустыни во владение Сеймскими мельницами последовало 20 декабря 1869 года¹²⁸². Однако, по свидетельству преемника о. Иннокентия – Глинского настоятеля игумена Исаии, Сеймские мельницы были окончательно закреплены за Глинской пустынью (по крепости, утвержденной нотариусом Сумского окружного суда) лишь 28 сентября 1870 года с уплатой за них 30 тыс. рублей четырехпроцентными непрерывно-доходными билетами¹²⁸³.

Приобретенные обителью мельницы были ветхими, нуждались в неотложном ремонте и перестройке, что потребовало больших затрат. Отец Иннокентий устроил при мельницах монастырское подворье, завел хозяйство, приобрел необходимую распашную и луговую землю¹²⁸⁴. Сами мельницы были вновь перестроены, увеличены и улучшены. К 1877 году на них было уже 14 поставов, 2 турбины и 19 водяных колес¹²⁸⁵. На возобновление мельниц было израсходовано более 28 тысяч рублей; кроме того, ежегодное содержание мельниц обходилось в 4,5–5 тысяч рублей¹²⁸⁶. Здесь ежегодно перемалывалась рожь (от 50 до 70 тысяч пудов), отделывалось до 3000 пудов пшена и до 8000 пудов круп. При мельницах была также устроена сукновальня, где переваливалось до 10 тысяч аршин сукна в течение года¹²⁸⁷.

От помола и продажи хлеба и с сукновальни обитель получала в год около 11 тысяч рублей¹²⁸⁸. Но этот доход большей частью расходовался на содержание, ремонт и расширение мельниц, а также на взносы в казну и платежи земских окладов. Хотя деньги в монастырь и не поступали¹²⁸⁹, с Сеймских мельниц обитель получала каждый месяц 300–400 пудов хлеба¹²⁹⁰.

Мельницами заведовал назначенный настоятелем инок, послушание здесь также проходили 19 послушников, которые обучались мельничному и сукновальному делу¹²⁹¹.

На подворье Сеймских мельниц останавливались многочисленные богомольцы, приезжавшие в Глинскую пустынь издалека, так как по железной дороге (до проведения подъездного пути к обители) они могли доехать лишь до станции Путивль. Все они стремились получить благословение, услышать наставление мудрого Глинского настоятеля, который часто приезжал на Сеймские мельницы. Паломники приобщались к жизни обители уже на ее подворье. Более всего они общались здесь с гостинником и его помощниками – братьями гостиного двора, которые, будучи истинными иноками Глинской пустыни, при исполнении всех своих многотрудных и хлопотных обязанностей являли пример христианской любви, кротости и терпения.

Среди них особенно отличался благочестивой жизнью воспитанник о. Иннокентия – монах Евгений (в миру Евмений Бобров). Отец Евгений родился в 1861 году в семье крестьян Мглинского уезда Черниговской губернии; в Глинскую пустынь поступил в 1884 году¹²⁹². В обители он был назначен на послушание при гостинице, а затем переведен на подворье при Сеймских мельницах помощником гостинника¹²⁹³. Сначала о. Евгений не мог справиться со всеми своими многотрудными обязанностями, но он все открывал о. Иннокентию и по молитвам Глинского настоятеля свое тяжелое послушание нес благодушно.

Тогда враг спасения начал смущать молодого подвижника различными помыслами. В душе его происходила острая внутренняя борьба, и о. Евгений просил перевести его в монастырь. Ответ Глинского настоятеля на эту просьбу о. Евгения раскрывает высоту духовной жизни о. Иннокентия, его близость Горнему миру. Он сказал: «Я тебя не сам назначил, на это была воля Божия и Царицы Небесной; не могу преступить Их Святой воли; покоряйся и ты. Старайся нести послушание без рассуждения и получишь награду…»¹²⁹⁴. Отец Иннокентий умел мудро наставлять всех, кто к нему обращался, на правильный спасительный путь жизни и направлять их волю в сторону добра. Под духовным водительством такого старца о. Евгений беспрекословно нес свое послушание, возрастал в духовно-аскетической жизни, стяжал терпение и кротость.

Вскоре он был назначен на послушание гостинника, которое всю свою жизнь и исполнял с любовью.

Обязанностей у о. Евгения было много. Он был гостинником, поваром для приезжих, садовником, старшим на скотном дворе и огороде, в поле, ему также подчинялись и кучера. Отец Евгений всегда ожидал гостей, к приезду их у него всегда все было готово. Он, как только мог, стремился услужить и помочь приезжим. При таких разнообразных и многосложных трудах спал он не более 3–4 часов в сутки, однако келейное монашеское правило всегда исполнял. Любвеобильным и кротким было его отношение к подчиненным, вину которых он всегда брал на себя. Когда кто-либо провинится, о. Евгений без гнева, с сожалением говорил: «Ишь ты какой! Разве можно так делать?»¹²⁹⁵. за это послушники искренно любили его и боялись оскорбить. Христианская любовь к ближнему, снисходительность к немощам других и безграничное терпение о. Евгения привлекали благословение Божие и приносили успех во всех делах.

Кротостью и смирением отца гостинника устранялось всякое несогласие между людьми. Так, однажды скот крестьян соседней слободки зашел в монастырский огород; послушники, увидев это, загнали животных во двор. Через час к о. Евгению со страшной бранью пришел уполномоченный от общества Иван М. и хотел ударить его. Отец Евгений поклонился и со смирением сказал: «Прости, брат, я виноват», – и велел отпустить животных. Такая кротость о. Евгения перерождала человека, и в данном случае М., пораженный поступком инока, пал на колени и со слезами просил прощения. Получив не только прощение, но и духовное наставление, М. до самой смерти о. Евгения приходил к молодому монаху за советом¹²⁹⁶. И не только он, а многие, знавшие о. Евгения, пользовались его добрыми советами и помощью. Больным он также раздавал простые лекарственные средства. Но особенно были благодарны Глинскому иноку родители малолетних мальчиков, живших в соседних слободках. В летнее время дети под руководством о. Евгения обрабатывали сад и огород подворья, а зимой приходили к нему за книгами, которые о. Евгений им дарил, разъясняя духовный смысл написанного. Отец Евгений приучал мальчиков с детства очищать душу от грешных изъянов и успешно исправлял непокорных и шаловливых. И по прошествии многих лет все они с благодарностью вспоминали молодого монаха.

Отец Евгений отличался серьезной сосредоточенностью, так как под руководством о. Иннокентия упражнялся в непрестанной молитве и трезвении ума. Отец Иннокентий и после своей кончины являлся во сне о. Евгению и также наставлял его. Однажды в трудных обстоятельствах о. Евгений тяжко скорбел, всю ночь слезно молился и лишь под утро уснул. Во сне он увидел покойного о. Иннокентия, который советовал ему терпеливо переносить скорби, покориться воле Божией, ниспосылающей все к нашему спасению. «Трудно, батюшка, – сказал о. Евгений, – не могу перенести, помогите». Отец Иннокентий тяжело вздохнул и громко сказал: «Что с вами буду делать?»¹²⁹⁷. При этих словах о. Евгений проснулся. Утром все его трудные обстоятельства совершенно были устранены, скорбь прошла, и он радостно вернулся к своему послушанию.

15 августа 1892 года в Глинской пустыни он был пострижен в мантию. В 1893 году о. Евгений тяжело заболел и вскоре скончался. На могильном кресте подвижника была надпись: «Под сим крестом погребен монах Евгений, в миру Евмений Бобров, скончавшийся смертию праведника 12 мая 1894 года на 33 году от роду. Он с полным усердием и любовью к ближним послужил обители 10 лет»¹²⁹⁸.

Таких учеников воспитывал о. Иннокентий, наставляя их с ревностью исполнять возложенное внешнее послушание, неослабно пребывать и во внутреннем подвиге. Кроме устроения Сеймских мельниц при о. Иннокентии в Глинской пустыни были построены деревянный одноэтажный, крытый соломой корпус для пасечников на 10 келлий; на гостином дворе – двухэтажный каменный корпус с мезонином на 29 келлий (на средства помещицы А. И. Мовчан)¹²⁹⁹.

За неусыпное попечение о благе обители игумен Иннокентий 10 мая 1869 года был высочайше награжден золотым наперсным крестом, от Св. Синода выдаваемым, а 29 апреля 1873 года – палицей¹³⁰⁰.

При игумене Иннокентии возросла благотворительная деятельность Глинской пустыни.

В отчетах о состоянии Курской епархии за 1862–1887 годы епархиальные архиереи отмечали, что хотя «странным и бедным оказывают вспомоществование все монастыри, но в сем отношении преимущество имеет пустынь Глинская»¹³⁰¹. Здесь была устроена особая для этой цели гостиница¹³⁰². В деревне Заруцкой и на подворье при Сеймских мельницах пустынь содержала странноприимные дома, где останавливались для ночлега богомольцы, которые не могли без отдыха дойти до обители¹³⁰³. Сюда прибывали странствующие подвижники, паломники из дальних краев нашей страны и из-за рубежа. В странноприимницах жили также бедные жители ближайших селений, в основном не способные к труду по старости и болезни.

Глинские иноки безотказно оказывали помощь всем обращавшимся к ним. При о. Иннокентии в странноприимницах обители ежегодно призревалось 15–20 тысяч человек обоего пола¹³⁰⁴. (Из них только нищих, обращавшихся в обитель за пособием, было от 1,5 до 4 тыс. человек)¹³⁰⁵. Все они жили в обители и получали пищу безвозмездно¹³⁰⁶, кроме того, «беднейшие из них снабжались от обители одеждой, бельем, обувью и деньгами для дальнейшего пути»¹³⁰⁷. Больных помещали в больницу или выдавали им лекарства. На содержание странноприимниц ежегодно расходовалось 3–5 тыс. рублей, не считая стоимости выдаваемого хлеба и лекарств¹³⁰⁸. Глинские иноки щедро раздавали хлеб, поэтому в 1885 году Курский епископ Михаил (Лузин) в отношении к обер-прокурору Св. Синода писал, что Глинская пустынь имеет «особую нужду в хлебе по множеству приходящих богомольцев и бедных»¹³⁰⁹.

Благотворительность была присуща каждому из числа братии монастыря, начиная от настоятеля и кончая послушником. Исполняя слова Спасителя, сказавшего: «Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20, 35), и увещание св. апостола Петра: «Будьте все единомысленны, сострадательны, братолюбивы, милосерды, дружелюбны, смиренномудры…» (1Петр. 3, 8), иноки стремились оказать посильную помощь каждому нуждающемуся делом, словом, духовным наставлением. Так, Глинского настоятеля архимандрита Иннокентия народ называл не иначе как «благоутробным, чадолюбивым, сострадательным, милосердным». И действительно, «милостыню батюшка выдавал, не считая, явно и тайно; никто не уходил без помощи. Однажды после обеда у о. Иннокентия была одна игумения. В это время батюшка, как и всегда, раздавал бедным свою помощь. Кроме того, келейник приходил несколько раз и тоже просил денег для раздачи. Отец Иннокентий давал серебро, не считая. Видя такую щедрость, игумения говорит: «Я думаю, что вы раздали рублей пятнадцать». – «Более, – отвечает ей о. Иннокентий, – роздано восемнадцать рублей». – «Можно ли так?» – «На них, матушка, нам Сам Бог посылает. В этом я убежден и опытом, и словом Божиим». В это время подают пришедшую почту. Там было два извещения на 700 рублей. Отец Иннокентий, показывая их матушке, говорит: «Вот вам доказательство». Иногда нуждающимся о. Иннокентий отдавал свой подрясник, сапоги или рубашку. По тому же состраданию к ближним он помогал больным, преимущественно исцелял помазанием маслом из лампады от Глинской Чудотворной иконы… У больных ногами о. Иннокентий своими руками разматывал онучи (пришедшие были обуты в лапти), ноги натирал мазью, снова помогал обуться и говорил: «Теперь иди с Богом». Такая любовь, такое внимание батюшки к страждущим беднякам кого не тронет?! Все были ему благодарны и уходили с молитвою на устах. Но, исцеляя других, сам о. Иннокентий при слабом телосложении почти всегда был болен, что переносил благодушно, с благодарностью Господу, в болезнях тела видел здравие души»¹³¹⁰.

Страждущим всегда оказывалась в Глинской пустыни квалифицированная медицинская помощь, по заповеди любви: «Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов» (1Петр. 4, 8). В начале 70-х годов XIX века в больницу Глинской пустыни обращалось до 70 человек в год. Здесь лечились не только братия обители, но и проходящие богомольцы и странники. Например, в 1873 году обратились за помощью 63 человека: 37 братий, 26 богомольцев и странников¹³¹¹. Необходимые лекарства, различные медицинские процедуры, питание и уход они получали здесь бесплатно. Однако больница помещалась в одноэтажном деревянном здании и была рассчитана на одновременное лечение лишь 10 человек¹³¹².

Еще при игумене Евстратии было получено разрешение на постройку двухэтажного каменного здания для помещения как больных, так и престарелых монашествующих. Но пустынь не имела тогда средств на эту постройку¹³¹³. В 1873 году о. Иннокентий предложил благотворителю обители киевскому купцу Кондратию Космичу Ховалкину, глубоко почитавшему Глинского настоятеля, построить в обители каменную больницу. К. К. Ховалкин изъявил свое полное согласие, и в апреле 1874 года на его средства началось строительство больничного корпуса в Глинской пустыни¹³¹⁴. В течение лета того же года корпус был «возведен в черне в два этажа и покрыт листовым железом под надзором практиковавшего в тех местах академика архитектуры Гроса, на что издержано полученных от благотворителя Ховалкина 9555 руб. 90 коп. серебром»¹³¹⁵. На внутреннюю отделку здания и штукатурку К. К. Ховалкин выдал тогда же 4544 руб.¹³¹⁶.

В 1877 году строительство больницы на 25 мест было полностью закончено. Но, по замечанию посещавшего эту больницу автора книги «Глинская Рождество-Богородицкая общежительная пустынь», «по обширности здания, количеству белья, посуды, медикаментов, хирургических инструментов» она могла бы вместить значительно больше больных, «а по красоте внутренней и внешней отделки, по высоте палат и богатому запасу всего необходимого такой больницей мог бы гордиться не только какой-либо уездный городок, но и иной губернский»¹³¹⁷. Строительство больницы обошлось в 16 600 руб., из которых 15 600 руб. пожертвовал купец К. К. Ховалкин, а остальные добавлены из средств пустыни¹³¹⁸.

Здание больницы, светлое и просторное, было расположено среди фруктового сада, «воздух здесь всегда чистый и влажный, летом же свежий с бальзамичным запахом растений, особенно же смолисто-соснового леса… вокруг тишина и безмятежие нарушается лишь пением разнородных птиц да звоном церковным»¹³¹⁹.

Заведовал больницей назначаемый из числа братии инок – фельдшер, который оказывал помощь больным под руководством врача, приглашаемого пустынью из Путивля или Глухова.

Больные распределялись в соответствии с заболеваниями по палатам, среди которых были и одноместные. Все палаты располагались на первом этаже. Здесь же были приемная и другие специальные отделения больницы; на втором этаже находились аптека, келлии фельдшера-инока и послушников, ухаживавших за больными. Аптека Глинской пустыни по обстановке и содержавшимся в ней лекарствам «нисколько не была похожа на аптечку при обители, а скорее на благоустроенную земскую или частную»¹³²⁰. Над ней располагалась сушильня для лекарственных трав, растущих в изобилии в монастырском лесу. Эти травы Глинские иноки собирали и сушили по указанию врача и фельдшера.

Больница обеспечивала нуждающихся как стационарным, так и амбулаторным лечением. Росла популярность больницы, а вместе с тем с каждым годом увеличивалось и число обращавшихся за медицинской помощью. Если в 1876 году в больницу Глинской пустыни обратились 53 человека (в том числе 35 иноков и 18 богомольцев)¹³²¹, то в 1887 году число обращавшихся возросло более чем в три раза и составило 161 человек (105 иноков и 56 богомольцев)¹³²². Заболевшие женщины лечились в странноприимнице Глинской пустыни, их было ежегодно до 150, уход за ними поручался женщинам из числа тех же странниц¹³²³. Кроме того, в больницу Глинской пустыни обращалось много жителей близлежащих, а иногда и дальних селений за получением медицинских советов и лекарств. Все они получали просимое, а в сложных случаях им предоставлялась возможность обратиться к врачу, регулярно посещавшему больницу Глинской пустыни. Оказание бесплатной медицинской помощи народу было делом христианского милосердия Глинской братии. Обитель тратила ежегодно на содержание больницы 1500 рублей, не считая стоимости питания больных и послушников, за ними ухаживавших¹³²⁴.

Отец Иннокентий был истинным патриотом своей Родины. Его сострадательное сердце откликалось на бедствия в любом уголке страны. В годы русско-турецкой войны (1877–1878) он живо интересовался всеми событиями на фронте и горячо принимал к сердцу победы и поражения русских войск. В это время о. Иннокентий устроил в монастырской больнице лазарет для больных и раненых воинов. «Все монастыри Курской епархии приняли деятельное участие… в облегчении разнообразных нужд, порождаемых войной»¹³²⁵, и в 7 мужских монастырях были приготовлены удобные помещения для раненых. Но Курское отделение Красного Креста выбрало лазарет Глинской пустыни. 21 августа 1877 года в этот лазарет поступили больные и раненые воины (всего 21 человек)¹³²⁶.

Лечение в Глинской больнице проводилось под непосредственным наблюдением приглашенного пустынью из Глухова врача при учебных заведениях надворного советника Н. Г. Хоменко. За больными и ранеными ухаживали смотритель больницы фельдшер-монах Дамиан¹³²⁷, его помощник монах Моисей и четыре послушника, бывших до поступления в монастырь на военной службе. Больные содержались за счет обители. На содержание лазарета было израсходовано 2000 руб.¹³²⁸.

К концу 1877 года из поступивших воинов 19 человек совершенно выздоровели и перешли в ведение путивльского уездного начальства, а два тяжело раненых оставались в больнице. 1 июля 1879 года в лазарет Глинской пустыни поступили еще 25 воинов, в основном из гвардейских и гренадерских полков, бывших за Дунаем в действующей армии. Эти больные также «были размещены в монастырской больнице с полным удобством и покоем»¹³²⁹. Из них один содержался на средства вдовы капитана Людмилы Юденковой, а остальные – на средства Глинской пустыни¹³³⁰. Лазарет Глинской пустыни в 1877 и в 1878 году посещал уполномоченный Главного управления Общества Красного Креста тайный советник В. А. Кочетов. Он «остался весьма доволен как помещением больницы, так и всем принадлежащим к содержанию больных и соблюдаемыми в больнице чистотою и порядком»¹³³¹. «Настоятель пустыни игумен Иннокентий и братия удостоились получить Высочайшую благодарность Ея Величества»¹³³² покровительницы Общества Красного Креста императрицы Марии Александровны. 25 января 1880 года игумен Иннокентий, врач Н. Г. Хоменко и смотритель больницы о. Дамиан получили знаки «Красного Креста»¹³³³. Все раненые, по милости Божией, совершенно поправились и 29 ноября 1878 года лазарет был закрыт. По словам смотрителя больницы о. Дамиана (Кострова), выздоровевшие воины, уезжая из монастыря, «со слезами благодарности на глазах молились Всевышней и, получив благословение, напутствие и иконочки от настоятеля, благодарили отца игумена и братию за братский и сердечный уход за ними»¹³³⁴. До ближайших пунктов железной дороги или воинских участков их отвозили на монастырских лошадях.

Благотворительная деятельность осуществлялась иноками Глинской пустыни не только в стенах обители, но и далеко за ее пределами. При совершении доброделания они помышляли о себе лишь как о раздаятелях Божиих даров, по слову св. Григория Богослова: «Ты никогда не будешь щедрее Бога, хотя бы и пожертвовал всем, что имеешь, хотя бы отдал вместе с имуществом и самого себя; ибо и то самое, чтобы отдать себя Богу, человек получает от Него же. Сколько ты ни уплатишь Ему, все еще больше того будет оставаться на тебе, и ничего не дашь ты своего, поскольку все от Бога» (Творения св. Григория Богослова в рус. пер. Ч. 2. С. 25).

Щедро выделяла средства Глинская пустынь на нужды народного образования. Ежегодно с 1869 года обитель вносила на содержание духовных учебных заведений Курской епархии по 300 рублей серебром¹³³⁵.

В 1872 году пустынь выделяет 300 руб. Рыльскому училищу¹³³⁶. В 1882 году на вновь организованную домовую церковь во имя преподобного Феодосия Печерского при Курской Духовной семинарии обитель выделяет 50 руб. и разного рода церковные принадлежности: «3 ризы священнических, парчовых; 3 стихаря таких же; 3 подризника шелковых, трое поручей, 3 ораря, 3 пояса, четверо воздухов, из них одни шитые по бархату золотом и серебром, и одно покрывало шерстяное»¹³³⁷.

Посильную материальную помощь Глинская пустынь оказала городу Казани, опустошенному пожаром во время русско-турецкой войны¹³³⁸.

Многогранная благотворительная деятельность братии Глинской пустыни, проникнутая высокой духовностью и аскетизмом, – это непрерывный подвиг во имя угождения Господу и христианского служения ближним: «Блажен, кто помышляет о бедном!

В день бедствия избавит его Господь» (Пс. 40, 2). И этот подвиг Глинские иноки всегда достойно совершали под покровом Чудотворного образа Божией Матери, приобретая средства на дела милосердия от своих неустанных трудов и приношений благотворителей, о которых обитель всегда усердно молилась Господу.

За счет пожертвований значительно возросло землевладение Глинской пустыни. Император Александр II пожаловал обители 100 десятин леса¹³³⁹.

Обитель крайне дорожила дарованным ей лесом, никогда не уничтожала его бесцельно. На отопление церкви, келлий и всех зданий монастыря ежегодно покупали до 300 саж. дров. Из своего леса пустынь пользовалась лишь валежником; иногда даже строевой лес обителью покупался¹³⁴⁰.

В 1885 году по духовному завещанию павлоградской купчихи 1-й гильдии Анисии Степановны Локашенковой в Павлоградском уезде Екатеринославской губернии было подарено Глинской пустыни 830 десятин пахотной и степной земли¹³⁴¹. По благословению настоятеля Глинские иноки начали здесь культивированное возделывание почвы и несколько десятин засадили деревьями¹³⁴².

Постоянная благодетельница обители вдова штабс-ротмистра Евдокия Ивановна Мовчан в 1874 году пожертвовала Глинской пустыни 15 десятин 2245 сажен земли в Путивльском уезде близ Сеймских мельниц, стоимостью 2000 руб. серебром. Синодальным указом эта земля была закреплена за Глинской пустынью в сентябре 1875 года¹³⁴³.

Кроме земель, обитель получала и денежные пожертвования. Например, курский купец Александр Прокофьевич Морозов завещал Глинской пустыни 300 руб. серебром, которые обитель получила в 1865 году¹³⁴⁴. Боголюбивые благодетели обители украшали Чудотворную икону Рождества Пресвятой Богородицы и храмы монастыря. В 1868 году льговский помещик граф Лев Изъединов пожертвовал серебряный киот 84 пробы весом 20,5 фунта для Чудотворной иконы. На серебряных отливах этого киота были изображены: вверху Господь Саваоф, по обеим сторонам – два Ангела, а внизу вырезан тропарь Рождеству Пресвятой Богородицы. Внутри киот был выложен малиновым бархатом¹³⁴⁵.

Кроме того, глуховские купцы Петр Емельянович Лютый и Макар Васильевич Зайковский пожертвовали для Чудотворного образа особый серебряный киот художественной работы весом 14 фунтов 72 золотника и бронзовый киот большой величины. В него вставлялась с малым киотом Чудотворная икона во время крестного хода в г. Глухов. Эти же купцы пожертвовали 2 больших медных позолоченных фонаря изящной работы, в которых при всех крестных ходах горели зажженные свечи¹³⁴⁶.

В 1885 году помещица Евдокия Ивановна Мовчан также пожертвовала к Чудотворной иконе серебряный киот художественной работы весом 2 фунта 36 золотников¹³⁴⁷. Эта усердная благотворительница обители в 1879 году пожертвовала также сребропозлащенный потир, превосходящий другие по весу (12 фунтов 44 золотника) и красоте отделки¹³⁴⁸.

В 1886 году усердием разных благотворителей Глинской пустыни была пожертвована шитая золотом и серебром по малиновому бархату плащаница, «великолепие которой могло привлечь внимание каждого, даже самого строгого ценителя искусства. На ней был изображен Спаситель с руками, сложенными на груди, в пеленах, окруженный предстоящими»¹³⁴⁹. Плащаница помещалась в резной и позлащенной гробнице. Стоимость ее превышала 3 тысячи рублей¹³⁵⁰.

Украшая ризницу обители, рыльский почетный гражданин Петр Васильевич Филимонов в 1887 году пожертвовал 5 серебряных лампад. Самая большая из них была с 5 стаканчиками весом 4 фунта 66 золотников¹³⁵¹.

Игумения Спасского монастыря Парфения в 1877 году пожертвовала две металлические церковные хоругви с сребропозлащенными иконами¹³⁵².

Все это показывает, что при о. Иннокентии число благотворителей обители возросло. Многие из них ежегодно помогали обители деньгами, хлебом, другими продуктами и материалами, но не открывали своих имен, желая остаться неизвестными.

Отец Иннокентий как внутренне, так и внешне благоустроил жизнь обители. За усердную службу 27 марта 1882 года он был высочайше представлен к ордену Св. Анны III степени¹³⁵³, а 31 мая 1887 года по указу Св. Синода награжден саном архимандрита¹³⁵⁴. Это был первый Глинский настоятель, удостоенный такого сана, среди всех известных нам настоятелей обители XVIII-XIX веков.

Однако приближался конец его земного поприща. В 1888 году, после выноса в Глухов Глинской Чудотворной иконы, 21 июля о. Иннокентий заболел предсмертной болезнью.

Господь укреплял его в страданиях. Так, за месяц до кончины к о. Иннокентию зашла одна благодетельница. Позднее она рассказала, что «увидела вокруг головы батюшки золотой венец и лицо его было, как у Ангела…»¹³⁵⁵.

Близкая кончина настоятеля была предсказана великим Глинским старцем схимонахом Архиппом (Шестаковым). Однажды в августе 1888 года о. Архипп лежал и плакал в соборном храме, между главным и левым алтарями. На вопрос, почему он плачет, старец ответил: «Скоро все будете плакать»¹³⁵⁶. И действительно, через месяц 17 сентября 1888 года любимый всеми настоятель о. Иннокентий, напутствованный таинствами Елеосвящения, Исповеди и Причащения, на 64 году жизни блаженно скончался, а 20 сентября был погребен¹³⁵⁷. Примечательно, что о. Иннокентий был погребен на том самом месте, где плакал отец Архипп. В погребении участвовали Путивльский архимандрит Иоасаф, множество иноков, приехавших священников, мирян.

Священник А. Силин, присутствовавший на погребении, писал, что при отпевании никто не мог сдержать слез: плакал первоприсутствовавший архимандрит Иоасаф, плакал весь многочисленный сонм священнослужителей. Так был дорог на земле этот святой человек для всех людей¹³⁵⁸.

При расширении Успенского храма под ним была устроена усыпальница, куда по разрешению епархиального начальства был перенесен гроб архимандрита Иннокентия. При устройстве усыпальницы в 1891 году пришлось гроб о. Иннокентия вынимать, крышка гроба сдвинулась. Находившийся рядом «послушник Василий увидел тело почившего о. Иннокентия нетленным. Покойный батюшка многим являлся во сне, утешал скорбящих, исцелял болящих и давал наставления»¹³⁵⁹.