Глава XIV. Эллада (Аргос, Кариуполь, Егина)

Житие Петра Аргосского. – Ж. Афанасия Мифонского. – Ж. Луки Елладского. – Ж. Филарета. – Ж. Афанасии Егинской.

Между современными памятниками агиографии, относящимися к Элладе, на первом месте должно быть поставлено житие Петра, епископа аргосского, написанное вероятно преемником его по кафедре⁶⁰⁶ (§ 25).

Вопрос о Петре довольно запутан. Некоторые ученые (Бландити, Lequien, болландисты, позже впрочем отказавшиеся, Вольф, Ballerini и др.) полагали, что святой родился в Катоне и был сицилиец по рождению, смешав его с его современником Petrus Siculus, послом имп. Василия Македонского в армянскую Тефрику для размена пленных (868 г.) и автором истории Манихейской (Павликианской) ереси. Петр, посол и историк, – Siculus, тогда как Петр епископ – уроженец Константинополя, первый жил в 868 г., второй жив был еще в 920 году, в Малую Азию не ездил и т. д. Словом после исследования Cozza-Luzi (р. XXII– XLVI) надо ли теперь опровергать ошибку смешения двух совершенно разных писателей?

Наш Петр – уроженец Константинополя (§ 3), сын благочестивых и нищелюбивых родителей (§ 4), у которых было четыре сына: Павел, Дионисий, Петр и Платон, и одна дочь. Павел, живший вне столицы, слыша о подвигах Петра, прибыл в Константинополь; царь (какой?), дивясь его добродетели, просил его прибыть к нему со своими (родственниками) и дал ему очень богатый монастырь для подвижничества, в котором Павел и постригся. За ним принял иночество Дионисий, а потом постриглись в монастырях их родители и сестра. Общим учителем их был инок Павел. По блаженной кончине родителей (§ 5) Павел и Дионисий продолжали подвижничество. Видя это, Петр с младшим братом Платоном также ушли в монастырь, где оба предались аскезе (§ 6). Тогдашний патриарх Николай Итал (Νικόλαος δ’ ἦν ὁ Ἰταλός), муж образованный, добродетельный, за что и осужденный на изгнание, хотя потом, согласившись на четвертый брак царя (Льва), снова получил милость при дворе. – Без всякого сомнения, здесь идет речь о патр. Николае Мистике (901–907 или 895–906 и 911–925). В виду того, что вся дальнейшая деятельность Петра протекала в X веке, мы на этом и оканчиваем рассмотрение его биографии.

Итак Петр жил в IX и X веках. Ни года его рождения, ни года его смерти совершенно неизвестно. Издатель его жития и его сочинений Cozza-Luzi в своем вообще дельном исследовании о Петре и в этом вопросе старается прийти к каким либо определенным датам. Так он пишет, что Петр родился после 851 года. Эта дата извлечена им таким образом. По житию, Петр жил 70 лет (§ 20), по поздней памяти Даниила Аргосского, он присутствовал на Константинопольском соборе 920 (у Даниила 922) года и вскоре после того и скончался. Вторая посылка строго не обоснована. Современный агиограф говорит о 70 годах Петра – это факт достоверный; но он не говорит о присутствии его на соборе 920 г., об этом сообщает только наш современник (1870 г.), пользовавшийся сомнительного достоинства памятями и почерпнувший очевидно из них это известие. Но рассказ о присутствии Петра в это время в Константинополе, равно как легенда о подвижнике Феодосии, как об этом мы особо скажем в IV части настоящего сочинения, внушают подозрение, опираться на них мы не можем, а стало быть не можем определить и основные даты биографии святого.

Житие св. Афанасия Мефонского, написанное хотя и близким его современником Петром Аргосским.⁶⁰⁷ очень ничтожно в историческом отношении. Собственно говоря, это не в собственном смысле слова житие, это только надгробное слово, ἐπιτάφιος. Cozza-Luzi и другие утверждают, что слово это было произнесено автором при погребении Афанасия, однако едва ли можно согласиться с таким толкованием. Мы уже видели, что ритор и философ Никифор написал ἐπιτάφιον патр. Антония Кавлея, – не надгробное слово, как мы понимаем его теперь, а вообще «эпитафию», то есть характеристику деятеля, хотя бы даже и несовременного (ср. стр. 149); тоже самое видим и здесь. Любопытным кажется то наблюдение, что в обоих случаях агиографы знали жизнь своих героев очень недостаточно и желали заполнить пробел биографических сведений посредством риторики и обильных экскурсов в область классического мира Эллады. Здесь мы видим не непосредственное чувство автора, а только искусственное риторическое произведение в честь прославляемого героя,⁶⁰⁸ прочитанное быть может, в день его памяти, 31 января.

Вот однако что мы можем извлечь из этой «эпитафии». Афанасий родился в сицилийском городе Катане, «изобилующем всеми благами», вблизи огнедышащей горы Этны (§ 3). Почти единственная историческая черта памятника – описание сицилийских бедствий – не есть свидетельство очевидца или близко осведомленного лица, – она изложена в очень общих выражениях: «Измаильский народ, потомок Агари, из-за которого по грехам нашим погублен вышеназванный остров (Сицилия), подобно палачу требовал наших казней, как будто нарушителей законов,⁶⁰⁹... разрушил много городов, разогнал их жителей вместе с окрестными: одних умертвил, уморил и утопил, других увел в рабство и вверг в оковы, третьих изгнал из отечества». – Катана была занята сарацинами в 828 году. Допуская, говорит Cozza-Luzi, что Афанасию в это время было 10 лет от роду, мы найдем, что святой родился ок. 818 года. – Родители Афанасия, по падении города, отправились в сыном в Старые Патры, в Пелононнисе (εἰς τὰς ἐν Πελοποννήσῳ παλαιὰς Πάτρας § 4). Здесь Афанасий ушел в монастырь и после подвигов (§ 5) получил престол Мефонский, «в этом славном городе Пелопонниса» (§ 6). Когда заходит речь об учительской деятельности Афанасия, автор почерпает обильные примеры из древне-греческой истории, вспоминая имена Замолксиса, Анахарсиса, Ликурга и Мнисиона, Нестора, Солона и Клисфена (§ 8). Особенно подробно изложена предсмертная беседа Афанасия. Говоря о кончине святого, автор вспоминает о Сократе, который был будто бы выше смерти, фигурируют также имена Анита и Мелита, – и все это говорится только для того, чтобы заявить, что Афанасий был выше Сократа (§ 10). Святой скончался πλήρης τῶν ἡμερῶν (§ 12). – Вот и все исторические данные эпитафии. Когда святой скончался, из слова не видно, но можно приблизительно сказать, когда это событие имело место. Cozza-Luzi время рождения его отнес к 818 году. Известно, что Афанасий присутствовал на константинопольском соборе 879 года (Ἀθανασίου Μοθώνης),⁶¹⁰ стало быть 60-ти летним старцем. Каиетан, неизвестно на каком основании, отнес кончину святого к 885 году;⁶¹¹ Cozza-Luzi недоумевает, чтобы про 67-летнего можно было сказать πλήρης τῶν ἡμερῶν, о ведь он забывает, что год рождения Афанасия принят им предположительно: если святой покинул родину не 10-ти, а 15-ти летним юношей, он прожил уже более 70 лет. Более поздняя агиография определенно говорит, что Афанасий почил 70-ти лет от рода. Что касается до дня памяти святого, то и здесь мы не найдем согласия в источниках. В разных «памятях» находится четыре даты: 31 января, 5 февраля, 3 мая и 29 июля, но только о первой, как засвидетельствованной древними свидетельствами, мы можем говорить как о вероятном дне кончины Афанасия, потому что ни 5 февраля, ни 29 июля прочно не установлены, а дата 3 мая, хотя и местного происхождения, уже слишком поздняя. Когда встречается два дня памяти святого, ученые предполагают, что одна дата – день кончины святого, другая – день перенесения его мощей. Но говорить здесь о перенесении мощей Афанасия едва ли возможно, ибо агиограф не говорит о нем. Если Афанасий скончался в Мефоне 31 января, а тело его было напр. перенесено 3-го мая, мы легко могли бы объяснить себе как самый термин «ἐπιτάφιος» (в буквальном смысле), так и существование местной даты (3 мая); но к сожалению, о первом предположении не может быть и речи (ибо слова § 13: ἡμῖν δὲ τὸν τάφον μετὰ τοῦ τρισολβίου σώματος πηγὰς ἰαμάτων τοῖς πίστει προσιοῦσι ἅπασιν ἀναβλύζοντα не обозначают того смысла, который вкладывает в них Cozza-Luzi: тело всем нам, с верою притекающим, источает источники исцелений, – это совсем еще не значит, чтобы агиограф находился у гроба святого, – а потому дата 3 мая для нас непонятна.

Современное Житие Луки Елладского, изданное с пропусками Комбефисом,⁶¹² переносит нас главным образом в X столетие. К более раннему периоду относится содержание лишь начальных строк Жития. Предки Луки происходили родом с о. Егины (в Егейском заливе); не вынося беспрерывных нашествий Агарян (τῶν ἐκ τῆς Ἄγαρ), они и все другие жители острова рассеялись по разным городам: одни поселились в Аттике (τὴν Κέκροπος), другие в Пелопоннисе (τὴν τοῦ Πέλοπος), третьи в Беотии (τὴν τοῦ Κάδμου) и так далее. Предки Луки поселились в области Фокиды или Хриса (τῆς Φωκίδος εἴτουν τοῦ Χρυσοῦ) на одной приморской горе Иоанна (ὄρος Ἰωάννου καλούμενον); но когда «властители моря» Измаильтяне стали угрожать приморским местностям, в том числе и Фокиде, предки перешли в тихую гавань «Глубокую» (Βαθύς). Спустя много времени у них родился здесь сын Стефан. Затем они переселились в деревню Касторий (κώμη Καστόριον), где Стефан женился на Евфросине, также уроженке Егинской, и имел семь детей: Феодора, Марию, Луку, Калию (Καλή), бывшую потом монахиней, сообщившею сведения о брате агиографу, Епифания, бывшего потом аскетом, и еще двух, умерших в раннем возрасте. – Егина (ныне Engia) находится не в Егейском, а в Сароническом заливе (ныне golfo de Engia). Остров мог подвергаться арабским вторжениям в IX веке. Фокида, отожествляемая болландистами с Ахаиею, лежала, как известно, между двумя морскими заливами – Коринфским и Евбейским и могла также страдать от арабских набегов с двух сторон. И позже, напр. в 881 г., Арабы производили опустошение в Сароническом заливе, но когда Никита Оориф явился сюда с флотом, они обогнули полуостров и начали грабить в Коринфском заливе Патры и окрестности Коринфа.⁶¹³ По смыслу жития, гавань Вафис стояла быть может на берегу Коринфского залива, но болландисты полагают её в Фессалии, где, по их словам, стоял и Касторий (может быть Castaldus). Рождение Луки относят к 890 году.

Теперь на очереди стоит житие Филарета Милостивого, о котором надобно сказать несколько предварительных слов.

Доселе ученые знали это житие по одному из анонимных его пересказов; но вот в 1902 г. нам посчастливилось в Генуе найти основное современное житие святого, именное и точно датированное, которое и было пересказано в изданном А. А. Васильевым тексте.

Семья Филарета, по этому житию, представляется теперь в следующем виде:

(1) Георгий.

(2) Сын его Филарет, его жена Феозва.

(3) Дети их: Иоанн (женатый на Ирине), Ипатия (замужем за не поименованным мужем, потом вдова) и Еванфия (замужем за Михаилом).

(4) Внуки их, от Иоанна и Ирины: Варда, Евстафий (умерший в юности ок. 25 лет от рода), Никита, Филарет (умерший как и Евстафий), Елена (дева), Евфимия (дева), Ипатия; от Ипатии: Мария (бывшая царицею), Миранфия, Еванфия, Петрова; от Еванфии и Михаила: Анфис, Никита, Петр, Филарет, Космо, Ипатия.

(5) Правнуки их, от Варды – семь детей.

Житие Филарета написано было его внуком и крестником Никитою Ивановичем в 822 году в пелопоннисском городе Кариуполе, куда он, как инок-иконопочитатель, был сослан. Никита родился в Пафлагонии ок. 784 г., жил при родителях до 794 г., в 802 г. ушел в один из константинопольских монастырей. Здесь он собирал сведения о деде вероятно от своей бабки Феозвы и отца Иоанна. В виду того, что некоторые чудеса жития напоминают чудеса в Вифинской (Катавольской) агиографии (стр. 318 и сл.), можно думать, что источником сведений Никиты послужили рассказы Иоанна еще из времени его Амниатской жизни. Отдельные рассказы родных Никита держал у себя до 822 г., когда при иконоборческом имп. Михаиле II он должен был ехать в изгнание в пелопоннисский город Кариуполь, – новая местность для ссылки. Никита захватил с собою биографические материалы и здесь на досуге привел их в порядок и систему, но не удосужился написать предисловия к житию Филарета.⁶¹⁴ Я, говорит Никита, был очевидцем жития своего деда и слышал о нем от своих родителей, с клятвою рассказывавших мне, а равно и от бедняков. Таким образом это житие является теперь главнейшим и достовернейшим источником для биографии святого. Чрезвычайно любопытною особенностью Филарета являлась его забота о сохранении своей памяти в потомстве: он молил Бога о продлении жизни Никите, «чтобы он поведал все, содеянное нами, в воспоминание грядущим родам». Таким образом Филарет позаботился о том, чтобы его нищелюбивые деяния были сохранены на пергамине и на бумаге, но в таком случае зачем же Никита упомянул об этом во вред памяти своего деда? Пересказчики жития, выпустив это откровенное признание, несомненно не умалили личность святого и осудили агиографа за его неуместную передачу слов Филарета en toutes lettres.

Агиограф касается двух-трех исторических фактов, но сравнительно мало останавливается на них и кое в чем погрешает: для него милосердие – основное качество Филарета, которое он особенно подробно описывает, представляя несколько любопытных бытовых сельскохозяйственных картинок; все остальное отходит у него на второй план. Не менее интересно житие и в литературном отношении, представляя новое свидетельство, IX века, о складывающемся представлении загробной жизни, представлении, изложенном в житии Евфросина, но полное выражение которого нашло себе место столетием позже, в житии Василия Нового.

«Был некий человек в стране Пафлагонской (τῶν Παφλαγόνων), по имени Филарет; и человек этот был благородный среди жителей Понта и страны Галатской, сын земледельца Георгия (Γεωργίου τοῦ φερωνύμου). Был он очень богат и было у него много скота: 100 пар (яремных) волов, 600 других волов, 800 лошадей, кормившихся на пастбищах (ἵπποι νομάδες), 80 лошадей и мулов в работе, 12000 овец; 48 полных подгородных многоземельных имений (προάστεια πολλῆς γῆς), из которых все были единственными в своем роде (μονώτατα) и стоили очень дорого (πολλῆς τιμῆς); каждое из них орошалось источником, вытекавшим из тайника; крепостных (οἰκέται) и имущества было множество». Филарет женился на некоей Феозве (τοὔνομα Θεοσεβοῦν!), тоже благородной и благочестивой. У них был один сын, Иоанн, первенец, и две дочери Ипатия и Еванфия (§ 2). Следует характеристика Филарета, милостивого, нищелюбца и страннолюбца. В продолжении многих лет он занимался делами благотворения и сделался известным по всей Восточной стране; к нему приходило множество людей с разными просьбами: один просил вола, другой лошади, третий мула, четвертый одного из четвероногих животных, и никому не было отказа, а между тем стада его не только не уменьшались, но увеличивались вдвое (§ 3).

Вследствие нашествия Сарацин и других неблагоприятных обстоятельств⁶¹⁵ Филарет обнищал. – О времени нашествия Сарацин на Пафлагонию ничего нельзя сказать определенного: одно нашествие их, под начальством Моавии, имело место в 732 году, но это слишком рано для Филарета; другое происходило в 788 году, но оно слишком поздно: в это время Филарет уже роднился с имп. Константином. Необходимо предположить промежуточное нашествие, о котором быть может говорит и одно из чудес св. Георгия. – У него осталось всего-навсего одна пара волов, одна новотельная корова, одна лошадь и два крепостных, мужчина и женщина, – все остальное или было уведено в плен, или роздано в милостыню; его нивы были захвачены его же крепостными и соседями и частью опять таки отданы нуждающимся, – у Филарета остался только отцовский дом. Он не только не скорбел о потере имущества, но даже радовался, памятуя слово Спасителя: не удобь богату внити в царство небесное (§ 4).

Однажды Филарет последнею парою волов орал оставшуюся у него ниву. Один бедный поселянин, у которого пал вол на его ниве, боясь немилости заимодавцев, очень горевал, не зная, как теперь прокормить жену и 9 детей, из каких источников заплатить подать царю, откуда уплатить кредиторам; он было уже решился бросить свой дом и уйти от заимодавцев, но вспомнил о Филарете; он знал, что нищелюбец сам обнищал, тем не менее, взяв посох, отправился к нему поделиться своим несчастием. Филарет, выслушав стенания поселянина, предложил ему отвязать одного вола и увести на свою ниву. Тот не хотел было разразнивать чужой пары, но святой уверил, что оставшийся у него вол силен и способен один прокормить его небольшое хозяйство. По окончании работы Филарет, взяв рало на плечи, возвратился домой с одним волом. Жена его спросила: где же другой вол? Милостивый допустил обман: желая отдохнуть, сказал он, я развязал быков и заснул, а проснувшись, увидел только одного вола. Феозва заплакала и послала сына отыскивать пропавшую скотину. После долгих поисков Иоанн заметил своего вола в ярме поселянина и с упреком спросил: как ты осмелился чужой скот подводить под свое ярмо? мы и без того приведены вами на край гибели. Поселянин спокойно ответил, что вол подарен ему Филаретом. Иоанн, «вложив руку в рот», вернулся домой и сообщил о том матери. Феозва сбросила с головы своей τὸ φακιόλιον, с плачем укоряла мужа, называла его медносердным и бессердечным, уморяющим семью голодом. Филарет улыбался и молчал, наконец успокоил её кроткими словами: вместо одного вола мы получим 100 (§ 5).

Прошло не более пяти дней, и вол данный Филаретом поселянину, объевшись растения елевора,⁶¹⁶ издох; поселянин явился к святому и жаловался на свое бедствие. Тогда Филарет от дал ему и последнего своего вола, заметив, что он собирается идти в другую страну и не желает, чтобы вол оставался у него без работы. Семья Филарета, лишившись последней поддержки, пришла в отчаяние: святого называли безумцем, немилосердным и чадоненавистником. Но Филарет утешал своих тем, что имеет клад, сокрытый в одном месте, благодаря которому можно в течении 100 лет ничего не делать и быть обеспеченным, что скот свой, когда-то у него имевшийся, он тайком продал, помня слова своих родителей, что имение, состоящее из скота, ничего не стоит и погибает от холода, болезней и войн; слова свои святой подтвердил клятвою, разумея, говорит агиограф, под кладом будущие события, которые он прозрел (§ 6).

Вскоре после того вышло царское повеление к войску (πρὸς τὸ ἐκεῖσε στρατόπεδον) выступать в поход против Измаильтян, опустошавших тогда владения Ромеев. Тысячник, сотник и пятидесятник, рассчитывая на образование полка (τὸ ἀδνόμιον), требовали всем безотлагательно явиться с парою лошадей и повозками. Один из бедных солдат, по имени Василий, потеряв последнюю свою лошадь и не имея возможности купить другой, из страха перед начальником приходит к Филарету и жалуется на свое несчастие: завтра я должен идти в поход, боюсь без лошади попасть в руки тысячника (χιλίαρχος) и быть до смерти избитым, или мне придется бродяжничать из города в город, из деревни в деревню. Святой отдал ему свою лошадь, заметив, что дает её не для полка и не для тысячника, а для Бога. Феозва перенесла утрату лошади спокойно: она надеялась на клад, о котором ей говорил муж (§7).

У Филарета осталась новотельная корова с теленком, осел и улей пчел. Один бедняк, пришедший издалека, попросил у святого теленка для приплода, и Филарет отдал его. Когда корова без теленка стала реветь, догадавшаяся Феозва осыпала мужа бранью: кто тебя поймет? кто не посмеется твоему младенствующему уму? ты жены не бережешь, детей заморил, друзей забыл и разлучил корову. Филарет, поцеловав жену, сказал: ты правильно сказала, что я немилосердый, разлучив корову от теленка. С этими словами он побежал вдогонку за поселянином и вернул его обратно. Корова радостно принялась лизать свое детище, а тот с жадностью начал сосать её. Феозва было успокоилась; но что же делает Филарет? вместе с теленком он отдает поселянину и самую корову (§ 8).

С наступлением в то время голода Филарет оказался не в состоянии прокормить семейства; не было ни денег, ни пшеницы. Взяв мула, он отправился в другую страну к своему другу, занял у него шесть мер пшеницы и привез на муле домой, чем всех обрадовал. В это время пришел к нему один бедняк, прося решета пшеницы. Филарет обратившись к жене, сказал: я хотел бы дать брату одну меру. Та ответила: дай сперва мне и детям твоим по мере и прислуге тоже, ну а избыток давай, кому хочешь. Святой рассмеялся. «А мне разве не дашь меру?» – «Ты – ангел, а не человек, брашна не требуешь, а если бы ты хотел брашна, то не раздавал бы другим пшеницы, привезенной издалека». Видя настойчивость Филарета, Феозва в гневе произнесла: дай ему две меры. Святой так и сделал. Жена в неистовстве сказала: если бы я была мудра так же, как ты, я бы дала ему и третью меру (εἶχα καὶ τὸ σακίον). Филарет насыпал бедняку и третью меру. Истощив, оставшиеся три меры, Феозва обратилась к соседям, заняла у них небольшой хлеб и, сварив дикую лебеду, накормила детей; к скудному столу святой приглашен не был (§ 9).

Узнав о крайней нужде Филарета, один из его друзей, состоявший в должности сборщика податей (διοικητὴς τὸ ἀξίωμα ὑπάρχων), отправил к нему 4 мулов, с 10 мерами пшеницы на каждом, при письме следующего содержания: «Возлюбленный наш брат и Божий человек! я послал тебе 40 мер пшеницы на пропитание тебе и твоему семейству; когда они у тебя выйдут, я пошлю тебе еще столько же, ты же, Господа ради, не забывай молиться о нас». Филарет вознес благодарственные молитвы Господу. Феозва повеселела, выпросила у мужа муки для себя, для детей и для отдачи долга, так что святому осталось всего пять мер, которые он раздал в два дня. В течении двух дней святого не приглашали к обеду, – обедали тайно; однажды он явился и сказал: дети, примите гостя. Те рассмеялись и – накормили его. За столом они спросили отца, когда же он покажет им клад, но святой просил их потерпеть (§ 10).

У Филарета оставался еще пчелиный улей; но когда к нему явился бедняк с просьбою муки и когда муки не было, святой отдал ему часть ульев; остальным медом питалось все его семейство (§ 11). Остался в целости всего один улей, но его дети в отчаянии разбили. Когда же явился к Филарету новый бедняк, святой, не имея ни хлеба, ни меду, ни последнего улья, отдал ему часть одежды. Феозва спросила, где его одежда? муж ответил: я оставил её, обходя пчел. Иоанн сходил в улейники, но там ничего не нашел. Феозва переделала свою одежду на мужскую и одела мужа (§ 12).

В те времена царствовала имп. Ирина с сыном своим Константином. По всей империи от востока до запада были разосланы посланцы для отыскания достойнейшей невесты Константину. Обойдя весь запад, юг и север и не найдя подходящих невест, они прибыли в Понтийскую страну, посетили Пафлагонию и заглянули в Амнию, подведомственную городу Ганграм, где прежде всего были поражены выдающеюся красотою Филаретова дома, в котором и решились остановиться, отправив туда своих слуг. Местные жители отговаривали их от этого, уверяя, что Филарет очень беден; тем не менее посланцы не послушались. Святой с жезлом в руке вышел на встречу, поклонился гостям до земли и произнес; «добро Бог привел вас, господ и владык моих, к работникам вашим». Феозве он велел приготовить трапезу, но та ответила, что у них нет ни ягненка, ни птицы, есть одна лебеда, да и та без масла, которого мы не едали с незапамятного времени. Святой велел ей приготовить только огонь и прибрать комнату, в которой стоял старый круглый стол из слоновой кости, светившийся золотым блеском. В это время задними дверями в дом Филарета именитые люди местечка принесли баранов, кур, голубей, хлеба, вина и всего необходимого. Угощение посланцев происходило в высокой палате, где за столом могло поместиться 36 человек. Во время трапезы вошел в комнату сын святого, Иоанн, в возрасте Самуила, волосами Авессалом, красотою Иосиф, и внуки его (числом 7), прислуживая гостям. Последние пожелали видеть Феозву и нашли её все еще красивою (не смотря на старость) и доброю, пожелали видеть его дочерей и внука. У Ипатии было три дочери, которых посланцы видели во внутренней их комнате (κουβούκλιον). Девицы приветливо встретили гостей, которые настолько пленились их красотою, что красивее их не нашли нигде. Сняли с них царскую мерку (τὸ βασιλικὸν μέτρον), с роста, головы и подошвы ноги, – вполне подходящею невестою оказалась внучка Филарета Мария, у которой была сестра Миранфия (Μυρανθεία); что же касается Еванфии, то она была замужем за Михаилом и имела двух дочерей Космию (Κοσμώ) и Ипатию. Взяв Марию и всех её родных (числом до 30 человек), посланцы отправились в Константинополь, забрав 10 других девиц для царского выбора. Среди последних находилась дочь богатого стратилата Геронтиана (Γεροντιανοῦ, Γρατιανοῦ). Дорогою Мария предложила 10 девицам совет: та, которая будет осчастливлена царским избранием, пусть не забывает остальных своих подруг. На это Геронтианова дочь горделиво заметила, что непременно она сделается супругою императора. В Константинополе все собранные девицы были сначала представлены царскому наперснику (ἐπιστήθιον) и оберегателю священной палаты (ὁ πᾶσαν πρόνοιαν ποιούμενος τοῦ ἱεροῦ παλατίου) Ставракию, который, заметив чванство Геронтиевой дочери,⁶¹⁷ наградил её подарками и отослал восвояси. Напротив Мария, вошедшая с матерью и двумя другими сестрами, произвела прекрасное впечатление на царя, царицу и на Ставракия, и Константин обручился с нею. Со второю её сестрою (Миранфиею) был обручен один из вельмож, патрикий Константинакий, а третью (Еванфию) получил ὁ τῶν λογγιβάρδων βασιλεὺς τὸ ὄνομα Ἀργούσης μετὰ καὶ δώρων πολλῶν πρὸς τῷ βασιλεῖ Κωνσταντίνῳ αἰτούμενος ταύτην μνηστεύσασθαι εἰς γυναῖκα, ὅπερ καὶ γέγονε. После свадьбы император щедро одарил родню своей жены имениями, домами, одеждами, драгоценными камнями и бисером. Тут только Феозва и её дети поняли пророчество святого о кладе, и просили у него прощения за все причиненные ему обиды (§ 13).

Пользуясь теперь полною возможностью делать добро, Филарет не переставал раздавать свое имущество бедным. Однажды он сообщил своим, что хочет пригласить к себе на обед царя и владыку. Пир был приготовлен. Филарет, с раннего утра набрав на улицах Цареграда до 100 нищих, больных, слепых и старых, привел их на пир, приказав прислуживать им сыну своему Иоанну, который был сделан тогда спафарием и ἐπὶ τοῦ μαγλαβίου, и своим внукам, в том числе Петроне, брату царицы, тоже спафарию и маглавиту. Мало того, святой обязал своих родственников отделить каждому по 10 золотых в пользу бедных и тут же роздал каждому бедному по золотому, ровно 28 литр (§ 14). Вскоре после того Филарет предложил детям купить дарованную ему царем часть за 60 литр, говоря, что ему довольно и того, что он дед царицы, что если покупка не состоится, он отдаст имение бедным. Дети купили, а святой, получив деньги, раздал их нищим. Цари и вельможи, узнав о том, радовались святости старца и давали ему много имений для раздачи «братии» (§ 15). Филарет сделал три совершенно одинаковых мешочка для золотых, серебряных и медных денег и передал их своему верному слуге, протовестиарию Ликасту (Λύκαστος); когда приходил бедняк, святой посылал Ликаста дать ему денег, но не говорил, из какого мешочка; он был уверен, что Бог, знающий степень нужды каждого, укажет слуге дать из того мешка, из которого нужно. Он знал, что лица, одетые в хорошие одежды, бывают часто бедняками, потерявшими прежнее свое богатство и не имеющими, что есть; он знал, что лица, одетые в грубые одежды, часто бывают богачами, собирающими богатство, что есть уже лихоимство. Бывало не раз, что приходил человек в хорошей одежде, и святой хотел дать ему меди, но давал золота, и наоборот, человеку в рубищах и в гное хотел дать золота, но давал медных монет (§ 16). В течении четырех лет он ходил во дворец в простой одежде, хотя, как патрикий, он должен был надевать шелк, красную одежду и подпоясываться золотым поясом. Цари много раз принуждали его к этому, но Филарет всегда говорил, что ему довольно и того, что называется дедом царицы, и иначе не называл себя, как «Филаретом-Амнийцем» (Φιλάρετος ὁ ἀμνειάτης, § 17).

На старости лет, среди болезни, святой со своим верным слугою отправился в женский монастырь «Суд» (Κρίσις), иначе называемый «Родофилиев» (Ῥοδοφυλίου, розолистный), и заказал для себя у одной инокини за большую сумму денег новый гроб; игуменье говорил о предстоящей своей кончине и просил её положит его тело в этом гробе. – Монастырь Суда, находившийся, по словам Пахимера, по смежности с монастырем Аристины, как кажется, несколько позже принял в свои стены мощи Андрея Крисийского. – Раздав все свое имущество, он слег в постель. Через девять дней он призвал всю свою родню и дал всем предсмертное наставление не щадить приходящего богатства, помогать сиротам, посещать бедных и заключенных, чужого не желать и никого не злословить (§ 18). Затем он велел Иоанну принести к нему его детей и предсказал им будущее; первому изрек: «Бог благословит семя его на многие годы во обдержание рода», что и случилось: он женился, имел семь детей и умер; второму: «жизнь твоя на земле коротка, ты умрешь в юности» (Евстафий прожил более 24 лет, отдав свои имения в монастырь великомуч. Георгия «τὰ Πρεποσίτου», где и похоронен).

Взяв за руку крестника Никиту, Филарет не на долго поместил его на своей подушке (τὰ προσκέφαλα). Четвертый, Филарет, роздал свои имения в тот же Георгиевский монастырь, в котором и был погребен. Красота и мужественность Евстафья и Филарета были таковы, что плакали о них даже посторонние лица. Положив Никиту на постель, Филарет поцеловал его и произнес: «в руки твои, Господи, предаю дитя сие, и умирая скорблю о нем; но молю тебя, даруй мне дитя сие, дабы он остался в мире сем и жил долго – долее своих братьев и своих родителей, ἵνα ἱστόρήσῃ πάντα τὰ πραχθέντα ἡμῖν εἰς μνημόσυνον ταῖς μελλόυσαις γενεαῖς; почти его святой и апостольской схимы и не разлучи его со мною. Филарет говорил как Иаков над Иосифом. В молитве Богородице он произнес: под твою защиту отдаю отрока сего. Св. мученика Феодора старец умолял: заступником буди отрока сего, поскольку он родился в твою память и в твоем храме я держал его на руках. Подошли Елена и Евфимия и сказали: благослови и нас, отче. Филарет сказал: вы будете девственницы в обществе Богородицы, скоро вы будете подвязаться и унаследуете царство небесное, что и случилось: они постриглись в монастыре Богородицы ἐν τῇ Πέμπτη πόρτᾳ и после 12-ти летнего подвижничества скончались в одно время. Филарет благословил и родителей их Иоанна и Ирину, помолился о своей жене, сыне и дочерях своих. И вот лицо его вдруг осветилось как бы от солнца и он запел: «Милость и суд воспою тебе, Господи», и пр. По окончании этого псалма в доме разнеслось благоухание, так что мы думали, что он наполнился ароматами. Прочтя Символ веры , Филарет начал читать молитву Господню и испустил дух на словах: «да будет воля Твоя».

Имп. Константин с матерью и супругою, узнав о кончине Филарета, прибыли к одру его в сопровождении всего синклита и плакали; роздали много денег бедным, которых собралось великое множество (§ 20). Среди последних был некий Кавк (Καῦκος), одержимый нечистым духом от рождения, часто бросавшийся в огонь и реку. Филарет любил его, да и родственники держали его διὰ τὸ λαβεῖν αὐτὸν ῥόγαν. Кавк пал на постель Филарета, схватился за неё, тотчас выздоровел и, держа постель за ножку, нес останки его до могилы, где усопший был положен в раку.

Никита, в то время еще семилетий мальчик, на третий день по кончине Филарета, лежа на своей постели, находился в экстазе: был увлечен в иной мир, где видел мучения и огненную реку, очень клокочущую; по ту сторону реки он видел чудный рай, какого еще не видывал глаз человеческий, со многими прекрасными деревьями и светлыми ароматными плодами, а также людей, вкушающих эти плоды; среди садов он заметил и Филарета на золотом престоле в блестящих ризах; с одной стороны его стояли «новопросвещенные дети», в числе которых находилась и сестра Никиты, вскоре затем умершая, со свечами, с другой множество нищих; кроме того рассказчик видел и другого, блестящего страшного мужа с золотым жезлом в руке, он спросил, кто это сидит на престоле? и получил ответ: это Филарет Амниец; между тем Филарет стал подзывать к себе Никиту, но этот боялся перейти огненную реку по узкому непроходимому мосту, видя, как там люди жарились на сковородах и скрежетали зубами; Филарет ответил, что иного пути через реку нет; Никита стал переходить мост при содействии Филарета и только что перешел его, как проснулся (§ 22).⁶¹⁸

Феозва вернулась из Константинополя на свою родину и на дары царя и внука построила церковь, сожженную в старину Персами, обогатила драгоценными сосудами монастыри и храмы, наделила нищих и снова возвратилась в Царьград, где вскоре умерла и погребена рядом со своим мужем (§ 23).

Так как брак имп. Константина с Марией состоялся в 788 году,⁶¹⁹ то Филарет, как переживший это событие четырьмя годами, скончался (1 декабря) 792-го, а стало быть родился в 702 году. Биограф писал его житие спустя 30 лет после его кончины, именно, как сказано, в 822-м году.

Несмотря на то, что житие Афанасии Егинской⁶²⁰ составлено было современным писателем, оно, изданное пока в одном латинском переводе, бедно историческими данными и столь неопределенно в приурочении времени, что мы в сущности не знаем, когда она с точностью жила. Судя по некоторым немногим историческим именам можно лишь догадываться, что Афанасия жила в IX в., и только. О времени её кончины ничего положительного сказать нельзя. По Сурию она скончалась ок. 850 г., по Кастелляну и арх. Сергию – ок. 860 года; но та и другая дата – одно предположение.

Родители Афанасии, Никита и Ирина, имели свой дом на о. Егине (Αἴγινα), – в Сароническом заливе, южнее о. Саламина. – Дочь их Афанасия семи лет от рода изучила Псалтирь и занималась Св. Писанием. Когда она однажды ткала ткань (sola telam texeret), она увидела блестящую звезду, прошедшую ей в грудь и вышедшую из глаз. С того времени она возненавидела мир и желала иноческой жизни. Но родители, не желавшие этого, насильно выдали её замуж. С мужем она жила только 16 дней. Cum enim Maurisii (Μαυρουσίων) barbari homines in illas regiones irrupissent, муж Афанасии пошел в бой с пиратами и был убит мечем (§ 1). – Без сомнения здесь разумеются Африканские арабы, свободно разгуливавшие на кораблях по Средиземному морю в VIII и IX столетиях. Указанное нападение на Егину предположительно можно отнести к концу VIII века.

Спустя много времени Афанасия все помышляла об иноческой жизни. В это время неожиданно пришел царский указ, чтобы незамужние женщины или вдовы выходили замуж за местных, варварских жителей.⁶²¹ – Неизвестно, какой император и когда издал подобного рода указ; но что нечто подобное могло быть, видно из последующего времени, когда имп. Феофил повелел напр. грекам в Персии вступать в брак с туземцами (см. во 2-й части). – Афанасия, на основании этого указа, была выдана родителями снова замуж за одного варвара; впрочем она и теперь жила по-монашески, проводя время в делах благотворения. Во время голода она помогала не только христианам, но и безбожным, напр. Athinganis, изнуренным голодом (§ 2). – В византийское время под ἀθίγγανοι разумелась особая ветвь манихеизма, которая вместе с павликианством вышла из Фригии и имела многих последователей; к ней принадлежал сначала и имп. Михаил II Амориец (820–829).⁶²² В нынешнем греческом языке ἀθίγγανοι – цыгане.

Своего второго мужа – варвара Афанасия убедила уйти в монастырь, где он и скончался. Тогда святая и сама ушла в обитель и остригла волосы; через три или четыре года она была выбрана в игуменьи монастыря (§ 3). Она вкушала немного хлеба и воды в 9-м часу, в пасху принимала сыру и рыбы, в Четыредесятницу питалась овощами через день, не принимая питья; спала на камнях; также проводила время и в праздники свв. Апостолов и Рождества Христова (§ 4).

Через четыре года Афанасия убедила бывших при ней инокинь идти для подвигов на уединенную гору. Явившись к пресвитеру святой жизни Матфею, они поведали ему о своем намерении. Матфей сказал Афанасии: ваше решение правильно, но не советую вам так строго подвизаться, во вред своему здоровью. Инокини обещались исполнять его совет. Найдя прекрасное место, Афанасия с веселым видом сказала сестрам: это место я уже давно видела светом своего ума, думаю здесь и остаться (§ 6). Упомянув о Матфее, агиограф распространяется о его святости: так как в том месте стоял храм первомуч. Стефана, славившийся своею древностью, блаженный Матфей, по увещанию местного епископа, поселил здесь женщин и заботился о них. Горячий почитатель св. Иоанна Богослова, он говорил: неужели ныне кто достоин, отправившись в Ефес, видеть св. ап. Иоанна? Св. Богослов явился Матфею во время совершения им службы (§ 7). Некий расслабленный, одетый в хламиду Матфея, выздоровел; у некоего, по дьявольскому наваждению, лицо перевернулось назад,⁶²³ – чудом Матфея он выздоровел; одна монахиня страдала нечистым духом, прибыла в монастырь, Матфей помолился, осенил её крестом, и она выздоровела (§ 8). Но вот святой Матфей поплыл в Константинополь; случилось так, что он утонул вместе с другими. Место его заступил пресвитер Игнатий, евнух по природе (eunuchus natura). Подобно Матфею он также отличался святостью; по смерти его и его могила прогоняла демонов (§ 9).

Возвращаясь к Афанасии, агиограф говорит, что преподобная исцелила больного глазами. Около храма первомуч. Стефана она построила три других храма: во имя Богородицы, Иоанна и Николая Чудотворца. Necessitate postulante она прибыла в Византию и здесь жила шесть или семь лет, но была этим недовольна (moleste ferens). После одного видения она решилась вернуться в свое старое место. Я, говорила она, видела двери Богородицкой церкви открытыми, и в них мне велено идти. Покинув столицу, она прибыла в желанное место, называвшееся «Честное» (τὰ τίμια), предвиденное неким прозорливцем много лет тому назад: здесь был некогда Иоанникий, который сказал, что надобно чтить это место помещением здесь святых телес. Это позже и было (§ 11).⁶²⁴ – В имени Иоанникия – единственное указание на время жизни Афанасии. Все ученые без колебания думали, что здесь имеется в виду без всякого сомнения Иоанникий Вифинский († 846). Но если τὰ Τίμια находились на Егине, то когда и как объяснить пребывание здесь св. Иоанникия? Уроженец Вифинии, служивший в военной службе сначала на востоке, в Μ. Азии, а в 797 г. ходивший походом во Фракию и Болгарию, Иоанникий всю свою жизнь с тех пор провел на Олимпе; на пребывание его на Егине нет нигде ни малейшего намека. Мы видели фантастическое известие агиографа о царском указе, не такого же ли доверия заслуживает и рассказ об Иоанникии?

Но вот Афанасия заболела тяжелою болезнью. За 12 дней до кончины ей явилось видение: она видела двух мужей в белых одеждах, которые пришли к ней со свитком (pagina), на котором было написано: вот твоя свобода! возьми её и радуйся! Очнувшись, Афанасия позвала к себе одну из сестер. Во все это время она не ела, не пила, а только говорила: пойте (psallite), дочери мои, пойте и постоянно хвалите Бога, чтобы он был милостив ко грехам нашим. Уже не в состоянии говорить, она в уме имела 90-й псалом. Обняв Марину и Евфрасию, она проговорила: вот мы разлучаемся. Лицо её просветилось (§ 12) и она скончалась в праздник Успения Богородицы (15 августа, § 13).⁶²⁵

После погребения её одна женщина денно и нощно пребывала у её гроба. Афанасия явилась ей и сказала: жди сорока дней со дня моей кончины, когда я буду принята Богом (§ 14). – В этом архиеп. Сергий (II², стр. 139) видит «очень назидательное свидетельство за поминовение умерших в продолжение 40 дней». – Через год после её кончины упомянутая женщина исцелилась от демонов. Афанасию хотели переодеть в драгоценные ризы, она запретила это, крепко держа руки на груди, но потом уступила и позволила облечь её в тунику (§ 15). Вскоре после кончины 12-летняя девочка, объятая нечистым духом, упала на землю и испускала пену: приведенная к раке, она выздоровела. Восьмилетний мальчик имел демона в руке;⁶²⁶ семь дней он пробыл у мощей и выздоровел; один раб, но верою свободный, страдал скрытым демоном; он прибыл в монастырь и молил об избавлении. «Подожди немного, брат, был ему голос, и я помогу тебе, открой рот». Больной открыл рот и выздоровел: помогла мазь от большого пальца святой (§ 16). В день памяти Афанасии некая женщина, Феодота, страдавшая сухостью руки, выздоровела; другая женщина, не смотря на долговременное пребывание у раки святой, вернулась домой, не поправившись от болезни. Афанасия во сне сказала ей: ты обманула мужа и ввергла свою душу в тяжелую смерть; иди, исповедуй свой грех, и я освобожу тебя от демона; та призналась и была исцелена. У одного ребенка один глаз не видел, а рука и нога не действовали; через несколько дней ребенок выздоровел (§ 17). Страдавшая глазами через два или три дня выздоровела; 12-летний мальчик, у которого не действовали руки и ноги, был привезен ко гробу Афанасии; через немного дней он выздоровел и вернулся домой на своих ногах; девушка Мария, жившая в монастыре, страдала тяжелою болезнью в шее, но приложив к больному месту грубую тунику святой, выздоровела; вышеупомянутая Марина, долгое время страдавшая желудком, выздоровела (§ 18).⁶²⁷ В заключение агиограф заявляет, что рассказать в отдельности обо всем – выше его сил, что он рассказанное видел собственными глазами,⁶²⁸ или слышал от святых жен, среди которых жила Афанасия, что он верил только тем лицам, которые хорошо знали жизнь святой; а жизнь этих святых дев мы оставляем писать другим, заметил агиограф (§ 20), закончивший свой труд молением к св. Афанасии (§ 21).

Из этого пересказа явствует следующее. Агиограф говорит преимущественно о посмертных чудесах святой; и если он, как заявляет, был очевидцем, то по всей вероятности очевидцем только чудес, самой же Афанасии он не знал; поэтому собственно житие святой не есть труд очевидца, а составлено из разных рассказов инокинь. Несомненно, что и рассказ об Иоанникии есть только благочестивая, но не имеющая исторического значения, легенда, желавшая укрепить выбор Афанасией (все таки точно неопределенного) места её подвижничества посредством еще большего предвидения его великим прозорливцем св. Иоанникием. Из Егины, как из Сицилии, под влиянием арабских вторжении, греки уходили в Пелопоннис и Элладу (ж. Луки, Иосифа), откуда в Солунь (ж. Иосифа). Где находился храм св. Стефана, обитель Богородицкая и τὰ Τίμια? Если на о. Егине, мы не поймем легенды о св. Иоанникии, но если напр. около Солуни, тогда можно еще говорить, что Иоанникий, совершив поход в Болгарию, мог вернуться в Византию морем от Солуни, где и мог видеть и благословить местность τὰ Τίμια. Обилие посмертных чудес – опять признак солунской агиографии (ср. житие Феодоры Солунской).