§ 97. Пособия к просвещению: а) Гражданские школы.
Мир, дарованный Церкви равноапостольным Константином, сам по себе много способствовал распространению христианского просвещения в 4-м веке. Но равноапостольный император понимал пользу просвещения для веры и иного заботился о распространении его; он издал указы, которыми обеспечил личность и состояние публичных наставников, предложил им в награду почести2; открыл в новой своей столице библиотеку3. Примеру его следовали Валентиниан старший, Валент и Феодосий Великий4. Образование в словесных науках, истории, философии, правописании, математике, теперь каждый свободно мог приобретать в гражданских школах5. Великие учителя сего времени и примером, и наставлениями пробуждали в верующих любовь к наукам6. Таким образом те, которые хотели заниматься преимущественно словесными науками, спешили в Афины и Константинополь7. Средоточием современной философии была Александрия, хотя учителя философии теперь жили большею частью также в Афинах или в Константинополе8; а Рим оставался по прежнему школою политических адвокатов. Правда, в толпе софистов языческих, философия не имела Платонов, ни красноречия Демосфенов, – у первой были или мечтатели вместо людей с идеями, или те самые диалектики, которых клеймил позором Сократ9; Афины с энтузиазмом к красивым словам, но не к мыслям, к блестящим формам без духа – иногда по праву могли казаться великолепною пустотою10; в Риме язычество проникло и в понятия о праве, как во все, с своим мраком и развратом. Кроме того, что и при таком растлении языческой образованности истина и красота никогда не терялись на земле11, лучшее направление наукам должны были дать сами же христианские воспитанникам школ языческих. В школах общественного воспитания, изучая болезни времени, они по болезням дознавали нужды здравого организма душевного, и там же в борьбе своей веры с языческим направлением наук, приобретали искусство исцелять духовные болезни своего времени. И таким образом науки, дотоле проникнутые духом язычества, старанием великих учеников этих самых школ, получали новый вид12. Тому же содействовало и покровительство христианской власти, тогда как дотоле проповедники истины христовой, отвергаемые гражданскими обществами, не имели удобств действовать на исправление воспитания общественного.
* * *
Три указа его de professoribus in Cod. Theodosiano lib. 43. Историк Виктор (Epitome с. 41) писал, что Константин «с любовью покровительствовал наукам и особенно наукам словесным», а Лициний столько же «ненавидел науки и по невежеству называл их общественною язвою, особенно судебные науки». Тоже Евламий Orat. de scholis restaurandis с. 14.
Константин сам писал к Евсевию Кесар., чтобы списаны были для него 50 экз. Библии (Евсевий De vita Const. 4. 36), и сыну своему Констанцию поручил смотрение над библиотекою из 20,000 книг.
См. указы их о профессорах in Cod. Theod. lib. 13. lit. 3. leg. 6–44. de professoribus; о науках и библиотеках ibid. lib. 14. lit. g. leg. 1–3. De studiis ed. Gotofredi.
Юлиан видел и чувствовал, что язычество падает между прочим и от того, что просвещение, приобретаемое христианами в школах, открывает глаза на безобразие язычества и дает способы защищать учение Христово; и потому поспешил закрыть христианам вход в сии школы. (Сокр. 3, 12–46). Школы были в Константинополе: Сокр. 31. говорит о Юлиане, что он учился Свободным наукам в Констант. базилике, где «тогда были школы». См. Павла Варнефрида Hist. Misell. lib. 12. с. 24. О Риме тот же Варнефрид: Constantinus in illustribus domis eos, qui in urbe Roma erant, viros rationales collocavit, lib. 10 c. 13. Здесь давал уроки Викторин; см. Симмаха Epist. 4. ad Theodosium. В Никомедии давал уроки Лактанций (Hieron. De vir. illustr.) и потом Ливаний (Сокр. 31); в Лаодикии Аполлинарий слушал софиста Епифания (Сокр. 2, 46); в Антиохии учился у Ливания Златоуст. В Эдессе Евсевий Эмесский учился в детстве у публичных учителей словесным наукам (Созом. 3, 6); в Афинской школе, которую Григорий называет золотою и рассадником наук (см. прп. Иулиана), были наставниками, как можно заключить из слов Василия Великого (Epist. 208, 209), кроме языческих и христианские учители. Во Франции, особенно в Трире и Марселе, были школы красноречия и правоведения (Cod. Theodot. de Mediis professorib. lex Gratiani). Самою знаменитою школою словесности и философии была школа афинская. Св. Григорий называет Афины славою Греции (Ἐλλαδος ευχος Αθηνας carm. de reb. suis V. 98, p 33), жилищем наук (το των λογων εδαφος Похв. слово Василию Великому p. 326); Ливаний прибавляет: τὴν τῆς Αθηνας πόλιν τὴν μητέρα Πλατωνος καὶ Λημοσθένους καὶ τῆς άλλης πολυεῖδους σοφίας (Эпитафия Юлиану p. 431. ed. Reiske. Сл. Kreuzeri orat. De Civitate Athenarum Omnis Humanitatis Parente. Lugd. Batav. 1809 г.
«Думаю, говорил Богослов (Orat. in S. Basil.), всем здравомыслящим известно, что образованность занимает самое почетное место между всеми благами, – не та только благородная наша образованность, но и внешняя, которую, по ошибочному какому-то суждению, отвергают, как ненавистную и опасную, многие из христиан.... Нет, не надобно осуждать и презирать науки. За глупцов и невежд должны быть считаемы те, которые делают это». (См. Слово его на Кесария, р. 162–164. Иероним, Epist. ad Magnum).
См. в зам. 5 и 20.
Со времени опустошения музея александрийского Диоклетианом. См. D. Alexandrin. Museum Parthey. S. 99–215. Berlin. 1838 г.
Диалектика, как сущая язва, производила тогда опустошения и в области философии, и в мире христианском; в последнем пример – Евномий и Аэтий. Все арианство держалось, по счастливому выражению Богослова-Философа, «софистами-игроками» (σοφισται καὶ κυισται), людьми, которые играли словами как в кости (1-е слово о богословии).
Κενην μακαριαν τας αθηνας ονοραξεν Василий (Григорий Haзианзин Похв. слово Василию. § 18).
Так успокаивал Василия друг его Григорий (Orat. 20. р. 329. ed. Віnіі. Сл. зам. 17).
Оба Аполлинария, особенно прозорливый Григорий Богослов, много заботились о том, чтобы дать в руки юношеству, вместо языческих стихов и прозы, христианские стихи и прозу. Так в сие время явились новые виды христианских словесных произведений: эпиграммы, ямбы, псалмы в стихах, панегирики и пр. (Сокр. 3,16; Созом. 5, 18. См. ниже о Григории и Василии).