28 Июня. Среда. В мастерской архитектора Шика. Поездка в Хеврон, к Мамврийскому дубу.

Все утро нынешнего дня было посвящено знакомству с мастерской знаменитого иерусалимского архитектора Шика. Родом – англичанин, по профессии – археолог, он более 40 лет изучал Иерусалим, его топографию и археологию, и плодом этого изучения явилось воспроизведение в прекрасных моделях ветхозаветной скинии, храма в разные периоды его существования и вообще всех сооружений, бывших когда-нибудь на горе Мориа. Как плод серьезного и основательного знакомства с историей «вечного» города, модели архитектора Шика заслуживают самого глубокого внимания. К тому же и исполнены они превосходно. Над ними г-н Шик трудился более пяти лет, и они занимают несколько комнат. Модели архитектора Шика не только изображают все сооружения, бывшие когда-нибудь на горе Мориа, но и последующие судьбы их. В мастерской Шика перед глазами зрителя проходит в несколько часов вся интересная история горы Мориа. Сделанные из дерева, они умелой рукой г-на Шика разбираются по частям, и на них можно видеть наглядно, каким опустошениям подвергались эти храмы и в какой постепенности они были возобновляемы. Само собой разумеется, что такое наглядное знакомство с историей библейской горы по моделям знатока древнего Иерусалима и археолога гораздо поучительнее чтения толстых описаний ветхозаветных храмов, описаний, составленных кабинетными учеными-теоретиками, у которых к тому же часто одна стена оказывается короче другой, а потолок давит своей тяжестью весь храм так же, как подавляет своей туманностью и эрудицией книга ученого описателя храма. О моделях Шика мы уже слышали много лестных отзывов от нашего незаменимого руководителя в Иерусалиме Н. Гр. Михайлова, и потому к нему в мастерскую отправились с большим удовольствием. И надежды наши вполне оправдались. Три часа, проведенные у него, прошли незаметно, и с историей храмов горы Мориа мы познакомились не хуже, чем можно было бы это сделать по десятку описаний. Объяснения нам давал зять г-на Шика на английском языке, а переводчиком был Н. Г. Михайлов. Знакомство с моделями сооружений горы Мориа мы в исторической последовательности начали с Соломонова храма. Модели этого храма, около которого сосредоточивался древний Иерусалим, вместе с прилегающими к нему постройками, занимают довольно большую комнату и дают достаточно цельное представление об этом величественном, единственном в своем роде храме. Все постройки сделаны из дерева, но окрашены в соответствующий цвет так же, как и самая гора. Сложенные вместе, они представляют два четырехугольника, длиной каждый в 9 футов, шириной в 5¹/₂ ф. и высотой в 20 дюймов.

Прежде всего г-н архитектор обратил наше внимание на Соломонов храм, окруженный целой сетью построек, дворов, великолепных портиков, к которым с юга примыкает величественный царский дворец. Нижняя часть модели представляет природную скалу, на которой расположен был храм; на ней, в полном соответствии с действительностью, отмечены все ее уступы и уклоны как в сторону потока Кедронского, так и Тиропейской долины; она окрашена в коричневый цвет. На юге модель воспроизводит несколько прилегавших сюда кварталов города с улицами, ведущими к воротам царского дворца. За дворцом на более возвышенном уровне возвышаются внешние портики храма с их двойными дверьми и галереями, окружающими храм со всех сторон. Портики замыкают собой внешний двор. С другой стороны он ограничивается продолговатой балюстрадой с сквозными пролетами между колоннами. Далее внутренний двор, куда запрещалось входить язычникам. С внешнего двора 12 ступеней ведут на террасу, на которой сооружено большое здание с 3-меня флигелями в три этажа, образующими внутри, так называемый, средний двор и внутренний двор, замкнутый галереей с высокими вратами; последний помещается еще выше. К нему ведут 15 ступеней, на которых пелись псалмы, известные под названием песней степеней; они приводят во двор израильтян; а из него через пять ступеней – во двор священников, где находятся алтарь всесожжений, «медное» море и десять пьедесталов. Модель каждой принадлежности двора священников сделана так, как указано в Библии. Медное море, например, на 12 быках, из пастей которых падает вода в нижний бассейн.

Со двора священников 12 ступеней ведут к самому храму, занимавшему пространство в 12 десятин земли. В самом храме части его сделаны строго пропорционально и так, что каждую можно рассматривать отдельно. Из святилища г-н архитектор вынул и показал нам находившиеся там модели кадильного алтаря, столов для хлебов предложения и семисвещник, а из внутренней части храма «святая святых» – кивот завета с распростертыми над ним херувимами и десять светильников. Главный фасад храма обращен на восток и увенчивается 3-меня пирамидальными башнями, как это и было в действительности. Позади этих башен здание храма переходит в великолепные комнаты в три яруса один над другим, при этом над ними возвышается еще особая комната. Кругом внутреннего святилища идет целый ряд меньших корпусов в три яруса, где помещались очередные священнослужители. Соответствует ли вполне модель Соломонова храма, созданная г-ном Шиком, своему историческому прототипу – это конечно вопрос трудный, так как о храме Соломона сохранилось лишь очень немного, часто несогласных между собой, сведений (в 3-й книге Царств, 2-й Паралипоменон, у пророка Иезекииля, историка Иосифа Флавия и в Талмуде), открывающих всем реставраторам ветхозаветного храма широкое поле для догадок и предположений. И реставраторы Соломонова храма (Ширер. Пен, Шипие, Вилляльпанд, Пайлл, Фергюссон, Шик и многие другие) действительно сильно расходятся друг с другом в изображении размеров и формы ветхозаветного храма. Модель Соломонова храма Шика имеет за собой то преимущество, что в ней замечательно выдержана пропорциональность частей, и каждая самая незначительная часть сделана на основании тщательного изучения всех источников и прекрасного знакомства с современной и прошлой топографией города и с его археологией.

Объяснив самым подробным образом находившуюся перед нами модель Соломонова храма, зять г-на Шика перешел к его истории, которую наглядно демонстрировал на моделях. Храм Соломона, как известно, был в 557-м году сожжен полководцем Навуходоносора Навусарданом, а по возвращении евреев из плена был вторично отстроен в 534 – 516 г. до Р. Хр. Зоровавелем. Г-н архитектор снял с подставки модель самого храма и некоторые из соседних зданий, показывая, что осталось после первого разрушения храма, и поставил на место храма новый небольшой храм Зоровавеля, в котором святая святых оставалась пустым, так как ковчег завета пропал во время первого разрушения храма Навусарданом и, по преданию, был спрятан пророком Иеремией в одной из пещер близ Иерусалима. В сравнении с великолепным трехвершинным храмом Соломоновым, храм Зоровавеля кажется очень бедным, тем более, что его окружают некоторые из уцелевших построек бывшего храма. Но храм Зоровавеля не всегда существовал в одном и том же виде; он подвергался разграблению. Антиох Епифан сорвал даже в нем завесу святого святых. Сирийцы разрушили правую часть зданий храмовых и несколько частей левой стороны, модели которых архитектор снял, показывая тем, что осталось от Соломонова храма ко времени Ирода, последнего реставратора ветхозаветного храма. Последний старался восстановить храм таким, каким он был во времена Соломона. Перестройку самого святилища он, как известно, уступил священникам и книжникам, сам же занялся двором, причем роскошно отделал его портиками и колоннами. Скалу, возвышавшуюся на северо-западном углу храмовой площади, он обвел глубоким рвом и укрепил ее замком. Над реставрацией самого храма в течении 10-ти лет трудились десять тысяч рабочих; все же работы продолжались 46 лет (Ин. 2:2). Рассказав историю построения храма, г. архитектор установил на месте прежних новые модели: на севере четырехугольную Иродову колоннаду и замок Антония, названный так Иродом в честь своего покровителя дуумвира Антония, с большим двором и портиками; на юге – на месте царского дворца постройки царей – великолепное сооружение, имеющее вид двух продолговатых базилик, двумя рядами колонн разделяющихся на три нефа, и увенчанное в месте соединения куполом. Наконец, на месте самого храма он поставил модель нового храма Ирода, превосходившего по внешнему великолепию не только храм Зоровавеля, но даже первый храм Соломона.

После того, как мы достаточно ознакомились с моделями Иродовых построек, г. архитектор пригласил нас в другую комнату, где на моделях же была воспроизведена вся новозаветная история сооружений на горе Мориа.

Храм Ирода, как известно, был разрушен в 70 году Титом, римским полководцем. Римляне, летом 70-го года, овладев башней Антония и внешним двором храма, придвинули стенобитные Машины к северной стороне внутреннего двора. Усилия их были безуспешны до тех пор, пока римский воин не бросил в окно одной из комнат двора горящую головню. Осажденные этого не заметили и огонь быстро распространился. Так 3-го сентября погиб Иродов храм, от которого не осталось камня на камне. Там, где был ветхозаветный храм, образовалась почти голая ровная площадь, покрытая развалинами и мусором, среди которых пробились сорные травы и зазеленели маслины. Запустение продолжалось более 60-ти лет. Но вот, после восстания Вар-Кохбы (133–135), император Адриан, желавший уничтожить самую память об Иерусалиме, на месте этого города основал Элью Капитолину, а на месте ветхозаветного служения Иегове воздвиг храм языческому богу, Юпитеру Капитолийскому, и рядом с ним поставил свою статую. Храм Адриана был разрушен Константином, а в VI-м столетии император Юстиниан на его развалинах воздвиг первый христианский 8-ми-угольный храм; на том же месте, где стояла статуя Адриана, была поставлена часовня в память св. Иакова. На южной стороне горы был построен другой храм в честь Пресвятой Богородицы. Рок, тяготевший на протяжении многих веков над всеми постройками горы Мориа, не пощадил и христианских храмов. Они существовали недолго. Один из преемников завоевателя Иерусалима Омара – десятый халиф Абд-эль-Мелик-Ибн-Мерван, в 688–691 гг., воздвиг на горе Мориа знаменитую мечеть, известную под именем мечети Омара и господствующую в настоящее время над всем Иерусалимом, как символ владычества мусульман над городом, священным для христиан. Храм же Юстиниана был обращен также в мусульманскую мечеть, известную в настоящее время под именем Эль-Акса.

Весь рассказ о судьбе сооружений на горе Мориа в христианский период г. архитектор демонстрировал моделями, дававшими ясное представление об устройстве и размере храмов и общем виде горы Мориа в разное время. Со всех моделей у Шика есть фотографические снимки, прекрасно исполненные. Многие из нас купили такие снимки у него вместе с видами Иерусалима и его окрестностей, воспроизведенными и на отдельных картинах, и на открытых письмах. В заключение г. архитектор предложил нам подняться на верх, если желаем осмотреть модели ветхозаветной скинии Моисея. Мы с благодарностью приняли предложение и поднялись вверх.

Модель скинии занимает также целую комнату и сделана превосходно. Она помещается, как и все модели Шика, на подставке в 2¹/₂ саж. длины и 1 саж. ширины, и сделана из тех же самых материалов, из которых по данным Библии была сооружена скиния Моисея, именно: дерева, меди, кожи, и т. д. Правильно выточенные столбы, между которыми протянуты завесы, продолговатым четырехугольником окружают внутренний двор скинии. Этот последний словно сфотографирован со двора библейской скинии. На нем точно застыла кипевшая в ту минуту жизнь. У входа в святилище стоят 2 первосвященника, одетые в первосвященнические одежды. На дворе же виднеются левиты, в свойственных их сану одеяниях; одни из них закалывают жертвенных животных, другие режут их на части, отделяя годное для жертвы от негодного, несут воду, дрова, и т. д. У жертвенника, на котором дымится жертва от молящейся тут же толпы израильтян, – несколько жрецов; на дворе же и музыканты с инструментами, певшие псалмы во время богослужений. Так же правильно и соответственно действительности устроено святилище и святая святых. Число столбов, количество и расположение покрывал – все это сделано на основании данных Библии. Священные же принадлежности этих частей скинии (т. е. святилища и святая святых), как то: светильник, трапеза, ковчег с скрижалями завета, и т. д. сделаны не только правильно, но даже изящно. По словам г. архитектора на эти модели затрачены громадные суммы, тем не менее он сделал модель скинии другую, по предложению англичан, купивших ее у него для музея за большую сумму. Поблагодарив г-на архитектора и бывшего при этом самого г. Шика, мы отправились на русские постройки, с чувством удовлетворенной любознательности, но сожалея, что дороговизна моделей не позволяет сделать их общедоступным украшением каждого учебного заведения, где ученики с таким удобством могли бы познакомиться с устройством ветхозаветной скинии и храма.

Отдыхать, по возвращении от Шика, сегодня снова пришлось недолго. Вечером, согласно маршруту, мы должны быть у дуба Мамврийского, под тенью ветвей которого на месте явления праотцу Аврааму Бога в виде трех странников предполагалось совершение богослужения – вечером всенощного, а утром литургии. Поэтому к 3-м часам надо было приготовиться, так как до дуба считается 30 верст, на что требуется часа четыре пути на лошадях до Хеврона по прекрасной шоссейной дороге и ¹/₂ часа пешком от Хеврона до дуба по узкой тропинке. Марко в своем красивом костюме каваса давно уже ходил по коридору подворья, будя заспавшихся и торопя костюмировавшихся по восточному в белые шерстяные плащи и шляпы с повязанными белыми платками. Наконец все, кроме двоих, прикованных лихорадкой к постели, собрались, разместились на приготовленных экипажах, и засвиставшие в воздухе длинные бичи возниц дали знать о том, что трогаемся в путь. Собравшаяся по обыкновению толпа любопытных расступилась почтительно перед первой коляской, где сидел Преосвященный вместе с Начальником миссии и профессорами, и дала ей дорогу; за первой тронулись и другие, вызывая самое живейшее любопытство в толпе, которая, несмотря на то, что видела нас ежедневно целую неделю, никак не могла привыкнуть к редкому для неё зрелищу. И на улицах Иерусалима встречавшиеся с нашей кавалькадой всегда останавливались, провожали любопытными взглядами, обмениваясь впечатлениями по этому поводу.

Сегодня наш путь лежал на юг от Иерусалима, по направлению к Вифлеему, по дороге, уже знакомой нам. Но у гробницы Рахили дорога Хевронская расходится с Вифлеемской. Вифлеем остается налево, а Хевронская дорога идет прямо, оставляя виднеющуюся направо Бэт-Джалу с ее господствующим над всем селением высоким, каменным зданием русской школы. Дорога в Хеврон представляет полную, поразительную противоположность дороге к Иордану. Как там все мертво я безжизненно, так здесь, наоборот, все живет и двигается. Часто встречаются караваны верблюдов, экипажи с туристами, паломники. И здесь повсюду камень, но однообразие колорита разнообразится зеленью виноградников и других плодовых дерев, преимущественно оливковых.

Первой исторической достопримечательностью по дороге в Хеврон, после того, как она расходится с Вифлеемской дорогой, являются, так называемые, пруды Соломона, где мы сделали продолжительную стоянку. Пруды Соломона – это, налево от дороги, три громадных водовместилища⁸², вделанные в каменные ограды и находящиеся в одной плоскости, но не на одинаковой высоте, а террасообразно. Все три пруда устроены так, что низменная часть или дно верхнего равняется поверхности среднего, а пол этого находится на одной линии с верхними краями нижнего пруда. Такое устройство сделано, очевидно, для того, чтобы вода переливалась из одного бассейна в другой не через края, а через дно, и дабы таким образом не портила стен прудов и не изрыла пространства между ними, по которому проведены желоба от одного к другому. Эти пруды устроены в между – горной лощине один выше другого. Самый нижний, по необходимости, вытесан частью и из скалы, и средний также, а верхний должен быть весь искусственный. (Еп. Порфирий, Книга Бытия, ч. I. стр. 398). Соломоновы пруды заслуживают особого внимания пред другими восточными водовместилищами, благодаря своей несомненной древности и оригинальному устройству. Трудно, конечно, судить о том, устроены ли они Соломоном, или нет, но древность их считается бесспорной и очень может быть, что пруды, носящие имя Соломона, современны великому Еврейскому царю и служили для орошения его садов, расположенных, по преданию, несколько к востоку от них⁸³. Не менее, чем древность, заслуживает внимания оригинальное устройство прудов, вызывающее разнообразные объяснения. Собственно это относится только к нижнему из прудов. В этом пруде, по западной поперечной и по боковым продольным стенам, устроены амфитеатром в несколько рядов, друг над другом, каменные уступы, в роде гигантских скамей, соединенных между собой множеством небольших лестниц. Платформа разделяет дно пруда посредине на две равные половины. Поверх каменных выступов, к центру пруда идет канал или водопровод, посредством которого пруд должен наполняться водой. Почему пруд имел такое странное устройство – решить также трудно. Оригинальнее других решает это пр. Олесницкий. По его предположению, скалы или выступы служили когда-то настоящим амфитеатром и предназначались для исключительных в своем роде зрелищ, может быть, борьбы атлетов с стремительной струей воды, врывавшеюся в пруд, упражнений пловцов, и. т. п. Но не проще ли объяснить подобное устройство удобствами для купающихся.... В настоящее время, впрочем, в прудах не купаются. От этого особенно настойчиво предостерегал нас Марко, уверяя, что здесь водится особая порода змей, очень опасных. Мы видели пруды достаточно полные водой, но такими они бывают не всегда⁸⁴; это заставляет предполагать, что они наполняются, главным образом, дождевой водой, хотя имеют и другой источник, поддерживающий их существование. Это – Аин-Салих – источник, лежащий в ста шагах от верхнего пруда на запад. Мы подробно осмотрели его, для чего спустились по лестнице под землю, где в скале высечен бассейн для воды, струящейся чистой хрустальной струей из другого меньшего бассейна. Последний также высечен в скале, только несколько дальше первого; в него вода бежит уже прямо из ключа, бьющего из расщелины скалы. Вода чистая и вкусная. Во времена Соломона вход в этот источник, по преданию, был загражден печатью царя, потому он и назывался: «запечатленным источником», с которым Соломон в Песни Песней (Песн. 4:12) сравнивает невесту, ждущую жениха. Недалеко от прудов, ближе к дороге, стоит большое полуразрушенное здание, огороженное двойными зубчатыми стенами, с башнями по углам и при входе. Оно известно под именем «замка Соломона», но в настоящее время занято сторожами пруда⁸⁵. Когда мы вошли на двор замка, заваленного камнями, здесь никого не было; но лишь только мы подошли к обратившим на себя наше внимание каким-то громадным глиняным горшкам, уложенным рядами, и хотели рассмотреть их, как появились грязные, полуголые ребятишки, что-то энергично кричавшие. Вслед за ними выполз из своей норы заспанный турок, который словами, а главным образом мимикой, объяснил, что до странных горшков дотрагиваться нельзя, – там оказались пчелы. Затем турок поспешно скрылся, бормоча что-то себе под нос. Через несколько минут он снова появился с микроскопическими чашечками турецкого кофе. Ребятишки подносили нам кофе, а турок кланялся, скаля зубы и улыбаясь блаженной улыбкой, выражавшей надежду на хороший бакшиш.

От Соломоновых прудов мы поехали дальше к Хеврону по прекрасной шоссейной дороге, вьющейся змеей среди широко раскинувшейся зеленеющей равнины. Навстречу то и дело попадаются запоздавшие путники, торопящиеся на ночлег в Иерусалим, турки или арабы. Они то трясутся на маленьких осликах, то важно восседают на горбе верблюдов. Иногда они едут с детьми, которых сажают также верхом на осла перед собой и позади себя. Затем по пути мы останавливались у источника ед-Дирве, где, по преданию, ап. Филипп крестил вельможу Эфиопской царицы Кандакии, который мы осмотрели подробно. От источника уже недалеко до Хеврона. Мы остановились на краю города, чтобы отсюда пешком отправиться к дубу Мамврийскому, от которого до Хеврона не более получаса ходьбы. Шоссейной дороги к дубу нет. К нему ведет узкая, усеянная мелкими камнями тропинка, по которой даже пешком можно пробраться с большим трудом. Идя по этой тропинке, легко представляешь себе какие тяготы поднимали на себя наши паломники, путешествовавшие несколько лет тому назад, когда не было нигде шоссейных дорог, по всем окрестностям Иерусалима, иногда за десятки верст, пешком.

Было уже поздно, когда мы подходили к виноградникам, зеленым кольцом опоясавшим со всех сторон русское место, где за особой оградой находится маститый Мамврийский дуб. Последние лучи солнца догорали на вершинах деревьев, бросавших кругом длинные причудливые тени, когда мы остановились пред библейским великаном, под ветвями которого, по преданию, почти 4000 лет тому назад, патриарху Аврааму в виде трех странников явился сам Бог, предсказавший рождение от 90 летней Сарры сына Исаака. Дуб очень величественный, он смотрит патриархом лесов. Не особенно высокий, он необыкновенно широк и ветвист. Из одного общего корня в некотором расстоянии от земли он разветвляется на три ствола, из которых каждый в несколько обхватов. Внутри дуба дупло, тщательно замазанное глиной. Вся верхняя часть одного из средних стволов сломилась и ветви его засохли. Это придает патриарху лесов дряхлый, старческий вид. Рядом с ним, в той же ограде, находится несколько отпрысков от него, довольно больших дубов, но кажущихся детьми по сравнению с седым великаном, прожившим века, а теперь доживающим свои последние дни. Что этот дуб – современник Авраама, это едва ли кто решится доказывать; но одно несомненно, – он очень стар, древнее всех известных в Палестине деревьев, и очень может быть сын, или ближайший родственник знаменитого Мамврийского дуба. Русский паломник начала 1–2-го (1106 г.) века, Даниил, описывает Мамврийский дуб таким, каким он был несколько лет тому назад; следовательно, 795 лет тому назад он уже существовал, и не только существовал, но, судя по описанию Даниила, был и тогда довольно почтенным старцем. С другой стороны, доктор Елисеев, известный путешественник, исследовал кору Мамврийского дуба и нашел, на основании количества его пластов, что дубу можно дать смело не один десяток столетий. Таким образом, если дуб Мамврийский и не видал Авраама и Лота, Иакова и Давида, не видал Святой Троицы, то все же много видел он на веку своем. И нельзя не пожалеть, что доживает свои последние дни этот маститый патриарх Палестинских лесов. Несколько лет тому назад отломилась от него одна громадная ветка, отправленная в Иерусалим на нескольких верблюдах. После этого дуб стал сохнуть, не смотря на тщательные заботы о его сохранении. Осмотрев подробно дуб, мы отправились в странноприимницу о. Антонина, находящуюся отсюда в недалеком расстоянии, на горе.

Странноприимница эта, помещающаяся в большом двухэтажном доме, – дело рук незабвенного о. Антонина. Как и все построенное о. Антонином, дом у дуба Мамврийского, несмотря на недостаток средств и интриги католического духовенства, выстроен прекрасно и удобно. Верхний его этаж предназначается для интеллигентных поклонников, нижний – для простых; и там, и здесь господствуют чистота и образцовый порядок; в верхнем же – даже комфорт. Дом зеленым кольцом опоясывает виноградник. Заведует домом так же, как и Иерихонской русской странноприимницей, арабка, довольно хорошо говорящая по-русски.

В странноприимный дом о. Антонина мы только вошли за тем, чтобы умыться с дороги, так как тотчас же предположено было совершить всенощное бдение под дубом Мамврийским. Поэтому, умывшись и забрав имевшиеся в доме иконы, мы снова отправились к дубу. После того, как иконы были прилажены к сучьям дуба или установлены на принесенный для этой цели стол, облачились о. Анастасий и о. Димитриан, и началось необыкновенно торжественное по своей простоте и в тоже время необычайной обстановке, и редкое по составу богомольцев, богослужение. Все присутствующие, Преосвященный ректор, профессора, студенты и прочие наши спутники составили хор, стройное и воодушевленное пение которого далеко разносилось по окрестности среди немой тишины ночи. И нельзя было не воодушевиться среди такой необычайной обстановки. Богослужение совершалось в величественном храме, куполом которого было расстилавшееся над нашими головами глубокое, темно-синее небо, полом – земля, освященная некогда присутствием Св. Троицы и истоптанная ногами праотцев; лампады заменяли трепетно мерцавшие в темно-синей глубине далекого неба – звезды; окружающая, убаюканная ночью, природа в немом благоговении казалось прислушивалась к славословью Творца и принимала участие в богослужении. Кафизмы, канон и первый час читали студенты; шестопсалмие – путешествовавший с нами доктор, весьма религиозно-настроенный человек⁸⁶. Совершаемое стройно, торжественно, богослужение продолжалось до почти полуночи. В воздухе стало очень прохладно, многие из нас продрогли. Затем возвратились в странноприимницу, где радушным хозяином, о. Начальником миссии, была предложена нам радушная вечерняя трапеза.