Керкира. 28 июня 1865. Понедельник.

Духота в номере заставила нас пожалеть о Впереде с его ветерком, прохладою и чистым воздухом. Еще вчера он ушел вперед, предоставив нам, каким сумеем способом, возвратиться назад восвояси. Способ этот был – дождаться первого рейсового парохода Греческого, идущего к Коринфскому перешейку, что должно случиться завтра. День обещает быть тропически знойным. Корфа, как называли город наши моряки 1800-х годов, точно пышет жаром натопленной печи. Выбивая клин-клином, мы напились чаю, поподчивав им и свою землячку, с умилением смотревшую на давно невиданный ею, наш походный самовар. Решено было начать сегоднешние экскурсии визитом местному архиепископу. Поскольку же он, как лицо высокопоставленное, не может принимать посетителей ранее 10 часов, то я и пользуюсь свободным временем, чтобы заглянуть в историческую глубь места. Имя: Корфа (винит. пад. Корфу) русской простоватой фабрикации ничем не уступит в тупости изобретенному Европою, не склоняемому: Корфу. Наше – в женском роде – имеет, по крайней мере, прецедентом себе древнее наименование: Керкира, общее и городу, и острову. Но и за Керкирой прячется еще древнейшее: Макрида, а за ним Схерия. Наконец, самым первоначальным представляется имя: Дрепани, что значит: серп, на который действительно несколько похож географически остров. Но так-как поэты, по привычке, соединяют с этим названием один скандальный миф, то мы и не ступим дальше Схерии. Производство сего слова баснословится так: напротиволежащем острову материке течет с Пинда большая река Фиамис (по-теперешнему: Каламос), несущая с водами своими множество камней и песка в море. Заботливая Церера, боясь, как бы столько близкий ее сердцу (по несчастию, постигшему ее родителя...) остров Дрепану – Макриду горные наносы не обратили в полуостров, просила Посидона (Нептуна) удержать (σχοῦν) течение (ῥεῖν) Фиамиса и других береговых рек и потоков. Отсюда и вышел термин Схерия, известный уже Илиаде. Так утверждает сам Аристотель. Хотя в Схерии, как в зародыше, уже можно предугадывать Керкиру, несколько ей созвучную, но вместо филологии тут выступает перед нами уже одна история, т. е. все таже мифология. Нептун, забывши урок карательного серпа, похитил у царя Асопа и царицы Мефоны дочь Керкиру, с которою и прижил здесь сына Феака, родоначальника целого племени Феакидов, известных уже Омиру и игравших некую роль в похождениях его Одиссея... Итак, дело не обошлось без тезоименной личности. Прямо бы с нее и начать мифологии. Под именем Керкиры, остров является у позднейших историков Диодора, Павсания и др. и надобно думать, уже по испорченному произношению, потому что на древних монетах города постоянно читается имя его ΚΟΡΚΙYΡΑ, а не ΚΕΡΚYΡΑ, что, по точнейшему произношению, выходило бы: Корчира или Корчура. Откуда, как и когда звук к (в настоящем случае ч или ц) мог измениться в ф, нет возможности доискаться. Педантство, замечая, что в выражении: Εἰς τούς Κορφούς фигурирует множественное число, придумало книжное имя городу: Κορυφοί, как-бы: верхи или верхушки, но в таком случае слово сковалось бы с женским окончанием: Κορυφαί, и вышло бы, вместо Корфу, Корфа наших матросов Сенявинских. Итак, как ни кинь, все выходит клин – по пословице! Хорошо, таким образом, сделало Греческое правительство, восстановив официально древнее и грамматически – правильное наименование города и острова: Керкира. Историю Макриды – Дрепаны – Схерии – Керкиры – Корфы, долгую и скучную мы проходим молчанием, не исключая и тех 8–9 лет, в которые мы владели ею, странно и, пожалуй, славно, но совсем без пользы вмешавшись в Турко-Французскую распрю. Трогательно описывают моряки наши их расставание в 1807 г. с нашими эфемерными владениями в Средиземном море. 7-го Августа того года прибыли в Корфу первые французы на смену нам. 22-го поднят был на крепости вместо русского французский флаг. 14 Сентября была первая отправка войск наших. У церкви св. Спиридона духовенство местное в черных облачениях напутствовало их молитвами. Протопапас начал было говорить прощальную речь, но залился слезами. Жители обнимали солдат и тоже плакали. 19 Сентября все наши 10 кораблей отплыли от острова в Италию, и не подходящая „русская республика“ передана была французам.

В сопровождении лон-лакея идем к владыке. Митрополит Керкирский считается в Эллинском мире руссофилом и даже имеет ленту нашу. Мы ожидали, вследствие сего, если не восторженного, то радушного приема себе. Но попали мы к нему в деловой день, да еще в приемный час, оттого все дело ограничилось сухим и официальным представлением. Не малочисленное сельское духовенство, прятавшееся на дворе в тени владычних палат, напомнило нам нашу родную консисторию, которой ничего подобного я доселе не встречал ни в Греции, ни в Турции. Не даром Семиостровие (Эптанисос) самими Греками зовется приставком к Европе. Тут не вдруг встретишься с сердечно-нахальным приветом вроде: ἀδελφὲ, χριστιανὲ, καῡμέλε, εὐλογημένε..., а вместо того слышишь все только сухое и вылощенное: κύριε, а то и signore еще по старой памяти! Похожее на это мы встретили и в своем консульстве, которому тоже сочли долгом представиться. Оба чиновника – консул и секретарь с нерусскими фамилиями, но с хорошими русскими чувствами. Настоящею, живою и незастенчивою Элладою пахнуло на нас только в Агентстве Греческого пароходства, где мы собирали самые точные и положительные сведения о дальнейшем пути нашем на восток. Завтра вечером отплываем, из Корфу, и в четверток будем в славных Афинах... не много наговорено, но много сказано!

По спадении жары, мы возобновили свою ознакомительную прогулку по городу. В месте такой глубокой гомеровской, даже нептуновской древности может ли быть, чтобы не осталось и следов ничего древнего? А почти такую аттестацию дали ему в нашем консульстве. В Itinéraire есть целый столбец с заголовком: L 'Antique Corcyre... Сам Фукидид, первостатейный авторитет, приводится говорящим о ней, о ее трех пристанях, о ее двух ключах, вытекавших из-под стен городских, о ее одной реке (?), и пр. Все это нам следовало отыскать и видеть. Снова идем пресловутою Спьянадой, где густые толпы народа то гуляли, то сидели под деревьями, освежаясь кто пивом, кто мороженым. Посмотрели на подобие римского храма Весты и спустились на набережную, любимое место моционных прогулок горожан, выведшую нас туда, где нам быть следовало, в Палеополе или местность древней Керкиры, Корциры... или еще иначе как. Теперь это городское предместие, не густо заселенное. Нас с первого же раза привлекла к себе величественная церковь византийского стиля, зовомая: св. Апостолов³⁶⁹. Стоять бы ей в городе и быть кафедральною! Постройка ее, видимо древняя, столько общего Востоку плана, обусловливаемого центральным куполом, опирающимся на мраморные колонны, от которых идут во все стороны арки, поддерживающие своды и иногда, как здесь, меньшие купола, и все вместе накрывающие собою квадратное пространство, делимое по длине здания на три части. Три красивые выступа (абсиды) заканчивают восточную стену, пробитые окнами, средний в три, а боковые в два пролета. Вся длина здания менее 90 шагов, а ширина 20. В среднем алтаре, по обеим сторонам св. врат, сделаны как-бы лавки в сажень длины, пересекающие собою иконостас и западною оконечностию выходящие в церковь. Они считаются гробницами св. Апостолов, направо Иасона, налево Сосипатра, первых проповедников Евангелия на острове³⁷⁰. Внутренность храма подновлена и не представляет ничего достопримечательного. Зато со вне его, на западном фасаде, по обеим сторонам входной двери, на значительной высоте видятся вставленными две мраморные плиты с греческими надписями христианского времени, которые мы не замедлили списать. Та, что на право от двери, гласит в переводе следующее: светосиянный и прекрасный дом мудрейших и божественных Апостолов, прежде неукрашенный и малым казавшийся, теперь явился прекрасным и преславным. Добро-Стефан, славный священнослужитель, украсил оный благочестному – дренно, в искупление своих долгов душевных (и в) память безукорную и (в) смертных славу. Левая надпись, вычурная до безграмотности, не поддается хорошему переводу и есть, очевидно, пиитический перефраз первой. Дополняет ту именем Феофана председателя, т. е. архиерея Керкирского, при котором перестраивался храм³⁷¹. Когда жил сей последний, негде выправиться. Церковь Апостолов составляет теперь собственность двух фамилий, из коих одна носит имя: Бофанти, столько мне памятное по Афинам.

Как в обзоре церкви, так и в списывании надписей нам помогал один усердный юноша, сын местного священника Спиридон Кантес, с удивлением встретивший русских, говорящих его родным языком и не знавший, как и чем услужить нам от удовольствия. Он повел нас к другому, еще более замечательному памятнику христианской древности, церкви Богоматери, зданию, по-видимому, еще языческой эпохи, бывшему когда-то или храмом, или судебною палатой, Базиликой (Βασιλικὴ). Это одна, довольно темная, сырая и тяжелая комната или зала, накрытая полуцилиндрическим сводом, в 38 шагов длины и в 12 ширины, с абсидою в конце, обращенной теперь в алтарь и большою, с колоннами по сторонам, дверью на противоположной стороне. Не далеко от входа внутри с обеих сторон при стенах стоит по мраморной гробнице древней выделки, из коих левая носит имя Св. Керкиры мученицы. Не без увлечения смотрел я на этот остаток видимо весьма глубокой древности, и с легко понятным нетерпением спешил прочесть замеченную еще при входе древнюю надпись, находящуюся со вне, подобно вышеупомянутым, но не по сторонам, а сверху двери, обещавшую мне какой-нибудь летосчислительный намек на происхождение всего здания. Первая строка надписи содержит стих из Св. Писания: Сия врата Господня. Праведницы внидут в ня. Со второй строки начинается собственно запись, состоящая из четырех стихов и гласящая, по крайнему моему разумение, следующее: поставляя царствование в вере, споспешниц моих стремлений, тебе, блаженный Всевышний, я создал сей священный храм, капища и жертвенники Эллинов исхитивши из руки непотребной, в дар царю. Иовиан. Открывается, таким образом, что храм построен Иовианом, и, при том, царем, отнимавшим у язычников капища и обращавшим их в церкви. Отлично все это приходится к лицу Императора Иовиана, наследовавшего Юлиану-отступнику и, без сомнения, старавшегося исправить его ошибки. Эллинское стихосложение и самый характер букв надписи без труда выносят ее в IV век христианский, от которого так мало осталось памятников зодчества. А монументально засвидетельствованного имени благочестивейшего Иовиана, царствовавшего всего 7 месяцев и 20 дней, едва ли археология знает еще другой случай. От сего самого, Керкира имеет право хвалиться редчайшим из памятников христианской древности. Но чуть ли здание не предварило собою Иовианова времени. Можно бы думать, что пламеневший ревностию по Боге Император, только отдал христианскому богослужению языческое капище, которое, как нам сообщил тот же случайный руководитель наш, называлось в древности Δωδεκάθεον – Двенадцатибожие, т. е. храм, посвященный всем Олимпийским божествам, которых древность насчитывала 12. С северной стороны к фасаду церкви пристроена колоколенка, а за нею видятся остатки развалившегося дома, на коем за 2–3 года перед сим еще читалась тоже стихотворная надпись: Арсений священникъ Каллуди ³⁷² , критянин, чая благ, Матери Божией в дар воздвиг (сие) здание. 1671. Разуметь надобно конечно, что возобновил, а не воздвиг, и возобновивши посвятил Богоматери. И эта дорогая древность также есть собственность частного лица неодобрительного поведения, прямым последствием чего и есть упадок всего здания и то обстоятельство, что алтарь стоит запертым. В настоящее время церковь считается кладбищенскою и прихода у себя не имеет.

Начало смеркаться, и мы поспешили домой. Еще нам оставалось отыскать и высмотреть в Палеополе глубокой древности историческую местность, а именно тот ключ или поток, на котором царевна Навсивая стирала с подругами белье, когда предстал перед нею Одиссей (Улисс – тоже) „многоспособный» выброшенный на берег морем, нагой и грязный, оказавшийся не способным сделать себе хотя какое-нибудь препоясание предварительно. Какой-то ученый итальянец с Одиссеею в руках и с запасом досуга, будто бы отыскал все, приводимые поэтом места тут в окрестностях города. Послать бы его отыскивать наперед самую Трою. Но и допустивши, что земля Фэаков с царем Алкиноем и царевною Навсикаей есть именно нынешней остров Корфу, разве непременно следует, что столица тогдашнего царства была именно тут, где стоит теперешний город? А если Одиссей был только сказочный тип вроде нашего „Ивана Царевича», то где отыскать место его необыкновенной высадки на берег? Однако же, не того так другого царя палаты нам удалось видеть сегодня. На обратном пути мы прошли через королевскую дачу, походили по дворцовому саду и могли даже осмотреть самый дворец – несомненно уступающий в великолепии Алкиноевскому, так-как высокого хозяина на тот раз не было дома, но поздний час удержал нас от того. Уже подходя к городу, мы встретили на дороге трех всадников, одного впереди и двух поодаль. Насколько позволял различать вечерний сумрак, последние казались жандармами. Передний был в сертуке и высокой шляпе и представлял из себя статную фигуру. Это был Его Величество, король Еллинов, Георгий I, кончающий свой купальный сезон, ежегодно проводимый им здесь на берегу моря, и, кажется, завтра же отъезжающий в свою первую столицу.

Сижу и повторяю зады. Итальянец Ботта, отыскивающий в устье речки Месонги (в 8–9 верстах от города) пробуждающегося от глубокого сна Одиссея... мимо! Ученый Арсений Каллуди „воздвигающий постройку (ἤρατο τὸν δὲ (?) δόμον) ... лучше бы без педантства и риторики записал на память родам грядущим, что именно он строил, и чего не воздвигал. Стефан и Феофан... были бы вполне достойными хвалы и благодарности потомства, если бы к своим фразам и перефразам прибавили и хронологию. Император Иовиан, достоинство царственное поставляющий в делах веры, и язычество изгоняющий христианством... человек не по духу века, но да будет благословен во веки! Наконец – св. мученица Керкира... Здесь для меня, поистине, толчок и остановка. Не могу свыкнуться с этою неожиданностию. Уже и та злополучная Керкира или Коркира Асоповна, от которой свое имя получили будто бы и город, и остров, значительно представляется сказочною. Доисторические времена оправдывают собою такую ее темноту и неясность. Но – Керкира нашего, так сказать, времени – христианка и мученица, и все-таки никому не ведомая личность? Что-то да не так! Когда я сказал нашему юному чичероне Палеопольскому, что в первый раз слышу о св. Керкире, он мне сослался на свидетельство о ней Никодима, собирателя Синаксарей, столько известного всему православию. К счастию, пресловутая книга чуть не в каждой церкви обретается на Востоке. Мне без труда ее отыскали. Действительно, есть такого имени мученица, и – что замечательно – тоже царевна; дочь некоего Керкиллина, царствовавшего над Керкирейцами, злочестивца и мучителя св. Апостолов Иасона и Сосипатра, проповедывавших ему христианство. Дочь не сочувствовала отцу и объявила себя христианкой, за что и была сожжена, после многих мук³⁷³. Все бы это так, но, во-первых, Апостол Иасон был епископом в г. Тарсе, а Сосипатр в Иконии, по тому же Никодиму. Зачем и как им было забраться в Керкиру? Во-вторых, при этих Апостолах остров Керкира был уже римскою провинцией и сомнительно, чтобы какой-нибудь Керкиллин (мало того, что город его Керкира, дочь – тоже Керкира, еще сам – Керкиллин!) мог в нем царствовать. В-третьих – самое, по моему мнению, главное – тот же Никодим говорит, что в рукописных житиях св. Апостолов вместо Κερκυραίων читается: Κυρηναίων. Вся история, таким образом, может перенестись на другое место. Хотя это другое место не исключает возможности существования и мученичества св. Керкиры, но почва, на которой стоят нынешние священные предания керкирского Палеополя, уже чувствительно колеблется. Чуть ли это не повторение того, с чем мы встретились в Едессе Македонской, отыскав в ней развалины церкви св. Фалалея, принадлежащего Едессе Сирийской. А гробница св. Керкиры? А самые гробы Апостолов? Что сказать обо всем этом? Разве припомнить, как однажды мне указана была всеми чтимая гробница св. Апостола и Евангелиста Луки, оказавшаяся саркофагом некоего Нидима, даже не христианина³⁷⁴. С какого времени стали известны Палеопольские гробницы, любопытно бы узнать, но где доискаться? В начале текущего столетия³⁷⁵ на них не указывали нашим морякам. Могло быть это и по невнимательности или равнодушию той или другой стороны к делу, тем более, что имя и нетленные мощи славного святителя оттеняли, и, так сказать, заслоняли собою все прочее. Но уж если духовенство того времени находило уместным и нужным утверждать, что церковь выстроена св. Апостолом Петром, который в ней и проповедывал, то кажется случай был для него прибавить слово, при этом, и о других Апостолах, тут почивающих. Не предположить же, что странным образом приурочиваемый к месту Апостол Петр есть не дослышанный русским ухом, Сосипатр. А о св. Керкире представлялось бы как-будто даже необходимостью поговорить всякому, кто входил в церковь Богоматери и неизбежно останавливался перед замечательным, по своим украшениям, памятником, со столь естественным вопросом о его значении и принадлежности. Такими-то недоумениями я закончил нынешний день, сверх чаяния оказавшийся довольно богатым на археологическую поживу.