Глава IX. Христос в изображении иудея и Оригена

Позорное происхождение Иисуса; происхождение от Пантеры. Халдеи и Младенец Иисус; вопрос о действительном крещении; посещение Иисуса волхвами

Уже первое заявление Цельса, что Христос за несколько времен тому назад возвестил Свое учение и был принят за Сына Божия, возбуждает горячую отповедь Оригена. Допустим, что Христос только за несколько лет тому назад пожелал распространить Свое учение и, несмотря на краткий срок, успел так убедительно привлечь к Себе не только всю вселенную, но и немалое число греков и варваров, мудрецов и простецов, что они готовы скорее подвергнуться смерти за христианство, чем отречься от Него. История свидетельствует, что еще никто до Него не объединял в своей личности такого великого морального переворота в человечестве; не заключает ли все это в себе ясного доказательства, что здесь действовала божественная сила? Рассматривая это глубже и всестороннее, всемирное распространение христианства, поражающее своим кратким сроком, и принимая во внимание сопровождающие его обстоятельства – избавление от смерти порока, от распутства, отдел неправды, от равнодушия к божественному – и в качестве доказательства полезности такого рода деятельности указал бы на улучшение хотя бы сотни людей, – кто, рассматривающий вопрос с разумной точки зрения, не должен признать, что виновник всех этих благотворных явлений не мог без помощи и воли Божией сообщить и этой сотне людей учение, способное уничтожить столь великое зло⁸³⁴? Очевидно, что Иисус преуспевал в делах, превосходящих природу человеческую. С самого начала распространения Его учения по всей земле проповеди Его стали противодействовать, и тогдашние цари и их верховные вожди и предводители, начальники городов и народа стали преследовать Его учение и, несмотря на все эти препятствия, оно одержало победу над миром. Будучи Логосом, Он по Своей природе устранял все препятствия. Он оказался сильнее многочисленных врагов, выступивших против Него, и привлек к Себе не только Грецию, но и большую часть ее варварских областей, обратив тысячу лиц к богопочитанию, возвещенному Им⁸³⁵.

Позорное происхождение Иисуса ⁸³⁶

От благородного происхождения, от знатности и высокого положения родителей, имеющих средства, чтобы воспитать своего сына, многое зависит при достижении выдающегося положения, знатности и громкого имени у людей. А если кто не обладает ни одним из подобного рода преимуществ, напротив, совершенно лишен их и при всех этих трудностях и препятствиях создал себе известность, обратил на себя внимание не желавших слушать его, и при этом снискал себе славу во всем мире, то не должно ли удивляться такой личности, которая при помощи своих самобытных дарований совершает необычайные дела, независимостью речи исключая всякое легкомысленное отношение к себе? Иисус вырос при самых неблагоприятных условиях; от других Он не научился ничему возвышенному – и в то же время возвестил учение о суде Божием, своею возвышенностью действующее не только на простецов и невежд, но на значительное количество людей разумных, способных проникать в глубину хотя, по-видимому, и простых вещей, но в то же время содержащих в себе нечто таинственное.

У Платона какой-то сефириец⁸³⁷ известному своим военным искусством полководцу Фемистоклу поставил в упрек то, что он своей славой обязан не своим личным достоинствам, а исключительно тому обстоятельству, что самое место его родины почиталось во всей Греции. Фемистокл ответил: «Если я был бы сефирийцем, то не достиг бы никакой славы, а ты хотя бы и был афинянином, все равно бы не был Фемистоклом»⁸³⁸. Иисус же, Которого поносят за то, что Он сын бедной труженицы-матери, ничтожнейшей, так сказать, из всех сефирийцев, оказался в состоянии перевернуть весь мир и стать выше не только афинянина Фемистокла, но Пифагора и Платона, всех прочих мудрецов, царей и полководцев вселенной⁸³⁹. И всякий, глубоко понимающий вещи, разве не должен изумиться при виде того факта, что Он превозмог все виды бесславия, какие только могла вообразить фантазия и сумел встать выше всех известных славою людей Своего времени? К тому же в числе людей, пользующихся в народе известностью, можно найти немногих, получивших возможность стяжать себе славу наряду с громкими именами. Один удивляет ближних мудростью, другой военным искусством, некоторые из варваров необыкновенными чудесами, какие они производят своими заклинаниями, каждый за одно какое-либо искусство. Иисус же, при всех Своих достоинствах и преимуществах, вызывает к Себе особое удивление и Своею мудростью, и чудесами, и покоряющим величием. Да и последователей Он приобретает не так, как тиран, располагающий к уничтожению законов других, не как разбойник, снаряжающий своих единомышленников против ближних, не как богач, приобретающий себе угодников щедростью, и вообще не как человек, способный вызвать порицание к себе своим образом действий. Он поступает как Учитель, возвещающий о всеобщем Боге, о служении Ему, о всеобъемлющем нравственном законе, способном привести к единению и общению с Господом Богом того, кто будет жить согласно Его повелениям. При этом Фемистокл и никто из замечательных людей не встречали препятствий на пути при достижении славы. У Иисуса же ко всему тому, что сказано о Нем и что в достаточной мере может покрыть бесславием душу человека, очень благородного, присоединилась еще крестная смерть, считавшаяся настолько бесчестным позором, что, казалось, была в состоянии поколебать уже приобретенную Иисусом славу и Его учеников, еще недостаточно приобщившихся к Его учению, признать Его обманщиком⁸⁴⁰.

Происхождение от Пантеры

В самом деле, восклицает Ориген, да неужели сколько-нибудь вероятно, что Тот, Кто столь много совершил на пользу рода человеческого и употребил все усилия к достижению той цели, чтобы через указание на суд Божий побудить и греков и варваров к оставлению порока и к решимости исполнять волю Создателя вселенной, получил жизнь не чудесным, а самым позорным образом? И разве Тот, Кто ниспосылает души в тела людей⁸⁴¹, стал бы подвергать столь позорному рождению Того, Кто совершил столь великие деяния, научил столь многих людей и отвратил их от потока пороков? Ужели Он не мог Его приобщить к жизни людей по крайней мере путем законных брачных уз? Да и не вероятнее ли всего предположить, что всякая душа, назначенная для тела, получает тело по заслугам, в соответствии предшествовавшему нравственному состоянию, как этому учили Пифагор, Платон и Эмпедокл? Отсюда вытекает прямое требование справедливости, чтобы и душа Иисуса, пришедшая в мир для выполнения многих и полезных дел на благо людей, соединилась бы с телом, отличавшимся большим благородством и превосходством, чем все прочие человеческие тела.

Можно признать особые способы соединения души с телом: даны души, которые по некоторым сокровенным причинам не вполне заслуживали того, чтобы быть заключенными в совершенно бессловесные существа и быть связанными с телами уродливыми, у которых вследствие несоразмерности тела по сравнению с прочими органами его, разум не может достигнуть полного развития. Другая душа бывает наделена телом, более приспособленным к тому, чтобы соединиться с разумной душой. При таких условиях, что препятствует допустить существование уже совершенно особого тела, которое, имея общие качества с другими человеческими телами, получило бы возможность жить с людьми и в то же время, являясь обладателем качеств особого тела, давало бы возможность душе пребывать без греха? Придавая значение трудам физиономистов Зопира⁸⁴², Локса, Полемона⁸⁴³, или еще какого-то писавшего в этом самом духе и проповедавшего, что ему известно кое-что удивительное, – если верить, как думает он, что все тела приспособлены к нравственному состоянию душ, то тогда душе, имевшей прийти в мир особенным образом и совершить великие деяния, каким образом можно приписать тело, происшедшее, по мнению Цельса, от блудницы? Ведь от таких нечистых связей надлежало родиться какому-нибудь безумцу, губителю людей, учителю разнузданности, нечестия и прочих пороков, а вовсе не наставнику воздержания, справедливости и прочих добродетелей⁸⁴⁴.

Греки не желают верить рождению Иисуса от Девы. Им нужно сказать, что Творец многообразием способов, какими Он производит живые существа, открыл и то, что Он и с прочими живыми существами, включая сюда и людей, может совершить то, что Он сделал в отношении к одному существу: так как между животными встречаются такие, которые не имеют общения с самцами и без полового смешения сохраняют свое потомство⁸⁴⁵. Что же невероятного в том, если Бог, пожелав прислать роду человеческому некоторого божественного учителя, устроил так, что вместо семенного начала, происходящего от соединения мужчины и женщины, совершенно особым способом образовался разум имеющего родиться Иисуса? Да и по мнению самих греков, не все люди родились от мужа и жены. При том предположении, что мир сотворен, с которым согласны и многие из греков, необходимо допустить, что первые люди родились не от плотского союза, а от земли и производительных сил, заключающихся в земле, а это насколько чудеснее рождения Иисуса, все же наполовину одинакового с рождением других людей. О Платоне не рассказывается ли, что он родился от Амфиктионы в тот момент, когда Аристону запрещено было сходиться с ней, пока она не родит зачатого от Аполлона сына⁸⁴⁶? Но это, очевидно, басни, выдуманные только из благоговейного чувства, какое питали к Платону и думали, что он превосходит других и мудростью, и добродетелью, и который будто бы получил начало телесной организации от высших производительных сил, как это и прилично высшим существам по сравнению с простым человеком. А Цельс заставляет спорить своего иудея и осмеивать Его рождение от Девы как вымысел, стоящий на одном уровне с греческими сказаниями о Данае, Меланиппе, Авге и Антиохе⁸⁴⁷. Все эти речи свойственны скорее скомороху, а не человеку, старающемуся быть в своих исследованиях серьезным⁸⁴⁸.

Трудно понять, как мятежник (волхв) мог употребить все усилия на то, чтобы распространить учение, располагающее поступать людей в том убеждении, что Бог за каждое деяние подвергнет его суду, и это убеждение внушил Своим ученикам, которых Он намерен был сделать провозвестниками Своего учения. А Его ученики не приобрели ли последователей только потому, что совершали чудеса или они могли достигнуть этого и без помощи чудес? Первое невозможно уже потому, что они лишены были всяких познаний в области красноречия и диалектики, какие предлагаются в греческих школах, и потому не могли привлекать последователей христианству путем разумных убеждений.

Лишь чудеса, полученные в наследство от Учителя, дали им мужество и пригодное средство, чтобы проповедовать учение и вводить новую веру. Но если ученики Иисуса творили чудеса во имя Его, то может ли в таком случае считаться правдоподобным то объяснение, что волшебники подвергали себя столь великим опасностям, распространяя учение, запрещающее чародейства⁸⁴⁹?

Халдеи и Младенец Иисус

Что касается до Ирода и его отношения к Иисусу, то должно отметить, что злоба соединяется часто с ослеплением, чувствуя сильное воздействие Провидения и стараясь преодолеть его. Такое состояние переживал и Ирод: он верил, что родился царь Иудейский и принял решение, стоявшее в противоречии с этим убеждением. Он упустил из виду, что коль скоро Он царь, то будет царствовать, и тогда не следовало принимать решения убить Его. Поэтому и ангел, охраняя последовательность событий, повелел Иосифу удалиться вместе с Младенцем и Его Матерью в Египет, а Ирод повелел убить всех младенцев в Вифлееме и его окрестностях в том убеждении, что он таким образом лишит жизни и новорожденного Царя. Он не знал, что есть сила, заботящаяся о людях, достойных особой внимательности ради спасения людей, среди которых первое место по чести и несравненному достоинству принадлежало Иисусу, предназначенному быть Царем, – не в том смысле, как понимал это Ирод, а в том, в каком оно приличествует Тому, Кому Бог даровал царство для того, чтобы быть Ему для подвластных раздаятелем щедрот, не средних и безразличных, но воспитывать и управлять своими подданными посредством Божественных законов⁸⁵⁰.

Вопрос о действительности крещения ⁸⁵¹

Почти во всяком повествовании, как истинно оно не представлялось бы, очень трудно, а в некоторых случаях почти невозможно установить его достоверность и привести представление о нем до степени очевидности. Допустим, что кто-нибудь стал бы отрицать существование Троянской войны на том основании, что здесь рассказываются невероятные факты о рождении Ахиллеса от богини моря Фетиды⁸⁵², о происхождении Сапердона от Зевса⁸⁵³, Аскалафа⁸⁵⁴ и Иалмена от Марса, Энея от Афродиты⁸⁵⁵, как бы он мог доказать достоверность всех подобных событий? Каким образом, при господствующем у всех мнении, что в действительности война велась под Илионом между греками и троянцами, можно освободиться от баснословных сказаний, неизвестно как примешавшихся к этому факту? Можно ли вообразить себе человека, не верующего в сказания об Эдипе и Иокасте и сыновьях их Этеокле⁸⁵⁶ и Полинике лишь на том основании, что к этой истории примешалось о сфинксе? Каким путем можно проверить истинность этих сказаний? То же затруднение испытывается и в истории об эпигонах⁸⁵⁷, хотя к ним и неприменимо понятие вымысла, как и к истории о возвращении Гераклитов (т. е. потомков Геракла) и во многих других сказаниях подобного рода. Но кто прочтет эти сказания без предвзятого мнения и в то же время отбросив в них ложь, тот, конечно, рассудит, чему можно в них верить, что следует понимать иносказательно, отгадывая при этом скрытую в них мысль писателя, и что совершенно не заслуживает доверия, как написанное в угоду некоторым личностям. Это замечание и должно быть применяемо ко всей истории жизни Иисуса в Евангелиях, и не с той целью, чтобы направить мысль разумных в область безотчетной веры, но из желания доказать, что приступающим к чтению священных рассказов необходимо иметь добрые мысли, заботиться о тщательности исследования и проникать в намерения священных писателей, чтобы таким образом можно было понять самую цель, с какой написано каждое событие⁸⁵⁸.

Пародия, измышленная Цельсом о форме крещения, была бы понятна и не заслуживала бы опровержения, если бы автор ее выступал в качестве ученика Эпикура, Демокрита или Аристотеля. Но премудрый Цельс такие речи приписывает иудею, верующему в еще более чудесные события, заключающиеся в пророческих писаниях, чем сказание о явлении Духа в образе голубином. И если этот метод применить к исследованию исторических событий, то где взять доказательства в обосновании того факта, что Господь Бог говорил с Адамом и Евой, Каином, Авраамом, Исааком и Иаковом, хотя бы разговоры Его с этими мужами и были записаны? У Иезекииля встречаются следующие выражения: «Отверзлись небеса, и я узрел видение Бога», и далее: «самое же видение было подобием славы»⁸⁵⁹. Допустим, как полагает Цельс, христиане не могут доказать в достаточной достоверности истинность того события, очевидцем которого был один Иисус, но в таком случае не с большим ли правом можно утверждать, что Моисей и Иезекииль повествуют о фантастических событиях⁸⁶⁰? Это возражение, предъявляемое Цельсу, не имеет своей целью поколебать веру в Моисея или Иезекииля; оно стремится высказать лишь желание того, чтобы на основании иудейских и христианских верований убедить Цельса в том, что этот Иисус по сравнению с указанным пророком заслуживает большего доверия, когда Он сказал о Своем видении ученикам, как это естественно предполагать, сообщил им, каково было это видение и каков голос, слышанный Им от Отца. Правда, при повествовании о голубином образе и голосе небесном не все были непосредственными слушателями Иисуса, когда Он рассказывал им об этом событии, но писателям Евангелий все происшедшее при крещении мог открыть тот же Дух, который сообщил Моисею еще более древнее сказание, начинающееся фактом создания мира и кончая рассказами из времен Авраама. Почему же собственно отверзлись небеса и Дух Святый сошел на Иисуса в образе голубя, а не в виде другого какого-либо животного, на этот вопрос ответит тот, кто украшен даром, известным под названием слова премудрости⁸⁶¹. Закон и пророки наполнены часто необычными повествованиями, очень сходными с рассказами о крещении Иисуса и, в частности, о голубе и голосе с неба. Самые чудеса, какие совершил Иисус и Его ученики, показывают, что при крещении появился Св. Дух и именно в виде голубя. У христиан еще и теперь сохраняются дары Св. Духа, при помощи которых они изгоняют демонов, совершают многочисленные исцеления, а иногда по воле Слова-Логоса проповедуют и предсказывают будущее; многие даже против собственного желания перешли в христианство, после того как некоторый дух внезапно изменил их ум, так что оставили ненависть к Слову-Логосу⁸⁶².

Заканчивая вопрос о крещении, Ориген еще раз останавливается на словах Цельса: «Сам Иисус рассказал об этом, хотя писание ничего не знает об этом факте». Но благородный человек не заметил слова, высказанного Иисусом Своим ученикам по поводу видения на горе Елеонской: «Никому не говорите об этом видении, пока Сын Человеческий не воскреснет из мертвых»⁸⁶³. Отсюда видно, что ожидать точного сообщения о том, что Иоанн Креститель слышал и видел при Иордане, невозможно. Вся жизнь Иисуса доказывает то, что Он избегал говорить о Себе. Вот почему Он заявлял: «Если бы Я стал говорить о Себе, свидетельство Мое не было бы истинным»⁸⁶⁴. И слова Цельса о единственном свидетеле показывают, что он в данном случае приписал иудею речь, совершенно несвойственную личности иудея. Ведь иудеи не указывают никакой связи между Иоанном и Иисусом, и в частности не видят сходства между осуждением Иоанна и Иисуса. Таким образом и здесь похваляющийся своим всезнанием Цельс должен быть изобличен в совершенно неудачной выходке, не зная того, какие слова следовало вложить ему в уста иудея при его споре с Иисусом⁸⁶⁵.

Посещение Иисуса волхвами

Цельс обнаруживает здесь невежество, не умея отличить магов от халдеев и не усматривает различия предсказаний и, искажая евангельский рассказ, не упоминает о появлении звезды на Востоке. Нужно думать, что представшая перед магами звезда была новой и не похожей на обыкновенные звезды, расположенные на неподвижной сфере. Она явилась из рода звезд, показывающихся временно и носящих названия комет, домидов, погоний и т. д. В появлении такой звезды при рождении Иисуса не было ничего неожиданного. Обыкновенно наблюдается, что при наступлении великих событий или чрезвычайных изменений на земле появляются подобного рода звезды, предзнаменующие собой перемены царств, наступление войн или другие какие-нибудь могущие быть в человеческом роде случайности, потрясающие земные отношения. В сочинении стоика Херемона⁸⁶⁶ о кометах значится, что иногда кометы бывают вестниками наступления радостных событий, для доказательства чего он приводит несколько примеров. Если, таким образом, провозвестниками новых царств и других важных событий в мире являются кометы или иные звезды подобного рода, то что удивительного в том, что появление звезд сопровождало рождение Того, Кто должен был произвести обновление в роде человеческом и возвестить новое учение не только иудеям, но греческим и многочисленным варварским племенам? И оскорбительные суждения Цельса об учениках Иисуса не имеют под собой разумной почвы. Рассматривая деяния апостолов беспристрастно и без предубеждения, должно прийти к тому выводу, что они проповедовали христианское учение и приводили людей к слову Божию при помощи Божественной силы. Они не обладали умением говорить, не имели способности убеждать по правилам диалектики и риторики, при содействии которой они могли бы привлекать к себе слушателей. И самая мысль, что Иисус для распространения Своего учения избрал бы мужей, которых бы народ считал учеными и которые своим увлекательным развитием мысли могли бы понравиться каждому образованному человеку, не соответствует задачам евангельской проповеди. Тогда можно было бы совершенно основательно заподозрить, что для распространения Своего учения Иисус избрал такое же средство и такой же путь, какими пользуются вообще основатели философских школ; тогда, следовательно, и исполнение обещаний о божественности Его учения не могло быть столь очевидным; тогда бы Его слова и Его проповедь имели в своем основании убедительность слов и искусство изложения, и в таком случае вера Его последователей приобреталась бы не силой Божией, но человеческой мудростью, как это бывает при возникновении веры у мирских философов. Если теперь принять во внимание, что эти мытари и рыбари, не изучившие даже начал знания, не только безбоязненно проповедуют иудеям о необходимости веры в Иисуса, но и возвещают о Нем среди остальных народов, то тогда вполне уместно задать вопрос, откуда у них явилась столь убедительная сила слова, – тем более, что она явилась слишком необычной для многих. И кто станет отвергать, что Иисус словами: «Идите за Мной, Я сделаю вас ловцами человеков» (Мф . 4:19), преисполнил их некоторой божественной силой? Вот почему и слово, возвещаемое ими с силой, проявляет себя в жизни и настроении, в борьбе за истину, доходящей даже до смерти. Между тем Цельс называет апостолов людьми крайне грешными. Но кто поставит себе целью осуждать пороки людей прежней жизни, уже оставивших свой порочный путь, тот должен обвинить Федона⁸⁶⁷ за то, что он обратился к философии, подвергнуть порицанию и разумную жизнь Полемона, последователя Ксенократа, за его философию, между тем, как по его адресу должно было бы расточать похвалы за то, что Ксенократ своим учением, в воззрениях своих последователей, получил силу возвращать людей от грязи пороков к доброй жизни⁸⁶⁸. Среди же последователей Иисуса находилось не только известных двенадцать апостолов, но число их, постепенно увеличиваясь, возрастает и составляет собой хор многочисленных добродетельных людей. Также и Хрисипп в своей книге «О врачевании страстей», стремясь удалить от людей душевные страсти, делает попытку врачевать одержимых страстями, согласно с положениями той или другой школы безразлично, не обращая внимания на то, какое положение из учений этих школ соответствует истине. Он говорит, что если признать, что даже чувственное пожелание заключает в себе конечную цель, то и страсть нужно врачевать этим же средством. Он допускает, что существует три рода благ, какие нужно принимать во внимание и на основании их освобождать людей от страстей, какими они одержимы. Противники христиан не замечают, у скольких людей ими укрощены страсти, у скольких уничтожена целая бездна пороков и смягчена грубость нравов. Люди, заботящиеся об общественном благе, должны единогласно воздать благодарность христианской вере за то, что она освободила людей от многих страстей; или по крайней мере засвидетельствовать, что при всей своей предполагаемой неистинности, все-таки она полезна человеческому роду⁸⁶⁹.

Будучи Учителем, Иисус в то же время служил и образцом для них строго уравновешенной жизни, соединяющейся с осмотрительностью, требовавшей не подвергать себя опасности напрасно, безрассудно и не вовремя, и тем не менее иудей (Цельса) говорит Ему: «Ты со Своими учениками бегаешь то туда, то сюда. Но разве и Аристотель, заметив, что его стараются обвинить как хулителя богов, ввиду некоторых положений его учения, не оставил Афин, оправдывая свое удаление пред приближенными таким заявлением: «Уйдем из Афин, чтобы не дать повода афинянам поступить подобно тому, как они сделали с Сократом, чтобы вторично они не учинили преступление против философии""⁸⁷⁰.

Иудей у Цельса, как будто воспитанный на началах греческой философии, превозносит пред Иисусом Персея, Амфиона, Эака и Миноса⁸⁷¹. Но пусть эллины покажут, что именно каждый из упомянутых героев сделал полезного, замечательного, имеющего значение для последующих поколений, чтобы получить некоторую степень убедительности в их божественном происхождении. Во всех этих мифах ничего нет такого, что хоть сколько-нибудь напоминало деяния описанных им мужей и приближало бы их к действиям Иисуса. Да и все совершенные Иисусом действия не представляют собой принадлежности какой-либо одной национальности. Они составляют собой достояние всего обитаемого людьми мира.

И чудеса Христа ничем не напоминают собой тех удивительных действий, какие производят фокусники, получившие свое искусство у египтян⁸⁷². Если бы существовало какое-нибудь сходство или подобие между чудесами Иисуса и делами фокусников, то тогда должно было бы допустить, что и все Свои чудеса Он совершил из одного желания привлечь к Себе внимание и ослепить людей. Но ни один фокусник пока не вызывал в своих зрителях стремления к нравственному улучшению, не приводил их к страху, хотя они бывают поражены ужасом пред тем, что они видят. Иисус совершал чудеса не для Своих только зрителей. Он явил Себя образцом жизни как для собственных учеников, так и для всех верующих, – для учеников затем, чтобы они всегда готовы были наставлять людей, – для остальных верующих в тех целях, чтобы они более учением и образом жизни, чем своими чудесами старались наставлять, как нужно жить, чтобы во всей своей деятельности заботиться только об угождении Богу Вседержителю⁸⁷³.

Иудей заканчивает свою речь к Иисусу самым ненавистным ругательством Его, утверждая: «Все, что Он сделал, есть дело гнусного обманщика, которого должен ненавидеть Бог». Ориген: если исследовать точное значение слов и природу вещей, то невозможно утверждать, что Бог может ненавидеть человека, так как Бог любит все, что существует, и не питает ненависти ни к чему из созданного, и если у пророков встречаются иногда мысли, говорящие о гневе Божием, то их нужно объяснять по общему правилу: если Писание говорит о Боге, то оно пользуется оборотом речи, выражающим человеческие чувствования⁸⁷⁴. Да и что можно сказать в защиту христианской веры перед человеком, который обещал в своей речи убедительные доказательства самих положений, а между тем сам думает отделаться только одним злословием и укоризною? А это значит поступать не так, как прилично философу, а как свойственно человеку, не получившему образования, – человеку, позволяющему себе увлечься стремлениями страсти.