Глава X. Христос с точки зрения иудеев, отказавшихся от закона и вступивших в число последователей Иисуса⁸⁷⁵

Иудеи, отвергшие Иисуса, оставили свой закон, но каким образом могли отпасть от закона люди, делающие упрек другим лицам, не желающим внимать закону, и говорящие так: «Скажите вы, не желающие быть под законом, разве вы не слушаете закона⁸⁷⁶? О волах ли заботится Господь, или во всяком случае о нас? Да, для нас это написано»⁸⁷⁷. Отказавшиеся от закона иудеи, последовавшие за Христом, не сумели еще доныне определить свое отношение к закону: одни соединили с ним нравственный и преобразовательный смысл и потому могли сделаться истинными последователями Иисуса; другие, придавая закону духовное объяснение, в то же время твердо удерживали и полученные от предков предания, некоторые же, не желая ничего знать о духовном истолковании закона и удерживая его буквальный смысл, признают Иисуса Тем, Кем провозвестили Его пророки, и соблюдают Моисеев закон согласно с отеческими преданиями. Истинное же отношение прозелитов из иудейства и эллинизма заключается в том, что они в законе Моисея усматривают двери, ведущие к учению Иисуса, и кто вступает в эти двери, тот допускается к познанию истины и глубины, проникает во внутренний смысл ветхозаветных писаний и обычаев и постигает сокровенные доселе тайны, проявленные чрез голос пророков и явление Спасителя. Христиане высоко ценят достоинство закона, показывая, какая тайная и великая мудрость содержится под покровом простых и обычных слов. И Сам Иисус Христос свидетельствовал: «Если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, так как Моисей писал о Мне» (Ин. 5:46)⁸⁷⁸.

Предположим, что Иисус соблюдал все обычаи иудеев, не исключая и тех, какими сопровождаются у них жертвоприношения, но тогда существовало ли у них какое-нибудь препятствие, чтобы веровать в Него как Сына Божия? Иисус есть Сын того же Бога, Который даровал закон и пророков, а потому не иудеи, а христиане, являвшиеся членами Церкви, не только не нарушили закона, но, отвергая иудейские басни, исследуют таинственный смысл закона и пророков. Да и сами пророки поучали христиан, что одними только внешними, т. е. текстуальными изречениями не исчерпывается смысл сказанного у пророков, и истина не получает полного выражения. Когда они делают попытку рассказать о событиях, они предваряют слова такими внушениями: «Открою уста Мои в притче и произнесу гадания из древности» (Пс. 77). Закон, по суждению самих пророков, непостижим для человеческого разума без помощи Божией, и потому они призывают Его в молитве: «Открой очи мои и увижу чудеса закона Твоего» (Пс. 118:18). Таким образом, последователи Иисуса, к какой бы национальности они ни принадлежали, не только не оказали презрения к древним святыням иудейства, но воздали еще большую честь ему, истолковав его в духовном и мистическом смысле. Пусть покажут обвинители Иисуса, проявлялась ли в речах Его хотя бы тень самохвальства, или какой-либо элемент высокомерия в таких, например, Его словах: «Научитесь от Меня, как Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:29). Или, где какое-нибудь самовосхваление у Того, Кто после трапезы снял одежду и стал омывать ноги Своим ученикам? Есть ли высокомерие в Том, Кто говорил: «Я посреди вас как служащий» (Лк. 22:27)? И пусть докажут, обманул ли Он кого-нибудь и пусть при этом проведут границы между великой и малой ложью и представят доказанным, что Иисус сделался великим обманщиком. Неужели в самом деле безбожно то, что Он оставил телесные обрезания, телесные праздники, прекратил различие между чистым и нечистым, направил ум в сторону закона Божия, – закона истинного, разумного и духовного, чтобы каждый вестник, посланный во имя Христа, был способен для иудея делаться иудеем, чтобы приобрести иудеев, и как бы стать подзаконным для находящихся под законом (1Кор. 9:20)⁸⁷⁹. Каким образом произошло то, что иудеи, возвестившие людям, что от Бога придет долженствующий наказать нечестивых, сами подвергли Его нечестию? Отвечать на этот вопрос было бы неразумным... Ведь это все равно, что сказать: «Каким образом, научившись воздержанию, могли вы погрешить против добродетелей? Каким образом, поставленные блюстителями правосудия, вы могли совершать несправедливость?» Если такое противоречие можно наблюдать среди людей, то все это не доказывает ли тот факт, что иудеи приняли предсказание пророков о грядущем Мессии и истолковали его в том смысле, в каком они понимали это пророчество, и когда оно действительно исполнилось на Иисусе и реально было доказано, иудеи смотрели на Иисуса и не замечали Того, Кто Он был, не признали в Нем Божественности, и вместе с тем попечительность Божия, предназначенная иудейскому народу, передана была теперь верующим в Иисуса эллинам. И нужно удивляться тому, что как только пришел Иисус, иудеи совершенно были оставлены Богом и ничем уже не владеют из того, что у них прежде считалось священным; нет у них никаких мистических знамений, способных доказать у них присутствие какой-либо божественности, нет ни пророков, ни чудес, между тем как у христиан следы чудесных явлений не исчезли и до настоящего времени и продолжают совершаться еще в больших размерах, чем в Ветхом Завете.

Разве Иисус явился в мир для того, чтобы иудеи получили большие наказания, чем другие народы? Не только на последнем суде они получат большие наказания, по сравнению с остальными народами, за то, что не уверовали в Иисуса и причинили Ему страдания, но они и теперь понесли уже наказание⁸⁸⁰. В самом деле, где кроме иудеев найдется народ, который принужден был бы бежать из собственной столицы и принадлежащего исключительно ему места, где совершалось служение по заветам отцов? Это несчастный народ, наказанный не только за многочисленные преступления, но и за то дерзновение, какое они осмелились нанести Иисусу⁸⁸¹.

Возражение иудея, что древнее пророчество более применимо к тысяче других людей, чем к Иисусу, было бы неблагоприятно для христиан лишь в том случае, если бы его сделал человек, отрицающий пророческие писания, а именно иудей не может допустить этой мысли. Он каждое пророчество будет излагать так, как это ему лучше представляется и во всяком случае будет отвергать объяснения, идущие со стороны христиан. Пророки предсказали, что Тот, Кто придет в мир, сделается могучим Владыкой, получит господство над всей землей. Цельс говорит: «Ведь Сыну Божию надлежит поступить как солнцу, которое, освещая все прочие вещи, прежде всего само делается видимым». Христиане именно и утверждают, что в Его время воссияла праведность (Пс. 71:1) и явилась полнота мира (Ин. 1:16). Начиная с момента Его рождения, Бог приготовил народы к Его учению и устроил так, что римский царь стал господствовать над всем миром. Ведь если бы много было царств, и народы оставались чуждыми друг другу, то и исполнение заповеди Иисуса «идите и научите все народы» (Мф. 28:19) было бы соединено со значительными затруднениями. Известно, что рождение Иисуса последовало в правление Августа (34 г. до P.X.–14 г. по P. X .), соединившего все народы земли в одно царство. Итак, каким образом учение мира, не допускающее даже мести за врагов, могло одержать победу, если учение Христово не изменило земных отношений, не привело их в вид уравновешенности⁸⁸²?

Что понимает Цельс под обетованиями, каких не исполнил Иисус? Обвинения против Основателя христианства заимствуются им главным образом из евангельских рассказов, ложно истолкованных и искаженных их иудейскими баснями. Уверяя, что они (иудеи) уличили Иисуса, нашли Его виновным и приговорили к наказанию, неужели они считали великим преступлением Иисуса сказанное им: «Могу разрушить этот храм и в три дня воздвигнуть его» (Ин. 2:19–21)? Он говорит о храме Своего тела, а иудеи поняли Его слова в качестве указания на каменный храм, которому они отдавали больше чести, чем истинному храму, где обитает Бог Слово и Истина, достойная преимущественного почитания. Захват Иисуса совершился по Его воле, так как наступило для Него время отдать Себя в руки людей как агнца Божия, взявшего на Себя грехи мира (Ин. 1:36), а также того, кто хотел оказать Ему помощь и ударил раба первосвященника, Он подверг порицанию, сказав: «Возврати меч твой в его место» (Мф. 26:51–52). Если кто-нибудь подумает найти здесь вымыслы писателей Евангелия, то почему такие же выдумки, и в большей степени, не усматривать в тех обвинениях, какие расточает по адресу Иисуса ненависть и вражда? Почему же не признать за истину записанное теми, кто искренность своего расположения к Иисусу доказал готовностью все претерпеть за учение Его? Твердость и постоянство Его учеников до смерти служить Иисусу представляет собой ясное доказательство того, что у них не возникало какой-либо попытки рассказывать небылицы о своем Учителе⁸⁸³.

Рассказ о предательстве Иисуса учениками также искажен иудеем Цельса и вообще он недостаточно вдумался в смысл события с Иудой. В душе Иуды, очевидно, боролись противоположные чувства; не будучи враждебно настроен против Иисуса, он в то же время и не сохранял к Нему того чувства уважения, каким обязан ученик в отношении к своему учителю; решившись предать Его, он предварительно извещает окруживших Иисуса воинов словами: «Кого я поцелую, Того вы и возьмите», – выражение, свидетельствующее о том, что он и теперь еще сохранял некоторую долю уважения к учителю, но после ночи, как предал Его, возвратил назад сребренники первосвященникам и, признав, что предал кровь невинную, удавился (Мф. 27:3–5), сознав свою вину. Надо понять, какую жгучую боль произвело в Иуде раскаяние в совершенном им преступлении; он не мог выносить жизни, бросил деньги и повесился. И этот поступок, и самый приговор, произнесенный Иудой над собой, ясно показывает, с какой силой овладело учение Иисуса над Иудой, что этот грешник, вор и предатель все же не мог забыть в своем сердце учение, преподанное ему Иисусом. Разве и здесь один вымысел, когда все рассказанные факты ясно доказывают, что отпадение Иуды и после сделанного им преступления не было полным; обосновывать доверие или недоверие на свидетельстве одних и тех же писаний неразумно, если только не допустят здесь влияния ненависти⁸⁸⁴.

Уже совершенно детскими представляются возражения Цельса, когда он говорит, что хороший предводитель, повелевающий многими, находящимися под его властью, никогда еще не был предан своими приближенными. Можно указать много примеров того, как предавались предводители своими подчиненными, как захватывались начальники разбойников – захватывались благодаря тому, что люди оказывались по отношению к ним неверными. Допуская даже то, что никто из предводителей и начальников не был предан, что можно почерпнуть в этом факте несовместимого с тем, что один из питомцев Иисуса оказался изменником Ему? Цельс похваляется своим хорошим знакомством с философами, и потому можно задать ему вопрос: да неужели против Платона можно выставить обвинение в изменчивости на том основании, что Аристотель после 25-летнего пребывания у него в качестве ученика отказался ему следовать, осудив его учение о бессмертии души, и его идеи назвал пустыми бреднями⁸⁸⁵? Также и Хрисипп, по-видимому, во многих местах своих произведений высказывает упреки по адресу Клеанфа⁸⁸⁶ и расходится с его взглядами, хотя еще в юности он находился под его руководством и изучал его философию. Иуда же и трех лет не провел при Иисусе. В описании жизни философов, правда, можно найти несколько случаев, дающих повод обвинить Иисуса из-за Иуды. Так, неопифагорейцы устрояли почетные могилы людям, посвятившим себя философии и затем снова возвратившимся к обычной жизни⁸⁸⁷. Отсюда еще не следует тот вывод, что Пифагор и его ученики оказывались несостоятельны в своем учении и доказательствах.

Свидетельство учеников Иисуса, что Он ранее предсказал все, имеющее совершиться с Ним, Цельс называет их собственной выдумкой. Но кто в самом деле не выразит изумления по поводу следующего предсказания Иисуса: «К правителям и царям поведут вас за Меня, для свидетельства пред ними и язычниками» (Мф. 10:18). И это предсказание действительно исполняется. Ищут начальники и цари убить исповедующих Иисуса, и это предвидение последующих событий не служит ли лучшим доказательством того, что Иисус получил от Бога великую силу, чтобы распространить учение среди всего рода человеческого, и что Он все это предсказал в том убеждении, что все препятствия Он преодолеет: никакая природа не может противиться той силе, с какой возвещено было учение, и нет среди людей такого народа, который отказался бы принять учение Иисуса. Без сомнения, Иисус «предвидел свои приключения», как выражается Цельс, и это правильно, так как Он предсказал будущую судьбу Иерусалима в произнесенных Им словах: «Когда вы увидите Иерусалим, окруженный войсками, то знайте, что приблизилось его запустение» (Лк. 21:20). Тогда перед Иерусалимом не стояло еще никакого войска с целью окружить и осадить его; осада в первый раз началась при Нероне, тянулась вплоть до правления Веспасиана, сын которого Тит и разрушил Иерусалим до основания. Это случилось, как пишет Иосиф Флавий, в наказание за убиение Иакова Праведного, брата Иисуса, называемого Христом, по голосу же истины, за Иисуса, Христа Божия⁸⁸⁸.

Утверждение Цельса, что всякий разумный человек, предвидевший предстоящую ему опасность, предпринял бы всевозможные меры, чтобы избежать ее, прямо опровергается историческими фактами. Ведь и Сократ знал, что он должен был выпить цикуты и умереть, и если бы последовал убеждению Критона, то избегнул бы тюремного заключения и не претерпел бы ничего подобного, но он решился на то, что представлялось ему более разумным, т. е. умереть, как это свойственно философу, чем проводить жизнь, недостойную этого звания⁸⁸⁹. Также и Леонид, полководец лакедемонян, хорошо знал, что он со всеми людьми должен был пасть при Фермопилах, и так как жизнь, соединенная с военным позором, нисколько не занимала его, то он обратился к своим воинам с такой речью: «Давайте позавтракаем, а обедать будем уже в аду»⁸⁹⁰.

Итак, что удивительного в том, что Иисус, зная о Своих страданиях и уверенный в их неизбежности, охотно пошел навстречу им, и ничего не наблюдается неожиданного в том, что Он предсказал предательство одного ученика и отречение других. Он, как Бог, предвидел все эти последующие события, и если бы не предал Его один и не отрекся другой, то в случае неисполнения этих предсказаний и самое пророчество оказалось бы лишенным истины. Он заранее уже знал и то нечестие, от которого находилось в зависимости предательство одного и отречение другого, так как Ему известна была слабость, присущая им. Как неправильно то, что Иуда предал без всякого уважения к своему Учителю, так то же должно применить и к отречению Петра, так как он сам отрекся от Него, отошел вон и плакал горько (Мф. 26:75; Лк. 22:62)⁸⁹¹. Утверждение Цельса, что если Иисус страдания понес по воле Отца, то очевидно, что Он и на самом деле понес наказания, но для Него, как Бога, страдания не должны быть мучительными, противоречит себе; если уж Бог Отец допустил, что Иисус потерпел наказания, потому что к тому побуждала Его собственная воля, тогда очевидно, что Он по Своей воле понес наказания, и несомненно, что причиняемые Ему мучения сопровождались болезненными ощущениями, а они не были противны Его собственным намерениям. Коль скоро Он принял тело путем рождения, то, следовательно, получил тело, способное подвергаться всем болезням и несчастиям, какие присущи обыкновенным телам, и не чувствовать которых Господь не в состоянии; вот почему враги Его получили возможность причинять Ему тяготы и страдания, да Он и явился в мир для того, чтобы Своею смертью доставить людям спасение⁸⁹². Цельс именно и излагает страдания Иисуса как болезненные и тягостные и дает понять, что они и не могли быть иными. Слова, произнесенные Иисусом: «Отче, если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26:39. 42), он описывает, как рыдания, о чем евангелисты ничего не говорят и что служило лишь выражением благочестия Иисуса в отношении к Отцу и величия Его. Обвинение Цельса, что все, что христиане рассказывают о страданиях Иисуса, представляет собой ложь, так как является их собственной выдумкой, опровергается тем, что в распоряжении Его учеников было легкое средство умолчать о всех событиях и с самого начала не писать о них. Тогда никто не мог бы злорадствовать над этими словами Иисуса, произнесенными Им во время Его домостроительства. Надо избрать что-нибудь одно: или рассказы учеников не вымышлены и находятся в согласии с их убеждением и потому не ложны и их записи, или наоборот, все их писания сознательно измышлены и находятся в противоречии с их собственным убеждением, или, будучи сами обмануты, они не думали и не обманывали себя, считая Иисуса Богом⁸⁹³.

Цельсу осталось неизвестно, что Иисус был осужден не Пилатом, а вследствие ненависти и зависти иудейского народа, над которым и тяготеет кара Божия, так как он рассеян по лицу земли и растерзан еще сильнее, чем Пенфей⁸⁹⁴. Иисус не обнаружил Своего Божества и тогда, когда издевались над Ним воины..., но и в отношении к эллинам, допускающим Провидение и верующим в чудеса, можно поставить вопрос, почему Бог не наказывает людей, наносящих оскорбление Божеству и отрицающих Провидение, и что в данном случае предлагали эллины в свою защиту (т. е. чудеса), то же могут сказать и христиане, даже более, чем они. На небе явилось знамение, померкло солнце и совершились другие чудеса, показывающие, что Распятый имел в Себе что-то божественное, возвышающее Его над людьми⁸⁹⁵. «Почему Отец не пожелал прийти к Нему на помощь и Сам Он не мог оказать Себе этой помощи?» Писание учит о двояком пришествии Сына Божия на землю: первом, бесславном и униженном, и о втором – славном и исключительно божественном. Древние пророки предсказывали о Нем, что Он явится в образе уничиженном (Ис. 53:13). Он не имеет ни вида, ни красоты и умален больше всех людей (Ис. 53:1–8). С другой стороны, в псалме, называемом песней о Возлюбленном, говорится: «Излилась благодать в устах Твоих и потому благословил Тебя Бог на веки. Препояшь меч по бедру Своему, сильный Своею красотою и добродетелью (Пс. 44:3–4). Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие. Поэтому Бог помазал Тебя елеем радости более всех соучастников Твоих и престол Твой во веки веков» (Пс. 44:7–8). Так пророки обрисовали униженное и славное пришествие Иисуса Христа на землю.

«Если Иисус желал показать Свое Божественное величие, то Он должен был бы явиться своим врагам и судье, осудившему Его, и притом всем без исключения». – Но Иисусу не было никакой надобности открываться всем этим людям, так как Он хотел пощадить их, а также Он не желал проявлять Себя и пред всеми, так как естественная слабость людей препятствовала им созерцать все Его величие. «Иисус после смерти Своей уже не имел таких людей, которых мог бы Он бояться, почему же Он скрывается от людей?» – И на самом деле Он послан был не для того только, чтобы Его познали, но чтобы Он составлял из Себя тайну; даже знающие Его не ведали всего того, что Он из Себя представляет; и для них оставалось в Нем нечто сокрытым тогда, как для некоторых Он совсем был непознаваем. Он открыл двери света тем, которые рождены были сынами мрака и ночи и своими усилиями возвысились до сынов дня и света (1Фес. 5:5). «Иисусу следовало бы тотчас сойти со креста». – Все это похоже на речи людей, которые, отвергая учение о Провидении, построяют мир, не похожий на действительный порядок вещей, воображая, что мир тогда бы принял лучший вид. Но ведь там, где их описание вращается в области доступного наблюдению бытия, их можно изобличить в том, что они на самом деле создают худший мир в зависимости от того нравственного состояния, в каком они находятся. Там же, где их собственное изображение мира не разнится от действительного положения вещей, они сами признают, что желают невозможного; короче, в том и другом случае они ставят себя в комическое положение⁸⁹⁶. Отсюда ясно и довольно понятно, что для Иисуса было делом невозможным скрывать Себя, если Он даже пожелал этого, так как в Нем обитало Божество. Кто рассмотрит все написанное, не должен ни в чем сомневаться, если только он не последует той партии, какая принимает только одну часть Писания, чтобы надсмеяться над нею, отвергнув все Писание, как ложное и выдуманное. Так, Лука рассказывает в своем Евангелии, что когда Иисус вкушал хлеб с Симоном и Клеопой, у них открылись очи и они узнали Его, но Он стал им невидим (Лк. 24:31)⁸⁹⁷. Цельс фиглярствует, спрашивая о крови Распятого, не похожа ли она на ту кровь, что «течет из священного тела богов» (Iliad. 5, 340). – Христиане, опираясь на серьезное свидетельство Евангелий, признают, что, когда Он уже был мертв, один из воинов пронзил Его копьем и вышла кровь и вода (Ин. 19:31–35). В мертвых телах кровь обыкновенно застывает, и чистая вода никогда не течет, и если Цельс, в намерении унизить Иисуса и христиан, ложно истолковывает Евангелие и умалчивает о фактах, доказывающих Божество Иисуса, то пусть обратит внимание на то, что сотник и бывшая с ним стража Иисуса, почувствовав колебание земли, сильно испугались и начали говорить: «Он был Сын Божий» (Мф. 27:54). – Он с жадностью набросился на уксус, – место, долженствующее быть истолкованным в аллегорическом смысле, – а для иудея достаточно показать, что об этом событии предсказали пророки; так, в Псалме 68 (22 ст.) в уста Христа влагают такие слова: «И дали в уста Мои желчь и в жажде Моей напоили Меня уксусом». Иудеи, конечно, отнесут это пророчество к ожидаемому ими Мессии, но что препятствует считать предсказание это истинным? – Тем более, что оно входит в общую сумму всех предсказаний, находящихся у пророков и совершенно достаточных для того, чтобы каждого беспристрастного исследователя привести к убеждению, что Иисус Христос есть истинный Сын Божий, возвещенный пророками⁸⁹⁸. Иудей выступает с таким заявлением: «Вы, обладатели твердой веры, обвиняете нас в том, что мы не признаем этого Иисуса Богом и не соглашаемся с вами в признании того, что Он перенес все эти страдания для спасения людей». Иудей воспитался на законе и пророках, и, основываясь на этом наблюдении, христиане ставят ему в вину тот пункт, что на все доводы, приводимые со стороны их в доказательство мессианского достоинства Иисуса, он в качестве оправдания своего неверия ограничивался лишь указанием на то, что он и эти доводы давно уже опроверг. Дальнейшая вина иудеев состоит в том, что, не поняв христианских доводов, они не веруют в Того, Кого возвестили пророки, несмотря на то, что Он часто наставлял Своих учеников, что Его страдания перенесены для спасения людей и цель Своего пришествия Он полагал не в том, чтобы судить людей, наказывать злых и награждать добрых, но чтобы чудесным и неким божественным образом возвестить роду человеческому, что все совершилось так, как предусказано. Наконец, иудеи же набросили тень на человеколюбие Его, побуждавшее Иисуса проповедовать не только по городам, но и в мелких деревушках, и затем обвинили Его в том, что Он проводит скитальческую жизнь, полную лишений, повсюду выпрашивая Себе подаяние, между тем в перенесении такого рода бедствий, какими сопровождается жизнь большинства людей, нет ничего неблагородного – тем более, что она сопровождалась проповедью о спасении людей. – И разве не заключают в себе явной лжи слова, какие влагает Цельс в уста иудею, что Иисус за все время Своей земной жизни не приобрел веры даже в Своих учениках, но что бы собственно могло восстановить против Него первосвященников и книжников иудейских, как не тот факт, что толпы народа бегали за Ним и стекались даже в пустыни, восхищенные не столько привлекательностью Его речей, соответствовавших способностям и потребностям Его слушателей, сколько тем воздействием, какое оказывали Его чудеса на людей, не способных стать верующими под влиянием одного только Его слова. Правда, собственные ученики Его испытывали некоторое человеческое чувство слабости, они еще не были подготовлены к твердости, но во всяком случае не отказывались верить в Него как Мессию; но лишь только Петр отрекся от Иисуса, он, почувствовав, в какую бездну греха впал, вышел вон и заплакал горько (Мф. 26:75; Лк. 22:62). Прочие ученики были тоже смущены теми позорными страданиями, какие пришлось испытать Иисусу (ср.: Мк. 16:14; Лк. 24:18–21), хотя и продолжали питать к Нему чувство уважения; когда же Он явился им по воскресении, они укрепились, и их вера, что Иисус есть Сын Божий, становилась все больше и тверже⁸⁹⁹.

«Иисус не явил Себя свободным от зла». – Но от какого же зла Иисус показал Себя несвободным? Если Цельс хочет сказать, что Он не свободен от зла в собственном смысле (как резкого нарушения нравственного миропорядка), то пусть представит в доказательство злое деяние, совершенное Им. Но если он под злым имеет в виду бедность, крест и коварные замыслы потерянных людей, тогда он должен признать, что то же несчастье случилось и с Сократом, и что, следовательно, и он не оказался свободным от зла. Подобные случаи встречаются и у многих других философов: так, известно, что Демокрит⁹⁰⁰ все свое имение обратил в пастбище для овец, а Кратес⁹⁰¹ отдал все свои деньги, вырученные им от продажи своих имений, чтобы сохранить свою свободу. Диоген по своей невзыскательности жил даже в бочке, и, конечно, ни один разумный человек, обсуждающий эти примеры, не скажет, что Диоген лежал весь во зле⁹⁰². Должно сказать: кто из последователей учения Иисуса мог сообщить что-либо такое, что достаточно для того, чтобы можно было Иисуса заподозрить в нравственном отношении? Иисус показал истинность Своих обетований в благодеяниях, оказанных людям, присоединившимся к Нему, и христиане сами видят исполнение предсказанного Им, – Его Евангелие проповедуется во всей вселенной, ученики идут и возвещают всем народам, руководясь единственной целью повсюду распространить Его учение⁹⁰³.

Сравнение с разбойниками указано в Евангелиях, где говорится, что Бог причтен с беззаконными (Мк. 15:7–14; Лк. 23:18–19; Ин. 18:30. 40; Мф. 27:38). Таким же образом и в мире обсуждается Иисус со Своими учениками. Он все еще повешен среди разбойников на кресте, когда Его возлюбленные ученики, верные свидетели истины, так позорно подвергаются казням. К числу повешенных среди разбойников должно причислить и последователей Иисуса, не устрашающихся ни перед позором, ни перед казнями, чтобы истинную боязнь и любовь к Творцу сохранить чистой и незапятнанной. Отсюда и сравнение Цельсом Иисуса с разбойником получает свой смысл, но, несмотря на видимое сходство, остается обоснованным то, что не только Сам Иисус умер для спасения всего рода человеческого, но и ученики Его, переносящие страдания по своему благочестию, совершенно неправильно подвергаются наказаниям за тот путь, какой открыл им Иисус, и нечестиво подвергаются наказаниям, подобным тем, какие претерпел Иисус⁹⁰⁴.

Ученики Иисуса, видя Его страдания, отказались быть Его последователями. Цельс питает особое доверие к тем евангельским повествованиям, в которых речь идет о прегрешениях учеников Иисуса, совершенных ими в моменты их слабости, когда они были только призваны, и не обращает внимания на исправление их после погрешений, об открытом исповедании их веры перед лицом иудеев⁹⁰⁵, о бесчисленных казнях, какие они претерпели от них, как они умирали за учение Иисуса, как Петр и другие апостолы открыто проповедовали свою веру⁹⁰⁶, сколько они поработали для веры⁹⁰⁷ и с каким ликованием вышли из синедриона после того, как приняли побои, радуясь, что удостоились принять поругание за имя Иисуса⁹⁰⁸, и одержали таким образом верх над языческими философами, получившими славу в истории за свое мужество и твердость. С самого начала среди учеников Иисуса особенную силу имела Его заповедь, предписывающая не проводить жизнь, какую проводит большинство людей, и преуспевать лишь в жизни, подобной жизни Божией⁹⁰⁹.

Цельс в уста Иисуса влагает слова, что «какой-то Сатана» совершит такие же дела, как и Он. Спрашивается, ужели злые духи могут посредством колдовства производить чудеса, а блаженная природа не может совершить чуда? Разве человеческая жизнь заключает в себе только зло и ничего доброго совмещать в себе не может? Для решения этого вопроса в качестве общего положения должно признать то, что везде, где нечто дурное скрывается под видом добра, там всегда в противоположность злу дано и добро. Подобным же образом, наряду с теми явлениями, какие происходят от волхвования, в жизни должны необходимо наблюдаться явления, совершаемые через божественную силу. Одно составляет следствие другого, и должно или то и другое отвергнуть и ни одного не принимать, или же в случае признания одного из них, в особенности зла, следует допускать и наличность добра. Кто же признаёт явления, производимые волхвованием, и отвергает факты, в которых проявилась божественная сила, тот подобен человеку, который принимает искусственно придуманные тезисы и вероятные основания, не лишенные кажущейся истины, и в то же время утверждает, что у людей вообще нет никакой диалектики, чуждой ложных заключений. Но если признано, что божественная сила должна оказаться в людях, коль скоро существует колдовство, то почему не обратить внимание на жизнь и нравы людей, выдающих себя за совершителей чудес, и поставить вопрос, приносят ли они вред или содействуют улучшению жизни людей? Бесспорно, что этим путем можно дойти до сознания, что нет различия между тем, кто совершает чудеса при помощи заклинаний злых духов, и тем, кто, наоборот, находится на чистой и святой дороге, и не только душой и духом, но и телом, и исполнен божественного духа – совершает дела на пользу людей, устраивая обращение их к вере в истинного Бога. Словом, оставив по отношению к чудесам всякое предубеждение, следует проводить различие между тем, кто совершает их с добрым намерением, и кто с дурным, чтобы получить возможность не все чудесные явления одинаково принимать за деяния божественные, но и не относиться ко всем ним с презрением. Если так нужно поступать в отношении к чудесам, то не ясно ли, что Моисей и Иисус при помощи божественной силы осуществили все те события, о каких рассказывается в Писании, когда все народы соединились вместе. Лукавство и колдовство не могли создать такой союз людей, которые не только оставил поклонение статуям и произведениям рук человеческих, но и обратился к единому Богу, первоначальной Основе всех вещей⁹¹⁰.

Неверующие смеются над учением о воскресении Иисуса Христа из мертвых; не то же ли рассказывает Платон об Эре⁹¹¹, сыне Армения, который через двенадцать лет после смерти на костре рассказал о всем, что видел в преисподней, равным образом указывают и на рассказ Гераклита о бездыханной женщине⁹¹². – Существует немало рассказов о людях, которые вышли из гробов не только в самый день погребения, но и позднее его. Что же удивительного в том, что Иисус, несмотря на Свои чудесные деяния, признал в смерти нечто более великое, когда душа Его добровольно отделилась от тела и потом по собственному желанию возвратилась опять в тело по совершении назначенного ей дела.

Рассказы иудея о приключениях Замолксиса, Рампсинитуса в Египте, Пифагора в Италии, Орфея в Одриссах, Протесилая в Фессалах, Геркулеса в Тенарах, о нисхождении их в нижние части земли и обратном возвращении можно было бы представить как обман и выдумку. Цельс без всякого сомнения уверяет, что все эти герои удалялись и исчезали из глаз людей лишь на некоторый промежуток времени, снова появлялись на поверхности земли и воображали, что они совершили путешествие в ад. Христиане должны доказать, что все, что сказывается ими о воскресении Христа, ни в каком случае не может быть сравниваемо с историей древних героев. Все эти герои могли жить, сколько хотели, без всякого труда скрываться, когда это им казалось удобным, и опять возвращаться в покинутые ими места. Иисус же был распят на глазах всего иудейского народа и Его бездушное тело было снято с креста в присутствии толпы. При таких условиях можно ли допускать, что Он разыгрывал тот обман, как это рассказывается о древних героях, их нисхождении в нижние части земли и обратном возвращении? Можно ли предположить, что Иисус Свою жизнь заключил в сокрытое место, так что иудеи нисколько не знали о Его смерти, и затем восстал от смерти, чтобы при этом случае думали о Нем, что Он подражал грекам? Он перед глазами всего мира издохнул Свой дух, чтобы не дать повода подозревать о том, что Он действительно оставил мир и общество на известное время в целях возвратиться в качестве призрака, чтобы мир вообразил, что Он опять восстал из мертвых. Впрочем, нельзя сопоставлять Иисуса с древними героями, так как Иисус открыл Себя в тысяче разных явлений Своим ученикам, служивших для них ясным доказательством истины воскресения Иисуса, выразившейся в готовности Его учеников возвещать Его учение с таким мужеством и проповедать его в этом мире. Никогда бы они с такой радостью и стойкостью и не предлагали учение Иисуса миру, и никогда бы так мужественно не презирали смерть, если бы Его воскресение было выдумкой, изобретенной ими⁹¹³.

Каким образом Тот, Кто всю жизнь не мог оказать Себе помощи, Сам восстал из мертвых и показал признаки наказания и раны на руках, и кто это видел? Одна сумасбродная женщина и кто-то другой из общества христианских фантазеров, которому снилось во сне то, что ему желательно было видеть? Ориген отвечает по адресу Моисея и это вносит некоторую путаницу и неясность в его апологию. Мы хотим рассуждать таким образом, заявляет Ориген, что все, что сказал иудей об Иисусе, перенесем на Моисея, и влагает в уста иудея следующий вопрос. Не столь ли же многие разыгрывают такие пустые споры, как ты, Моисей, чтобы обмануть простых слушателей и обогатить число легковерных людей относительно чудес, рассказываемых о Замолксисе и Пифагоре? Люди, отвергающие божественное посланничество Моисея, могут несравненно менее беспокоиться, чем иудеи, обладающие не совсем точными сведениями по истории эллинов. Египтяне, отвергающие чудеса Моисея, утверждают, что история Рампсинитуса заслуживает большего доверия, чем таинственное упоминание о том событии у Моисея. «И стоял народ вдали, Моисей же вступил во мрак, где Бог» (Исх. 20,21). «Моисей пусть приближается к Богу и пусть народ не выступает с ним» (Исх. 24:2). Иудей порочит христиан за то, что они веруют в Иисуса; греки и египтяне также нападали на Моисея, и потому, защищая Моисея, иудей против своей воли должен признать за Иисусом более божественного достоинства, чем за Моисеем; и «кто видел воскресение Иисуса? – одна сумасбродная женщина и тот, которому снилось во сне?» Платон в своем диалоге о душе учил, что точный образ умерших можно видеть при их гробах⁹¹⁴; если происходит такой факт, то в таком случае душа представляет собой особое существо в просвещенном и прозрачном теле, подобном земному; но Цельс не верит подобного рода явлениям, утверждая, что некоторые и в бодрственном состоянии видят сны и, обладая сильной фантазией, выдумывают явления, согласные с их желанием. Трудно, однако, допустить, чтобы человек, чувствовавший себя в бодрственном состоянии, мог впасть в такую грубую ошибку, если только он и не страдал психической болезнью⁹¹⁵. Действительное существование язв на воскресшем теле Иисуса доказано явлением Воскресшего неверующему апостолу Фоме, в обращенных к нему словах: «И подай перст, и посмотри руки Мои, подай руку и вложи в ребра Мои» (Ин. 20:27); отсюда следует, что не одна «сумасбродная Мария» (ругательное слово, употребленное Цельсом и не встречающееся в Св. Писании), но многие другие ученики видели Иисуса⁹¹⁶.

Общий итог всех обличений на Иисуса, какие обильно излились из уст иудея, Цельс формулирует так: «Ясно, что Иисус был человек, и только человек, как доказывают разум и истина»⁹¹⁷. – Трудно и даже невозможно допустить и мысли, чтобы простой человек осмелился рассеять свою религию по всей вселенной, осуществить свое желание без Божественной помощи и выйти победителем над всеми, кто противодействовал распространению его учения – над царями, вождями, римским сенатом, над всеми начальниками народа и над самим народом. Да и как простое человеческое существо, не обладавшее никакой великой силой, могло обратить такое многое число не только одних мудрецов – что было бы еще не так удивительно, – но даже людей, которые были в высшей степени неразумны и преданы страстям и вследствие своего неразумения и страстей представляли собой значительное препятствие к обращению их на путь истины и благоразумия. Только потому, что Христос был силою и мудростью Отца, Он все это мог совершить и совершает доселе, несмотря на то, что иудеи и эллины, не следующие Его учению, стараются противодействовать Ему⁹¹⁸.

Отсюда вытекает дальнейший вывод Цельса, что людей как Иисус может оказаться и много других. Ориген: но пусть покажет нам иудей не только значительное количество, но даже хотя бы одного такого, который с такою силою, как Иисус, возвестил роду человеческому спасительное учение и догматы и мог обратить от бездны грехов к добродетели (II. 8, I. Р. 133).

2. Учение христиан о воскресении Иисуса Христа и эллинские параллели (Апология Оригена)

Учение христиан о воскресении Иисуса Христа никоим образом не может служить доказательством Его Божественности. И эллины веруют, что Диоскуры, Геркулес, Эскулап и Дионис из людей сделались богами. Цельс высказывается здесь неясно: существуют ли эти выдуманные боги в действительности или они уже потеряли свое бытие и их души совершенно исчезли (мнение желающих убедить, что душа смертна)? Или они пользуются бытием и продолжают свое существование (мнение защищающих бессмертие души)? Взятые в таком положении, они могут представлять собой или богов, или полубогов, или героев, или известных духов. Они могут принимать по своему желанию ту или другую форму, но если не примут ни той, ни другой формы, то остается признать бессмертие, которое не только принимается эллинами, но и божественным христианским учением. Христиане настаивают на том, что люди, поклонявшиеся в своей жизни ложным богам (Диоскуры и пр.), не могут достигнуть лучшего места и чистого блаженства. История этих полубогов сама себя опровергает, рассказывая о позорном поведении Геркулеса, который по постановлению оракула обязан был служить некоторое время Омфале и прясть ей шерсть. Эскулап был наказан от Юпитера громом, и сами эллины говорят о Диоскурах: «То умирают, то опять воскресают. Оба наследовали божественные почести» (Odyss. IX. 307–308).

На каком же основании можно было требовать почитать этих людей в качестве богов, полубогов или героев? Сравнение Иисуса с историей и действиями этих богов и полубогов показывает, что Он в Своем поведении не опорочил Себя ни одним дурным поступком. Если бы кто всю свою жизнь посвятил на то, чтобы в конце ее собрать все ложные свидетельства про жизнь Иисуса, он не достиг бы даже того, чтобы найти малейший упрек против Него, обвинить Его в какой-либо преступности и беспорядочности жизни. Эллинские боги потеряли жизнь через зависть и злобу своих врагов: Его смерть произошла не через удар грома, и потому не может быть сравниваема с погибелью Эскулапа; Вакх, приведенный в ярость; скрылся в женском платье. Разве подобные дела заслуживают того, чтобы лицам, совершившим их, воздавать божественную честь? Возможно, что эллины в целях спасти честь своих богов прибегнут к духовному объяснению своей истории богов, но тогда должно исследовать основание, на которое опирается это аллегорическое истолкование старых мифов, и спросить эллинов, считают ли они вероятным то, что, когда гиганты были низвержены с неба и разорваны на части, они не только продолжают свою жизнь, но и заслуживают почитание и поклонение? Цельс рассказывает, что Иисус явился Своим ближайшим ученикам как тень, но не то же ли наблюдается у эллинских полубогов и героев? Цельс не обращает внимания на то, что все, что ученики рассказали о воскресении Иисуса, они действительно видели, сами пережили и не могли быть обманутыми и обольщенными, так как страдания, которые они вынесли так охотно ради учения Иисуса, убедили мир, что ничего ложного и обманчивого в их проповедях не наблюдается. Не представляет ли Цельс человека, который прямо вознамерился обсуждать все с пристрастной и неразумной точки зрения, рассказы о богах принимая за истину, а все, что повествуется об Иисусе, отвергая без всяких оснований⁹¹⁹?

Об Эскулапе говорят, что бесчисленное множество как греков, так и варваров действительно видели и теперь видят его, и не в качестве какого-нибудь призрака, но как действительного бога, предсказывающего, исцеляющего и повсюду заявляющего о своих благодеяниях. Но когда христиане, ученики Иисуса, поставляют на вид, что они созерцали великие чудеса Иисуса, дали сильнейшие образцы своего красноречия и их прямо поднятое сердце свободно и чисто, то почему же их называют глупцами и невежами? Допустим, что бесчисленное множество эллинов и варваров являются свидетелями силы Эскулапа, но разве и христиане со своей стороны не могут противопоставить Эскулапу такое же великое множество эллинов и варваров, почитающих и исповедующих Иисуса? И теперь среди верующих находятся лица, возвращающие здоровье больным, когда с призыванием имени Иисуса, читая часть евангельской истории, производят многочисленные чудеса. «Я сам видел, – свидетельствует Ориген, – что действующие таким образом люди освобождали больных от случайных припадков, безнравственности, бешенства и других бесчисленных болезней, каким не могли дать помощи ни боги, ни люди»⁹²⁰.

Искусство предсказания, рассматриваемое само по себе, не представляет из себя ни добра, ни зла, и им одинаково может обладать как безбожный, так и благочестивый, так что предсказание, рассматриваемое с религиозно-нравственной точки зрения, представляет собой середину. Отсюда еще не следует, что лица, обладающие даром пророчества, в то же время являются добродетельными и справедливыми, и потому пусть покажут эллины, что боги или полубоги исцеляют от язв, и предсказывающие будущее обладают такими же качествами. Так, здоровье возвращалось иногда людям, которые вели совершенно недостойный образ жизни и по своему необычайно плохому поведению едва ли были достойны того, чтобы разумный врач пожелал возвратить им здоровье и продолжить жизнь. И среди ответов Аполлона находится немало таких, которые с великим трудом совмещаются со здравым разумом. Так, Аполлон известного гладиатора Клеомеда повелел почитать как бога. Неужели бог в искусстве гладиаторском усмотрел нечто более ценное, чем в мудрости Пифагора и Сократа, лишив их той чести, какой он удостоил гладиаторов?! Поэт Архилох⁹²¹ назван Аполлоном другом муз, хотя он свое искусство применил к восхвалению постыдных и нечистых вещей и жил блудодейно и несдержанно. Возможно ли допустить, что такой дурной и ничтожный человек мог назваться богобоязненным, украшенным добродетелью и нравственным лишь потому, что он был «другом муз»? Отсюда следует, что ни помощь больным, ни дар предсказания не представляет собой ясного признака воздействия Божия, не вводящего в обман – это применимо и к Эскулапу, так как он на том же самом основании признан богом. Да и пророческий дух Аполлона не содержит ли в себе нечто нечистое и земное, так как он исходит из γυναίκεών пифии⁹²²?

И необычайная история Аристия Проконнисского⁹²³, какую пользу принесла она человечеству? Аполлон приказал причислить Аристия к числу богов, но метапонтийцы отказались на первый раз исполнить его повеление, и этот отказ имеет большее значение, чем самое повеление Аполлона; он показывает, что метапонтийцы считали Аристия человеком, притом не самым лучшим⁹²⁴. Не человек, а также бог, и Абарис⁹²⁵, по Цельсу. Если это не выдумка, то должно спросить: по какой причине и с какой целью дана ему такая скорость стрелы, и что приобрело себе человечество из такого удивительного дара? И на что нужна была самому Абарису такая скорость? Что же касается до Гермотима Клазоменского⁹²⁶, то возможно думать, что здесь играли свою роль злые духи, распространяющие в мире такого рода слухи, чтобы то, что сказано пророками об Иисусе, или совсем отвергнуть как выдумку, или представить все это как давно известное всем и не заключающее в себе ничего нового⁹²⁷. Рассказ о Клеомеде из Астипалы, вероятно, представляет собой басню и ни в каком случае не может быть сравниваем с историей Иисуса, так как в жизни и поведении людей, подобных Клеомеду, не наблюдается никаких следов, по которым можно было бы заключить, что Бог одарил их какой-либо особой силой. Божество же Иисуса доказано многими общинами, улучшенными Им и к Нему обратившимися, многими предсказаниями, возвестившими о Нем, многими исцелениями больных, достигнутыми через Его имя и, наконец, высокой и полной тайны мудростью, постигаемой в Его учении не теми, которые довольствуются одной только простой верой, но пытаются проникнуть и в разум Писания.

Когда христиане поклоняются Заключенному и Умершему, не повторяют ли они того же, что делают геты в отношении к Замолксису, киликийцы – Мопсу, фиванцы – Амфиараю и левадийцы – Трофонию⁹²⁸? То же можно сказать и в отношении к Антиною, любимцу Адриана, что поклонение христиан Иисусу ничем не отличается от тех почестей, какие египтяне воздавали Антиною (Цельс). – Здесь прежде всего нужно поставить вопрос, действительно ли Трофоний и Амфиарай в своих храмах и Мопс в Киликии производят чудеса или в этих местах действует какой-либо дух, полубог или бог и совершает многие дела, недоступные и невозможные для простого человека? Если Цельс ответит, что во всех этих местах не наблюдается никакого следа чего-либо сверхъестественного, никаких духовных существ, и свободно признается, что он ученик Эпикура и мыслит иначе, чем все греки, то в таком случае окажется, что все, что он предложил до сих пор, бесполезно и представляет собой одно болтание языком. Если же он согласится с тем мнением, что здесь имеются в виду духи, полубоги и даже боги, то он должен будет вместе с тем признать, что Иисус такой же бог или полубог, как и все остальные. Никому из богов не запрещается иметь своих поклонников наряду с другими богами, но только один Иисус, уверенный в Своих силах, знает, что Он могущественнее всех и безусловно не терпит, что кто-либо иной почитался, кроме Него. Он хочет, чтобы все эти боги рассматривались как злые духи, которые потому и заняли место в преисподней, что не могли возвыситься до чистой и блаженной земли, где нет ничего из тех зол, какие наблюдаются на земле⁹²⁹.

Христиане смеются над поклонниками Зевса, указывая его гроб на Крите, и тем не менее почитают Исшедшего из гроба, не зная, как и почему это делают критяне⁹³⁰. Цельс, как видно, обращает свое внимание на критян, Юпитера и его гроб и хочет внушить христианам, что эпиграмма, надписанная на его гробе, содержит в себе полезные истины, изображенные под видом образов. Христиане, правда, признают, что Иисус погребен был во гробе, но они вместе с тем уверены, что Иисус восстал из мертвых. На обвинение, предъявляемое Цельсом, что христиане не знают, как и почему это сделано, Ориген приводит слова, заимствованные им из поэта Каллимаха из Кирены⁹³¹, прочитавшего многих поэтов и хорошо познакомившегося со всей греческой историей, который, тем не менее, не знал ничего об аллегорической эпитафии на гробе Юпитера. Там в похвальном слове к Юпитеру он в таких словах обвиняет критян:

Критяне лгут постоянно:

О, царь (Юпитер)! Ты жив,

Потому что ты остаешься вечным.

Он не отрицает, что Юпитер погребен на Крите, говоря, что он живет и не умирает, но в то же время дает понять, что он с самого начала предназначен к смерти, так как что иное значит рождение, как не начало смерти? И поэт утверждает, что он действительно был рожден:

О, ты, сын Реи, рожденный на Аркадских горах!

Поэт признает, что Юпитер не был рожден на Крите, хотя там и показывают его гроб, отечеством же его была Аркадия.

Говорят, что гора Ида⁹³² родила Юпитера, что Юпитер был родом аркадиец⁹³³.

Несправедливость Цельса заставляет Оригена более внимательно всмотреться в его воззрения. Тот обращает особое внимание на христианских писателей, когда они рассказывают о смерти и гробе Иисуса, а то, что повествуется у них о воскресении Его, – это, без всякого сомнения, их выдумка, хотя многие пророки возвестили о Нем и дано много свидетелей, удостоверяющих в том, что Иисуса видели по смерти⁹³⁴.

И какое сходство можно наблюдать между Антиноем⁹³⁵ и Иисусом? На одной стороне – порочная жизнь и отвратительные грехи, на другой – святое и чистое поведение. Разве только враг Иисуса мог сделать такое сравнение. Намеченный вопрос нужно обсуждать с более широкой точки зрения. Вера в Антиноя, как и в других богов, какие почитаются в Египте и Греции, если можно так выразиться, представляет собой несчастную веру⁹³⁶. Но вера в Иисуса несравненно счастливее, так как она разумна и имеет свои основы. Она счастлива в общем значении этого слова. Она разумна и обоснована в воззрениях немногих, которые внимательнее и осмысленнее обсуждают этот вопрос. Греки сами не отрицают, что считающиеся у них мудрыми благодарят за счастье, что они имели возможность воспитаться под руководством добрых и разумных учителей. Существуют, конечно, и многие учители, предлагающее ложные мнения; еще более многие, возрастая среди несчастных обстоятельств, не могли представить и вообразить себе что-либо лучшее: они в молодости услуживали страстям их не ограничивающихся ничем любимцев, или находятся в других несчастьях и столь тяжелом положении, что уже не могут подняться и возвыситься. Бог, без сомнения, знает причины, вследствие которых все это произошло, но кто из людей может исследовать это и обосновать? Цельс возражает христианам, что их вера такова, что «первое, что поразит их, они без всякого сомнения принимают»⁹³⁷. Этот упрек опровергается уже тем одним соображением, что вера людей определяется их воспитанием, и потому бывает у одних счастлива, у других же несчастлива. Отсюда следует, что то, что называется у людей счастьем или несчастьем, при роковых обстоятельствах немало содействует тому, что они получают славу мудрости и утверждение в тех мыслях, какие внушают им разум и убеждение⁹³⁸.

Неприглядность и уничиженность внешнего вида Иисуса Христа⁹³⁹, в каком Он обрисован Цельсом, не вызывает у Оригена мощного отпора. Он не хочет отвергать, что Писание придает Ему «неприятный вид», но никак не «отталкивающую наружность», ссылаясь в этом случае на пророчество Исаии: «Нет в Нем ни вида, ни величия, и Он умален, муж скорбей, изведавший болезни и презираемый..., мы отвращали от Него лица» (Ис. 59:2–3). Полагая, что Цельс вовсе не был знаком с этим пророчеством или был введен в заблуждение ложными толкователями, не желавшими прилагать его к Иисусу, он указывает в качестве противовеса на событие на горе Елеон – Преображения, где Иисус проявил Свое величие пред Моисеем и Илией, явившись им в светлом виде (Мф. 17:1–9), и здесь видит доказательство того, что Иисус явился в мир не без красоты и величия, как это и должно быть у Сына Божия. Если один пророк за многие годы предсказал о ничтожном виде, то другой восхвалил красоту Его и украшение, говоря: «Ты прекраснее всех сынов человеческих, и потому Бог благоволил Тебе. Препояшь меч на одной руке и укрась Себя» (Пс. 45:5). Евангелие не показывает, что Иисус не имел ни вида, ни красоты, что Он был всеми презираемым и недостойнейшим человеком среди людей; отсюда ясно, что Цельс принужден был признать, что пророчество Исаии нашло в Иисусе свое исполнение.