§ 147. Св. Григорий Богослов в словах о богословии. Содержание 1-го и 2-го слова.

Если св. Григорий, как говорит он, хотел быть служителем Слова Христова: то он конечно был и Догмамистом Слова.

Слова св. Григория о Богословии, всего лучше могут показать нам, каков был богослов Григорий⁶¹³. Первое слово составляет введение в учение о Боге и о Св. Троице. Здесь св. Григорий в обличение дерзких диалектиков – евномиан одушевленным пером своим изображает, кто, когда, с кем и как должен рассуждать о Боге. «О нем могут рассуждать только опытные, успевшие в созерцании, а прежде всего чистые душою и телом, или по крайней мере очищающие себя». Когда надобно рассуждать о Боге? «Тогда, как бываем свободны от внешних впечатлений вещества и от возмущения, когда вождь наш – ум не сродняется с нечистыми преходящими образами». С кем рассуждать? «С теми, которые принимаются за сие дело с усердием и благоговением». О чем и сколько рассуждать? «О том, что может быть понятным и столько, сколько могут принять по своим силам слушатели». «Впрочем, прибавляет богослов, я не говорю, что будто о Боге не всегда должно помнить. Нет! о Боге вспоминать надобно чаще, нежели дышать». За тем показывает, какой опасности подвергают веру те, которые спорят о ее тайнах пред язычниками. И в обличение евномиан, безрассудно превращавших всех в диалектиков, раскрывает следствия той сильной и верной мысли, что пути к царствию Божию различны, и указывает на слова Апостола: еда вcu Апостоли?

Во втором слове после того, как истинно патетически изобразил богослова в лице Моисея, стоящего на Синае, рассуждает о том, что, хотя существа Божия познать нельзя, впрочем, что Бог есть, и что Он есть Творец и Правитель всего, – тому нас учат и наши глаза и «закон естественный». За тем показывает, что здравый разум не может признать Бога или телесным, или ограниченным в каком-либо месте. И показав вероятные причины, «для которых Бог сокрыл Себя от нас», рассуждает о том, что «облеченным плотью нельзя видеть умственных предметов без примеси телесного». Кратко указав на то, что «Бога познаем тогда, когда богообразное и божественное наше, т.е. ум (νοῦς) соединится с сродным себе существом», в обличение евномиан, гордо мечтавших обнять логическим рассудком все существо Божие⁶¹⁴, показывает в примерах патриархов, пророков, апостолов ту истину, что существа Божия здесь на земле человек не знает. В той же истине убеждает тем, что для нас чрезвычайно много непостижимого и в созданной природе как человека, так и мира видимого, а еще более в мире ангелов, о которых «мы можем только сказать, что иные из них ангелы, другие архангелы, престолы, господства, начала, власти, сияния, восхождения, умные силы, или умы; можем сказать, что они существа чистые, не порочные, не преклонные на зло, что постоянно окружают первое начало, вечно ликуют.... Если же, заключает св. Григорий, и существа второстепенные выше понятия человеческого: тем более существо первое и единое».