§ 148. Содержание 3-го и 4-го слова о богословии.
В третьем слове св. Григорий переходит к учению о Сыне Божием ответом на вопрос: кто таков Творец и Правитель мира? Сказав, что безначалие и многоначалие в сем случае не имеет места, указывает Творца мира в Триипостасном Боге; и, в обличение евномиан, кратко объясняет понятие о лицах божества: «удерживаясь в своих пределах, мы вводим нерожденное, рожденное и от Отца исходящее, как об этом говорит Сам Бог, Слово. Когда же сие случилось? Это выше – когда. Если же можно сказать детски: это было тогда, когда начал быть Отцом. Не было времени, когда бы не было Его. Точно также и Сын и Дух Св.... Как же Они несобезначальные, ежели совечны? Они от Него, хотя и не после Его». И за тем показывает, что с рождением Сына от Отца не надобно соединять представлений о плотском рождении.
Евномиане выставляли дилемму: Бог родил Сына или по своей воле, или против воли. Если Он родил против воли, то Он потерпел принуждение. Если по своей воле, то Сын есть Сын хотения. Св. Григорий превосходно отвечает на дилемму дилеммою же: «Сам ты, который говоришь так необдуманно, по желанию или не по желанию своего отца произошел? Если не по желанию, то и отец твой потерпел насилие. От кого же это? На природу указать ты не можешь: она чтит целомудрие. А если – по желанию; то из-за нескольких слогов ты сам себя лишаешь отца: ибо становишься уже сыном хотения, а не отца». Ту же дилемму прилагает он к происхождению природы, и чтобы еще яснее показать, как неудачна дилемма евномиан, спрашивает: «Отец по хотению ли есть Бог, или не по хотению? Если по хотению: то когда он хотеть начал? Конечно не прежде того, как был? Ибо прежде того не было ничего. Или уже нет-ли в Нем чего-нибудь такого, чтò хочет и другой части такой, которая служит предметом хотения? Но после того Он делим. Итак, по твоим же словам, Он не есть произведение хотения? Если же он против хотения, то что принудило Его к бытию? И как Он будет Богом, если подлежит принуждению? Да и к чему принужден? К тому, чтобы быть Богом!»
Арианскую мысль: Отец произвел Сына, закрывая диалектическою формою, евномиане говорили православным: «сущего или не сущего родил Отец? Если сущего, уничтожается понятие о рождении; если не сущего, то Он сотворен». Св. Григорий отвечает, что вопрос евномиан неуместен: ибо его взяли они с человека, который произошел частью из сущего, частью из не сущего, и с первоначальной материи, которая сотворена из ничего. «Но по отношению к Сыну рождение соединено вместе с бытием, и с бытием от начала. Что древнее бытия от начала? Можно-ли здесь различать какое-либо время, в которое бы был или не был Сын? Да и не тоже-ли будет в отношении к Отцу, если мы спросим: из сущего-ли Он, или не сущего? Не двояким-ли Он будет тогда, предсуществующим и существующим, или даже не отнесется-ли и к Отцу бытие из несущего»?
Говорят: «рожденное и нерожденное – не одно и тоже; а если так, то Сын не тоже с Отцом? Св. Григорий отвечает, что «несотворенное и сотворенное точно слишком различны между собою, но противное должно сказать о нерожденном и рожденном. Ибо в самой природе родившего и рожденного заключается то, чтобы рожденное было одинаковой сущности с родившим. Или еще спрошу: что разумеешь ты под нерожденным и рожденным? Если самое нерождение и рождение: то, конечно, это не одно и тоже. Если же разуметь тех, которым принадлежат сии свойства: то почему не быть им одинаковыми? Глупость и мудрость не одно и тоже: но они могут быть в одном и том же человеке; свойства сии не делят существа, а различаются в одном и том же существе». Заключение – очевидно. Если Бог не престал еще рождать, говорили евномиане: то не совершено рождение, и когда престанет. Если престал, то конечно и начал? «Телесные, отвечает св. Григорий, опять мудрствуют телесно». И в доказательство того, что заключение евномиан не неизбежно, указывает на опыт самой сотворенной природы. «Если, как думают они, некогда началось то, что некогда престанет; то конечно и то, чтò не престает, не началось. Что-ж скажут они о душе и о природе ангелов?.. След. не необходимо, чтобы то, чтò престает, и началось». После сего Св. Григорий обращается к Свящ. Писанию и указав на изречения Писания, в которых самым ясным образом изображается божественная природа Сына Божия, подробно показывает евномианам, что даже и тогда, как Сын Божий ради нашего спасения принял на себя немощное естество, в Нем величественно проявляется божественная сила Его.
В четвертом слове св. Григорий отвечает на возражение евномиан против божества Сына Божия, на те возражения, которые находили они в некоторых частных изречениях Свящ. Писания. Любимое место для всех ариан слово о премудрости (Притч. 7:22). Св. Григорий говорит, что не хочет он отвергать сих слов из-за падения Соломона, и не принимает их за олицетворенное изображение премудрости, хотя в Писании и есть подобные олицетворения: но понимает их так, что слова: созда Мя относятся к уготовлению человеческой природы, а слова в дела своя показывают цель вочеловечения: напротив, слова: прежде всех холмов раждает Мя потому самому, что не показана причина такого действия, означают предвечное рождение.
Христу, говорят, надлежит царствовать до известного времени, и быть приняту небом до времен совершения? (1Кор. 15:28. Деян. 3:20.) Св. Григорий отвечает на это, что, а) в других местах ясно говорится о вечном царствовании Сына Божия (Лк. 1:33.); б) частица ἐωσ, означая известный промежуток времени, не всегда исключает последующее за тем время, и в доказательство указывает на обетование Спасителя (Мф. 28–20). Так как покорение Сына Отцу не означает того, что будто Сын сперва враждовал против Отца: то это уже показывает, что говорится о исполнении воли Отчей Сыном Спасителем мира –воли касавшейся покорения дотоле непокорных людей.
«В таком смысле, говорит св. Григорий, надобно принимать и слова: Боже, Боже мой! вонми Ми, вскую Мя оставил ecu? Ибо он не был оставлен, (как некоторые думают,) ни Отцом, ни божеством своим: но Он изображает наше состояние, потому что мы прежде были оставлены и презрены, ныне же приняты и спасены страданиями бесстрастного.»
Слова: Не может Сын о себе творити ничесоже, аще не еже видит Отца творяща (Ин. 5:19.), изъясняет о единении Божественного могущества в Отце и Сыне, вследствие чего решительно невозможно, чтобы Сын творил что-нибудь, чего не творит Отец, или чтобы Отец творил что-нибудь, чего бы не творил Сын. В таком же смысле принимает слова Ин. 6:38.
О словах: да знают Тебе единаго истиннаго Бога (Ин. 17:3.) и: никто же благ токмо един Бог (Лк. 18:19). Св. Григорий замечает, что первые исключают только ложных богов языческих, последние обличали только книжника, усвоившего благость Иисусу, как человеку.
Евномиане указывали на слова: Всегда жив сый, во еже ходатайствовати за нас (Евр. 7:25.). В объяснение сих слов превосходно говорит Богослов: «Он ходатайствует и ныне как человек о моем спасении, потому что пребывает с телом, принятым на себя, пока соделает Меня Богом. Но мы имеем во Иисусе ходатая не такого, чтобы Он повергался за нас пред Отцом и припадал к ногам Его с рабским унижением.... Но человеческими страданиями своими умоляет Он Отца о нашем помиловании.»
О последнем дне или часе никто не знает даже и Сын? (Мф. 24:36.), Св. Григорий говорит, что «Он знает, как Бог, а не знает, как человек. К такой мысли приводит нас то, что имя Сына употреблено здесь неопределенно.... Впрочем, прибавляет он, для кого такое объяснение неудовлетворительно: то можно указать на то, что, как все прочее, так и ведение высших предметов в честь родившего надобно относить к виновнику. Или согласно с одним из наших друзей слова, можно читать и понимать сие так: Сын не иначе знает день или час, как и Отец. Отселе заключение: поскольку знает Отец, то знает и Сын, так как явно, что это ни для кого, кроме первого естества, неизвестно и непостижимо». За тем объясняются наименования Сына Божия: Единородный, Слово, Мудрость, Образ, Свет, Пастырь, Первосвященник.