§ 146. письма и стихотворения.

Письма Григория относятся к самым лучшим произведениям словесности. Не одно из них не писано небрежно, и почти все обработаны мастерски. Они большею частью кратки, но в этом полагал достоинство письма Григорий, разумея, впрочем, краткость такую: «писать лаконически не значит писать не много строк, но в немногом уметь сказать многое»⁶⁰⁴. В одном письме он довольно подробно пишет правила, – как должно быть писано хорошее письмо, и – письма его показывают, что он выполнял свои правила для писем. Письма его то блещут остроумием, то поражают силою и новостью мыслей; они ясны, но все в них останавливает на себе мысль. О том ни слова, что Григорий не мог писать о пустых предметах: но и тогда, как пишет он о обыкновенных предметах, на письме – печать ума образованного; язык везде обработанный, но не изысканный. Всего того и требовал Григорий от хорошего письма⁶⁰⁵.

Св. Григорий во всем жил для истины Христовой, – в том же расположении писаны им и песненные творения. Во время Григория юношество, как и всегда, любило вдохновения поэзии, особенно же юношество греческое: но образцы поэзии надлежало искать только в одной языческой словесности, в словесности, оскверненной страстями, и освящавшей заблуждения; во время Юлиана и того лишено было христианское юношество. В том не было сомнения, что если что, то особенно истина Христова и может возбуждать высокие вдохновения и достойна вдохновений; и св. Григорий, как пишет он сам, «молодым людям и всем, которые всего более любят словесное искусство, как бы приятное врачевство, подает эту привлекательность в убеждении к полезному.... Вместо песней и игры на лире даю тебе позабавиться стихами.... В них нет совершенно бесполезного; в том, если хочешь, удостоверят тебя самые стихи»⁶⁰⁶. И точно, вместо гимнов, петых дотоле богам, св. Григорий пел гимны Богу истинному, Триипостасному; на место эпиграмм, предавших потомству имена, не достойные памяти, писал эпиграммы великим мира христианского; на место ямбов, посвящавшихся предметам низким, писал он ямбы, дышавшие святыми чувствами. Еще обстоятельство современное: точно также, как Арий писал Фалию, а у македонян был завет в стихах, Аполлинарий написал псалтырь новую; и Григорий писал: «если у них (еретиков) длинные слова, – новые псалтыри, разногласятся с Давидом, и – приятные стихи почитаются третьим Заветом: то и мы будем петь псалмы, и мы станем писать много, и мы будем составлять метры»⁶⁰⁷. Вот наконец и еще побуждение для занятий мерною речью: «изнуряемый болезнью находил я в стихах отраду, как престарелый лебедь, пересказывающий сам себе звуки крыльев». Для св. Григория при живости его чувства, при строгости к себе самому, приятным занятием было – озирать самого себя, осматривать состояния души своей, оплакивать силу греха и страстей. И значительная часть стихотворений его – о себе самом. За тем светлый взор его, прозревавший в таинственную область Вечного, падая на мир и людей и обнимая всю пустоту желаний людских, возбуждал в душе его скорбь о людях, иногда горькую посмешку над земным, или же углублялся в отрадные дела Божии. Поэмы его обыкновенно разделяют на три разряда⁶⁰⁸, на догматические, нравственные и исторические; в числе последних самая большая часть поет о самом себе, о своих немощах, о своих скорбях. Естественно, что стихотворения его, особенно писанные в старости, не все имеют одинаковую полноту вдохновения: но все они – плод души чистой и светлой; более дышат жизнью, чем бы можно было ожидать от старца; некоторые же должны занять первое место между лучшими произведениями творчества. Таковые, напр.: многие гимны его и молитвы⁶⁰⁹, стихи: жизнь⁶¹⁰, добродетель, суета жизни⁶¹¹. Все мерные, краткие изречения его отличаются силою мысли⁶¹².