II. Праздник Богоявления Господня на реке Иордан и в Св. граде Иеруеалим

Святки проходят в Иерусалиме скучно и монотонно для русского паломника, привыкшего у себя на родине проводить их и весело и даже разгульно. На протяжении целых почти двух недель, после торжеств в Вифлееме, нет праздниковъ, за исключением нового года, когда на святых местах совершаются торжественные патриаршие служения, доставляющие и развлечение и единственное утешение нашему паломнику. Благодаря иногда непрерывным дождям, а отсюда и невылазной иерусалимской грязи, паломники наши волею-неволею вынуждены сидеть на русских странноприимных постройках. Но после нового года в наших приютах замечается уже некоторое оживление: паломники начинают мало-помалу приготовляться в путешествие на Иордан к предстоящему празднику Богоявления, запасая все, что необходимо им для достодолжного выполнения этого паломнического подвига, который, вместе с получением священнаго огня в великую субботу, считается важнейшим и почти обязательным¹⁹ для каждого истинного паломника в Св. Землю, желающего с полным правом носить почетное титло „хаджи“, нередко присоединяемое православными греками, по примеру мусульман, к своим именам.

В отдаленное от нас время торжества на Иордане не отличались особенным великолепием и блеском, так как главным действующим лицом на нихъ являлся игумен лавры преподобного Саввы Освященнаго с своими иноками, на обязанность коих иерусалимская патриархия возлагала и заботу о православных паломниках, всегда во множестве стекавшихся в праздник Богоявления на реку ИІордан, и о благочинии самого церковнаго торжества. В половине истекшего столетия богоявленские празднества на Иордане от иноков Саввинской обители перешли к иорданскому митрополиту и сделались предметом его особенных забот и попечений, так как только один раз в году, именно в этот праздник, он являлся фактическим архипастырем своей несуществующей в действительности епархии. В виду трудности дороги к Иордану по горам и узким тропинкам и опасностей со стороны заиорданских полудиких бедуинов, с корыстною целью нападавших на паломнические караваны и даже убивавших иногда путешественников, как иноки Саввинской обители, так и иорданский митрополит со своею духовною свитою выезжали в прежнее время на Иордан четвертого января, в сопровождении кавасов, почетного военного конвоя, проводников шейхов – начальников прииорданских кочевых бедуинских племен, – все на конях верхами. Шейхи на своих резвых скакунах, разукрашенных головными и другими уборами, проделывали, как и в праздник Рождества Христова, для развлечения и удовольствия почетных путешественников, всевозможные „фантазии“.

В конце восьмидесятых годов истекшего столетия прииорданские монастыри св. Герасима, Иоанна Предтечи и Георгия Хозевита, благодаря энергичным и настойчивым стараниям блаженнейшего патриарха Никодима I, ныне пребывающего на покое на Халки близ Константинополя, при материальном содействии Императорского Православного Палестинского Общества²⁰, были восстановлены и приведены в благолепный вид, благодаря чему оживились и населились прииорданские пустыни, дотоле как бы необитаемые. Бедуинские разбои и грабежи по сю сторону Иордана к древнему Иерихону или к нынешней маленькой деревушке Ериха стали явлением редким и почти не слышным. В 1898 г. к приезду нынешнего германского императора Вильгельма II, турецкое правительство к Иордану устроило шоссированную дорогу, и по ней явилась с этого времени возможность легко и удобно совершать паломнические путешествия в наемных пароконных колясках. Теперь, таким образом, миновала прежняя необходимость в усиленном конвое и в проводниках – шейхах, и если они, по установившемуся обычаю, еще продолжают входить в караваны и поездки, то не больше как для почета путешественников и их развлечения в пути всевозможными „фантазияии». Иорданскому митрополиту, уже имеющему в своей епархии обитаемые монастыри, хотя они, к слову сказать, на правах ставропигии находятся в ведении иерусалимского патриарха, а не митрополита, представляется теперь возможность обозреть их. В силу этого ныне принято (кажется, с 1890 г.), чтобы архиепископ иорданский с своими клириками выезжал из Иерусалима не четвертого января, как было раньше, а третьего, и направлялся прямо в обитель св. Герасима. Здесь он четвертого января совершает литургию и к вечеру идет в монастырь св. Иоанна Предтечи, чтобы пятого рано утром отслужить там литургию и к 10 часам утра попасть на Иордан в походный, нарочито для этого торжества приготовленный, храм для присутствия в нем на великих часах и литургии св. Василия Великаго и для совершения чина великого водоосвящения.

Храм походный²¹ устраивается на берегу реки епископскими клириками заблаговременно и представляет из себя весьма приличный деревянный барак, под железною двускатною кровлею. Для храма этого привозится и подобающая обстановка. Те же клирики устрояют и деревянный помост на реке Иордан, далеко с берега выдающийся в реку, для предстоящих водоосвящений и для удобства погружения св. креста в струях священной реки.

По дороге к Иерихону третьего и четвертого января тянутся на ослах и лошадях, навьюченных багажом, торговцы съестными припасами и разного рода сластями, нарочито выезжающие из Иерусалима. Утром рано четвертого же числа большой караван поклонников, выразивших о своем желании быть в праздник Богоявления на Иордане заранее, сопровождаемый кавасами Палестинского Общества, черными арабами, служащими на наших постройках, местными шейхами на конях, с ружьями и копьями за плечами, выступает с пением духовных песнопений из Иерусалима с наших русских построек от перечнаго дерева. С паломниками отправляется, в качестве начальника каравана, кто-либо из служащих в Обществе, некоторые члены духовной миссии и иногда чины консульства.

Весь почти день караван русских богомольцев находится в дороге, медленно двигаясь по шоссированным дорогам, с частыми остановками для отдыха напр., в гостиннице милосердого самарянина (хан Хасрура), и в других пунктах, иногда имеющих навес и двор, а иногда и прямо на чистом поле. Вечером поздно караван наш вступает в арабскую деревушку Ериха на месте древнего Иерихона, и истомленный от пути, после чаепития и сухой закуски, располагается на сладкий отдых в гостеприимном русском приюте, сооруженном здесь стараниями приснопамятного начальника русской духовной миссии в Иерусалиме, архимандрита Антонина (Капустина) († 1894 г.) на щедрые пожертвования русского народа (нижний этаж) и Августейших паломников 1881 г., великих князей Сергея и Павла Александровичей (верхний).

Русский приют в Иерихоне с башнею Закхел.

Утром следующего дня, в канун праздника Богоявления, русский караван покидает приют о. Антонина в Иерихоне и в прежнем составе мимо полуразрушенной башни Закхея и сикомора, на котором якобы сидел этот праведник – мытарь, желая видеть Господа, мимо идущего (Лук. 19:4), направляется к месту крещения Спасителя, отстоящему отсюда не менее двух часов пути, по ровной прииорданской долине. Здесь весна царит в это время во всей своей чарующей прелести. Роскошная растительность обращает долину иорданскую к этому празднику в цветущий сад, полный самых причудливых пестрых красок и самого сильного аромата. Подойдя к Иордану, наш караван находит близ берега уже разбитую походную палатку-церковь и несколько других палаток для митрополита, духовенства, почетных гостей и приезжих купцов. Слышно повсюду оживление, мало напоминающее сочельник и день поста. В палатках и на открытом воздухе повсюду кипят медные кувшинчики, и аромат только что сваренного кофе носится в воздухе. В некоторых палатках приезжие богомольцы – греки, болгары, арабы и др. пьют ракию (местная водка), закусывают сластями и едятъ жареную рыбу. С приходом русского каравана оживление еще более делается заметным. Кавасы и арабы, сопровождающие караван, расставляют палатку для начальника каравана, который любезно приглашает под ее кров и почетных гостей из интеллигенции. Простые богомольцы, рассыпавшись по берегу Иордана, там и здесь образуют живописные группы, отдыхая прямо на траве и делясь между собою переживаемыми впечатлениями.

Вид реки Иордана, несущей быстро мутные волны в неподвижное Мертвое море, в это время года очарователен. Берега его, покрытые в изобилии тамариском, плакучими ивами и олеандровым кустарником, окаймлены как бы лентою желтых и голубых цветов. Зрелище поразительное для непривычного глаза северянина, особенно если он от этой чарующей прелести весны перенесется мысленно к себе на родину, где стоят в это время трескучие морозы, где все покрыто белоснежным саваном и сковано крепким льдом...

Место крещения Господня (Марк. 1:4; Иоанн. 1:28) с точностью ныне неизвестно. Но предание, идущее из древности, указывает это место вблизи монастыря св. Иоанна Предтечи, стоящего недалеко от реки Иордана, не более получаса ходу. В этом месте река Иордан делает довольно значительный изгиб, несколько замедляющий быстрое течение ее, и имеет берег с некоторым возвышением, удобным для спуска желающих омыться в прохладных струях священной реки. Место это называется иногда Вифавара или место переправы²², так как здесь удобно переходить реку Иордан в брод. Здесь на самом глубокомъ месте воды в реке не более, как по пояс взрослому мужчине. Впрочем, не во всякое время года и не всякому из путешественников попытки переходить эту быстротечную реку проходят безнаказанно. Вовремя неожиданных и довольно частых разливов реки, при неумении держаться под напором бьющих с ног быстрых ее течений и в виду возможности попасть на место глубокое или, по крайней мере, такое, где вода достигает по шею, пускающийся в брод или в плавь через эту реку подвергается большому риску и даже опасности утонуть. Несколько отважных и опытных пловцов поплатились уже за свою смелость и нашли себе могилу в бурных волнах священной реки, о чем красноречиво говорят безмолвные памятники, поставленные здесь, и сделанные на них, в предупреждение посетителей Иордана наших дней, приличные эпитафии. Одна из подобных надписей имеется даже в саду нашего приюта в Иерихоне. Неудивительно поэтому, что наши кавасы, сопровождающие паломнические караваны на Иордан, обязуются зорко наблюдать за паломниками и предупреждать их о возможных опасностях при купаниях в этой реке.

Река Иордан

Часов в 10 утра, в присутствии митрополита иорданского, стоящего в троне, совершаются клириками часы патриарха Софрония, а потом непосредственно за ними великая вечерня с благословением хлебов, елея и вина, которые и разделяются между богомольцами, и литургия св. Василия Великаго. По окончании ее архиерей в мантии и омофоре с клириками крестным ходом отправляется на приготовленный на Иордане деревянный помост для совершения установленного Церковью великого водоосвящения. При чтении третьей паремии: „Жаждующие почерпите воду с веселием от источников спасения“, архиерей серебряной лоханыо почерпает воду из реки Иордана и ставит ее на приготовленный стол перед собою. Молитвы водоосвящения читаются архиереем перед этою лоханью (вазою). Когда запоют тропарь: „Во Иордане крещающуся Тебе, Господи“, то архиерей погружает св. крест сначала в серебряной вазе, а затем на прикрепленном к нему шелковом шнуре трижды бросает его в реку Иордан²³ отливая при этом туда и часть воды из вазы. В это время желающие из поклонников, погасив держимые ими в руках во время водоосвящения горящие свечи, погружаются троекратно в волнах священной реки, но большинство паломников этот обряд откладывает до полночного водоосвящения, когда, по преданию, произошло и крещение Господне от Иоанна. Погружение креста в воде и купание поклонников сопровождается ружейною пальбою проводников, пусканием голубя для более сильного впечатления и оживленными, полными восторга криками богомольцев, рукоплесканиями...

После литургии с вечернею, испивши иорданской освященной воды, наши паломники разбредаются в разные стороны: одни отправляются к берегу Мертвого моря и в монастырь св. Герасима, другие ходят по берегу Иордана с целью вырезать себе из местного тростника „на память“ об Иордане посошкиі, или режут камышь, собирают по берегу реки голыши, делают терновые венцы, собирают „акриды“ (вкусный полевой плод на подобие вишни, желтого цвета), которыми питался в пустыне иорданской св. Иоанн Предтеча (Марк. 1:6; Матф. 3:4), рвут цветы и вообще наслаждаются природою, а третьи, как люди уже не впервые являющиеся на Иордан, в виду предстоящей ночной службы и обратного утомительного возвращения в Иерусалим, подкрепившись „чайком“, согретым на сухом тростнике в жестяном чайничке, на лужайках покоются мирным сном. Митрополит и духовенство и почетные богомольцы отдыхают в устроенных здесь палатках, приготовляясь к нощному бдению.

Поклонники из греков и других национальностей проводятъ время веселее²⁴. Не обращая внимания на постное время и канун великого праздника, они попивают раки, коньяк, ликеры, кофе, курят кальян, и угощаются по праздничному, ведя между собою оживленные беседы, прорываемые нередко шумом и веселым смехом... Когда наступят сумерки, то богомольцы начинаютъ зажигать в разных местах из сухого тростника костры²⁵, и тысячи ярких огней пронизывают глубокий мрак южной теплой ночи. Шум оживленных разговоров и нескромный смех оглашают воздух. Нередко слышатся где-нибудь звуки веселой песни под аккомпанимент местной балалайки. Этого сорта посетители богоявленского празднества и реки Иордана веселятся через всю ночь и не прекращают своего игривого времяпрепровождения даже и тогда, когда раздается скромный призыв к ночному праздничному богослужению...

В 12 часов вечера в походной церкви начинается богоявленская утреня, совершаемая обычно митрополитом иорданским с клириками греческой национальности и некоторыми русскими священниками, находящимися на лидо среди паломников. Так-как палатка–церковь едва вмещает под своей сенью духовенство и некоторых почетных богомольцев, то все простые паломники стоят на открытом воздухе, окружая плотными массами церковь–палатку. Богослужение утреннее совершается, по обычному чину, на греческом языке и только в некоторых случаях по-славянски произносятся ектении и возгласы, а поэтому естественно скоро начинает прискучивать своим однообразием и монотонностию... Многие из богомольцев отходятъ от палатки-церкви и бродят среди палаток, в которых христиане восточной национальности проводятъ время по-прежнему оживленно и шумно, или же идут на берег Иордана, чтобы выбрать поудобнее место для купания. Только паломники, пожелавшие причаститься св. Таин за этою литургиею, плотною вереницею тянутся к митрополиту иорданскому, который, в свободное время от участия в богослужении, сидя на кресле, принпмает на исповедь желающих.

К 2 часам ночи, по мере приближения к концу утреннего богослужения, многочисленные богомольцы, явившиеся на Иордан, делаются сосредоточеннее и молчаливее. Наступает торжественный момент этой великой ночи, ради которого шел каждый на священную реку. Замолкают в это время оживленые разговоры и смех даже по палаткам... После великого славословия в торжественной процессии из храма–палатки с крестом, евангелием, иконами и со свечами митрополит и духовенство направляются на берег Иордана, который в это время представляет новую картину, с трудом поддающуюся описанию.

Наши русские паломники еще до окончания утрени, как мы сказали, мало-по-малу покидают храм-палатку и занимают удобные места в реке Иордан, чтобы иметь возможность в самый момент погружения креста омыться в священных струях ее и почерпнуть на память об этом празднике св. воды. Много усилий и хлопот с этою большою толпою выпадает в это время на долю кавасов и арабов наших русских построек. Чтобы оградить в Иордане места, глубокие и опасные по быстрому его течению, арабы обыкновенно образуют в воде живую цепь, имея для сего канат в руках. За линию этого каната выходить богомольцам строго возбраняется. Когда церковная процессия приблизится к мосткам, устроенным для удобства погружения креста в струях Иордана, то вся река бывает уже переполнена мужчинами и женщинами в белых смертных сорочках, которые нарочито ими для этого случая заготовляются, и с возженными светильниками в руках. Среди мрака южной теплой ночи вся эта картина разнообразных лиц, освещенных колеблющимся светом ярко пылающих свеч, в белых сорочках, представляется поразительною для непривычного глаза наблюдателя. Все богомольцы с напряженным вниманием, с глубоким благоговением и сердечным трепетом, стоя в холодных струях²⁶ Иордана, прислушиваются к чину богоявленского водоосвящения, ожидая момента погружения креста, при радостном пении: „Во Иордане крещающуся Тебе, Господи“. Но вот настал и этот с томительным нетерпением ожидаемый момент крестопогружения. Вся толпа дружно подхватывает пропетый духовенством тропарь праздника²⁷, оглашая мощными звуками дивного песнопения прииорданскую равнину, погруженную еще в безмолвный мрак ночи, и не дожидаясь троекратного погружения креста в воде, начинает быстро погружаться в священные струи, пить их пригоршнями и наполнять ими свои фляжки, бутыли, кувшинчики²⁸ и проч., захватывая из-под ног своих со дна реки на память и ее камешки. Говор и шум радостно и даже восторженно настроенной толпы смешивающиеся с окриками арабов и кавасов, предупреждающих богомольцев об опасностях и торопящих их на берег, заглушают звуки церковных песнопений оканчиваемого духовенством чина водоосвящения.

Наши паломники мало-по-малу выходят на берег, снимают свои белые смертные сорочки, наполняют паломническия сумки реликвиями из реки Иордан и спешат занять получше место близ палатки-храма. Здесь тотчас же после водоосвящения начинается архиерейская литургия за которой громадное большинство из них и приобщается св. Таин. Литургию эту поют большею частию по-славянски наши паломники; на ней по-славянски читаются апостол и евангелие праздника и произносятся ектении и возгласы, а поэтому она производит на всех глубокое впечатление.

Пишущий настоящие строки не может умолчат еще об одном поразительном явлении, очевидцем которого он был в 1888 году, и которое произвело на многих бывших на этом торжестве прямо потрясающее впечатление. Как говорят, явление это нередко повторяется. Едва смолкли звуки церковных песнопений богоявленского водоосвящения, еще не улеглись вполне шумные восторги благоговейно настроенной толпы богомольцев, не охотно расстававшихся с струями освященных вод, и не затихли еще понудительные окрики арабов и кавасов, торопивших замешкавшихся в Иордане купалыциков, как, к изумлению всех богомольцев, река Иордан быстро начала переполняться мутными волнами холодных струй, которые, выходя из берегов, быстро затопляли прилегающую к ним равнину²⁹. Чувство благоговейного изумления, навеянное народными рассказами о ежегодно будто-бы повторяющемся в ночь на Богоявление, в воспоминание о крещении Господа, чудесном переполнении реки Иордана, сменилось у благочестивых паломников опасением, чтобы разливающиеся воды не затопили и церкви-палатки... Быстро поэтому окончилось тогда богослужение в походном храме, и клирики спешно укладывали его принадлежности в сундуки и мешки для отправки в Иерусалим обратно на хранение до следующего года...

Русские паломники на р. Иордан вовремя богоявленского водоосвящения

Караван русских богомольцев, сопровождаемый кавасами и арабами, после литургии иногда направляется с Иордана прямо в Иерусалим, не заходя для отдыха даже в наш приют в Иерихоне, так как торопится к вечеру прибыть в Иерусалим. Что же касается митрополита Епифания и клириков, то после торжественного богослужения все они отправляются на отдых в обитель св. Иоанна Предтечи, куда за ними приходят и многие из наших богомольцев, отказавшиеся присоединиться к каравану, возвращающемуся в Иерусалим. Для всех своих гостей радушные иноки прииорданской обители, на другой день празднующей свой храмовой праздник (нанигирь), приготовляют угощение и обед. Митрополит с клириками, однако же, не остается здесь на торжестве, но после отдыха и обеда, посетив в Иерихоне церковь св. пророка Елисея, созданную на средства русской благотворительницы и почитательницы патриарха Никодима А.Д. Богдановой, отправляется в монастырь на Сорокодневной горе где, по преданию, Господь Иисус Христос провел сорок дней и сорок ночей в посте и был искушаем от диавола (Матф 4:1–4; Лук. 4:1–5). Здесь он служит 7 января торжественную литургию.

Монастырь св. Иоана Крестителя близ Иордана

Сорокодневная гора

Наши богомольцы, переночевав в приюте духовной миссии в Иерихоне и отдохнув от утомления бессонной предшествующей ночи, частью присутствуют при праздничном богослужении в монастыре св. Иоанна Предтечи, но большинство отправляется также на Сорокодневную гору³⁰. Отсюда, после литургии и приличествующего угощения, вместе с митрополитом все они идут в монастырь св. Георгия Хозевита, так как память сего святого Церковь наша празднует 8 января. С монастырем этим, приютившимся в ущелье глубокого обрыва близ потока ель-Кельт или Хорафа, основанным в V веке, связывается предание о явлении здесь ангела пр. Богоотцу Иоакиму с радостною вестию о зачатии от него Пресвятой Девы Марии. Существующие на стенах этого храма полуразрушенные мозаики не позже XII в., несомненно говорят об этом из глубины веков идущем христианском предании.

Пещера пощения Иисуса Христа

После торжественного архиерейского богослужения в монастыре св. Георгия Хозевита, подкрепившись в монастырской трапезе, наши богомольцы, под руководством „хожалых„ и „бывалых„ из своих сотоварищей, собираются уже в обратный путь в Иерусалим. Но, увы, их возвращение под гостеприимный кров русских построек далеко не всегда бывает так благополучно, как они прошли на Иордане в организованном Палестинским Обществом караване. Едва только отбившиеся и запоздалые паломники переберутся из монастыря по мостику, висящему пад пропастью шумного потока Хорафа, где якобы скрывался пророк Илия от нечестивой Иезавели (3 Царств. 17:3), на стремнистые скалы и выйдут на иерихонскую дорогу, как здесь нередко, вместо иорданского тепла и прелестей весны, их встречают все ужасы царящей во всей еще силе иерусалимской довольно суровой зимы. Пронзительный холодный ветер нередко с проливным дождем и градом, а иногда снегом в горах дует с такою силою, что лошади и вьючные мулы отказываются идти против ветра. Страшный вой бури наводит ужас и уныние даже на тех счастливцев, которым удалось вовремя достигнуть теплого и защищенного приюта. Страх и отчаяние овладевает усталыми паломниками, застигнутыми этою непогодою в пути и вынужденными брести по невылазной глинистой грязи с крайним напряжением физических слабых сил.

Монастырь св. Георгия Хозевита.

Но благодарение Господу, добрые сердечные люди энергично бодрствуют в это время и спешатъ выручить наших бедных паломников, промокших и иззябших до мозга костей, из неминуемой гибели. С ярко освещенной огнями колокольни греческого монастыря, именуемаго „Встречею“, так как он построен против Вифании, в 6 верстах от Иерусалима, на том месте, где, по преданию, произошла встреча Господа с Марфою, сестрою праведного Лазаря, на четвертый день по его смерти (Иоан. 11:20, 30, 32), раздается в это ужасное время неумолкаемо призывный звон, разносящийся по ветру и ободрительно действующий на усталых, сбившихся с пути и отчаявшихся уже в своем спасении паломников. Энергичный и симпатичный архимандрит монастыря Григорий, полный сострадания к участи бедных паломников, рассылает по окрестностям монастыря в горы своих послушников с фонарями разыскивать сбившихся с пути и приводить в монастырь, в котором сам старец, не смыкая глаз через всю ночь, готовит для продрогших, промокших, голодных и усталых паломников кипяток для чаю, приготовляет горячую пишу и теплую постель, нередко отдавая своим гостям всю свою и даже братскую одежду. Мангалы (медные тазы с подставкой) с горящими угольями чрез всю ночь поддерживают тепло в его монастырских келлиях.

Зная о тех ужасах и лишениях, какие приходится испытывать нашим паломникам, возвращающимся с Иордана в это время года, не бездействуют в Иерусалиме и наши служащие на русских подворьях Императорского Православного Палестинского Общества. По распоряжению нашего управляющего подворьями, в такие зимние бурные ночи и даже днем, когда, по его предположениям, могут быть в дороге наши караваны или хотя бы и даже небольшие группы паломников, им высылаются по дороге к Иерихону экипажи для усталых, теплые одеяла и белье для промокших и иззябших в дороге и пища для голодающих. Иногда туда же отправляется им и фельдшер с медикаментами, чтобы оказать и первую медицинскую помощь нуждающимся в ней.

Слезами радости и простыми задушевными, исходящими из глубины взволнованного сердца словами благодарности платит русский благочестивый паломник своим благодетелям за их ласку, привет, теплый кров и спасение жизни, в сохранении которой он уже начал было сомневаться. Без вздоха и жалости он кладет и несет в такие обители и учреждения свою часто последнюю трудовую копейку, обрекая самого себя на всевозможныя лишения. Не остаются не замеченными и те, кто самоотверженно и безкорыстно решился посвятить себя на служение высокогуманному подвигу странноприимства. Упоминаемый нами архимандрит Григорий, настоятел вифанского монастыря Встречи, по представлению Августейшего Председателя Императорского Православного Палестинского Общества, Ея Императорского Высочества великой княгини Елисаветы Феодоровны, за свое человеколюбивое и гуманное отношение к нашим паломническим караванам, по засвидетельствовании о том управляющим подворьями Общества в Иерусалиме, в 29 день апреля месяца 1907 г., Государем Императором сопричислен к ордену св. Анны 3 степени.

Из представленного нами описания празднеств Богоявления на реке Иордане ясно видно, что глава Сионской церкви, патриарх иерусалимский, никогда на месте не принимал участия в торжествах настоящего празднуемого христианскою Церковью события, и не ездит он на эти торжества и доселе, оставаясь в Иерусалиме со всем своим синодом, иерусалимскими православными обитателями и с теми из пришельцев – паломннков, которые по каким-нибудь причинам лишены были возможности попасть в этот день на Иордан. Не безъинтересно поэтому будет присоединить здесь и некоторые подробности богоявленского богослужения и великого водоосвящения, совершаемых патриархом в Святогробском храме.

В канун Богоявления царские часы, вечерня с благословением хлебов и литургия с великим водоосвящением совершаются одним из архиереев-синодалов в храме св. Иакова, брата Господня, находящемся против Авраамиевского монастыря, при входе в Святогробский храм. Патриарх присутствует за этими богослужениями и стоит в троне, или же ходит в патриарший монастырь свв. царей Константина и Елены. Утреня праздничная совершается в полночь в храме Воскресенском и на ней, кроме патриарха, находятся на лицо все архиереи-синодалы, при чем все они принимают непосредственное участие в чтении и пении канонов и стихир. После великого славословия, патриарх творит входное со всеми священно-служителями, имеющими литургисать с ним, облачается в троне в полное священное одеяние и приступает к совершению чина великого водоосвящения.

Посредине храма Воскресения для этого водосвятия устрояется продолговатый возвышенный помост, обнесенный решетками со всех сторон, кроме западной, с которой по ступенькам и поднимаются на этот помост патриарх и все, кто участвует в сослужении с ним, кроме архиереев. Посредине помоста ставится на возвышении в несколько ступенек водо- святный стол, покрытый пеленою и убранный большим воздвизальным крестом с частицею Животворящаго древа Господня, иконами, рипидами и подсвечниками. Под сенью этих святынь ставятся три серебряных сосуда, наполненные водою.

При пении стихир: „Глас Господень на водах глаголя“, патриарх, по облачении, из трона идет на описанный помост церковный. Ему предшествуют четыре диакона с дикириями и трикириями. Патриарх, став пред водосвятным столом, принимает кадильницу и начинает совершать каждение сосудов с водою, алтаря, иконостаса и всего храма и народа, и затем становится в троне. Старейший и доброгласный диакон берет у патриарха благословение, становится на помост перед водосвятным столом и медленно торжественно-громким голосом поет стихиру: „Днесь Христос на Иордан прииде креститися“, после которой, переменив голос, он произносит многолетствование (φημή) в такой форме: „Утверди, Господи Боже, святую и непорочную веру благочестивых и православных христиан со святою обителью сею во веки веков“. Присутствующие заканчивают: „Аминь“. Затем он читает длинное витиеватое молитвенное воззвание: „И что убо сие? Паки праздник Владычний облиставает нас. Паки зряться таинства“ и т.д., в конце которого выражаются пожелания патриарху „на лета Мафусаилова не колеблемо быть утвержденным на святейшем апостольском и патриаршем его троне“, многолетие и всем „преосвященно-словеснейшим святым архиереям патриаршего сего престола, преподобно-словеснейшим святым архимандритам и протосинкелам с преподобно-словеснейшим старцем скевофилаксом (ныне арх. Евфимием) благоговейнейшим иеромонахам, и протодиаконам, и преподобнейшим и достопочтеннейшим старцам, составляющим знаменитое братство Святогробцев, честнейшим и боголюбивейшим начальникам, старшинам и споспешникам всесвятаго и Живоноснаго Гроба“. Паремии, следующие за этим, прочитываются диаконом, а евангелие патриархом на устроенном помосте перед водосвятными чашами. Кроме обычных положенных в чине молитв, читается патриархом особая молитва Пресвятой Троице: „Троице пресущественная, преблагая, пребожественная“. При словах молитвы, произносимой патриархом: „Велий еси, Господи“, певчие поют: „Слава Тебе, Господи, слава Тебе“. Когда произносятся слова: „Ты убо человеколюбче Царю“, патриарх погружает персты во всех трех сосудах, но всегда изменяя порядок их, что делается потом и при погружении в них креста, при пении тропаря: „Во Иордане крещаю- щуся Тебе, Господи». Окропив затем, при пении стихиры: „Воспоим вернии“, св. водою алтарь, храм и народ, патриарх идет вместе с архиереями и немногими священниками в кувуклий Гроба Господня и начинает литургию, за которой апостол и евангелие, ектеньи и возгласы, а равно многие песнопения произносятся по-славянски.

К этому богослужению являются консулы русский и греческий и множество богомольцев – домоседов. После литургии все они отправляются в патриархию, где им предлагается патриархом обычное на Востоке угощение.