Заключение

Большинство людей недовольны собою и своею жизнью, хотят чего-то лучшего и сами стремятся хотя бы в чем-либо стать совершеннее. Этим объясняется и то, что большинство людей имеет своих героев и интересуется великими людьми. Если есть великие люди, значит, и каждый может стать чем-то большим, чем он есть.

Тех, кто всегда довольны собой и не стремятся перерасти себя, можно считать в некоторой мере ненормальными. Человеку свойственно духовно расти и совершенствоваться.

Откуда же это стремление к совершенству, это недовольство собой? Настоящий ответ на это дает только христианская вера, христианская мудрость. Она учит тому, что человек создан по образу и по подобию Божию, имеет в себе Божественное начало и призван все более уподобляться Богу и все в большей мере становится причастником Божественной, то есть совершенной, жизни. Мало того. Христианство учит и тому, что совершенная, Божественная жизнь доступна и возможна для человека, а не есть только далекий, недостижимый идеал. Несовершенство же человеческой жизни объясняется тем, что человек пал, согрешил, нарушил Божественный план.

Но, согласно христианскому учению, и для падшего человечества дело поправимо, так как Сам Бог, в Лице Иисуса Христа, сошел на землю, стал человеком, чтобы избавить нас от греха, и открыл, показал и даровал нам совершенную, Божественную жизнь. Нам остается только усвоить ее, для чего нужно, прежде всего, принять учение Христа, вглядеться в Его Образ и начать подражать Ему. И это, по крайней мере поначалу, сделать нетрудно, потому что так прекрасен Христос, так прекрасна Его жизнь. Когда Он жил на земле, те люди, в которых была жажда лучшей жизни, по одному Его слову шли за Ним.

Но достаточно ли только подражать Христу, чтобы стать светлым, счастливым и сеять вокруг себя свет и радость? Конечно, недостаточно.

Христос был Богочеловеком, в Нем была Божественная сила, которой у нас нет. Откуда же ее взять? Бог, Который есть и Любовь, и Премудрость, предусмотрел и это. Он не только ниспослал нам Своего Божественного Сына, Который и словом, и примером открыл нам, что в Нем заключается Божественная, совершенная жизнь, но дал нам и силу этой жизни, ниспослав нам Святого Духа – Духа Правды и Любви. Он-то и объединил верующих во Христа в один нерасторжимый союз Любви, который есть Церковь, и Он поныне живет в ней.

Теперь цель христианской жизни состоит, прежде всего, в приобретении Духа Святого, Его силы. Дух Святой подает высшее доступное нам вдохновение, вдохновение святой, светлой жизни.

Вдохновение требуется для всякого дела: поэты, художники, композиторы, изобретатели, полководцы и простые ремесленники нуждаются в нем, но и жизнь человека в целом требует для себя особого вдохновения, вдохновения истины и любви. Если оно есть – жизнь становится одухотворенной, прекрасной.

Дарования, или дары Святого Духа, как некий начаток или как зерна святой жизни, подаются всякому вступающему в Церковь через Таинства Крещения и Миропомазания, а пребывающему в ней – через другие Таинства, в особенности через Таинство Покаяния и величайшее из Таинств – Евхаристию, а также через слово Божие и молитву.

Христианин, конечно, должен взрастить и укрепить в себе эти зерна духовных дарований путем праведной жизни. Тогда понемногу он начнет жить все более и более по вдохновению и по внушению Святого Духа, и жизнь его будет становиться все светлее и лучше.

В полной мере в единении с Духом Святым жил только Иисус Христос, но Он был Богочеловек, и самое наименование Христос означает Помазанник, то есть помазанный, запечатленный Святым Духом. Но и люди, особенно те, кого мы называем святыми, могут жить в значительной мере по внушению Святого Духа. Если в Иисусе Христе образ Божий дан нам в своем совершенстве, то сияет он ярко и в святых людях. Бог вновь и вновь напоминает нам через них, что совершенная жизнь возможна, и дает нам все новые примеры такой жизни.

Образы жизни святых различны, но во всех сияет одна и та же правда Христова, одно начало любви, в которой заключены вся радость и свет жизни, вернее – Сама Жизнь, так как Начальник жизни, Бог, Сам есть Любовь. Только исполненные этой Божественной любовью святые люди могут быть настоящими учителями жизни. Другие великие люди, великие в некоторых своих произведениях, редко велики по самой своей жизни и даже бывают очень часто неудачниками в жизни, и не у них учиться нам жить. Это прекрасно сознавал Пушкин, который, чувствуя, например, величие поэта в своем деле, знал, что в жизни он может быть ничем. «И меж людей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он», – писал Пушкин про поэта.

Святые вносят в жизнь свет и радость не столько своими отдельными делами и произведениями, а самою своею личностью. Подобно этому даже просто добрый человек или невинный ребенок одним своим присутствием может на время оживотворить все вокруг.

Святые – это живые лучи Божественного света.

Русская земля особенно богата святыми людьми, и в каждую эпоху Бог посылает нам именно тех святых, которые нам нужнее всего. В начале 20-го века России был послан один из величайших святых, Серафим Саровский, словом и делом показавший, вернее, напомнивший, что цель христианской жизни заключается в обретении Святого Духа. Он учил о многоразличии путей, ведущих к этой цели, а сам дал исключительный в наше время по суровости пример монашеского подвига.

В середине же, вернее, к концу 19-го века (и в начале 20-го) на нашей земле возрос другой великий праведник, отец Иоанн Кронштадтский.

Чем же особенно дорог он для нас и для нашей эпохи? Прежде всего тем, что он – священник белого духовенства, в среде которого на нашей земле еще не было прославленных святых⁹⁷. Это, казалось бы, внешнее обстоятельство имеет огромное значение.

Если бы в наше время явился святой среди рядового, белого духовенства (а в святости отца Иоанна Кронштадтского едва ли можно сомневаться, хотя он еще не причислен Церковью к лику святых), то, конечно, это не иначе как для того, чтобы показать именно нам всю важность, все исключительное значение священства и совершаемого им дела.

Отец Иоанн Кронштадтский и засвидетельствовал словом и делом, а вернее всего – своею жизнью, о всестороннем, универсальном значении священства и более всего о главном совершаемом при посредстве священства деле – Таинстве Святой Евхаристии. Он призван был как бы вновь открыть, воочию показать, что Божественная литургия, а точнее – совершаемое вовремя ее Таинство Евхаристии есть действительно источник истинной христианской жизни, жизни не просто праведной и хорошей, а жизни богочеловеческой. И неспроста именно в нашу эпоху отец Иоанн как бы вновь указал на этот самый основной, исконный и всем открытый путь освящения и подлинного единства в Любви, на которой зиждется Церковь.

Он явился в то время, когда в сознании большинства верующих как бы померкло понятие о действительном значении сакраментальной (тайно действенной) жизни Церкви, да и истинной церковности вообще, и накануне нового, небывалого гонения на Церковь, когда за самую возможность совершать Таинства и участвовать в них приходится расплачиваться мученичеством и лишением жизни или неслыханным, едва ли даже всегда приемлемым для совести унижением.

В этом смысле деятельность отца Иоанна Кронштадтского можно назвать пророческою.

Не будучи обычно суровым обличителем, он, тем не менее, своим литургическим горением, как пророк, обличил религиозное равнодушие многих своих современников и пророчески же, наперед, укрепил тех, кому вскоре по его смерти довелось в период гонения отстаивать самое святая святых Православной Церкви. Своим глубоким пониманием значения Литургии отец Иоанн Кронштадтский опередил и предвосхитил возникшее позже, как в западном христианстве, так и в православной среде, евхаристическое движение⁹⁸.

Но сила отца Иоанна была не в теоретических произведениях, ни даже в проповеди его с церковного амвона. Он проповедовал и свидетельствовал более всего, во-первых, самым своим необыкновенным, пламенным служением Литургии и такой же молитвой вообще, во-вторых, опять-таки необыкновенным по ясности, простоте и пламенности рассказом о своих переживаниях, в центре которых было все то же литургическое служение Богу («Моя жизнь во Христе», дневник отца Иоанна Кронштадтского) и, наконец, в-третьих, своей исключительной, разносторонней, плодотворной пастырской деятельностью, которая также всецело питалась и вдохновлялась священническим предстоянием у святого престола в алтаре. Пастырская деятельность отца Иоанна Кронштадтского была увенчана и весьма многочисленными чудесными исцелениями, совершавшимися по его молитве.

Немалое количество их удостоверено самыми надежными свидетельствами. Отец Иоанн и сам, в чем его особенность и отличие от многих святых, не скрывал происходивших по его молитвам исцелений, что объясняется именно тем, что он, как на источник своей молитвенной силы, более всего указывал на Святые Таинства.

Источник этот он и желал открыть для всех, поэтому и не хотел скрывать проявления силы, почерпнутой в этом источнике.

Несмотря на всю свою исключительность, отец Иоанн имеет, конечно, свои глубокие духовные корни, свою духовную генеалогию. Кроме того, будучи необычайным явлением в истории Русской Церкви и русской святости, он все-таки – вполне сын своего народа и своей эпохи.

Настоящая книга, по своему заданию, не есть полное жизнеописание отца Иоанна Кронштадтского и не научное исследование о нем. Это попытка запечатлеть основные черты его образа, как они выявились в событиях его жизни и основных его книгах. Если автору, ограниченному возможностями эмигрантской жизни, не удалось ознакомиться со всеми нужными материалами, он все же надеется, что благодаря его труду светлый образ отца Иоанна Кронштадтского станет для многих читателей более близким и дорогим, а тем самым люди православные почерпнут в нем бодрость и силу на своем трудном жизненном пути, а не православные, дай Бог, утратив личные свои предубеждения, с большим доверием и вниманием будут относиться к Православной Церкви.