XIV. Как упорядочить беседы.

Когда сектанты чувствуют свою неподготовленность к беседе, или когда они сознают слабость защищаемых ими позиций, они всегда стараются сорвать беседу. А это достигается ими обыкновенно следующими приёмами. Сектанты мало-помалу начинают уклоняться в сторону от главного предмета речи, задают массу мелких, второстепенных, несущественных вопросов и, наконец, предлагают для разрешения несколько совсем к делу не относящихся возражений. Всё это, конечно, затягивает беседу, распыляет внимание миссионера, отвлекает его от темы, отнимает у него время, утомляет его, утомляет слушателей, и так далее. За массой поставленных и необследованных вопросов беседа уже не может продолжаться. Возвратиться к первоначальной теме – время не позволяет. Отложить беседу до следующего раза – значит злоупотреблять вниманием публики и давать сектантам водить себя за нос. Что же делать? Мы в недоумении, а сектанты радуются, торжествуют: они сорвали беседу.

И такого рода явления повторяются и наблюдаются всё чаще и чаще. Видно, сектанты облюбовали этот своеобразный полемический приём, нашли его весьма выгодным для себя, и потому никак не могут расстаться с ним. Конечно, это грозит весьма чреватыми последствиями для правильной, рациональной постановки миссионерских собеседований. И потому мы, пастыри церкви, должны обратить своевременно внимание на хитрость сектантов и позаботиться о том, чтобы они отстали от своей некрасивой и пагубной привычки, вели беседы честным путём, не злоупотребляли предоставленным им правом голоса и ратовали больше о славе имени Творца, о торжестве истины, а не о своих сомнительных успехах и предприятиях.

Но как это сделать? – вот вопрос.

На основании личных соображений и наблюдений, а также на основании отзывов и мнений старых, опытных противо-сектантских миссионеров мы пришли к такому по данному вопросу заключению:

„Чтобы не дать сектантам возможности уклоняться в сторону от главного вопроса и путём второстепенных замечаний и возражений не затягивать и не срывать бесед, мы должны возможно точнее формулировать защищаемый нами тезис, возможно обстоятельнее выяснять христианскую точку зрения по известному вопросу и ставить, предлагать сектантам не общие, а частные вопросы”.

Поясним это примерами.

Речь идёт о почитании св. мощей. Вопрос, как известно, весьма важный для нас. Ведь если мы докажем истинность св. мощей и законность их благочестивого почитания – значит, мы будем иметь в своих руках наглядное доказательство истинности нашей веры. Напротив, если сектанты окажутся правы в своём отрицании – значит, в настоящее время мы не располагаем доказательствами истинности православия. Всё это прекрасно сознают сектанты и потому, при объявлении прений по этому вопросу, они начинают задавать массу мелочей и тем осложняют задачу и затягивают беседу. Они, например, говорят:

а) „тела мёртвых иногда долгое время могут быть непричастными тлению, благодаря случайным, чисто внешним причинам, например: благодаря сухому положению места и доброкачественному в нём воздуху, или благодаря разным натиранием благовонными мастями. Так нельзя ли полагать, замечают сектанты, что нетление мощей есть только более продолжительное освобождение мёртвого от разрушительного действия времени и явлений природы” ¹⁹⁵.

Другое их возражение:

б) „При почитании и поклонении св. мощам бывает немало обманов и злоупотреблений. Говорят, что мощи иногда бывают подставные, – например, за мощи угодников выдаются кости обыкновенного человека и так далее” ¹⁹⁶.

Третьи говорят:

в) „Мощей не может быть. Сказано: „прах еси и в прах возвратишься”. Затем, если бы были на самом деле св. мощи, то нам бы показали их, а то прячут от нас. Значит, тут – что-то неладно. Уж не фабрикация ли их?”

г) „Мощи” – это один обман, выдуманный попами да монахами; всё, что от земли, должно возвратиться в землю” ¹⁹⁷.

д) „Кости – не мощи” ¹⁹⁸.

Можно и ещё привести несколько вопросов и возражений сектантов, но думаем, что и этих вполне достаточно. И эти примеры показывают нам, как сектанты постепенно раздвигают рамки затронутого нами вопроса, уклоняются в сторону от главного предмета речи и тем медленно, постепенно срывают беседу.

Такого рода уклон в сторону допускается сектантами по вине миссионера. Миссионер, ведущий беседу, обыкновенно не определяет точно и не выясняет значения слова „мощи”, вследствие чего сектанты и забрасывают своего оппонента второстепенными вопросами. Напротив, если бы руководитель беседы сразу же заявил сектантам, что православная церковь понимает под словами „мощи”, то предлагаемые сектантами вопросы, вроде только что приведённых, отпали бы сами собой и, таким образом, сектантам были бы заграждены уста. Тогда бы они не посмели затянуть и сорвать беседы, да и не могли бы, потому что в их руках не оказалось бы никаких средств к тому.

Таким образом, при самом начале беседы нужно заявить сектантам, что „мощами” православная церковь и называла, и теперь называет не только целиком сохранившиеся тела св. угодников, но и кости их, отдельные части и даже уцелевший от них прах. Чтобы сектанты не подумали, что мы делаем им уступку, нужно привести документальные данные. Эти исторические справки собраны академиком Голубинским и помещены им в двух книгах: „История канонизации Святых в Русской Церкви”, изд. 2-е и „История Русской Церкви” т. 1, ч. 2. Так как не все полемизирующие пастыри имеют в своём распоряжении эти капитальные труды, то мы приведём из них самые ценные и существенные иллюстрации к обсуждаемому нами вопросу.

Что православная церковь не только теперь, но и давным-давно слово „мощи” понимала в самом широком объёме, т. е. в смысле сохранившихся останков, это видно из следующего:

В 1472 году в Москве, по случаю перестройки Успенского Собора, открывали гробы митрополитов для осмотра их тел, и о результате досмотра пишется в летописи: „Иону цела суща обретоша, Фотея же цела суща не всего, едины ноги толико в теле, а Киприана всего истлевша, „едины мощи” ¹⁹⁹. Ясно, что „едины мощи” значит: „одни кости”.

Другой пример. В 1667 году открыты были мощи преп. Нила Столбенского, и о них донесли Новгородскому Митрополиту Питириму: „гроб и тело его (Нила) святое земли предадеся, а мощи целы все” ²⁰⁰. И в данном случае слова: „а мощи целы все” значат: „а кости целы все”.

Св. Димитрий Ростовский в своём „Розыске” ²⁰¹ говорит о мощах, как о целых телах, отчасти, как о костях: „Кости праведных подают цельбы верующим”... О костях праведных псаломник глаголет: „хранит Господь все кости их”... святого человека, друга Божия бывша и кость свята” ²⁰².

Митрополит Платон, в предисловии к службе князю Даниилу Александровичу, говорит о св. мощах и как о богохранимых от тления телах и как о костях: „честны суть и кости их и персть и самое место”... „от гробов их и костей мёртвых многая верным благодеяния истекают”... „Сам Дух Святой ублажает память их и кости их” ²⁰³.

Ряд этих свидетельств можно бы увеличить ещё несколькими новыми, но для нас в данном случае важна не цифра, а факт, не количество, а качество их, или, лучше сказать, тот итог, к которому сводятся эти исторические свидетельства.

Что и древнехристианская церковь таким именно образом понимала слово „мощи”, можно видеть из следующего.

Блаженный Иероним в сочинении против Вигилянция, известного протестанта второй половины IV века, говорит о мощах св. ап. Петра, как о костях. Мощи св. апостолов: Матфея, Луки и Андрея, перенесённые в Константинополь, были кости, так как хранились в небольших ящиках, которые патриарх в торжественных процессиях, сидя на колеснице, держал у себя на коленях. О мощах пророка Самуила, перенесённых в Константинополь Императором Аркадием (395–408), блаженный Иероним в сочинении против Вигилянция говорит как о костях. Василий Великий, говоря вообще о мощах мучеников, тоже говорит о них, как о костях ²⁰⁴.

Св. Иоанн Златоуст под св. мощами разумеет даже прах, оставшийся от тления тел св. праведников ²⁰⁵.

Что же касается свидетельств древних о мощах святых, как о целых телах, то можно привести следующее:

Василий Великий говорит о неповреждённом теле мученицы Иулитты. Созомен (древний церковный историк) утверждает, что в виде целого, неразрушенного тела были обретены мощи пророка Захарии. Составитель жития священномученика Автонома (пострадавшего при Диоклитиане), живший при императоре Иустине (518–527), говорит, как о совершенно нетленном в его время теле, о мощах сего священномученика ²⁰⁶.

Таким образом, и теперь и прежде, и наша Церковь и перво-христианская словом „мощи” обозначали и целиком сохранившиеся тела, и отдельные части их, и кости, и прах, оставшиеся от преподобных.

Теперь нужно выяснить и доказать ещё вот что, что православие не все останки святых праведных считает мощами и удостаивает их молитвенного почитания, а только те, кои прославлены Богом даром чудотворения.

Вот примеры:

Равноапостольная великая княгиня Ольга скончалась 11 июля 969 года. Св. князь Владимир, в надежде, что Господь прославит её мощи даром чудотворений, перенёс её останки в десятинную церковь. Но надежды св. князя не оправдались, и потому княгиня Ольга не была причислена к лику святых. Когда же в неизвестное нам время, до нашествия монголов, Бог прославил мощи её даром чудотворений, тогда и Церковь причислила её к лику святых ²⁰⁷.

Креститель Руси, великий князь Владимир, в до-монгольский период не был причислен к лику святых; а не был причислен потому, что при гробе его сначала не было чудес ²⁰⁸. Неизвестный автор жития св. Владимира, написанного около половины XII века, говорит по этому случаю, что если бы русские люди в день преставления Владимира совершали его поминовение, то Бог, по молитвам их, прославил бы его даром чудотворений, и тогда он был бы причислен к лику святых ²⁰⁹. В этой биографии св. князя важно заявление автора, что причисление к лику святых совершается только под условием прославления св. мощей даром чудотворений.

Вот самый разительный пример. Первыми нашими святыми были страстотерпцы Борис и Глеб. Но страстотерпцев, понёсших насильственную смерть от руки Святополка, было не двое, а трое, – вместе с Борисом и Глебом был убит ещё третий брат, Святослав. Если были причислены к лику святых не все трое, понёсшие совершенно одинаковую насильственную смерть, то причиной сего было то, что не всех троих, а только двоих первых Господь прославил даром чудотворений. На могилах Бориса и Глеба, погребённых в Вышгороде, стали скоро совершаться чудеса. Но могила Святослава, на которой могли бы совершаться чудеса, отсутствовала, так как, убитый во время бегства в Венгрию где-то в Карпатских горах, он не был привезён в Россию, а был погребён на месте убиения, и вот, хотя совершенно одинаковый с Борисом и Глебом страстотерпец, но не явленный подобно им от Бога чудотворцем, он и не был причислен вместе с ними к лику святых” ²¹⁰.

Вот с аргументации этих двух истин и до́лжно начинать беседу о св. мощах. Только тогда, когда мы выясним сектантам, что́ собственно мы разумеем под мощами и какие мощи мы почитаем, только тогда мы можем быть вполне уверенными в том, что беседа наша будет доведена до конца, и её никто не сорвёт. Потому что все те вопросы и возражения, которые придумывают и предлагают сектанты, при точной формулировке основных тезисов, отпадут сами собой, будут неуместны и совершенно излишними. Это поймут и сами сектанты, и потому свои изложенные вопросы они исключат из своего обихода и перестанут тормозить миссионерские собеседования.

Нам припоминается одна беседа петербургского миссионера Д. Боголюбова с штундо-баптистами по этому же вопросу, т. е. по вопросу о почитании св. мощей.

Беседа идёт гладко. Возражения есть, но они касаются дела, и потому не затягивают беседы, не отвлекают внимания миссионера в сторону, на решение хитрых и пустых вопросиков. Посему, беседа заканчивается сравнительно скоро, вопросы все решены, цель достигнута, сектанты посрамлены.

Теперь вопрос вот в чём: Чем объяснить успех Боголюбова? Почему в беседах с ним сектанты не разбрасываются в сторону, не прибегают к своему излюбленному полемическому приёму?

А потому, что Боголюбов не позволяет этого. Установив основные точки зрения, он никого не отпускает от них. Если же заметить малейший уклон в сторону, он сразу приглашает перейти к сути. При такой постановке дела трудно сорвать беседу.

Вот возьмём хотя бы эту же самую беседу, т. е. беседу о почитании св. мощей. Открыв её, Боголюбов сразу заявил своим слушателям и собеседникам, что нужно разуметь под св. мощами и каким мощам приличествует поклонение.

Ознакомившись же с основными положениями данного вопроса, трудно и даже невозможно задавать те вопросы, которые прежде задавали сектанты и которые приведены нами в начале нашего очерка. Почему? Да потому, что они все уже решены в своей основе, они все само собою вытекают из твёрдо установленных и доказанных данных. Как, например, сектанты могут говорить о тлении св. мощей, когда под святыми мощами разумеются не только кости, но и даже прах? Как могут сектанты подозревать нас в фабрикации св. мощей, когда найти останки святого ничего не стоит? Как могут укорять они нас в обмане, когда таким ясным и точным ответом даже возможность обмана устраняется?

Словом, чем яснее и определённее формулировать кардинальный вопрос, тем меньше шансов на то, что беседа может быть сорвана.

Или возьмём ещё вопрос о святости Церкви Христовой. Вопрос тоже очень важный и существенный. И потому и его сектанты стараются осложнить, запутать и не довести до конца. Но имеют ли успех? Да, имеют, потому что православные миссионеры не с того конца начинают свою беседу, они никогда не выясняют православного взгляда по данному вопросу; они только и делают, что излагают и разбирают сектантскую точку зрения. Но в этом-то вся наша беда, вся наша ошибка. Приступая к беседе, нужно первым долгом сказать, что́ мы разумеем под святостью Церкви, а потом уже, с точки зрения нашего определения, можно приниматься за критику вероучения „религиозных отщепенцев”. Тогда дело успешнее пойдёт вперёд. Тогда сектанты не будут разбрасываться. Не станут отвлекаться в сторону. Не осмелятся задавать массу второстепенных и ненужных вопросов. Не будут пытаться сорвать беседу. Потому что у них будет отнята всякая возможность к тому.

Итак, открывая беседу с сектантами по вопросу о святости Церкви Христовой, мы должны в самом же начале сказать нашим собеседникам:

„Мы, православные, Церковь Святою именуем, но не за безгрешность людей. Мы веруем в её святость потому, что Един „Свят Господь Бог наш” – Глава православной церкви (Ин. 8:46, 2Кор. 5:21, Дан. 9:24); свято учение Его (Рим. 15:4, 1Тим. 6:13, Рим. 1:2, 2Тим. 3:15, Пс. 118, 138, 140 и др.), на котором устрояется наша „святейшая вера” (Иуд. 1:20); свята благодать Божия, живущая в церкви и врачующая немощных людей (2Кор. 12:9, 1Кор. 15:10, Рим. 5:17–21, Тит. 2:11–12); святы Таинства, чрез которые эта Божественная благодать подаётся верующим (1Кор. 4:1, Мф. 3:11, Деян. 1:8, 1Тим. 3:5, 9, Мф. 26:26–28, 1Кор. 10:16, 1Кор. 11:28–30, Евр. 10:29. и др.). А сами верующие? Они освящены от Духа (1Пет. 1:2) „во Христе” (1Кор. 1:2). „Призваны к чистоте и святости” (Рим. 1:7, 1Кор. 1:2, 1Сол. 4:3–7, Деян. 26:18, 1Пет. 2:9, Еф. 4:1) и постоянно „освящаются все от Единого” Господа Иисуса Христа (Евр. 2:11). В этом смысле они, действительно, „род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел” (1Пет. 2:9). Но „святой” – не то же, что „безгрешный”, „непорочный” народ „Святым” народом именовались в древности евреи (Исх. 19:6, Прем. 10:15, 1Мак. 14:42), однако Писание всех их „заключило под грехом” (Гал. 3:22, Рим. 3:9). Также и христиане святы не потому, что безгрешны, а потому, что они освящены и освящаются Христом во Св. Духе ²¹¹.

И вот, когда мы дадим понять сектантам, что по нашему вероучению святость Церкви зависит не от христиан, а от святой благодати Христовой, которая её наполняет и покрывает, от святой Главы её, Иисуса Христа, тогда сектанты перестанут делать нам такие возражения и задавать такие вопросы, как например:

„Церковь должна быть свята и без порока (Еф. 5:25–27), а у вас – воры, мошенники, разбойники, пьяницы, ругатели. Их у вас терпят и не изгоняют из Церкви. Поэтому мы вышли из неё и у себя не терпим таковых людей” ²¹².

„Церковь есть общество святых, а у вас все грешные. Какое же соучастие верного с неверным (2Кор. 6:15) ²¹³.

„Если кто из членов Церкви согрешит, его надо немедленно отсечь от Тела Христова, чтобы не сквернилось последнее, а у вас, почему этого не делают? ²¹⁴

„Как? У грешников есть место в церкви? С этим мы никогда не согласимся. Это противно Писанию. Помилуйте, как же тогда церковь останется святой? О ней апостол написал: „Христос возлюбил Церковь и предал себя за неё, чтобы освятить её, очистив банею водною посредством слова, чтобы представить её Себе славною Церковью, не имеющею пятна или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна” (Еф. 5:25–27). Вот какая есть истинная Церковь Божия. Она, во-первых, славная, во-вторых, не имеющая никакого греховного пятнышка на себе. Теперь скажите нам, как вы в такую чистую Церковь помещаете грешников? ²¹⁵

„Вы упраздняете слова Апостольские. Там сказано: „Церковь есть без пятна и порока” ²¹⁶.

„Как грешники могут находиться в Церкви? Этак они могут заглушить на земле всю святость” ²¹⁷.

„Если грешники есть в Церкви, то зачем же вы тогда говорите „Святая Церковь”. Зачем читаете вы Символ веры : „во едину святую Церковь”. К чему также за обедней у вас произносят „святая святым”, если святых нет среди вас” ²¹⁸.

Вот приблизительно, сколько вопросов отпадут сами собою, если мы только выясним предварительно, что мы разумеем под святостью Церкви. А так как на разрешение их, составляющих только ничтожную часть вопросов, касающихся святости Церкви, уходит добрых часа два, а иногда и более, то судите сами, насколько сократится беседа, насколько упростится материал, насколько уменьшится работа, насколько сохранится внимание.

Это нужно всегда помнить. За этим нужно зорко следить. Это нужно иметь в виду, прежде всего.

Ещё раз повторяем. Чтобы беседа не затягивалась, чтобы путём вопросов, не идущих к делу, сектанты не срывали беседы, для этого, прежде всего, необходимо точно, ясно и определённо формулировать христианское учение по тому или другому вопросу. Говорим мы о святых мощах, – нужно сговориться, что́ следует понимать под этим словом. Ведём беседу о святости Церкви, – до́лжно заявить, что́ мы разумеем под святостью или вернее: что́ составляет святость Церкви. Беседуем о св. предании, – мы обязаны возможно точнее определить объём его. Доказывая сектантам необходимость почитания святых, мы должны определить, кого мы называем святыми и в то же время напомнить, что не мы причисляем к лику святых, а Сам Господь путём многочисленных чудес свидетельствует о прославлении Им того или иного праведника.

И так далее, и так далее.

Только таким путём мы и можем отбить у сектантов охоту к срыванию бесед и пристрастие к своему излюбленному полемическому приёму.

Ещё одно слово по поводу упорядочения бесед.

Никогда не следует задавать сектантам общих вопросов, широких по объёму и неистощимых по своему содержанию. Потому что в таком случае сектанты будут говорить без конца.

Посему, миссионер поступит весьма опрометчиво, если спросит у своих собеседников-оппонентов: „почему вы не почитаете св. икон?” или: „на каком основании вы не слушаетесь пастырей церкви?” Ещё: „почему уклонились вы из православной Церкви?”, „почему отрицаете св. предание?”. И так далее. В ответ на все эти вопросы сектанты произносят обыкновенно бесконечные речи о том, что рукотворённые вещи, как то: иконы, храмы, кресты и проч. – прокляты, что пастыри Церкви – „наёмники, книжники, фарисеи, лицемеры”, что православная церковь извратила чистоту христианской веры, что Св. Предание есть источник веры в высшей степени сомнительный, так как существует несколько тысяч лет, и излишнее, при наличности Св. Писания, где обо всём сказано и т. д. И говорят об этом сектанты всегда „со слезами, возбуждённо и страстно”... ²¹⁹ Посему подобное начало беседы до́лжно признать пагубным для миссии. В виду этого православный собеседник должен задавать сектантам узко-определённые вопросы, которые могут быть исчерпаны в течение нескольких минут и которые не дадут сектантам возможности распространяться и тем затягивать беседу.

Это, во-первых. Во-вторых, миссионеры тщательно должны уклоняться от того, чтобы заводить речь о предмете, который ни в каком случае не может быть обследован в течение одной беседы.

Почему?

„Необъятный вопрос, выдвинутый на обсуждение и не рассмотренный в один раз, произведёт тяжёлое впечатление на православных. Сектанты при этом, конечно, будут торжествовать. Это – вредно для дела миссии. И потому на публичных беседах миссионеры с чисто аптекарской точностью должны обозначать, о чём, о каких сторонах целого предмета в данном случае будет вестись беседа. Это заставит сектантов дорожить временем и избегать в речах „хождения около да вокруг” ²²⁰.

В виду этого, необходимо, прежде всего, всегда точно и ясно обозначить пред народом, о чём будет вестись беседа.