Кучина Г.И.
Люди и судьбы в письмах

• Аннотация
• Люди и судьбы в письмах

Аннотация

Идея создания этой книги была дана мне замечательными русскими писателями, с которыми я вела и веду переписку: Валентином Григорьевичем Распутиным, Леонидом Фёдоровичем Южаниновым и Валентиной Андреевной Семёновой.

Я поняла, что обладая таким большим архивом писем, накопленных за мою продолжительную жизнь в переписке с интереснейшими и замечательными людьми, я не могу оставить их в ящиках моего письменного стола. Письма представляют общественный интерес, как свидетельства эпохи пятидесятых годов ХХ и начала ХХI столетия, как отражение времени в нашей жизни, где бы мы не находились, заброшенные волею судьбы.

Мне стало понятно, что эпистолярный жанр на фоне развивающейся современной техники связи утратил своё былое значение. Но у меня хранятся незабываемые образцы. Открывая письмо на четырёх-пяти страницах, в которых изложены изящным литературным языком замечательные, нужные, глубокие мысли, дающие заряд энергии, заставляющие прочувствовать значимость этих писем, невольно сознаёшь, что они поднимают добрые, светлые чувства к автору этих строк.

Я не могла не включить в книгу переписку со своими простыми, милыми друзьями, оказавшимися в разных концах света, не могла не опубликовать рассказ о первых шагах эмигрантской жизни, потому что письма – достоверные документы истории.

С чувством глубочайшего уважения и любви публикую письма знаменитостей, живущих и известных читателям и ушедших в «лучший мир» – вечная им память!

Люди и судьбы в письмах

Моя жизнь представляется мне как ствол дерева – не могучего дуба, ни гордой стройной ели, ни листошумного тополя, а скромной берёзки, из которой выходят ростки, быстро развивающиеся в ветви, которые украшают это милое, скромное дерево. Каждая ветвь несёт историю моей жизни, все периоды которой богаты новыми встречами, новыми знакомствами, новыми интересами.

Я постараюсь заполнить это древо моей жизни перепиской с замечательными людьми, которых я встретила в своей жизни, которыми меня щедро наградила судьба.

Серьёзная переписка началась в зрелом возрасте, в основном после того, как мы покинули Харбин. Близких и друзей судьба раскидала по всему свету – одни уехали в СССР по зову Хрущёва поднимать целину, другие в Бразилию, кто-то в Канаду, а мы с семьёй оказались на пятом материке в Австралии. Естественно, что переписка с близкими друзьями началась не сразу, а когда началась, то была полна описаниием первых шагов в новой стране. Из Советского Союза писем не было в течение многих лет, из Бразилии шли письма от друзей – Воронцовых и Годорожа. Всё о работе, об устройстве в новой стране. Все молодые, востребованные инженеры, закончившие Харбинский политехнический институт, получили сразу работу. Мы тоже на первых порах были полностью поглощены становлением в новой стране. Времени для интересных культурных встреч и знакомств не было, но жизнь развивалась стремительно. Будучи оторванными от русской культуры мы здесь, в Мельбурне, не пропускали ни одного концерта, ни одного русского фильма. У нас гастролировал и Большой театр, и Кировский балет, и Московский цирк. Появилась возможность путешествовать. Встречи с друзьями в Канаде, Америке и России были незабываемы, насыщены радостью, счастьем от сознания того, что мы остаёмся близки, не смотря на то, что географически мы раскинуты по всему свету. Я пишу эти строки и скорблю об ушедших в вечную жизнь друзьях и с грустью сознаю, что многие из них больны и немощны, но дружба с юношеских лет остаётся с нами по сей день. Она была всегда крепкой и такой осталась навсегда.

Читатель может удивиться почему слово «канитель» или «канительщики» часто появляетс в письмах моих друзей. Я хочу объяснить происхождение этого слова, которое сопутствовало нам на протяжении нашей долгой жизни и живёт до сих пор.

Дело в том, что ядро и основа нашей крепкой дружбы было заложено ребятами, студентами Харбинского политехнического института. Учились они на строительном факультете, и, естественно, по ходу курса изучали архитектуру. Им очень понравилась деталь колонны, имеющая название «капитель». Они быстро переделали это слово в «канитель», выпросили у руководства института комнату, огромное окно которой открывалось в 2-х ярусный зал; назвали эту комнату архитектурной комнатой, в которой проходили все студенческие встречи. Комнату выпросили как бы для занятий, но по ходу занятий там проходили все вечеринки. Когда устраивались студенческие балы, то стол накрывался сугубо для нашей компании именно в этой комнате, а при первом звуке вальса мы все сбегали в зал и танцевали до упада. В этой комнате проходили знакомства и «смотрины». Всей студенческой жизнью руководили мальчики, а их было пятеро – Валентин Коростелёв, Валерий Годорожа, Николай Воронцов, Виктор Голобоков и Владимир Сухов.

Первая пара определилась до моего появления в «свет», это были Валентин Коростелёв и Женя Крупко. Остальные прошли через смотрины. На очередной бал один из ребят приводил девушку и, если она нравилась всем, её с радостью принимали в компанию «канитель», как полноправного члена. Должна сказать, что девушки были все очаровательные. Представьте себе, дорогой читатель, как бы теперь отнеслись к этому наши современные феминистки? Когда Вова пригласил меня на бал, я, конечно, не знала этого, только помню как устремились на меня десять внимательных глаз, а затем улыбающиеся, радостные лица. И до старости лет мы остались «канительщиками».

Моё письмо Жене и Вале Коростелёвым, Джилонг, Австралия, 1981.

Дорогие Женя и Валя!

Бесконечно виновата перед Вами за такое продолжительное молчание. Дело в том, что я ездила в Канаду к Воронцовым, и там, во время моего пребывания и после, была забастовка почты. Я думаю, что она и сейчас продолжается, потому что я не получила до сих пор ни одной строчкаи ни от них, ни от Лерки.

Время в Канаде провела замечательно. Они предоставили мне такой отдых, о котором я даже не мечтала, и даже не представляла до какой степени я в нём нуждалась. Рита посоветовала мне не ехать в Сан-Франциско, потому что там много друзей и, рассказывать о смерти Вовы каждому в отдельности будет очень тяжело. Повезли они меня в Британскую Колумбию. Красотища потрясающая – горы, ледники, озёра, леса. Погода была чудесная. Мы останавливались в отелях, мотелях и даже в избушке в лесу. Добрались с Риткой до горячих целебных источников. В них можно сидеть только 10-15 минут, но меры–то мы не знаем, а мы просидели часа два. Чуть Богу душу не отдали, ходили опухшие, Ритка не могла снять свои кольца в течении нескольких дней. Смотреть на нас было страшно.

В общем должна сказать, что Рите и Коле я бесконечно благодарна за их заботу и внимание ко мне. Вообще должна сказать, что с такими друзьями, как вы все, моё горе перенести мне было много легче. От всех я получаю внимание, заботу, но я хорошо знаю, что у каждого своя жизнь, свои проблемы и мною люди заниматься бесконечно не могут, поэтому я взяла твёрдое направление в жизни. Решила, что жизнь моя должна быть в Мельбурне ближе к Марине с семьёй, почему мы и похоронили Вову в Мельбурне, здесь я купила дом с чудесным садом в хорошем районе. Цветут у меня четыре сорта камелий, сортов шесть акаций, сакура, сирень, магнолия, жасмин; из фруктовых деревьев – фиги, нектарин, сливы и огромные деревья клёна, сосны и берёзка. Ещё забыла лимон и несколько незнакомых мне кустов. В ботанике я разбираюсь, как некто в апельсинах, поэтому наняла садовника, пользуясь своим незнанием садоводства, отсутствием времени и тем, что я страдаю аллергией – это хороший повод не работать в саду.

Зато в доме я работаю, как мужик. Весь дом обклеила обоями сама. Домом я очень довольна – светлый, большой, просторный, высокий, с центральным отоплением. Очень хорошо и солидно построен. Строил архитектор для себя. Очень довольна, что дом в Джилонге мне не пришлось продавать. Я сдаю его очень хорошим квартирантам за умеренную цену, а они смотрят и содержат в порядке не только дом, но и всю усадьбу.

От Марины я живу в пятнадцатиминутном расстоянии на автомобиле – достаточно близко чтобы быть в случае нужды полезной, и достаточно далеко, чтобы не вмешиваться в их жизнь, тем самым сохраняя близкие, добрые отношения.

Моя мама живёт со мной, Вовина мама Александра Николаевна умерла вскоре после смерти Вовы.

Жить в Мельбурне мне легче. Я вынесла лучшие воспоминания о нашей жизни в Джилонге, но оставаться там было трудно. Каждый кустик, каждый кирпич и каждая травинка напоминала мне Вову, причём воспоминания и горькие, и радостные, серые будничные и светлые радостные. Я не хочу и не смогу забыть тридцать лет семейной жизни, но жить только прошлым я тоже не хочу. У меня есть большая ответственность перед Мариной и её мужем, перед внучатами, обеими мамами. Моя мама посвятила всю свою жизнь в Австралии нам с Вовой, давая нам возможность работать и устраивать жизнь в новой стране. Я – тёща другого покроя. Мне нет необходимости жить с дочерью и зятем вместе и это способствует прекрасным отношениям между нами. Марина говорит: «Мама, слава Богу, что ты такая, какая есть».

Марина очень хорошая мать. Воспитывает детей прекрасно. Старшие оба говорят на двух языках (в рамках своего возраста). Она много с ними занимается – видимо врождённый педагог. А я всё галопом. Книжку читаем «галопом», Марина говорит: «Мама, где пожар? Куда ты торопишься, дай детям подумать, воспринять всё, что они видят и слышат». Тебе, Женя, всё это знакомо. Я тобой восхищаюсь и чувствую себя неполноценной.

Думаю, что мне пора «закругляться?, чтобы успеть съездить на почту и послать это письмо.

Итак, мои дорогие, далёкие и в тоже время близкие моему сердцу друзья, до свидания. Целую и обнимаю вас.

Всегда Ваша, Галка.

Дорогая Галя, получила твоё письмо и умилялась даже до слёз. Кажется, что это было совсем недавно, но, увы, промелькнуло, как сон, «как белых яблонь дым». Просто не верится, что жизнь прошла. Наши дорогие спутники покинули нас довольно рано».

Подобные письма о дружбе я получала и получаю от многих своих друзей – и от повзрослевших мальчиков, и от повзрослевших девочек. Какая крепкая и искренняя дружба нас связывала и держит нас вместе до сегодняшнего дня, не смотря на то, что мы разбросаны по всему свету – Россия, Украина, Канада, Америка, Австралия и даже Казахстан.

Вот ещё одно письмо от Евгении Карловны Коростелёвой от 19.12.03, Львов, Украина.

Привожу его полностью.

«Дорогие Галочка и Вадим! С Новым Годом! С праздником радости и света, и мира – С Рождеством Христовым!

Сердечно поздравляем Вас и всю семью Марины и Васи с этим праздником и желаем здоровья, благополучия, счастья в новом году!

Пусть всё плохое, что было в уходящем году, останется в прошлом, а всё новое, светлое, радостное, будет с Вами в очередном новолетии. Пусть сбудутся все ваши желания и мечты!

В новогоднюю ночь подниму бокал за всех вас – моих дорогих, далёких, но таких близких милых людей, и пожелаю всем вам всего только самого хорошего!

Лерочка с семьёй присоединяется к этому поздравлению.

Тепло всех вспоминаю, никогда не забуду, не забывайте и вы меня. Пиши, Галя, ты ведь знаешь, как я люблю твои письма.

Жду…искренне Ваша Женя.

– …Вот ещё один год ушел в историю…Пролетел, промелькнул, как один миг, как сон, так и наша лучшая часть жизни тоже уже в прошлом. Жаль, конечно, что жизнь проходит и что она уносит с собой кусочек и нашего бытия, но жить ещё очень хочется…Интересно, что будет дальше, что ждёт нас в Новом году? Несмотря на то, что почти ежедневно поступает информация со всего света о всяких катастрофах, терактах, катаклизмах и прочих бедствиях. Порой даже страшно становится – чем всё это закончится. Небезопасно стало жить и несмотря ни на что, – живём, пока живётся!

Твоё последнее (пасхальное) письмо, Галя, с вложениями статей и твоими «Путевыми заметками по России» я давно получила. Большое спасибо! Очень интересно! Я горжусь тобой. Радуюсь твоим успехам, твоим достижением в сфере организации всяких культурных, творческих мероприятий. Молодец! Ты даришь людям радость общения, ты любишь людей, как истинная христианка, хочешь делать для них только приятное и сеешь в их душах доброе, светлое, разумное, вечное! Просветительская деятельность человека всегда вызывает ответную реакцию от людей, – чувство благодарности за проделанную работу и наполнение души духовной пищей, в которой так нуждается каждый человек. Восхищаюсь твоим энтузиазмом, энергией и творческим вдохновением. Ты, Галя, действительно «канительский гений». Я вспоминаю наши дружеские встречи, всю замечательную компанию, и мальчиков и девочек, – все были как на подбор. Может быть я ошибаюсь, но мне кажется, что участие в «канители» (так называлась наша тесная компания), послужило для тебя толчком, прообразом того, чем ты сейчас успешно занимаешься. Тебе многое дано от природы и ты должна весь свой талант, весь свой потенциал отдать сполна людям и они этого никогда не забудут.

О себе писать нечего. Нет ничего нового, интересного. Главная новость и радость, – к праздникам приедут мои дорогие гости из Киева. Будем вместе за семейным столом встречать и мои именины, и все праздники. Будем ожидать от нового года какого-то таинственного чуда, и хотя бы один раз в году почувствовать себя в какой-то волшебной сказке…Желаю и вам всем в новом году чудесной сказки.

Лера и Тамара оба трудятся. Работой довольны. Лера – профессор, декан факультета в Национальной музыкальной академии, Тамара работает в библиотеке в Институте рукописей при Академии наук. Коля тоже при деле по своей специальности, но за последнее время что-то приболел – позвоночник беспокоит, лежал даже в больнице, за это время остался без работы – у нас безработица, много «лишних людей». Лера сейчас сотрудничает с редакцией «Альманаха», русская «Атлантида», которая базируется в Челябинске. Читала-ли ты эти издания? Уже вышло десять номеров. Лера вместе с Аликом Карауловым пишут свои статьи, тем самым отдают свой долг памяти, описывая жизнь замечательных людей нашего времени – китайско-русско-японского эмигрантского зарубежья. Очень печально, что со временем и писатели, да и читатели уходят в небытие . Земляков становится всё меньше. Грустно…Но ведь известно, что со временем «мы все уйдём под вечны своды, и чей-нибудь уж близок час».

Дорогая Галя! Я с удовольствием вновь перечитала твои путевые заметки о России. Я очень рада, что тебе так дороги родные края, что ты так любишь Россию, её культуру, литературу, историю. Судьбу, говорят, не выбирают, но в нашей жизни был момент – момент истины, когда нужно было сделать выбор. Я имею ввиду пятидесятые годы, годы прошлого столетия, когда и вы, и мы, и многие другие должны были заглянуть себе в душу и определиться – куда ехать ?, на родину или мимо неё за тридевять земель, за моря и океаны, как тогда говорили «за бугор». Выбор был нелёгкий, не простой, но судьбоносный. Я вспоминаю настроение в нашей семье, как и в каждой другой, к какому берегу плыть? Надо было опуститься с небес на землю, чтобы понять, что оставаться в Харбине стало нереально. У нас были попытки сорваться с места и уносить ноги куда подальше. Но вот судьба вмешалась в нашу долю и распорядилась по – своему. Нежданно-негаданно пришла весть в наш дом из Москвы – телеграмма – Указ Патриарха Алексия 1, приглашение потрудиться и послужить церкви Христовой на Родине нашему владыке Никандру (Викторову) и о. Симеону (Коростелёву). Тут уж, действительно, выбирать было не из чего. И от судьбы не уйдёшь никуда. Дальнейшая наша жизнь определилась, сразу стало ясно, куда лежит наш жизненный путь, как сказал тогда владыка:«Домой, ближе к святительскому омофору»! Вот и впрямь, «пути Господа неисповедимы».

Вот ты, Галя, пишешь будучи в Переделкино: «В Переделкино есть очень старая церковь. Мы попали как-раз в канун престольного праздника. Храм мыли, все медные подсвечники, ковры и дорожки были вынесены в сад, откуда можно было видеть скрытую деревьями и кустами летнюю резиденцию патриарха».

Удивительное совпадение! Но как раз, приехав в Москву 5 марта 1956 года, владыку Никандра (Викторова) и о. Симеона (Коростелёва) и всю нашу семью встретили на перроне представители Патриархии и увезли нас на эту самую Патриаршую дачу в Переделкино, о которой ты пишешь, где мы прожили недели две, пользуясь искренним русским гостеприимством, хлебосольством и радушием. За это время Святейший Патриарх приглашал нас в свою домовую церковь, где мы получили его Святительское благословение на жизнь на родной земле. Особенно ему понравился наш мальчик (Лерочке тогда было 6 лет) и Святейший тогда подарил ему бюст А.С. Пушкина в назидание любви к русскому языку и русской земле и вере православной.

Ты пишешь далее: «На церковном кладбище находится могила митрополита Нестора (Анисимова), известного всем харбинцам».

Да, именно тут, на патриаршей даче, поздно ночью, добравшись до Переделкино, чудо! нас встречал на пороге дома старец митрополит Нестор, только что освободившийся из мест исполнения наказаний (ГУЛАГ-А) и оба старца – наш владыка Никандр (Викторов) и владыка Нестор (Анисимов) обнялись и не скрывали своих слёз, а мы все, глядя на них рыдали. владыка Нестор был близок нашей семье. Он рукополагал в сан диакона о. Симеона, чин хиротонии во епископа владыки Никандра совершал владыка Нестор тоже.

В 1948 он был необоснованно обвинён, осуждён и увезен, пробыл в заключении более 8-и лет, после чего оправдан, освобождён, реабилитирован за неимением состава преступления. Святейший Патриарх Алексий I пригласил его на свою дачу для отдыха после «тюряги» и всего пережитого.

А я, Галя, прочитав твои «Заметки», мысленно перенеслась в то историческое для нас время, и нахлынули воспоминания. Как сейчас перед глазами эта дача – терем, бывшее имение бояр Колчиных. Вспоминаю, как было особенно снежно в ту пору года в Москве. Помню сугробы на дачном дворе были такие огромные, такие высокие, что нижняя часть окон была заметена снегом. И мне было так грустно, когда я глянула из своей комнаты в окно, так захотелось вслух пропеть эмигрантскую песню:

«Занесло тебя снегом, Россия,
Запушило седою пургой,
И печальные ветры степные
Панихиду поют над тобой!»

И я, стоя у окна, отрешенно всматривалась вдаль, хотела что-то увидеть из своего будущего. Но мыслить я не могла, душа разрывалась на части, сердце сильно билось, слёзы застилали глаза от одной лишь мысли: «Куда приехали, зачем, к кому, почему?» … И все эти вопросы без ответов не давали мне покоя и наводили на меня страх и ужас за Лерочку, – что с ним будет? Почему-то в Харбине было ощущение радости, что едем «домой», а главное, не важно куда, лишь бы из Харбина вон, а когда вступили на родную землю то эта неизвестность и оторванность от чего-то привычного за много лет жизни в Китае пугала. Неизвестность лишала возможности многое увидеть и воспринять в Москве, как стоящего особого внимания, несмотря на то, что наши многочисленные родственники опекали, развлекали нас. Как-то ничто тогда не радовало, не веселило, всё было не мило. Пока владыка Нестор и о. Симеон не получили назначение на службу в Архангельскую епархию, в состав которой входили: Мурманская обл., Кольский полуостров, Коми Автономная СССР и Архангельская область, – огромная территория, равная Франции, и может быть больше. И вот, прожив в Архангельске более 5 лет, изучили нашу великую родину вдоль и поперёк, с севера на юг, с запада на восток. И вот сейчас, оглядываясь назад, я ни о чём не сожалею. Мы прожили свою жизнь, как в сказке. Сам Господь определил наш путь, и нашу судьбу, и нашу жизнь, за что только нужно благодарить Бога. За это время объехали всю нашу страну. Многое увидели, узнали и восхищались так же, как и ты теперь.

А вот у вашей семьи, у тебя – своя судьба. Это даже не выбор наш, а перст Божий, указующий нам наше будущее. Его Святая воля!

Ну вот и всё! Жду новостей, пиши! Ты же знаешь, как я люблю твои интересные, содержательные письма.

Целую и обнимаю, Женя.»

Получала письма и от Валентина. Когда Женя была в отъезде или занята, писал Валя.

Сейчас мой взор упал на аккуратно сложенный лист почтовой бумаги, исписанный ровным красивым почерком. Раскрываю его и к моему удивлению и радости вижу, что это письмо от сына Коростелёвых Лерочки, о котором вы читали в письме его мамы о приезде в Переделкино. И как приятно, что наша «канитель» продолжает дружить. Это уже наши дети.

Итак, круговое общение продолжается и переходит на следующее поколение. Пишет сын Коростелёвых.

Валерий Коростелёв. Львов 4.09.1986 г.

Дорогая Галина Игнатьевна!

Прошел год со дня нашей сногсшибательной встречи-расставания в Шереметьеве, а кажется, что это было вчера. Год получился богатым на события и впечатления, так что время спрессовалось буквально до точки, до краткого мгновения.

Пишу Вам из Львова, куда приехал ненадолго догуливать отпуск. Вернулся с Кубы летом (в июле), приступил к работе на старом месте к 1 сентября, а хвост отпуска решил использовать попозже, чтобы повидать приятелей во Львове, в Киеве, Ленинграде, которых летом не было на месте (почти все они, как и я, преподавательствуют, а летом, как и я, находятся в отпуске). Думаю вернуться, с месяц ещё поработать, а летом подать на недельку в Питер. Там помимо развлекательных задач надо снова «толкать» диссертацию, вплотную пододвигаться к защите. А то время идёт, и, пока я загорал на Кубе двое моих коллег на кафедре стали доцентами. Искренне рад за них, но, как говорится, надо и о себе не забывать – навёрстывать упущенное.

Второй год на Кубе был гораздо интересней первого. Часто посылали в командировки, так что удалось побывать в разных уголках этой страны,повидать много нового.

Перелёт на Кубу и обратно в этот раз прошел идеально, как по маслу, но всё равно, после известного Вам происшествия, поклонником авиа транспорта я не стал.

Сейчас у меня довольно много самых разнообразных хлопот. Начал восстанавливать свои органные программы, зимой думаю начать выступления. На кафедре тоже не соскучишься. Дали мне читать новый для меня курс – методику обучения игре на фортепиано. Курс интересный, но времени на подготовку не было, так что сейчас приходится «корпеть» и осваиваться на ходу. Конечно, материал этого курса для меня не нов, но одно дело знать самому, а другое – преподнести это другим. По своему содержанию курс этот несколько суховат, так что проблема интересного преподнесения стоит здесь очень остро.

В Киеве заходил в Лавру, смотрел начало постройки собора, разрушенного до основания в войну. Пока, кроме забора и начала подготовительных работ, ничего не видно, но к 1000-летию обещают закончить. Интересно, что получится? Дело это хорошее, но не простое, ведь собор был огромный и старинный, так что современными строительными методами будет трудно восстановить его в точности.

В Киев я попал через 5 месяцев после печально известного события. Трудно сказать, как там было тогда, но сейчас жизнь течёт в нормальном русле, на улице попадаются иностранные туристы, всё вошло в нормальную колею.

Во Львове и Киеве наслаждался картинами ранней осени, ведь я два года не видел осенних пейзажей, а в Донецке они не так интересны – слишком много тополей, из-за чего осенняя гамма красок несколько монотонна.

Сердечный привет Марине с семейством. Надеюсь, познакомите её с этим письмом. В следующий раз попробую написать подробнее. Сейчас кубинские новости отошли на задний план, а интересных здешних новостей ещё не накопилось. Всего доброго, Лера.

Письмо Валентина Коростелёва. Оно характеризует быт того времени, и непрерывную связь с друзьями и знакомыми, интерес к их жизни. Письмо написано уже в тот период времени, когда он ушел на пенсию.

Валентин Семёнович Коростелёв. Дата – 23.03.1987 г. Львов.

Христос Воскресе, дорогая Галя! Тебя, маму и Марину с семьёй поздравляем со светлым праздником Святой Пасхи! Трижды целуем!

Я сейчас один дома, так как Женя уехала к ребятам на недельку в Донецк. Вот я и занимаюсь уборкой, открываю окна после зимы, чищу и натираю паркет, словом настоящий «подёнщик и «домовой». В перерыве, когда надоест, пишу письма или смотрю ТВ . Мнения, что смотреть, вызывали массу споров, поэтому, как выход из положения, пришлось купить ещё один переносной телевизор, а теперь на все вкусы – кто что хочет, то и смотрит. Пришлось кое-что подбелить, подмазать, т.к. сделали перекидку люстр. В большую комнату купили чешскую хрустальную.

От Коли из Канады письма ещё не получал, видимо, он всё ещё у вас в Австралии.

Вот на днях получил две посылки. Обе забавные и непредсказуемые. Это Толя Левченко послал самолётом складную лопату для снега – соригинальничал; я писал ему, что много снега, вот он и решил из Свердловска сделать такой сюрприз, ну а Галя Геллертова послала огромную банку кубинской сои (это из Караганды). Там бывает в магазинах, а у нас нет. Вот мы теперь шлём ответные сладкие посылки.

От Соколовых ничего нет, наверное, Вовка лёг в больницу – надо руку лечить. Слышал, что Алле Канаевой сделали операцию – рак. Что это такое, отчего раковая полоса? Тут и СПИД, и наркоманы по всему свету, люди сошли с ума. Пили бы водку, так никакой рак не ухватился бы – шутка.

Женя дважды делала блины на масляной неделе. Вспоминали нашу «канитель»

Толя Дзгоев пишет – «отрывает» на разных парти, как у него энергии хватает?

Женя Маргилевский всегда просит передать тебе поклон. На днях звонил ему в Свердловск. Ему стукнуло 67. Пашка совсем молчит, Ира Попова (Голобокова) пишет только к праздникам.

Получили мы журнал “Политехник” №11. В нём есть некрологи, в том числе про Вову и Витю Голобокова. Есть в журнале и про тебя пара слов. Ты там свои стихи читала. Это видно у тебя очередной талант открылся?

Галя, что у тебя новенького? Как у Марины закончилась стройка? Что она и Вася делают, чем занимаются? Пиши, Галя, не ленись. Думаю, что очередное твоё письмо придёт из парикмахерской. А может быть, из бассейна? Но всё равно, откуда бы не писала, нам всегда приятно и интересно.

Алёша Шляпников тоже ездил в Сидней, встречался с Ю. Слюсаренко. Уже вернулся домой в Сан-Франциско. В Сиднее купил себе аппартамент на берегу океана, просто так, на всякий случай. Вот Галя, богатый жених и интересный парень. Шучу, конечно.

Вот, наверное, и всё.

Ещё раз с праздниками, всего наилучшего,

Целую, Валентин Коростелёв.

Галина Сухова, Мельбурн, 17.3.1988 г.

Милая, дорогая Женя, дорогие Лерочка, Тамара и Коля!

Я совершенно потрясена известием о кончине Вали. Какая неожиданная смерть! Что случилось? Болел ли он? Сердце или удар? Получив телеграмму, я была в оцепенении. До меня абсолютно не дошло известие, написанное в телеграмме, только когда я взяла телефонную трубку (прошло 3-5 минут) и стала звонить Алёше Белоножкину, и только тогда я поняла весь трагизм и ужас случившегося. Женя, дорогая, кто, как не я понимаю, что ты сейчас переживаешь, как переносишь потерю близкого человека. Но ты сильная женщина, ты справишься со своим горем, только дай Бог тебе здоровья. Всем Вам от души сочувствую. Почему-то мне кажется, что Коле не легко будет пережить смерть Вали.

Пока не буду спрашивать о планах дальнейшей жизни – где и как будете жить. Надеюсь, что ты, Женя, будешь продолжать Валину корреспонденцию. Я от него уже давно поджидала письма. Мне всегда нравился его интерес к людям, о которых он писал. Очень рада, что провели с Вами полностью четыре дня. Кто знал, что это последняя встреча?

Мы служили панихиду 16 марта. Телеграмму получили 15-го. Вова Николаев узнал тоже 15-го по телефонному разговору со своей сестрой из Сан-Франциско. Толя Дзгоев ей сообщил. Я обзвонила всех, кто знал Валю. Бедный Коля Воронцов, потерял ещё одного друга за такой короткий период времени.

Грустная у Вас будет Пасха! В этом году я уже не буду посылать Вам радостных пасхальных поздравлений и пожеланий, а сейчас пожелаю Вам здоровья, силы физической и духовной, чтобы пережить случившееся.

Марина с семьёй и моя мама разделяют с Вами печаль. Даже дети захотели отстоять панихиду, которую служил о. Михаил – отец Васи.

Всегда Ваша Галя Сухова.

Доктор Александр К. Караулов. Киев, 05.04.03.

Дорогая Галина Игнатьевна!

Огромное спасибо за ксерокопию статьи о владыке Несторе. Как мир тесен! Оказывается, что и Вы встречались с владыкой. В каком году это было?

Ваше письмо пришло, на удивление, очень быстро. Задержался же я с ответом потому, что долго не мог «поймать» В.В. Коростелёва. Он у нас человек занятый – доцент Киевской консерватории. Вашему письму он очень обрадовался и в подробностях рассказал о Ваших встречах. Тут же позвонил маме во Львов.

Мне поручено сообщить, что Лера, Тамара и Евгения Карловна шлют Вам большой привет.

Знаете ли Вы, что Зинаида Карловна и её сын Коля живут в Австралии?

Лера был очень удивлён, что Вы, оказывается, были знакомы с Исакиными. Он хорошо знал покойного Александра Федотовича, а с его дочерью Светланой даже работал в Донецкой консерватории. Вдова и дочь до сих пор живут в Донецке.

Мы с Лерой собираем материалы о владыке Несторе (Анисимове) и вообще о духовенстве г. Харбина и Маньчжурии. Потихоньку, быстрее не получается, публикуемся. За последние два года опубликовали две большие статьи о владыках Несторе и Никандре в журнале «Русская Атлантида». Этот журнал переиздаётся в Австралии. Если у Вас нет, я готов выслать ксерокопии наших статей. Сейчас ещё одна статья находится в печати. Завершаем статью об аресте владыки Нестора. Недавно были опубликованы некоторые интереснейшие статьи из ранее засекреченных архивов. В сочетании с воспоминаниями харбинцев получается довольно интересная картина.

В этой связи у нас к Вам огромнейшая просьба. Не могли бы Вы, если это Вас не затруднит, помочь нам найти адрес О.П. Аникиенко из Мельбурна, написавшей вводную статью в газете «Слово» и Петром Владимировичем Аникиенко, предоставившим в газету отреставрированные им фотографии. У них сохранился юбилейный альбом о Доме Милосердия. Мы бы очень хотели иметь его ксерокопию. Если же у них есть материалы в электронном (отсканированном) виде, то это вообще было бы замечательно. Мы могли бы использовать их при подготовке нашей книги, разумеется со всеми ссылками на их владельцев. Мой электронный адрес:….

И ещё одна просьба. Не попадались ли Вам какие-нибудь публикации об архимандрите Вениамине (Гаршине)? Он был настоятелем Скорбященской церкви в Доме Милосердия. В этом храме я начал прислуживать в пятилетнем возрасте – был посошником о. Вениамина. В начале 60-х он выехал в Австралию. Был настоятелем церкви Св. Николая в г. Банкстоун и благочинным приходов Американской Православной церкви в Австралии. Скончался 28 мая 1995 г. Как это ни странно, о нём мы знаем очень мало, хотя я вырос в Доме Милосердия (мой папа был его управляющим в 1934 – 1955гг).

Извините, что забросал Вас вопросами.

Поразительно, как отзывчивы харбинцы, даже во втором и третьем поколениях. Недавно я связался с В.В. Шкуркиным из Сан-Франциско. Ему уже немало лет, родился он в Америке, но сохранил язык, и бережно хранит огромный архив своего дедушки, уехавшего из Харбина ещё в 1929 году. Он прислал много интереснейших материалов о владыке Несторе. Самое поразительное то, что среди материалов нашлась карточка, где сняты его мама и мой папа (в 13-и летнем возрасте).

Ещё раз большое спасибо за письмо.

С уважением, искренне Ваш А. Караулов.

Прочитав письмо доктора А.Караулова, собирающего материалы о духовенстве г. Харбина, мне захотелось рассказать немного о владыке Ионе (Покровском).

Из моей книги «Минувшее развёртывает свиток»:

«В ограде Иннокентьевского собора в г. Маньчжурия помещались приют и богадельня, основателем и опекуном которых был владыка Иона (Покровский), приехавший в Маньчжурию в 1922 году. Воспитанник оптинских старцев, высокоодарённый проповедник и прекрасный администратор, он за три года своего служения в Маньчжурии создал Детский приют, Низшее начальное училище, Высшее начальное училище, бесплатную столовую, бесплатную амбулаторию, аптеку с бесплатным отпуском лекарств для бедных, ремесленные классы при училищах, библиотеку. Умер владыка в октябре 1925 года и похоронен в ограде Иннокентьевского собора.

20 октября 1996 г. в Сан-Франциско в храме «Всех скорбящих радость» прошло торжественное прославление в лике святых епископа Ханькоуского Ионы (Покровского). Это было четвёртое прославление, проведённое русской Православной Церковью Заграницей в соборе. Первым здесь был прославлен Св.равноапостольный архиепископ Николай Японский (Касаткин), вторым – митрополит московский Иннокентий (Вениаминов), просветитель Сибири и Аляски; третьим 2 июля – Иоанн (Максимович) архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский, чудотворец, чьи святые мощи покоятся в этом соборе. И,наконец, ещё два года спустя здесь же прославлен епископ Ханькоуский Иона (Покровский).

Я очень много слышала об этом замечательном владыке от современников. Детский приют и богадельню помню ясно, потому что часто приезжала в Маньчжурию к бабушке. Я всегда бывала в церкви и заходила в приют. Помню длинную комнату, в которой стояли коечки, отгороженные белыми занавесками. Слышала от старших, что владыка поддерживал хорошие отношения с советским консульством, которое находилось через дорогу от территории храма. Отношения он поддерживал из-за того, что консульство снабжало приют углём и им в зимнее морозное время согревали детей и стариков.

В ограде храма находилось много квартир, в которых жили семьи в какой-то степени связанные с храмом, например, регент церковного хора, певчие и другие. В одной из этих семей был сын, мальчик, никогда не ходивший. Историю его болезни я не знаю, но знаю только то, что он никогда не вставал с постели. После преждевременной, трагической смерти владыки Ионы (он умер от ангины), этот мальчик увидел сон, что владыка пришел к нему и сказал: «Возьми мои ноги, они мне больше не нужны».

Мальчик встал и рассказал своей ошеломлённой и счастливой маме о сне. Этот случай был официально расследован и зарегистрирован как чудо.

Могила владыки Ионы находилась в церковной ограде, но после «культурной революции» собор был снесён, площадь залита цементом, и, таким образом, след могилы исчез. После канонизации владыки, правящий епископ Австралийский и Новозеландский ездил в Маньчжурию с целью обретения мощей, но найти могилу не удалось.

Моя тётя Лидия Ивановна Антонова (урождённая Злобина) рассказывала мне, что владыка Иона приходил к ним в воскресенье после службы. Отец Лидии Ивановны был старостой храма. Владыка очень любил чай и чайная чашка осталась в семье по сей день. Она бережно хранится её сыном Владимиром Антоновым. У Лидии Ивановны сохранились фотографии могилы владыки Ионы и план собора, которые я дала владыке Илариону перед поездкой в Маньчжурию. К великому сожалению, могилу и даже место разрушенного собора найти не удалось. Китайское правительство сказало, что если укажете место могилы, мы разобьём цемент.

От владыки Илариона, нашего правящего архиепископа, ныне митрополита, мы с мужем получили вместе с рождественским поздравлением следующие строки:

6.19 января 1998 г., Богоявление.

«Дорогие Галина и Вадим!

Большое спасибо за поздравление и за фотографии и план собора и могилы Св.Ионы в Маньчжурии. Надеюсь, скоро увидимся.

Архиепископ Иларион».

О церковной жизни Мельбурна я не пишу, уже написано много книг разными авторами, и в особенности митрофорным протоиереем Михаилом Протопоповым, но одно историческое письмо мне захотелось поместить в моём повествовании.

Письмо это от настоятеля собора Покрова Пресвятыя Богородицы в г. Мельбурне.

Дорогая Галина Игнатьевна!

Вероятно, Вы уже знаете о праздновании великого освящения нашего нового храма 24 сентября с.г. На всякий случай прилагаю расписание.

Это долгожданный момент для нашего прихода. Такие события бывают исключительно редко. Прошло уже 20 лет после освящения храма в Данденонге.

Духовный праздник такой значимости не может не завершиться достойной трапезой, банкетом. Христиане с древних времён всегда старались продолжить радость общения за трапезой. К нам прибудет много гостей из других городов.

Перебрав разные возможности, включая установку большой палатки в добавок к нашему залу, который вмещает максимум 300 человек, приходской совет решил устроить банкет в большом модерном итальянском зале с обслуживанием.

От души прошу Вас срочно решить вопрос о посещении банкета.

Храни Вас Господь!

Протоиерей Николай Карыпов, 7 сентября 2006 г.»

Сейчас хочу познакомить читателя с семьёй Воронцовых. Выбрала одно из многочисленных писем Коли. Все они говорят о том, что мы связаны до смерти узами дружбы. Хоть и кратко, но каждый из нас следит за судьбой своих друзей и делится информацией. И при жизни моего мужа Владимира Сухова всю переписку вела я, и после его смерти – продолжаю. Коростелёвы писали оба, в семье Воронцовых ведёт переписку Коля, а Рита писать не любит, но я с радостью обнаружила одно письмо от неё, которое опубликую.

Галина Кучина, Австралия, 26.12.1977.

Дорогие Рита и Коля, наконец отвечаю на Колино письмо. Была очень занята и работой, и концертами. В этом году мы провели один концерт в Аделаиде, два в Мельбурне и два в Сиднее. Слава Богу, все прошли хорошо. Сиднейцы особенно остались довольны, потому что они не ожидали такого высокого стандарта от самодеятельности. Я летела в Сидней одна, Вова лететь на два дня отказался. Ребята устроили мне приём на следующий день после второго концерта в воскресенье. Там были Белоножкины, Мавридисы, Ротенки, Лейтисы, Нина Гайдарова с мужем, Таня Домбская, Зарецкие, Егоровы.

«Русский театральный кружок» возбудил колоссальный интерес. Ведь у нас 35 человек – людей самых разнообразных специальностей. Выдающихся способностей или талантов нет, но ребята берут своей монолитностью, дружбой, чувством ответственности перед кружком, и, конечно, правильным, сильным и безкорыстным руководством нашего художественного руководителя и хореографа Саши Ильина. В Сиднее много талантов, но нет дружбы. Все индивидуалисты, поэтому они и впечатлились нашим коллективом. Я, кажется, очень увлеклась своим Р.Т.К. Вам совсем не интересно о нём читать. Напишу о себе.

Вот мы сегодня с Вовой долго думали и пришли к выводу, что нам, действительно, лучше ехать к Вам в июне по нескольким причинам, а именно: в июне будет значительно теплее, а мы, как и Вы любим провести как можно больше времени на пляже, а если не будет ещё жары, то всё равно приятнее ездить по побережью в тёплую погоду, а во вторых – ситуация в моём госпитале. В операционных работают несколько матерей, у которых дети школьного возраста, и им хотелось бы провести школьные капикулы с семьёй. Поэтому мне более целесообразно взять отпуск в июне – скажем с 1 июня на пять недель. Пару дней на подготовку к поездке и несколько дней отдохнуть после поездки. Это только в том случае, если Вы действительно, как пишет Коля, не обидитесь, если мы не приедем к Светлане на свадьбу.

Марина с Васей ждут ребёнка в феврале, поэтому если Бог даст нам приехать к Вам, то мы уже будем титулованные бабушка и дедушка.

Пока это письмо было в машинке, мы получили вашу поздравительную открытку и две чудных карточки, за которые очень благодарны. Красивая пара, надеюсь, что они будут счстливы, как наши ребята. Глядя на наших детей – радуется сердце. Маринка чувствует себя хорошо, готовится к материнству, зато бабушка ещё ничего не делала – ни шила, ни вязала, только купила корзиночку для ребёнка. Занята работой, сценой и всякой чепухой. Сегодня начинаю шить распашонки. Я сейчас буду на дежурстве в течении трёх недель, этим самым удлиняю свой отпуск.

Ну, мои дорогие, пора заканчивать.

Ваша Галка.

Итак, пишет Рита.

Здравствуй, дорогая Галка! Вчера получили от тебя письмо, которому очень обрадовались и посмеялись в душе, – как новости распространяются быстро по свету.

Во-первых, ты не сердись, что мы редко пишем, это уже подошел такой возраст, не все так молоды душой, как ты. У нас за эти два года было много событий в семье. В июле Коля потерял работу, у Светланы родилась дочь. Её имя Никол-Александра. Окрестили Александрой. А зовут Никол.

Вот сейчас Коля в Новой Гвинее, а у тебя все сведения о нашем прибытии есть. Коле хочется отдохнуть после тяжёлой работы в тропиках.

Наконец я рассталась со своим бутиком «Еton-s” и думать о нём больше не хочу – получила повышение, стала baby sitter (нянька) со своей внучкой. Светлана 1 декабря вернулась на работу. Очень волновалась, что всё забыла за 10 месяцев и отвыкла, но я думаю, что всё будет хорошо. Никол задаёт мне перцу. У неё сейчас такой возраст, что нужны глаза да глазаньки. Не в маму, а в бабушку и отца. Но мне не приходится тебе говорить. Ты бабушка втройне, так что понимаешь в чём дело.

Там паника, с кем оставят ребёнка, когда я уеду на две недели, но тут пришла на помощь Оля. Сказала, что приедет и будет жить у нас и смотреть за Никол. Вот, правильно говорится, не имей 100 рублей, а имей хороших друзей. Если у тебя будет шанс, может сама подъедешь в Сидней, ну, а если нет, то до следующего раза – ведь мы никогда не теряем надежды.

Привет Марине, Васе и его родителям. Как самочувствие Антонины Фёдоровны?

Не сердись, что не пишу. Я ведь лентяй в душе. Целую, Рита.

Николай Воронцов, Ванкувер, Канада, 17 марта 1987 г.

Дорогая Галя!

Получили сегодня письмо и фотографии. Я тоже приготовил тебе несколько карточек, но никак не мог собраться отправить. Теперь, не откладывая в дальний ящик, пишу и шлю тебе свои фото. У нас остались приятные воспоминания об Австралии, несмотря на неприятность с Милой, но меня это особенно не беспокоило, хотя Рита и Тамара обе волновались. Она пыталась их примирить, приглашала к себе, но ничего не вышло. На аэродром нас отвёз их сын Коля. Тамара пишет, что до сих пор Мила с ней не разговаривает.

Добрались домой мы благополучно. Я сразу пошел на работу, а Рита занята нашей внучкой, в будни с утра и до тех пор пока или Стив, или Светлана не вернутся с работы. Отпраздновали ей год, ещё не ходит, но вот-вот пойдёт.

Зима у нас была тёплая, снега нет, Рита гуляет с внучкой в коляске, а Светлана со Стивом в выходные дни берут её в парк или к морю погулять. На днях были на концерте ансамбля Советской Армии – понравилось. Давно они уже у нас не были. Теперь и девушки у них есть в танцевальной группе. Скоро будет Нуриев с небольшой группой балета. По субботам также встречаемся в китайском ресторане в группе тебе знакомых наших друзей. Были недавно на ужине у Огнистовых, прошлую субботу у Клоди на кофе после китайского чифана. Так время проходит незаметно. Пора начинать возиться в саду. В этом году рано начинают цвести вишни и другие цветы. Сорняк уже лезет везде и кусты пора подрезать, а мне пока лень браться за работу.

Мама моя всё также. Меня за моё отсутствие в Австралии не особенно потеряла, но когда я первый раз пришел, обрадовалась и по– английски всем объявляла:“My son, my son came back! (Мой сын, вернулся!”). Со мной иногда говорит по-английски, потом заговаривается.

После Пасхи мы собираемся в Мексику, в Акапулько. Там поживём полторы недели, а потом поплывём на круизном теплоходе “Роттердам” домой в Ванкувер. Этот специальный круиз устраивают, когда пароходы переезжают к нам в Ванкувер, чтобы начинать летний сезон круизов на Аляску. Надя с Франком и Тата с Борей тоже записались, надеюсь, что проведём хорошо время.

Валька на днях прислал длинное письмо. Он всегда интересно пишет. Ирина и Вовка Соколовы как будто потихоньку поправляются.

А как твои художественные дела? В этот раз ты никаких картин нам не показывала.

Рита сидит напротив, смотрит телевизор, сушит голову и шлёт привет тебе, маме, Марине с Васей и внучатам.

Пиши о своих новостях, твой Коля.

Другая очень близкая для нас семья судьбой была заброшена в Канаду. Это семья Леры и Оли Годорожа.

Вначале они уехали в Бразилию, прожив там лет 5, уехали в Канаду, так же, как и Воронцовы. Как я уже писала – ядро нашей компании состояло из Воронцовых, Годорожа, Суховых, Коростелёвых, Виктора Голобокова и его подруги Иры Поповой. Позже был принят в нашу компанию Павел Мнацаканьян, который не решался жениться, живя в Харбине. Но у себя на родине, в Ереване, осмелел, женился. Жена, к несчастью, умерла рано, оставив ему двух детей – сына Стёпу и дочку Наташу. В одну из моих поездок в Союз мне удалось познакомиться с его женой, матерью и детьми. Дети вышли на славу! Получили хорошее образование, жена тихая, скромная жкнщина. От встреч с Павликом и в Москве, и в Армении я получала огромное удовольствие. Он от природы юморист, но развиться его таланту в профессиональном плане мешал или застенчивый характер, или маленький рост, от чего он и был застенчивым. Последний раз мы встретились в Москве, куда собрались все лицеисты по приглашению известного бывшего лицеиста Евгения Николаевича Аксёнова. Он оплачивал дорогу лицеистам внутри страны и их содержание. Съехались люди из Риги, Алма-Аты, Челябинска,Екатеринбурга, Санкт-петербурга. Я была приглашена, как жена лицеиста.

Мой муж Вова и Женя учились в одном классе, затем Женя уехал в Японию по приглашению японского принца. Там его застала война, но она не помешала ему закончить медицинский факультет. С тех пор он живёт в Японии, но с Россией связь порвать не может. У него очаровательная жена Катя – японка, сын Николай. Он получил высшее образование в Америке, а вернувшись в Японию, женился и подарил своим родителям внука.

Историю о Жене закончу тем, что он получил много наград за свою профессиональную и благотворительную работу от японского правительства, и много наград и почестей от России. Вот на последней встрече в Петербурге мы и встретились с Павликом Мнацаканьяном (он тоже бывший лицеист), но он, к сожалению, был почти глухой и это ограничило наше общение.

Хотелось бы больше сказать о Вите Голобокове, но он уехал на целину и мы потеряли с ним связь. Только в 1974 году нам удалось узнать его номер телефона, и будучи в Москве мы смогли поговорить с ним по телефону. Он был исключительно талантлив и на строительном факультете ему не хватало творчества. Он должен был быть архитектором. Слышали, что он свой артистический талант употребил в Алма-Ате на фабрике мебели, выпускающей офисную мебель. Со своей подругой Ириной ему пришлось расстаться ешё в Харбине. Она устроила свою судьбу уже в Союзе, но брак был несчастливым и закончился разводом. Первая любовь была сильна и воспоминания о Вите помешали счастью с мужем.

Много лет спустя мы узнали,что Витя умер, а я до сих пор не могу забыть, как он доводил нас до гомерического смеха своим талантом врождённого юмориста. Правда, в этом ему и помогала внешность. Он походил на актёра, который играл Шмагу в моёй любимой пьесе Островского «Без вины виноватые». Отчётливо помню, как Витя «засыпал» пельмени серебряной поварёшкой прямо из миски себе в рот.

Вечеринки обычно устраивались у Леры Годорожа, у которого была очень любящая мама. Мы все звали её «Мака». Она была изумительной хозяйкой и очень любила всех нас. Она с большим вкусом накрывала стол на все праздники, готовила великолепно, а масленицу до сих пор вспоминают оставшиеся в живых друзья. Мне кажется, что любовь к сыну и желание найти для него достойную жену, заставляло её жертвовать своим отдыхом и принимать нас, устраивать нам сногсшибательные вечеринки, как мы сказали бы современным языком.

Мака достигла своей цели. На одну из таких вечеринок была приглашена очаровательная блондинка с огромными голубыми глазами и не менее очаровательной улыбкой. Лерка увидел её и влюбился «наповал» с первой встречи.

Мака в восторге, ребята одобрили, и быстро сыграли свадьбу. Я была свахой, а Лера уже в то время был крёстным нашей дочери Марины.

Нашу переписку с Лерой и Олей Годорожа я предоставляю читателю.

Галя Сухова, Мельбурн, 4.06.1985.

Дорогой Лера!

Давно собиралась написать тебе, но была страшно занята своими делами. Сейчас как-будто бы всё утряслось и я взялась за свою корреспонденцию. Как ты, может быть, слышал, Марина и я едем в Россию 5-го августа. Вася берёт отпуск на 7 недель и будет смотреть за детьми, а мы летим в Москву, Питер, Киев, Львов, Ялту, Тбилиси, Ереван, Алма-Ату, Волгоград, обратно в Москву, а из Москвы в Будапешт. Сейчас Марина и я с большим подъёмом готовимся к путешествию.

Кроме этого, я была занята продажей своего имущества в Джилонге и покупкой нового в Мельбурне. Я купила чудный town hause (городской дом) в дорогом районе Мельбурна и его сдаю в наем очень удачно. Квартира находится близко к центру города, на участке 10 квартир и плавательный бассейн. За аренду получаю в два раза больше, чем получала за дом. Так же оставила от продажи дома деньги на пристройку двух комнат к дому Васи и Марины. Планы уже утверждены, дети будут этому рады.

Вчера праздновали именины Алёнки, собрались всей семьёй и, как всегда, очень мило провели время.

Лера, я провела очень успешно концерт нашего австралийского артиста оперы Сергея Багильдина. Я вела программу и сама читала в сопровождении рояля стихи Евтушенко «Проклятье века», Вознесенского «Начни сначала». Мелодекламацию публика очень любит и я рада, что начала этот забытый жанр. На предыдущем концерте Багильдина я читала «Ландыши» на слова Чайковского и музыка была использована из «Времен года» тоже Чайковского. Читала Надсона «Завеса сброшена». Сергей пел прекрасно, у него изумительный тенор. В репертуаре были арии и романсы русских и итальянских композиторов. В сентябре и ноябре приглашена конферировать два концерта – один в Аделаиде, другой в Мельбурне. В общем, скучать некогда. Так вот я и живу, поэтому я так же, как и ты, вижу, что жизнь без интересов и цели, заключающаяся только во встречах в китайских ресторанах, слишком пуста и духовно бедна. Но скажу честно, всё равно очень приятно было пойти в тот же китайский ресторан, закончить ужин в очередном доме чашкой чая или кофе в уютной обстановке со своими друзьями, за беседой очень приятно провести вечер. Я тепло вспоминаю подобные вечера, встречи в вашем гостеприимном Ванкувере.

На этом заканчиваю своё послание, обнимаю, целую Галя.

Валерий Годорожа, Ванкувер, 9.03.1985 г.

Дорогая Галя!

Большое тебе спасибо за оба твоих письма и приглашение приехать навестить. Первое письмо я получил месяца два тому назад, а второе вчера. Как ты знаешь, я потерял работу, и это меня ужасно беспокоило.Теперь всё стало довольно ясно – придётся несколько изменить отношение к денежной стороне жизни и вести счёт. Может быть, и дачу придётся заложить.

Я очень рад за тебя, что всё идёт у тебя гладко и ты удачно реализовала своё имущество в Джилонге и теперь имеешь доход от купленной квартиры. И в особенности я рад за Марину – им эта пристройка очень поможет. Люся мне писала, что Марина с Васей навестили её в Сиднее, но, к сожалению, не могли пробыть подольше. Люся мне тоже писала, что она собиралась поехать в Россию с какой-то группой, организованной сиднейским клубом. Но Марина её предупредила, что связываться с политическим клубом будет не в Люсиных интересах. Спасибо Марине. Я тоже написал Люсе, чтобы она, если хочет посетить Россию, сделала бы это через обычную туристическую компанию.

Мне так приятно слышать, что ты активно участвуешь в фестивалях и всяких других начинаниях, связанных с русской культурой. Здесь все наши общие знакомые постепенно от этого уходят – среда заедает, всё кажется бесцельным и не выглядит, как что-то, на что стоит приложить усилия. Гораздо проще сходить в китайский ресторан – получается полу патриотично и просто «потрепаться» на всякие ничего не значащие и ни к чему не обязывающие темы. А в особенности покритиковать всё и всех авторитетным, выработанным к старости лет тоном. Для нового человека всё это может показаться полным значения, но когда слышишь это из года в год, становится просто скучно.

У нас сейчас идёт опера «Евгений Онегин» на английском языке, что для нас кажется необычно. Всё время кажется, что либретто теряет в неуклюжем английском переводе, однако, во всём остальном местная организация постаралась дать и новое, и сохранить русскость музыкальной части и оформления. Из Москвы по соглашению с Большим Театром приехал Марк Эрмлер, Народный артист РСФСР, дирижер Большого театра. Постановщиком был известный английский директор, который дал свою интерпретацию сценам и декорациям. Мне очень понравилось второе действие, дуэль оставила такое впечатление холода, безнадёжности и слепой случайности, что оно видно было на публике в антракте. Я был с Андреем. Он был очень рад, что пошел.

Желаю тебе хорошо провести время в России – наберись неразбавленного русского чувства – наверно, сохранилось в Троице-Сергиевой Лавре или ещё где-нибудь под Москвой. Хорошо, что Марина будет с тобой. Хорошо запоминать всё вдвоём.

Ещё раз спасибр тебе за приглашение. По правде сказать, не думаю, что смогу когда-нибудь отсюда вырваться. Здесь у меня кое-какие связи, иногда попадается частная работа, и здоровье, по словам моего доктора, неважное. Чувствую я себя прекрасно, но у меня есть проблемы со здоровьем, так что я уж лучше проведу эти годы здесь – у меня же всё как-то неустроено.

Галя, твой почерк я прекрасно понимаю – не оказалось ни одного слова, которое я бы не разобрал. И так приятно читать, когда написано чьей-нибудь знакомой и дорогой рукой.

Привет маме, Марине и Васе. За мной ещё одно письмо.

Лера.

Хочется ещё привести несколько выдержек из писем Леры.

Валерий Годорожа, Ванкувер, 29.12.1986 г.

Дорогая Галя!

Спасибо тебе за чудное, доброе письмо. Я тебе тоже написал, и, как ты предполагаешь, письма должно быть разминулись.

Я очень рад, что Люся (его младшая дочь, прим. автора) тебе пишет и вы обмениваетесь письмами. Я всегда очень дорожил дружбой с тобой и с Вовой, и мне хотелось бы, чтобы эта дружба пережила меня и продолжалась бы с Люсей, Таней и Андреем. Я уверен, что твой прямой и добрый взгляд на жизнь помог бы им в трудные минуты…

Ещё пара выдержек из писем Леры Годорожа.20.12.1984 г.

Дорогая Галка!

Спасибо тебе за чудное писмо, а я тебе недавно написал поздравление и послал пару карточек. Галя, пожалуйста, не думай, что я тебя в чём-то обвиняю. Просто у нас разные взгляды на прошлое. Я склонен прошлое идеализировать. Для меня Вова (мой муж, примечание автора) был талант и вместе с Валькой – основа нашей компании. Оба они были очень обаятельные, талантливые люди. Я и Вальку, и Вовку уважал и просто не хотел видеть в них что-то обыденное, и “канитель” зиждилась на них…

Я очень рад, что ты так рассудительно поступила с домом в Джилонге и собираешься вложить деньги опять же в дом в Мельбурне, и очень рад, что поможешь Маринке. Мне всегда кажется, что так несправедливо вынуждать детей повторять те же трудности, через которые мы проходили сами. Они должны вкладывать свою энергию в самосовершенствование, образование и расширение своих способностей, а не в то, чтобы зарабатывать себе на жизнь и на дом. У них должна оставаться энергия на серьёзные занятия, чтение, курсы, дискуссии; они не должны себя изматывать до того, что энергии остаётся только на глупое ТВ с объявлениями.

Письмо от Оли Годорожа. Ванкувер. 10.3.1989 г.

Должна сказать, что Оля с Лерой разошлись несколько лет тому назад.

Дорогая Галочка, привет!

Только что вернулась после головокружительного тура по Италии. Месяц провела у друзей в Нью-Йорке, где тоже порядочно веселилась, ходила три раза в оперу, на концерты, ужины и даже попала на «Society Ball”, где с тремя кавалерами танцевала, не пропустив ни одного танца. Один, Федерико – художник и испанский grand count (граф) – чудный человек, я в него просто влюбилась. Жаль, что он интересуется моей знакомой Таней. Она совсем молодая, 44 года, и красавица к тому же. Но мы с ним стали просто друзьями. Другой – русский, очень красивый и славный, но беда в том, что он знает, что он красив; а третий – Танин знакомый, который просто любит танцевать. Я чудно провела этот год, не знаю, что со мной случилось, я себя такой молодой и отчаянной никогда в жизни не чувствовала. Я тебе уже писала, что внимание молодых мужчин и эта игра и флирт ужасно молодит.

Сейчас у меня, к сожалению, скука, но я не унываю. Скоро приезжает Московский цирк, в этот раз на 10 месяцев, и я опять надеюсь с ними работать.

Все мои друзья живут в каком-то трансе. У Риты с Колей, как ты знаешь, большая проблема с Ланой. Всё теперь лежит на Рите – и дом, и внучка, и, конечно, у неё совершенно расстроены нервы от переживаний и беспокойства за судьбу Ланы и ребёнка. Завтра поеду к ним справлять и Ритины, и Николь дни рождения. Обстановка не очень весёлая у нас. Джо Боксер умирает от рака. Все потихоньку уходят в лучший мир.

Как дела у тебя? На следующий год я может быть воспользуюсь твоим приглашением.

Обнимаю, целую Оля.

Да, Оля приехала на мою свадьбу с Вадимом, моим вторым мужем. Пробыла довольно долго со своей дочерью Люсей и её мужем, с внучками, вдохнула свежего австралийского воздуха, отвела душу со мной, а я с ней, и снова уехала в Ванкувер к своим стареющим друзьям. Многие уже ушли в лучший мир, как она выразилась в письме. Уже не стало её мужа Леры Годорожа, не стало Коли Воронцова и ново-приобретённых друзей в Ванкувере. Осталась Рита, которая от всех переживаний потеряла интерес к жизни. Осталась материально обеспечена, ухожена, в полном комфорте, но счастья и душевного мира нет. Оля, как верный друг, ей помогает, возит её по докторам, на встречи с оставшимися друзьями, пытается вернуть её к бывшим интересам, но всё безуспешно.

Хорошо, что Оля довольно здорова и добра и не оставляет Риту, за которой смотрят еще две женщины, которые несут дежурство, развлекают её, вывозят на прогулки, готовят и кормят её, следят за гигиеной и исполняют косметический уход. Но это чужие люди, которые получают деньги за свой честный труд, а Оля – близкий и верный друг.

Хочется сказать несколько слов о замечательно интересном и милом человеке – Павлике Мнацаканьян. Он был в нашей компании “канитель” и всегда был один. Он был исключительно способный, интересный и талантливый парень, но очень мал ростом. Думаю, что этого он стеснялся и не ухаживал ни за кем в Харбине. В нашу компанию он был принят одиночкой, ребята его любили. Уехав в Армению он женился. Мне удалось познакомиться с его семьёй и двумя замечательными детьми, о которых он пишет в своём письме.

«Добрый день, дорогая Галина и вся твоя семья! Как Вы все, мои дорогие, там живёте? Надеюсь, нашими молитвами, вам там живётся хорошо и вольно.

В настоящее время наблюдается общее сильное потепление международных отношений и всего климата нашей планеты в целом и наших с Вами, в частности.

Событий в нашей стране за последнее время масса, и обо всём не расскажешь в письме на одной странице. На сегодня, как там у вас говорят today, здесь у нас, в СССР, царит полная демократия в сопровождении или «под ручку» с гласностью.

Твою открытку с двумя горящими свечами и прочее, с надписями на английском языке «Greetings to you at Christmas and Best wishes for the coming year» я на новый адрес получил и весьма обрадовался.

Теперь немного грустного обо мне. После смерти моей жены в 1986 году я остался вдовцом. Дочь моя Наташа, от которой ты, твоя дочь Мариночка и вся наша семья без ума из-за её чисто высокогуманных и прочих положительных черт характера уже окончила школу и сдала первый вступительный экзамен в Государственный университет на биологический факультет. Моему сыну Стёпе уже исполнилось 23 года. Он учится на третьем курсе Политехнического института по специальности программист.

Я никому ничего не писал, кроме Жени Коростелёвой, у которой тоже скончался муж Валентин, от которой я узнал об операции твоей мамы и о последнем вашем доме в парке.

Остаюсь с уважением ко всем вам, любящий вас, Павел М.»

Вспомнила я своих милых, дорогих, любимых друзей, а сейчас надо переходить к новому периоду моей жизни. ЭТО НОВАЯ ВЕТВЬ МОЕГО ДЕРЕВА “БЕРЁЗКИ”.

1957 год. Проводили своих “канительщиков” и пришло время нам оставлять Харбин.

Только благодаря отцу Андрею (Каткову), Вовиному соученику по “Лицею Святого Николая”, нам удалось уехать в Австралию и привезти с собой моих родителей, Вовину мать, мою крёстную с мужем и нашу пятилетнюю дочь Марину. Это было большим счастьем, что мы могли приехать всей семьёй. Крёстная – мамина сестра Мария Фёдоровна Протодьяконова, урождённая Антонова.

Здесь началась трудная эмигрантская жизнь – новая ветвь моего дерева берёзки – поиск работы, привыкание к обычаям, порядкам, этикету новой страны. Самое трудное – это незнание английского языка, который приходилось быстро осваивать, а изучать, как хотелось, не было время. Работа, становление в новой среде оказались нелёгким периодом, но молодость, стремление создать нормальные условия жизни, приобрести крышу над головой, – это давало нам силы войти в новую колею жизни.

Прожив какой-то период времени, начали приобретать друзей, появилась возможность съездить в Сидней и повидаться с харбинцами, среди которых было тоже много друзей, а ещё больше знакомых; стали ходить в театр, никогда не пропускали русских концертов и русских кинофильмов. В то время известный импрессарио Майкл Еджли привозил балет Большого театра и Кировский балет. Регулярно каждый год приезжал Московский цирк. Стали появляться знакомства с артистами.

В Сиднее у нас были свои таланты из Харбина и Шанхая. Ставили спектакли. Труппа В.И. Томского играла Островского, Чехова. Ставили оперетты. Любимицей публики, как в Харбине, так и в Сиднее, была Нина Гайдарова (Линдер), премьер – Константин Мавридис, простак – Юрий Ротенко, Н.Н. Энгельгард – режиссёр и актриса.

В Сиднее также жила Татьяна Николаевна Домская – бывшая артистка шанхайской оперетты. Меня всегда тянуло к творческим людям. Эти обе женщины – Нина Гайдарова и Таня Домбская (псевдоним Невская) для меня были магнитом. Когда мы с мужем приезжали в Сидней, я старалась как можно больше времени провести с ними. О Татьяне Домбской я написала отдельную статью после её смерти для журнала “Австралиада”. По-видимому, эти замечательные женщины чувствовали мою искренность и любовь и отвечали мне тем же, несмотря на большую разницу лет. Татьяну Николаевну я на сцене не видела, потому что она жила и выступала в Шанхае. В этот же период жизни А. Вертинский выступал тоже в Шанхае и их пути часто пересекались, но Нину Гайдарову я видела много раз. Зажигательная, красивая, бесподобная, она всегда вызывала во мне восторг.

Что же пишет Нина Гайдарова в своей биографии в журнале “Австралиада” № 18, 1998 г., г.Сидней.

“На предложение членов редакции “Австралиада” написать мою биографию и рассказать о моей театральной работе, я отозвалась не сразу – всё не решалась и откладывала. Годы летели. Что же сейчас побудило меня в мои годы написать о своей жизни? Желание рассказать о себе или просто высказать себя? Конечно, и то, и другое. Появилось желание оставить после себя след пройденного мною пути. Прошлое частично уходит из памяти, детали забываются, и лишь изредка вновь всплывают в памяти…

Моя биография, как и у всех начинается со слов “Я родилась”. Итак…
Я родилась в Китае, в городе Харбине, в семье, где всегда звучала музыка, песня и смех.

У отца был прекрасный баритон, у мамы и двух сестёр были хорошие сопрано. Одна из сестёр пела в церковном хоре и в опереточном хоре. Вся семья любила по вечерам петь вместе, а я, в то время ещё шаловливый малыш, с увлечением подпевала им. С раннего детства я пела в церковном хоре более двадцати лет (1921-1942).

Окончив гимназию и фармацевтические курсы, я проработала в аптеках в течение восьми лет.

Не имея специального музыкального образования, но имея прекрасный слух и природой поставленный голос, вероятно, унаследованный от моих родителей, я приняла приглашение участвовать в украинской опере “Катерина”. Решила рискнуть.

После полученного успеха стала выступать в концертах, как эстрадная певица, исполнительница романсов, песен настроения, играть роли в небольших музыкальных постановках в кинотеатре “Гигант”, вмещающем более тысячи зрителей.

Так начались мои первые шаги на сцене…Закрутилось театральное колесо.

В то время в Харбине были популярны демонстрации кинофильмов с эстрадными выступлениями между сеансами. Были представлены все виды театрального искусства на любой вкус зрителя. В этих выступлениях принимали участие оперные певцы, артисты драмы, комедии, артисты оперетты и балета.

Вскоре я поняла, что сцена стала мооей жизнью и это решило мою дальнейшую судьбу.

С приездом в Харбин из Шанхая артиста и режиссёра В. Туренина образовалась труппа в кинотеатре «Модерн», вмещающем более тысячи зрителей. Режиссёр В. Туренин ставил небольшие остроумные красочные музыкальные постановки в оперетточном стиле под заголовком «Экран и сцена». Проходили они между сеансами кино. Декорации художника Степанова вызывали восторг, сопровождавшийся долгими аплодисментами.

Я выступала в четырёх операх под руководством А.Л. Шеманского. В опере «Евгений Онегин» я исполняла роль Ольги, в опере «Пиковая дама» – партию Полины, в опере Гуно «Фауст» пела Зибеля и в опере «Запорожец за Дунаем» пела партию Оксаны. Это моя любимая роль в опере.

В 1943 году при Симфоническом обществе организовалась постоянная оперетточная группа. Дирижёром оркестра был А.Н. Столин, режиссёром Н.Н. Энгельгардт, концертмейстером Блохина-Баклицкая, балетмейстером – исключительно талантливый В. Ижевский, прима-балериной была Галина Сарабун, кардебалет: Н. Нездвецкая, В. Кондратович, В. Чарская, Н. Чесменская, А. Астровская, В. Козловская и Н. Алейник. Оркестр – 40-45 лучших музыкантов из симфонического оркестра.

На лидирующие роли вошли: героиня А. Лысцова, два героя –В. Турчанинов и Н. Толохов, каскадная и субретка Н. Гайдарова, комик Ф. Хмарин, два простака – Н. Семовских и В. Энгельгардт и другие артисты.

Работа для меня предстояла большая и трудная. Оперетта – не лёгкий жанр. Он требует хорошие голосовые данные, хорошую дикцию, лёгкость в ведении монолога и в танце. Всё это надо было постичь, посвящая много времени труду. Мне пришлось расстаться с моей любимой работой в аптеке.

Свой белый халат фармацевта, служительницы делу милосердия, я навсегда сменила на огни рампы, уносящие в совсем другой мир – мир искусства. Я не раскаиваюсь, что сменила «амплуа» фармацевта на амплуа опереточной артистки. Счастьем было жить в мире музыки, в совсем необыденной жизни. Сцена, как дурман, – раз отравившись, привыкаешь и отдаёшься ей безраздельно.

Мой театральный калейдоскоп богат и разнообразен. Включает массу выступлений в концертах, как эстрадной певицы (1938-50 гг.) в дуэтах в трио, а главное в оперетте. В моём репертуаре – 42 трёхактные оперетты, поставленные неутомимым режиссёром Ниной Николаевной Энгельгардт. В них я исполняла абсолютно все каскадные роли и роли субреток. Все оперетты проходили прекрасно, с большим успехом, были красочны и хорошо отработаны.

Концерты и оперетты шли в театре «Модерн», в Железнодорожном собрании – «Желсоб», в Коммерческом собрании и в Чуринском клубе.

Бенефисы – праздник артистов. В конце сезона (1943-1945гг.) ставили бенефисы каждого лидирующего артиста, режиссёра, дирижера, балетмейстера, балета и хора оперетты.

Попасть на бенефис без постоянного абонемента на оперетту было совершенно невозможно – зал был переполнен. Над кассой красуется «Аншлаг».

В бенефис шли следующие оперетты, «Весёлая вдова», «Баядерка» – бенефис любимца публики героя оперетты Виктора Турчанинова, обладателя большого сценического таланта. Его игра, прекрасный баритон и замечательная внешность, – все эти данные покорили публику с первого его появления на сцене. Успех В. Турчанинова продолжался до его ареста. В 1945 году он насильно был вывезен в Советский Союз и помещён в концентрационный лагерь. После выхода из лагеря он продолжал свою артистическую деятельность. (По некоторым данным, он получил звание Заслуженного артиста СССР).

В бенефисе Нины Гайдаровой шли оперетты: «Фраскита» музыка Легара . В ней я играла цыганку Фраскиту, а во второй бенефис – француженку Анжель в оперетте «Жрица огня» музыка Валентинова. Моими любимыми ролями были разнообразные каскадные роли: графиня Илона – «Циганская любовь», Ателька – цыганка – «Коломбина», Элла –«Голландочка», вдова с Суматры «Чёрная роза», Мариэтта – «Баядерка», Анжель – «Жрица огня», дикарка Нерина – «Год без любви», Джульетта» – «Граф Люксенбург» и другие.

Бенефис комика Фёдора Хмарина – оперетта «Коломбина». В ней он был незабываем, да и вообще, во всех опереттах он создавал и гримом, и игрой необыкновенно разнообразные яркие образы, например,«Пеликан», «Принцесса цирка», князь Валяпюк «Сильва», Пикадор – «Коломбина» Драготин – «Циганская любовь», Раджа Шалапурский – «Жрица огня», Пеничек – «Марица». Каждый его выход на сцену сопровождался аплодисментами.

Оперетта «Принцесса цирка» – бенефис режиссёра и артистки Нины Николаевны Энгельгардт. Она блестяще исполнила роль владелицы отеля «Эрцгерцог Карл» с комиком Ф. Хмариным.

Бенефис балетмейстера В. Ижевского и прима-балерины Галины Сарабун изобиловал необыкновенно поставленными балетными красочными номерами в оперетте «Ярмарка невест».

Бенефис балета – «Марица» . Каждая балерина исполняла новый танец, по стилю и душе, соответствующий ей. Прекрасное исполнение танцев, оригинальные красочные костюмы дополняли успех бенефицианток.

В бенефисе А.Н. Столина – опытного дирижера, шла с успехом оперетта «Птички певчие».

Абсолютно все бенефисы прошли с большим успехом при переполненном зале. Цветы и прекрасные подарки были поднесены всем бенефициантам от любителей оперетты. К сожалению, не могу вспомнить, какая оперетта шла в бенефис Владимира Энгельгардта, который покорял публику своей игрой, оперетточной лёгкостью и привлекательной внешностью. В 1945 году его постигла та же участь, что и многих невинных, увезённых в лагеря Советского Союза. Жаль…С ним так легко было выступать в оперетте и в концертах.

Летний период. После бенефисов было закрытие сезона на летний период. Я выступала в моём любимом Городском саду. В нём был искусственный канал с изящными мостиками, перекинутыми через него, и лодочками. Беседки и скамейки там и тут. Всё это радовало глаз и привлекало публику для отдыха и прогулок не только днём, но и вечерами, когда сад освещался массами огней. Я пела в павилионе, по репродуктору и по всему саду несколько раз в день передавались мои песни настроения и романсы, такие, как «Любовь» – Речкунова, «Дивные очи» Денца, «Вернись», «Огни заката» Прозоровского, «Ты – последняя в книге страница» Эренбурга, «Побудь со мной» Зуева, «Скучно» Влади, «Пой мне» Куртиса и другие.

Мой внутренний мир.

То, что я стала эстрадной певицей (1938-50 гг.) и артисткой оперетты вышло как-то само собой незаметно для меня. Я всегда была чувствительна ко всему, что касается музыки. При звуке весёлой музыки до сих пор в моей душе вспыхивает «огонёк», грустную музыку переживаю до слёз, но очень люблю. Люблю улыбку, она делает людей более привлекательными и примиряет с их недостатками.

Мои любимые оперетты: «Марица», «Сильва», «Жрица огня», «Цыганская любовь» и, конечно, «Боядерка». В этих опереттах, начиная с увертюры, нет ни одной музыкальной фразы, которая бы не волновала меня. Я впитывала в себя все мелодии, и они до сих пор звучат во мне. Это, конечно, вполне естественно. Я была артисткой оперетты, не сходившей с подмостков сцены в течение двадцати с лишним лет, в Харбине с 1938-1957 гг., то есть до самого отъезда в Австралию, и в Австралии с 1960-1965 г.

В Харбине с 1945 года состав оперетты менялся. Роли героев по-прежнему исполняли Николай Толохов и вступивший в труппу Константин Мавридис. Оба героя обладали всеми данными для оперетты – хороштм баритоном, хорошей сценической внешностью. С их участием прошло много оперетт. Константин Мавридис закончил свои выступления в харбинской оперетте в 1953 году. Уехав в Грецию, а затем в Австралию, где до сих пор радует публику своими выступлениями. К сожалению Н.Н.Энгельгардт покинула оперетту для работы в городе Мукден. Оставшуюся оперетту возглавил В.И. Томский. Труппа пополнилась известными артистами. Юрий Ротенко, запомнившийся в драматическом театре В.И.Томского в роли Пушкина по одноимённой пьесе, а в последствии уже в Австралии, выступал в оперетте в роли простака, Юрий Криволуцкий, с которым я часто выступала в концертах; А.Светланова, И.Алтаева, Т.Поротикова, А.Демидов, Э.Богдановская и другие. Концертмейстер Валентин Маркевич и молодые певцы Н.Барисевич и Е. Кватерчук, А. Ардатова, Е. Кузьминская, Н.Масюков – выступали часто в концертах и в оперетте, имея хорошие голоса, публика исключительно тепло принимала их выступления.

В 1957 году закончилась моя театральная карьера в дорогом моему сердцу Харбине, где прошли мои лучшие годы.

Теперь, в бессонные ночи, много думаю и ярче всплывает в памяти вся пройденная театральная жизнь и только иногда какой-то звук, доносящийся с улицы, нарушает мои мысли.

Музыка и оперетты по прежнему песни моей души и ими я стараюсь заполнить оставшуюся жизнь. Слушаю музыку, просматриваю альбомы со снимками в аптеке и в оперетте, вспоминаю сюжеты оперетт и…мой жизненный путь проходит снова передо мной – жизнь моя повторяется сначала. Недаром есть слова в песне:

«Чтобы жизнь повторилась сначала, загляните в семейный альбом».

Прошли годы, прошли десятилетия со дня отъезда из Харбина, но харбинцы, живущие в Австралии, не забыли нашу оперетту, не забыли и меня. Они с улыбкой встречают меня и благодарят за доставленное им удовольствие в Харбине и в Австралии.

Нина Гайдарова, декабрь, 1998 год, Сидней, Австралия.

Вот письмо мне от Нины Гайдаровой (Линдер), 2.8.1984 г.Сидней.

Милая, хорошая Галя!

Спасибо за кассету. Она мне доставила большое удовольствие. Благодарю Костю, что он уделил время, аккомпанируя Вам. Жаль только, что в первой вещи “Ландыши” он играл громко, но это видно, что в первой вещи просто не рассчитали звук пиано с Вашим голосом. Все вещи исполнены хорошо и я буду часто, часто их слушать, – я уже два раза с Лёвой прослушала всё.

Галочка, я вспомнила, что я у Вас просила (Вы, конечно, забыли) стихотворение, которое Вы читали на последнем концерте, оно, кажется, написано Лидией Ястребовой. Надеюсь, что скоро увижу Вас, и Вы, как обещали, заполните всю кассету. Не правда ли, Галочка, я нахалка? Мне все всегда мало, но я надеюсь, что Вы мне это простите, т.к. знаете, что я люблю Ваше исполнение, и оно мне доставляет удовольствие.

Милая Галочка, чувствовала я себя ничего даже от безделья и, чтобы побыть среди людей, ходила играть в лото в дамском обществе, а вот вчера снова схватило сердце, была у врача. Но чем он может помочь мне? – ничем. Лекарства те же самые, покой. Сегодня чувствую себя лучше и сейчас сижу на солнышке на веранде, блокнот на коленях и пишу Вам письмо. Думаю, что разберёте, хотя солнце светит в глаза и в блокнот, а я плохо вижу.

Целую Вас, хорошая, и надеюсь на скорую встречу с Вами.

Любящая Вас, Нина Гайдарова-Линдер. Привет Вам от Лёвы.

P.S. Галочка, я Вашу пасхальную открытку получила, большое спасибо за внимание.

Да, решила написать Вам на отдельном листочке стихотворение. Мне кажется, что Вы его хорошо прочтёте. Я его очень любила в прошедших годах. Я написала «Для меня», но это, конечно,шутка. Мне просто кажется, что Вы его прочтёте с лёгкостью и гордостью в словах «Я одна в нём царю, я одна в нём богиня, а придёшь, буду снова рабыня».

У меня в будуаре всё украсил ажур,
У меня в будуаре голубой абажур,
Мягкий свет из синего плюша портьеры,
А мечты мои сказки-химеры.
У меня в будуаре терракот и цветы –
В светлых рамках портреты
Это, милый мой, ты.
Я тебя сберегла в многочисленных позах,
Как и в лучших несбывшихся грёзах.
У меня в будуаре свой особенный мир,
Где одна только я властелин и кумир,
Я одна здесь царю,
Я одна здесь богиня,
А придёшь, буду снова рабыня!

Чьё стихотворение и как называется – не помню».

С новой ветвью “берёзки” начинается новый этап моей жизни. Период становления в новой стране закончился и передо мной открылись новые интересы, новые увлечения. Я начала интересоваться живописью, слушала лекции по истории искусства, рисовала, писала картины маслом, акварелью, но всё это было на уровне любителя.

Но в один прекрасный день, совершенно для меня неожиданно, я оказалась на сцене в амплуа конферансье только что родившегося “Русского театрального кружка”. Сцена, микрофон, софит (прожектор) захватили меня моментально. Я не актриса, кроме школьных спектаклей я не выступала нигде, кроме двух концертов в Мельбурне. Один концерт – выпускной студии Гали Ачаир-Добротворской, которая была солисткой оперы в Харбине, и женой известного поэта Алексея Ачаир и второй концерт Александра Васильевича Карасёва, но эти два концерта не требовали от меня художественного чтения, я просто объявляла номера. На основе этих двух выступлений меня уговорили войти во вновь сформированный театральный кружок. Я долго не соглашалась из-за того, что не верила в свои способности, отсутствия школы, громкого голоса и полного незнания навыка работы на сцене. Но меня заставили. Когда я оказалась на сцене и мне дали микрофон, навели на меня прожектор и я услышала свой голос, во мне произошло что то невероятное. Я получила такую уверенность, удовольствие, наслаждение, что проработала с “Театральным кружком” 15 лет.

Очень талантливый художественный руководитель того времени и преподаватель народных танцев А.А. Ильин дал мне полную свободу, как вести концерт, вкрапляя в него декламацию, юмористические рассказы, короткие истории, заполняя ими паузы между танцами и музыкальными выступлениями оркестра народных инструментов.

В подборе материала для моего выступления я пользовалась добротой и щедростью Юрия Хороша. Это талантливый режиссёр Харбинской студии КРС. В хрущёвские времена он уехал со своей студией в СССР, отбыв срок работ на ”поднятии целины”, получил работу режиссёра на телевидении в Петрозаводске. Я с ним встретилась в Санкт-Петербурге и между нами завязалась переписка. Он присылал мне много сценического материала, но больше всего этот материал был адаптирован для мужского голоса, я меняла на “женский”, и очень успешно развлекала публику короткими рассказами из присланного мне Юрой материала.

Татьяна Николаевна Домбская помогала мне тоже в этом и я с благодарностью принимала её советы полностью, доверяясь её вкусу. Нас всегда объединяла любовь к искусству и любовь к России.

Мне хочется многое рассказать о ней, а для начала я привожу несколько её писем.

Вот письмо от Татьяны Николаевны Домбской, 28.6.1981 г., из путешествия по России.

«Знаете, как мне грустно, дорогая Галинка, что всё это уже позади, а именно – Псков, Михайловское, Тригорское. Но спасибо, что было! Это было давнейшей мечтой моей побывать в этих местах – побывала-таки! Никак не могу вспомнить, казалось, что Вы где-то упоминали Псков в своих рассказах, когда вернулись из поездки, но не может же быть так, чтобы были в Пскове, а к Александру Сергеевичу не заехали. Не знаю, как на кого действуют этим места, эта природа, а я глядела на всё, заливаясь слезами, и казалось вот-вот выйдут девушки с корзиночками и запоют “Девицы, красавицы, душеньки, подруженьки”… А экскурсоводы-то как говорят о своём патроне, в доме которого вы проходите – с любовью, с обожанием, трепетом и придыханием . Мне кажется, что если не все из них, то большинство как “одержимые”.

Рада, что побывала я и в Новгороде. Как хорошо идти по этим землям, а гид тебе в это время какую-то легенду рассказывает, и почему-то невероятно тепло становится на душе – так-то вот!

Да, ну, не без того, конечно, чтобы была в Пскове и не побывала в Печерском монастыре. Какое великолепие, какая тишина, походишь, побродишь там, и вроде бы такое умиротворение наступает в душе, но это, наверное, не у всех так. Да и не всем, ой, далеко не всем всё это нужно. А я, кстати сказать, рада тому, что мне всё это нужно. Ещё имею такую дерзость мечтать побывать на Байкале. На следующей неделе пойду в интурист спросить, сколько такое удовольствие стоит. Будет под силу – рвану! Так не успеешь оглянуться, пролетят полгода – срок моей гостевой визы.

Повезло мне очень, т.к. прописали меня в Москве, а это значит, что могу останавливаться у знакомых, когда бываю проездом, и пожить у них, когда перед вылетом в Австралию буду там на обратном пути. Так-то вот, Галка! Спрашивать Вас о чём-либо, наверное, напрасно, а если, вдруг, соберётесь мне черкнуть, я буду рада услышать от Вас словцо. Программами по ТВ здесь наслаждаюсь часто. В Большом театре слушала «Ивана Сусанина». Смотрела балеты: «Эти чарующие звуки» (новый, под музыку Моцарта) – чудесно, «Каменный цветок» – восторг!. Радуюсь молодёжи, новым блестящим талантам.

Всё, закругляюсь, привет маме, Вашей Марине с семьёй. Вас обнимаю и чмокаю. Надеюсь, что сильная в мире своём. Пока!

Ваша я Т.

Мне захотелось внести статью, написанную мною для газеты «Единение».

Татьяна Николаевна

(Воспоминания о замечательных людях)

Меня безудержно притягивают к себе интересные, талантливые люди. Одной из них является Татьяна Николаевна Домская. Помню, как впервые я увидела её на территории Железнодорожной боьницы в Харбине. Я была студенткой, было мне лет16-17.Огромная территория была застроена зданиями в которых были расположены разные отделения, как то: хирургическое, терапевтическое, глазное, детское, инфекционное, кожно-венерическое и разные служебные помещения.

Помню, это был прекрасный день. Я шла из одного отделения в другое увидела интересную даму в зелёной шляпе и леопардовой шубке. Это была Татьяна Николаевна Домская жена нашего известного хирурга. Общаться с ней в Харбине мне никогда не приходилось. Мы молодые студенты жили своей студенческой жизнью, а их жизнь для нас была далека и непонятна, но с её мужем мы были близко связаны. Он лекций у нас не читал, но во время практических занятий в разных госпиталях нам приходилось сталкиваться с многими “светилами”, и обычными врачами, в том числе и с Владимиром Марьяновичем Домским.

Постольку поскольку я коснулась “светил” мне вдруг захотелось рассказать о некоторых из них, прежде чем я перейду к рассказу о Татьяне Николаевне.

Был у нас доктор Худыковский. Имя отчество его я не знаю, потому что не была с ним знакома. Он нигде не преподавал, в больших госпиталях не работал, вёл скромную практику в Сунгарийском городке и вёл очень безалаберную жизнь. Слухи о нём ходили, что он любил выпить и жил беспечно. Но о нём ходили и другие слухи. Говорили, что он потрясающий диагност. Несколько случаев из его практики я попытаюсь описать.

Первый случай произошел с моим мужем. Он рассказывал мне, как пришел к своей родной тёте в первый день Рождества поздравить её и её мужа с праздником. За праздничным столом сидели несколько человек, в том числе и доктор Худыковский. Вова поздоровался со всеми за руку, но когда он подал руку доктору, тот сказал ему:” Мальчик (Вове было лет12-13), иди ка ты домой и ложись в кровать ты будешь долго болеть”. Вова в недоумении пришел домой, но уже с высокой температурой и прочими симптомами дифтирита и скарлатины. Болел он долго, несколько недель. Состояние его считали безнадёжным, его в больнице положили в отдельную комнату для умирающих. Его мать чуть не потеряла рассудок. Он был её единственный сын, которого она любила беззаветно. Её близкие знакомые беспокоились о ней и старались занять её любой работой, чтобы отвлечь от страданий. После окончания работы она шла на наш знаменитый харбинский вокзал, где в зале ожидания стояла всеми почитаемая икона Святителя Николая и молилась о спасении своего сына, и… вымолила! На удивление врачей Вова поправился. Другой случай – менее трагичный. Худыковского вызвали в гостиницу “Модерн”. Это была знаменитая гостиница, в которой останавливался и Шаляпин и Вертинский во время своих гастролей, а верхний этаж занимали богатые семьи и вот в одной из них заболел грудной ребёнок. Высокая температура, ребёнок не унимается, кричит, орёт. Вызывают Худыковского. Он пришел, сам, что называется “в пол свиста”, осмотрел ребёнка и сказал:”Вы думаете, что Худыковский пьян?…Ребёнок тоже пьян”. Возмущённые родители доктора выгнали. Потом выяснилось, что кормилица ребёнка пила. Что потом случилось с кормилицей, я не знаю.

Ещё один случай я слышала от своей близкой подруги. У неё была младшая сестра. Девочка кашляла, температурила, капризничала. Вызвали Худыковского. Он взглянул на неё мельком, а родителям говорит: – ”Вот эту надо лечить”, указывая на здоровую девочку. К ней уже подкрадывалась скарлатина, пока не вызывающая никаких симптомов. Удивительно, не правда ли?

Другого врача хирурга мне хотелось бы вспомнить и назвать его не “светилом”, я бы сказала совестью и гордостью нашего общества в Харбине. Его имя Николай Павлович Голубев. Как о хирурге о нём судить я не берусь, потому что мне не пришлось присутствовать на его операциях, так как я работала на практике в других отделениях, но слава о нём была, как о блестящем хирурге. Я тоже имела честь быть его пациенткой. Он удалил мой аппендицит, когда мне было 11-12 лет. Но как о человеке я могу сказать многое.

У него был свой госпиталь, насколько я помню 3-х этажный. Кабинеты и палаты внизу, операционная на втором этаже, а на третьем жила его мать, окруженная полной заботой дежурящих по очереди сестёр.

В холле больницы всех встречал Николай Николаевич. Это китаец, когда то замерзавший в лютую зиму на улице и подобранный Н.П.Голубевым. У китайца оказались отморожены кисти рук. Николай Павлович его вылечил, приютил и дал работу в своей больнице. Все русские пациенты знали, что все записи на приём или на консультацию, операцию и пр. идут через Николая Николаевича. Как он записывал, не имея кистей обеих рук, я не знаю. По-видимому диктовал и, конечно, помнил. Он принял православие и крёстным отцом был Николай Павлович, откуда и имя китайца Николай Николаевич. Он выучил русский язык, одевался по европейски. Я помню его в костюме с галстуком, а зимой в зимнем пальто с меховым воротником. Почему то запомнились эти детали.

Доктор Голубев был бессребреником. С бедных, а их было много, он денег не брал. Со служащих железной дороги (КВЖД) тоже не брал денег. Помню такой случай. Мы студенты обвешанные стетоскопами стоим в кабинете Н.П.на приёме больных. Он нам давал возможность прослушать сердце и лёгкие пациента, высказать предполагаемый диагноз и предложить лечение. Это были практические занятия и своего рода экзамен для нас. Мы очень любили эти прктические занятия. Николай Павлович ведёт приём, отпускает одного за другим пациентов и, вдруг, спрашивает,” А вот у этого господина в семье никто не работает на железной дороге? Мне кажется, что кто то работает. Догоните его и отдайте деньги”. Такие случаи были постоянными.

Ассистентом у доктора Голубева был только что приехавший из Шанхая молодой врач, закончивший французский медицинский институт “Аврора”. У него не было опыта и Н.П. принял его под своё крылышко, что сыграло немало важную роль в карьере новоприезжего доктора В.В.Домского. Вот этот доктор и станет мужем Татьяны Николаевны.

Из Китая Николай Павлович Голубев с супругой уехал в Австралию и умер в Сиднее в 1965-м году. (1887-1965) я прочла на его памятнике.

С Татьяной Николаевной я познакомилась только в Сиднее и всё, что я буду писать о ней, мне известно из её рассказов и моих наблюдений, а также глубоких впечатлений, которые я получала от каждой встречи с ней. Даже сейчас, иногда перечитывая её письма, я испытываю глубокий интерес к ней и грусть о потере этой, воистину, уникальной женщины.

Познакомившись с Татьяной Николаевной в доме общей знакомой,у меня появилось непреодолимое желание встречаться с ней и, к моему удивлению, она ответила мне тем же. Я очень интересовалась её прошлым, её яркая жизнь в Харбине и Шанхае, действительно не оставляла меня равнодушной. Помимо встреч в Сиднее между нами завелась активная переписка. Она писала много и интересно. В то время я выступала в роли ведущей (конферансье) в “Русском театральном кружке”. Мне всегда был нужен свежий материал и она щедро снабжала меня им. Оказалось, что наши вкусы в выборе материала для концертов очень совпадали и много стихов и рассказов, посланных ею я успешно использовала в концертах.

Биография Татьяны Николаевны очень интересная. Я напишу только то, что она мне рассказывала сама и некоторые моменты, которые я слышала от наших общих знакомых.

Родилась в очень зажиточной семье. У неё была сестра, с которой она была очень дружна. Насколько я помню они были разные, но их объединяла любовь к России и людям. С её сестрой Ниной я была знакома, но такой крепкой связи, как с Таней у меня не было. Нина хорошо писала стихи и юмористические куплеты на тему дня, но главным её кредо так же и Татьяны Николаевны была любовь к России и людям, живущим в Союзе. У них были родственники в Советском Союзе, и Нина, работая на двух работах всё своё жалование тратила на посылки своим родственникам.

Татьяна Николаевна тратила свои скудные средства на помощь близким, живущим в Советском Союзе и гастролирующих артистам из России. Татьяна Николаевна любила Россию безгранично и страстно любила русское искусство во всех его проявлениях. Она вырезала стихи и статьи любимых ею поэтов и писателей, зачастую переписывала от руки поэмы и стихи и присылала мне по почте. Теперь, как никогда я ценю её труд, ведь в то время не было компьютеров, а она своим ровным красивым почерком писала и присылала мне. Я храню их до сих пор.

Она покупала огромные букеты цветов выступающим артистам, причём только тем, к кому у неё лежало сердце. Она не полюбила Майю Плисецкую, а Нину Сорокину ставила на пьедестал и цветы посылала именно ей, а не Плисецкой. Мне кажется, что она входила в суть человеческой натуры, сочетая её с талантом. Она увидела в Нине Сорокиной достойного человека и талантливую балерину. Кстати, её мнение о Нине Сорокиной я полностью разделяю. Мне посчастливилось принимать её в моём доме и она оставила глубокий след в моём сердце.

С восторгом она вспоминала Ирину Плотникову, которая получила 1-й приз на первом фортепианном международном конкурсе в Сиднее.

Не только к людям искусства тянулось сердце Татьяны Николаевны. В 1989 году по инициативе Веры Николаевны Буровниковой Татьяна Николаевна, как близкий друг семьи Буровниковых-Максимовых-Гартунгов присоединилась к работе помощи русским людям особенно детям в Курске. Наладили “Гуманитарную помощь детским домам в Курске”. В течение четырёх-пяти лет отправлялись контейнеры с одеждой, сладостями для детей, медикаментами и только когда отправка посылок в Курск прекратилась из-за дороговизны пересылок и оплаты пошлины В.Н.Буровникова и Т.Н.Домская организовали благотворительную помощь во Владивосток. К ним присоединилась К.Н.Муценко.

Когда кто то ехал в Россию, Татьяна Николаевна покупала груду сувениров, и просила раздавать их первым попавшимся людям. Она просила и меня это делать и многих других. Быть такой щедрой прекрасно, если есть на это возможности, но у неё их не было. Собрать деньги на депозит чтобы купить дом у них с сестрой не было. Они нанимали квартиру. Нина работала в офисе и по вечерам официанткой в каком то ресторане. Тане тоже приходилось работать в ресторане, но потом она предпочла работу в доме престарелых и побочно прирабатывала, делая пельмени на продажу. О её пельменях говорили “будут мелки как орешки, аппетитные пельмешки”. Этими пельмешками и пирожками она угощала своих гостей, гастролирующих в Сиднее.

После обеспеченной и интересной жизни в Харбине и в Шанхае, казалось бы им трудно было адаптироваться к скудной жизни в Австралии, но они сами выбрали этот путь и никогда не жаловались. Татьяна Николаевна (друзья её звали Тать.Ник.) с радостью удовлетворяла моё любопытство, рассказывая о своей артистической карьере в Шанхае, о жизни в Харбине.

Одним из её рассказов был рассказ о её романе с Юлием Бринером – кино артистом с мировым именем. Семья Бринеров была известна как в Китае, так и за пределами его. И сейчас можно в интернете найти Юлия Бринера, поющего цыганские романсы, но романсы он пел до того, как к нему пришла слава после выпуска фильма «King and I», в котором он играл сиамского короля.
Так за обворожительной, зажигательной Таней ухаживал Бринер (дядя Юлия), и Таня заскучала. Её кавалер заметил это и сказал: “Таня, из Швейцарии приехал мой племянник погостить, он хорошо играет на гитаре и поёт цыганские песни. Я позвоню ему и попрошу приехать с гитарой”.

На набережной реки Сунгари одним из очень популярных ресторанов был “Миниатюр”. Вот туда-то и приехал молодой Бринер. Таня мне говорит: ”Знаете Галка, он не произвёл на меня особого впечатления”, но когда зазвенели струны гитары и он запел… Татьяна забыла своего поклонника дядю и с Юлием они провели весь летний отпуск в Харбине. Они гуляли, пили, пели и танцевали и в ресторанах, и на набережной. Их окружали люди, веселились вместе с ними, они собирали народ, всех угощали. Когда кончались деньги, как бы шутя, обносили людей, им бросали какие-то монеты в шляпу и они снова кутили. Иногда Таня прибегала домой и из буфета тихонько, чтоб не заметил отец, вытаскивала бутылку коньяка, и снова гуляли и угощали окружающих их людей.

Это продлилось всё лето. Юлий уехал обратно в Швейцарию, Татьяна в Шанхай.

В Шанхае было общество, называемое ХЛАМ(содружество художников, литераторов, артистов и музыкантов). Это объединение было основано в 1933 году. ХЛАМ был типичным объединением русской шанхайской богемы литераторов, артистов, художников, журналистов и прочих людей, имевших какое то отношение к искусству. Члены ХЛАМа собирались по средам чтобы весело и оригинально провести время. Эти встречи чередовались с вечерами и бенефисами отдельных членов ХЛАМа. Все приезжающие в Шанхай артисты считали своим долгом посетить заседания содружества, на котором узнавали последние новости литературно-художественной жизни. В ХЛАМе выступали и гастролёры, среди которых было немало мировых знаменитостей. В январе 1936 года содружество торжественно встретило Ф.И.Шаляпина. В 1937 году “хламисты удостоили звания “почётного рыцаря шанхайской богемы” А. Вертинского.

Члены ХЛАМа предавались не только развлечениям. С 1937 года они стали проводить литературно-музыкальные заседания, которые вскоре получили названия “Вечера у зелёной лампы”. На них слушались серьёзные доклады об искусстве, литературе, поэзии. При этом продолжали устраиваться различные посиделки, конкурсы, розыгрыши.

Татьяна Николаевна естественно была активным членом этой организации.

Функционировала шанхайская оперетта. Таня была субреткой. По рассказам свидетелей она была зажигательной, потрясающей актрисой. Было много интересных знакомств, поклонников, в том числе и А. Вертинский. Но в разгар своей карьеры она встречает молодого только что закончившего медицинский институт “Аврора” доктора Домбского Владимира Валерьяновича. Он молод, хорош собой, влюбляется в Татьяну и они вскоре женятся. Ему нужно начинать работу в Харбине и Таня оставляет свою богему в Шанхае и едет с ним в Харбин.

Как я писала выше, доктор Н.П. Голубев приглашает его к себе в больницу и он выступает в роли ассистента, а потом приобретя опыт, становится хирургом и работает в нескольких госпиталях Харбина.

Нужно сказать, что Домбский на харбинском горизонте был фигурой видной. Высокий, стройный, я бы сказала интересный. Он закончил медицинский институт в Шанхае на французском языке, он также знал английский, карьера его развивалась быстро, он приобретал известность, но вместе с тем он был циничен, горд, для многих недоступен. Его цинизм иногда не имел границ. Он постоянно заводил любовные интрижки, чем оскорблял жену . Она была старше его и, может быть, поэтому особенно переживала его измены, но в один прекрасный день она собрала его вещи – одежду, книги, медицинские инструменты,– вызвала извозчика и отправила (вот не помню по какому адресу, может быть, в больницу) написав ему, что это конец их супружеской жизни. Она его любила, но терпеть измены и унижения она не могла. Пожертвовала своим положением и начала самостоятельную жизнь.

Устраивается на работу в Харбинский Политехнический Институт секретарём одного из факультетов. Конец войны, военные заполонили Харбин, “военные душки” в почёте. Песни войны звучат во всех уголках Харбина, театры, собрания, оперетта – всё живёт, студенческая жизнь кипит и на одном из концертов мы слышим в исполнении хора замечательную песенку:

“Татьяна Николавна, запятая, я чувства к вам питаю. Запятая.” Эта милая песенка была посвящена Татьяне Николавне композитором и дирижером хора, который влюбился в неё.

Содержание такое. Он решил послать телеграмму Т.Н. И пока он писал ей телеграмму, она оказалась очень длинной, поэтому ему пришлось сократить и закончить:

“Татьяна Николавна, люблю Вас, точка…”

Мы студенты слушали эту песенку с удовольствием, особенно потому, что знали кому она посвящена.

Настало время нам уезжать из Харбина. Кто на целину по зову Хрущёва, кто за моря. Вот тут-то, в далёкой Австралии, мы встретились по-настоящему с Татьяной Николаевной.

Годы шли и не пощадили Татьяну Николаевну. Жить становилось труднее. Квартиру, к которой они с сестрой привыкли, пришлось оставить, потому что хозяин продал дом. Получили государственную квартиру.

В тот год я уехала в очередное путешествие – Париж, Монако и Россия. Вернувшись, узнала о смерти Татьяны Николаевны. Было очень грустно и обидно, что я не проводила её в последний путь.

Умерла она в апреле1992 года.

Не хочется обойти молчанием замечательных актёров Татьяну Бугаеву и Юрия Ротенко. К сожалению, у меня с ними не было постоянной большой переписки, потому что мы общались часто лично, как в Сиднее, так и в Мельбурне, и чаще всего обменивались телефонными звонками.

Юрий Ротенко работал в студии В.И.Томского и в драматической студии. Он оставил незабываемый образ Пушкина ещё будучи в Харбине. В оперетте в роли простака Юрий выступал и в Харбине, и в Австралии.

Татьяна Бугаева (Мавридис) драматическая актриса. Начала она свою артистическую деятельность в труппе Веры Викторовны Пановой, которая любила заниматься с молодёжью. Вскоре труппа Пановой влилась в драматический театр В.И. Томского и тут началась настоящая профессиональная работа. Из воспоминаний Татьяны Бугаевой: «Каждое лето наша драматическая труппа уезжала на гастроли по Западной и Восточной линии КВЖД. В.И. Томскому удалось выхлопотать у китайских властей спальный вагон, и на каждой нужной нам станции наш вагон оставляли в резерве, а потом опять прицепляли и везли нас на нужную нам станцию.

По линии Маньчжурской железной дороги проживало много русских, которые занимались главным образом сельским хозяйством. Наши гастроли всегда встречали с радостью, все спектакли привлекали массу зрителей. Устраивали нам банкеты, приёмы, встречи и, конечно, не проходило без курьёзов. Особенно мне запомнился один на самой маленькой станции Хакэ. Вагон наш стоял, можно сказать, посреди огромного поля, сопки едва были видны, и с одной стороны был посёлок и «клуб», построенный из брёвен. Идти к нему надо было через поле почти один километр. Ставили «Бедность не порок» Островского. «Клуб» состоял из одной длинной комнаты, заставленной бревенчатыми сиденьями, и в конце её маленькая сцена. Так что нам пришлось гримироваться и одевать костюмы в вагоне. Представьте картину: огромное поле и по нему шагают персонажи из пьесы Островского. Заходим в клуб, а он пустой. Никого и ничего… Не понимаем и не знаем, что делать. Стало темнеть, электричества нет. Вдруг, влетает мужчина, несёт керосиновые лампы и очень извиняющись говорит: «Простите, народ опаздывает, сегодня коровы задержались в поле, сейчас все придут». Через полчаса «клуб» заполнился до отказа.

Принимали нас бурно, а после окончания мы остались на их «пир». Уговорили нас дать ещё один спектакль. Томский согласился. Выбрал комедию «Папочка, ура, вот и я!»

Идёт спектакль, стены трещат от смеха, врывается В. Турчанинов (высокий, крупный молодой человек) и вдруг треск, грохот, шум и кусок сцены обламывается и падает вниз вместе с Турчаниновым. Все замерли, пауза, и,вдруг, Томский своим зычным голосом говорит: «Ну и оставайся там!». Спектакль доиграли с ещё большим подъёмом, чем когда-либо. Зрители умоляли приехать ещё, обещали построить новую сцену. Но нам больше не удалось заехать к ним. Мы чаще ездили на более крупные станции: Цицикар, Чжалантунь, Барим, Якеши, Маньчжурия, Хайлар, это уже был небольшой город, а на востоке – Мулинские копи, Пограничная…

В 1945-49 годах получить визу на поездку по Китаю было почти невозможно, но В.И. Томскому удалось выхлопотать гастроли на юг: Дайрен, Мукден и Тянзин, где его труппа выступала перед китайской публикой во «Дворце Принцессы». В награду за это очень успешное выступление Томскому разрешили свозить свой театр в Шанхай (Русские харбинцы №2, стр.48-49).

В 1951 г. Татьяна Бугаева вышла замуж за музыканта и певца Константина Мавридис. В 1953 году она с мужем уехала в Грецию, потому что муж был греческим подданным. Однако, уже в 1955 году Мавридисы переехали в Сидней и открыли мастерскую художественной вышивки. Несколько устроившись, они активно включились в русскую театральную жизнь Сиднея: устраивали концерты, выступали на Днях Русской Культуры, Константин снова пел в оперетте, Татьяна играла в пьесах Томского и других режиссёров. Приобщили к музыкальному искусству и сыновей, которые со своими женами Сюзи (виолончель) и Виктория (скрипка) со временем организовали свою группу «Чёрный бантик».

Необходимо упомянуть имя Юрия Хороша – бывшего режиссёра театральной группы КРС в Харбине.

Я познакомилась с ним в России в Петербурге. Он приехал в нашу гостиницу «Москва» по приглашению Риты Воронцовой, о которой я писала выше. Рита была очень талантливой, молодой девушкой. В студии Ю. Хороша в Харбине она играла Зою Космодемьянскую в одноимённой пьесе и оставила о себе память многообещающей актрисы. К сожалению, в Канаде она не продолжала серьёзно заниматься театром, и только иногда выступала в любительских спектаклях.

По России мы путешествовали вместе и тут меня свела судьба с Юрой Хорош. В то время он работал в Петрозаводске в качестве ведущего режиссёра главной редакции художественного вещания. За время работы на Карельском телевидении Ю.Л. Хорош был постановщиком более тридцати телевизионных спектаклей, проводил наиболее ответственные и сложные передачи и репортажи и плодотворно сотрудничал с карельскими писателями, результатом чего явился ряд интересных инсценировок произведений карельской литературы.

Режиссёр с высоким профессиональным вкусом, подлинный мастер своего дела, Ю.Л. Хорош был наставником многих режиссёров младшего поколения, активным членом Всероссийского театрального общества.

Творческий труд Ю.Л. Хороша отмечен почётным званием Заслуженного работника культуры Карельской АССР. (Сведения о его творчестве я получила из газеты, которую мне прислала его супруга после его смерти).

Во время нашей встречи Юра попросил меня присылать ему книжки на английском языке. Он очень хотел сохранить язык, но не имея разговорной практики в Петрозаводске, решил, что чтение книг ему поможет. Я, конечно, с радостью согласилась и высылала ему книги постоянно, но в советское время было сложно выбирать, что можно послать, чтобы не навредить ему и его карьере, а он высылал мне материал для сцены. Я была постоянным конферансье в Русском театральном кружке и мне каждая новая строчка была полезна. Такой обмен у нас продолжался до самой его смерти. Его семья известила меня о его смерти, он умер от сердечного удара, ему был 61 год. Вечная ему память!

От него писем я не нашла, по-видимому, они затерялись с теми материалами, которые он мне присылал, среди вырезок из журналов и брошюрок, а вот моё письмо я обнаружила.

Галина Кучина Юрию Хороша, Джилонг, Декабрь 1977 г.

Дорогой Юра!

Простите за опоздалое поздравление. Сегодня пишу все заграничные письма. Опоздала потому, что мы перед самым иностранным Рождеством (25 декабря) приехали из Сиднея, где давали концерт, вернее два концерта Русского театрального кружка, которые прошли очень успешно. Сиднейцы остались очень довольны, потому что они не ожидали такого стандарта самодеятельности. Полетела в Сидней я одна, – Вова отказался лететь на два дня. Ребята, наши друзья утроили мне приём у Белоножкиных. Там были знакомые Вам Ротэнко Юра и Надя, Мавридисы, Лейтисы, Нина Гайдарова с мужем Лёвой, Таня Домбская, Мустафьины, Егоровы. Интерес Р.Т.К. возбудил колоссальный. Ведь у нас 35 человек, людей самых разнообразных специальностей. Выдающихся талантов нет, но ребята берут своей монолитностью, энтузиазмом, дружбой, чувством ответственности перед кружком и, конечно, правильным, сильным и бескорыстным руководством нашего художественного руководителя и хореографа Саши Ильина. Способности Ильина были отмечены высшим руководством и он был награждён приглашением на стажировку в Москву в ансамбль Ю. Моисеева и деньгами – тысяча долларов.

Юра, я получила все Ваши письма и весь материал, который Вы мне присылали, в том числе и книжечку, о которой Вы беспокоились. Спасибо Вам большущее. Единственно жаль, что большинство материала для мужского голоса, так трудно выбрать для себя; однако, немного изменив, мне удалось в этом году прочесть рассказ о писателе, который отправил жену на курорт. А начинаю я так: «У меня есть друг… мужчина, и послушайте, что он мне рассказал…». Другую вещь о розах я рассказывала и на русском, и на английском языках с колоссальным успехом. Австралийцы умеют принимать и реагировать на шутку, с ними можно иметь полный контакт. Они реагируют на твои слова, я просто с ними разговариваю, рассказываю о нашей группе, о нашей работе, конечно, выбирая самые смешные моменты и реакция великолепная.

Русские – более сдержаны, более застенчивы, с ними гораздо труднее вступить в открытый разговор. Интересно, у Вас так же, или это свойственно нашей публике? Но принимают тепло и даже бурно.

Помимо Сиднея и Мельбурна мы дали ещё один концерт в Аделаиде – столице Южной Австралии.

Как видите, несмотря на то, что я готовлюсь быть бабушкой, пока мне ещё трудно сосредоточиться на этой роли, потому что у меня много других интересов. Но я уверена, что Вы правы, считая, что нет ничего в жизни прекраснее, чем внуки. Мы ждём с нетерпением февраля – кого нам пошлёт Бог – внука или внучку.

Юра, после недолгих размышлений мы с Вовой решили поехать в Канаду, как и хотел Коля Воронцов, а из Ванкувера поехать на колином автомобиле в Западную Америку – Сан-Франциско, Лос-Анжелес, Сиетл, Менло-парк и т.д. Предполагаем лететь в июне.

Юра, мне удалось достать все нужные номера «Огонька» и прочесть «Вечер воспоминаний». Написали ли Вы уже на него сценарий? А в какой стадии и как идёт работа над «За чертой милосердия»? «Вечер воспоминаний» я живо представляю на экране. Типы яркие и, мне кажется, что самая трудная роль Сведомского. Желаю Вам успеха. Пишите о прогрессе работы.

Как жаль, что я не знакома с Вашей женой. Приходится ограничиваться только приветами.

У меня для Вас лежит книжка, на днях куплю ещё несколько и отправлю Вам.

Мой Володя шлёт Вам привет. Он всегда с интересом следит за нашей перепиской. Я читаю ему Ваши письма и мои ответы. Сам он, к сожалению, писать не любит.

На этом заканчиваю своё послание, целую, Галя Сухова.

И так, время летит, трудные годы становления в новой стране миновали, с языком освоились, в работе нашли себя и достойно и благородно проходим жизненный и трудовой путь. Появилось время и возможности общаться с миром, выйти из эмигрантской скорлупы и войти в мир, до селе невиданный и страшно манящий к себе.

Я помню, как я мечтала при первой возможности поехать в Россию и Европу, но прежде нужно было приобрести дом и автомобиль, потому что в этой стране без машины очень трудно, почти невозможно. Теперь это всё позади. И открылись для нас двери в новый мир. Как ни странно, но первая моя поездка была не в Россию, а в Канаду и Америку, но на это была важная причина. Моя дочь Марина хотела познакомиться со своим крёстным Валерием Годорожа, проживающим в Канаде и письма которого я приводила вначале этого повествования. Причина важная, связь с близкими всегда сохранялась и сохраняется до сих пор со всеми, кто остался в живых.

И вот, наконец, в 1974 году с мужем Владимиром Михайловичем Суховым мы в России (бывшем СССР). Эта поездка открыла для меня бесценный мир русской культуры, русской истории, знакомства с русскими людьми.

С культурой и историей мы были знакомы, живя в Китае. И школа, и семья давала довольно большой диапазон знаний о традициях, о дореволюционной жизни. Знания были, но когда я оказалась в Москве – памятники, театры, храмы, Красная площадь, Кремль со своими соборами, Третьяковская галерея с портретами писателей, работы великих мастеров художественной школы, которые в Харбине я видела только в печати – всё это ошеломило меня. Я заливалась слезами от восторга, чувства умиления, гордости и нахлынувшей любви к России, которая таилась во мне с детства, но не могла так бурно проявиться. После этого мои поездки в Россию повторялись восемь раз и впечатления накапливались с каждым посещением.

Сколько интересных, замечательных людей я встретила на родине! Несмотря на то, что я родилась в Маньчжурии (Северный Китай), я воспитана в русском духе своими родителями. Папа был офицером Белой армии, который боролся с большевиками до последней минуты. Его книга «Воспоминания о Ледяном походе» была издана в Австралии в 1988 году, переиздана дважды в России, в Воронеже, в издательстве «Подъём» и в Иркутске в издательстве «Сибирь» (в журнальном варианте).

Круг моих друзей и знакомых значительно расширился, я нашла маминых родственников, антоновский дом. При каждой встрече мы тесно общались, я привозила в Россию мою внучку Алёну, в1985 году мы приезжали с дочерью Мариной, в 2000 году мы поехали с моим вторым мужем Вадимом Юрьевичем Кучиным. Моя дочь с мужем в своей поездке в Россию первым делом поехали к родным в Миасс, и пригласили их к нам в Австралию. Больше того, нам удалось найти родственников моего папы. Моя двоюродная сестра живёт в Москве, а остальные члены семьи на Урале. Мой племянник с семьёй живёт в Екатеринбурге. Мне удалось познакомить обе ветви нашей семьи – мамину и папину, сейчас они встречаются, и обе семьи прислали мне семейное древо. Не удивительно, что я так люблю Россию. В своей книге «Минувшее развёртывает свиток» я описывала все свои путешествия, все встречи, полные эмоций и радости.

После того, как я нашла мамину родню Антоновых, их дом, старый Миасс, Краеведческий музей, ознакомилась с семьёй, у меня появилась потребность найти корни моего папы Игнатия Каллиниковича Волегова. Но как? Еще в 2000 году я делала запрос в Государственный архив о папиной семье. Из архива мне прислали очень мало данных – только о его военной карьере, наградах – и всё. Помню, как после моего первого посещения Санкт-Петербурга (мне больно называть этот город Ленинградом) я писала в своих записках: «За всё время пребывания в Петрограде я незримо чувствовала присутствие Петра I и моего папы». Смелое сочетание. Но оно имеет своё основание. Мой отец Игнатий Каллиникович Волегов учился в Петербурге, куда был отправлен своими родителями. Будучи сыном крестьянина, закончил реальное училище и поступил в военное училище. Здесь его застала гражданская война, в рядах Белой Армии он боролся с красными, прошел Ледовый поход, который привёл его и многих других, уходящих от большевиков или боровшихся с ними, в Китай.

О семье Волеговых никаких сведений не было, вплоть до одного незабываемого дня, когда я взяла телефонную трубку и услышала: «Здравствуйте, Галина Игнатьевна, я Ваша племянница Елена Колесникова, а Ваша двоюродная сестра, моя мама Августа Клементьевна Колесникова, урождённая Волегова, живёт в Москве». Я была потрясена такой новостью. Ведь я по наивности думала, что на мне заканчивается род Волеговых, а сейчас узнаю, что у меня целая плеяда родственников, и таких близких, как двоюродная сестра!

Лена Колесникова вышла замуж за американца, живёт в Бостоне, и по интернету нашла мою книгу «Минувшее развёртывает свиток», из предисловия к книге, написанного священником Игорем Филяновским, она нашла телефон его приходского храма, телефон секретаря, которым была моя дочь Марина, и вышла прямо на меня. Стоит ли говорить о той, радости, которая охватила меня, узнав, что я не последняя в роду Волеговых. Теперь мне предстоит встреча и знакомство с Волеговыми.

Сейчас с радостью предоставлю читателю письмо моей двоюродной сестры. Это было первое письмо, обращение на «Вы», а потом в моих поездках в Россию мы регулярно встречались и с ней, и с её сыном Павлом, и племянницей Таней, а Леночка приезжала к нам в Мельбурн из Америки со своим американским мужем Чарльзом.

Колесникова Августа Клементьевна, май 2006 год.

«Здравствуйте, наши далёкие по растоянию и близкие по крови вновь обретённые все родственники: Галя, Вадим, Марина, Василий, Елена, Тамара, Сергей!

Получили 22 мая бандероль из Иркутска, а 25 мая получили от Вас, Галя. Мы, особенно я, Вам безмерно благодарны. 5-й номер журнала «Сибирь» я, как говорится, не отходя от кассы, прочла на одном дыхании. Мне очень всё понравилось. Даже не то слово. Я с упоением читала «Минувшее развёртывает свиток». Из этой повести я узнала и о жизненном пути родного дяди, которого мы считали погибшим, и о всей его семье, а также познакомилась с жизнью наших россиян, иммигрировавших за границу; не просто со слов и описаний писателей и журналистов, а из уст своей двоюродной сестры. Спасибо Вам, Галя, за Ваши старания и за Вашу любовь к России, многострадалице нашей. Письмо моё будет, вероятно, сумбурным. Вы уж простите. Мне так о многом хочется говорить с Вами, мысли скачут у меня в голове, но сегодня я постараюсь познакомить Вас с большой волеговской плеядой.

Мой отец Клемент Каллиникович Волегов и мама Анастасия Николаевна Ошуркова поженились в 1906 году. Вернее её выдали замуж родители, но к счастью она полюбила Клима. Родила она 11 детей – шесть девочек и пять мальчиков. Одна девочка 6-ая по счёту умерла в младенчестве, а пять девочек и пять мальчиков, слава Богу, дожили все до определённого возраста и семь человек ушли из жизни, кто раньше и кто позже».

Дальше Августа Клементьевна описывает дни рождения и дни смерти всех своих братьев и сестёр. Вспоминает о том, что семья знала о моём папе, которого они звали дядя Игоня, только то, что он оказался в эмиграции, и они предполагали, что его уже нет в живых.

Дальше пишет Августа Клементьевна: «Поскольку я считаю, что я знаю о родственниках больше всех, я взяла на себя обязанность составить генеалогическое древо и оставить его потомкам. Я начала с прадедушек и прабабушек и заканчиваю правнуками. Появилась новая ветвь в древе – Ваша. Теперь мы знаем, что фамилия Волеговых не исчезнет.

Начала читать «Воспоминания о Ледяном походе». Нам это, конечно, безумно интересно. Все населённые пункты, города, заводы, посёлки нам знакомы, так как во всех этих местах мы и, в частности я, бывали. В 1938 г. мы с трудом вырвались из колхоза. Я, конечно, не помню как родителям удалось получить паспорта, ведь в колхозе никаких документов, кроме метрик, не было, и перебраться в Висим; там жили до 1946 года. В 1941 году умер наш отец, и после окончания войны мы перебрались жить в Верхне-Салдинский район Тагильский Кордон, где жил Матвей с семьёй. Туда же демобилизовались после войны Фёдор и Миша. Я там жила до 1949 года, закончила семилетку и поехала в Нижний Тагил продолжать учёбу. В 1953 году закончила Машиностроительный техникум и поступила на Уралвагон завод, проработала 36 лет и 8 месяцев. Там же, в 1954 году встретила Женю. В 1955 г. мы поженились и, слава Богу, до сих пор вместе. В 1999 году мы переехали в Москву, потому что сюда по службе в 1997 году перевели сына Павла. Здесь он живёт с семьёй – женой Вероникой и дочерью Настей. Мы переехали в Ленину квартиру, которую ей с трудом великим удалось получить после 15 лет проживания в Москве на частных квартирах. Видите, как я отклонилась от вопроса о чтении «Воспоминаний о Ледяном походе». И в Сулеме, и на ст.Кузино, и на станции Илим я неоднократно бывала.

В 1956 году после неудачных первых родов (дочка прожила сутки) мама и Женя, чтобы отвлечь меня от моего горя, повели меня пешком по этим местам: от Висима через Шарбаки и Сулем в село Волегово, причём пешком, иногда на перекладных, а раз и на тракторе. Вот я и побывала на своей родине. Ведь я родилась в селе Волегово. Поэтому нам вдвойне интересна повесть Игнатия Каллиниковича, участника исторических событий, которые проходили в дорогих моему сердцу местах: село Волегово, Сулем, ст. Илим, Висим, Черноисточненск, Лысьва, Нижний Тагил.

Приглашаем Вас в гости к нам. Мы будем рады и премного благодарны, если Вы сможете повидаться с нами.

Не могу передать, как я была рада, что Лена нашла Вас. Несколько дней я находилась под впечатлением и с мыслями только о Вас, а когда поговорила с Вами, я даже уснуть не могла пока не поделилась с сыном и племянницей Таней.

До свиданья, мои дорогие. Извините за такое непоследовательное письмо. Обнимаем. Целуем, любим.

Августа (Гутя) и Женя, надеемся на встречу пока мы живы.

После этого было много встреч, писем, телефонных разговоров, и всё это описано в моей книге* «Минувшее развёртывает свиток».

Так же было много знакомых, ставших моими друзьями, письма которых я представлю на страницах этой книжки. Тут будут известные знаменитые личности и просто милые друзья, с которыми меня свела судьба во время моих поездок в Россию.

Вот сейчас передо мной встал сложный вопрос – в каком порядке предоставлять письма моих новых друзей – в хронологическом, разбрасывая их письма по всему материалу, или по личностям, не взирая на даты знакомств и встреч.

Пишу первое из многих писем – письмо протоиерея Лазаря (Новокрещенных).

Отец Лазарь (Новокрещеных) протоиерей храма Иконы Казанской Божией Матери в Саратове. Познакомилась я с ним в Москве на встрече лицеистов. Отец Лазарь учился в Харбине в лицее Святого Николая.

Протоиерей Лазарь, Саратов, 12.03.2002 г.

«Досточтимые и дорогие наши Галя и Вадим!

Прежде всего сердечно благодарим за письмо, фотографии и, конечно, за чудесные статьи, столь живые и выразительные, с впечатлениями и трепетным прикосновением к местам столь далёким и близким сердцу, которые погружают в старину духовного проникновения к нашим родственным корням, близких и родных нашему сердцу людей.

Хочется пожелать Вам всё той же неиссякаемой энергии, черплющей силы от неистощимых источников – соприкосновения с Россией, она у Вас в сердце, крови и душе. Мы с Милочкой пришли к пожеланию, чтобы эти статьи увидели мир в книге, которая почти у Вас есть, и масса того чудного материала, который накопился за все годы. Таких Ваших интереснейших встреч и с российскими артистами, и с писателями, поэтами, прозаиками, певцами, с коими, как в калейдоскопе жизни, Вы встречались. А знакомства, общение, встречи – это кладезь интересных воспоминаний, как свидетельство Вашей нужнейшей жертвенной любви ко всем тем, с кем Господь сподобил вас быть и быть благодарным к Вашему служению.

Да поможет Вам Бог!

Нижайше кланяемся за книгу отца Игоря Филяновского «Держись мира и сотвори любовь». Замечательный стиль повествования о наших Святителях и миссионерах, которые нам очень близки и ценны, кои своими жизнями, трудами, молитвами и подвигами стяжали Великий венец Божий, просвещая и освещая народы и страны Светом православной веры и истины. Особенно хочу выразить признательность за статью о митрополите Несторе. Мы же были современниками и молились вместе с ним в наших харбинских храмах,и свидетельствуем о его великом служении Богу и людям, о коих он всегда заботился, молился, помогал, создавая приюты для сирот; и как он отдавал себя этому служению. Служил Богу, Отечеству, Царю и России. Мы молимся и надеемся, что мы доживём до его прославления и причисления к лику святых, как прославлен Св. Равноапостольный архиепископ Николай Японский.

Очень отрадно, что в далёкой Австралии живут такие прекрасные люди-подвижники, которые несут преемственность духовной основы подвижников нашей христианской веры, и пусть огонь православия всегда горит, просвещая людей на всех континентах нашей земли.

Ещё и ещё раз великая благодарность отцу Игорю.

Милейшая Галя, познакомились также с газетными заметками о Вашей неутомимой работе по сохранению русской культуры, музыки, поэзии, литературы; о проведении вечеров, памятных дат, церковных праздников, встреч памяти выдающихся людей, как прошлого, так и настоящего.

Галенька, хочется пожелать всех благ от Господа!

Мы живём по милости Божией в трудах, службах, благодаря Бога за все прожитые годы, и молимся, чтобы Господь укрепил всех нас, как душевно, так и телесно.

В нашем храме, где я служу, продолжаются ремонтно-восстановительные работы, дел ещё много. Надеемся на помощь Божию. Надо закончить оставшееся – это кровля, купола и колокольня. В нашем храме в честь иконы Божией Матери Казанская уже шесть лет функционирует церковно-приходская воскресная школа, и детишки с большим прилежанием и удовольствием посещают занятия, насыщаясь знаниями основ православного вероучения, и, как сказал Святейший Патриарх АлексийII, «семена, посеянные в души этих отроков, рано или поздно прорастут», а для нас это самое главное, мы будем спокойны за наше будущее православное поколение.

Вы знаете, что у нас в Саратове есть духовная семинария, которая готовит будущих пастырей нашей церкви? И в нашем Казанском храме со мною сейчас служат молодые священники, выпускники нашей семинарии и, к тому же, они закончили духовную академию в Санкт-Петербурге. Мне приятно, что пришли такие достойные, серьёзные, глубоковерующие, преданные и убеждённые молодые пастыри, несущие бремя нелёгкого служения на благо церкви, спасения душ и служение ближнему.

Но, кажется, расписался, пора и честь знать, а посему в преддверии Великого поста хочу испросить прощение у всех, кто меня помнит, и молитвенно пожелать всем вам благодатной помощи Божией и провести пост, чтобы в радости духа встретить Святую Пасху.

Прошу простить меня великодушно за столь сумбурное моё письмо.

Да хранит вас Бог, Божие вам благословение!

С искренней молитвой и любовью, протоиерей Лазарь с семьёй. Пишите!»

Вот ещё одно письмо от о. Лазаря.

Протоиерей Лазарь (Новокрещеных), Саратов, 24.04.2002 г.

«Христос Воскресе! Досточтимые и дорогие наши Галя, Вадим и Ваше милое семейство!

Ещё и ещё раз благодарим за чудесную статью о пребывании в России в прошлом году, а так же за великолепные фотографии. Большое спасибо!

Совсем недавно отправил Вам подробнейшее письмо и книгу о Ф.М. Достоевском, выпущенную у нас в Саратове в издательстве «Летопись», при братстве Св.Равноапостальных Кирилла и Мефодия. Надеюсь, что всё дошло, и книга, и письмо.

Мы живём по милости Божией. Вот и заканчивается Великий пост, который был трудным. Слава Богу в храме много народу, особенно говеющих, а так же в посту Великом в храме проводится традиция соборования болящих и пожилых, почти каждую неделю до 300 человек, а исповедь говеющих с вечера и утром до начала Богослужения. Занятия в нашей церковно-приходской школе заканчиваем и отпускаем детишек на каникулы. В этом году Пасха поздняя, и уже сейчас всё оживает в природе, начинают цвести сады, но особенно меня радует, как цветёт и благоухает черёмуха.

В апреле месяце у нас в Саратове был установлен памятник Петру Аркадьевичу Столыпину, работы скульптора Клыкова, – это событие для нашей губернии. Столыпин был губернатором Саратовской области с 1903 по 1906 год. Состоялись Столыпинские чтения, панихида по Петру Аркадьевичу. Приезжал из Франции правнук Столыпина Александр. К сожалению, не знает русского языка.

Мы часто вспоминаем наши встречи в Москве, конечно же, наши общения, посиделки, воспоминания, которые оживотворяют, питают чувства великой радости встреч.

С молитвой, благодарностью и признательностью нашему Жене Аксёнову, благодаря которому лицеисты встречаются уже в четвёртый раз. Низкий ему поклон!

Желаю всем Вам благодатной помощи Божией.

Да хранит вас всех Господь!

С искренней любовью и молитвой, Христос Воскресе!

Мила и Лазарь. Пишите!»

Мне кажется, что я должна сказать несколько слов о докторе Евгении Николаевиче Аксёнове. Это соученик моего покойного мужа и бывший лицеист, благодаря которому произошло много встреч и знакомств в России, в том числе и с протоиереем Лазарем (Новокрещеных), тоже бывшим лицеистом.

История доктора Аксёнова очень необычна и опубликована во многих изданиях. Я писала о ней в своей книге *«Минувшее развёртывает свиток». Будучи с ним и его семьёй близко знакома я писала о нём довольно подробно. Это незаурядная личность, он живёт и работает в Токио врачом до сегодняшних дней, несмотря на свои 90 с лишним лет. За всю свою продолжительную жизнь доктор Аксенов награждён целым рядом наград, медалей, грамот как от японского правительства, так и от российского.

В один прекрасный день, в конце 60-х или начале 70-х годов, мой муж получает от него письмо из Токио. Надо сказать, что расстались они после окончания Лицея Св. Николая в Харбине в 1942-43 году.

Письмо это не сохранилось, но я помню его дословно. Он пишет: «Вова, я получил твой адрес и спешу тебе написать следующее»… дальше он описывает свою жизнь, трудные годы во время войны, затем пишет о том, что закончил медицинский институт, стал врачом, женился. И дальше пишет: «Вова, помнишь, как ты делил со мной корку хлеба в Харбине в трудные годы? А теперь я сижу в ресторане в Швейцарии и за соседним столом сидит король Фарук. Как бы мне хотелось с тобой разделить этот ужин», и т.д, и т.п.

Нужно сказать о том, что их встречи возобновились, они встретились в Токио, а потом, после смерти моего мужа, я встречалась с Женей и его семьёй довольно часто. Вот этот доктор, имея несметное количество денег, стал собирать лицеистов со всего мира на встречи в России. Он оплачивал транспортные расходы и проживание в гостинице. В основном, это были люди со всех концов бывшего Советского Союза.

Меня он приглашал, как вдову лицеиста. Вот тут я и познакомилась с о. Лазарем (Новокрещеных).

После моего первого посещения Миасса, о котором я наслышалась от мамы, бабушки и крёстной, и вернувшись в Австралию, я жила в двух измерениях – Хайлар – Маньчжурия и Миасс. Австралия, как бы испарилась. Я сама была поражена тем впечатлением, которое на меня произвёл старый Миасс со старым полуразрушенным домом семьи Антоновых; с миасскими старушками, сидевшими на скамеечке в белых платочках около своих палисадников; с запущенной дорогой, по которой бегала курочка, выпрыгнувшая из курятника; со старым запущенным колодцем посреди улицы; кошкой, следовавшей за нами; за домом Антоновых, с леском, в который ходила моя мама с сёстрами и подружками за грибами и за ягодой. Всё это было мило сердцу потому, что, вспоминая рассказы мамы и воочию видя Миасс в таком жалком состоянии, я смогла представить их жизнь до переворота, представить их детство, этот дом, амбары, надворные постройки – все в первозданном виде. Сотрудница краеведческого музея Галина Михайловна Наумова, занимающаяся историей рода Антоновых, нашла моих троюродных сестёр и отпрысков, с которыми мы сейчас в тесной связи. Увидев на столе своей кузины выпечку – каравай, песочники и прочее, которую всегда пекла моя мама, я, естественно, была во власти нахлынувших на меня чувств, доселе не испытанных. Всё было мило, и мужики в поезде в выходной день с удочками, и женщины с корзинами грибов, и молодёжь, ехавшая с одной станции на другую, по-видимому, на вечеринку. А баня! Ой, как меня парили, не забуду до конца дней своих! А о природе говорить можно без конца. Всё это я описывала подробно в своей книге и путевых записках*. Сейчас почитаем письмо моего новообретённого племянника (по маминой линии) из Миасса.

Юрий Портнягин, Миасс, декабрь 2004 год.

«Здравствуйте, дорогие Галина Игнатьевна и Вадим Юрьевич!

Поздравляем Вас новым 2005 годом и Рождеством Христовым!

От всей души желаем Вам крепкого здоровья, большого личного счастья, творческих успехов и всего самого наилучшего.

Зима у нас вступила в свои права. Дома полным ходом идёт подготовка к Новому году. Готовим фигурки петухов из гипса, придумываем игрушки, маски и ожидаем подарки от Деда Мороза. Лето было тёплое, даже купались несколько раз в озёрах. Недавно ездили в заповедник, на Тургояк, на дачу. Всё засняли на видео. В сентябре я был в отпуске. Жил на даче, готовил сад-огород к зиме, занимался творчеством. Подготовил три работы – резьба по кости. На видеокамеру заснял два фильма об уральской природе. Фильмы назвал «Лето прошло» и «Золотая осень». Уже дома на фильмы наложил музыку композитора Игоря Крутого. Всем родстенникам понравились мои любительские зарисовки.

В августе я посетил археологическую экспедицию на острове Святой Веры, который находится на озере Тургояк. Про остров сложено много легенд. Про этот остров написано в книге «Мой приветливый город Миасс» стр 57. (у Вас эта книга есть). Экспедиция определила, что пещеры были сложены в эпоху неолита (конец каменного века) 5-7 тысяч лет т.н. Брал с собой видеокамеру. В течение зимы подготовлю текст и смонтирую фильм. В тексте будет историческая справка, легенда и заключения учёных археологов. В общем, стараюсь оставить внукам духовное наследие нашего края.

После Вашего отъезда, т.Галя, я продолжаю быть «кинозвездой». В мае меня снимала телестудия «Экран ТВ» (Вадим Морозов беседовал с Вами в музее). Сначала меня сняли на производстве, а потом дома с картинами. Затем пригласили на передачу «Просыпайся легко». Эта передача идёт утром и гость телестудии должен рассказать о себе, о творчестве и во время беседы приготовить лёгкий завтрак. Я готовил салат. Рецепт: один свежий огурец, две-три крабовые палочки, посыпать кедровыми орешками и залить майонезом. Советую приготовить, сочиняли всей семьёй. А в октябре «Миасс Е.И.» (Михаил Тютев) в передаче «Среда обитания» расказал о моём творчестве. И Вадим, и Михаил передают Вам большой привет.

13 декабря Лариса (банщица, она же филолог, именно она парила Вас в своей бане, обсуждая творчество Тютчева) родила девочку Катюшу. Внуки мои мужают, Маша приобретает женственность. Андрей (зять) в отпуске, делает ремонт в квартире. Тётя Галя (моя троюродная сестра,примечание автора) всю осень прибаливала – давление, сердце. Сейчас гриппует. Женя (вторая сестра, примечание автора) вокруг неё суетится. Все родственники передают привет и поздравления.

Уральский привет передавайте Алёнке, Марине, Василию, Тамаре, Сергею.

Пока до свидания. Целуем Юра, Таня, Андрей, Алёнка, Ваня и Маша.

Ещё одно письмо с Урала, из Миасса, от Елены Богачевой. Я думаю, что она внучатая племянница моего дедушки Антонова.

Елена Миловидова (Богачёва) г.Миасс, 14.05.2002.

Милая Галина Игнатьевна! Это не Вы, а я извиняюсь не единожды за своё долгое молчание, хотя, поверьте, Вы всегда со мной – дня не проходит, чтобы я мысленно с Вами о чём-либо не говорила. Объяснения банальные – житейская круговерть и моя неорганизованность.

Очень Вам благодарна за Ваши публикации. Я их несколько раз перечитывала своим знакомым и возила с собой в Москву почитать своим родным. Спасибо от всех. И спасибо за новогодние и рождественские поздравления, за добрые пожелания.И всё, о чём Вы пишите, мне интересно, как в первый раз. Я не перестаю восхищаться Вашей деятельностью во имя нашей любимой России, её истории и культуры. Знай наших!… Ещё раз спасибо Вам за то, что появились на нашем горизонте, и благодаря вам я много переосмыслила и в чём-то изменилась. Эту качественную перемену я ощущаю постоянно.

С Вашей лёгкой руки, из книг В.Солоухина началась для меня новая полоса самосознания. После них я прочитала «Протоколы советских мудрецов» Климова, cпорная, но во многом похожая на правду версия о расстановке сил в мире. Кроме этого мне захотелось освежить в памяти воспоминания С. Алиллуевой «20 писем к другу» о Сталине. Затем прочла «Почему погибнет Америка» Платонова, «Почему Россия не Америка» Паршева (книга для тех, кому уезжать некуда). Все эти книги дали мне ответы на многие вопросы, что с нами происходит, почему мы особенные, но не хуже других, что за «реформы» мы переживаем и кто наши реальные «реформаторы».

Не могу сказать, что всё стало ясно, но я почувствовала себя увереннее и ещё сильней полюбила Россию и русских. Я понимаю, что любые книжные версии – это позиция автора и правда не всегда рядом.

Вы много сил и времени уделяете приятной стороне жизни – духовной, а мы как были политизированы, такими и остаёмся – знак неблагополучия во власти.

Я Вас не утомила? Но я знаю, что Вы любите Россию и её судьба Вам не безразлична. Мы несёмся в пропасть, и найдётся ли кто, кто сможет это остановить?

Посылаю Вам послесловие последней папиной публикации, завершающей цикл статей «Миасцы – мои современники» и статью о прошлом города, они частенько стали появляться на страничках газет. Была заметка о Вашем подарке краеведческому музею – приданом Вашей мамы.

Побывали с братом на могилках дедушки и бабушки Богачёвых, поговорили с ними.

Очень жалею, что нас воспитали атеистами, душой понимаю, что всё на этом свете неспроста, и, кто искренне верит, живёт в ладу с собой и с миром.

Берегите себя, милая Галина Игнатьевна. Большой привет передайте всем, кто знает нас.

У Б.Окуджавы мне нравятся слова: «Давайте говорить друг другу комплименты, ведь это все любви высокие моменты. Давайте будем жить, друг другу потакая, тем более, что жизнь короткая такая».

Е. Миловидова (Богачёва), Миасс, май 1985 год.

Дорогая, замечательная Галина Игнатьевна, Галя!

Так приятно получать Ваши письма. Они напоминают, что этот мир прекрасен и добр, и хочется всё и всех вокруг любить и радовать!

Перечитываю по многу раз письмо и заметки, читаю очень внимательно и радуюсь за вас и за себя. И за русских, значит мощная у нас культура, раз через поколения, выросшие не в России, бережная и с любовью преподнесённая, она трогает сердца людей. Намного позже Вашего письма я получила Ваше соболезнование по случаю кончины мамы и папы и поздравление с рождением внука. Как Вы внимательны, спасибо.

Я нашла у знакомой книгу «Галина». Обязательно прочту её. Ещё у меня не прочитана до конца книга «200 лет вместе». Первый том (от 1795 до 1917 г.) А. Солженицына. С опозданием вышел второй том, зять говорит, что евреи долго редактировали на свой лад, – но против ожиданий он заканчивается 1975 г. Урезан на 20 самых интересных лет. Но книга Павла Хлебникова, американского журналиста, «Крёстный отец Кремля Б. Березовский или история разграбления России» восполняет эту брешь. Хотя он не претендует на роль летописца, просто его заинтересовала беспрецендентная новейшая история нашей страны: нет аналога в истории стран, чтобы за такой короткий срок была разрушена и ограблена такая держава. Добро всегда слабее зла.

Мой зять с ноября стал директором Областного краеведческого музея. Новое здание строится на берегу реки Миасс на пересечении пешеходной Кировки и старинной улицы, где сохранилось немало домов дореволюционной постройки, и обещает быть роскошным современным комплексом со всеми достижениями строительного дизайна и удобства. Володя сказал, что музей должен стать лучшим в России. Курирует стройку сам губернатор. Посылаю Вам книгу моего зятя «Южный Урал. Времена года». Мне помнится, что у Вас день рождения весной. Это наш подарок.

На Рождество я и мой муж Аркадий на авто моего зятя и с ним за рулём ездили к моему брату Андрею в Магнитку (15 км от Златоуста). Забравшись на высокую точку хребта (около 850 м над уровнем моря), мы попали в рождественскую сказку: ели – белые сказочные исполины в кружке и под шапками снега, а тонкие деревья берёзки и осинки – белые дуги до земли. Белым-бело. Зять наутро заснял эту красоту, подсвеченную зарёю, на слайды и остался доволен.

В эти выходные собирается на снегоходе снова побывать в тех краях. У него в июне юбилей, готовит выставку и книгу «Ландшафты – 2».

Я удивляюсь, как Вы при такой занятости и нагрузке находите время, а главное душевные силы, на новые знакомства и контакты. Я очень дорожу дружбой с Вами и счастлива, что в Австралии у меня есть Вы.

Большой привет Вадиму, Алёнке и всем, кто знает нас.

Будьте здоровы, обнимаю, Лена.

Нельзя обойти молчанием мою длительную переписку с милыми старичками, дядей и тётей моего покойного мужа – Фёдором Васильевичем и Клавдией Васильевной Суховыми.

Познакомились мы с ними в 1985 году в то время, когда я с Мариной ездила в Россию. Трудно описать ту радость, которую они испытывали узнав, что мы едем в Алма-Ату, чтобы встретиться и познакомиться с ними. И как оказалось, это знакомство было ценно для нашей семьи. Из семейных альбомов и по рассказам Фёдора Васильевича я узнала родословную моего мужа. Они не побоялись дать мне все семейные фотографии, с которых я, вернувшись в Австралию, сделала копии, а оригиналы бережно отправила им обратно. Таким образом, мы восстановили целую потеряную ветвь семейного древа Суховых. Переписывались мы до самой их смерти.

Сухов Фёдор Васильевич, Алма-Ата, 2 июля 1985 года.

Дорогая Галя, твоё письмо, в котором ты сообщаешь о своём приезде с Мариной в Алма-Ату, должен откровенно сказать, нас очень обрадовало. В Алма-Ате, вероятно, у тебя есть твои друзья и хорошие знакомые. Думаю, что ты им написала и строго определила где и как будет проходить эта встреча с ними. Я прошу тебя нам с Клавой уделить больше вниманя. Я начну с дня твоего приезда, т.е. со 2-го сентября. В этот первый день мы с Клавой будем вас обеих ждать у себя.

Как это практически сделать, объясню. Из гостиницы, в которой вы остановитесь, ты вызовешь по телефону такси и поедете к нам, а нам сообщишь по телефону о выезде к нам. Наш телефон 43-84-97. Адрес сообщишь шофёру: ул. Баумана, д. 71, кв.115. Я выйду встречать. Будем ждать тебя и Марину.

Передай большой привет твоей маме, мужу Марины и его родным.

Целую Вас. Дядя и тётя Суховы.

После всей инструкции, так подробно изложенной в письме, дядя не стал ждать звонков. А личной персоной прибыл в гостиницу в 7 часов утра, чтобы первому захватить нас и увезти к себе. Каково же было его удивление, когда он понял, что мы прилетели не на встречу с друзьями, а, именно, к ним. В то время мы не знали, что друзья моего детства живут в Алма-Ате, о них будет речь дальше.

От тёти Клавы есть много писем, писем добрых, полных заботы и любви. Она очень трогательно описывает свою жизнь с мужем, их любовь и счастливый брак. Они прожили 72 года! А сколько пережито за это время!

В письмах ко мне и Марине она восхищается моими внуками, в каждом письме просит, чтобы я не посылала им денег, «не отрывая от себя», как она выражалась, трогательно описывает свою счастливую жизнь с Федей, и потерю его. В описании его смерти, похорон и жизни без него каждая строчка дышала любовью. Недолго она прожила после смерти своего мужа. Они оба оставили для нас, особенно для Марины, целую эпоху Суховых.

Уже много позже, по счастливой случайности, я узнаю о своих друзьях детства и юности братьях Смирновых, проживающих до наших дней в Алма-Ате.

Смирнов Георгий Андреевич, Алма-Аты, 2.02.2001 г.

Здравствуй, дорогая Галочка!

Шлю тебе сердечный привет и самые наилучшие пожелания. Столько много впечатлений и замыслов, не знаю с чего начать.

Галочка, огромное тебе спасибо за присланную тобой книгу твоего отца Игнатия Калинниковича «Воспоминания о Ледяном походе». Наконец-то я её получил, символично 7 декабря в день его смерти. Это был истинный русский патриот, описавший правдиво трагические события, которые постигли русский народ и нашу многострадальную отчизну. Я, что называется «взахлёб», прочёл эту книгу в первый раз, и осмысленно, не торопясь, второй раз. Мне особенно интересно было узнать о всём написанном, т.к. я тесно был связан по работе с И.К., знал его, как трудолюбивого, энергичного и хорошего организатора и хозяйственника, (думаю, что тебе полностью достались эти отцовские качества).

Часто по великим православным праздникам были в гостях у Вас, а также твои родители были желанными гостями у нас дома.

Несмотря на то, что ежедневно по рабочим дням мы были вместе, разговора на тему, описанную в книге, никогда не было, наверное, я для И.К. был ещё слишком молод, чтобы он мог вести со мной разговор на столь серьёзную тему. И вот сейчас, читая эту книгу, мой разговор с И.К. состоялся, я ближе узнал его, узнал, как патриота, любящего свой народ и свою родину. Надеюсь там, в Австралии, он все же сердцем был вместе с родиной и своим народом. Он нашел в себе силы оставить молодому поколению, живущему вдали от России, правдивые исторические данные о Белом движении, о том, как в достатке жило крестьянство, и какие испытания выпали на долю русского народа. Нельзя без волнения читать эти строки и пропускать через сердце те горестные тяготы, лишения и страдания нашего народа. Читая эти строки, приходилось бороться с навёртывающимися на глаза слезами. Эта книга важна не только для молодых русских за границей, но ещё более важна здесь в России, т.к. она вскрывает историческую правду на тот момент, правду, которую здесь в большинстве своём не знают люди, воспитанные на извращённых исторических данных о царской России. Царство ему небесное, великому патриоту России!

Игнатий Каллиникович в заключении писал, что придёт время, когда и это смутное время пройдёт, как проходили все другие, и снова народ будет свободен, приняв Божественную силу Церкви Христовой. Эти пророческие слова сбылись, сброшено коммунистическое ярмо, народ вновь приобщается к церкви Христовой, но ещё много требуется, чтобы Россия, русский народ обрёл былую силу и свободу, честь и славу. Жаль, что И.К. не дожил до этих дней, о, как-бы он радовался!

В журнале «Австралиада» я увидел фотографию твоей дочери Марины. Симпатичная, прелестная с открытыми «русскими» глазами. Прочёл её статью. Горжусь за Вас, что Вы сумели дать хорошее образование и воспитание своей дочери и внучке. Она прекрасно владеет русским языком и великолепно излагает свои мысли. Также, как и ты, умеет видеть прелесть природы и передавать это видение другим в письменном изложении и в рисунках. Не менее горжусь тем, что Марина, выросшая в Австралии и являясь её частью, сохранила свою русскость, и как видно из статьи, дедушка привил ей любовь к России. Несмотря на то, что судьба разбросала русских людей по всему свету, очень важно всегда помнить, что ты русский. И гордиться своим происхождением, почитать свои корни и свою отчизну.

Галочка, мы прочли твои воспоминания о посещении Святой Земли. Рады за тебя, что ты прошла по той земле, где ходил Христос, увидела воочию Святыни, дышала тем воздухом и наслаждалась прелестью тех мест. Описала всё прекрасно с присущей тебе нежностью и видением прекрасного, ощущением красоты природы и всего окружающего.

Галочка, из твоего озвученного письма я узнал, что ты посетила много российских городов, была в Омске, Иркутске. Конечно, Байкал, это сокровищница России по своей флоре и фауне, по запасам пресной воды нет такого подобного места на всём земном шаре. Я отлично понимаю твои чувства, которые ты испытала при посещении этого чудесного уголка мироздания, тем более, что когда-то в зимнюю стужу твой отец геройски в составе Белой армии по льду, с обозами тифозных больных здесь прошел сотни километров.

Мне было радостно узнать, что ты стремилась попасть на родину своей мамы и отыскать там корни своих предков, что тебе это удалось, даже отыскала своих троюродных сестёр. Представляю, какое чувство ты испытала, когда увидела дом Антоновых.

Что касается русской природы, о которой ты так трогательно рассказываешь, я полностью тебя понимаю и разделяю это чувство. Не менее эмоционально я воспринял твой всплеск души, когда ты рассказывала о сборе грибов в русском лесу на Волге.

Какой прекрасной музыкой ты заканчиваешь своё письмо!

Эта одухотворённая мелодия, перекликающаяся с пением, навевает такие глубокие мысли и чувства, что пронизывает какой-то необъяснимой тоской и грустью, и вместе с тем – душевным успокоением.

А сейчас, до свидания. Обнимаем и целуем. Храни вас Господь, Георгий и Юлия.

Смирнов Георгий Андреевич, Алма-Ата, 14.12.1998 г.

Пишу с сокращениями.

Здравствуй дорогая Галя!
С сердечным приветом и наилучшими пожеланиями Юля и Георгий из Алма-Аты.

Сегодня, в день рождения нашего сына Димитрия, мы встретились с Юрой (братом), который принёс кассету с твоим звуковым письмом, полученную буквально в эти дни. Все мы с большим интересом, душевным волнением и трепетом слушали тебя, стараясь не пропустить ни одного слова, улавливая каждый твой вздох, каждую эмоциональную заминку и, кажется, это нам удалось. Мы хорошо чувствовали твоё душевное состояние, твою близость. Это был искренний и непринуждённый монолог, спасибо. Голос твой остался таким же, как много лет тому назад. Ах! Как давно это было! Хорошо помню, как ты у себя дома напевала «Всё стало вокруг голубым и зелёным», а я слышал отчётливо, находясь рядом через стенку в конторе.

Не откладывая в долгий ящик, мы с Юрой решили одновременно написать тебе письмо и попытаться полнее изложить свои личные мысли, взгляды и ощущения на прошедшее и настоящее, поделиться переживаниями. Наверное, в чём-то мы будем дублировать, дополнять друг друга, ибо у нас одна судьба, но сложилась она всё-таки по-разному…

Весной или вначале лета 1946 года по приглашению твоего папы Игнатия Каллиниковича я поступил работать в акционерное общество по переработке Баргинского сырья на кожевенный завод в Кудахане, это где-то в 6-8 километрах от города. Твой папа был директором этого завода. *

Очень хорошо помню рыжую лошадку и ходок – тогдашние наши транспортные средства передвижения. Надёжные и здоровые были эти средства передвижения. Ещё хорошо запомнился велосипед и пробковая шляпа-шлем, которую любил носить летом твой папа. Хорошо помню твою маму Антонину Фёдоровну и всех её братьев и сестёр.

Именно в это время в Хайлар приехал из Маньчжурии консул из Советского консульства. На банкете бизнесменов, как сейчас говорят, он произнёс тост за Сталина. Консул заметил, что папа поднял бокал, не выпив. Консул, заметив это, громко сказал: «Товарищ Волегов, Вы не выпили за Сталина!», на что папа спокойно ответил, что он не пьёт вообще и, выпив сейчас, он уронит своё достоинство. После этого эпизода мы ждали с ужасом ареста папы, но Бог милостив, этого не произошло.

Вспоминая добрым словом всех без исключения моих родственников и наших общих знакомых, Георгий переходит к своему отъезду из Хайлара:

«Выехали мы из Хайлара в двадцатых числах 1954 года с большим душевным подъёмом, хотя где-то украдкой в тайниках души была тревога за будущее; жаль, конечно, было расставаться с насиженными местами. Но воспитанное во всех нас чувство патриотизма и любовь к Отчизне возобладало над всем. Это чувство, несмотря на все невзгоды и переживания, сохранилось и сейчас. Кстати, как впоследствии достоверно стало известно, всем взрослым был уготован ГУЛАГ, а детям – детдом. Но Господь Бог не допустил этого. Большевистское руководство грызло друг друга, с приходом Хрущёва Н.С. потеплело. В то время им было не до нас. Их всех поглотила внутренняя борьба за власть.

Итак, в начале августа мы прибыли на целину в Омскую область, Горьковский район, Иконниковский совхоз, где я сначала работал бригадиром на животноводческой ферме; затем через год меня направили руководить кооперативом (торговым) в этом же совхозе. Так началась моя торговая деятельность. Пришлось учиться советской торговле и так далее».

Тут Георгий подробно описывает все этапы пройденного пути и образования, полученного братьями Георгием, Юрием и Александром; развитием жизни семьи, воспитания и образования детей (сын Димитрий уже 27 лет работает хирургом-стоматологом в поликлинике военного госпиталя). А сам Георгий вышел на пенсию с должности главного специалиста сметного отдела.

«Отдыхать надоело и я уже около десяти лет работаю в Алма-Атинском Николаевском соборе. В моём ведении находится всё хозяйство, кадры работников собора, кроме священнослужителей. Так сложилась моя жизнь. Юля хлопочет по дому. Заграницей нигде не был, но Россию объехал почти всю. Был на Украине, плавал по Днестру. В России объехал почти всю Транс-Сибирскую магистраль, видел почти все сибирские города. Но наш провинциальный городишко Хайлар не могу забыть до сих пор, видимо всё детское и юношеское глубоко западает в душу. Мне нравятся его окрестности, Аргунь, зелёные степи и сопки, травостой покосных раздолий, фиолетовые подснежники, душистые степные бело-розовые пионы, трели жаворонков и, конечно же, дурманящий запах черёмухи. А люди, какие люди жили в этом пыльном городишке!».

И снова, и снова он вспоминает людей и события нашей жизни в Китае.

Брат его Юрий мало отличается от Георгия по духу, но работали они в разных отраслях. Старший брат Георгий Андреевич закончил Торговый институт, Юрий закончил Московский инженерно-строительный, а младший брат Александр – Новосибирский политехнический институт. Все трое, в основном, работали в разных проектных институтах на руководящей работе, в среднем почти по 30 лет.

Дальше он пишет о своей семье, о детях и племянниках, описывает с большим энтузиазмом поиски соучеников, учителей и всех, когда-то живущих в Хайларе. Честь ему и хвала – нашел многих.

Пишет о том, что его брат Георгий Андреевич был награждён Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II орденом Даниила Московского. Этот орден в Казахстане имеет только один человек – президент Назарбаев. Получил он его за то, что вернул православным алма-атинцам Свято-Вознесенский собор. «Теперь второй орден будет висеть на груди Георгия Андреевича,» – пишет Юра.

В 2002 году Юра с братом Александром, сыном и внуком ездили в Хайлар. Вот, что он пишет:

«В июне 2002 года мы ездили в наш родной город Хайлар, упали перед нашим домом на колени и от радости пролили слёзы, что Господь Бог удостоил нас через 48 лет побывать там, где мы родились, где мы жили, где мы учились, где прошло наше детство, наше юношество…»

Можно писать ещё очень много о друзьях, о скромных людях, безгранично добрых и несущих любовь к ближним, порою того и не замечая.

Вот доброе письмецо от моей соученицы – Милочки Огарёвой. Эта женщина – олицетворение скромности, доброты и любви к людям, к своей семье, сыну, внуку, к соседскому мальчику Егорушке, которого она полюбила, как родного сына. Мальчик рос у нее на глазах и с детства тянулся к церкви, играл «в священника», одевая на себя мамину юбку, проводил службу, сопровождая молитвы сделанным им самим кадилом. Кстати, этот Егорушка уже вырос и учится в духовной семинарии. Вот такое призвание получил этот мальчик от Господа.

Милочка любит всех. При её состоянии здоровья и возрасте она ведёт переписку со всеми знакомыми ей харбинцами, живущими в рассеянии – в Америке, в Австралии (как я и Белоножкины), в России. Она никогда не задерживалась с ответом на письмо. Явно, что общение для неё очень важно, и своими скромными письмами она согревала немало душ.

Вот одно из её многочисленных писем.

Людмила Гришина (урождённая Огарёва), г. Салаир, 16.04.2008.

Дорогая Галочка, поздравляю тебя и всех твоих деток с праздником святой Пасхи, Христос Воскресе!

Тебя ещё поздравляю с днём Ангела и с днём рождения. Будь всегда здорова и энергична как всегда.

Твою книжку «Минувшее развёртывает свиток» прочла «взахлёб» и отправила Жене Новосёловой и всем своим соученицам. Всем она очень понравилась, а я вообще была в восторге, особенно от первой части. Сколько знакомых имён и как они все дороги, но я уже тебе об этом писала. Книга будет интересна всем, потому что, если даже не знают тебя, то Вову Сухова знали все.

О себе писать нечего. Хожу плохо, старею, толстею. Я тебе писала, благодарила за фотографии, на которых ты выглядишь молодо, это и понятно, потому что ты всегда занята своими делами, ты бесконечно в движении.

В воскресенье приезжал сын с женой. Повидались, привезли массу подарков. Сюда они приезжают кататься с гор.

В этом году у нас зима была очень суровая. На улице температура доходила до –45 и, конечно, дома было тоже прохладно. Приходилось обогреваться электричеством.

Ещё раз с наступающими праздниками! Христос Воскресе!

Обнимаю и целую, Лариса.

Хочется добавить к характеристике этой женщины. Зная, как трудно жить на одной пенcии пожилому больному человеку, мы посылали ей, если была оказия, немного денег. Она всегда была смущена, благодарила и просила больше этого не делать. Но мы продолжали. Алёша Белоножкин, узнав, что у меня с ней контакт, всегда помогал ей. Но подошел момент, когда её сын стал преуспевать, стал зарабатывать достаточно, и она строго нам написала, чтобы мы прекратили посылать ей деньги, сказав, что сейчас она полностью обеспечена пенсией и помощью сына.

Ещё одно письмо от моей дорогой подруги, которая сыграла немаловажную роль в моей жизни – Маши Белоножкиной. Она настойчиво познакомила меня с Вадимом Юрьевичем Кучиным, который с её лёгкой руки стал моим мужем. Идею знакомства меня с ним она вынашивала несколько лет. Она знала этого человека, решила, что мы очень подходим друг другу, и дождалась момента. Не теряя ни одного дня, позвонила мне и настойчиво приглашала приехать в Сидней, не говоря причины. Я в то время была очень занята своей больной крёстной, работой и всей моей буйной деятельностью, поэтому поездка в Сидней мне не светила. «Маша, почему ты меня настойчиво приглашаешь сейчас ехать в Сидней, что случилось? Леночка (её дочь) замуж выходит?». «Нет, жених освободился. Ты должна приехать, он замечательный человек, его моментально схватят!». Я помню этот разговор, как будто бы это было вчера. Это так типично для Маши, я заливалась от смеха.

«Маша, неужели ты думаешь, что я поеду в Сидней знакомиться с так называемым женихом?». «Но ты должна познакомиться с ним. А может он приехать в Мельбурн?»

«Конечно, пусть приезжает, позвонит мне и мы познакомимся».

Как потом выяснилось, жена Вадима была больна в течении многих лет. В связи с состоянием её здоровья они полностью отошли от общества, никого не принимали, и жили только своей семьёй, общаясь с сыновьями и их семьями. У жены Вадима Евгении Николаевны был действительно букет болезней, которым не позавидуешь, и в конце концов сердце не выдержало. Женя ушла в лучший мир.

Маша на этом не остановилась. Она мне строго сказала, что у него была скромная жена, чтобы я ему свою «богему» не афишировала. И чтобы я пригласила его к себе в гости в том случае, если он приедет в Мельбурн. Я всё ещё продолжала смеяться. В тот период времени я совсем не мечтала о замужестве, жизнь у меня била ключём. Я перевезла крёстную к себе, чтобы скрасить её старость, и общественная жизнь была в полном разгаре.

Вадим не задержался. Через пару дней звонок из Сиднея. Представляется и объясняет, что Маша ему очень посоветовала навестить его внука в Мельбурне и позвонить Вам. Я, следуя советам Маши, пригласила его, и он попросил разрешение приехать в ближайшие выходные. Я быстро закончила разговор, извинившись, что у меня гости, и сказав, что он может приехать. В этот момент у меня было застолье, провожали мою подругу Светлану Брейкину, артистку Московского ТЮЗа, которая жила у меня пару недель со своей дочерью. Я собрала всех своих подруг, и мы накануне отъезда Светланы и Наташи обедали у меня.

Вот так случилось, что рыцарь приезжает не на белом коне, а на красном автомобиле, и извиняется, что без цветов, потому что цветочные магазины ещё закрыты, т.к. 7 часов утра. Я немного растерялась, потому что в 10 часов у меня было назначено интервью с Сашей Малининым. Вадим с энтузиазмом предлагает отвезти меня куда угодно и когда угодно. Позавтракав, мы едем в отель к Малинину. Знакомимся. Я провела с ним беседу, записала интервью. Саша жалуется, что здесь они чувствуют себя неуютно и им скучно. Я предложила поехать ко мне на ланч, но у него было ещё два интервью с австралийскими газетами. «А можно приехать к Вам завтра?». Да, я с удовольствием их приглашаю, но что делать с Вадимом? Человек приехал из Сиднея всего на два дня. Как совместить «богему» с серьёзным строгим инженером? Делать нечего, обзваниваю всех моих подруг, объявляю, что встреча с Малининым у меня дома завтра, приходите с тарелкой, мне особенно готовить некогда. У меня гость из Сиднея.

После встречи с Малининым мы поехали к внуку Вадима, предварительно позвонив. Произошло очень приятное знакомство, мне понравилось поведение Вадима в отношении его бывшей невестки, которая оставила мужа, т.е. сына Вадима. Несмотря на это, у него были цивилизованные отношения с ней и её новым мужем. Ну, а внук, первый внук Николай, был гордостью дедушки.

На следующий день все мои подружки были в сборе. Я решила устроить смотрины для Вадима. Тут были все: Лора, Люся, Соня, Светлана. Стол накрыт. Приезжает Александр Малинин с пианистом А. Бобровым и ещё одним музыкантом. Этот день оказался днём рождения Саши. Закуски, шампанское, тосты, анекдоты; была очень непринуждённая обстановка. Все перезнакомились, фотографировались, я фотографировала Вадима в букете потенциальных невест, но он положил глаз, как выяснилось, на меня.

На столе стоял торт со свечой, «Happy Burthday”. Бобров сел за пианино, Саша сначала запел «Нищая», а потом все романсы, подготовленные к завтрашнему концерту. Бобров сказал мне, что премьера «Нищей» была в моём доме. Малинин еще не пел этот романс ни в одном концерте.

Вот так и прошло моё знакомство с Сашей Малининым и моим будущим мужем. С Вадимом мы прожили 11 лет в счастливом браке. Маша была права. Однажды она сказала мне: «Это самое лучшее, что я сделала в моей жизни – познакомила вас». Она считала, что я дала Вадиму то, чего он был лишен многие годы, будучи добрым, ответственным мужем больной жены. А я получила от него заботу, любовь и уважение. «Богема» не напугала его, наоборот, он легко общался со всеми моими друзьями, с видимым удовольствием разделял мои знакомства. Он разделял мою церковную жизнь и знакомство и дружбу со священником о. Игорем (Филяновским), и очень полюбил мою семью. Марину он считал своей дочерью, а я, естественно, платила ему тем же. С его сыновьями у меня до сих пор прекрасные отношения. После смерти Вадима они ещё больше укрепились. А самое интересное то, что его внуки дружат с моими, все молодёжные вечеринки проводят вместе. В прошлом месяце моя внучка Тамарочка и внучка Вадима Эрика летали в Америку и Канаду вместе. Это очень радует меня. Ведь на нашей свадьбе с Вадимом шаферами и шаферицами были мои и его внуки. Маша – сваха Вадима, моя двоюродная сестра Вера – моя сваха, тётя Лида благословляла меня, а мой племянник и крестник Алик Виноградов вёл меня к венцу. Вот такая семейная свадьба .

И вот мне попалась почтовая открытка от Тани и Кости Мавридис. Я писала о них выше, как об артистах оперетты и драмы.

Таня и Костя Мавридис. Сидней.

Дорогие Галка и Вадим, спасибо за свадебную кассету. Как будто и мы были на вашей свадьбе. Очень красивая и приятная семейная церемония. Вот, как надо делать свадьбу! Вся семья принимает участие и счастливы за вас!!! Желаем, чтобы и дальнейшая жизнь Ваша была такой же красивой!!!

Ваши Таня и Костя Мавридис.

Вот и Машина открыточка оказалась под рукой. Мы ведь не переписывались с ней, общались по телефону или «живьём».

Маша Белоножкина. Сидней …

Дорогая Галка!

Сейчас я вернулась с концерта Сергея Байгильдина. Шла просто посмотреть чего он достиг, а вернулась с приятным чувством. Голос его мне очень понравился, концерт прошел с большим успехом. Народу было очень много. Главное, писать тебе решила не об этом. Узнав о твоей новости, хочу сказать, что я безумно рада за тебя. За последние годы я очень привязалась к тебе и полюбила тебя, поэтому желаю тебе самого наилучшего.

Твоя Маша.

Читая эти строки, я вспоминаю нашу последнюю встречу. Маша умирала от рака легкого (никогда не курила, но много лет работала в офисе чертёжницей среди курящих мужчин). За пару недель до её смерти скоропостижно умирает её муж, тоже близкий друг моего первого мужа и мой. Видя приближающийся конец жизни Маши, он отказался принимать, прописанные ему лекарства. Дочь Леночка нашла его мёртвым на полу. Я звоню Маше в госпиталь, выражаю своё сочувствие и узнаю детали похорон. Она мне категорически запрещает лететь на похороны. Я сопротивляюсь, но в конце концов, договорились, что я прилечу после похорон поддержать её. Она нехотя соглашается. Я прилетела и увидела её маленькой, худенькой, седой старушкой.

Галина Кучина, Мельбурн,

Моя дорогая Маша, не нахожу слов, чтобы передать мои чувства, мысли о твоём неутешном горе. Ты сама сломлена страшной болезнью – сейчас, когда ты борешься за жизнь, на твою долю выпало такое горе пережить смерть Алёши. Он оказался слабее, чем можно было ожидать. Не смог вынести твоих страданий. Сердце не выдержало. Он ведь был очень чувствительным человеком. Помнишь, как тяжело он переживал смерть моего Вовы? Он в тот год похудел на 8 килограммов веса. (Это он говорил мне сам).

Маша, как хочется мне быть сейчас с тобой и Леночкой. Ты всегда добра и отзывчива, всегда стараешься помочь делом и советом всем, кто попадается на твоём пути. Сколько любви ты отдала и отдаёшь своим внучкам и от них получаешь много радости, ты даришь радость своим друзьям и знакомым, не любить тебя нельзя!…

Маша, дорогая, оставайся с Богом!

Я тебя обнимаю и люблю, твоя Галя.

Прежняя Маша была как огонь! Энергия неистощимая! Она вечно что-то организовывала, всем помогала, даже в тех случаях, когда её помощи не просили. Она была везде и всюду. Зачастую была резка, но это была черта её характера, сама же была добра безмерно. С ней всегда было весело, приятно и тепло. Приезжая в Сидней, я предпочитала быть с ней, даже не выходить из дома, а сидеть в кухне и разговаривать, когда она обязательно что-то готовила. Готовила много и вкусно, с любовью и знанием дела. Вот в один из таких дней она готовила на кухне и, вдруг, говорит: «Я тебе нашла жениха». Но я совсем не думала в то время о женихах. У меня жизнь вошла в русло установившихся обязанностей и ответственности перед семьёй и крёстной, которая жила со мной.

«Маша, кого же ты мне нашла, наверное, разведённого, который оказался не нужен своей жене?» – «Нет». «Вдовца?» «Нет». «Но, значит, самый плохой вариант – холостяк»?» «Нет», последовал незамедлительный ответ. И она замолчала, не сказав ничего. Я весь этот разговор приняла за шутку, посмеялась вдоволь, ещё раз убедилась, что от Маши можно всего ожидать. Очень не предсказуема. Как потом выяснилось – это был Вадим, которого она выбрала для меня ещё до смерти его жены. Вот такой была Маша.

Не знаю была ли она рада моему приезду, хотелось ей чтобы я увидела её в таком тяжелом состоянии, для меня остаётся загадкой до сегодняшнего дня. Может быть я поступила эгоистично, прислушиваясь только к моей совести и исполняя мой долг быть с ней в тяжёлую минуту? Но одно она сказала мне: «Оставайся такой, какая ты есть, я тебя очень люблю». Это были её слова за несколько дней до смерти.. На её похороны я прилетела через несколько дней.

Вот ещё одно письмо от подружки моего детства и ранней юности.

На долю этой девочки выпало много испытаний, и, что самое страшное, первое испытание было, когда ей не было ещё и 16 лет.

Галя Воробьёва, дочь Тимофея Алексеевича и Елены Иустиновны Воробьёвых. Жили они в г.Маньчжурии, где родилась я. Это пограничный город и я писала о нём, тепло вспоминая все мои посещения этого маленького городка. Ездили мы туда часто, потому что бабушка со своими сыновьями Диодором, Николаем, Константином и дочерью Лизой жила в Маньчжурии. Все каникулы я проводила у бабушки, Рождество и Пасху тоже у бабушки. Мама меня отправляла заранее, а к самому празднику приезжали мама с папой. Вот так я и подружилась с Галей на всю долгую жизнь.

Её отец, Тимофей Алексеевич, вместе с братом Семёном Алексеевичем имели лучший в городе гастрономический магазин. Время, о котором я пишу, было очень тяжелым, страшным. Японцы захватили власть, каждый день можно было услышать, что кого-то арестовали. Невинные люди погибали, как теперь мы узнали из публикаций и фильмов, от бактериологических испытаний. Не на животных, а на людях. Вот, что пишет мне Галя.

18.10.1943 года. «После ухода гостей, праздновали мой день рождения, был арестован мой отец, а через 10 дней и его брат Семён Алексеевич».

Наша школа была уже на военном положении. Нам запретили носить школьную форму, по типу школ в России – коричневое платье, белый воротничок и чёрный или белый (по праздникам) фартук, а у мальчиков – чёрные гимнастёрки. Одели на нас защитного цвета штаны и тужурки. Наша школа находилась недалеко от самого страшного помещения японской жандармерии. Она была страшна для нас даже тогда, когда мы не знали, что творилось за её стенами. Всё постепенно открывалось после войны.

Приезжает Галя в Хайлар из Маньчжурии. Хайлар – это небольшой городок, в котором мы жили. Я училась в Хайларской гимназии. Нужно сказать, что связи русского и китайского народов идут в глубину веков. Уже в XVII веке шло активное освоение русскими Приамурского края, затем была основана в Пекине Российская Духовная Миссия, а 16 августа 1897 года была проведена торжественная церемония официального открытия работ по строительству Китайской восточной железной дороги (КВЖД). В своей книге «Маньчжурия далёкая и близкая» Г.В. Мелихов интересно и подробно описывает события тех дней.

Галя решила добиваться свидания с отцом. Попросила меня быть с ней и помочь. Насколько мы были наивны! Меня вообще не впустили, Галю впустили во внутрь страшных тяжелых железных дверей и держали её допоздна. Я сидела снаружи на пне и ждала её возвращения. Естественно, ничего не добившись, она уехала обратно домой. Мы поплакали и на этом расстались. Уже когда выросли, приехали в Харбин, поступили в Медицинский колледж, встречались. Но мы были на разных курсах, поэтому встречались не так часто. Во времена Хрущёва открылась целина и она с мамой и братом Алёшей и многими патриотами уехала в СССР. До отъезда вышла замуж за очень непутёвого человека и быстро с ним развелась.

Через много лет, с доброй руки отца Лазаря (Новокрещеных), священника храма Казанской иконы Божией Матери в Саратове, мы с ней вошли в переписку, а потом уже встретились в Москве. Дружим и до сегодняшнего дня. Прошло больше полвека, а дружба сохранилась.

Вот, что она мне пишет: «Галочка, благословляю тебя на твой ратный путь поднять пласт воспоминаний о нашей жизни в Маньчжурии, что можно одолеть только благодаря твоей энергии и энтузиазму. Дай тебе Бог сил в написании этих мемуаров».

Я уже написала об аресте братьев Воробьёвых, а теперь могу сказать о жутком конце этой трагедии. Галя пишет, что тётя была вызвана японской жандармерией в Хайлар, в тюрьму, для опознавания трупа своего мужа, который был заражен сыпным тифом и умер. На следующий день ей выдали его прах. По привозу праха в Маньчжурию она выпила стакан уксусной эссенции в полночь, а к утру скончалась. Позже выдали маме прах отца, которого отпевали в Свято-Николаевском соборе в г. Харбине. Тётя с дядей погребены в г.Маньчжурия.

Вот такая трагедия постигла эту замечательную семью.

Г.Т. Яковлева (Воробьёва), Саратов, 10.04.1997.

Дороге Галочка и Вадим! Извините за столь долгое молчание с ответом, жизнь закрутила.

Получили от вас видеокассету вашей свадьбы. Мне казалось, что я тоже была у вас на свадьбе, по-видимому, съёмку проводил профессионал, память бесподобная. Мне показалось, что гостей было более сорока человек, и в большинстве своём, как я поняла, была харбинская диаспора. Поколение нашего возраста можно назвать «последние из Могикан», т.е. последние харбинцы, что в Америке и в Австралии. Но, может быть, подольше сохранится эта диаспора в России, во внуках, в детях благодаря написанию истории КВЖД (Китайской Восточной Железной Дороги), которая в настоящее время реанимируется, чтобы не кануло в лет упущенная глава истории. Будем надеяться на восстановление забытого былого.

Была в оперном театре, чествовали нашего поэта Палькина Н. с 70 летним юбилеем. Концерт был великолепный, красной нитью был подчёркнут патриотизм, возрождение России; прекрасный был оркестр, сводный хор певцов консерватории, музыкального училища, школы, хор театра и хоры из районов области. Полная хористов сцена в красочных русских костюмах, а на балконах с двух сторон было мощное зрелище. Было настолько впечатляющим, что я, вернувшись домой, не могла заснуть.

So long! Закругляюсь. Привет знакомым харбинцам, целуем крепко Галя и Георгий.

Хочется поместить ещё одну выдержку из письма Гали:

“У нас в городе 19, 20 и 21 сентября праздновался юбилей 200-летия образования Саратовской губернии. Торжества прошли очень пышно, город преобразился. Всегда был уютным, но сейчас стал уютно-красивым. Торжества проходили на набережной Волги, – парад яхт, водно-лыжные и парашютные демонстрации и четыре военных самолёта, их синхронные полёты сразили всех, лётчики – виртуозы, таких в мире больше нет! Наш дом расположен за один квартал от Волги, у нас с балкона видно Волгу. Так вот, когда лётчики виражировали над Волгой, был сильный шум. В нашем 9-и этажном доме на 4-м этаже сидела старушка с кошкой. При этом шуме кошка прыгнула на землю в кустарник и не разбилась; а у моих соседей по лестничной площадке собака лайка, большая, умная, бросилась из одной комнаты в другую к хозяину, испугавшись. У нас смеха было немало.

Вот ещё несколько отрывков из писем харбинского “русского” грузина (мама русская, папа грузин). Я была близко знакома с его сестрой Надей Джапаридзе, к которой он приезжал пару раз из Тбилиси. В её доме и в доме наших близких друзей Варвары Владимировны и Викторина Ивановича Степаненко мы познакомились и несколько раз встречались. В 1985 году мы с Мариной вырвались в поездку в Россию. Буквально вырвались, потому что у дочери было трое маленьких детей. В один прекрасный вечер, сидя за обеденным столом, Марина спросила меня: “Мама, а почему ты повезла меня в первую заграничную поездку в Канаду ?” Я очень удивилась её вопросу, потому что это было её решением. После окончания университета мы ей обещали заграничное путешествие и она выбрала Канаду, потому что хотела познакомиться со своим крёстным. Мы удовлетворили её желание и сами получили огромное удовольствие от этой поездки.

“А куда бы ты хотела поехать?” – “Конечно, в Россию”. Помню, как я ей хладнокровно ответила: “Марина, Вы народили детей, придётся подождать, пока они подрастут”. И, вдруг, мой зять заявляет, что у детей есть отец и у отца бывает отпуск 4 недели. Мы остались с открытыми ртами. Как, Вася отпустит Марину в Россию и хочет остаться с детьми?

Удивлению моему не было конца. Уже на следующее утро я была в туристической компании, организовывая путешествие. Вспомнила и о приглашении Шуры Джапаридзе приехать в Тбилиси. И колесо закрутилсь. А в Армении, в Ереване, тоже есть друг из нашей харбинской компании, можно и его навестить. Мы махнули в Союз: Москва, Петербург, Киев, Львов, Тбилиси и Ереван. Вася взял ещё лишнюю неделю отпуска, а после нашего приезда сознался, что был очень доволен, что всё это время он был с детьми. Насладился полным общением с ними, а мы наслаждались своим путешествием.

В Тбилиси нас встретил высокий, интересный с большой шевелюрой седеющих волос импозантный мужчина. Повёз в нашу гостиницу, которая находилась прямо напротив Фуникулера и стоит на берегу реки Куры. Всё интересно, необычно. Сущность этого человека – олицетворение энергии. План нашей встречи был разработан им до мельчайших подробностей. Время, проведённое в Тбилиси с ним и его семьёй, описано мною в моей книге “Минувшее развёртывает свиток”, поэтому сейчас я ограничусь только описанием некоторых черт характера этого человека.

Он сразу предупредил, что в гостиницу он заходить не будет, будем встречаться на им указанном месте и в выбранное им время. За несколько дней, проведённых в Тбилиси, он сумел нам показать всё, даже в самое неурочное время. Например, Золотую кладовую, которая открыта только один день в неделю, и не в тот день, в который он нас привёл в музей. Куда бы он не заходил, перед ним открывались двери, и все его просьбы были удовлетворены моментально.

Всем известно русское гостеприимство, но грузинское я испытала впервые. Рестораны, тамада, тосты, цветы, шампанское, паюсная икра и пр. И в конце концов я взмолилась: «Шура, а можно поесть простого грузинского хлеба и выпить грузинского сухого вина?» Он был удивлён.

Работал он на руководящем посту. Проводя нас по коридорам рабочего помещения, он знакомил нас со служащими, которые выходили из своих кабинетов. В его кабинете одна стена была затянута чёрным бархатом и кое-где мелькали огоньки. Это давало ему возможность, сидя зс своим письменным столом, следить за работой своего района.

Или его хобби, или специальность были «кнопки». Когда он пригласил нас к себе домой на обед познакомить с женой, я впервые увидела, что при нажатии кнопок выдвигаются и кровать, и бар, наполненный изысканными напитками, и телевизор; а из стены – клетка с птичкой. На что я его с удивлением спросила, а как же птичка живёт в стене? Ответ был таков: «Советская птичка, везде выживет!». Кресло, диван, гардероб – всё на кнопках, уму непостижимо! О нём и о том, что он нам показал в Тбилиси, можно писать много, но я хочу перейти к некоторым отрывкам из его писем.

Александр Джапаридзе. Тбилиси, 27.08.1984.

Здравствуй, милая Галина!

Вот и ещё промелькнуло несколько месяцев со дня обмена письмами.

Дни и ночи – это вечное мерило нашей стремительной жизни и, пожалуй, счастлив тот, кто захватывает время, отведённое на покой. В этом, вероятно, и заключается полнота жизни. Неважно, что ты делаешь ночью – чертишь, или рисуешь со свечой на цилиндре, как Гойя, или являешься источником вздохов в нарушение заповеди «Не прелюбодей»?

Прекрасно представляю твою жизнь. (Мы, кажется, пили на брудершафт – если нет, то всё равно на «ты» – лосяны же!).

Так вот, общественная жизнь – это такая круговерть, что и две жизни не хватит. Работа не по принуждению, а по собственному и только личному желанию, это и есть творчество. Оно зарождается и у гончара, и у мыслителя, а, может быть и у стриптизной девы.

Итак, я в одном из залов Мельбурна… Гаснет свет, дрогнул занавес, пропуская на авансцену хрупкую, стройную женщину в длинном платье. Небольшая пауза, короткое взаимоизучение аудитории и ведущей концерта и, вот желанные: «Дамы и господа! Разрешите»… Конферанс Галя – это отправная точка любого спектакля и для артистов, и для зрителей. Первым появляется ведущий концерта, он же последним прощается. Конферансье должен знать и уметь всё, ему необходимо чувствовать настроение публики и исполнителей, он со всеми должен успешно контактировать. Однако, для чего говорить цветку, что он цветок. Рад за тебя, находящейся в стремительном движении, умеющей находить смысл жизни, а не осмысливание таковой.

Я тоже вечно в искании. Моя динамика отлична от твоей. То я дома делаю всю комнату на кнопках: нажмёшь – выкатывается кровать, нажмёшь – открывается окно, гардероб и т.д. То на работе занят разработкой оргтехники, нормированием труда служащих и многим другим. Часто по работе перемещаюсь по Союзу, и, знаешь, Галя,заметил, как только сумасшедшие темпы сбавляются, так и наступает уныние, чувство неполноценности, вот тогда-то и нужна жилетка, чтобы поплакаться. Выводы – эффект велосипеда, и в физическом, и в душевном плане: пока двигаешься-не падаешь. Галина, крути педали.

Галина Сухова, Мельбурн, Январь 1985 г.

Здравствуй, дорогой Шура!

Спасибо за Рождественское и Новогоднее поздравление.Надеюсь, что ты получил моё. Твои пожелания не только принимаю, но уже предотворяю в жизнь. Жму на все педали, как ты советуешь. Ты пишешь: «Эффект велосипеда и в физическом, и в душевном плане – пока движешься, не падаешь. Галина, крути педали» Это твои слова. Вот я и кручу. И накрутила!

План на 1985 год у меня колоссальный. Если я его выполню, буду очень довольна собой.

Уже начала работать. Дом в Джилонге, в котором ты был у меня в гостях, продала, землю тоже и купила квартиру в Мельбурне в очень хорошем районе, которую буду сдавать, а сама остаюсь в доме, который купила три года назад. В квартире нужно провести минимальный косметический ремонт и приготовить к сдаче. Всё это должно закончиться в марте. В мае должна провести два концерта – один в Мельбурне, второй в Аделаиде. Концерты Сергея Багильдина, солиста Австралийской оперы, я конферирую и выступаю с мелодекламацией, а в августе планирую со своей дочерью Мариной поехать в Союз.

Ты видишь, как быстро я решила воспользоваться твоим приглашением, а теперь мне очень важно знать, будешь ли ты в Тбилиси в августе, сможем ли мы встретиться и на сколько дней я могу рассчитывать.

Сегодня я была в туристическом бюро, как ты знаешь, здесь нужно разработать план путешествия во всех деталях. Все даты, отели и пр. Всё организуется здесь. У нас будет пять недель в Союзе. Я беру неделю на Москву, неделю на Питер, 3 дня на Киев, 2 дня на Львов, хотелось бы побывать в Ялте, и решила на пару дней заскочить в Ереван, чтобы увидеться с Пашей Мнацаконьян, в Тбилиси с Ираклием Ионатамовым с семьёй, и, конечно, с Шурой Джапаридзе.

Ты пишешь, что письма, это преддверие встреч. Ты прав – не будь переписки я, может быть, решила бы поехать на Урал, а сейчас решила, что сейчас лучше ехать на юг, покупаться в Чёрном море и погреться в лучах южного солнца.

Теперь буду ждать ответа. Прощаюсь, обнимаю и шлю привет твоей семье.

Надеюсь, до встречи. Галя Сухова.

Вова Корнилов – друг моей юности, он был мой верный рыцарь. Воспитанный мамой и сестрой, с которой я дружила, он был моим верным другом. Нам было по семнадцать лет. Он кончил гимназию в Харбине, я в Хайларе. Встретились случайно. Он учился в ХПИ (Харбинский политехнический институт), а я в Медтехникуме, который был расположен тоже в помещении ХПИ. Встречались ежедневно в институте, а он всегда был со своим другом Вовой Захаровым. После лекций мы дружной гурьбой шли домой. Они всегда меня провожали, а в выходные дни приходилось разрываться между кино, иногда в двух кинотеатрах, концертами или драматическими постановками. Ведь театральная жизнь Харбина кипела. Театр В. Томского, В. Пановой, Ю. Хороша, музыкально-вокальные концерты, – всё это было доступно. И так мы дружили. Была чистая крепкая дружба до тех пор, пока Вова Сухов вихрем не ворвался в мою жизнь. Он захватил меня полностью, друзьям пришлось отступить, каждый нашел себе подругу жизни. Мы с Вовой и вышеописанной компанией «канитель» проводили вместе всё своё время и в институте и вне института; так прошли три с лишним года. После окончания института женились и мы, и Коростелёвы, и Воронцовы, и Годорожи. Со студенческих лет до эмиграции в разные страны продолжали дружить и сейчас продолжаем, только количество наших друзей очень поубавилось. Большая половина, включая моего мужа Вову Сухова, ушла в лучший мир. А вот с Вовой Корниловым нас свела судьба вновь. В последний день моего пребывания на Урале, уже на пути в аэропорт, в Челябинске, в доме моей знакомой, мы встретились с Вовой. Знакомая, Любовь Васильевна Сазанова, пригласила меня с моими родственниками на обед перед отъездом в аэропорт, к счастью, самолёт летел поздно вечером, было много времени повидаться с челябинцами. Добрая хозяйка пригласила моих знакомых, в том числе и Вову Корнилова. Встреча была потрясающая! Ведь мы не виделись более 50-и лет! Он остался таким же джентльменом, как был в молодости. Приехал с цветами – разговоры, воспоминания давно прожитых лет. Он похоронил любимую жену; сын женат, а его радует внучка Анюточка и правнук Данилка. Письма его тёплые, добрые всегда полны заботы и внимания. Я очень рада, что ниточка юношеской дружбы вновь протянулась между нами.

Владимир Иванович Корнилов, г.Челябинск, 10.12.2008.

Дорогая Галя! Уже год, как от тебя нет письма, кроме присланной мне твоей книги. И ещё Любовь Васильевна звонила и передавала мне от тебя привет. Я в своём письме от 10.04.08 писал, что твоя книга «Минувшее развёртывает свиток» – литературный шедевр. Ты, наверное, и сейчас занимаешься литературной деятельностью?

Если будет время, черкни мне письмецо.

У меня всё по-старому. Здоровье моё по-возрасту; как ты живёшь, как твоё здоровье?

Обнимаю, твой давнишний друг Владимир К.

А вот письмо Любови Васильевны, которая устроила нам встречу с Вовой К. С которым я не виделась более 50-и лет, за что я ей вечно благодарна.

Л.В.Сазанова, член редакционной коллегии журнала «Русская Атлантида».

Сазанова Л.В., Челябинск, 14.12.2005.

Здравствуйте, Галя!

Поздравляю Вас с Новым годом и Рождеством Христовым!

Пусть с двенадцатым ударом наши куранты возвестят, что расстались с годом старым, сани в Новый год летят!

Будьте здоровы и, как всегда, энергичны. Собираетесь ли Вы в Россию? Получили ли Вы моё предыдущее письмо? Я понимаю, что Вам сейчас не до этого, но всё же можно задать вопрос: кто написал книгу «Воспоминание о Ледяном походе?», – Ваш папа? И как её можно получить? И ещё, может быть, Вы напишите нам в № 19 про своих родителей и воспоминания о Вашем детстве. Это будет очень интересно. Ваша статья, которую Вы мне оставили, выйдет в №18.

Как у Вас дела? Как Вы себя чувствуете?

Вчера по телевизору показывали хулиганские выступления в Сиднее. Обидно, что и до Австралии докатились беспорядки.

Когда будете на могиле Вадима, положите от меня букет цветов, если можно.

Иногда звонит мне о. Георгий. Сегодня пошлю письмо Вам и ему. Привет знакомым.

Всего Вам доброго, Люба.

1991 год был для меня очень тяжёлым, потому что моя мама тяжко болела и летальный исход стремительно приближался. Но жизнь продолжалась. Я была одна, все житейские заботы были полностью на мне и общественная работа предъявляла свои требования, но я со всем справлялась легко, постоянно благодаря Бога за то, что он мне послал крепкое здоровье и неиссякаемую энергию.

Вот в один прекрасный день всеми известная Нина Михайловна Кристесен позвонила мне и говорит: «Деточка, ко мне приехал молодой человек из Москвы по приглашению Мельбурнского университета. Не могли бы Вы приехать к нам, познакомиться с ним и куда – нибудь свозить его?». Для меня просьба Нины Михайловны – святое дело. В воскресенье я приехала в «Стэнхоп» – поместье Нины Михайловны и её мужа Клема Кристесена. Познакомилась с молодым человеком, это был Артём Рудницкий. Я была готова свозить его куда он захочет, но сказала ему, что прежде я должна заехать в госпиталь навестить маму. Он моментально согласился и мы помчались в Данденонг. Мама лежала в частной больнице, ничего не имеющей общего с госпиталем, при благотворительном обществе имени отца Иоанна Кронштадтского. Мама была уже слаба, но Артёма приняла очень мило.

В Данденонге находится комплекс «Русского благотворительного общества имени святого праведного Иоанна Кронштадтского».

Показав ему храм и комплекс деревни со всеми комнатами, часовней, больницей и прочим, я сказала, что нам пора ехать домой, потому что день подходил к концу, а мне нужно было отвезти его к Нине Михайловне.

В пути он, вдруг, говорит: «Галя, Вы должны написать книгу о Вашей жизни». Меня это страшно удивило и напугало. Как мне писать книгу о моей жизни? Ведь я самая обычная, простая женщина, не представляющая никакого интереса для читателя. Но Артём мне сказал, что я русская, родившаяся в Китае, иммигрировавшая в Австралию – это должно являться темой моего повествования. Я даже не заметила, как его слова убедили меня, и я пообещала попробовать. Артём сразу предупредил меня, чтобы в своей биографии я ни в коем случае не останавливалась на приезде в Австралию. Я должна описать всю историю моего становления в новой стране, и я пообещала.

Вернулись ко мне домой, выпили джин и тоник, сделали фотографии моего дома, который очень понравился Артёму; он попросил меня сфотографировать его с моим котом Чижиком. Кот был огромный, красивый и очень умный, знакомые звали его Чиж Галинович. Эту фотографию Артёма с котом я поместила в своих записках, которые были опубликованы в журнале «Русские в Австралии» под редакцией «Австралиада». Вот почему в последующих письмах Артёма ко мне читатель не раз столкнётся с именем этого умного кота. Подошел следующий день, на вечер в Мельбурнском университете была назначена лекция Артёма на тему «Русские в австралийской истории» на английском языке в 7 часов вечера. Я планирую день, – хочу свозить Артёма в музей, в картинную галлерею, в высотное здание отеля, чтобы показать весь Мельбурн с высоты птичьего полёта, и к 7-и часам привезти его в университет. Кстати, я написала пару страничек для так называемой моей книги. По пути дала ему почитать. Веду машину и смотрю левым углом глаза на Артёма. Он прочитал и спокойно положил текст на заднее сидение. Всё понятно, мой текст не заслуживает внимания! Проехав немного молча, он вытаскивает написанные странички из пластикового конверта, перечитывает снова, и говорит: «Галя, пишите. Меня заинтересовала Ваша история, я захотел снова перечитать. Вы должны это сделать». Не сразу, но при первой возможности и благодаря стечению многих обстоятельств, благодаря многим интересным знакомствам вышла в свет моя книга «Минувшее развёртывает свиток». Я исполнила своё обещание и Артёму Рудницкому, и Нине Михайловне.

Едем дальше. Радио в машине транслирует на канале АВС новости. Слышим вдруг: «Горбачёв арестован, в стране путч?»… и т.д и т.д.

До меня всё сразу не дошло, но Артём был явно встревожен. Что делать? Куда его везти? Но он держал себя спокойно и сказал, что планы менять не будем, что задумали, то и должны выполнить; так мы и сделали, только вместо отеля с видом на Мельбурн мы пошли в очень уютное кафе в Art Center, где Артём выкурил две сигареты одну за другой, предварительно спросив моего разрешения (в то время ещё курили в общественных местах). Он не дал мне расплатиться за кофе и бутерброды. Потом я узнала, что в Москве, оформляя его поездку в Австралию, ему дали сумму денег, которую хватило только на покупку костюма, и – всё. И в этих скромных условиях Артём оставался джентльменом. Приехав в Университет мы обнаружили полное смятение. Студенты, лекторы, Нина Михайловна, – все были на постоянной связи с Москвой, по телевизору бесконечно крутилось «Лебединое озеро», никаких новостей, никаких сообщений.

Хоть и с опозданием, но лекция Артёма прошла очень успешно.

Вообще, 1991 год распахнул передо мной двери для знакомства с интереснейшими людьми, и эти знакомства переросли в крепкую дружбу, благодаря не частым встречам, но переписке, которую мы вели все эти годы, и продолжаем до сегодняшнего дня.

В этом же году меня свела судьба с Михаилом Задорным, Мишей Мошкиным, Зоей Сосун (Валевской), Верой Кальман, Иннокентием Смоктуновским, Георгием Жженовым, Женей Киндиновым и многими другими.

Постараюсь вкратце сказать о каждом, хотя о каждом в отдельности можно и нужно написать отдельную книгу. И много книг уже написано о них.

Артём уехал, и я начала получать от него письма. К сожалению, моих писем к нему у меня нет, потому что я не оставляла себе копий, а копии стали оставаться только тогда, когда мы перешли на электронную корреспонденцию.

Из последнего письма, которое я приложу ниже, видно, что он историк и дипломат.

Письмо от Артёма, Москва, 2.9. 1992 г.

Дорогая Галя!

Я был очень, очень рад получить Ваше письмо. Это было, кстати, не просто – мы долгое время не могли встретиться с Алевтиной Николаевной – в основном, по моей вине, весь август приходилось работать, а работа была связана с непрерывными поездками в другие города, поэтому мне было ужасно неудобно перед Алевтиной Николаевной и перед Вами! В конце концов, она послала письмо почтой. Сегодня я вернулся в Москву и получил его.

Разглядывая Ваши фотографии с Чижиком, я испытываю почти физическое наслаждение! Правда. К сожалению, пока не могу послать Вам своих снимков – что-то я давно не фотографировался.

Большое Вам спасибо за Ваш подарок, я это расцениваю, именно, так.

Я продолжаю работать над своей рукописью. Ещё недавно я считал её вполне завершенной, однако, моя бывшая жена, блестящий знаток русского языка, указала мне на десятки стилистических погрешностей и корявостей.

Замечательная идея Задорного относительно издания книги Вашего отца! Если я смогу чем-то помочь, располагайте мной, пожалуйста.

Передавайте мой привет семье, наилучшие пожелания Нине Михайловне и Клему. Я им напишу в ближайшее время. И, конечно, поздравление Чижику, в связи с тем,что он, наконец-то, стал большим Чижом Галиновичем.

С тёплыми чувствами, Ваш Артём.

Письмо от Артёма Рудницкого Москва, 23.11 1992 г.

Дорогая Галя, передаю Вам письмо с Людмилой Сергеевной.

…Жизнь я веду не очень разнообразную. К сожалению, почти не фотографируюсь, поэтому фотографий не посылаю. Может быть, Вам понравится набор репродукций иконостаса Благовещенского собора? Иногда хожу в театры, на концерты, но ничего по-настоящему стоящего не видел.

О состоянии своей рукописи я написал Нине Михайловне. Я бы хотел, чтобы Вы прочли те несколько страниц и аннотацию, что я ей отправил. В независимости от того, удастся ли мне опубликовать книгу или нет, я обязательно пришлю Вам всю рукопись. Ваше мнение для меня важно.

Что ещё? Огромный привет Чижику. Все-таки кошки – лучшие животные в мире!

Желаю Вам,Галя, всех благ, будьте такой же обаятельной, какой я Вас помню, какая Вы на замечательных снимках, что мне присылали, какая Вы в жизни (извините, за некоторую неуклюжесть комплиментов) .

До скорого, Артём.

Артём Рудницкий, Москва, 8.12.1993.

Дорогая Галя, спасибо за ваше письмо. Получил я его до переворота, а пишу уже после того, как он не удался.

Ситуация была ужасная. Мне было по-настоящему страшно. Мы знали, что Ельцин и его команда не отличаются большими способностями, однако, они оказались настолько бездарными!, что они позволили устроить в Москве такую резню! Чтобы они не позаботились обеспечить поддержку армии, чтобы у них не было под рукой частей верных правительству!? Милиция вела себя позорно. Ладно, ужасно злюсь, когда пишу об этом.

Что об остальном? Скоро заканчиваю текст диссертации. Моя книга в двух издательствах, которые не могут найти денег на её публикацию. Кроме того, я отправил рукопись своему знакомому в Сиднее Саше Солдатову (он писатель, пишет по-английски). Он обещал перевести несколько глав и попробовать договориться с каким-то издательством. Но пока ничего.

Галя, я с огромным интересом читаю всё, что Вы пишите о Вашей жизни, о том, что происходит в Мельбурне в русской общине. И ещё, конечно, что Вы меня не забываете. Я-то совершенно веду себя по– свински. Так редко пишу Вам.

Спасибо Вам большое, Ваш Артём.

Артём Рудницкий, Москва, 1993

Дорогая Галя,

Такое ощущение, что мы уже 100 лет не писали друг другу. Наверное, это связано с тем, что за последнее время в Москве произошло столько событий.

Наверное, не стоит мне сейчас их оценивать, но факт остаётся фактом. На душе лучше не делается. Не то, чтобы всё плохо, но многое, многое очень плохо.

Как-то за последние месяцы на меня многое навалилось. Отец долго лежал в больнице, приходилось очень много работать, чтобы расплатиться с врачами, одновременно заканчивать диссертацию и разбираться со своими личными проблемами, с которыми боюсь, я уже никогда не разберусь. Сейчас я немного пришел в себя, но особенного оптимизма, к сожалению, не испытываю.

Защита, наверное, в начале следующего года.

Но что мне даст диссертация? Ведь сегодня академическая карьера в России, помимо морального удовлетворения, крайне редко приносит материальное удовлетворение.

Так что не исключено, что мне придётся искать какую-то работу заграницей (в России я тоже могу найти высокооплачиваемую работу, но только такую, которая не имеет ничего общего с моей профессией). Даже работая переводчиком, чем я занимаюсь время от времени, – я за один день могу получить столько, сколько получаю сейчас в дипломатической академии за 2 месяца.

Галя, я прекратил уже жаловаться.

Надеюсь, Вы напишите мне о том, как идут Ваши дела. Где Вы бываете, кто из русских приезжал в Мельбурн? Мне это всегда интересно. Хочется думать, что мы с Вами как-нибудь увидимся.

Передаю мой большущий привет Чижику!

Желаю Вам счастливого Рождества и Нового года,

Ваш Артём

Артём Рудницкий, Москва, 15. 03. 1993.

Дорогая Галя!

Спасибо за Ваше письмо, которое мне передал директор музея Космонавтики. Как обычно, я получил большое удовольствие от фотографий – Вашей и Чижика. Сейчас в Москве конец весны – ух, как противно. Хожу по улице в лужах и дорожной грязи. Сыро, промозгло. Такое впечатление, что скоро все вымрут, но как-нибудь…

У меня после моей короткой поездки в Париж в декабре особенных светлых пятен в жизни не было. Диссертация движется, но не шибко быстро, ну и массу времени отнимают всякие побочные работы, которые ни уму, ни сердцу, но, к сожалению необходимы. О политической ситуации в стране лучше умолчу, уж больно всё гнусно.

При всем том, я не теряю оптимизма. И черпаю его прежде всего в своих друзьях. Слава Богу, они есть!

Спасибо большое, Галя, за Ваше предложение быть Вашим гостем. Был бы очень рад, если повезёт.

Галя, я согласен с Вами в том, что русский язык засорён иностранными словами (этот вывод Вы сделали, прочитав мой отрывок). С другой стороны, – это тот язык, которым сейчас пользуются в России. Боюсь, от западного влияния никуда не деться. Оно неизбежно проникает в речь: с фильмами, книгами, етс.

Галя, ещё я Вам посылаю synopsis моей книжки тоже в надежде на Вашу оценку.

Горячий привет Нине Михайловне и Клему.

Ваш Артём.

Письмо от Артёма, Москва, 2.03.1994 г.

Дорогая Галя, простите, что так долго затягивал с ответом на Ваше письмо. Оно меня очень порадовало, а фотографии просто замечательные. Мне очень неловко, что я не могу прислать Вам свои фотографии, я совсем не фотографируюсь, хотя аппарат имеется и не один.

Примите мои самые тёплые поздравления. Это замечательно, что Вы вышли замуж. Судя по Вашему письму, Ваш муж прекрасный человек. Надеюсь, он Вас не разочарует.

Ну, а я тоже собираюсь жениться, посмотрим, что из этого получится. Одна вещь, которая меня смущает – жилищные условия. Прямо беда.

Диссертация близится к защите (наверное, в мае). Сейчас я доцент кафедры и, кроме того заведующий центром глобальных проблем во вновь созданном институте. Работы куча, денег меньше, но зато переводы спасают.

Свой роман я решил издать на свои деньги. Надеюсь, в мае-июне смогу послать его Вам.

Передайте мой самый горячий привет Нине Михайловне и Клему.

Неизменно Ваш, Артём.

Пожалуйста, не забывайте меня, пишите.

Артём Рудницкий, Москва, 12.02.1999 г.

Дорогая Галя!

Я с удовольствием выполню Вашу просьбу. Не мог сразу отыскать книгу, поскольку обычная почта идёт слишком долго, ждал оказии – и дождался. Эту книгу пришлёт Вам из Новой Зеландии моя студентка, которую я направил на 1.5 месяца на стажировку в Окландский университет.

В этом году выйдет моя новая книга «Тихоокеанская политика России». Если Вам интересно, Вы можете получить мою полемику с одним американцем в последних номерах «New Zealand internet. review”.

Остаюсь преданным Вам, Артём.

До 2002 года у нас были короткие письма, поздравительные открытки, телефонные разговоры. Связь между нами никогда не прерывалась.

Артём Рудницкий, Исламабад, 19 августа 2002 .

Дорогая Галя!

Конечно, свинство с моей стороны так долго не отвечать на Ваши письма, тем более письма такие хорошие, тёплые. Если я скажу, что был ужасно занят, что были у меня всякие личные передряги, полно работы, – всё равно это не будет оправданием ни в Ваших, ни в моих собственных глазах. Так что мне остаётся только надеяться на Вашу снисходительность и прочность наших дружеских отношений.

Сейчас пошел четвёртый год моего пребывания в Пакистане. Думаю последний. Жизнь здесь стала чуть скучнее и труднее. Из-за усиливающего терроризма мы практически никуда не выезжаем из Исламабада (я имею ввиду прогулки и путешествия для отдыха, рабочие поездки остаются сами собой), скрашиваем своё существование семейным общением, плюс спорт, рестораны и т.п.

Трудно пока сказать, чем я займусь после приезда в Москву, это будет следующим летом. Очень бы хотелось съездить в Австралию… но, всегда эти «но». Денег требуют иные дела, и много дел.

Всё чаще вспоминаю о привольной жизни учёного, но увы, вакансий пока нет, поэтому пока держусь за должность Political Сouncellor (политического советника), так как она даёт возможность кормить семью.

Я Вам очень признателен за те материалы о Нине Михайловне, которые Вы прислали. Мы с мамой очень уважали её, это прекрасный истинно русский интеллигент (таких, увы, почти уже нет). Это закваска начала столетия, которая активно уничтожалась в Советском Союзе и хирела за рубежом. Так мало таких людей, которые думают и заботятся о других не менее (а порою и больше), чем о себе.

Дорогая Галя, я шлю Вам самые тёплые мои пожелания и всем Вашим друзьям, Вашем мужу и Чижу. Как говорится, дай Бог…

Очень жаль, что нет под рукой фотографий моих, все отправил в Москву, дурень. Но ничего, я пока получаю удовольствие, перебирая ваши.

Ещё раз огромное спасибо за общение, за то, что помните.

Было очень интересно узнать про поездку по России.

Ваш Артём Рудницкий.

Артём Рудницкий, Москва, 12.02.1999 г.

Галина Кучина, Мельбурн, Австралия, 28 апреля 2013 год

Дорогой Артём, Леночка и Катюша!

Взаимно поздравляю вас с Новым годом и Рождеством Христовым! Желаю здоровья, успехов, радости, любви и благополучия, что очень важно в Ваших настоящих условиях жизни. Очень рада, что дозвонилась до Аллы Савельевны и она успокоила меня. Зная о событиях, которые сейчас происходят в Пакистане, я очень волновалась о Вас, тем более, что связи с вами не было.

Да, у меня сейчас новый адрес. Я построила дом на участке своей дочери и зятя и очень счастлива – быть рядом и быть независимой.

Я вас обнимаю, всегда ваша Галя.

А. Рудницкий, 11 май 2013.

Дорогая Гвля, Вы прекрасно выглядите! Без преувеличения. Фотографии отличные, без преувеличения, спасибо.

С Днём победы!

На фото я и дочь, она нарядилась пакистанцем .

Ваш Артём

Галина Кучина, Мельбурн, 9 мая 2013.

Дорогой Артём и вся ваша семья!

Поздравляю вас с Днём победы!

До глубины души обидно, что американцы, да и Европа, считают, что победили они… О русской доблести забыли. Где справедливость и честность?

Артём, читаю Вашу книгу с большим интересом, сегодня бы закончила, если бы не наткнулась в интернете на дьякона Андрея Кураева. Он разбирал роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Слушала я его с неослабевающим интересом. Мне приходилось слушать лекции на эту тему разных литераторов, но Кураева мне показалась особенно интересной.

Искренне Ваша, Галя К.

Галина Кучина, Мельбурн, 24.01.2007.

Здравствуйте, Артём! «Куда, куда Вы удалились…?»

Давным-давно от вас ничего не получала. Ждала долго весточки, но знаю, что жизнь не проста и неизвестно, где Вы теперь, – в Москве или в командировке. Всё ли у вас благополучно? Передайте мой привет вашей жене, Катюше, и родителям. Получили ли Вы моё рождественское поздравление – в нём я написала много о своей жизни?

С Татьяной Михайловной познакомилась, когда была в Сиднее. Очень милая и очаровательная женщина. Обещала сотрудничать в культурных начинаниях.

Ваша Галя.

Галина Кучина, Мельбурн, 28 04 2013.

Дорогой Артём!

Спасибо за быстрый ответ. Я этому очень рада и хочу сказать, что не только перечисленные мною писатели, которые подвигли меня на написание этой книги, а многие мои друзья – интересные, замечательные и некоторые известные в какой то отрасли литературы или искусства, или просто люди, близкие моему сердцу, должны быть в этой книге, и Вы, естественно, один из них. Меня только беспокоит отсутствие моих писем. Вдруг, у Вас что-то окажется, хотя бы одно-два моих письма, я была бы очень довольна получить их. Ещё раз поздравляю Вас с праздником Святой Пасхи, Христос Воскресе!

Поёт земля, моря и горы, и поля
И им в ответ звучит с небес
Воистину Христос Воскрес!

Обнимаю, Галя

Артём Рудницкий, Москва, 27.04.2013.

Дорогая Галя!

Я был очень рад получить от Вас письмо. По электронке я ещё писал какое-то время назад, но Ваш ответ, вероятно, не дошел. Отлично, что связь действует.

Могу только поддержать Ваше намерение издать переписку с теми замечательными писателями, о которых Вы упоминаете. Что касается меня, то едва ли я заслуживаю упоминания в их ряду.

На все Ваши вопросы обязательно отвечу и в ближайшие дни напишу более подробно.

Самые лучшие пожелания к празднику Пасхи!

Пришлю и несколько своих фотографий с дочкой.

Всегда Ваш, Артём.

Дорогой Артём, здравствуйте!

Давно Вам не писала, но думала о Вас постоянно. Вы этому не поверите, но это, именно, так.

Написание моей книги подходит к концу, и как Вы знаете, переписка с Вами занимает довольно значительное место. Для этого мне очень нужна короткая справка о Вас, как представить Вас читателю. Профессор ?, писатель, политический деятель, в общем скажите мне, как Вас представить  читателю. Это очень важно.

Мне было интересно работать над этой книгой. Я прожила свою жизнь заново. Вспоминались все детали знакомства с вами и всеми моими корреспондентами и я чётко  увидела и поняла, какими замечательными людьми меня наградила судьба. Вчитываясь в каждое письмо, находишь в нём ярко выраженные черты характера и чувства, которые передаёт мне друг, отвечая  на мои письма.

Артём, пожалуйста, передайте мой сердечный привет Вашей маме, жене  и дочке. Сколько же ей сейчас лет? Наверное уже взрослая девушка:

Я Вас целую и обнимаю, Жду письма. Ваша Галя.

Прошу прощения за то, что задержался с ответом.

Мне очень лестно то, что Вы упоминаете меня в своей работе. Огромное спасибо.

Думаю, что если Вы напишите, что я – историк и дипломат, это будет отвечать действительности.

Сейчас я – заместитель директора Историко-документального департамента МИДа России. Одновременно преподаю на кафедре политологии в Дипломатической академии.

Последняя книга – «Этот грозный Громбчевский… Большая игра на границах империи» – о выдающемся русском путешественнике и военном Б.Л.Громбчевском (издательство «Алетейя», Петербург). В основе – архивные документы.

Кроме того, написал по до сих пор неизученным архивным документам 2 статьи по Австралии – одна о непростой судьбе первого советского консула в Австралии в 1918-1921 гг. П. Симонова, который активно экспортировал революцию и создавал Компартию Австралии, вторая – о разрыве советско-австралийских отношений в 1954-1959 гг. в связи с делом Петрова. О последнем в Австралии много писали, но я нашел многие новые факты.

Самые добрые пожелания всем Вашим близким и друзьям.

Моей дочке в марте следующего года будет 15. Сейчас 9 класс. Умна, независима, все знает лучше меня.

Всегда Ваш, обнимаю Артём

А вот письмо от моего племянника, сына моей двоюродной сестры Августы Клементьевны Колесниковой (урождённой Волеговой).

Павел Колесников, Москва, 17.05.2013.

Дорогая Галина Игнатьевна!

Поздравляем вас с Днём Рождения!

Сегодня звонил маме и она сказала, что дозвонилась до Вас, и хорошо и долго с Вами поговорила, чему я очень и очень рад, что Вы услышались и наговорились.

Давно хотел Вам написать, но как-то всё руки не доходили – много работы и сил, которые необходимы для написания нормального письма, всё как-то не хватает. Эпистолярный жанр, о котором Вы справедливо заметили в своём письме, требует определённых душевных затрат. Во всяком случае, мне необходим хоть какой-то настрой и сосредоточение. Когда ты и сам получаешь от своего письмотворчества какое-то удовольствие и удовлетворение. Мне очень жаль, что этот жанр человеческого общения потерял свою популярность, и – главное – интерес у молодых поколений. А ведь это – взаимное духовное обогащение! Поэтому я рад, что Вы начали работу над новой книгой. Ведь это самое ценное, что могут получить наши потомки, – жизнеописание прошлой жизни, жизни их предков в их ощущениях, мыслях, восприятиях той действительности, которая была, всё то, что и отражается в наших письмах. Тех письмах. Настоящих.

Два слова о наших буднях. У меня выдался небольшой отпуск в майские две недели (за счёт неиспользованных дней за прошлый год) и мы с Вероникой съездили опять в Италию, которая нам очень нравится, и которую мы уже третий год подряд «познаём» в разных её регионах. Уехали 26 апреля, а на работу вышел только в этот понедельник. Поэтому приходится задним числом поздравлять Вас и всю Вашу семью с наступающей Светлой Пасхой и пожелать Вам всем доброго здравия и Божьего благословения!

Пусть у Вас всех будет много радости, доброго общения друг с другом, любви и внимания, и дай Вам Бог сил и здоровья ещё долго радовать родных и близких своей любовью, Ваших поклонников и друзей – новыми творческими задумками.

Мне очень приятно, что Вы слушаете диск с песнями,
которые очень дороги моему сердцу, которые пели мои родители, и что они Вам нравятся и вызывают у Вас такие же эмоции.

В выходные настрою маме СКАЙП, чтобы она с Вами могла по нему общаться и писать письма по электронной почте.

Ещё раз поздравляем Вас и всю Вашу большую семью с Христовой Пасхой и Вашим Днём рождения. Передайте от нас всем детям и внукам большой привет и поздравления.

Обнимаем, с уважением и любовью, Павел и Вероника.

Как я сказала выше – 1991 год открыл мне путь к новым знакомствам – первое – Артём, а второе – Михаил Задорнов.

Распростившись с Артёмом, я лечу на концерт Задорного. Твёрдо решила не знакомиться с ним после спектакля, потому что побоялась его резкой иронии и очень остроумных и злых шуток – засмеёт в пух и прах. Но судьба распорядилась иначе. Перед самым моим уходом из театра я заметила, что в застекленной конторке стоят его кассеты, но конторка пуста. Я остановилась посмотреть и выбрать, что купить, когда появится продавщица. Но, вдруг, я вижу, что с мраморной лестницы спускается сам Задорнов в длинном табачного цвета пальто, заходит в конторку, смотрит на меня острыми голубыми глазами и спрашивает, давно-ли я в Австралии. Я отвечаю: «С 1957 года». «Вы приехали со староверами?» «Нет», – отвечаю я, приехала из Харбина…» – «Понятно, Белая эмиграция». Я, конечно, моментально рассказала всю свою биографию и, когда он узнал, что мой папа был белым офицером и я издала его книжку «Воспоминания о Ледяном походе», то он меня попросил ему позвонить, пригласить к себе, т.е. ко мне, сказал, что его отец писатель и писал о Дальнем Востоке и он очень хочет со мной поговорить. Все кассеты, которые стояли для продажи он мне собрал, подписал золотой ручкой и приложил свои маленькие книжечки.

Конечно, как и обещала, я приехала в гостиницу, познакомилась с его женой Велдой и менеджером, и повезла к себе, предварительно узнав, в какой обстановке он захочет встретиться – пригласить ли мне всех моих друзей или только в семейной. Он попросил, чтобы была только семья, и не на ужин с напитками и закусками, а на чашку чая. Он очень волновался о своём отце, который был нездоров и находился в Риге, а в Москве – ПУТЧ.

Интересно было вместе с ним и его женой смотреть московские новости, сидя у меня в гостиной, после чего он звонил отцу в Ригу. Вся драма происходила у меня в доме.

К сожалению, у меня нет от него писем, но было несколько встреч и в Москве, и снова в Мельбурне. Приятно было сидеть в его кабинете за огромным письменным столом, слушать музыку, беседовать за обеденным столом. Мне повезло, что он оказался в Москве и давал концерт, а после концерта он перезнакомил меня со своими коллегами, и сказал: «Можно на ты? – Так вот, хочу сказать, что мы с папой прочли книгу твоего папы, и загорелись идеей её переиздать с твоего разрешения». Я, естественно, была ошеломлена такой идеей и почла это за честь. Но. к сожалению, здоровье его отца слабло, и вскоре он скончался. Это был 1992 год.

Моё письмо к М. Задорнову. Мельбурн, Австралия, 9.12.1991.

Дорогие Велда и Миша!

Шлю Вам привет из Австралии, поздравления с Рождеством Христовым и Новым Годом и самые искренние пожелания здоровья, благополучия, творческих успехов, достижения намеченных целей и исполнения всех ваших заветных желаний. Желаю Вам сил духовных и физических перенести все трудности, которые переживает сейчас Ваша страна и, воистину, многострадальный народ.

С теплотой вспоминаю встречу с Вами, а Вы, Миша, меня сейчас буквально спасаете в трудное для меня время. Моя мама тяжело и безнадёжно больна, лежит в прекрасном госпитале под наблюдением лучших врачей, но спасти её нельзя. Госпиталь в 45-и минутном расстоянии от меня, и вот в это тяжелое время, зная безнадёжность её положения в пути в госпиталь и обратно я слушаю Ваш кассет и одна в машине смеюсь, иногда хохочу, и уже с новыми силами и в лучшем настроении возвращаюсь в реальную жизнь. Смех сквозь слёзы!

Надеюсь, что Ваша идея о романе о Колчаке остаётся в силе. Я, как и обещала, соберу для Вас материал и всё, что будет в моих возможностях.

Пишите, звоните. Вы упомянули в нашем телефонном разговоре январь. Если приедете в Австралию – дайте мне знать. Буду очень рада встрече и быть полезной.

Прошу прощение за то, что печатаю письмо. У меня ужасный почерк и я не хочу подвергать Вас пытке.

На этом заканчиваю своё «послание», до встречи в Мельбурне,

Целую и обнимаю, Галина Сухова.

В декабре 1991 года скончалась моя милая мама. Я очень тяжело переживала свою потерю, несмотря на то, что, казалось бы, должна быть к этому готова. Моя семья видела, что я тяжело переношу потерю мамы, и на семейном совете, как всегда, за столом решили, что мне нужно уехать в Париж. Дело в том, что в Париже живёт дальняя родственница моего зятя, экзальтированная и восторженная бывшая знаменитая актриса Валевская. Женщина без возраста. Она была тётей Васиного отца, а потом стала его «племянницей». Жила она одна и мне будет интересно с ней познакомиться.

Всё это было так быстро, молниеносно, как часто случалось в моей жизни. Звонок в Париж. Маруся, сестра моего зятя, позвонила ей и сказала, что семья советует мне полететь в Париж. Зоя очень обрадовалась, она была знакома со мной и моей мамой, потому что несколько лет назад она приезжала в Австралию. Меня долго убеждать в необходимости этой поездки не пришлось, на следующий день я уже была в туристическом бюро и оформляла полёт в Париж и Москву. Как же не заехать в Москву, когда Москву и Париж разделяет 4 часа полёта!

Прилетаю в Париж, на такси приезжаю к Зое. Встречает меня женщина, возраст которой трудно определить, – стройная, высокая, пожилая, но не старуха.

После быстрого ланча, она достаёт два толстых альбома и начинает рассказывать историю своей жизни, сопровождая каждый эпизод фотографиями.

Оказалось, что в 1929 году в Петербурге (тогда Ленинграде) она была ведущей артисткой кино (Ленинградской фабрики, как она называла). Отдыхая со своей мамой в Одессе, она познакомилась с банкиром, венгром, в которого влюбилась; он похитил её и увёз в Англию. Всё это сопровождалось большими проблемами с советским правительством. Но случилось. В Англии она выступала в кино, и портреты Зои в тех ролях, которые она исполняла уже за рубежом, сейчас украшали её гостиную. В центре стены висел большой портрет неизвестного мне художника, где Зоя в расцвете своей красоты, в зелёном платье и колье, в центре которого большой изумруд, окружённый бриллиантами. Несколько дней спустя она показала мне огромную книгу аукциона КРИСТИ, где красуется это колье с полным описанием размеров изумруда и брилиантов, и за какую цену оно было продано Зоей.

Она очень переживала, что после того, как её похитил вергерский банкир и кино продюсер, она не виделась с мамой. Зое въезд в СССР был запрещен, а маме так и не удалось приехать в Париж, несмотря на то, что Зоя купила большую квартиру, чтобы поселить её у себя.

В начале своей карьеры в СССР Зоя была в балете, но неудачная небольшая операция на ступне ноги положила конец балету. Она перешла в кино и там пожинала успех, а в Англии она пела ведущую роль в опере «Наталка Полтавка» Мусорского, была очень близка к семье Имре Кальмана, дружила с его женой Верой, готовила, не помню какую оперетту, но разразилась война. В офицерской форме она ездила по горячим точкам, как многие артисты, выступая на концертах для солдат.

В личной жизни у неё тоже было много перемен. Банкир умер преждевременно, смерть была трагичной. Затем у неё был муж англичанин, который тоже умер. Потом был неудачный брак с Сосон, француз, фамилию которого она носит до сих пор. Он тоже умер.

Я никак не подозревала, что Зое уже около 100 лет. Трудно поверить, но это так – светлый ум, потрясающая память. Все детали своей жизни она мне рассказывала подробно, истории жизни своих подруг, многие из которых были абсолютно фантастическими и являлись бы прекрасным материалом для написания романа, мне записать на плёнку не удалось, хоть я и купила специально для этого магнитофон. Но не успев освоиться с новой техникой, записать мне ничего не удалось, тем не менее в моей памяти очень чётко отпечаталась жизнь Зои Валевской и Веры Кальман.

На следующий день я поехала в в музей импрессионистов д’орсе (d’ оrce). Времени много, я свободна, могу провести в музее столько времени, сколько захочу. Обхожу этаж за этажом, начав с верхнего – Клод Монэ, Ренуар, Делакруа, спускаюсь на первый этаж, и там опять Монэ. Это меня слегка озадачило, но я, вдруг, услышала русскую речь. На скамье сидела группа молодых русских людей. Я обратилась к ним с вопросом, предварительно извинившись, за то, что прерываю их беседу,: «Почему часть работ Монэ, на верхнем эхаже, а часть – на нижнем?» Один из молодых людей ответил на мой вопрос, сказав, что здесь его первые работы, задав мне встречный вопрос – откуда я? Мой ответ, что я из Австралии, вызвал целую дискуссию – почему я говорю на чисто-русском языке, откуда родом и пр., и пр. Мы заговорились до самого закрытия музея. Стал накрапывать дождичек, мы не торопились, так было приятно это неожиданное знакомство, которое не хотелось прерывать. Стояли на террасе, говорили и говорили пока не кончился дождик, а после дождя любовались небом. Это была божественная картина!

Ни о каком транспорте не могло быть и речи. Шли пешком до самых Елисейских полей, и дошли до самой Зоиной квартиры, пришло время расставаться. Моим главным собеседником был Миша Мошкин. Он – работник кино, и они были приглашены во главе с Олегом Янковским на открытие фильма с участием Янковского. Как я поняла, это был фестиваль. Янковский уже улетел в Москву, а небольшая группа работников кино заканчивали свои дела в Париже.

Желание пригласить Мишу в дом Зои было велико, но чувство такта меня остановило. Я сама была гостья и не знала, как отнесётся к этому предложению хозяйка дома. Попрощались, но на следующий день я вышла на Елисейские поля и лицом к лицу столкнулась с Мишей. «Миша, это судьба! Если Вы не возражаете, постойте на улице около входа в квартиру, я быстро поднимусь, спрошу у Зои разрешения принять гостя, работника кино». Зоя на секунду растерялась, но я быстро её убедила, что ей будет интересно с ним познакомиться, потому что он связан с архивами кинематографа. Сбегаю вниз радостная и веду Мишу наверх. Стройная Зоя стоит в позе с приветливой улыбкой, с уже свежеподкрашенными губами, с брошью на плече, которой не было на ней пять минут назад. Миша робко заходит, представляется. Зоя предлагает ему сесть, а на столе лежат два огромных старых альбома, в которых вся жизнь этих интересных людей. Хорошая половина фотографий разных периодов жизни семьи Кальман. Как Вера, так и Зоя, обе были красавицами. Фотографии 60-70– летней давности. И Зоя начинает своё повествование. Я, видя интерес и чувствуя, что это исключительно важное событие для обоих, тихонько отошла от стола, села в кресло Людовика XVI, твёрдое и скрипучее от времени, и внимательно наблюдала за ними. Это была неожиданная находка, как для Миши, так и для Зои.

А для меня-то какая находка! Миша спрашивает меня была ли я на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа? Я, конечно, не была и попасть туда у меня нет никакой возможности, потому что знакомых в Париже у меня, кроме Зои нет, а она в силу её возраста не может быть моим гидом.

Миша предложил поехать вместе, на что я моментально согласилась. Действительно, поездка длинная со сменой транспорта, но он, по-видимому, изучил маршрут, и мы без проблем добрались до кладбища. Кстати, Зоя, как бы невзначай, говорит, что ей нужно бы тоже наведаться на кладбище и поговорить о её могиле. Она не была уверена, сохранилось ли её место. Как показала жизнь, несколько лет спустя она поставила себе памятник с именем «Зоя Валевская» и её могила почти рядом с Р. Нуриевым. У меня даже есть замечательная фотография, как она в сценической позе стоит около памятника с букетом цветов.

Итак, наступил день, Миша зашел за мной, Зоя дала кое-какие указания, скорее советы, и мы отправились в путь. Подъехали к тому месту, где кончаются все страдания и все мучения. Сент-Женевьев-де-Буа.

История этого кладбища, как пишет Владимир Солоухин в газете «Чаша», такова.

Княгиня Вера Кирилловна Мещерская купила вблизи Парижа (в тридцати километрах) участок земли и организовала там так называемый Русский дом для престарелых эмигрантов, не имеющих семьи, ухода, средств к существованию. Из бывшего посольства Российской Империи перенесли в этот дом многие портреты государей и государынь, даже тронообразное кресло, которое находилось в посольстве на случай, если кто-нибудь из царственных особ посетил бы с визитом столицу Франции. В этом кресле действительно сидел однажды последний государь. Устроили в доме и церковку. Одним словом, создали соответствующий микроклимат. Ну и вот, кто-то из престарелых эмигрантов умер первым и надо было его похоронить.

Рядом с Русским домом располагалось французское сельское кладбище. На нём-то в 1927 году появились первые русские могилы. Теперь их около двадцати тысяч. Там лежат князья и просто дворяне, священники и офицеры, художники, писатели, философы, поэты. Но если искать верхнюю отметку всем лежащим здесь, по значению для культуры, популярности, известности, масштабности, то называют обычно Ивана Алексеевича Бунина.

Теперь это уже не кладбище, (хотя на нём продолжают хоронить), а мемориал и музей. «Конечно, Сан-Женевьев-де-Буа сохраняет статус кладбища, но его давно бы пора под стеклянный колпак, как редчайшую драгоценность,» – пишет В. Солоухин.

Кладбище стилизовалось, появились берёзы, появилась белая сирень, появилась построенная по проекту Альберта Бенуа белая церковка, звонница. Светятся берёзки, осыпается на чистые дорожки золотая листва. В оформлении и содержании могил соединились русское благолепие и западная чистота, образованность. В перекрестии могильных крестов и нишах памятников теплятся лампады, мерцает эмаль иконок… Тишина.

И вот мы оказались под сводами маленькой белой церкви. Встретил нас очень приветливо священник и мы, уже получив план кладбища, пошли разыскивать дорогие русскому сердцу могилы. Вот скромный деревянный крест над могилой Тарковского, вот князь Юсупов, вот граф Шереметьев. Видим могилу Виктора Некрасова, дальше Сергей Иванович Соловьёв, а вот и могила И. А. Бунина. Скромный крест и на могиле цветы. Подходим к надгробию Сергея Лифаря – чёрный гранит и много цветов. Мережковский, Галич, Сергей Булгаков, много белых крестов и большое надгробие над могилами русских кадетов. И много, много могил, которых мы не смогли сфотографировать.

После нашего посещения кладбища, уже по фотографиям, нашли место упокоения Рудольфа Нуриева. Почти рядом с его могилой покоится известная нам Зоя Валевская.

Цвет русской интеллигенции покоится в земле французской.

Миша Мошкин, Москва, 22.08.1992

Дорогая Галя!

Простите, что долго не писал Вам, но честно, постоянно

вспоминал о Вас, о нашей неожиданной и какой то фантастической встрече в Париже. В этом была некая судьба, благодаря чему, вообще, в жизни случаются подобные вещи, которые и делают нашу жизнь интереснее и богаче. Ибо, как написал когда-то Сент Экзюпери: «Единственная настоящая роскошь – это роскошь человеческого общения».

И, конечно, совершенно невозможным оказалось то, что Вы в Париже жили, наверное, у самой старейшей, (я здесь имею ввиду не действительный возраст, а существо происходившего) актрисы нашего кинематографа, что мне, человеку работающему в кино, было, разумеется, многократнее важно. Т.е. Париж не только город-праздник, который всегда с тобой, но и волшебство, которое всегда с нами, тем более это было необычно для меня, человека впервые и достаточно случайно оказавшегося в этой стране, в этом городе.

Мне тоже, Галя, очень жаль, что нам не довелось встретиться в Москве, где уж, казалось, нам было бы встретиться, естественно, (вспомните, как мы, вдруг, неожиданно встретились на Елисейских полях на следующий день после нашего знакомства!). Но я тоже, как и Вы, надеюсь, что эта встреча всё-таки состоится, когда Вы вновь окажетесь в наших краях. Большое спасибо за фотографии, они ещё раз напоминают мне о нашей счастливой встрече!

Желаю Вам всего самого, самого доброго, пишите, если будет возможность и, конечно приезжайте.

Миша.

Галина Сухова (Кучина) Мельбурн, Австралия, 10.09.1992 г.

Милое, чудное письмо получила я от Вас, Миша! Я безгранично рада, что наша встреча в Париже доставила Вам радость. Моё непосредственное, и, в какой-то степени, беспардонное поведение (я имею ввиду наше знакомство) доставило нам удовольствие, оказалось полезным как Вам, так и мне. Без меня Вы бы не встретили Зою Валевскую, а без Вас я не попала-бы на кладбище святой Женевьевы. Надеюсь, что мы ещё встретимся. Сейчас границы сближаются, связи укрепляются. Всё шире становится круг друзей и знакомых. Вот совсем недавно проводили Валю Толкунову. Она жила у меня со своим братом Серёжей. На прошлой неделе проводили «Большой балет». Там оказались старые знакомые с 1987 года, а с Ниной Сорокиной мы знакомы уже семнадцать лет. И вот опять встречи, приёмы, спектакли.

Миша, если Вам не будет трудно, напишите мне список фильмов, которые бы Вы рекомендовали посмотреть. К нам приходит немного фильмов, а которые приходят, как я слышала, не заслуживают похвалы. Я не была в кино уже пол года.

Сейчас всё встало на свои места, жизнь покатилась по привычному руслу. Надеюсь, что теперь смогу следить за театральной программой. Не предвидятся-ли поездки в Австралию? Если будет такая возможность – будьте моим гостем.

Жаль, что не удалось познакомиться с Олегом Янковским. Он на меня произвёл неизгладимое впечатление в «Крейсеровой сонате», ведь это был он?

Мне кажется, что Вы полюбили Париж. У Вас может появиться возможность опять поехать. Ведь связь у Вас уже установлена. Кто-то сказал: «Париж один, но никогда не одинок».

Я очень люблю Австралию, но ведь она так далеко от мира – тридцать с лишним часов полёта.

У нас сегодня солнечный день, я сижу за письменным столом, который стоит у окна, выходящего на балкон, слышу пение птиц, передо мной зелень садов, окружающих дома, вдали синие горы и изумительной красоты небо. Сегодня бледно-голубое с перламутро-серебряными почти не движущимися облаками. Время от времени тишина нарушается шумом проходящего автомобиля.

Желаю Вам здоровья, сил перенести все трудности Вашей жизни, успехов в работе и в личной жизни.

Искренно Ваша, Галя.

P. S. Миша, если мой попутчик возьмёт книгу, я пошлю Вам книжку моего отца «Воспоминания о Ледяном походе» – период переворота1918-1922 годы. Михаил Задорнов просил моего разрешения переиздать её в России. Я с радостью согласилась. Г.С.

Письмо от Миши Мошкина. Москва 22.08.1992.(93?)

Дорогая Галя, здравствуйте!

Рад снова написать Вам несколько строк, и хотя расстояние, разделяющее нас велико, но кажется наши письма его несколько сокращают.

В апреле, как я Вам сообщал, у меня гостили французы (муж и жена), у которых я жил во Франции в этом году. Они преподаватели и с группой школьников приехали в Москву с ответным визитом, так что две недели прошли очень напряженно. Группа большая – 40 с лишним человек. Программа была очень насыщенная, разнообразная. Мне тоже приходилось отвечать за всё в целом и за «своих» французов в частности, но, по-моему, всё прошло хорошо. Гости наши остались довольны. Так что, если всё будет нормально, наши отношения могут продолжаться и в будущем. Кроме Москвы они на два дня уезжали в Санкт Петербург. Эти две недели оказались для французов трудными, ведь они из тихого провинциального городка на юге Франции, привыкли к совершенно другой жизни, а тут – Москва, с её сумасшедшим ритмом, проблемами. Но Вам-то не нужно объяснять, что такое Москва, а они были в России впервые. Но в целом они остались довольны, и когда уезжали, то все просто расплакались – и наши, и французы.

Галя, как Вы поживаете, какие у Вас планы на лето? Не предполагаете ли принять очередное путешествие в наши края? Очень хотелось бы увидеться, посидеть, поговорить. Если что, Вы обязательно заранее сообщите. Я с удовольствием окажу Вам радушный приём в своём доме, так что дело осталось за малым – приехать в Москву.

Мир, как говорится тесен. Я, кажется, рассказывал Вам, что моя жена Лена работает переводчиком, и её фирма занимается организацией международных выставок. Так вот, в их плане на этот год стоит крупная международная выставка в Мельбурне. Это, конечно, не значит, что она обязательно поедет, это всё же очень дорого, но какая-то ниточка протягивается даже в далёкую Австралию. В апреле она была в Бахрейне одну неделю. Что дальше, пока неизвестно, но главное, что теперь Мельбурн стал не таким уж далёким, как был когда-то. Ведь кто-то туда, все-таки поедет!

В Москве уже очень тепло. Наступило настоящее лето. Правда, очень сухо, дождей очень мало, а в конце мая были даже, вдруг, неожиданные заморозки. Многие кустарники, деревья в садах помёрзли.

Галя, если возможно, пришлите фотографию вашей собаки. Я пытался своим объяснить, какая у Вас собака, но эта порода у нас практически неизвестна. Мы сами хотим завести собаку, так что всё, что связано с этими душевными животными, очень интересно.

Вот пока и все новости. Пишите, я всегда рад, когда от Вас приходит письмо или фотография. Значит, жизнь продолжается!

Крепко обнимаю Вас и целую. Миша.

Михаил Мошкин. Москва, 20.12.1992.

Дорогая Галя, здравствуйте!

Огромное вам спасибо за письмо и за книгу, всё это очень интересно и дорого. Я в ответ Вам тоже через Вашего знакомого Евгения Матвеевича посылаю скромные сувениры, которые напомнят Вам о России, о нашей встрече. Наверное, моё письмо придёт к Вам уже в Новом году, но пусть с опозданием я хочу поздравить Вас и всех Ваших родных и близких с Рождеством и Новым годом, пожелать Вам всего самого, самого доброго, счастья, успехов и побольше радости в жизни и в работе. Новых Вам встреч и интересных путешествий.

Для меня этот год, я считаю прошел небесследно. Я имею ввиду нашу с Вами, не боюсь повториться, действительно фантастическую встречу в Париже, знакомство с Зоей. Спасибо, Галя Вам огромное, что Вы рискнули заговорить с двумя неизвестными мужчинами из России, потому что только так и происходят в жизни самые удивительные встречи и знакомства, имя которым «случай», «счастливый случай»!

У меня год заканчивается довольно спокойно. В Москве декабрь, а на улицах снега нет, тепло, зимой и не пахнет. А какой Новый год и Рождество (по крайней мере, в России) без сугробов, без деревьев, засыпанных снегом, морозов? Правда, до конца года есть ещё около двух недель, может всё-таки одумается и заявит о себе в полный голос…

Что касается моих предстоящих планов, то боюсь загадывать наперёд, но в конце января возможна ещё одна поездка во Францию на две недели с группой студентов и школьников. Главные опасения состоят в том, что в самое ближайшее время могут в очередной раз вздорожать цены на авиабилеты, что практически сорвёт нашу поездку. С другой стороны. Если поездка наша все-таки не сорвётся, то на этот раз мы практически не будем в Париже, только центр и юг Франции. А очень хочется повидаться с Зоей – третьего случая,скорее всего уже не повторится.

Галя, Вы просите назвать фильмы, которые бы стоило посмотреть Вам. Я, конечно, могу назвать что-то, что на мой взгляд заслуживает внимания, но не знаю, каковы возможности у Вас, чтобы эти фильмы получить. То, что я напишу, далеко не исчерпывает всего того, что снимается у нас сейчас, но всё и не надо смотреть. Опять же это всё, что на мой вкус интересно. В этом списке немного фильмов весёлых, развлекательных, в основном, картины серьёзные, проблемные, отражающие в той или иной мере нашу сегодняшнюю жизнь. Главное их достоинство – искренность, честность, талантливость при, безусловно, разной форме и содержанию их характера. Буду рад, если хоть частично в чём-то Вам помогу.

Пока, наверное, всё. Буду с нетерпением ждать от Вас новостей. Пишите обо всём интересном и значительном в Вашей жизни, о всех Ваших планах и новостях.

Желаю Вам самого, самого доброго. Надеюсь,что в Ваш очередной приезд в Россию, мы всё-таки увидимся!

До встречи, Миша.

Зоя. Париж 7 августа 1992 г.

Галочка, моя душка!

Ты не можешь себе представить, как ты обрадовала меня своим звонком. Как мы с тобой поговорили – я просто расплакалась. Я вспомнила, как мы с тобой поехали в Монте-Карло, как я ещё в это время могла ехать куда мне захотелось бы, а сейчас уже я как два года сама не выхожу, видимо, меня Боженька за что-то наказал. Это, конечно, не от старости, что я не выхожу одна, а просто от того, что я плохо ходила, т.е. это у меня осталось от балета. Я хожу не просто, а как-бы подтанцовывая, это у меня осталось от балета. Я же свою артистическую карьеру начала с 15 лет в опере, в балете, куда меня взяли сразу, как солистку, минуя кардебалет. Сказали, что у меня оказался большой талант. В то время, как моя сестра на два года старше меня, осталась танцевать в кардебалете, злясь на меня, начала заниматься уроками пения, и через два года уже пела во всех оперетах Кальмана, исполняя главные роли. Я же через год упала, сломала пальцы на ногах, и после операции мой балет прекратился, но, слава Богу, меня сразу ангажировали делать фильмы, а самое главное, я сразу-же попала на главные роли.

Началась война, мой первый муж, который вывез меня из России в Германию через два года умер. После его смерти я уехала в Париж, чтобы делать фильм «Очи чёрные». Я, конечно, была счастлива уехать от Гитлера, от страха остаться совсем одной в Берлине, но я знала, что главную роль в фильме «Очи чёрные» я не получу, потому что у меня глаза зелёно-синие, а не чёрные. Но это была причина для меня уехать в Париж, где я вышла замуж за моего второго мужа, но, к несчастью, началась вторая большая война, и, так как мы английские подданные, нам нельзя было оставаться в Париже. В этот период времени, ты не можешь себе представить, у меня открылся голос, но какой? Я же из-за моей сестры никогда не пробовала петь, да у меня и времени не было заниматься открытием своего голоса. Но когда в Лондоне на одном концерте меня пригласили что-нибудь спеть по русски, вдруг у меня оказался очень хороший голос, т.е. настолько хороший, что я пропела с большим успехом главную роль в опере Мусорского «Сорочинская ярмарка», и пела четыре года до конца войны. После окончания войны мы поехали на три месяца в Париж. Я тебе пишу, и просто не верю, что это была я. Слава Богу, что у меня есть пластинки и рецензии из газет, где с восторгом писали, что кроме моего чудного голоса, у меня есть красота, что я похожа на Грету Гарбо, я это не находила. Скорее я была в жанре. Я тебе, вероятно, всё это рассказывала, не знаю почему, мне, вдруг, захотелось поделиться с близким человеком своими воспоминаниями о моей артистической карьере, а теперь остались воспоминания, а не работа.

Париж мне не дал ничего, кроме слёз, всё какие-то болезни, заболела корью. Это детская болезнь, но, слава Богу, выжила. Теперь всё время вожусь с моими ногами – это катастрофа. Я была бы уже в Австралии не один раз, если-бы не ноги. Мне так хотелось бы вас всех повидать. Рада, что ты счастлива с Вадимом, со всеми вашими детьми. Ты очень гостеприимная, любишь у себя принимать и любишь людей, а я их боюсь, особенно тех, у кого несдержанный характер. Это у меня с детства, прожив в России в страхе от коммунизма.

Хотелось бы, чтобы вы приехали ко мне с Вадимом. Я буду очень рада.

Целую много, много раз. Зоя.

Письмо от Зои, Париж, 6.10.1992.

Галочка, моя дорогуша!

Посылаю тебе обратно негативы, книгу о Горбачёве, я её закончила, а вчера его видела по телевизору, он в Москве и чудно выглядит, посмотрим, что будет у них дальше. Письмо от Миши тоже посылаю тебе обратно, он мне тоже послал на такой же красивой бумаге – очень милое письмо, а самое главное все списки о моих картинах, в которых я снималась, со всеми подробностями – фамилии режиссёров, а так же актёров. Недавно мне позвонила одна его знакомая, которая была только что в Москве. Она работает и во Франции, и в России. Для информации, синема делает интервью для журналов, очень милая, всё меня расспрашивала и записывала на кассету всё, что я ей говорила – как я начала сниматься и с кем. А потом показывает все мои досье, где всё точно написано, что я ей говорила, я даже рассмеялась, говоря ей, что раз Вы имеете все документы обо мне и моей работе в синема, почему Вы меня обо всём спрашивали? «Это Ваш голос, записанный на кассете, это документально, что это Вы». Ну, в общем, я повеселилась, вспоминая мои юные годы и мою работу в синема. Интересовалась, так-же моей работой в театре, концертах и т.д.

Я так давно не давала интервью и не общалась с журналистами, что меня это всё занимало.

Большое спасибо за приглашение приехать к тебе, но у меня много хлопот по приезду моей племянницы из Санкт-Петербурга. Она только что получила визу, ждав её три месяца. Я её жду каждый день. Потом 26 ноября приедет Зоинька тоже на месяц. Потом уедет в Венгрию и обратно вернётся в Париж, и я думала с ней поехать к Вам. Но вопрос сейчас стоит в том, что мой двоюродный брат потерял свою жену, она умерла, и он прислал мне очень грустное письмо, что он остался один и не знает, что с собой делать. Конечно, я сразу ему написала, чтобы он закрыл дом и приехал ко мне переменить обстановку хотя бы на время, чтобы обо всём подумать и решить, что делать дальше, а если ему будет приятно и удобно, то может переехать ко мне навсегда, для двоих хватит места. Мы выросли вместе и он для меня скорее брат. Видишь, у меня проблема. Если бы я не ждала свою племянницу из С-П., то я бы поехала к нему в Аргентину, но я не могу отлучиться из Парижа из-за неё. Я ему даже посоветовала взять пароход. Это чудное путешествие и оно отвлечёт его от грустных мыслей. Посмотрим, что будет дальше.

У вас уже сейчас весна, всё начинает цвести, птички поют и хочется любить. Ты, вероятно, продолжаешь делать приёмы, принимать гостей и, вообще, веселишься. Ну и правильно, ты ещё молода, хорошо выглядишь, имеешь успех, детки и все родственники тебя любят, ты не одна. Все близкие около тебя, это не то, что я – Санкт-Петербург, Флорида, Буэнос Айрес, Австралия. Вот, где находятся все мои родственники. Если заболею или, ещё хуже, останусь одна, но я себя уговариваю, что надо остаться здоровой как можно дольше – от этого всё зависит.

Надеюсь, что ты ещё ко мне приедешь, я буду очень рада тебя приветствовать, а так же ещё раз поехать в Монте-Карло или ещё куда-нибудь. На нашей планете много красивых и интересных мест, а пока до будущих поездок.

Целую тебя и всех твоих крепко-накрепко.

Зоя.

От Зои у меня много писем и в каждом из них чувствуется тоска одиночества. Она пережила всех своих близких – мать, сестру, всех своих мужей и поклонников. Ведь в 1991-1992 годах ей было уже около ста лет, но она сохранила светлый ум, интерес к окружающим её людям, интерес к их судьбам, ведь по сути дела я для неё совсем чужой человек. Она решила представить меня своим знакомым, как её племянницу, настояла на том, чтобы я звала её просто «Зоя» и на «Ты»; продолжает постоянно приглашать меня приехать в Париж. Она оптимист и всё, и все представляются ей в розовом цвете. Она видит самые лучшие стороны человека, самые светлые моменты в жизни. Я люблю таких людей. Она любит красоту и изящество, и имеет таких близких друзей на протяжении всей своей долгой жизни, как Веру Кальман, Тоню, которая жила в Аргентине и в Париже во время своего визита трагически погибла в автомобильной катастрофе.

В каждом своём письме ко мне она делилась своими впечатлениями о фотографиях детей, Марины и Васи, воспоминаниями о встрече с детьми: «Я получила очаровательное фото с детками от Вас с Мариночкой, когда Серёжа в саду подбежал ко мне и спел французскую песенку, а теперь, когда я посмотрела на его фото около своего папы – это уже не мальчик, а подросток с умными глазами, похожими на папу Марины».

В другом письме она в очень тёплых тонах выражает своё сочувствие по поводу смерти моей мамы. С какой радостью она пишет о телефонном звонке, который был результатом решения моей семьи отправить меня в Париж!

Зоя, Париж, 3.01.1992

Галочка, моя дорогая!

Я так была рада, что мне позвонили, и я со всеми могла поговорить и услышать так ясно голоса всех. Когда я с тобой говорила, я полностью не могла сообразить ситуацию. Одно могу сказать, что ради Бога, если ты хочешь приехать ко мне сейчас или в любое время когда тебе подойдёт, я тебя жду и буду рада твоему приезду. Я так рада, что и тебе это будет приятная перемена, тем более Париж – красавец-город, здесь так много можно посмотреть. Можем съездить в Монте-Карло; сможешь посоветовать мне стоит ли мне туда переезжать или оставаться здесь. Я приеду тебя встречать в аэропорт. Итак, дорогая моя, приедешь. До скорого, целую тебя и твоих всех. Зоя.

Благодаря знакомству с Мишей Мошкиным у Зои появились новые знакомства. Он при всякой оказии посылал Зое письмо, тем самым давая возможность своим друзьям и коллегам познакомиться с этой легендарной женщиной. Вот Марина Дрожжина привозит ей письмо от Миши, в следующий свой приезд в Париж Марина едет на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Видит памятник «Зоя Валевская», и рассказывает мне, что интуитивно чувствует, что Зоя не умерла! Возвратившись в отель, она решила позвонить Зое, и с радостью узнаёт, что Зоя жива, и очень весёлым голосом приветствует Марину.

Вот ещё одно письмо от Зои. Пишет: «Верочка Кальман мне звонит и зовёт к себе, но так как она всё время в отъездах, а на пару дней, я ехать из Парижа к ней не могу, то если хочет меня видеть, пусть приезжает ко мне. Я ей писала, что ты вышла замуж и счастлива. Она тебя поздравляет и спрашивает, когда приедешь в Монте Карло.

Зоя Париж 18.05.1995.

Галочка, душка!

Твои два цыплёнка мне напомнили наше пребывание в Монте-Карло. Не знаю как ты, но я с удовольствием вспоминаю эту поездку и, честно говоря, хотела бы её повторить ещё раз.

Ты, конечно, знаешь, что у нас новый президент – мистер Ширак. Я очень довольна, как и многие другие. Он умница и будет чудно представлять Францию.

В других письмах она пишет о том, что начала новый альбом, в который входят все фотографии нашей встречи – и в Париже, и в Монте-Карло, моя свадьба, её впечатления о моём муже и много, много о всей семье – детишках, Васе, Марине; и всем она шлёт приветы и поцелуи, – и как ярко в каждой строчке выражена тоска по близким и осознание своего одиночества.

Я от знакомства с ней получила много самых разнообразных впечатлений. Зоя прожила очень интересную, яркую, насыщенную впечатлениями жизнь, полную радости, любви, успехов от Бога данных ей талантов и не обошлось без тяжолых потрясений. Она умела видеть во всём хорошее и доброе. Как мне кажется, особенно сейчас, перечитывая её письма, я поняла, что она очень любила людей. Она до самой смерти старалась окружать себя близкими или просто знакомыми, а когда их не было вокруг – она жила фотографиями. Она их рассматривала внимательно, воспринимала, как связующую ниточку, и потом писала свои впечатления, в основном, хорошие, иногда восторженные. Большую часть своей жизни она была на верху славы, имела много поклонников и обожателей, но всегда тосковала по оставленным в Советском Союзе родственникам, особенно тяжело она переживала потерю мамы. Вначале в СССР её считали изменницей Родины, о выезде её мамы в Лондон или Париж не могло быть и речи, Зоино имя было вырезано из всех фильмов, в которых она работала – изменница Родины, Эти архивы, как я упомянула выше, раскопал Миша Мошкин. После, по приезде в Москву, ему удалось сделать телевизионную программу о Зое Валевской. Она находила какие-то пути помогать своей родне, а родня была большая, и жизнь в СССР была трудной. Мать моего зятя, моя сватья, которую я очень уважала и искренне любила, как – то в разговоре сказала, что Зоя всегда была доброй феей для всей семьи.

Прилетев в Париж, ознакомившись с историей кипучей и яркой жизни Зои и её друзей по альбомам и рассказам самой Зои, прожив несколько дней в Париже и осмотрев всё, что можно в отведённое судьбой время, мы с Зоей по приглашению Веры Кальман поехали в Монтэ-Карло. Там сняли квартиру и отдыхали две недели.

Настал день встречи с Верой Кальман. Жила она в самой верхней точке Монте-Карло, «Романовском доме». Это многоэтажный дом в стиле Растреллевских построек, когда-то построенный для Романовых, но в нём было много квартир, и в одной из них жила Вера со своей компаньонкой венгерского происхождения.

Приехали. Я не знала чего ожидать. Я знала, что Вера была моложе своего мужа Имре Кальмана на 30 лет. По подсчётам Зои ему должно быть 130 лет, а Вере?

В гостиную входит женщина небольшого роста. Стара, но следы прежней красоты остались. Парик, искусственные ресницы, макияж, но всё сделано безукоризненно, в меру, ни размазанной губной помады, ни сдвинутого парика – всё идеально. Одета элегантно, она в чёрном шерстяном костюме, на шее красовалось изумительное колье из трёх ниток крупного жемчуга, на каблуках, всё в ногу с последней модой. От всего её облика не веяло старостью. Мне было потешно наблюдать за этими двумя дамами-подругами. Мы все трое сидим в белых креслах в гостиной Веры. Она говорит Зое, указывая на живот,: «Зоечка, тебе нужно похудеть». Зоя, закинув одну ногу на другую, в туфлях на каблучках и шаловливо болтая ногой, говорит: «Зато посмотри, Верунчик, какие у меня ножки!» Да, эти ножки заметил египетский король Фарук, как мне рассказывала Зоя: «Галочка, однажды я иду по улице Парижа в направлении ресторана «Максим», останавливается длинный лимузин, выходит из него мужчина и говорит: «Мадам, король Фарук приглашает Вас на ланч». Я ему отвечаю, что я не принимаю его приглашения. «Зоя, а почему ты не приняла приглашение?» – «Потому, что я не хочу быть в его длинном списке любовниц». Но я не унималась. «А почему он пригласил незнакомую даму, которая просто идёт по улице?» – «Деточка, ножки!».

Мне мадам Кальман тоже дала пару советов. В то время я была в норме, не страдала от излишнего веса, была вдовой, и мне Вера говорит: «Галочка, Вам нужно похудеть на 5-6 килограмм и не вздумайте выходить замуж, заведите любовника». Я посмеялась, поблагодарила за совет и сделала всё наоборот – вышла замуж и прибавила в весе около пяти килограмм, о чём очень жалею.

Квартира Веры очень интересная по своему содержанию. Например, меня заинтересовал фарфоровый сервиз, который был изготовлен специально для Кальмана – это тонкий белый фарфор с золотым окаймлением, на котором выпукло золотом отпечатаны ноты из оперетты «Принцесса цирка» (Имре Кальмана)

Из окон квартиры потрясающий вид на Монте-Карло! В другой комнате по трём стенам развешаны портреты Вериных современников и друзей кино звёзд – Анны Стэн, Греты Гарбо, Кларка Гэйбла, Роберта Тайлора, Марлен Дитрих и многих других. Из последних её друзей (молодого поколения) Елизабет Тайлор и Пласидо Доминго.

Должна отметить, что в доме идеальная чистота и порядок, я даже заметила, что Вера, заметив ниточку на ковре, нагнулась, не без усилий, и подняла её. Говорила мне, что перед своей очередной поездкой в Швейцарию, она распорядилась вычистить медные украшения на камине и сетку перед камином. Было приятно то, что она уделила много времени нам. У ней свой шофёр-женщина по вызову. Она организовала поездку в Ментону и Сан-Ремо. Так мы пересекли границу Италии в страстную пятницу перед католической Пасхой.

Мадам Кальман доставила мне большое удовольствие, прокатив по Лазурному побережью по дороге в Ниццу. Вид моря и побережья был потрясающим, акварельным, удовольствие я получила огромное, и великолепная погода способствовала этому. И завершилось оно бульваром Цесаревича, который ведёт в Свято-Николаевский храм в Ницце. Это изумительный храм в русско-ярославском стиле XVI-XVII веков. Ещё вдова НиколаяI приезжала в Ниццу для поправления здоровья со своей свитой. Великий князь Николай Александрович, который тоже находился в Ницце, и который тоже был здесь на излечении, умер на руках своего отца императора Александра II в присутствии матери и невесты – молодой датской принцессы Дагмары. Тело покойного было перевезено в Санкт-Петербург, а на месте смерти великого князя была построена часовня в византийском стиле, которую расписал известный русский художник К. Нефф.

Как известно, принцесса потом вышла замуж за брата своего покойного жениха Александра, будущего императора Александра III. При крещении принцесса получила имя Марии Феодоровны.

Русская знать приезжала в Ниццу, и появилась необходимость построить большой храм. После того, как император Николай II остановился на одном из нескольких вариантов новой постройки, он подарил для его возведения землю, принадлежавшую лично ему. Профессор архитектуры Императорской академии художеств М. Преображенский руководил постройкой, тонко учитывая материалы и краски, климатические условия и особенности природы Ниццы. Внутреннее оформление храма восхищает своими иконами и фресками. Он получил статус собора, что необычно для церквей, находящихся не на русской земле.

Я осталась очень благодарна Вере за то, что она дала мне возможность увидеть этот замечательный храм.

Ещё один интересный вечер выпал на мою долю. Вера пригласила нас с Зоей на ужин, но Зоя под предлогом головной боли не пошла, и попросила меня извиниться за её отсутствие.

За ужином Вера рассказала мне всю историю своей жизни от страшной бедности до сегодняшних дней. Рассказывала, не торопясь, о знакомстве с Кальманом во всех подробностях. Мне было очень интересно, интересно было обсуждать фильм «Верушка», который я видела до встречи с Верой. Кстати, она была консультантом этого фильма.

Много мне Зоя и Вера рассказывали о своих подругах, которым досталась судьба эмигранток. Выбившись из страшной бедности, некоторые из них сделали блистательную карьеру. Русские женщины пользовались успехом, о каждой из тех, о которых я слышала от Зои и от Веры, можно было бы писать книгу.

В марте 1993 года я получаю письмо от Миши Мошкина.

М. Мошкин, Москва 17 марта 1993 г.

Дорогая Галя, здравствуйте! Очень рад был получить от Вас письмо, такое тёплое и сердечное и фотографии. Большое спасибо за добрые поздравления к Рождеству и пожелания – надежды на лучшее, это то, что всегда есть у каждого из нас до последнего, что отнять у нас не может никто.

Дорогая Галя, я тоже искренне считаю нашу парижскую встречу не случайным знаком судьбы, а чем-то большим, не хочу слишком высоких слов, но на память приходят строки Георгия Адамовича, одного из лучших поэтов русской эмиграции:

«…Но брезжил над нами
Какой-то Божественный свет,
Какое-то лёгкое пламя,
Которому имени нет.»

…И это русское кладбище под Парижем, поездка, в возможность которой я не верил до последнего мгновения. Я до сих пор помню всё, как будто это было вчера…

Пишу Вам сейчас письмо и думаю: минул год, как мы познакомились, и увидеться больше не довелось (пока, надеюсь) и расстояния нас разделяют преогромные (как на разных планетах), но всё-таки греет в глубине души моей, что есть где-то далеко человек, которому ты не безразличен и который дорог тебе. В этом, наверное, суть самой жизни, когда ни границы, ни расстояния не властны, когда возможность общения принадлежит самим людям: та единственная настоящая роскошь, о которой писал Сант Экзюпери…

И вот некоторое время назад я вернулся из Франции. Как Вы, Галя, мне пересказывали, я вновь оказался в этой волшебной стране, где есть у меня немало хороших добрых знакомых. И всё было бы прекрасно, сли бы не одно грустное обстоятельство моего путешествия. На этот раз маршрут мой лежал мимо Парижа, и это значит, что я не сумел повидать Зою, а это было чуть-ли не главным моментом всей поездки. И вот такая досада, просто нет слов выразить ту горечь, которая была у меня на душе пока я был во Франции, но не в Париже. Правда, есть надежда, что Зоя может этим летом побывать в России, в Санкт-Петербурге. Так что шанс встретиться остаётся.

В остальном всё было достаточно интересно. Мы все жили на этот раз в семьях. Я оказался в доме очень милых людей: муж с женой преподаватели и её мама. Общались на английском языке (с учётом моего примитивного уровня), но всё-же мы практически всё узнали друг о друге, говорили на разные темы, главное же в другом: в апреле я их жду с ответным визитом в Москву. Хотя обеспечить им соответствующий приём, какой был оказан мне во Франции, при всех наших сложностях будет нелегко. Надеюсь, что они с пониманием воспримут нашу действительность. В конце концов, не наша вина, а наша беда, что мы так живём (а, может, всё-таки вина?).

А когда Вы, Галя, будете у нас в России? Возможно ли это в ближайшее время? Был бы очень рад встретиться с Вами. Обязательно сообщите заранее, если такое произойдёт.

Теперь об одном печальном событии, хотя может быть, Вы об этом уже знаете. 30 декабря прошлого года от обширного инсульта головного мозга умер Ваш московский друг Соколов Владимир Васильевич. Я осенью один раз виделся с ним, когда он передавал письмо и книгу от Вас, потом несколько раз говорил по телефону, и вот такой неожиданный финал. О случившемся меня попросила сообщить Вам его сестра Нина Андреевна.

Вот такие дела.

Ну что же, буду с нетерпением ждать от Вас известий. Пишите, приезжайте, не забывайте нас!

Всего Вам доброго и хорошего в жизни, счастья и радости Вам и всем Вашим родным и близким.

До встречи, Миша.

Миша Мошкин, Москва, 18,11,1993.

Дорогая Галя, здравствуйте!

Как-то редко получается писать, да и сами письма идут долго, а хотелось бы вновь встретиться и спокойно поговорить, посидеть, как когда-то у Зои. Она болела сильно, я ей звонил, вроде бы было получше.

А как Ваши дела, как дома, какие планы на будущее? Нет ли в ближайшее время желания и возможности приехать в Москву, в Россию?

Хотя у нас сейчас не самое лучшее время для спокойной, счастливой жизни. Вы писали о Ваших проблемах, что Вас не очень устраивает правительство. Что же тогда говорить и думать нам, когда мы живём, как на пороховой бочке, в ряде мест обстановка приближается к боевой, а в иных идёт самая настоящая война. И это у нас, в России (или в бывших наших республиках), где всегда гордились братской дружбой, любовью к ближнему и т.д. Ещё живы в памяти события 3-4 октября в Москве. О которых Вам, конечно, тоже известно.

Представляете, Галя, мы в тот день, 3 октября, утром спокойно уехали за город на дачу и вернулись домой около 7 часов вечера, а дома оставалась только моя мама с дочерью. И вот она встречает нас со слезами на глазах, рассказывает о том, что произошло днём (а мы ведь там на даче ничего не знали, ни радио, ни ТВ не включали). Вот так. Не спали всю ночь. Смотрели телевизор и слушали радио, те каналы и станции, которые работали.

Сейчас, к счастью, по крайней мере в Москве, всё более или менее успокоилось, жизнь вошла в обычную колею. Но это, может быть затишье перед новой бурей. «…Покой нам только снится,» – как писал Блок, но то, о чём он думал тогда, по-моему намного было безопаснее и спокойнее, чем сегодня.

К сожалению Лене, моей жене, не удалось поехать в Австралию. Слишком дорого было посылать двоих, поэтому поехала только одна девушка Марина, с которой я и передаю Вам наши маленькие сувениры, которые напомнят Вам о России, о наших встречах.

Кстати, у меня теперь тоже есть собака – бассет, ему 5,5 месяцев, он ужасно смешной и упрямый. Когда мы его сфотографируем, я пришлю фотографию, а фото Вашего пса я пока не получил. Пришлю только письмо.

Пишу коротко, тороплюсь, т.к. буквально через несколько часов Марина улетает. Она девушка общительная, много Вам расскажет, правда у неё будет много работы, но я думаю, что Вы сможете с ней повидаться и спокойно поговорить.

Поэтому, пока прощаюсь, крепко Вас обнимаю и целую, желаю здоровья и счастья. Буду ждать от Вас известий и надеюсь на встречу (когда нибудь!!!)

До свидания, Миша

Ещё одно письмо от Миши (последнее) Москва, 24.06.1994.

Дорогая Галя, здравствуйте!

Большое спасибо за Ваши подарки и тёплые слова, которые Вы прислали нам через Марину. Мы были очень рады, что хоть кто-то из наших друзей воочию повидался с Вами, поговорил, потому что ничто не заменит живого общения. Марина была в восторге от знакомства с Вами, много рассказывала о Ваших встречах. Так случилось, что она вновь едет в Ваши края, и было-бы непростительно не воспользоваться возможностью не передать Вам весточку с родной земли.

Кстати, Вы, наверное, уже знаете, что в апреле Марине посчастливилось побывать в Париже, где она, конечно, по моей рекомендации навестила Зою. Всё было хорошо, а знакомый Марины снял их встречу на видео.Так что скоро я надеюсь увидеть всё своими глазами.

Из Зоиного письма я узнал: во первых, что Вы вышли замуж. Я от души поздравляю Вас и Вашего мужа, желаю Вам большого счастья и радости в жизни, а во вторых, что Вы переехали в новый дом – ещё одно важное событие. Примите и по этому поводу мои самые искренние поздравления. Надеюсь, что новый дом столь же красив и огромен, как старый (судя по фотографиям и рассказам очевидцев) Буду рад получить новый адрес и телефон.

У нас в Москве жизнь идёт своим чередом без особых резких, к счастью, перемен. У нас, да и у Вас, на памяти ещё ужасные события октября прошлого года. Не дай Бог, повториться чему-либо подобному. Правда, социальная напряжённость и политическая нестабильность сохраняются, потому что есть ещё немало людей, которым не по душе нынешняя жизнь, но перемены и я надеюсь необратимые происходят, и время расставит всё на свои места.

В моей жизни в ближайшие дни тоже произойдут некоторые изменения. Это касается работы. Я ухожу со студии; работы практически нет, денег платят мало. Кино на сегодняшний день, переживает, наверное, самое худшее время за всю свою историю. Конечно, когда нибудь этому придёт конец и всё изменится к лучшему, но я решил не дожидаться у моря погоды и перейти в совершенно другую область. Буду заниматься коммерцией в сфере полиграфического производства. Не знаю как пойдёт дело, риск есть во всяком новом начинании. Но, по крайней мере, это интересно, перспективно в конце концов, я смогу попробовать себя в чём-то другом, далёком от того, чем я занимался прежде, хотя любовь к кино, конечно, осталась.

В Москве стоит ужасное лето. Это даже больше напоминает осень, холодно, почти каждый день идёт дождь, сильный пронизывающий ветер, а по предварительным прогнозам ожидали жаркое и сухое лето, как в старые добрые времена. Вообще, в последние годы климат в Москве резко изменился, и, конечно, не в лучшую сторону. Что зима, что лето – всё не так, как было прежде (если хотя бы ориентироваться на русскую классическую литературу). Несмотря на это, моя дочка с кузиной и бабушками живёт сейчас на даче за городом. Мы с женой навещаем их по выходным дням.

У меня отпуск летом в связи с переходом на новую работу. Не будем, правда, мы всей семьё в январе ездить в Болгарию на 10 дней – кататься на горных лыжах, так что некоторая разгрузка была. Теперь, видимо, до будущей зимы!

Надеюсь, Галя, что Ваша новая встреча с Мариной состоится, тем более, что теперь Вы встречаетесь, как старые знакомые. Передаю Вам огромный привет и пожелания всего всего самого доброго, счастья, удачи и радости в жизни. Крепко Вас обнимаю и целую, Миша.

P. S.
Пусть эта книга будет Вам добрым напоминанием о ценности и хрупкости нашего земного существования.

Как писал когда-то наш известный сценарист, режиссёр и поэт Геннадий Шпаликов, трагически ушедший из жизни 20 лет назад в возрасте 37 (роковая цифра для поэтов) лет.

«Бывают крылья у художников,
Портных и железнодорожников,
Но лишь художники открыли,
Как прорастают эти крылья.
А прорастают они так,
Из ничего, из ниоткуда,
Нет объяснения у чуда,
И я на это не мастак».

Это было последним письмом, и, когда я была в Москве, связаться с ним не удалось, несмотря на то, что Марина Дрожжина звонила ему, но безрезультатно.

Читая письма Зои Валевской и Веры Кальман, проживающих в Париже и Монте– Карло, мне захотелось поместить в книгу пару писем Анны Давыдовой-Таллен, из Рима.

Анна Давыдова – отпрыск нашего знаменитого героя Дениса Давыдова.

Наше многолетнее знакомство вылилось в переписку и немногие встречи в Риме и в Австралии, когда Анна приезжала навестить свою сестру, родственников и друзей.

Сейчас она благополучно живёт в Риме в счастливом браке с итальянским поэтом, с которым их объединяет искусство, культура и, естественно, взаимное чувство любви и уважения.

Анна Давыдова-Таллен. Рим.

Дорогая Галя!

После всех перенесенных бурь и тревог не знаю с чего начинать свое описание. Ведь наше знакомство началось, если не ошибаюсь, с первых моих шагов в Австралии или даже в Гонконге, а с Вовой Суховым я была знакома еще в Харбине, поскольку вместе пели в хоре Иверского храма у Петра Филипповича Распопова, прекрасного регента и моего учителя. Кстати, я потом пела в его хоре в Сан-Франциско, когда приезжала туда к моей сестре, Нине Андреевне Сапелкиной, урожденной Давыдовой.

Моя жизнь сложилась довольно удачно, несмотря на то, что все время живу на вулкане и не могу делать проектов или планов даже на близкое будущее. Как только что-то запланирую, тут же все рушится. В конце 1957 года мы покинули Китай навсегда, посетив по дороге Пекин и Нанкин, откуда доехав до границы, перешли ее пешком и прибыли в Гонконг, где прожили 9 месяцев, ожидая визу в Австралию. А выехали из Харбина по чилийской визе, но туда ехать отказались, поскольку была прервана связь со старшими сестрами, которые уже обосновались в США, и надежда на переезд к ним из-за этого потерялась. Первые шаги в Австралии у меня были не совсем удачные. Мне помогли устроиться в небольшую фирму расписывать рекламы, разные билеты с надписями для магазинов и т.д. После однонедельного опыта меня уволили, сказав: «Вы очень хорошо рисуете и пишите, но слишком медленно. Поэтому советуем идти учиться и набить руку, а мы не можем Вам помочь в этом. Нам нужен опытный работник». Так закончился мой первый опыт с рисованием. Учиться я, конечно, тогда не могла, поскольку приехали нищими и без копейки денег. Нужно было искать другую работу. Слава Богу, что к тому времени моя сестра Лида и мама уже устроились на работы. И я могла спокойно искать что-то подходящее. Судьба свела меня с одним русским, Виктором Петровым, который искал себе помощницу в лаборатории на молочном заводе. Так я стала работать лаборанткой, попутно учась и, получив диплом, стала старшей лаборанткой, имея других помощниц. Там я проработала до самого моего отъезда в Европу. Я прожила в Австралии 11 лет с лишним. За это время успела сдать экзамен по классу рояля в Мельбурнской консерватории, а позднее поступила туда, но уже в вокальный класс Брайна Хенсфорда, где проучилась до отъезда в Рим. Попутно училась в оперной студии и принимала участие в разных операх, как солистка и в хоровых действиях. Принимала участие в концертах и многочисленных конкурсах, продолжала петь и в церковном хоре Покровского собора. Но моей мечтой всегда было учиться пению и бельканто в Италии, что и свершилось по воле судьбы. В 1970 году я, после 5 недель и двух дней плавания на пароходе из Австралии в Италию, прибыла в Рим, где и живу до сих пор. Меня взяла в свой класс преподавательница бельканто-римской консерватории «Санта Чечилия» (Святой Цецилии – покровительницы музыки), Альба Андзелотти-Дзурло. К сожалению, я не смогла поступить в саму консерваторию по многим причинам, одна из которой была моя вечная проблемы с деньгами: я всегда вынуждена была работать, чтобы позволить себе все, что я смогла сделать и увидеть в моей жизни. Этой замечательной преподавательнице и прекрасному человеку я обязана всем и буду вечно ей благодарна за все. Начинать новую жизнь в новой стране почти что без языка, – меня выручало знание английского языка на первых порах, – и с небольшим сбережением было очень трудно. Нужно было срочно искать работу, а эта огромная проблема в Италии, но, как говорится, «не имей сто рублей, а имей сто друзей», мне повезло, и я устроилась на работу в иностранную контору, где смогла применить мои знания языков. Должна сказать, что я начала заниматься вокалом сразу же и без перерыва до самой смерти моей преподавательницы, последовавшей много лет спустя. Мне, быть может, одной из немногих певиц, удалось пройти три вокальные школы: 1) русскую с Вячеславом Ильичем Барановичем, который услышал меня на концерте и предложил мне заниматься вокалом. Спасибо ему, я приобрела большой навык и дыхание, такое необходимое в пение; 2) немецкую, когда занималась в Мельбурнской консерватории и 3) итальянскую, т.е. бельканто уже в Италии, в Риме и затем в Милане, где мне тоже посчастливилось совершенствоваться с известным преподавателем бельканто. Мне также везло и с пианистами и дирижерами, с которыми не только готовила репертуар, но и давала концерты. Кроме того, я была солисткой ансамбля старинных инструментов “Concentus Antique – Soliste di Roma”, с которым объехала почти всю Италию. Конечно, все это доставалось с большим трудом и с многочисленными препятствиями. Ведь везде и всюду я иностранка и часто встречала препятствия…

Дорогая Галочка, наверное, я утомила тебя своим рассказом, поэтому закончу на этой ноте, но если понравится, то дай знать и я продолжу свой рассказ.

Целую крепко,

Рим, 5 февраля 2014 г.

Дорогая Галочка!

Спасибо тебе за ответы, которые я не получила ранее, кроме первого, по неизвестным причинам. К сожалению, компьютер поступает по своим, нам неизвестным, законам. Должна признаться, что у меня пропадает очень много писем, как от меня, так и ко мне, поэтому я стала просить давать мне знать, если письма доходят, что очень неприятно, но с другой стороны, я волнуюсь и нервничаю из-за этого. Теперь о моем первом письме с описанием моей жизни в Италии. Можешь печатать его или целиком или с сокращениями, как тебе покажется лучше. Я протестовать не буду. Хочу лишь здесь закончить его, описывая события до сегодняшнего дня, но опять-таки, выбирай то, что более или менее подходит для твоей книги. Я тоже считаю, что это очень важный труд, поскольку в России интересуются нами, русскими, выросшими и прожившими всю жизнь за рубежом. Мне все время советуют тоже писать книгу обо всей моей жизни, но не знаю, смогу ли я это сделать, поскольку никогда не писала дневников, а память уже давно плохо работает.

За эти 40 с лишним лет моего житья-бытья в Риме мне много пришлось претерпеть и хорошего и плохого. Как всегда, упорство, настойчивость, трудоспособность и вера в Бога мне помогали продвигаться вперед, несмотря на тысячи препятствий. Но, будучи по своей натуре, жизнерадостной и оптимисткой, я продолжала свою борьбу за достойное место в этом мире. Во-первых, проблему с работой я смогла разрешить благодаря своим знаниям языков и общей культуре, а также постоянному приобретению знаний (самоучкой или курсы) во всем, что мне предлагала судьба. Закончив работу (более 10 лет) в Толстовском фонде, где мне посчастливилось познакомиться с разными очень интересными людьми, как из Советского Союза, так и из других стран. Мы помогали им уехать в Америку, Канаду, Австралию и т.д. Многие задерживались надолго, ожидая визы, другие же уезжали сразу же, без проблем. Со многими завязывались дружеские отношения. Так, в моем доме готовил концерты дирижер Владимир Кин, который дирижировал в Кальяри (о. Сардиния) «Симфонию Псалмов» Игоря Стравинского. Мне удалось сделать им, ему и его жене Нине, визу в Америку, где он продолжал дирижировать и преподавать до самой смерти. Готовил свои концерты у меня и другой дирижер Владимир Дельман. Он остался в Италии и тоже дирижировал здесь до самой смерти по всей Италии, как концерты, так и оперы. Познакомилась и подружилась в те годы и с афганским принцем и афганским послом в Италии. А сколько художников, писателей, музыкантов прошли через мои руки! Всех не перечислишь. Это был очень интересный период моей жизни, но и очень тяжелый: ведь я не только работала по 8, а иногда и по 10 часов в день в самом Толстовском фонде, но должна была ходить в разные консульства, посольства, итальянские государственные организации, как например, в Квестуру (центральная полиция), или Министерство внутренних дел, разрешая сложнейшие судьбы этих несчастных людей. Но попутно продолжала совершенствоваться по вокалу и участвовать в разных концертах, была регентом и казначеем нашей Русской Православной Церкви. После Толстовского фонда мне удалось, наконец, устроиться на работу в звании редактора в Русскую секцию Ватиканского радио, куда, кстати, я должна была устроиться сразу же по приезде в Рим. На радио я проработала 20 лет, до самой пенсии. Там я вела разные рубрики духовного направления, переводила интересные книги и статьи разных богословов, писателей, папские документы, новости, редактировала, занималась духовной музыкой, но и классической, передавая ежедневно как на Россию, так и на весь мир. Работа была очень интересной и душеполезной. Я перевела на русский язык католические мессы, которые передавались на Советский Союз до самого его падения. Мои концерты Духовной музыки, которые я вела два или три года, имели огромный успех. Мы даже получили прошение из Ленинградской духовной академии присылать им мой материал, поскольку там этого не хватало. Ведь я давала полное представление о нашей православной духовной музыке, начиная с объяснения гласов, стихир, праздников и т.п., сопровождая все песнопениями.

Выйдя на пенсию, я не сложила руки, а продолжаю работать, но уже как переводчик путеводителей, разных книг, статей по искусству и все, что попадает под руку, включая итальянских современных поэтов. До 1996 года я беспрерывно пела и мои последние концерты были в России, в Золотом зале Оружейной Палаты, и в Сергиевом Посаде. К сожалению, я вынуждена была прекратить свою музыкальную деятельность по состоянию здоровья: три машинные аварии с разными последствиями, затем многолетнее лечение аллергии принесли непоправимые проблемы моему здоровью. И если голос еще есть, то сам аппарат уже плохо работает, поскольку все слизистые оболочку у меня сухие. Я вынуждена была прекратить и регентство в нашей церкви и все, что связано с пением. Был момент, когда я теряла совершенно голос и врачи мне посоветовали прекратить пение, ведь в то время я еще работала и диктором, и голос мне был очень нужен.

Моя личная жизнь сложилась тоже удачно, хотя и поздно. 30 декабря 1983 года Президент Академии Тиберина, герцог Игорь Владимирович Истомин, русский по отцу, мой большой друг и, кстати, он был моим посаженным отцом на нашей свадьбе, пригласил меня в оперу. В ложе вместе с нами оказались еще два других члена этой же Академии (я тоже член), Джорджио Теллан и его приятельница Мариалина – они тоже были приглашены Игорем. Постановка оперы «Девушка с Запада» Пуччини была отвратительной, и мы больше разговаривали, шутили и т.д., чем смотрели, а после оперы пошли все «на пиццу», как это полагается в Италии. Джорджио всех развез по домам, и я оказалась последней, т.к. жили довольно близко друг от друга. Так завязалось наше знакомство, перешедшее затем в дружбу и любовь. 1 августа 1986 года официально зарегистрировались в Римской коммуне, а 14 сентября того же года сыграли свадьбу в нашей Православной церкви на Виа Палестро.

Вот так сложилась моя судьба в Италии.

А вот знакомство с моей родиной, Россией, состоялось в 1990 году, когда меня пригласили петь на концертах, а Джорджио быть критиком на выставке русской художницы и композитора, поэта, Валерии Флориановны Даувальдер, чьи романсы я напела на пластинку и аудиокассету. Впервые я вступила на русскую землю с трепетом: ведь я ее знала по книгам, по рассказам, по музыке, а увидеть ее воочию волновало меня ужасно. Конечно, несмотря на все, я ее полюбила: Москва мне очень понравилась, в особенности, люди, с которыми завязалась очень приятная и добрая дружба. Петербург тогда поразил меня неряшливостью, хамством, каким-то холодом, и это было для меня нестерпимо, поскольку я всегда представляла его центром нашей культуры, но мнение мое затем изменилось, когда я смогла пожить в нем две недели, познакомившись уже ближе как с городом, так и с его жителями. С тех пор я была несколько раз в России, посетила несколько городов, проплыла из Петербурга в Москву на пароходе. В 2005 году приехала, уже не на концерты, а с группой итальянских друзей на презентацию нашей русско-итальянской антологии «От Тибра до Москвы-реки», изданной нашей организацией «Международное движение неогуманистов – III тысячелетие». В антологию вошли итальянские поэты, переведенные мной на русский язык, и каждое стихотворение было иллюстрировано русскими художниками. Дорогая Галочка, судьбы русских людей, да и не только русских, но и всех покинувших своих родных, родину и т.д., очень разные. Поскольку я продолжаю заниматься церковными делами: иногда пою, когда не хватает сопрано в хоре, выбрана старостой (ктитором), то вижу, как трудно людям завоевывать достойное место за границей. Мне повезло в том, что не должна была работать поденщицей или работницей на фабрике, а ведь сейчас люди с высшим образованием работают по домам, кто занимается уборкой, а кто ухаживает за стариками, но вижу, что все, несмотря на трудности и тяжести судьбы, как-то устраиваются и стремятся к лучшему. Мы, старые жители, стараемся им помочь, чем и как можем.

Целую тебя крепко, Аня. Джорджио передает привет. Он потихоньку поправляется, слава Богу.

Теперь с глубокой печалью мне приходится писать о труднейших временах, постигших Россию и людей, живущих в ней. Это девяностые годы.

Я описывала встречи с интереснейшими людьми, с которыми волей судьбы мне пришлось познакомиться и сберечь эту дружбу до сегодняшних дней – Артём Рудницкий, Миша Мошкин, Вера Кальман, Зоя Сосун-Валевская, Михаил Задорнов. Ведь были такие потрясающие встречи с изветными артистами, как И.М. Смоктуновский, Г.С. Жженов, Саша Малинин, Клава Новикова, Е. Шифрин, Мария Биешу, артистами балета – Ниной Сорокиной, Надеждой Павловой, массажистом балета Борисом Праздниковым и многие другие. Все побывали в моём доме и мы не теряли связи в течение всех этих лет. Всё это было прекрасно, интересно, но не так драматично в судьбах людей, с которыми мне пришлось сблизиться и самой увидеть воочию, что значил 1992 год для народа. Все эти встречи происходили у нас в Мельбурне во время гастролей артистов, но приехав в Москву в 1992 году, я уже сама убедилась во всём ужасе происходящего в стране.

Необходимо отметить и понять читателю, что те письма, которые я предоставлю на следующих страницах, нуждаются в некотором разъяснении. Я не являлась доброй феей и Ангелом Хранителем для моих друзей, нет! Просто наш австралийский доллар котировался высоко, а в России была ситуация, о которой люди знают лучше меня. Приехав в Москву с австралийскими долларами, я могла кормить свободно, без особого ущерба для себя, семью и помогать нуждающимся, что я и делала.

Хочу познакомить читателя с замечательной женщиной, Алевтиной Николаевной Филатовой известным регентом храма Всех Скорбящих Радость на Ордынке и впоследствии работающей в ряде других храмав.

В Москве, точно не могу сказать дату, была основана община получившая название «Двадцатка», в которую входил Владимир Солоухин, Алевтина Филатова (регент), скульптор Владимир Мокроусов и другие. Цель этой двадцатки была – сбор денег на восстановление храма Христа Спасителя. У них были значки, работы В. Мокроусова, своя печать, которая и сейчас хранится. Алевтина Филатова со своим хором давала концерты по стране и за рубежом, собирая таким способом деньги.

Передо мной лежит официальный документ:

Московский союз концертных деятелей РСФСР

ЦЕНТР МУЗЫКИ

Г. Мельбурн, Австралия,

Русскому этническому обществу.

Ансамбль Русской Духовной музыки, под управлением А.Н. Филатовой убедительно просит Вас организовать гастроли в течение указанного Вами времени на территории, удобной для гастролей данного ансамбля. Целью приезда является сбор средств на строительство часовни в честь иконы «Державной Божьей Матери».
Россия находится в тяжелейшем положении. Молитвы у образа Пресвятой Девы помогут преодолеть те страшные невзгоды, которые обрушились на наше с Вами Отечество.

Расходы по приезду ансамбля (оплата дороги) гарантируем.

Художественный руководитель А.Н. Филатова.

И вот настал день встречи этого хора. Как обычно у нас практиковалось, приезжающих артистов или гастролёров распределяли по домам, и мне предложили принять у себя баритона, ни имени, ни фамили я не помню. Я, как и все остальные, приехала в Русский дом и там встретилась со всем ансамблем. В 7 часов утра уже была телевизионная камера, хор собрался в главном зале, Алевтина Николаевна взмахнула рукой, дала тон и…запели «С нами Бог» муз. священника В.Зиновьева. Боже, какая духовная сила, какая духовная мощь! Я слушала в полном экстазе заливаясь слезами, и даже теперь, когда я пишу эти строки, я борюсь со слезами, я стыжусь своих слёз, но ничего не могу исправить. И вот в таком душевном настрое я подхожу к Алевтине Николаевне и приглашаю её остановиться у меня. Она говорит: «Спасибо, но я с мужем», а я говорю: «Тем более, еще лучше. У меня двухспальная кровать для Вас готова». Баритона, который должен остановиться у меня, отправили к кому-то, а я с радостью везу Алевтину Николаевну и Виктора Афанасьевича ко мне. Знакомлю с мамой. Это было началом нашей дружбы, которая продолжается до сегодняшнего дня.

Из отдельных разговоров я узнала, что Алевтина была первой, кто солировал «Да исправится молитва моя» (П. Чеснокова) и «Верую» (А. Гречанинова). Традиционно солистами были мужские голоса, «Верую» пел Ф.И. Шаляпин, а в женском исполнении Алевтина была первой.

Записывали пластинки для иностранцев в студии «Мелодия» при консерватории, а заграницей они получили широкое распространение среди любителей церковного пения. Это исполнение стало трагедией для Алевтины. Ей было 23 года. Её вызывают в органы и обвиняют в процерковной деятельности. «Таких, как ты – расстреливать надо!», – прогремел приговор. «Тебе в ресторанах нужно петь, а не в церкви!».

В то время, когда записывали Алевтину, И. Козловский, выходя из студии, после записи своей пластинки «Разбойника благоразумного» (П. Чеснокова), услышал голос Алевтины. Вернулся в студию, познакомился с ней, запомнил её. Голос Алевтины произвёл на него впечатление. Но на Алевтину было оказано серьёзное давление, последовало увольнение из консерватории. Становилось опасно. И. Козловский делает новую пластинку совместно с Алевтиной и собирает подписи на имя министра культуры Е. Фурцевой в защиту студентки. Этот документ я представляю в этой книге. В результате Алевтину переводят в Петербургскую консерваторию, которую она и заканчивает.

Духовные концерты под управлением Алевтины Николаевны Филатовой проводились в Мельбурне, Сиднее и Аделаиде. Был создан комитет по сбору денег. Комитетом было решено, что в каждом городе будет один ответственный за сбор денег человек и деньги будут лежать в банке на проценты, они будут переданы в Москву только тогда, когда появится определённая потребность потратить их на что-то реальное, а не пустить просто на строительство, что стало бы каплей в океане. Через несколько лет австралийская лепта, которая за это время приумножилась, была использована на покупку утвари для нижнего храма в храме Христа Спасителя. Все фотографии и документы прилагаю в книге.

После всех вышеизложенных событий я еду в Россию. Приглашение мне оформила Алевтина Николаевна. Встречают они меня с открытыми объятиями. Я приехала в Москву из Парижа, прожив там и в Монте-Карло месяц. Виктор работает в мэрии водителем заместителя мэра Лужкова – Л.И. Шевцовой. Он «на колёсах», что очень облегчает нашу жизнь. Мои австралийские деньги позволяли нам иметь на столе ежедневно курицу, помидоры, огурцы, сыр и ещё кое-какие мелочи, и бутылочку. Аля (я буду называть так, как называла её в быту) мне сразу говорит, чтобы я обзвонила своих друзей и пригласила к себе на именины. Это было 29 апреля. Я звоню Жженову, Киндинову, Рудницкому, Смоктуновскому – все, как один спрашивают: «Галя, где Вы?» – «Здесь, в Москве, к 7 часам, адрес…» Одного И.М. Смоктуновского не было. Он был в Париже, но приехал на второй день с дочкой Машей.

Аля, как потом выяснилось от соседей по квартире, собрала стулья, добавила стол, положила крахмальную скатерть, цветы и из того неразнообразного количества продуктов соорудила чудный ужин. К 7 часам стали собираться гости. Георгий Степанович Жженов приехал с женой Лидией Петровной, с которой я и сейчас переписываюсь и общаюсь по телефону с огромным букетом пионов; Женя Киндинов с гвоздиками, а я была настолько не осведомлена о трудной ситуации в стране, о том, что у людей просто нет денег (помните, или руки помыть с мылом, или чаю с сахаром!), а тут все приходят с цветами! Меня это просто сразило.

Мы провели чудесный вечер. Звонил Л. Сметанников, поздравлял меня, приглашал в Саратов. Георгий Степанович Жженов читал стихи. Женя Киндинов, который оставил лучшие воспоминания о себе за своё короткое пребывание в Мельбурне, вспоминал Австралию и рассказывал Жженову свои впечатления. Всё было так здорово, дружно и мило, что никогда не изгладится из моей памяти.

На следующий день приехал Юрий Никулин. Жильцы этого дома переполошились. Что происходит в квартире Филатовой? Никулин заблудился, квартира не в том корпусе. Затем приезжает И.М. Смоктуновский с дочерью Машей, уже вернувшийся из Парижа. Стол опять сверкает хрусталём, но с теми же скромными закусками, но поданными и приготовленными умелыми руками и с любовью.

Смоктуновский привёз мне книгу о его жизни и творческой карьере. Все книги, пластинки и фотографии он всегда подписывал «С нежностью». Вот дарственная подпись на привезённой книге:

«Милая, славная Галя! Вы так со мной возились в Мельбурне, что единственной благодарностью за всё это может быть только нежность.

С нежностью Иннокентий. 1992»

Следующая неделя была «Страстная». В Великий четверг Аля с Витей повезли меня в Центр для инвалидов, страдающих детским церебральным параличом. Там я познакомилась с отцом Анатолием (Берестовым), директором центра. В то время он был рукоположен Святейшим Патриархом в диаконы. Два года он совмещал работу в Центре со служением в храме Иконы Божией Матери Живоносный источник. В 1993 году в Валаамском монастыре он принял постриг (после смерти жены в 1977 г. ), ему самому пришлось воспитывать двоих детей.

После знакомства он показал мне Центр, рассказал о последующих планах, показал строительный материал, который стали привозить для постройки часовни. Необходимость часовни он объяснил тем, что нужно лечить не только тело детей, но и душу, поэтому в центре необходима часовня для молитвы.

Там я столкнулась с необычным явлением. На каждом этаже сидел доктор, в основном, женщины. Час был обеденный, но они просто сидели, как будто бы отдыхали. Одна из врачей объясняет мне: «Сейчас у нас обеденный перерыв, но если бы я принесла с собой какой-нибудь бутерброд, то моя семья осталась бы без ужина. Денег нет». Я была поражена. Это был Великий четверг. Я, не поняв ситуации, приехав из благополучной Австралии, прошу Виктора организовать пасхальный обед для детей и всего штата – простой горячий обед за мой счёт. Я видела, как прекрасно оборудована кухня, но она была пуста и мертва. Витя промолчал и молчал до самой Пасхи.

На Пасху они отвезли меня в Коломну в Свято-Троицкий Ново-Голутвин монастырь. Матушка Ксения и остальные монахини встретили Алевтину с нескрываемой любовью. Как матушка Ксения, так и многие монахини и священники, диаконы и даже архиереи были студентами Алевтины Николаевны в то время, когда она преподавала вокал в Московской духовной академии регентского класса Троице-Сергиевой лавры. Сама Алевтина Николаевна, как я уже писала выше, закончила Петербургскую консерваторию, начинала учиться в Московской а в церковном хоре пела под управлением Н.В.Матвеева в храме Всех скорбящих радость на Ордынке.

Только после Пасхи Виктору удалось через Мэрию достать большое количество сухого печенья и конфет, причём шоколадных. Вот этим мы смогли порадовать детей.

В 1993 году Центр был захвачен бандитами, на жизнь о. Анатолия было покушение, и дальнейшая судьба Центра мне неизвестна. Знаю только то, что после моих рассказов об этом Центре в Мельбурне, Ниной Михайловной Кристесен-Максимовой, отцом Михаилом Протопоповым и другими был приготовлен контейнер с медицинским оборудованием, медикаментами, продуктами и прочей гуманитарной помощью именно для этого Центра, но, когда матушка Кира Протопопова привезла этот контейнер в Москву, Центр уже был в руках бандитов, и она с большими трудностями и с помощью Алевтины Николаевны передали содержимое в другой очень нуждающийся приют.

Письма Алевтины Николаевны не датированы, по женской привычке. Но они относятся к 90-м годам, вскоре после моего приезда в Москву, и возвращения домой в Австралию, как читателю уже известно – это было тяжелейшее время разгула, анархии и голода.

Вот несколько писем от Алевтины Николаевны Филатовой.

Одно из первых, это до моего приезда в Москву.

Декабрь 1991 г.

Дорогая Галочка! Милый и хороший наш человечек! Скорбим вместе с тобой по поводу кончины твоей дорогой мамочки. Получив эту печальную новость, я тут-же поехала в храм и заказала Сорокоуст, а потом подала записочку в Оптину пустынь, т.к. я сейчас работаю в подворье Оптиной пуcтыни. Там высоко духовная атмосфера, монахи несут дух Оптинских старцев, есть один схимник Илий очень высокой духовной жизни, прозорливый и великий старец.

О себе писать очень трудно, т.к. не хочется портить тебе настроение. Всё так плохо и тяжело, что не знаем, выживем или нет. Такого бедная Россия не испытывала даже в семнадцатом году. Страна на грани войны, голод, разруха, очень всё тяжело. И выхода из этой ситуации просто нет. Если раньше у людей была возможность куда-то уехать и там жить, как например, Ваши родители, то мы нигде и никому не нужны. Одна отрада у меня – это Витя. Он меня поддерживает морально, а я его.

Мы тебя очень часто вспоминаем, потому что любим нашу дорогую Галю всем сердцем. Приезжай к нам, дорогая, в гости, пока мы ещё живы. Звонить сейчас не можем, потому что очень дорого. Зарплаты хватает только на хлеб и картошку. Всё остальное очень, очень дорого, поэтому приходится жить скромно. Воровать мы не умеем, а сейчас живёт у нас тот, кто ворует.

Вот видишь, жалуюсь, но Господь милостив, может быть и выживем.

Не забывай нас, дорогая, помни, что на Русской земле у тебя есть две души, которые тебя всегда помнят, любят, ждут.

Алевтина и Виктор.

Алевтина Николаевна Филатова, Москва 1993 г.

Дорогая наша Галочка! Очень по тебе скучаем, каждый Божий день тебя вспоминаем. Как ты живёшь, наш родной человечек? Позвони, хоть услышать твой голосок.

Наша жизнь ухудшается с каждым часом. В стране полный развал и анархия. Что будет дальше, даже страшно подумать. Все мои девочки из ансамбля тебя вспоминают и передают огромный привет.

С Витей у нас всё хорошо, работаем. Занимаемся общественной деятельностью по постройке часовни «Державной» у этого страшного бассейна «Москва». 22-го сентября состоялась закладка камня. Я думаю, что часовню мы скоро построим, потому что все русские люди нам помогут. Заводы уже сейчас предлагают кирпич бесплатно, а следующий этап – это Храм Христа Спасителя. Часовня будет «Предтечей» храма. Вот этим мы живём, и слава Богу!

Все твои поручения выполнила, игуменья Ксения шлёт тебе привет. Я видела Олю, она приезжала на похороны Николая Васильевича Матвеева, который скончался 9 июля на 84-ом году жизни, а она его крестница.

Дружок, наш дорогой, не пропадай, напиши, позвони.

Крепко, крепко тебя целуем. Привет всем, кто нас помнит.

Другое письмо.

Милая, дорогая Галочка, как только ты уехала, в доме стало пусто и скучно, как на кладбище. Жизнь наша тут же вошла в обычное серое и беспросветное русло, и всё покатилось тем же путём – работа, работа и доставание еды. Благодаря твоему приезду мы с Витей здорово попраздновали, пили, ели, ты нас как следует подкормила. Спасибо тебе, наша дорогая!

Случайно пророненную мою фразу о том, что было бы хорошо получить временную работу в Австралии – ты превратила в реальность.

Ансамбль ушел в отпуск до 1-го августа. Мы были на гастролях в г. Братске, проехали всю Сибирь на поезде. Впечатления незабываемые. Какая великая и прекрасная страна – Сибирь. Мы произвели на жителей Братска своими выступлениями очень сильное впечатление, они ничего подобного не слышали. Храма у них нет, люди плакали и пытались целовать мне руки, но я, конечно, этого не позволила. Там до нас была Л. Зыкина, и не имела такого успеха. Вот, что значит духовная музыка. Директор леспромхоза дал слово срубить там храм.

Мы нашли спонсоров на поездку к вам, если бы вы сумели организовать побольше концертов, то мы бы заработали деньги на постройку часовни Державной Божией Матери. Я думала взять Сметанникова и сделать с ним духовный репертуар. Хорошо, если бы это вышло. Нас 25 человек, мы могли бы сделать несколько программ, в том числе и сольных (романсы, арии). Если договоришься с Этническим представительством, то сообщите по факсу: 371-01-11.

Целуем 1000 раз, Аля и Витя.

Эти концерты, к сожалению, не состоялись. В то сложное, смутное время не удалось им осуществить этот план. Но судьба улыбнулась Але и Вите. Вернувшись из России, я обзвонила всех настоятелей наших храмов и предложила им пригласить опытного, высоко профессионального регента на работу месяца на 2-3. Алевтину Николаевну в Австралии уже знали по тем концертам, которые она проводила в Мельбурне, Сиднее и Аделаиде, поэтому Свято-Николаевский храм в Брисбене пригласили её на работу в качестве регента, был подписан контракт на 3 месяца, которые она с мужем провела в Брисбене. Здесь она создала хор при храме и молодёжный хор. Было жаль с ними расставаться, но они вернулись домой в Москву, унеся с собой воспоминания об Австралии, познакомившись с бытом и приобретя немало добрых друзей.

Милая, дорогая Галочка! Наш добрый Ангел-Хранитель. Если бы ты только знала, как ты нас несчастных поддерживаешь и морально и материально! Твои письма – это просто отдушина или глоток свежего воздуха, так как жизнь наша становится невыносимей день ото дня. Матушка Кира тебе всё расскажет. Эта милая маленькая женщина, приехав с добрыми делами (привезла гуманитарную помощь), столько здесь выстрадала, что вряд ли ей захочется ещё раз ехать сюда с этой миссией.

Хочу сообщить тебе, что мы с Витей не против, чтобы поехать работать в Брисбен. Витя согласился. Надеюсь, что он тоже мог бы работать, и мы бы нормально пожили. Огромное тебе спасибо за заботу, добрая ты душа. То время, когда ты была у нас, останется самым светлым кусочком за последние годы, хотя мы за тебя и за твою безопасность изрядно поволновались. Но ситуация с тех пор настолько изменилась к худшему, что сами лишний раз боимся выйти из дому.

Теперь, как ты пишешь – о деле. Документы в посольство я сделала, сейчас пройдём медицинское обследование и будем ждать билеты. Я готовлюсь к поездке очень серьёзно, подбираю ноты. Что делать с квартирой, не знаю, что ты нам посоветуешь? Одним словом, нам страшновато, волнуемся. Но уехать из этого ада хотя бы на время, очень хочется. Даже Витя и тот сломался. Пишу тебе письмо, а сама ищу каких-либо светлых красок, но ничего не получается. На душе такая тоска и безысходность, что трудно передать. Живём только с Витей нашей любовью и твоей поддержкой. Человечек ты наш родной! Дай тебе Господь самого доброго и светлого, чем являешься ты сама!

Искренне тебя любящие, Аля и Витя.

Из этих писем и других неопубликованных читатель вспоминает те трудные годы перестройки, полные ужаса, голода, беззакония и разбоя, и я нашла нужным напомнить об этом жутком периоде, чтобы люди не забывали, как грабили, раздирали на куски, многострадальную Россию, как страдал русский народ, когда люди работали, не получая зарплаты.

1974 год. Наше первое посещение России. В то время это был Советский Союз. Излишне говорить, что мне, дочери белого офицера, сражавшегося против большевиков до последней капли крови, родившейся в эмиграции, и Советский Союз, и Ленинград были неприемлемы, поэтому пусть читатель простит меня за то, что в своих записках я пишу о России, о Петербурге, как близкой моему сердцу Родине моих родителей. Родительские гены настолько сильны, что для меня, родившейся в Китае, Россия является моей отчизной.

Итак, мы в Петербурге. Путешествие мы совершили с нашими близкими друзьями Воронцовыми, которых судьба забросила в Канаду. Мы с моим мужем Владимиром оказались в Австралии, а Коростелёвы волей Всевышнего оказались в России, о них я познакомила читателя в начале моего повествования.

После смерти владыки Никандра (Викторова), с которым они жили одной семьёй в Архангельской области, они переехали на Украину, в город Львов. Мы с мужем и Воронцовы решили поехать вместе, чтобы встретиться с Коростелёвыми. В 1974 году они жили за железным зановесом, а наша дружба была настолько сильна, что нам удалось встретиться в Москве, и осуществить встречу с друзьями, посетить Москву, Санкт-Петербург, Киев и Львов.

И вот мы в Петербурге. После посещения Эрмитажа, Царского села, Павловского дворца, Казанского собора (в то время –Музея атеизма), Смоленского кладбища, Петропавловской крепости и других достопримечательностей, мы оставили день на посещение Русского музея. Это был наш последний день в Петербурге. Приезжаем, полные ожидания знакомства с шедеврами русского искусства, и, о ужас! Санитарный день! Музей закрыт, разочарование наше трудно описать. Началась самокритика, почему мы не знали о санитарных днях, почему не составили график с учётом непредсказуемых явлений и пр. и пр. Но я тогда не знала, что готовила мне судьба. Единственным утешением оказалось, что мы смогли посетить квартиру А.С.Пушкина. * О всех моих путешествиях подробно описано мною в книге «Минувшее развёртывает свиток».

На следующее утро нам пришлось уехать в Москву в страшно подавленном настроении, из-за того, что не удалось попасть в Русский музей.

В 1985 году я поехала в Россию с моей дочерью Мариной. Уже пользуясь прошлым опытом, забронировала заранее день посещения Русского музея.

Марина решила походить по музею одна, чтобы вдохновиться и восхититься виденным без моего присутствия, а я стала прислушиваться к разным группам иностранцев и, как мне хотелось, услышала русскую речь экскурсовода. Это был первый зал, Андрей Рублёв – апостолы Пётр и Павел, из двенадцатого века пришел «Агел Златые Власы». Безымянный инок оказался большим художником, а его Ангел –образом человечности, нестареющей красоты, чистоты и юности. В огромных мечтательных глазах светится вечный огонь сочувствия человеку. Тут же мы видим икону XV века «Битва суздальцев с новгородцами». Видим Святую Троицу Семёна Ушакова и другие шедевры древне-русского искусства. Я вдохновилась и была рада увидеть Марину в нашей группе. Экскурсоводом был молодой человек Юрий Каменский, ныне проживающий в Австралии.

После отведённого ему времени на экскурсию, он предложил нам индивидуальную экскурсию по музею, на что мы с радостью согласились. Спустя несколько лет, уже после того, как Юрий устроил свою жизнь в Австралии, он мне дал два адреса людей, которые открыли мне новый, неизведанный путь в моей жизни. Это – Борис Андреевич Столяров, ныне Заведующий кафедрой художественного образования и музейной педагогики, Лауреат государственной премии РФ, доктор педагогических наук, профессор, член Союза художников РФ, а другой –скромный молодой человек Леонид Владимирович Николаев.

Когда я с ним познакомилась в Петербурге – это был начинающий бизнесмен, который занимался микроскопами, или экспортом, или усовершенствованием их, я точно не знаю, а теперь он импортирует медицинскую аппаратуру, работает очень успешно с разными странами.

Он буквально вырос на моих глазах, превратившись в крупного бизнесмена, женатого человека и отца двух дочерей. Дружба с ним и его семьёй прдолжается до сегодняшнего дня.

В 1992 году я «Красной стрелой» приезжаю из Москвы в Петербург. Встречает меня молодой, улыбчивый человек, знакомимся, он везёт меня на квартиру его мамы Натальи Николаевны, и, наскоро позавтракав, едем в Русский музей. Встречает меня, уже предупреждённый Лёней, Борис Андреевич Столяров с букетом гвоздик. Естественно, я была очень тронута таким приёмом. Не теряя времени Борис Андреевич ведёт меня по музею, рассказывая о шедеврах русского искусства – о каждой картине, о скульптурах, об истории самого музея в спокойной, ненавязчивой, но вполне освещающей всё виденное, манере. Он отвечал на все, возникающие вопросы, а их было много.

Из музея мы пошли пешком по улицам Петербурга. Портреты вельмож, которые я только что видела в музее, закреплялись в моей памяти их дворцами, которые мы видели, проходя по улицам города. По-видимому Борис Андреевич специально выбрал путь, чтобы как можно больше показать мне и познакомить с дореволюционным городом на Неве. Заходили во дворы-карманы домов, квартиры в которых сдавались в наём, он знал имена купцов и владельцев этих домов, и цену, за какую сдавали эти квартиры.

Остановившись на короткий отдых,он меня спросил, была-ли я в «Некрополе»? «Да, я была в Александро-Невской Лавре и в «Некрополе» в 1974 году». На вопрос хочу ли я посетить «Некрополь» завтра, я с восторгом приняла предложение и не пожалела! Это была кульминация всех впечатлений, полученных в течение двух дней. Я до сих пор переживаю эмоции, полученные мною благодаря этим замечательным людям.

Как и условились, Борис Андреевич приезжает за мной утром и мы едем в «Некрополь». Он знакомит меня с дамой, которая, как потом выяснилось, являлась, научным сотрудником, и её основная специальность – «Некрополь». Обходя могилы, мы останавливались около каждой, и Ирина Александровна рассказывала историю захоронения. Возникали вопросы и у меня, и у Бориса, помню, очень долго стояли около могилы Натальи Николаевны Пушкиной (Ланской). Вспоминали её жизнь, дополняя друг друга своими знаниями или впечатлениями. Я чувствовала, что познакомившись с портретами вельмож в музее, с их дворцами на берегах Невы, и с могилами, хранящими в себе великие умы и таланты наших классиков, композитоов, писателей и полководцев, я впитала в себя всю Россию.

Вечера заканчивались ужином у Бориса Андреевича дома или в ресторане с Лёней.

Переписка с Андреем Борисовичем началась сразу, после моего возвращения домой в Австралию.

Я решила поместить в эту книгу несколько писем от Бориса Столярова, потому что мне кажется, что эпоха «смутного времени» не должна быть забытой. Мы должны знать и помнить, что народ в процессе перестройки вынес тяжелейшие испытания. Люди культуры, не получая зарплаты, продолжали служить своему благородному делу и России.

Галина Кучина, Мельбурн, Австралия, 16.06.1992.

Дорогой Борис!

Пользуясь случаем, посылаю Вам с отцом Георгием (Брянчаниновым) письмо, фотографии и самого Отца Георгия. Это наш старый друг, соученик моего покойного мужа (конечно, он был старше Володи). Мне кажется, что Вы уже с ним знакомы. Надеюсь, Вы получите удовольствие от фотографий. Некоторые из них уже наделали шума, догадайтесь какие? Я очень довольна, что Вы так самоотверженно провели со мной три дня. Я очень прошу Вас передать небольшой подарочек Ирине Александровне. Пусть она не пугается, это не настоящий сапфир и не в золоте. Надеюсь, что она примет это скромное украшение от меня в память о том незабываемом дне в «Некрополе».

Мне хотелось бы, чтобы Вы познакомились с отцом Михаилом (Протопоповым). Он приезжает скоро, и я без Вашего разрешения дала ему ваш адрес. Он может быть интересным для Вас человеком, а о себе он расскажет Вам сам.

Боюсь даже спрашивать, как Вы там живёте. Слышала, что даже за это короткое время жизнь опять усложнилась. Мне бы очень хотелось, чтобы Вы искренне и по-дружески дали мне знать, чем я могла бы помочь, поддержать. Я понимаю, что три дня довольно короткий срок для осознанной дружбы, но иногда это ценнее трёх лет. Мои друзья здесь завидовали мне светлой завистью и радовались за меня, что я прикоснулась ещё раз к сокровищнице искусств. Дорогой Борис! Кончаю писать, обнимаю, и дай Бог Вам сил, здоровья и терпения, на что очень способен русский народ, перенести все испытания и трудности.

Оставайтесь с Богом, Галина Сухова.

Борис Столяров, Санкт-Петербург, 18.08.1992.

Дорогая Галя!

Надеюсь, отец Михаил уже поведал Вам о нашей встрече и своём пребывании в Петербурге. Я хотел бы от лица своих коллег ещё раз выразить всем нашим австралийским собратьям благодарность за участие в посылке, которую мы получили по Юриной инициативе.

Вот уже и август наступил. Неделя, как в отпуске, сейчас нахожусь в Подмосковье, в трёх километрах от старинного русского села Городня, известного своим замечательным храмом и красавицей Волгой. Надеюсь, открытка даст хоть маленькое представление об этом былинном крае. К сожалению, из-за сильной жары, вокруг пожары – горит торф и приходится дышать дымом. Но скоро возвращаюсь в Петербург, где параллельно с отдыхом придётся решать всякие проблемы на работе. И, в частности, наводить контакты с зарубежными коллегами и организациями. Наш отдел получил статус Российского центра по проблемам музейной педагогики. Это очень здорово, но проблем тьма, и суть их в отсутствии средств и материалов для работы с детьми.

Но мыслей много и творческих сил достаточно. Я посылаю Вам своего рода пресс– релиз нашего центра. Может быть, в сотрудничестве разного рода, будет заинтересована Русская кафедра Мельбурнского университета во главе с Н.М.Кристесен? Мы будем очень рады такому сотрудничеству, думаю взаимно полезному.

Посылаю и заметку из газеты Санкт-Петербургские ведомости о визите отца Михаила и о побратимских связях Мельбурна и города на Неве.

Перед отъездом на природу я встретился с Лёней и передал ему фотографии от Вас и из тех, что были посланы ранее. Он очень рад и шлёт Вам свою признательность и добрые пожелания.

Отправляю это письмо из Твери, и надеюсь оно достигнет Мельбурна до того, как Вы приедете к нам снова на Конгресс Соотечественников, а пока желаю Вам успехов на благородном поприще благотворительности, здоровья и всего самого доброго.

Обнимаю, искренне Ваш Борис.

Борис Столяров, Питер, 20.Х.1922.

Дорогая Галя!

Спасибо за замечательную радость услышать Ваш голос и добрые слова в мой адрес. Женя и Наташа Зубрины улетают сегодня на туманный Альбион. Четыре дня, проведённые в Петербурге, пролетели, как миг. И было очень тепло от состоявшейся встречи, и грустно, что всё хорошее заканчивается быстрее, чем плохое. Но, видимо, в этом есть свой философский контекст.

Думаю Зубрины поведают о нашей жизни, насколько они с ней соприкоснулись, о встречах и впечатлениях на Невских берегах.

В целом всё идёт своим чередом – лето сменила осень, начались занятия в школах и институтах. Я начал вести курс «Педагогика в искусстве» в Университете педагогического мастерства. Дело новое, пока идёт «раскачка», но вот затеяли международный семинар по культуре славянских народов. Собственно, называется он «Диалог славянских культур». Может быть на пятом континенте найдутся желающие принять в нём участие? Основная (международная) его часть падает на весну и июнь 1993 года, так что время ещё есть.

Моя личная жизнь – работа и обратно. Пытаемся выбраться в работе с детьми из ямы, в которую толкает нас государство. Женя расскажет о нашей затее подключить соотечественников к проблемам Русского музея.

Сегодня с утра на улице солнце, даже не верится после зимних снегопадов (холода в этом году наступили 15 октября). Осталось немного времени до поездки в аэропорт проводить Женю и Наташу.

Галочка, видеокассету ещё предстоит посмотреть, как и внимательно ещё раз прослушать звуковое письмо. Всё это пока у Лёни. В Москву непременно позвоню, чтобы «выловить» письмо Ваше, ну а сейчас после звонка Зубриным, начинаю собираться к проводам.

Спасибо Вам за всё.

Примите маленький подарок, книжку стихов замечательного поэта Бориса Пастернака. Он человек трудной судьбы и очень популярный у нас.

Пока всё. Обнимаю и целую, искренне Борис.

Борис Столяров, Петербург, 5. 12. 1992.

Дорогая Галя!

Очень рад был Вашему письму, полному фотографий. Зрительные впечатления от них замечательно дополнились видеокассетой. Не устаю удивляться обилию Ваших талантов и восхищаться неутомимой энергией. Очень интересно было увидеть Н. Никитского, некогда очень известного певца. Увы! Время беспощадно. Наша жизнь в отличие от австралийской полна хлопот иного рода. Власти забыться не дают, то цены повышают каждый месяц, то деньги последние норовят отобрать всякими реформами – не скучно, но интересно.

В музее, т.е. на работе, пока всё хорошо. В отделе у меня уже 23 человека. И в целом получается то, что задумано, это не может не радовать. Ну,а работа у нас главное! Жаль, что сейчас стали невозможны путешествия не только в дальние, но и в ближние страны – в одних местах стреляют, а там, где тихо, недоступные цены.

В родном городе лето. Погода в общем хорошая, тёплая, но скоро зарядят дожди и мир внешне станет хуже, а внутренне наоборот – книги, музыка займут свободное от работы время. Надо сказать, что сейчас издаётся много интересной литературы по философии и истории.

Встреча с Лефлёрами порадовала меня их живым интересом к Петербургу и музею, где они впервые, и, надеюсь, получили удовольствие от посещения. Круг моих австралийских знакомых расширяется.

Впереди отпуск, надеюсь куда-нибудь выбраться, хотя не на долго, может быть, в подмосковские края, ну, а пока наслаждаюсь летним Петербургом.

Дорогая Галя, спасибо за внимание и заботу.

Посылаю Вам маленький сувенир – буклет по Русскому музею, написал я его два года назад, а вышел только сейчас. Какие у нас стремительные темпы!

Мои самые добрые пожелания здоровья, счастья и благополучия

Обнимаю, искренне Ваш Борис.

Русский музей подарил мне ещё одного друга, а вместе с ним и подругу – это супруги Ахуновы – Валера и Аллочка.

Валера Ахунов – это фантастика! Это сочетание ума, энергии, доброй воли. Это ураган, который не сметает всё, что попадает на его пути, а наоборот, всё задуманное им выстраивает по своим местам. Я часто называла его волшебником, потому что он совершал потрясающие поступки, совмещал свою очень ответственную работу в Русском музее, с программой, подготовленной им во время моего пребывания в Петербурге.

Всё это происходило легко, без видимого напряжения или волнения.

Посещения театра, музеев, дворцов и ресторанов были так организованы, что, приходилось поражаться способности и умению этого человека, чтобы вместить все события в задуманную программу. Помимо всего этого – официальный приём в гостинице «Астория» в честь рождения королевы Нидерландов, посещение Академии художеств, выступление в телевизионной студии и многое другое. Его задумки о всех экскурсиях и мероприятиях сыпались, как из рога изобилия. Столько увидеть, услышать и пережить за две недели пребывания в Петербурге, оказалось для меня великим даром судьбы.

Наша дружба продолжается уже много лет. С 2000 года, а сейчас 2014! Встречались мы неоднократно в России, однажды в Австралии, когда Валерий с большим успехом демонстрировал на экране шедевры Русского музея, сопровождая их интереснейшими докладами. Учитывая его головокружительные темпы жизни, писать длинные письма ему просто некогда. Контакты частые – телефонный разговор или интернет. Ввиду этого я могу предоставить читателю только короткую, сжатую переписку с этим уникальным человеком.

Вот одно из писем: «Дорогая Галочка, я нашел спонсоров и мы приглашаем Вас приехать в Петербург на две недели. Стоимость билета в размере 2.400 долларов, проживание и все посещения театров, музеев и пр. будет нами предоставлено».

Последующие телефонные разговоры завершают проект. Я в Петербурге!

Дорогая Галочка! От всей души с Рождеством и Новым годом! Желаем здоровья Вам и вашей семье! В приложении моя последняя программа на телевидении! Ваш отзыв очень важен для меня!

Целуем Валерий и Алла.

Валерий Ахунов, Петербург.

Дорогая Галочка, письмо отправлять никуда не надо. Мне очень приятна Ваша высокая оценка, этого достаточно.

Мы сидим дома. Алла сломала руку в ванне. Очень сложный перелом. Сделали операцию. Сейчас дело идёт на поправку. В Эйлат поедем на новый год, если не будут бомбить Сирию. А так всё хорошо. Сердечный Вам привет!

Любим, обнимаем. Алла и Валерий.

Галина Кучина, Мельбурн, Австралия.

Милая Аллочка. Я Вам очень сочувствую. Я знаю по собственному опыту, как это не приятно, когда самые простые функции трудно выполнять. Особенно, если сломана правая рука – если Вы правша. Надеюсь, что операция прошла удачно . Жаль, что сорвалась Ваша поездка, но может Господь Вас хотел уберечь от чего-то более страшного.

Валера, спасибо за быстрый ответ. Моя книга движется. У меня уже собран материал и написано более, чем половина. Жаль, что вам некогда писать, и мы, в основном, общаемся по телефону. От Бориса Андреевича Столярова у меня много писем. Я выбираю 2-3, в которых он пишет о проведённых выставках, или о поездке в Нью-Йорк, или о новых изданиях.

У Вас так много материала, Вы так часто выступаете. Вчера я читала о Вашей лекции о символике. Как высоко ценят Ваш исключительный талант общения с публикой, о ваших знаниях. После разговора с Вами, сразу прослушала интервью со священником. Я в восторге. Пожалуйста, подсказывайте мне, где Вас находить и на каких сайтах.

Я Вас и Аллочку обнимаю и целую. Всегда Ваша Галя Кучина.

Валерий Ахунов, Петербург, 16 января 2014 г.

Дорогая Галочка!

Недавно вернулись из Эйлата. Отдохнули прекрасно! Вас тоже с Новым Годом, а теперь и с наступающим Крещением Господним! Простите за долгое молчание, но как всегда было много работы.

Мечта о путешествии по Дунаю прекрасна, но вряд ли мы сможем принять в нём участие. У нас всё так быстро меняется, что мы не можем планировать на столь долгий срок.

Звонил Лёня и сказал, что Вы передали подарок, но я его пока не смог забрать. Как только получу, сразу напишу.

Мы Вас нежно любим и обнимаем, Ваши Алла и Валерий.

Галина Кучина, Австралия, 17 января 2014 г.

Дорогие мои Аллочка и Валера!

Взаимно поздравляю с Крещением Господним!

Меня мысль о путешествии по Дунаю тоже волновала и пугала, поэтому я не очень разочарована, что оно не осуществится.

Валера, тот самиздат “Грани жизни” что я Вам и Борис Андреевичу послала, содержит в себе много ошибок и опечаток. Я глубоко извиняюсь за это. Дело в том, что я, работая над книгой «Люди и судьбы в письмах», хотела освободиться от мелких рассказов, статей и пр. Собрала всё в одну книжку, не отредактировав материал, передала в Оfficeworks. Появилась оказия в лице Лёниной знакомой, я и отправила, не проверив. Ещё раз прошу прощения. Целую, Ваша Галя К.

Другое письмо от Валерия Ахунова. Санкт-Петербург.

Дорогая Галочка! Вчера познакомились с Тамарой и Серёжей. Они нам очень понравились. Были в ресторане большой компанией, а сегодня после театра они были у нас. Посылаем несколько фото. К сожалению, было очень мало времени для общения, но оно было очень приятным. Тамара поразила всех мужчин, в том числе и меня, своей царственной красотой, проявились гены Волеговых. Потрясающая девушка. Просто все немели от ее красоты. Передаём вам маленькие подарки. Когда получите, напишите. Ждём с нетерпением.

Целуем, обнимаем. Как Ваше здоровье, надеюсь, что Вы уже водите машину и всё в порядке. Если Ваши внуки не потеряют альбом из Русского музея, то там найдёте фотографии мои и Бориса Андреевича. Они с ним тоже встречались, а самое главное – Ваше имя в списке почётных членов “Друзей Русского музея”.

Алла и Валера.

Галина Кучина, 24 июля 2013 г.

Дорогие Аллочка и Валера!

Поздравляю Вас с великим праздником Светлого Христова Воскресения – Христос Воскресе!

Вспоминаю во всех подробностях, как я проводила Пасху в 2006 году с вами. Это был незабываемый год. Благодарю судьбу за то, что она подарила мне Вас.

Обнимаю, всегда Ваша Галя.

Дорогая Галочка!

Простите за долгое молчание. Всё пытался написать Вам, но всё время что-то мешает. Чувствую себя очень виновным и всё время преживаю, думая что Вы на меня обижаетесь.

Понимаю, что Вам хочется пригласить Олега Погудина. У них очень плотный график, но уверен, что отказать Вам они не смогут, тем более, что Погудин не был в Австралии.

У нас были Лена и Коля Якубовские, мы с ними передали для Вас кассету с записью освящения Никольского Морского собора в Крондштадте, у которого мы с Вами делали большую остановку во время последнего Вашего визита.

К сожалению, у нас остаётся всё меньше и меньше времени, а работы прибавляется и прибавляется, так что не обижайтесь за наши редкие письма.

Любим, обнимаем, целуем Валерий и Алла.

Галина Кучина, Австралия.

Дорогой Валера!

Спасибо за письмо. Вы меня очень обрадовали. Я уже думала что не я, а Вы на меня обижены, но, слава Богу, это не так.

Огромное Вам спасибо за кассету. Радостно было видеть собор во всём величии, а Ваши комментарии, как всегда были на высоте. Комментарии Пасхальной заутрени в Казанском соборе, да и все Ваши выступления и беседы на телевидении вызывают во мне восторг и восхищение. С радостью вспоминаю Ваши выступления у нас в Австралии, ваш Богом данный дар общения с аудиторией не оставляет публику равнодушной и только приходится жалеть о том, что Австралия так далека от России – жаль! Нас разделяют расстояния. Лететь к нам надо 30 с лишним часов. Были бы ближе, могли бы наслаждаться Вашими лекциями о шедеврах русского искусства ежемесячно. Вот как я размечталась!

Что касается Олега Погудина, то надо признаться, что нам этот проект не осуществить. Придётся получать истинное удовольствие от его выступлений по телевидению, а если Бог приведёт мне ещё разок побывать на своей исторической Родине, постараюсь послушать его «живьём».

Я Вас обнимаю, Аллочку целую, а про Нюсю боюсь спросить. Что с ней? Пожалуйста, напишите. Более красивой кошки, чем Нюся, я не видела. Особенно, когда она царственно лежала на подушке в гостиной или на стиральной машине.

Искренне всегда Ваша Галя К.

Сейчас перехожу к публикации писем от Лёни Николаева.

Встретил он меня с широкой улыбкой и радостно искрящимися глазами. Я сейчас, спустя двадцать с лишним лет, ясно вижу перед собой этого молодого человека, стоящего на платформе вокзала. Узнали друг друга мы сразу.

После встречи, трогательного знакомства, завтрака, он рассказал о начале своего бизнеса, был полон энтузиазма, и говорил, что сейчас нужно много работать, проявлять инициативу, сейчас время, когда можно делать деньги из воздуха.

У него всё так и получилось, но за этим стоял непрерывный труд, что мы видим из его писем и моих наблюдений в продолжение всех этих лет.

Сейчас он успешный бизнесмен, женат, отец двух дочерей.

Леонид Николаев, Петербург, 18.08.1992.

Здравствуйте, дорогая Галенька!

Наконец я вернулся из своего длительного путешествия и сразу получил Вашу весточку от Бориса Андреевича с чудесными фотографиями, от которых у меня всплыли все воспоминания о Вашем приезде, и о том, какая Вы восхитительная женщина. Спасибо!

Честно говоря, я немного устал от путешествия – всё-таки два с половиной месяца, и переполнен впечатлениями настолько, что постоянно сижу вечерами дома и думаю, как хорошо в России! Где я только не был – даже на Канарских островах и на острове Мальта. Я купил себе видеокамеру и теперь у меня 18 часов кино о Европе. Я буду вас постоянно снимать, мне это очень нравится, и тем более Вы такая красивая.

Как Вы поживаете? Что у Вас нового? Борис Андреевич сказал, что Вы вроде-бы планируете приехать на Конгресс соотечественников. Это было-бы очень здорово!

В Петербурге жизнь течёт в том же направлении. Простому народу живётся тяжело, большая преступность, а правительство что-то всё медлит; земля и жильё не продаётся, приватизации нет. Что-то будет? Сложно даже прогнозировать.

Сейчас в Мельбурн вернулся Гриша Долгополов. Наверное, он звонил Вам (я его просил) и рассказал о нашей жизни подробнее.

Здесь недавно были Ира и Миша Чуркины, я с ними встречался. А ещё была Мара Мустафьина, которая сейчас работает в Бангкоке. Я с ней случайно встретился и выяснилось, что она знает Вас.

Сейчас у меня живёт приятель из Италии, так что я стал интернациональный.

Слава Богу, я снял с души грех и всё, что Вы просили передал Юриной маме. Она Вас очень благодарила.

Как там Юра? От него совсем нет вестей. Поругайте его, пожалуйста. По слухам, он вроде бы собирался в Россию. Вот здорово!

Большой привет всем Вашим родным. Не забывайте нас.

Ваш Леонид.

К сожалению, я не оставляла копий моих писем, поэтому не могу их опубликовать.

Другое письмо Леонида, Петербург, 27.07.1993.

Дорогая Галенька!

Очень рад был Вашему тёплому письму. Поверьте. Очень приятно чувствовать, что где-то очень далеко есть человек, который тебя вспоминает.

Расстроен известием о Вашей болезни – искренне желаю Вам быстро поправиться и быть такой-же очаровательной женщиной, какой я Вас навсегда запомнил.

Я был приятно удивлён, что Вы проявляете интерес как-раз к той области медицинской техники, продажей которой я занимаюсь. Направляю Вам некоторые описания её видов.

Думаю, лучше всего Вам определиться по видам продукции, а затем мы могли бы более детально приступить к техническим подробностям, ценам, объёмам и срокам поставки. Если Вас интересует какая-либо другая медицинская техника российского производства, я буду очень рад оказать Вам содействие, так-как в этой области у нас имеются большие связи.

У меня всё по-прежнему. Так же много работаю, встречаюсь с друзьями и с девушками, а в отпуске не был уже третий год. Мечтаю посмотреть на Австралию, но пока это только грёзы. Часто смотрю видеокассету, которую Вы прислали. Её уже пересмотрели все мои друзья. Это был самый лучший подарок мне из Австралии. Иногда вижу Бориса Андреевича; он всё такой же сентиментально-грустный. Недавно мы с ним просмотрели фотографии, где мы с вами, и тепло Вас вспоминали.

Галенька, передавайте большой привет вашим близким и всем, кто меня помнит, особенно, Зубриным.

Желаю Вам счастья и крепкого здоровья. Всегда рад оказать Вам помощь в Петербурге.

Как всегда, Ваш Лёня.

Следующее письмо освящает историю того страшного переломного времени в России.

Леонид Николаев, Петербург, 31.01.1996.

Дорогая Галенька!

Вы не представляете, как я был рад Вашим письмам, а как понял, мои доходят до Вас не регулярно.

Безумно рад Вашему счастью и буду рад познакомиться с Вашим мужем.

У нас в России всё так же непонятно, как и тогда, когда Вы были здесь. Много бедных (средняя зарплата у рабочих US 100), особенно тяжело пенсионерам, как мои родители; но и много богатых, так называемых «новых русских», которые отдыхают только в Испании и Италии, и покупают дома в Лондоне и Париже. Зарплата, как у меня, 3-4 тысячи дол. Cash without tax считается средней, т.к. очень странные цены: бензин дороже, чем в Америке, рестораны, наверное, дороже, чем в Австралии. Все зарабатывают, кто как может, от этого, конечно, страдает духовная жизнь в стране, да и похоже, все разочаровались в политике, «перестройке» Ельцина, и даже вспоминают с ностальгией о коммунистических временах бесплатного образования и здравоохранения, забывая о всех его «прелестях». Конечно, я понимаю, что за один век в России сменилось три общественных строя: монархия, социализм, а теперь капитализм, но страна выдержала, а за людей обидно. Теперь в магазинах всё есть, а тёплых отношений между людьми стало меньше. Но, в общем-то, это одно, о чём я жалею.

Я всё так же холостякую, но о семье подумываю. Купил большую квартиру рядом с Александро-Невской Лаврой, так что всегда жду Вас в гости, тем более, что Петербург стал намного чище и красивее.

Очень много работаю, отдыха более, чем один-два дня позволить себе пока не могу.

Галенька, я всегда очень тепло Вас вспоминаю и искренне благодарен Вам, что Вы меня помните. Всегда жду Вас в России и окажу любую помощь, которая потребуется.

Всегда Ваш, Леонид.

Передо мной письмо Светланы Брейкиной, а за ним Леночки Новиковой, Валентины Пастушины, Галины Болдаковой.

Перечитала снова эти письма, медленно, вдумчиво, пропустила через сердце и захотелось плакать от умиления и счастья, что судьба одарила меня встречей с такими замечательными людьми. Сколько любви, благодарности сказано в этих письмах. В них много личного, много сказано о трудностях того времени, много из ими пережитого, поэтому я ограничусь только несколькими строчками о каждой. Очень трогательно то, что они благодарны, что мы старались разделить с ними тяготы и поддержать их в трудное переломное время.

Радуюсь за то, что теперь, по прошествии многих лет, их жизнь стала легче, светлее и радостнее.

Светлана Брейкина, Москва,

Галочка, моя дорогая, любимая, здравствуй!

Спасибо тебе, моё солнышко за письма. Получила одно по почте, второе, посланное с Галей.

Как я рада твоим переменам в жизни. Эх, как-бы я хотела взглянуть на твой праздник одним глазком. Дай Бог, чтобы твой Вадим украсил тебе жизнь ещё больше и чтобы вы помогали друг другу. Хотя ты обладаешь таким мощным талантом жизнелюбия, что вытянешь на себе не одного человека. Желаю новых прекрасных ощущений, познаний, открытий, ну, и при всём этом терпения.

Я благодарю тебя постоянно за твоё доброе сердце, за участие в моей судьбе, за помощь. Я помню всё это, и это украшает мою жизнь (хотела найти эпитеты охарактеризовать мою жизнь, но воздержалась…) Ну, да ладно, будем сохранять свою душу, живу, вопреки всему. Я часто вспоминаю семью твоей Марины. Настоящая она и удивительно духовная.

Я сейчас очень заболела И.А. Буниным. Перечитываю всё-всё и хочу сделать композицию. Не знаю ещё получится ли и для чего, но вся поглощена им и его творчеством.

В театре играю всё прежнее, а новое – репетируем оперетту Жака Оффенбаха «Синяя борода». Я пою одну из жен и в хоре. Работы очень много, но она безславна. Так что, ещё один повод бороть в себе низменные инстинкты.

Наташенька моя учится, но опять болела, простудилась, потом мама, а потом и я. Но дух мой ещё не угас.

После лета наша жизнь ещё не вошла в свою колею. Два месяца мы жили в деревне на Волге. Удивительный уголок на земле – Божья благодать. Но какой тяжелый крестьянский труд. Я с этим огородом света белого не вижу. Участок вместе с домом занимает 103 м. На 24 м. вырастила все овощи на зиму. Законсервировала больше двадцати 3-х литровых банок огурцов, и помидоров, и варенье варила, и грибы солила и мариновала. Всё лето у нас жила подруга с дочкой и мужем. Готовить на семь человек три раза в день тоже очень утомительно, хотя мы поочерёдно всё делали, но такое ощущение, что я два месяца работала на фабрике– кухне. Я не понимаю, как проводить свой отпуск в деревне, чтобы при этом ещё и отдохнуть. Конечно, быт для женщины везде не в радость, а уж в России сейчас – просто наказание.

Всем большой поклон, кто нас помнит. Галочка, целую крепко, крепко. Димочке передай, что мы его тоже любим.

Вот, что пишет Леночка Новикова.

Дорогие Галочка и Вадим!

Мы рады случаю послать Вам тёплый привет и нежные поцелуи из Москвы. Когда мы вспоминаем Ваш гостеприимный дом и Вашу любовь, с которой Вы к нам относились, наши сердца наполняются теплом, и так живо возвращаются в памяти наши встречи, что появляется желание снова вернуться к Вам.

Целуем Лена и Ефим и шлём привет Васе, Марине и всем прихожанам храма.

Болдакова Галина Терентьевна, Иркутск, 14.08.2003.

Дорогие наши друзья, Галочка, Димочка, Вася, Марина, Ваши дети и глубокоуважаемый в нашей семье отец Михаил!

Галочка, никак не могу пробиться к тебе в Мельбурн, ни в Москву (С.Брейкиной и А.Н.Филатовой). Мы Васе посылали e-mail из Союза писателей г. Иркутска, но я сомневаюсь, что он получил. Текст был написан латиницей.

Хотелось бы знать, как он доехал, не потерял ли он дорогой домой мои бумажные подарки? Как у него получились фотографии? А главное, спасибо тебе и Диме за подарок и за редкое фото. Скажу честно, что похвасталась перед друзьями и многие порадовались за меня, что благодаря сыну, я теперь имею возможность общаться с такими интереснейшими, добрейшими людьми. Мне всегда не хватало общения с такими людьми, уникальными в наше время, как ты и Дима, и Ваше окружение.

Итак, переходим на волну наших иркутских текущих событий. Прежде всего, разумеется, о книге твоего отца И.К. Волегова “Воспоминания о Ледяном походе”. Работа по подготовке к публикации идёт полным ходом. Главным образом, этим занимается главный редактор журнала “Сибирь” Козлов Василий Васильевич. Знакомство с книгой, обсуждение деталей с Семёновой В.А., сроки – это всё заслуга его и, если книга выйдет к январю 2004 ПОЛНОСТЬЮ, на это он дал согласие, то это при его прямом участии.

Заведующий отделом пропаганды художественной литературы В.А. Семёнова. Моя роль здесь минимальная. Заслуга по выходу книги в свет принадлежит этим двум людям.

Далее, к тебе есть предложение написать предисловие к книге отца самой. Валентина Андреевна советует тебе написать подробнее об отце, который был без сомнения личностью исключительной, об истории создания книги, как он над ней работал, что осталось “за кадром”, твоё отношение к предложению напечатать книгу в Иркутске, далее плавно перевести на себя, чем ты сегодня занимаешься, чувствуется, что у тебя не ослабевает интерес к русской культуре, поэтому ты создала Литературно-театральное о-во имени В. Солоухина, приглашаешь поэтов, писателей, артистов, то есть ведёшь большую работу на воссоединение той русской культуры, которая ушла в эмиграцию. Будут вопросы, не стесняйся, звони В.А. Семёновой, она настроена на очень доброжелательные контакты с тобой и тоже надеется на твою помощь по части мемуаров о наших русских за рубежом, начиная с твоих. Уверена, что вокруг тебя много людей, которые смогут описать свои жития. Им есть о чём написать!!! Но главное, это семейные предания, жизнь в эмиграции, живые, искренние воспоминания самих людей, переживших трудную, полную лишений жизнь вдали от Родины.

Всегда Ваша Галина Болдакова.

Сейчас, прочитав и поместив это письмо в книгу “Люди и судьбы в

письмах», я поняла, что Нина Михайловна Кристесен и Артём Юрьевич Рудницкий сознательно подвигнули меня написать историю моей жизни эмигрантки, за что я им благодарна. Я исполнила свою миссию и это дало мне возможность подумать о многих интересных и достойных людях, которые по каким-то причинам не могли написать о себе, но я стараюсь восполнить этот пробел в истории простых русских эмигрантов. Всех, с кем я была знакома и вела переписку, я упоминаю в этой книге. Мне кажется, что для читателя в России будет интересна судьба соотечественников, рассеянных по всему свету, даже если это просто скромные без громких имён люди.

Мне очень хочется поместить письмо Валентины Николаевны Пастушиной, ушедшей из жизни на пике своей благотворительной деятельности. Эта женщина и её муж – жертвы Чернобыльской аварии. Она врач, муж инженер, трое детей – два сына и дочь Татьяна, с которой нас крепко свела судьба.

Валентина работала в Чернобыльском фонде и неоднократно привозила детей в Австралию для укрепление здоровья. И вот, в один прекрасный день, именно, прекрасный мне предложили взять Таню к себе на неделю, пока не уладятся дела с их возвращением в Украину. Неделя растянулась на пару месяцев и за этот период времени мне удалось познакомить Таню (ей было 18 лет) с молодым человеком русским, родившимся в Австралии, и как иногда получается, они крепко полюбили друг друга. Ввиду того, что родители Тани на Украине, мы с Вадимом взяли на себя долг родителей. Благословляли её под венец. Живут они счастливо, Таня родила двух сыновей. Она вошла в семью мужа и в нашу со свойственной ей добротой, любовью и мудростью. Живут они в счастливом браке уже шестнадцать лет.

Жизнь Валентины Николаевны трагически оборвалась в сентябре 2013 года. Умерла от рака в разгар её кипучей деятельности в общественной жизни.

За свою работу помощи детям Чернобиля она получила медаль Святой Ольги третьей степени.

В. Пастушина, Киев, 21.02.1999 г.

Здравствуйте дорогие Галя и Вадим!

Примите от нашей многочисленной семьи самые наилучшие пожелания доброго здоровья и благополучия Вам, Вашим детям, и внукам! Вы уж извините меня за столь долгое молчание, что вовремя не отблагодарила Вас за такой радушный приём, за ту материальную помощь, которую Вы оказали моей семье. Мне понадобится ещё месяц, чтобы разгрести всё то, что накопилось в семье за время моего отсутствия. Мало того, так нам ещё довелось два дня лишних пробыть в Египте из-за плохой погоды. Нас не выпускали из Африки, а Киев не хотел принимать своих «блудных детей». Но в Каире нам всем было очень хорошо. Поместили нас в прекрасную гостиницу, кормили на убой, дети не съедали того, что давали. Условия жизни были прекрасные. К тому же мы смогли посетить все достопримечательности Египта: побывать у знаменитых пирамид, сфинксов, гробниц, были в историческом Национальном музее, увидели золото Тутанхамона и других фараонов, увидели голубой Нил, но на ряду с этим увидели рядом с блеском и кошмарную нищету, грязь, чего давно не видели даже в Украине. Это город контрастов, где живёт 16 миллионов жителей, почти столько, сколько во всей Австралии.

Прилетели в Киев вне графика и лишь среди ночи попали домой. Тут, конечно вся семья была в сборе, даже моя мама приехала из деревни. До утра пришлось рассказывать о встречах в Австралии и о нашей Танюше и Андрее, об их житье-бытье, о моём отдыхе.

Пока разобралась со своим хозяйством, проблемами семейными, да сразу вышла на работу, так меня чуть инсульт не разбил, давление прыгнуло на 250 на 120. Еле выпросилась, чтобы не попасть в больницу. Вот уже две недели на больничном, правда, мои ученики не пострадают, так как все школы Украины закрыты на карантин из-за гриппа. У нас объявлена эпидемия гриппа по названием «Сидней», так что мои коллеги смеются –

Пастушина привезла грипп из Австралии.

Дорогие Галя и Вадим! Спасибо Вам за доброту души, за тепло, с которым Вы принимаете Танюшу и Андрея. Я благодарна за любовь и тепло, которое Вы им дарите. Душа моя теперь успокоилась, что у них в семье всё нормально, и никто ни словом, ни делом не обидит нашу Танюшу и увидела, что она к Вам тянется, как к самой близкой родне, хотя по сути мы знакомы только пять лет. Для меня радость иметь таких друзей. Здоровья Вам, долгих лет жизни, чтобы долго-долго смогли быть советчиками и наставниками моим детям.

Дорогие, Галя и Вадим! От всей нашей семьи Вам огромное спасибо. Те вещи и сладости, которые Вы мне дали, всё роздано малоимущим детям, так что и от чернобыльских семей Вам благодарность. Дай Бог здоровья и долголетия. От всей семьи передаю Вам просьбу и приглашение приехать к нам в гости. Рискните и приезжайте. У нас в древнем Киева есть что показать.

Всего Вам доброго, и если что с моей стороны было не так, Вы уж простите, Сегодня такой день – день прощения перед Великим постом.

С уважением к Вам, целую и обнимаю Вас. Искренне Ваша, Валя и вся моя семья.

Очень интересная и значимая страничка открылась в моей жизненной книге и судьба щедро одарила меня знакомством с такими знаменитыми и замечательными талантливыми людьми. Она подарила мне дружбу со Смоктуновским, Жженовым, Киндиновым, Толкуновой, Брейкиной, Задорным, Малининым, Филатовой и многими другими, с которыми пришлось встретиться во время их гастролей.

Георгия Степановича Жженова представлять читателю излишне. Он известен всей стране. С ним мы познакомились в Австралии во время гастролей и наше знакомство крепло с годами. И сейчас, когда его не стало с нами, у меня полный контакт с его женой Лидией Петровной и дочерью Юлей. Каждый мой приезд в Москву начинался или заканчивался встречей с Горгием Степановичем.

С Иннокентием Михайловичем Смоктуновским я познакомилась в Москве. Привезла ему посылочку от знакомой, он приехал в гостиницу и увёз меня с моей дочерью Мариной к себе. Там ждала нас его милая жена Суламифь Михайловна. Приехал сын Филипп. Мы провели незабываемый вечер в разговорах, с коньячком и быстро приготовленным самим Иннокентием Михайловичем ужином. Он одарил меня пластинками в его исполнении и подарил иконку Великомученика и целителя Пантелеимона. Это была первая встреча, но потом они продолжались и в Австралии и в Москве.

После его преждевременной смерти Суламифь Михайловна и я остались хорошими друзьями. Она мне прислала замечательную книгу, изданную в 2004 году. Автор Элла Матонина.

«Петербургские истории:

Иннокентий Смоктуновский, Августейшие Константиновичи»

Галина Кучина (Сухова), Мельбурн,

Дорогой Иннокентий Михайлович!

Радуюсь случаю, что могу послать Вам несколько строк, которые не смогут полностью выразить чувство глубокого восхищения Вашим талантом.

Подаренные Вами пластинки «Моцарт и Сальери» и «Было на свете сердце» стали для меня сокровищем. В тиши ночи в два или три приёма я прослушала «Идиота», и вполне поняла почему князь Мышкин – Ваша любимая роль.

Мало до нас доходит фильмов, но удалось увидеть «Запретная зона». «Чайковский» меня просто сразил; какая тонкость, хрупкость, нежность, благородство, если так можно выразиться, исполнения! Просто восторг! Каждый нюанс переживаний был сыгран бесподобно. Простите, что я осмеливаюсь писать Вам о своих впечатлениях и чувствах, но Вы дотронулись до глубины моей души, моего сознания и всего существа. Благодарю судьбу, что я знаю Вас не только по фильмам, а лично, как доброго человека.

Надеюсь, что когда-нибудь встречусь с Вами здесь в Австралии.

Огромный привет Суламифь Михайловне, Филиппу и Маше, с которой мы, к сожалению не встретились.

Моя Марина с гордостью и радостью вспоминает нашу встречу в Москве.

С самыми добрыми пожеланиями, целую и обнимаю, искренне Ваша Галина Сухова.

И в Австралии мы встретились в 1992 году. В Мельбурн нашим викторианским правительством был приглашен МХАТ с Чеховской «Чайкой». Билеты у нас уже были заказаны и я в разговоре со знакомой дамой говорю: «Вот было бы дело, если бы приехал Смоктуновский!» В тот момент я даже не мыслила, что это возможно. Приезжаю домой, моя мама говорит: «Галя, звонил какой-то артист, не уловила фамилии, но мне кажется на букву «С». Сказал, что позвонит ещё». Да, это был Смоктуновский. Я лечу в отель, в котором поместили артистов, встречаемся, поцелуи, объятия, разговоры. На следующий день концерт в главном театре города. Иностранцы были снабжены наушниками с переводом на английский язык. Я получила огромное удовольствие, Иннокентий Михайлович был не доволен собой, потом я узнала, что он всегда слишком критичен к себе, даже беспощаден. Организовываем встречу у меня в первый свободный от выступления и официальных приёмов день. Я предоставила Иннокентию Михайловичу пригласить из труппы всех, кого он найдёт нужным. Я пригласила своих друзей, я всегда давала возможность своим близким познакомиться со знаменитостями. Из театра приехали Евгений Киндинов, В. Невинный, Б. Щербаков с женой Таней и И. Смоктуновский. Нина Михайловна Кристесен, известная тем, что основала кафедру русского языка в Австралии, всегда была поклонницей таланта Смоктуновского, приехала на встречу, и после этого ещё несколько раз беседовала с ним по телефону.

Всю неделю мы провели в водовороте приёмов, встреч, прогулок.

Это время оказалось незабываемым не только для нас, но и для него.

Нашла ещё одно моё письмо.

Дорогие Суламифь Михайловна и Иннокентий Михайлович!.

Шлю привет и новогодние и Рождественские поздравления и самые лучшие и искренние пожелания здоровья, творческих успехов, радости и любви Вам и всей Вашей семье. Трудно представить, что у Вас сейчас зима, снег, мороз, а у нас лето, но в этом году медленно подкрадывающееся. Жарких дней ещё не было, но тем не менее я уже купалась несколько раз в море и красовалась своим русским загаром.

Сегодня я посвятила день моим друзьям, которых приобрела в России и лучшего дня я не могла бы выбрать для писания писем. Утро. Со всех сторон сада слышно щебетание птичек, солнечные лучи пробиваются через ветки деревьев и кустов, но не доходят до террасы, на которой я расположилась со своей пишущей машинкой и фотографиями. Летнее утро ласкает издали, наполняя воздух своей прелестью и свежестью. Моя терраса затянута камелиями и азалиями, цвет которых я пропустила в этом сезоне, потому что в это время была в России, но я не жалею и не жалуюсь на это. Я с удовольствием бы пропустила ещё сезон цветов здесь, чтобы побывать ещё один раз в России, перечувствовать и пережить всё, что я пережила в Москве, Петербурге, Киеве.

Вспоминаю слова А.С. Пушкина:

«Два чувства дивно близки нам
В них обретает сердце пищу –
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.»

Из Москвы, приехав в Тбилиси, Ереван, Алма-Ату, Будапешт, я с удовольствием впитывала в себя новую, незнакомую культуру, природу, архитектуру, но в душе ничего не трепетало, как трепетало в России. Я была просто туристкой. Улетая из Москвы, в самолёте до самого Сингапура я сидела в тёмных очках, чтобы скрыть свои слёзы. Как много ещё не досмотрено в Москве! Ведь театральный сезон начался в сентябре после нашего отъезда. Не успела посмотреть выставку Рериха, сколько маленьких музеев-домов хотелось бы посмотреть, и домик Станиславского, Нимеровича-Данченко, побывать бы в Ясной поляне, прогуляться по кварталам Достоевского. Хотелось бы пожить спокойно не в темпах туристки, приехавшей на 5 дней в Москву, а пожить 2-3 недели в Москве, столько же в Питере, и тогда бы я успокоилась.

Марина меня воспитывает, говорит: «Мама, ты не жалей о том, что не успела увидеть, а радуйся тому, что увидела». Но я ужасно жадная и ненасытная. Я не могу пропустить что-то, а захватить должна всё. Такой уж скверный характер.

Хочу сказать Вам, что я счастлива, что познакомилась с Вами. Сейчас Москва не является для меня только историческим городом, а городом с историей и чудными людьми, тёплыми, милыми, И, конечно. знакомство с «самим Смоктуновским» меня осчастливило. Слушаю подаренные Вами пластинки, Чайковский стоит у меня на пианино, вспоминаю Россию с трепетом в сердце. Слишком уж я эмоциональна, такая-уж я есть!

Обнимаю, Ваша Галя.

Декабрь, 1985 год.

Галина Сухова, Мельбурн, 9.12.1991.

Дорогие Иннокентий Михайлович и Суламифь Михайловна!

Давным давно собиралась написать Вам письмо, но к сожалению моё время сейчас мне не принадлежит. Я целые дни провожу у постели своей мамы, которая перенесла ещё одну операцию – пересадку бедра со всеми её последствиями и осложнениями. Несмотря на прекрасных врачей, первоклассный госпиталь, уход по последним требованиям медицины – сердечко её перестаёт работать, силы её покидают, дни её сочтены. Поэтому я стараюсь проводить с ней как можно больше времени.

Другое письмо к Смоктуновским…

У нас сегодня день неописуемой красоты. Тишина…тепло, но не жарко, не слышно даже шелеста листьев, чирикают птички (жаль, что не соловьи), и только звук моей пишущей машинки нарушает тишину этого сказочного утра.

Иннокентий Михайлович, Борис с Флорой мечтают выписать к себе Рихтера. Вы думаете это реальная идея? Они не знают его агента и не имеют никаких контактов, но однажды услышав от меня, что Вы с ним знакомы, они просят меня, чтобы я попросила Вас войти с ним (Рихтером) в контакт. Они до сих пор с восторгом и гордостью вспоминают встречу с Вами. Особенно, когда мы перешли из парадной столовой в уютную кухню. Я тоже с радостью вспоминаю эту встречу, особенно потому, что мне удалось организовать её. Очень тепло вспоминаю Женю Киндинова. Он ведь был тогда с нами. Борис и Флора горды, что Вы приняли их приглашение, и фотографии этого вечера они хотят послать своим друзьям в Москву.

Какие у Вас планы на заграничные поездки? Вы уже вернулись из Америки, или ещё там не были?

Много радостных и приятных воспоминаний осталось у нас после встречи с Вами. Хорошо, если бы подобные события повторялись чаще, и чтобы Вы играли свои любимые роли. Будем надеяться. «Надежда юношей питает, отраду старцам подаёт».

На этой ноте заканчиваю письмо.

Вашу книгу жду, жду, жду. Пожалуйста, положите в книгу Вашу фотографию с подписью для моей дочери Марины. Вы мне её оставили, но она у меня исчезла. Думаю, что кто-то захотел её иметь тоже.

Оставайтесь с Богом. Целую и обнимаю, Галина Сухова.

Письмо Г.С. Жженову,

Галина Сухова, Мельбурн, 12.03.1991.

Дорогой Георгий Степанович!

Радуюсь случаю, что могу послать Вам несколько строк благодарности и признания за то, что Вы были у меня в доме, за фотографии, которые Вы мне прислали, и как мне сказали, – фотографировали сами.

Прочитав подаренную Вами книжечку рассказов о детстве, семье,о глухаре и саночках, я была потрясена теми ужасами, которые Вам пришлось пережить. Трудно поверить, что человек способен вынести то, что перенесли Вы, и остались человеком добрым, хорошим и любящим (я заметила это из отдельных фраз в разговоре за столом), и, как я понимаю, здоровым, потому что только здоровый человек может выглядеть на 10-12 лет моложе своего возраста. Это просто потрясающе – Вы человек с большой буквы!

Жаль, что до нас не доходят фильмы, в которых снимались Вы. Недавно включила телевизор и вижу знакомое лицо, Боже! Жженов! Ваши тяжелые воспоминания о лагерях. Программу я записала на видео.

Жаль,что наша встреча была так коротка, но лучше иметь короткие яркие встречи, чем не иметь их совсем. Будем надеяться, что эта встреча была не последней. Сейчас я пишу Вам и слушаю Зверинова. Мы с Вами уже встретились дважды, третьей встречеи не миновать.

Посылаю Вам мой новый адрес на всякий случай. Если у Вас будет время и желание писать, я буду очень рада этой переписке.

Возвращаюсь к Вашей книге. Хочу сказать, что мне очень понравился стиль, тонкость юмора, с которым Вы описываете своё детство – лёгкость, простота, теплота, особенно к своей покойной маме.

Будьте добры передать мой привет Р.П. Быковой и её мужу.

На этом прощаюсь, с глубоким уважением, Галина Сухова.

Хочу отметить, что вся переписка этого и последующего периода моей жизни, идёт на имя моего первого покойного мужа Владимира Михайловича Сухова, и только в 1994 году, выйдя замуж за Вадима Юрьевича Кучина, я взяла его фамилию – Галина И. Кучина.

Г.С. Жженов Ставрополь, 19.07.1991.

Дорогая Галя! Извините за отсутствие Вашего отчества, я не знаю его, и за мой «гениальный» почерк.

Был несказанно рад, получив Ваше доброе, тёплое письмо из Мельбурна. Спасибо за память и за признание моих талантов профессиональных и человеческих. Ваша похвала мне приятна. Вы действительно могли меня видеть в публицистическом фильме Би-Би-Си-2 «Рука Сталина». Он прошел и по нашему телеэкрану, правда единожды.

Моя жизнь течёт по-прежнему, без восторгов, в полном соответствии с жизнью страны. А жизнь эта, прямо скажем», – лёгкой её не назовёшь… Политической болтовни много, а я ненавижу это. Начудили много, дай-то Бог нашим детям разобраться. Кстати, моя маленькая внучка Поленька, для которой в Мельбурне приобретал «шмотки», уже благополучно выросла из них, всё съестное съела и уже во всю бегает. Летит время!

Вспоминаю всех вас (харбинских русских) часто и с уважением, и благодарностью за то, что вы, несмотря ни на что, сохранили в своих сердцах благородную память о России. В этих-же традициях и детей своих воспитываете – это здорово!

Надумаете посетить Москву – я к Вашим услугам вместе со своей недвижимостью, движимостью и финансами. Имейте это в виду. Решите – дайте знать. Пишите, буду рад и я, и моя семья. У меня Австралия пока не предвидится, а вообще – чем чёрт не шутит!.

Мой адрес: Москва123242, ул. Зоологическая д.12, корпус – 2, квартира 146. Тел.254-38-14.

Мы на гастролях: Пятигорск, Ессентуки, Ставрополь

Привет всем, кого знаю. Ваш Г. Жженов

Галина Сухова, Мельбурн, 9.12.1991.

Дорогой Георгий Степанович! Обрадовали Вы меня письмом своим несказанно. Спасибо за теплоту слов Ваших, за доброту, за приглашение, которым воспользоваться я не смогу. Очень у меня больна мама. Перенесла большую операцию – полную пересадку бедра со всеми предсказуемыми осложнениями, которые перечислять я не буду, только скажу, что главная проблема – сердце. Я провожу с ней в госпитале очень много времени, но теперь стало понятно, что её дни сочтены. Теперь приходится благодарить Бога за то, что она в течение всей своей жизни согревала своим теплом, любовью и заботой не только меня, но и всю нашу семью….(Это повтор. Но до этого написан другому лицу)

Что касается меня,то я полна жизни, энергии, забот и интересов. Сейчас хожу учиться рисовать акварелью. То, что Вы у меня видели, это переработанные, вымученые картины, а мне хочется достичь лёгкости, той акварельной прозрачности. Не знаю достигну ли я этого?

Вы воодушевили меня писать. Давно уже меня просили писать о моём жизненном пути не потому, что моя скромная, ничем не замечательная личность представляет какой-то интерес, а потому, что наша эмигрантская жизнь уникальна, и сейчас многих в России интересует. Я начала писать, но вскоре заболела мама. Её болезнь приостановила всю мою деятельность, но я надеюсь, что я доведу этот проект до конца.

После встречи с Вами, у меня было несколько интересных и приятных встреч. Приезжал Л. Сметанников. Дал по одному или два концерта в Сиднее и Мельбурне для русской публики. Затем приезжал М. Задорнов.

Затем приехал МХАТ по приглашению штата Виктория на фестиваль. Привезли «Чайку». И чтобы Вы думали? Приехал Смоктуновский, позвонил, и закрутилось колесо! Первая встреча у меня дома с семьёй, затем разные мероприятия между спектаклями и т.д.,и т.п. Неделя пролетела, как птица.

Мои друзья были несказанно рады встрече с артистами МХАТ-а у меня дома.

Кстати, я сейчас живу не в том доме, где Вы были. Переехала опять, потому что было много высоких деревьев в саду, что требовало большой работы. Это уже мой третий дом за 10 лет. Слава Богу – меняю на лучшее.

Сегодня день неописуемый. Тишина… тепло, но не жарко. Даже не слышно шелеста листьев, лишь чирикают птички и только случайный проезжающий автомобиль нарушает сказочную красоту этого утра. Весь район, в котором я живу, утопает в зелени. Сады все ухожены; сейчас цветут розы, ромашки, анютины глазки, петунии и многие другие, названий которых я не знаю. Ввиду того, что у меня с ботаникой слабовато, мой сад довольно гол, но скоро должна заняться посадкой цветов. Ведь у нас в Австралии целый год всё цветёт – масса декоративных кустов – азалии, рододендрон, акации, сирень и др. У соседа китайца растёт чудесная берёзка, а у меня нету. Стыдно, нужно посадить.

Хотелось-бы мне Георгий Степанович, чтобы Вы побывали у меня в этом доме. Он очень артистичен, В доме четыре уровня, огромный камин, вокруг которого возвышение, как бы подиум. Здесь выступают артисты, певцы, а мои гости непринуждённо сидят и в креслах, и на ступеньках лестниц. В. Невинный во время приёма артистов МХАТ-а спрашивает меня: «Галя, у Вас такой чудный дом, сад и всё ухожено. Кто же всё это делает?». «Я». И это правда.

Я думаю, что мне пора с Вами расставаться, нужно ехать к маме в госпиталь.

Сегодня пользуюсь случаем, хочу поздравить Вас Вашу семью с праздником Рождества Христова и Новым Годом. Желаю от всего сердца здоровья, радости творческих успехов, счастья. Надеюсь, что Новый год принесёт вашему многострадальному народу благополучия и успехов, как в политическом, так и в экономическом плане.

Обнимаю и целую, Ваша всегда, Галина Сухова.

Г.С. Жженов, Москва, 14 февраля 1992 г.

Здравствуйте, моя дорогая путешественница!

Сразу – извините!… Действительно, писать не люблю. Что поделаешь? Каюсь. Но забыть, не забыл. В Вас столько энергии, как в стихийном бедствии, как в моей Полине, которую я так и зову «стихийное бедствие». Валя Толкунова когда-то мне нравилась. Жаль, что в голосе у неё всего три ноты. Очень нравится мне, Галя, Ваше жилище! Камин, интерьер, простор, высота зала и, вообще, хороший дом. Одобряю и завидую (по-хорошему). Всех, кого знаю, с кем встречался у Вас или ещё где – низкий поклон. Всех поминаю добрым словом.

Да, Галя, лекарства от Соколова у меня есть, а вот самого Соколова, как мне сказала Алевтина Николаевна, уже нет. Умер – Царство небесное! Теперь, если будете в Москве, можете рассчитывать на нашу квартиру без всякого стеснения – будем рады.

Живём, как все. Бывает лучше, бывает хуже! Работаю. Кстати, сегодня играю «На золотом озере». На спектакле будут Алевтина Николаевна, Виктор и матушка Кира. С ней и отправляю это письмо. Познакомлюсь с ней сегодня вечером.

Филатовы усиленно готовятся к отъезду. Они молодцы. Я всячески поддерживаю их решение поехать в Австралию поработать. Понимаю, что в этом предприятии огромная доля вашего участия – честь вам и хвала за это. Здорово получилось, что транспортные расходы на проезд до Мельбурна благотворительная организация, привёзшая с матушкой Кирой гуманитарную помощь, берёт на себя. Филатовым это большое подпорье. Да они и заслужили это. А.Н. и Виктор очень помогали в распределении этой помощи. И, вообще, они люди хорошие. Хорошим людям и помогать не грех.

Перспектив своих на лето пока не знаю. Не будет спектаклей, буду на Икше. На душе – проблемы с Юлей. Мыкается она между театром, аспирантурой во МХАТ-е и преподаванием русского художественного слова – культура сценической речи (в одном приватном учреждении), и всё это в поисках необходимой копейки на жизнь. В театре же платят гроши, а так хотелось бы, чтобы она хоть пару лет пожила не носясь, как угорелая.

На этот счёт вот что я думаю. Не поехать ли ей преподавать хороший русский язык куда-нибудь в англо-язычную страну? Ведь она хорошо знает английский язык. Прошу к слову, Вас Галя, поинтересоваться нет ли возможности работы для молодой интеллигентной преподавательницы русской литературной речи 2-х, 3-х летней работы на вашем материке.

Человек она у меня скромный, добросовестный, а внучка побыла бы с нами это время. Подумайте, Галя. Хочется чтобы не пропадала в нужде их молодость. Ну, ладно, извините за просьбу. Это так, к слову.

Обнимаю, пишите. Ваш Жженов.

Галина Сухова, Мельбурн, 16.6.1992.

Появилась оказия и быстро пишу Вам и посылаю карточки и привет от отца Георгия. Он очень хотел с Вами встретиться, а повод для встречи я предоставляю с радостью.

Снимки с Вашей премьеры пока ещё не готовы, потому что это оказались слайды, а их нужно переводить на фотографии. Как только будут готовы, перешлю со следующей оказией.

Пожалуйста, крепко обнимите и поцелуйте за меня Лидию Петровну. Как она провела время в Крыму?

Как лопоухий Тёма, так же купается в каждой луже?

Если раньше у меня было много встреч, то сейчас стало ещё больше. Все хотели видеть меня у себя, чтобы послушать мои рассказы о России. Винокуровы были очень тронуты Вашим приветом, фотографиями и тем, что Вы сохранили тёплые воспоминания о встрече с ними.

Надеюсь, что помидоры взошли и скоро начнёте собирать урожай, а соловьёв-то я так и не услышала на Вашей даче.

У нас вступает в свои права наша зима, без снега, без мороза, но в нетопленном доме было-бы жить неуютно.

Над чем будете работать после спектакля «На золотом озере»? Что будете писать? Пожалуйста, не останавливайтесь. У Вас такой прекрасный, легковоспринимаемый стиль, доходящий до глубины души и сердца.

Кланяйтесь вашей милой семье, Юле и Олегу и целуйте Полину.

Лидии Петровне – огромный привет и самые лучшие и искренние пожелания здоровья и сил перенести это тяжелое время.

Итак, закругляюсь, целую и обнимаю. Галина Сухова.

После смерти Георгия Степановича я не теряю связи с его семьёй – супругой Лидией Петровной и дочерью Юлей.

Письмо Лидии Петровны Малюковой-Жженовой. Москва. 15.12.2011.

Дорогая Галочка!

Посылаю Вам обещанную книгу Георгия Степановича с его личным автографом, подписана им самим незадолго до кончины. Это Вам привет от него самого. Простите, что задержала эту миссию. Было трудно до невозможности остаться без него, да и сейчас пребываю в каком-то нереальном существовании. И дочь, и внуки – они мои дорогие, его продолжение, но мне без него скучно! Вы, наверное, сильнее меня, и прекрасно, молодец. Рада всегда Вашим весточкам, звонкам – спасибо. Всем Вашим родным-дорогим я кланяюсь.

С любовью и благодарностью Лидия Петровна Малюкова-Жженова.

Сейчас, когда я работаю над этой книгой в преддверии Рождества и Нового 2014 года, я не могу без тоски и грусти думать об этой замечательной женщине Лидии Петровне и дочери её Юле. Их постигла страшное несчастье – внезапная смерть Полиночки, дочери Юли и внучки Лидии Петровны. Как они переживут это страшное горе, я не могу представить. По телефону мне Лидия Петровна сказала, что если бы был жив Георгий Степанович, он бы не выдержал её преждевременной смерти. Он её обожал. Из писем Георгия Степановича читатель видит, что Полинка была центром его жизни. Он постоянно говорил о ней и писал. Дай Бог Юле и Лидии Петровне сил и крепости духа пережить это страшное горе.

Валентина Толкунова – эта милая женщина останется в моей памяти на всю оставшуюся жизнь. Я счастлива, что судьба мне подарила такого чудного друга в лице Вали Толкуновой. Это олицетворение любви, спокойствия, доброты и миролюбия. Одно её появление в обществе создаёт атмосферу тихой радости и мира. Валя жила у меня вместе со своим братом Сережей дней десять. Моя крёстная, сестра моей покойной мамы в то время уже проявляла совсем не свойственные её характеру черты – странную раздражительность, подозрительность, ничем не вызванную нервозность. Становилось трудно и обидно, что забота о ней вызывает незаслуженную раздражительность, но…заходит в комнату Валя, спокойно, с неизменной улыбкой говорит: «Доброе утро, Галочка, доброе утро, Мария Фёдоровна» и лицо Марии Фёдоровны моментально освящается доброй улыбкой. С Вали она не сводила глаз. Пела-ли Валя, говорила-ли она, Мария Фёдоровна садилась около неё, старалась быть как можно ближе к ней и смотрела на неё добрым взглядом.

Мы же с Валей проводили много времени в беседах, особенно после концертов, когда на широкой тахте брат Серёжа массажировал Вале ноги, которые от стояния 2-3 часа на сцене и на каблуках, опухали. Ввиду того, что Валя никогда не торопилась, всё делала медленно, спокойно – мы никуда не успевали. Опаздывали в галерею, в музей, но для общения со мной и моими друзьями у нас было много времени.

До самой смерти Вали телефонная связь с ней или её мамой не прекращалась. Осталось у меня много фотографий, кассет с концертов и коротких записок. Вот одна из них на кассете: «Галочка! Очаровательной, обаятельной, уютной, весёлой оптимистке с добрыми воспоминаниями, которые я увожу с собой в Россию в надежде на встречу.
Искренне Валя Толкунова. 1999 г. Август.

Встречи в Москве состоялись и ни одна. В 2000 году я познакомила её с моим мужем Вадимом, который проникся к ней тёплым чувством симпатии.

Её смерть мне было пережить очень трудно. Первое время часто рука тянулась к телефону поговорить хотя=бы с её мамой, но ответов почему то не было. Прослушала весь её репертуар, даже самый ранний, которого у меня не было, но добрый человек, который был тоже её почитателем мне переписал и прислал.

В Москве у меня есть ещё одна милая семья, с которой я дружу очень много лет. Это Владимир Ванесян, его жена Оля, две очаровательные дочки – Оксана и Алёна и милая премилая тёща Лидия Ивановна.

Каждый раз, когда я приезжаю в Москву, они окружают меня заботой, возят меня в театр, в рестораны, ездили мы с ними ни раз в Переделкино, к которому у меня особо тёплое чувство, ездили в Мураново, в Абрамцево, в Кремлёвские храмы и в Троице-Сергиеву лавру. Ездили мы и на природу, и в «Дом музыки» – слушали Спивакова, и катались по Москва-реке и всегда с шампанским. На даче проводили время отлично. Лес напротив, где я впервые в моей долгой жизни увидела огромный белый гриб! Для меня это была сенсация. Вот только вчера я получила письмо от Володи.

“Галя,привет! Большое спасибо за письмо.Вчера отпраздновали на даче прощальную масленницу блинами, водочкой с икоркой и другими деликатесами. Погода стояла отличная,солнечная с легким морозцем.Снег постепенно сходит, да и в этом году его было, как никогда, мало.Гуляли по полю с собаками. В собачьем семействе у нас прибавление. Месяц назад приезжаем мы на дачу, а морозы в это время стояли жуткие,ночью доходило до 30 градусов.Смотрим сидит у нашего забора щенок. Ольга подумала что он пришел из деревни и шуганула его.Он убежал, сел поодаль, а потом снова вернулся на прежнее место. Лежит бедный на снегу и дрожит мелкой дрожью. Мы поняли,что щенка подбросили, и если его оставить на улице,он погибнет.Отвели его в вольер, дабы один у нас пустует, покормили. Если бы ты видела, с какой жадностью и быстротой он ел.Как пылесос! Это оказалась девочка и прозвали мы ее Найда, от слова найденыш.

Алена с Артемом улетели в Железноводск.Там отдыхают в новом отеле Плаза. Очень довольны. Папа лежит в больнице, сейчас ему полегче, каждый день навещаем его. Оксана с большим Артемом купили в Голландии хороший дом по ипотеке, зовут нас весной.Может получится съездить к ним в мае.Что– либо загадывать сейчас тяжело, учитывая возраст родителей. Я работаю, по прежнему,в строительной компании. С осени нашел себе подработку, так что приходится помнить поговорку «волка ноги кормят». Видел в фейсбуке ваши семейные фотографии. Молодцы.Все передаем им большой привет и наилучшие пожелания. А тебе персонально шлет поклон Лидия Ивановна! Целую. Пиши. Володя и Оля.

Волею судьбы у меня появились новые друзья в лице Майи Менглет и Леонида Сатановского. Я познакомилась с ними в Москве в 1992 году. Встреча была короткой, носившей деловой характер – просьба передать письмо, привет их сыну Алексею Менглет, который живёт в Мельбурне со своей семьёй уже много лет. Встретились, познакомились и расстались, но встреча возобновилась уже в Австралии, знакомство быстро перешло в дружбу. Между нами развились добрые, уважительные отношения. Я всегда преклонялась и преклоняюсь сейчас перед талантом, но не только таланты этих замечательных людей привели меня к дружбе с ними, а их просто человеческие качества – простота общения с каждым, встречающемся на их жизненном пути, забота о близких, полное отсутствие высокомерия, да все их положительные качества не перечесть.

Вот передо мной лежит письмо от Майи Менглет, датированное 16 ноября 1992 г. Москва.

Дорогая Галюша!

Не удивляйтесь моему письму, но меня подвигнуло на это благое желание. Дело вот в чём. Недалеко от нашего деревенского дома в Талдомском районе Московской области в деревне Павловичи, вернее в с. Сущего на реке Дубне восстанавливается чудный красивейший старый храм Николы-перевоза. Рядом погост. Место изумительной красоты. Отец Олег – милейший образованный молодой человек 26-и лет обратился ко всем с просьбой пожертвовать на восстановление храма кто сколько может, но старушки бедны, да при нашей жизни, сами понимаете, на что они способны. Мы с Лёней дали две тысячи, я с одним актёром сыграли благотворительные концерты и все деньги перечислили на храм. В деревне у нас собрали по 200 рублей с дома, но это всё мелочь.

И вот прежде чем Вам писать, я позвонила Алевтине Николаевне и посоветовалась с ней. Может быть, дорогая Галюша, в Мельбурне в русском нашем приходе кинут клич и соберут немного денег и пришлют на ремонт этого храма Николы– перевоз. Это просто чудо, как он хорош. Деньги можно прямо официально перевести на банковский счёт, или кто может приехать и передать здесь отцу Олегу или старосте Вячеславу Ивановичу.

Вот счёт: г. Талдом Московской области, церковь Никола-перевоз, село Сущево, филиал МАКБ. «Возрождение» г. Талдом Московской обл. Р/С 000701105. Мой телефон 2050147 Можно позвонить мне.

Галюша, не сердитесь на меня за беспокойство Нет, так нет и суда нет, а, вдруг, что-то да получится.

Теперь о себе. Мы с Лёней собираемся приехать в конце марта на год, два. Посмотрим, как приживёмся. Здесь сейчас очень трудно, а главное непредсказуемо. Люди все злые, агрессивные, настроение жуткое. Я иногда думаю о том, что по приезде в Мельбурн не создать ли нам «Русский центр культуры», где бы действовали разные кружки: танцы, хор, драматический кружок, и пусть там будут дети и взрослые; это место должно служить духовному общению. Может что-то подобное у вас уже существует, но ведь можно это сделать более профессионально, внести что-то свежее, новое. Как Вы думаете? Поговорите со своими друзьями и напишите нам о своих мыслях и ощущениях на этот счёт. Только, Бога ради, не сердитесь на нас за это.

Как поживают все наши знакомые? Всем им поклон от нас и пожелания здоровья и всего самого хорошего.

Ну, Галюша, целую Вас и храни Вас Бог! Майя Менглет.

По приезде Майи и Леонида в Мельбурн, я моментально втянула их в нашу скромную театральную жизнь. Стала организовывать их выступления в доступных нам рамках. Осталось в памяти у публики до сих пор их выступление в зале у отца Георгия. В то время наш Русский дом находился в плачевном состоянии. Правление переходило в другие руки, и только после того, как отремонтировали Русский дом, мы стали проводить все мероприятия в нём, а до этого о. Георгий (Брянчанинов) предоставлял зал при церкви Святого Николая.

Майя и Леонид безотказно выступали в традиционных концертах Дней русской культуры, которые я проводила в течение многих лет. Принимали участие в Литературно-театральном обществе им. В. Солоухина, были желанными гостями в нашем доме, приезжали запросто. Но сейчас мне хочется вспомнить о них и поделиться с читателем как они поздравили меня на моём юбилее.

«Дорогая наша неутомимая, энергичная подвижница!

Восхищаемся Вами, Вашей любовью к нашей России, Вашими чувствами и добротой к людям, будьте здоровы и счастливы. У Вас такая чудная семья!

Майя Менглет и Леонид Сатановский, 16 мая 2009 г.»

Но Лёня этим не ограничился. Он написал:

Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц,

Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
«Пройдёт, словно солнце осветит!
Посмотрит – рублём подарит!»

Идут они той же дорогой,
Какой весь народ наш идёт,
Но грязь обстановки убогой
К ним словно не липнет. Цветёт

Красавица миру на диво,
Румяна, стройна, высока
Во всякой одежде красива,
Ко всякой работе ловка.

Коня на ходу остановит,
В горящую избу войдёт,
Дни Русской культуры проводит,
И русские песни споёт.

Её обаянье и сила
В добре и в любви, в простоте
Она хлебосольством красива
И верой примерна везде!

И дом себе новый построит
И книгу напишет легко,
И в Русском дому верховодит
И служит общине давно!

В Россию Галина поедет
Страну изучать и народ,
Миклуха-Маклай тут бледнеет,
Галина выходит вперёд!

Галину мы любим и ценим
И многих желаем ей лет!
Поздравляем её с юбилеем!
Л.Сатановский и Майя Менглет!

С любовью, восхищением и с глубоким уважением, Майя и Леонид.

Мельбурн, 16 мая, 2009 год.

Теперь хочу перейти к самой важной стороне общественной деятельности моей жизни в Мельбурне.

По приглашению господина Логунова в Сидней приехал профессор Цветов. Он – житель Петербурга, но в тот момент он работал в университете в Сеуле (Корее). По приезде в Сидней, профессор выступал на русском радио АВС на тему о писателях «Деревенщиках». Его лекции легли мне на сердце и я старалась их не пропускать, даже будучи в пути, я останавливала машину и слушала их по радио. Он также писал статьи в газету «Единение», которые я читала.

Нужно сказать, что в тот период времени до нас мало доходило литературы из СССР, в последствии уже можно было знакомиться с литературой и искусством благодаря интернету, но он ещё не был так широко доступен для нашего поколения, как сейчас.

Во время визита профессора Цветова мы пригласили его в Мельбурн,

познакомились с ним и его захватывающими лекциями. Я воодушевилась настолько, что кинула клич нашему обществу организовать литературное общество. Отклик был незамедлительным. У нас уже давно назрела необходимость такого общества, но встал вопрос, чьим именем мы назовём его. Я предложила назвать в честь Владимира Солоухина. К моей радости все согласились. Но я должна сознаться в том, что в то время я только прочла «Чёрные доски» и позже «Смех за левым плечом», «Записки из Русского музея» и «Читая Ленина». И как я сейчас счастлива, что мы отдали честь истово русскому писателю и приступили к ознакомлению с «деревенщиками».

Сейчас представлю мою переписку с профессором Г.А. Цветовым и В.Г. Распутиным.

Галина Кучина, Мельбурн, 9.6.1999.

Уважаемый Георгий Алексеевич!

Привет из нашей солнечной Австралии.

Решила послать Вам письмо и фотографии с Георгием Петровичем Логуновым и он обещал передать Вам письмо прямо в руки.

Фотографии все связаны с нашим обществом, начиная с панихиды в годовщину смерти Владимира Алексеевича Солоухина, затем открытие нашего общества и Рождественская встреча, которая носила характер экспромтного концерта с чтением стихов, вокальными выступлениями и ужином. Встреча была очень успешной. Мы провели лотерею; первым призом был трёхтомник В. Солоухина, вторым «Последняя ступень» (Исповедь Вашего современника), третьим – «Чаша». Следующая встреча будет посвящена А.С. Пушкину и проводиться она будет 19 июня.

28 мая, как я Вам говорила по телефону, был очень успешный концерт. Прошел с огромным успехом при переполненном зале консерватории. 8 августа – День русской культуры. Это наш традиционный концерт, начали готовиться.

Извините за короткое письмецо, тороплюсь успеть передать Г.П.

Посылаю Вам адрес и визитку.

С уважением и наилучшими пожеланиями, Галина Кучина.

Моё письмо Послу Российской Федерации в Австралии Леониду Петровичу Моисееву. В благодарность за очень успешный доклад в Литературно-театральном обществе им. В. Солоухина, темой которого была жизнь и творчество И.А. Ильина.

Галина Кучина, Мельбурн, 28.06.2003.

Дорогой Леонид Петрович, нет слов, чтобы достойно отблагодарить Вас за такой прекрасный, проникновенный доклад. Видно, что Иван Александрович Ильин коснулся не только Вашего сознания, но он коснулся глубин Вашей души и сердца. Я восхищена тем, что за такой короткий период времени Вы ознакомились так подробно и глубоко с творчеством великого русского философа и мыслителя и не только трепетно восприняли его, но и смогли передать его нам.

Надеюсь на дальнейшие встречи в нашем обществе. Я думаю, что все здесь присутствующие присоединятся к моей сердечной благодарности.

Перехожу к переписке с Валентином Григорьевичем Распутиным.

Валентин Григорьевич Распутин родился в 1937 году в селе (ныне – посёлок) Усть-Уда, Иркутской области. Автор книг прозы и публицистики. В 1970 – 1980-е годы повести «Деньги для Марии», «Последний срок», «Живи и помни», «Прощание с Матёрой», «Пожар»; рассказы: «Рудольфио», «Уроки французского», «Что передать вороне?», «Век живи – век люби» и др. издавались на всём пространстве Советского Союза, в странах Восточной и Западной Европы, Китае, США. Среди книг 1990 – 2000 годов – «В ту же землю» (рассказы), «Дочь Ивана, мать Ивана» (повесть, рассказы), три выпуска историко-краеведческих очерков «Сибирь, Сибирь…», сборники очерков, статей, выступлений, интервью на тему перестройки в России – «Россия: дни и времена», «В поисках берега». Отдельные произведения этого периода переведены на корейский, французский, китайский языки. Член Союза писателей России. Трижды лауреат Государственной премии (1977, 1987 – СССР; 2013 – РФ), лауреат многих литературных премий. Почётный гражданин города Иркутска. Живёт в Иркутске.

10.01.2001, Москва. Письмо В.Г.Распутина.

Дорогая и уважаемая, Галина Игнатьевна!

Простите за то, что задержал ответ, но хотелось прежде прочесть “Ледяной поход” (да, правильнее было бы “ледовый”), а читатель из меня пока никудышный, читаю очень помалу. И всё же книгу прочёл с удовольствием и пользой, тем более что многое в ней о моих родных местах, местах в Сибири. А представил, как огромная отступающая армия с растянувшимся обозным хозяйством перебралась по льду из Листвянки в Масовую, глазами автора взглянул уже с восточного берега на трёхкилометровый в ширину фронт бегущих и карабкающихся, торопящихся не замёрзнуть людей – и жуть взяла, однако же, вместе с гордостью: это может только русский человек. И это только у него подвиг всегда проходит через жуть. Как и ныне в России, когда Вы говорили в интервью об освящении храма Христа-Спасителя в Москве.

Книга полезная, но видно, что писалась она не по следам событий, а по следам памяти. Но и этот недостаток её мало помешал свидетельству о событиях, которые мы знаем до обидного плохо. Об исходе Добровольческой армии через Крым осталась большая литература, а об отступлении через восточные границы почему-то скудная, или она прошла мимо меня. По крайней мере, для меня в книге Вашего отца оказалось немало такого, что следовало знать раньше и что до этой книги оставалось лишь пунктирным обозначением событий. Спасибо за то, что Вы догадались прислать мне её. И жаль, что не пришлось встретиться в Иркутске. Но от болезней, как от тюрьмы и сумы, зарекаться не приходится. Что-то полюбили меня болезни, доводящие до больниц. Дядя мой, человек пьющий и, в конце концов, сгоревший от водочки, глядя на меня, говаривал: “Не куришь – так хоть пей, а то совсем без горечи будет твоя тела, навалятся на неё хвори”. Водку я пил, отдал этому занятию дань, но, очевидно, недостаточную, наваливаются, как на сладкий пирог, болезни, серьёзные и несерьёзные.

Кстати, в посвященной мне статье И. Смолянинова в присланной Вами вырезке есть неточность: жестоко избит я был не перед 60-летним юбилеем, а в последний раз в 1980 году. После этого были только угрозы. Но, что верно, то верно: последствия того нападения 20-летней давности ощущаются и теперь. Но Господь дал после этого и сил для работы, и умения, и слова, так что жаловаться грешно. Вот и сейчас, пусть не сразу, начинаю, однако, и читать, и присаживаться к письменному столу, а надеюсь и на большее.

Хочу рассказать Вам один доподлинный случай.

Начать его следует с того, что в Иркутске уже семь лет подряд в первой декаде октября проводятся праздники русской духовности и культуры. Подсказал мне проводить их Александр Вас. Шахматов, Вы его знаете. За семь лет у нас перебывало более шестидесяти лучших русских писателей, а также русские актёры, режиссёры, исполнители. Называть их по именам было бы долго. Прошлой осенью был Кубанский казачий хор, позапрошлой – С-Петербургская хоровая капелла с В. Чернушенко. А до того дважды приезжала Евгения Смольянинова с чудным ангельским голосом. И вот после её концерта выхожу я из зала и вижу свою знакомую, сотрясающуюся от рыданий. Подхожу и начинаю выяснять, в чём дело, кто обидел.

– Как в Австралии? Как в Австралии? – повторяет она.

– Что, как в Австралии? Почему в Австралии?

– Да ведь они, такие-то, родные-то, теперь по Австралиям поют. Их в России не слышат, не приглашают… К нам кого везут-то?.. Вы же знаете, кого везут… Стыд-срам!

Я собираюсь написать, опираясь на эту сцену, рассказ, не хватает только кой-какой детали, венчающей его. Но она придёт. А вспомнил я сейчас этот случай, перечитав отправленные Вами публикации о русской культурной жизни в Мельбурне. Где-то там, по моим представлениям, дальше Луны, в чужих краях, где ещё недавно русским духом и не пахло, у вас и общество любителей русской словесности им. В. Солоухина, и лекции о древне-русской иконе, и театральные постановки, и концерты, и смотры юных талантов. Не в каждом большом городе в России сейчас это есть. Воистину нам надо бы говорить, когда мы чего-либо добиваемся: как в Австралии! Как у русских в Австралии. Они оказались крепче и цепче нас в своей верности родному, от которого были отъяты, но надышали и намолили его изнутри так и столько, что появилась и внешняя среда.

Спасибо вашему обществу и за внимание к моей персоне. В России и это бывает теперь лишь в исключительных или юбилейных случаях.

Будете в Москве, звоните, пожалуйста: 244-02-36. Я в Москве бываю до середины марта, иногда до конца марта. А затем до ноября в Иркутске. Вот теперь, когда я знаю эту планету, называемую Россией, и с лицевой, и с обратной стороны, и работать бы на всех парах… Ан нет, прожитое всё больше становится неподъёмным.

Но это так, к слову, а не к настроению.

Лучше поздно, чем никогда: поздравляю Вас и Вадима Юрьевича с Новолетием, с новыми столетием и тысячелетием! – Эх, куда забрались мы все, ещё дальше, чем в Австралию! – а также с Рождеством Христовым и всеми последующими праздниками, которые подоспеют, пока дойдёт до Вас это письмо.

Здоровья вам!

Ваш, В. Распутин.

07.12.2001

Москва

Дорогая Галина…!

Простите за панибратское обращение, но, живя на две квартиры, на московскую и сибирскую, я постоянно где-нибудь что-нибудь оставляю, без чего как без рук. Вот и в этот раз осталась в Иркутске адресная книжка, где Вы у меня с полным именем. Но, надеюсь, и не полное Вас не обидит. Но я, кажется, эту “дымовую завесу” с именем затеял лишь для того, чтобы следующая моя провинность – долгое молчание – не выглядело слишком серьёзной. Мне понравилось, как Вы в последнем письме сказали по схожему же поводу: “Оправдываться не буду, всегда есть причины”. Вот и у меня есть причины, да всё не больно достойные отпущения. Просто пишется, когда появляется потребность писать.

В октябре мы в Иркутске провели опять праздник русской духовности и культуры. Я о нём, кажется, писал Вам. Были опять писатели, актёры, всё люди достойные и интересные (иных не приглашаем), был Омский хор и была Женя Смолянинова, замечательная исполнительница народных песен, романсов, духовных песен. Она в Иркутске уже в третий раз и привезла нынче песни Русского Зарубежья: много из репертуара Вертинского, на слова Г. Иванова, Г. Адамовича, и песни на её собственную музыку. Смольянинову в Москве и Петербурге хорошо знают, голос у неё дивный, вкус замечательный и к тому же говорит очень хорошо. Земля слухом пользуется. Нынче, узнав, что она приезжает, её просто потребовали в наши новые северные города – Братск, Усть-Илимск, Саянск. Женя, молодец, поехала и была в восторге от слушателей.

Я этот фимиам для того курю, что было бы хорошо Вам, когда Вы будете в Москве, послушать Смольянинову. Это истинно русско-духовное и истинно русско-талантливое. А вдруг когда-нибудь русским австралийцам захочется послушать самое-самое русско-российское?

Но это, разумеется, только для информации.

Мы ведь сейчас только такими событиями и спасаемся. Потому что вокруг по-прежнему тяжко. И даже более тяжко, ибо когда не оправдываются надежды на исходе спасения, это удручает в особенности. А надежды на нашего президента не оправдались. Он продолжает тянуть всё туда же – в Европу, в Америку, и патриотическая его фразеология всё больше оказывается пшиком. Ельцину Господь не позволял произнести слова “русский”, потому что в его устах это звучало бы осквернением нашего имени, а его преемник, как игрок, загоняет его в любую лузу. А результат тот же. Чужая власть, чужая культура, чужая и ещё более издевательская теле-камарилья. Вовсю проталкивается реформа образования, тоже на американский манер. И много-много чего другого, всё вредного и дурного.

Надежда только на Господа.

Я, как обычно, в Москве до середины марта, а затем в Иркутске. Мощи святителя Иннокентия в Иркутске – в Знаменском монастыре. Там же пока располагается Епархиальное управление. И там же, должно быть, помню, могила Г.И. Шеликова.

Но, будем надеяться, что Вы и ещё приедете.

Хоть и рановато, но лучше раньше, чем позже: поздравляю вас с мужем с наступающим Рождеством Христовым и Новым годом! Будьте здоровы и удач Вам на русском поприще!

С поклоном,

В. Распутин.

Галина Кучина, Мельбурн, Австралия, 29.11.2002.

Дорогой Валентин Григорьевич!

Теперь настала пора извиняться мне перед Вами за продолжительное молчание. Получила Ваше письмо, была тронута до глубины души тем, что Вы нашли время написать мне такое милое, доброе письмо.

Вы извиняетесь за то, что не знаете или не помните моего отчества. Моего папу звали Игнатий, но я очень прошу Вас, чтобы Вы звали меня просто Галей. Галина не созвучна с моей личностью и характером, а Галя воспринимается всем моим существом. Я очень люблю своё имя во всех его вариациях – Галя, Галочка, Галинка, Галюша, Галка, но Галину не терплю.

Итак, подходит Рождественский период, мы оставляем все свои заботы и работу и стремимся и тянемся к близким друзьям и знакомым, чтоб обменяться тёплым словом, сказать, что любим и помним их, и мой муж, и я поздравляем Вас и Вашу семью с Рождеством Христовым и Новым годом. Примите наши искренние пожелания успеха, радости, счастья, здоровья, душевного мира и всех благ. Дай Бог, чтобы эти пожелания, исходящие из глубины моего сердца, исполнились, чтобы Новый год был более счастливым и спокойным.

Мы живём в Австралии пока спокойно, но что будет завтра – никому не известно. Волна террора угрожает и нам, но жизнь не останавливается, живём, трудимся, занимаемся любимым делом и получаем удовольствие от содеянного.

О себе я могу сказать, что год я провела бурный. Общественная работа затянула меня в свои сети, из которых я стараюсь понемногу выпутаться, но пока безуспешно. Сегодня закончила писать хронику для газеты о проведённых мероприятиях в Мельбурне – оказалось 7 печатных страниц (это за год). Литературные встречи, организация и координация концертов – это непосредственно моя работа, встречи друзей на общественном уровне, в которых тоже принимаем активное участие, а самое приятное – это неофициальные встречи со своими друзьями, приёмы большие и маленькие. Маленькие всегда приятнее, особенно на кухне, в непринуждённой обстановке посидеть и поговорить, вспомнить прошлое – как это приятно, но я не живу только воспоминаниями о прошлом. Мой девиз – ценить прошлое, жить настоящим в надежде на лучшее будущее.

В конце этого года я организовала два больших концерта – День Русской Культуры, который был посвящён Н.В. Гоголю и В.И. Далю. Концерт прошел на высоком профессиональном уровне.

Второй концерт был в рамках Мельбурнского фестиваля. В этом году фестиваль был посвящён многонациональным народам Австралии. Я предложила поставить театрализованную свадьбу, т.е. приезд жениха и невесты после венчания на торжество, встреча их хлебом-солью, «чарочка», горько… и веселье. Пригласила лучших музыкантов и солистов Мельбурна, и концерт прошел «на славу». Австралийцы были в восторге. Даже наша русская публика, которая любит покритиковать, была очень довольна концертом. Я счастлива потому, что на мою долю выпала возможность познакомить австралийцев с русским искусством, традициями и культурой. Для меня это очень важно. Все выступления проходили перед женихом и невестой.

Вот этими двумя концертами закончился мой творческий год.

Литературные встречи в «Литературно-театральном обществе им. В.Солоухина» начнутся теперь в январе. Последняя встреча была в прошлую субботу. Доклада не было, просто поэты читали свои стихи, знакомились друг с другом, обсуждали рождение своих стихов, причины и настроения, в которых они были созданы. Беседа была в непринуждённой дружеской обстановке.

Я стараюсь отправить Рождественские поздравления, а их очень много, и на следующей неделе мы с мужем собираемся поехать в Сидней на недельку. Отдохнуть не придётся, потому что там много друзей и знакомых, а там, где русские люди, там всегда застолье.

Итак, Валентин Григорьевич, я Вам уже наскучила своим письмом. Пора кончать.

Я желаю Вам дальнейших творческих успехов, здоровья и очень надеюсь на встречу с Вами и хочу познакомиться с Женей Смольяниновой.

С глубоким уважением и приветом,

Галя Кучина

29.11.2002

10.02.2003,

Москва

Дорогие Галя и Вадим!

С каким же Новым годом поздравлять вас теперь, на исходе февраля, – то ли с наступившим 2003-м, то ли с наступающим 2004-м? Будьте здоровы и благополучны, столь же деятельны и неравнодушны, как теперь, во все годы! Хорошо, что хоть в Австралии, благодаря вам, отмечаются русские даты – и Гоголя, и Даля, и др., а нынче юбилей у Державина, Тютчева, Е.Р. Дашковой, основательницы Академии, и, конечно, Петербурга. У нас же, кроме петербургских торжеств, всё остальное будет проводиться скромно и провинциально. А уж Державину и Тютчеву надо бы воздать на государственном уровне. Едва ли. Зато каждый год справляем дни рождения Жванецкого, Высоцкого и пр. Отзывчива провинция; не везде, правда, но там культурно-отечественные мероприятия проводятся. Так и надо. Москву, Петербург не исправить, там русские люди в меньшинстве, а провинция – это Россия, на неё и надежда.

Мне самому жаловаться не следует. В прошлом году по случаю 65-летия вручили ордена и Путин, и Патриарх. Выходят книги – и переиздания, и с новыми работами, хотя нового у меня немного. А выходят – значит раскупаются, сейчас это неумолимы закон рынка. Но наш рынок ведёт себя странно: почему-то я не богатею. А может быть, он ведёт себя мудро: русскому человеку и не надо быть богатым. У богатых миром заплывают души, а мы должны быть чувствительными и сострадательными. А для этого хватит достатка. Люблю я это слово – «достаток»! В нём та скромная полнота, в которой могут прекрасно соседствовать и физическое, и духовное.

В октябре мы проводим в Иркутске 10-ый праздник русской духовности и культуры. Вот если бы и вы подгадали к этой поре (первая декада октября). На юбилейный праздник решено пригласить тех, кто был на первом. И в их числе А. Шахматов. Он теперь, как я понимаю, по большей части живёт в России.

Два события произошли у нас в культурной жизни, вернее, в книжном мире. Это выход второй книги и теперь в полном объёме труда А.И. Солженицына «Двести лет вместе» и выход записок композитора Г.В. Свиридова. Обе работы пользуются большим спросом и вызывают большие споры. Работы могучие.

Но это так, для сведения, для информации.

Обнимаю вас и желаю, желаю!…

Ваш В. Распутин

P.S. Простите за “руку”, к тому же нетвердую, но под рукой ничего печатающего нет. Да и привычка…

В.Р.

Многоуважаемый Валентин Григорьевич!

Позвольте выразить Вам глубокое соболезнование в связи с трагической гибелью Вашей дочери Марии от лиц читающей русской общественности города Мельбурна, членов Литературно-театрального общества им. В. Солоухина, от почитателей Вашего творчества.

Трудно и даже невозможно найти слова утешения в такой трагедии. Пусть сознание того, что в далёкой Австралии люди разделяют Ваше горе и стремятся оказать моральную поддержку, в какой-то степени утешит Вас.

В течение последних двух месяцев в Литературно-театральном обществе им. В. Солоухина читались доклады на тему Ваших произведений. Мысли были с Вами. И теперь, в особенно трудное время для Вас, Вы остаётесь в наших сердцах.

Передайте наши искренние соболезнования Вашей супруге и сыну.

Храни вас Бог! Господь милосерден и Он даст вам силы пережить это горе.

С глубоким уважением,

Галина Кучина

06.12.06

Москва.

Дорогая Галина!

Простите за неполное имя, но книжку с подсказкой оставил в Иркутске, а память подводит. И простите, что отзываюсь с огромным опозданием на ваше соболезнование с десятками подписей вашего общества. Оно не то, чтобы тронуло нас с женой, но укрепило для последующей жизни и продолжает укреплять до сих пор. Низкий поклон вам за эту коллективную поддержку. Многажды, когда становилось совсем тяжело, раскрывал я эти листки с подписями и вглядывался в них, как в какую-то волшебную грамоту.

Пять дней назад мы вернулись в Москву и останемся здесь до весны. Я мало по малу намерен отходить от всякой деятельности – и не от отчаяния, не от выбора одиночества, а по здоровью, которое, можно сказать, рухнуло за последние полгода. Это, конечно, огорчает, но в отчаяние, в уныние от этого я не прихожу: всему своё время и свой час. Да и устал я уже от публичности. Что мог, я делал там более 25 лет, которые отнял от литературы. Не было у самого воли отойти раньше, так теперь Господь помогает.

В мае с писательской делегацией был в Китае. Десять дней, из них два дня в Харбине. И даже не огорчился, а испугался. Ничего-то русского там не осталось, кроме кладбища, по которому бродили мы, вчитываясь в надписи часа полтора. Православный храм в городе превратился в католический, и он не стал ни тем ни другим, стоит сиротливо среди шумного города с поникшим возглавием. И, как на кладбище, долго всматривались в фотографии внутри с русскими лицами. Хоть это оставили, что-то вроде музейного.

Русских в городе, сказывают немало, но совсем-совсем иные, постсоветские, полурусские или вовсе не русские. Впрочем, ни одного из них мы не встречали. Грустно, очень грустно.

Какое у Вас расписание на будущий год? Будете ли Вы в Москве или в Иркутске?

Низко-низко кланяюсь Вам. Надеюсь, что в новом году мои каракули дойдут до Вас.

Ваш В. Распутин.

P.S.

Передайте, пожалуйста, мою сердечную благодарность всем, кто своими подписями послал нам дружескую поддержку.

В.Р.

В. Распутин, Иркутск, 24 января 2012 г.

Дорогая, предорогая Галя Кучина!

Отчество Ваше забыл, но Ваши письма (эта строчка письма вырвана, поэтому приходится догадываться часто оставаясь молодой, – показывали…? Оставаясь молодой,) – поэтому я с вами накоротке.

Спасибо за письмо, спасибо за поздравление с Новым годом и Рождеством Христовым. Здоровья Вам, а бодрости Вам не занимать и старость о Вас забыла… И не только о Вас она забыла, у меня такое впечатление, что русские, живущие далеко от России, совсем не стареют, долго, долго не теряют того, чем Господь нас снабжает. Но простите, о Вашей-то старости действительно говорить неприлично.

А вот мы стареем и живём мало. По грехам тут уж – кто чего достоин. Гибель дочери в своё время ударила так больно, что и не смогли оправиться. Это я не жалуюсь, а только припоминаю. Не работаю, очень сильно потерял память, года два, даже три пытался восстановить себя, но ничего не получилось, поэтому и отказываюсь от прежней большой переписки. Но к Вам это не относится. Коли Вы сами от доброты душевной подтолкнули меня – так тому и быть, я всегда радовался Вашим письмам, пусть эта радость продолжится и далее. При открытии последнего письма – новый человек в Вашей семье, похоже, что девочка, очень милая и будет очень красивой. Месяц назад у нашего сына в Иркутске тоже прибавление, и тоже девочка, а братцу новорожденной уже три года. Вот так и живём с прибавлениями, чтобы спасти Русь от опасности исчезновения.

Не исчезнем, и ещё покажем миру своё величие, в том числе и нравственное!

Кланяюсь, Галя, и Вам и вашим близким и родным.

Ваш В. Распутин.

В 2002 году книга моего папы «Воспоминания о Ледяном походе» была переиздана в журнальном варианте в Воронеже в журнале «Подъём». Она привлекла внимание русского писателя Л.Ф. Южанинова и он нашел способ познакомиться со мной. Вот передо мной коротенькое письмо, адресованное отцу Игорю (Филяноскому) от Леонида Фёдоровича, в котором он просит о. Игоря за неимением моего адреса передать мне его письмо.

Здравствуйте, Галина Игнатьевна!

Высылаю Вам свою краткую литературную биографию.

Леонид Федорович Южанинов родился в 1941 году в селе Редикор Чердынского района Пермской области. 

Автор десяти книг прозы. Рассказы, повести, главы из романов, исторические статьи публиковались в литературно-художественных журналах и сборниках.

География изданных произведений автора обширна – Москва, Черноземье, Северо-запад, Урал, Сибирь, Волга, Северный Кавказ. Участник Всероссийского литературного совещания (Москва, 1994 г.), научных конференций (Кемерово, 1999 г.; Пермь, 2001 г.). 

Член Союза писателей России. Лауреат литературного конкурса «Мой ХХ век». Финалист Международного литературного фестиваля «Славянские традиции – 2010».

Живет в городе Россошь Воронежской области.

Вторник, 27 августа 2013, 19:20 от Леонида Южанинова.

Дорогая Галина Игнатьевна! Я Вам неправильно ответил, сказав что  издавался только в Воронеже и Перми. Там выходили только мои книги. А издавался я в литературных журналах, сборниках, газетах, почти во всей России: Москва, Черноземье, Северо-Запад, Урал, Сибирь, Волга, Северный Кавказ.

Живет в городе Россошь Воронежской области.

Южанинов Л.Ф., Россошь, 20.08.2003.

Здравствуйте, Галина Игнатьевна!

Хотел написать Вам после публикации «Белой дороги», но она по-видимому задерживается, решил не ждать. Мне очень хочется поговорить с Вами о многом, и в частности о Вашем отце Игнатие Каллиниковиче. Меня особенно интересует несколько вопросов, которые я с Вашего позволения и задам.

Первое. Были ли Вы на родине отца в селе Волегово? Я что то на карте Пермской области его не нашел, видимо советские вихри индустриализации и кампания неперспективных деревень уничтожили его, как и тысячи других. Если это так, то очень жаль. Места там красивые. Да и вообще Урал – драгоценная жемчужина страны.

Где Вы были в России и Ваши впечатления? Что Вас поразило? Рассказывал ли отец о дореволюционной жизни?

Я с ним вполне согласен, когда он пишет, что «у нас перед Первой мировой уже не было чеховских мужиков, сидевших в курной избе с лучиной». Откуда их взял этих мужиков Чехов, где выкопал – не знаю! Сохой никто не пахал, и в лаптях никто не ходил, это я могу подтвердить. Крестьяне на Урале сеяли лён, ткали холсты, шили одежду, держали скот, на зиму готовили шубы, валенки, из кож тачали сапоги, так называемые «бахилы». Да и в магазинах (лавках) покупали платки, юбки, кофты, пиджаки, брюки. Зимой на лошадях ездили на заработки, лесозаготовки, за солью к купцам, да и сами кое-что продавали, – дрова, яйца, живность, так что кое-какие деньжонки у мужиков водились. У лентяев, конечно, ничего не было.

Галина Игнатьевна, у меня к Вам большая просьба. Не могли бы Вы найти книгу А. Федоровича «Генерал В.О. Каппель». Издание Русского Дома в Мельбурне 1967 г. Я нигде не мог её разыскать. Этой книге нет даже в Российской центральной библиотеке в Москве, так наз. «Ленинке». Меня интересует личность Каппеля. Раньше я хотел написать о нём, но отсутствие материала и другие причины не позволили это сделать. Так хотя бы прочесть, ведь книга основана на воспоминаниях друга и соратника генерала полковника Вырыпаева. Хотелось узнать его настоящего. Ведь он у нас по прежнему враг №1. Его считают жестоким и кровожадным. Впечатление это сложилось у людей от фильма «Чапаев». Да и,вообще. У нас в обществе мнение о «Белой армии», к белогвардейцам осталось негативное. Как вдолбили людям в школе, что белый – враг, так они и считают до сих пор. Когда в 90-х годах я написал «Белую дорогу», на меня чуть не с кулаками набросились: «Кого ты воспел?!» Когда же по областному радио передавали главы из романа «Хлеб и кровь», до сих пор неизданного, то в адрес редакции сыпались бесконечные звонки с требованием убрать «белогвардейщину». Сейчас, конечно, поутихли. Людям не до политики – как бы выжить.

Многое хотелось сказать, да рамки письма тесны, всего не поведаешь,

До свидания, Галина Игнатьевна. Счастья Вам и добра!

Сердечный привет семье

С глубоким уважением, Л.Южанинов.

P.S. Недавно в Петербурге в издательстве “Нестор” вышел сборник “Россия, Запад и Восток: история взаимоотношений”. В нём опубликована моя статья “Родина” – Родине”. Посылаю, думаю заинтересует.

Л.Ю.

Л. Южанинов, г.Россошь, 12.06.04.

Уважаемая Галина Игнатьевна!

С удовольствием прочитал Ваши «Путевые заметки». Они для меня интересны и познавательны. Это наша история и духовная культура. Вы побывали в тех местах, где я не был, ведь всю Россию невозможно объехать. Язык вашего повествования чистый, литературный. Вы, наверное, занимались художественным творчеством? Послал в г. Кунгур в краеведческий музей с просьбой сообщить, что им известно о Вашем отце, его родственниках, и сохранилось ли село Волегово. Как ответят – сообщу.

Послал Вам книгу «На древней пермской земле». Это немного севернее родины Вашего отца, но быт, уклад жизни, жилища одинаковы. Прилагаю газетную страницу, с выпуском к моему 60-и летию, чтобы Вы хоть немного ознакомились с моей биографией, а также небольшую статью «Родина». Я её послал раньше в рукописи, но то письмо до Вас не дошло.

Желаю Вам здоровья, успехов во всех делах, радости в жизни.

Сердечный привет мужу и всей Вашей семье! С глубоким уважением и признательностью

Л. Южанинов.

Л. Южанинов, г.Россошь, 31.01.05.

Глубокоуважаемая Галина Игнатьевна!

Спасибо Вам за Новогодние поздравления. Я прошу простить меня, что я не поздравил вас вовремя. А то ещё почта наша, как и вся страна отдыхала 10 дней. Затем сообщили из С-Петербурга о том. Что вышел научный сборник, в котором опубликована моя статья «Легенда Чердыни». Хотел заодно выслать копию статьи. Ждал месяц, но так и не дождался сборника. Вышлю вдогонку, как придёт. Думаю статья Вас заинтересует, в ней жизнь и быт купцов.

Поздравляю Вас, Вашего супруга Вашу большую дружную семью с Новым 2005 годом! Желаю Вам крепкого здоровья, успехов в делах, творческих удач, радости, всяческого благополучия в жизни. С Новым годом, с новым счастьем! И побольше улыбок. Поздравляет и желает Вам всего доброго и моя жена Мария Алексеевна.

Галина Игнатьевна, я искренне рад, что у Вас выходит книга. И название такое красивое, необыкновенное – «Минувшее развёртывает свиток». Очень хочется прочесть. Всё, что произошло с русской эмиграцией на востоке страны меня волнует до слёз…и не определю почему? То ли потому, что занимался историей этого края, когда писал «Белую дорогу» и роман «Хлеб и кровь», то ли гены мои запрограммированы на Восток.

Меня сердечно трогает Ваша трепетная любовь к России, Ваша неуёмная энергия к внедрению русской культуры, искусства в Австралии. Да хранит Вас Бог!

О себе могу сказать, что выйдя на пенсию, стал страдать от недостатка общения. Новых впечатлений. Когда работал, по два раза вгод ездил на родину на Урал, в Москву. Писатель должен путешествовать, иначе зачахнет. Последний раз в сентябре 2001 года участвовал в научной конференции «Российская государственность и культура на рубеже эпох» в Перми, посвящённой 444-летию заточения и почитания Михаила Никитича Романова, дяди первого царя из рода Романовых. Тогда местная администрация расщедрилась и выделила сумму на поездку. Единственное, что поддерживает «на плаву» – творчество, если б не оно, с ума сойти можно. Ради Бога, извините, за эти унылые строки, накатило что-то, не унять.

Всего Вам самого доброго, здоровья и радости!

Искренне Ваш Л. Южанинов.

Л. Южанинов, г. Россошь. 18.12.06.

Здравствуйте, Галина Игнатьевна!

Спасибо за «Генерала Каппеля». Ещё не читал, сразу когда подгоню текущие дела, хочу прочитать в спокойной, располагающей к раздумью обстановке, с толком, с чувством, с расстановкой, с карандашом в руках, чтобы впитать в себя дух той героической эпохи.

Спасибо за фотографии. Смотрю на Вас – такие славные русские лица.

Посылаю Вам рассказ «Двенадцатый» (копию) из антологии «Страницы воронежской прозы». В предисловии составители написали, что тематика моих книг – по преимуществу историческая. Я с этим совершенно не согласен. Да, у меня есть исторические повести и даже роман «Хлеб и кровь», можно отнести к историческому, но большая часть моих произведений гражданская, социологическая, такая, как предлагаемый Вам рассказ.

Нашли ли Вы журнал «Наш современник» №2 за 2004 год, там мой рассказ «Студёные дни».

Недавно по телевизору показывали русского из Австралии, фамилия, если не ошибаюсь, Заика. Он отсудил у китайских властей в Харбине дом своих предков и организовал в нём русский музей. Порадовался столь приятной новости.

Погода у нас стоит пасмурная. Ждали золотую осень, а получили сплошные дожди. Да и лето стало нежаркое, но для меня это хорошо – я не люблю жару, никак не могу к ней привыкнуть, хотя три года служил в пекле в Средней Азии. А какое время года у Вас сейчас? Какая погода?

Что нового в русском обществе Австралии? Поддерживаете ли связи с аналогичными обществами в других странах? Опубликовали ли свои воспоминания в «Сибири»?

Передавайте привет Вашему супругу, детям, внукам!

Желаю Вам всем крепкого здоровья, успехов, добра и счастья в жизни.

С глубоким уважением искренне Ваш

Леонид Южанинов.

Л. Южанинов, г. Россошь, 18.12.2006.

Здравствуйте, Галина Игнатьевна!

Журнал «Подъём» с моей рецензией на Вашу повесть вышел – №11 – 2006 –с.251-254. Выслать пока не могу, так как нет у самого – взял в библиотеке. Как будет – вышлю. Кстати, журнал «Сибирь» тоже опубликовал этот материал, но пока не прислали.

В «Нашем современнике» №11 за этот год идёт мой рассказ «У роковой черты», при желании можете прочитать. Изданы два рассказа в Перми, но экземпляры от них ещё не получил. Необязательность наших редакций в последнее время расцвела пышным цветом.

Вчера по телевизии показывали «Русские в Харбине». Я плакал. Рассказывали в основном о последних русских в городе – Никифоровой А.Е. и Заика Н.Н. Его Вы, наверное, знаете, он приехал туда недавно из Австралии.

Галина Игнатьевна, если «Единение» не хочет публиковать «Белую дорогу», дайте им какой-нибудь мой рассказ, они у меня короткие. А, кстати, есть ли у Вас моя книга «Терновый венец»? Я что-то забыл – высылал ли…

С удовольствием прочитал Ваше «Седьмое чудо», словно побывал на экскурсии по заповедным историческим местам, прикоснулся к культуре предков. Посещение этих мест для меня несбыточная мечта.

Всего Вам доброго, Галина Игнатьевна, успехов во всём!

С глубоким уважением Л. Южанинов.

Привет и Новогодние поздравления дочере Марине, внукам и всей Вашей славной семье.

Письмо редактора газеты «Единение» Сергея Скороходова, Сидней, 17.08.2004.

Уважаемая Галина Игнатьевна!

Принявшись за подготовку Вашего материала – «Терновый венец» к опубликованию, я пришел к выводу, что без вашей помощи сделать этого не могу. «Единение» – это газета, а Вы прислали в редакцию рукопись книги, которую сократить до полагающихся 10-12 страниц, которые могут быть опубликованы примерно в 4-5 номерах, может только сам автор.(Для ориентира – 3 страницы печатного текста это целая газетная страница плюс иллюстрация).

С этой просьбой отправляю Вам рукопись. Оставьте в материале самые, на Ваш взгляд, ценные впечатления.

С уважением, редактор Сергей Скороходов.

Л. Южанинв, г. Россошь,  12.04.2007.

Дорогая Галина Игнатьевна, здравствуйте!

Высылаю вам журнал «Подъём» с рецензией на Вашу книгу, а также документальную повесть о своём селе «Над Вишерой рекой», кроме того прилагаю статью Дектярёва, о которой Вы говорили по телефону, и статью о русской Маньчжурии, может почерпнёте для себя что-нибудь интересное.

В Воронеже готовится к изданию моя книга «У обрыва», в неё я заложил всё самое ценное для меня. Должна скоро выйти, если местная администрация заплатит деньги.

Всего Вам самого доброго, здоровья, творчества, удач во всём.

Искренне Ваш Л. Южанинов.

Л. Южанинов, г. Россошь, 29.03.2008.

Здравствуйте, Галина Игнатьевна!

Вашу книгу из С-Петербурга получил – спасибо!

Высылаю Вам свою книгу «У обрыва». В апреле этого года в «Нашем современнике» идут два моих рассказа. Я надеюсь, журнал этот у Вас выписывается.

Получил Ваше письмо – спасибо! Оно очень тёплое, содержательное, тронуло меня до глубины души. Я сейчас ничего не пишу, уезжал на Урал, жил там два месяца. В Перми меня встретили хорошо, в краевой библиотеке устроили творческий вечер, на нём присутствовала в основном пермская богема. Архив края предложил мне сдать им рукописи, письма и пр. Они хотят организовать мой личный фонд. Отборкой документов для них я сейчас и занимаюсь, да и готовлю к выходу сборник рассказов для детей и юношества.

Вот такие мои дела…

Всего Вам доброго, Галина Игнатьевна, пишите. Буду ждать.

Ваш Л. Южанинов.

Л. Южанинов, г. Россошь, 2010.

Здравствуйте, дорогая Галина Игнатьевна!

Уж и не знаю, как начать письмо – виноват перед вами; целый год не писал. Виноват – простите!

Посылаю вам свою книгу «Гармонь» с рисунками россошанских детей. В ней как известные Вам рассказы по книге «У обрыва», так и не известные «Для самых маленьких». В книгу вложил диск о моём юбилее – 65 лет, давно хотел послать.

Ваш диск посмотрел с большим удовольствием, познакомился с Вашим обществом, порадовался за Вас и за Ваших друзей.

О литературе. За прошлый год после «Гармони» у меня вышла книга «Лебедь белая» – повесть и четыре рассказа. Книга тоненькая, но вышла в серии солидной «Воронежские писатели ХХI века». Пишу сейчас мало, то обстановка не позволяет, то нет сил, то настроения нет. Всё лето стояла страшная жара. Написал лишь несколько эссе и статей, да два рассказа. Сейчас готовлю сборник «Избранное». В июне мне будет 70 лет, надеюсь дадут денег на издание.

До свиданья, здоровья Вам и счастья!

Уважающий Вас Л. Южанинов.

Л. Южанинов, Россошь, 8.01.2012.

Здравствуйте Галина Игнатьевна!

Посылаю Вам две книги: «Избранные произведения» и «Строки жизни». В первой книге я собрал наибоолее дорогие мне сочинения, хотя две повести и три рассказа пришлось убрать – превышал объём, а точнее стоимость отпущенных мне денег Воронежской администрацией. Во второй – письма мои и моих корреспондентов, в том числе Ваши. Я думаю, Вы не будете на меня в обиде, мир вечен, а жизнь скоротечна. После меня никто не будет заниматься моим литературным наследием и я сам должен распорядиться им.

Эпистолярный жанр – это такая теперь редкость и ценность, а кроме того письма самые достоверные свидетельства эпохи.

Я очень рад, что Вы подружились с «Домом Русского Зарубежья», поэтому я хотел обратиться к Вам со следующей просьбой. (Этот параграф для обсуждения). Не могли бы поговорить с ними обо мне, о моём творчестве, я мог бы предложить им свои произведения хотя бы о Гражданской войне: роман «Хлеб и кровь», повесть «Белая дорога» и т.д.

Желаю Вам успехов, вдохновения, Литературных удач и радости.

Искренне Ваш Л. Южанинов

Письмо редактора газеты “Единение” Владимира Кузьмина.

Дорогая Галина Игнатьевна! Рады нашему сотрудничеству, которое длится уже многие годы. Какое бы интересное событие не происходило в Мельбурне, будь это концерт классической музыки, День русской культуры, или просто встреча в Литературно-театральном обществе им. В.Солоухина – Вы всегда были организатором и душой этого. И основой этому был Ваш щедрый душевный талант. Вторым проявлением этого таланта были Ваши статьи, которые газета “Единение” печатала на протяжении многих лет. Вы провели большую работу по подготовке к печати дневников Вашего отца И.Волегова о Ледяном походе. С интересом наши читатели ждали очередного номера газеты, в которых Вы рассказывали о поездке в Россию. Знаем, что на Вашем жизненном пути Вы встречали немало интересных и знаменитых людей, с которыми потом вели длительную переписку. Рады были слышать, что сейчас Вы готовите книгу об этих встречах. Желаем Вам успешного завершения этого большого труда.

Владимир Кузьмин

Главный редактор

“Единение”

Еженедельная русская газета в Австралии.

Моё письмо в редакцию журнала “Родная Ладога”.

Я от души поздравляю редакцию журнала “Родная Ладога” с 5-и летним юбилеем . Я чувствую себя чрезвычайно счастливой, что в моей жизни открылась новая страничка сотрудничества со столь замечательным журналом, который обогащает и вдохновляет нас творениями замечательных авторов, знакомит нас с духовной жизнью в России и поднимает патриотизм как в стране, так и заграницей.

Мне, живущей в Австралии особенно ощутительна значимость этого издания и важно то, что оно является мостом, соединяющим русских людей, живущих в России, и нас, живущих вдали от своей исторической родины, любовь к которой только крепнет благодаря знакомству с вашим духовным и культурно-просветительским журналом.

Со своей стороны я могу сказать, что для меня большая честь сотрудничать с Вами и делиться скромными рассказами о нашей зарубежной жизни.

Желаю дальнейших успехов и процветания. Бог в помощь!

Редакция журнала “Родная Ладога”, Санкт Петербург.

Спасибо. Дорогая Галина, радостно видеть Вас на выразительной фотографии вблизи празднично наряженной елки. И на Вашем далеком от нас континенте, уверена, исполняются добрые Новогодние пожелания. Желаю Вам здоровья, творческих успехов, любви во всех ее проявлениях. Валентина Ефимовская – от имени редакции журнала «Родная Ладога». Поклон шлет Вам, дорогая Галина, Андрей Ребров. А многие читатели посылают свою благодарность за Ваши интересные исторические воспоминания. «Родная Ладога» №1 2012 вышла, после Рождества вышлем журнал в Ваш адрес.

Короткое письмо от редактора журнала “Родная Ладога” Андрея Реброва.

Галина Игнатьевна, здравствуйте! Просим Вас быть нашим корреспондентом и представителем в Австралии (это ни к чему Вас не обязывает. Ваши материалы будут опубликованы в следующих номерах).

С уважением Андрей Ребров.

Письмо редактора журнала “Австралиада” Наталии Анатольевны Мельниковой. Сидней, Австралия, 1.12.2013.

Дорогая и уважаемая Галина Игнатьевна!

От имени редколлегии журнала “Австралиада” и от своего имени выражаю Вам глубокую благодарность за участие в издании нашего журнала, начиная с 1994 года и до сего времени. В течение многих лет в журнале печатались Ваши статьи, которые всегда нравились нашим читателям как по содержанию, так и по стилю. Статьи сопровождались интересными фотографиями и пересылались без задержки. Знакомство и общение с Вами не принесло нам ничего, кроме радости.

Этого, к сожалению, нельзя сказать про мельбурнскую редколлегию, организованную о. Михаилом (Протопоповым), который обещал издать 2-й том “Истории русских в Австралии”, но обещания не выполнил, осложнил нашу работу и задержал её на 2-3 года.

Говоря про “Историю”, Вы, Галина Игнатьевна, написали прекрасную статью “Мои любимые артисты», которую поместили в разделе VII Лицом к России в первом томе «Истории русских в Австралии» (Сидней, 2013 г.)

Ещё раз благодарю Вас за активное участие в этой работе и желаю Вам дальнейших успехов в Вашей литературной и общественной деятельности.

Наталия Анатольевна Мельникова,

Редактор «Австралиады», 1.12.2013. Сидней, Австралия.

Светлана Фирсова, редактор газеты «Слово». Сидней Австралия, 5.04.2002.

Дорогая Галина Игнатьевна!

От имени всей редакции газеты «Слово», хочу поблагодарить Вас за присланный Вами очень интересный и содержательный материал. Надеемся, что Вы не слишком разочарованы тем, что мы не смогли опубликовать его весь целиком. Основная причина – недостаток места в нашей небольшой по объёму газете. Но мы напечатали всё, что с нашей точки зрения, является наиболее интересным и, что, наверное, даже важнее, уникальным в Ваших воспоминаниях – то, о чём не прочтёшь ни в каком путеводителе.

Спасибо огромное за Ваш труд и внимание к нашей газете. И дальнейших творческих успехов.

С уважением Светлана Фирсова.

Письмо многолетнего и заслуженного общественного деятеля русской общественности Австралии Михаила Николаевича Чуркина.

Председателю Литературно-театрального о-ва имени В. Солоухина, г. Мельбурна,

Г.И. Кучиной.

18 июля 2001 года.

Дорогая Галина Игнатьевна!

Сердечно благодарю Вас и всех уважаемых членов Вашего общества за очень доброе и тёплое ко мне отношение и внимание.

Возвращаюсь мысленно к тем годам начала моей активной деятельности на общественно-культурно-спортивном поприще, которые сегодня для себя я считаю поистине уникальным явлением.

Да, есть что вспомнить и есть чем гордиться!

Сколько мы, руководители русских общественно-культурных организаций, с сердечной благодарностью стране, нас приютившей, но с любовью к своей великой культуре и исторической родине, безвозмездным трудом, годами старались сохранить и передать нашим детям всё то ценное, чему учили нас и наши родители, и учителя, и наша церковь, а это – вера, родной язык, культура, традиции, обычаи, а также защита доброго имени исторической нашей Родины от разных несправедливостей и даже поклёпов.

Интересуясь и принимая участие в разных кружках самодеятельности ещё в гимназические годы, мне тогда и в голову не приходило, что я когда-то посвящу себя общественно-культурной деятельности на благо соотечественников в Австралии, однако сегодня я нисколько не жалею и рад тому, что у меня всё так сложилось.

Дорогая Галина Игнатьевна, в связи с моим добровольным уходом с поста Председателя Российского общественного центра в г. Аделаида, я ещё раз приношу Вам и всем уважаемым членам Вашего общества сердечную благодарность за столь доброе и тёплое ко мне отношение.

С благодарностью и искренними пожеланиями Вам всего наилучшего в жизни, остаюсь

уважающий Вас М. Чуркин.

Письмо Олега Альбертовича Донских. Новосибирск.

Н.И. Макарова – кандидат культурологии, PhD (Monash, Australia), доцент кафедры философии Новосибирского государственного университета экономики и управления.

О.А.Донских – доктор философских наук, профессор, PhD (Monash, Australia), зав. кафедрой философии Новосибирского государственного университета экономики и управления, профессор Новосибирского государственного университета.

Дорогая Галина Игнатьевна!

Когда я думаю о нашей жизни в Австралии, я чаще всего вспоминаю о Нине Михайловне и о Вас. И могу совершенно точно сказать, почему. Дело в том, что Вас с Ниной Михайловной объединяет бескорыстие и любовь к русской культуре, а не любовь к себе в русской культуре, и огромный интерес к жизни, ко всем интересным людям. Это очень сильно отличает Вас от других представителей русской эмиграции в Австралии, с которыми мне довелось познакомиться. Я, конечно, имею в виду старую эмиграцию, тех, кто вынужден был уехать из-за событий 17 года. (Поскольку новая эмиграция с ее страстным желанием очернять все русское в данном случае вообще вне обсуждения). Нина Михайловна, в частности, говорила, что ее угнетает антисемитизм старой русской эмиграции. Я бы добавил еще стремление очернять любого, кто выбивается из привычного круга. Сама Нина Михайловна очень страдала от абсолютно беспочвенных и нелепых подозрений в шпионаже. Что касается Вас, то я мог бы напомнить отвратительный эпизод с клеветой. Самое обидное то, что наша поездка в Джилонг, когда Вы показывали больницу, где Вы работали и где Вас еще прекрасно помнили, была совершенно замечательной. Как Вас узнала первая дама, к которой мы обратились. С какой радостью Вас узнавали бывшие коллеги! Я много думал об этих клеветниках и пришел к выводу, что это все, конечно, связано с комплексом неполноценности. Человек, страдая подобным комплексом, всех других подозревает в обмане, попытках представить себя значительнее, чем он есть на самом деле. Помните, как Вас доставали утверждениями, что я не настоящий доктор наук и профессор, что я это сам себе присвоил. (Кстати, должен заметить, что про меня сейчас даже появилась страничка в Википедии, а они помещают персоналии очень выборочно). Я не хочу называть имен, но мне было даже не обидно, а с каким-то ощущением убожества я это вспоминаю.

В общем, в этом подозрительно относящемся друг к другу сообществе Вы были островком благожелательности, полезной для всех деятельной любви к русской культуре. Я очень хорошо помню, как Вы пригласили меня выступить с лекцией в созданном Вами обществе им. Владимира Солоухина. Замечу с сожалением, что современная российская молодежь уже практически Солоухина не знает, да, впрочем, и Толстого путает с Достоевским. Если так дальше пойдет, что русская культура останется только в Австралии… Вы, может быть, знаете, что я недавно издал книжку с названием «Деградация». Так получилось, что у меня было всего несколько экземпляров, и когда Глебка ездил в Австралию, я смог с ним передать только один экземпляр для о. Игоря). Я с удовольствием читал у Вас лекции, то же делал о. Игорь Филяновский, и постепенно в Русском доме собиралось все больше и больше людей. Надо заметить, что благодаря в первую очередь Вам уровень русских культурных мероприятий в Мельбурне очень повысился. Когда первый раз я присутствовал на такого рода концертике, который был организован Этническим представительством, то меня взяла тоска. Какой-то лубочно-лапотный кич, не имеющий никакого отношения к настоящей русской культуре. А Вы приглашали настоящий артистов, певцов и музыкантов.

Особняком стоит для меня воспоминание о концерте памяти Нины Михайловны. Вашими усилиями, усилиями Марины, отчасти моими этот концерт получился одним из лучших за все мое время пребывания в Австралии. Томчик его прекрасно вел…

Важно добавить, что за всеми организованными Вами концертами и лекциями стояла не просто большая работа по их организации, но еще и огромное терпение, поскольку Вы неоднократно сталкивались с капризами, какими-то невероятными требованиями, и т.д. С убогой критикой, совершенно несправедливой и потому особенно обидной. Я вспоминаю, как одна из дам после концерта памяти Нины Михайловны заявила мне, что событие неудачное, потому что не отразили деятельность Нины Михайловны по защите прав человека. Можно подумать, что концерт должен был отразить всю ее жизнь. Самое забавное, что когда я обратился к той же даме за воспоминаниями, она отказалась их писать. Гордо осталась в позиции судьи. И таких множество. Только те люди, которые сами что-то организовывали, могут реально оценить Ваши усилия.

Еще вспоминаю нашу с Вами поездку в Элтам, где нам удалось зайти в дом четы Кристесен, посмотреть комнаты, где жили Клем и Нина, погулять по саду и с удовольствием обнаружить бочку, в которой Гвидончик с мамой плавали по морю. Тогда же Вы показали мне выложенную кафелем маленькую летнюю эстраду с памятной доской. Ее идею мне подсказала Ваша Марина, а первые «копки» лопатами сделали мы с Андреем. Я храню фотографии этой поездки на своем компьютере.

Иногда вспоминаю теплые душевные вечера в Вашем прекрасном доме, где Вы с Вадимом принимали нас. Как над Вами подшучивал о. Игорь. Как Вы рассказывали о Харбине, показывали альбомы…

Если бы не Вы, то нам с Ниной было бы гораздо труднее в Мельбурне.

Спасибо! Всегда Ваш, Олег Донских.

19 июня 2012, 20:50

Дорогая Галина Игнатьевна!

Поздравляю Вас от всей души с заслуженной (и еще как!) наградой! Очень надеюсь, что здоровье у Вас будет отличное и позволит Вам работать на благо русской общины и дальше. Ваше письмо я переслала Олегу. Он сейчас в командировке, вернется через пару дней и с удовольствием Вам ответит.

Всего Вам самого доброго!

Ваша Нина

Дорогие Нина Ильинична и Олег Альбертович!

Надеюсь, что у Вас всё благополучно и находите в себе силы переносить жару. В Саратове мои друзья изнывают от жары – 38 градусов и без кондиционеров!.

Олег Альбертович, я не теряю надежды увидеть книгу о Нине Михайловне на английском языке. Прошло много времени с тех пор, как университет отказал и как мне говорили что на издание нет денег. Это не так. На прошлой неделе я позвонила Робету Ландеберг. Мы с ним поговорили о многом. Оказывается он очень старался найти издателей и пробовал не раз, но издательства не берутся издавать из за коммерческих соображений. Они считают, что не смогут продать. Роберт считает, что проблама не с переводом, а, именно, с изданием. Он работает в мельбурнском университете, студентов 60-80 человек, но студенты совсем другие. Он говорит,что не интересуются ни классиками и, ничем, все на мобильных телефонах и есемесках и для чего находятся в университете – не понятно.Вот такая печальная ситуация. Может быть он сгущает краски и говорит, что это другое поколение.

Отметили День России в парламенте – это первый раз. Учли, что ехать в Канберру на два часа многим сложно. Я в этом году тоже не поехала, но посол подчеркнул мне два раза:»А я к Вам приехал». Я отговорилась нездоровьем. В этом году я получила награду от Союза соотечественников за многолетнюю работу по проведению культурных мероприятий и председательства Литературно-театрального о-ва им. В. Солоухина.

Не помню писала-ли я Вам. что я создала комитет и нашла себе замену в лице Ольги Шониной, Секретарь Светлана Бран, казначей Женя Волкова, а я осталась почётным членом. Так вот сейчас мне пришлось прервать письмо. Позвонила Ольга Шонина, расстроена, волнуется, не может найти грант на тысячу долларов, который пришел на наше общество. но она его не может найти и получить, потому что известный Вам сотрудник (не называю фамилии) не сделал того, что требовалось. Он казначей русского дома. От него все устали, и Русский дом и этники и Ольга в панике В общем Вам ситуация знакома.

Вот такие у нас дела.

Я вас обнимаю, всегда Ваша Галя

Дорогие Нина Ильинична и Олег Альбертович!

Простите, что давно не писала,много забот, да и вас не хотелось отрывать от плодотворной работы, которую вы проводите в Новосибирске.

Олег Альбертович, у меня к Вам серьёзное дело. В следующем году в Москве, как я поняла, в «Русском Зарубежье имени А. Солженицына», будет выставка зарубежной литературы. Просят всё, что написано эмигрантами, даже рукописи, журналы, изданные не профессионально в первые годы эмиграции и пр., и пр.

Я собрала уже 4 посылки от всех наших писателей и поэтов, но Вашу книгу о Н.М. Кристесен не могу отправить, потому что моя – с дарственной подписью, а могу отправить ту, которую Н.И. подарила моей Марине, но Марина непременно захочет иметь эту книгу. Поэтому, если Вы пришлёте Марине, то её книгу я отправлю в Сидней. Им это нужно срочно, потому что время ограничено для того, чтобы послать в Москву по удешевлённой цене. Сбором книг и рукописей занимается «Австралиада». Жду от Вас совета, как поступить.

Была безумно занята заботами о концерте ДРК. Мы посвящали его 200-летию русского присутствия в Австралии. Мне загорелось пригласить мужской вокальный ансамбль «Валаам». Пригласила, они согласились и начались проблемы. Они подали неправильно документы и им отказали в визе. Я упёрлась, как бык, стала давить на этников, они заняты Владимирским балом, фестивалем фильмов и свалили работу на Светлану Бран. Слава Богу она не подвела! Работала она много и упорно на интернете, связалась с посольством австралийским, начала заново подавать на визу и буквально за 10 дней до концерта мы узнали, что они приезжают. Я очень волновалась, потому что рекламу не могли давать полную, не будучи уверенными приедут они или нет, кроме того не только в этом месяце, но за неделю до нашего концерта 2 грандиозных концерта – концерт Сретенского хора в кафедральном соборе Св. Павла и «Страсти по Матфею» – композитор владыка Иларион (Алфеев) – в соборе Св. Патрика. Там три сводных хора и оркестр. Представляете, какая насыщенная программа, а наш концерт будет 30 сентября, и день тоже неудачный, потому что четыре именинницы – Вера, Надежда, Любовь и мать Софья. Я боялась, что у нас будет пустой зал, но за неделю до концерта я дала интервью по SBS и сразу пошли заказы на билеты. Зал оказался полным. Люди ждали этого праздника. Концерт прошел на славу. Если получится, то пришлю Вам диск. Вот такие у нас дела.

Сейчас занялась своей книгой, сегодня прислали мне фотографии на проверку, в конце месяца обещают выпустить книгу из печати.

4 ноября приезжает Лёня Николаев с женой (он финансирует издание) на две недели из Петербурга, а потом, надеюсь, закончат все планы и чертежи и приступят к постройке дома.

Вот такая у меня жизнь. Скучать некогда.

Я вас целую и обнимаю, всегда помню и люблю.

Галина Кучина.

Валентина Андреевна Семёнова принимала активное и непосредственное участие в переиздании папиной книги «Воспоминание о Ледяном походе» и моей книги «Минувшее развёртывает свиток» в издательстве «Сибирь» в Иркутске. Обе книги были переизданы в журнальном варианте.

Валентина Андреевна Семенова родилась в 1949 году в селе Харик Куйтунского района Иркутской области. Критик, публицист. Автор книг: «Писатели Приангарья» (справочник, 1996), «Благодаря – а не вопреки» (полемические статьи, рецензии, 2002), «Вместе с бурями века» (обзор деятельности Иркутской писательской организации, 2007). Публикуется в журналах «Сибирь», «Наш современник». Основные темы: творчество В. Распутина, А. Вампилова, других писателей-иркутян, обзоры событий культурной жизни. Живёт в Иркутске.

Письмо от В.А. Семёновой, Иркутск.

Здравствуйте, дорогая Галина Игнатьевна! Только три дня назад мне удалось показать справку Валентину Григорьевичу для утверждения. Он сделал одну маленькую поправку. Отправляю и свою тоже. У нас прошли праздники «Сияние России». Приезжали Ст. Куняев, Владимир Крупин, Александр Проханов и др.Сейчас пишу обзор этих дней. Успешного  Вам завершения работы над воспоминаниями! Ваша В. Семенова.

20. 02. 2014

Иркутск

Добрый день, Галина Игнатьевна!

…Вы спрашиваете, что ответил Ст. Куняев, главный редактор «Нашего современника», на моё письмо о Сталине.

Так вот. Станислав Юрьевич был минувшей осенью в Иркутске на празднике «Сияние России», и мы поговорили на эту тему. Он сказал, что планирует напечатать моё письмо, только не может сказать, когда – как выстроятся материалы. Не знаю, надо ли это делать вообще, ведь я писала не для печати, а больше для себя.

У нас в истории есть несколько выдающихся, но противоречивых и потому раскольных для общества правителей: Иван Грозный, Пётр Первый, Ленин (о котором почему-то не спорят), Сталин. Я за то, чтобы не возносить таких деятелей, но и не уничижать. На Сталине много крови, и у меня есть вопросы по жертвам. Но не могу не согласиться со сталинистами – не он один вершил расправы, это стало системой для целого слоя руководителей, и, самое главное, находило поддержку в народе. И дело не только в страхе и в слепой доверчивости.

Мне пришлось во время работы над одной небольшой статьёй по истории Иркутской писательской организации позаниматься в архиве. Там я наткнулась на очерк местного литератора начала 1930-х годов, и этот очерк пролил некоторый свет на то, как рождалась почва для репрессий. Речь шла о проблемах на железной дороге в районе ст. Слюдянки, что на Байкале: пробках, неполадках в ремонте паровозов и проч. Автор хотел разобраться, отчего это происходит и, как ему казалось, нашёл причину.

Как же так: люди изо всех сил работают, но ничего не получается. Из сегодняшнего дня хорошо видно, как не хватало специалистов, квалифицированных рабочих – Россия технически отставала от Запада ещё с дореволюционных лет. Но люди не понимают этого. Если они работают с полной самоотдачей, а результаты плохие, значит, кто-то вредит. И находят «вредителя» – молодого машиниста, который якобы подсыпал песок в механизм паровоза. И вот что почувствовал в первую минуту машинист, когда услышал эти обвинения: не страх, не растерянность, а удивление. Он воскликнул: да зачем же я буду портить паровоз, я же на нём работаю, семью кормлю! Но ничто ему не помогло, его арестовали, а все вокруг радовались, в том числе и литератор, что разоблачили врага.

Это был лёгкий выход из трудного положения. Люди не справлялись с задачами, которые перед ними ставились, и находили «виновников». Ведь и на самом деле было невыносимо трудно. В стране разруха, и надо не просто

восстановить всё, но и не отстать от более развитых стран, иначе нас завоюют. Народ ввели в режим: сделай или умри! И так – на долгие годы.

Сталин умел напрягать людей. Особенно это было очевидно во время Великой Отечественной войны. Я читала свидетельства, которым нет оснований не доверять, о том, какие мозговые атаки он устраивал перед каждой крупной военной операцией, собирая командующих фронтами и выслушивая их предложения. Только после этого принимались решения. Он действительно был генералиссимусом, и его портрет должен быть на Красной площади во время парадов 9 Мая, здесь у меня сомнений нет. Я только считаю, что Сталин не является объединительной фигурой для России, потому что очень уж глубоко вписан в кровавые страницы нашей истории, как бы ни уточнялась, в сторону уменьшения, мера его вины. Слишком много потерь!

И конечно, я против политических спекуляций на тему этих потерь. Когда нынешние журналисты заставляют людей отвечать на вопрос, а не лучше ли было сдать Ленинград немцам, я считаю, что они совершают кощунство по отношению к погибшим в блокаде мирным жителям и тем, кто пал в бою, защищая Ленинград.

Вообще прихожу к мысли, что споры вокруг Сталина пора прекратить. Пусть историки разбираются, тщательно, без истерики и делают взвешенные выводы. К своей стране надо относиться как к своей семье. Мы ведь не кричим на весь мир, если кто-то из родных что-то сделал не так. Нужно больше думать о дне сегодняшнем и о своей ответственности за него.

Так что не знаю, случится ли на страницах «Нашего современника» публикация моего письма с комментарием Ст. Куняева. Он настоящий патриот, человек умный, бесстрашный и притом азартный спорщик. Но я надеюсь, что у нас не спор, а скорее диалог.

Галина Игнатьевна! Вы пишете, что открыли для себя новый интересный сайт – Александр Ужанков. У меня сразу возникло желание туда заглянуть, но увы! нет для этого даже минуты.

Уже больше месяца как я, отложив все свои дела, занимаюсь проблемами нашего Иркутского театра юного зрителя. Мы, несколько представителей общественности – писатели, артисты, руководитель местного отделения Детского фонда РФ, настоятель одного из православных храмов – пытаемся защитить ТЮЗ от нависшей над ним угрозы перепрофилирования в молодёжный театр. Может, надо пояснить, что такое ТЮЗ? Это театр для детей и подростков, он ставит сказки для малышей, спектакли для школьников – по мере взросления зрителя включает в репертуар классику. Частично работает и на студенческую молодёжь. Такие театры возникали в 20 – 30-е годы, имея в виду воспитательную и просветительную задачи. И они выполняли их весьма неплохо. Во время перестройки возобладала другая линия: государство не должно заниматься воспитанием – это дело родителей. От воспитания стала отказываться школа, исчезли бесплатные для родителей школьные кружки и секции, пединституты бросились менять вывески то на университеты, то на академии, ТЮЗы по всей России стали переделываться в молодёжные театры и, как правило, терять прежнее лицо, не приобретя нового.

Что такое молодёжный театр? Это чаще всего театр любительский, самодеятельный. Он легко возникает и легко распадается. Профессиональный молодёжный театр неизбежно перерастёт в обычный драматический – если будет успешен. Молодость ведь быстро проходит.

Самое удивительное – высокие власти в стране уже начинают уходить от установок 90-х годов, президент Путин в последнее время не раз говорил о необходимости вернуть воспитание и в школы, и в детские театры. Но у нас по инерции продолжается прежнее движение, за которым стоят рыночные мечты «раскрутить» молодёжь, чтобы всё бурлило и кипело, переполнялись залы, текли деньги. На детстве денег не сделаешь – здесь нужна тихая, методичная работа по взращиванию добра в детских душах. Да и чем будут эту молодёжь завлекать? Какого рода острыми спектаклями? Вовсе не факт, что она жаждет постановок «чернушного» оттенка, которые уже предприняты в ТЮЗе – они, слава Богу, заметно поднадоели.

Вот почему мы защищаем ТЮЗ, пытаемся остановить непродуманные, на наш взгляд, решения, в том числе и кадровые, которые принимает культурное ведомство области. Обращаемся к чиновникам, губернатору, я написала две статьи в газеты. Пока всё зависло, куда склонится чаша весов, неизвестно.

В связи с этой борьбой с печалью замечаешь, что утеснение детства – какой-то общемировой процесс. Начиная от снижения рождаемости в развитых странах, кончая эпидемией педофилии и принятием законов об однополых браках. И это Европа, которая упрекала нас за атеизм, тоталитаризм, нарушение прав человека и проч.! И теперь она демонстрирует нетерпимость к здоровому образу жизни, естественным семейным отношениям – поистине двинулась к Содому и Гоморре. Похоже, на наших глазах рушится христианская цивилизация. Одна опора – православие, а оно в России, и ей опять надо напрягать все свои силы в противостоянии мировому злу…

На этом заканчиваю. Всех Вам благ!

24. 02. 2014

Иркутск

Добрый день, Галина Игнатьевна!

Не могу Вам не написать – нас снова захлёстывают события. Порой чувствуешь себя зрителем в театре абсурда и боишься, как бы не стать его участником.

На экране телевидения в одних «Вестях» кадры то с грандиозной Олимпиады в Сочи, то с чёрного от дыма майдана в Киеве, то радость и ликование, то кровь и слёзы. Будто столкнулись две разные планеты, и всё перемешалось. Муж сидит и болеет за наших спортсменов, а моя подруга Надя, бывшая иркутянка, которая живёт в Киеве, шлёт по электронке газетные репортажи с места, теперь уже боевых, действий и отчаянные письма. Во вчерашнем пишет: «Люди разбегаются из Киева, нам тоже надо куда-то бежать…» Они с мужем уехали на Украину ещё в конце 70-х и сразу же начали задыхаться от ненависти украинцев к русским (он – преподаватель института, она – редактор научного журнала; детей у них нет.) Пытались вернуться, но сначала помешала авария на АЭС в Чернобыле – никто не захотел из Иркутска меняться с ними квартирой (тогда квартиры не продавались), потом помешал развал Советского Союза, когда их принудили принять украинское гражданство. Так и застряли. Что теперь с ними будет, и чем им можно помочь – ума не приложу.

Справедливо мнение писателя и журналиста Глеба Боброва о событиях в Киеве на сайте «Полемика», присланное Надей. Он говорит о том, что Западная Украина за последние десятилетия создала национальный миф, в котором главный враг – это Россия (между прочим, очень похоже на поиск «вредителей» в 30-е годы!). Да, это известно: народы живут мифами, в которых спаяны представления о самих себе как единственных в мире и самых лучших. В этом свете интерпретируется всё: история, география, экономика и т. д. У Юго-Востока Украины, близкого России, своего мифа нет. Получается, что духовно он безоружен. Но я хочу добавить: и у новой России своего мифа нет. С прежним покончено, другого не создали. Но нам и не положено. Конституцией, принятой при Ельцине, свою идеологию иметь запрещено. Почитайте: «Статья 13. П. 1. В РФ признаётся идеологическое многообразие. П. 2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве господствующей или обязательной». И потому президент не имеет права призывать свой народ к какой-либо идее, в том числе и спасительной, иначе получится, что он устанавливает определённую идеологию. Помню, как меня поразила эта статья, когда я прочитала её в первый раз. Нас приучают жить без головы!

Национальный миф неискореним, пока существуют разные страны и границы между ними. Важен вопрос о качестве мифа. Насколько он опасен или безопасен для других народов. Я русская, и я считаю наш русский миф вполне безопасным. И если мы его пропишем детально, многое совпадёт с ценностями Православия и лучшим опытом советского прошлого. Но либеральные силы нам этого не позволяют. Стоит сказать слово «русский», как тебя сразу запишут в националисты. И добавят: «От национализма до фашизма один шаг».

И вот реальный фашизм на Украине, рядом с нашей границей, и Запад, как и при Гитлере, старается этого не видеть, опять надеется, что плохо будет только русским. Всё по новому кругу…

…Только что сообщили: в Госдуму России подан законопроект, упрощающий оформление российского гражданства для русских, которые захотят уехать с Украины. Если такой закон быстро примут, может, это облегчит участь моей Надежды. Сейчас же напишу ей об этом. Им, конечно, надо выезжать.

Простите, Галина Игнатьевна, если нагнала на Вас тоску. Я знаю, как Вы болеете за Россию. Но знаю, Вы поймёте, что ни о чём другом я сегодня думать не могу. Ваша В.С.

Пишет Игорь Владимирович Домнин –Заместитель директора Дома русского зарубежья,

Историк эмиграции.

Игорь Домнин, Москва.

Дорогая Галина Игнатьевна!

Спасибо за Ваше доброе поздравление. Всегда приятно помнить, что что на другом краю земли тоже бьются русские сердца, сознавать, что их любовь к России чиста, бескорыстна и неизменна. В этом утверждают такие люди, как Вы и Ваши старые друзья. Не забываем Вас и ценим. Желаем здоровья и много светлых дней.

Обнимаю, Вас Игорь, Виктор присоединяется.

Галина Кучина. Мельбурн, Австралия

Дорогой Игорь Владимирович! Вы не поверите. За минуту до того, как я открыла компьютер, я кончила слушать песни Виктора Леонидова. Я слушала с неослабевающим интересом, вслушиваясь в каждое слово. Хочу сказать, что ваши слова “На другом конце земли тоже бьются русские сердца. Их любовь к России чиста, бескорыстна и неизменна” очень точны. Действительно, наши сердца бьются в унисон.

Передайте Виктору, что я получила огромное удовольствие и от содержания, и от исполнения. Конечно, я его слушала раньше, но в присутствии публики внимание рассеивается и истинное удовольствие я получила именно сегодня.

Очень рада, что Вы настояли на нашей встрече в Москве, оттуда всё и пошло.

До новых встреч, целую, обнимаю, Ваша Галина Кучина.

Галине Кучиной

Мельбурн

Австралия

Письмо Л.П. Моисеева, посла Российской Федерации в Сингапуре.

Уважаемая Галина Игнатьевна,

Хочу вместе с моей супругой – Вашей тезкой и старой знакомой от всей души поздравить с наступающим Рождеством Христовым, пожелать Вам и всем Вашим близким в наступающем Новом году побольше радостных и светлых дней, поменьше печалей и забот. И, конечно, здоровья, здоровья, здоровья. Ну, а энергии у Вас хоть отбавляй – молодым на зависть.

Мы с супругой часто вспоминаем встречи с Вами в Австралии и в Москве, задушевные телефонные разговоры. И хотя прошло уже несколько лет со времени последнего личного контакта, нас не покидает ощущение, что Вы где-то близко и вот-вот произойдет новая встреча. Видимо, знакомство с Вами как-то нас настроило на Вашу душевную волну, заразило Вашей энергией, накрепко втянуло в круг Ваших интересов.

Если мне не изменяет память, впервые Галя Кучина вошла в нашу жизнь в Мельбурне, куда мы прибыли чуть ли не на второй день после нашего приезда в Австралию. Еще не были вручены верительные грамоты генерал-губернатору, еще мы не обосновались как следует в нашей уютной резиденции на Красном холме в Канберре, а Галя Кучина уже настойчиво приглашала на памятные мероприятия в честь Нины Кристесен – создателя Отделения русского языка и литературы в Мельбурнском университете.

Честное слово – в такой ситуации трудно быть на высоте. Скажу предельно откровенно – мы с супругой практически ничего не знали о подвижнической деятельности Н.Кристесен в Австралии, ее роли в распространении русского языка. Но Вы помогли – деликатно создали все условия для вхождения в «русский мир» Мельбурна для полноценного участия в памятных мероприятиях. И затем, во время последующих приездов в этот совершенно сказочный по уюту и красоте город мы постоянно ощущали Ваше доброе, внимательное отношение, почти семейную заботу о нашем удобном пребывании. И, конечно, чисто русское хлебосольное гостеприимство.

Все это, безусловно, осталось в памяти. Как и последующие встречи в Москве. К тому времени мы уже вполне осознавали Ваш огромный вклад в сохранение русской культуры и языка в Австралии, в том числе – через приглашение известных русских писателей, артистов, исполнителей русских народных песен в австралийские города и штаты, где проживает большое число оказавшихся за пределами Отечества русских людей. Вы служите поистине своеобразным мостом, связывающим «большой русский мир» – Россию, с «малым» – русскими общинами в Австралии. Низкий поклон Вам за это.

Заключая, хотел бы сказать, что мы Вас очень любим и, находясь сейчас в другом государстве региона – Сингапуре, помним и думаем о Вас.

Ваши друзья и почитатели,

Леонид и Галина Моисеевы

Сингапур,

Посольство России,

декабрь 2013 года.

Письмо Г. Кучиной, Мельбурн, Декабрь 2013 год.

Дорогие, близкие моему сердцу Леонид Петрович и Галина Петровна!

Очень Вы обрадовали меня своим письмом. Снова встали в памяти те чудные дни и вечера, проведённые с Вами и в Мельбурне, и в Канберре. Разве можно забыть Ваше гостеприимство в резиденции после официальных приёмов?  А Ваше  трогательное внимание и заботу, проявленную к нам с Вадимом, когда мы привезли Валерия Михайловича Ахунова с лекциями о Русском музее. Это просто не забываемо!

С глубоким чувством любви вспоминаю наши встречи в Москве. Встреча на Пушкинской площади. Вы ведёте меня в китайский ресторан, а затем в театр на премьеру «Живи и помни» Валентина Распутина. Я, конечно,  об этом рассказала Валентину Григорьевичу, он был доволен тем, что я увидела спектакль, и сам он одобрил его и дал разрешение на съёмку фильма.

А помните, Леонид Петрович, как Вы приехали за мной на метро, а потом на автобусе,  чтобы избежать пробок,  и, не успев купить билет, проехали «зайцем», зато из ресторана уже ехали на служебном автомобиле с шофёром и флажком, но без мигалки, насколько я помню.

Сколько незабываемых моментов было в Мельбурне; помню как  заботливо Вы нас пригласили в китайский ресторан, предварительно проверив его стандарт и популярность, а изысканное меню, заказанное Вами, и для нас  с Вадимом  незнакомое, несмотря на то, что мы родились и жили в Китае,  нам очень понравилось.

Очень благодарна Вам за Ваш бесценный вклад в нашу культурную жизнь. Ваш доклад в Литературно-театральном обществе им. В.Солоухина о И.А.Ильине был ценным подарком для нашего общества. Ваше присутствие на концертах Дня русской культуры всегда радовало нас, но и печальное событие – уход моего мужа Вадима Юрьевича не обошло Вас. Вы с Галиной Петровной проводили Вадима в лучший мир.

Хочется на весёлой ноте закончить это письмо. Я и моя семья поздравляем Вас с наступающим Рождеством Христовым и Новым Годом!  Желаю радости, счастья, успехов, любви, душевного мира и здоровья, и чтобы печаль и грусть Вас не  часто посещала в  Новом 2014 году!

С глубоким уважением и любовью, всегда Ваш друг Галя Кучина.

Галина Кучина, Мельбурн, апрель, 2013

Дорогой Игорь Владимирович, здравствуйте, Христос  Воскресе!

Надеюсь, что Вы хорошо провели Пасху и майские праздники и снова включились в активную работу.

Меня несказанно обрадовала одна фраза в Вашем последнем письме, что для вас ценно иметь в архиве программки концертов, приглашения и пр и пр. У меня всё это есть. Программы на Дни русской культуры, приглашения на разные  значительные мероприятия тоже есть. Мне не составит труда собрать и по почте отправить Вам. Кроме того, я сейчас пошлю Вам очерк культурной жизни в Мельбурне, а программы дополнят описание мероприятий, проводимых у нас в Мельбурне.

Шлю Вам привет из нашей солнечной Австралии,

Искренне Ваша Галина К.

Дорогая Галина Игнатьевна!

Спасибо за заботы.

Думаю, эти материалы дойдут и почтовой связью. Ясно, что Вы говорите более о современных, но особо ценным были бы из ранней «австралийской» жизни, не говоря уже о харбинской.

Ваш Игорь.

29 апреля, Игорь Домнин, Москва.

Дорогая Галина Игнатьевна! Воистину Воскресе!

Спасибо за пасхальные поздравления. Кулич и сырная пасха бесподобны. Позвольте и Вас от души поздравить со Светлым Воскресением Христовым и пожелать здоровья, долголетия, духовной крепости и творчества.

Наши планы в целом в силе. Но пока на них никак не отозвалось наше посольство в Канберре. Потому непонятна их реакция. Игнорировать их не хотелось бы. Но если им будет не до наших планов, то справимся и сами. Просто время уходит. Но, думаю, до лета что-либо прояснится. И тогда напишу, безусловно.

Книги нас интересуют не все. Сразу надо исключать советские издания. Самые ценные – изданные в Харбине, Шанхае, вообще в Китае. И в Австралии, конечно. Особенно ранние. К тому же крайне проблематично пересылать книги от вас. Гораздо более требуются архивные, штучные материалы. А если печатные – то всякие программки, пригласительные билеты, афишки, памятные адреса. Конечно, важны фотографии, различные документы, личные вещи, хотя бы вовсе и не ценные, но исторически характерные. Если бы Вы могли при случае у людей спрашивать для нас. Причем вовсе не обязательно «отрывать от сердца». Если есть наследники (а у многих их нет или уже не русские вовсе) – они сохранят, но бывают дубликаты, или от кого-то оставшиеся материалы. Семейная память – святое дело. Но ведь и национальная – Зарубежной России –  должна быть. Для того и создан музей наш. Но как порой тяжко собирать эту память. Встречаемся с непониманием, враждебностью, порой даже подлостью и кознями… Но, слава Богу, чаще люди благодарят.

Безусловно, Вам следует отразить свою обширную переписку, показать ее содержательность и своеобразную ценность. Это ведь своего рода растянувшийся в десятилетиях протокол – более душевной, нежели повседневной жизни. И если найдется строчка, связанная со мной – почту за честь.

Виктору завтра передам Ваши поздравления и слова признательности.

Мы частенько вспоминаем наши австралийские дни, сердечную встречу в Вашем доме, у Ильиных, да везде…

Всем, всем приветы и поздравления.

Еще раз со Светлым праздником, Ваш Игорь Домнин.

Виктор Леонидов, 14 января 2011, 20:22

Дорогая Галина Игнатьевна!

Спасибо за письмо и чудесный рассказ.

Обязательно покажу его Михалкову.

Мы все в ужасе, у нас в Брисбоне после нашего визита стало много друзей и знакомых, в том числе и сестра Тамары с мужем. Но мы звонили, с ними вроде все в порядке.

Я Вас очень люблю и часто вспоминаю.

Виктор.

12 сентября 2012, 7:10

Дорогие Игорь Владимирович и Виктор!

Удивительная вещь телепатия. Я в течение двух дней думала написать вам письмо, но не могла сесть за компьютер, потому что происходило много событий – открытие фестиваля русских фильмов, Владимирский бал и пр., и пр.. и, вдруг, моя дочь Марина приносит мне весточку от вас. Читаю: «Настоящие друзья…» Сердечно благодарю за тёплые слова, за память и надеюсь на встречу.

Витя, дорогой, Вы даже не знаете, что Вы открыли новую страничку в моей жизни. Тот рассказ, который я Вам послала о встрече с симфоническим оркестром Светланова, Елена Николаевна отправила в «Родную Ладогу». Меня печатают, беря материал из моей книги, а вчера я получила письмо от редактора Андрея Борисовича Реброва с просьбой стать корреспондентом журнала и представлять его в Австралии. Просит присылать новые материалы и это воодушевляет меня на творческую работу.

Вспоминаю наши встречи и остаюсь благодарна Вам, Игорь Владимирович, за то, что Вы настояли на нашей встрече в Москве. Эта встреча принесла свои плоды и надеюсь, что связь Австралия-Россия будет крепнуть.

Владимирский бал прошел великолепно. Окунулись в эпоху 1812 года. Портреты героев войны, полонез, мазурка, офицеры, Денис Давыдов, Наполеон, всё создавало атмосферу того времени. Название бала «Война и Мир». Я не знаю можно ли в России увидеть наш TVканал «Русский калейдоскоп» ? Может быть через Google? В Русском калейдоскопе обычно сидят 2-3 последние программы. Через пару дней выйдет и Владимирский бал.

С кем же вы послали мне весточку от 29 июня? Я получила её вчера. На конверте был мой адрес, местная марка и по-русски написано «Г.И.Кучиной».

Ещё раз спасибо.

Я обнимаю вас обоих и шлю привет вашим сотрудникам и Андрею Ганину.

Ваша всегда Галина К.

Виктор Леонидов, Москва, апрель, 2013.

Дорогая, любимая Галина Игнатьевна!

Христос Воскресе!

Безмерно рад получить от Вас весточку, часто с любовью вспоминаю Вас, Ваш удивительный гостеприимный дом, Ваших замечательных друзей. Огромный привет, пожалуйста, передайте от нас с Игорем Саше Ильину.

Насчёт приезда Михалкова Вы совершенно правы. Это нужен уровень минимум министра культуры, огромная встреча на правительственном уровне, вручение какой-нибудь награды, кинофестиваль мирового уровня. Просто так по приглашению общества Солоухина, которого он хорошо знал, я думаю он никогда не поедет – слишком занят. Можно послать письмо на его имя по адресу info@culture.ru – это Российский фонд культуры, президентом которого он является. Но туда приходят очень много писем и не всегда на все успевают отвечать.

Я Вас очень люблю, Ваш Виктор.

Галина Кучина, Мельбурн,

Здравствуйте Игорь Владимирович!

Давно с Вами не разговаривала и не писала Вам. Серьёзно занята книгой «Люди и судьбы в письмах», и текущая жизнь со всеми светлыми, радостными и грустными событиями тоже отнимает время.

Сегодня утром мне пришла мысль о том, как поступить с дисками о наших зарубежных событиях и мероприятиях, как-то: концерты Дней русской культуры, юбилейных событий, как, например, празднование 100-летия Харбина, которое было отмечено выставкой и докладами,  проходившими в стенах Мельбурнского университета при участии Нины Михайловны Кристесен; концерт, посвящённый её памяти; концерт, посвящённый А.С. Пушкину, который прошел по её инициативе, и многие другие события.

У меня всё это сохранено. У молодого  поколения несколько иные интересы, и оставлять это всё у себя дома несправедливо. Зная, как Вы интересовались архивом Нины Михайловны, я думаю, что архив культурно-просветительской деятельности у нас в Австралии, в частности, в Мельбурне может занять место в архиве Русского Зарубежья им. А. Солженицина.

Пожалуйста, передайте привет Вите, Андрею Ганину и всем, кто помнит меня.

Жду ответа, искренне Ваша Галина И. Кучина.

Дорогая Галина Игнатьевна!

Спасибо за письмо. Ваши послания всегда вызывают у меня светлые и несколько экзотичные ассоциации. «Харбиниада» и «Австралиада» в моем воображении предстают какими-то атлантидами  Русского Мира в рассеянии, которые недосягаемы, неуловимы и весьма притягательны. И Вы – часть этих легенд…

Хотя рациональный взгляд на эту историю значительно стирает позолоту исторического романтизма, все же «чувственность» остается.

Вы заняты верным, полезным делом – книгой.

И, пожалуй, правы насчет видеоархива культурно-просветительской жизни. Если решите передавать – примем с благодарностью.

В Австралии у нас накопилась масса дел. Много обязательств и планов. Но как вы далеко! Даже Америка ближе. И ресурсов наших недостает, чтобы везде поспеть. Думали приехать в текущем году – но вот не сложилось. Однако, в ближайшее время постараемся предпринять попытку нового визита.

Сейчас некогда поднять головы. Посмотрите наш сайт. Одно за другим. Сразу несколько мероприятий к ряду – под моим кураторством.

Так что письмо вынужден завершать. Простите.

Приветы непременно передам. Андрей Ганин стал уже матерым историком, несмотря на молодость. Молодец. Будет у нас на следующей неделе выступать на военно-исторических чтениях «Романовы и Великая война» (см. наш сайт).

С самыми теплыми пожеланиями, Ваш Игорь Домнин.

Как много раз на страницах этой книги мелькает имя Нины Михайловны Кристесен, а писем от неё я не могу предоставить для издания, потому что их нет. Общение с Ниной Михайловной всегда происходило «живьём». Встречалась я с ней очень часто, по телефону общались постоянно, знакомство с ней я очень ценила, потому что любовь и уважение к ней у меня были безграничны. Думаю, что она это чувствовла, потому что не стесняясь обращалась ко мне с любой просьбой, зная, что для меня выполнить любую просьбу Нины Михайловны было радостью и честью. По её просьбе я проводила концерты, а после её смерти я задалась целью провести большой концерт в Melba Hall, посвящённый памяти Нины Михайловны. Мне захотелось включить в программу концерта всех, кто в какой-то степени был связан с Ниной Михайловной. Тут выступал мальчик, участвующий в «Пушкинском литературном конкурсе», организованном Ниной Михайловной, бывший студент Нины Mихайловны Том Готт вёл концерт на чистейшем русском языке; бывший студент, ныне лектор русского языка при Мельбурнском университете Роберт Линдельберг выступал с воспоминаниями о Нине Михайловне, и, конечно, профессор Олег Альбертович Донских, безгранично уважающий и любящий Нину Михайловну. В концерте выступили лучшие силы музыкального и вокального мира Мельбурна.

Вот что конферансье концерта Том Готт рассказал о знакомстве с Ниной Михайловной.

«Вначале 1970 года я поступил на отделение Русского языка и литературы в Мельбурнский университет. Первые четыре года я был студентом, а потом поступил в аспирантуру. Будучи аспирантом я некоторое время преподавал в отделении. Самые яркие воспоминания того времени связаны, конечно, с Ниной Михайловной Кристесен.

Почему я стал изучать русский язык? Собственно, и решение изучать русский язык я принял, когда познакомился с Ниной Михайловной, а, вернее, даже раньше, – когда услышал её голос. Произошло это так. Я, молодой человек, выпускник школы, должен был решить какими предметами заниматься на первом курсе университета. Я очень интересовался языками, в школе учил франзузский язык и латынь. В университете мне хотелось начать изучать другой, совсем новый язык. Я стал ходить на различные летние языковые семинары, но ничего такого, чтобы задело душу, не находилось. Кто-то мне сказал: «А Вы сходите на четвёртый этаж здания «Бэйбл» (так называлось здание, где преподавали европейские языки) и поговорите с заведующей отделением русского языка. Может быть, что-нибудь из этого выйдет…» Я поблагодарил за совет. Поднялся на лифте на четвёртый этаж и вышел в коридор. Одна дверь была приоткрыта и оттуда был слышен женский голос. Кто-то разговаривает по телефону и повторяет одно слово: «Да. Да-да. Да-да-да». Нежный женский голос, как будто летит куда-то. Этот голос, это непонятное мне слово… – и я сразу влюбился в русскую речь, в русский язык. Я заглянул в кабинет, увидел улыбающуюся женщину: «Входите, мальчик, чем я могу Вам помочь?». И в этот самый момент я понял, что нашел свой «родной» иностранный язык, и уже предчувствовал, как приятно будет заниматься в отделении, которым заведует такой ласковый, интеллигентный, добрый человек, как Нина Михайловна.

Ни разу в течение последующих пяти лет я не пожалел о своём выборе. Нина Михайловна прекрасно понимала, что нельзя раскрыть богатство русского языка и литературы, не создав по-настоящему русской атмосферы в отделении, что надо создать кусочек русского мира на территории Мельбурнского университета. Она окружала себя преподавателями, которые так же страстно, как и она любили всё русское. Так и получилось, что в отделении создалась такая обстановка, что студенты не только учились грамматике и лексике, но и принимали живое участие в русской жизни отделения.

Нина Михайловна была основательницей отделения по изучению русского языка при Мельбурнском университете, после чего русский язык стали преподавать во всех университетах Австралии.

О Н.М. Кристесен (урождённой Максимовой) написано много книг: The “Christesen Romance” by J Armstrong, “Остров Элтам или одна счастливая русская жизнь” Олег Донских, “Воспоминания о Нине Михайловне” изданные Мельбурнским университетом, много очерков и статей. Хочется привести несколько высказываний о Нине Михайловне. Софья Яковлевна Визеридж вспоминает: “Говорить о Нине Михайловне трудно, и даже немного кощунственно, ведь сама она выражала своё отношение к людям не словами, а делом, и в первую очередь тем, что помогала всем. Кому могла, причём она помогала не только тем, кто непосредственно обращался к ней за помощью, но и тем, кого к ней посылали друзья и знакомые, зная, что она не откажет. Это особенно ярко вспоминается теперь, когда люди стали то и дело взвешивать кому надо и кому не надо помочь…”

Моё личное знакомство с Ниной Михайловной произошло именно так. Вскоре после нашего приезда в Австралию. В 1957 году мне нужно было сделать перевод моего диплома и мне посоветовали обратиться в русское отделение Мельбурнского университета, что я и сделала. Когда я приехала в университет, меня направили в кабинет Нины Михайловны, который показался мне большим и очень уютным. Меня встретила очень приветливая дама, выслушала мою просьбу, извинилась за то, что она очень спешит в аэропорт, но ничем не проявила своего неудовольствия по поводу того, что я пришла без предварительного звонка и нарушила её планы. В назначенное время я приехала, чтобы забрать свои документы. Они были переведены и подписаны ею.

Лет через двенадцать мне приходилось встречаться с Ниной Михайловной довольно часто, потому что наша дочь Марина Сухова поступила в университет на факультет гуманитарных наук на русское отделение.

Летом Нина Михайловна со своими студентами пользовалась домом в Шорхеме на побережье океана. Дом принадлежал её другу, известному искусствоведу и художнику Мак Каллуму. Это была летняя школа. Студенты должны были говорить только по-русски и за каждое английское, нечаянно оброненное слово, взимался символический штраф.

Там я увидела, с какой любовью Нина Михайловна относится к своим студентам. Это была, воистину, материнская любовь к каждому из них. Она суетилась на кухне, чтобы их накормить, собирала их на пляж, на прогулки. После завтрака бывали уроки русского языка, а затем. Ходили собирать ягоды, грибы или на берег купаться. Вечером после ужина все собирались в гостиной. Мы с мужем были приглашены в один из выходных дней и получили огромное удовольствие от царившей там атмосферы. В гостиной рассаживались на стульях, креслах, а студенты, конечно, устраивались на полу. Звучала музыка. Читали стихи, пели песни. Этот единственный вечер, проведённый в студенческой компании мне запомнился навсегда.

Мой муж, Владимир Михайлович Сухов, обладал прекрасным голосом и довольно хорошо играл на гитаре. В этот вечер он смог увлечь всех своим пением. Помню, что я по просьбе Нины Михайловны читала стихи К. Симонова – “Ты помнишь, Алёша…”, “Жди меня…”. Студентка Аня Кобызева привезла с собой аккордеон, играла на нём и пела русские песни. Студенты читали стихи, и снова пели. Ах, какой был прелестный вечер! Там же была мамочка Нины Михайловны Татьяна Семёновна. Утром она повела меня в дом господина Мак Каллума, познакомила с ним и его женой. Здесь я получила огромное удовольствие от знакомства с таким интересным и в то же время простым и доступным человеком. Он показал мне свои картины. В студии были разбросаны разные зарисовки, скетчи, там же без рамы, небрежно прислонённая к стене стояла одна из ранних работ Тома Робертса. На мольберте стояла незаконченная работа самого художника – морской пейзаж. В кухне, куда мы вернулись из студии, шла оживлённая беседа между Татьяной Семёновной и женой художника. Предметом обсуждения был маленький аквариум с рыбкой, камушками и ракушками.

Помню студенческие спектакли, душой которых была Нина Михайловна. Поставленная М.С. Стефани “Сказка о царе Салтане” прошла на сцене Мельбурнского университета с большим успехом. Работали над этим спектаклем все: и студенты, и преподавательский состав. Ольга Фёдоровна Винокурова, урождённая княжна Ухтомская, многолетний секретарь русского отделения, работала над произношением участников спектакля, а потом передавала их режиссёру М.С. Стефани, а муж Виктор Яковлевич Винокуров руководил музыкальным оформлением спектакля. Марина, моя дочь, обычно бывала конферансье на всех студенческих концертах и справлялась с этой ролью великолепно. Так хорошо, что обратила на себя внимание молодого человека, который однажды после спектакля пришел за кулисы, познакомился с ней и вот уже 30 лет выступает в роли её мужа и отца трёх совершеннолетних детей. Нина Михайловна, конечно, была почётным гостем на свадьбе Марины и Васи, и из серебряных бокалов, подаренных ею, пьют шампанское до сегодняшнего дня.

Не раз Нина Михайловна приглашала меня на ланч в университетскую столовую и всегда знакомила с интересными людьми, иногда её муж Клем, когда ему позволяло здоровье, разделял с нами эти встречи. На одной из таких встреч Клем был в прекрасном настроении и с увлечением рассказывал мне, как он встретился с “Ниночкой”, влюбился в неё с первой встречи и с энтузиазмом стал изучать немецкий язык, который она преподавала.

Я не только уважала Нину Михайловну, я любила её. Я восхищалась её скромностью, деликатностью, чуткостью, щедростью её души. Ведь она была добрейшим человеком, а скромность её меня просто сражала. Помню её рассказ о том, как она оказалась свидетельницей репетиции Мстислава Ростроповича. Это происходило в доме Корнея Чуковского в Переделкине. Нина Михайловна скромно сидела в уголке комнаты, тихонечко наслаждаясь игрой великого мастера, оставаясь незамеченной, но счастливой. Боже, какая скромность, совершенно не свойственная мне! Может быть поэтому я её так любила. Или ещё один из её рассказов. Опять на даче у Корнея Чуковского. За обеденным столом она обратила внимание на сумрачного мужчину, это был Александр Солженицин во время гонений на него. Она не решилась заговорить с ним, представиться, а скромно сидела за столом. И это глава русского отделения Мельбурнского университета! Определённо у неё было много вопросов о литературе, которую она преподавала, о его творчестве, но она не посмела войти в мир его переживаний и нарушить его.

В августе 2001 года я с внучкой Алёнкой ездила в Россию. Я побывала в доме Корнея Чуковского после того, как мне позвонил муж из Австралии и сказал:” Галюша, Нина Михайловна тебя не дождалась”.

Быть в этом доме после сообщения о смерти Нины Михайловны было ужасно трудно. В каждом уголке этого дома я ощущала присутствие Нины Михайловны. Она очень дружила с Лидией Чуковской. Я с трудом боролась со слезами, экскурсовод как-то странно смотрела на меня, вроде ничего грустного в её повествовании не было, а я плачу. Мне пришлось рассказать ей о причине моих слёз. Она поняла и выразила своё сочувствие .

Оказавшись в доме Чуковского, я вспомнила рассказ Нины Михайловны о её первой, случайной встрече с Чуковским в Чеховском домике. Это был 1957 год, работала она в Оксфорде и считала, что это было совсем рядом с Россией и было так соблазнительно поехать туда. Забрав с собой человек двадцать студентов. Однажды они пошли в домик Чехова. Там была группа школьников и учительница, показывая им картинки, что-то им рассказывала. Нина Михайловна вспоминает и говорит мне: «Я прислушалась к тому, что она говорила детям, мне не очень понравилось. Мне показалось, что можно больше сказать, интереснее. Детишки зевают. А рядом, немножко позади меня, стоял высокий человек, и, вдруг, он спрашивает: «Вы думаете можно иначе рассказывать? Я удивилась, как он читает мои мысли, и говорю: «Да».

Учительница с детишками вышла,мы со студентами и этот человек остались в зале и он вдруг говорит: «Подумайте, ведь тут Лика ходила», и он начал говорить так, что мы заслушались… На другой день мы должны были пойти в университет на встречу с Корнеем Чуковским. Нам с писателями было встречаться очень трудно, но не с Чуковским, потому что ему разрешали встречаться с иностранцами. Я ожидала увидеть какого-то профессора, а тут нам навстречу идёт этот человек из чеховского музея. И мы все засмеялись: получилось как будто специально подстроено для пьесы какой-то. Мы уже оказались знакомы. Потом мы встречались, я бывала у него в Переделкино.

Дело в том, что Нина Михайловна просила меня провести концерт в Мелба Нолле, чтобы отметить переход Русского отделения из университета имени Монаша снова в Мельбурнский, и, кроме того, чтобы привлечь внимание профессуры университета, русской общественности и студентов, в том числе потенциальных, к русскому отделению. Перед моим отъездом в Россию я снова позвонила Нине Михайловне. Она была уже смертельно больна, и она подтвердила свою просьбу. Я тогда хотела к ней сразу приехать, чтобы всё детально обсудить, но она сказала: “Деточка, сейчас не приезжайте. Вы возвращаетесь из России 21 августа, я Вас дождусь”. Но она не дождалась.

После смерти Нины Михайловны мы вместе с Олегом Альбертовичем Донских и моей дочерью Мариной Толмачёвой решили тем не менее организовать этот концерт, который, воистину, оказался посвящённым светлой памяти Нины Михайловны. Помню сцену Мелба Нолла, портрет Нины Михайловны, ваза её любимых цветов, проникновенные слова её любимых учеников и коллег. Я счастлива тем, что на мою долю выпала привилегия провести этот концерт, о котором я уже написала выше.

Теперь мне хочется написать несколько слов о её студенте, который приехал из Новой Зеландии специально, чтобы принять участие в этом концерте и выступить в роли конферансье. Это Том Готт. Публика не могла поверить, что это австралиец, а не русский человек. Настолько хорош у него русский язык!

Нина Михайловна была поклонницей таланта Иннокентия Михайловича Смоктуновского. Когда МХАТ с пьесой Чехова “Чайка” был приглашен правительством Виктории, Нина Михайловна, зная, что я в дружбе со Смоктуновским, зная, что я встречаюсь с ним и другими артистами МХАТа, попросила пригласить её ко мне на приём, который я для них устраивала. Она мне очень вкрадчиво и в высшей степени деликатно сказала, что, как она заметила, встречаясь с ним в прошлом, он очень любит кедровые орешки. Я последовала её совету. И как было приятно видеть, как он ходил по моей большой гостиной с блаженной улыбкой на лице, держа в руках вазочку с кедровыми орешками в то время, когда остальные гости с бокалами в руках развлекались кто как мог. В основном звучала тихая музыка и лились бесконечные разговоры здешних гостей с приезжими знаменитостями. Среди них были В. Невинный, Б. Щербаков, Е. Киндинов и, конечно И. Смоктуновский. Он был очень тронут и благодарен за орешки, но я сказала ему, что в этом заслуга Нины Михайловны. Она подсказала мне, чем ему можно доставить удовольствие.

Кстати, Смоктуновский при всей своей славе был исключительно скромным и благородным человеком. Думаю, что эти черты его характера импонировали Нине Михайловне.

Когда я издала книгу моего папы Игнатия Каллиниковича Волегова “Ледяной поход”, я попросила Нину Михайловну сделать презентацию книги. Презентация проходила у всем мельбурнцам хорошо известного добрейшего отца Георгия, который всегда охотно предоставлял помещение для всяких культурных мероприятий. Собралась публика. Был приготовлен буфет, вино, прохладительные напитки, на отдельном столе разложены книги. Вдруг Нина Михайловна заволновалась, что недостаточно стульев, чтобы всех присутствующих посадить. Оказалось, что она приготовила презентацию на 20 минут. Если бы я только знала! Ведь я даже не подумала принести магнитофон, а видео в те года ещё широко не употребляли. Как я жалела, что не останется памяти о её словах. А моя мама уже была больна и не выходила из дома.

И что же делает Нина Михайловна? Прежде всего она берёт букет роз, преподнесённый моим внуком Серёжей, и тут же говорит, что этот букет роз она посылает моей мамочке. Кроме того, она сообщает мне, что она “специально для Вашей мамочки” полностью повторит всё, что она сказала о книге, у меня дома. Так она и сделала. Благодаря этому у меня осталась память об этом знаменательном дне для моей семьи, для меня и о доброте Нины Михайловны. Для меня она является примером, которому хотелось бы следовать, но не всегда удаётся.

Когда муж Нины Михайловны Клем серьёзно заболел и требовал её постоянного внимания. Она иногда обращалась ко мне с просьбами. Так, она позвонила мне в 1991 году и попросила заняться Артёмом рудницким. Об этом я писала выше, когда знакомила читателя с Артёмом в трагическое время 1991 года.

В год двухсотлетнего пушкинского юбилея Нина Михайловна попросила меня организовать концерт в Мелба Нолл. Он состоялся 28 мая 1999 года. В первом отделении принимали участие профессор Московского университета им. М.В. Ломоносова С.Г. Тер-Минасова, профессор О.А. Донских, доктор Роберт Лагерберг. Публике была представлена сцена из “Барышни– крестьянки”, прозвучала декламация из “Евгения Онегина”. Были музыкальные и вокальные номера. Концерт прошел на высоком профессиональном уровне. Надо отметить, что это, как и многие другие мероприятия, финансировала Нина Михайловна. Она же заказала роскошные букеты. По убедительной просьбе Нины Михайловны я со сцены благодарила всех, как-либо связанных с русским отделением.

Мне посчастливилось знать Нину Михайловну на протяжении многих лет. Каждый раз её пример доброты, любви, щедрости и скромности воодушевлял меня. Она беззаветно и жертвенно любила своего мужа Клема. Она, воистину, материнской любовью любила своих студентов, но, не смотря на это, была строга и требовательна с ними. Всем известна её безграничная любовь к русской культуре, языку, традициям, и она старалась привить эту любовь всем людям русского и нерусского происхождения. “Литература является частью нашей души», – говорила Нина Михайловна.

Нина Михайловна основала русское отделение в Мельбурнском университете. Она создала журнал Melbourn Slavonic Studies (cейчас Austrelian Slavonic and East European Stadies), серию “Русские в Австралии, Пушкинский литературный конкурс». Она финансировала все мероприятия из своих собственных средств. Её щедрость, казалось, не имела предела. Она оказывала помощь моральную и материальную всем, кто в ней нуждался. Я уверена, что этой замечательной женщине было доступно понимание смысла жизни. Вечная ей память!

В начале своего повествования я сказала, что писем от Нины Михайловны у меня нет, но к счастью, оказалось одно, которое в очередной раз говорит о её скромности.

10, Peter St.

Eltham. 3095

15. 4. 1999.

Дорогая Галина Игнатьевна!

Большая просьба к о. Владимиру: сделать мне ещё одного ангелочка! Мои австралийские знакомые в восторге от его бумажной скульптуры и забрали у меня то, что он мне так щедро подарил. Я тогда поставлю в стеклянный шкаф вместе с сувенирами из России и никому не буду давать – пусть сами к нему обращаются.

Надеюсь видеть Вас в недалёком будущем. Мне ещё не удалось вырваться из дому. Но, может, через неделю смогу дать Вам более точные сведения о пушкинском спектакле.

Сердечный привет Вадиму, извините, ради Бога, опять забыла отчество!

Ваша Нина Кристесен.

Олега Донских, январь, 2014 год

Галина Игнатьевна, дорогая! Отвечаю на Ваше письмо, в котором Вы просите рассказать о том, как сложилась наша с Ниной жизнь по возвращении из Австралии. Вы безусловно правы в том, что Австралия нам понравилась (Нине, правда, больше, чем мне, но в общем, нам обоим). И было очень приятно найти близких по духу интересных людей (я говорю здесь только о выходцах из России). Для меня это, конечно, Нина Михайловна, о. Игорь, Виталий Гразутис … и, конечно, Вы и Марина. С некоторыми я общался меньше, но впечатление осталось очень сильное. В первую очередь я говорю о Юрии Лаврине и об о. Николае (Карыпове). Некоторые меня действительно разочаровали, но перечислять их не хочется. Да и смысла нет. Бог им судья.

Когда я возвращался в Россию в 2003 году, для меня обязательными были три условия (я их себе совершенно четко сформулировал): 1) работа для меня, 2) работа для Нины и школа для Глебки, 3) квартира. При отсутствии хотя бы одного из этих условий я бы вернулся в Австралию. Но так получилось, что я оказался востребован. Правда, сначала я попал в довольно убогий институт СИМОР – Сибирский институт международных отношений и регионоведения (частный вузик, где я почти сразу понял, что надо уходить, хотя я и был зав. кафедрой), но мне делали разные предложения, из которых я выбрал Нархоз (это сейчас Новосибирский государственный университет экономики и управления), куда и перешел на следующий учебный год. Дело в том, что с зав. кафедрой философии профессором Валентиной Михайловной Фигуровской мы были давно знакомы – вместе работали в Академии наук, – и она сумела сделать сильную интересную кафедру. Как раз в 2003-4 годах она думала, кому передать эту кафедру, и я здесь оказался кстати. Эту кафедру я и веду по настоящее время. Я считаю, что у меня самая сильная философская кафедра в Новосибирске (не считая Новосибирского госуниверситета (НГУ) в Академгородке, где много совместителей из академического Института философии и права). У меня сейчас 4 активно работающих доктора наук и несколько очень сильных кандидатов наук, в том числе Нина, которая ведет культурологию и философию. Кроме того, я веду интересный для меня самого курс «Проблемы философии» в НГУ для магистров гуманитарного факультета, сотрудничая с кафедрой древних литератур и литературного источниковедения, там же я читаю спецкурс «Литература и философия».

Нина работает, как я уже говорил, доцентом на моей кафедре. Она активно печатает интересные статьи по различным темам, связанным с эпохой Возрождения, много занимается. Очень надеюсь, что скоро закончит докторскую диссертацию.

Глебка закончил школу «Диалог», которую я в свое время организовывал, и мне было очень приятно, что там учились и Полина (она, правда, заканчивала школу в Австралии), и Глеб. Потом он поступил в вуз, где я работаю, на специальность «Международные отношения», с грехом пополам закончил его и устроился на работу. В прошлом году он женился, так что у нас есть невестка Настя, отличница, которая учится в мед. университете. Ей еще учиться года три, как я понимаю.

С квартирой мне очень помогли мои друзья-журналисты. (Дело в том, что по приезде я работал на вольной основе в газете «Вечерний Новосибирск», бездарно закрытой года три назад. Это сделало меня почти профессиональным журналистом, довольно известным в Новосибирске, поскольку я в течение четырех лет еженедельно печатал в газете свои колонки на разные темы. И членом Союза журналистов России.) Главный редактор (тогда это был Коля Зайков) от газеты обратился к мэру, и я смог попасть в программу, которая помогла мне купить трехкомнатную квартиру в приличном месте, где мы сейчас и обитаем. Два года назад я окончательно за нее рассчитался. А за последние годы цены резко возросли, по-моему не меньше, чем в Австралии, так что получилось все очень вовремя.

Итак, три намеченных пункта оказались решенными, и мне стало более или менее спокойно за семью.

За эти годы я опубликовал несколько книг – это и та, которую Вы знаете, – «Остров Элтам», потом «Волю к достоинству» (про специфику русского национального сознания, отчасти перекликающуюся с темами, затронутыми в моей австралийской диссертации», «Деградацию» (размышления о реформе образования и нашей культуре, куда вошел ряд моих статей и колонок). Кроме того, я опубликовал на английском свою австралийскую диссертацию – она продается за 90 евро по миру, или, по крайней мере, рекламируется – Russian philosophy as an expression of Russian National consciousness. Еще я издал сборник «Россия как цивилизация», моя статья из которого недавно вышла в немецком журнале. И моя кафедра издала учебное пособие «Очерки по истории философии».

Статей я опубликовал в разных журналах за это время довольно много (по крайней мере, примерно по 15 статей ежегодно последние пять лет). Основные темы – критика реформы образования (это по большей части публицистика). Ряд статей по проблемам, которые я бы условно обозначил как философия литературы – здесь я писал о поэзии Тютчева и Блейка (что я начал еще в Мельбурне и на что получил небольшой грант), о Достоевском, и др. Писал и пишу на культурологические темы. Разброс довольно большой, но так уж получается.

На протяжении шести лет я вел научный семинар в своем вузе, где выступали самые известные ученые-гуманитарии Новосибирска. Это, а также участие в работе диссертационного совета и кое-что еще, мне позволило создать научный журнал «Идеи и идеалы», который существует уже почти пять лет и где сотрудничают выдающиеся ученые. (Можно посмотреть этот журнал на сайте ideaidealy.ru). Наряду со школой «Диалог», которую я когда-то сделал, это одно из самых моих дорогих дел.

Тема образования подвигла меня даже к политической деятельности – уже два года я являюсь Председателем региональной областной организации партии «Яблоко». Правда, эта деятельность меня никак не удовлетворяет по своим результатам.

Сейчас свою общественную работу начинаю сворачивать, потому что хочу успеть написать несколько книг.

Галина Игнатьевна, я понимаю, что пишу как-то сухо, но если Вы зададите какие-то вопросы, я с удовольствием Вам отвечу.

Всегда Ваш Олег Донских

Замечательный русский писатель Леонид Фёдорович Южанинов вместе с Валентином

Григорьевичем Распутиным и Валентиной Андреевной Семёновой, подвигли меня на написание этой книги.

Последним письмом Леонида Южанинова я завершаю моё повествование!

Дорогая Галина Игнатьевна! Здравствуйте!

Давненько Вам не писал. Электронная почта и телефонные разговоры не могут восполнить той прелестной таинственной ауры, что наполняет простое письмо, где мысли и чувства из головы автора через руку и перо передаются непосредственно на бумагу, а с нее в обратном направлении корреспонденту. Что-то божественное несет в себе письмо!

Немного о себе. Прошлый год в литературном отношении был у меня удачным. В Перми издали мою книгу «Возвращение». Это явилось для меня неожиданностью. Пермяки сами на свой вкус отобрали для сборника повести, рассказы, роман, нашли деньги и издали. Кроме этого, они еще устроили презентацию книги и пригласили меня. В наше время это редкое явление: чтоб кто-то взял и добровольно издал чью-то книгу. Книгу пермяки сделали качественно, я бы сказал, с большой любовью. Тираж 1000 экземпляров, объем почти 600 страниц, кроме того создали электронную версию, так что можете прочитать ее в Интернете.

Презентация была серьезной, обстоятельной, присутствовали педагоги, библиотекари, ученые-историки, филологи, деятели культуры города Перми. Упор в обсуждении был направлен на самое большое произведение  в сборнике роман «Хлеб и кровь». Мне это импонировало – на других презентациях говорили в основном о рассказах и повестях. Большие «вещи» сейчас читать не любят, а здесь прочитали, и полемика разгорелась жаркая. В итоге о романе да и всей книге отозвались положительно. Прозвучало даже такое высказывание, что до этого романа не было эпического произведения о Гражданской войне на Урале. Прекрасный подарок сделали мне земляки-уральцы, и я благодарен им.

В том же 2013 году журнал «Наш современник» в №2 опубликовал мою повесть «Цепи Романова», а журнал «Подъем» – эссе «Легенда Чердыни». Кажется, можно радоваться, но на душе какая-то тоска. Видимо, сказывается упадок интереса к литературе у населения. Раньше напечатают тебя в районной газете и – праздник на полмесяца. Читатели спрашивают тебя, тормошат, обсуждают прочитанное – это было целое событие!

Конечно, количество интересующихся художественной литературой сильно сократилось, но люди в возрасте 40 – 70 лет читают, и это наши с Вами читатели. И иногда еще пишут письма. Недавно житель Сызрани Самарской области А.К. Варламов прислал мне письмо, но не назвал ни дом, ни улицу, так как не знал, а только область и город – и письмо дошло. Удивительно! В письме он просил выслать ему мою книгу «У обрыва», а заодно и экземпляр для их городской библиотеки. Что я с удовольствием и выполнил. Пусть читателей осталось мало, до революции было еще меньше, но какие это несгибаемые читатели: умные, преданные литературе. Молодежь не надо огульно причислять к «митрофанушкам», многие из них читают в Интернете. Я, кстати, тоже пристрастился к Интернету и часто нахожу отзывы о своей прозе, о том где она опубликована. Недавно наткнулся на статью А. Сидорова «Товарищи брянско-тамбовские волки». В ней он разбирает творчество русских писателей от Державина и Пушкина до Шолохова и Солженицына. Попал в этот знаменитый ряд и Ваш покорный слуга. Будет желание, можете почитать, обо мне там на 2-3 странице.

Так что не унывайте, Галина Игнатьевна – не все так плохо. «Знай работай да не трусь. Вот за что тебя глубоко я люблю родная Русь!» Да, что я Вас успокаиваю?! Вы ведете такой активный образ жизни, что дай Бог каждому. Постоянная работа в русских обществах, организация театральных постановок, литературное творчество и т. д., ведь многого из Вашей жизни я еще не знаю.

Желаю Вам творческого вдохновения, здоровья, успехов во всем! С нетерпением жду Вашу новую книгу.

Сердечно Ваш Леонид Южанинов.

16 февраля 2014 года.

“Ещё одно последнее сказанье, и летопись окончена моя”…

Дорогой читатель, читательница!

Надеюсь. Что я не утомила Вас мелкими деталями, на первый взгляд совсем неважными, но выбирая письма моих корреспондентов мне хотелось освятить их жизнь, чувства, настроения оказавшись за пределами своей родины, а многие и не зная её. Надеюсь, что эмигрантская жизнь покажется Вам интересной. Становление в новой стране всегда сопряжено с большими трудностями, но самое главное я хотела донести до читателя, что на протяжении многих, ногих лет мы сохранили дружбу, эту тонкую ниточку дружбы несём до сих пор, и радуемся, что наши дети, зная историю нашей юности ищут связи с нами и нашими детьми.

Не знаю как Вы, но меня это очень радует. Половина моих друзей ушли в лучший мир, но память о них будет вечно со мной.

Но мы пока живём, мы общаемся всеми доступными нам средствами. Ведём переписку, говорим по телефону, пользуем скайп, благо, что мы живём в ХХI веке.

Книга открыла путь к новым знакомствам. После публикации книги моего отца «Воспоминание о Ледяном походе» и моей книги «Минувшее развёртывает свиток», я стала получать много звонков, вопросов. Завязывалась переписка и начинались новые знакомства.

Жизнь продолжается!