«Меня зовут Миша, потому что я всем мешаю. Это другие дети хорошие, а я неудачник – безнадежный придурок с дырявой памятью и косыми руками. Так говорит мама, когда я роняю посуду или забываю что-то в школе». Зачастую мы хотим научить ребенка самостоятельности, а приучаем к нездоровому самобичеванию. Воспитываем здоровую самокритику, а получаем болезненное самоедство. Что не так и кого здесь надо воспитывать?
От него одни проблемы…
«Адам, где ты?», – вопрошал Бог в Раю после грехопадения, но первый человек спрятался за деревьями. И это притом, что праотец услышал не жесткий окрик и не унизительное обличение, а нежный Отеческий зов, в котором звучало беспокойство.
Преступление Адама было серьезным – оно изменило к худшему весь мир. Так ли нежно и бережно мы обращаемся к детям, нашкодившим по мелочам?
Есть много анекдотов про еврейские семьи, вроде этого: «Сара, ваш бандит опять хулиганит. Или Вы дадите ему воспитание, или я ему – подзатыльник». Вот такой педагогический посыл – ребенок бесконечно любим и лично не осуждаем.
Отчего-то у нас, православных христиан, такое отношение к своим детям считается ненормальным и попустительским.
Имея самое поверхностное представление о настоящем содержании и историческом контексте «Домостроя», мы берем все в ежовые рукавицы и вооружаемся собственным «Домостроем» – стараясь «воспитать человека» из своего чада, зачастую мы становимся к нему жесткими и безжалостными, критикуя с утра до вечера. И это вовсе не делает ребенка сильнее и увереннее, напротив – усвоенный им негативный опыт переживания ситуации оставляет болезненный след на всю жизнь.
Как часто в общественном месте можно наблюдать такие сцены: мама в ярости отчитывает свое дитя, не стесняясь в выражениях и подбирая самые жесткие и унижающие достоинство слова. Проходя мимо, мы вскользь слышим, что от этого вихрастого симпатяги у матери одни проблемы, руки у него растут не оттуда, голова пустая, а то, что он ненароком разбил стеклянную бутылку с соком в зале торгового центра – непростительное преступление.
И проходим мимо, видя краску и замешательство на его лице и мамин аффект, в котором она не понимает, что морально и физически калечит ребенка – закладывает сыну болезненный опыт эмоционального реагирования.
Вмешаемся в момент конфликта – и вряд ли будем услышаны. Поэтому обратимся к родителям в спокойном состоянии, ведь многим из нас подобные ситуации знакомы.
Впитали с молоком
Детство – очень важный период, где так многое закладывается, чтобы затем незаметно присутствовать и влиять на нашу жизнь. Тогда и происходит формирование личности. Причем именно в семье – в том естественном ареале обитания ребенка с первых его дней, где для него все значимо и неслучайно.
Здесь он учится у взрослых ходить и говорить, играть и помогать – закрепляет свои умения на всех уровнях памяти, переплавляя опыт близких людей в собственный. Точно так же он осваивает в семье непростой опыт эмоционального общения с миром и близкими. И эти навыки, в том числе негативный опыт, закрепляются очень быстро.
Выражение «мой дом – моя крепость» очень верно в психологическом плане, ведь именно «под крышей дома своего» ребенок учится тому, чтобы быть внутренне сильным и противостоять всем житейским ветрам.
И очень горько, если вместо крепости духа он приобретает растерянность и неуверенность в своих силах. Так бывает, если к нему обращены не проявления любви и заботы, а одни родительские угрозы и упреки по пустякам. А это, будем называть вещи своими именами – ежедневное эмоциональное насилие. А ответить на него малое дитя не может – внутренне не готово. Как ребенку погасить внутренне напряжение, снять стресс? Только согласиться, что он плохой, неверно поняв, что любить его можно только идеальным.
Гадкий я
Эмоциональная память очень устойчива, она удерживает самые ранние воспоминания, в том числе травмирующие. Вспомним классиков, проносящих через всю жизнь и воплощающих в своих книгах горький детский опыт.
И по себе знаем – забыть многие болезненные ситуации, случившиеся в детском саду, в школе, на улице и тем более дома долго не получается.
Что имеет в виду вот эта мама, кричащая посреди улицы, что ее дочка-подросток «уродка, чумазая бомжиха и никогда не научится за собой следить» – опять забыла надеть чистую куртку и почистить перед выходом сапоги? Видимо, что в данный момент она расстроена и озабочена ее внешним видом.
Что записывает на своей «подкорке» ребенок? Что права на ошибку у него нет. Надо быть идеальным всегда и во всем – тогда и полюбят, и похвалят. Но в данный момент – что он ненормальный, уродливый, общественно осуждаемый и похож на бомжа, поэтому среди нормальных людей ему не место. А главное, что мама в таком виде его терпеть не может и, похоже, стыдится идти рядом.
Положительный образ самого себя (то есть разумно завышенная самооценка) – сильный психологический щит, этакий «ремень безопасности» для взрослого. В зрелом возрасте он помогает нам не отчаяться в сложных ситуациях, хотя и создает некоторые «помехи», когда мы готовимся к Таинству Исповеди.
И у ребенка существует убеждение – я хороший, но его защитная функция довольно слабая, потому что маленькому человеку не хватает критичности в восприятии себя и других людей, он не отделяет себя от дома, семьи, родителей. Именно поэтому ситуация «гадкий я» – самая непереносимая для него внутренняя драма, которая занижает самооценку.
Православный психолог Александр Ткаченко констатирует: «Бывает так, что самооценка… начинает сильно «зашкаливать» в сторону негатива. Мысленное осуждение себя становится постоянным фоном, любой пустяк вроде ненароком разлитого на столе чая вызывает гневные обличительные тирады в свой же адрес.
А уж если какое-то досадное недоразумение произошло на глазах у других людей, тогда вообще хочется провалиться сквозь землю, даже если твоей ошибки никто не заметил. Внутренний голос тут же начинает объяснять тебе, кто ты есть, уже не выбирая выражений и интонаций, порой переходя в откровенную брань. Такие самообличения, даже при всей их формальной правоте, исподволь отнимают уверенность в своих возможностях, лишают сил и радости».
Словом, даже для взрослого глубокое переживание стресса «себя плохого» вряд ли станет началом личностного роста. Тем более пострадает от него хрупкая и ранимая душа ребенка.
Скорее всего, в следующий раз та самая «девочка-бомж» будет выглядеть идеально ухоженной, но в ушах у нее еще долго будет звенеть мамин крик, от которого она будет внутренне съеживаться. И, возможно, её самооценке уже нанесена незаживающая рана.
Выйдя замуж, родив детей, не исключено, что она при всем внешнем совершенстве продолжит ощущать себя «уродкой» и «бомжихой», продолжая твердить себе на каждом шагу, какие недопустимые и непростительные ошибки совершает, скажем, забыв купить молока или хлеба. Как бы она не старалась, стать идеальной невозможно…
Мамы не будет рядом, но ее место легко займет свой внутренний мучитель и критикан. Незаметно он станет частью личности и продолжит зудеть над ухом – твердить о том, что она не достаточно хороша во всем и поэтому ничего хорошего не достойна.
Все это может сказаться на отношениях в ее новой семье. А уродке, соответственно, уродская жизнь, наиболее вероятный прогноз которой – болезненные созависимые отношения, в которых она – всегда страдающая сторона.
Маэстро критикан
Итак, выросший вместе с ребенком внутренний критик, очевидно, будет неотвязным, если с ним не бороться. В дальнейшем он искусно и искусительно станет играть свою роль – подстраиваться под голос совести, в результате чего взрослый человек может начать страдать невротическим расстройством от бесконечного самоукорения и самоуничижения.
Что такое самоедство? Толковый словарь Ожегова определяет его как «излишнюю самокритичность, недовольство своими поступками, поведением». И в основе его – не обязательно уязвленная гордыня, скорее, именно раненное в детстве самолюбие и достоинство.
Носитель «внутреннего критикана» вряд ли сам избавится от ложных установок, а будучи воцерковленным, может еще и усугубить своё страдание
Есть такая псевдоправославная мысль: быть «плохим» в собственных глазах с духовной точки зрения… хорошо. Мысль очень опасная и неверная.
Видеть бездну своих грехов – для христианина нормально и правильно. Но это – совсем не то, что зарываться с головой в мелочи (которые, собственно, и грехами не являются).
Сторонники православного самокритиканства любят на людях поговорить о своих мелких «прегрешениях» и «искушениях», что для некоторых становится своего рода хобби ради процесса или спортом со своими «планками достижений», где на финише можно, залюбовавшись собой, гордо сказать: «Я грешнее всех».
Такие самокритики любят приводить в пример святых отцов и цитировать молитвы и
при каждом удобном случае бичевать себя по мелочам, проходя мимо главных грехов и проблем. Будем бдительны – эти угрызения расшатанной психики не связаны с истинным покаянным чувством.
Подытожим словами упомянутого нами психолога Александра Ткаченко – «Аскетическая практика самоукорения не имеет ничего общего с проявлениями травматичного эмоционального опыта, заставляющего человека ругать себя за любую мелочь. «Канонизировать» своего «внутреннего критика» – дело заведомо бессмысленное и вредное для душевного здоровья».
«Не вина, но оплошность…»
Близкие – самые значимые люди для детей, поэтому так веско звучит каждое их слово, и так важно, как именно оно произнесено. Тембр, интонация, высота голоса – все имеет смысл. Помня об этом, как делать простые бытовые замечания, если твердим-твердим, а детям всё как об стенку горох?
Скажем, разбился красивый сервиз, и вы при всех награждаете своё чадо и его руки самыми сильными эпитетами (кривые, косые, дырявые, дурные…). Окружающие, очевидно, ваш посыл услышат (что, конечно усилит эффект воздействия на ребенка – а представьте себя на его месте – каково быть прилюдно морально выпоротым). Но мы, кажется, уже нашли ответ на вопрос – возымеет ли успех такое родительское наставление? И ответ – категорическое «нет».
Расставим приоритеты. Что дороже – вот этот старый фарфор, что давно из моды вышел, или детская душа, на которой остаются неизгладимые трещины?
Да, бывают провинности и посерьезней. И наши нервы тоже не бесконечны.
Друзья рассказали реальную историю – их дочка подошла к кульману, увидела чертеж и раскрасила папе его полугодовую дипломную работу в домики и цветочки. Понятно, что защита не состоялась. Но ведь малышка рисовала с самыми добрыми чувствами, видимо, в буквальном смысле слова желая скрасить папе рутинную серость его работы. Первая реакция папы, увы, очевидна… Но, учитывая такую трогательную детскую мотивацию, как не найти для девочки мудрые и не очень строгие слова, когда дар речи, наконец, к вам вернется?
Никто не утверждает, что нельзя критиковать ребенка, но критика должна быть разумной и основанной на любви. Принцип простой – критикуем не человека, а его поступки. Не Машу, Васю, Мишу как таковых, а их провинности, промахи, говоря христианским языком – грехи. Осуждаем ложь (Вася чашку разбил и не сказал или солгал, что не он – плохо), а не Васю – мол, «неуклюжий остолоп».
На память приходят удивительные стихи Бродского, которые написаны о взрослом, но уместны и в обсуждаемой нами детской ситуации:
«Не вина, но оплошность
Разбивает стекло.
Что скорбеть, расколовшись,
Что вино утекло?»
Так давайте не позволим маленькому сердцу расколоться от сурового чувства вины за всего-то маленькую оплошность.
Тон искренности очень тонок, поэтому будем вести себя категорично, но мягко. Скажем по возможности спокойно – сосчитав мысленно до десяти, не позволив себе внутренне распускаться, взвесив все аргументы и представив все последствия.
Помогите ребенку почувствовать и понять главное: критикуя поступки, его не отвергают, не перестают любить, жалеть и заботиться.
Провинился, не сделал как надо – это еще не катастрофа. Малыш, бояться нечего – ты по-прежнему среди своих.
Поэтому сказанные слова должны быть не злыми, колючими и ранящими, а именно словами любви и поддержки – искренними и по возможности добрыми.
Ведь вместо грубого окрика «Вася, идиот, не трогай, ты сейчас разобьешь наше свадебное блюдо» может бережно прозвучать и такое: «Дорогой, правильно оценивай свои силы. Надо бы тебе быть поосторожнее».
Кстати, в этом случае не только у детской души (да и нервной системы), но и у свадебного блюда появится гораздо больше шансов остаться целым…
Мария Солунь
Комментировать