Проблемы в детском возрасте – не игрушечные, по силе переживаний серьезнее, чем у взрослого. Хорошо, если рядом мама и папа – своя крепость. А как преодолевать беды малышам, у которых нет семьи? Опытом работы с разными детьми на приходе и в реабилитационном центре поделилась Елена КУЛАГИНА, директор воскресной школы при Никольском храме-памятнике жертвам политических репрессий Красноярской епархии.
– Елена Васильевна, Никольский храм в Красноярске, при котором действует воскресная школа, называется храмом-памятником. Почему?
– Наш храм на берегу Енисея удивительно красивый и величественный. Горожане считают его памятником мученикам всех времен. Эта церковь напоминает о печальных событиях после революции, когда репрессированных тысячами привозили сюда на катерах со всей России. У берега их прикладами сгоняли с бортов, начиналась паника. С врагами народа не церемонились, так что многие погибли в давке, другие утонули. Среди этих людей было и духовенство, и миряне, и мы чтим их память.
– Красноярск от центра России на расстоянии многих километров пути, что привело Вас сюда?
– Приезжала в Москву по делам, встретила брата – настоятеля тульского храма, вот, приехала к нему на приход – погостить и посмотреть, как организована работа с детьми. Всегда что-то можно полезное почерпнуть, да и есть чем поделиться: наша воскресная школа в Красноярске в честь преподобного Сергия Радонежского существует более 15 лет.
– Что, по-вашему, главное в работе воскресной школы?
– Важно, чтобы школа стала для ребят своего рода духовной семьей. Разновозрастные дети занимаются вместе, старшие заботятся о младших, а подрастают – и сами могут преподавать некоторые дисциплины. Так, 16-17 летние вчерашние выпускницы школы и школ искусств (музыкальной, художественной) успешно ведут занятия по музыке и ИЗО. Это начинающие художницы с нетривиальным взглядом на искусство, на занятиях рассказывают воспитанникам про новые течения, приемы и техники, проводят увлекательные мастер-классы. Другие молодые инициативные прихожане создали группу Вконтакте, так что за занятиями воскресной школы можно следить в интернете.
Но главное для нас, конечно, не знания и эстетическое воспитание. Мы стараемся привести детей к пониманию, кто в их духовной семье глава – что это не учителя, не директор и даже не батюшка, настоятель храма протоиерей Иоанн Боев. Только начиная понимать, что наш Отец – Бог, дети чувствуют себя в церкви дома – нужными, любимыми, защищенными. Хотелось бы, чтобы, взрослея, они сохранили это ощущение и за церковной оградой, где бы ни находились.
– Входя в противоречивый подростковый возраст, многие дети начинают скептически относиться к вере и Церкви. Удается ли их удержать? И надо ли удерживать?
– Важно бережно относиться к тем, кто тянется к Богу, особенно к детям и подросткам. Но к выбору пути нужно отнестись с пониманием. Этот выбор и поиск все равно, рано или поздно, поставит человека пред Лицом Божьим и, возможно, приведет к вере.
Конечно, подросток – это наполовину ребенок, чересчур ранимый, эмоциональный и недальновидный, а детей нельзя оставлять без духовной помощи. Но мы ведь и не оставляем без поддержки – молимся о них. Если ребята уходят, мы верим, что и Господь их не забудет, а кто позаботиться лучше, чем Он?
В ежедневной Божьей помощи постоянно убеждаюсь по работе в детском реабилитационном центре, которой также занимается наш приход. Там мы стараемся приобщать к церковной жизни детей, попавших в трудную жизненную ситуацию.
– Дети в центре сложные, с раненой душой. Наверное, общение не назовешь простым?
– Да, ребята очень непростые, а зачастую с душой покалеченной. И у них совсем другая картина мира – перевернутая. То, что для нас патология, для них норма. Так что общение нужно строить с учетом этих особенностей.
– Как попавшие в трудную ситуацию дети воспринимают разговоры о Боге и Церкви?
– Совсем не так, как дети из благополучных семей. И в их восприятии все парадоксально, противоречиво. Разговаривая с ними, будто идешь по минному полю – не знаешь, где, в какой момент «рванет». Поэтому постоянно нужно проявлять чуткость, такт, понимание и стараться нигде не сфальшивить. С одной стороны, ребята очень закрытые, с другой – только и ждут, что их вызовут на откровенность, остро нуждаются в доверительном общении.
Любой ребенок, каким бы он ни выглядел дерзким, озлобленным, асоциальным, вызывающим, все-таки слаб и ищет поддержки, защиты.
Человека церковного такие дети чувствуют, интуитивно тянутся к нему. Но так как жизненный опыт у них большой и в основном негативный, назидательно говорить им правильные вещи бесполезно – открытое и прямолинейное миссионерство не работает.
– Как же тогда рассказать о Боге, о Евангелии?
– Нужно часто приходить, чтобы «примелькаться», запомниться, а потом и подружиться.
Трудность еще и в том, что дети из подобных учреждений «перекормлены» «государственным вниманием» социальных работников и высоких гостей. Но, поскольку воспитанники центра понимают, что от таких официальных визитов и мероприятий не стоит ждать по-настоящему теплого и продолжительного дружеского общения, они его и не ждут – от таких гостей дети настойчиво требуют материальных благ, того, что льется на них привычной рекой: игрушек, сладких подарков, развлечений.
Церковных гостей они поначалу встречают с теми же ожиданиями. Но потом, когда поймут, что с вами можно общаться по-другому, возможно, пойдут на контакт, вступят в диалог. Но даже и это еще не доверие. Заслужить его можно, только понимая, чего эти ребята ждут от тебя внутренне. По-настоящему всех волнует одно – как не попасть в детский дом, как поскорее уйти из учреждения, обрести близких, найти хорошую семью.
Тема семьи здесь важная, но очень для всех болезненная. По опыту знаю, что многие воспитанники центра придумывают себе семьи, родственные связи, приятелей не из центра. Это своего рода синдром Карлсона, когда 3-7-летний малыш сочиняет себе друга, но его внутренняя проблема гораздо глубже, чем просто детское сочинительство.
Такие фантазии о семье и близких в детдомах и реабилитационных центрах есть почти у всех. Они очень правдоподобны, причем ежедневно поддерживаются многочисленными новыми историями – например, о том, «как мы готовили с мамой торт» или «как ходили с папой на рыбалку». Эти рассказы с лихо закрученными сюжетами и подробными деталями дети долго и кропотливо создают, вплетают в них и толику правды, обрывки реальных воспоминаний, потом заучивают наизусть и сами свято в это верят.
Эта спасительная неправда – вовсе не та греховная ложь взрослых, которая ищет своих выгод. Это защитный механизм детского подсознания: так душа ребенка пытается компенсировать родительскую любовь, которой было мало, которую она недополучила или вообще никогда не встретила.
Поэтому приходится терпеливо выслушивать такие истории и делать вид, что всему веришь – дети ведь очень болезненно и ранимо реагируют, пристально следят за реакцией взрослого на то, что они говорят, что они придумали. И важно не упорствовать, не настаивать на своем, а оказать им эту милость, согласиться – подкрепить их веру, ведь они так нуждаются хоть в какой-нибудь крошечной вере в добрые начала.
Словом, необходимо набраться терпения и ждать. Время спустя, если доверие к вам появится, у ребят начинаются вопросы. Вот теперь можно заговорить с ними о Боге, но, опять же, с большой осторожностью.
– Какие вопросы задают дети, оставшиеся без попечения родителей?
– Те, самые важные, наболевшие, которые многое рассказывают о них самих. Причем дети обычно не откровенничают напрямую – не «выдают» своих близких, не называют их по именам или даже мамой и папой: «Как попросить Бога, чтобы я оказался дома?» «Что мне надо сказать Богу, чтобы человек не пил?» «Как мне помолиться, чтобы кто-то нашел работу? Чтобы у одного моего знакомого было место, где жить?»
Приходится очень вдумчиво отвечать, чтобы ненароком не причинить детской душе большую боль. Ведь у каждого ребенка здесь есть не только красивая «легенда» о семье, но и горькая и нелицеприятная правда о ней – память сознания и подсознания о реальных событиях, неприятных, а возможно, и страшных, драматичных.
Когда в их жизни появляется храм, они обретают это желанное чувство семейственности. Церковь – ведь это для них такой непридуманный общий дом.
Кстати, у детей в центре есть и общая «легенда» о нашей воскресной школе – вполне правдивая. Ребята знают, что в трапезной храма вкусно кормят, и всегда эмоционально обсуждают эту тему. Сотрудники центра часто нас укоряют – мол, наша ребятня ходит к вам не о Боге послушать, а лишний раз «постоловаться». Они, возможно, и правы, но только отчасти, ведь общий стол – это не просто еда, процесс принятия пищи глубоко символичен, с трапезой связаны многие ключевые моменты Священного Писания.
Собрав за общей трапезой духовенство, семьи прихожан, воспитанников центра, мы создаем домашнюю атмосферу, которая хотя бы на время отогревает их сердца. Так что плохого, если церковная жизнь начинается для ребенка с тарелки ароматного супа в кругу дружелюбных людей? Ведь это тоже опыт братского общения и христианской любви.
– Что позволяет судить о том, что осмысленная жизнь ребенка в Церкви началась?
– Настоящее, искреннее воцерковление не может быть массовым, это всегда личная история Бога и человека, в нашем случае маленького. Скажем, привели мы группу детей на литургию, поставили в пределе в храме, священники их исповедовали, причастили. Но кто участвует в богослужении осознанно, а кто за компанию пришел? Сложно понять, да и не нужно, это сокровенная тайна души. Мы привели, рассказали, а дальше Господь действует.
Можно вспомнить явные случаи, когда наши воспитанники обращаются к Богу.
С детьми в центре мы общаемся продолжительное время, так что на наших глазах многое происходит. Так, один из ребят находился в учреждении больше пяти лет в ожидании папы, которому обстоятельства все не позволяли его забрать. Парень хандрил, переживал. Мы много разговаривали с ним, что надо молиться, просить Бога, надеяться, ждать. И однажды паренек дождался, и отец наконец-то забрал его домой. Еще один мальчик из центра сейчас учится в духовном училище в Саранске, другой – иподьякон у митрополита, а совсем недавно воспитывался в детдоме. Еще, будучи в центре, в семь лет впервые пришел в храм и с тех пор не хотел его покидать. По воскресеньям отпрашивался у воспитателей на службу, и, что удивительно, его отпускали, так он и вырос в церкви. Теперь у молодого человека есть твердое намерение стать священником.
– Какие еще направления и начинания связаны с детьми?
– Много, например, летний семейный лагерь. На реке Мана есть уединенный скит во имя Иоанна Милостивого – небольшая церквушка и домик монаха-отшельника. Там построено двухэтажное здание для детей, где в течение всего лета могут отдохнуть ребята из всех городских воскресных школ. Пейзаж по-северному строгий – речка и небольшие горы на горизонте, воздух чистый, можно интересно проводить время: ходить в походы, устраивать речной сплав на байдарках. Помимо спортивных и развивающих мероприятий – обязательная молитва, чтение духовных книг.
А еще у нас действует маленький детский театр. Организовали его вместе с педагогами, по идее детей и взрослых и с благословения настоятеля. Ребята и родители разучивают роли, создают костюмы, вместе подбирают репертуар. Кстати, негласное правило – ребята не играют отрицательных персонажей. Злую королеву и прочую сказочную нечисть играют и олицетворяют театральные куклы – неживые существа. Ведь, по сути, так оно и есть – зло неодушевленное, нежизнеспособное, и добро побеждает не только в сказках. Эта мысль очень важна для каждого ребенка, особенно реабилитируемого, с раненой душой.
Беседовала Валентина Киденко
Фото автора и из открытых источников
Комментировать