В 20-е годы прошлого века Советское государство наводнили так называемые «ликвидаторы». Спасли или нет страну от безграмотности, что мы приобрели и что потеряли в результате этого масштабного образовательного эксперимента, и самое главное – чем он отозвался для нас в сегодняшнем дне?
Для начала поделимся мнением: наверное, ликбез нужен был молодой советской власти для более эффективной пропаганды и управления сознанием масс.
Время показало: эксперимент во многом трагический. Население деревень хлынуло в город, разные культуры перемешались. В первую очередь пострадала городская культура, её уровень резко упал. Уникальная крестьянская культура с её глубокой духовной основой, с многовековым опытом православной веры тоже многое потеряла.
Вспоминается Булгаков и его бессмертный персонаж Шариков: из доброго хорошего пса он превратился в злобного безнравственного пролетария, причём без его ведома и согласия…
Правда, писатель вернул всё на круги своя, а вот в реальности ход истории нельзя было изменить. Но и это только одно из мнений… Дискуссия историков, социологов и специалистов от образования на эту тему продолжается.
О неоднозначном советском проекте ликвидации безграмотности в статье размышляют наши современники. Организаторы дискуссии – Свято-Филаретовский православно-христианский институт, Культурный центр «Покровские ворота» и Центр искусств «Лавка художника». Приведём некоторые высказывания.
Кампания была провалена
Игорь Корпусов, старший преподаватель Свято-Филаретовского православно-христианского института:
– Декрет начинается такой преамбулой: «В целях предоставления всему населению Республики возможности сознательного участия в политической жизни страны Совет Народных Комиссаров постановил…»
Цель этого декрета – предоставить всем возможность участвовать в политической жизни страны. То есть вовсе не образовательная. В дореволюционной России ситуация с образованием имела существенные недостатки. Но это образование было добровольным.
Вот это, мне кажется, тоже очень важно зафиксировать. И дореволюционные образовательные программы строились, в основном, на принципах доступности образования.
Для этого Министерство просвещения проводило две вещи. Во-первых, бесплатное начальное образование. Решение о нем было принято ещё в 1908 году. Была такая программа: любой потенциальный ученик должен жить не дальше, чем в трёх верстах от школы. А потом люди решали сами – продолжать обучение или нет. Был вопрос мотивации.
Есть сведения, что очень многие возвращались на ликпункты. Почему? Я думаю, потому, что их обучали, а потом они нигде не применяли эти навыки. Они им были не нужны.
То есть крестьяне становились объектом некоторого воздействия, а потом уходили в свою привычную жизнь, и всё, грамота забывалась. Не было мотивации, а мотивации не было, потому что заставляли.
Несколько слов по поводу фактов и цифр. Первая всероссийская перепись 1897 года зафиксировала, что в стране грамотными являются 31,6% взрослого населения. После этого были предприняты важные действия в этом направлении.
Например, количество начальных школ в Российской империи с 1897 года по 1917 год выросло приблизительно в 10 раз. Количество профессиональных училищ – в 15 раз. Количество студентов – в 11 раз. Но вот процентные показатели при этом увеличивались незначительно.
Российское общество проходило этап демографического развития, именуемый демографическим взрывом. Население росло очень быстро. Это создавало существенные трудности. Однако неграмотность была поколенческой проблемой.
Например, по Тверской области на 1915 год 88% призывников, молодые люди 18-20 лет были грамотными. В старших возрастах, да, процент неграмотности был достаточно высок.
В.И. Ленин говорил, что полной ликвидации безграмотности нужно достичь к 10-летию революции в 1927 году. Однако перепись 1926 года показала, что в России грамотными являются чуть более 50% населения.
Советская Россия занимала 19-е место в Европе, уступая Португалии и Турции. Перепись 1937 года показывает, что 26% не умели читать и писать.
Известно, что стало с этой переписью. Её организаторы были расстреляны, перепись объявили вредительской. И во время переписи 1939 года учли всех, кто умел даже только расписываться, получив цифру в почти 90% грамотных.
Но в начале 1958 года выходит секретное совместное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР, которое касается, кстати, не окраин, а РСФСР – о ликвидации неграмотности. То есть в 1958 году партия и правительство ставили подобную задачу.
И вот, например, перепись 1959 года показывает, что на территории РСФСР 7,5 миллионов неграмотных, а 23 миллиона человек не имеют начального образования. И надо сказать, что именно в тех возрастах, в которых неграмотность и должна была быть ликвидирована в 1920–30-е годы, фиксируется достаточно высокий процент неграмотных.
То есть кампания не затронула или не была достаточно эффективной для значительного числа граждан.
Следующие переписи были в 1970 и 1979 годах, и вопрос об образовании в них не ставился, хотя неграмотные были. Это известно из более поздних переписей, например 2002 и 2010 годов, которые фиксируют неграмотность. Они фиксируют её в тех возрастах, в которых должны были вот эти советские переписи их зафиксировать.
Но статистика их старалась не учитывать. И даже 1989 году из населения старше 15 лет 7,3 миллиона человек в РСФСР не имели начального образования, это приблизительно 5% населения. В итоге, по моему мнению, кампания не решила первоначальных задач в количественном отношении.
Качественный вопрос ещё более сложен. Мне хочется спросить, что лучше: вообще неграмотный человек, живущий некой естественной жизнью, или человек, который приучен мыслить на уровне лозунгов? Является ли вообще второе грамотностью в более глубинном понимании?
Понятно, что на местах всегда были положительные примеры. Но в целом не нанесла ли кампания вреда этому естественному человеку? С одной стороны, редуцированным подходом к обучению, когда человеку кажется, что он вроде грамотен, а на самом деле – нет. А с другой, убийством мотивации.
В дореволюционной России заработная плата рабочего и приват-доцента различалась где-то в 15 раз в пользу приват-доцента. То есть быть очень образованным было, кроме того, ещё и выгодно. А вот советская система зачастую людей интеллектуального труда и людей физического труда практически уравнивала.
Иногда получать рабочую профессию было выгоднее. Сейчас схожая ситуация, многие студенты спрашивают: «Зачем учиться, когда грузчик в соседнем магазине получает больше, чем кандидат наук в университете?»
Трагедия образованного человека
Тимур Щукин, выпускающий редактор журнала «Вода живая»:
– Образование, первоначальные навыки грамотности для государства – это инструмент для достижения собственных целей с использованием определённого человеческого ресурса.
В XX веке абсолютно все страны стояли перед проблемой смены экономической формации, перехода от аграрного общества к индустриальному.
Образование было необходимо просто по объективным причинам. Рабочему нужно было хотя бы прочитать инструкцию к станку, чтобы за ним работать.
Крестьянин, чтобы пересесть с лошади на трактор, должен был разбирать всякие технические надписи. Вопрос в другом: какая мировоззренческая перспектива открывалась перед человеком, получающим даже самое элементарное образование.
Да, в XX веке все должны уметь читать. Но зачем гражданину конкретного государства это умение? Что он будет читать? Советская власть, естественно, выращивала не абстрактного грамотного человека, абстрактного рабочего, абстрактного специалиста. Она выращивала носителя определённой идеологии.
Это должен был быть пролетарий, который осознает свои классовые интересы, который объединяется с другими пролетариями, чтобы создать государство-фабрику, чтобы построить новое общество, где совершенно по-иному распределяются материальные блага, где формируются совершенно иные отношения между людьми, между человеком и природой.
Для такого человека или уходят на второй план, или становятся каким-то пережитком, чем-то неважным религиозные идеалы, национальные идеалы и семейные ценности, которые, как известно, в 1920-х годах были поставлены под сомнение в Советском Союзе.
Не случайно в том же декрете церкви упоминаются в том контексте, что их помещения можно изымать для организации пунктов по ликвидации безграмотности.
До революции существовала параллельная система земских и церковно-приходских школ, и их суммарное количество (Временное правительство ввело церковно-приходские школы в государственную систему) к 1919 году было таково, что новые советские школы достигли этого показателя только к 1927 году.
Большевики строили новую систему, новую образовательную инфраструктуру, но при этом ликвидировали систему церковно-приходских школ по причине её очевидной идеологической несовместимости с новым государством и его идеологией.
На плакатах 1920-х годов поп – мракобес, противостоящий ликвидаторам. Дело, однако, в том, что не мракобесие противостояло просвещению, а две интерпретации идей просвещения: радикально атеистическая и антинациональная противостояла религиозной и опирающейся на национальные ценности.
Очень важно понимать, что большевики себя воспринимали как последователи, продолжатели дела эпохи Просвещения.
Некрасова (кстати, любимого поэта Ильи Ульянова) насаждали, как картошку, и Пушкина насаждали, как картошку, и Достоевского в 1930-е годы издавали огромными тиражами.
В известном ленинском плане монументальной пропаганды присутствуют русские писатели, учёные, композиторы, преподобный Андрей Рублёв.
Также надо понимать, что марксизм – это определённая философия, что она требует инструментария для постижения. Переводили Гегеля, переводили Аристотеля, классиков немецкой философии, английских эмпириков, французских социал-утопистов, в соответствии с тезисом Ленина о «трех источниках».
Естественно, этот процесс был противоречивым.
Человеку давали инструмент. Но к чему он в мировоззренческом плане выходил, что ему предлагалось по получении этой достаточно объёмной информации?
Он выходил к тому мировоззрению, где в основе всего лежит материя, где все духовные, интеллектуальные процессы, все достижения культуры объясняются экономикой, где отрицается религия, где нельзя смотреть выше носа, поднимать голову.
Всё, во что верили люди, объявляется чем-то ничего не стоящим. И в этом – трагедия русского человека в XX веке. В этом – трагедия советского общества. Это то, почему оно закончило ужасом 1990-х, когда с удовольствием обменяло Пушкина и Достоевского на «Макдональдс» и джинсы. Потому что зачем мне Пушкин и Достоевский, если весь мир – это движущаяся материя? Лучше я буду гедонистом, лучше буду потребителем.
Советское поле экспериментов
Александр Буров, старший научный сотрудник Государственного музея истории религии:
– Я хочу привести цитату из Юрия Анненкова, человека, который писал портрет Ленина. «Владимир Ильич говорил о целях большевистского ликбеза так: „Вообще к интеллигенции, как Вы, наверное, знаете, я большой симпатии не питаю. И наш лозунг: «Ликвидировать безграмотность!» отнюдь не следует толковать как стремление к нарождению новой интеллигенции.
Ликвидировать безграмотность следует лишь для того, чтобы каждый крестьянин, каждый рабочий мог самостоятельно, без чужой помощи читать наши декреты, приказы, воззвания. Цель вполне практическая, только и всего“».
Процесс, как тут уже было сказано, имел вполне конкретную политическую цель: читать декреты новой власти. Да, безграмотный человек по-своему тоже подвержен влиянию.
Плакат, картинка имели огромное, необычайное влияние на человека XIX века – с нашей точки зрения, безграмотного. Однако на грамотного человека имеет совершенно сокрушительное влияние даже относительно небольшой текст.
Я не так давно говорил со своим сыном, который учится в Германии. Германия, по сравнению с нами – это достаточно отсталая страна. Там не расплачиваются карточками, немцы этого не очень любят, расплачиваются наличными. Потому что в Германии не очень принято экспериментировать над собственным населением.
Только в России возможны такие смелые масштабные эксперименты над большим количеством населения.
И это, с одной стороны, действительно очень впечатляюще – когда ты читаешь об этом на страницах учебника.
Другое дело, когда ты себя представляешь на месте тех людей, над которыми эти эксперименты производят.
Вспоминается эксперимент, который проводил Э.В. Ильенков, известный философ-марксист, со слепоглухонемыми, которых он учил читать повести Л.И. Брежнева. Это, пожалуй, были единственные люди, которые данные книги читали.
Очень похоже на кампанию по ликбезу. Учили читать манифесты советской власти, воспринимать большевистскую пропаганду, направленную на уничтожение любой культуры – и русской, в частности, на уничтожение национальной традиции.
Глядя на цифры, приведённые Игорем Михайловичем, можно говорить о том, что это же количество людей могло получить законченное реальное, не направленное на чтение коммунистических брошюр образование, в естественных условиях, без всяких срывов и бессмысленных самопожертвований…
Статья приводится в сокращении
Санкт-Петербургский духовный вестник «Вода живая»
Комментировать