Кирюшина мама с новой жизнью справлялась легко. Она вообще любила все передовое и была легка на подъем. Поэтому, когда началась перестройка, ей не составило труда освоить новую профессию менеджера. А через полтора года у Марины уже появилась своя собственная фирма. Сперва крохотная, потом довольно приличная. До акул бизнеса ей, конечно, было далеко, но по сравнению с большинством своих знакомых она преуспевала.
Отец же никак не мог вписаться в эту реальность. Не мог, да и не хотел. Он вообще не любил суетиться и предпочитал ограничить свои потребности. Хотя тем, что ему было интересно, занимался охотно, забывая обо всем на свете. Но, к сожалению, ни любительская игра на органоле, ни чтение умных книжек, ни работа в конструкторском бюро доходов семье не приносили.
Жена, конечно, проявляла недовольство. Не потому, что им не хватало денег! Нет, она зарабатывала достаточно. Но ей было обидно. Как назло, мужья подруг были напористыми, инициативными, хваткими, а ее Гена — тюфяк какой-то. Даже несчастный гвоздь — и тот без раскачки вбить не может! Хотя в институте (они были однокурсниками) Гена считался перспективным студентом, и, когда она вышла за него замуж, ей многие завидовали.
От развода ее удерживал только Кирюша. Он был очень привязан к отцу, да и времени ухаживать за сыном у Марины, честно говоря, не было.
Однако раздражение, естественно, прорывалось, и в запальчивости Марина не раз называла мужа неудачником. Кирюша, конечно же, слышал эти нелестные высказывания, но Марину это не смущало.
«Пусть знает правду, — считала она, — и не повторяет судьбу отца!»
Но все получалось наоборот. Вместо того чтобы учиться на отцовских ошибках, Кирюша копировал его поведение. К пятому классу, он уже окончательно съехал на тройки (хотя способностей мальчику было не занимать), в кружки ходить отказывался, перед трудностями пасовал, со сверстниками общался мало, спортивных игр не любил, предпочитая полежать на диване с книжкой. Да еще в родительских распрях — которые учащались с каждым годом — все решительней занимал сторону отца! Характер у мальчика портился на глазах. С чужими он был чересчур зажат и производил впечатление забитого. Марине же откровенно хамил и делал наперекор. Как будто за что-то мстил. Но за что? Она не понимала.
Однако по-настоящему Марина забеспокоилась, лишь обнаружив Кирюшу в компании наркоманов. Впрочем, и тогда она во всем обвинила отца: дескать, не уследил, даже на это не сгодился, недотепа! И была сражена наповал, когда психотерапевт, к которому Марина обратилась за помощью, заявил, что причина внутреннего конфликта, приведшего мальчика на край пропасти, в ней — в матери. В том, что она навязала ребенку комплекс неудачника.
Описанная история, увы, не редкость (хотя, разумеется, далеко не всегда дело доходит до наркотиков). Особенно участились такие истории в последние годы, когда жизнь начала требовать от нас повышенной мобильности, энергии, инициативности, умения приспосабливаться. Многие женщины ориентируются в быстро меняющейся реальности лучше мужчин и добиваются заметных успехов. И это неудивительно: мы от природы более гибкие и адаптивные.
Причем тут ребенок?
Но ведь Марина предъявляла претензии не к сыну, а к мужу, — возразите вы. — С какой стати у мальчика возник комплекс неудачника?
А вот с какой. Развитие ребенка — любого, в России, Америке, Африке, где угодно — немыслимо без подражания. Это основа основ. То, от чего при всем желании никуда не уйти. А кому обычно подражают дети? — В первую очередь, естественно, родителям. И очень рано, уже на втором году жизни в поведении малышей появляется ориентация на половые признаки: девочки стремятся подражать мамам, а мальчики — папам. Девочки любят наряжаться, интересуются маминой косметикой и украшениями, мальчики мечтают, когда вырастут, водить машину. Сначала они ориентируются на чисто внешние признаки; затем, с возрастом, их представления о взрослых усложняются. Но одно остается неизменным: для ребенка родители — всегда идеал.
И, лишая сына или дочь этого идеала, мы грубо нарушаем их психическое развитие, выбиваем почву у них из-под ног. Детям самой природой предназначено в дошкольном и младшем школьном возрасте (да на самом деле и позже, несмотря на все их фрондерство и противопоставление себя родителям!) равняться на отца и мать.
А как равняться на неудачника? Это же глупо и унизительно! Все равно, что добровольно стремиться к проигрышу. Вы, наверное, обращали внимание, насколько сильно дети переживают, когда проигрывают. Для многих это становится чуть ли не трагедией. Особенно для мальчиков: они обычно азартнее девочек.
Выбор из двух зол
В результате такой «семейной политики» сын оказывается перед драматичным выбором: либо отвергнуть образ отца, либо восстать против того (вернее, той), кто этот образ принижает.
Конечно, можно вслед за родоначальником психоанализа Зигмундом» Фрейдом сказать, что отвержение отца на определенном этапе развития бывает чуть ли не у каждого мальчика. И, стало быть, тут нет ничего страшного. Дескать, это Эдипов комплекс, названный так по имени легендарного греческого царя Эдипа, убившего родного отца и сделавшегося мужем собственной матери. Маленький ребенок, по мнению фрейдистов, испытывает эротическое влечение к матери и воспринимает отца как своего соперника. С возрастом, когда человек начинает осознавать недопустимость таких чувств, они вытесняются в подсознание, однако продолжают влиять на его жизнь.
Но теория Фрейда вовсе не так бесспорна, как утверждают его последователи. Прежде всего потому, что он переносил на здоровых, нормальных людей выводы, сделанные в процессе наблюдений за психически больными. А это в корне неверно, ведь тогда болезнь, патология переходит в разряд нормы. Мало ли какие фантазии бывают у пациентов психиатрических клиник? Нужно стараться по мере сил помогать им, избавлять их от болезненных симптомов, а не внушать обществу, что такие фантазии на самом деле бывают у каждого. Ведь какая тогда выстраивается цепочка рассуждений? — Если такое случается с каждым, то, собственно говоря, что тут особенного? Ровным счетом ничего. И люди постепенно примиряются с тем, что еще совсем недавно считалось ненормальностью, грехом и откровенным злом. Именно по этой схеме в современном обществе получили «прописку» различные сексуальные извращения и наркомания (в Голландии уже официально разрешена продажа некоторых наркотиков).
Я не буду здесь долго рассказывать, почему множество ученых опровергали выводы Фрейда даже некоторые его ближайшие друзья, ученики и единомышленники (Юнг, Адлер и др.) затем разошлись с ним во взглядах, считая, что он уделял сексуальности слишком большое значение. Скажу только, что мы с И. Я. Медведевой же больше десяти лет работаем с детьми и перевидали их за это время не одну сотню и даже тысячу. Дети эти тоже часто бывают не очень здоровыми, психически неустойчивыми, нервными, нo мы ПОЧТИ НИКОГДА, за исключением редчайших случаев (которые, кстати, были признаком тяжелой психической патологии) не встречали у детей, так сказать, органически им присущего Эдипова комплекса. ЭТО ПОЧТИ НИКОГДА НЕ ИСХОДИТ ОТ РЕБЕНКА. Практически всегда — от родителей, в основном, от матерей, которые бывают почему-либо недовольны своей личной жизнью пытаются компенсировать нехватку душевного тепла, выстраивая отношения с детьми так, что это больше напоминает отношения супругов (разумеется, исключительно в психологическом плане). То есть «Эдипов комплекс» вовсе не объективная природная закономерность, уродливая модель поведения, навязанная ребенку взрослыми.
Скажу больше. С точки зрения традиционной морали (и христианской, мусульманской, и иудейской, и любой другой), это очень большой, смертный грех — нарушение заповеди «Почитай отца твоего и матерь твою». Какое там почитание, если ребенок вожделеет к матери и ненавидит отца? И когда в середине XX века огромные массы людей впустили в сознание то, что этот грех РАСПРОСТРАНЕН И НОРМАЛЕН, когда фрейдистские установки были взяты на вооружение психологами, психотерапевтами, писателями, режиссерами во многих странах, это в корне изменило взгляды целых поколений. И, соответственно, отразилось на семьях.
Сейчас в так называемых «развитых странах», где эти взгляды приобрели наибольшую популярность, огромное множество детей (до половины!) воспитывается без отцов. В результате образ отца оказывается отторгнут уже не только психологически, но и физически. Его просто нет, он не фигурирует в жизни ребенка.
Так вот, если бы мальчик Кирюша делал «правильные», с точки зрения матери, выводы узнал «правду» об отце и твердо решил «не повторить его судьбу», вряд ли она осталась бы довольна, увидев дальнейшее развитие своей политики. Лишаясь отцовского влияния, мальчики становятся чересчур женственными и невротичными. Матери склонны чрезмерно опекать их, ведь это, по большей части, единственные дети. В результате окружающий мир пугает таких мальчишек, им не хочется вырастать и взваливать на себя бремя ответственности. Соответственно, в них развивается инфантилизм. Что, естественно, не способствует профессиональной самореализации. Ведь для нее нужны целеустремленность, инициативность, трудолюбие, упорство в преодолении трудностей. Значит, успешная карьера такому ребенку, скорее всего, «не светит».
А каким будет идеал женщины у парня типа Кирюши? Помесь амазонки с ломовой лошадью? Но тогда мать с большой долей вероятности обрекает его на незавидную участь подкаблучника, ведь он будет подсознательно тянуться именно к таким женщинам, а «укрощение строптивой» невротику не по силам. Так что неудачи будут преследовать его и на работе, и в личной жизни.
В нашей истории Кирюша пошел по второму пути и восстал против матери, поскольку отец был ему внутренне ближе. Результат, как вы помните, тоже оказался плачевным, и немудрено. Выбор-то был из двух зол. А это иллюзия, что одно из зол может быть наименьшим. Как сказал один умный человек, когда дьявол протягивает тебе на выбор две руки, лучше не выбирать, потому что выбор все равно дьявольский, и ничего хорошего из этого не выйдет.
Выход из заколдованного круга
— Но как быть? — спросите вы. — Ведь описанную вами Марину тоже можно понять! Ей хочется иметь «не мальчика, но мужа». Желание вполне естественное. Есть ли какой-то выход из этого заколдованного круга? Есть. Правда, нелегкий. Но с заколдованными кругами иначе и не бывает.
Жене — если она хочет оставаться женой и матерью — нужно отказаться от роли амазонки. Хотя роль эта, что греха таить, ужасно заманчива, ибо в ней воплощены мечты стольких представительниц слабого пола! Особенно сейчас, когда девочек чуть ли не с пеленок ориентируют на получение профессии, на «раскрытие способностей», на успехи в учебе, спорте — короче, на все, что угодно, только не на роль жены и матери.
Конечно, заманчиво возвыситься над мужчинами, заткнуть их за пояс. Это ж какие возможности для самоутверждения. Однако легенда об амазонках не случайно гласит, что они убивали не только взрослых мужчин, но и своих новорожденных сыновей. Мужчинам в их жизни не было места. Как нет и сейчас. В основе своей тут ничего не изменилось, только нравы теперь не такие откровенно кровожадные.
Причем отказавшись от роли амазонки, вы вовсе не перестанете быть деловой женщиной. Те, кто ставят знак равенства между двумя этими понятиями, совершают ошибку. Но культивировать в себе чувство превосходства над мужем (даже если он вам кажется неудачником!), право, не стоит. Лучше переосмыслить ситуацию. А для этого ее необходимо увидеть в другом ракурсе. Например, с точки зрения вашего сына. Очень может быть, что он воспринимает вас и ваши успехи не совсем так (или совсем не так!), как вы. Вам кажется, что, зарабатывая кучу денег, вы стараетесь для сына, а ему не нужны ни ремонт, ни новая мебель, ни даже отдых на дорогих курортах. Это все забавы для взрослых, и ребенку важнее душевный контакт с родителями и их хорошие отношения между собой — то, чего не заменят никакие Диснейленды.
Когда это осознаешь, начинаешь производить переоценку и своих достижений. Вы считали себя состоявшимся человеком, а мужа жалким никчемушником? Тогда попробуйте взглянуть на вашу семью глазами сына, который видит маму урывками, но даже в эти редкие минуты она обычно бывает раздражена и в основном занимается тем, что предъявляет претензии к нему и к папе. Папа же терпелив, заботлив, у него находится время и на игры, и на прогулки, и на интересные разговоры. Как вам такая картинка? Кто тут на коне, а кто терпит фиаско? Уже неоднократно упомянутая мной Марина была потрясена, когда неожиданно осознала, что она тоже неудачница. Состоявшись в бизнесе, она не состоялась как жена и мать. А это серьезней и главное — непоправимей. Примеров, подобных Полю Гогену, который начал карьеру художника в середине жизни, в сорок лет, можно привести немало, но повернуть время вспять и сделать прошедшее детство своего ребенка более счастливым не удавалось пока никому. Так что не спешите приклеить к супругу ярлык неудачника. Еще, как говорится, не вечер. Не торопитесь и заниматься его перековкой. Лозунг «стань таким, как я хочу», почерпнутый из некогда популярной песни, в семейной жизни, увы, не проходит. Сил потратите много, а добьетесь только того, что у мужа расшатаются нервы и жить с ним станет еще тяжелее. Сколько мужей в последние годы начинали под нажимом жен заниматься не своим делом и в результате спивались! А сколькие бросили семью?
Нет, гораздо продуктивнее будет, если вы попробуете понять, в чем ваш муж — такой, какой он есть, со своим складом характера — может преуспеть. И что он — опять же такой, какой он есть — способен дать вашему ребенку. А разобравшись с этим, надо, конечно, мужу помочь. Но помочь тактично, по возможности не афишируя свою помощь и, уж тем более, не попрекая его этим.
И не нужно говорить: «Почему это я должна с ним нянчиться?!» В конце концов, вы будете стараться не только для мужа. Наладятся у него дела, начнет он чувствовать себя человеком — и обстановка в семье станет другой. А это положительно скажется и на ребенке. Так что считайте, что вы улучшаете экологию своей семьи, своих семейных взаимоотношений.
Конечно, общих советов тут дать нельзя, с каждым таким случаем нужно разбираться отдельно. Но кое-что актуально практически для всех. Люди, завязшие в неудачах, перестают верить в свои силы, и для того, чтобы сдвинуть их с мертвой точки, требуется некоторое время. Поэтому не ждите скорых успехов. Может даже так получиться, что дела пойдут вроде бы неплохо, но потом муж, привыкший к роли неудачника, испугается (дескать, не может же у меня все быть гладко!) и начнет допускать промах за промахом. В этот момент необходимо проявить терпение. Продолжайте ободрять его, как бы вам ни было трудно.
Ни в коем случае не приводите в пример более удачливых мужчин. Особенно из числа ваших знакомых. Вместо того, чтобы подражать им, задетый за живое супруг начнет устраивать вам сцены ревности.
Особенно подчеркивайте успехи мужа в присутствии детей. Тогда ему труднее будет пойти на попятный. Видя, что окружающие о них хорошего мнения, люди обычно стараются не ударить в грязь лицом. Не влезайте в дела мужа с головой. Иначе он почувствует себя ребенком, излишне опекаемым взрослыми. И как избалованный ребенок считает, что приготовление уроков — это забота взрослых, так и муж начнет проявлять безответственность. Да еще и раздражаться впридачу, рваться на волю.
Но самое главное, не зацикливайтесь на модном нынче стереотипе успешности (работа в торговой фирме с высоким окладом). И потому, что большинство наших мужчин все равно не втиснется в столь узкие рамки. И потому, что стереотипы эти меняются. Несколько лет назад высшее образование, казалось, перестало котироваться, а сейчас спрос на него снова резко возрос. Кстати сказать, Маринин муж не зря читал умные книжки. Спустя некоторое время после описанных событий он устроился на работу в издательство и благодаря своей эрудиции быстро снискал уважение начальства. Теперь он шеф-редактор двух издательских программ и вполне успешно работает на новом поприще.
«Людей неинтересных в мире нет», — справедливо заметил поэт Евгений Евтушенко. Тотальных неудачников тоже. Но есть бездарные учителя, которые даже из самого яркого ребенка делают серость. И бездарные жены, самоутверждающиеся за счет мужа, а потом не понимающие, почему у сыновей не складывается жизнь.
Когда я услышала это в первый раз, я не обратила внимания. Во второй — запомнила. В пятый — насторожилась. Примерно разу к десятому поняла, что это какая-то новая закономерность. И теперь бываю внутренне готова к тому, что в ответ на мой вопрос: «Кем работает твой папа?» ребенок лет 5-9 пожмет плечами и скажет: «Не знаю». (Некоторые еще могут добавить: «Деньги зарабатывает».) А отец, между тем, живет с ним под одной крышей!
Раньше такое было немыслимо. Годам к 5-6 дети твердо выучивали не только свою фамилию и адрес, но и профессию родителей. Это было своеобразной визитной карточкой, составляло предмет особой гордости, что прекрасно отражено в детской литературе. Например, в знаменитейшем стихотворении Сергея Михалкова «А у нас в квартире газ». Как вы помните, там детишки похваляются друг перед другом даже не папиной, а маминой профессией. Хотя в ту пору далеко не все женщины работали, многие были простыми домохозяйками.
Ситуация начала меняться буквально в последние годы? И, вероятно, дело тут не только в том, что тысячи людей, «переквалифицировавшихся» из ученых или врачей в рыночных торговцев не испытывают никакой гордости за свою новую профессию, да часто и стыдятся ее, передавая свою неловкость детям. В конце концов, далеко не все в нашей стране пошли по этому пути.
Я думаю, главное в другом. Конечно, не все, но многие стали смотреть на работу прежде всего как на средство добывания денег. И, соответственно, произошло резкое смещение акцентов. Раньше, когда главным считалось, чтобы работа была интересной, по душе, люди много говорили о ней с близкими и друзьями, делились идеями, планами, радостями и неприятностями «Производственная тематика», так раздражавшая либеральных деятелей искусства, была представлена не только в советском кино. Она присутствовала практически в каждом доме, причем там ей давали «зеленую улицу» добровольно, а не по решению худсовета. В этом смысле, кстати, советские фильмы были вполне правдивы. На Западе считали фальшью то, что в нашем кино влюбленные даже на свидании говорят о работе, а мы действительно говорили и не только в кино, но и в жизни, потому что нам было интересно. Никого ведь не удивляло тогда, что человек «горит на работе». Такое считалось в порядке вещей, а на тех, кто выбирал деньги в ущерб интересу, — на них самих смотрели как на немного ущербных. Дети все это видели и мотали на ус.
Смещение акцента в сторону денег автоматически привело к понижению статуса профессий. Какая разница, чем заниматься? Лишь бы платили… И люди стали гораздо меньше разговаривать о своей работе. Вы заметили? Теперь, встречаясь в гостях, обычно спрашивают: «Ну, как работа? Зарплату не задерживают? Нет? Ну, и слава Богу». А остальное вроде бы уже и не важно.
А деньги… что о них особенно говорить? На них покупать надо. А о покупках уже можно и побеседовать. И гости обсуждают достоинства разных приобретений. И смотрят как на дурачка уже на человека, который выбирает интерес в ущерб деньгам. Поэтому неудивительно, что многим детям неважно, кем работает их папа.
А теперь попробуем представить себе, какой образ отца сложится в результате у ребенка и какие это будет иметь последствия.
«Просто пап» не бывает
Во все времена образ отца был неотделим от какой-нибудь профессии. «Просто отцов» не существовало. Женщина — дело другое. Она, как правило, была просто женой и матерью.
А мужчины — нет. Даже на заре человечества, в наскальных рисунках мужчины изображались в той или иной профессиональной роли: охотников, рыболовов, шаманов, воинов. Это был, так сказать, признак, сцепленный с полом. Признак сверхустойчивый, сохранявшийся на протяжении тысячелетий. Очень часто профессии передавались из поколения в поколение, возникали целые династии кузнецов, горшечников, купцов, возниц. Зная, что им предстоит заниматься тем же самым, мальчики рано начинали интересоваться работой отца, подражали ему, перенимали разные профессиональные навыки.
Одновременно на протяжении тысячелетий отец оставался главой семьи. Оставался прежде всего потому, что был кормильцем, добытчиком. Но не приносил корм неизвестно откуда, «в клювике», а добывал в поте лица на виду у семьи. Поэтому в подсознании современных детей, хотим мы того или не хотим, накрепко засела связь этих трех понятий: «отец» — «глава семьи» — «та или иная профессия». И размывание последнего понятия пагубно отражается на первом и втором. Отец перестает восприниматься как глава семьи. Ну, а «просто пап» в природе не бывает, это противоестественно. Значит, и от понятия «отец» остается пустое место.
Поясню чуть подробней. С ростом городов работа отца все чаще оказывалась вдали от дома, так что дети лишались возможности видеть, как он трудится. Но, во-первых, папа порой брал их с собой, и это становилось для детей настоящим праздником, запоминалось на долгие годы. А во-вторых, частые разговоры о работе, которые велись в семье, как бы приближали ее к дому, придавали отцовскому труду конкретность. Он не занимался где-то неизвестно чем, а вытачивал детали, без которых комбайн не мог убирать пшеницу, проектировал здания школ и больниц, читал лекции студентам. Это вызывало у детей уважение и гордость. Если же отец трудился дома, его кабинет или мастерская были святая святых. Детей с младых ногтей приучали не шуметь, когда папа занимался своей работой. Раскройте любую книгу мемуаров — и вы в этом убедитесь.
Идеальный потребитель
Что происходит с образом отца, когда акцент с содержания работы переносится на заработанные деньги? Даже в оптимальном варианте, при условии, что денег достаточно много, отношение ребенка к отцу меняется в худшую сторону. Вместо интересной ЛИЧНОСТИ, занятой важным, сложным делом, он превращается для ребенка в ОРУДИЕ добывания денег, то есть фактически в нечто неодушевленное. Чувствуете разницу? Деньги же необходимы ребенку для удовлетворения каких-то своих потребностей. Иначе говоря, отношение к отцу становится ПОТРЕБИТЕЛЬСКИМ. Не случайно именно эта жалоба сейчас все чаще звучит из уст родителей, пришедших на консультацию к психологу.
Конечно, сказанное выше относится и к работающим мамам, но образ матери от этого страдает не так сильно. У него иная культурно-историческая подкладка.
Причем деньги, заработанные чужим трудом, обычно не ценятся. Не ощутив сам, что значит «добывать хлеб в поте лица своего», и не привыкнув уважать личность отца, ребенок не в состоянии проникнуться уважением к его усилиям.
— Подумаешь, дорого! Триста баксов! — сплошь и рядом можно услышать от мальчишки или девчонки, которые за свою жизнь еще не заработали ни копейки. — Да Сашке (Машке) в десять раз лучше купили — и ничего, не разорились!»
И начинается «пилежка» с целью выколачивания требуемой суммы.
Рассказы же о том, как тяжело даются деньги, зачастую вызывают у детей не сочувствие, а новый прилив раздражения. Взрослым кажется, что это именно их ребенок такой жестокосердный, а дело тут не столько в его человеческих качествах, сколько в привитых ему установках. В «торговой цивилизации» (так называют складывающееся постиндустриальное общество), где работа ценна своим заработком, действует принцип: «Не можешь купить рекламируемый товар, значит, ты ничтожество. А ничтожество нечего жалеть».
Естественно, родителям становится обидно. Чем больше развиваются в ребенке потребительские инстинкты, тем труднее его любить. Особенно отцу, который не так пуповинно связан с детьми, как мать. В результате проигрывают все, семья может распасться.
Надо учесть и вот какое обстоятельство. Психология мужчин такова, что им для счастья мало одной только семейной жизни. Для мужчины крайне важно состояться как члену общества. Поэтому любимая работа нередко заменяет им практически все, никаких других интересов и хобби у них нет. И если содержание работы оказывается дома за скобками, ребенок видит какого-то скучного, серого человека, с которым не о чем поговорить, который лежит на диване с газетой или сидит, уставившись в телевизор. Хорошо еще, если отец не найдет на стороне более заинтересованное общество, более теплую компанию!
Мамы склонны винить в этой внутрисемейной атомизации отца: дескать, он ребенком не занимается, не играет с ним и потому сын или дочь к нему равнодушны. У мужчины же снова копятся обиды, он справедливо считает, что им не интересуются, что он как человек семье не нужен.
Можно, конечно, сваливать вину друг на друга и до бесконечности выяснять, «кто самее». Но что толку? В таких случаях порочный круг обычно размыкается одним-единственным способом: уходом отца из семьи. Проигрывают опять-таки все, и, прежде всего, ребенок. Ведь сколько ни убеждай себя, что ничего страшного в неполной семье нет, вон, мол, сколько детей растут без отца, факт остается фактом: в неполной семье гармоничное развитие ребенка практически невозможно.
Помню, меня поразило одно очень точное наблюдение психолога Н. В. Границкой, читающей по России лекции о традициях православной семьи. Вроде бы лежит на поверхности, а для большинства незаметно. «Само слово «пол» (мужской и женский), — сказала Наталья Владимировна, — происходит от слова «половина». А половина только в соединении с другой половиной дает полноту, единое целое. Значит, в неполной семье не достижима цельность воспитания. И, соответственно, нарушается цельность личности ребенка.
Вот к каким драматичным последствиям могут привести, казалось бы, совсем незначительные отклонения в традиционном образе отца.
По материалам книги Т. Шишовой «Чтобы ребенок не был трудным»
изд-во «Христианская жизнь», 2008 г.
Комментировать