Марина Нефедова
Душа вашего ребенка. 40 вопросов родителей о детях

В процессе воспитания детей возникает много вопросов: в чем разница в воспитании мальчиков и девочек? Как правильно разрешить конфликты братьев и сестер? Сколько ребенку нужно свободы, чтобы воспитать в нем ответственность? Что делать, когда ребенок врет? С этими и многими другими проблемами вам поможет справиться эта книга, содержащая в себе советы профессиональных психологов, православных священников, педагогов и родителей.

От редакции. Адронный коллайдер воспитания

В журнале о православной жизни «Нескучный сад» много лет просуществовала рубрика «Детский вопрос». Вопросы задавали родители, а отвечали на них эксперты — священники, педагоги и психологи. Часть вопросов и ответов, собранных в этой книге, «нескучносадовские», другая часть — новые, подготовленные специально для этого сборника.

Несмотря на то что тема воспитания детей вполне житейская, нам хочется, говоря о ней, немного подняться над бытом. Конечно, наши эксперты дают разные полезные советы, но, нам кажется, важны не технологии, с помощью которых можно успешно кого-то воспитать. Гораздо важнее вспомнить, что любой ребенок приходит в этот мир со своей уникальной душой, а у Бога о нем есть Свой замысел. Может быть, задача родителей именно в том, чтобы понять, кто живет рядом с ними, и помочь Божьему замыслу воплотиться?

«Нет на самом деле никакого специального процесса воспитания. Есть просто жизнь рядом с детьми!» — вот одна из главных идей нашей книги. Дети воспитываются, просто живя в семье. Воспитание неизбежно и непрерывно. Оно зачастую происходит помимо нашей воли и далеко не всегда в процессе «стимул — реакция» (ребенок сделал — я ответил). И совершенно необязательно перегружать детей всевозможными назиданиями. Даже наоборот. Ведь, как известно, внимательнее всего дети прислушиваются к тем, кто разговаривает не с ними.

Один педагог сравнил воспитание с адронным коллайдером. Все знают, что он для чего-то очень нужен, но мало кто понимает, как он работает. На самом деле воспитание — это передача своих ценностей. Мы судим, хорошо или плохо воспитан ребенок, по тому, ведет ли он себя в соответствии или в противоречии с нашими ценностями. И единственно действенное воспитательное средство — это мнение значимого для ребенка взрослого о том или ином поступке.

И в этом смысле не так уж и важно, насколько мы сами близки к идеалу. По воспоминаниям одного человека, его отец курил, но стыдился этого и всячески скрывал свою привычку от ребенка. Сын вырос, ни разу в жизни не взяв в руки сигарету. Для него важным оказалось именно отцовское отношение к курению, а не его действия.

Могут ли родители ставить перед собой определенную воспитательную цель и рассчитывать на какой-то конкретный результат? Например, чтобы их дети выросли счастливыми? Но счастье ни в коей мере не зависит от родителей. Чтобы дети были успешны? Это опасно — так можно невольно добиться противоположного результата.

«Не надо ставить никаких воспитательных целей!» — это еще одна из идей нашей книги. Даже блестящий игрок в бильярд далеко не всегда может предсказать, как два шара, столкнувшись, покатятся. У круглой поверхности шаров столько микронеровностей, что предугадать траекторию невозможно. Это в полной мере применимо и к воспитанию детей.

По признанию одного из наших экспертов, почти до тридцати лет он был «феерическим раздолбаем» без целей и интересов, притом что у него были заботливые и ответственные родители. А в тридцать лет произошли события, после которых он круто изменил свою жизнь. Случилось это много позже того, как закончился период психологического становления. Что произошло? Принесло ли наконец долгожданные плоды родительское воспитание или он сам себя перевоспитал? Неизвестно. И не важно на самом деле.

Потому что родители не сдают экзамены. Существует лишь процесс, во время которого стоит все время спрашивать себя: «Правильно ли я поступаю сейчас как человек? Что видит и чувствует мой ребенок в этот момент? Какое „поручение“ я даю ему?»

Поэтому лучше жить по принципу «здесь и сейчас». Не загадывая далеко наперед, именно сегодня стараться делать то, что, как мы считаем, нужно нашим детям. Просто в семье всем должно быть хорошо! Даже если семья неполная, даже если она переживает какие-то трудности — важно, чтобы у ребенка не пропадало желание возвращаться домой, чтобы он всегда ощущал: он тут родной человек, тут его любят. Вот и все. А дальше, как говорится, «от нас — труды, а результат — от Бога!». Ответы замечательных педагогов, психологов, священников, публицистов и просто родителей, собранные в этой книге, надеемся, помогут вам в этом деле.

При подготовке книги с экспертами беседовали:

Марина Нефедова, Ирина Лукьянова, Оксана Северина, Вероника Бузынкина, Софья Пучкова, Оксана Головко.

Зарисовки из жизни семей написала писатель и публицист Ирина Лукьянова.

А на вопросы родителей отвечали:

Иерей Алексий Агапов, настоятель храма Архангела Михаила города Жуковский, отец четверых детей, руководитель воскресной школы «Летучий Корабль».

Протоиерей Федор Бородин, настоятель храма Святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке (Москва), отец шестерых детей.

Екатерина Бурмистрова, семейный психолог, мама десятерых детей, создатель и главный редактор портала «Семья растет», специалист семейного клуба «Рождество», автор книг «Беременность, роды, материнство», «Семейный тайм-менеджмент», «Раздражительность».

Римма Галеева, психолог школы «Интеллектуал».

Нина Голуб, президент организации родителей с синдромом дефицита внимания и гиперактивности «Импульс».

Михаил Завалов, публицист.

Наталья Загребина, филолог, мама четверых детей.

Протоиерей Илия Зубрий, настоятель храма Иоанна Богослова в селе Богословское-Могильцы Московской области, заместитель директора по духовно-нравственному воспитанию гимназии «Плесково», отец восьмерых детей.

Мария Капилина, детский психолог, более 20 лет занимается психологическим консультированием, в том числе профессиональной помощью семьям с приемными детьми, консультирует родителей и специалистов, работающих в сфере помощи социальным сиротам.

Леонид Клейн, преподаватель литературы с 18-летним стажем.

Ольга Красникова, психолог-консультант, руководитель психологического образовательного центра «Собеседник», помощник ректора Института христианской психологии.

Протоиерей Феодор Кречетов, настоятель храма Георгия Победоносца в Грузинах (Москва), духовник детского дома «Павлин».

Протоиерей Андрей Лоргус, клирик храма Святителя Николая на Трех Горах (Москва), ректор Института христианской психологии, психолог-консультант.

Ирина Лукьянова, журналист, педагог, писатель, публицист, преподаватель литературы в школе «Интеллектуал», автор нескольких книг прозы и биографии Чуковского в серии «ЖЗЛ», призер конкурса подростковой литературы «Книгуру» (2012).

Наталья Науменко, патопсихолог.

Елисей Осин, детский психиатр.

Протоиерей Константин Островский, настоятель Успенского храма города Красногорска Московской области, благочинный церквей Красногорского округа Московской епархии, отец четверых детей.

Евгения Пайсон, психолог, журналист, редактор.

Епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон (Шатов), викарий Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению.

Протоиерей Максим Первозванский, клирик храма Сорока мучеников Севастийских, главный редактор православного молодежного журнала «Наследник», духовник молодежной организации «Молодая Русь», отец девятерых детей.

Людмила Петрановская, психолог, публицист, специалист по семейному устройству, лауреат премии президента Российской Федерации в области образования, автор книг «В класс пришел приемный ребенок», «Как ты себя ведешь? 10 шагов по изменению трудного поведения», «Трудный возраст» и других.

Ольга Стриевская, мама восьмерых детей.

Олег Тишанинов, педагог-психолог Каргопольской (Архангельской области) районной психолого-медико-педагогической консультации с 20-летним практическим стажем.

Ольга Троицкая, семейный психолог, член Международной организации семейных терапевтов и Общества семейных терапевтов и консультантов, более 20 лет занимается психотерапевтической практикой, автор многочисленных публикаций.

Дмитрий Тюттерин, педагог, директор сети детских садов «Семь гномов», главный редактор журналов «Дошкольное образование» и «Школа для родителей».

Протоиерей Алексей Уминский, настоятель храма Святой Троицы в Хохлах (Москва), духовник Свято-Владимирской гимназии.

Протоиерей Леонид Царевский, настоятель храма Казанской иконы Божией Матери в селе Пучково Московской области, духовник Троицкой православной школы, отец четверых детей.

Дмитрий Шноль, педагог с двадцатилетним стажем, преподаватель математики школы «Интеллектуал», отец троих детей.

Обрыв эмоционального контакта

— Вась, мне кажется, я совсем перестала Катьку понимать, — говорит Света. — Она же всегда была душа нараспашку: что на уме, то и на языке.

— А сейчас? Мне кажется, такая и осталась.

— А сейчас вообще как подменили ребенка. Утром еле скажет «доброе утро», вечером — «привет». Закроется в комнате и сидит. Я захожу — что-то убирает. Вась, я уже боюсь, может, с ней что-то не так? Может, я ее чем обидела? Ты вообще с ней давно разговаривал?

Василий задумывается.

— Не помню. Может, просто возраст подростковый? А ты у нее не спрашивала?

— Спрашивала. Говорит: «Нет, мам, все хорошо». Вежливо так говорит. Лучше б уж орала и посуду била.

…

«Моей дочери двенадцать лет, она закрыта от меня, ничего о себе не рассказывает, и даже не дает себя обнять. Что с ней делать?»

Екатерина Бурмистрова, психолог

Родителям надо понимать, что в развитии их ребенка обязательно наступит такой момент, когда он начнет закрываться, уходить в себя. Ему захочется спрятаться в кокон, чтобы немного отделиться от родителей — и вырасти. В этом и есть смысл переходного возраста.

Если ребенок возводит крепость и пытается спрятаться за ее стенами, не стоит во что бы то ни стало вытаскивать его оттуда, но нужно уделить ему больше внимания. Это внимание должно быть ненавязчивым, не надо постоянно спрашивать у ребенка: «Что с тобой?», но, как только он решится покинуть свое убежище, он должен быть услышан.

Как авиадиспетчер сообщает пилоту о том, что предоставляет ему посадочную полосу в аэропорту, так и вы можете сказать сыну или дочери: «Знаешь, для меня очень важно и интересно все, что с тобой происходит. Что ты переживаешь, о чем молчишь. Когда сочтешь нужным, расскажи мне об этом, я с радостью тебя выслушаю».

А можно писать ребенку письма, рассказывая в них о своих тревогах, о самих себе, о том, в каких ситуациях вы оказывались в детстве и юности. Скорее всего, эти послания останутся без ответа; не стоит ожидать какого-то немедленного отклика — речь идет о том же самом «разрешении на посадку», только высказанном в более действенной форме.

Кроме того, нужно обязательно оставлять время для общения с ребенком один на один. Помимо хозяйственных дел, помощи с уроками и беготни по магазинам, что нередко «съедает» все наше время и отнимает все силы, должна оставаться возможность погулять с подрастающим сыном или дочкой вдвоем (даже если в семье несколько детей), посидеть в кафе или сходить в кино. Необязательно при этом разговаривать по душам — просто создайте ситуацию, пространство для общения, где такой разговор мог бы оказаться в принципе возможным. Родитель может рассказать о себе что-то интересное, если ребенок готов слушать. Иногда можно и помолчать…

Дети часто думают, что родителям нет до них дела, особенно если те напряженно работают или чем-то очень заняты. Мне кажется, почти каждый человек помнит детские ощущения, что родителям не до него и они ничего не понимают. Именно поэтому такое общение и внимание очень важно и ценно для ребенка.

Иногда родители в силу каких-то личностных особенностей вдруг начинают ощущать потерю эмоциональной связи с ребенком, порой доходящую почти до полного отторжения. Во-первых, нужно помнить, что прочность этой связи с течением времени будет меняться. Может возникнуть и такая ситуация, при которой принимать собственного ребенка окажется сложно. Главное при этом не впадать в панику, не считать сложившееся положение катастрофой, а себя — плохой мамой или скверным отцом. Почти все родители проходят через моменты временного отторжения, поскольку любые близкие отношения, в том числе детско-родительские, по природе своей амбивалентны[1]. Ребенок периодически ненавидит родителей, но из этого вовсе не следует, что он их не любит. И у родителей порой срываются с языка горькие сетования: «Ну о чем с ним вообще можно разговаривать?», «Это — не мой ребенок!», «Где все то, что я в него вкладывала?».

При этом тот же самый ребенок в другое время, наоборот, близок, интересен родителям, и в их отношениях появляются какие-то новые грани. Постарайтесь не обращать внимания на то, что вас раздражает сейчас в ребенке, например, на его тон, на то, как он одевается, моет или не моет голову… Все это — наносное, это лишь шелуха, за которой до поры до времени прячется родное вам существо.

Иногда негативные чувства, которые вдруг стал вызывать у вас ребенок, связаны с какими-то семейными проблемами. Например, ребенок похож на родственника, отношения с которым не сложились. В этом случае важно отдавать себе отчет в том, что эти отношения вы невольно проецируете на сына или дочь.

Бывает, дети не соответствуют нашим ожиданиям — не имеют каких-то особых способностей или качеств. Это чаще всего происходит оттого, что у родителей про ребенка был некий план и он не оправдался. Родители себя изначально поставили в ошибочное положение, вместо того чтобы просто принять того, кто у них родился. Мы не выбираем детей. И они нас не выбирают. Мы оказываемся в ситуации очень близкого родства. И жить рядом иногда может быть непросто. Но нельзя сосредотачиваться на негативе. Если ребенок в какой-то момент начинает вас сильно раздражать, постарайтесь срочно переключить свое внимание на что-то позитивное, на то, что вам нравится в нем — и думайте об этом.

И еще один важный момент: если родитель более-менее счастлив или хотя бы удовлетворен своей жизнью, то и к неприятию ребенка он окажется менее склонен. В любом случае, у счастливых людей неприятие не становится затяжным. Однако если человек борется с собой, а неприятие все же не проходит — стоит обратиться к священнику, к психологу. Это нельзя оставлять без внимания. Возможно, речь идет о депрессии… Если это состояние не временное, как облачка набежали, а сплошной многомесячный фон, то это, конечно, опасно для ребенка. Тяжело взрослеть, когда тебя не любят!

Ольга Троицкая, психолог

Эмоциональный контакт с ребенком формируется до достижения им годовалого возраста — именно в то время, когда мама носит его на руках, обнимает, гладит, разговаривает с ним. А нарушается он, например, оттого, что родители начитались какой-нибудь чепухи, вроде того что нельзя ребенка приучать к рукам; и вот уже малыш засыпает в одиночестве, заходясь перед этим криком. Другой распространенный вариант — ребенка госпитализировали, а маму вместе с ним в больницу не положили. Если так случилось и ребенок после этого стал «замороженным», нужно понимать причину этого состояния и относиться к нему с сочувствием, а не предъявлять претензии. Чтобы ребенка «разморозить», нужно с ним много разговаривать, искать точки соприкосновения. Повторяйте ему раз за разом: «Да, тебе там было трудно, нас туда не пускали и мы ужасно скучали, ведь мы тебя очень любим!» Неустанно убеждайте его в том, что его пришлось оставить в больнице вовсе не потому, что он вам надоел. Только так можно компенсировать психологическую травму. Если же после больницы в семье то и дело звучат фразы: «Ты стал каким-то диким…», «Ты мамочку теперь не любишь, а ведь она извелась, пока ты лежал в больнице…», — ребенок понимает: мало того что ему было тяжело, так, оказывается, он еще виноват в том, что родителям было плохо. В этом случае эмоциональный контакт серьезно страдает.

Бывает, что мама невольно демонстрирует ребенку «двуликого Януса»: пребывая в хорошем настроении, она обожает, обнимает и целует его, эмоциональный контакт в этот момент с ней очень сильный. Когда же ее настроение портится, может ни с того ни с сего накричать или даже ударить. И тогда эмоциональный контакт ребенка с родителями окрашивается страхом: он все время боится, что мама вдруг явит ему свое второе лицо. Стоит ли после этого удивляться, что уже подросшая двенадцатилетняя дочь уворачивается от материнских объятий: для этой девочки лучше отсутствие эмоционального контакта с родителями, чем тревожное ожидание того, что он в любой момент оборвется.

Вообще-то я не встречала детей, которые не хотели бы разговаривать со взрослыми. Но добиться того, чтобы дети с тобой не разговаривали, все-таки можно. К сожалению, б’oльшая часть родителей общается с детьми примерно так: «Ты еще не встал? Давай скорее, а то опять в школу опоздаешь! Быстро чисти зубы и ешь! Куртку надень!» Вечерние разговоры тоже не отличаются разнообразием: «Почему вернулся так поздно? Уроки сделал? Я ведь просила тебя убрать в комнате! Ты меня не слышишь?» За местоимениями следуют глаголы. Эмоционально эти разговоры либо никак не окрашены, либо окрашены негативно.

Другую разновидность родительских разговоров с детьми я называю «тыбиками»: «Ты бы уроки сделал!», «Ты бы зубы почистил!», «Ты бы хоть поинтересовался у матери, не устала ли она!», «Ты бы лучше поела, чем по телефону болтать!»…

Если бы родители фиксировали на бумаге то, что они говорят своим детям в течение дня, они пришли бы в ужас. По сути, они с детьми вообще не разговаривают! И явление это очень распространено. В семьях разучились разговаривать с детьми и друг с другом. Мы не рассказываем о том, что интересного узнали за день, о чем думаем, что чувствуем…

Только не надо постоянно выспрашивать у ребенка об успехах в школе. Спросите лучше, как ему нравится сегодняшняя погода, о чем был фильм, который он так увлеченно смотрел, или что обсуждают сейчас в социальных сетях. Если тема разговора не дискомфортна для ребенка, он, скорее всего, на нее откликнется. Если же все вопросы сводятся к «что в школе?» и «с кем ты сейчас дружишь?» — это не разговоры, а сетка контроля.

Случается, ребенок раз за разом получает плохие оценки. Понятно, что происходит это оттого, что он с чем-то не справляется. Родители же, вместо того чтобы помочь ему, говорят, что он их «достал», он все делает для того, чтобы они переживали, а у них и без того жизнь тяжелая… Ребенок приходит к мысли: он — всего лишь «обременение», он всех «напрягает», его никто не любит и всем плевать на то, что он чувствует. Что ему остается делать в такой ситуации? Защищать себя. А как можно себя защитить, если чувствуешь, что тебя не очень любят? Наверное, сделать так, чтобы в этой любви не нуждаться. Говорим ведь мы женщине, которую не любят: «Да забудь ты про него!» Так и ребенок приучает себя жить без эмоционального контакта с родителями. Он начинает уклоняться от объятий, не хочет разговаривать и подсознательно делает все для того, чтобы не зависеть от этого, потому что, когда ты на что-то надеешься и не получаешь, тебе становится больно.

А родители уже и забыли, как они мордовали ребенка из-за какой-нибудь чепухи, как перекладывали на него ответственность за свои неудачи, как при падениях, вместо того чтобы пожалеть, поднимали крик: «Я же тебе говорила не бегать (а как ребенок может не бегать?), сам виноват!» Потом они удивляются, что подросший сын или дочь шарахаются от них.

В этом случае придется проделать очень сложную работу по восстановлению эмоционального контакта. Как к ней приступить? А как мы устанавливаем контакт на работе? Мы пытаемся заинтересовать собой коллег, рассказать что-то интересное, поделиться тем, что им будет приятно услышать. Так же следует заинтересовывать собой ребенка и начать интересоваться его жизнью, но не для контроля, а искренне, от души. Говорить ребенку ласковые слова, просто так, ни за что. Радоваться ему и улыбаться. Наши дети испытывают эмоциональный голод, потому что родители не одобряют и не хвалят их. Даже животных учат с помощью поощрения, хвалят за то, что они сделали, а не бьют за то, что они чего-то не сделали. Мотивация развития — в одобрении.

Можно ли перехвалить ребенка? Да, если хвалить не по делу. Не стоит сыну, который хорошо пробежал стометровку, говорить, что он — олимпийский чемпион. Не надо говорить первокласснику, что он — великий математик. А вот похвалить его за то, что он быстро сделал задание, нашел верное решение, конечно, надо. Дело в том, что родителей самих не хвалили — вот они и не умеют этого делать. Значит, предстоит учиться…

Мальчиков и девочек воспитывать по-разному?

— Одного мне испортила, теперь другого портишь! — бушует Борис.

Митя плотно прижался спиной к углу диванчика и вцепился в пупса, завернутого в махровую пеленку. Саша делает вид, что перебирает на столе бумажки.

— Скрипочка! Музей изящных искусств! Нюню какого-то из парня сделала, он же мужик, зачем он у тебя пупсиков пеленает? Еще бы грудью кормил! Дай сюда!

Митя прижимает пупса к себе и начинает плакать. Наташа бросается папе наперерез, закрывая Митю.

— Ага, давай, сопельки ему вытри и бантик привяжи. И на скрипочку отдай. Как они в армию пойдут? Этот же отжаться ни разу не может. Ну, давай, покажи мне, как ты отжимаешься!

Саша закусывает губу и вытирает слезу, стараясь, чтобы папа не заметил.

— Не буду, — еле слышно, но твердо говорит он.

…

«Как воспитать мальчика настоящим мужчиной, а девочку — настоящей женщиной? Надо ли для этого что-то делать специально? И если мальчик играет в куклы и не интересуется оружием — дело плохо?

Ольга Красникова, психолог

Большую ошибку совершают родители, когда ожидают ребенка определенного пола. «Я хочу девочку!» Вопрос — а зачем? Чем мальчик заранее не угодил? Получается, что ребенок еще не родился, а от него уже что-то требуется. А он вовсе не должен удовлетворять потребности родителей и соответствовать их ожиданиям. Иначе ребенку будет сложно развиваться.

Я много работала с людьми, которые «не оправдали» родительские ожидания такого рода. Вот реальная история из практики. Мама говорила дочери: «Твой отец меня бросил, потому что ждал сына, а родилась ты…» У выросшей девочки возникли серьезные проблемы с тем, чтобы принять свою женственность.

Не стоит и манипулировать полом ребенка: «Ты же девочка (мальчик), а девочки (мальчики) так не поступают!» Неудивительно, что дети сопротивляются такому отношению к себе, причем особенно остро реагируют на это подростки. Одна девушка, когда в очередной раз ее родители посетовали на то, что она — девочка, а посуду не вымыла, взорвалась: «Да не девочка я, а гермафродит, отстаньте от меня!» Разумеется, ни о какой манипуляции не идет речь в тех случаях, когда мама ласково приговаривает: «Ах ты моя девочка! Какая ты красивая, налюбоваться на тебя не могу!»

Очень вредны некоторые стереотипы и установки, существующие в обществе. Например: «мальчикам нельзя обижать девочек». А девочкам мальчиков обижать можно? Представьте себе такую картину: стоит щуплый второклассник, а вокруг него — пять девчонок, которые в этом возрасте иногда на голову выше своих ровесников. И они над ним издеваются. Он бы мог либо убежать, либо попытаться как-то себя защитить, но в его ушах звучат голоса мамы, бабушки, воспитательницы детского сада — всех тех женщин, которые его окружали и окружают, и все они твердят ему: «Хорошие мальчики девочек не обижают!»

И вот он стоит и терпит, а потом «почему-то» в подростковом возрасте сталкивается с проблемами в общении со сверстницами. Просто для него унижение и беззащитность ассоциируются с противоположным полом. Так, может быть, пусть лучше уж он даст сдачи, даже если потом его и поставят за это в угол? Зато, возможно, он избежит в будущем серьезных личностных искажений, не будет страдать от комплекса неполноценности, не сопьется, не станет подкаблучником или гомосексуалистом и нам не придется задавать себе и друг другу риторические вопросы: «Куда же подевались мужчины? Отчего они перевелись?» Если мальчика вовремя научить защищаться от любой агрессии, он в дальнейшем не только за себя постоит, но и женщину сможет защитить.

Еще одна ложная установка: «мальчики не плачут». Однако запрет на проявление чувствительности может привести даже к развитию сердечно-сосудистых заболеваний. У мужчин, которые приходят ко мне на консультацию, я обычно интересуюсь: «А плакать вы умеете? Если нет, то придется учиться». Прекрасно, если мужчина умеет плакать (конечно же, я имею в виду не «пьяные» слезы!), замечательно, что он может позволить себе выражать эмоции. Иначе для того, чтобы снять эмоциональное напряжение, мужчины пьют, «зависают» в компьютерных играх или… умирают от инфарктов.

Необходимо покупать девочкам куклы, а мальчикам — машинки. Но кроме пола следует учитывать и индивидуальные особенности вашего ребенка: его темперамент, активность, меру общительности. Встречаются тихие, спокойные мальчики, которые в «войнушку» не играют, которых бесполезно отдавать на футбол, — не любят они всего этого. Они предпочтут рисовать, читать книги или заниматься музыкой. Не нужно требовать от них любви к «мужским» занятиям, унижать их или возмущаться: «Что ты ведешь себя, как девчонка?»

Нередко отцы, излишне придирающиеся к своим сыновьям, сами страдают от заниженной самооценки и самоутверждаются, унижая других. И сколько им ни говори, как следует вести себя с мальчиком, ничего не изменится до тех пор, пока у папы не появится ощущение собственной ценности. Однако далеко не каждый мужчина найдет в себе смелость признать свою слабость и начать серьезно работать над собой.

С другой стороны, некоторые девочки растут настоящими сорванцами в юбках, все заборы их… Но все равно они — принцессы, и куклы, и платьица, и бантики у них непременно должны быть. Девочка не хочет играть в куклы? Не беда, возможно, ее просто этому не научили. Ролевым играм дети редко учатся самостоятельно, как правило, они берут с кого-то пример. Сейчас в магазинах огромный выбор: и коляски для кукол, и игрушечные мебель и посуда — редкая девочка не захочет в это поиграть.

Одно из главных условий нормального развития ребенка — искреннее уважение родителями представителей противоположного пола. Вот типичная картинка: в песочнице играют дети, а рядом сидят мамы и обсуждают, какие мужики… А их сыновья тем временем внимательно слушают (многие взрослые убеждены, что дети «ничего не понимают», но это вовсе не так!), как мама говорит, что мужчина, в которого мальчику предстоит вырасти, существо второго сорта… Захочется ему вырастать в мужчину?

Сейчас нередко можно услышать рассуждения о том, какими должны быть настоящие мужчина и женщина. Однако, даже если внешне мужчина нисколько не напоминает героя кинобоевика, он обладает внутренней силой, и женщине важно видеть и уважать в нем именно это. Мужская сила вполне может сочетаться и с сомнениями, и со страхом. Вспомните ветхозаветного Моисея. Сколько раз он отказывался от того, чтобы возглавить еврейский народ?

Женщинам нужно не конкурировать с мужчинами на их поле, а видеть и свою женскую силу, и свою женскую слабость, потому что без женской слабости мужчина не станет по-настоящему сильным.

Один мужчина с нетрадиционной сексуальной ориентацией признался: «Я всегда мечтал быть таким же сильным, как моя мама…» А мамина «сила» проявлялась в контроле и власти над мужчинами. На самом деле женская сила — нечто прямо противоположное. Она как раз и заключается в том, чтобы доверить мужчине себя и своих детей. Не контролировать его в мелочах, не лезть «вперед паровоза». Ну а если он вдруг ошибется? Значит, им вдвоем придется ликвидировать последствия его ошибки. В любой момент женщина должна быть готова «подхватить знамя», в этом и проявится ее истинная сила.

В здоровых отношениях, как правило, мужчина требует, а женщина просит. Муж может крикнуть: «Молоток!», а жена попросит: «Пожалуйста, когда найдешь время…» У нее в запасе должно оказаться достаточно терпения и такта и подождать, и найти нужные слова, потому что для женщины важны прежде всего чувства и отношения, а для мужчины — действия и результаты. Мужчина занимается целями, контролем и смыслом. А женщина — созданием условий для развития.

У нас есть искаженное представление, что женщина — дающая. На самом деле дающий — мужчина. А женщина — берущая. И хорошо бы ей научиться принимать от мужчины с радостью и благодарностью то, что он может сегодня ей дать. Это — настоящее искусство. Если девочка видит с детства счастливую маму и сильного папу, если у нее перед глазами гармоничные отношения ее родителей — можно считать, что ей очень повезло.

Главное в воспитании мальчиков — не мешать им. Зачастую проблема состоит в том, что из них хотят сделать «хороших» детей, а не «живых» мальчишек. В представлении многих мам лучший мальчик — это девочка. Тихий, спокойный, послушный… «Сильной» маме, которая не занимается созданием условий для развития личности ребенка, а отвечает за жизнь и защиту семьи (то есть выполняет папины функции), нужно, чтобы ей не мешали. Она начинает то и дело одергивать сына: «Не лезь!», «Прекрати немедленно!». Такие окрики и для девочек непродуктивны, но для мальчиков особенно — они блокируют все их мужские проявления. Важно поддерживать мальчика в его рискованных поступках. Разумеется, речь о вседозволенности не идет, однако не стоит останавливать его все время. У нас же слово «нельзя» слышится постоянно. Ответственность за воспитание сына в большей степени лежит на отце. Интересы мальчика во многом зависят от того, чем папа с ним занимается. Впрочем, и дочери отец нужен не меньше, ведь он помогает утвердиться ее женственности. Девочке важно, что папа смотрит на нее с восхищением и любуется ею. Я знаю не очень красивых женщин, которые чувствовали себя прекрасными, и личная жизнь у них замечательно складывалась, — и все потому, что папы их очень любили.

Дмитрий Тюттерин, педагог

В формировании человека огромную роль играет физиология. К сожалению, очень часто это обстоятельство не учитывается — ни в образовательных процессах, ни в воспитательных доктринах. А между тем против физиологии не попрешь и действие гормонов нельзя «вылечить» воспитательными способами.

Во время полового созревания ребенку все связанное с этой тематикой до крайности интересно, ему хочется говорить об этом, его захлестывают эмоции, у него внутри бушуют бури. Многие ученые считают, что гормональные всплески в подростковый период вызывают состояние, сходное с опьянением. И находящемуся в таком состоянии юному человеку невозможно запретить думать об этом, повторяя, что «это стыдно». Так можно лишь зародить в нем чувство крайнего неуважения к самому себе, потому что подросток, с одной стороны, сознает, что ничего с собой поделать не может, а с другой — что обществом в лице прежде всего родителей это не одобряется.

Значит, родители должны отвечать на все вопросы детей, связанные с половой сферой (а вопросы такого рода появляются гораздо раньше подросткового возраста). И делать это так, чтобы ребенок не стыдился своего вопроса. Многочисленные наблюдения свидетельствуют о том, что человек вообще от природы стыдлив и при здоровом отношении палку здесь перегнуть трудно.

Что касается боязни отклонений в сексуальной ориентации, то научно доказано, что, если мальчику нравится розовый цвет или если он любит играть в куклы, это никоим образом не говорит о его отклонениях в половой сфере. Все это выдуманные узкой частью общества стереотипы. И одежда, и игрушки ни в коем случае не могут воспитать в мальчике что-то «не то».

Вообще под мужественностью и женственностью мы понимаем некоторые очевидно положительные черты характера, которые на самом деле не зависят от пола. «Женское» терпение и внимание к деталям, «мужское» умение принимать решения и отвечать за свои поступки — все это в принципе не помешало бы представителям обоих полов. На самом деле мы пока еще толком не знаем, почему какие-то качества в большей степени присущи мужчинам, а какие-то — женщинам. Сколько во всем этом наносного, придуманного обществом, а сколько настоящего?

Конечно, никто не ставит эксперименты на детях, но, когда случается, что ребенок вырастает вне социального контекста, можно столкнуться с тем, что у него «мужское» или «женское» отличается от общепринятого.

И все-таки мы растим детей в конкретных условиях и обстоятельствах, и эти обстоятельства требуют от мужчины и женщины определенного поведения. Родитель должен это учитывать, чтобы ребенок вписался в существующую картинку мира, потому что социальная адаптация — одна из тех вещей, которым мать с отцом обязаны обучить своего ребенка.

Но социальная адаптация, умение вести себя в обществе мало связаны с воспитанием. Потому что если кто-то с удовольствием на досуге отрывает воробьям головы, но знает, что при свидетелях этого делать не стоит, то да, он социально адаптирован, но сказать о таком человеке, что он воспитан, мягко говоря, трудно.

В отличие от воспитания, с социальной адаптацией все гораздо проще: существуют правила, согласно которым так-то поступать можно, а так-то нельзя, и, если ребенок не страдает аутизмом[2], все эти правила он без труда воспримет. Более того, усвоение поведенческих правил — в его интересах, потому что одна из базовых потребностей человека — потребность в социальном одобрении.

Существует некий заданный обществом стандарт, некие представления о том, как должны вести себя мужчины и женщины. И мне кажется крайне неправильным, если родители считают этот стандарт недостаточным и требуют от ребенка большего.

Например, у меня была одна знакомая, которая заставляла своего сына целовать дамам руки, считая, что таким образом воспитывает из него галантного джентльмена. Все-таки то, чего вы хотите от ребенка, не должно выглядеть в современном обществе дико и смешно.

Что же нужно делать мальчикам и девочкам, чтобы в них развивалось «мужское» и «женское»? Ну, например, мальчики должны предлагать девочкам свою помощь, а девочки мальчикам — свою заботу.

Родители же должны подавать и тем и другим положительный пример взаимоотношений с противоположным полом — отношений добрых, уважительных, галантных, красивых. Такой пример действует гораздо эффективнее любого «воспитания».

Вообще есть много хороших книжек, в которых описаны правила поведения для мальчиков и девочек. Почитайте их — возможно, какие-то вещи станут открытием и для вас самих. На самом деле мифическая «мужественность» и «женственность» — всего лишь наборы положительных качеств, необходимых каждому человеку. И уж конечно ни в коем случае нельзя бояться, что вы можете воспитать своего сына недостаточно мужественным, а дочь — недостаточно женственной. Вы можете воспитать хорошего или плохого человека. Все остальное — гормоны.

Детский сад: сажать или нет?

— Мне Митьку жалко ужасно. Он такой домашний, такой мамсик, — говорит Наташа на детской площадке другой маме, пока Митька и ее девочка возятся в песке. — Я же помню, как я ревела, когда меня в садик отдали. Мама говорит, воспитатели жаловались, что я садилась в раздевалке под дверью и часами ждала маму. А не выходить на работу нельзя, и так всю квалификацию потеряла. И вчетвером на одну офицерскую зарплату тоже как-то…

— Не знаю, у нас такой хороший садик, — задумывается другая мама. — И бассейн, и песни они поют, и всякие творческие занятия. У меня и на половину этого ни фантазии, ни возможностей не хватает.

Наташа вздыхает.

…

«Детский сад — это ужас. Я помню, как меня заставляли есть морковные запеканки, как дети ябедничали друг на друга, а в тихий час нужно было лежать и не шевелиться, делая вид, что спишь! Я твердо решила, что не отдам своих детей в сад. Но, может быть, я не права и они в садике будут лучше развиваться?» «Осенью я отдаю ребенка в детский сад. Как ему помочь наименее болезненно привыкнуть к садику?»

Дмитрий Тюттерин, педагог

У многих из нас сохранились воспоминания о детском садике, причем самого разного рода. Кто-то помнит кашу с комками и то, как отличившихся укладывали спать под портретом Ленина, а кто-то — любимую воспитательницу и до сих пор поддерживает дружбу с одногруппниками. К сожалению, при решении вопроса о том, отдавать ли ребенка в детсад или нет, родители ориентируются прежде всего на собственный опыт, а это неправильно. Ваш опыт — не опыт вашего ребенка. Из того, что вы чувствовали себя в саду брошенным и одиноким, вовсе не следует, что вашего ребенка постигнет та же участь. И наоборот, если ваши воспоминания о садике окрашены исключительно в теплые тона, не факт, что ваш сын или дочь тоже полюбит его. Выбор следует делать взвешенно, осознанно и без эмоций, скрупулезно суммируя все плюсы и минусы.

Плюсы домашнего воспитания

Не секрет, что каждый ребенок развивается индивидуально. При этом в чем-то он оказывается успешнее сверстников, а в чем-то отстает от них. Любая работа в группе — своего рода прокрустово ложе: ребенок вынужден работать в темпе группы, а значит, тормозить там, где вполне мог бы разогнаться, и пропускать то, чего понять не успел. Развивая ребенка дома, вы можете работать в удобном для него ритме, что намного эффективнее.

При этом, выбирая домашнее образование, вы обретаете свободный график — нет необходимости ежедневно вставать ни свет ни заря и куда-то ехать, невзирая на погоду. Можно дождаться, пока ребенок проснется во всех смыслах и уже после начать с ним работать. Впрочем, это же и своеобразные «грабли». Регулярное посещение садика все же дисциплинирует, причем не только ребенка, но и его родителей.

Вы покупаете ребенку те игрушки, которые считаете нужным, исключив, к примеру, из его игрового «рациона» Человека-паука или детские игральные карты (существуют и такие).

Конечно же, лучше и вкуснее мамы никто не накормит! Особенно это важно в том случае, если ребенку предписаны ограничения по питанию, например, при пищевой аллергии. Однако это правило действует, если мама понимает, какое именно питание на самом деле необходимо ее ребенку, а не растит Пончика и Сиропчика из сказок Носова.

Очевидно, что дома безопаснее, к тому же в садиках дети часто болеют, заражая друг друга.

А вот еще один из самых, пожалуй, весомых доводов в пользу пребывания дошкольника в стенах дома: здесь плохому не научат! Причем, убежден, что в первую очередь опасаться стоит именно того, что скажут ребенку в садике не дети, а взрослые. Взрослые бывают разными, тем более что в сфере дошкольного образования сегодня ощущается нехватка кадров. Вскользь брошенное уставшим воспитателем обидное слово может серьезно травмировать малыша вплоть до развития у него неврозов, энуреза или заикания. Однако при этом родитель, оставшийся с ребенком дома, должен осознавать, что он «вышел на работу» одновременно в качестве воспитателя, учителя и медицинской сестры. И ответственность за всестороннее развитие сына или дочери лежит исключительно на нем.

Плюсы детского сада

Знаете ли вы, в каком возрасте ребенок должен научиться считать до пяти? Сколько калорий в день съедать? Сколько физической нагрузки ему положено? Как подобрать мебель по росту и что произойдет, если этого вовремя не сделать? В детском саду ответы на эти и подобные им вопросы давно известны. Немаловажен и фактор социализации: ребенок должен научиться знакомиться с ровесниками, играть с ними, взаимодействовать в группе, слышать и выполнять указания взрослых. Он должен научиться отстаивать свои интересы и научиться подчиняться и, главное, понять разницу между первым и вторым. Все эти житейские навыки сродни навыкам вождения автомобиля — только за партой их не освоишь. Иногда родители годами могут биться над какой-нибудь банальной бытовой проблемой, а ребенок, придя в садик, за считаные дни справляется с ней. Так, например, в яслях дети очень быстро привыкают к горшку, начинают самостоятельно одеваться и есть. Все, что было нужно, это немножко по-другому поставить ребенку задачу. Наиболее ярким примером того, что со стороны проблема видится проще, является мама, которая, только отдав трехлетнего сына в сад, с удивлением узнала: оказывается, давно уже можно было не перетирать ему всю пищу в пюре. Она была вполне адекватной и разумной женщиной, просто продолжала действовать по инерции.

Шаг вперед больше шага назад

Если и в семье все хорошо и садик хороший, то адаптация ребенка занимает в среднем полторы-две недели. Помните, однако, что в этот период дети часто болеют, а их интеллектуальное развитие может не только замедляться, но даже откатываться назад, словно ребенок мечтает вернуться в тот возраст, когда мама еще не оставляла его с чужими людьми. Вот несколько простых правил ускорения и смягчения процесса адаптации:

1. Никогда не лгать! Ребенок отправляется не «в гости» и не в какое-то «волшебное место» — он идет в детский сад. Ведь если он поймет, что вы его обманули в этом вопросе, то где гарантия того, что вы не обманывали его, обещая вернуться за ним? А боязнь остаться одному — один из серьезнейших детских страхов.

2. Задолго до начала посещения детского сада синхронизируйте режим ребенка с садовским режимом.

3. Если вас все же не оставляют какие-то тревоги и опасения, ни в коем случае не делитесь ими с ребенком. Даже вида не подавайте!

4. Помните, что в первые несколько дней вы в любом случае имеете право находиться в садике вместе с ребенком.

5. В первый раз оставляйте ребенка в саду не более чем на два или три часа. Недопустимо «бросать» его сразу на весь день!

6. Поначалу приводите детей в сад ко времени прогулки. И почему многие советуют приводить ребенка непременно с утра? Утром, как правило, одни режимные фазы сменяются другими. Малышу и без того трудно и страшно, а тут еще перед ним возникает куча незнакомых и непонятных правил.

7. Расставаясь, не забудьте заверить ребенка в том, что непременно вернетесь за ним, и постоянно повторяйте, что вы его любите.

8. Уходя, прощайтесь с ребенком легко и быстро. Долгое прощание с обеспокоенным выражением лица вызовет у вашего сына или дочери тревогу, а то и панику.

9. Дайте ребенку с собой его любимую игрушку, которая будет согревать его сердце.

10. Сообщите воспитательнице ласкательное имя ребенка, расскажите о его домашней жизни, вообще заранее познакомьтесь с персоналом детского сада.

11. Не планируйте на период адаптации прививки, посещение стоматолога и другие медицинские процедуры, травмирующие детскую психику.

12. Не ругайте ребенка за плохое поведение! Вы же взрослые люди и не можете не понимать того, что это не он, а его адаптация капризничает и упрямится.

13. В выходные и праздничные дни придерживайтесь детсадовского режима.

14. Дома поиграйте с малышом в детский сад, причем какая-то из игрушек пусть окажется им самим. Понаблюдайте за тем, что делает эта игрушка, о чем говорит, вместе с ребенком помогите найти ей друзей и решайте проблемы вашего малыша через нее, ориентируя игру на положительные результаты.

Ольга Красникова, психолог

Личность важнее букв и чисел!

Сразу скажу: у меня нет категорически отрицательного отношения к детскому саду. Однако дальше следуют несколько существенных «но», о которых мне хотелось бы предупредить родителей.

Если говорить об идеальной ситуации, то лучшее место для развития ребенка до четырех с половиной — пяти лет — это все-таки семья. В раннем возрасте формируются основы личности ребенка, его способность устанавливать близкие эмоциональные связи с другими людьми, его доверие миру. Детская личность развивается при непосредственном участии близких. Слишком рано оторванному от семьи ребенку придется научиться выживать и адаптироваться, и эти навыки в какой-то момент могут помешать развитию его личности.

Часто в качестве аргумента в защиту яслей и младших групп детского сада приводят потребность детей в социализации. При этом забывают (или попросту не знают) о том, что личностная социализация ребенка в раннем детстве происходит в общении со взрослыми, а не с другими детьми. Наблюдая за взрослым человеком, ребенок перенимает его слова, способы выстраивания взаимоотношений, эмоциональные реакции. Вы хотите, чтобы ваш ребенок был похож на няню или воспитательницу детского сада?

Еще один немаловажный момент: малыш нуждается в постоянном объяснении (проговаривании) того, что с ним происходит, — ведь он учится чувствовать и понимать себя. И лучший помощник в этом нелегком деле, конечно же, мама. Воспитатель в детском саду не имеет ни времени, ни сил разбираться в нюансах потребностей и переживаний какой-то отдельной личности. Поэтому, повзрослев, многие легко ответят, как «правильно» поступить в той или иной ситуации, но теряются, если их спросят: «А что вы чувствуете?» Однако без глубокого знания себя человеку сложно не только в общении с другими, но и с самим собой.

В детском саду сразу же наступает «коллективизация». Маленький человек еще себя не знает, а ему уже нужно знакомиться с Машей и Васей. Да еще осваивать и соблюдать новые правила. А ребенку очень сложно в голове уместить разные правила: у мамы с папой — одна система ценностей, одни порядки, а в детском саду — другие. Некоторые дети, проводящие б’oльшую часть времени в детсаду, начинают «строить» родителей, пытаясь установить в семье детсадовские правила, чтобы самим каждый раз не перестраиваться.

Развитие личности важнее получения учебных навыков. Иногда детей отдают в детский сад, чтобы их там подготовили к школе. Но встречаются дети совершенно «не садовские», например, с ослабленной нервной системой. Ради того чтобы ребенка в саду научили читать и считать, не стоит травмировать его личность. Он должен личностно созреть. Кстати, «не садовские» дети могут впоследствии нормально адаптироваться к школе и успешно учиться.

Важно, чтобы ребенок чувствовал: в детский сад его ведут не потому, что он капризничает или мешает маме работать и из-за этого родители стремятся от него избавиться, а потому, что в детском саду ему будет интересно, там он сможет играть с другими ребятами, там есть такие игрушки, которых нет дома, а если он захочет вернуться домой, его непременно заберут.

Существуют дети, которых пребывание в саду совершенно не травмирует. Признаки этого: у ребенка хорошее настроение, он с удовольствием рассказывает, чем там занимается, рассказывает о воспитательнице, о друзьях. Конечно, ранние пробуждения такие дети тоже не любят, но тем не менее сетования, что неохота вставать, не переходят у них в протест против детского сада как такового. Конечно, ребенку может что-то в саду и не нравиться. В таких случаях нужно с ним разговаривать. Может быть, даже настоять на чем-то, но, разумеется, заниматься этим следует не тогда, когда он пребывает в состоянии аффекта — в такие моменты ребенок особенно остро нуждается в помощи родителей, в утешении и заботе. Если родители приняли решение не водить ребенка в детский сад, важно понимать, что общение с другими детьми ему все равно необходимо. Замечательно, когда вместе играют дети разного возраста — чего, кстати, не происходит в большинстве садиков. На фоне младших ребенок начинает чувствовать себя более опытным и успешным, а старшие задают ему ориентир для дальнейшего развития. Если он не видит в своем окружении детей на два-три года старше себя, его восприятие социума искажается: вот малыши, вот взрослые — а между ними есть какие-то варианты?

Правила успешной адаптации

Как правильно подготовиться к детскому саду? Для начала нужно найти воспитательницу, которая действительно любит детей. Это — главное условие. Не полениться, потратить время, поговорить с родителями. Прийти утром без ребенка и посмотреть, как дети приходят к этой воспитательнице. Если они бегут к ней, обнимают, она им рада и они тут же включаются в какую-то деятельность — можно спокойно приводить ребенка.

В этом выборе нельзя полагаться на авось. У многих взрослых, с которыми я работаю как психолог, воспоминания, связанные с детским садом, просто чудовищные: они рассказывают о том, как их унижали, позорили и оскорбляли. Никто не может поручиться, что сейчас такого не происходит.

У родителей с воспитателем должен сложиться хороший контакт — обратная связь непременно должна существовать. Возраст воспитателя при этом значения не имеет. Желательно, чтобы количество детей в группе не превышало двенадцати-пятнадцати человек (общее правило: чем младше дети, тем меньше должна быть группа).

После того как вы выбрали воспитательницу, договоритесь с заведующей и приходите вместе с ребенком в детский сад погулять. Лучше, чтобы малыш познакомился с ребятами и воспитательницей на улице, в присутствии мамы. У ребенка должен появиться интерес к тому, что же в этом садике происходит. Чувствуете принципиальную разницу: мы приводим сына или дочь в совершенно незнакомое место и «бросаем» в надежде, что они как-нибудь «сами выплывут», — или даем им адаптироваться, подружиться с другими детьми и захотеть вернуться туда?

Не нужно заранее устанавливать какие-то сроки. Может быть, поначалу ребенок вообще не захочет отходить от мамы. В этом нет ничего страшного, можно поиграть рядышком. Главное для малыша — убедиться, что мама никуда не уходит, она — здесь и в любой момент может отвести его домой. Это очень важно!

Погуляли, поиграли — ребенку захотелось заглянуть внутрь. Он зашел, посмотрел — а там игрушки, маленькие кроватки, и все это необычно, интересно. Потом оказалось, что дети в саду сосиски с горошком едят — мою дочь в свое время именно это и подкупило. Так понемногу появляется интерес и желание пойти в садик. На это всем нужно разное время: кому-то месяц, кому-то три. Если ребенок не хочет, упирается — значит, он еще не готов. Кто-то может спросить: «Неужели мы должны потратить на все это столько времени и сил?» Разумеется, легче отдать сразу. Но в этом случае получается, что мы насилуем своих детей только потому, что нам так проще. Проще не задумываться, проще не прикладывать никаких усилий, и пусть дети сами со всем разбираются. Но у детей еще нет достаточных собственных ресурсов, им тяжело, иногда невыносимо, а порой невозможно обойтись без помощи взрослых.

Ломка

Самое опасное из того, что может произойти, если ребенка отдали в детский сад насильно, когда он еще не был психологически готов к этому, — ломка социальной эмоциональной привязанности. Последствия этой психологической травмы остаются на всю жизнь. Малыш рыдает каждый день, не хочет идти в садик, часто болеет, цепляется за маму — а его все равно отводят и ждут, что он привыкнет… И вдруг в какой-то момент ребенок неожиданно перестает плакать, иногда при этом уходит в себя, ничего о садике не рассказывает, может вообще перестать замечать, что мама за ним пришла. Родители и воспитатель радуются — привык, а у него на самом деле «сломалась» эмоциональная связь с мамой. Умение устанавливать теплые, доверительные, близкие отношения у него пострадало. Потому что раз уж маме верить нельзя, раз она его бросает, то как можно доверять кому-то еще?

Некоторые взрослые люди, пережившие нечто подобное в детстве, сознательно или бессознательно выбирают одиночество — только бы не испытать больше никогда той боли и того ужаса от разлуки с любимым человеком.

Не могу без мамы!..

Еще один вариант искажения эмоциональной привязанности — склонность к зависимым отношениям, в которых есть стремление слиться с другим и огромный страх его потерять. Вот некоторые симптомы этого искажения: ребенок каждый раз впадает в истерику, когда мама исчезает из поля его зрения; кусает, бьет, «наказывает» маму, когда она к нему возвращается; тяжело устанавливает новые отношения. Страх утраты отношений заставляет ребенка все время быть начеку, контролировать ситуацию и манипулировать окружающими…

Если не начать разбираться со всем этим вовремя, такой способ взаимодействия может закрепиться, а он мучителен как для ребенка, так и для того, кого он так сильно «любит».

Отчего это происходит? Возможно, у мамы не оставалось на ребенка сил и времени, потому что она страдала от депрессии, или была полностью поглощена работой, или малыша в раннем возрасте надолго отправляли к бабушке: для маленького ребенка неделя без мамы — это уже очень много. Как бы то ни было, но мама дала повод ребенку усомниться в своей любви к нему, и он теперь не уверен в прочности их отношений. Эмоциональная привязанность сохранилась, но доверие уже утрачено.

Что делать в этом случае? Для начала — работать с детским психологом, чтобы восстановить доверие. Конечно, всякое бывает, например, мама может оказаться в больнице. Но нужно понимать, что в любом случае расставание с матерью для маленького ребенка — это серьезная психологическая травма. И не стоит делать вид, что все в порядке, и надеяться, что «само пройдет». Мы же понимаем, что если ребенок сломал ногу, то бегать он сможет не скоро. А здесь после разлуки надломилась эмоциональная связь. Да, травмированную ногу мы видим, а здесь малыш «просто» капризничает, «просто» плачет, и мы это списываем на то, что ребенок «испортился» у бабушки.

До полутора лет лучше вообще избегать разлук малыша с мамой, но и затем, вплоть до трехлетнего возраста, расставание для него тоже достаточно болезненно. После трех лет, если не очень надолго — на неделю, на пять дней, — можно разлучиться, но оставаясь при этом на связи. И все равно следует быть готовым к тому, что ребенок будет переживать и ему потребуется время на адаптацию после разлуки. Родители часто отдают детям все самое дорогое… кроме своего времени и внимания. А время летит так стремительно, дети растут так быстро, и им в сущности так немного надо — чтобы их любили, чтобы мама и папа были рядом.

Как сохранить дистанцию с ребенком?

— Алена, ты почему тарелки после завтрака не помыла? — спрашивает у дочери Марина.

— А ты почему не помыла? — весело возвращает вопрос Алена.

— Так я же тебя попросила помыть.

— А я тебя попросила, — парирует дочь.

— Алена, перестань вредничать и помой посуду.

— Ты сама вредничаешь…

— Ален, ты что? — изумляется Марина. — Ты почему со мной так разговариваешь? Иди и помой посуду.

— Сама помой, — надувается Алена. — Почему ты мной все время командуешь, а я тебе ничего не могу сказать?

…

«Дочь частенько „зеркалит“ меня: делает мне замечания, шлепает и так далее. Меня коробит такая фамильярность, но справиться с ней я не могу. Неужели это — неизбежная обратная сторона близких отношений с ребенком? Как родителям сохранять разумную дистанцию между собой и детьми?»

Олег Тишанинов, психолог

Причин, по которым ребенок ведет себя фамильярно с матерью, может быть очень много. Мы можем лишь очертить некоторые из них. Например, мама хочет, чтобы дочь придерживалась определенных правил, но не замечает того, что сама ведет себя фамильярно. Может быть, она постоянно одергивает ребенка, делает ему замечания, позволяет себе отпускать шлепки и подзатыльники и при этом требует, чтобы дочь не следовала ее примеру. Но дети ведь копируют стиль поведения родителей. Мама должна прежде всего внимательно понаблюдать за собой: а не вредничают ли они по очереди — сначала мама, а потом дочка? Может быть, стоит спросить об этом у близких — со стороны, как говорится, виднее.

Другая возможная причина того, что ребенок ведет себя плохо именно с матерью: он заметил, почувствовал, что мама — слабое звено в семейной системе воспитания, что она старается избегать конфликтов и не умеет вовремя обозначить границы допустимого. Может быть, мама ведет себя непоследовательно, в одной ситуации что-то разрешает, в другой то же самое запрещает.

А ребенок не понимает, почему вчера было нельзя, а сегодня можно. Он видит, что можно поторговаться и извлечь выгоду из такой мягкости, и выбирает именно этого родителя для того, чтобы вить из него веревки.

Родителям важно понять, что причина кроется в них самих, что менять нужно прежде всего себя, что во всех сферах жизни следует проявлять б’oльшую настойчивость и доводить начатое дело до конца. Если ты что-то требуешь от ребенка, то правила должны быть четкими и непреложными. Ни в коем случае нельзя руководствоваться принципом: «Вчера я многое запретил, значит, сегодня побольше разрешу».

Однако прежде, чем укреплять дисциплину, следует обратить внимание на то, насколько безусловно мама принимает своего ребенка. Условное принятие — когда ребенка любят «за что-то», например, за то, что он послушен, помогает по хозяйству, прекрасно учится, подает надежды в спорте и так далее. Но ребенку необходимо, чтобы его любили просто так, за то, что он есть. И только на этой основе можно налаживать дисциплину. Но не наоборот. Часто причина наших неуспехов кроется в том, что мы делаем все «по науке», а проявить свою любовь к ребенку не можем. Но если дети не почувствуют себя нужными и любимыми, они будут этого добиваться и привлекать к себе внимание самыми разными способами, в том числе и фамильярностью по отношению к родителям.

Случается и так, что вследствие особенностей ребенка у него размыты представления об иерархии. У некоторых детей это представление заложено на уровне инстинктов, а у других — нет. С такими детьми сложно — они и запреты воспринимают с трудом. В этом случае желательно не употреблять по отношению к ребенку тех слов или фраз, которые мы бы не хотели услышать от него. Можно увеличить дистанцию, окрасив отношения б’oльшим взаимоуважением. Если ребенок переходит допустимые границы, сразу же сообщайте ему об этом, не дожидаясь более удобного случая. Но и ребенка при этом нужно уважать. Вместо окрика «Хватит по стулу елозить и ногами стучать!» лучше спокойно сказать ему: «Мне неприятны эти звуки, не стучи, пожалуйста».

Излишне фамильярное поведение ребенка не стоит рассматривать в качестве «обратной стороны близости». Скорее, речь идет о неверно понимаемой близости, потому что родителей и ребенка непременно должны связывать самые тесные и неразрывные связи, и такая близость никак не может спровоцировать какие-то негативные проявления. Впрочем, зачастую под «близкими отношениями» подразумевается «детоцентричность», когда все вращается вокруг ребенка. Возможно, это связано с тем, что, в отличие от прежних времен, детей сейчас появляется на свет мало, и общество начинает подсознательно стремиться к самосохранению. В результате дети возводятся на пьедестал. Однако родителям следует помнить о том, что ребенку для гармоничного развития нужен не пьедестал, а безусловное принятие, разумная строгость и последовательность взрослых, которые находятся рядом с ним.

Протоиерей Илия Зубрий

Все родительские беды, касающиеся воспитания детей, теснейшим образом связаны с потерей обществом традиционного семейного уклада. Словарь русского языка С. И. Ожегова трактует слово «уклад» и как установившийся порядок, образ жизни, и как нравственные, идеологические устои. Определенный порядок в семейной жизни не может существовать вне культурного пространства или вне определенной традиции. Культурная традиция, наиболее полно раскрывшая свой педагогический потенциал, — традиция евангельских ценностей, христианство. В церковных святцах много подвижников, святость которых передавалась «по наследству», например, великий князь Александр Невский и его сын Даниил Московский, преподобные Кирилл и Мария и их сын, преподобный Сергий Радонежский. Примерами честного служения Богу и ближним полна русская история не только в святцах. Перед глазами поколений детей была молитва родителей, ведение хозяйственных дел, добросовестное отношение к своему жизненному послушанию. Дети естественным образом росли в этой питательной среде. Даже повседневный быт подчинялся определенному порядку: жизнь семьи сообразовывалась с церковным календарем, по которому трудились и праздновали, постились и справляли свадьбы.

К большому сожалению, сейчас мы живем на развалинах такого уклада. Следствие этой катастрофы — воспитание детей в эгоистическом духе, когда все силы родителей, бабушек и дедушек, воспитателей и учителей направлены лишь на «развитие личности» ребенка. Но если в семье нет Христа и жизни по Его заповедям, то и усилия по воспитанию, а точнее по преподаванию ребенку теории воспитания, разбиваются о самые ранние проявления детского эгоизма.

Что касается заданного вопроса, то тут надо с молитвой разбираться в природе такого поведения дочери. Одна из возможных причин — непочтительное обращение мужа с женой в присутствии ребенка. Многое в семье зависит от отношений родителей друг к другу: если ребенок видит, что отец и мать относятся друг к другу трепетно, уважительно, то и дети, скорее всего, не будут позволять фамильярности по отношению к своим родителям. Один юродивый на вопрос, как воспитать детей в благочестии и труде, отвечал: «Сам молись, сам трудись…»

Зачастую дети утопают в безбрежном океане всепрощающей вседозволенности и не видят берега, то есть границ своего поведения, потому что в знаковые воспитательные моменты ребенок не был строго и последовательно одернут и поставлен на свое иерархическое место в семье. Не нужно забывать, что дети постоянно проверяют взрослых «на вшивость», смотрят, какой окажется их реакция на тот или иной поступок, и внутренне успокаиваются, когда адекватная реакция взрослых очерчивает границы детского поведения.

Еще один момент: больше всего времени в течение дня ребенок проводит с матерью, и от частого бытового соприкосновения Мама, которая дала жизнь, превращается в маму, которая готовит, убирает, моет, вытирает нос, ругает, шлепает, проверяет уроки и утешает. Так бытовое начинает доминировать над сакральным. Мама — приятель, с которым можно вести себя по-приятельски. Не друг-наставник, а равный, которому и замечание можно сделать. Иногда такая ситуация получается из-за того, что родители игнорировали детский тон, жест или взгляд тогда, когда ситуация для ребенка была знаковой и закладывалась его будущая поведенческая модель.

Не нужно забывать и о том, что бывают такие периоды в развитии детей, когда родителям нужно просто перетерпеть их поведение, не уклоняясь при этом от верного курса, проговаривая возникающие проблемы спокойным, доброжелательным тоном, но ни в коем случае не мимоходом и не в суете. Например, у растущего человечка — пора перехода от дошкольного возраста к школьному: ребенок уже накопил немало знаний об окружающем его мире, ему хочется их использовать, он ищет свое место в социуме, у него появляется собственное мнение. И если наставник предоставит определенную свободу ребенку, не опекая его как несмышленого малыша и не подавляя разумных детских инициатив, все эти болезни роста пройдут. Если же ребенок в чем-то упорствует, в дело должна вступить осмысленная система наказаний. Это очень серьезная тема, скажу только, что вы должны быть абсолютно уверены в том, что уже исчерпали весь арсенал увещеваний. Наказание должно быть пропорционально проступку и иметь с ним логическую связь, а ребенку нужно объяснить, почему вы вынуждены применить к нему эту меру. Мамы нередко страдают многословием. Тогда суть проблемы «забалтывается», и ребенок не понимает, чего от него хотят. Перед тем как начать разговор, хорошо бы помолиться. Господь обязательно вразумит вас, и вы найдете краткие, но емкие и убедительные слова.

Что делать с детскими страхами?

— Даня, — очень вежливо говорит Аленка, — достань мне, пожалуйста, из кладовки игру с рыбками.

— Пойди и сама достань, — бурчит в ответ Даня.

— Я не могу, — дипломатично замечает Аленка. — Там темно.

— Ну так свет включи.

— Я не достаю.

— Ну давай я тебе включу.

— Не надо. Я боюсь.

— Чего можно бояться в кладовке?

Аленка мнется и потихоньку пятится назад.

— Пошли, — решительно говорит Даня, отрываясь от компьютера. — Убедись, что там никого нет.

Он включает свет в кладовке.

— Давай. Входи.

Аленка вцепляется в него мертвой хваткой и встает как вкопанная.

— Ну?

Она начинает реветь. На звуки громкого рева прибегает мама:

— Что у вас тут опять стряслось?

— Она… она… она вообще — какая-то! — с глубоким презрением отвечает Даня. Аленка вцепляется в маму и всхлипывает.

…

«Моя шестилетняя внучка все время чего-то боится — то темной кладовки, то соседской собаки, то соседа с пятого этажа, то монстров каких-то… Недавно начала бояться, что умрет. Среди ночи в слезах прибегает к матери: я ведь не умру? Мы с ней замучились, не знаем, что и делать. Может, это фобии уже? Может, к врачу надо, к психологу, к батюшке, куда?»

Наталья Науменко, патопсихолог

В возрасте от пяти до десяти лет ребенок обычно реагирует страхом на психические перегрузки. Разграничить естественный страх и фобию бывает трудно даже специалисту. Смотреть надо вот на что: если реакция ребенка соответствует силе ситуации — то это страх нормальный, физиологический. Если страх чрезмерен — стоит обратиться к психологу.

Обычно детские страхи возникают и пропадают, меняются и надолго не задерживаются. Это нормальная часть взросления: дети учатся преодолевать свои страхи. Этой цели служат и сказки, и страшные истории, которые дети охотно рассказывают друг другу, и подначивания, например, предложение отправиться ночью в какое-нибудь темное, «страшное» место…

Однако у детей встречаются и навязчивые страхи — страх испачкаться или заразиться. Это невротическое состояние — не норма, но и не патология. Такие страхи часто индуцируются взрослыми, поддерживаются тревожным фоном семьи, невротической конституцией родителей, которую ребенок вполне может унаследовать. Иногда страх принимает более изощренный характер, например, ребенок, которому в детстве пришлось много лечиться, став взрослым, испытывает панические атаки от больничного запаха. В этом случае может понадобиться помощь психолога.

Особенно следует насторожиться при появлении странных, ничем не обоснованных, вычурных страхов — они могут оказаться признаками психического заболевания. Например, ребенок боится совершенно безобидной картинки, висящей на стене в коридоре, или опасается, что у него отвалится голова, или утверждает, что он гниет изнутри.

В определенном возрасте дети обязательно испытывают страх смерти. Беспокоиться стоит как раз тогда, когда они смерти не боятся — возможно, дело в эмоциональной незрелости. Каждый ребенок должен пережить этот страх, пройти через этот опыт, выработать свою стратегию защиты. Человек, в зависимости от своей зрелости, может отрицать свою смертность или смириться с ней.

Если ребенок боится чего-то, не нужно предпринимать ничего экстраординарного. Просто подавайте ему личный пример спокойствия и придерживайтесь обычных воспитательных принципов — поддержка, защита и помощь. Говорите ему: «Я понимаю, что ты боишься, но на самом деле мне кажется, что опасность не столь велика».

Не надо докапываться до подоплеки страха и демонстрировать ребенку свое беспокойство. Маленьким детям хорошо помогает выработка условных рефлексов: как страх сформировался, так его можно и расформировать. Если ребенок боится собак, подарите ему игрушечную собачку, затем познакомьте с крохотным йорком — питомцем ваших друзей. Пусть ваш малыш приблизится к нему, пусть покормит его с рук… Если не испугался — следует похвала и вознаграждение. По маленькому шажку подходите к «страшному» все ближе и ближе… Ученые называют этот метод десенсибилизацией, то есть снижением чувствительности. Попытайтесь преодолеть детский страх собственными силами, но если за один-два месяца справиться не получается, если страхи обретают странные, необычные формы или если к одним страхам добавляются новые — обязательно посоветуйтесь со специалистом!

Дмитрий Тюттерин, педагог

— Папа, а можно я с этой горки скачусь?

— Да, только пожалуйста, крепче держись за перила!

— Знаешь… Я, наверное, передумала. Я лучше просто побегаю.

— Да ладно тебе, скатись, не бойся! Не такая уж она и страшная.

— Нет, знаешь, давай потом. Я побегаю.

— Только осторожно, ладно?

Осознав, что и вторая дочь растет трусихой, я всерьез забеспокоился. Налицо тенденция. Значит, что-то я делаю не так. Можно, конечно, утешать себя мыслями о том, что страх — признак развитого интеллекта. Что ребенок боится, потому что умеет предполагать и прогнозировать возможное течение событий. Но это утешение слабое, особенно когда ребенок лишает себя обычных радостей детства, например, не качается на качелях без спинки или боится животных в зоопарке.

Конечно, есть много объективных причин, по которым ребенок испытывает страхи. В конце концов, темнота, высота и тигры — это действительно страшно. Однако самое большое влияние на детей оказываем мы, взрослые. Подобно тому как мы учим их думать или разговаривать, так же точно мы учим их чувствовать. И страх — одно из таких чувств. Ребенок перенимает его от окружающих взрослых.

Как это работает? Когда я предупреждаю: «Осторожно, злая собака!» — или говорю ребенку, забравшемуся на качели: «Держись крепче, а то упадешь!» — я не только искренне забочусь о нем, но и учу его страху. Когда ребенок падает и я с перекошенным лицом бегу к нему, он плачет потому, что я ему посылаю невербальное сообщение: стряслась беда!

Более того, если я говорю «Не бойся!» или «Ничего страшного!» в ситуации, когда ребенок и не думал бояться, я прочно связываю эту ситуацию со страхами. На самом деле мое послание звучит так: «Это страшно, но ты не бойся, будь сильнее этого!» А ребенок далеко не всегда готов быть сильнее обстоятельств…

Эй, постойте! Но ведь я — хороший отец. Я забочусь о своих детях. Я хочу, чтобы они были целы и здоровы, поэтому и предупреждаю их. И что же, получается, я виноват? Получается так. Все доказательства налицо.

Чем лучше взрослый заботится о ребенке, тем больше ребенок перенимает от взрослого как хорошего, так и плохого. Поэтому, если я хочу учить своих детей — я должен быть лучше сам.

Но что же мне делать? Ведь если начинаешь уговаривать ребенка: «Погладь эту собачку, она не кусается!», «Иди сюда, тут неглубоко!» — ему становится только страшнее. Мне кажется, он слышит нечто вроде: «Погладь, собака кусается!» или «Глубоко!», и если делает что-то, то лишь для того, чтобы от него отстали. И начинает избегать ситуаций, в которых его могут заставить сделать нечто такое, что ему заведомо не нравится. Тогда вместо отказа покачаться на качелях ребенок начинает проситься на прогулку только с бабушкой. Как уже было сказано, если ребенок боится — значит, умеет прогнозировать. Так что давление не помогает — так мы лишь усугубляем ситуацию.

Мы, конечно же, можем рассуждать об особенностях детских страхов, но, главное, перестать самим пугать своих детей, перестать кричать на них, перестать угрожать им. Все эти «приемы» — от бессилия или лени.

Но еще важнее перестать бояться самим. Мы так боимся жить, что и не живем толком, а только пытаемся увернуться от потенциальных угроз. Например, работа многих офисов, да что там, целых корпораций построена на страхе. Все боятся проверок, боятся потерять работу, боятся сделать что-то лишнее, боятся не вовремя попасться на глаза начальству. Не в лучшем положении находится и начальство — оно боится, что подчиненные не будут делать то, что от них требуют, перестанут слушаться. К тому же у любого руководителя есть свой начальник… В общем, перестать бояться трудно.

И все эти страхи мы проецируем на своих детей, ведь за них мы боимся по-настоящему, боимся больше, чем за себя. Поэтому каждый раз, когда вы вольно или невольно продемонстрировали ребенку страх (а это обязательно произойдет, вы же не бездушный робот!), постарайтесь продемонстрировать и преодоление этого страха.

Означает ли сказанное, что мы вообще не должны беспокоиться о безопасности детей: пусть бегают где хотят, прыгают откуда хотят, купаются где угодно, лишь бы не росли в страхе? Безусловно нет! Вопрос только в том, как найти золотую середину между неоправданной беспечностью и паранойей. Мне кажется, граница лежит в области эмоций, ведь страх порождает страх. Если здоровью ребенка угрожает реальная опасность, разумным выбором будет ее устранение, а не бесплодные сетования типа: «Сколько раз я должна тебе говорить, чтобы ты не бегал за домом? Там кругом — битое стекло!» Если ты по-настоящему заботливый родитель, то должен не сто раз сказать (все равно же не работает!), а просто убрать эти осколки или пойти гулять туда, где осколков нет. В противном случае речь может идти лишь об имитации борьбы за безопасность. У индусов есть притча о том, что в человеческой душе борются два волка — черный и белый. Сила черного — в ненависти, страхе и гневе. Сила белого — в великодушии, честности и благородстве. И побеждает тот волк, которого кормят…

Между принуждением и свободой, или «Ничего я не хочу…»

— Саш, пойдем на каток! — предлагает Наташа.

— Что там делать? — Саша уткнулся носом в монитор. — Я лучше дома посижу.

— Ты в прошлый раз тоже упирался, а потом говорил: «Как хорошо на катке!»

— А теперь не скажу.

— Да ведь ты каждый раз так, — напоминает Наташа, — то «не пойду больше на музыку!», то «как мне все это нравится!».

— На музыку — точно больше не пойду, — надувается Саша.

— Слушай, Борь, ну чего с ним делать? — спрашивает Наташа мужа на кухне. — Силком тащить?

— Тащи, тащи. Расти подкаблучника, — усмехается Борис.

— Сегодня «на музыку не пойду», вчера «на карате не пойду», так мне чего — разрешить ему никуда не ходить, чтобы не рос подкаблучником? Так он вообще к стулу прирастет!

…

«Если ребенок заявляет: „Не хочу больше ходить на хореографию!“ — это некий кризис, который нужно преодолеть, настаивая на том, чтобы он ходил, или занятия лучше бросить? Но вопрос не только про кружки или уроки. Мне часто приходится заставлять своего десятилетнего сына делать и что-то приятное: например, походы в гости или на каток тоже не обходятся без уговоров. Такое ощущение, что он вообще ничего не хочет. Что с ним делать?»

Дмитрий Тюттерин, педагог

На самом деле требуются определенные умственные усилия для того, чтобы отвлечься от сидения на диване и представить себя, к примеру, на катке. С возрастом такие усилия даются проще. Это и называется опытом. Ребенок же в первую очередь представляет себе ближайшие действия — отрывание от дивана и занудное одевание. Именно эта картинка стоит у него перед глазами, когда вы предлагаете ему: «Пойдем на каток!» В крайнем случае, он прокручивает немного вперед и представляет себе долгое путешествие до катка с коньками наперевес. Только взрослый может «промотать» эти моменты и сосредоточиться на главном — на удовольствии от катания. И давайте уж будем честными — даже не каждый взрослый на это способен.

Следовательно, прямая обязанность родителей по отношению к ребенку — придавать ему ускорение в тех случаях, когда это необходимо. И тут не надо бояться, что вы подменяете волю ребенка собственной. Взрослый для того и нужен ребенку, чтобы делиться опытом. Другое дело, что здесь, как и вообще во всем, что связано с детьми, есть масса подводных камней. Например, человек боится своими «наездами» вырастить подкаблучника. Надо заметить, что, если он об этом говорит, значит, уже чувствует какую-то напряженность в этом отношении, — это повод быть внимательнее.

Вообще, в стандартной ситуации при должной заботе со стороны родителей ребенок не растет подкаблучником. Тем не менее такие мужчины встречаются сплошь и рядом. Какие же факторы способствуют формированию безвольной, несамостоятельной личности?

Например, мама, мотивируя сына, использует типичные «женские» приемы: «Ты же у меня мужчина!», «Помоги слабой женщине!», «Женщинам нужно уступать!». Ребенок совершенно естественно подчиняется взрослому. В дальнейшем взрослый уже человек, услышав нечто подобное, подсознательно занимает позицию ребенка, которому можно и даже нужно приказывать. Такие личностные деформации особенно характерны для мужчин, выросших в неполных семьях, без отца.

Другой пример. Мама подгоняет и ребенка, и мужа. Да, что и говорить, мужчин частенько приходится поторапливать. Но обращаясь к супругу с теми же словами и с той же интонацией, что и к сыну, она демонстрирует и внедряет в сознание ребенка модель такой семьи, где только один взрослый — женщина. А мужчины должны ей безоговорочно подчиняться. Часто мамы сами понимают это и даже заявляют: «У меня два ребенка — постарше и помладше!»

Подгонять мужчин (кстати, равно как и женщин!) периодически можно и нужно, вот только использовать при этом следует совершенно иные приемы и методы, нежели те, которыми вы пользуетесь, поторапливая ребенка.

Еще бывают ситуации, что сын уже бреется каждое утро, а мама все звонит и проверяет, позавтракал ли он. Надо вовремя остановиться!

Что же касается всевозможных кружков и связанных с ними детскими «не пойду» и «не хочу», то всегда следует убедиться в том, что вы перебарываете именно лень ребенка, а не ломаете его самого.

Во-первых, надо все время проверять себя — зачем вам нужно, чтобы ребенок ходил на эти занятия? Чтобы он гармонично развивался или это вы сами в детстве мечтали играть на пианино, а вам его так и не купили? Четких критериев тут нет, но материнское сердце никогда не обманет.

Во-вторых, ребенок может испытывать какие-то страхи или дискомфорт. Если он противится, всегда интересуйтесь причинами, почему он не хочет идти в тот или иной кружок? Что останавливает его от похода на каток? Либо ребенок сможет сформулировать свои проблемы, либо поймет вместе с вами, что они надуманны. В любом случае, это поможет ему лучше разбираться в себе.

В-третьих, ребенок может своей наигранной радостью по поводу какого-то мероприятия просто стремиться угодить вам. Для этого совершенно необязательно быть тираном, держащим своих детей в страхе. Наоборот, чем теплее и глубже отношения с ребенком, тем с большей готовностью он сообщит вам именно то, что вы хотите от него услышать. Критерием того, что ребенок действительно заинтересовался каким-то делом, должны стать не заверения, а его вовлеченность в процесс, его вопросы, желание рассказывать о происходящем.

Как понять, столкнулись ли мы с кризисом, который нужно преодолеть, или кружок следует бросать? Критерий один, и совершенно неизмеряемый. Это любовь. Без нее принципиальность становится жестокостью, а милосердие — попустительством.

Приведу лишь некоторые рекомендации.

—

Судите по плодам. Если вреда от занятий (в том числе неприятных разговоров и испорченных нервов) больше, чем пользы — самое время поискать что-то другое.

—

Смотрите в корень. Необходимо точно разобраться, в чем состоит истинная причина нежелания ребенка заниматься. Объясните ему: я не буду настаивать на том, чтобы ты посещал кружок, если ты приведешь мне хотя бы два веских довода, почему ты не хочешь этого делать.

—

Оглянитесь на себя. Какие мотивы заставляют вас таскать ребенка на тренировки? Опасение оказаться плохой матерью? Желание реализовать себя? Если причина в вас — сначала разберитесь с ней, а потом уже воздействуйте на ребенка.

—

Остановитесь на достижении. Если уж вы решили бросить секцию — остановитесь на каком-то значимом результате. Заслужите спортивный разряд, напишите картину, сыграйте роль. Уходите победителями!

Впрочем, все сказанное применимо до тех пор, пока ваш сын или дочь не достигнет подросткового возраста. В переходном возрасте ребенку крайне важно получить собственный опыт, наступить на собственные грабли. Как младенец ищет мамино молоко, так подросток на ощупь пытается напороться на проблемы. И чем старательнее вы отгораживаете его от этих граблей, тем безрассуднее он на них кидается. Выберите несколько ошибок, которые вы не дадите ему совершить даже ценой его личностного развития, и наберитесь мужества смотреть, как он совершает остальные. Если вам и в этом возрасте удастся подменить его волю своей, то подростковый период так никогда и не закончится — он станет вялотекущим и хроническим.

Ольга Красникова, психолог

Отбить желание «чего-либо хотеть» можно уже в самом раннем возрасте. Например, все время пренебрегая собственными желаниями, родители не показывают ребенку, как это — «хотеть». Родители могут руководствоваться принципом: «Что значит „хочу или не хочу“? Есть слово „надо!“». Знакома вам такая житейская установка? Или: «Нет, нет, спасибо, я ничего не хочу…» Часто родители, которые так относятся к своим желаниям, желания своего чада тоже игнорируют.

Что важнее: режим дня или потребности ребенка? Я встречала много мужчин и женщин, которые не задумываясь отвечают: «Конечно режим!» И вот мама будит грудного младенца, чтобы его покормить, потому что пора, а потом не дает орущему от голода малышу поесть, поскольку «по расписанию до кормления еще пятнадцать минут». Если еда, сон, туалет жестко регламентированы, а любое заявление ребенка о своей потребности игнорируется («отстань!» «потерпи!»), наказывается («не смей!»), высмеивается («ишь, чего захотел!») или объявляется капризом, то рано или поздно ребенок начнет ориентироваться исключительно на правила и перестанет слышать и чувствовать себя. И тогда ответ девочки-подростка на вопрос старшей сестры «Ты есть будешь?» — «А ты?» воспринимается вполне естественно. Ей неважно, проголодалась она или нет, решающим в ее выборе является чувство голода сестры. А ведь существуют вопросы куда более серьезные. Девочка вырастет и услышит: «Выйдешь за меня замуж?» Что станет критерием для принятия решения, от которого зависит ее будущее: «А что, уже пора? Ну ладно, если ты хочешь…» Сколько в результате разбитых судеб…

Конечно, каждому ребенку необходимы границы его «хочу», но любое родительское «нельзя» должно быть обоснованно. Отказывая в чем-либо ребенку, мы, независимо от его возраста, должны всякий раз обязательно объяснить ему причину отказа. Даже грудничку, который, казалось бы, ничего не понимает. Ведь постоянно сталкиваясь с непонятными для него запретами, ребенок рано или поздно теряет надежду, что ему когда-нибудь «будет можно». И ему проще не хотеть, чем каждый раз испытывать разочарование.

Любые жесткие категоричные «нельзя» там, где на самом деле можно, но маме или папе так не хочется или неудобно, ребенком воспринимаются болезненно. Человеку, выросшему в атмосфере постоянных необоснованных запретов, сложно ориентироваться в жизни. Он может впасть в одну из двух крайностей: или необоснованно ограничивать себя (и других) во всем, или не признавать никаких запретов и правил (аллергия на слово «нельзя!»), каждый раз поступая вопреки им.

Еще один способ отбить желание — ребенок чего-нибудь хочет, а его за это ругают или наказывают. Малыш захотел нарисовать на стене, нарисовал — а на него за это кричали, его унижали, а потом еще полгода вспоминали об этой провинности… В следующий раз, когда ему захочется что-то сделать, он вспомнит ту ситуацию и сдержит свои желания.

Случается, ребенок очень хочет чего-то, а его желания упорно игнорируются. Например, он хочет, чтобы у него получалось красиво, аккуратно рисовать или раскрашивать — но рука еще не слушается. А родителям неохота с ним заниматься. Там, где малыш мог бы с помощью взрослых расширять свою зону развития, он остается один. Самостоятельно, без посторонней помощи ребенок не может научиться чему-то сложному. И тогда он отказывается сначала от этой, а потом и от другой деятельности. Ведь для того, чтобы продолжать хотеть чем-то заниматься, нужно иметь опыт успеха. А если один раз не получилось, потом другой и третий… Взрослый человек может предпринять и четвертую попытку, а у ребенка запасы терпения и надежды, скорее всего, закончатся.

Родители нередко жалуются: давишь на него — он делает, не давишь — не делает. К сожалению, это может означать, что «хочу» уже «сломалось». И у взрослых людей так часто бывает. «Никак не могу себя заставить!» — сетуют они. Некоторые искренне удивляются: «А что, разве бывает так, что хочется работать не через силу?» В норме только так и должно быть. В норме мотивация у человека не внешняя, а внутренняя. «Руки чешутся», хотя никто не заставляет. Разумеется, это не значит, что человек не должен прилагать никаких усилий! Но он не насилует себя, не надрывается, не чувствует себя жертвой обстоятельств.

Посмотрите на маленьких детей. Это же вечные двигатели, их не остановить! У них огромный запас внутренней мотивации. Другое дело, что мы, взрослые, с этими двигателями делаем, как к этой кипучей деятельности относимся. С ребенком нужно все время быть рядом, следить за ним, помогать ему. А нам не хочется, мы устали, у нас и своих дел хватает. И вот уже ребенок слышит: «Сядь!», «Не шуми!», «Не лезь!», «Остановись!», «Прекрати!», «У меня от тебя голова болит!», «Ты меня совсем замучил!». Какому ребенку приятно быть «папиной головной болью» и «маминым мучителем»? И он начинает сдерживать свои желания, и вот уже он никому не мешает — целый день тихо сидит у телевизора или сражается в компьютерной игре. Только мама с папой отчего-то опять недовольны: «Почему ты ничем не интересуешься, ничего не хочешь? Сходил бы куда-нибудь, сделал бы что-нибудь…»

«Не хочу» ребенка бывает связано еще и с тем, что родители порой хотят для него чего-то больше, чем он сам. Например: «Я мечтаю, чтобы мой сын играл на флейте!» или «Если дочь не выучит английский, я себе этого не прощу!». Ребенок чувствует, что в этой области жизни родители «уязвимы», и может начать ими манипулировать: «Не буду играть на флейте, пока вы…» А поскольку родители совершают кучу всяких ошибок при воспитании детей, ребенку всегда есть за что им «отомстить». И когда сын или дочь видит, что мама очень хочет чего-то (хотя он на самом деле тоже вроде бы не против), у него появляется шанс наказать маму за то, что она ему когда-то чего-то не разрешила. Это происходит на бессознательном уровне, но все равно ребенок начинает ощущать власть над мамой. Он замечает, как она меняется в лице, и понимает, что с ней сейчас можно делать все что угодно, что она готова пообещать золотые горы за то, что он пойдет куда-то.

А если мама хочет этого чуть меньше, чем сам ребенок, она не поддастся на манипуляции, потому что внутренне готова к тому, что ребенок может и отказаться, ведь, в конце концов, это — его дело…

Вопрос, который родителям стоит задать себе: а почему я-то так хочу, чтобы ребенок непременно делал то или это? На самом деле часто бывает — потому, что я хочу быть Хорошим родителем, а у Хороших дети всегда… Дальше идет стереотип. И в этом вся причина.

Бывает, что ребенок упорно отказывался чем-то заняться, но мама настояла, и он все-таки согласился — и в результате остался доволен. Тогда неплохо бы и спросить: почему же он отказывался? Но нам некогда поговорить с ребенком и разобраться в ситуации. Заставлять проще… Проще?

Если на все вопросы ребенок односложно отвечает «не знаю» и не хочет объяснять причины, то, возможно, ваш контакт с ним уже нарушен. Обычно дети с удовольствием рассказывают о своих переживаниях. На самом деле им с ними тяжело, им хочется с ними разобраться. А если ребенок закрывается от родителей — значит, не доверяет, скорее всего, где-то на него «передавили».

Ну а потом ребенок привыкает — и без давления и понуканий уже не хочет ничего делать. Он уже чуть ли не просит: «Нажмите, наедьте на меня, тогда я сделаю!» Его приучили к тому, что стимул все время поступает извне, а внутренняя, собственная мотивация у него совершенно не развита.

Кстати, у взрослых эта привычка проявляется, когда они до последнего откладывают то, что нужно сделать, а потом хватаются за работу под давлением сроков и обязательств. Кажется, зачем себе такой «экстрим» устраивать? Неужели раньше нельзя было сделать? Оказывается, нельзя — внутренней мотивации было недостаточно, ждали, когда внешняя подгонит. Некоторые родители недоумевают: как же ребенка не заставлять, ведь он тогда, как Емеля из сказки, пролежит всю жизнь на печи! Надо же его воспитывать! Парадокс: если ребенка (да и взрослого тоже) все время заставлять — он сделает все, чтобы «лежать на печи», а если не заставлять — есть надежда, что ему вдруг чего-то захочется…

Пороть или гладить по головке?

— Ну и что мне с тобой делать? — вопрошает Наташа, глядя в дневник сына с двойками за четверть.

— Все равно ты мне ничего не сделаешь, — с вызовом отвечает Саша.

— Я папе скажу! — угрожает Наташа.

— Ну и пожалуйста, — пожимает плечами Саша.

Борис берется за дело круто:

— Балду пинал всю четверть — будешь вместо каникул дома сидеть! Никуда не поедешь!

— Так мы ж уже билеты взяли, — вздыхает Наташа, когда Саша уходит. — Может, мы лучше учебники с собой возьмем и там позанимаемся?

— Ну да, давай и дальше с ним сюсюкаться. Он и так уже тебе на голову сел, ты не видишь?

— А что — пороть его теперь, что ли?

— Ты знаешь, мне кажется, что уже пора…

…

«Какие способы в воспитании детей более эффективны — мягкие или жесткие? Наказывать их или поощрять? Одни говорят, что без ремня не обойтись, другие убеждены в том, что наказывать вообще не стоит. Кто прав?»

Дмитрий Тюттерин, педагог

Кнут или пряник?

Говорят, если воспитывать ребенка с помощью кнута и пряника, то он вырастает толстым и забитым…

Начнем с того, что научно доказано: никакие физические наказания при воспитании детей недопустимы. Это не приведет ни к чему хорошему. Зато может привести к забитости, к огромному разрыву между родителем и ребенком, к тому, что ребенок придет к выводу: свою волю можно выражать рукоприкладством.

В перспективе все это ведет к росту домашнего насилия, когда мальчик, которому все объясняли «жестами», вырастая, начинает использовать аналогичные методы уже по отношению к собственным детям и жене. Кроме того, это приводит к так называемой инфляции наказаний: если ребенок знает, что высшая мера — это битье, то уже не воспринимает ничего другого. Таких детей можно «вычислить» по тому, что они как будто не слышат слов, с ними сложно вести нормальный диалог. Я не вижу принципиальной разницы между «выпороть ремнем» и «просто отшлепать». Если вы причиняете ребенку физическую боль, не имеет никакого значения, как и зачем вы это делаете. Это не оправдано в любом случае! Некоторые родители рассуждают так: вот детей раньше пороли, и ничего страшного не происходило… Знаете, для педагогики это — не аргумент. Раньше и взрослых на площадях кнутами секли, и публичные казни устраивали. Вы хотели бы, чтобы вас за ошибку на работе публично выпороли? А ведь раньше такое случалось, и ничего…

А он все равно…

Наказание и поощрение — далеко не единственный стиль воспитания, тем более что кнут и пряник абсолютно неэффективны.

Простой пример: ребенку сказали что-то не трогать — он не послушался, потрогал; ему повторили требование — он снова нарушил запрет. Некоторые полагают, что надо шлепнуть разок — ребенок сразу все поймет и запомнит. Да, запомнит, и даже, возможно, перестанет трогать, но это не значит, что вы решили и устранили проблему.

Почему ребенок нарушает родительский запрет? Вариант первый — он привлекает к себе внимание папы и мамы. В этом случае малыш манипулирует родителями, и, шлепнув его, они лишь предоставляют ему то, чего он добивался. Поскольку зачастую родители способны на яркое проявление исключительно негативных эмоций, а обнимают и гладят ребенка редко, то он ждет от них хоть каких-то эмоциональных всплесков, по принципу «уж лучше что-то, чем ничего»…

Второй вариант — желание потрогать оказывается сильнее страха перед будущим наказанием. Так хочется, что скулы сводит! Здесь надо понимать, что, если вы запрещаете сыну или дочери трогать какой-то предмет, необходимо либо убрать эту вещь с глаз долой, либо увести ребенка подальше от предмета вожделения, либо позволить ему удовлетворить свое любопытство. Например, малышу запретили дотрагиваться до работающего пылесоса, а его к нему все равно тянет как магнитом. Уделите ему пять-десять минут и под своим наблюдением дайте натрогаться, «отвести душу». Через пять минут он успокоится и займется другими делами, а отгоняя его от пылесоса, вы потратите гораздо больше времени, сил и нервов.

В любом случае нельзя искушать ребенка, а потом его же за это наказывать! Одна юная воспитательница усаживала детей перед тарелкой с виноградом и запрещала его трогать, а если ребенок не сдерживался и все же тянулся к винограду — била его по рукам. Она полагала, что таким образом вырабатывает у детей силу воли. На самом деле она просто жестоко травмировала их. Разумеется, это — вопиющий пример, но и мы часто поступаем похожим образом.

Третья причина, по которой ребенок не реагирует на ваши слова, — он находится в состоянии нервного перевозбуждения, а механизмы сдерживания у него работают еще плохо. В этом случае его нужно остановить. Это можно сделать и физически — взять за руку, обнять, удержать. Можно напоить ребенка водой, умыть ему лицо. Ему нужно предоставить тайм-аут. Иногда детей ставят в угол, но мне кажется, в углу очень грустно, я рекомендую усаживать их на стульчик. Только происходить это должно не в той же комнате, где играют другие дети, иначе это будет пытка, а не тайм-аут. Можно сказать: «Я вижу, что ты очень разволновался. Посиди чуть-чуть, я хочу, чтобы ты отдохнул». Можно походить вместе с ним по комнате, если ему сложно усидеть на месте. Пытать его неподвижностью тоже не надо. В любом случае, даже если вы крайне возмущены поведением ребенка, прежде чем что-то ему высказывать, его нужно успокоить — только тогда он сможет вас услышать.

Получить пятерку или не получить двойку?

Одна из реакций на плохое поведение ребенка — «я-сообщение». Мнение родителей на самом деле всегда очень важно для детей. И в спокойной обстановке, когда ребенок вас слышит, вы сообщаете ему о своих чувствах и эмоциях: мне было очень грустно, я очень расстроилась из-за того, что ты так себя вел; у меня был праздник, а в результате день оказался испорченным… На самом деле это серьезное наказание для ребенка — почувствовать, что родителей огорчило его поведение. При этом ваши слова не только сообщают ему негативную новость и эмоцию, но и учат прислушиваться к вам. Так вы настраиваете его на сочувствие другому.

Если же все происходящее с ребенком существует в системе координат кнута и пряника, то и в дальнейшем он, скорее всего, будет оценивать жизнь с точки зрения «выгодно — невыгодно», получу я за это «по попе» или нет?Есть два типа мотивации — на достижение успеха и на избегание неудач. Желание получить пятерку и страх получить двойку. Многочисленные исследования говорят о том, что по-настоящему добиваются чего-то и вообще счастливо живут те, кто изначально настроен на достижение успеха. Однако мотивация кнутом всегда оказывается действеннее, потому что, какой бы пряник ни дали, кнут все равно эмоционально ярче. И воспитывая кнутом, вы приучаете ребенка к жизни неудачника. Разумеется, это не значит, что из него потом ничего не выйдет, но вы значительно урезаете его способности и шансы.

Наказание — не месть

Если наказание ребенка не унижает, не причиняет ему боль, не становится для него психологической травмой, оно, безусловно, нужно. Во-первых, оно подкрепляет действиями смысл сказанных вами слов и, во-вторых, регулирует ребенка. Это тот же тайм-аут, чтобы успокоиться.

Но наказание — это всего лишь одна из красок вашей педагогической палитры. Ее не должно быть слишком много, иначе она заглушит собой все остальные. К тому же человек ко всему привыкает, и наказание со временем девальвируются. Один мой знакомый мальчик, совершив что-то плохое, сам усаживался на стульчик, некоторое время сидел на нем, а потом вставал и отправлялся дальше по своим делам.

Главное, ребенок должен понимать, за что вы его наказываете. Например, в гостях он ведет себя не так, как следовало бы, вас это раздражает, вы долго сдерживаете себя, делаете хорошую мину, но вдруг резко срываетесь на крик: «Так, все, идем домой!» А ребенок при этом искренне не понимает, с какой стороны ему это принесло, что случилось-то? Он, по его мнению, вел себя совершенно нормально, и тут вдруг раз — пыльным мешком по голове! Так довольно быстро можно начать считать, что мир несправедлив.

Если вам кажется, что ребенок ведет себя неподобающим образом, но не в состоянии сейчас анализировать свое поведение, предупредите его и объясните причину своего недовольства. Не нужно сразу же на него накидываться.

Здесь есть еще такой момент: взрослые часто бессознательно используют наказание в качестве мести ребенку за свое испорченное настроение, страх или боль. Так быть, конечно, не должно. И даже в «я-сообщении», говоря малышу: «Я очень расстроилась», конечно же, не надо подразумевать: «Иди и поплачь об этом!» Тут нужно говорить только о себе и не ждать обязательной ответной реакции. То, что ребенок за вас переживает, это его собственное внутреннее решение. Он переживает, потому что любит вас. И тогда «я-сообщение» помогает ему внутренне расти. А если боль приходит снаружи в виде моральных или физических унижений, тогда ребенок озлобляется и начинает думать только о себе. Другой распространенный мотив наказания — сбросить на ребенка собственное нервное напряжение. Вот он бежит, поскальзывается, падает, а мама кричит: «Сколько раз я тебе говорила здесь не бегать?!» Вас действительно волнует, сколько раз вы это говорили? А ведь малышу сейчас больно, плохо… Да, вы за него испугались — или, может быть, вам стало неловко перед другими из-за того, что он такой шумный. Однако собственные эмоции — это не повод наказывать ребенка.

Евгения Пайсон, психолог

Клетка или опора

Малыш, который осваивает мир, не может сам ставить себе ограничения — это хорошо, это плохо, это можно, то нельзя. Поэтому одно из главных правил воспитания: границы поведения должны быть четко обозначены родителями.

Ну а ребенок, в свою очередь, будет постоянно проверять их и исследовать: а правда нельзя? Или все-таки можно? А если попробовать «продавить» родителей? Вылить суп, с криком упасть в магазине на пол, требуя купить шоколадку?.. И если взрослые реагируют каждый раз по-разному: то ругают и наказывают, то делают вид, что ничего не произошло, — малыш теряется. Разумные границы, которые устанавливают родители, это не клетка, а опора для ребенка. Чем однозначнее, проще и понятнее будут правила в семье, тем легче будет их соблюдать.

Маленькому ребенку необходим обязательный набор абсолютных запретов. Их должно быть немного: например, нельзя совать пальцы в розетку, вырывать руку, когда переходишь через дорогу, разговаривать с незнакомыми. Но если слово-запрет используется постоянно, разменивается «по мелочи» — ценность абсолютных «нельзя» теряется. Как быть? Вместо того чтобы просто в очередной раз сказать «Нельзя!», объясните ребенку, почему вы ему что-то запрещаете, замените запрет предупреждением: «Здесь очень скользко, будь осторожен!», «Аккуратно!», «Горячо!», «Если поступишь так — случится то-то…».

Попытки нарушить границы, поставленные родителями, будут предприниматься всегда, это в принципе в характере живого существа. Иногда такое поведение означает, что ребенка нужно вернуть «в рамки», а иногда — что ребенок вырос и устаревшие рамки можно раздвинуть.

Проанализируйте свое общение с сыном или дочкой и мысленно распределите ограничения, которые вы используете, на четыре группы: «никогда нельзя»; «обычно нельзя, но иногда можно»; «всегда можно» и «может делать сам, без разрешения».

«Никогда нельзя» — это безусловные запреты, их нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах: играть на подоконнике, бежать через дорогу и т. п. Вторая группа — обычно вы этого не разрешаете, «но иногда можно»: например, попозже лечь спать, задержаться у друзей или посидеть лишний час за компьютером. Третье — то, что вы всегда разрешаете, но ребенок должен все равно вас спрашивать: отправиться погулять после уроков или привести друзей домой. А вот четвертое — это то, что ребенок может сделать сам, исходя из собственных вкусов и возможностей. Например, выбирать, что смотреть и читать, какую одежду носить, какую делать стрижку.

Очень часто именно четвертый пункт ставит родителей в тупик. Что именно ребенок может делать без их разрешения? Какова зона его личной ответственности? И вообще — какими правами он обладает?Нередко именно отсутствие прав и личных свобод имеет обратную сторону — наказать ребенка очень трудно. Родители жалуются: «Компьютер мы у него забрали, телевизор смотреть запретили, гулять он и так не любит — как же его еще наказывать?» Но такая ситуация — хороший повод задуматься: а что вообще есть в жизни у вашего ребенка? Ведь чтобы, наказывая, его чего-то лишить, надо, чтобы это «что-то» у него было. Если у ребенка нет предвкушения радости, ему и терять нечего. Если у него нет права что-то решать, как продемонстрировать, чего именно он лишается? Подумайте над балансом: что получает ваше чадо, взрослея, — только лишь новые обязанности или и новые права тоже?

Ломать или подстраиваться?

Иногда от мам на детской площадке приходится слышать, что «сломать» сопротивление ребенка совершенно необходимо, иначе, когда он повзрослеет, справиться с ним будет невозможно. На самом деле «сломать» ребенка очень непросто, потому что это не механизм, а живой организм. И сломаться может совсем не в том месте, где давишь. Например, любимый многими за простоту американский психолог доктор Добсон советует: если малыш провинился — отправляйте его в постель на час раньше. Но, спрашивается, чем должен заниматься бодрствующий ребенок в постели в течение часа? Бить ногой в стену, грызть одеяло? А потом родители будут думать — откуда у него эта дурацкая привычка сосать палец в те минуты, когда нечем заняться?

Некоторые рекомендуют удерживать ребенка «в рамках» с помощью физических наказаний. Но при этом родители не учитывают, что строгость наказания должна обязательно соответствовать тяжести проступка. Ну и чего же мы достигнем, руководствуясь такими рекомендациями? Вчера ребенка отшлепали за то, что он не спит. Сегодня за разбитую чашку отстегали уже сильнее. Дразнит или толкает младшего брата — выпороли, потому что это серьезнее, чем разбитая посуда. А если подростком он украдет шоколадку в супермаркете — тогда что мы будем делать? Пороть розгами на площади? Получается, что физические наказания — путь тупиковый. Но самый страшный вид наказания — это наказание молчанием. Есть дети, которых родительский бойкот просто калечит. Это даже не форма наказания — это эмоциональный шантаж. Фактически мы говорим ребенку: если ты будешь плохо себя вести, я тебя не буду любить, ты мне не будешь нужен. Последствия могут оказаться катастрофическими. Впрочем, встречаются и такие подростки, которые, наоборот, будут только рады, что родители наконец-то от них отстали со своими нотациями: «Какое счастье, мама наконец замолчала». Есть ли смысл в таком «наказании»?

Доброта или попустительство?

Есть сложности и у слишком мягких родителей. Им надо напомнить фразу из «Снежной королевы»: «Детей надо баловать — тогда из них вырастают настоящие разбойники». Попустительский стиль чаще всего маскирует беспомощность родителей, не выстроенную внутри себя систему координат «можно — нельзя».

Нередко таким родителям проще разрешить ребенку все, что угодно, оправдывая любые его проступки, потому что в противном случае им придется принимать какие-то меры, а что делать, они не знают. Родители, даже если они сами слишком мягкие, или неорганизованные, или не способны запомнить, что говорили пять минут назад, должны понимать, что их ребенку отсутствие четких и понятных ограничений вредит. И поэтому, прежде чем воспитывать ребенка, родителям придется организовывать себя — а это гораздо тяжелее. И тут в первую очередь нужно стремиться стать не «пожестче», а более собранным, твердым и последовательным.

Иногда говорят: «А вот в Японии детям до четырех лет разрешается делать все, что угодно, и ничего, нормальные люди вырастают! Действительно, это так, но нельзя забывать и о том, что после четырех лет там детей берут в жесткие рамки традиционной культуры. Мы — не японцы, у нас совсем другие традиции. Не стоит бездумно перенимать отдельные внешние проявления чужого образа жизни, к тому же известные нам лишь по пересказам!

Двух одинаковых детей не бывает. Разумные границы необходимы любому ребенку, но, прежде чем устанавливать их, присмотритесь и прислушайтесь. Для того чтобы стать лучше, детям нужна ваша помощь, а не подзатыльники. Постарайтесь понять и почувствовать, что нужно именно этому человеку. Не стоит пытаться загонять «круглого» ребенка в «квадратные» рамки и наоборот. Выстроить отношения со своими детьми можете только вы сами. Никто не предложит вам готовых рецептов, как лучше воспитывать — по Споку, Добсону или Никитиным, «жестко» или «мягко». В каждом случае это будет по-разному. Главное — воспитывать не какого-то абстрактного ребенка, а своего — живого и конкретного. И тогда главным в воспитании станут не кнут и пряник, а доверие и любовь.

Я устала от ребенка!..

— Мам, мне скучно! — ноет Аленка.

— Порисуй, — устало предлагает Марина.

— Не хочу рисовать, — тянет дочь. — Мам, мне нечем заняться.

Марина хочет сказать: «Как же ты мне надоела!» — но прикусывает язык. «Я устала, — думает она. — Я устала все время придумывать детям новые занятия, разнимать их, убирать за ними и вытирать их сопли! У меня больше нет сил на все это. Я устала от этого ребенка. Я хочу лечь и лежать, закрыв глаза. Года три. И чтобы все при этом молчали».

— Мам, ну что мне делать? — возмущается Аленка. — Ну мам?!

— Неси «Незнайку», — вздыхает Марина. — Читать будем.

…

«Я люблю свою маленькую дочку, но я очень устаю от нее, нередко раздражаюсь, ругаюсь на нее, говорю ей, чтобы она перестала меня донимать. Потом мне становится очень стыдно, я чувствую себя виноватой. Я понимаю, что проблема — во мне. Что делать?»

Дмитрий Тюттерин, педагог

Прежде всего, важно понять, что ваша проблема — не исключительная. Все родители устают от своих детей. Сидеть с детьми — это серьезная и энергоемкая работа, на которую уходят все силы, и душевные, и физические. Только многие родители стесняются в этом признаться. Но ведь не стыдится же своей усталости хирург, завершивший операцию, или художник, закончивший работу над картиной. В этом смысле очень хорошо, что вы нашли в себе силы и мужество признаться: я устаю от своей работы матери.

Вот несколько «профессиональных» родительских секретов. Они, конечно, не избавят вас полностью от чувства усталости, но, надеюсь, хотя бы немножечко помогут.

«Не прислуга». Недавно наблюдал такую картину: в песочнице сидит карапуз полутора лет и что-то копает. Потом протягивает руку в сторону, произносит нечленораздельное «Вяк!» — и в руке как по волшебству оказывается платочек, или совочек, или бутылочка с водой. Мама носится с огромной сумкой вокруг песочницы, потому что ребенок даже не старается протянуть руку в ее сторону, и, чтобы отреагировать на очередной запрос, ей приходится оббегать песочницу то с одной, то с другой стороны.

Понятно, что такая мама очень устает во время прогулки. Также очевидно, что у ребенка будет плохо развиваться речь. Физическое развитие тоже затормозится. Конечно, зачем учиться внятно говорить, если мама и так до мелочей разбирается в интонациях каждого твоего «вяк»! При этом и мама, и ребенок в этот момент абсолютно счастливы: он — тем, что все его капризы немедленно удовлетворяются, она — своим самозабвенным «служением».

Однако важно помнить: вы — не слуга своему ребенку! Вы — его родитель и наставник. Вы можете помочь в какой-то ситуации, с которой малыш не справляется в силу своего возраста. Но там, где он способен действовать самостоятельно, — пусть действует.

«Своя игра». Играйте с ребенком не только в те игры, которые интересуют его, но и в то, что интересно вам. Если в игре участвуют двое, значит, интересно должно быть обоим. Это правило помогает детям не только учиться договариваться и сотрудничать, но и воспринимать окружающих как людей со своими желаниями и предпочтениями. И именно ваш пример по-настоящему увлеченной игры позволит малышу научиться играть самому.

«У семи нянек…» К сожалению, стандарты жизни в обществе сейчас таковы, что зачастую заниматься ребенком женщины могут только одновременно с готовкой, стиркой, глажением и мытьем полов. Конечно, в этом круговороте «вытерла-отжала-посолила» ребенок раздражает особенно сильно, а чувство усталости подступает именно из-за того, что никак не удается сосредоточиться на чем-то одном.

Затевая готовку или очередную уборку, подумайте, как ребенок сможет помочь вам в этом процессе. Какую часть работы вы можете поручить ему, чтобы это было по силам и безопасно. Например, у меня в детстве было задание — следить за тем, чтобы стиральная машинка правильно сливала воду. И я с удовольствием каждый раз следил.

Однако помните: ребенок не может заниматься одним и тем же делом в течение длительного времени. С гораздо большей охотой дети выполнят несколько мелких поручений, чем одно крупное.

«Стандарты образования». Психологи утверждают, что усталость зачастую маскирует неудовлетворенность результатами работы. То же самое можно сказать и о воспитании детей. Иногда мы задаем себе «стандарты образования» и сами себя загоняем в ловушку, стремясь к тому, чтобы ребенок соответствовал нами же придуманным идеалам.

Именно недовольство ребенком заставляет нас «придумывать» свою усталость. Убеждая себя и окружающих в том, что сильно устала, мама как бы говорит: «Я делаю все, что могу, и просто выбиваюсь из сил. В том, что что-то не получается, — не моя вина. Я — хорошая мать!»

Если вы как следует разберетесь в себе, если поймете, что именно в ребенке вызывает ваше раздражение, и позволите себе не переживать так сильно по этому поводу, ваша хроническая усталость, скорее всего, отступит.

«Мама спит, она устала…» Временами мама, действительно, устает настолько, что видеть никого не хочет. В этом случае надо не превозмогать себя (ничего хорошего из этого все равно не выйдет), а отдохнуть.

Во-первых, объявите супругу и детям: «Я устала! Мне нужен отдых. Сейчас я немного полежу, а потом мы продолжим». Крайне неразумно жаловаться на жизнь и ничего не менять при этом. Если вы говорите, что устали, — отправляйтесь отдыхать. И никаких полумер! Все должны четко понимать, что происходит.

Определите время, которое вы можете выделить на отдых (полчаса, час), и отдыхайте ровно столько. И на это время наложите вето на общение. Если ребенок маленький и договориться с ним пока нельзя, дайте ему новую интересную игрушку, включите песенки, попросите родственников последить за малышом. Во время отдыха займитесь тем, что вам по душе: кто-то спит, кто-то читает. При усталости не физической, а эмоциональной хорошо помогает однообразная работа, например мытье посуды.

Запрет один: вам в это время нельзя произносить ни слова! Только это позволит вам по-настоящему отдохнуть. Телефонный разговор с подругой, возможно, вас отвлечет, но и устанете от него вы тоже. Молчание станет для ребенка наглядным признаком того, в чем именно заключается ваш отдых. Первое время он может приставать к вам с вопросами. Если ситуация будет его пугать — еще раз немногословно объясните, в чем дело. Со временем ребенок привыкнет, что во время отдыха обращаться к вам бессмысленно. Но после того, как отдых закончен, обязательно выслушайте его и ответьте на все его вопросы.

Часто конфликты возникают из-за недопонимания: мама устала и хочет спокойно посидеть, а ребенок решил, что она грустит, и начинает ее веселить. Мама же, вместо того чтобы развеселиться, набрасывается на него: «Разве ты не видишь, что я устала?!» Не видит…

Кроме того, в то время, когда вы не отдыхаете, ребенок должен «наесться» общением с вами. Малыш не должен испытывать недостатка общения, иначе он будет компенсировать этот дефицит, невзирая на любые запреты. Так очень голодный человек ест, невзирая на правила приличия. И если вы научитесь гармонично, спокойно и уважительно взаимодействовать друг с другом, все в вашей семье будет хорошо.

Ольга Красникова, психолог

Устала… от себя

Проще всего объяснить «усталость от ребенка» физическими причинами: не хватает сна, нет возможности полноценно восстановить силы, — все это правда. Но существует и еще одна причина усталости — психологическая. Бывает, что женщина просто не готова стать мамой. Да, она хотела ребенка, надеялась, что с его появлением жизнь «улучшится» — станет более осмысленной, ей перестанет угрожать одиночество, у нее появится веский аргумент («ради ребенка!») в спорах с мужем, мамой, свекровью… Очень много надежд связывает женщина с материнством. Получается, ребенок еще не родился, а уже столько всего «должен» обеспечить своей маме!

А готова ли мама обеспечить ребенку то, в чем он нуждается? Готова ли уделять ему достаточно времени, сил и внимания — не столько, сколько «могу и хочу», а столько, сколько ему необходимо? Готова ли она принять его всем сердцем, без упреков и разочарованных вздохов? Готова ли к ограничениям своих потребностей и желаний, к грузу ответственности за бесконечную череду решений, от которых, возможно, зависит здоровье и жизнь малыша, к чувству вины и отчаяния за свои ошибки? «Хочу ребенка» и «готова быть матерью» — совершенно разные позиции. «Хочу» — значит, я нуждаюсь, а он должен оправдать мои ожидания. «Готова быть матерью» — значит, у меня есть избыток, которым я готова делиться, готова свои потребности немного отодвинуть на второй план и заниматься потребностями маленького человека.

Нередко над женщинами довлеют стереотипы, почерпанные из книг, телепередач, от подружек, что ребенок — это сплошные радость и счастье. А то, что это еще и тревоги, и постоянные заботы — во внимание не принимается. И человек оказывается эмоционально не готов — он ожидал получить, а здесь надо отдавать.

И пока мама со своими иллюзиями не расстанется, пока она не перестоится с инфантильной позиции на зрелую — ей будет очень трудно. Проще, конечно, обвинить ребенка в том, что он «все время чего-то хочет», или мужа, что он мало помогает. Но то, что ребенку все время необходимо внимание — это же нормально!.. Он во многом нуждается и полностью зависим от взрослых. А мужья не обязаны быть «помощниками жен по уходу за детьми», подгузники — не их призвание. Они — духовные лидеры, защитники, добытчики. Они, конечно, могут помогать, если есть время, силы и желание.

Здоровая усталость матери вполне естественна, дело лишь в том, что инфантильные мамы винят в этом ребенка, а личностно зрелые (а они существуют, это вовсе не сказочные персонажи!) ищут причины проблем и способы их решения в себе: «Я опять не выспалась, поэтому плохо себя чувствую, надо бы мне передышку себе организовать».

На самом деле, более или менее здоровый ребенок никакой особой жертвенности от мамы не требует. Но женщина часто устает от себя, пытаясь быть «идеальной матерью» и все делать на отлично. Она перегружает себя обязанностями, без которых можно было бы прожить, и не может остановиться — в ее представлении именно такой должна быть «хорошая мама». Этот образ бывает связан с родительской семьей и проявляется как сценарий: «Моя мама так делала, и я должна» — или как антисценарий: «Я никогда не буду делать

так, как моя мама». Если человек не может позволить себе быть самим собой, а все время пытается быть или не быть, как кто-то, он тратит очень много сил, устает, но не хочет себе в этом признаться. Проще думать, что это ребенок утомил.

Понятно, что если совмещать работу (или любую другую деятельность, требующую внимания, сил и времени) и уход за ребенком, то вполне можно «устать от себя». Тот же спортзал, который женщины посещают, чтобы отвлечься от домашней рутины или для того, чтобы «у ребенка была молодая красивая мама», это вообще-то тяжелая физическая нагрузка. Тут тоже нужно рассчитывать свои силы. Важно научиться совмещать удовлетворение потребностей детей и своих собственных. Всякое бывает: ребенок болеет или возникают какие-то иные житейские проблемы… В такие моменты нужно честно признаться себе: я сама не справляюсь, — и искать помощников. Знать свою меру — это адекватная взрослая ответственность. Не надо дожидаться нервного срыва или болезни, лучше позаботиться о наличии помощников заранее. Но некоторые женщины, к сожалению, не умеют, не могут обращаться за помощью. И речь вовсе не идет о какой-то дорогостоящей няне или домработнице. Если поставить цель и искать — кто-то всегда найдется. Вполне можно попросить бабушку, крестную, подругу или соседку: «Я пойду посплю, а ты, пожалуйста, свари супчик». Но мы себе не разрешаем даже подумать в этом направлении! Мы сами себя лишаем права на нормальную жизнь и виним в этом ребенка.

«Все что происходит — из-за меня»

Почему так важно, чтобы мама была в хорошем состоянии? Потому что любой маленький ребенок, если чувствует, что с мамой что-то не так, считает виноватым в этом только себя. Примерно до пяти лет у детей эгоцентрическое мышление. Это совершенно нормальный этап развития, на котором ребенок считает себя пупом земли, точкой отсчета, причиной всего. Ему очень сложно увидеть причину происходящего в ком-то другом. И поэтому он присваивает себе вину за «все грехи мира». А родители — они небожители, они — источник жизни, они непогрешимы. Это нормальное восприятие для маленьких детей.

Поэтому, если мама начинает свое угнетенное состояние транслировать ребенку, говорить ему: «Уйди!», «Отстань!», «У меня уже сил нет, как же ты мне надоел», для малыша это психологически очень тяжело.

Что делать? Поскольку часто это результат психологической незрелости мамы — взрослеть. Скорее всего, быстро это сделать не получится, но все же и такое возможно. Есть немало хороших книг, большинству из нас вполне доступна профессиональная психологическая помощь. Главное — не за счет ребенка решать свои личные проблемы.

Порой сложно ответить себе на вопрос: а отчего на самом деле я так устала? Ведь честный ответ может нам и не понравиться. Но если человек осознает свои ограничения и особенности, он будет внимательнее относиться к тому, что и как он говорит и делает. Будет осторожнее со своими реакциями. Станет внимательнее анализировать происходящее, пусть даже и задним числом. И он может стать эффективнее, чем тот, кто более развит личностно и не сомневается в себе как в родителе. Психологические и духовные ресурсы человека велики, но небезграничны. Бережное и благодарное к ним отношение — плод знания и опыта. Это и есть духовная жизнь.

Как научить ребенка думать?

— Леш, ну смотри: девять точек, по три в ряд. Надо соединить их четырьмя прямыми линиями, не отрывая ручку от бумаги.

Леша чертит линии, а потом бросает ручку:

— Не получается! Все равно одна точка остается…

— А смотри, если попробовать выйти за границы точек?

— Так нельзя делать.

— Почему нельзя?

— Нас вообще не учили такие задачки решать, — сердится Леша.

— Слушай, Свет, но ведь это ужас какой-то, — говорит Василий. — Их же совсем не учат мыслить, только зазубривать и повторять. Он даже попробовать не хочет, уперся: «Нас не учили, это нельзя…» Чего делать-то, Свет? Как же его думать-то учить?

…

«Нередко дети хотят сразу получить готовый ответ, готовое решение, но при этом „напрячь мозги“, включить логическое мышление и докопаться до истины — не хотят. Может быть, они просто не умеют этого делать? В школе, как я понимаю, больше развивают память. А можно ли научить ребенка думать?»

Дмитрий Шноль, педагог, преподаватель математики

Неразвитость логического мышления — проблема далеко не самая актуальная. Гораздо печальнее, что современные дети вообще плохо выражают то, о чем хотели бы сообщить, и к тому же не умеют слушать. И тут самое главное может сделать не школа, а родители, и никто другой их заменить не сможет: просто надо с детьми разговаривать. Причем с самого раннего возраста и не только о том, какую куртку надеть или куда отправиться в выходной день. Это, конечно, тоже нужно, но куда важнее учить ребенка выстраивать простейшие причинно-следственные связи. Например: «Тебя в детском саду мальчик ударил. А как ты думаешь, почему?» Можно помочь ребенку разобраться в причинах случившегося: «Потому, что этот мальчик — баловник», или «Потому, что ты хорошо прочитал стишок, тебя похвалили, а он позавидовал», или «Потому, что вам обоим нравится одна девочка».

Моя знакомая рассказывала, что друзья ее детей, приходя к ним в гости, нередко удивляются тому, что она с детьми обсуждает что-то для них интересное. «А мы никогда так с родителями не разговариваем… — говорят они. — Я не помню, чтобы мы сидели за столом и что-нибудь обсуждали, да хоть бы последний фильм!» Люди в семьях просто не говорят о своих мыслях, чувствах и впечатлениях.

Такое положение вещей нормальным назвать нельзя, а для того, чтобы его изменить, надо прежде всего найти подходящие темы для разговоров. Катастрофа, когда родителям кажется, что единственно значимая тема для разговоров с детьми — это школа. Представьте: приходит человек из школы домой, и у него тут же начинают спрашивать:

— Ну, как там у тебя дела?

— Ничего, все хорошо.

— Не, а все-таки? Контрольная была?

— Ну, была…

— И что ты получил?

— Ну, четыре…

— А почему четыре? Что-нибудь неправильно решил? А Петя что получил?..

Все, дальше можно умереть.

Мне кажется, родители должны как можно меньше разговаривать с детьми о школе, если только дети сами не заводят о ней речь. Во-первых, школа — это сфера личной жизни детей, первый опыт самостоятельной жизни в отрыве от родителей, возможность отделиться настолько, насколько дети этого захотят. Во-вторых, эта сфера достаточно травматична: в школе тебя все время оценивают и с кем-то сравнивают, причем далеко не всегда эти сравнения оборачиваются в твою пользу. И так далее… О чем же тогда разговаривать с детьми?

Начать можно с самых простых вещей, например: «Что мы будем делать в эти выходные? А как ты хотел бы провести лето? Что-то Петя давно у нас не появлялся, может быть, стоит его пригласить?» Не надо только стремиться прорваться туда, куда ребенок не хочет вас пускать. А по большому счету, можно вести беседы о чем угодно. Рассказывать о событиях из собственной жизни, которые, например, произошли у вас на работе, причем не только о самих событиях, но и о чувствах, с ними связанных. Просто рассказывать, не требуя немедленной ответной реакции.

Или, например, мой тринадцатилетний сын думает стать юристом, и я время от времени даю ему почитать статьи из «Русского репортера»: «Посмотри, тут как раз речь идет о суде присяжных». Потом могу спросить: «Ну и как тебе?» Иногда мы что-то обсуждаем, иногда нет. Или посмотрели вместе какой-то фильм — за ужином немножко поговорили. Детей ведь на самом деле очень интересует мнение родителей. Как правило, своим умом человек до чего-то доходит, когда начинает что-то с чем-то сравнивать. Один фильм — с другим, этого персонажа — с тем. Этот навык и надо развивать. Не меньше самих разговоров важны сигналы от родителей: «Я готов с тобой разговаривать, если тебе это нужно». Чем здесь может помочь школа? Если школа действительно хорошая, то очень многим. Но для того, чтобы ребенок мог получить что-то от педагогов или других достойных людей, душа его должна быть заранее подготовлена, вспахана, как поле перед севом. Если же в душе у него все затоптано, если он все свободное время проводит за компьютером, а все домашние разговоры крутятся исключительно вокруг бытовых проблем или школы — ему будет нелегко перенять что-то даже от самого яркого и неравнодушного учителя.

Дмитрий Тюттерин, педагог

Подавляющее большинство современных школьных заданий построено по принципу накопления информации и воспроизведения алгоритмов. Ребенка учат запомнить, как делает учитель, и повторить выученное. Это относится ко всем предметам: к математике, физике, химии, иностранному языку. Даже такие, казалось бы, творческие предметы, как рисование, литература и музыка, не избегают общей участи.

К сожалению, не только школа не возлагает на себя функцию развития мышления: зачастую семья тоже оказывается беспомощной. Если родители действительно хотят научить ребенка думать — в первую очередь важно им самим демонстрировать этот процесс: если вы составляете план на день, который касается ребенка, — проговаривайте с ним все детали. Если вы решаете, в какой угол комнаты лучше поставить новый диван, — включайте в обсуждение и детей. Выслушайте их мнения и, если вы с ними не согласны, приведите свои контраргументы. Давайте ребенку так называемые открытые задания. То есть, вместо того чтобы сказать: «Возьми пятьдесят рублей, дойди до булочной на углу, купи батон белого хлеба и не забудь сдачу», попросите: «Нам нужен хлеб к ужину, займись этим, пожалуйста». Если ребенок еще не в состоянии самостоятельно выстроить логический ряд, помогите ему с помощью вопросов, например: «Где продается хлеб?», «Сколько денег нужно для того, чтобы его купить?», «Какой хлеб мы обычно едим?». И так далее. Разумеется, все эти вопросы надо задавать доброжелательным тоном, всячески поддерживая ребенка. Если вы не можете скрыть своего раздражения от неправильных ответов — лучше отложите обучение до той поры, когда вы будете готовы, иначе вреда будет больше, чем пользы.

Научить ребенка думать поможет и удовлетворение его естественного любопытства. Дети часто задают вопросы: «Почему трава зеленая?», «Почему часы тикают?», «Где заканчивается море?» и т. п. Можно, конечно, отделаться малозначащими, «дежурными» ответами, но, если вы сделаете в этот момент шаг навстречу ребенку, этот шаг окажется гораздо эффективнее многочасовых занятий. Предложите ему: «А давай разберемся вместе!» — и, действительно, разберитесь: снимите с полки энциклопедию, распотрошите старые часы, повертите глобус. Уделите ребенку максимум времени и внимания. Будьте с ним терпеливы и доброжелательны. Внимательно следите за тем, чтобы интерес малыша во время занятия не угасал — подкрепляйте его вопросами и увлекательными экспериментами. Результат не заставит себя долго ждать: ваш ребенок сделается заправским исследователем, его комната обрастет энциклопедиями, картами и микроскопами, — все это вместе взятое прекрасно разовьет его мыслительную деятельность.

Однако поначалу ребенок может оказаться к такой деятельности не вполне готовым. Не требуйте от него слишком многого, ведь он пока всего лишь ребенок. Если вы видите, что «исследование» еще не завершено, а маленький ученый уже откровенно зевает, — прервитесь, но обязательно подведите итог, например: «К сожалению, мы пока не нашли ответа на вопрос, почему трава зеленая, но зато поняли, что зеленая не только трава, но и листья деревьев и кустарников и даже водоросли. И все это называется — растения. В следующий раз мы непременно выясним, почему растения зеленые».

Конечно, прежде чем проводить такого рода «исследования», стоит ознакомиться с литературой по тематике развития исследовательской деятельности у детей. Один из наиболее авторитетных специалистов в этой области — доктор психологических наук, доктор педагогических наук профессор Александр Ильич Савенков. Его книги часто издаются и продаются во многих книжных магазинах. Свои мысли он излагает довольно подробно и вместе с тем доступно, приводя множество примеров и полезных советов. Однако какой бы методикой развития детского мышления вы ни руководствовались, важно помнить: ребенок никогда не научится думать, если у него не будет перед глазами примеров того, как это делают другие. Разговаривайте с ребенком. Делитесь с ним, советуйтесь, рассуждайте. Рассказывайте не только о своих решениях, но и о том, как вы к ним пришли, что вас убедило в той или иной ситуации. И тогда вы станете родителями действительно мыслящего человека, который способен принимать самостоятельные решения и анализировать их последствия.

В одной лодке: конфликты братьев и сестер

— Что у вас тут за свинарник?

— Это — Катькины шишки, пусть сама и убирает!

— Мам, она раскидала шишки по всей комнате, а я должна убирать!

— Мам, а что она свою помойку мне на стол валит? Свой стол запомоила, теперь на мой валит! Пусть еще скажет спасибо, что в форточку ее шишки не выбросила!

— Так, мне все равно, чьи это шишки, встали обе и убрали!

— Я не буду! Лизка расшвыряла, она пусть и убирает!

— Я тоже не буду! Это — не мои шишки!

— Как же вы мне надоели со своими скандалами! Вы же сестры! Вы же самые родные друг другу люди!

— Это она-то мне родная? — фыркает Лизка и уходит на кухню.

— Я к вам в родню не напрашивалась, — цедит Катька и запирается в туалете.

Мама подбирает с пола разбросанные шишки и плачет.

…

«Что делать, если родные братья и сестры часто ссорятся и даже дерутся? Мне так хочется, чтобы они не соперничали, любили друг друга и оставались самыми близкими людьми на всю жизнь…»

Ольга Троицкая, психолог

Многие проблемы в отношениях братьев и сестер возникают из-за того, что взрослые нарушают принципы сиблинговых[3] взаимоотношений. Родители должны проявлять уважение к статусу старшего ребенка. Нельзя смешивать старшего с младшим в одну кучу: «Пошли вон оба!» Старший совершенно не обязан нянчить младшего. Разумеется, он может иногда помогать родителям с малышом, если те его об этом очень попросят. И за эту помощь родители должны быть благодарны, а не воспринимать ее как должное.

Если дошкольник мешает школьнику делать уроки, то старший не должен отвоевывать для себя рабочее пространство, это ответственность родителей — вывести малыша из комнаты и обеспечить старшему возможность спокойно заниматься.

Если дети в семье часто ссорятся, родители должны присмотреться к своим отношениям. Потому что, когда в семейной системе между родителями много напряжения, оно спускается к детям. При этом иногда жестко прессующие друг друга папа и мама искренне удивляются тому, что их сыновья бьют друг друга смертным боем…

Конфликты между детьми в семье неизбежны, дети не могут бесконечно любить друг друга, однако должна существовать строгая и понятная всем система: в каких случаях мы, родители, вмешиваемся, за что наказываем, а что считаем хотя и нежелательным, но допустимым — мелкие стычки, потасовки и покрикивания друг на друга.

Но на какие-то действия должен быть введен однозначный запрет. Например, если старший брат «выламывает» руки младшему, издевается над ним, родителям нельзя этого допускать. Можно сказать в этом случае: «Нам очень неприятно, что ты так делаешь, мы этого не позволим».

Точно так же следует останавливать и младшего. Если полуторагодовалый малыш лезет старшему брату пальцами в глаза, а родители говорят со смехом: «Ничего, потерпишь, он же маленький!» — это совершенно неправильно. Он не обязан терпеть, потому что в противном случае у него может развиться агрессия, а это опасно — когда родителей рядом не окажется, старший возьмет и ударит маленького. Младшему тоже вовремя нужно говорить, что старшего донимать нельзя.

Точно так же как мы стремимся «подружить» своих детей с их сверстниками, нужно и собственных детей «дружить», лепить потихоньку их отношения. Например, организовывать для них общие дела, которые обоим интересны. Научиться говорить о младшем ребенке так, чтобы не вызывать у старшего ревность или неприязнь. И наоборот. Например, старший — отличник, и родителям кажется, что, если они будут безостановочно его хвалить, у младшего появится стимул тянуться за братом и тоже хорошо учиться. На самом деле у младшего возникает комплекс: старший-то уже отличник, и младшему просто не суждено стать тут первым, поэтому, если все время ставить ему старшего в пример, у него появится чувство неудовлетворенности собой. Все соревнования братьев-сестер за успешность — это, в конечном счете, соревнования за любовь родителей. А вот этих-то соревнований как раз в семье и не нужно.

Екатерина Бурмистрова, психолог

Мне кажется, проблема со взаимоотношениями братьев-сестер чаще всего надуманна. И виной тому — нереалистичные ожидания родителей. Они фантазируют, как их дети будут дружить, ходить за ручку, играть на ковре в куклу и мишку, хором петь песни… Что их дети никогда не будут бить друг друга машинкой по голове и брызгать друг на друга грязной водой из лужи… Но те, кто рос с братьями-сестрами, прекрасно понимают, что в семье возможно всякое, в том числе и детская вражда. Причем ситуация может усугубляться, если возрастная разница между детьми очень мала или, наоборот, слишком велика. В таких случаях конкуренция между детьми возрастает.

Весь свой «социальный репертуар» ребенок отрабатывает именно в отношениях с братьями и сестрами. Благодаря этому он гораздо мягче входит в другие отношения и социумы. Но в семье при этом могут разворачиваться бои. Насколько кровопролитные, зависит от темперамента, характера, возраста и пола сражающихся, а также от реакции родителей и семейной ситуации в целом. Зачастую именно родительская реакция раздувает и подпитывает детскую вражду.

Как же правильно реагировать на детские ссоры? Во-первых, ни в коем случае не следует каждый раз разбираться. Если дети близки по возрасту, лучше всего работает метод «сажания в одну лодку». Например, вы услышали, что в комнате идет бой или оттуда доносится ругань. Не надо выступать в роли арбитражного судьи и выяснять, кто первым начал, кто кого и как ударил или укусил. Лучше сказать «противникам»: «Так, вы не поладили, вы не смогли договориться между собой. Я этим очень расстроена. Вы оба сегодня останетесь без мультиков». Грубо говоря, плохо должно быть всем, причем в равной мере. Только тогда детям станет невыгодно ссориться.

На самом деле определить, «кто первым начал», в большинстве случаев просто невозможно. Потому что, может быть, первым толкнул и этот, но что именно прежде сказал ему тот? А чем, в свою очередь, было вызвано его раздражение? «Следственный процесс» может длиться бесконечно.

Бояться того, что один ребенок будет все время провоцировать ссоры, а страдать при этом будут оба, не стоит. Потому что, если после ссоры никто не оказывается в выигрыше, их количество идет на убыль. Более того, если виноват один, а другой пострадал невинно, то виноватый может даже вступиться за несправедливо наказанного и попросить: «Нет, мам, его наказывать не надо!..» У детей не заглушено чувство справедливости.

Вот чего точно не нужно делать, так это заставлять детей просить друг у друга прощения по двадцать раз на дню. Потому что скороговорка «прости-меня-я-больше-так-не-буду» не имеет никакого смысла. Для ребенка этот ритуал становится проговариванием словесной формулы, за которой нет раскаяния. Разумеется, если произошло что-то из ряда вон выходящее: была устроена какая-то ужасная каверза, было осознанно нанесено какое-нибудь очень серьезное оскорбление, — тогда прощение должно быть попрошено. В обычных же случаях лучше использовать всякие «мирилки», изобретенные вместе с детьми ритуалы замирения.

Согласно исследованиям, количество ссор в детстве нисколько не влияет на качество отношений между выросшими братьями и сестрами. Бывает, что они вообще никогда не ссорились, но впоследствии оказались совершенно чужими людьми друг для друга или, наоборот, в детстве дрались бесконечно, зато с какого-то момента сделались лучшими друзьями.

При этом частота ссор напрямую зависит от количества квадратных метров. Если жизненного пространства хватает, конфликтов будет гораздо меньше. Если же площади явно недостаточно, то необходимо стремиться к тому, чтобы у каждого была неприкосновенная личная зона, пусть даже и совсем небольшая по размеру, хотя бы книжная полка, — но чтобы никто другой ей не пользовался. Как говорил один мальчик из многодетной семьи, «подарите мне на день рождения сейф с замочком»… Нужно, чтобы у каждого из детей были личные вещи, которые можно взять только с его разрешения.

Каким еще образом можно уменьшить количество ссор? Никогда не ставить одного ребенка в пример другому и не сравнивать их. Не надо говорить братьям-сестрам «мы вас любим одинаково». Невозможно двух разных людей любить одинаково. Каждый ребенок, сколько бы их в семье ни было, должен знать, что он — САМЫЙ любимый!

Необходимо позволять детям отдыхать друг от друга. Не нужно постоянно водить их вместе в гости, на одни и те же секции и кружки — пусть у каждого будет что-то свое, личное, особенное.

Очень важно хвалить детей, когда они увлеченно вместе играют. Потому что обычно родители начинают реагировать, когда дети поцапались. Получается: лучший способ привлечь родительское внимание — устроить бучу. А так они играют тихо-мирно, вы заходите и восхищаетесь: как у вас хорошо, как я рада! Тогда дети постепенно начинают формировать ожидаемые от них ситуации.

Сложнее дело обстоит с братьями и сестрами, у которых возрастная разница — лет десять. В этом случае ревность старшего проявляется особенно остро: ребенок привык к тому, что он — единственный, и новый член семьи воспринимается им как конкурент. При этом интересы детей практически не пересекаются, нет поводов для дружеского общения. Тогда родителям надо придумывать для них какие-то роли, организовывать общие дела и, главное, уделять старшему как можно больше личного внимания.

Можно рассказывать детям об уже выросших родственниках-братьях, которые в детстве беспрестанно цапались, а сейчас, например, ведут совместный бизнес, или вместе строят загородный дом, или каждое лето отправляются в совместные походы. Дети в этом случае будут принимать в расчет и отдаленную перспективу. Вообще родителям не стоит превращать заурядные ссоры братьев и сестер в трагедию. Они, как щенята, кусаются и толкают друг друга лапами. Это — не вражда, это очень близкое соседство. Не нужно думать, что в ссорах проявляется истинная суть детских отношений.

Бабушки и дедушки как источник воспитания

— Марин, у вас Аленка на подготовку к школе ходит?

— Ходила два месяца, но нас с ней оттуда попросили.

— Почему?

— Ну, вскакивает, отвлекается, хохочет не к месту, мешает всем…

— Знаете, Марина, мне кажется, вы все-таки очень Алену разбаловали. Ну надо же объяснить ей, что это все очень серьезно, ее же в прогимназию не возьмут! У Юли, соседки моей, Машенька прекрасно высиживает занятия, а она на три месяца младше Аленки.

— Регина Станиславовна, я это объясняла Аленке много раз. Она не может высидеть даже полчаса. Она отвлекается.

— Ну давайте я буду с ней ходить и сидеть. У меня она почему-то не отвлекается.

— Взяла бы сама да воспитывала! — бормочет Марина, зажав телефонную трубку рукой.

…

«Я обижаюсь на свою маму за то, что она мало помогает мне с ребенком. При этом на советы, как и что делать с ее внуком, она не скупится. Должны ли и насколько бабушки и дедушки участвовать в воспитании детей?»

Дмитрий Тюттерин, педагог

Вот какая история произошла с одной моей знакомой. Ее отец как папа оказался «не на высоте» — все время был занят своими делами, ребенок ему только мешал и раздражал. Поэтому, когда у знакомой появились свои дети, на дедушкину помощь никто особо и не рассчитывал. Но произошло чудо: дедушку как подменили! Он вышел на пенсию, принялся каждый день гулять с внучкой, возиться и играть с ней, покупать подарки… Такая метаморфоза озадачила всех родных и близких, а дочь была даже слегка задета: «Оказывается, мог он вести себя по-нормальному, просто почему-то не хотел…»

А вот другая история: один мой знакомый рос без отца, и мама делала для него все: ходила с ним в бассейн, в походы и на балет… Когда он вырос и завел собственную семью, вдруг выяснилось, что мама, а теперь уже и бабушка, не готова заниматься внуками. Вернее, готова, но не в ущерб своим планам и интересам. Сын обижен, он негодует, а бабушка тем временем укатила на экскурсию в Нижний Новгород…

И третья история, совсем короткая: мама не доверяет воспитание малыша своей маме. «Хватит, — говорит, — я от тебя натерпелась, ребенка мучить не дам!» Пожилая женщина плачет…

Все эти истории объединены двумя факторами: во-первых, рассказавшие мне их люди работают в одном офисе, более того, в одной комнате. То есть это — случайная выборка, а не специально подобранные ситуации. А во-вторых, в каждом случае присутствует обида. Как ни странно, но на родных и самых близких людей мы обижаемся особенно часто. Дело в том, что обида — следствие нереализовавшихся ожиданий. Если мы ожидали чего-то от человека, а он не оправдал наших надежд, мы считаем, что он нас подвел. А когда тебя подводят родители — это обижает больше всего, даже если ты сам давно уже взрослый человек.

Давайте попытаемся разобраться, почему так происходит, какие из наших ожиданий чаще всего не оправдываются?

Как вассал моего вассала — не мой вассал, так и мама моей мамы — не моя мама! Эту истину стоит уяснить сразу. Мама и бабушка (папа и дедушка) — принципиально разные статусы. Бабушка — это не «дважды мама» и не «мама в квадрате». Ожидать от нее материнского поведения непродуктивно и даже опасно. У ребенка должна быть одна мама, которую он слушается. И должна быть бабушка или две бабушки, которым не следует ждать, что они будут наделены теми же полномочиями, что и мама. Маме, в свою очередь, не стоит рассчитывать, что бабушки будут иметь те же обязанности, что и она, мама. Чем меньше ждешь, тем спокойнее воспринимаешь складывающуюся ситуацию. Если понимаешь, что бабушка помогать, в общем-то, не обязана, то ее помощь воспринимается как радость, а значит, любви в семье становится больше.

В чем же главное отличие родителей от бабушек и дедушек? В ответственности. Это значит, что принятие окончательных решений по всем важным вопросам остается за родителями, потому что это их ребенок. В этом смысле разница между бабушкой и мамой примерно такая же, как разница между болельщиком спортивной команды и ее тренером. Вы можете переживать за результат спортсменов, но проигрыш любимой команды не будет вашей личной неудачей. Это — неудача тренера, потому что именно он определяет тактику и стратегию игры.

Ограничение ответственности некоторым образом облегчает существование на позиции бабушек-дедушек. В некоторой степени именно с этим связано то, что зачастую не самые образцовые отцы становятся прекрасными дедушками. Они с радостью играют и возятся с внуками — ведь теперь они ни за что не отвечают и в любой момент могут отойти в сторону.

Поставив «эксперимент длиною в жизнь», наши родители накопили бесценный опыт воспитания детей. Они видят, как мелочи вроде собеседования перед поступлением в школу кажутся нам важными, а о по-настоящему важных вещах вроде времени, проведенного вместе с ребенком, которое он запомнит на всю жизнь, мы порой забываем. Они приобрели мудрость и видят действительно значимое. Но при этом категорически отказываются учитывать нюансы, которые в силу обстоятельств не стали частью их личного опыта. Прислушивайтесь к советам родителей, берите их бесценный опыт, при этом помните, кто главный, и ни в коем случае ни на что заранее не рассчитывайте — и все у вас непременно получится!

Ольга Красникова, психолог

Бабушки свободны

Бабушки и дедушки свободны от своих внуков — кому-то этот тезис покажется революционным, но это так. Помогать они, конечно же, могут, но лишь по возможности и по желанию.

А вот требовать от них помощи дети не имеют права. Ведь изначально предполагается, что у вступивших в брак взрослых людей достаточно собственных ресурсов, чтобы вырастить своего ребенка.

Конечно, бывают и экстренные ситуации (например, родители заболели). Тогда можно попросить о помощи, но и в этом случае надо быть готовыми к отказу: у бабушки и дедушки своя жизнь, свои заботы и сложности.

Вся ответственность за воспитание и развитие ребенка лежит только на родителях. Бабушки и дедушки — это скорее приятное дополнение, чем обязанности. Хотят — возятся с внуками, не хотят — занимаются чем-то другим. Достаточно и того, что они иногда звонят и приезжают в гости на праздники. Рождение внука — не повод отказываться от своей жизни!

Бывает и по-другому: бабушки и дедушки впадают в противоположную крайность и активно вмешиваются в жизнь молодой семьи. Тут уже возникает вопрос к хозяину дома, отцу семейства — насколько он умеет защищать суверенитет семьи, ведь это именно мужская функция. Женщина занимается внутренним обустройством, а мужчина — защитой внешних границ, в том числе и от родителей, своих и жены.

Прародители становятся «внешними» по отношению к новой семье. И могут, если их вовремя не остановить, сильно навредить, «причинить добро». Как? Например, воспитывать своих уже взрослых детей на глазах у внуков. Это опасно даже не тем, что родительский авторитет в детских глазах падает.

Просто ребенок будет поставлен в ситуацию, когда ему придется «выбирать» между родителями и бабушкой, вставать на чью-то сторону. Если при этом он проводит с бабушкой много времени, то могут начаться капризы — бессознательная месть за то, что бабушка «обижает» папу с мамой. Или ребенок может начать мстить родителям за то, что его «сдали». В любом случае разделение семьи на коалиции чревато неприятными последствиями.

Самое тяжелое переживание для ребенка — когда приезжают бабушки-дедушки, а родители в этот момент «сжимаются», боятся и могут даже начать жертвовать интересами своих детей ради того, чтобы их мама с папой остались довольны. Родители как бы перестают быть взрослыми, и ребенок не знает, что ему теперь делать. Им жертвуют ради сохранения «худого мира». В результате он остается беззащитным. Он больше не может положиться на родителей. К тому же ему приходится выстраивать какие-то новые отношения, соответствовать новым требованиям…

Представьте себе такую ситуацию: одинокая пожилая пенсионерка, силы еще есть, но скучно — всю жизнь, кроме работы, ничем не интересовалась, супружеская жизнь не сложилась, единственная отрада — дочь и внуки. Каждое утро она мчится помогать дочери, которая, надо сказать, в помощи совсем не нуждается. Почтенный возраст, неважное здоровье, нервы, а тут два не в меру шустрых маленьких мальчика. Сначала бабушка кричала на них, потом начала бить. А ее дочь стояла рядом — и не могла защитить своих сыновей, не находила в себе сил сказать матери: «Не приезжай». Потому что мама обидится… А то, что мальчишки каждый день рыдали перед бабушкиным приездом, у одного из них был нервный тик, а другой заикался, — это ничего…

Родители должны быть готовы пойти на конфликт со своими родителями ради ребенка. Потому что их ответственность — защищать детей, а не родителей. Бабушки и дедушки — люди взрослые. Идеальная ситуация: бабушки и дедушки — помощники родителей в воспитании внуков. И поэтому не они диктуют родителям, как и что тем делать, а, наоборот, мама с папой рассказывают им, что и как принято в их семье. Бабушки и дедушки — на одной стороне с родителями, они с ними солидарны. Если же они пытаются «захватить власть» и навязать свои правила, тогда лучше ограничиться общением во время семейных праздников или на нейтральной территории. В конце концов, к помощи с ребенком можно привлечь кого-то из родных или друзей, договориться с няней или подыскать хороший детский сад.

Хранители

У бабушек-дедушек есть несколько замечательных задач, с которыми никто, кроме них, не справится. С одной стороны, они — хранители традиций, памяти рода. С другой — они как бы прокладывают путь, показывая, как переходить на следующий возрастной этап. Мы смотрим на своих стариков: что с ними происходит, когда они перестают работать, когда начинают болеть, — и представляем, какими станем мы сами. Мы ассоциируем себя с ними, и это очень важно.

Надо сказать, ощущение — быть взрослой внучкой — совершенно волшебное. Очень мало людей, которые нас помнят маленькими, прямо с самого нашего рождения, — и они свидетели нашего детства.

Еще бабушки-дедушки — это эмоциональная поддержка и принятие всех. У них иной масштаб видения жизни. У них есть мудрость, основанная на опыте, знание того, что в жизни «бывает всякое». Это дает им возможность быть милосердными без оглядки на справедливость.

Родители и дети живут в гуще событий, перед ними стоит множество задач, требующих сил, времени, внимания, и порой в ежедневной кутерьме сложно увидеть и принять правду. А бабушки и дедушки могут смотреть на все с высоты своего возраста и опыта. Это, конечно, в идеале… В реальности пожилые люди — очень разные, есть среди них и такие, которые с удовольствием разжигают и поддерживают всевозможные конфликты. Достойно встретить и прожить старость — задача непростая…

Случается, что бабушки-дедушки конкурируют с внуками, борются за внимание своих детей. Картина: мама возвращается из командировки, дети ее ждали, очень соскучились и с радостными криками бегут к ней навстречу. В это время выходит бабушка, которая с этими детьми сидела, и говорит дочери: «Пойдем, ты мне расскажешь…» Это означает, что дочь должна оставить детей и отправиться на кухню рассказывать маме, как она жила.

А дети «получат» свою маму позже, после того как она уделит достаточно внимания их бабушке. Неужели бабушка не могла подождать хотя бы немного? Конечно же могла, но ей было важно убедиться, что она у дочери стоит на первом месте. Порой мы не задумываясь совершаем ошибки, причем из самых лучших побуждений. Например, бабушка лежит в больнице после операции, дочь ухаживает за ней день и ночь. Благородный поступок? Разумеется, вот только ее дети в это время ночуют дома одни. Получается, хорошей дочерью быть важнее, чем хорошей матерью. Но такого не должно быть! Лучше уж занять деньги на сиделку, которая позаботится о больной, но только не предоставлять детей самим себе.

Почему не бабушка?

Бывает, что ребенка растят в основном бабушка с дедушкой. В некоторых семьях это даже стало традицией. Однако нужно отдавать себе отчет в том, что, какой бы прекрасной бабушка ни была, разлука с мамой для ребенка всегда травматична. Почему?

Одна из причин — физиологическая связь мамы и малыша, которую нельзя недооценивать. Ребенок провел в утробе мамы девять месяцев, чувствовал ее дыхание и сердцебиение. После родов к этому добавились еще и запах, и тактильные ощущения, особенно если мама кормила малыша грудью. Эту сильнейшую связь мы не можем отменить. И бабушка не в силах ее восполнить. Да, ребенок привыкнет к ней, но все равно эта привычка несопоставима со связью с матерью — природной, очень мощной. Разрыв этой связи превращается для ребенка в настоящую трагедию.

Если выбора нет, то, чтобы не усугублять и без того травматичную для ребенка ситуацию, бабушки и дедушки не должны позволять себе осуждать, пренебрежительно или насмешливо отзываться о его маме и папе. Хорошие бабушка-дедушка — те, которые поддерживают в ребенке любовь и уважение к его родителям, какими бы родители ни были. Важно учитывать и еще один факт: в молодости, когда их собственные дети были маленькими, бабушки допускали какие-то ошибки. И чувство вины перед своими детьми они нередко пытаются загладить при воспитании внуков. Были когда-то излишне строги — теперь потакают внукам. И наоборот. Бабушки и дедушки воспринимают внуков опосредованно, через своих детей. А родители — непосредственно. Между ними не стоит еще одно поколение, которое их разделяет. И это, конечно, лучше, потому что выстраиваются личные отношения с конкретным человеком — своим ребенком.

Если ребенок боится общаться

— Митя, иди с девочкой поиграй, — предлагает Наташа.

Но Митя заходит за мамину спину и не хочет оттуда выглядывать. Девочка такого же возраста, как Митя. Она не шумит, не дерется, просто возится с кучей сорванных одуванчиков. Но Митя дергает маму: «Пойдем домой!» Как только появляются другие дети, он требует уходить. Когда домой приходят гости — взрослым он, может, еще скажет два слова, а от детей вообще прячется в другой комнате. Наташа напоминает себе, что и сама всегда была такой же. «Ну и чего, вот и выросла мямлей, — укоряет она себя. — Делать-то что-то с этим надо?»

…

«Мой ребенок боится сверстников, но при этом со знакомыми взрослыми общается нормально. В чем причина и что делать?»

Ольга Троицкая, психолог

Некоторые полагают, что общение ребенка с другими детьми затруднено из-за того, что малыш не ходит в садик. Это ерунда. Я знаю людей, которые ходили даже на пятидневку, и все равно у них были проблемы с общением. Такой ребенок и в садике держится в уголке, играет сам с собой и поддерживает хорошие отношения лишь с воспитательницей.

Почему ребенок с трудом общается со сверстниками? Одна из возможных причин — он воспитывается в семье как партнер взрослых. Взрослые общаются с ним как с равным. Это происходит, когда мама делится своими переживаниями с дочерью как с подругой (ничего хорошего в этом нет). Когда ребенку делегируется слишком много ответственности. Когда он должен помогать, сочувствовать, поддерживать взрослые разговоры и его всячески поощряют, когда он нравится взрослым. В результате у ребенка появляется «внутренний контролер»: он целиком сосредоточен на проблемах взрослых, старается вести себя по отношению к ним так, как положено, как надо, потому что они же от него чего-то ждут!

Одна восьмилетняя девочка, у которой были проблемы с успеваемостью и общением со сверстниками, призналась мне на приеме, что на уроке она занята тем, что сочувствует учительнице, которую не всегда слушаются дети. Представить себе, что учительница сама может за себя отвечать, эта девочка не могла, потому что родители вешали на нее ответственность за свои проблемы: «Мама переживает!», «Папа сердится!». Окружающие дети кажутся такому ребенку пустыми, ведущими себя странно. Ему непонятно, как быть спонтанным — бегать, толкаться, кричать.

Взрослые якобы подняли еще неокрепшего человечка до своего уровня, а в результате получился и не взрослый, и не ребенок. Его на самом деле нужно вести к детскому психологу, чтобы тот заново научил его выстраивать отношения с ровесниками.

Обычно роли в семьях, где растут дети с такими проблемами, перекошены. Ребенок при этом рассуждает примерно так: папа все делает неправильно — зачем он ссорится с мамой? Или: мама такая хорошая, но несчастная, потому что и папа ее обижает, и бабушка на нее кричит. Получается, что мама — маленькая, а он, ребенок, — большой.

Взрослым нужно работать над своими отношениями, а не обременять ими детей. Вместо этого они с гордостью говорят: «Дочь для меня — не ребенок, а подруга!» или «Сын — единственная моя опора!». Родителям не мешало бы в этих случаях все-таки осознать, кто кому опора.

А у ребенка нужно развивать способности к общению. Существуют подростковые группы и молодежные организации, походы и тусовки, где под хорошим руководством он может учиться налаживать отношения со сверстниками. Надо найти что-то такое, что ему было бы интересно.

Другая причина возникновения проблем с общением — застенчивость ребенка. Родители приходят к психологу с просьбой: «Он у нас такой застенчивый, сделайте с ним что-нибудь!» Семейные психологи обычно отвечают на это: «Давайте мы вместе с вами что-нибудь сделаем!» Тут задача родителей — помочь ребенку освоить пространство.

Да, пятилетний ребенок может побаиваться общаться с детьми. И здесь очень важно, чтобы родители на него не давили, не тыркали: «Иди, познакомься, поиграй с ребятами!» Возможно, он и переступит через себя, пойдет, но урок того, что его внутренние переживания вам не особо важны, тоже усвоит.

Если вы хотите, чтобы ребенок играл с детьми, перестаньте во время прогулок болтать с подругами, сделайте шаг на детскую площадку, заведите какую-нибудь игру с вашим ребенком и привлеките к ней еще двух-трех детей. Вот ваш сын или дочь уже и участвует в игре вместе с другими!

Можно начинать общаться в более комфортной для ребенка ситуации — позвать одного-двоих детей в гости. Рядом с вами и в знакомой обстановке ваш ребенок будет чувствовать себя гораздо свободнее. Потом можно создать ситуацию, чтобы дети поиграли самостоятельно. Можно пойти с теми же детьми на площадку и поиграть в какие-то знакомые им игры.

Если родители хоть иногда играют со сверстниками своих детей, берут их за город или в лес вместе со своим ребенком, у их сына или дочери появляется определенный статус в детской компании, с ним больше и охотнее общаются.

После достижения ребенком трехлетнего возраста медленно, маленькими шажками формируется умение общаться с ровесниками. К четырем-пяти годам появляются уже коллективные игры, но лучше в них играть под руководством взрослого. Он и правила объяснит, и предложит другим детям включиться в игру. Игра без взрослых в этом возрасте рваная и регрессивная: пятилетние дети опускаются на уровень трехлетних, кричат и толкаются, поскольку сами пока еще не могут выстроить структуру игры. Проще, если играют дети разного возраста: пятилетние бегают по правилам, которые задают восьми-девятилетние. Вообще очень важно, чтобы дети играли не только в обучающие и развивающие игры, но и в игры с ролями и правилами: в прятки, казаки-разбойники, лапту. Это игры очень древние, архетипические, разные их варианты существуют у многих народов с незапамятных времен. Играя в них, ребенок общается со сверстниками, учится работать в команде, у него есть эмоциональный контакт с окружающими, и при этом он соблюдает правила — идеальные условия для развития личности!

Екатерина Бурмистрова, психолог

Бывают харизматичные дети, которые с первых лет жизни находят общий язык с кем угодно, но это — «социальный талант», и как любой талант он проявляется не у всех. Большинству же детей необходима социализация — приобретение навыка взаимодействия с разными людьми, умение различать нюансы поведения. Без этого неизбежны проблемы: не только боязнь общения, но и, например, неумение определять, когда необходима дистанция. Ведь если ребенок может подойти к незнакомой даме и заявить: «А у тебя платье некрасивое!» — у него тоже проблемы с социализацией.

Социальный опыт, полученный ребенком вне семьи в возрасте от четырех до пяти лет, очень важен. Не обязательно получать его в детском саду, главное — сам факт регулярного свободного общения детей. Причем воспитывает даже негативный опыт, но только если ребенок доверяет родителям и делится с ними переживаниями по поводу происходящего. А родители, в свою очередь, способны грамотно отреагировать на его доверие и искренность. Исходя из их оценки и уже собственного опыта, ребенку в следующий раз будет проще справиться с похожей ситуацией.

Общение дошкольников — это джунгли, мадридский двор, партизанский отряд… В этих отношениях познается огромное количество социальных нюансов. Например, мы же с первого взгляда отличим профессора от человека, закончившего лишь неполную среднюю школу. Так же и дети сразу невербально «считывают» новичка в общении.

Единственный ребенок в семье живет в мире взрослых, находясь на особом положении. Он ориентирован на общение со взрослыми, которые готовы под него подстроиться, учесть его мнение. С таким ребенком не договариваются — его уговаривают. Роли в игре распределяет он сам. Он привык командовать. Когда такой ребенок приходит в школу, он и там пытается распоряжаться, часто даже не имея лидерских качеств. Но в семье его положение было не завоевано, а дано изначально. В детском же коллективе репутацию надо завоевать, никто просто так подчиняться не станет. Поэтому иногда таким детям приходится тяжело.

Когда в семье двое детей, возможностей для социализации появляется больше, но все равно ролевой диапазон взаимоотношений остается небольшим.

В результате вырабатывается недостаточно гибкая модель общения, особенно если дети одного пола. Старший, как правило, занимает главенствующую позицию, и в этом случае всегда понятно, кто принцесса, а кто — лягушка…

Неплохой выход для семей, в которых один-два ребенка, «обмен» детьми, создание мини-групп, когда один день с ребятишками проводит одна мама, а следующий — другая.

Существует стереотип, что у детей из многодетных семей проблем с социализацией не возникает. Действительно, раньше так и было, потому что ребенок из большой семьи попадал в мир, где часто можно было встретить того, кто родился в семье шестым, девятым и даже одиннадцатым. Одновременно происходило общение с многочисленными двоюродными-троюродными братьями и сестрами. Но сегодня многодетные семьи изолированы и живут по большей части своей внутренней жизнью. На старших детей у родителей обычно хватает времени и внимания. Много сил уходит на то, чтобы заниматься с новорожденными, а вот на средних и младших этих сил может уже не хватить, и они могут расти «диковатыми».

Отставание средних и младших детей в эмоциональном и социальном развитии — одна из центральных проблем социализации в больших семьях. Нужно очень внимательно следить за тем, чтобы такие дети не отставали от своих сверстников в умении общаться.

Старшего ребенка из многодетной семьи подстерегают сложности другого рода: школьные учителя по его поведению понимают, что у него уже есть опыт ответственности за других, и начинают этот опыт эксплуатировать, назначая его старостой класса или ответственным дежурным. Все это может сильно затруднить общение со сверстниками.

Вообще же лучшее средство социализации — игра. Важно обязательно давать детям возможность играть. А для этого — искать мам, близких вам по духу, и детей, с которыми вашим детям интересно. Многие думают, что они социализируют детей, водя их на множество занятий, в разные кружки и секции. Но если расписание у ребенка напряженнее, чем у родителей, то вместо полноценной социализации происходит воспитание «трудоголика». А детям-то нужно именно общение, вне каких-либо занятий…

Как выбрать школу?

— Вась, мне кажется, их надо куда-то переводить, — начинает Света после ужина. — Мне не нравится эта школа!

— Мне тоже не нравится, вот только куда переводить? — спрашивает Василий.

— А чтоб я знала… В соседнюю — так там лицей, у них вступительные экзамены. Нет, Катька еще, может, как-то осилит, а Леша с его тройками? Я на три школы не разорвусь. А Лизавета вообще никуда не захочет переходить, скажет: «У меня подружки!»

— А ее никто не спросит. А то она там говорить скоро разучится, вслед за своими подружками, — мрачнеет Василий. — А ты уже про какие-то варианты думала?

— Да я себе уже голову сломала! В одну все наши двоечники ушли, в другой английский сдают на кембриджский сертификат и мамы на джипах. В третьей математика сильная, но там детей так гоняют, что оттуда сами все бегут.

— М-да… — говорит Василий.

…

«Хотим перевести ребенка в другую школу, но не хотелось бы променять шило на мыло… Только ведь пока не поучишься — не поймешь, стоило ли переводить… Как выбрать школу?»

Дмитрий Тюттерин, педагог

Тренировка переменой мест

Мне кажется, если речь не идет о первом, четвертом, девятом и одиннадцатом классах — своеобразных рубежах, когда «коней на переправе не меняют», смена школы полезна сама по себе. Так происходит своеобразная тренировка выносливости, умения ориентироваться в меняющихся жизненных обстоятельствах. Все это развивает не только социокоммуникативные навыки, но и интеллект. Научно доказано: у людей, которые прожили какое-то время в другой стране, адаптивные особенности психики и интеллекта в среднем выше на целых двадцать процентов!

Однако, как и любая серьезная тренировка, смена школы — серьезный стресс для организма. И родители должны быть готовы к тому, что выбором школы и написанием заявления их действия не ограничатся. В течение первых месяцев они должны оказать ребенку максимальную поддержку. Разговаривать с ним (причем не изрекать истины, а расспрашивать), помогать с уроками, встречать и провожать, беседовать с учителями. Весьма вероятно, что ребенок в это время заболеет (все-таки стресс!), и надо будет не только лечить его, но и следить за тем, чтобы он не отстал.

К ребенку со стороны класса будет пристальное внимание. Мнение о нем составят в первую же неделю, поэтому не стоит пренебрегать пословицей «Встречают по одежке…». Даже внешний вид будет иметь значение. Но и по прошествии месяца, когда вам покажется, что все идет нормально, расслабляться не стоит. Еще вполне могут вспыхнуть конфликты в коллективе или осложниться отношения с кем-то из педагогов. Если вы кинетесь разрешать конфликты, вы не только подарите ребенку репутацию «маменькиного сынка», но и лишите его важного житейского урока. Однако никогда не будет лишним обратить внимание на то, что проблема существует, что ее необходимо решать, может быть, помочь ребенку советом. Мне кажется, стоит расслабляться только после первых серьезных контрольных или экзаменов.

Элитная гимназия для троечника

Школы есть разные, они ставят перед собой разные задачи, в них отличаются системы взаимоотношений и в педагогическом, и в детском коллективах. И это прекрасно. У вас есть выбор. Может быть, не столь богатый, как вам хотелось бы, но вполне достаточный для того, чтобы запутаться.

Прежде всего постарайтесь адекватно оценить способности вашего ребенка. Элитные гимназии — очень удачное название, только важно понимать, что речь идет об элите учебной. Гимназии в том виде, в котором они существуют, — эффективные механизмы для работы с определенными детьми, одаренными в области обучения, то есть с теми, кто с удовольствием будут учиться, даже если никто не будет заставлять. Еще раз трезво взгляните на своего ребенка: если ваше дитя звезд с неба не хватает, но вам все же удалось устроить его в «элитную» гимназию и он там спокойно учится, значит, вы зря потратили деньги. Это одно название, а не гимназия. Если же он учится «со скрипом», будьте готовы к тому, что к концу школы он может получить проблемы со здоровьем, психологические проблемы, связанные с хроническим стрессом, и полное отвращение к учебе.

При выборе школы обратите особое внимание на некоторые важные детали, о которых родители не всегда задумываются.

Каковы ваши цели? Очень важно понимать, что именно вы хотите получить от школы. Только тогда вы решите, сможет ли школа вам это дать. На уровне базовых ценностей все школы, как правило, сходятся, однако принципиальные отличия кроются в деталях, поэтому не стесняйтесь задавать вопросы: «Вот вы говорите „индивидуальный подход“, а в чем это конкретно выражается?» или «Дети должны воспитываться на лучших традициях отечественной педагогики? На каких?». А то во многих дореволюционных школах детей пороли. Тоже традиция.

Олимпиады и конкурсы. Участие школы в различных предметных олимпиадах и конкурсах, а также победы в них — дело крайне важное и полезное. Это демонстрирует не только нацеленность учебного заведения на качественное образование, но и его конкретные достижения на этом пути. Еще это говорит о том, что школа не стесняется выставлять своих учеников на всеобщее обозрение. Другое дело, что зачастую все эти грамоты для школы добывают два-три одаренных ребенка, которые вместо учебы гастролируют по конкурсам и к которым школа очень ревниво относится. Почитайте фамилии на грамотах: если они часто повторяются, это повод задуматься. Ведь для вас крайне важно, чтобы именно ваш ребенок участвовал в олимпиадах, пусть и не занимая призовых мест. В принципе, и с остальной статистикой ситуация схожа: сегодня многие научились ее хорошо преподносить.

Отношения в педагогическом коллективе. Если по поводу профессионализма учителей вас еще можно ввести в заблуждение, то в их взаимоотношениях вы легко разберетесь и без посторонней помощи. Никто, конечно, не призывает вас под покровом ночи прокрадываться в учительскую и потом весь день сидеть под столом, подслушивая разговоры. Я думаю, вы найдете вполне легальные способы понаблюдать за учителями. В отношениях, сложившихся в педагогическом коллективе, для вас важны две вещи: психологический климат и ориентированность учителей на процесс.

Если директор кричит на учителей — учителя кричат на детей, если учителя сплетничают друг о друге — дети так же будут сплетничать о них и друг о друге и так далее.

То, насколько учителя ориентированы на учебный процесс, имеет, на мой взгляд, одно из решающих значений. Именно коллективная профессиональная заинтересованность позволит со временем разрешить все проблемы. Проще говоря, если учителя при встрече в коридоре обсуждают детей, а не тряпки или размер почасовой оплаты — это хорошая школа.

Бытовые условия. Ребенок проводит в школе б’oльшую часть дня, причем пять, а то и шесть раз в неделю. Поэтому очень важно, как организованы бытовые условия. Но тут опять же важно не столько первое впечатление, сколько детали. Мраморные колонны, пластиковые окна и кожаные диваны не должны вас обмануть. Мысленно представьте себе обычный день ребенка. Что происходит, когда он сидит в классе? Не душно ли там? Куда он пойдет на перемене? Разрешат ли ему посидеть на этих диванах или они здесь для красоты? Загляните в туалет: насколько он чист и удобен? Насколько прокурен? Где ребенок повесит свою куртку, что ему дадут на завтрак, какие раздевалки для физкультуры… Все это мелочи, но такие мелочи, с которыми ребенку придется сталкиваться изо дня в день. Например, один мой знакомый рассказывал, что два года учился плохо, потому что не видел, что написано на доске, а носить очки стеснялся. Когда же его пересадили поближе — ситуация с успеваемостью выправилась.

Другой важный фактор — путь от дома до школы и обратно. Мои наблюдения говорят о том, что, если дорога в один конец занимает больше часа, ребенка хватает на год-полтора. После он начинает болеть, отставать и прогуливать.

Детский коллектив. Большое значение имеет и коллектив, в который вливается ребенок. Может быть, даже большее, чем коллектив учительский. Все ценности окружающих детей, как положительные, так и отрицательные, ребенок будет впитывать как губка. При выборе школы придите в класс и понаблюдайте за детьми. Если вы хотите, чтобы ваш ребенок стал похож на этих детей, — вам в эту школу!

Семья — страховочный парашют. Воспитание и обучение ребенка — совместная работа школы и родителей. Поэтому, выбирая школу, вы выбираете себе партнеров. И предпочтительно, чтобы стиль работы педагогов соответствовал вашему. Если вам надо, чтобы школа давала вам четкие исчерпывающие пошаговые инструкции, — ищите такую. Если хотите общаться, советоваться и «изливать душу», то, выбирая школу, подумайте, услышат ли вас здесь. Есть и школы из серии «отдать и забыть»… Стиль учебного заведения — очень важный фактор. Ведь разница в подходах в семье и в школе может серьезно дезориентировать ребенка.

Не стоит бояться потери друзей-товарищей при смене школы. Настоящие друзья останутся, а если это друзья, потому что им на одном автобусе в школу ехать, так ребенок легко найдет себе новых. И в принципе, нет смысла бояться того, что, несмотря на все расчеты и исследования, вы ошибетесь со школой или так и не найдете полностью устраивающий вас вариант. У ребенка всегда есть запасной парашют — его семья. И если родители по-настоящему заботятся о ребенке, он вырастет хорошим человеком и без помощи школы.

Ольга Красникова, психолог

Выбор школы — один из самых ответственных выборов, которые совершают родители. Не стоит бояться перевода из одной школы в другую, если что-то не устраивает родителей или ребенка. Стресс от длительного пребывания ребенка в тяжелых психологических условиях может оказаться больше, чем стресс, вызванный сменой коллектива.

Критерии выбора начальной и средней школы отличаются. Задача начальной школы — поддержать в ребенке его жажду знаний и научить учиться. Детям очень интересно познавать мир, им во всем хочется разобраться. Если взрослые доброжелательно и терпеливо отвечают на все их бесконечные «зачем?» и «почему?», если для ребенка создается среда, в которой он свободно может пробовать, сомневаться и ошибаться, то его естественное любопытство перерастет в любознательность и интерес к жизни.

Для того чтобы не отбить у ребенка желание учиться, в начальной школе первым делом выбираем учительницу. И главное, на что нужно смотреть, — любит ли она детей, уважает ли в ребенке личность. В идеале учитель ищет индивидуальный подход к каждому ребенку, не сравнивает детей друг с другом, не ставит свое отношение к ребенку в зависимость от его успеваемости и поведения, следит за тем, чтобы отношения между учениками строились на взаимопомощи, а не на конкуренции. Тогда дети с удовольствием ходят в школу, где их ждут не только новые знания, но и друзья.

Очень важно, чтобы класс был небольшим. Если в младшей школе детей в классе больше двадцати, то учителю очень сложно создать для всех комфортные психологические условия и поддерживать с каждым ребенком хороший личный контакт.

Условие, значимое для ребенка любого возраста, но особенно для младшего школьника, — в школе должны быть очень четкие, разумные и понятные правила поведения и дисциплина. Если ученики носятся по коридорам как оголтелые, толкаются, швыряются чем попало и никто за этим не следит, то такая «демократия» может быть опасной для малыша как физически (могут случайно или намеренно задеть, бывает, первоклашки боятся выходить на перемену, ходить в уборную), так и психологически.

Ребенок должен чувствовать себя защищенным, должен быть уверен в том, что, если что-то произойдет, это сразу же заметят и примут меры. И если в средней школе дети могут пожаловаться родителям или как-то сами себя защитить, то в младшей они нередко многого боятся, начинают чувствовать себя беспомощными. К тому же они очень внушаемы. Если «большой мальчик» начнет отнимать у первоклассника деньги и при этом пригрозит: «Пожалуешься родителям — убью!», то ребенок вполне может ему поверить, и тогда родители ни о чем не узнают.

Внимание прежде всего следует обращать на то, что в школе «модно», что в ней разрешается и поощряется. Для ученика начальной школы старшеклассник — это «взрослый», образец, неформальный лидер, иногда пользующийся авторитетом гораздо б’oльшим, чем родители и учитель. Важно, однако, что этот «пример» делает. Ведь если нет героя, на его место приходит антигерой.

В школе должны быть традиции — праздники, встречи выпускников, концерты, капустники, школьный театр, кружки, неформальные музеи, собственная газета. Это говорит о том, что конкретная школа — не «детское исправительное учреждение», а место, где о детях думают, заботятся об их досуге, где важна не только успеваемость, но и личностное развитие, эстетическое воспитание, человеческие отношения. Чувствовать себя в школе личностью необходимо всем, от первоклассника до выпускника.

При выборе средней школы нужно обратить внимание на то, преподают ли в ней хотя бы двое или трое (а лучше больше) сильных предметников, учителей, не только досконально знающих свой предмет (таких в общем-то немало), но и по-настоящему увлеченных им. Как это определить? Обычно дети хорошо успевают по их предметам и эти уроки не прогуливают. По этим дисциплинам в школе проводятся неформальные олимпиады, есть дополнительные занятия для желающих. Почему важно присутствие таких педагогов? Человек, увлеченный своим предметом, это для ребенка наглядный пример ценности знаний. Даже если ученик в будущем и не посвятит себя этой науке, для него важно увидеть, что это увлекательно и востребовано, что человек, обладающий знаниями, счастлив. Ведь дети на уроках получают не только информацию, они учатся отношению к знаниям. Унылые, ненавидящие свой предмет учителя — чему они могут научить? Если учитель педагогическую работу воспринимает как наказание, то у ребенка может пропасть мотивация — зачем мне все это учить? Чтобы потом так же мучиться?

В средней и старшей школе большую роль играет классный руководитель. В какой-то момент в средней школе у ребенка вместо учебы главным становится общение со сверстниками. Это совершенно естественно, и не надо с этим бороться. В общении подросток развивается эмоционально и личностно, а это не менее значимо, чем интеллектуальное развитие. Продолжается этот период лет до шестнадцати-восемнадцати, потом молодежь, как правило, опять начинает учиться. Если педагог ведет внеклассную работу, обеспечивает среду, в которой подростки общаются, и эта среда безопасная и интересная (походы, поездки, какая-то общая деятельность), это значит, что ребенок не пойдет ни в какие дурные компании. Когда мотивация к учебе временно теряется, чтобы подросток все-таки ходил в школу, его должен притягивать коллектив. И тут многое зависит от классного руководителя — он задает тон.

Так что пусть это будет просто районная школа, но, если вы знаете, что там «математичка» и «химик» хорошие, если в этой школе часто устраиваются праздники, концерты, походы, а на встречах выпускников яблоку негде упасть, — велика вероятность того, что вашему ребенку там понравится. И еще один момент. Когда я училась в школе, у нас существовало правило: если кто-то из учеников не пришел на первый урок, на следующей же перемене «классная» звонила родителям и узнавала, что случилось. И если обнаруживались какие-то проблемы, можно было сразу же, пока не поздно, «схватить их за хвост» и начать решать совместными усилиями. Очень хорошо, когда учителя в школе поддерживают личный контакт с родителями. Этот контакт ни в коем случае не должен превращаться в «отчитывание» и унижение родителей, это должно быть согласованное и доброжелательное взаимодействие. Важно, чтобы вы выбрали школу, где учителя и родители друг друга уважают и находятся «по одну сторону баррикад» — на стороне ребенка.

Ребенок и свободное время: кто кого?

— Как суббота — так драка! Вам что, заняться больше нечем? — сердится Лена на близнецов.

— Нечем, — хмуро отвечает Сережа. — Телевизор сломался, а комп — этот занял…

— Я не «этот», — поджимает губы Вова.

— А почитать?

— Бэээ!.. — отвечают два голоса.

— А на улицу?

— Да там нету никого. У всех секции.

— Ну что ж, я вам найду секцию на субботу, раз вам нечем заняться.

— Э! Ты чего! Наш единственный свободный день! — наперебой кричат братья.

…

«Сын-второклассник не знает, чем себя занять, когда появляется свободное время. Будние дни расписаны по минутам, а вот в выходные я должна для него что-то придумать, иначе он заскучает и начнет ныть. Может быть, нужно больше загружать его занятиями?»

Священник Алексий Агапов

Да, этот родительский стон сегодня кому только не знаком! Умение организовать свой досуг — это способность ребенка распорядиться временем с удовольствием и пользой. Мы в детстве с этим справлялись. Почему же теперь все изменилось?

Сейчас время ребенка очень жестко организуется взрослыми, и, если вдруг в режиме образуется зазор, ребенок просто не знает, куда себя деть. Что остается делать родителям? Еще больше загрузить его занятиями? Ну, смотря какими… Если эти занятия будут восприниматься как дополнительная нагрузка, то проблему мы не решим. Просто до поры до времени избавим ребенка от затруднительной ситуации: нет времени, а значит, нет нужды заглядывать в себя и осознавать свою потребность в досуге. Но сама-то потребность от этого не исчезнет.

Мне кажется, нынешнее печальное положение вещей вызвано тем, что дети мало общаются со своими сверстниками там, где детская среда самоорганизуется, например во дворе. Конечно, и мы уже не играли в лапту, в городки или чижа. Родители рассказывали нам правила этих игр и пытались заинтересовать ими, но все это оставалось для нас «играми родителей» и не воспринималось как свое. Зато у нас было много своих коллективных игр: хали-хало, штандер-стоп, «Выше ноги от земли», вышибалы, бояре, прятки, жмурки, казаки-разбойники… Банки для мальчишек, а классики и резиночки для девочек носили ярко выраженный сезонный характер: мы с нетерпением ждали, когда наконец растает снег! Кстати, эта сезонность — одна из черт народной игровой культуры.

Вспомните, дорогие родители: у нас были специальные «зажигалки» для игр («Я придумала игру, а какую — не скажу!»), считалки, ритуалы переключения с игры на игру! Сейчас все это сохраняется, но как в музее: есть специальные сайты и книги с описаниями, можно посмотреть, вспомнить, рассказать детям… Но проку от этого мало: утрачена преемственность, и наш детский мир нынешними детьми уже не воспринимается. Даже если удастся приучить их играть по прежним правилам, искусственно привитое так и не становится родным.

Итак, мы увели детей со двора. И назад, похоже, дороги нет, жизнь изменилась. Что же делать? Если сыну или дочери уже «стукнуло» тринадцать-четыр-надцать лет, придется признать: со многими вещами мы опоздали. Остается работать с тем, что у ребенка есть. Не бояться встретиться с его миром, идти на контакт, без резких оценок обсуждать с ним то, что его волнует — то же виртуальное общение, музыку и фильмы. Эти дети оказались многим обделены, и они тем более нуждаются в общении с родителями (хотя порой и брыкаются весьма отчаянно). Правило: говорить о том, что интересно им, и не спешить с резкими оценками, выражать свое отношение так, чтобы это не оскорбляло и не раздражало. Вот и святой апостол Павел призывает:

«Отцы, не раздражайте детей ваших»(Кол. 3: 21). Пусть ваши дети слышат от вас не только критику!

Что же касается дополнительных нагрузок — тоже можно пробовать. Только бы не вышло так, что для ребенка это обернется отказом от собственных потребностей в угоду родительским. В этом случае вас ждет или непрестанное вранье, или еще б’oльшая подавленность и зажатость подростка. Но если ему самому понравится этот спорт (музыка или что-то еще) — тогда годится! Шансов на успех больше, если переходный возраст еще не наступил.

Приобщение к фольклору. В фольклорных кружках игры занимают важное положение. Есть надежда, что дети почувствуют к ним интерес. Результат в этом случае бывает очень неплохим. Лучше всего, если в фольклорном коллективе занимаются дети, которые общаются и за его пределами. Тогда они смогут применить полученные навыки и вне занятий.

Походы и лагеря. Что в них хорошо: ребята оказываются в ситуации, когда нет возможности заменить настоящую культурную пищу «фастфудом» телевидения и интернета. Здесь больше возможностей проявить творческую самостоятельность, чему-то настоящему научиться. Например, жизненно необходимо научиться ладить с ровесниками и что-то делать вместе. Суровый быт тоже сплачивает… Одним словом, плюсов много. Нужно только проследить за тем, чтобы коллектив оказался подходящим. В идеале стоило бы начать с того, чтобы отправиться в такой поход вместе со своими детьми.

Чтение. Тоже больная тема. Есть дети (их немного), которые сами почувствовали вкус к чтению. Но если этого не произошло, нужно регулярно читать им вслух. Причем не только пока они сами не научатся, а буквально «до упора» — пока не начнут получать от книг удовольствие или пока не окончат школу. Моими бы устами мед хлебать, правда? Понимаю, сам такой: вечно нет ни времени (у детей, кстати, тоже), ни сил. Но ведь мы пытаемся решить проблему, правда? Тогда не будем жаловаться, а попробуем как-то соответствовать родительскому статусу.

Настольные игры. В последнее время появилось новое поколение игр: «Сет», «Каркассон», «Лабиринт» и им подобные. Дети играют в них с большим интересом. Но нужно начать играть вместе с ними. Пользы от таких игр гораздо больше, чем от компьютерных. Во-первых, рядом с ребенком находятся живые сверстники, а не виртуальные персонажи. А во-вторых, от него здесь гораздо больше зависит: выстраивание сюжета игры, формирование командных предпочтений.

Рукоделие. Для того чтобы наши дети начали рукодельничать, им (и нам вместе с ними!) предстоит пережить настоящую ломку! Но, возможно, им захочется носить на руке красивую фенечку, а потом и собственноручно связанный свитер? Стоит пробовать…Современные дети чаще настроены не на какие-то занятия, а на получение впечатлений и быстрое достижение целей. И признаемся: мы сами поощряем в них этот болезненный сдвиг. И то и другое, действительно, приносит немалое удовольствие. Но это удовольствие совсем иного рода, его условие — не солидарность с друзьями, а разобщенность, конкуренция: «А то мне не достанется!» Неожиданный для всех нас, но закономерный итог — одиночество и скука. Традиционные же занятия, включая игры, без дружеского союза просто невозможны.

Людмила Петрановская, психолог

Неумение занять себя — это бич детей, привыкших жить в жестко структурированном времени. Их день расписан по минутам, им постоянно напоминают, что делать дальше. В итоге навыка распоряжаться собственным временем у них нет. Как люди, вернувшиеся из армии, где они мечтали: «Вот вернемся на гражданку и столько всего сделаем интересного!», оказавшись вне привычного ритма, порой впадают в апатию и ощущают опустошенность: ничего не хочется, некуда себя деть. С детьми происходит примерно то же самое. Когда вдруг, пусть ненадолго, ежедневная гонка прекращается, они впадают в ступор. Конечно, школьникам нужны развивающие занятия и кружки, но все должно быть в меру.

Бывают ситуации, когда скучно самому ребенку, но случается, что родителям лишь кажется, будто он бездельничает. Если ребенок не делает уроки, не чистит картошку, не играет на скрипке — в их представлении он ничего не делает.

И родители начинают переживать по этому поводу. Им не приходит в голову, что у ребенка должна быть эта возможность — «ничего не делать». Ведь детям, как и всем людям, хочется иногда просто посидеть, подумать, помечтать о чем-то. И если ребенок «ничего не делает», но при этом не выглядит недовольным, переживать не стоит: личное время, когда человек занимается не тем, что нужно, а тем, что хочется ему самому, — жизненная необходимость для каждого.

Если ребенок, не чересчур нагруженный, в меру обладающий свободным временем, вдруг заскучал — ничего в этом страшного нет. Походит, поскучает, потом придумает себе занятие (если, конечно, у него есть в свободном доступе игрушки, книжки, краски и прочие интересные вещи). Ребенок должен получить и такой опыт: если ничего не делать — может стать скучно. Родителям не следует паниковать: «Он не знает, что ему делать!» Люди обычно находят себе занятия в свободное время через этап скуки. Если ребенок ничего не придумывает — значит, ему вполне комфортно. Переживать по этому поводу — то же самое, что оставить ребенка в комнате, где хранятся съестные припасы, и бояться, что он умрет с голоду (речь идет о ребенке без травм, без «психологической задавленности» и т. п.).

Может быть и такой вариант: ребенок, ноя, что ему скучно, просто пытается манипулировать родителями. Есть такие мамы и папы, которые считают: если ребенок ничего не делает — он преступник, а есть — уверенные в том, что, раз их ребенок сидит без дела — значит, это они преступники. Такими родителями можно управлять: стоит им только заметить, что чадо слоняется без дела, они бросают все свои дела и начинают его развлекать. Конечно, видя, что ребенку скучно, мы можем предложить какое-то совместное занятие, допустим, поиграть в шахматы, в футбол, порисовать, испечь вместе с мамой пирог, починить с папой машину. Бывает, что родители заняты и не могут уделить ребенку время в тот момент, когда ему стало скучно. Не терзайте себя упреками, что вы плохой родитель! Уже с пятилетнего возраста малыш вполне может занять себя сам. Просто время от времени нужно подходить к нему и выражать свои искренние восторги по поводу его рисунка, крепости из пластилина или железной дороги из конструктора. А дальше — возвращаться к своим делам.

Родителям, боящимся учителей

— Вась, может, ты на собрание сходишь? — осторожно начинает Света.

— А что такое?

— Вась, я не могу с Таисией Сергеевной разговаривать. Я ее боюсь. У нее как-то так всегда выходит, что я во всем виновата: Лешкой не занимаюсь, он педзапущенный, сама я дура, делаю все неправильно…

— Свет, ну ты же понимаешь, что это ерунда? Что ей просто трудно с Лешкой? Кто виноват? Естественно, родители.

— Да я понимать-то понимаю. Но она на меня как глянет — я аж съеживаюсь от страха. А Лешка вчера пришел и говорит: «Наша Тася — злая крыса». Нет, ну я ему сказала, что некрасиво так про взрослых говорить. А сама думаю: чего я от мальчика хочу, она такая и есть.

…

«Мой сын заявил, что их классная руководительница — дура. Я, разумеется, сказала, что он не имеет права так отзываться о старших. Но, честно говоря, я и сама не люблю разговаривать с этой учительницей. Я вообще боюсь учителей, как первоклассница, боюсь ходить на собрания, потому что у сына проблемы с поведением на уроках. Что с этим можно сделать?»

Нина Голуб, психолог

Некоторые мамы часто боятся школы, потому что из-за особенностей своих детей выслушивают от педагогов множество претензий. Вообще часто диалог между родителями и учителями сводится к поиску виновных.

Родители воспринимают замечания учителя как обвинение в личной несостоятельности и защищаются: доказывают, что виноват учитель или ребенок. Ребенка при этом наказывают, а на учителя пишут жалобы. Некоторые, напротив, проникаются чувством «я плохая мать, я во всем виновата», но от этой позиции пользы тоже мало.

Цель вашего общения с учителем — не искать крайнего, а выяснить, что мешает вашему ребенку хорошо учиться и нормально себя вести, и вместе решить, как ему помочь.

Важно разделять себя и ребенка. Если вы еще «мыкаете» («нам поставили двойку»), если всякая детская обида причиняет вам острую боль и желание отомстить — то в этом конфликте вы не взрослый, а ребенок. Вы не можете помочь своему чаду как старший человек: эмоции мешают вам думать и действовать конструктивно. Но родитель в этой ситуации не должен быть «пострадавшим». Он — адвокат и помощник ребенка. Помните, что в конфликте страдают все стороны: плохо не только вам и ребенку, но и учителю. Разговор с ним вообще имеет смысл начать с того, что вы понимаете, как ему трудно.

Первое, что надо сделать, — точно сформулировать проблему: описать ее, а не дать оценку. Не «бездельничает» — а «не пишет классную работу», не «плохо соображает» — а «не умеет составлять уравнения». Уточняйте факты, выясняйте причины поступков: «шумит и скачет на географии по вторникам, поскольку не успевает успокоиться после долгой перемены». Не бросайтесь в контратаку, не дослушав. Не реагируйте гневно, если учитель некорректен, держите в уме цель общения: ваша задача — помочь ребенку, а не доказать, что вы круче.

Следующий шаг — определить, что для решения проблемы могут сделать родители, школа и сам ребенок (например, регулярно созваниваться; отправлять в начале урока географии мыть тряпку и стирать с доски). Если учитель отказывается идти навстречу — просите его предложить свои варианты; в некоторых случаях придется обратиться к завучу или директору. К ним лучше идти не с жалобой (если учитель не нарушает своих должностных обязанностей), а с просьбой дать совет, помочь договориться с учителем.

Если договориться не удалось из-за негибкой позиции учителя — следующим шагом может стать жалоба директору или в управление образования. Иногда, наоборот, стоит поговорить с ребенком и убедиться, что на проблему легче махнуть рукой (дотерпеть до конца года придирки учителя рисования). А иногда бывает нужно менять школу — особенно если попытки наладить диалог упираются в равнодушие педагогов, а проблема требует срочного решения (например, в ситуации травли ребенка в классе).

Не стоит пытаться разжалобить учителя и ссылаться, например, на диагнозы ребенка. Даже если диагнозы и есть, учителю важно знать другое: как работать с таким учеником в условиях массовой школы. Опишите трудности ребенка (нетерпелив, легко смущается, нуждается в дополнительном времени для ответа и т. п.), расскажите, что он помогает вам дома, попросите о помощи в конкретных ситуациях (позволить отвечать устно, отправить умываться, если начинается истерика, и т. п.), спросите, что посоветует педагог. Непременно узнайте, какие сильные стороны есть у вашего ребенка, в чем он успешен.

Иногда поведение действительно выходит за рамки обычного: ребенок угрожает самоубийством, поднимает руку на учителя, бросается на одноклассника с циркулем, на уроках ползает под партами и хохочет — это все примеры из жизни. Он и сам не учится, и всему классу не дает, и создает угрозу для безопасности других детей; здесь уходить от диалога со школой — безответственно.

Родителям обязательно надо искать причину такого поведения, а школе — предложить семье обсудить другие возможные формы обучения (семейное, надомное, по индивидуальному учебному плану). В общем, не бояться учителя — не так уж трудно. Надо научиться видеть в нем человека и своего союзника — и наладить конструктивный диалог. А это не врожденный дар, а наживное умение.

Римма Галеева, психолог

Ситуации, при которых ребенок ругает учителя, могут быть самыми разными. Сколько лет ребенку? В какой школе он учится? Как у него складываются отношения с мамой? Как он относится к предмету? Когда знаешь все это, легче понять, как реагировать.

Конечно, маме не стоит сразу же давать оценку тому, что сказал ребенок, а попросить изложить факты и вникнуть в суть происшедшего. При доверительных отношениях родители не сомневаются в том, что ребенок говорит правду: «Да, я допускаю, что ты прав, однако не торопись делать выводы; стоит услышать и аргументы другой стороны». Лучше всего родителям самим прийти в школу и посмотреть, в чем дело. «Учительница — дура» — может означать что угодно: и то, что ребенок сомневается в ее умственных способностях, и то, что она ему по-человечески не нравится, и, наконец, то, что он так оценивает ее с нравственной точки зрения — и вот в этом случае непременно надо разбираться.

Если ребенок и в самом деле не считает педагога умным — это, как ни странно, даже менее тревожно, чем все остальное: да, в школе встречаются непрофессиональные, случайные люди. Если вы сами считаете учителя не только непрофессиональным, но и неприятным человеком, то вряд ли сможете скрыть это от ребенка — он все поймет на невербальном уровне, а вас заподозрит в лицемерии. Поэтому до разговора с ребенком попробуйте разобраться сами. Кстати, недостаток профессионализма может быть кажущимся. Возможно, и вы, и ваш ребенок недостаточно компетентны для того, чтобы делать такие выводы. Во всяком случае, не сомневаются в своих суждениях только незрелые умы. Можно поговорить об этом с ребенком.

Тем не менее вы убеждены, что учитель плох. Но почему? Возможно, он просто молод и неопытен — но это пройдет. Или, наоборот, стар и немощен, а работу не бросает из-за нищенской пенсии или страха одиночества. Это тоже можно обсудить: опыт сочувствия детям очень полезен. Если ребенок неправ — надо разобраться вместе с ним, где он ошибся и почему. Если неправ учитель — надо разбираться с тем, что конкретно он сделал: учителя в самом деле могут сделать что-то неприемлемое. И тут надо действовать — с необходимой степенью резкости и в рамках правовой сферы. А вот если ребенок еще маленький, но при этом обзывается на учительницу, то стоит задуматься, все ли с ним в порядке. Для маленьких детей обычно действует своего рода презумпция мудрости взрослого: для него учитель всегда умен и хорош. До ребенка необходимо довести: о любом человеке, причем не только взрослом, лучше отзываться взвешенно и непредвзято.

Взрослые вправе рассчитывать на уважение детей. В нашем детстве еще считалось, что мы должны слушаться взрослых просто потому, что они взрослые; с учителем не надо спорить, его надо слушаться. Сейчас времена поменялись. Взрослый уже не может рассчитывать на уважение только потому, что он старше. Однако он достоин уважения, как и любой человек. Сейчас ученик может не соглашаться с педагогом и спорить с ним; более того, есть школы, для которых право ученика самостоятельно думать и не соглашаться с учителем — базовая ценность. Одаренный ребенок вообще может сопротивляться любому «готовому» знанию: он должен его сам добыть, а не принимать на веру. Однако не каждый учитель к этому готов.

Дети нередко воспроизводят то, что им «транслируют» взрослые. Мы стали свидетелями процесса десакрализации учителя. В нашей стране педагоги никогда не получали больших зарплат, однако их труд воспринимался и ими самими, и обществом в целом как миссия. Сейчас учителям предлагают роль наемных работников, предоставляющих образовательные услуги. Хотя учителя, что бы о них ни говорили, не только учат, но и воспитывают наших детей. Ситуация, когда родители, а вслед за ними дети начинают относиться к учителю как к обслуге и педагог чувствует себя униженным, влечет за собой последствия. Во-первых, учитель будет испытывать соблазн использовать власть над ребенком для моральной компенсации, для самоутверждения. Поэтому родители, отказывая в должном уважении учителю, «подставляют» собственного ребенка. Во-вторых, любое обучение невозможно без элементов принуждения. Если учитель нетребователен к ученикам, то пользы от такой учебы ждать не приходится. Естественным правом на такое принуждение в глазах ученика может обладать только авторитетный для него человек. Наконец, обесценивается само знание, ради которого дети идут в школу. Ведь носитель этого знания не достоин уважения в глазах ребенка. Родители и учителя — естественные союзники. Однако на успех можно рассчитывать только в том случае, если они будут относиться друг к другу и к ребенку с должным уважением.

Что развивать, интеллект или чувства?

— Наташ, я увидела объявление на автобусной остановке. В центре детского творчества происходит набор на подготовку к школе. Я записала телефон.

— Мама, Мите еще рано! Ему сейчас играть надо, а не цифры учить.

— Наташ, все нормальные дети в его возрасте давно чему-то учатся. Ну посмотри, вон Женя у Васильевых уже все буквы знает и считает до пятнадцати. И на английский ходит.

— А бизнес-образование он еще не получает?

— Ты зря иронизируешь, между прочим.

— Мама, я серьезно говорю! Давно уже пишут, что детей не надо слишком рано сажать за парту, что им это вредно, они от этого вырастают эмоционально недоразвитыми.

— А ты растишь умственно недоразвитого! Это лучше?

…

«Сейчас столько кружков раннего развития, подготовка к школе начинается чуть ли не с трех лет. Все стремятся как можно раньше напичкать детей знаниями — считают, что это им поможет в дальнейшем. Но не вредят ли эти занятия эмоциональному, душевному развитию ребенка?»

Евгения Пайсон, психолог

Когда родители чем-то занимаются с ребенком, чем угодно — игрой, рукоделием или рассматриванием карточек со слогами, — они сопровождают это эмоциями. Малыша берут на руки, носят, улыбаются ему, берут его пальчики в свои руки, разговаривают, поглаживают, хвалят. И ребенок получает от родителей то, что ему действительно нужно: они проводят это время в общении с ним.

Однако сейчас, к сожалению, чаще получается так, что после трех лет мамы и папы передоверяют эти занятия посторонним людям. И вот это уже совсем неполезно. Трех-пятилетний ребенок к обучению не готов, потому его и не ведут в школу. Ведущая деятельность дошкольников — игровая, и основное развитие до семи лет по-настоящему возможно только в игре. Дошкольники не готовы учиться ни в «урочной», ни даже в игровой форме: они не могут сидеть подолгу, рука не готова писать, ум не готов признавать чужое «надо». Поначалу дети идут на подготовку к школе с энтузиазмом. Но скоро они понимают: эта новая «игра» — скучная и обременительная. Однако ни родители, ни детские образовательные учреждения не предлагают им ничего другого.

Занятия для развития интеллекта, по сути, ничего не развивают: это только впрыскивание ребенку несистемных, бессвязных знаний, не складывающихся в общую картину мира.

Ребенок может выучить все марки машин, потому что восхищается ими. Этот интерес основан на чувственном, эмоциональном восприятии: «Мне нравится!» А может вызубрить названия столиц всех стран мира или химических элементов, благо пособия вроде «Периодической таблицы для грудничков» легко купить, — но это будет не знание, а иллюзия: за ним нет никакого смысла. Ребенок заучивает новые слова как попугай — ему приятно, что его за это хвалят, что можно лишний час побыть вместе с папой и мамой, что он оказывается в центре внимания.

Родители напрасно думают, что эта механически заученная информация потом поможет ребенку в учебе. Вспомните, как мы сами в детстве любили песни на иностранном языке, совершенно не понимая их смысла, и как не задумываясь повторяли за мушкетерами: «Красавице Икуку, счастливому клинку», полагая, что красавицу так и зовут — Икуку… Осознание, понимание смыслов приходит намного позже.

Лучшие учителя в этом возрасте — родители. Если хотите развивать ребенка — ходите с ним в походы и на прогулки, собирайте и разглядывайте травки, записывайте и зарисовывайте. Когда путешествуете — ищите страны и города на карте, отмечайте маршруты. Хотите научить считать — отправляйтесь в магазин и вместе с сыном или дочерью подсчитайте, например, сколько каких конфет можно купить на сто рублей? Все это должно происходить в непрерывном эмоциональном контакте, причем положительном, — так эмоциональное воспитание не будет проходить в отрыве от интеллектуального развития.

Кто-то из моих друзей верно подметил: если ребенок больше обычного скандалит и куксится, значит, ему необходимы новые впечатления — какая-то поездка, поход в зоопарк, в театр или кино. Новые впечатления стимулируют развитие мозга. А «развивалки», на которые ребенка водят, потому что «все хорошие папы и мамы так делают», — нет. Это лишь удовлетворение родительского самолюбия, примитивная дрессировка. Занятия и игры с родителями должны доставлять радость. А вот если приходится заниматься чем-то неприятным или неинтересным — скажем, ребенок терпеть не может обязательную логопедическую гимнастику, — так это как раз тот самый случай, когда лучше передоверить дело профессионалу. И ребенок будет при нем меньше капризничать, и маме останется то, что приносит и ей, и ребенку радость.

Учительствовать родителю не стоит, а вот стать партнером по интеллектуальным играм необходимо. Ведь даже самая нетерпеливая мать не будет обзывать ребенка балбесом, если он не сразу научится играть в лото или шахматы. Любые игры: парочки, домино, бродилки с кубиком, шашки — чрезвычайно важны для эмоционального и интеллектуального развития. Ребенок учится выигрывать, не оскорбляя других, и проигрывать, не теряя достоинства, учится сдерживать эмоции, соблюдать очередь, сравнивать, считать, продумывать ходы — и родители не будут раздражаться, если ребенок им проиграет. Игр сотни, зачем же всегда выбирать самую скучную из них — «подними руку и ответь на вопрос»?

Именно в игре созревает самое главное для школы качество — произвольность, умение делать то, что задали, а не то, что хочется. Если этого нет — нет и готовности к школьному обучению. Готовности к школе научить нельзя, она созревает вместе с ребенком. А родители могут помочь сформировать комплекс знаний об окружающем мире и поддержать ребенка при переходе от дошкольного детства к непростым учебным будням. Словом, проблема не в том, что интеллектуальное развитие подменяет собой эмоциональное. Проблема в том, что родители сдают ребенка на занятия и умывают руки, считая, что дело сделано, и фактически лишают его жизненно необходимого — общения с самыми важными для него людьми.

Священник Алексий Агапов

Что часто подразумевается под ранним интеллектуальным развитием? Это когда одной из главных задач в иерархии семейных ценностей оказывается стремление загрузить в ребенка побольше знаний и умений ради его конкурентной способности, ради будущего карьерного роста. Такая установка не кажется мне верной. И все же хочется удержаться от однозначного ответа, что эмоциональное развитие важнее интеллектуального. Потому что само это противопоставление — не из детского, а из взрослого мира.

Детство — таинственное время. Такой период, который является определяющим для всей последующей жизни человека. Взрослые всю свою жизнь возвращаются памятью к своему детству, именно в том времени отыскивают и видят «изначальных самих себя». Ребенок стоит перед глобальной задачей — познать мир как целое, как связанность всего со всем. В процессе этого важнейшего делания он со всеми вещами встречается впервые. Впервые узнает, что среди всего «непонятного» бывает еще и такое «непостижимое», такие непрозрачные вещи, с которыми тоже нужно как-то внутри себя поступить, принять и освоить… Весь эпический масштаб детства трудно себе представить и прочувствовать — но в каждом из нас живет этот опыт.

Наверное, под эмоциональным развитием как раз подразумевается это отношение ребенка с непостижимыми вещами, которые каждый познает опытно, но которые нельзя описать на языке точных наук. Любовь (в том числе как выбор: «любо» или «не любо»), радость, печаль, жалость, сострадание… Нет и не может быть ничего важнее этих вещей. Однако в постижении мира и тех самых «связей всего со всем» ребенку предстоит нащупать какую-то опору, сформировать собственный принцип отношения к миру. Пожалуй, именно эта сторона развития ребенка (и как без нее обойтись!) позже станет опознаваться как интеллектуальная и одновременно как определяющая этический и религиозный выбор человека.

Учить ли дошкольника буквам и цифрам? Натаскивать — ни в коем случае. Но помочь узнать — если это интересно самому ребенку — и можно и нужно. Я научился читать в три года. Но это произошло как-то само собой: просто играл в пластмассовый алфавит, спрашивал у родителей, если забыл какую-то букву, скоро научился и полюбил складывать слова. Я многим интересовался и о многом у них спрашивал. Наверное, потому, что не боялся отказа: знал, что всегда услышу спокойное и понятное объяснение. Это было развитие (и интеллектуальное тоже), но совсем не было учебой или натаскиванием.

Я убежден, что помощь дошкольнику в его развитии со стороны взрослых несовместима с нацеленностью на достижение результата. Главным и единственно ценным результатом здесь может быть только добровольная, заинтересованная включенность ребенка в процесс познания — будь то познание своего сердца или силы своего разума. Очень важно позволить нашим детям накопить этот ресурс, оставить им возможность не разменивать драгоценное время детства на мелкие прагматические цели сомнительной ценности. Детство — это подготовка к жизни. Это гораздо серьезнее, чем подготовка к школе и будущей работе. Мы не должны участвовать в такой подмене, выхолащивая детство в угоду собственным амбициям. Иначе дальнейшая жизнь нашего ребенка может оказаться запрограммированно скудной — как растительность на Байконуре. Именно в детстве впервые человек рисует, как бы мелом на асфальте, вектор христианской перспективы — в жизнь вечную. Это репетиция всей последующей жизни в мире, жизни с другими людьми и жизни перед Богом.

Сломанное сердце: как пережить детскую травму

— Джерик вообще-то был Катина собака, — рассказывает Света коллеге за обедом. — Катька же его нашла, ей шесть лет было. Она разглядела, что щеночек у соседнего подъезда лежит в коробке. Она его молоком поила, она с ним нянчилась, дрессировала его потом, гуляла с ним. А тут пошла с ним гулять — и поводок в рулетке перетерся и лопнул. А Джерик как дунул за чужой собакой — ну и под машину. Прям у Катьки на глазах. Люд, я думала — она рехнется. Она первые дни вообще не разговаривала. Даже не ела. Сейчас хоть говорить начала. Вчера спрашивает: мам, а собаки куда деваются после смерти? Я что ей скажу-то, даже не знаю. Хоть бы уж заплакала, что ли.

…

«Как помочь ребенку пережить потрясение? Как самому взрослому справиться с последствиями давних детских травм?»

Людмила Петрановская, психолог

Трудно найти семью, в которой ничего не случается. С какими-то травмами растут все дети: кто-то сильно обжегся, кто-то упал и расшибся, у кого-то умерла бабушка… Любая жизнь — это баланс травм и ресурсов.

Детское восприятие основано на привязанности; ученые впервые поняли это, когда во время войны вывезли детей из подвергавшегося немецким бомбардировкам Лондона в безопасное место. О детях заботились, кормили их, поили молоком — но они стали болеть, у них начался энурез, депрессия, им было очень плохо. У маленького ребенка нет объективного представления об опасности. Оно основано на том, как он субъективно воспринимает ситуацию: мама рядом — хорошо, нет мамы рядом — плохо.

Мне довелось общаться с детьми беженцев, пережившими ужас — они где-то бежали под бомбами, прятались в грязной канаве… но при этом они были с родителями, никто из родителей не погиб, не потерялся, и взрослые сохраняли присутствие духа. Дети помнили, что с ними происходило, но это не разрушило их картину мира.

Во вшивом холодном бараке рядом с мамой ребенку может быть хорошо, а в чистом приюте, где работают замечательные кружки, — плохо.

Если ребенок привязан к взрослому, он делегирует ему отношения с миром и сам живет спокойно: взрослый за все отвечает. Именно поэтому, кстати, многих детей травмировали 1990-е годы, когда люди не падали в голодные обмороки и не умирали на улицах, но родители не справлялись с жизнью.

Детские травмы бывают разные: в одном случае что-то плохое случилось, ребенок, скажем, ногу сломал, а в другом ему постоянно, хронически недостает чего-то жизненно необходимого — любви, родительского тепла, привязанности. Этот второй тип травмы называют депривацией. Известно, что на депривацию разные дети реагируют по-разному: есть такие, которых как будто что-то хранит, а других депривация сильно разрушает. Отчего это зависит, никто не знает: точно так же одни дети подхватывают любую инфекцию, а другие почти совсем не болеют. Я знакома с человеком, у которого всегда были прекрасные отношения с отцом. Но однажды папа настолько вышел из себя, что этого ребенка избил. Этого одного раза хватило моему знакомому на всю жизнь: сейчас ему шестьдесят, и он до сих пор заикается…

Преодоление травмы может идти через регрессию — ребенок как будто становится младше, если может рассчитывать на то, что взрослый ему поможет. Но взрослые часто не желают иметь дело с детской болью — пусть ребенок скорее о ней забудет. Они подают сыну или дочери сигналы: перестань это чувствовать, не говори об этом! И дети в этом случае не переплавляют свою боль, не перерабатывают ее, а запирают чувства, примораживают их во внутренней коробочке. А вместе с ними непременно примораживается и часть внешнего опыта. И кажется, что ребенок все забыл, не помнит травмы. Но нельзя приморозить одно чувство, не замораживая все остальные. А травма не просто так лежит в этой коробочке — она из нее стучит, хочет вырваться наружу. И тут необходим внутренний караул, чтобы охранять ее, не выпускать. Очень много душевных сил тратится не на выполнение задач возраста, не на рост и взросление, а на стучащую из коробочки боль.

Если ребенок не пережил травму в объятиях взрослого, его развитие притравлено этой травмой, даже если кажется, что у него все благополучно.

Часто при общении с уже взрослым человеком, пережившим в детстве что-то тяжелое, возникает смутное ощущение неблагополучия. Он может, например, об ужасных событиях своей жизни рассказывать с «буратинской улыбкой»: ну да, и родился я в сыром подвале, и пороли меня, ну и что? Да, бывает так, что человек оказывается бессилен справиться с травмой и, чтобы выжить, ему ничего не остается, кроме как терять свою чувствительность в целом. «Буратинская улыбка» — это признак потери чувствительности, свидетельство непереработанной травмы; первый признак реабилитации — это когда появляются нормальные слезы.

Поэтому задача взрослого — «контейнировать» чувства ребенка. Обнять его вместе с его чувствами. Этому не надо учиться на специальных курсах, это в каждом из нас заложено. Важно позволить ребенку выплеснуть чувства: его боль, его гнев, его страх, — только тогда он может восстановиться, хотя и со шрамом. Но если закрываться от ребенка, отгораживаться, стыдить его за его чувства — тогда он «отмораживается».

Часто малышей госпитализируют без мам, что обычно воспринимается ими как предательство родителей: отдали и бросили… Поэтому родителям маленьких детей надо отстаивать право ребенка быть с матерью, причем отстаивать жестко, прибегая, если необходимо, к помощи правозащитников и общественных организаций. Если госпитализация без мамы все-таки случилась — надо говорить о чувствах. Не стремиться отвлечь и развлечь, а проговаривать: больно, страшно, плохо. При этом вы должны показать, что взрослый готов с этими чувствами справляться. Ни в коем случае не давайте понять ребенку: мне и так тяжело, прекрати это чувствовать!

Иногда родители, сталкиваясь с проблемами своих детей, начинают вспоминать собственное детство — и обнаруживают у себя множество незаживших ран. У себя в душе можно обнаружить и ящик с бомбой. Если с человеком в детстве происходило что-то очень плохое, в это лучше не лезть самому. Самодеятельность в таком случае только навредит, ищите профессионального психотерапевта. Но если речь идет о мелкой хронической травматизации, то помочь себе вполне возможно. Как говорят психологи, «надо стать родителем самому себе». Ты должен относиться к себе как к своему ребенку: не игнорировать свои потребности, прислушиваться к ним, заботиться о себе.

Бывают и ошибки восприятия: дети неправильно понимают отношение родителей к ним. Скажем, разговариваешь с кем-то и понимаешь, что человек относится к миру как переживший жестокое насилие. А между тем биография у него благополучная. Потом выясняется, что в полтора года он получил сильный ожог и в течение многих недель мама делала ему болезненные перевязки. Он ее умолял их не делать, а она делала. Ребенок не понимал тогда, что это необходимо, а мама, видимо не справившись со своими чувствами, прикрикнула на него. Так получилась травма, и уже потом специалисту надо будет расцепить мамины действия и детское восприятие.

Связь между детской травмой и взрослыми проблемами может быть вообще неочевидной. Например, на одном тренинге для родителей у меня была мама, которая очень бурно реагировала на детскую ложь, притом что она вполне терпимо относилась к другим нарушениям поведения. И на второй день тренинга она вдруг вспомнила, как в три или четыре года родители сказали ей, что они едут к бабушке — а сами оставили ее в детском санатории. Немудрено, что ее всю жизнь травмирует любая ложь. Но женщина никогда не думала об этой связи, не видела ее, хотя и понимала, что есть что-то неправильное в том, что она так взвивается от детского вранья. Конечно, встречаются люди, не пережившие в жизни ничего страшнее разбитых коленок в телесном плане и горше недолгих разлук с близкими — в плане душевном. Эти травмы не оставили на них никакого следа. Или, может быть, им было плохо, но благодаря мудрому поведению взрослых они смогли это пережить. Так что, если у человека есть непережитая травма, ее последствия рано или поздно проявятся, а если очевидных проблем нет, то незачем их и выискивать.

Протоиерей Максим Первозванский

Важно не смешивать психологические проблемы с духовными. К сожалению, психологические проблемы не всегда удается разрешить духовным путем. Это — удел очень сильных духом людей. Большинство из нас не такие.

Например, как священник я часто сталкиваюсь с детскими страхами, которые вполне могут возникать в том числе и у детей верующих, воцерковленных, часто причащающихся. Вот только недавно была ситуация — проблему страхов одного нашего юного прихожанина удалось неожиданно просто разрешить с помощью именно психологического совета. Но, если человек по-настоящему решает свои проблемы с Богом, если он при этом получает какие-то духовные дары, — телесные проблемы становятся просто не важны. Если человек научился летать, для него оказывается не так важно, что он прихрамывает при ходьбе. Решение проблем на духовном уровне создает все предпосылки для того, чтобы «нижние» проблемы решились сами собой.

Психологические проблемы, травмы и потрясения возникают, потому что для чего-то их попускает Господь. Для чего? Чтобы мы менялись. В Церкви словом «изменение» даже названо одно из Таинств — Покаяние или, по-гречески, Метанойя. Вся наша жизнь состоит из преодоления (или не преодоления) тех проблем, которые Бог перед нами ставит. Может быть, детские травмы предохраняют человека от чего-то гораздо более страшного? В «Записях» у отца Александра Ельчанинова (1881—1934) есть размышление о том, что у детей, у которых есть психологические проблемы, например, не выстраиваются отношения со сверстниками, это может оказаться дарованной Богом защитой от опасных именно для него подростковых увлечений. Иногда правота такого взгляда на вещи очевидна, а иногда мы не замечаем этой связи. Но это не лишает само явление смысла. Разрешение подобных проблем — это задача и для самого ребенка, и для его родителей. Для родителей это — вопрос любви к ребенку, заботы о нем и одновременно возможность решить собственные проблемы, которые оказались нерешенными, и из-за этого возникла проблема у ребенка. Преодоление психологических трудностей, которые иногда попускает Господь, может помочь нам и на духовном пути.

Как не проглядеть в ребенке талант?

— Слушай, в районной газете написали, что с первого числа открывается запись в кружки, — говорит Наташина мама по телефону. — Мне кажется, Митьку обязательно надо в какой-нибудь музыкальный определить. Помнишь, я рассказывала, он еще в девять месяцев мне прям точно в ноты спел…

— Мам, да он же маленький еще! — перебивает Наташа.

— Ничего не маленький. Нормальный. Как раз пора его в хороший садик отдавать и школу присматривать.

— Мам, какую школу? Ему три года!

— А что ты думаешь, когда будет шесть, вас всюду возьмут с распростертыми объятиями? Нет, милая моя, уже сейчас надо на развивалку какую-то записывать, на школьную подготовку, на спорт. Он же способный мальчишка, ты же его загубишь домашним сидением!

…

«Мои приятельницы постоянно говорят об интеллектуальных достижениях своих малышей и обсуждают, в какую „школу для одаренных“ пойти. У кого-то дети чуть ли не с младенчества занимаются рисованием, фигурным катанием или английским. Может, все это — только родительские амбиции? Но, с другой стороны, если таланты действительно есть, надо же начинать развивать их как можно раньше?»

Дмитрий Тюттерин, педагог

Разные снежинки

«Я, конечно, понимаю, что все родители считают своих детей выдающимися, но мой-то — действительно особенный! Посмотрите, как он читает (решает задачи, поет, считает до десяти, играет в шахматы, ставит кубики, улыбается — нужное подчеркнуть). Наверное, мне его надо отдать на курсы, чтобы потом определить в хорошую школу, чтобы потом…» Именно такие монологи заботливых родителей не раз приходилось выслушивать каждому педагогу дошкольного учреждения или начальной школы. Те же родители, которые таких монологов не произносит, все равно думают примерно так же. Да что там, я сам так думаю про своих детей.

И я прав. Как правы и остальные родители. Ученые утверждают, что за все время существования Земли на ее поверхность не упали две одинаковые снежинки. Что уж говорить о людях! Наши дети действительно уникальны и неповторимы. Каждый. Все. Но почему-то, признавая, что их ребенок уникален, родители тут же стремятся впихнуть его в рамки того или иного типажа: «Он у меня — спортсмен!» или «Он у нас — настоящий маленький ученый!». Подождите! Малыш еще не вырос! Давайте сначала разберемся, в чем его талант и что с ним делать, а потом уже будем навешивать ярлыки и загонять ребенка в прокрустово ложе той или иной школы.

Где прячется талант?

Ребенок наследует вашу внешность, ваши особенности, но все это — только основа, из которой Господь создает совершенно уникальную личность. Создание души, думается мне, процесс творческий, а значит, непредсказуемый и неочевидный. Так в далекой северной деревне Мишанинская, расположенной неподалеку от Холмогоров, появился на свет будущий великий ученый, а в семье музыкантов вполне может вырасти экономический гений. Талант ребенка — это дар Божий. И дело родителей — помочь ему развиться, а не «переформатировать» его под собственные мечтания или представления о том, что будет востребовано в будущем. Все эти рассуждения субъективны и неочевидны. Талант же объективен, надо только его разглядеть. Но как же это сделать?

Итак, если вы готовы хотя бы на время забыть про амбиции вырастить «суперюриста» или покорителя дальнего космоса — приступим. На вопрос о талантах вашего ребенка вам сможет ответить детский психолог, проведя специальное исследование. Но и ваши собственные наблюдения не менее важны. Прежде всего необходимо понимать, что не все дарования лежат в области усвоения знаний или памяти. Это могут быть и социальные таланты: насколько ребенок легко находит язык с окружающими? Или, наоборот, как долго он способен оставаться в одиночестве? Как чаще выходит: командует он или руководят им? Проверьте и иные особенности его характера: силу воли, терпение, послушание, внимание и проч. Важны и физические характеристики, причем это касается не только количества отжиманий. Имеют значение даже такие показатели, как восприимчивость к оттенкам цвета или вкуса. Внимательно наблюдайте за ребенком: как он проводит время, что ему по-настоящему нравится. И не нужно отделываться фразой: «Ему на диване лежать нравится!» Такая формулировка говорит о том, что вы недостаточно внимательны, — ведь даже лежа на диване можно делать многое.

Мой сын никогда не будет дворником!

Сравнивая успехи своего сына или дочери с достижениями их ровесников, не обманывайтесь. Вполне возможно, что «контрольная группа» нерепрезентативна. Например, ваш пятилетний малыш гораздо лучше читает, чем его троюродный брат, первоклассник Никита. Но из этого не следует, что у вашего ребенка талант к чтению. Вполне возможно, это просто у Никиты проблемы. Не обольщайтесь, а лучше отведите ребенка в библиотеку, в кружок любителей книги. Там вы поймете, действительно ли хорошо читает ваш ребенок.

А что делать, если талант ребенка открылся в неожиданной для вас области? Например, у вас семейная династия врачей или военных, а в ребенке вдруг проснулся талант повара? На мой взгляд, есть два соображения, позволяющие примирить реальность и амбиции. Первое: реализация таланта необязательно должна быть связана с профессией. Например, ребенок может стать медиком, а «отрываться» дома на кухне. Да, при этом он, скорее всего, будет весьма посредственным доктором и вряд ли по-настоящему счастливым человеком. Но сколько у нас таких людей: несчастливых на работе, но довольных вне ее. Нормальная ли это плата за следование семейным традициям?Впрочем, можно попробовать найти компромисс: например, посвятить себя проблемам здорового питания, совместив обязанности повара и врача.

Детские радостиНо пока до всего этого далеко, ребенок еще маленький, и очень хочется, чтобы он не только нашел свое призвание, свой талант, но и просто был счастлив. И тут, как ни странно, нет никаких противоречий. Ведь если ребенок занимается тем, для чего был создан, он счастлив и развивается гармонично. У такого юного человека, нашедшего свое призвание, не возникает проблем с мотивацией в учебе, ленью и прочим. Понять, насколько точно вы определились с выбранным поприщем (ну или хотя бы с направлением) легко: если вам не надо подталкивать ребенка на этом пути, а лишь приходится сопровождать его и поддерживать, значит, вы все сделали правильно. Тем не менее, даже если кажется, что все у вас получилось, расслабляться не стоит! Неслучайно мы говорили, что тот самый монолог об уникальности ребенка обычно слышат воспитатели детских садов и учителя начальных школ. Стоит детям чуть подрасти — и родителей, к сожалению, уже не занимает вопрос уникальности детей. Куда чаще они теперь называют их «оболтус» или «лентяйка», словно бы разочаровавшись в них. Хотя ведь именно они не разглядели в ребенке талант.

Ольга Троицкая, психолог

Прежде всего нужно понимать, что не все, чем человек одарен, не все, что он очень хорошо может делать, является его призванием. Физика, который при этом неплохо рисует, нельзя за шиворот тащить в живописцы.

Родители должны дать ребенку возможность попробовать себя в самых разных сферах: порисовать, позаниматься спортом, музыкой, танцами… При этом важно одно условие: когда ребенок (сколько бы лет ему ни было) начинает чем-то заниматься, нужно обязательно договориться с ним: какое-то время ты походишь, немножко научишься это делать и потом решишь, продолжишь ты этим заниматься или нет. Нельзя привести ребенка на один раз — скажем, он попробовал рисовать, но у него не получилось (а это не всегда сразу получается даже у будущего художника!), и ребенок говорит: «Все, больше я не хочу!» Должен пройти стресс от того, что не получается, ребенок должен привыкнуть к занятиям, а на это потребуется минимум полгода. И если это дело «его», то, когда он освоится и стресс уйдет, он начнет ходить на занятия с удовольствием, ему интересно будет рассказывать о том, что он там делал, он станет говорить о своих успехах. Если же и через полгода он говорит: «Мне это скучно, мне не хочется!» — тогда об этом кружке придется забыть.

Некоторые спрашивают: «Что же, мы его заставлять должны?» Да, первое время заставлять, мотивировать и договариваться. А то ведь странная вещь получается: когда шестнадцатилетнему человеку пора поступать в институт, родители заявляют ему: «Мы лучше знаем, где тебе учиться!» — и заставляют ходить к репетиторам, давят на него изо всех сил, проявляют очень много родительской энергии. А в пять-восемь лет, когда ребенок еще не готов отвечать за последствия своего выбора, родители вдруг отступают в детскую позицию и мямлят: «А он не захотел…», «А ему не понравилось…».

Здесь важно иметь в виду еще один момент. Предположим, ребенок ходит на занятия, у него получается, ему все нравится… И если у родителей есть нереализованные собственные возможности (мама мечтала стать музыкантом, но не получилось) или, что еще более серьезно, нереализованные амбиции (маме или папе хотелось быть замеченными, первыми в своем деле, но они не смогли этого достичь) — тогда они могут пытаться стать отмеченными в социуме как родители, воспитавшие будущего чемпиона или лауреата. И тогда успех собственной жизни они переносят на ребенка. Они начинают гнать его к победе любой ценой, они готовы положить его в мясорубку, лишь бы результат был достигнут. Трудно предположить, что такие родители, читая эту статью, согласятся не жертвовать ребенком ради результата. Но если нет сил остановиться, нужно хотя бы честно признаться себе: «Это я делаю не для ребенка, это я делаю для себя, а ребенка использую».

Первый признак такого отношения родителей — чрезмерная вовлеченность в то, чем занимается их сын или дочь. Постоянные консультации с тренером, бесконечные разговоры с родственниками и знакомыми. Вся жизнь посвящается только этому…

Вообще-то, если у ребенка есть дарование, то с ним занимается педагог или тренер, и родители здесь по большому счету не нужны. Естественно, они интересуются успехами — это нормально. Но если родители контролируют жизнь ребенка с позиции: «Что ты сделал сегодня для того, чтобы стать лауреатом?», если их родительское послание ему: «Твои успехи — это наши успехи!» — это уже не про ребенка.

И в этом случае если лет в тринадцать-пятнадцать подросток вдруг понимает, что ему надоело, неинтересно, что все это вообще не его, и бросает занятия — то вся семья погружается в траур. Мама с горечью говорит: «Столько сил потрачено понапрасну…» То есть речь опять о себе: «Я столько вложила, я так этого хотела, я пообещала всем, что у ребенка получится…» А дети бросают скрипку и рисование, и им приходится заново учиться чему-то другому, тому, что на самом деле является их призванием.

Я в своей жизни встречала нескольких чрезвычайно музыкально одаренных людей, которые в переходном возрасте вдруг осознали, что на самом деле они — математики или физики. И они кидались догонять эту математику, бросая и даже ломая скрипку…

Для родителя это — тяжелое испытание. Потому что маму преподаватели уверяли в том, что ее ребенок очень талантлив, и она уже видела, как будет сидеть в концертном зале и аплодировать, а математика ей, мягко говоря, неинтересна, да и аплодировать там особенно негде…

Бывает, что ребенок не бунтует против родительских амбиций — и тогда потом платит за это тем, что оказывается во взрослой жизни неудачником. Потому что достигают успеха те художники, писатели, спортсмены, музыканты, которые заняты своим делом. Иначе в какой-то момент непременно происходит сбой, и человек мается потом всю жизнь на третьих-четвертых ролях.

Важно помнить еще один момент: кроме родителей существует сила одаренности — и она тянет в нужное место. Все руководители кружков и секций хорошо это знают.

Признак истинного призвания — не успех, нет, а то, что тебе очень интересно этим заниматься. Ты устал, ты боишься, но все равно хочется! Не получается, а хочется еще больше! Вопреки всему ты тренируешься, пробуешь, пытаешься. Потому что это — свое, это идет изнутри. Вот это состояние надо поддерживать в ребенке. На самом деле любая профессия хороша, если человек к ней предрасположен.

Если подросток мечтает поступить в театральный институт, а его родители хотят, чтобы он учился на экономиста, и сомневаются в его актерском призвании — пусть он все же попытается поступить в театральный. Чтобы потом не было всю жизнь в семье театра одного актера и чтобы он не обвинял родителей в том, что его судьба не сложилась. Пусть ему не мама с папой, а люди из этого клана скажут, что у него нет такого таланта, чтобы работать на сцене. Тогда он, возможно, спокойно займется другой профессией. Или второй вариант — великие актеры часто рассказывают одну и ту же историю: их не приняли ни в первый раз, ни во второй, но они не опустили руки и все же на третий, на четвертый раз прорвались. Потому что для настоящего актерского дарования отказ — это вызов. И еще одна просьба к родителям. Если вы хотите, чтобы сын или дочь пошли в «большой спорт», и поэтому отдали его в школу олимпийского резерва, где занятия проводятся по шесть раз в неделю, а ребенок сопротивляется и бунтует против такого графика, — не настаивайте на своем. Но не дайте детям вообще прекратить спортивные занятия! Пусть выберет какую-то другую секцию, по два раза в неделю… Сейчас в обществе царит гиподинамия, дома стоит компьютер, и дети очень легко убеждают себя, что лучше никуда не ходить… Тем более что спортивный азарт можно получить, просто играя в компьютерную игру, — будет иллюзия, что ты всю ночь бегал, только утром у тебя — дряблые мышцы и дохлое сердце. Так что родители должны всячески поддерживать привычку к спорту. Профессиональные занятия — по желанию ребенка, а поддерживающие — это ответственность родителей.

Дети и деньги

— Мама, — обступают Лену Вова и Сережа, — мы поняли ужасное!..

— Ну? — пугается Лена.

— Мама, мы совершенно несостоятельные.

— В смысле?

— Ну денег ты нам не даешь.

Лена невольно хихикает.

— А сколько вам надо, чтобы стать «состоятельными»?

— Ну, — задумывается Вова, — я думаю, рублей пятьсот.

— В месяц? В день? В неделю? — справляется Лена.

— Сейчас, — говорит Вова.

— Каждому, — уточняет Сережа.

— А зачем они вам? — интересуется Лена.

— Мама, ну зачем мужчине деньги? — солидным басом вопрошает Сережа.

— Ты как спросишь, — пожимает плечами Вова.

…

«Как научить подростка обращаться с деньгами? С какого возраста и в каком количестве давать детям карманные деньги? Как сделать так, чтобы ребенок не был жадным к деньгам?»

Ольга Троицкая, психолог

Если родители внутренне не жадничают, давая деньги ребенку, то и у детей, скорее всего, не будет жадности к деньгам. Иногда, правда, наоборот, дети становятся безалаберными транжирами, потому что они устали от жадности родителей.

В каком возрасте начинать давать ребенку деньги? Уже в предшкольном, чтобы он мог самостоятельно отправиться в магазин, купить что-то по вашему поручению, получить сдачу.

Важно, чтобы к школьному возрасту деньги не были для него чем-то совершенно неведомым. Чтобы в школе он мог сам покупать что-то в буфете, а родители могли бы спокойно передать через него деньги учительнице, если в классе на что-то собирают. Ребенок, которому не дают денег, не умеет с ними взаимодействовать, и, когда деньги наконец попадают к нему в руки, надолго в его руках они не задерживаются.

Важно, давая деньги, обязательно (только не жестко, не припирая к стенке) контролировать расходы детей, выяснять, на что именно были потрачены деньги и сколько осталось.

Деньги должны быть в фокусе внимания родителей. При этом если, например, приближается мамин день рождения, а ребенок начинает сетовать на то, что у него денег нет, возможно, он копит на подарок. В таком случае можно сказать: «Слушай, если ты на что-то накапливаешь деньги, не говори, на что именно, просто скажи „коплю“, мне этого будет достаточно».

Бывает, посылая ребенка в магазин, родители говорят ему: «А сдачу оставь себе». Я бы посоветовала разделять выполнение поручений и то, что вы даете ребенку карманные деньги. Иначе получается, что вы платите ему за то, что он сходил в магазин, даете ему «чаевые». Это не только не правильно, но даже унизительно для ребенка, ведь он делает это как член семьи. Было бы лучше, чтобы он вернул вам сдачу, а вы, в свою очередь, регулярно давали бы ему какую-то небольшую сумму.

Первое, что необходимо сделать — оценить свои возможности и определить, сколько именно вы можете давать сыну или дочери в неделю или в месяц. Потому что ребенок рано или поздно начнет сетовать: «А вот Васе дают больше!..» В таком случае родители должны честно ответить на это: «А у нас таких средств нет». Это — не оправдание, а признание ребенка полноправным членом семьи: мы с тобой делимся от того достатка, в котором живем; подрастешь — возможно, будешь зарабатывать больше. Родители не должны ставить себя в напряженную ситуацию для того, чтобы ребенок чувствовал себя не хуже других.

В подростковом возрасте дети иногда начинают сами подрабатывать. Как правильно строить отношения с зарабатывающим ребенком? Не стоит требовать, чтобы он отдавал все деньги в семью, но вполне можно сказать: «Давай какую-то часть наших общих трат ты возьмешь на себя, допустим, купишь себе ботинки или куртку». Можно завести разговор о планировании: «Вот ты теперь зарабатываешь, что бы ты мог сам себе покупать?» Причем речь должна идти именно об обсуждении; решать за ребенка и навязывать ему свои предпочтения не стоит. При этом обеспечение едой и основной одеждой до восемнадцати лет должно все-таки оставаться заботой родителей. Отпускать шестнадцатилетнего подростка в самостоятельное плавание по нашей непростой жизни я бы не советовала. А вот после совершеннолетия ребенка вы, если сочтете нужным, уже с чистой совестью можете сказать ему: «Я считаю, что ты мог бы зарабатывать самостоятельно и основную часть твоего обеспечения с меня снять». Если взрослый человек не хочет содержать другого взрослого человека, он имеет на это полное право.

Дмитрий Тюттерин, педагог

«Как научить ребенка обращаться с деньгами?» — нередко вопрошают родители. Я думаю, вряд ли когда-нибудь будет разработан универсальный курс семейной экономики.

Потому что курс этот должен быть максимально приближен к реальности, в его примерах и принципах ребенок должен узнавать себя и тут же применять на практике изучаемые правила. А жизнь в разных семьях очень различается, и экономика в них имеет разные формы. Например, у родителей может быть как общий, так и раздельный бюджет. Сейчас много семей с нестабильным достатком — сегодня у них деньги есть, а завтра совсем нет. Где-то принято копить на будущие покупки, где-то — брать и возвращать кредиты, где-то — занимать у родственников…

Одним словом, сколько семей, столько и различных ситуаций, а значит, давать какие-то общие советы очень трудно. Даже на уровне этических ценностей все не так просто. Например, каким вы хотели бы видеть своего ребенка: щедрым или бережливым?В общем, как ни крути, общение с деньгами — это тот урок, который родители должны преподать детям сами. Что случится, если родители не дадут ему этот урок? Ребенок сам наступит на все возможные грабли, набьет шишки и впустую потратит кучу денег. Поймет он какие-то важные вещи с первого раза или не разберется в них до старости — неизвестно. Но своими уроками, своим опытом вы можете сэкономить ребенку массу сил и времени. Для этого и нужны родители, правда?

Деньги падают с неба

Первое, что часто пытаются объяснить родители ребенку: деньги не падают с неба, а достаются тяжким трудом. Это чушь. И даже ребенок это понимает. Он видит кинозвезду на экране телевизора, которая ходит и улыбается за миллионы долларов, и видит дворника, который вкалывает за несколько тысяч рублей. И как бы звезда ни жаловалась на то, что ее жизнь — беспросветная каторга, ей не приходится в пять утра кидать снег лопатой. И ребенок обо всем этом знает.

Но родитель упрям. «Не потрудишься — не получишь!» — говорит он, и ребенок отправляется на кухню мыть посуду за сто рублей (хотя раньше делал это бесплатно), или его по знакомству трудоустраивают в какую-то фирму, где для него из пальца высасывают какое-нибудь задание и он мается от скуки, чтобы заработать свои карманные деньги. Какой урок преподается ребенку? Для того чтобы получить деньги, надо исполнить какой-то бессмысленный ритуал, мало связанный с практической пользой. Конечно, иногда случается и так — я сам знаю вполне взрослых людей, которые получают деньги именно за исполнение ритуалов. Но ведь не такой же судьбы мы желаем своему ребенку?

Не хочу, чтобы сложилось впечатление, будто я выступаю против зарабатывания подростком денег на собственные нужды. Наоборот, я только за! Однако я за то, чтобы он именно зарабатывал их, а не имитировал трудовую деятельность. Никакой псевдоблаготворительности!

Вообще привязывать ценность труда к деньгам очень опасно. Если вы вдалбливаете в голову ребенка постулат о том, что трудиться надо, чтобы кормить семью, судьба может сыграть с ним злую шутку. В тот момент когда для того, чтобы прокормить семью, трудиться будет не обязательно (а можно вместо этого сдавать бабушкину квартиру, жить на зарплату жены/мужа, тратить наследство, выйти на пенсию и т. п.), работа потеряет для него всякий смысл. А вместе с ней потеряет смысл и жизнь, которая до того укладывалась в простое расписание.

Могу привести и противоположный пример. Я лично знаю женщину, которая отказалась от легкой надомной работы в пользу старой — низкооплачиваемой и очень трудозатратной. Знаете, какой у нее был аргумент? Новая работа показалась ей «несерьезной». Все ее самоуважение и ощущение правильности жизни строились на том, что она в лепешку расшибается, зарабатывая деньги для семьи. Она отказалась от более легкого способа получать те же деньги — настолько прочно деньги в ее сознании были связаны с трудом.

Между тем современная экономика связана с чем угодно, только не с трудом. Я получу за этот текст гонорар. Наверное, я заработаю эти деньги легче, чем рабочие, что сейчас долбят асфальт под моим окном и мешают мне. Но уж точно несравнимо б’oльшие деньги я получил бы за этот же текст, будь я хоть сколько-нибудь знаменит.

В общем, про деньги и про труд я бы так сказал своему ребенку: «Деньги падают с неба. Они попадают к людям странно и нередко несправедливо. Я знаю богатых дураков и неучей. И я знаю умных и трудолюбивых людей, которые едва сводят концы с концами. Но если ты хочешь быть уверенным в том, что завтра у тебя будут деньги, — знай, что деньги ты получаешь за то, кто ты и какой ты. Деньги тебе платят за твои знания, за твои умения, за твой опыт. За твою смелость и твою мудрость. За умение серьезно относиться к делу и за хороший характер. А получить все эти качества можно, только серьезно потрудившись. Потрудившись над собой».

Деньги — это время

Как же потрудиться над собой, чтобы заработать? Какие качества для этого нужны? Этот вопрос возникает у подростка и без вашего участия. Но будет лучше, если ответ он получит от вас, а не выдумает его сам. Потому что не у всех хватит сил и времени понять, что деньги любят терпеливых.

Обычно говорят: «Время — деньги», но мало кто задумывается, что и обратное утверждение верно. Английский ученый Уолтер Митчелл провел в 1960-х годах эксперимент, названный «Тест зефира», в ходе которого он предлагал детям на выбор одно угощение прямо сейчас или два таких же лакомства, но через пять минут. Не все дети выдерживали эти пять минут, многие сразу же хватали лежавший перед ними зефир. Но были и такие, кто подождал — и получил свою законную награду. Ценность эксперимента заключается в том, что спустя двадцать лет ученый разыскал этих же детей, теперь уже взрослых, и выяснил, что в целом, за незначительной погрешностью, жизнь у тех, кто смог дождаться второй порции угощения, сложилась лучше, чем у тех, кто не ждал. Ученый напрямую связывает умение добиваться желаемого (в том числе и финансового благополучия) с умением на время отказываться от сиюминутных радостей ради конечной цели. Деньги — хороший повод научиться терпению и умению не отвлекаться. Но важно понимать, что нельзя научить терпению ребенка, если вы просто не даете ему денег и говорите: «Подожди!» Это научит только нетерпеливости и раздражительности. Сдерживать себя можно, лишь имея свободу действовать. То есть настоящая сдержанность — это когда ребенок имеет на руках деньги, но не тратит их, и не потому, что его за это поругают, а потому, что у него есть цель.

Деньги бывают разными

Перед родителями часто встает вопрос: давать деньги ребенку или не давать? И если давать, то сколько? Позволять ли ему самому решать, на что их тратить? И с какого возраста?

Я для себя этот вопрос решил так: деньги, конечно, нужно давать. Лучше небольшими суммами, но регулярно и в заранее оговоренных объемах, причем эти договоренности нарушать ни в коем случае не следует! Практика показывает, что именно родителям чаще хочется нарушить условия договора: дать побольше, когда деньги есть, и не дать ничего, когда с деньгами напряженно. Это сложно, но, если вы хотите, чтобы ребенок научился держать слово, вы должны требовать этого в первую очередь от себя. Даже старшие подростки с трудом справляются с таким временным периодом, как месяц, поэтому будет лучше, если вы будете выдавать деньги еженедельно, обсуждая с ребенком, как и на что он будет их тратить. Со временем периоды финансирования можно увеличить — это станет следующим уроком планирования.

Деньги — это проблема, а не ее решение

— Мама, купи мне эту лошадку!

— Отстань, у нас денег нет на игрушки!

Похожие диалоги можно услышать в магазинах очень часто. Мамины слова могут быть правдой, могут — неправдой, но и в том и в другом случае родители частенько прибегают к этому аргументу. Кому-то из них кажется, что такой ответ удачен, поскольку является финальной точкой, с ним не поспоришь (что совсем не так, как показывает практика). Другие родители думают, что преподают ребенку урок бережливости… На самом деле единственный урок, который получает при этом ребенок, — между ним и его мечтой стоят только деньги! Их недостаток — единственная причина, по которой он оказался несчастен, и все, что нужно взять от жизни, это деньги. Вот будет у него много денег, и тогда…

Но, как известно, качество жизни определяется не только деньгами, но и устремлениями, идеалами и мечтами человека и миром у него в душе. Деньги — всего лишь одна из пересадочных станций на пути к счастью. Хотя многие именно на ней и застревают…

Мудрый и заботливый родитель объяснит ребенку, что потратить деньги с умом не менее важно, чем заработать их. Если ты решил копить на большую покупку, важно не сорваться и не потратить их на что-то другое. А прежде чем купить, надо как следует подумать, пригодится ли тебе эта вещь, так ли уж она тебе необходима?

Обсудите все это с ребенком до покупки и ни в коем случае не обсуждайте (тем более — не осуждайте!) его решение после. Что сделано, то сделано. Даже если вам кажется, что ребенок купил явно ненужную вещь, возможно, эта покупка была ценна тем, что создала у него ощущение — у него есть вещи, которые он хочет иметь. Это ощущение крайне важно!Одной моей знакомой в детстве никогда не покупали сладкую вату. В результате это очевидно неполезное лакомство сделалось для нее недостижимой мечтой. И эту недостижимость она не замедлила компенсировать во взрослом возрасте, покупая вату при любом удобном случае и закармливая ею своих детей, пока те сами не стали напоминать комки сладкой ваты. Если вы не хотите, чтобы ваш ребенок так же зафиксировался на какой-то проблеме, — не мешайте ему принимать собственные решения.

Тебе нужны не деньги!

Впрочем, все это касается тех случаев, когда у семьи есть возможность давать ребенку деньги. Но зачастую бывает так, что родители и рады бы их дать, но денег просто нет: до зарплаты осталось только на еду… До уроков жизни ли тут? Конечно же, да. Жизнь ребенка не останавливается из-за ваших временных или постоянных трудностей, и если вы не хотите для него такой же денежной судьбы — срочно познакомьте его с деньгами и их хитрыми законами. Пусть он сходит за покупками и сам решит, что купить всей семье на ужин, пусть оплатит счета за квартиру, пусть запишет младшего брата в кружок и оплатит занятия. Это должны быть не простые поручения из серии «подай-принеси», но серьезные задания, в которых ребенок сможет проявить себя, принять решение и взять на себя всю ответственность за него.

Конечно же, такие поручения выглядят как издевательство, если потребности самого подростка регулярно игнорируются. Но на самом деле зачастую то, что нужно подростку, это вовсе не деньги. Деньги — всего лишь один из способов достижения цели. Разговаривайте с ребенком, будьте в курсе его мечтаний, чаяний и надежд. Тогда вы сможете найти другие способы удовлетворить его запросы.

На самом деле нас окружает множество ресурсов, о существовании которых мы если и догадываемся, то почти никогда не знаем, как их применить. Один из таких ресурсов — силы и свободное время. Если нет денег, постарайтесь компенсировать это ребенку своими силами. Это не снимет всю остроту проблемы, но даст ему понять, что он любим и ценим вами. И возможно, со временем навыки применения других ресурсов вместо денег помогут и вам в вашей жизни. И тогда получится, что ребенок своими вопросами и проблемами преподал вам урок. Вот было бы здорово!

Цивилизация лидеров

Разговор продолжается уже не первый час и не впервые заводится:

— Хватит с меня английского и компьютерных курсов! Не нужен мне репетитор по физике!

— Данила, послушай, — сегодня Егор настроен очень серьезно. — Если ты не вытянешь физику, в нормальную школу тебя не возьмут. С этой у тебя нет никаких шансов попасть в приличный вуз. А чтобы туда попасть, надо вкалывать уже сейчас.

— Я не хочу попадать в приличный вуз. И вкалывать — меня не радует.

— А какие варианты? Всю жизнь у нас на шее сидеть? Ты пойми, без нормального образования у тебя никаких шансов на хорошую работу и приличную зарплату.

— Ты уже второй раз сказал, что у меня никаких шансов. Ты правда так д умаешь?

— Ты ни к чему не хочешь прикладывать усилия и не стремишься подняться выше и быть лучше других.

— А зачем?

…

«Сегодня в России очень распространена идея, что нужно выгрызть для себя место, догнать и перегнать всех. Мы, родители, транслируем это детям едва ли не с песочницы. Но не все же могут и должны становиться лидерами! Как не искалечить детей стремлением к успеху, но при этом помочь им найти себя?»

Екатерина Бурмистрова, психолог

Ожидания века реализации личностных возможностей, в который мы живем, таковы: если ты не раскрываешь свой потенциал (желательно сразу по всем направлениям), если у тебя нет непрерывного поступательного движения, то ты неудачник, «лузер».

Не так давно я пришла на праздничный концерт к своей дочке, которая учится во втором классе. Дети приготовили номера, родители смотрели, слушали, аплодировали. Но нужно было видеть, насколько серьезно относились мамы и бабушки к каждому успеху или не полному успеху ребенка! Простого умиления от того, что дети постарались и что-то сделали, не было. Было тревожное ожидание в глазах: как бы мой не оказался худшим! Родители были напряжены, детишки нервничали. Во взглядах, сдвинутых бровях и улыбках читалось: «Ты должен, не подведи…» Всем был крайне важен не процесс, а результат.

Это весьма уязвимая позиция, особенно по отношению к детям. Получается, то, что должно приносить радость — любые успехи ребенка, — подвергается взыскательной оценке, а часто — и жесткой критике. Родители просто не осознают, что, желая лучшего и не оценивая реальные достижения, они подрывают у детей веру в себя.

Можно ли изменить такое положение вещей? Во-первых, можно постараться не ожидать от детей того, что не удалось когда-то реализовать нам самим. Психологи называют это семейной проекцией: надежды и ожидания, не реализованные представителями одного поколения, переносятся на следующее. Нередко это происходит на подсознательным уровне: любуясь ребенком, мы можем на самом деле любоваться собой. Очень важно для начала хотя бы осознать это. Не хотим ли мы, чтобы ребенок хорошо катался на коньках только потому, что сами в детстве мечтали об этом? Не предполагается ли по умолчанию, что сын и дочь окончат музыкальную школу, потому что это не получилось у мамы, и окажутся способными к языкам, что всегда было папиной мечтой? Почему желание сына стать кабинетным ученым папа принимает в штыки? Может быть, у папы не получилось заработать много денег, хотя он очень хотел, и теперь он уверен — ничего, с этим должен справиться сын (разумеется, не в научном институте)? Признаки того, что работает «семейная проекция»: мы расстраиваемся, сердимся, негодуем, если в реализации детей что-то идет «не так». А в результате наши дети не живут как живется, а вынуждены постоянно кому-то что-то доказывать.

Многим кажется, что высокие требования к ребенку стимулируют его и побуждают к активным действиям. Возможно, кого-то это и сможет закалить, но из большинства сделает невротиков, задавленных бременем невыполненных ожиданий. Вот реальная история, рассказанная на одном из семинаров по психологии семьи. Отец семейства с непередаваемым чувством говорил о том, как родители реагировали на его успехи: «Получил первый юношеский разряд по плаванию — хорошо, но можешь лучше! Принес по окончании школы серебряную медаль — хорошо, но можешь лучше! Сдал лучший диплом за выпуск — то же самое…» Отсутствие полноценного признания, скупость на похвалу во многом определили и характер его отношений с родителями, и его подход к жизни.

Требуя от детей максимально возможного результата — не среднего, не такого, какой получится, а именно максимального, — мы можем дезориентировать их, лишить возможности занять достойное, хотя и не лидерское место в жизни. Ведь лидером может стать далеко не каждый!

Ситуация немного упрощается, если в семье подрастают несколько детей. Один ребенок — пучок проекций. Двоим уже легче. Если детей много, проекции, скорее всего, распределятся между ними. Это не реклама повышения рождаемости. Это просто описание ситуации.

В больших городах свирепствует «образовательная горячка». Родители начинают тревожиться о достойной нише на современном (нередко международном!) рынке труда для своего ребенка, едва ему исполнится три года. Ближе к школе во многих семьях случается что-то вроде того, что с нами происходило при подготовке к поступлению в университет. Причем критерий успеха связан теперь с очень узким набором профессий. Как рассказывал мне один знакомый, большая проблема сейчас в России с профессиональными сварщиками — приходится из Швеции везти и платить большие деньги за их работу.

Я вовсе не против образования и раннего развития способностей. Только важно не забывать при этом, что учебные показатели ребенка не регулируются тем, насколько старается он сам и сколько вложили в него родители и педагоги. Есть индивидуальный уровень способностей, есть психофизические показатели, например выносливость и стрессоустойчивость, есть, в конце концов, и собственный уровень притязаний.

Сегодня ребенок нередко воспринимается взрослыми как долгосрочный инвестиционный проект. В выращивание, образование, отдых, медицинское обслуживание и прочее обеспечение наших дорогих детей мы десятилетиями вкладываем все душевные силы и немалые материальные средства. И конечно же, рассчитываем со временем получить дивиденды.

Не вкладываться в детей, конечно же, нельзя. И в нас самих немало было вложено. Но вот ожидать от них какой-либо отдачи мы не вправе. То, что вложили мы, детям предстоит передать собственным детям. Найти себя ребенку поможет такая позиция родителей: «Ты родился в нашей семье, но ты — не наша собственность. Мы помогаем тебе взрослеть, любим тебя и делаем все, что в наших силах. Ты вправе выбирать в жизни то, что тебе ближе, и не обязан реализовывать то, что не получилось у нас. Если ты выберешь то, что нам сложно принять, мы постараемся сделать все, чтобы твой выбор нас не разделил».

Предположим, мы все это поняли, но изменить собственный подход пока не можем. Что делать родителям-перфекционистам? Увидеть и назвать проблему — значит на треть приблизиться к ее разрешению. Если же нам удастся немножко дистанцироваться от нее, то можно задать себе вопрос: как завышенные ожидания и «семейные проекции» влияют на нашу повседневную жизнь? Когда именно мне начинает казаться, что ребенок «должен быть лучше»? Задавая себе эти вопросы, мы хотя бы отчасти снимаем остроту наших ожиданий.

Слава Богу, сейчас не война, когда материнство требовало настоящих жертв. Но современные мамы нередко жертвуют самореализацией, отказываясь от того, что им в жизни важно и интересно, чтобы вырастить детей максимально успешными. И это — один из механизмов запуска «семейных проекций». Человек, чувствующий, что он на своем жизненном месте, будет требовать меньше невозможного от детей. Счастливый человек скорее пойдет навстречу их свободному выбору и желаниям. Поэтому не отказывайтесь без нужды от того, что дарит вам радость!

Дмитрий Шноль, педагог

Мне кажется, одна из центральных духовных проблем сегодня — всеобщее ощущение цейтнота. С этим же связан и родительский невроз — желание вложить в детей «под завязку», дать им ранний старт, чтобы они успели состояться… Это ощущение нехватки времени приводит ко всяким идеям эффективности, которые переносятся в том числе и на детей.

С одной стороны, все это не противоречит словам апостола Павла, призывавшего дорожить временем,

«потому что дни лукавы»(Еф. 5: 16). Действительно, мы не знаем, сколько нам отпущено, и надо бы все-таки успеть прожить жизнь «не зря». Но с другой стороны, есть ирландская пословица: «Когда Господь создал время, Он создал его достаточно». И христианский ответ на все эти идеи эффективности — последние минуты жизни Благоразумного Разбойника. Он успел сделать самое главное! Так что времени, действительно, достаточно всегда.

Один из святых отцов сказал: «Лукавый — торопыжка, а Божье дело делается неспешно». Нужно постараться не передать детям взрослый невроз хронической нехватки времени. У каждого ребенка есть свои пределы восприятия, границы возможностей. Нельзя его торопить, впихивать в него больше и больше. Даже ровно столько, сколько он может принять, не надо впихивать, чтобы у него по горлышко уже булькало…

Процесс развития каждого человека неповторим и таинствен. И не стоит думать, что мы такие мастера, лепим личность, будто из пластилина, и как захотим, так и выйдет. Ничего подобного! Многодетные родители прекрасно знают, что, как только малыш родился, он уже такой, какой есть: этот — крикливый, этот — терпеливый, этот сам придумает, чем ему заняться, а этому надо все повторять по несколько раз. И почему он такой прямо из утробы матери — неясно. Значит, первое, что надо сделать, это понять, кто же тебе достался. Он, ребенок, тебе поручен, и ты должен понимать, что ему действительно нужно. Потому что, если человек будет делать не то, что ему предназначено, он никогда не будет по-настоящему, внутренне успешен.

Вообще настоящий успех — это когда ты получаешь удовольствие от хорошо сделанной работы. Хотя в современном мире об этом редко говорят. Если ты заработал много денег — это неплохо. Стал знаменитым — тоже хорошо. Но все это — мимолетные радости. А настоящее, длительное удовлетворение бывает только от хорошо выполненной работы.

Поэтому, мне кажется, стремление состояться, кого-то догнав и перегнав, нужно перевести в другое русло и постараться научить собственных детей, что состояться нужно по собственным внутренним критериям: тебе должно быть хорошо от своей работы. А для этого она должна быть любимой. И родительская позиция, на мой взгляд, тут очень простая: помочь ребенку понять, какое дело ему нравится.

Как это понять? У меня есть знакомая, которая после окончания медицинского института стала работать в Бакулевском центре. И она рассказывала, как, придя в первый день на работу и надев белый халат, она поняла, что всегда хотела быть здесь, вот в этом коридоре, в этом халате. Понимаете, возникает ощущение, что пазл сошелся, что ты вошел туда, куда нужно. Не обязательно это продлится всю жизнь, но сейчас ты должен быть здесь. А вот если этого ощущения нет — дело плохо…

Многие родители жалуются, что их чада вообще ничего не хотят. Просто дети с одной стороны перекормлены, а при этом никто их не спрашивает, чего бы им хотелось в действительности. А у родителей зуд: ребенку надо все время что-то делать!.. Мне кажется, здесь очень важно смотреть на эмоциональное состояние. Бывают дети, которым очень тоскливо от того, что им нечем заняться. В этом случае долг родителей — занять их. А бывают созерцательные дети, они сидят и о чем-то подолгу размышляют. Как сказал маме один пятилетний мальчик: «Не мешай, я об жизни думаю!» Значит, в этот момент ему нужно «об жизни думать», а не нестись сломя голову на тренировку. Кроме того, у разных детей разная скорость восприятия: вот сидит малыш и «переваривает» свои впечатления, вроде бы ничем не занимаясь. Ничего плохого в этом нет — в конце концов, Илья Муромец пролежал на печи тридцать три года, «вылежал» свою мощь, а потом встал и реализовал ее по полной программе!

Мы знаем прекрасных, состоявшихся людей, которые начинали совсем не «по-лидерски». Например, известная переводчица Наталья Трауберг (1928–2009) рассказывала, что в школу она не ходила, все время болела, росла неумехой, сидела с тетушками, те обучили ее английскому языку, — в результате появился один из лучших переводчиков XX века. И еще. Если нам кажется, что ребенок в чем-то неуспешен, то главное, о чем стоит помнить: одна из сильнейших травм — это когда для мамы или папы мнение окружающих о ребенке важнее, чем он сам. Вот этого нельзя допускать ни в коем случае!

Один дома, или Моя вторая половина дня

Света на работе. Она вышла в коридор, чтобы коллеги не слышали, и говорит по мобильному тихо, но с напором:

— Так! А почему? Ну как это — опоздала на час? Ты знаешь, сколько в твоем фотокружке одно занятие стоит? И мне эти деньги за твои прогулы никто не возвращает. Обедала? Почему? Вот сейчас пойди и разогрей себе суп. Нет, сама и сейчас. А сочинение переписала? Лиза, что ты делала весь день? Уже половина седьмого! Так, а Катя где? Она вообще дома была? Что значит — не знаю? А ты когда пришла? Дети мои, ну что это такое? Я не могу бросить работу и делать с вами уроки, и водить вас за ручку в ваши кружки! Давай поешь и садись за сочинение.

Она жмет на кнопку телефона, прислоняется к стене и стоит, глядя в противоположную стену, еще несколько минут.

…

«Как организовать жизнь детей так, чтобы они делали уроки днем, а не перед приходом родителей, вовремя обедали и не опаздывали на занятия в спортивной секции? Как работающим родителям проконтролировать жизнь детей во второй половине дня?»

Екатерина Бурмистрова, психолог

По моим наблюдениям, сейчас детей лет до двенадцати большинство взрослых стараются вообще не оставлять дома без присмотра. Одна из причин — высокий уровень родительской тревоги. Дети либо коротают вторую половину дня на продленке, либо у них есть бабушки или няни, либо все их свободное время без остатка поделено между многочисленными кружками и секциями. В результате они совершенно не умеют себя организовать. А между тем возраст до двенадцати лет — именно тот период, когда ребенок, имея возможность распоряжаться собственным временем, может научиться занимать себя «не дуракавалянием». Подростки уже менее контролируемы и гораздо хуже слышат родителей.

С какого же возраста, с точки зрения психолога, можно оставлять детей дома одних? Это, конечно, прежде всего зависит от ребенка, но, мне кажется, с восьми-десяти лет — ненадолго, а с десяти-двенадцати уже уверенно можно оставлять, не опасаясь за нежелательные последствия. Конечно, при условии, что у ребенка нет повышенного уровня перевозбуждения и невнимания.

Оставляя детей одних дома, важно учитывать несколько моментов. Во-первых, не нужно избавлять их от бытовых обязанностей. Ведь и сами мы в детстве нередко готовили нехитрые ужины, покупали какие-то продукты и должны были прибрать в квартире. То, как взрослело наше «поколение с ключом на шее», помогло нам потом определиться с жизнью, с профессией, с отношениями и, возможно, с наименьшими потерями пережить девяностые годы.

Не нужно заново изобретать велосипед, лучше просто оглянуться на опыт, полученный многими сегодняшними родителями в детстве, и нагружать детей не только уроками и кружками, но и общесемейными обязанностями. Тем более если оба родителя работают, а значит, возвращаются по вечерам уставшие и голодные. Вымотавшаяся за день мама вовсе не обязана ликвидировать последствия игр подросших детей и готовить для них еду.

Полезно раз в неделю составлять список дел, которыми ребенку необходимо будет заняться, обсудив его на семейном совете в выходные. Причем, если детей в семье несколько, лучше говорить не «сделайте это», а «ты сделаешь это, а ты — это».

Во-вторых, навык делать уроки без родителей нужно формировать уже с первого класса, это сразу же должно стать делом ребенка. Тут, конечно, многое зависит от школы — неправильно, если она возлагает ответственность за выполнение домашних заданий на родителей. В школу должно быть невозможно прийти с невыученными уроками по требованию учителя, а не мамы.

Постарайтесь приучить ребенка планировать свое домашнее время: «Вот ты приходишь из школы, в твоем распоряжении есть четыре или пять часов. Смотри: в это время ты обедаешь, в это занимаешься уроками, в это — обязанностями по дому; здесь у тебя остается время погулять, а здесь — поиграть в компьютер». Нагружая ребенка делами, обязательно нужно заложить период разрешенного безделья и приятного отдыха.

И непременно за все выполненные обязанности должно быть поощрение. Если к маминому возвращению с работы все дела сделаны, дальше происходит что-то приятное: мама вместе с ребенком играет в настольную игру, или они отправляются кататься на роликах, или ребенок смотрит кино. Ему должно быть выгодно сделать уроки до прихода родителей, потому что дальше наступает самое интересное! Если же основная часть из запланированных дел не выполнена, то ребенок лишается этого поощрения. Если ты ничего не сделал — извини, в течение следующих двух дней за компьютер не сядешь, мы защитим вход паролем!

Правда, имейте в виду: поначалу ребенок будет выполнять лишь десятую часть из запланированного, а значит, на первых порах его обязанности должны быть небольшими. И за их исполнение тоже нужно поощрять. Работа — поощрение — это нормально. Мы и сами работаем все-таки в основном за плату, и наши усилия подразумевают вознаграждение.

Если изо дня в день ничего не выполняется, уроки не делаются, ребенок даже еду себе не разогрел — это значит, что нет поощрений. Без стимула могут заниматься делом только высокоорганизованные от рождения дети, которых процентов пять-десять. Все остальные нуждаются в подпорках.

А вот дистанционно контролировать ребенка, как правило, не получается. Раздраженные мамины крики в трубку телефона: «Ты поел? Нет?! Почему?? А уроки???» — только портят нервы и отношения. Ребенок после такого разговора вряд ли бросится делать уроки. Скорее, он подумает: «Мама все время кричит, она постоянно чем-то недовольна, так что и слушать ее незачем…» Звонки, общение — все это должно быть положительно окрашено. И о делах можно поговорить с юмором.

Иногда родители жалуются: если не проконтролируешь ребенка — он не пообедает, да и в школьной форме может проходить до самого вечера. Просто ребенок за все это не отвечает, у него это вообще не в фокусе; это вы отвечаете, чтобы он нормально ел, чтобы одежда была в порядке… И нужно понимать, что до тех пор, пока ваши сын или дочь не осозн’aют, что всухомятку питаться не стоит, все ваши усилия будут бесполезны. Это та ситуация, на которую родители не могут повлиять. Сколько раз от уже взрослых людей я слышала истории о том, как в детстве они разогревали суп (чтобы мама не обнаружила, что плита холодная, а телевизор, наоборот, теплый) — а потом выливали. К сожалению, чрезмерный контроль и завышенные требования провоцируют вранье. Неплохо будет, если не родители, а кто-то из вхожих в дом взрослых расскажет ребенку о том, что он думает по поводу правильного питания, чистоты и ухода за собой. Родителям же в этой ситуации лучше не тратить время и нервы на то, чтобы приготовить что-то пусть и полезное, но нелюбимое вашим ребенком. Кстати, он наверняка попробует съесть то, что сам приготовил. Пусть лучше он самостоятельно сварит картошку (и на вас заодно) или приготовит простой салат. Или можно отправиться вместе с ребенком в магазин, чтобы он сам выбрал, что будет есть на обед. Вариантов много, главное, чтобы еда и быт ни в коем случае не портили ваши отношения.

Дмитрий Тюттерин, педагог

Восхитительная часть дня

Жизнь обыкновенного школьника в будни состоит из трех частей: уроков, домашних заданий и той восхитительной части дня, когда уроки уже закончились, но мама еще не пришла с работы. Неизвестно почему, но факт остается фактом — ребенок так устроен, что умудряется максимально неэффективно использовать те несколько часов своей жизни, которые называются «второй половиной дня». Он не умеет планировать, у него слабая воля и мотивация к учебе, он не может «чувствовать» время и катастрофически не способен определить, голоден он или замерз.

В эти часы досуга среднестатистический ребенок предается восхитительному ничегонеделанию, прерываемому изредка робкими попытками заняться уроками. Он стремительно одерживает верх над желанием разогреть обед, прежде чем его съесть, и с головой уходит в компьютер, не выныривая оттуда до вечера. В лучшем случае его вытаскивают во двор друзья, и там он проходит суровый курс социальной адаптации. Посреди рабочего дня почти в любом офисе можно встретить женщину, грозно рычащую в телефон: «А ты точно поел?» или «Если я приду, а уроки не сделаны…». Женщина волнуется, поперек лба у нее пролегла морщинка. Она чувствует, что ее влияние на происходящее сейчас дома ничтожно мало. А ребенок, в свою очередь, понимает: мама далеко, а вечер еще нескоро… В результате его вторая половина дня (читай: половина школьной жизни) пропадает — он и не отдыхает толком, и не работает эффективно.

«А мне еще и петь охота…»

Как организовать ребенка, чтобы он все успевал и при этом оставался здоровым? Ведь с каждым годом детям задают все больше уроков, кружки и секции ужесточают правила отбора, а детский организм как требовал полноценного отдыха, так и продолжает его требовать.

Прежде всего, при организации второй половины дня следует разобраться с приоритетами: что, по вашему мнению, для ребенка важнее всего. К примеру, схема ценностей может быть такой:

1) здоровье ребенка;

2) успеваемость в школе;

3) общение с друзьями;

4) кружки и увлечения. Иная последовательность пунктов или появление в списке других предпочтений вовсе не говорят о том, что вы — плохой родитель. Просто у вас другие приоритеты, например спорт. Решать вам. Однако, записывая ребенка в кружок или на дополнительные занятия, вы не только делаете его жизнь более насыщенной и разнообразной — вы вычеркиваете из его жизни час или два, которые можно было бы потратить на игры и прогулки. Это важно помнить.

Делу — час, потехе — время!

При планировании второй половины дня ребенка следует соблюдать правильную дозировку всех видов его деятельности. Он должен отдохнуть, позаниматься и выполнить несложную домашнюю работу. Но как вместить все это в один вечер? Составляя расписание, можно руководствоваться следующими пропорциями (они, конечно, приблизительны и во многом зависят от тех приоритетов, о которых мы говорили ранее, но все же многолетние наблюдения за детьми позволяют утверждать, что пропорции примерно таковы):

— 40% времени — отдых (в первую очередь подвижный, и лучше на свежем воздухе);

— 25% — учеба;

— 25% — домашние дела;

— 10% — свободное время.

Обратите внимание: отдых и свободное время в списке разнесены, поскольку это разные вещи. Отдых должен быть разнообразным и по-хорошему организованным: вам предстоит вместе с ребенком решить, как именно он будет отдыхать в понедельник, во вторник, в среду и так далее. Но, несмотря на все это, примерно десять процентов времени должно уходить на то, что никак не регламентировано, — время свободной деятельности необходимо ребенку, чтобы перейти от одного процесса к другому, «забыть» про одно дело и начать другое. Временной люфт не просто необходим — он неизбежен. Даже если вы не оставите на него времени, он все равно появится, только при этом вы будете нервничать из-за того, что сын или дочь все никак не усядутся за уроки.

Многие родители вполне могут запротестовать: «Как же так? Мы каждый день до глубокой ночи делаем с детьми эти уроки, а вы говорите о каких-то жалких 25% времени!»

То, что на выполнение уроков уходит больше одного-полутора часов, говорит лишь о том, что они делаются неэффективно. Причин этому может быть несколько:

— ребенок устал. Прежде чем усаживаться за уроки, ему следует хорошенько отдохнуть;

— ребенок испытывает стресс. Как это ни парадоксально, но уроки являются причиной стресса. Ребенок сам себя (с помощью родителей и школы) загоняет в порочный круг: я не успеваю выполнить заданное, я нервничаю, а поэтому еще больше не успеваю и от этого еще больше нервничаю. Выход тут один — сделать перерыв и успокоиться, переключиться на другое и перестать нервничать;

— в комнате включен компьютер, телевизор, слышны громкие посторонние разговоры. Несмотря на уверения, что музыка помогает сосредоточиться, это не так;— ребенок не овладел учебным материалом. Если он получил задание по материалу, которого не усвоил, это просчет педагога. Домашняя работа должна способствовать закреплению пройденного, а не компенсировать недостатки школьного урока. Поговорите об этом с учителем.

Контроль и профилактика

Пожалуй, самая сложная задача — добиться выполнения ребенком запланированного на день. Именно на этом этапе, как правило, и возникают проблемы. Какого-то общего решения тут нет — каждой семье придется выстраивать свою цепь компромиссов, наказаний и поощрений. Однако можно предложить несколько простых советов, которые помогут вам с ребенком организовать его день.

— Для начала составьте внятное расписание. Оформите его поярче и повесьте там, где оно постоянно будет мозолить глаза ребенку. Желательно рядом с настенными часами.

— Составляя такое расписание, чередуйте различные виды деятельности. Пусть отдых сменяется учебой, а учеба — отдыхом. При этом никаких «будешь сидеть, пока не сделаешь!» быть не должно.

— Никогда не наказывайте уроками: «Ну-ка, марш к себе в светлицу и сольфеджию учи!» Уроки — это работа, а не наказание.

— Контролируйте ребенка, но не компенсируйте редкий выборочный контроль строгостью наказаний. И не обещайте того, чего не собираетесь исполнить. Это относится и к наказаниям, и к поощрениям. Имейте в виду: для ребенка сам факт вашего телефонного звонка гораздо важнее текста, который вы скажете.

— Мотивируйте ребенка. Подумайте: что для него действительно важно и ценно?— Давайте посильные задания и не ждите слишком многого.

Если и это не работает

В моей педагогической практике мне довелось столкнуться с такой ситуацией: родители переложили всю заботу по организации второй половины дня ребенка на неработающую бабушку. На первый взгляд — решение логичное, ведь бабушка уже своих детей воспитала, так что и с внуком справится. Беда была в том, что бабушка не справлялась. Внук не слушался ее, поступал по-своему, учился из рук вон плохо. Родители же не были готовы это признать и отказывались оставлять ребенка в школе на полный день, хотя такая возможность была. Все дело в том, что они приложили определенные усилия, чтобы решить проблему, и не хотели верить, что решение оказалось неверным, а усилия пошли прахом.

Очень важно понимать: недостаточно просто приложить усилия к тому, чтобы ребенок делал уроки. Важно, чтобы он на самом деле их делал. Поэтому, если вы видите, что метод, изобретенный вами, не работает, значит, надо его менять. Чтобы не наступать всякий раз на одни и те же грабли, можно руководствоваться следующими принципами:

— не оценивайте поведение ребенка только со своей точки зрения, ведь вы заведомо не объективны. Советуйтесь с учителями и родственниками;

— регулярно меняйте методы контроля за ребенком. Рано или поздно можно приспособиться к любой системе и найти лазейки;

— нельзя превращать организацию второй половины дня в противостояние. Не давайте ребенку забывать, что действуете в его интересах;

— меняйте методы наказания и поощрения в зависимости от реальных запросов ребенка. Однако не забывайте, что за все свои слова перед ребенком придется отвечать.

«А как же самостоятельность? — спросит иной родитель. — Надо же дать ребенку возможность самому регламентировать свою жизнь. Ведь как научить человека водить машину, если не пускать его за руль?» Все это, конечно же, верно, однако даже самый смелый инструктор вряд ли доверит руль первокласснику. Если вы сможете продемонстрировать ребенку пример хорошо организованного дня и приучить его к порядку, то, когда ребенок отвоюет себе немного самостоятельности (а он обязательно отвоюет), эту самостоятельность он употребит во благо. Как в стихотворении Агнии Барто:

Все я делаю для мамы:
Для нее играю гаммы,
Для нее хожу к врачу,
Математику учу.
Все мальчишки в речку лезли,
Я один сидел на пляже,
Для нее после болезни
Не купался в речке даже.
Для нее я мою руки,
Ем какие-то морковки…
Только мы теперь в разлуке,
Мама в городе Прилуки
Пятый день в командировке.
И сегодня целый вечер
Что-то мне заняться нечем!
И наверно, по привычке
Или, может быть, от скуки
Я кладу на место спички
И зачем-то мою руки.
И звучат печально гаммы
В нашей комнате. Без мамы.

Дети + родители: как провести отпуск?

— Чтобы я еще раз куда-то с вами поехала! — отчитывает мальчиков Лена. — Я вам что, овчарка, все время вас караулить? Кепку надеть — это не круто, нет! А солнечный удар — это круто, да! Пусть мама за доктором побегает! То один с пирса прыгает, то другой через забор на стройку лезет! То в ресторане подрались! То простыню гостиничную порезали! То Сережа Вову чуть не утопил! То Вова Сережу на чужого дядю уронил! Я почему за вас все время краснеть-то должна? Вы же дикие люди, вас из дома выпускать нельзя! Тоже мне, в отпуск съездила — как на каторгу. После такого отпуска еще один отпуск нужен, в себя прийти!

…

«Как „грамотно“ отдыхать вместе с детьми? Как провести отпуск с удовольствием и пользой для всех, чтобы потом не было мучительно обидно за бесцельно потраченное время, деньги и силы?»

Дмитрий Тюттерин, педагог

На любом курорте мира русского человека, как правило, можно отличить по двум характерным признакам: по неумению переходить с «великого и могучего» на другие языки и по тому, как он кричит на своих детей. Все иностранцы очень удивляются, как такие заботливые и, в общем, очень неплохие родители, какими в большинстве своем являются граждане России, при этом умудряются создавать себе столько проблем в поездке. Растерянная и злая мама, отчаявшийся отдохнуть папа и напряженные дети — вот типичный коллективный портрет наших семей на отдыхе. Мне представляется, что виной этому — несколько национальных стереотипов, с которыми следует попробовать побороться.

В России принято на людях вести себя с детьми строго, гораздо строже, чем дома. Наверное, для того, чтобы все окружающие понимали: вы контролируете ситуацию, вы хладнокровны, сдержанны и решительны. Не покидающее нашего человека ощущение, что в незнакомом месте все на него смотрят, в конечном счете ведет к неврозам и прочим неприятностям. Между тем в действительности на вас обращают внимание не тогда, когда ваш ребенок снял панамку, а когда вы начинаете кричать: «Ну-ка быстро надень панамку! Я кому говорю?!»

Крайне вредно предъявлять к ребенку дома и на улице разные требования и не объяснять, почему вы так поступаете. Но еще вреднее вести себя с ним в разных местах по-разному. Если вы разрешаете ему дома класть ноги на стол, то разрешайте то же самое делать везде. Если считаете, что это неприлично — не позволяйте делать этого и дома. Двойных стандартов быть не должно. Особенно это касается детей околоподросткового возраста. Для них воспитание на публике — высшая мера наказания. Ничего, кроме прилива жгучей ненависти, вы в этом случае не вызовете. Лучше потихоньку отведите сына или дочь в сторонку, умный ребенок будет вам за это благодарен.

Отдыхать едет не только ребенок. Вы тоже собрались отдохнуть. Книжку себе взяли, крем для загара. Это нормально, и не надо ни в коем случае себя за это винить. Другое дело, что ребенок, вместо того чтобы, как все нормальные люди, отдыхать, все время носится и чего-то требует. То ему купаться надо, то в туалет приспичило. То ему скучно, то, наоборот, так весело, что спасайся кто может! А в следующую секунду он хочет есть. И от этого никуда не деться — почему-то команда «сядь и заткнись» работает очень недолго.

На самом деле гораздо проще все распланировать заранее.

Помните: скупой платит дважды. Если вы заранее не продумали, чем будет занят ваш ребенок, вам придется импровизировать на ходу, а на это уходит немало сил. Наберите с собой книжек и фильмов. Купите пару пособий для родителей — во что поиграть с детьми. Возьмите весь доступный спортинвентарь, кроме гантелей.

Парадоксально, но чем больше вы до поездки думаете о свободном времени ребенка, тем больше его (времени) в конечном счете будет у вас. Также важно при планировании помнить следующее:

— Посоветуйтесь с ребенком. Если не хотите тратить все свободное время на то, чтобы заставлять ребенка делать запланированное, — советуйтесь с ним и учитывайте его мнение как основное, а свое — как вспомогательное. Ничего, на отдыхе можно.

— Двадцать минут. Именно столько среднестатистический ребенок (с поправкой на возраст и темперамент) способен тратить на одно какое-то дело. Учитывайте при планировании дня, что два часа с книжкой он, скорее всего, не просидит. А если просидит — это тоже не полезно. Куда как лучше так: полчаса читаем, полчаса бегаем, полчаса снова читаем и т. д. И для вас, кстати, тоже.

— Традиции. Дети обожают традиции. Если вы возьметесь на отдыхе соблюдать какой-то ежедневный ритуал, то спустя пару дней ребенок будет сам побуждать вас к его соблюдению.

— Расписание. Все записывайте. А лучше — зарисовывайте. Наглядно. Чтобы у ребенка расписание было перед глазами. Заодно, хотя это совсем не главное, приучите его немного структурировать свою жизнь.

Многим почему-то кажется, что на отдыхе, особенно за границей, или даже в родной Украине, камни острее, а еда опаснее. И если дома ребенок ходит один за хлебом в магазин за три квартала от дома, то тут, на отдыхе, с него нельзя глаз спускать. Мало ли что. И вот разносится над пляжем раскатистое: «Митя, не трогай!», «Немедленно отойди оттуда!». Что не только провоцирует Митю схватить, что не разрешили, но вообще создает общую атмосферу недоверия и напряженности. От которой в конце концов устают все.

На самом деле, конечно, можно на юге и о камень пораниться, и едой отравиться, но сам факт вашей тревоги по этому поводу никак не влияет на вероятность этого события. Так что расслабьтесь и отдыхайте!

Часто детям задают массу всего учить на лето. Это плохо и неправильно, но поделать с этим ничего не получается, не так ли? Многие родители думают, что, взяв с собой на отдых учебники, они совмещают приятное с полезным. На самом деле они совмещают бесполезное с вредным. Абсолютно бесполезный отдых (ведь отдых — это время, когда надо переключаться, отвлекаться от своих основных занятий) с полной профанацией учебы. Будучи реальной альтернативой солнцу и пляжу, учебник не только не обучает, но и вызывает ненависть.

Учебы в каникулы лучше избежать. Если совсем избежать не получается, то хотя бы первые пару недель уберите учебники подальше. Естественно, все это не касается чтения. Чтение прекрасно.

Наконец, родителей очень часто подводит желание организовать идеальный отпуск. Чтобы все было: и сами отдохнули, и с детьми позанимались, и культурная программа, и сувениры, и деньги сэкономили, и жили с комфортом. В общем, стремление не столько отдохнуть и расслабиться, сколько словно получить за этот отпуск какую-то оценку. Пять — ноль за технику, пять — девять за артистизм. Между тем многих проблем можно избежать, если не пытаться все контролировать, а просто отдыхать.

Наталья Загребина, мама четверых детей

Совместный отдых — это не только восстановление потраченных за год сил, это — крепкие семейные связи и впечатления на всю жизнь. Зачастую именно отпуск и путешествия вспоминаются как самые яркие и радостные события года. Они складываются в фамильную летопись, которую интересно листать и много лет спустя. Мне, маме четверых подростков, которым от двенадцати до семнадцати лет, сейчас уже понятно, что многое в жизни с детьми вовсе не является «праздником, который всегда с тобой» и невозвратно уходит вместе с их взрослением. Дети, «вырастая» из семейного отдыха, стремятся проводить каникулы иначе — в лагерях, экспедициях, с друзьями. Это естественно, всему свое время под небом. Но именно поэтому важно успеть пережить радость совместного отдыха, пока детям необходима близость родителей. И конечно, позаботиться о том, чтобы этот отдых удался.

Меня никогда не останавливали технические сложности поездок с маленькими детьми (для нас отдых — это всегда поездка). Немалым испытанием бывала дорога, но и она приносила яркие впечатления. Вспоминается, как я поехала на Соловки одна с четырьмя детьми, старшему из которых было тогда семь, а младшей — два годика. Мы должны были ехать всей семьей, но накануне отъезда обстоятельства изменились, и муж вынужден был остаться в Москве. Рюкзак выше головы и по два сонных ребенка в каждой руке — в таком виде я оказалась в поезде, отправлявшемся глубокой ночью. Прибывал поезд в Кемь тоже ночью, потом предстояло еще плыть по Белому морю. Я очень надеялась, что дети выспятся в поезде, иначе путешествие могло оказаться им не по силам. Но наш плацкартный вагон (других билетов не было) оказался битком набит удалыми байдарочниками с гитарами и туристическим снаряжением. Озираясь по сторонам, я с тоской думала: как же справлюсь в таком веселом обществе с четырьмя малышами. Однако напугавшие меня поначалу туристы, хоть и распевали песни круглосуточно и при этом, несомненно, что-то распивали, стали моими главными помощниками. Они готовы были играть с детьми, рассказывать им сказки, петь песни, вырезать фигурки из бумаги, но главное, как заботливые няньки, помогли мне ночью поднять и одеть их, совершенно сонных, для выхода (стоянка, как водится, была две минуты). Они бережно вынесли на платформу моих чад и неподъемный рюкзак. До сих пор мы вспоминаем этих ребят с большим теплом.

И все же что нужно для удачного отдыха? Думаю, очень много значит хорошая компания. Она дает возможность и детям, и взрослым получить удовольствие от каникул, позволяя значительно разнообразить ситуации и впечатления. Это не означает, что путешествие с начала и до конца должно проходить в непрерывном общении, но возможность такового очень важна. В нашей практике бывали разные варианты «тесноты» общения. Почти все детство детей мы ездили в Крым. Однажды мы сняли двухэтажный дом у моря, куда приехали три дружественные семьи. Продукты нам привозили хозяева, готовили мы все по очереди, ели вместе, почти каждый вечер устраивали детские концерты и чаепитие для взрослых. Дети носились стайкой по дому и садику, затевали разные игры. Мы даже отпускали их одних на море, впрочем, не разрешали купаться без взрослых. Ежедневным приключением их жизни было бегство от живших там зловредных и коварных коз, явно считавших, что детей на этом свете могло бы быть и поменьше. Дети вспоминают это лето как одно из самых веселых. Однако стало понятно, что для приехавших на короткое время из Москвы пап такая жизнь была несколько шумной.

В последующие годы мы обычно снимали отдельное жилье для каждой семьи, что имело свои плюсы. Как взрослые, так и дети могли ходить друг другу в гости, при этом дом, в котором был большой балкон, обладал преимущественными правами на приемы. Время на море обычно проводили вместе. По нашему опыту, отдых должен сочетать в себе элементы распорядка с атмосферой свободы. Жизнь на юге имеет свою естественную «режимность», которую диктует солнце, и это удобно. На море надо рано вставать, что не очень нравится детям-школьникам, но на что они гораздо легче соглашаются «за компанию».

Детям всегда нужны какие-то занятия, кроме плавания и лежания на пляже. Малыши, конечно, могут играть в песочек, но детям постарше необходимо что-то еще. Одно время большим успехом в нашей компании пользовалось раскрашивание камней. Мы брали с собой на пляж цветные карандаши и разрисовывали плоские камешки. Это так увлекло детей, что мы стали устраивать выставки и конкурсы их работ. Главной проблемой было то, что все свои камни они хотели везти домой, да и взрослым было жалко расставаться с их шедеврами.

Подрастая, дети стали сами себе придумывать занятия, кроме тех, что мы им предлагали. Как-то они решили поставить спектакль. Сценарий (довольно абсурдный) был сочинен одной из девочек, держался в строжайшем секрете от взрослых и кончался словами: «Мальчик с горя утопился в море…» Роль мальчика играл мой семилетний тогда старший сын, который регулярно куда-то удалялся и возвращался с головы до ног мокрый. Когда его одежда высыхала, она покрывалась коркой соли, что меня очень сердило. Я никак не понимала, зачем нужно заходить в море одетым. Когда спектакль был показан, все стало ясно. По замыслу семилетней же сценаристки и режиссера, топиться мальчик должен был, конечно, одетым, поэтому многократно репетировали, как он будет прыгать с пирса во всей своей одежде. После спектакля все дружно решили, что вообще-то топиться было незачем и лучше бы мальчик съел мороженое. Крымское мороженое, горячо любимое детьми, было их ежедневным лакомством и атрибутом отдыха, позволенным, несмотря на Петровский пост, на который обычно приходился наш отдых.

Вообще летние спектакли приносили большую радость как детям, так и взрослым. Очень помнится «Золотой ключик», поставленный нами в костромской деревне, где мы гостили у друзей. Сценой была деревянная открытая веранда, костюмы были самыми живыми. Особенно всех почему-то поразила хлебница в качестве каски на голове у полицейского, который должен был ловить Буратино и его друзей, но вместо этого сам куда-то исчезал, так что ловили его, а был он уже весьма взрослым дядей (поистине в театре нет маленьких ролей!). Несмотря на комаров, которые поедом ели и исполнителей, и публику, а также некоторое расстройство юного актера, публично названного Сизым Носом, что действительно очень обидно, хотя и положено по тексту, успех был полным. Еще одной удачной затеей были литературные конкурсы, которые мы проводили несколько лет подряд в Крыму. Иногда мы задавали детям тему, иногда жанр (например, сказка). Эти конкурсы очень вдохновили детей, особенно когда были введены денежные премии победителям — а ими в разных номинациях оказывались почти все участники. Все опусы зачитывались, компетентное жюри (в основном из мам) совещалось, учитывались также симпатии слушателей. Споры бывали очень жаркими, а сочинения весьма талантливыми, к примеру, юмористическая история племени гавров, якобы населявших в древности Крым. Полученные премии, конечно, тут же тратились на то же мороженое или на общий поход в кафе, и все были очень довольны.

Круг летнего чтения определялся тем, кто какие книги взял. На некоторые выстраивалась очередь. Что-то покупали на месте. Однажды мы решили провести викторину (тоже на конкурсной основе) по истории Крыма, что резко повысило спрос на книгу «Восточный Крым», которая до того лежала без движения. Одно лето мы слушали много аудиокниг, это очень удобно на отдыхе, к тому же многие произведения совершенно иначе воспринимаются «с голоса». Устраивали и «живые» чтения небольших произведений за вечерним чаем. К счастью, еще пару лет назад дети не были обременены таким большим количеством электронных устройств, как сейчас. Бывали и маленькие концерты — мальчики в нашей семье играют на флейтах, а их легко брать с собой.

Большое разнообразие в нашу жизнь на море вносили дальние прогулки в горы и поездки на экскурсии. Дети постарше, встав пораньше утром, иногда отправлялись в самостоятельные мини-походы, что мы им разрешали не без некоторого трепета. Кроме плавания в чести были футбол, бадминтон, летающая тарелка. У взрослых дам образовался свой ежевечерний ритуал — делать в можжевеловой роще дыхательную гимнастику.

Одна моя подруга сказала как-то, что если она что и умеет в жизни, так это путешествовать. К сожалению, не могу похвастаться тем же. Мы то забывали взять с собой нужное количество пластыря и ушные капли, то набирали слишком много лишних вещей. Однажды я, борясь с материализмом, не разрешила младшей, тогда четырехлетней дочери взять с собой всех ее кукол. Через некоторое время бедная девочка стала упрашивать, чтобы я ей хотя бы купила «телефончик» (тоже игрушечный). На вопрос, зачем он ей, ответ был очень убедительным: «Должна же я знать, как там мои дети». В следующем году она, конечно же, путешествовала с отдельной сумкой куколок. Оглядываясь назад, я вижу, что наши летние путешествия были замечательными. Надеюсь, такими они и сохранятся в памяти детей!

Поиграйте со мной!

— Дети, вы чего так орете? — ужасается Лена.

— Мы играем! — вопят в ответ Сережа и Вова.

— Во что? В сумасшедший дом?

— Нет! У нас рыцарский турнир! Иди к нам! Выходи на смертный бой!

— Дети, вы что? Я — на смертный бой? Да ну вас. Давайте потише. И вообще вы бы лучше делом занялись. А то опять в комнате не убрано, уроки не сделаны. Зато смертный бой.

— Какая ты скучная! Ты вообще не умеешь играть!

— Да. Не умею и не люблю.

Лена отбирает деревянные мечи, усаживает возмущенных детей за уроки. И задумывается: «А может, это неправильно? Может, я их зря все время заставляю делом заниматься? Может, правильная мать наденет на голову кастрюлю и ринется в смертный бой?»

…

«Ребенок просит с ним поиграть. А мне это занятие кажется ужасно скучным. Что делать? Играть через силу? И во что?» «Какие игры полезны для раннего развития детей? Как ребенку проще и быстрее научиться читать и считать? Посоветуйте какие-то игры, в которые можно играть, например, в очереди в поликлинике или в автомобильной пробке, когда ребенок изнывает от скуки».

Дмитрий Тюттерин, педагог

В последние годы умы молодых родителей занимает странная вещь под названием «ранее развитие». Многие из них во что бы то ни стало стремятся обучить ребенка чтению и цифрам как можно раньше, как будто от этого зависит его жизнь. Между тем такое «ранее развитие» не только вредно для ребенка, но и развитием как таковым не является. Это — обучение и натаскивание, причем совершенно неоправданные, ограниченные буквами и цифрами. Так, одна знакомая учительница музыки рассказывала мне, что родители недовольны отсутствием букв и цифр в песнях, которые она учит с детьми. Представьте, что вы от нечего делать выучили всю таблицу Менделеева. Поможет это вам в жизни? Да, возможно, когда-то и как-то. Но продвинет ли это вас по карьерной лестнице, даже если вы химик? Поможет ли наладить мир в семье? Не заблудиться в новом городе? Поменять кран в ванной? Написать роман?

Так и с ребенком. Все, что по-настоящему развивает его, дает ему навыки для самостоятельной жизни, нередко остается вне родительского внимания. Для дальнейшей успешной учебы ему требуется не знание букв и цифр, а усидчивость, умение концентрироваться, слышать обращенную к нему речь и понимать инструкцию. Для того чтобы хранить мир в семье, ребенку нужно уметь слышать других, понимать чувства окружающих и сопереживать им. Для того чтобы не падать, ребенку надо научиться бегать, прыгать и лазать.

Мы, взрослые, конечно, можем изобрести велосипед в виде курса усидчивости или учебного предмета «эмпатия», но зачем это нужно, если есть веками проверенные способы? Речь идет об играх. Даже самые простые из них — кладезь для развития ребенка. Вместо того чтобы воспитывать усидчивость за партой, можно поиграть в прятки. Чтобы научить ребенка сочувствию, можно, конечно, сесть и серьезно поговорить, но куда веселее и эффективнее просто поиграть в футбол. Любая сложная игра — отличный тренажер для понимания инструкции. А сколько игр тренируют ловкость и силу — и не перечесть!

Подобно тому как в руках у талантливого и мудрого повара самое простое блюдо становится не только вкусным, но и полезным, игра в руках заботливого и умного родителя приобретает новые краски.

Еще игра — это важный элемент взаимоотношений взрослого и ребенка. Давайте честно: в большинстве случаев мы обращаемся к детям, когда нам от них что-то надо. «Сядь ровно, вымой руки, не ной!» — все это ребенок слышит чаще чем: «Чего бы ты хотел? Какое у тебя настроение? Во что с тобой поиграть?»

Есть родители, которые не хотят, не могут играть с детьми — им это скучно или их это раздражает. Вообще это не норма, когда взрослые не любят играть. Это, конечно, не значит, что взрослый должен целыми днями просиживать за игровой приставкой, но если он попадает в ситуацию игры — он «включается», он получает от этого процесса удовольствие. Игра — это базовая потребность. Не бывает, чтобы человек в своей жизни не испытывал удовольствия от игры, но если родитель почему-то не помнит этого, если игра вызывает у него раздражение — это проблема, и тут надо разбираться с собой.

Если вы не любите играть, не надо делать это через силу, — такой игрой ребенка можно только замучить. Но нужно тогда дать детям возможность поиграть самим. Не кричать на них, когда они слишком шумно, на ваш взгляд, играют, — если они вам мешают, можно отправить их на улицу, в другую комнату или самому пойти погулять. Не надо транслировать им, что игра — это ерунда и лучше заняться серьезным делом. Важно разделять, где ваши представления о мире, а где истина. Потому что вся наука однозначно говорит о том, что детям играть нужно и полезно.

А может быть, и «скучному» взрослому вдруг удастся получить от этого процесса настоящую радость? Возможно, у него получится найти какой-то общий интерес с ребенком и соединить его с игрой: любите футбол — играйте с детьми в футбол, любите путешествовать — устройте географическую викторину, увлечены домашним хозяйством — поиграйте с ребенком в Золушку и задания мачехи. Это позволит вам внести в игру свой опыт, свои интересы, а ребенку даст возможность лучше понять вас.

Игра — это способ что-то дать детям, ничего при этом для них не покупая, не переводя отношения в разряд товарно-денежных. Это то время, которое мы можем подарить им. Это та деятельность, в которой мы можем быть абсолютно на равных с ребенком, где он даже может нас чему-то научить. Играйте с детьми: это надо и им и вам. Игры В эти игры можно играть, используя практически любые подручные предметы, которые найдутся в карманах, в сумке или вокруг вас. Знаете, сколько замечательных игр могут подарить расческа или наушники?

Игра «Змейка»

Возраст: от трех до шести лет.

Развивает фантазию, пространственное мышление, мелкую моторику.

Реквизит: гибкие наушники и несколько небольших предметов (расческа, телефон, кошелек и т. п.).

Место: за столом.

Эта игра в первую очередь предназначена для малышей. Вам потребуются обычные гибкие наушники и несколько любых предметов размером чуть больше или меньше кулака взрослого человека. Расставьте эти предметы в произвольном порядке на столе, после чего дайте ребенку в руки наушники (предварительно надо чашечки скрепить вместе — для этого подойдет любая нитка или резинка; в конце концов их можно просто связать). Инструкция такова: этой змейке надо проползти от одного края стола до другого, не задев ни одного предмета.

Ребенок, держа змею за головку (наушники за динамики), проводит ее до финиша, после чего вы даете задание вернуться обратно, но другим путем, не задев при этом свой хвост. Если игра ребенку понравилась — она может длиться сколь угодно долго. Ее можно усложнять, добавляя новые препятствия. Если малыш приступил к изучению букв или цифр — змейка может ему помочь: надо дать задание без препятствий выложить змейкой ту или иную букву.

Игра «Рука дружбы»

Возраст: от четырех лет.

Развивает тактильное восприятие, умение общаться, внимательное отношение к окружающим.

Реквизит: нет.

Место: в помещении.

В этой игре могут участвовать от трех до десяти человек. Рассмотрим вариант с тремя. Участники садятся за пустой стол и кто-то один (как правило, ребенок) закрывает глаза и протягивает руку на середину стола. Далее один из оставшихся с открытыми глазами осторожно гладит протянутую руку. Тот, чьи глаза закрыты, пытается угадать, кто же его погладил. Потом играющие могут поменяться местами.

Особенно хорошо в эту игру играет небольшая группа детей. Взрослый здесь может выступить в роли ведущего. Тогда все дети закрывают глаза, а взрослый обходит стол по кругу, поочередно дотрагиваясь до двух детей, давая тем самым им знак положить руки в центр круга. Задача: найти вторую руку и опознать, кто это. Выигрывает тот, кто первым безошибочно назовет имя обладателя второй руки. Затем идет следующий раунд и ведущий выбирает двух других игроков. Важным условием игры является то, что нельзя проявлять агрессию — шлепать по руке, щипать, тянуть. Человек должен доверять, протягивая руку в круг.

Если у вас не нашлось стола подходящего размера, дети могут устроиться на полу, лежа на животе головами в центр круга. Очевидно, что эта игра не подходит для малознакомых людей или общественных помещений. Однако в кругу близких она не только вызовет приятные эмоции, но и позволит сгладить противоречия, поддержит и укрепит всех в хорошем отношении друг к другу.

Игра «Счастливые номера»

Возраст: от шести лет.

Развивает наблюдательность, устный счет.

Реквизит: нет.

Место: на улице, в автомобильной пробке.

Эта игра идеально подходит для того, чтобы занять время, которое мы теряем в автомобильных пробках. Для ее осуществления необходимо достаточное количество машин вокруг, ведь играть вы будете с их номерами. Ваша задача — отыскать такие номера, три цифры которых могут сложиться в пример: первая цифра плюс (минус, умножить, разделить) вторая цифра равно третьей цифре. Так, например, номер «а 123 бв» вам подходит, поскольку 1 + 2 = 3. Также вам подойдет номер «а 111 бв», так как 1 x 1 = 1. А вот номер «а 777 бв» не годится — примера из него не выйдет. В эту игру ребенок может играть один (такой вариант подойдет серьезному и сосредоточенному ребенку) или наперегонки с вами. Стояние в пробке превращается в увлекательную охоту, а ребенок получает тренинг по устному счету. Если устный счет ему пока недоступен, вы может просто изучать цифры и буквы, выискивая, например, номера с цифрой 7 или с буквой «а». Когда, со временем, эта игра надоест, можно ввести соревнование, кто быстрее найдет десять машин с определенными цифрами.

Игра «Сломанный телефон — 2»

Возраст: от трех лет.

Реквизит: пустая емкость объемом от литра (кастрюля, кувшин, лучше всего — пластиковая бутылка).

Место: не имеет значения. Все вы, без сомнения, знаете игру «Сломанный телефон»: игроки по цепочке передают друг другу слово или фразу на ухо. Веселье заключается в том, что зачастую в конце слышно совсем не то, что было сказано в начале цепочки. Смысла никакого в этой игре нет, ничего она не развивает, но дети ее просто обожают. Однако проблемы возникают, когда вы с ребенком вдвоем, а он очень хочет поиграть именно в эту игру. Цепочка из двоих слишком короткая, вам нужен как минимум один посредник. Таким посредником может стать пустая пластиковая бутылка: откручиваете пробку, прикладываете горлышко к губам и произносите слово или фразу, а ребенок слушает, прижав одно ухо к донышку бутылки и закрыв рукой другое. Эта игра — очень веселая и поможет скоротать время, к ней с удовольствием присоединятся и другие ребята.

Игра «Определи на ощупь»

Возраст: от трех до десяти лет.

Развивает логику, тактильную память.

Реквизит: сумка или пакет и различные мелкие предметы.

Место: не имеет значения.

Предложите ребенку запустить руку в сумку или пакет и на ощупь определить находящийся там предмет. Ребенок должен назвать этот предмет, затем вытащить и посмотреть, угадал ли он.

Чтобы эта игра прошла весело и интересно, надо соблюсти несколько несложных правил. Подготовьте сумку — в ней не должно быть ничего острого и хрупкого. Чем больше разнообразных предметов будет, тем интереснее игра. Если вам кажется, что ребенок слишком легко угадывает, — запутайте его: например, совместите колпачок от ручки с ключом или заверните телефон в салфетку. Для детей эта игра крайне полезна. Развитие тактильного восприятия напрямую связано с развитием мышления. А умение делать выводы при недостатке информации полезно даже взрослому человеку.

Игра «Другое применение»

Возраст: от пяти лет.

Развивает логику, творческое мышление.

Реквизит: различные мелкие предметы.

Место: не имеет значения. Положите перед ребенком самый обыкновенный предмет. Например, ключ. Предложите ему придумать ситуацию, в которой этот ключ бы пригодился, если его применять не по основному назначению. Например, ключом удобно выковыривать монеты из щели в диване. Или положить на оконный проем, чтобы окно не закрывалось. Или использовать как блесну для удочки. Как всегда, ограничителем может служить только ваша фантазия. Можете называть с ребенком версии по очереди. Чье предложение окажется последним, тот выиграл. И не пугайтесь, если поначалу в голову ничего не придет — стоит немножечко размяться, и версии последуют одна за другой. Как знать, возможно, когда-нибудь эти версии пригодятся вам в быту! Помимо прочего, игра замечательна еще и тем, что к ней подходит практически любой предмет — от заколки до зонтика.

Игра «Новые бирюльки»

Возраст: от четырех лет.

Развивает внимание, концентрацию, мелкую моторику.

Реквизит: две ручки (или палочки, их заменяющие) и много мелких предметов.

Место: в помещении.

В эту игру могут играть от двух до пяти человек. Основана она, как видно из названия, на древней русской забаве — бирюльках. Для этой забавы использовались специальные палочки с крючками и много мелких специально сделанных предметов (как правило, посуда и мебель). Предметы высыпались на поверхность, и участники должны были палочками растащить фигурки, забрав себе как можно больше. Это веселая и очень полезная игра, способная отвлечь на продолжительное время компанию даже самых отчаянных сорванцов. Однако что делать, если под рукой нет специального набора для игры?Вас выручат мелкие предметы из сумочки или кармана. В ход пойдут мелкие монеты, фантики, зубочистки, скрепки, колпачки от ручек и многое другое. Также можно расцепить связку ключей, и тогда сами ключи, колечко от них и брелок станут прекрасной подмогой в игре. На смену специальным крючочкам придут обычные шариковые ручки. Важно, чтобы эти предметы не были острыми и чтобы ручки были закрытыми. А то последствием игры может стать разрисованный стол.

Игра «Книжка без текста»

Возраст: от четырех лет.

Развивает логическое мышление, устную речь, фантазию.

Реквизит: листок бумаги и ручка.

Место: в помещении.

На листке бумаги вы изображаете несколько предметов и просите ребенка объединить их в один сюжет. Здесь от вас потребуется не столько мастерство художника (изобразить солнышко или цветочек сможет каждый), сколько мастерство интервьюера. Ребенок будет стремиться объединить все предметы в одно предложение, быстро связав. Надо ненавязчиво выяснить детали, особенности характеров и сюжета. Удержать на курсе, если его сильно понесло «вбок» — в ненужные для сказки подробности. Ведь мы учим не просто придумывать истории, но и держаться заданного рисунками фарватера. Обязательно похвалите ребенка за историю и ни в коем случае не делайте замечаний, даже если вам кажется, что вы в рисунки «вкладывали» другой сюжет. Ребенок должен не угадать ваш ход мысли, а создать свою историю. Конечно, поначалу рисунков должно быть немного, а связь между ними вполне очевидна. Например: «Дождик полил землю, вырос цветок, пришел мальчик и сорвал его». Здесь вы нарисовали дождик, цветок, мальчика и землю. Однако, по мере того, как мастерство вашего маленького сказочника растет, должны усложняться и задания. Задание, где надо связать вместе снеговика, кресло, слона, миксер и батон, вызовет интерес даже у многих взрослых.

Игра «Теремок»

Возраст: от двух лет.

Развивает образное мышление.

Реквизит: блокнот и ручка.

Место: в помещении.

Игра основывается на известной сказке «Теремок». Прежде чем начать играть, вам потребуется несколько минут на подготовку. Найдите в середине блокнота 5-6 чистых листов. На первом нарисуйте мышку, на втором — мышку и лягушку, на третьем — мышку лягушку и зайца и так далее по сказке вплоть до медведя. Важно: фигурки надо рисовать каждую на отдельном листе, не на обороте. Рисунки надо располагать «головой» к переплету. Особых способностей к изобразительному искусству от вас не потребуется, достаточно, чтобы звери были узнаваемы по характерным отличительным признакам. Затем блокнот следует раскрыть на пустой странице, но так, чтобы на следующей странице уже была мышка. Перегните блокнот и поставьте его как домик. Если блокнот слишком мягкий — подоприте его изнутри чем-нибудь.

Затем начните рассказывать ребенку сказку и на словах «Зашла мышка в теремок и стала там жить» переверните страницу, показав мышку, а на словах «И стали мышка и лягушка вместе жить» переверните следующую. И так далее по алгоритму до медведя. С медведем сложнее. Наиболее эффектной будет концовка, где вы просто накроете домик ладонью, и он рухнет. Однако маленький и впечатлительный ребенок может испугаться такого результата — для него лучше просто нарисовать мишку на бумаге. Таким образом можно рассказать многие сказки, в том числе и придуманные вами. Кстати, даже дети более старшего возраста с интересом послушают какую-нибудь историю, если она проиллюстрирована таким необычным образом.

Как научиться проигрывать?

— Не буду я с ним играть! — Сережа встает, смахивает шашки с доски и уходит. — Это нечестно!

— Я честно выигрывал! — возмущается Вова. — Это ты нечестно! Нечестно все смахивать с доски!

— Это нечестно, что он все время выигрывает! — злится Сережа. — Я не буду с ним играть.

— Сережа, мы все иногда проигрываем, а иногда выигрываем, — мягко замечает Лена. — В этом нет ничего страшного. Спокойнее.

— Он всегда выигрывает! Почему ему всегда везет, а мне не везет?

— Может, я просто лучше играю? — ехидничает Вова.

— Да ты мухлюешь! — говорит Сережа.

— Я мухлюю? — задыхается Вова и сжимает кулаки, но Лена берет Сережу за руку и уводит на кухню.

…

«Мой семилетний сын совершенно не умеет проигрывать. Из-за этого любая игра (хоть настольная, хоть подвижная) бывает испорчена. Как объяснить ребенку, что проигрыш — не трагедия, как научить его спокойно и достойно к этому относиться?»

Дмитрий Тюттерин, педагог

В словаре современного человека довольно широкое хождение имеет слово «неудачник». Этого определения удостаиваются те, кто недостаточно успешен в своей жизни, слишком слаб, чтобы противостоять опасностям, и настроен пораженчески. Само слово «неудачник» довольно нелепое — разве от человека зависит так называемая удача? Разве не достоин тот, которому «не повезло», скорее сожаления, а не порицания? Тем более от православного человека, понимающего, что называть Божий промысел удачей или неудачей по меньшей мере глупо.

Однако, если оставить в стороне некорректный термин и рассмотреть, что же за ним скрывается, становится очевидно: желание опустить руки после поражения — далеко не лучшая черта характера. Умение же продолжить работу, невзирая на трудности, — качество, достойное уважения. И если проигрыш вызывает в ребенке желание что-то изменить — на самом деле это хорошо. Пусть даже он пока не очень хорошо понимает, что надо менять, и пытается, например, «изменить» лицо противника. Тут-то и пригодится ваша помощь. Если вам удастся обратить взор (а значит, и энергию) ребенка не на поиск внешних врагов, а внутрь себя — вы сделаете огромное дело.

Гораздо хуже, если ребенка каждая неудача повергает в уныние. Если, предвидя такие неудачи, ребенок всеми силами избегает ситуаций, где может оказаться неуспешным, и отказывается пробовать новое. Такое поведение не только обеспечивает ему те самые «пораженческие» настроения, но и свидетельствует о куда более серьезных проблемах.

Прежде всего — о неуверенности. Ребенку не хватает поддержки, одобрения. В глубине души он, возможно, считает, что может и должен выдавать хорошие результаты в играх и соревнованиях.

Однако трагическое несовпадение реальности и представлений ребенка о ней может полностью подорвать его жизненные силы. И тогда он может пойти по жизни, боясь что-либо в ней изменить, понимая, что все равно ничего не получится…

Единственный способ справиться с этим в домашних условиях, не прибегая к помощи специалистов, — опять же постараться обратить взор ребенка внутрь себя.

Можно предложить сравнивать свой результат в соревновании не с другими, а со своим же, только прошлым. Соревноваться с самим собой. Довольствоваться малыми победами в объективном выражении, но важными в субъективном.

Ведь можно научиться радоваться не тому, что выиграл в шахматы, а тому, что сегодня продержался до пятнадцатого хода. Не сорвал аплодисменты, а просто вышел на сцену. Прибежал последним, но разрыв с остальными был уже не столь велик.

Только не лгите ребенку! Не выдумывайте результаты, не «натягивайте» их. Не хвалите за что-то стороннее. Дети чувствуют ложь очень хорошо. Если вы действительно хотите оказать поддержку — надо погрузиться в дела ребенка настолько серьезно, чтобы понять, какие мелочи для него значимы, и оказать ему поддержку именно в этих мелочах.

Нужно быть рядом с ним в его победах и разочарованиях. Ребенку очень важно видеть вашу заинтересованность в его делах. Важнее, чем то, поругаете вы его или нет.

Но не путайте роли: он переживает, а вы сопереживаете. Не наоборот. Если вы поймали себя на том, что для вас этот концерт, этот забег, этот конкурс важнее, чем для ребенка, — остановитесь. Вы уже не помогаете ему, а реализуетесь за его счет. Не крадите у ребенка его детство!Подводя итоги, следует сказать: агрессивному или пассивному, победителю или побежденному, бурно реагирующему на поражение или принимающему его как должное, взрослому или ребенку — всем нам прежде всего следует заглянуть в себя. Именно там, внутри, — причина всех наших поражений и силы для новых побед. Только так, сверяясь с образом прекрасного существа, какими мы все и были задуманы, можно найти силы не опускать руки. И так победить!

Протоиерей Феодор Кречетов

Взрослому человеку преодолевать поражения помогает смирение. Ребенка просто разговорами смирению не научишь. От родителей прежде всего требуется быть крайне внимательными к нему, наблюдать, как он ведет себя во время игры.

Вообще момент игры очень хорошо показывает, что происходит с ребенком, все ли у него в порядке. И если он тяжело переживает поражение, не способен отказаться от выигрыша ради своих друзей, ради честности — это тревожный звонок для родителей.

Исправить эту ситуацию можно только через любовь. Ребенок должен быть уверен: любые его ошибки не изменят родительского отношения к нему. И что бы ни случилось, он всегда будет любим ими.

А дальше надо просто с ребенком общаться. Каждый родитель талантлив в воспитании своих детей. То есть не может быть такой ситуации, в которой мы с детьми не справились бы, если же такое ощущение возникает, значит, просто мало труда было вложено на этом этапе.

Также важно научить ребенка принимать проигрыш. Объяснять, что, если в данный момент ему что-то не удается, ничего страшного не происходит, ведь у него, как и у всякого человека, масса других достоинств: кто-то хорошо прыгает, кто-то хорошо рисует, кто-то поет и так далее… То есть учите радоваться тому, что у ребенка есть, тому, что у него получается. Но для этого и сами родители должны уметь радоваться тому, что у них есть.

Ребенок, боящийся проигрыша, может болезненно относиться к критике в целом. Но стоит задуматься: а насколько справедливой бывает наша критика? Насколько наши требования соразмерны возрасту ребенка? Вряд ли восьмилетний малыш расстроится, если вы скажете ему, что он неаккуратно сложил одежду. Скорее всего, он адекватно отреагирует на замечание. Другое дело, если, например, он услышит, что неверно нарисовал руку у сказочного персонажа. И тогда возможны обиды и слезы. Если мы будем смотреть в этой ситуации на ребенка не с высоты своих знаний и умений, а попробуем встать вровень с ним, то поймем, почему подобную критику он воспринимает как оскорбление. Ведь его рисунок — это часть его самого, и ему больно слышать критику созданного его собственными руками мира от самых близких людей. Вообще следует идти от того, что получилось у ребенка, порадоваться за него, подчеркнуть, что и где особенно хорошо сделано. А потом уже заметить: «Смотри, вот в этом фрагменте так будет правильнее». И обязательно всегда задавать какую-то близкую планку.

Что касается игры — нужно научиться бережно относиться к проигравшему, и помочь здесь может система поощрительных призов. Они нужны, чтобы проигравший не чувствовал себя побежденным, неумехой, а победитель — особым, всемогущим. Так сглаживаются все углы.

И еще надо пытаться подвести ребенка к тому, чтобы он не переживал за свой проигрыш, а, наоборот, радовался победе других. Это, конечно, очень и очень сложно. Прежде всего следует учить сочувствию, честности по отношению к другим, начиная с мелочей. Только не заявляйте при этом: «Что это ты плачешь? Срочно радуйся за победителя!» Это принесет только вред. Тем более а часто ли мы сами радуемся за других? Если да, то это легко передастся и ребенку. В противном случае он почувствует фальшь, и проблема лишь обострится. Но сочувственное отношение к другим, стремление их понять и есть первый шаг на пути к радости за ближнего. Тогда и собственный проигрыш будет восприниматься не столь болезненно.

Общаться важнее, чем учиться?

— Я уже с этой Катей не знаю, что и делать! — вздыхает Света в телефонную трубку. — Как двенадцать лет исполнилось, так и понеслось. Учиться — не хочу, уроки делать — не хочу, а хочу с подружками гулять.

— Слушай, ну это же нормально? — говорит ей одноклассница Люба. — Нас даже на возрастной психологии учили, что у них сейчас ведущая деятельность — общение.

— А седьмой класс как заканчивать с этой ведущей деятельностью? Если бы им на период пубертата уроки отменяли, я бы не возражала. Пожалуйста, предъявил справку, что у тебя трудный возраст, — и гуляй!

— Хорошая идея, — смеется Люба. — Напиши в Министерство образования.

— Ну смех смехом, Люб, но у нее завтра контрольная по геометрии, а она гуляет где-то уже четвертый час, а телефон дома валяется!

…

«Сын-подросток гуляет допоздна, а если не гуляет, то по телефону болтает или в сети „ВКонтакте“ сидит, а по поводу учебы „не парится“, съехал на тройки… Применять к нему карательные меры — или все-таки подростку общаться важнее, чем учиться?»

Евгения Пайсон, психолог

С двенадцати-тринадцати лет все существенные изменения в жизни ребенка происходят под воздействием социальной среды. У него меняются авторитеты: в раннем возрасте для него авторитетны родители, в начальной школе — учитель, а в подростковом возрасте — сверстники.

К сожалению, сейчас очень часто родители искусственно изымают ребенка из ситуаций общения, заполняя его день разнообразными занятиями и не понимая, что ребенок превращается в Маугли: ему не с кем оттачивать социальные навыки, не с кем ссориться и мириться. Удивительное дело: родители отдают ребенка в детский сад в два года, чтобы он социализировался, хотя это еще слишком рано для него, а в тринадцать-четырнадцать лет, когда ему необходим круг сверстников, хотят перекрыть ему общение, чтобы он учился, учился и учился. Нередко школа находится в другом районе, друзей возле дома не остается, после занятий — кружки, секции и курсы — и, как правило, это индивидуальные занятия, без совместной работы, даже если они и проходят в группе. Ребенок видится с ровесниками, но общается ли он с ними? Выстраивает ли отношения? В большинстве кружков каждый в одиночку решает поставленные перед ним задачи. И в конце концов, дети уходят общаться в социальные сети: это можно делать, не отрываясь от выполнения домашнего задания.

В результате страдает или общение с друзьями, или общение с родителями, или учеба. Если родители закрывают возможность вживую общаться с приятелями, ребенок может полностью уйти в виртуальный мир. Ему окажется проще отправить сообщение соседу по парте, чем поговорить с ним. Другие просто плюют на учебу, потому что на все не хватает сил и времени, а дети выбирают то, что им сейчас кажется более важным и интересным. А кто-то полностью погружается в учебу — и при этом не получает важных социальных навыков в самое подходящее для этого время.

Важно заметить, кстати, что часто подростки, ориентированные на учебу, совершенно расцветают, если родители подбирают им подходящую среду со схожими приоритетами. В этом случае учеба и общение с близкими по духу идут рядом, не конкурируя, не вытесняя друг друга. Чтобы чувствовать себя на своем месте, человеку нужны единомышленники, люди со схожими взглядами.

В идеале ребенку должно хватать времени на школу, общение с родителями, кружки по интересам и общение с друзьями. При этом родительское общение и общение с друзьями — не взаимозаменяемы. Родители не могут подменить ребенку друзей, даже если очень стараются, много разговаривают с ним, водят в интересные места и ездят в совместные поездки. Но мама или папа не будут кататься на скейте по лестницам или обливаться водой в фонтане — это все равно что усесться вместе с двухлеткой в песочнице и с серьезным видом меняться с другими детьми совочками и формочками. Общение со взрослым — это обучение, это передача опыта от старшего к младшему в доверительной дружеской форме. Именно в тесном и теплом общении ребенку можно передать, а не навязать свои ценности и приоритеты. И в отсутствие такого общения дети очень быстро находят ему замену — увы, не всегда качественную, например, в лице руководителей молодежных профашистских группировок.

С друзьями выстраиваются отношения равных. И в этом общении вырабатываются очень важные для дальнейшей жизни умения. Это умение строить отношения, определяться со своим положением внутри иерархии, выбирать, кого слушать, а кого нет, подчиняться лидеру или самому стать лидером. Это умение сказать «нет» — один из важнейших социальных навыков. Умение принимать правила коллектива или изменять их, если они кажутся неприемлемыми. Умение различать друзей и врагов и не считать, как первоклассник, друзьями всех, с кем поиграл пять минут. Всему этому надо научиться сейчас, когда ошибки еще не очень драматичны, а их цена не особенно высока: нарушенная договоренность кончается короткой ссорой, а не крупными финансовыми потерями, например. Именно сейчас подросток учится распознавать манипуляции (хотя здесь большинству детей может понадобиться помощь взрослых, чтобы понять побудительные мотивы манипулятора и защититься от него). Сейчас достигается умение разрешать острые ситуации не конфликтом, а компромиссом. Умение понимать, брать на себя определенные обязательства или не брать их. Всему этому нужно учиться в подростковом возрасте — это еще полигон, тренировка, подготовка к взрослой жизни.

«Но что вы предлагаете? — наверняка возразят мне родители, — пусть гуляет весь день напролет и не учится? А если он совсем забросил учебу и только общается?» Но ведь это иллюзия — надеяться на то, что, если перекрыть ребенку всякие возможности встреч с друзьями, он с радостью воскликнет: «О! Сколько у меня времени-то высвободилось! Займусь-ка я учебой!» — и начнет прилежно делать уроки. Вовсе нет. Скорее всего, он будет скучать, плевать в потолок, играть в компьютерные игры, слушать музыку и всячески оттягивать неприятное дело. Если ситуация с учебой совсем запущенная, то проблема здесь не в том, что «ребенок так много общается, что перестал учиться» — а «ребенок перестал учиться». И решать эту проблему надо последовательно. Во-первых, выяснить, почему она возникла. Может быть, ребенок много пропустил, у него пробелы в знаниях, которые ему не дают понимать и усваивать материал урока? Может быть, ребенок так плохо учится из-за того, что он пытается компенсировать свою неуспешность чем-то другим? На следующем этапе предстоит выяснить, что мы можем сделать для того, чтобы ребенок преодолел свое отвращение к урокам и начал учиться. И только третий шаг — понять, как помочь ему перейти из состояния безудержного общения в другое, при котором встречи с друзьями не отменяются, а сочетаются с нормальной учебой.

Протоиерей Алексей Уминский

Нельзя сказать, что подростки полностью теряют интерес к учебе: в старших классах они очень заняты подготовкой к ЕГЭ. Просто дети в это время становятся другими. У подростка оценочная деятельность находится на втором плане, а на первом стоит эмоциональная жизнь. Главная задача родителей подростков — вспомнить себя в это время, свою первую влюбленность, первые разочарования, отождествить себя с сыном или дочерью — это очень поможет правильно реагировать на их поступки. Родители часто воспринимают подростковые ошибки как тяжелые проступки, как состояние зависимости от греховного сообщества. Они смотрят на ребенка с очень высокой позиции, иногда ждут от него такого уровня самопознания, самопонимания, которого, может быть, нет у них самих. В результате теряется связь с ребенком, у взрослых опускаются руки, они оказываются совсем беспомощными: «Ах, ты такой? Ну и пожалуйста!» Родители не понимают самого главного: подросток не может мыслить рационально. Это такое время, тесное и колючее, через него надо пройти, продраться, как сквозь бурелом, с большим терпением, с большой любовью. Чтением морали и жесткими мерами, к которым часто склонны отцы («Раз так, я тебя буду ломать!»), ничего не добьешься. Наоборот, от жестких мер часто происходят ужасные вещи, о которых сами родители потом сожалеют. Лучше сделать паузу, набрать воздуху, взмолиться Богу — и переждать этот возраст.

Дмитрий Тюттерин, педагог

Темы, связанные с воспитанием будущих юношей и девушек, очень волнуют родителей. А особенно много написано по теме «Не хочу учиться — хочу жениться». В том смысле, что дети перестают интересоваться уроками и начинают интересоваться сверстниками. И спектр мнений по этому поводу тоже широк: от «оставьте ребенка в покое» до «главное — не потерять контроль». Но сколько ни написано про подростков — легче с ними общаться не становится. Может, дело отчасти в нас? Мой опыт говорит, что к тому времени, как ребенок вступает в переходный возраст, родители зачастую: а) уже устали его воспитывать, б) столько слышали об этом возрасте, что уже заранее его боятся.

Между тем, несмотря на стереотипное и излишне демонстративное поведение, ребенок и в подростковом возрасте остается уникальной личностью. И прежде чем его «чинить» — стоит его узнать.

Ведь у того же нежелания учиться может быть очень много причин. Не хотелось бы опять скатываться к стереотипам, но во многом подростковый кризис связан с переоценкой ценностей. Это что-то вроде учета в магазине или генеральной уборки дома. Еще вчера эта вещь казалась тебе важной и нужной, а сегодня ты стоишь и думаешь: а так ли она тебе дорога? Если вчера родители говорили, что учеба — это очень важно и ценно, а сегодня ты обнаружил (и это открытие тебя шокировало!), что родители — те же люди и вполне могут ошибаться. Какие выводы ты сделаешь завтра? Особенно если изо дня в день, в любую непогоду надо с утра тащиться на учебу…

А учеба не приносит очевидных результатов. Ты не можешь сравнить себя с собой прежним и осознать, что стал умнее. Тебе вообще не очень понятно, как в жизни пригодятся склонения и формула сокращенного умножения. Да, ты поиграл несколько лет в игру под названием «Получи пятерку». Надоело. Даже самым отъявленным отличникам надоедает. Еще пару лет поиграешь в игру «Не получи двойку» — а дальше чем заниматься? А другую игру тебе никто не предложит. И в эту ничего выиграть не даст. Только на одиннадцатом уровне.

Представьте, что вы всю жизнь были уверены в том, что дважды два — четыре. А потом поняли, что все зависит от системы счисления. Так и у подростка постоянно появляется сотня обстоятельств, каждое из которых — новое открытие. И получается, что учеба — совсем не очевидная ценность. А процесс общения обретает новые краски. От заурядного дружишь — не дружишь концепция общения переходит к сложным конструкциям вроде «Я с ним вообще не разговариваю» или «С таким, как я, никто не дружит». Перед подростком открывается новый дивный мир.

Плюс эта игра дает неплохие бонусы. От того, что ты начал общаться с самыми «крутыми» людьми в классе, твоя жизнь может сильно измениться. Например, тебя станут замечать девочки (мальчики). Или тебя просто перестанут бить. Учеба может дать такие бонусы? Сомневаюсь.

Следует учитывать и такой немаловажный фактор, как лень. Конечно, ленятся и младенцы, и старики. Но никто не делает это так хитро и изощренно, как подростки. Они вам сами и о гормонах расскажут, и о бессмысленности учебы. А все потому, что подросток начинает разрешать себе лениться. Ведь кто позаботится о подростке, как не он сам?

Так или иначе, все эти и многие другие факторы присутствуют в жизни подростка, влияя на нее. Какой именно коктейль намешан в вашем человечке — решать вам. И как себя вести с подростком — тоже никто, кроме вас, не решит. Но мне кажется, что, установив основную причину того, почему ваш ребенок предпочитает общение учебе, вы тут же определитесь с методами работы.

И еще. Я понял, что написал о том, как мы не прислушиваемся к подросткам, а своего собственного подростка и не спросил. Поэтому я пошел к дочке и поинтересовался ее мнением по проблеме. Моя бывшая отличница посмотрела на меня и очень серьезно сказала: «Понимаешь, папа, бывают моменты, когда ты просто влюбляешься. И все». Действительно, все…

Отцовский инстинкт

— Ну, скажи, — спрашивает Марина подругу, — вот твой Игорь чем-нибудь с детьми занимается?

— Ну как… — задумывается Лада. — Со старшим в гараже они возятся. А с младшей он не сильно знает чего делать, она у нас принцесса такая. К потолку не подбросишь, под машиной с ней не поваляешься, на рыбалку не поедешь… Ну не знаю, вот в зоопарк ходили в прошлую субботу. А что?

— Да ничего, — мрачнеет Марина. — У вас хоть в зоопарк ходит. А у нас папа вообще, по-моему, старается домой пореже приходить. Мне кажется, он понятия не имеет, о чем с этими детьми разговаривать. Ему надо, чтоб тихо себя вели, получали пятерки, а он ими гордился.

— Так это всем надо…

…

«Когда отцу подключаться к воспитанию ребенка? Есть ли что-то такое, что может дать ребенку только папа? И откуда берутся отцовские чувства?»

Дмитрий Шноль, педагог

Проходил чемпионат мира по футболу. И когда закончился матч, в котором выиграли испанцы, к футболистам прямо на поле выбежали их дети. Много-много детей. И тут же папы их обняли, посадили на плечи, начали с ними играть, отдавать пасы, эффектно падать. Потрясающее было зрелище! И я тогда подумал, что, похоже, для нашей страны это невозможная картина.

Это одна из главных национальных проблем — российские отцы очень мало участвуют в жизни своих детей. Видимо, потому, что, во-первых, в результате трагедий XX века цепь отцовства в большинстве наших семей была прервана. И если культура материнства как-то сохранилась, хотя и в искаженном виде, то культуры отцовства у нас, по сути, нет. Вторая причина — практически все современные родители вышли из СССР и помнят лозунг «Все лучшее — детям». (Что на самом деле, конечно же, ерунда!) Поэтому нередко родившийся ребенок становится в семье как бы главным, а отцу отводится лишь функция обеспечивать семью.

Недавно мне рассказывала коллега-психолог, что она проводила опрос среди студентов педагогического института. Один из вопросов был: «Что из того, что может случиться в вашей будущей семье, для вас самое страшное?» Знаете, что ответили почти все юноши? «Если вдруг я не смогу обеспечивать семью». Это самое страшное! И это отражает установку, довлеющую над обществом: ты нужен, если ты зарабатываешь деньги. А иначе ты в семье непонятно кто!

На самом деле в воспитании ребенка главная мужская задача — это доверие (а женская — забота и поддержка). Доверие в том смысле, что «я даю тебе свободу там, где ты уже до этой свободы дорос. Я доверяю тебе, и у тебя все получится». Больше всего ребенку это необходимо в тот момент, когда наступает пора отделяться от семьи. Но такие отношения с отцом должны установиться задолго до этого момента. Отцовская и материнская позиции совершенно разные, и подростку с резкими перепадами его настроения и самооценки они важны обе. Потому что одновременно играть две роли, как современные мамы пытаются (или чаще просто вынуждены) — заботливой матери и доверяющего, «отпускающего поводок» отца, — страшно трудно.

Чтобы из своего супруга «вырастить» отца, жене тоже нужно доверять мужу. Например, сказать ему, когда он собирается пойти гулять с малышом: «Обувайтесь, как считаете нужным». Даже если в результате ребенок промочит ноги, ну и что? Куда важнее общение отца и ребенка: отдельные от мамы прогулки, выезды, игры. Мне кажется, в силу физиологии мужчина — более устойчивая единица внутри семьи (по крайней мере, так задумано). В определенных обстоятельствах ребенку это очень нужно. Так же как порой нужен и отцовский гнев. Время от времени отец должен рыкнуть — и всем сразу же станет понятно, что если вдруг придет Баба Яга, то папа ее, конечно же, прогонит.

Вопрос не в том, что мужчины стали какие-то плохие. Нет, просто утрачены, не переданы некие культурные навыки. И их надо восстанавливать. Это не вопрос этики, это вопрос педагогики, обучения.

Откуда берутся отцовские чувства? Я думаю, какое-то чувство, которое можно назвать инстинктом, есть. Но существуют еще разные степени человеческой зрелости. Бывают же нормальные разумные мужчины, которые говорят: «Я пока не готов иметь детей». То есть он чувствует, что в нем чего-то не хватает, что-то еще не созрело. Мне кажется, если сравнивать с материнским чувством, то отцовское чувство — более стратегическое. Можно сказать так: мама хочет, чтобы дети подольше оставались маленькими, а отец — чтобы быстрее стали большими. И этот баланс обязательно должен быть. Иначе, если есть установка, что детство — самая лучшая пора, а дальше все будет только хуже, то мы получаем тех самых инфантильных людей, которые не хотят вырастать в полную меру своего возраста. Одна из задач отцовства — показать, что быть взрослым — это «круто». Сможет ли инфантильный отец вырастить неинфантильного ребенка? Я думаю, он может взрослеть вместе с ним. Потому что это совсем другая позиция. Тебе уже протянули маленькую ручку, ты ее уже держишь и начинаешь понимать, что извини, дорогой, какой ты ни есть, но ты уже отвечаешь за своего ребенка. Ребенок очень часто для мужчины — это возможность, наконец, стать взрослым.

Михаил Завалов, публицист

Ученые, исследовавшие феномен привязанности между младенцем и тем, кто о нем заботится, нашли, что привязанность между отцом и ребенком может развиваться с самых первых дней после его рождения. Нормальный мужчина наделен для этого всем необходимым психологическим арсеналом. Скажем, в ответ на плач ребенка у людей учащается сердцебиение, и было установлено, что мужчины в этом случае не отличаются от женщин. Более того, совсем недавно ряд поразительных исследований (проведенных, в частности, в знаменитой американской клинике «Мэйо») показал, что у мужчины, общающегося с ребенком, происходят значимые гормональные изменения: у него снижается уровень мужского гормона тестостерона и повышается уровень двух женских гормонов — эстрогена и пролактина (тут уместно напомнить, что гормоны у мужчин и женщин одинаковы, различия только в их пропорциях). Притом чем ярче выражены эти гормональные изменения у мужчины, тем с большей чуткостью он общается с ребенком. Эти исследования переворачивают наши привычные представления — они впервые показали, что у отцовских чувств есть биологический базис. Это значит: оставьте любого мужчину вдвоем с ребенком — и довольно быстро у него появятся «отцовские чувства».

Многочисленные исследования показывают, что чем интенсивнее отец участвует в жизни ребенка, тем выше у ребенка IQ[4], тем меньше у него психологических проблем и конфликтов с законом.

Типичный отец в большей мере, чем мать стимулирует ребенка — подбрасывает младенца к потолку или предлагает дошкольнику хитроумные головоломки. Кроме того, отцы с большим удовольствием играют, а дети это знают и ценят (возможно, для папы это тоже уникальная возможность расслабиться после офиса и повалять дурака, сидя на полу). Для многих детей играть с папой интереснее, ведь он куда менее предсказуем, чем мама.

А еще отец ожидает большего от ребенка и хуже переносит проявление зависимости — при здоровом климате в семье этим он учит ребенка самостоятельности и готовит к отделению от родителей.

Чтобы научиться плавать, надо войти в воду. Чтобы стать папой в полном смысле слова, надо подойти к младенцу и взять его на руки. Чем раньше это происходит, тем лучше. Хотя некоторые отцы начинают испытывать родительские чувства позже. А маме следует чаще приглашать папу к ребенку: просить его сменить подгузник, покормить младенца из бутылочки, поносить на руках, поиграть. И не критиковать. Многим отцам не хватает поддержки.

Одна мама рано утром оставила отца с двумя маленькими детьми, а вернувшись вечером домой, увидела, что дети весело ходят в пижамах. «Неужели ты уже собрался укладывать их спать так рано?» — удивилась она. Оказалось, папа просто не заметил, что дети, проснувшись, не переоделись. В таких ситуациях мать, недовольная «нарушением порядка», может напомнить мужу о его некомпетентности — именно так строятся барьеры, мешающие отцу стать полноценным папой. Хотя на самом деле ничего ужасного не произошло, а для детей это был праздник и приключение с нарушением обычной житейской рутины. Важно, чтобы родители договорились об основных правилах, касающихся безопасности и здоровья, и не мешали друг другу общаться с ребенком «как кто умеет».

В целом можно сказать так: когда в жизни ребенка участвуют и мама и папа, у него «двойной опыт», два способа взаимодействия с миром вместо одного, и потому его жизнь оказывается богаче.

И еще одна вещь, особенно важная для христианских семей. Знакомая девушка говорила мне, что с мучением произносит слова молитвы «Отче наш», потому что не может при этом не думать о своем холодном отце, который обращал на нее внимание только тогда, когда она плохо себя вела. Новый Завет постоянно называет Бога Отцом. Отношение отца к ребенку становится для растущего человека воплощенной притчей о Боге, куда более важной, чем правильные слова, и эта притча на протяжении всей жизни может влиять на его отношения с другим Отцом. Так что быть отцом — это в буквальном смысле слова страшная ответственность. Но став отцом в полном смысле этого слова, человек передает другому существу жизнь — не только биологическую, но и свои ценности, свое тепло, само свое бытие. Передавать жизнь другому — это и есть самая настоящая жизнь.

Сизифов труд: как приучить детей к помощи по дому

— Дети, а что это у вас в комнате делается? — спрашивает Лена.

— О чем ты? — удивляется Сережа.

— Все нормально, — пожимает плечами Вова.

— Давайте-ка приберем, а то завтра бабушка придет, а у нас грязно.

— Ну-у… — морщится Сережа.

— По-моему, у нас чисто, — дипломатично заявляет Вова.

— Вот это чисто? — Лена поднимает с пола грязный носок и достает из-под кровати тарелку с засохшей едой.

— А бабушка не будет заглядывать под кровать, — замечает Сережа.

— Пусть она вообще в комнату не заходит, — поддерживает Вова.

— Дети, ну что вам — трудно убрать? — удивляется Лена.

— Мамочка! Ты даже не представляешь себе, как трудно, — проникновенно говорит Сережа не поднимаясь со стула.

— Кто вообще придумал эту уборку? — вздыхает Вова и ложится на кровать.

…

«Как не превратить приобщение детей к хозяйственным домашним делам в бесконечное противоборство с родителями? Как сделать это органично?»

Евгения Пайсон, психолог

Прежде чем начать приучать ребенка к домашнему труду, мы должные четко представлять себе, какую при этом преследуем цель. Хотим ли мы, чтобы ребенок мог обслужить себя в наше отсутствие; получил бы навыки, необходимые для будущей жизни; а может, мы просто хотим сделать его жизнь менее вольготной?

Приучение ради приучения или ради каких-то отдаленных перспектив бессмысленно. Ребенок всегда почувствует, делает ли он что-то нужное, или же он — Золушка, которую заставили отбирать «белое от коричневого», лишь бы чем-нибудь занять. Другое дело, когда мама говорит: мы — семья и всю работу делим на всех. Когда вам действительно нужна помощь по дому, когда ребенок понимает, что это — реальное дело, он легко и естественно приучается трудиться. Именно поэтому, к примеру, дети охотнее участвуют в домашних делах, если мама заболела. А вот если ребенка заставляют убирать в своей комнате, когда во всех других порядок наводит помощница по хозяйству, это будет лишь имитацией работы, а дети это отлично чувствуют. Но если попросить ребенка собрать и рассортировать в доме книжки или диски перед приходом помощницы — это уже реальная помощь.

Родители, прежде чем давать ребенку задание, должны продумать, какое ему можно поручить дело, чтобы это не стало просто игрой. Конечно, игра сама по себе — это очень хорошо, но не стоит смешивать ее с реальной помощью. Например, качественно помыть посуду маленький ребенок не в состоянии, для него это игра, зато расставить чистые тарелки в шкафу, разложить по ячейкам вилки и ложки — реальная помощь. Важное отличие игры от настоящей помощи: за помощь благодарят, за игру — нет.

Категорически нельзя говорить ребенку, который только учится выполнять какие-то хозяйственные дела: «У тебя не оттуда руки растут, мне все придется за тобой переделывать, проще уж самой!» Если действительно есть необходимость исправить какие-то ошибки, стоит сделать это максимально деликатно: поблагодарить, а потом, не у него на глазах, переделать. Конечно, когда ребенок поймет, что от него требуется, можно и нужно показывать ему его огрехи, но все же делать это так, чтобы у него потом не опускались руки.

Конечно, реальная помощь семье важна, но иногда, особенно для маленького ребенка, это слишком абстрактная вещь, и ему трудно включиться в работу. Нужен стимул. Можно сказать малышу: «Чем быстрее ты уберешь свои игрушки, тем быстрее мы с тобой почитаем». Или: «Твоя задача — собрать книжки и поставить их в шкаф, этим ты освободишь мне время для игры с тобой».

Домашняя работа ребенка должна преследовать конкретные цели, чтобы он мог увидеть и оценить результат своего труда. И конечно, поручения зависят от возраста помощника. Трех- или четырехлетний ребенок может помочь маме рассортировать постиранное или высушенное белье, убрать свои игрушки. Но не стоит в этом возрасте затевать с малышом реализацию масштабных проектов: убрать комнату — слишком неопределенная задача для него. А вот шестилетнему ребенку она уже по плечу, только нужно разбить ее на несколько четких этапов: сложить игрушки, убрать вещи, протереть пыль со стола. В этом возрасте дети уже могут убрать что-то не только за собой, но и за другими членами семьи, например книги. В семь-восемь лет ребенка уже можно попросить вынести мусор, пропылесосить (он уже сообразит, что не стоит «засасывать» денежную купюру или закатившееся колечко).

Иногда родители просят старших детей позаниматься с младшими. Тут важно понимать: такой уход не должен быть переложен на старших без их личной инициативы, все-таки это — дело родителей. Если ребенок не хочет постоянно нянчиться с сестрой или братом — это его право. Но мама может попросить его сделать какую-то другую работу, пока она побудет с малышом: разгрузить стиральную машину, почистить картошку или сходить в магазин.

Просить и напоминать — вот два ключевых понятия, связанных с процессом приучения к домашнему труду. Очень часто родители говорят, что чем напоминать ребенку десять раз, лучше все сделать самим. Не лучше! Иначе ребенку очень скоро станет удобно быть забывчивым. Не бойтесь напоминать, иногда можно даже взять ребенка за руку и повести за собой. Не стоит строить иллюзий и надеяться, что, если детей почаще заставлять выполнять работу по дому, это войдет у них в привычку и напоминать им об этом больше не придется. Если ребенок в принципе не склонен к ответственности, странно ожидать, что он отнесется серьезно именно к домашним обязанностям.

Чем старше становится ребенок, тем более серьезную помощь он может оказывать. Но с другой стороны, серьезная работа требует и более серьезного вознаграждения. Может ли ребенок получать за свою работу деньги? Мне кажется, определить, за какую работу стоит платить, очень просто. Если ребенок выполнил работу, за которую вы все равно кому-то заплатили бы — например, за мойку машины или заполнение документов на компьютере, — то вполне возможно отдать сэкономленную таким образом сумму на карманные расходы сыну или дочери. Конечно, при условии, что работа выполнена хорошо — как выполнил бы ее наемный работник. Но есть дела, которые мы распределяем внутри семьи и никому за них не платим: готовим, убираем, выносим мусор. Маме же не платят за ужин — сыну не платят за вынесенное ведро. Хотелось бы подчеркнуть одну мысль: работа ни в коем случае не должна даваться «в наказание», иначе ребенку очень трудно будет почувствовать от нее удовлетворение. Вряд ли ребенок, которого в детстве заставляли стирать носки, если он забывал обуть тапочки, проникнется когда-нибудь любовью к этому занятию. Наказание по определению трудно и неприятно. Тем более что наказание — это всегда требование, а не просьба.

Ольга Стриевская, мама восьмерых детей

Когда все дети были еще маленькие, организовать помощь по дому было невероятно тяжело, куда проще было все сделать самой, а детей отправить играть в детскую. Но ведь ужин понарошку — это совсем не то что готовить для папы ужин по-настоящему! И готовя салат, мне приходилось для каждого ребенка подбирать нож и дощечку, а после жарки сырников к плите было страшно подойти…

Я на всю жизнь запомнила совет своей подруги, тоже многодетной матери: если ребенок поможет тебе хоть с кончик ноготка, благодари его так, как будто он сделал необыкновенно много. Эта благодарность даст ему силы работать дальше.

Очень хорошо, когда с помощью по дому связаны лишь положительные эмоции. Моим детям, например, нравилось меня так разыгрывать — они говорили: «Мама, пойди, посмотри, как мы все разбросали!» Когда же я приходила поглядеть на беспорядок, комната сияла чистотой. Я, конечно, показывала, как я удивлена, а дети были в восторге.

Еще у нас был период, когда на двери самой чистой комнаты вывешивался флажок и чертились графики помощи по хозяйству.

Бывает ли, что дети отказываются помогать? Конечно. В этом случае я стараюсь не настаивать, а смириться. Начинаю сама делать то, о чем попросила, и ребенок, подумав, подключается к работе. Во-первых, я показываю ему, что это не сложно, даже приятно, во-вторых, когда показываешь ребенку, что ты не сердишься на него, а можешь спокойно сделать за него его работу, ему становится неловко и он откликается. Смирением можно победить детский протест, но все же я стараюсь никогда не доводить ситуацию до крайности.

Конечно, все время нужно искать компромиссы. Иногда я говорю: давай половину сделаю я, а половину — ты. Совместный труд всегда интереснее, чем приказы и указания.

Иногда приходится подбирать ребенку ту работу, которая ему больше нравится. Кроме того, я стараюсь не прибегать к ежедневной помощи по дому тех детей, которые учатся в школе. Учеба — тоже тяжелый труд. Дети должны знать, что дома они смогут отдохнуть перед тем, как сядут за уроки. Конечно, я могу их попросить убрать в своей комнате перед сном, но вымыть за всеми посуду уже не попросишь. А вообще-то все мы приучаемся к труду до конца жизни. И на своем опыте понимаем, что и детей надо приучать к труду постоянно. Ведь если в тебе живет лень, то как же ей не поселиться в твоих детях?

Ябеда-корябеда, соленый огурец… Прослыть стукачом или остановить зло?

— Мама, а Катька опять мою кофту надела! — Лиза испытующе глядит исподлобья.

— Почему ты все время ябедничаешь? — негодует Катя.

— А зачем ты мои вещи берешь? А потом их грязные кидаешь.

— Лиз, а ты сама, без меня, не пробовала с сестрой поговорить? Смотри, ты вот сейчас жалуешься на Катьку, что она берет твои вещи. Вчера жаловалась на Лешу, что он тебе стол чернилами залил. Позавчера жаловалась, что он на твое место за столом сел.

— Мам, да она все время жалуется! Это же какая-то ябеда невозможная! — говорит Катя, и уже набирает полную грудь воздуха, чтобы перечислить Лизкины ябеды.

— А ты сейчас что делаешь? — спрашивает мама.

…

«Что заставляет ребенка ябедничать, несмотря на то что ябед не любят? Как объяснить ему разницу между ябедничеством и тем, что иногда необходимо сообщить взрослым о чем-то вредном и опасном?»

Дмитрий Тюттерин, педагог

На протяжении многих лет российской и особенно советской истории общество было вынуждено противостоять государству. Понятия «ябедничество» и «стукачество» возникли в ходе этого противостояния и репрессий, связанных с ним. Нездоровая ситуация породила совершенно нездоровое отношение нынешнего общества к информированию. Это отношение рудиментарно. Оно было необходимо для выживания людей в совершенно другом историческом контексте, а сейчас, при всем нашем недовольстве политиками, оно все-таки не является жизненной необходимостью и уж тем более не имеет никакого отношения к миру детства. Поэтому чем быстрее мы забудем слова «ябеда» и «стукач», тем лучше.

Однако для многих взрослых людей эта тема болезненна. Это моральная дилемма: с одной стороны, существует рудимент — «нельзя стучать», «дятлы долго не живут», а с другой — есть понимание того, что зло должно быть остановлено. И взрослые нередко говорят ребенку «разбирайся сам» не потому, что хотят его чему-то научить, а потому, что они сами боятся этой ситуации. И здесь, как это всегда бывает, дети пожинают плоды проблем взрослых.

Я сам долгое время пребывал в шоке от того, что в английских школах собирают ребят и говорят: в этом месяце такой-то ученик сообщил о том-то, в результате зло было пресечено, давайте ему поаплодируем! Я думал: как же так, это нация стукачей! Но на самом деле, если встать на минутку на место ребенка, который таким образом попытался прекратить что-то плохое, понимаешь, что его поведение требует определенного мужества. Вступать в конфликт с другими ради общественного блага — это поступок, достойный уважения. И такое решение ребенка должно быть максимально поддержано взрослыми. Возможно, мифологема о стукачестве прижилась в нашем обществе именно потому, что с ней гораздо легче жить.

Как и во всем, здесь вполне возможны перекосы. Ничего страшного, если ребенок почешет руку, но, если он начинает беспрерывно чесаться, что-то не так. Если ребенок регулярно обращается к маме с жалобами на кого-то, если он прибегает к этому средству как к первому — об этом стоит задуматься. Может быть, ребенок социально не адаптирован и не знает, как следует себя вести в тех или иных ситуациях? Здесь родитель должен направить, научить, посоветовать, оценить ситуацию — может ребенок справиться с ней сам? И если может — поддержать его, но не решать за него проблему.

Второй вариант: жалуясь, ребенок говорит взрослым: обратите на меня внимание, пожалейте меня! Он использует этот способ, чтобы обратиться к маме. Например, в гостях чувствует себя неуверенно, ему хочется побыть с мамой, а она ему сказала: «Иди поиграй с Наташей и Петей и отстань от меня, дай поговорить!» Это другая ситуация, и обязанность родителя — понять, что в этот момент ребенок отчаянно нуждается в его внимании. Иногда достаточно просто посадить ребенка на колени — продолжать разговаривать можно и так.

Ситуация третья: ребенок — манипулятор и использует жалобу в качестве «террористической угрозы». Значит, когда-то ему это удалось в первый раз и он понял, что так можно действовать. Видимо, уже бывали случаи, когда вы, например, не разбираясь, «надавали» старшему, а младший оказался на коне. Здесь важно понять, что вы были не правы. А дальше действовать по ситуации.

Как определить, искренен ребенок или нет, прибежал он к вам с жалобой, потому что его действительно что-то волнует, или он манипулирует? Очень просто. По выражению тревоги на его лице. Если он расстроен, взволнован, если его трудно переключить, значит, у него есть какой-то запрос, который необходимо удовлетворить. Чего он хочет на самом деле, обращаясь к вам за помощью? Может быть, вы недостаточно убедительны и вам надо действительно один раз прийти и его защитить? Тут сколько детей, столько вариантов.

Если же он спокоен как удав и рассказывает: «А вот Петя…» — значит, он успешно пользуется плодами ваших ошибок. Главное — понимать суть процесса. Тогда вы будете искать и находить тактическое решение, которое применимо именно сейчас. Вообще руку с пульса никогда нельзя убирать. Потому что может быть так, что сегодня ребенок еще искренен, а завтра понял: ага, это работает, — и стал вас использовать. Родительская наука — это постоянное хождение по краю…

Ольга Троицкая, психолог

Откуда берутся ябеды? От нечестных взрослых. «А кто это сделал? — говорит бабушка. — Ты мне расскажи, потому что неправильно, что я об этом не знаю… Какой молодец, он мне все рассказывает!» У ябеды даже глаза говорят: вы меня должны похвалить за то, что я вам сейчас сообщаю. Значит, кто-то из взрослых за такие вещи уже хвалил. Хвалила воспитательница в детском саду за то, что девочка про всех ей рассказывала: «Ты — моя помощница!» Или учительница в первом классе говорила: «Ребята, я сейчас отойду, вы пока посидите тихо, а Танечка мне потом все расскажет». В большинстве случаев ябеды не падают с неба, это мы, взрослые, помогаем им появиться.

Но не следует путать две разные ситуации. Одно дело, когда ребенок жалуется на кого-то, чтобы заслужить похвалу или из чувства мести. Это, конечно, поощрять нельзя. Совсем другое дело, если его действительно что-то испугало, причинило ему вред: песок в глаза насыпали, отняли что-то, толкнули, обозвали. В этом случае нельзя говорить: «Разбирайтесь сами!» Если ребенка обидели, сделали ему больно, он имеет полное право рассказать об этом взрослым. Школа или семья — не колонии, в которых правят зэки. «Ябедничество» — преступление в воровской среде. Мы не воры. Тем более что мы же сами всегда учим детей: если к вам на улице подошел незнакомый человек и позвал куда-то или предложил мороженое, вы должны немедленно сказать об этом взрослым. Мы же не предлагаем в этом случае ребенку разбираться самому! Нужно объяснить ему: если ты говоришь о ситуации, которая тебя вообще не касается, или хочешь, чтобы другого наказали, — это нечестно. Если же тебя испугали или обидели — обязательно ищи защиты у взрослых. Да, разобраться в тонкостях детских отношений порой бывает непросто, но ведь и во взрослой жизни нам постоянно приходится решать дилемму: если в офисе нам мешают продуктивно работать или из-за кого-то происходит сбой, где лежит та грань, до которой мы должны «разобраться сами», а за которой — «пожаловаться начальнику»? Детский опыт здесь может оказаться решающим.

Что делать с «плохими словами»?

— Алеша, это что? — Света потрясает бумажкой.

Алеша молчит, потупившись. Его оттопыренные уши становятся пунцовыми.

— Это — письмо Егору, — вставляет Лиза, хотя ее об этом никто не спрашивал.

— Алеш, ты когда-нибудь слышал, чтобы мы с папой такие слова говорили? Ты когда-нибудь видел, чтобы мы это где-то писали? Так только хулиганы разговаривают!

— Все так разговаривают, — бурчит Алеша еле слышно.

— Кто все? — недоумевает Света.

— Все. Все кругом, — упорствует Алеша, глядя в пол. Уши его пламенеют.

— Кругом — может быть. А у нас в семье так не принято.

— Да? — Алеша поднимает глаза. — Когда папу вчера «Газель» подрезала, он что сказал?

…

«Мой пятилетний ребенок недавно, вернувшись из садика, „выдал“ нам матерное слово. Как правильно реагировать в таких случаях?» «Я слышала, как двенадцатилетний сын в разговоре с приятелем по телефону нецензурно выругался. Я очень расстроилась — мы с мужем таких слов не употребляем. А когда я сказала об этом сыну, он ответил, что у них все так разговаривают…»

Дмитрий Тюттерин, педагогКогда ребенка отдают в детский сад или школу, один из самых распространенных родительских страхов — что ребенка научат там плохим словам. Опасения оправданны: действительно, от детей теперь можно услышать такие выражения, которые заставят покраснеть даже взрослых. И хотя оградить ребенка от знакомства с грубой лексикой, к сожалению, практически невозможно, можно постараться сделать так, чтобы он по крайней мере не употреблял эти слова. Вот несколько практических рекомендаций на этот счет.

Не бояться!

Рано или поздно это случится — ребенок произнесет при вас бранное слово. Драматизировать не стоит: это совсем не значит, что он стал морально деградировать и жизнь его теперь пойдет по кривой дорожке. Ваш ребенок приобрел новое, пусть и крайне нежелательное и ненужное знание, вот и все. Кстати, это означает, что ребенок вам доверяет, ведь он поделился с вами этой информацией. Поэтому неразумно обрушивать на него свои эмоционально окрашенные реакции, свои возмущение и гнев. И уж вдвойне неразумно смеяться над этим: «Вот так сказал!» У многих людей смех бывает разновидностью защитной реакции на шок. Но в данном случае его надо сдержать. Ведь смехом вы поощряете ребенка, и в следующий раз он приготовит вам что-нибудь позабористее, чтобы снова порадовать вас. Кроме того, ваша слишком яркая реакция (как положительная, так и отрицательная) закрепит в его сознании эти слова как значимые, и они прочно засядут в его голове. Вполне возможно, что в дальнейшем он будет их использовать для манипуляций вами или кем-то еще.

Дать оценку«Не злиться» вовсе не означает погладить по головке. Вы должны дать четкую и крайне негативную оценку тому, что произошло. Объясните, что подобное осуждается как обществом, так и лично вами. Такие слова он может услышать на улице еще не раз, но повторять их стыдно. Конечно, давать негативную оценку сквернословию будет крайне сложно, если ребенок услышал ругань от вас. В этом случае не стоит лицемерить, делая вид, что такого быть не могло. Этим вы пошлете ребенку сообщение: «Говорить можно, признаваться нельзя!» Мне кажется, будет честнее сказать что-нибудь в этом роде: «Произносить такие слова плохо и стыдно. Конечно, ты мог слышать, как другие взрослые, в том числе и я, делали это, но это не значит, что мы поступали правильно. Иногда взрослые тоже ошибаются. Я хочу, чтобы ты был лучше меня и не повторял моих ошибок».

Слишком взрослые дети

Есть еще один аспект, который взрослые не часто учитывают в силу его неочевидности: дети ругаются, чтобы угодить взрослым. Звучит, конечно, пугающе, однако это действительно так. Вдумайтесь: как часто, услышав от ребенка не в меру взрослое высказывание, мы веселились, радовались и даже поощряли его? Сколько раз он млел, когда мы смеялись над его остроумным ответом?

Всем нам хочется, чтобы ребенок взрослел быстрее (что, к слову, не мешает нам одновременно хотеть, чтобы он подольше оставался маленьким). Ребенок же, в свою очередь, очень хочет нам понравиться: своим взрослым поведением, знанием взрослых слов. Он все время старается нас удивлять, причем чем больше аудитория, тем лучше. Именно поэтому почти у каждого, кого я спрашивал о детской ругани, была в запасе история о том, как ребенок что-то неприличное ляпнул именно в гостях.

Необходимо понимать: родитель, поддерживающий интерес ребенка к «взрослому» миру, стремящийся, чтобы сын или дочь взрослели как можно быстрее, рискует достичь неожиданного для себя результата — он может потерять контакт с ребенком. Ведь если взросление становится единственной целью, то родители тут только обуза…Не стремитесь к тому, чтобы ребенок повзрослел раньше, тогда, возможно, и проблема детской матерщины обойдет вас стороной.

Профилактика лучше леченияСквернословие представляет собой реальную опасность. При столкновении с любой угрозой у вас есть три варианта действий: бежать, игнорировать или бороться. Первые два пути по сути своей — пораженческие. Не замечать опасности, грозящей ребенку, преступно. Бежать от нее (искусственно ограничивая круг его общения или меняя школу) — тоже не выход, поскольку это ведет к изоляции, что далеко не всем детям на пользу. Бороться с проблемой — вот, на мой взгляд, правильная стратегия. Предупредите возможные проблемы: объясните ребенку, что не все слова одинаково хороши, что взрослые иногда, к сожалению, произносят дурные слова и не надо их повторять. Это вовсе не значит, что вам надо дать ребенку список запрещенных слов, незачем так конкретизировать. Просто сообщите, что, если он не уверен, правильное ли слово стало ему только что известно, он всегда может спросить об этом у вас и что в этом случае вы не станете на него сердиться. Лучше все объясните ему вы, чем соседские мальчишки.

Протоиерей Максим Первозванский

Учительница в школе, где учатся мои дети, сказала как-то на уроке: «Знаете, у каждого человека есть Ангел-хранитель и за каждым ходит бес — первый защищает, второй вредит. Когда мы произносим какое-то плохое слово, Ангел-хранитель от нас отодвигается, а бес приближается. И чем больше мы таких слов произносим, чем больше окружаем себя облаком этой гадости, тем дальше от нас наш Ангел, тем меньше он может нам помочь». Эти слова, наверное, не на всех подействуют, но, если ребенку лет десять и мы не избегаем говорить с ним на религиозные темы, это поможет объяснить ему, почему нельзя произносить плохие слова. А объяснять, если вдруг эти слова проникли в ваш дом, обязательно нужно.

Да, сегодня мат в речи становится чуть ли не нормой. И трагизм современной политкорректности состоит даже не в том, что люди могут поступать плохо с христианской точки зрения, а в том, что от нас требуют признать, что это нормально.

Но так быть не должно, и задача родителей — объяснить детям: если и все вокруг так делают — это плохо, это неправильно. И ребенку, даже если он пройдет в своей жизни через какой-то период увлечения соответствующей лексикой, потом, если он не перестанет быть христианином, будет гораздо проще от этого отказаться.

Почему мат — это плохо? Потому что это не просто слова. Обычно люди употребляют их, не задумываясь над смыслом. А как только мы задумаемся, то поймем, что, например, тебе желают, чтоб была изнасилована твоя мать. Или чтобы тебя поимели в задницу, прости Господи… Все крутится вокруг сексуальной сферы, причем в самом жутком вульгарном смысле. И такое произносит ребенок!

Да, в языке есть слова, выражающие сильные эмоции. И даже когда мы говорим «блин» — это вроде бы заменитель мата, но при этом само слово все-таки ничего в себе не несет. А вот когда ты употребляешь слова, за которыми стоят конкретные образы и действия…

А ведь

«в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Не случайно Евангелие от Иоанна начинается именно так. Люди думают, что они всего лишь говорят какие-то слова. На самом же деле эти слова, сказанные или услышанные и заполняющие пространство вокруг, влияют на нас самым серьезным образом.

Общество, где позволительно ругаться матом при женщинах, где этим спокойно занимаются юные мамы с колясками, деградирует. Но человек отвечает не за все государство, а за свою семью. Есть хорошая молитва: «Господи, дай мне силы изменить то, что я могу изменить, смирение принять то, чего я изменить не могу, и мудрость отличить одно от другого». Нужна родительская мудрость, чтобы понять, на что они, родители, могут повлиять. Наверное, во-первых, на то, чтобы дома эти слова не произносились никогда, второе — чтобы ребенок понимал, что это плохо, третье — самим себе не позволять этого.

В конечном счете, ценным может быть пред Богом не то, матерился ли на каком-то этапе жизни ваш ребенок, а то, как он в дальнейшем сумеет к этому отнестись. Вообще когда человек растет, ему предстоит пройти через самые разные испытания и искушения. И погибает не тот, кто падает, а тот, кто не хочет вставать.

Почему получается так, что к одним детям прилипает всякая гадость, а к другим нет, я не знаю. Это — тайна Божия. У Адама было два сына — Каин и Авель. Наверное, Адам их воспитывал примерно одинаково, вот только результаты оказались очень разные.

На примере своих детей я неоднократно наблюдал любопытную вещь: едешь, допустим, с маленькой дочкой в автобусе, она сидит и внимательно рассматривает то, что происходит за окном. Вдруг я замечаю в ста метрах впереди какую-нибудь абсолютно непристойную рекламу. Думаю: так, сейчас она непременно попадется на глаза моему ребенку… И вдруг дочка отворачивается от окна и начинает меня о чем-то спрашивать. Это происходит в течение нескольких секунд, за которые автобус проезжает мимо этой рекламы, потом она поворачивается обратно — она ее не увидела! Ну, что вы можете сделать в таких случаях? Наверное, только молиться о своем ребенке.

Все дети разные. Кто-то верит родителям на слово. Кто-то должен все попробовать. Главное, чтобы ребенок не совершил каких-то необратимых вещей. Голову под трамвай чтоб не сунул — голову назад не пришьешь…Нередко мат и курение появляются в жизни подростка как протестная форма в попытках доказать свою взрослость. Происходит это оттого, что человек не находит нормального способа эту взрослость доказать. Как Высоцкий пел в «Балладе о детстве» о послевоенных мальчишках, воспитавшихся на рассказах о подвигах своих старших товарищей: им «хотелось под танки, но не досталось им даже по пуле». Не было места для их подвига, «и вот ушли романтики из подворотен ворами». Вообще вся наша страна и сегодня в какой-то степени находится в такой ситуации. Негде пассионарной части общества совершать свои подвиги. И родителям с самого раннего детства их детей должно быть важно, чтобы ребенок не оказался в пустоте, чтобы он мог грамотно использовать свой потенциал.

Путешествие в «страну лгунов»

— Для меня не столь важно, что ты получил двойку, — выговаривает Лена белобрысому Сережке. — Куда важнее то, что ты пытался ее стереть! Ложь — вот что хуже всего! Сколько раз я тебе говорила: лучше скажи правду, но ты же все время врешь! Ты просто патологический врун!

Сережка стоит, повесив голову, и расколупывает пальцем дыру на штанине.

— Зачем ты рвешь брюки?! — в изнеможении кричит Лена.

— Я не рву, — автоматически отвечает Сережка.

— Иди отсюда, глаза б мои на тебя не смотрели, — машет она рукой.

— Серег, чего она на тебя орала? — спрашивает за дверью Вовка, Сережкин близнец.

— Да за двойку, — мрачно отвечает Сережка.

…

«Ребенок врет родителям — что с этим делать?»

Ольга Троицкая, психолог

Дети говорят неправду прежде всего потому, что родители поставили их в ситуацию, где правда невозможна. Значит, ребенок уже получил негативный опыт, когда ты признаешься, что не справился с чем-то, и родители на тебя обрушиваются. Ты говоришь правду, и тебе потом становится больно. Получается, что правда опасна…

Это происходит оттого, что у многих родителей существует убеждение: говорение правды — это такое наказание. Они не разговаривают с ребенком мягко, убеждая его, что правду говорить не страшно, что все можно обсудить, подумать, почему так получилось и как не допустить этого в следующий раз. Обычно даже тон, которым родители «выясняют правду», скорее подходит для гестапо. «Не ври, ты должен сказать правду!» — уже это воспринимается как наказание, а если потом за этими словами наступают последствия…

При этом сами родители каждый день врут на глазах у ребенка: друг другу, по поводу телефонных звонков, по каким-то мелочам. Если это вдруг открывается, они говорят: «Так получилось». И никакого наказания за это не следует.

На самом деле если ребенок иногда врет — это нормально. Любой живой человек иногда врет. Если ребенок врет часто, значит, это какая-то попытка защититься — от ругани, от непонимания, от неизбежных наказаний. Лгать ребенка заставляют страх и напряжение в семье. Для родителей это серьезный повод задуматься: почему детям стало удобно врать?

Все сказанное, разумеется, не относится к фантазийному вранью, которым славятся дети, — это явление вполне нормальное. Когда развивается воображение, дети иногда путают реальность с фантазиями.

Иногда ребенок лжет, потому что пытается таким образом хоть как-то сохранить свое пространство. Ему, например, просто не хочется разговаривать о чем-то с родителями, он это скрывает, а они «требуют правды» и заранее считают эту попытку не раскрываться враньем.

Или вот, например, другая ситуация. Родитель спрашивает: «На что ты потратил деньги?» Ребенок начинает врать: «Я их потерял». Тут же включается «родительская логика»: если он сейчас врет, то это, можно сказать, уже воровство. Логика очень странная… Первое, что родители должны были бы сказать ребенку в этом случае: «Слушай, я не буду тебя наказывать или ругать, но мне очень важно знать, что с этими деньгами произошло на самом деле.

Потому что деньги в семье — это вещь очень важная. Одно дело, если ты их потерял — тогда, возможно, надо пришить какой-нибудь потайной карман к твоей одежде или подумать вместе, куда их лучше класть, чтобы не потерять. Другое дело, если у тебя их украли или отняли, а ты боишься говорить об этом. Третье — если ты не справился с собой и потратил их на что-нибудь тайком. Давай подумаем, стоило ли так тратить и почему тебе так захотелось этого?» Короче говоря, родители могут предложить ребенку какие-то варианты и, главное, объяснить свой интерес, а не превращаться в безжалостного судью.

Ребенок может врать и для того, чтобы родители «сбросили» на него напряжение. Например, мама с папой очень часто и сильно ругаются или, наоборот, не разговаривают друг с другом и вот-вот разойдутся. Ребенок начинает врать или воровать, чтобы родители как-то объединились, хотя бы против него. Иногда это срабатывает — родители дружно ругают ребенка.

Нередко особенно неприятно детское вранье тем родителям, которые сами часто прибегают ко лжи. Наши недостатки мы не хотим видеть в собственных детях.

Иногда люди болезненно реагируют на ложь своих детей, потому что им кажется, что таким образом ребенок их «предает». Но маленький ребенок не способен предать своих родителей, это в принципе невозможно. А если у взрослых возникает такое ощущение — это повод задуматься, откуда оно. Почему что это детская позиция.

Естественно, все это не означает, что на детское вранье не нужно никак реагировать. Что в этом случае могут сделать родители? Прежде всего выяснить, зачем ребенок лжет, и объяснить ему, что если он будет рассказывать о том, что происходит в реальности, то проще будет найти выход из сложившейся ситуации.

Желательно показать, как этот выход можно найти. Нужно отнестись к человеку с уважением. Он растет, у него пока нет опыта, он не знает, как выходить из трудных положений, он идет вслепую.

Вот ребенок получил двойку — это ведь удар по нему. Родители должны ему посочувствовать, а не ругаться. Ведь когда у нас на работе случаются неприятности, мы тоже рассчитываем на сочувствие, правда? Лучше спокойно поговорить с ребенком — что можно сделать, чтобы эту двойку исправить. Что часто делают родители? Обрушиваются на ребенка: ты не хочешь, ты нарочно, я тебе говорила… Что остается ему делать? Врать, что двойки у него нет, стирать ее в дневнике. И совершенно понятно, почему он так поступает — кто же добровольно полезет под молоток? Зачем рассказывать родителям о своих трудностях в школе, когда они так реагируют?

Если у родителей нет сил справляться со своим напряжением, тогда пусть они не жалуются, что дети врут. Иначе получается: я живу, как могу, а ребенок должен быть сильнее и правильнее, и я требую, чтобы он с собой справлялся.

Если в семье проблемы, надо хотя бы сказать ребенку: «Слушай, когда мы кричим на тебя, мы не правы. Наверное, ты чувствуешь себя загнанным в угол. На самом деле это у нас что-то не ладится». От такого признания ребенку станет легче. Оказывается, это не он источник всех бед…

Родителю необходимо сменить позицию: вместо великого судьи, который следит за тем, чтобы ребенок правильно себя вел, стать воспитателем, который сочувствует ребенку и направляет его. Судей достаточно и за порогом дома…Вообще, позиция «дайте нам хорошего ребенка, чтобы нам было комфортно» — бесперспективна. Мамы и папы, работайте с собой, тогда, глядишь, и с детьми все будет по-другому.

Протоиерей Максим Первозванский

Многие дети переживают «периоды вранья». Это — одна из форм их диалектического внутреннего развития. При этом большинство детей понимают, что ложь — это нечто нехорошее. Если ребенок уличен во вранье, можно раз или два серьезно поговорить с ним, но если вранье продолжается, мне кажется, ребенка надо за это наказывать.

Любое наказание важно построить так, чтобы ребенок понял: это не родитель хочет ему отомстить — это естественное и неотвратимое последствие проступка. «Ты нарушил закон, а нарушение законов влечет за собой определенные последствия». Этот мир так устроен.

И, как известно, важна не строгость наказания, а его неотвратимость. Разумеется, не стоит лупить ребенка, но последствия должны быть для него ощутимыми. Ни в коем случае родители не должны смотреть в таких ситуациях сквозь пальцы.

Пилить и читать морали не нужно, это бесполезно. Но объяснить свою позицию родитель должен. Один из аргументов может быть: «Ты разрушил наше доверие».

Да, родители не святые и сами нередко врут. Необходимо признать, что это плохо. Но при этом существуют «свои» и «чужие». И своих обманывать совершенно недопустимо. «Чужой дядя» не обязан тебе доверять, но в семье мы доверяем друг другу. С семьи все начинается, а дальше, естественно, распространяется и на других людей. Мы живем в таком обществе, где уровень доверия и так «ниже плинтуса», и хотя бы в семье надо это доверие сохранить.

Если ребенок исповедуется, то очень хорошо, чтобы он исповедовался во вранье. Если в семье принято, что родитель может обсуждать с ребенком какие-то вещи перед исповедью, то, конечно, стоит ему об этом напомнить. Иногда родители могут попросить священника, которому ребенок доверяет, с ним поговорить. Это, конечно, тонкий момент. Потому что священник — не палка, с помощью которой родители воспитывают своих детей. Но если возникла какая-то действительно сложная ситуация, а родителям никак не удается объяснить ребенку, из-за чего они так переживают, то можно попросить священника сказать о каких-то вещах с нравственной точки зрения. Вообще привлечение священника, если оно не очень часто происходит, — очень действенное средство: «Батюшке пришлось со мной разговаривать специально…» Я много раз видел, что для детей такие разговоры не проходят впустую.

Мой ребенок — вор?

— Катя, в ящике стола лежали пять тысяч, ты не брала?

Катя мотает головой.

— Я вчера у Лешки видела пятьсот рублей, — вставляет Лиза. — Спрашиваю: откуда? Говорит, не твое дело, накопил.

Света идет в детскую. Из карманов брошенных на пол Лешкиных штанов вываливаются несколько смятых купюр и мелочь.

Разбуженный Лешка говорит, что никаких денег не брал. Нашел. На улице нашел. Друзьям конфет купил, чипсов и колы.

— На две с половиной тысячи?

— Нет, еще Антону машинку купил. У него день рождения был.

— Почему мне не сказал? Мне что, от своих детей все под ключ запирать? — восклицает Света. — Ты же в прошлый раз обещал, что не будешь без спросу деньги брать? Ну что мне с тобой делать?

— Я больше не буду, — бубнит Лешка, роняя крупные слезы.

…

«Учительница сказала, что мою дочь поймали в школе на воровстве. Не знаю, как на это реагировать. Дома ничего подобного не происходит. Сначала я ужасно расстроилась и хотела высказать дочери все, что о ней думаю. Но, с одной стороны, я боюсь наломать дров, а с другой — должна же я как-то отреагировать на случившееся. Но как? Что мне теперь делать?»

Евгения Пайсон, психолог

Если вашего ребенка обвиняют в воровстве, в первую очередь важно разобраться: а произошел ли в действительности факт кражи? Ведь если ребенка обвинили напрасно и родители это обвинение поддержали, их сын или дочь чувствует: его предали самые близкие люди. Презумпция невиновности должна стоять во главе угла. Обвинив один раз незаслуженно, мы рискуем навсегда потерять доверие.

Если вы впервые подозреваете ребенка в воровстве, скажите ему совершенно спокойно: «Что-то не могу найти… Не знаешь, где лежит?»

В том случае если факт воровства доказан и сомнению не подлежит, придется разбираться в причинах. Если воришке семь-девять лет, то, скорее всего, он увидел какую-то удивительную вещь и просто не смог устоять.

Помните, в рассказе Николая Носова «Огурцы» мама говорит ребенку, стащившему огурцы с колхозной грядки: «Иди, возвращай, где взял, иначе у меня нет сына!»

«У меня нет сына!» — это страшные слова. Не произносите их даже в самых крайних случаях. Но сказать «Возвращай сам» необходимо. Только сам, не мама и не папа. Ребенок должен запомнить навсегда, как стыдно ему было возвращать украденное.

Один из способов профилактики воровства — давать ребенку карманные деньги. Школьнику лучше давать какую-то оговоренную сумму раз в неделю. Но и маленький ребенок хочет почувствовать себя самостоятельным и иметь свои денежки. Можно договориться заранее: вот мы идем в магазин, все, что до десяти рублей из сдачи — в твою копилку.

Может оказаться, что ребенок, взявший чужую вещь, просто не понимает границ между «мое», «ничье» и «чужое». С дошкольниками на прогулке можно поиграть в такую игру: вот машина «Мерседес» стоит у дороги, никого рядом нет. Чужое или ничье? Чужое! Можно взять? Нет! А вот фантик под ногами. Чужое или ничье? Ничье. Можно взять.

Если вы заметили у ребенка чужую вещь и он говорит, что ему ее подарили, нужно доброжелательно предложить позвонить маме дарителя, «чтобы твоего товарища не ругали». Если ребенок вас обманул и вещь попала к нему незаконно, все раскроется и он будет вынужден признаться в обмане.

Обнаружив пропажу некоторой суммы денег, родители должны сразу же спокойно обозначить проблему: «У нас пропали деньги. Куда они могли подеваться?» Это означает: мама все видит и все замечает, «карманами не хлопает». Иногда ребенок может сразу же признаться в том, что взял он. Иногда может сказать, что видел их накануне в столе или на книжной полке — и «незаметно» положить деньги обратно. За правду, за признание не нужно ругать, как бы трудно ни было удержаться. Бывает, ребенок сам в ужасе от того, что он совершил, и мы должны дать ему шанс исправить ситуацию. И если деньги «вернулись», вслух сказать: «Как я рада, что они нашлись, что у нас в семье воров нет!»

Если в домашнем воровстве уличен подросток, а деньги после ваших ненавязчивых вопросов так и не «нашлись», ситуацию ни в коем случае нельзя спускать на тормозах. В первую очередь все деньги в доме должны быть учтены и спрятаны под замок. Во-вторых, нужно обязательно озвучить проблему. Если родители вовремя этого не сделают, ребенок может посчитать, что он всех обвел вокруг пальца и может продолжать этим безнаказанно заниматься. Необходимо назвать вещи своими именами: «Ты взял чужое. Это — воровство!» Важно сказать, что вы в связи со всем этим чувствуете. Конечно, не стоит устраивать публичную казнь, но и молчать нельзя. Лучше всего разобраться с глазу на глаз со всей возможной деликатностью. Что говорить? То, что услышит именно ваш ребенок. Например: «Ты подвел меня. Я так доверяла тебе, а ты…»

Но прежде чем наказать подростка, нужно понять причину его поступка. Только не нужно спрашивать у него: «Зачем ты это сделал?» Сформулируйте вопрос иначе: «Скажи, на что ты потратил эти деньги?» Разговаривайте с ним как со взрослым. За воровством денег может скрываться очень серьезная проблема, о которой родители даже не подозревают. Возможно, он сломал или потерял чью-то дорогую вещь и за ним огромный долг. Может быть, он проиграл или проспорил деньги или кто-то вымогает их у него… Решить такую проблему подросток без помощи взрослого не сумеет. Родителям нужно постараться доверительно поговорить с ребенком и даже, возможно, провести собственное расследование, но ни в коем случае не пускать ситуацию на самотек! Если чувствуете, что не справляетесь, нелишне будет обратиться к специалисту-психологу.

Что касается наказания за воровство — его строгость должна зависеть от степени и цели проступка. Если ребенок сам в ужасе от того, что он совершил, если он мучился, не зная, как вернуть украденное, — он уже сам себя наказал. Если деньги потрачены, можно забрать у ребенка велосипед или ролики, которые вы ему подарили. Больше он эту вещь не увидит — она пойдет на возмещение убытка. Наказание нужно не само по себе, а для того, чтобы ребенок мог осознать свой проступок, чтобы он увидел, что его действия имеют последствия.

Доказанный случай воровства — прежде всего повод внимательнее присмотреться и понять, какие внутренние проблемы ребенок пытается решить таким образом. Как человек, пребывающий в плохом настроении, нередко «заедает» свои проблемы, так ребенок может их «заворовывать» — ему кажется, что обладание вот этой ручкой сделает его счастливее.

Иногда в десяти-тринадцатилетнем возрасте случаются «приступы» краж из супермаркетов и других магазинов самообслуживания. Если вы поймали своего ребенка за руку, заставьте его отвечать за этот поступок, причем наказание в данном случае должно быть очень серьезным. Многие подростки оправдываются: «Ну, это же ничье…» Тут можно объяснить, если вы не сделали этого в дошкольном возрасте, что речь идет о деньгах, украденных из кармана вот этой симпатичной девушки-кассира.

Встречаются любители воровать в магазинах не для наживы, а чтобы получить порцию адреналина. В этом случае постарайтесь найти место, где ваше чадо сможет получать адреналин «легально», — горные лыжи, скейтбординг, кайтинг.

Некоторые родители и педагоги в случаях повторяющегося воровства ставят ребенку диагноз: клептомания. Хочу сразу сказать, что такой диагноз может поставить только психиатр, и заболевание это встречается крайне редко. В подавляющем большинстве случаев повторяющееся воровство говорит о психологических проблемах ребенка и его семьи.

Тех родителей, которые переживают из-за того, что ребенок во втором классе стащил яблоко у соседа по парте, хочу успокоить. Импульсивное детское воровство случалось, наверное, у каждого хотя бы раз в жизни. Обычно оно проходит вместе с детством.

Детское воровство принципиально отличается от взрослого. Сформировавшийся человек всегда знает грань между «моим» и «чужим» и осознанно переходит ее. А ребенок зачастую не понимает, что творит. Задача взрослого — своим примером, своими словами, своей жизнью показать детям: воровать нельзя!Если ребенок украл что-то, огромную роль играет реакция взрослого. При правильной реакции очень велика вероятность того, что такое с ребенком больше не повторится. И наоборот. Например, одна мама горячо любила своего единственного сына-подростка и при всякой его краже хлопотала, чтобы скандал поскорее замяли. Мама своей цели достигала, а ребенку откровенно нравилось всякий раз завладевать понравившейся вещью. Что тут скажешь? У парня налицо все перспективы стать обычным уголовником.

Протоиерей Леонид Царевский

Прежде всего, воровство — это грех, признак страсти сребролюбия. Хотя и принято исповедоваться с семи лет, это не означает, что дети до этого возраста безгрешны, и многие из них прекрасно это понимают. Сначала невольно, а потом все более осознанно дети могут идти на грех. Поэтому, если вскрылся факт воровства, ребенку нужно исповедаться.

Что касается наказания — родитель должен думать и молиться, прежде чем наказывать ребенка. Все дети — разные. Одному достаточно запретить на неделю включать компьютер. Другого лучше на какое-то время лишить прогулок. Третьего вполне можно оставить без ужина. А к кому-то за воровство (это касается детей лет семи-девяти) и отцовский ремешок можно применить, вопреки всяким «ювенальным юстициям». Ребенок знает, за что его наказывают, терпит наказание и на всю жизнь запоминает. Если родителей вызывают в школу или даже в милицию, это тоже неплохо — ребенку такая встряска точно пойдет на пользу! Важный момент: если пропажу нельзя вернуть хозяину, надо постараться сделать добро посторонним людям. Раздать из карманных денег нуждающимся, что-то кому-то подарить.

Вот только говорить с провинившимся надо не в порыве страсти, в гневе хватаясь за тяжелые предметы, а спокойно. В противном случае маленький человек может решить, что родитель так говорит из-за своего раздраженного состояния, а не из-за его плохого поступка. Может быть, лучше отложить разговор на какое-то время. Пусть он состоится через сутки, но ты будешь говорить успокоившись и хорошенько обдумав, что именно хочешь сказать. Мы, родители, должны помнить: ребенок — не наша собственность, а дар, вверенный нам Богом для взаимного воспитания!

Помню случай, когда ко мне подошел подросток и, помявшись, сказал, что хотел бы исповедоваться. Но когда я стал расспрашивать его, не совершал ли он то или другое, он как-то кисло реагировал на все мои вопросы. Парень явно был не готов к исповеди. И вдруг он говорит мне: «Я украл такую-то вещь на рынке». То есть он пришел в храм исповедовать именно этот грех! Он понимал, что натворил, и пришел в храм просить прощения, хотя и был совершенно нецерковным человеком.

Плохо, если дома часто и подолгу говорят о деньгах, об их нехватке, о дороговизне товаров. Ребенок в этом случае понемногу приобщается к той же системе ценностей и начинает переживать, что у него нет денег. А где их взять? Может, украсть? Я уверен: до того момента, пока ребенок сам не начнет задавать вопросы, подробности денежного обращения должны оставаться для него тайной за семью печатями. А вот когда он станет подростком, ему обязательно надо выделять какую-то сумму на карманные расходы и учить ответственному отношению к деньгам.

Еще очень важно в ребенке с детства воспитывать щедрость. Нищему денежку подать, в копилочку в храме монетку бросить. Но тут тоже аккуратно, чтобы это было словно само собой, без тщеславия.

Не нужно переживать, что ребенок, однажды укравший у одноклассника ластик, станет вором. По моим наблюдениям, у тех, кто действительно приобщается к воровскому миру, не в порядке психика.

Обычно ребенок один раз исповедуется в воровстве, и для него этот опыт становится первым и последним. Несколько лет назад в нашем храме случилась кража. Залезли через окно и вытащили из сейфа все деньги. Быстро нашли виновных — это были подростки из верующих семей. Позднее оба исповедались. А сейчас это уже взрослые прихожане нашего храма.

Жестокость в детской

— У Сашки в классе скандал, — рассказывает Борису Наташа. — Опять избиение, на сей раз Карину в туалете избили, все это на видео сняли и в интернет выложили.

— Наш там засветился?

— Да нет, там одни девочки ее били. Наш ни при чем, но я вообще в ужасе. Они почему такие жестокие? Мы такие не были.

— Вы, может, и не были. А у нас в поселке особо не церемонились. И стенка на стенку дрались, и «темные» устраивали, и зубы друг другу выбивали. Ничего особо нового не вижу.

— Так девочки же!

— Девочки, знаешь, тоже не сахар были. Только интернета не было, чтобы всю эту гадость выкладывать. А так — не помню я, чтобы у меня кругом сплошь все пионеры-герои были.

…

«Откуда в детях берется жестокость? Как воспитать ребенка, чтобы он никогда не оказался в числе тех, кто бьет и обижает слабого?»

Евгения Пайсон, психолог

Детская жестокость — тема тяжелая и неоднозначная. Не стоит мешать в одну кучу драку в детской песочнице, потасовку подростков и изуверское издевательство над слабым. Давайте разбираться.

Если говорить о маленьком ребенке, то детская агрессия — самый легкий способ привлечь к себе внимание, добиться желаемого или проявить свои чувства. Почему одни дети от избытка любви целуют маму, а другие кусают — вопрос не столь существенный. Так получилось. Но вот именно то, что следует за этим укусом, зачастую определяет, будет ли малыш и дальше использовать такой способ обратить на себя взгляды взрослых.

Спокойный и решительный запрет, прекращение игры, строгая интонация — и ребенок понимает, что сделал что-то не так. И… разумеется, он обязательно повторит попытку укусить или ударить. А вдруг на этот раз получится? И только последовательная, не истеричная реакция взрослых убедит маленького человека: так нельзя, в самом деле нельзя.

Назвать такие действия малыша жестокостью мы не можем — он еще не понимает абстрактного «другому больно», не рассчитывает последствия своих действий, его поведение импульсивно. А вот как часто ребенок будет прибегать к этому сильнодействующему средству, зависит только от отклика родителей, бабушек и дедушек.

Начинается детский сад — и родители уже не могут полностью отследить, что происходит с их ребенком. Остается только по мере возможности тщательно выбирать, кто будет проводить с нашим чадом б’oльшую часть дня, чему и как будет его учить.

Именно в детском саду жестокость иногда начинает приобретать «взрослые» черты. «Саша сломал машинку. Дети, пусть сегодня с ним никто не разговаривает!» — да, и такое бывает в детском саду. Вот он, первый бойкот, первый опыт «стайного» поведения. Нередко родители тоже прикладывают к этому руку: «Он тебя стукнул? Не жалуйся, а ударь его в ответ! Он больше и сильнее? Тогда возьми палку и врежь ему как следует!»

Бывает, что, не разобравшись, кто прав, кто виноват, мама или папа бросаются защищать своего любимого пятилетнего «зайчика» от ровесника-«агрессора»: «Если ты моего Мишу еще раз тронешь, я тебе голову оторву!» Урок «кто сильнее, тот и прав» дети усваивают накрепко. И редкий воспитатель готов подробно и внимательно разбираться в детских обидах и ссорах, выявлять зачинщика и разговаривать с каждым по отдельности. Некогда, нет сил, времени, а то и желания… Пожалеем того, кто громче плачет, накажем того, кто первым попался под руку, — и каждый ребенок сделает свой собственный вывод, отложит в копилку опыта и непременно применит в будущем.

В школе очень часто проявление детской жестокости напрямую зависит от отношения учителей к этой проблеме. Например, почему у одного педагога класс старается помочь однокласснику с ДЦП, оберегает его на переменах, каждый готов перевернуть страницу в учебнике, поднять выпавший из руки карандаш или придержать перед ним дверь, а в другом классе их ровесники доводят до слез девочку с брекетами и потешаются, глядя, как мальчик с загипсованной рукой безуспешно пытается натянуть куртку? Трудно списать все на случайные совпадения, скорее, дело в психологическом климате класса, краеугольный камень которого — учитель.

Никогда грамотный, внимательный, неравнодушный педагог не позволит, чтобы класс устраивал массовую травлю или бойкот! А вот педагог-манипулятор, наоборот, будет пользоваться принципом «разделяй и властвуй»: «Я не хотела вам задавать домашнюю работу, но Маша и Таня болтали на уроке, поэтому запишите задание на завтра…» Знакомо? Значит, вы представляете, что ждет девочек, когда кипящий праведным гневом класс вырвется из кабинета. Наказывать всех из-за реального или мнимого проступка одного человека — значит вызывать к жизни злую силу, которую потом усмирить будет очень трудно. И в каждом классе найдутся те, кто будут активно нападать на «провинившегося», и те, кто просто примкнут к большинству по принципу «А что? Я — как все!». Потому что пойти против течения страшно, понимаешь, что завтра сам можешь оказаться в роли жертвы.

В школьные годы уже проявляются особенности каждого ребенка — сплав темперамента, характера, воспитания и усвоенных взглядов на «можно» и «нельзя», на «хорошо» и «плохо». И усваивают эти понятия дети по нашим делам.

У мамы плохое настроение, и она срывается на сыне, просто так, за то, что попался под горячую руку. «Значит, так делать можно!» — думает ребенок. Можно пнуть того, кто очевидно слабее тебя, просто потому, что нужно же куда-то слить раздражение, злость и усталость. Мы сами не умеем канализировать свою агрессию и не учим этому детей. Вот они и справляются как умеют…

А кому-то просто нравится видеть унижение слабого. Нравится чувствовать себя сильным и безнаказанным. Нравится причинять боль. В этом случае общими рекомендациями не обойдешься — нужно соединять усилия родителей, педагогов и психологов, искать корень проблемы и стараться справится с этой бедой, как с тяжелой болезнью.

Во всех остальных случаях родителям можно дать несколько советов.

1. С самого раннего детства ребенка учитесь слушать и слышать то, что он говорит. Важно не только то, что происходит непосредственно с ним, но и то, что происходит вокруг него.

2. Учите своего ребенка «правильно злиться»: можно кричать, бегать, бить и пинать подушку, рвать бумагу, протыкать воздушные шарики. Бить маму, собаку, кошку или хомячка — нельзя. Ни при каких условиях.

3. Не заставляйте ребенка перевоспитывать коллектив. Лучше помогите ему найти подходящую среду, если та, в которую он попал, оказывается для него слишком агрессивной.4. Будьте поддержкой своего ребенка. Вы должны быть первым человеком, которому он захочет рассказать о своих проблемах.

Дмитрий Тюттерин, педагог

Да, дети — существа жестокие. За невинными глазами и милыми улыбками прячется ходячий самоучитель из серии «Сто способов ранить своих ближних». Тех, кто до сих пор с этим не согласен, можно отослать к книге «Повелитель мух» Уильяма Голдинга или на любую школьную переменку. Большинству же рассказывать о жестокости детей излишне — они так или иначе с ней сталкивались: в школе, когда сильные травят слабых, в семье, когда дерутся братья и сестры, во дворе, в спортивной секции, в поездке — везде.

Откуда берется детская жестокость? Возможно, это побочное действие мощного защитного фактора под названием эгоцентризм. Эгоцентризм, сосредоточенная погруженность ребенка в себя и свои переживания необходимы для того, чтобы сохранить себя при познании этого мира. Это его щит и его забрало, не позволяющие ему видеть больше, чем необходимо. Также причиной жестокости может быть неразвитость еще в душе ребенка сочувствия, способности поставить себя на место другого, прочувствовать чужую боль.

Что же со все этим делать взрослым? Нельзя же просто стоять и смотреть, как один ребенок таскает за вихры другого! В помощь можно предложить три проверенных метода, правда, их необходимо применять одновременно, иначе толку не будет.

Метод первый — учить. Этот метод — самый очевидный. Необходимо разнимать, останавливать, не допускать. Делать это снова и снова. Каждый раз растаскивать мальчишек (и девчонок, кстати), пусть даже если через минуту они вновь сцепятся у вас за спиной. Необходимо создать ситуацию, при которой применение насилия недопустимо. И тут гораздо важнее неотвратимость вашей реакции, нежели ее сила и эмоциональность. Но и этого недостаточно: необходимо не только прививать нормы поведения, но и формировать их глубинное понимание. Сталкиваясь с проявлением детской жестокости, каждый раз объясняйте ребенку, что в этот момент чувствует обиженная сторона, каково бы сейчас поменяться местами. Хорошо, если вами будет руководить не гнев, а сочувствие и желание разобраться. И старайтесь избегать риторических вопросов: «Ты что, не видишь, что ты наделал?!» или «Разве ты не понимаешь, как ты его обидел?!». Во-первых, за этими вопросами часто прячется желание родителя просто поорать. Во-вторых, вы создаете опасный прецедент диалога, в котором ребенку отвечать необязательно, а значит, обесцениваете свое общение с ним. А в-третьих, ребенок действительно не видит и не понимает. Гораздо лучше сказать: «Пете сейчас больно» и «Меня очень огорчило то, что сейчас произошло».

Этот метод только кажется простым. Постоянно, раз от раза в раздражающей ситуации оставаться спокойным и верным принципам — дорогого стоит. Но самое сложное — проделывать все это безо всякого видимого результата. Именно это обычно и выводит родителей из себя: «Я тебе сколько раз говорила?!», «Почему ты ничего не понимаешь?!».

А результата сразу не будет. И вот почему: ребенок развивается скачкообразно, «вспышками». Каждый раз взывая к его чувствам, вы всего лишь ждете подходящего момента. Он обязательно наступит — тот момент, когда ребенок будет готов воспринять ваши слова, когда они западут ему в душу и изменят его взгляд на мир. Именно этот момент очень важен! Упустить его — серьезнейшая оплошность, почти сводящая на нет все ваши усилия. Когда наступит такой момент и что именно его спровоцирует, неизвестно, но именно тогда и понадобятся ваши слова о чувствах другого человека, о сочувствии. Однако, поскольку за крайне редким исключением люди не в силах предсказать, когда наступит такой момент, стоит все время говорить, говорить, говорить… Действовать «методом тыка».

Метод второй — не учить. Зачастую дети демонстрируют жестокость не только из-за того, что способны на нее, но и потому, что часто видят ее примеры. С жестокостью легко столкнуться и в школе, и во дворе. Можно увидеть ее по телевизору. Именно в телевизоре многие родители видят корень зла и причину жестокости. Однако, как бы ни хотелось свалить всю вину на этот бытовой прибор, детей воспитывает в первую очередь семья. Дайте ребенку плюшевого мишку и попросите отругать его. В интонациях, в жестах, выборе выражений вы увидите прежде всего себя, а не Человека-паука. Именно вы — основной поставщик знаний ребенка о мире в целом и о взаимоотношениях людей в частности. Причем, чтобы учить ребенка жестокости, вовсе необязательно ежевечерне бить посуду на кухне и заниматься рукоприкладством. Вы демонстрируете ребенку жестокость, ругаясь при нем, говоря «добрые» слова толкнувшему вас в автобусе или подрезавшему на дороге. Для того чтобы не воспитывать в ребенке жестокость, по возможности уберите из его жизни примеры такого поведения. И начните с себя.

Метод третий — учить, но не тому. Проявляя жестокость к другому, ребенок и сам находится в некомфортной, стрессовой ситуации. Добровольно пребывать в таком состоянии — радости мало. Значит, у ребенка либо существует серьезный стимул к агрессии, либо он постоянно находится в ситуации стресса. Чаще всего он проявляет жестокость именно тогда, когда ему плохо: «У мамы появился еще один любимый ребенок, и я буду протестовать!», «Я не успеваю по многим предметам и очень переживаю от этого. Они мне за все ответят, эти выскочки-ботаники!».

Конечно, самым простым решением было бы убрать стрессовый фактор из жизни ребенка. Но ведь двоечник не начнет учиться хорошо вдруг и сразу, да и младшего братика или сестричку в роддом уже не вернуть. Но папы и мамы должны понимать: их ребенку плохо! Заботливый родитель попытается минимизировать воздействие стресса, уделяя больше времени ребенку, стараясь переключить его внимание с тревожащей ситуации на что-то другое, интересное, комфортное. Заботливый родитель будет искать для ребенка возможный выход «отрицательной энергии». Таким выходом могут стать, например, спортивные тренировки. Конечно, педагогические советы совсем не то же самое, что кулинарные рецепты. Там достаточно перечислить количество ингредиентов и способы их обработки — и результат с поправкой на мастерство исполнителя гарантирован. Давая же советы по воспитанию детей, ты никогда не можешь сказать, что хороший результат гарантирован выполнением пошагового алгоритма. Но быть любящими, внимательными взрослыми — это в наших силах.

Как подростку выжить?

— Марина! — говорит бабушка. — Я поняла, почему Даня ничего не хочет делать. Это же педагогически запущенное поколение! Тут со мной рядом всю дорогу в электричке ехали его ровесники, это ужас какой-то, абсолютно потерянные дети.

— В каком смысле потерянные?

— Слушай, неужели у Дани друзья такие же? Может быть, его уже спасать надо?

— От чего спасать, мама? Какие друзья?

— Марина, да там же совсем ничего святого! Ну я не знаю, мы такие не были! У нас хотя бы какие-то ценности были, мы знали, что хорошо и что плохо, мы Родину любили, мы старшим помогали… А у этих — вообще одна физиология… Может, мне с ним поговорить?

— Мама, он не будет слушать нотации, — вздыхает Марина.

…

«Меня пугают современные подростки и то, что ни школа, ни родители ничего с ними сделать не могут. Может быть, кто-то из учителей, которые общаются с подростками, поделится своим опытом — действительно ли в современной школе все так плохо? И что же на самом деле происходит с нынешними подростками?»

Леонид Клейн, педагог

Одно из желаний родителя подростка — закрыть дверь в детскую и помечтать о том, почему же ему не три года или когда же ему наконец исполнится двадцать пять. Общество не любит подростков. Этот период страшный, потому что одновременно пробуждаются и сознание, и гормоны, которые входят в конфликт друг с другом.

У русского писателя Ивана Шмелева есть повесть «История любви», в ней хорошо показано, о чем постоянно думает главный герой — гимназист начала двадцатого века. Сексуальные переживания являются фоном этого возраста. Может ли мальчиков в десятом классе беспокоить что-то, кроме «этого»? Может, но только если их голову кто-то специально занял чем-то иным. Просто для того, чтобы дети в перерывах между мыслями «о сексе» могли подумать о «Евгении Онегине», нужен какой-то учитель, которого действительно по-настоящему интересует «Евгений Онегин». То, что у подростков есть другие интересы и они готовы к эмоциональной, интеллектуальной, духовной жизни, — это очевидно. Но кто-то должен помочь им эту жизнь развивать!

Представление о том, что подростки — существа испорченные и плохие, это представление страха. На самом деле детям хочется две вещи: реальных границ и правды.

Главный протест подростка — не против учителя; учитель тут, что называется, просто под руку попадается. Его протест — против родителей и против мира, который, как подросток постепенно начинает понимать, несправедлив и греховен. Папа ушел из семьи, денег нет, и вокруг этого крутится жизнь, и я, оказывается, не такая красивая, как одноклассница за соседней партой… Это открытия, которые сложно пережить. А тут еще мама ругается, девочка не ответила на эсэмэску, джинсы не купили, прыщи вылезли, и при этом тебе говорят: «Ты плохо ведешь себя, домашнее задание не сделал…» У подростка жизнь катастрофическая! И если учитель будет помнить, что школа — это одна из проблем ученика, а не просто «храм знаний», возможно, диалог установится.

Я думаю, что главная проблема, которая существует у сегодняшней школы, это проблема отсутствия ценностей у преподавателей. Проблема учителя — это проблема человека, который должен чему-то учить, при этом он находится в плену различных социальных условий и каким-то образом должен себя позиционировать и откуда-то черпать силы.

Мы переживаем период ценностной паузы. Я не являюсь приверженцем советского режима, но полвека стране удавалось прожить на памяти о Великой Отечественной войне. На этой памяти делалась огромная реальная воспитательная работа. Ее дополняли какие-то идеологические конструкции, которые цементировали общество. А сейчас хотел бы я посмотреть на человека, который вдохновлен, работая в обычной московской школе! Его не уважает общество, и дело здесь даже не в деньгах. У него нет ценностей. Ему нечего сказать ученику!

Ценности у учителей могут быть в православных и частных школах, преподавательские коллективы которых специально ориентированы на что-то конкретное. Ведь что представляет собой, например, православная школа? Сообщество людей, объединенных значимой для них миссией. Такая школа может быть лучше или хуже, но люди, преподающие в ней, пришли к детям с чем-то. Обычный преподаватель массовой школы пришел ни с чем. Большинство выпускников педвузов ничем от своих учеников не отличаются.

На самом деле, когда учитель приходит в пятый класс, проблем практически не возникает. В этом возрасте дети готовы на все: выполнять любые домашние задания, спорить с учителем, петь и рисовать с ним — только делай с нами что-то, уважаемый учитель! Но учитель, по сути, не делает ничего. А в десятом классе уже все, поезд ушел…

Те же проблемы подстерегают детей и дома. Неполные семьи, денег ни на что не хватает, перспектив никаких… Родителям самим тошно, им бы для себя найти какого-нибудь классного руководителя…

Уважительные отношения между учеником и учителем строятся на том, что учитель, считая что-то значимым, веря, что то, о чем он говорит детям, действительно важно, хочет это «что-то» донести до учеников. Он готов потратить иногда еще немало сил на дисциплину, чтобы его слушали.

Вообще же мы сталкиваемся с глобальным противоречием: образование у нас массовое, а качества мы хотим эксклюзивного. Но так быть не может. Даже при хороших учителях в огромной массовой школе всегда будут кого-то «мочить в сортире» — за всеми не уследишь…Возможно, ситуации помогло бы разрушение бюрократических, а по сути, коррупционных барьеров, в результате чего стали бы появляться маленькие частные школы, не требующие непомерной платы за обучение. К счастью, кроме школы существуют еще кружки по интересам, воскресные школы, спортивные секции, где действительно ищущая молодежь может обрести то, в чем она нуждается.

Дмитрий Шноль, педагог

К четырнадцати-пятнадцати годам человек ощущает сильнейшую потребность стать взрослым. В традиционной культуре подросток, как правило, уже полноправный работник: сын охотника отправляется вместе с отцом в лес на охоту, сын крестьянина идет в ночное пасти лошадей. Михаил Ломоносов, например, начал помогать отцу с десяти лет. Они уходили на рыбные промыслы ранней весной и возвращались домой поздней осенью.

Я помню, как в детстве завидовал некрасовскому мальчику, который «в больших сапогах, в полушубке овчинном» ведет под уздцы лошадку. Как же это прекрасно — не сидеть в скучном классе, а самому вести за собой послушную лошадь и встречному взрослому с достоинством ответить: «Ступай себе мимо!» Зд’oрово, когда тебе доверяют что-то серьезное!

Что же мы доверяем современному подростку? Практически ничего. Социальная роль шестнадцатилетних практически ничем не отличается от роли первоклассника: школу за него выбрали родители, программу и учебники — «профессора-академики», расписание составил завуч, еду приготовила мама, на компьютер заработал папа… Своего дела и собственной сферы ответственности у него нет (учебу подавляющее большинство подростков своим делом не считают), попробовать силы в чем-то настоящем и серьезном он не может. Вот знакомая всем сценка: приходит мама одиннадцатиклассника посоветоваться с учителем по поводу подготовки к экзаменам. За ней стоит сыночек, который выше ее на голову. Мама говорит: «Мы решили поступать в МАИ». Это «мы» означает следующее: разве он может в свои семнадцать лет принять хоть какое-нибудь решение?

Так вот, иметь нерастраченные, неиспользованные силы — это очень трудно. Шестнадцатилетняя девчонка может без труда протанцевать на дискотеке пять-шесть часов, прийти домой за полночь, а наутро, не позавтракав, ускакать в школу. У нее огромные резервы. Природа закладывала их не для дискотек или сидения в сети «ВКонтакте», а для ночных кормлений первенца, доения и выгона коровы в четыре часа утра, приготовления завтрака уходящему в поле мужу. Заниматься всем этим нашим дочерям не нужно, а силы есть, как же тут не взбеситься? Поэтому когда старики говорят: «Мы такими не были, нас жизнь воспитывала!» — они правы. Стоишь в свои одиннадцать лет в многочасовой очереди за хлебом, сжимаешь в кулаке карточки, чтобы не украли, и знаешь, что от тебя зависит вся семья! А современным подросткам уважать себя не за что: они — иждивенцы, они — потребители, они это знают, и это очень трудно. То, что в этом и состоит главная беда, подтверждают известные многим родителям наблюдения: как только на подростка оставляешь младших братьев и сестер, он меняется на глазах. Куда-то пропадают несобранность и рассеянность, появляются волевые ноты в голосе, с младшими он организует игру, средние у него моют посуду после общего ужина… Ему нравится быть за старшего, мало того, ему нужно быть за старшего, вот только негде и не с кем. Тогда он играет роль младшего, по полной программе используя все свои недюжинные силы. Две тысячи лет назад об этом было прекрасно сказано:

От безделья ты, мой Катулл, страдаешь,
От безделья ты бесишься так сильно,
От безделья царств и царей счастливых
Много погибло.

Как быть? Ответ один: доверять и нагружать. Я помню, как мы выехали большим школьным лагерем на археологические раскопки. Самым старшим ученикам было по четырнадцать-пятнадцать лет. Назначили дежурных: не приготовите завтрак, все останутся голодными! Если не знаете как — спрашивайте, если нужна помощь — поможем, но отвечаете именно вы! Результат оказался потрясающим: с вечера натаскали дров, встали в полшестого утра, вскипятили воду, сварили кашу, нарезали бутерброды. Все было готово уже к восьми часам… И в глазах — счастье!

Дети и смерть

— Мама, а дедушка умрет? — спрашивает Аленка.

— Когда-нибудь умрет, — вздыхает Марина. — Мы все когда-нибудь умрем. Дедушку вчера выписали из больницы с записью в карточке «рекомендовано симптоматическое лечение по месту жительства». Бабушка-врач весь вечер проплакала, но Аленке сказала, что глаза слезятся из-за аллергии на цветение трав.

— Мама, я не хочу умирать! — отчаянно восклицает Аленка.

— И не надо, — говорит Марина, прижимая ее к себе. — Мы будем жить долго-долго.

— И никогда не умрем? — тревожно спрашивает Аленка. — Мам, никогда? Когда я вырасту, лекарство от смерти ведь уже придумают?

…

«Сын иногда ночью приходит весь в слезах: ему снится, что все умерли и он остался один. Как помочь ему справиться с этими страхами?»

Мария Капилина, психолог

Трех-четырехлетние дети еще не понимают, что жизнь линейна и конечна. Но постепенно они начинают это осознавать. Появляются страх темноты, страх потеряться, боязнь собак. По сути, все это — проявление более глубокого ощущения: возможен ущерб жизни, жизнь когда-то закончится.

Когда ребенку страшно, ему нужно утешение, близость родителей. Детям важно, чтобы их страхи не игнорировали, не высмеивали, за них не стыдили, но и не подогревали их, не уделяли им чрезмерного внимания, особенно если в страхах есть истерический компонент. Детям необходимо разумное объяснение, им надо понимать: то, что с ними происходит, нормально, с этим вполне можно справиться.

Можно сказать ребенку: я в детстве тоже боялся темноты, а потом вырос и понял, что мне ничто не угрожает, я делал вот так… Если темноты боится верующий ребенок, скажите ему, что нужно сразу вспомнить про своего Ангела-хранителя и помолиться ему: «Тогда Ангел будет с тобой, а он сильнее любой Бабы Яги!»

Не надо гасить весь свет, погружая комнату в темноту. Не надо мрака! Пусть у ребенка будет возможность дотянуться до выключателя. Можно подарить ему карманный фонарик. Хорошо, если в доме теплятся лампадки. Если малышу часто снится что-то страшное, можно предложить: «А ты во сне скажи чудовищу, что тебя защищает всемогущий Бог!»

Никогда не ругайте детей на ночь, а если уж такое случилось, то важно успеть помириться, чтобы ребенок засыпал спокойно.

Ребенок может бояться Бабы Яги, Кощея, каких-то чудовищ, опасаться, что они окажутся сильнее родителей. Тут можно сказать: «Посмотри, как нас много! Нас — целая армия! Во-первых, мы все друг друга любим, а значит, нас хранит и защищает любовь. И потом, и у каждого из родителей, и у бабушек и дедушек есть свои ангелы-хранители, у нас большой род, и все тебя любят, и все Небесное воинство стоит за тебя!»

Верующим детям, мне кажется, легче. Они осознают, что не одиноки. Ведь страшно, когда ты один. А если ребенок понимает, к кому он принадлежит и в личностном, и в духовном плане, когда осознает, что он — часть чего-то большего, то соотношение сил меняется.

К шести или семи годам дети обычно начинают задавать вопросы о смерти. Сначала «Откуда я взялся?», потом «Что со мной будет после смерти?».

Можно попытаться объяснить ребенку, что, когда человек рождается, происходит соединение души и тела. Душу дарует Бог, а тело — от родителей. Душа живет в теле, как в домике. Смерть — это не исчезновение души, а ее разлучение с телом. Но душу важно хранить в чистоте, не совершать плохих поступков, а если совершил — исправлять их, исповедоваться в них.

Ребенку важно рассказать о его предках, никогда не осуждая их. Даже если кто-то из них сделал что-то не очень хорошее, надо говорить: «Да, мы не одобряем некоторые его поступки, но мы уважаем своих близких, какими бы они ни были, ведь они — часть нашей семьи. Даже если мы на что-то обижаемся или чего-то не понимаем, жизнь, переданная нам, гораздо больше обиды и непонимания!»

Бывает, что кто-то в семье умирает. В этот момент для ребенка очень важна близость с родными, он остро нуждается в том, чтобы с ним разговаривали, чтобы ему кто-то объяснял, что происходит, куда мы сейчас поедем, что будем делать…

Детскую тревожность гораздо легче унять, когда взрослый сам спокоен. С другой стороны, если родители скрывают свои печаль и тоску, не желая пугать и травмировать ребенка, он потом не понимает, как вести себя в скорби. Не надо подавлять свои чувства и утаивать их от детей, иначе получается, что каждый в семье переживает свое горе поодиночке. Правда обычно лежит где-то посередине. Чувства надо принимать, но нельзя позволять им определять наши действия.

Важно, чтобы родители сказали ребенку: «Бабушка умерла; мы ее очень любили. Когда умирает тот, кого ты любишь, душе больно, а от боли бывают слезы, поэтому я иногда плачу. Это не значит, что ты в чем-то виноват или что ты должен сделать что-то, чтобы я не плакала. Жизнь и смерть — не в нашей власти. Мы многого не понимаем, но хорошее всегда важнее плохого, а любовь всегда могущественнее, чем смерть. Смерть может разлучить душу с телом, но не в силах разлучить душу с любовью — это остается навсегда. И это то, для чего люди живут на свете».

Можно постараться объяснить ребенку: несмотря на то что у смерти есть трагическая сторона, есть в ней и утешение, и надежда. Любовь сохраняет все лучшие качества умершего, все его добрые поступки. Мы живем в материальном мире, нам очевидно лишь то, к чему можно прикоснуться; нам важно иметь возможность выразить свою любовь к тому, кто дорог, и получить ответ на эту любовь. Когда человек умирает, мы теряем возможность прикоснуться к нему, поговорить с ним, потому что суть человека — его душа уходит. Нам больно, пока мы привыкаем к тому, что теперь нам придется общаться иначе: мы уже не сможем встретиться, обняться, поговорить. Но мы можем молиться за ушедшего.

Любовь связывает живых и умерших. На переживание утраты обычно уходит около года, лишь тогда боль перестает разрывать душу. Остается только печаль, и это часть жизни. Можно сказать ребенку, что ради ушедшего, в память о нем ты можешь делать что-то хорошее, и добро, полученное от него, адресовать кому-то еще.

У малышей часто возникает страх по поводу того, что умереть могут его папа с мамой. Надо рассказать им, что умрем мы не скоро: ты еще вырастешь, и у тебя будут свои дети и внуки. Дети не боятся смерти, когда взрослые не боятся жизни.

Епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон (Шатов)

В детстве я очень боялся смерти. Мне о ней рассказал папа. Он тогда не верил в Бога и в бессмертие души. Как-то осенью отец топил печку (в нашей коммунальной квартире в Москве у каждой семьи была своя печка), и я спросил его: «А где бабушка Дуня?» Летом я был на даче с детским садом, а когда вернулся в город, не сразу сообразил, что бабушки, которая с нами жила, нет. «Она умерла», — сказал папа. «Как это умерла?» — «Ну, она как будто заснула». — «А когда она проснется?» — «Она никогда не проснется». — «А где она?» — «Ее в землю закопали». Тут мне стало страшно. А папа, как я помню, продолжал топить печку и дальше знакомить меня с понятием смерти: «Что ж поделаешь, все умрут!» Мне стало еще страшнее, и я, постепенно осознавая эту страшную истину, с замиранием сердца задал последний вопрос: «И я тоже умру?» После того как я получил утвердительный ответ, я больше ни о чем не спрашивал, но у меня в душе поселился страшный страх смерти. Он мучил меня ночами лет до восемнадцати. Первое время, когда ко мне приступал этот ужасный страх, я бежал на кухню к маме, плакал и спрашивал: «Мама, я умру?» Она обнимала меня и утешала: «Ну, сынок, это произойдет не скоро!» Это не могло успокоить меня, но в кухне, где было светло, где всегда находился кто-то из соседей, мне становилось немного легче. Я возвращался в постель, страх отступал, и я засыпал.

После восемнадцати лет я уже не так остро переживал неотвратимость смерти, полного исчезновения, но окончательно этот страх покинул меня, только когда я обрел веру в Бога, в бессмертие души и в воскресение. Мои родители тоже пришли к вере. Папа в конце жизни стал причащаться, мама, несмотря на возраст, каждое воскресенье бывает в храме.

Ребенок многое чувствует и переживает гораздо острее, чем взрослые. Нам нужно обязательно помнить об этом, чтобы случайно не поранить его душу. Он очень нуждается в психологической поддержке, в утешении, в добром, ласковом слове. Помочь ребенку в трудной ситуации обратиться к Богу — наша главная задача. Именно молитва уврачует все душевные недуги, поможет преодолеть все искушения этого мира, искаженного грехом, и побороть все дьявольские наваждения. Современные люди больше доверяют психологам, чуть что — готовы вести ребенка к психиатру. Мне кажется, что скорее поможет доверительный разговор с ребенком вечером, когда он уже лежит в постели. Можно присесть к нему на кровать и ласково и нежно, с любовью и сочувствием развеять все его страхи, самыми простыми словами рассказав ему о том, что Бог есть Любовь и

«в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх(1 Ин. 4: 18).

Синдром гиперактивности

«Я больше не могу, — пишет Марина в „Живом журнале“. — Эта девочка меня доконает! За сегодняшний день она:

— сдернула с подоконника цветочный горшок, поранилась черепком, разнесла ногами землю по всему полу;

— два раза устроила истерику с рыданиями и один раз с криками „Ты меня не любишь! Я тебя тоже!..“;

— вывернула из шкафа все белье, потому что думала, что там спрятаны конфеты;

— взяла у брата циркуль и истыкала иголкой телевизор, потому что хотела посмотреть, как из экрана потекут жидкие кристаллы».

«Ты ее неврологу показывала? Может, она просто гиперактивная? — пишет Марине подруга. — Может, ей ноотропы надо попить, на массаж походить?» «Массаж ягодиц ремнем, — откликается общий приятель. — Ремень вообще очень хорошо помогает от гиперактивности».

…

«Мой сын в этом году пошел в школу. Он с рождения был очень подвижным и нервным мальчиком, а в школе его проблемы обострились: учительница жалуется, что он громко разговаривает на уроках, вертится и мешает всему классу. Да, он сложный ребенок. При этом школьный психолог говорит, что у него синдром гиперактивности. Что это такое?»

Елисей Осин, детский психиатр

Полностью этот диагноз звучит так: синдром дефицита внимания и гиперактивности — СДВГ. Дети с этим синдромом не только очень подвижные, болтливые и суетливые; у них есть проблемы с концентрацией внимания, с сосредоточенностью. Некоторые родители ошибочно считают, что слова «дефицит внимания» в диагнозе означают, что ребенку не хватает внимания родителей. На самом деле речь идет именно о том, что ребенку не хватает собственной сосредоточенности. Поэтому понятнее, о чем речь, если говорить «синдром дефицита сосредоточенности».

В среднем в мире детей с СДВГ около трех процентов, следовательно, в классе, состоящем из тридцати учеников, вполне может оказаться такой ребенок. Когда проявляются симптомы СДВГ? Считается, что это происходит до семилетнего возраста, хотя иногда они могут впервые проявиться и лет в десять-одиннадцать. Чаще всего к врачу обращаются родители первоклассников: «Все сидят спокойно, а мой не может!» Впрочем, некоторые уточняют: «А вообще-то с ним было очень трудно с самого рождения».

Заостренный темперамент

Вообще внимательность и активность — это свойства темперамента, и в этом смысле все люди делятся на тех, кто может долго быть сосредоточенным, может выполнять кропотливую работу, и тех, кто такую работу терпеть не может. Диагноз СДВГ означает, что эти свойства темперамента крайне заострены, так, что человек не может вписаться в нормальную жизнь, не в силах выполнять те задачи, которые ставят перед ним окружающие и он сам, и это очень мешает полноценным отношениям с родителями и друзьями.

Сейчас нередко любого импульсивного, очень подвижного малыша, не задумываясь, называют гиперактивным. Однако диагноз СДВГ может поставить только врач. На глазок определить, есть ли у ребенка СДВГ или он просто истерику закатывает, невозможно. Для постановки диагноза требуется внимательно оценить жизнь и развитие ребенка, проследить, как и в каких ситуациях проявляются его проблемы внимательности и активности.

Уровень активности можно определять по специальным шкалам, которые заполняют родители, и врач сравнивает, насколько показатели конкретного ребенка отличаются от стандартных. Эти шкалы основаны на серьезных исследованиях, проводившихся в США и Европе. Нормы в них, правда, американские и европейские. В своей работе я опираюсь на них, хотя и с осторожностью. Термин СДВГ стал использоваться в нашей стране сравнительно недавно, но феномен такого поведения описывался в русскоязычной психиатрической литературе давно, только под другими названиями.

Не расстройство личности

Первое, что нужно знать родителям: СДВГ — не психическое заболевание, а расстройство развития. Просто у ребенка изначально нарушена функция самоконтроля. Чаще всего он не заболевает этим — он уже рождается таким. Пример, который я часто использую для сравнения, — слепота. Человек может родиться слепым или с очень слабым зрением. Такой ребенок может родиться у любых родителей, и они в этом не виноваты. Так и с СДВГ. Часто родители спрашивают у меня: «Это мы где-то недоглядели, чего-то вовремя не сделали?» Нет. Родители здесь не виноваты. Если бы мы могли заглянуть к такому ребенку в мозг, то увидели бы, что те области, которые отвечают за самоконтроль, за управление поведением, у него работают иначе, чем у других.

Парадокс в том, что эти дети выглядят абсолютно нормальными. Вот он просит прощения и обещает исправиться, однако раз за разом свои обещания нарушает — и его начинают считать испорченным… Но вы же не станете предъявлять к слепому ребенку такие же требования, как к зрячему?

Я спрашиваю у одного мальчика: «Что ты на уроках-то разговариваешь?» А он отвечает: «Да я забываю, что нельзя». Дети с СДВГ забывают правила и ведут себя, поддавшись импульсу. Родители, которые знают об этом, легче прощают такого ребенка, не навешивают на него всевозможные ярлыки и, надеюсь, не винят себя понапрасну. Причин у СДВГ может быть несколько. Например, наследственность. Исследования говорят о том, что примерно у половины детей с этим диагнозом хотя бы у одного из родителей СДВГ тоже есть. Также известно, что у детей с низким весом или низкими оценками по шкале Апгар[5] чаще развивается СДВГ.

Подпорки

К сожалению, нет способа вылечить СДВГ раз и навсегда. Но от поведения родителей во многом зависит развитие ребенка. Понимая, в чем проблема, они способны значительно облегчить ему жизнь. Поставив этот диагноз, я своей главной задачей считаю объяснить родителям, что происходит.

Самое эффективное, что можно сделать, чтобы облегчить жизнь ребенка с СДВГ, — выстроить для него систему внешнего контроля. Например:

1. Детям с СДВГ сложно удерживать в голове большой объем информации. Это значит, что задачи для них следует дробить на части. Сделал одно — получи новое задание.

2. Известно, что у детей с СДВГ большие проблемы с ощущением времени. Они «близоруки к будущему». Если мы можем планировать свою деятельность и примерно представляем себе, к чему она приведет, то у детей с СДВГ «окно во времени» — десять минут максимум. Они живут исключительно этим моментом, они не представляют последствий. Поэтому, если что-то в результате их действий происходит «не то», это не их выбор, они этих последствий не хотели.

При этом такой ребенок остро нуждается в немедленной обратной связи от родителей. И в этом случае последствия ему нужны здесь и сейчас. С ним не сработает подход: «Если ты будешь в течение месяца следить за порядком в своей комнате, мы подарим тебе велосипед» или «Если ты сейчас же не сядешь за уроки, вечером вернется отец и тебя накажет». Вечер — это какое-то туманное будущее. Лучше говорить так: «Если ты прямо сейчас сделаешь вот это, то сможешь получить то-то и то-то сразу же».

Таким детям очень трудно в школе. Они должны просидеть сорок минут не отвлекаясь и выполнить классную работу, а оценка появится только через два дня, когда учитель проверит тетради. В такой ситуации сложно сосредоточиться, потому что результат и награда — очень далеко.

3. С этими детьми хорошо работает «очковая» или «жетонная» система. За выполнение повседневных дел ребенок получает награды в виде очков или жетонов, которые потом обменивает на что-то. Так он постоянно видит результат своих действий, понимает, что его возможности с каждым разом и с каждым делом увеличиваются.

4. Применение таймеров. Они помогают детям, у которых есть проблемы с ощущением времени, отслеживать его. Можно использовать обычные песочные часы.

Есть еще одна прекрасная вещь — часы, у которых на циферблат нанесен цветной круг, и вместе с проходящими минутами этот круг исчезает. (В России пока такой прибор, к сожалению, не продается, но его можно заказать по почте из США или Европы.) По этим часам «вживую» можно увидеть, как уходит время. Ведь сам ребенок не чувствует, что оно заканчивается, и из-за этого откладывает дела.

5. При посещении общественных мест, например поликлиники или храма, нужно заранее продумать, чем в течение часа или двух будет заниматься ребенок, особенно если мама будет занята. Запаситесь бумагой, фломастерами и игрушками. Нелишне будет взять в помощь родственника.

К сожалению, взрослые часто реагируют реактивно: поместили ребенка в ситуацию, в которой у него, скорее всего, начнутся проблемы, и потом начинают его ругать.

6. Принимать ли при СДВГ медикаментозные средства? Этот вопрос родители должны обсуждать со специалистом. К сожалению, наиболее эффективные при СДВГ и применяющиеся во всем мире препараты в России запрещены, но все равно есть три или четыре группы, которые можно использовать.

Конечно, применение лекарств имеет свои плюсы и минусы, но в подавляющем большинстве случаев я очень советую хотя бы попробовать лечение, потому что эффект может оказаться значительным.

Взвешивая все «за» и «против», нужно помнить и о том, что нелеченый СДВГ тоже имеет тяжелый побочный эффект — испорченные отношения ребенка с родителями, учителями, одноклассниками и даже самим собой. Еще один момент: непременно уточняйте у врача, проходило ли назначаемое им лекарство клинические испытания на эффективность. К сожалению, подавляющее большинство назначаемых в нашей стране при СДВГ препаратов таких испытаний не проходили и продаются лишь потому, что усиленно продвигаются бесчисленными фармакологическими фирмами.

СДВГ и окружающие

Одна из проблем, с которой сталкиваются родители детей с СДВГ, — недостаточная информированность общества, учителей и даже некоторых специалистов. Но главное, сами родители должны четко понимать, с чем они имеют дело. Просто сказать учителю: «Знаете, у моего ребенка СДВГ» — значит не сказать ничего.

Надо описывать поведение ребенка очень конкретно, например: «Моему сыну очень сложно усидеть на месте, сложно себя сдерживать, это у него давно, мы много чего перепробовали, сейчас ходим к врачу, занимаемся этим, но я опасаюсь, что на уроках он будет вертеться и даже разговаривать… Я очень хочу, чтобы у него было хорошее поведение. Давайте договоримся: я буду к вам подходить на минутку каждый день после уроков, а вы мне будете рассказывать, что и как у него получалось».

Нужно взять учителя себе в союзники. Иначе бывает, что обе стороны, и учителя, и родители, только жалуются: «Эти родители ничего не хотят делать, весь груз на нас», «Эти учителя ничего не понимают про нашего ребенка, только гнобят его». Конечно, и то и то бывает, и довольно часто, но эффективнее работать вместе.

По мере взросления способность к самоконтролю, умение управлять своим поведением у любого ребенка улучшается. Суетливость, подвижность, болтливость уменьшаются обычно уже к концу начальной школы. Чуть медленнее уменьшается импульсивность.

Конечно, люди приучаются сдерживать себя, однако они продолжают оставаться порывистыми и вспыльчивыми. Проблемы, связанные с недостатком внимания и сосредоточенности, обычно остаются и сопровождают этих людей и во взрослой жизни. Но тогда хотя бы появляется возможность выбирать, чем заниматься. Существует немало профессий, которые вполне подойдут человеку с проблемами самоконтроля. Известно, что, например, в США люди с СДВГ охотно идут в армию (таких там, по некоторым подсчетам, более десяти процентов), потому что армия предполагает четкие правила и рамки, понятную структуру, прописанные обязанности и двигательную активность.

Родители

Родители жалуются больше всего на избыточную эмоциональность детей с СДВГ. Действительно, это гораздо хуже, чем разбитые или испорченные вещи. Ребенок по любому поводу плачет, выплескивая свои эмоции на окружающих. Малейший предлог — и он уже кричит и бьется в истерике.

Известно, что детей с СДВГ чаще наказывают, даже бьют и надолго лишают удовольствий. Какое-то время даже считалось, что причина СДВГ — жестокое и непоследовательное обращение родителей, которые то не замечают проблемы, то обрушиваются на ребенка. Однако на Западе было проведено несколько исследований, во время которых дети с СДВГ начинали получать специфическое лечение, а исследователи отслеживали изменения детско-родительских отношений в их семьях. И было замечено, что отношения значительно улучшались после того, как поведение детей начинало меняться. Непоследовательное воспитание часто усугубляет ситуацию, но еще чаще оно является следствием поведения ребенка. А насилие и плохие отношения в семье приводят к дополнительным проблемам — к побегам повзрослевшего ребенка из дома и даже случаям суицида. С одной стороны, сложно винить родителей, ведь оказаться в такой ситуации никому не пожелаешь. Это огромный труд — воспитывать детей с СДВГ. Но лучше все-таки не забывать: сложное поведение — отнюдь не свободный выбор ребенка. Не так давно ко мне обратилась семейная пара, уже вырастившая двоих детей. У третьего, появившегося на свет значительно позже, диагностировали СДВГ. И муж с женой сказали мне: «Знаете, долгое время мы считали себя замечательными родителями и ставили себе в заслугу то, что воспитали прекрасных детей. Лишь теперь мы поняли: легко воспитывать „легких“ детей, а попробуй-ка воспитать гиперактивного ребенка…»

Ирина Лукьянова, мама гиперактивного ребенка

По моему опыту, отличие гиперактивности от нормальной познавательной активности ребенка заключается в хаотичности его действий. Ребенок просто пытается получить сильные впечатления — прямо сейчас, и неважно, каким способом, вот хоть вываливая все из шкафов на пол или карабкаясь на антресоли.

Многие полагают, что гиперактивность — надуманная проблема, которая на самом деле объясняется избалованностью ребенка и решается ужесточением дисциплинарных мер. Однако исследования доказывают, что истинные причины СДВГ носят медицинский, а не педагогический характер.

Что делать родителям? Прежде всего, как следует обследовать ребенка (в идеале — показать его психиатру, неврологу, психологу и нейропсихологу). Обследование позволит понять, что конкретно нарушено: СДВГ нередко сопутствуют другие психические и неврологические проблемы, а также специфические трудности, связанные с обучением, например, дислексия[6], дисграфия[7] и дискалькулия[8].

Гиперактивный ребенок вносит в семью столько хаоса, тревоги и боли, что родители начинают реагировать на его поведение озлоблением и репрессиями. Ребенок отвечает на это ухудшением поведения. Круг замыкается, напряжение в семье нарастает. Все это приводит к тяжелым семейным конфликтам, а то и к распаду семей, так что консультация психолога по родительско-детским отношениям тоже нужна.

Папам и мамам предстоит многому научиться. Например, видеть в ребенке хорошее, даже если он плохо учится и скандалит (иначе годам к семи-десяти дети, да и родители тоже, уже уверены, что ничего хорошего в них нет). Отвыкать делать ребенку ежесекундные замечания (которые он заслуживает!). Сосредоточиваться на главном (скажем, из типичного набора замечаний вроде: «Сиди прямо!», «Не грызи ручку!», «Не качайся на стуле!», «Сними свитер!», «Читай первый параграф!», «Убери машинку!» — внимания заслуживают только «Убери машинку» и «Читай первый параграф», поскольку снять свитер следовало уже давно, а стул надо покупать такой, на котором раскачиваться невозможно).

Никакие замечания и внушения не помогут спастись от разрушений и травм, если взрослые не озаботятся созданием вандалоустойчивой и безопасной среды. Опытные родители гиперактивных детей рассказывают, что у них дома тяжелая мебель наглухо прикручена к полу или стенам, с окон сняты ручки, на оконных проемах натянуты сетки, на розетках и острых углах защитные заглушки, лампа на столе небьющаяся, ножи и ножницы спрятаны под замок и так далее.

Поскольку ребенок сам не справляется с ответственностью, родителям придется стать для него ежедневником, секретарем и тайм-менеджером — словом, делать за него все то, что мы и для себя делаем с неохотой. Придется создавать для него алгоритм одевания, алгоритм уборки, алгоритм сборки портфеля. Структурировать его день, не надеясь на то, что он сможет это сделать сам. Понемногу учить его всему этому, иногда «отпуская вожжи», передавая ему чуть больше ответственности. Справился? Отлично, значит, переходим к следующему заданию. Нет — возвращаемся к предыдущему этапу.

Одна из самых тяжелых проблем для родителей дошкольников и младших школьников — раздражение окружающих, которое обрушивается на них самих и на их детей. Позволять другим оскорблять своего ребенка нельзя, да и самим оскорблять его тоже. Лучшее что можно сделать, если поведение ребенка выходит за рамки, — увести его из людного места в укромное (туалет в поликлинике или пустой коридор) и дать там успокоиться. Не отчитывать, когда ребенка «понесло». Учиться не оценивать свои педагогические способности на основании чужих замечаний. Заниматься профилактикой эксцессов, ведь совершенно очевидно, что гиперактивному ребенку не под силу высидеть, а тем более выстоять целый час в очереди на почте. Поэтому, если уж избежать совместного похода нельзя, надо запасаться перед выходом мелкими игрушками, пополнять свой арсенал словесных игр и игр на наблюдательность (примеры некоторых игр — на с. 182). И если в результате всех этих титанических усилий удастся отладить понимающую, безопасную, поддерживающую и развивающую среду — дети расцветают. И оказывается, что они потрясающе изобретательны, талантливы, позитивны, неистощимы на выдумки — с ними просто весело и интересно жить.

Ребенок-жертва

— Татьяна Петровна, вчера Саша вернулся домой — джинсы порваны, на спине отпечаток ботинка, — начинает Наташа.

— Ну, это обычное дело, что они дерутся, — сухо отвечает Татьяна Петровна.

— Нет, это не обычное дело, — настаивает Наташа. — То глаз подбили. То на той неделе я нашла в мусорке его тетради — кто-то разорвал и матом написал. Заглянула к нему «ВКонтакте», там ему Дима Коваленко прямым текстом пишет, что будет его бить.

— Ну, значит, он так себя ведет, что его бьют, — качает головой Татьяна Петровна.

— Он их не задирает, я бы знала. Он не провокатор.

— У него в прошлой школе какие были отношения с мальчиками?

— Так это, по-вашему, нормально, что ли? — спрашивает Наташа вместо ответа. В прошлой школе Сашу тоже били.

…

«Если ребенка в разных детских коллективах все время травят, бьют и обижают, если он становится изгоем — в ком или в чем причина? В других детях? В нем самом? В ошибках его родителей?»

Евгения Пайсон, психолог— Ребенок-жертва — это сплав особенностей характера, темперамента и родительского воспитания. Детей-жертв можно условно разделить на три группы.

«Бейте меня, бейте! Я ничего не стoю!»

Самооценка — это свойство личности самого ребенка, помноженное на воспитание. Первая группа детей-жертв — дети с так называемым виктимным поведением, поведением жертвы. В таком случае ребенок уже своим видом говорит: я ничего не ст’oю, меня можно обижать. Как формируется такая самооценка? Во-первых, есть дети, для которых характерна высокая степень тревожности, которые постоянно беспокоятся о правильности своих действий. Если ребенок двадцать раз за день спрашивает: «Мамочка! Я вот здесь чашку поставил, я хорошо сделал?» или «А я вот написал то, что ты просила, я хорошо написал?». Родителям это, конечно же, быстро надоедает, и они отмахиваются от ребенка. Не получая поддержки, тот решает, что поступает плохо, просто мама не говорит ему об этом, потому что не хочет его расстраивать.

Во-вторых, это дети, воспитанные в семьях, где их старались не хвалить. Существует ложное мнение, что похвала препятствует личностному росту.

В-третьих, это дети из семей с гиперопекой или гипоопекой. Гиперопека формирует человека, разуверившегося в своей способности сделать что-то самостоятельно. А гипоопека действует так, что недостаток внимания, контакта ребенок принимает на свой счет: «Это я плохой».

И наконец, в-четвертых, если ребенок и в семье — «козел отпущения», если на него кричат и поднимают руку, то он и в любом другом коллективе позволит к себе так относиться.

Скорректировать заниженную самооценку проще, чем завышенную. Не стоит бояться ее поднимать, на самом деле заниженную самооценку невозможно поднять слишком высоко. Одно из возможных решений проблемы — поручать детям ответственную работу, дать им возможность заниматься какими-то значимыми делами. Другое решение — перевести ребенка в такую школу, где он мог бы проявить себя, мог бы убедиться, что он что-то умеет, что-то может, чем-то ценен и где бы его уважали.

Самое страшное время для детей-жертв — это подростковый возраст, примерно с пятого по десятый класс. Потом с проблемой справиться легче. Если она не изжита, взрослый человек может найти выход: выбрать для себя работу со свободным режимом или сменить коллектив.

Взрослые бывшие «жертвы» с заниженной самооценкой нередко обращаются к психологам. Для них понятно, что если «я — плохой», то, значит, проблема во мне. И работа в этом случае пусть не мгновенно, но дает положительные результаты. Кроме того, с возрастом человек все больше отдаляется от семьи, которая его «занижала», попадает в ту среду, где его будут ценить, уважать и любить. Успешное замужество и женитьба часто решают вопрос заниженной самооценки. У женщин огромную роль в этом играет рождение детей.

Я — звезда! Вы ничего не ст’oите!

Вторая категория — дети со слишком завышенной самооценкой. Они всем своим видом говорят: «Я — звезда, я самый лучший, а все остальные ничего не ст’oят». Возможно, этот ребенок действительно обладает какими-то исключительными способностями, но его отношение к окружающим («вы — ничто!») выводит его за рамки детских системных отношений.

Ребенок с завышенной самооценкой, как правило, получает сильную поддержку взрослых в семье, им все восхищаются. Чаще всего это дети из благополучных семей, нередко такой ребенок — единственный в семье. Он привык быть центром внимания. Такой ребенок к семи годам уже искренне уверен, что он достоин восхищения, что он все делает лучше, чем другие. Таким детям гораздо сложнее помочь. Если они внезапно поймут, что вовсе не являются центром вселенной, может произойти катастрофа. Поэтому работа с такими детьми начинается с работы с их родителями. Именно родители должны выбирать ребенку адекватное окружение. Если он лучший в своем классе и ему все легко дается, можно попытаться перевести его в другой класс посильнее, чтобы он почувствовал, что ему нужно еще расти. Если проблема не решена, то опыт душевных травм может привести взрослого человека с завышенной самооценкой к убеждению, что он один прав, а другие всегда ошибаются. Такой человек не признает своих ошибок, он не увидит свою проблему, ведь проблема, как он считает, не в нем, а в его окружении. Поэтому человек живет с убеждением, что он жертва, жертва обстоятельств.

Ребенок — «звонок»Существуют дети, которые болезненно реагируют на обиды и оскорбления. Такая резкая реакция вызывает у других детей желание обидеть его еще раз. Как звонок: нажимаешь на него — звенит. Интересно! А если «нажать еще раз» — еще раз толкнуть, обозвать, стукнуть? «Зазвенит»? А если ожидаемой реакции не следует — обидчикам быстро надоедает впустую «нажимать на кнопку». В данном случае родителям нужно заниматься выработкой у ребенка правильной реакции на оскорбления. Обычно бывает, что родители, особенно папы, советуют ребенку давать сдачи обидчикам. Что же получается? Ребенка обозвали, а он палкой в ответ, и кто будет виноват? Ответ очевиден. Как тогда поступить? Тебя обозвали — ответь, только сделай это не так, чтобы получалось «дурак — сам дурак». Родителям стоит помочь ребенку заранее подготовиться и продумать, что можно ответить обидчику.

Школьная дедовщина

Но дело не только в детях и их родителях. В том, что в классе есть ребенок-жертва, может быть виноват и учитель. Как в армии для плохого командира, которому не хочется заниматься обучением и взращиванием молодых, удобна дедовщина, так бывают учителя, которые поддерживают своего рода дедовщину в классе — управлять и манипулировать запуганными детьми с помощью любимчиков легче. Советую родителям, у которых есть дети — потенциальные «жертвы» или дети с особенностями, внимательно выбирать школу и учителя. Не нужно искать «заслуженного учителя», нужно найти человека, который поможет каждому ребенку найти свое место в классе и избежать травли тех, кто не похож на других.

Дмитрий Тюттерин, педагогВ один совсем не прекрасный день вы поняли, что ваш ребенок в коллективе становится изгоем, объектом для насмешек, что его травят и обижают. В подобной ситуации родители нередко задают себе вопрос: «В чем я был неправ?» Вот несколько самых распространенных ошибок.

Спартанское воспитание

Если родитель, сам бывший жертвой в детстве, огорчен сложившимися обстоятельствами, то родитель-лидер, человек, многого добившийся в жизни, еще и ошарашен. Еще бы, с детства тренировать ребенка быть самостоятельным, общаться в новом коллективе, уметь постоять за себя — и в итоге получить размазню, которую все шпыняют.

Это распространенная ситуация: интенсивные тренировки «сильной личности» зачастую приводят к обратному результату. Казалось бы, это противоречит нормальной логике: хочешь научиться бегать — бегай, хочешь стать уверенным в общении — общайся.

Однако последователи такой логики часто забывают о достаточно простой вещи: нельзя научить всему и сразу. У ребенка (да и у любого человека) существует зона ближайшего развития, внутри которой он действует. Развитие происходит поступательно. В том числе и в общении — недостаточно ребенка бросать в жизненные ситуации, требующие от него решительности и мужества. Постоянные проигрыши только убедят его в несостоятельности. Это все равно как если бы вы учились драться, выходя ежедневно на ринг с боксером Валуевым. Все, чему бы вы научились, — получать по голове. Если вы хотите, чтобы ребенок вырос самостоятельным, придумывайте для него занятия по возрасту и развитию. Современная семья — не Спарта, где недостаточно сильных сбрасывали в пропасть. Нельзя просто закрыть глаза на ребенка или решить переделать его по своему образу и подобию. Таким, какой он есть, его создал Бог, и, если вы попытаетесь вглядеться в этот прекрасный Божий замысел, вам захочется сделать все, чтобы воплотить его таким, каким ваш чудесный ребенок был задуман.

Недостаток витамина Л

Рассмотрим ситуацию в семье: ребенок возвращается домой, его спрашивают: как дела в школе? Он радостно начинает рассказывать. Родители вполуха выслушивают и возвращаются к своим делам. Грустный ребенок, чей рассказ на самом деле недослушали, уходит к себе. Теперь вообразите: ребенок рассказывает, что его кто-то обидел (ударил, дразнил). Родители сразу вскинутся — расспрашивать, жалеть, грозить обидчикам. Ребенок обласкан, накормлен, и на следующее утро папа сам отвел в школу. И даже обидчика покарал, если повезет.

Ребенок быстро схватывает: чтобы восполнить недостаток родительского внимания и чувств, надо, чтобы тебя обидели. Надо быть жертвой. Дальше события развиваются столь стремительно, что первоначальный смысл затеи забывается: репутация жертвы и связанные с этим жизненные привычки вырабатываются практически сразу же. Родителям быстро надоедает сочувствовать и заступаться. Постоянное нытье и жалобы начинают раздражать, а ребенок все продолжает отчаянно пытаться привлечь к себе внимание. Чтобы справиться с этой проблемой, необходимо прежде всего внимательно наблюдать — не пытается ли ребенок с помощью жалоб манипулировать вами? И если все же пытается — прекратить поддержку его в ситуациях жалобы. Но вместе с тем стократно усилить поддержку в иных ситуациях.

Собственный пример

Однако, что бы вы ни меняли в своем отношении, это не поможет, если в семье ребенка кто-то унижен, подавлен (например, мама — папой или наоборот), если родителей унижают соседи или родственники, а они ничего не предпринимают. Или, напротив, провоцируют конфликты хамством и грубостью.

В таком случае, даже не испытывая внутренней потребности в том, чтобы оказаться жертвой, ребенок все же ведет себя так, автоматически копируя схему поведения старших. Чтобы вырастить красивое и сильное растение, требуется хороший уход, полив, подпитка удобрениями. И солнце, к которому надо тянуться. Так же и ребенок: если вы хотите, чтобы он перестал быть жертвой, дайте ему вашу любовь и покажите ему пример здоровых отношений. А бросать его сразу в сухую землю со словами «ему все равно жить в этом мире — пусть привыкает» — просто-напросто способ отделаться от ребенка. Ведь мы с вами знаем, что происходит с семенем на дурной почве, правда?

Ушел в интернет, буду завтра…

— А Лизка у нас где? — спрашивает Вася. — Я хотел с ними в Политехнический съездить.

— Где-где… Опять за компьютером сидит, — мрачно отвечает Света. — Я ее уже оттуда за уши скоро буду оттаскивать. Хоть отбирай вообще.

— А ты сама за компом не сидишь? — поддевает Вася. — Только встала — первым делом к ноутбуку почту проверять. А вечером — «ВКонтакте».

— Так я дела-то успеваю сделать, вы у меня без обеда не сидите. А она совсем себя не контролирует, еду и то к компьютеру тащит. Говорю — отойди, она — щас-щас, и сидит дальше. Уже и таймер ставила, и будильник — бесполезно. А начинаю выключать — истерика. Может, у нее зависимость уже? Может, ее лечить надо?

…

«Как сделать общение детей в интернете безопасным для души и жизни? На что могут повлиять родители и как распознать интернет-зависимость?»

Ирина Лукьянова, педагог, писатель

Кажется, все просто: если ребенок часами сидит за компьютером, то надо отнять компьютер и выгнать погулять. Но ведь «сидеть за компьютером» — это как «сидеть дома»: совсем неконкретно. Что ребенок делает? Общается «ВКонтакте», гуляет по чужим городам в Google Maps, смотрит глупые видеоролики, играет в сетевую игру, занимается веб-дизайном? Интернет — это ведь не добро и не зло, а просто способ хранения информации и коммуникации.

Для ребенка замкнутого, стеснительного, тревожного, не имеющего друзей в классе, для ребенка-инвалида интернет — замечательная возможность познакомиться с близкими по духу людьми, найти друзей. Это и для взрослых верно: у многих из нас большую долю круга общения составляют знакомые из сети. Но и сами мы боремся со своей «интернет-зависимостью».

В порядке ли ваш ребенок? Надо попытаться понять, с какой целью он пропадает в интернете. Младшие дети за компьютером обычно играют; разумеется, у этих игр должны быть временные границы. Ребенка надо учить понимать, когда он устал, когда надо закончить — иногда и взрослому бывает трудно остановиться: ну вот еще раз, и все… Еще раз, и все…

Компьютер не должен быть единственной формой досуга: пока ребенок не разучился приставать к родителям с играми и разговорами, надо играть с ним и общаться, а когда к нему приходят гости — учить играть в живые игры. Помню, к сыну пришел во втором классе одноклассник: а можно к компьютеру? — нет, я работаю. Походил, походил, еще два раза попросился к компьютеру, поскучал — так и не понял, что можно делать с другом без компьютера, ушел…

Когда дети становятся старше, они, пожалуй, больше общаются в сети, просиживая почти все свое время преимущественно «ВКонтакте». Нахвататься они там могут чего угодно — мы все боимся порнографии, а ведь они тащат оттуда и воинствующий шовинизм, и омерзительную моду издеваться над кем-то и выкладывать клипы в интернет… А профилактика одна: разговаривать, разговаривать и разговаривать — и не бояться обсуждать с детьми громкие дела, национальные конфликты, вопрос личной ответственности за поведение твоей компании…

Если говорить о зависимости, то, когда ребенок в основном общается с другими, пусть и с издержками виртуального общения, это, скорее, нормально. Если игры ему важны как опыт социального взаимодействия, способ почувствовать себя крутым — это тоже, скорее, преходящее возрастное увлечение. Некоторые ученые даже говорят о том, что интернет для подростков — это площадка для отработки навыков общения.

Говорить об опасной зависимости можно, пожалуй, в другом случае — когда одинокий, погруженный в свои переживания, трудно идущий на контакты с людьми подросток находит в компьютере единственную привязанность. Здесь не в компьютере дело, а в глубинных проблемах человеческой души: в ней не все в порядке.

Главные критерии компьютерной зависимости — колебания настроения (за компьютером ребенок счастлив до эйфории, а без него — мрачен и депрессивен, чувствует пустоту); отсутствие самоконтроля и невозможность остановиться; ущерб, наносимый человеческим связям в реальном мире; вранье другим людям о своих занятиях; проблемы, возникающие в работе и учебе.

В этих случаях компьютер — не причина внутренних проблем ребенка, а их следствие. К формированию зависимости от компьютера склонны агрессивные дети, депрессивные, тревожные, социально неуспешные, дети с социофобией, с синдромом дефицита внимания и гиперактивности; дети, не умеющие решать возникающие в жизни проблемы; дети, чувствующие отчуждение от семьи и сверстников; дети, пережившие серьезный стресс. Для них компьютер становится единственным источником безопасности, радости, положительных эмоций.

Многочисленные исследования говорят, что чем лучше отношения ребенка с родителями (речь, конечно, о психически здоровых детях), чем больше родители проводят времени с ребенком, куда-то ходят вместе — тем меньше уровень компьютерной зависимости.

Если ребенок живет полной жизнью, умеет радоваться, привязан к друзьям и семье, если его жизнь полна ярких впечатлений — вряд ли виртуальный мир сможет затянуть его с головой.

Тем не менее не стоит расслабляться: ведь у самого ребенка еще не вполне развиты механизмы самоконтроля, он любопытен и безрассуден. Именно поэтому родители должны устанавливать временные границы, объяснять базовые правила безопасности, а иногда и ставить внешние фильтры, пока не заработают внутренние (внутреннее отторжение всегда лучше работает, чем внешний запрет). Если проблема зависимости все-таки есть, ребенок часами сидит за компьютером и устраивает истерики, когда его выключают, репрессиями мало чего можно добиться: наказания не научат его общаться, радоваться и решать проблемы, возникающие в реальном мире. Здесь важно, с одной стороны, дать ему самому прочувствовать последствия его поведения, не спешить спасать его. Если ребенок, например, прогулял школу, не писать записки, что был болен, не поддерживать его зависимость. С другой стороны — учить, как решать возникающие проблемы. Если сам ребенок их объективно решить не может (например, агрессивная среда в школе) — принимать взрослые решения, искать для него другую среду, которая может дать ребенку в реальной жизни полноту общения, радости, творчества. Найти для него занятия с увлеченными взрослыми, возить в новые места, вообще показывать, что жизнь за пределами виртуального мира — настоящая, что она важнее и интереснее виртуальной.

Несколько правил безопасности детей в сети

Сейчас на рынке существует немало программ, позволяющих родителям контролировать время, которое ребенок проводит за компьютером, сайты, которые он посещает, и запросы, которые он делает в поисковых системах. Эти программы блокируют страницы, на которых обнаруживается запретное содержимое, с их помощью можно ограничить доступ к интернету в определенное время.

Важно научить ребенка не верить безоговорочно всему, что написано в интернете, отличать заслуживающие доверия источники от незаслуживающих.

Договоритесь о правилах работы за компьютером:

— не скачивать материалы из непроверенных источников и без вашего согласия;

— не пользоваться без вашего разрешения службой SMS — короткий номер;

— не подписываться реальным именем, не заполнять анкет с персональными данными, не предоставлять свою контактную информацию: телефон, адрес (почтовый и электронный);

— не добавлять в друзья неизвестных людей и не открывать им доступ к закрытым страницам; сохранять осторожность и не забывать, что взрослый может выдавать себя за ребенка и наоборот;

— пользуясь почтой, не открывать ссылки и файлы, присланные неизвестными;

— соблюдать в интернете все законы, нормы и правила, которыми люди пользуются в обычной жизни. Дети о собственном опыте

Миша, 13 лет

Мне подарили компьютер, когда я пошел в школу. Сначала я на нем только играл, а сейчас в основном общаюсь с друзьями. По телефону звонить — деньги тратить, а так зашел «в контакт» — узнал все новости. Когда у меня только появилась своя страничка, я старался все время как-то ее обновлять, стремился получить высокий рейтинг, но после того, как эту мою страничку «взломали», мне эти рейтинги стали как-то безразличны.

В интернете я общался со многими незнакомыми людьми, особенно когда играл в онлайн-игры. Но дружбы из этих знакомств не получилось. Чаще бывает так, что ты с кем-то в реальной жизни знакомишься, а потом по интернету поддерживаешь общение. Захожу я «в контакт» почти каждый день, но я как-то приучил себя: сначала уроки. У меня есть друг, который включает компьютер, как только возвращается из школы. Он должен сначала поиграть, а потом уже садится заниматься. Я так не могу. Если я сначала войду в интернет, то потом мне очень трудно настроиться на учебу. Я начинаю все вспоминать, переживать. Бывает и так, что я не включаю компьютер по несколько дней: например, если получу плохую оценку, мама говорит, чтобы я к компьютеру не подходил. Но вообще мои родители не переживают, что я много сижу за компьютером. Они и сами сидят, правда недолго. Так что у нас в семье компьютер — не зло. Вообще, мне кажется, что из молодежи мало кто скажет, что для него интернет — проблема и это его затягивает.

Таня, 15 летМне кажется, что реальная жизнь и интернет — это совершенно разные вещи. Интернет отчасти замещает реальное общение, и это, скорее, его негативная сторона. Но в то же время, когда пишешь сообщения в интернете, ты можешь лучше обдумать свои мысли. Иногда через «контакт» удается обсуждать очень серьезные проблемы — это зависит от собеседника. Но в целом я чувствую, что «контакт» отвлекает от учебы, что на это уходит все больше времени. Раньше я бывала в интернете только по выходным, а сейчас каждый день: включаю компьютер, и у меня горит страничка онлайн. Я необязательно там «сижу», но могу готовить уроки и параллельно переписываться. Я понимаю, что такое постоянное общение иногда мешает, но совсем отказаться от него сейчас я бы, пожалуй, не смогла.

Аня, 14 лет

Я очень рано научилась читать. В четыре года я уже открыла для себя мир книг и погрузилась в него настолько, что у меня почти не осталось времени на общение. Мне стало легче прочитать книжку, чем поговорить с человеком. В детском саду я ни с кем не смогла подружиться, мне с детьми было скучно. Ни в одной из пяти школ, в которых я училась, у меня не сложились отношения с одноклассниками, потому что для этого мне пришлось бы модно одеваться, слушать какую-то певицу Максим и т. д., а это слишком не совпадало с моими интересами. Сейчас мама перевела меня на домашнее обучение. Я не хожу в школу, но часто сижу в игровых форумах, где нашла себе много друзей. Там мы придумываем своих героев, создаем свои истории в стиле фэнтези и играем в них. На этом же форуме я познакомилась со своей лучшей подругой. Мы дружим уже больше года. В основном переписываемся сообщениями. По телефону я не люблю общаться, письменно мне легче сформулировать свою мысль. После школы я хочу поступать на исторический факультет, чтобы потом работать или учителем, или научным работником. Но, кроме работы, в моей жизни ничего и не предвидится. Я думаю, что всегда смогу вернуться в общество, если мне это зачем-то понадобится. Но в глубине души я всегда буду жить в другом мире, в котором все лучше, добрее, есть волшебство, принцессы, принцы. Мне кажется, что прекрасные принцы на этом свете перевелись.

Как давать сдачи, подставляя другую щеку?

— «А Я говорю вам: не противься злому, — читает Света сыну на ночь. — Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду»[9].

— Мама! — останавливает ее Леша. — Вы же сами мне с папой всегда говорите: «Дай сдачи! Не будь мямлей и умей за себя постоять!»

— Ну, это другое, — запинается Света.

— В смысле? Это что: ко мне Никита лезет, а я должен терпеть? Так он вообще решит, что со мной все можно! А если у меня Саня робота украл, я ему должен всех остальных роботов подарить, да?

…

«Наш ребенок — тихий и безобидный, и его иногда задирают другие ребята. Папа учит его давать сдачи и говорит, что парень должен уметь постоять за себя. Но как совместить это с Евангелием, которое учит нас прощать обидчиков? И как можно научить ребенка смирению?»

Протоиерей Андрей Лоргус, психолог

Евангелие написано для взрослых людей, и Христос обращался прежде всего к взрослым. Дети, естественно, приходят в Церковь и участвуют в религиозной жизни, но нельзя применять к ним требования заповедей в полной мере, тем более таких сложных, как заповедь о непротивлении злу: «А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5: 39).

Заповеди блаженства и вся Нагорная проповедь — это же не закон Моисеев. Христос не заставляет, а призывает нас: «Если хотите быть ближе к Царству Небесному — исполняйте!» Поэтому, если человек видит в себе духовную силу подставить другую щеку — он подставляет ее. А если не видит — защищается. При этом он защищает свое достоинство, свою целостность, свое здоровье, свою жизнь. Решиться на исполнение заповеди «о другой щеке» по-настоящему может только зрелый человек, у которого есть чувство собственного богоподобного достоинства.

Такое чувство возникает в семье и из самовоспитания. Если родители уважают друг друга, то и ребенка они встречают как личность, вошедшую в их мир отныне и навсегда, и тогда они еще до его рождения уважают и ценят человеческое достоинство. В этом случае ничего специально не надо воспитывать; у ребенка это достоинство будет. А если родители унижают друг друга и ребенка, если они манипулируют друг другом, тогда достоинство воспитать будет очень нелегко.

Ребенка с чувством собственного достоинства обычно никто и в школе не обижает, потому что у него есть внутреннее убеждение: с ним так нельзя. С определенного возраста дети хорошо чувствуют это.

Но маленькие дети могут быть жестокими и слепыми. Они ведут себя так неосознанно. Если вашего ребенка кто-то в песочнице толкает или сыплет ему песок в глаза, конечно же, не надо говорить своему ребенку — дай ему сдачи. Ничего не надо говорить. Надо просто защитить своего малыша — увести его, попенять родителям обидчика, чтобы те его остановили. То есть надо просто остановить зло. Если ваш ребенок бьет других, не надо с ним идти в песочницу, где много детей, а придется играть в сторонке. Здесь, собственно, и начинается воспитание. Вы говорите: «Мы будем играть вместе с другими, только если ты не станешь обижать детей и отнимать у них игрушки!»

Дальше, лет с четырех или пяти, когда начинается развитие нравственных основ, ребенку уже можно объяснять нормы и правила поведения. И прежде всего родители должны убедить ребенка в том, что он имеет право на защиту. Важно научить его защищать себя — физически и психологически. Физически — значит, не позволить обидчику избивать себя, а психологически — протестовать и искать защиты у взрослых, не страшась при этом прослыть ябедой. В любом случае у ребенка должен оставаться еще один выход — избегание.

Защищаться — это не значит обязательно давать сдачи. Настоящая защита — это прежде всего открытое исповедание своего достоинства. Ребенок может сказать: «Не говори мне так!», «Не бей меня!», «Не оскорбляй меня!». Если родителям и педагогам кажется, что это — очень слабая позиция, то они ошибаются. Слабая позиция — это молчание, молчаливое согласие, молчаливое принятие неприемлемого поведения. Дети умеют «проглотить» унижение ради «дружбы». Надо ли учить ребенка самообороне? Думаю, да. Чтобы защищаться. Но никогда нельзя учить маленького человека мстить.

Если ребенок жалуется, что его дразнят в школе, или даже не жалуется, но родители видят: что-то не так, он подавлен и не хочет идти в школу, — надо разобраться. Вплоть до того, что пойти к учителю, к директору и потребовать защиты. А когда отец говорит сыну: сам виноват, сам защищайся — это очень печально, потому что ребенок в этом случае вынужден искать другие способы защиты. Например, он начинает манипулировать или угождать более сильному мальчику — то есть по сути дела выбирает себе «авторитет на зоне». Ребенку на самом деле важно даже не то, чтобы его не дразнили, а уверенность, что родители его поддерживают, что они — на его стороне и готовы за него заступиться.

В начальной школе родители могут попробовать поговорить с теми детьми, которые оскорбляют их сына или дочь. Как только дети понимают, что этого их одноклассника защищает взрослый, они тотчас начинают вести себя по-другому. А когда дети чувствуют, что они предоставлены сами себе, они устанавливают «фашистские» законы, власть силы. Реакция взрослых должна быть, конечно, адекватной: без истерик, оскорблений и применения силы. Родители обязаны сначала разъяснить обидчику, что его поведение безнравственно. Если это не поможет — поговорить с его родителями и учителями, если же и такие разговоры останутся безрезультатными — написать заявление в милицию. Такой радикальный шаг, как правило, вызывает сомнение, но это гораздо эффективнее, чем мстительные слова на кухне собственного дома при ребенке.

А вообще ребенок не должен быть один, без опекающего взрослого. Родитель, учитель, тренер, классный руководитель — кто-то должен нести ответственность за то, что ребенок делает в эту конкретную минуту. Прошла пора, и, надеюсь, навсегда, когда дети гуляли во дворе без взрослых.

Что касается смирения, то оно как добродетель детям недоступно; воспитывать в них аскетическое смирение невозможно и даже преступно. Такое «воспитание» может привести к развитию неврозов.

Смирение же как психологическое качество развивается в детях, если их родители и другие взрослые приучают детей принимать себя и других такими, какие они есть, без условий, оценок и сравнений. А если говорят: «Вот съешь кашу, мама будет тебя любить!» или «Пока не сделаешь уроки — разговаривать с тобой не буду!» — такие условия укореняют в ребенке сомнение в ценности собственной личности как образа и подобия Божьего и взращивают в нем уверенность: любовь и принятие нужно заслужить и заработать.

Любые оценки, как позитивные, так и негативные, тоже могут навредить. Если ребенок постоянно слышит о себе: какой же ты глупый (умный), медлительный (торопливый), неряшливый (аккуратный), — его самоощущение может оказаться неадекватным, однобоким. Ведь «глупый» не способен принять правильное решение, а «умный» не должен допускать ошибок. Все эти оценки лишают ребенка возможности понять, какой он на самом деле. Психологическое смирение — это когда ребенок знает: в математике я не очень силен, а в музыке — сильнее. Знание своих сильных и слабых сторон, своих личностных качеств, своих способностей и особенностей — вот цель домашнего воспитания ребенка. А в дальнейшем, в зрелости, на основе психологического смирения может развиться смирение аскетическое.

Протоиерей Федор Бородин

Некоторые считают следование евангельскому призыву подставить другую щеку проявлением слабости. На самом деле это — проявление внутренней силы и крепости, которую может даровать только Христос. Любовь к врагу — это вершина христианства, реализованная в человеке. Но достичь этого бесконечно тяжело. Здесь важно не пытаться перескочить через ступеньку.

Христос сказал:

«…любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас»(Лк. 6: 27–28). Когда человек начинает молиться за обижающих, он вступает на первую ступеньку, ведущую к вершине, которая для нас пока недосягаема. Допустим, в классе есть ученик, который всех задирает. Если ребенок найдет в себе силы за него помолиться, Господь окажется на его стороне и поможет выйти из этого конфликта христианином, даже если ситуация сложится так, что придется давать физический отпор. А может быть, и не придется! С Божией помощью выход из положения часто оказывается намного лучше, чем мы можем себе предположить.

Ситуация, когда ребенку приходится противостоять агрессии, — серьезный вызов для маленького человека. Как поступить? Протоиерей Всеволод Шпиллер (1902–1984) на вопрос одного мальчугана, что делать, когда к нему в школе постоянно лезет драться другой мальчик, ответил примерно так: «Если он начнет приставать к тебе, твердо скажи ему: „Отойди“. Если он будет продолжать, еще раз скажи: „Отойди“. А если не перестанет, тогда размахнись и дай ему оплеуху — но с большой любовью». Действительно, у ребенка не должно быть ненависти в душе. Можно даже не бить, а специальными силовыми приемами удержать хулигана и объяснить ему, в чем он неправ. Я считаю, что современные мальчики обязательно должны заниматься какой-то борьбой. В результате тренировок дети становятся уверенными в себе и, как правило, стараются избегать конфликтов любыми доступными способами, лишь в крайнем случае применяя свои навыки. Когда ребенок занимается борьбой, к нему уже не очень захочется приставать. Ведь хамство, наглость, желание задеть другого — обычно удел трусоватых людей, которые стремятся самоутвердиться за счет слабого. Но если ребенку все-таки придется защищать себя или ближнего, он не должен стремиться унизить, высмеять или опозорить противника. Его цель — остановить зло, но попытаться сделать это с любовью. Конечно же, это очень сложно. Знаю это по своим сыновьям. Кстати, они все занимаются борьбой.

Как подростка не убить, а любить

— Совершенно стал неуправляемый, — говорит Марина Егору. — Хоть бы ты с ним поговорил, что ли. Я с ним говорю — он наушники надел и пошел. Даже не слушает. Дневника я уже месяца два не видела, наверное. Учителя говорят, что на уроках вообще ничего не делает.

— Ну, я в его возрасте вообще из дома ушел, — смеется Егор. — С милицией ловили.

— Егор, не смешно!

— А чего смешно, мать меня так пилила… ну, ты знаешь как.

— Знаю, — кивает Марина. — То есть ты хочешь сказать, что я его з апилила?

— Я хочу сказать, что в четырнадцать лет нормально быть противным.

— А маму на фиг посылать нормально?

— Ну, если она пилит…

— Егор, так мне что — вообще от него ничего не требовать? Пусть вылетит из школы, пусть зарастет грязью, пусть хамит мне?

— Ой, Марин, не преувеличивай. Нормальный парень.

…

«Все говорят: „Потерпи, это переходный возраст!“ Возможно, это и так, но зачем нужен этот переходный возраст? Почему взросление причиняет такие ужасные страдания и самому человеку, и его близким? Как нам, родителям, сохранить в этот период свой авторитет и хоть какие-то доверительные отношения с детьми?»

Ольга Красникова, психолог

Кризис переходного возраста — тяжелое испытание для всех. Как мы грустно шутим: задача подростка — вырасти, задача родителей подростка — выжить. Единственное, чем можно утешить родителей, что этот кризис — норма, как раз совершенно беспроблемный подросток — это тревожный симптом. Другое дело, что нередко наравне с нормальным для этого возраста поведением (ребенок настаивает на своем, спорит со старшими, подвергает сомнению и критике авторитеты, перестает безропотно подчиняться родительской воле) у него проявляется асоциальное поведение: курение, воровство, компьютерная зависимость, половые связи, наркотики, — тогда надо бить тревогу. Но, как правило, отклоняющиеся модели поведения у подростков — симптом общей ситуации в семье. Подростковый возраст — острый период, в котором все, что было искажено раньше, становится выпуклым и очевидным. Иногда родители говорят на консультации: мы потеряли с ребенком контакт, как его восстановить?

Восстановить можно только то, что уже было. А если родители до подросткового возраста не нашли времени «познакомиться» со своим ребенком, если они по-настоящему с ним не общались, если в семье нет теплых эмоциональных отношений, — тогда и восстанавливать нечего.

Главная задача родителей подростка — сохранить с ним эмоциональный контакт. Важно, чтобы для подростка дом был тем местом, где бы он чувствовал себя в безопасности. Мы проводили эксперимент: просили первоклассников и восьмиклассников нарисовать свою семью. И если первоклассники рисуют себя и всех членов семьи, то подростки очень часто рисуют свою семью без себя. Им свойственно это ощущение, что им нет места в их доме, где, вместо того чтобы восстановить силы и получить поддержку, они получают пинки, тычки и недовольство. Претензии — «мы столько на тебя сил потратили, а ты», сравнение с другими, условия — «сделаешь то, получишь это», — все это воспринимается как «ты нам не нужен» или «нужен только хороший, а не настоящий».

Подросток хамит, раздражает родителей — и делает это нередко для того, чтобы вызвать у них хоть какую-то эмоциональную реакцию: «Если мама из-за меня плачет, папа кричит, значит, я есть, значит, я что-то значу для них!»

Потому что родители к подростковому возрасту своих детей часто находятся в иллюзии, что ребенок вырос и теперь они ему нужны постольку-поскольку. Но это заблуждение. Родители очень нужны подростку. Тем, что они рядом, что они поддержат, если ребенок к ним обратится, что они могут защитить, если что.

Но уважение к границам личности очень важно для подростка, поэтому интерес лучше проявлять аккуратно и ненавязчиво. А помимо интереса хорошо бы родителям не только высказывать недовольство тем, что не нравится, но и одобрять то, что нравится. Потому что обычно это воспринимается как должное: помыл посуду — никто даже спасибо не сказал, ребенок никакого эмоционального подкрепления не получил. Зато когда не помыл — получил эмоциональную реакцию по полной программе. Так лучше, думает он, я не буду мыть посуду — и времени свободного больше, и уж я точно буду знать, что я не пустое место.

Вторая крайность, которая вызывает у подростка агрессию, когда родители слишком вмешиваются в его жизнь, — они не замечают, что он вырос.

В норме родители должны давать ему достаточную степень свободы в тех областях, где нет риска для здоровья и жизни. Например, учеба. Здесь важно, чтобы ребенок не чувствовал себя «носителем дневника с оценками», а видел, что его чувства для родителей важнее. Сбои в учебе у подростка могут быть связаны с очень разными вещами: он резко вырос, на организм огромная нагрузка, все время хочется есть или спать, — понятно, что ему сложно сосредоточиться на учебе. Бывают причины психологические: в этом возрасте очень важно завоевать авторитет у сверстников, и, если в школе не модно хорошо учиться, ребенок может умышленно перейти в лагерь двоечников, чтобы показать: ребята, я с вами. Родители должны понимать причину тех или иных поступков.

На самом деле наказывать подростка поздно. С подростком можно выстраивать отношения. Даже если случилось что-то серьезное, например, вы вдруг обнаружили, что он пьет и курит, наказание здесь не поможет, тут я бы порекомендовала как можно скорее обратиться к специалистам.

Ошибка родителей — они либо этого стыдятся и делают вид, что у них все нормально, либо пытаются насилием выбить из ребенка то, что является не лично его проблемой, потому что, повторюсь, любое асоциальное поведение уходит корнями в проблемы семьи. Ребенок курит не от хорошей жизни. А если ему больно и плохо, а его за это еще и наказывают — будет только хуже. Надо, конечно, не гладить его за это по головке, а попытаться понять, что случилось в его жизни, где он почувствовал свои одиночество, беспомощность, напряжение, что ему сигареты потребовались?

Родители от страха перед подростком очень часто сами ведут себя как дети. Вот они крикнули — ребенок им подчинился, и создалась иллюзия, что кричать — это работает. А что подросток со временем перестает уважать родителя, который кричит, потому что крик — это проявление слабости, беспомощности, об этом не думают, когда надо настоять на своем (из лучших побуждений, потому что «я волнуюсь, я забочусь!»). Но разве крик, унижение, оскорбление — это забота?

Важно реагировать не тогда, когда уже все плохо, а тогда, когда все в порядке. Не кричать на дочку, когда она до часу ночи не ложится спать (что от ваших криков изменится?), а когда она вовремя ложится, говорить: «Как здорово, как ты ответственно подходишь к своей жизни, завтра тебе легко будет вставать, я за тебя рада». И тогда для ребенка это будет сигналом: со мной все в порядке, я на правильном пути, меня поддерживают.

И еще один момент. Нормально, когда подростки начинают критически оценивать родителей. До шести-семи лет ребенок их идеализирует: одна женщина рассказывала, что, когда она пришла первый раз в первый класс, вдруг обнаружила, что, оказывается, ее мама — не самая красивая… А подростковый возраст — это время самоопределения и начала отделения от родителей. Но если родители идеальные, от них отделиться невозможно! И подросток как бы искусственно обесценивает их вкусы, взгляды, мысли.

Если этого не происходит — это опасно, потому что рано или поздно кризис наступит, все равно захочется понять: а где я-то? А кто я без мамы? И гораздо хуже, если это начнется в тридцать лет.

Родителей это обесценивание не должно беспокоить. Тут важно иметь самоуважение, и не нужно пытаться доказывать подростку, что вы приятели ему, «свои в доску». Иерархия обязательно должна оставаться на своем месте. А уважение не вбивается в голову — оно приобретается путем совместного гармоничного бытия.

Протоиерей Константин Островский

В одной статье о воспитании детей в семьях русских крестьян XIX века я прочитал, что крестьянские дети очень рано становились взрослыми, способными к самостоятельной жизни. Пятнадцатилетний подросток уже мог в случае необходимости быть хозяином в доме, а девочка и еще раньше — в двенадцать лет — хозяйкой. А ведь крестьянское хозяйство было не только очень трудоемким, но и сложным, требовало многих знаний и навыков.

Я не идеализирую простонародье. В те времена, как и теперь, грехи у людей во всех слоях общества бывали всякие. Но вспомните: нигде в русской классической литературе мы не находим даже упоминания о конфликтах переходного возраста в семьях крестьян. Подростки взрослели душевно раньше, чем созревали физически. Сейчас так бывает очень редко.

Я думаю, одной из главных причин столь успешного воспитания было то, что в тех семьях все: взрослые, маленькие, старики — жили единой жизнью и каждый делал, что мог. Пять лет — возьми прутик и паси гусей. Стал постарше — тоже трудись по силам. Вырос — берись за тяжелую мужскую работу. Дети видели, что родители сильнее их, лучше разбираются во всех общих для них делах. Отсюда возникало естественное уважение к родителям и вообще старшим. И работали, и отдыхали, и ели, и молились вместе. Жили вместе.

И сейчас, если дети могут жить общей жизнью с родителями, это идет им на пользу. Я, например, благодарю Бога за то, что мои старшие сыновья помогали мне в алтаре, когда я служил в Хабаровске. Илюше было десять, а Ване — восемь лет. Меня назначили настоятелем храма. Старичок-пономарь там оказался очень слабеньким. И младший сын по-настоящему занимался алтарным хозяйством, а старший читал на службах. Я с них спрашивал как с настоящих алтарников, а не как с маленьких детей.

Думаю, что в значительной мере благодаря тому, что меня с детьми всегда связывало общее серьезное дело, у нас не было описанных конфликтов переходного возраста. Трудности и неприятности в переходном возрасте, конечно, были, потому что наши страсти росли вместе с нами, однако личные отношения детей и родителей всегда оставались хорошими.

Но в огромном большинстве даже благополучных семей дети почти все свое время проводят отдельно от родителей. Детский сад, школа, кружки… Телевизор, компьютер… Родители на работе или тоже у телевизора, компьютера… В лучшем случае бывают общие развлечения, а нужны как раз общие дела.

Повторюсь: если мальчик работает вместе с отцом, он видит реальное превосходство отца и, естественно, исполняется к нему уважением. Если девочка вместе с матерью занимается домашним хозяйством, то же самое — она видит силу и умение матери, подражает ей и, естественно, уважает и слушается ее. Реально вровень с родителями эти мальчик и девочка станут, только когда совсем повзрослеют, а не в переходном возрасте.

Современный же ребенок до какого-то времени воспринимает родителей почти без критики, а потом, по мере развития ума (годам к десяти-двенадцати, иногда раньше), замечает, что в самом, как ему кажется, главном он родителей догнал, а то и перегнал. Ведь типичный современный человек — это человек-потребитель, а потреблять дети способны ничуть не хуже, чем взрослые. И поскольку принятый подавляющим большинством людей жизненный идеал — иметь побольше житейских благ при наименьших усилиях, то как раз способность родителей прикладывать усилия (то есть способность к трудовой и творческой деятельности) перестала считаться достоинством, а воспринимается многими детьми почти как недоразвитость старших.

С другой стороны, в переходном возрасте человека начинают особенно волновать важнейшие жизненные вопросы (о смысле жизни, о любви, о выборе жизненного пути), а родители зачастую не могут помочь ребенку их разрешить. И не по простоте своей (это бы не беда), а потому, что родители эти вопросы не разрешили для самих себя.

При этом зачастую родители требуют от подростка выполнения каких-то моральных правил, а обосновать их не могут. Внушают сыну или дочери принципы, по которым сами не живут.

Если родители в разводе, потому что «не сошлись характерами» или потому что «пришла новая большая любовь», разве дети будут слушать их советы о серьезном отношении к браку? Если папа дает взятку сотруднику ГИБДД, он не сможет объяснить сыну, что честнее заплатить штраф. Когда дети видят наше лицемерие, когда мы поучаем их тому, что сами не делаем, это больше всего подрывает наш родительский авторитет.

Сколько ребенку нужно свободы?

— Значит, надо просто отпустить, — горячится Маринина подруга. — А то он привык, что мама всегда спасет и соломки подстелет.

— А как, как я его отпущу? — восклицает Марина. — Ну хорошо, вот я не буду заставлять его делать уроки. Останется на второй год.

— Ну и поймет, что это его проблемы, и начнет с ними разбираться.

— Его проблемы? Это мои проблемы, это меня будут в школу вызывать, я буду искать репетиторов и их оплачивать.

— Пусть сам зарабатывает. Не учился — прекрасно, теперь вместо каникул ты учишься и зарабатываешь на репетиторов. Отпусти его, перестань за него жить.

— Где он будет зарабатывать в 13 лет? Куда я его отпущу-то?

— Ну так он у тебя вообще никогда не научится за себя отвечать.

…

«Сколько нужно ребенку свободы, чтобы он научился быть ответственным? Где грань, за которой свобода превращается во вседозволенность? Можно ли научить ребенка слушаться, не ущемляя при этом его свободы?»

Дмитрий Шноль, педагог

Прыжки с двухметрового мостика

Мне кажется, обычно дети хорошо понимают, чем они уже готовы заниматься самостоятельно, а чем еще нет. Пятилетний ребенок вряд ли скажет отцу: «Папа, дай мне денег, я схожу в магазин за мороженым». Потому что ему это пока страшно. А вот восьмилетний — уже вполне. Зато пятилетний может сказать: «Папа, а можно я на лифте сам поеду? Я нашу кнопку знаю». Значит, он уже готов к этому.

Маме с папой бывает страшно что-то разрешить, мы обычно не поспеваем за скоростью развития наших детей, но все же нужно, оценив ситуацию, позволить ребенку сделать следующий шаг. На самом деле у него все равно остается какое-то внутреннее сомнение, и если мы часто повторяем, что он еще мал, что пока рано, то он начнет играть в эту игру, и тогда и в семнадцать лет будет говорить: «Ну, я не знаю, куда поступать. Пусть мама с папой решают».

Бывают, конечно, случаи, особенно в подростковом возрасте, когда ребенок переоценивает свои возможности. Но до двенадцати лет этого обычно не происходит, чувство безопасности у детей хорошо работает.

Важно, чтобы все нужные самостоятельные шаги были сделаны вовремя. Если малыш говорит вам: «Я сам завяжу шнурки» — и занимается этим очень долго и неумело, то, если время позволяет — а хорошо бы, чтобы позволяло, — не дергайте его. И когда через минуту эти шнурки развязались, не говорите: «Ну вот видишь! Надо было мне завязать». Это, собственно, и есть начало обретения свободы и ответственности.

К слову, я на собственном опыте убеждался, что, как только мы говорим детям: «Вот видишь, я же тебе говорил!», как только мы пытаемся возвыситься над ними, тут же сами начинаем куда-то опаздывать и о чем-то важном забывать. У меня в жизни не раз так случалось — скажу своему ребенку: «Ну как такое можно забыть?!», после этого прихожу в школу и понимаю, что не взял из дома стопку тетрадей…

Мне кажется, если до подросткового возраста давать ту свободу и ответственность, которую дети готовы взять, то потом все будет гораздо легче. Правда, бывает, что ребенка нагружают б’oльшей ответственностью, чем он может понести. В книге Натальи Соколовой «Под кровом Всевышнего» описывается, как одному из ее сыновей в первом классе учительница доверила быть своим помощником по обучению детей (она должна была куда-то постоянно отлучаться). И вот он что-то диктовал, собирал тетрадки. В общем, к концу года у него выработался тяжелый невроз, потому что он ощущал, что должен, как взрослый, отвечать за то, как дети учатся. Конечно же, семилетнему ребенку это совершенно не по силам.

Как понять, нормален ли груз ответственности, возложенный на ребенка? Мне кажется, по его эмоциональному состоянию. Нормально, если ему страшновато, но он делает, потому что у растущего человека есть внутренняя потребность «поднимать планку». Не знаю, как у девочек, а для мальчишек это важно: спрыгнул сначала с такого мостика, потом — с более высокого… Страшно — но ты прыгаешь. Преодоленный страх — это опыт настоящего успеха. Ты спрыгнул с двухметрового мостика — ничего особенного, все взрослые прыгают, но ты внутренне очень сильно вырос. Если же ребенок слишком напуган, он, возможно, не скажет этого словами, но по его виду будет понятно, что его перегрузили. Это заметно даже по мышечному напряжению. Если человек перегружен, у него плечи подняты, голова опущена. Когда ребенку трудно, взрослый должен это видеть и быть готовым ему помочь. Трехлетний малыш может довольно часто убегать от мамы, но ему нужно точно знать, где она находится, чтобы он всегда мог к ней вернуться. И в любом возрасте ребенок должен знать: если что, взрослые где-то рядом, есть у кого спросить, они помогут и в случае чего можно сказать: «Я вот этот этап прошел, а дальше пока не могу. Давайте вы меня все-таки за ручку возьмете». Стресс возникает тогда, когда поручили и оставили одного.

Бросит — утешим, родит — воспитаем…

В современной жизни одна из главных сфер свободы и ответственности ребенка — это школа, с которой сопряжено множество родительских страхов. Нередко ребенок не делает уроки самостоятельно, потому что в семье негласно установлено: это — ответственность родителей. Как родителям переложить ее на детей? Прежде всего им надо научиться получать удовольствие от того, что они эту ответственность с себя сняли. Знаете, когда у евреев мальчик в тринадцать лет проходит бармицву (становится совершеннолетним), отец читает благодарственную молитву: «Благословен Ты, Господи, что я больше за него не отвечаю!» — и указывает на сына. Все, он теперь сам будет отвечать перед Богом. И прекрасно!

У нас должны быть приятные ожидания, что в какой-то момент ребенок будет сам завязывать шнурки, в какой-то — приготовит ужин для всей семьи и так далее. И не надо ждать с ужасом, что это никогда не наступит.

В одной моей знакомой семье сын очень долго ходил с пустышкой. Ему уже было два с половиной года, он уже разговаривал вовсю: вынет соску, что-то скажет — и засунет ее обратно. Мама очень переживала и пошла к психологу. Та ей сказала: «Ирочка, вы когда-нибудь видели семнадцатилетнего юношу, который ходит с пустышкой?» — «Нет конечно». — «Значит, когда-то это кончится». Это кончилось ровно через неделю. То есть как только Ира сняла с себя этот стресс, ее ребенок вдруг понял, что соска ему больше не нужна. Так что любая подобная проблема — это прежде всего проблема взрослого.

Что будет, если перестать делать домашние задания вместе с ребенком? Что такого страшного может произойти? На самом деле — ничего, даже если он их не будет делать месяц.

У дочери моей подруги в одиннадцатом классе случился бурный роман, и вся семья страшно переживала: и к поступлению в институт она толком не готовится, и вообще чем все это может кончиться? Особенно переживали бабушка с дедушкой. И тогда мама в какой-то момент решила, что надо с этими переживаниями покончить. Она села и сказала: «Так, ну чего вы боитесь-то? Бросит — утешим, родит — воспитаем!»Роман, надо сказать, вскоре закончился.

Прекрасная встреча с реальностью

На самом деле человеку надо чаще получать прямые сигналы от реальности, а не от родителей. Потому что, когда родители говорят: «Если ты не будешь этого делать, то будет плохо», они лишь сотрясают воздух. Ну, ты не делал, не делал и, наконец, получил две двойки в четверти. Теперь придется исправлять. Но ты же сам это испытал. Встретиться с реальностью очень важно! Пусть лучше он встретится с ней в школе, здесь набьет себе шишки. В современной российской школе на второй год не оставляют, только пугают, даже из хорошей школы бездельника выгнать очень трудно. Значит, просто в июне или в августе придется поработать. Полученный опыт окажется очень полезным! По поводу школьных дел у родителей должна быть позиция очень простая: если тебе нужна помощь, я готов (готова) помочь. Но дело это твое, и ответственность тоже твоя — с первого класса.

Конечно, иногда ребенок понимает, что все запустил, но ему как-то страшно начать разговор и попросить о помощи. Но это опять-таки видно по его состоянию. Вы чувствуете, что он чем-то угнетен, и если причина кроется в школьных проблемах, то прежде всего нужно объяснить ему (а перед этим себе!), что никакой катастрофы не произошло. В школьных неудачах нет ничего страшного. Во взрослой жизни разве не бывает так, что мы взялись за несколько проектов сразу, пропустили сроки сдачи и стесняемся сказать начальнику: «Извини, дорогой, я не справился!» Бывает сплошь и рядом. А тут ту же ситуацию можно проиграть в мягком, щадящем режиме, пока человек еще не взрослый…

Разумеется, бывают случаи, когда родителям на время придется ввести «ручное управление». То есть снять с ребенка ответственность и лишить его свободы. Но поступить так можно, только объяснив ребенку, что это временная мера. У тебя пока не получается? Сейчас мы с тобой все проговорим, подумаем вместе, с чего лучше начать, попробуем, потом через несколько дней посмотрим, что получилось, исправим то, что нужно, и так недели две, а дальше — уже в свободное плавание.

Родительский страх (не осторожность, связанная с безопасностью, а именно страх) — непродуктивная вещь, он очень мешает ребенку развиваться. Понятно, когда малыш бежит на дорогу, мы его хватаем за шкирку, но такие ситуации бывают редко. А в основном это страх перед каким-то выдуманным будущим: «Если сейчас, в восьмом классе, он не сдаст хорошо зачет по биологии, то будет…» А что, собственно, будет? Правильно: не поступит через четыре года в медицинский институт и пойдет в армию. Родительский невроз — тяжелая болезнь интеллигентных родителей нашего времени. И как многие болезни, она заразна. В Москве так просто эпидемия этого заболевания.

Что могут отвечать на этот страх христиане — хотя бы самим себе? «Нечего бояться! Христос уже победил смерть». Может казаться, что от этой евангельской истины до наших детей-школьников, которые бездельничают и дурака валяют, огромная пропасть, но я совершенно не шучу, лично мне эти слова очень помогают. Как сказано у поэта Константина Гадаева, нужно «сбить мандраж перво-наперво», а потом уже что-то делать.

Недоверие и родительский страх очень трудно преодолевать самому ребенку. В сущности именно наш страх лишает детей свободы и мешает им стать ответственными людьми. Множество взрослых не могут найти себе любимую профессию, не могут занять правильную позицию в семье, потому что в детстве разными способами им говорили: «У тебя же ничего не будет получаться!»

Сколько энергии уходит у ребенка, чтобы преодолеть негативный сценарий, написанный их родителями! Начиная с того, что ребенок бегает, а мама говорит: «Упадешь!» Значит, надо падать, ведь маму нужно слушаться…На самом деле, если мы хотим помочь нашим детям, мы должны бороться со своими страхами и говорить, как моя подруга: «Чего бояться-то? Бросит — утешим, родит — воспитаем!» При такой доверительной родительской позиции, как правило, наши дети пользуются своей свободой с разумной ответственностью.

Протоиерей Андрей Лоргус, психолог

Откуда «падает» ответственность

Понятия «ответственность» и «свобода» не вполне применимы к детям. Ребенок без взрослого жить не может, и поэтому свобода у него есть в той степени, в какой взрослый ему ее предоставляет, и у него столько ответственности, сколько взрослый предлагает ему взять. Взрослый добровольно передает, а ребенок добровольно принимает. И это, собственно, и есть процесс воспитания.

Нельзя дать однозначный совет, сколько свободы и ответственности здесь и сейчас нужно ребенку. Только любовь позволяет взрослому это знать, а точнее, чувствовать. Пространство свободы всегда больше, чем пространство ответственности, которую в данную минуту ребенок может взять. И этот зазор есть зона риска. Зона ошибок и их последствий. Простой пример: взрослый ведет ребенка за ручку, а ребенок вырывает руку и говорит: «Я сам!» Мы его отпускаем, он делает несколько шагов правильно, а потом спотыкается и падает. Отпуская руку, мы рискуем. Но этот риск необходим, должна быть поисковая зона, в которой у ребенка уже есть свобода, но еще нет ответственности и где он может совершать ошибки. И мы должны быть готовыми к тому, что ребенок эти ошибки допустит. Например, мы даем ребенку деньги и отпускаем его одного в магазин. Мы рискуем, потому что он может купить не то, что нужно, может пойти не в тот магазин, может неправильно перейти дорогу, заблудиться… Но именно в зоне риска ребенок начинает искать. Он начинает совершать свои свободные выборы, обретает опыт, навык и, в случае успешного решения задачи, принимает на себя ответственность за то, что делает. То есть ответственность не с неба падает, а формируется в результате определенной деятельности, в которой взрослый предоставил свободу.

«Неправильный» выбор

Ребенок может не принимать на себя ответственность. Почему? Например, потому, что у него уже есть отрицательный опыт — он получил слишком много свободы прежде, чем был способен понести. Из-за допущенных прежде ошибок, набитых шишек, эмоциональных ран он боится, у него слишком острые переживания своей неспособности.

Если родители говорят ребенку: «Почему у тебя руки не из того места растут?», «В семье не без урода!», «Ты вообще ненормальный!» — у него формируется устойчивое обесценивание своих возможностей, и тогда он не берет на себя ответственность, потому что искренне верит (родители ведь «боги», и все, что они говорят, — правда), что действительно неспособный и беспомощный, и это становится отношением к себе.

Может быть, он «забит» в семье, то есть обесценены его личностные качества, его самостоятельность. Он не отвечает за свое состояние, он даже не знает своих чувств. Как в анекдоте, который часто рассказывают психологи: мама кричит в форточку ребенку: «Боря, домой!» Он в ответ: «Что, я уже проголодался?» — «Нет, ты уже замерз!»

А бывает, ребенок ситуативно не берет на себя ответственность. Может быть, ему сегодня не хватает психических сил, он устал или расстроен: например, его учительница в школе отругала, и он в таком подавленном состоянии, что не может еще взять на себя ответственность идти в магазин. А завтра он отдохнет, и все у него получится!Иногда родители не дают ребенку свободы. Они его «инфантилизируют», задерживают его взросление. Не сознательно, конечно, а от собственного страха — потерять ребенка как ребенка, потерять свою зависимость от него. Потому что если у родителей было желание родить малыша

для себя, то ребенок превращается в объект, в предмет, которым они пользуются. Им становится действительно страшно, что однажды он вырастет и уйдет от них.

Родители выходного дня

Если родитель б’oльшую часть дня находится рядом со своим ребенком, он знает его и интуитивно чувствует, сколько дел сегодня можно ему доверить. Но эта способность теряется, если родитель видит ребенка только рано утром и поздно вечером, ежедневно сдавая его в «общественно-исправительное» учреждение.

Первое и главное: жить с детьми общей жизнью. Второе: у родителей должен быть с ними душевный контакт. Во многих семьях этот контакт утрачен, нет межличностного общения. И тогда родитель не знает, чего ребенок хочет и что он может. И тогда мама не догадывается на протяжении нескольких лет, что ребенок принимает наркотики. Врач показывает ей анализы, но она говорит: «Не может быть!» Он спрашивает: «А вот этот симптом вы замечали?» — а она отвечает: «Нет. Да он вошел в квартиру, с порога кричит: „Мам, привет! Хочу есть!“ — и уходит в свою комнату. Там он сидит спиной ко мне и смотрит в монитор». Она не видит его глаз! Причем изо дня в день повторяется одно и то же. В результате, конечно, она ничего о нем не знает.

Если у родителя контакт с ребенком постоянный, он его интуитивно чувствует. Вот ребенок утром встал, ты глядишь ему в глаза и видишь: сегодня не собран… Иногда даже только слыша, как сын встал с кровати, мать может понять, в каком он состоянии. Это возможно только тогда, когда есть эмоциональный контакт. Если контакта нет, вы не сможете принять участие в жизни ребенка настолько, насколько это необходимо. И естественно, взаимодействие с ним будет происходить с трудом.

Но даже имея эмоциональный и психологический контакт с ребенком, родители, которые видят его чуть-чуть вечером и по выходным, все равно не знают его хорошо. «Но ведь мы вынуждены работать!» — говорят они. Да, только тогда нужно понимать, что у «родителей выходного дня» в принципе не может быть таких отношений с ребенком, которые необходимы для его успешного развития. Это трагедия нашей сегодняшней цивилизации. Это антропологическая катастрофа, которая разворачивается на наших глазах.

Вот мы пользуемся автомобилями и понимаем, что из-за этого отравляется атмосфера вокруг. Мы же не задаем вопрос: «Как можно сделать так, чтобы наш организм не реагировал на все возрастающее количество токсичных выхлопов?» Но при этом думаем, что можно что-то такое сделать с детьми, чтобы они обходились малыми дозами родительского внимания. Мы хотим разработать технологию, при которой дети растут сами, без родителей. Но это невозможно, как невозможно изменить природу. Невозможно, чтобы мы пропадали на работе, а потом, приходя домой, обнаруживали там идеального ребенка, растущего без нас.

Что тут делать? Наверное, каяться и пытаться что-то изменить. Я знаю одного психолога, у нее трое детей. Она рассказывала, как однажды в очередной раз отвезла старших в школу, младшую дочку к няне — и вдруг зарыдала. Она поняла, что теряет в этой беготне детей. И тогда она перешла на работу на дому, стала намного меньше зарабатывать, но при этом работала столько, сколько это не мешало ее контакту с детьми. Она сказала себе: «Дети вырастут, и я никогда их себе не верну. Я хочу быть с детьми!»Очень часто аргумент «мы должны работать» — ложный. Потому что многие на самом деле так избегают общения со своими детьми. Гораздо легче сидеть в офисе у компьютера.

Сколько ответственности? В граммах…

У нас сейчас создано совершенно феноменальное пространство под названием «детство». Это — отдельная культура, отдельная цивилизация внутри нашей взрослой цивилизации — мир игрушек, игр, поведения, одежды. Дети помещены туда, и вырваться оттуда, во взрослый мир, они не имеют права. Но детство как отдельное пространство и отдельная система отношений, знаков, символов появляется только в XX веке. И мы держим детей в этой резервации, но по большому счету она искусственна.

Раньше в любом сословии — крестьянском, купеческом, поповском — дети сразу входили во взрослый мир и выполняли посильную для себя работу на условиях взрослых и вместе со взрослыми. Хотя и сегодня во многих семьях пренебрегают «достижениями цивилизации» и интуитивно включают детей в свой мир. Например, отец автослесарь берет с собой сына в гараж — и мальчик растет в мужской среде, в среде технологий, в среде инструментов. У него силенок и знаний маловато, но действует он как взрослый и наравне со взрослыми. И тогда ему в переходном возрасте нет никакой необходимости переходить из мира детства в мир взрослых. Если говорить глобально, то все, что касается выбора профессии, хобби, друзей, кружков, — все это ребенок вполне может принимать на свою ответственность. И не страшно, если он ошибется.

Но есть несколько случаев, когда родители не имеют права допустить детской ошибки. Во-первых, это случаи, касающиеся здоровья. Если ребенок в двенадцать лет хочет побить какой-нибудь профессиональный спортивный рекорд и родители видят, что это опасно, они имеют полное право сказать ребенку: «Нет». Второе — все случаи, которые касаются тяжких грехов. Нравственные преступления, наркотики, предательство — тут ошибка ребенка может потом стоить ему всей жизни. Несомненно, здесь надо вмешаться. Или ранняя беременность. Родители должны сказать: «Нет абортам», потому что это страшное преступление, которое невозможно потом исправить. А вот ошибка в выборе профессии должна принадлежать самому юноше или девушке. Семнадцатилетний человек, поступающий в институт, не знает своего призвания и редко может совершить правильный выбор, увы. Поэтому нет ничего удивительного, что человек уходит с третьего курса и отправляется в армию или идет работать. И нормально, когда специалист, проработав пять лет после института, переходит в совершенно другую область. Не страшно даже, когда мужчина в тридцать пять — сорок лет кардинально меняет направление своей деятельности. Сколько мы знаем великих судеб, которые начинались за пятьдесят! Недавно мне рассказали о кардиохирурге, который начал оперировать после шестидесяти лет. Он окончил институт, прошел ординатуру и стал самостоятельным хирургом уже на пенсии.

Послушание — не детская задача

Нередко спрашивают, как научить ребенка послушанию. Послушание как христианская добродетель к детям не имеет никакого отношения. Добродетели относятся к взрослому, зрелому человеку. Потому что должна быть внутренняя решимость, осознание ценности этих доброделаний, нужно знание, как ту или иную добродетель в себе взращивать. Ребенок ничего этого не знает. То, что взрослые говорят о добродетели, он слышит, впитывает, но как с этим поступать — ему пока неизвестно. Послушание — это сознательное подчинение себя чужой воле. На это способны только взрослые люди. А дети не слушаются родителей, а подчиняются им, потому что они — зависимые существа. Подчинение ребенка родителю вещь естественная, а вовсе не духовная.

Иногда можно слышать жалобы родителей, что ребенок их не слушается. Но что такое послушный или непослушный ребенок? Дети, например, прекрасно манипулируют взрослыми, и часто «послушание» есть не что иное, как манипуляция. Ребенок может быть «послушным», потому что чего-то хочет, или чего-то боится, или потому, что он отказался от себя самого. Так что не всегда «послушание» — это хорошо.

Иногда, наоборот, кажется, что ребенок нас вообще не слышит. Но нужно понимать, в каком он в этот момент состоянии? Вот он вернулся из школы и объективно пребывает в состоянии стресса и усталости, в состоянии транса. И первое, что нужно сделать, — накормить, дать ему отдохнуть и немного побыть в тишине, лучше без телевизора и компьютера. Ему нужно чуть-чуть пространства, свободы и уединения, чтобы прийти в норму. И только потом с ним можно начинать разговаривать. Но часто бывает, что мама сразу же кричит: «Поставь портфель на место! Повесь брюки! Мой руки! Что в школе? Я с тобой разговариваю!» И усталый и обезумевший после школы ребенок, естественно, начинает защищать себя. Он же еще не знает, что с ним происходит, и не понимает, что такое транс. Он считает себя виноватым, потому что действительно не слышал, что мама сказала. Или слышал, но ничего не может с собой поделать: не может тотчас убрать рюкзак на место и аккуратно повесить школьную форму в шкаф. А вообще-то дети обладают мощной творческой энергией, которую мы должны не сломить. Их не нужно подталкивать — им нужно создавать условия. Например, детям бывает трудно мобилизоваться. И это педагогическое искусство взрослого — помочь ребенку понять, зачем он должен сейчас заниматься тем или иным делом, мотивировать и подбодрить его и обучить навыкам самомобилизации. Но мотивировать и обучить вовсе не значит заставить! Заставлять — это подавлять волю. А волю, наоборот, нужно формировать. Допустим, сын говорит: «Я буду копать». — «Ну давай, бери лопату». Ребенок приступает к делу и, естественно, через пять-шесть копков устает. И вот тут надо ему помочь, сказать: «Да, минуточку передохни и заново начни. Десять шагов сделал — отдых». Необходимо намечать вместе с ребенком промежуточные цели. Копать рядом. Нужно просто внимательно жить и работать вместе с ним.

Примечания

[1] Амбивалeнтность (от лат. ambo— «оба» и valentia— «сила») — двойственность переживания, когда один и тот же объект вызывает у человека одновременно противоположные чувства, например, любви и ненависти, удовольствия и неудовольствия, при этом одно из чувств иногда подвергается вытеснению и маскируется другим.

[2] Аутизм — расстройство, характеризующееся выраженным и всесторонним дефицитом социального взаимодействия и общения, а также ограниченными интересами и повторяющимися действиями.

[3] Сиблинги (англ. siblings) — термин, означающий родных братьев или сестер, не являющихся близнецами.

[4] IQ (англ. intelligence quotient) — количественная оценка уровня интеллекта человека: уровень его интеллекта относительно уровня интеллекта среднестатистического человека такого же возраста. Определяется с помощью специальных тестов.

[5] Шкала Апгар — система быстрой оценки состояния новорожденного. В 1952 году американский врач-анестезиолог Вирджиния Апгар впервые официально представила разработанную ей систему оценки состояния новорожденного на первых минутах жизни. Шкала предполагает суммарный анализ пяти критериев, каждый из которых оценивается в баллах от нуля до двух. Результат оценки может колебаться в диапазоне от 0 до 10.

[6] Дислексия — избирательное нарушение способности к овладению навыком чтения при сохранении общей способности к обучению.

[7] Дисграфия — нарушение способности овладеть письмом при нормальном развитии интеллекта.

[8] Дискалькулия — нарушение способности к изучению арифметики.

[9] Мф.5:39-40.