Наши дети отчетливо знают свои права и родительские обязанности. Они пишут о малейшей агрессии в свой адрес в соцсетях, а мы не знаем, что делать с их агрессией. Мы так боимся оставить их без благодати, что силой ведем к причастию. И не понимаем, как реагировать на новые вызовы, с которыми сталкиваемся. Своим педагогическим и родительским опытом делится диакон Илья Кокин — кандидат богословия и культурологии, член Союза писателей Москвы, педагог, миссионер, отец двоих детей».
«Держи его крепче»
Часто на семинарах рассказываю две истории. Участником первой был сам, а вторую мне рассказал знакомый священник. В храм, где я служил, привели трехлетнего мальчика на Причастие. Он разволновался. Брыкается, кричит: «Не хочу, не буду». И пожилой опытный священник говорит мне, начинающему диакону: «Держи его крепче». Я бедного ребенка хватаю, зажимаю его. Батюшка ввинчивает ему в уста лжицу со словами: «Ты сам еще не знаешь, чего хочешь». «Ну что, будешь причащаться?» — «Буду». Вторая история аналогичная. Ребенок капризничает, плачет. Священник разворачивается, уходит в алтарь и возвращается с игрушечной машинкой. Садится на солею и начинает ее катать. Все стоят, ждут. Ребенок немного успокаивается, проявляет к машинке интерес и присоединяется к игре. Через минуту батюшка его спрашивает: «Ну что, будешь причащаться?» «Буду», — отвечает тот. Непонятно, что будет с ребенком в первом случае. Захочет ли он в подростковом возрасте прийти туда, где фактически над ним совершили насилие. Надеюсь, что Господь не оставит его. А мальчик из второй истории точно с радостью придет в храм в следующее воскресенье. Не надо бояться игровых форматов. В игре дети пропускают новое знание через себя и делают частью своей истории. Это важно.
Во всем сомневаясь
В возрасте трех-четырех лет у детей появляется много вопросов. Как устроен этот мир? Кто такие ангелы? Что происходит с душой, когда умирает бабушка или дедушка? Ребенок сам проявляет инициативу в этих разговорах. И обычно лет до 12 не возникает сомнений в словах родителей, учителей, священников. Но в подростковом возрасте начинается ревизия убеждений. И ребенок очень серьезно переоценивает все те вещи, в которые верил и даже стремился к ним. Это проблема, которая звучит на каждой церковной площадке, на каждом совещании педагогов воскресной школы, на каждых церковных чтениях. Пока ребенок маленький и послушный, его можно удержать, чем-то развлекая или даже заставляя. Но потом он осознает, что не обязан это делать. И задача педагога — доказать, что ему есть еще много, что рассказать, и он может это сделать интересно. Педагогика — это творческая работа, в которой ты делаешь открытия вместе с ребенком. Или приносишь ему что-то, что сам открыл только что.
«Голоса зовут»
Бывают открытия, неожиданные для тебя самого. Они занимают твое воображение. Этим обязательно надо делиться. Нести в класс, в семью. Недавно я вел урок. А накануне в сети мне попался кавер на некогда популярную песню 80-х годов «На заре». Я на уроке поставил песню и спросил ребят: заметили ли они какие-то особенности в тексте? Обратил их внимание на то, что там нет ни одного глагола. Только существительные, прилагательные и предлоги. Ничего не происходит: «ровный бег, долгий век, сонный блеск, солнца свет, звездный час, райский мед…» Единственный глагол появляется в припеве «голоса зовут». То есть человек живет, и в его жизни ничего не происходит, пока он не услышит этот «зов небес». Не каждый может услышать божественный призыв в этих куплетах. Только тот, кто знает, что такое радость — «громкий смех». Тот, кто хотя бы интуитивно почувствовать вкус этого «райского меда в небесах». И мне, кажется, ребята поняли и приняли такую интерпретацию текста.
Срывы уроков и прочее недопонимание
Я семь лет преподавал в старших классах православной гимназии. Она хоть и называлась православной, но дети там учились разных конфессий. Были и те, кто вообще верой не интересовался. Сначала пробовал преподавать по своему учебнику «Жизнь и учение Господа Иисуса Христа». Но если в шестом-седьмом классе материал шел на ура, то в старших классах традиционная подача материала детям стала совсем не интересна. Были срывы уроков и всякое недопонимание. Но однажды один парень поднял руку и задал вопрос. Совсем не по теме урока. А о том, что беспокоило лично его. И я попытался ответить. Поднялась вторая рука, третья. И весь урок прошел в формате «вопрос — ответ». А через некоторое время я понял, что интересно моим ученикам — подросткам. Потом я обобщил этот опыт и выделил основные темы, на которые они готовы разговаривать.
Две большие темы: страх и любовь
Дети всегда готовы говорить о чем-то страшном: о смерти, болезнях, о невинных страданиях. Последняя тема вообще очень болезненна. Христиане пытаются ее как-то разрешить. Но для многих она является препятствием, чтобы верить. И вторая тема, в которую подростки сразу включаются, это взаимоотношение полов, любовь и секс. Мне периодически ставят в упрек, что я затрагиваю в разговоре со старшеклассниками такую деликатную тему. Она выбивается из всей идеалистической картины мира, которую мы рисуем. Но с подростками и нужно говорить прежде всего о том, что вызывает у них неподдельный интерес. Хотя делать это нужно весьма осторожно. Вот такие и другие острые вопросы мы решали на уроках. И не закрывали тему, пока не находили ответ, который устраивал бы и лично меня. Потому что я тоже человек, и у меня могут быть сомнения. Все эти беседы потом нашли отражение в книге, которая вышла в издательстве «Никея», — «Страх возводит стены, любовь строит мосты». Все наши страхи (первичные тревоги) сводятся к четырем:
— страх потери свободы;
— страх одиночества;
— страх потери смысла жизни;
— страх смерти.
И когда мы сталкиваемся с одним из них, мы обычно обращаемся к специалисту. Если мы верующие, идем к священнику, идем на исповедь. Если неверующие — но понимаем, что с этим надо что-то делать, — идем к психологу.
Как работает психотерапия
Однажды знакомая-психолог задала мне вопрос, что такое, по моему мнению, психотерапия, и как она работает. Я попробовал перевести дословно: психотерапия — лечение души. Но знакомая мне возразила: мы же не говорим, что, например, гирудотерапия — это лечение пиявок. Все понимают, что это лечение пиявками. Так и здесь. Лечение душой. К психотерапевту приходит человек в расстроенных чувствах, разбитый. Врач устанавливает с ним доверительные отношения. И потом своей душой, более гармоничной и целостной, перенастраивает душу этого человека. Душа — наш главный инструмент воспитания. Родители, педагоги и священники работают так же. Перенастраивают душу своей душой. Даже если нет большого педагогического или пастырского опыта, цельная душа подберет правильные слова и красивые образы. Найдет, как достучаться до ребенка и передать ему важные христианские смыслы.
Но если человек не живет так, как говорит, ребенок научится только лицемерию. Ведь дети прекрасно считывают невербальные сигналы тех, с кем общаются. Так что наша собственная душа — главный инструмент в нашем педагогическом и родительском арсенале. Это то, над чем надо работать. Психология не дает ясных ответов. А где-то даже избегает говорить о проблеме. Например, психолог-экзистенциалист Ирвин Ялом, когда доходит до страха потери свободы, советует заменить слово «свобода» синонимом. Назвать «проявлением воли» или «решимостью». Понятно, почему он это делает. Для последовательного материалиста свободы как таковой не существует. А Патриция Черчленд — нейрофилософ, клиницист, ищет ответ на вопрос, где прячется наша совесть. Ее книга так и называется «Совесть». И делает вывод. Те решения, которые мы принимаем, зависят от биохимии нашего мозга. Что тоже далеко не свобода. К подростковому возрасту формируется способность к абстрактному мышлению. Вчерашний ребенок осознает себя свободной личностью. Отсюда все эти многочисленные «нет», «не буду», «не хочу». И эту свободу надо лелеять. Очень осторожно и бережно к ней относиться, аргументируя в пользу христианского видения этих экзистенциальных вопросов.
Без резонерства и менторства
В какой-то момент я сделал для себя вывод, показавшийся мне сначала слишком простым и банальным. Но это только на первый взгляд. Человек, который не чувствует себя счастливым, не имеет права проповедовать о Христе. Мы пытаемся доказать людям, что христианство делает нас счастливыми. А они видят наше кислое лицо. И не верят нам. Так же и с детьми. Ребенок видит, что у тебя нелюбимая работа. Ты ничего не добился. Где-то не там свернул. И при этом пытаешься чему-то его учить. В стиле «Я — твой родитель, ты — мой ребенок. Ты должен меня слушаться». Это не работает. Надо быть честным. Рассказ о своих неудачах — важный педагогический прием. Нам есть что рассказать о нашей жизни. Так мы «спускаемся с кафедры» и начинаем общаться на равных. Показываем, что мы тоже уязвимы, слабы и делаем ошибки. Но при этом ребенок видит, как сталкиваясь с проблемой, мы ее решаем. Без резонерства и менторства. Что всегда вызывает аллергическую реакцию. Категорически нельзя шутить над чувствами ребенка. Это справедливо и для взрослых. Такую обиду вам могут долго не простить.
Почему становятся веганами
Наши дети не похожи на нас в их возрасте. Их отличает, с одной стороны, повышенная чувствительность. А с другой — новые рычаги влияния и сопротивления. Начиная с середины XIX века жизнь стала намного комфортнее. Человек приручил электричество, в домах появилось центральное отопление, мы победили антисанитарию. Изменилось и отношение к тем, кто раньше не имел права голоса в обществе: детям, старикам, женщинам. Мы не согласны больше терпеть рядом с собой страдание другого человека. У нас снизился болевой порог, и он продолжает снижаться. У подростков это выражено еще сильнее. Молодые люди стали очень чувствительны. Многие поэтому становятся веганами, отказываясь употреблять в пищу животных. Ведь животные тоже страдают.
«Будете давить на меня — расскажу всему миру»
А еще у детей появились такие рычаги воздействия на взрослых, каких не было у нас. Мы не могли снять видеоролик и выложить его на YouTube. Рассказать всему миру, как нам плохо и тяжело. И раньше не было такого количества подростковых самоубийств. Это ведь тоже один из способов сказать родителям «нет». Выразить, насколько некомфортно, тяжело и больно подростку. Нам нужно вести себя с нашими детьми очень деликатно. Зачем ребенку поступать определенным образом? Ему нужно это объяснить. Поступишь так — получишь один результат. По-другому — другой. Подросток прекрасно понимает все причинно-следственные связи. И способен выстраивать их в долгосрочной перспективе. У меня был такой опыт со старшим сыном. Он учился в седьмом классе и начал задумываться, куда пойдет после школы. И я поставил ему условие. Чтобы поступить в вуз мечты, надо максимально хорошо сдать ЕГЭ. Для этого мы оплачиваем всех репетиторов. Я сам максимально включаюсь — помогаю, поддерживаю. А по результатам экзамена будет видно, что дальше. Бюджет в выбранном вузе, работа или армия. И это сработало. Сын активно учился, хорошо сдал экзамены. Поступил на бюджет. Но главное, он понял, что какие-то опасные вещи нужно делать без страховки. Чтобы понять, что ты в опасной ситуации. С одной стороны, он чувствовал свободу, а с другой — ответственность за свои действия.
Исповедь для подростка
Молодые люди много экспериментируют в своей жизни. Думаю, каждому из них есть чем поделиться на исповеди. Но говорить надо именно о том, что болит. А не идти от формального списка грехов. С Божией помощью, справишься с тем, что сейчас тревожит душу, и тогда высветится следующая проблема. Постепенно человек будет переходить к каким-то более глубоким уровням. Не все священники могут работать с подростками. Делать скидку на их максимализм и дерзость. Ведь они постоянно задают неудобные вопросы, в которых мы и сами не всегда разобрались. А хочется сохранить лицо. И тогда проще рассказать про просфорки натощак. Здесь-то все понятно. Но это же здорово, если вы не знаете ответ на заданный вопрос. Можно вместе его поискать. Это очень сближает.
Трудные разговоры в трудные времена
Я за максимальную честность. Тем более со своими домашними. Велик соблазн подстроиться под все ответы и нарративы, которые нас окружают. Но это может привести к страшным последствиям. У всех нас много примеров, когда люди ссорятся даже внутри семьи. Но кризис пройдет. И если люди любят друг друга, то через какое-то время они найдут способы, как примириться. Разговор без лицемерия — это универсальный рецепт в любой трудной ситуации. Сейчас в нашей жизни такой период, когда сложно строить планы. И это выбивает почву из-под ног. Потому что, когда ты растешь, ты хочешь понимать, в каком направлении ты будешь расти. Откуда твои корни будут получать влагу. Сколько будет солнечных дней в году, чтобы тебе хватило для питания твоих листиков. А когда меняется климат на планете, хочется опять стать семечком. Жить под землей и не показываться на солнышке. Если бы был какой-то вектор, можно было бы что-то обсуждать. И на это ориентироваться. А пока мы все в ожидании, как будут разворачиваться события дальше.
Отцы и дети
Мы живем в очень динамичном мире. И разница между поколениями становится более видимой, более контрастной. Но сути это не меняет. Наши дети такие же испуганные. Они могут хорохориться, качать права. Но им все так же нужна наша любовь и поддержка. И если между нами сохраняется тонкая ниточка доверия, этим стоит дорожить. Только тогда можно повлиять на жизнь наших детей и от чего-то уберечь.
Диакон Илья Кокин — кандидат богословия и культурологии, член Союза писателей Москвы, клирик храма Казанской иконы Божией Матери на Калужской площади в Москве.
Преподавал в Российском православном университете апостола Иоанна Богослова, а также в частной школе «Ретро». 10 лет проработал на детском семейном образовательном телеканале «Радость моя», принимал участие в создании проектов «Остров открытий», «Дорога к храму», «Закон Божий» и других.
Является автором учебного пособия «Жизнь и учение Господа Иисуса Христа», которое стало победителем Московского этапа конкурса «За нравственный подвиг учителя» в 2016 г., и книг «Страх возводит стены, любовь строит мосты», «Священная история от Адама до меня»
Источник: https://predanie.ru
Комментировать