Сладкий плод горького дерева, или Еще раз об алкоголизме и наркомании

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси АЛЕКСИЯ II

Накопленный опыт не должен быть проигнорирован. Беседа со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II

Вопрос: Ваше Святейшество! Возможно ли противостояние общественных сил порокам алкоголизма и наркомании? Как Вы считаете, наркомания и алкоголизм — это грех или болезнь? Является ли алкогольная и наркотическая зависимость лишь психосоматическим явлением или это более сложная проблема личности? И самое главное — как может Церковь противостоять этой беде?

Ответ: Проблему наркомании и алкоголизма нельзя рассматривать без учета духовной обстановки в России. С одной стороны, мы являемся свидетелями всестороннего развития церковной жизни: восстанавливаются ранее поруганные и разрушенные храмы и монастыри, открываются духовные школы, издается православная литература.

Однако духовно-нравственное состояние общества по-прежнему доставляет много поводов для беспокойства. Десятилетия гонений, которым подвергалась Церковь, экономические и социальные потрясения, проповедь «легкой и красивой» жизни, поток псевдокультуры, обрушившийся на нашу страну, — все это приносит весьма печальные плоды. К пьянству, терзающему наш народ уже не одно столетие, прибавилась новая беда — наркотики, причем это зло в основном распространяется среди молодого поколения. Статистические данные свидетельствуют о том, что каждый третий студент и ученик старших классов уже знаком с наркотиками на собственном опыте. Заставляют содрогнуться и цифры, свидетельствующие о детской преступности, теснейшим образом связанной с наркоманией и наркобизнесом. В последнее десятилетие значительно возросла алкоголизация России. По разным данным, не менее 20% населения подвержены алкоголизму. Из них лишь незначительная часть пытается хоть как-то бороться с пороком. В состоянии алкогольного опьянения совершается огромное количество преступлений. В немалой степени это обусловлено тяжелым наследием государственного атеизма, исторгавшего из человеческих сердец имя Божие и непреходящие Евангельские ценности. Поэтому важнейшей задачей сегодняшнего дня мы считаем не только воссоздание поруганных святынь, но и возрождение человеческих душ.

По глубокому убеждению Церкви, пьянство и наркомания — это грех, ставший болезнью. Мы знаем, как подчас трудно человеку, поработившему себя алкоголю или наркотикам, освободиться от пут страсти, разрушающей душу и тело. В такой ситуации работа врачей и психологов незаменима. Однако помощь будет эффективной лишь в том случае, если не будет ограничиваться мерами медицинского характера. Зависимость от рюмки и наркотика — прежде всего серьезный духовный недуг, ложная попытка заполнить внутреннюю пустоту, заглушить боль, уйти в иллюзорный мир. Поэтому Церковь требует от своих служителей и чад активности, обращаясь к каждому из них словами апостола Павла: Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием (2Тим.4:2). Пастырские беседы, исповедь, причащение Святых Таин Христовых приводят алкоголика или наркомана к здоровой, активной жизни, возвращают его семье и обществу.

Необходима консолидация усилий Церкви и государственных структур, прежде всего медицинских. Уже сейчас некоторые священники активно занимаются помощью наркоманам и алкоголикам. Создаются церковные реабилитационные центры, братства и сестричества. Убежден, что эта деятельность будет расширяться и приносить благие плоды.

Вопрос: Помимо медикаментозных методик лечения от наркомании и пьянства существуют так называемые духовно ориентированные программы. Одна из самых известных — Программа Двенадцати Шагов, используемая всемирно известным сообществом «Анонимные алкоголики» (АА) и «Анонимные наркоманы» (НА). Практически во всех странах мира существуют группы самопомощи АА и НА. Насколько применимо подобное начинание в России?

Ответ: Не следует с ходу отвергать и порицать идеи, даже если они рождены вне Православия, которые служат благу людей. Опыт, накопленный в Сообществах «Анонимных алкоголиков» и «Анонимных наркоманов», не должен быть проигнорирован в России — напротив, он должен стать предметом пристального изучения. Однако следует помнить, что методики, эффективно работающие за рубежом, иногда могут быть неприменимы у нас. Полагаю, что в условиях России и других православных стран, где десятки миллионов людей связывают духовное здравие с отеческой верой, нужно попытаться наполнить эти программы нашим религиозно-нравственным содержанием, сочетать их медицинские и психологические достижения с православной духовной основой.

Вопрос: Взгляды священников Русской Православной Церкви на проблему алкоголизма и наркомании зачастую различаются. Некоторые считают, что нужно использовать чисто духовный метод борьбы: молебны, акафисты, проживание в монастырях, посты, зароки воздержания, паломнические поездки и т. д. В то же время другие священники приветствуют и поддерживают практику АА и АН. Как Вы думаете, почему мнения священников разделились?

Ответ: Причиной подобного разномыслия является сложность проблемы алкоголизма и наркомании. Как уже много раз было отмечено, именно совместные усилия медиков, психологов и священников наилучшим образом способствуют преодолению алкогольной и наркотической зависимости.

Следует помнить, что выздоравливающий человек остро нуждается в заполнении своей душевно-духовной сферы, ранее заполненной наркотиками и алкоголем. И если Церковь не будет сотрудничать с обществами «Анонимных алкоголиков» и «Анонимных наркоманов», как, впрочем, и со многими другими подобными организациями, успешно работающими во всем мире, то ими займутся секты.

Вопрос: Некоторых священников смущает то, что на собраниях АА участники во время заключительной молитвы держат друг друга за руки. Но самым главным камнем преткновения является выражение: «Высшая Сила — Бог, как каждый Его понимает». Хотя в Программе говорится о Господе, о Боге, Который есть любовь. Но понятие «Высшая Сила» предлагается для неверующих алкоголиков и наркоманов, а таких в России очень много. Каково Ваше мнение по этому поводу?

Ответ: Традиции внешнего порядка, сформировавшиеся в подобных обществах, не имеют принципиального значения. Если люди, нуждающиеся в исцелении от страшной язвы, обращаются душой к Богу, то неразумно закрывать перед ними двери Церкви только потому, что они держатся за руки, стоя на молитве. Несомненно, высоты богословия могут быть поначалу недоступны им. Однако это не означает, что в практической деятельности по реабилитации алкоголиков и наркозависимых следует сознательно упрощать те или иные положения христианской веры. Такая деятельность должна быть неразрывно связана с катехизаторскими мероприятиями, с вовлечением страждущих от алкоголя и наркотиков в полноценную церковную жизнь.

Интервью было дано Наместнику Данилова монастыря архимандриту Алексию (Поликарпову)

Предисловие

Книга, которую вы держите в руках, написана для тех, у кого в доме поселилась беда — кошмар под названием алкоголизм или наркомания. Первоначально эта работа была задумана как брошюра, авторская реплика к вопросу о проблеме алкоголизма и наркомании в нашей стране, но жизнь сама скорректировала замысел: в процессе ее написания как идея сюжета, так и объем текста изменились, приобрели иное наполнение, и брошюра выросла до размеров небольшой, но все же книжки. Особенность ее в том, что изложенные здесь мысли и идеи — отнюдь не плод теоретических выкладок и рассудочных построений. Это — опыт реальных личных переживаний и страданий глубоко несчастных, отчаявшихся и отверженных людей.

Ни для кого не секрет, что в России алкоголизм и наркомания приняли размеры национальной катастрофы. По статистике, в нашей стране не менее трети населения является зависимыми от алкоголя или наркотиков. Некоторые специалисты считают, что людей с проблемой химической зависимости не менее 70%. Как бы там ни было, Россия — одна из самых неблагополучных стран в отношении алкоголизма и наркомании. Статистика говорит сама за себя. И это действительно страшно.

Но как бороться с этой бедой, что делать? Газеты буквально пестрят шарлатанскими объявлениями: колдуны, экстрасенсы, ясновидящие, доктора всевозможных мастей обещают быструю, а иногда и мгновенную помощь. Некоторые целители предлагают снять зависимость от алкоголя и наркотиков даже по фотографии. Главное — платите. И, как ни удивительно, люди идут к таким «помощникам». Но, увы, если речь идет о химической зависимости, быстрая помощь невозможна. Для решения этой сложной, специфической, разнохарактерной проблемы необходимо обладать достаточными знаниями о том страшном недуге, с которым приходится иметь дело и вести борьбу. Этому и посвящена наша книга.

Что побудило автора коснуться этой злободневной проблемы? Не только чувство пастырского долга и ответственность священника, к которому на исповедь и за советом нередко приходят измученные этой болезнью люди, но и личная причастность к человеческой трагедии, связанной с алкоголизмом.

Когда мы тяжело грешим, серьезно ошибаемся, то нередко испытываем боль и страдания. Ужас, сила этих страданий заставляют, буквально вынуждают нас искать выход. Нередко такой поиск бывает болезненным, так как зачастую мы ищем как бы впотьмах, идем ощупью, спотыкаясь и падая, расшибаясь, набивая шишки. Когда же найден этот вожделенный выход из тупика, из отчаянного положения, мы не можем не быть благодарны той боли и тому страданию, которые побуждали нас к активному поиску, заставляли неутомимо стучать в дверь милосердия Божия.

В юности я познакомился, а потом и подружился, с одним молодым человеком (в книге я называю его отцом Павлом). Мы вместе учились в семинарии и оба мечтали послужить Богу в сане священника. В дальнейшем наши пути не раз пересекались: мы сообща совершали первые паломничества к святым местам, изучали святоотеческую литературу. Позже мой друг познакомил меня со своей невестой Ольгой, и, когда они поженились, я был восприемником от купели их старшего сына Николки. Потом я поступил в монастырь, и наши пути разошлись, мы стали видеться редко. Однажды, когда мне представился случай навестить моих друзей, в день именин моего крестника, дома меня встретила только матушка Ольга — сам батюшка не смог выйти ко мне. Ольга со слезами призналась, что ее супруг отсыпается после трехдневного запоя, что он пристрастился к алкоголю, уже неоднократно пропускал службы, и настоятель несколько раз замечал явные признаки нетрезвости в его состоянии и поведении. Я был удивлен и расстроен. Положение было не шуточное. Во время этого тяжелого разговора дверь соседней комнаты отворилась, и перед нами предстал мой лучший друг, почтенный отец семейства, незаурядный проповедник и духовник многих прихожан… в совершенно непотребном виде, с всклокоченной бородой и растрепанными волосами. Ольга съежилась от страха и стыда. Я никак не ожидал, что мой друг, человек сдержанный и, можно сказать, робкий, способен на агрессию и грубость. С большим трудом, после нескольких часов тяжелых уговоров с нашей стороны и пьяных криков с его, нам удалось водворить отца Павла в комнату. Я был настолько поражен увиденным, что не мог заснуть всю ночь. Приблизительно через неделю отец Павел позвонил мне и попросил прощения за происшедшее. Я почувствовал, что ему тяжело, и, хотя наша встреча оставила в моей памяти неприятный след и не располагала к общению, предложил ему приехать в наш монастырь — побеседовать, попробовать вместе разобраться в том, что с ним происходит. Отец Павел приехал очень смущенный и подавленный. Он долго извинялся, и, несмотря на то, что я старался утешить его, чувство вины и стыда не давало ему покоя, он не хотел, а возможно и не мог, быть со мной откровенным. Наконец, после настойчивых расспросов, он признался, что в юности, в свою бытность студентом, злоупотреблял спиртным и даже был исключен из института за то, что явился нетрезвым на экзамен. После этого жизнь его покатилась под откос: он начал спиваться. Однажды, в полном отчаянии, готовый наложить на себя руки, он позвонил своей бывшей однокурснице, о которой знал, что она — человек верующий и всегда готова прийти на помощь (впоследствии эта девушка, Оля, стала его верной женой и другом). Они вместе поехали в Псково-Печерский монастырь на беседу к одному из знаменитых старцев. Именно здесь, в монастыре, после генеральной исповеди и Причастия Святых Таин, произошла встреча Павла со Христом, как он сам сказал, и его жизнь совершенно переменилась. С того дня пропала и тяга к спиртному, он был твердо уверен — навсегда. Павел стал усердным прихожанином одного из московских храмов, где в то время настоятельствовал священник, известный строгим и неукоснительным соблюдением церковного устава. На приходе Павел многому научился: он пел и читал на клиросе, изучал Священное Писание и труды древних аскетов — и вскоре его жизненный путь определился достаточно ясно: Павел избрал стезю священника. Мы познакомились и подружились как раз в эти годы, когда оба были полны сил и надежд. Но через несколько лет после обращения к Богу все внезапно вернулось на круги своя. Как-то Павел встретил своего институтского приятеля, и за оживленным разговором и бурными воспоминаниями они выпили лишнего. Более того, после этого они пропьянствовали целую неделю. Павел был в смятении: он полагал, что после четырех или пяти лет воздержания прежняя страсть исчезла навсегда. Духовник его строго наказал, а мой друг искренне раскаивался в своей «распущенности», как он тогда думал, недоумевал, как мог он снова пасть, и давал слезные обещания Богу, что это больше никогда не повторится.

Павел успешно закончил семинарию, несмотря на то, что болезнь несколько раз давала о себе знать. Вспоминая те годы, мой друг с горечью проговорил:

— Лучше бы меня тогда выгнали! А теперь я, будучи недостойным священником, позорю Церковь…

Я не знал, что ему ответить, как утешить, что подсказать. Мне вдруг вспомнилось, как однажды он сильно напился, но тогда я не придавал этому значения — в молодости подобное случается со многими. Мне казалось, что такой талантливый и целеустремленный человек с легкостью преодолеет все свои вредные наклонности и пойдет тем единственным и верным путем, о котором мы мечтали.

После семинарии я принял монашеский постриг, а Павел был рукоположен в дьякона и направлен на служение в приходскую церковь. Он с радостью взялся за свое послушание, нашлась работа и для матушки Ольги: она стала петь на клиросе, благоустраивала церковный сад. Вскоре его посвятили в священники — и вдруг болезнь будто прорвалась снова. Он стал напиваться чаще и чаще, наконец, стал пить запойно. Казалось, недуг приобрел прежние черты. С ужасом и стыдом просыпаясь по утрам, он осознавал, что его алкоголизм вернулся. «Господи, что же Ты смотришь на этот ад?! Помоги, помоги мне!.. Что же мне несчастному делать?..» Но не помогало ничего: ни увещевания бедной супруги, ни укоризненные взгляды прихожан, которые стали его избегать, ни внушительные замечания отца настоятеля. Тучи сгущались над головой моего несчастного друга. Наконец, отец Павел впал в совершенное отчаяние и окончательно растерялся перед надвигающейся катастрофой. (Читатель сам сможет узнать о настроении отца Павла в это скорбное для него время, прочитав заключительную часть книги.)

Вот нехитрая и, как оказалось, типичная для страдающих алкогольной зависимостью людей история, которую рассказал мне отец Павел. Типичная в том смысле, что многие алкоголики и наркоманы, обретя трезвость на религиозно-духовной почве, через какое-то время, может быть длительное, снова возвращаются в паутину употребления. Но теперь состояние отчаяния, чувство стыда и чувство вины они испытывают сильнее, чем раньше, до их обращения к Богу и в Церковь. «Если уж Бог не помог, Церковь бессильна, то куда же мне теперь обращаться, за что цепляться?!» Я молился за него и старался помочь ему справиться с этой бедой. Мне было важно понять, каким образом можно победить эту страсть, тем более что несколько моих духовных чад тоже серьезно страдали от этого недуга; я старался утешать их на исповеди и просил не оставлять надежды на помощь Божию и церковных Таинств. Обратившись к литературе на эту тему, прежде всего к церковной, я еще раз прочел там о тех благодатных врачевствах, которые предлагает своим чадам Православная Церковь: о паломничестве к чудотворной иконе Пресвятой Богородицы «Неупиваемая Чаша», усиленном изучении Святого Евангелия, частой исповеди и пении акафистов. Из прочитанного я понял также, что алкоголизм — это болезнь, которая может передаваться по наследству и должна отступить, если подверженный ей верит в Бога, молится и участвует в церковных Таинствах. Но я знал отца Павла давно, знал как глубоко верующего человека и честного священника. И вот он, выполняя все духовные советы, все-таки спивался и погибал. Неоднократно отец Павел приходил потом в наш монастырь, и я каждый раз замечал, как быстро и все более явно болезнь накладывает отпечаток на весь его облик. Признаться, мне было тяжело с ним общаться: я понимал, что недуг его зашел так далеко, что помочь ему практически невозможно.

Почти год после этих событий я не видел батюшку, несколько раз звонил ему домой. К телефону подходила матушка Ольга и слезно жаловалась: отец Павел в прежнем состоянии; настоятель храма, где он служит, хочет обращаться к архиерею с вопросом о целесообразности его дальнейшего служения на приходе; у нее самой терпение истощилось, и она серьезно подумывает о разводе… Неужели мой друг так бесславно погибнет? Я искренне переживал за него, усиленно молился сам и просил молиться своих знакомых священников и духовников. Прошел еще год.

Однажды отец Павел позвонил и предложил встретиться. Я поймал себя на мысли, что не имею достаточно сострадания и терпения к немощи своего друга. Я боялся увидеть его еще более опустившимся, может быть, запрещенным в священническом служении или оставшимся без семьи. Но когда он вошел, я испытал странное ощущение: передо мной стоял не потерянный, отчаявшийся, опустившийся человек с потухшим взглядом и виноватой улыбкой, а спокойный, энергичный — прежний отец Павел. Я был настолько удивлен происшедшей переменой, что все время нашей беседы меня не покидало чувство радостного изумления. Оказалось, что отец Павел стал посещать собрания Содружества Анонимных Алкоголиков (АА) и неожиданно обрел там путь к трезвости. Сначала я насторожился, так как в некоторых книгах встречал отрицательные отзывы об этой организации. Мы начали спорить, но доводы моего друга были убедительны. По его совету я прочитал несколько книг: «Анонимные Алкоголики» , «Алкоголики о себе» , «Страсть к спиртному» . Отец Павел предложил мне посетить несколько открытых собраний групп АА, куда может прийти любой человек. Меня поразила искренность и открытость, с какой участники собрания рассказывали о своих слабостях, и обстановка непринужденности и доверительности, царившая на группах, и то, с какой любовью и благодарностью они говорили о Боге и о Церкви. Когда я узнал об этом Содружестве подробнее, у меня появилась мысль взять интервью о проблеме алкоголизма и наркомании, об отношении к Программе Двенадцати Шагов, по которой занимаются в сообществе АА, у нескольких авторитетных и уважаемых людей — архиереев, священников, врачей. Хотелось осветить тему полнее и глубже: не только проанализировать причины столь широкого распространения наркомании и алкоголизма, но и рассказать о реальных путях решения этой страшной проблемы.

Мне представилась возможность побывать в нескольких центрах, которые используют методы, разработанные АА: в «Доме надежды на горе» под Петербургом, подробно познакомиться с работой христианских фондов «Старый Свет» и «Нет алкоголизму и наркомании» (НАН) в Москве. Посетил знаменитые центры «Эшли» и «Греймар» в Америке. Меня, православного священника, сначала смущали некоторые выражения, которые используют Анонимные Алкоголики: «Высшая Сила», «Бог, как каждый Его понимает» и другие. Но впоследствии, внимательно изучив духовную основу Содружества, я увидел, что это движение и его методы реально действенны и безопасны в духовном плане, что Содружество спасло миллионы жизней и что православному христианину будет намного легче сделать первые шаги к исцелению с помощью этой Программы. В процессе выздоровления его вера в Бога, в Православную Церковь только окрепнет, потому что в Программе важнейшую роль играет осознанное стремление человека к Богу. А для тех, кто еще не познал Истинного Бога, без признания над собой Высшей Силы выздоровление оказывается невозможным. Таким образом, многих неверующих людей Сообщество если не приводит к Богу, то, во всяком случае, заставляет усомниться в своем безбожии.

Мы часто отрицаем некоторые реалии нашей жизни, даже не вникнув толком в суть проблемы. Как легко приговорить, заклеймить, приказать. И как потом трудно и горестно тащить неудобоносимые бремена, которые автор того или иного труда может по неопытности или самонадеянности возложить на плечи читателя! Многие алко- и наркозависимые больные обращаются к современной церковной литературе с надеждой найти выход из тупикового положения, в котором они оказались. Их страдающие жены и матери так же внимательно вчитываются в те книги, которые продаются в монастырях и храмах. К сожалению, они нередко встречают на страницах отдельных изданий не добрые, полезные советы, а жесткие рекомендации, подчас совершенно оторванные от реальной жизни.

Затрагивая проблему, которая касается личности человека, мы стремились помочь творческому поиску, поделиться личным опытом, духовным свидетельством проявления силы Господней в нашей жизни. Кто из нас доподлинно знает пути Господни, Промысл Божий, волю Его? Кто из нас, священников и церковных писателей, дерзнет взять на себя право судьи? Ведь на самом деле мы более или менее уверенно можем говорить лишь об основных христианских истинах и правилах…

Все мы, пастыри и наркологи, стремящиеся помочь химически зависимым, находимся по одну сторону, все мы делаем одно дело. Конечно, неприятно, что иногда мы не согласны друг с другом, но это вполне естественно. Важно определить, не вторгается та или иная методика в душу больного и не совершает ли она насилие в духовной области.

Православие опирается на традиции, освященные веками христианского подвига и подкрепленные свидетельством святых мужей-богословов, отцов Церкви. Опасения священников, настороженно относящихся к сравнительно недавно появившемуся у нас Сообществу АА, вполне понятны. Но, чтобы критиковать, надо взять на себя труд изучить обсуждаемый предмет. Именно поэтому нам представляется важным наличие хотя бы одного церковного издания, которое разъясняет духовные принципы Сообщества.

Надо признать, что сейчас многие священники почувствовали и поняли важность и методическую силу этой Программы, они охотно согласились открыть на своих приходах группы АА, АН (Анонимных Наркоманов) и Ал-Анон (программа для созависимых — родственников и друзей больных алкоголизмом людей), чтобы день за днем помогать страждущим людям, с надеждой обращающим свой взор к Церкви. Уже давно существуют Двенадцатишаговые группы в Федоровском Государевом Соборе г. Пушкина под Петербургом. Настоятель Собора архимандрит Маркелл (Ветров) опекает и реабилитационный центр в пригороде северной столицы. Этим летом замироточила икона Божией Матери «Неупиваемая Чаша», перед которой молятся пациенты и сотрудники центра. Мироточение засвидетельствовали клирики Государева Собора, перед иконой служили молебен, во время которого мироточение повторилось.

Опыт Новоспасского, Данилова монастырей, храма Рождества Пресвятой Богородицы в Старо-Симонове, храмов святых Космы и Дамиана в Шубине, святителя Тихона Задонского в Сокольниках и других московских храмов показывает, что в таких группах больные не только исцеляются, но и становятся верующими, церковными людьми. Люди, обратившиеся за помощью в Сообщество АА, с большим желанием идут именно в те группы, которые организованы при православных храмах. И это очень отрадно и важно, потому что если сегодня Православная Церковь не включит группы сообщества АА в сферу своего социального служения, если мы, православные священники, не придем на это практически нераспаханное в России поле, его займут более активные представители и священнослужители других конфессий, а может быть, и сектанты.

Конечно, АА — это не панацея, и не все больные химической зависимостью нуждаются в помощи подобных групп. Некоторые перестают употреблять алкоголь или наркотики после горячего обращения к Богу, к помощи Церкви, когда в Таинствах получают силу противостоять болезненной склонности. Часто коренной перелом в отношении к жизни, к себе и своим близким происходит у человека после серьезного разговора с духовником. Известны также примеры, когда некоторые алкоголики и наркоманы, пролечившись в наркологической больнице, побеждали свой недуг из страха потерять семью, хорошую работу. Есть некоторый шанс выздоровления и у химически зависимых больных, обратившихся за помощью к психотерапевту, но все же, как показывает практика, он невелик. Как говорится, исключения лишь подтверждают правило. Все это еще раз напоминает нам о том, что алкоголизм и наркомания — тяжелая болезнь, которую надо внимательно и методично лечить.

На одном из открытых собраний группы АА, которое называлось спикерский митинг, — как правило, такое собрание посвящается круглой дате трезвости кого-либо из выздоравливающих, — я услышал историю болезни и выздоровления одной молодой женщины. Когда после собрания я подошел к ней и мы разговорились, то оказалось, что на путь выздоровления ей помог стать священник. Не без удивления я узнал, что этот священник — мой друг, отец Павел. Мир тесен…

С небольшими изменениями, в целях сохранения конфиденциальности, в несколько условной манере я описал их встречи и от лица героини задал вопросы, волнующие разных людей, на которые отвечают мои уважаемые респонденты.

Порой у отчаявшегося алкоголика или наркомана возникает ощущение, что он никому не нужен и что с его бедой нельзя совладать, что болезнь сильнее. Поверьте, это не так! О возможности с Божией помощью встать на путь исцеления от алкоголизма и наркомании по Программе «Двенадцати Шагов», пройденный уже многими в нашей стране, расскажет вам эта книга, дорогой читатель.

Беседа первая

В один из осенних дней, тусклых и пасмурных, порог небольшой церкви на окраине города переступила девушка лет двадцати. Она долго топталась у свечного ящика в ожидании священника. Наконец вышел батюшка средних лет. Девушка кинулась к нему чуть ли не со слезами:

— Батюшка, дорогой, помогите мне! Я к вам с большой просьбой: уделите мне время для разговора, я просто не знаю, к кому обратиться. Жду здесь почти полдня. Очень прошу вас.

Священник, хоть и спешил по делам, но все же не мог не откликнуться на горячую просьбу девушки: на ее лице было написано страдание. Он сразу отметил темные круги у нее под глазами и то, что она нервно кусала губы. Видно было, что прийти в храм было ей нелегко. Жалость к девушке тронула его сердце. Он пригласил ее в трапезную комнату, бывшую на тот час пустой, и между ними завязалась беседа.

— Меня зовут отец Павел, а как ваше имя? — спросил священник.

— Катя. Отец Павел, мне очень нужно с кем-то посоветоваться. Я не знаю, что делать, я почти в отчаянии. Не могли бы вы мне помочь?

— Что случилось, Катя? Расскажите, что у вас за беда? Только хочу вас заранее предупредить: к сожалению, в нашем распоряжении совсем немного времени.

— Мне очень стыдно признаться, — решительно начала Катя. — Я пью. И ничего не могу с этим поделать. Кроме того, у меня проблема с наркотиками. Я была на исповеди у одного священника, и он обещал помочь мне, но поставил условие, чтобы я раз и навсегда разорвала «дружбу», как он выразился, с «бесовским зельем». Этот батюшка был очень строг. Выслушав меня, он потребовал, чтобы я дала обет Богу перед крестом и Евангелием никогда больше не притрагиваться к наркотикам и вину. После исповеди и такой горячей и искренней беседы с ним я была уверена, что со всем этим ужасом покончено. Из церкви я ушла с надеждой, что наконец-то началась новая жизнь и что с прежней я рассталась навсегда.

Девушка замолчала.

— И что же произошло потом? — спросил отец Павел.

— Некоторое время это настроение держалось, но потом, в автобусе кажется, какой-то парень сказал мне пошлость. Я оскорбилась, и настроение у меня испортилось. Как-то сразу на душе стало тяжело. Я растерялась и не знала, что делать. Батюшка остался в церкви, где-то далеко, в светлом и святом месте, а я одна, среди грохочущего города, со своей бедой. Мне стало страшно и больно, я почувствовала себя совсем одинокой. Видимо, я обещала Богу и батюшке то, что было не в моей власти. Я позвонила подруге, чтобы не оставаться одной. В общем, в тот вечер я страшно напилась, а утром, чтобы не думать о случившемся, наглоталась таблеток. Целую неделю меня носило по городу, будто мной управлял кто-то другой. Но когда я вспоминала о Боге, я просила Его простить меня и дать силы остановиться. За ту неделю несколько раз я «употребила» . Наконец, совершенно обессилевшая, рыдая, я пришла к батюшке и все ему рассказала. Батюшка очень огорчился, рассердился и сказал, что я обманула Бога, его и саму себя. И запретил мне приходить к нему: «Сама кашу заварила, сама и расхлебывай». Я ушла от него в отчаянии. После этой истории почти месяц я принимала наркотики и пила без перерыва.

Катя боязливо взглянула на отца Павла. Он внимательно слушал ее.

— Мать положила меня в больницу на «детокс» . Пролежала я месяц и вышла в состоянии полного отчаяния.

— Почему вы ушли из больницы, если вам было так плохо? — спросил отец Павел.

— Я поняла, что наша наркологическая больница — это мрачнейшая бессмыслица, и так называемое «лечение» в ней не дает ровно никакой надежды на перемены к лучшему.

— Вы ведь верите в Бога, надеетесь на Него? — неожиданно спросил отец Павел.

— Конечно верю, но часто мне кажется, что Бог не слышит меня, ведь я такая мерзкая, — девушка глубоко вздохнула и поникла головой. Слезы опять показались у нее на глазах. — Если бы вы знали, батюшка, как мне тяжело! Вчера мать так наорала на меня, что я хотела убежать из дома. Я чувствую, что кругом виновата. Я ни за что бы не пришла к вам изза ужасного стыда, который меня постоянно мучает, но мне стало так нехорошо на сердце сегодня утром, что я не могла найти себе места. Только в храме мне бывает легче. Я часто захожу в церковь…

— Мне кажется, я вас понимаю, — отец Павел был в некотором раздумье. — Знаете что, Катя, приходите ко мне, когда вам будет тяжело. Вместе мы что-нибудь придумаем. Если не застанете меня в храме, позвоните. Сейчас я напишу вам мой домашний номер… Я живу здесь недалеко. На всякий случай, мою жену зовут матушка Ольга, а маму — Нина Юрьевна.

— Спасибо вам, батюшка… — девушка старалась сдержать слезы.

— Вы причащались когда-нибудь? Исповедовались, как должно? — перебил ее отец Павел.

— Несколько раз я была на общей исповеди и причащалась. И на исповеди у того священника, которому я обещала не «употреблять», я назвала те грехи, которые вспомнила. Но как-то я не чувствую, что исповедовалась по-настоящему серьезно.

— Хорошо. Я сейчас принесу вам брошюру, где содержится перечень грехов. Постарайтесь попоститься дня три. И вспомните свои грехи за всю жизнь.

— Попоститься… То есть что, вообще ничего не есть?

— Конечно нет, — отец Павел улыбнулся. — Этого Господь совсем не требует от нас с вами. Не ешьте мясных и молочных продуктов.

— Ужасно стыдно вам признаться, но у меня не получится держать пост. Можно, я лучше совсем не буду есть? Может, это выполнить будет легче? Мне постоянно хочется сладкого: конфет, мороженого.

— Кушайте, кушайте на здоровье сладкое, но не мороженое, а фрукты, леденцы, пирожки с вареньем, курагу. Совсем ничего не есть вам ни в коем случае нельзя. Ешьте рыбу. Если уж совсем тяжело будет, поешьте молочных продуктов. Но попытайтесь обойтись без мяса и яиц.

— Дело в том, что у меня больной желудок…

— Ну хорошо, на ваше усмотрение. Главное, постарайтесь попоститься дня три, — батюшка сделал акцент на слове «постарайтесь», — и приготовьтесь к генеральной исповеди. Попросите в молитве Господа и своего Ангела-Хранителя, чтобы вам увидеть свои грехи, осознать их, чтобы хватило сил честно назвать эти грехи на исповеди. Приходите в субботу вечером на службу. После всенощной я вас поисповедую, а в воскресенье причащайтесь.

— Мне ужасно стыдно, я чувствую себя такой грешной, виноватой перед всеми…

— Простите, что я вас снова перебиваю. Я думаю, что исповедь за всю жизнь будет для вас нелегким, но крайне важным шагом. Так что отнеситесь к этому со всей серьезностью. Я уверен, у вас получится. Ну как, договорились?

Отец Павел хотел встать и посмотрел на часы. Видимо, Кате очень не хотелось прерывать разговор, и, чтобы хоть как-то удержать священника, она поспешно сказала:

— Пожалуйста, не уходите. Поговорите со мной еще хоть несколько минут. Я очень боюсь остаться одна. Мне страшно.

— И стыдно?

— Да…

— И, наверно, больно?

— Очень больно! Как вы это угадываете?

— Дорогая Катя, может быть, позже вы поймете это. Вы еще хотите что-либо спросить?

— Да, я хочу спросить: что это за беда свалилась на меня? Что это такое — алкоголизм и наркомания? Что это за проклятие? И почему именно мне Бог послал такое страдание?! Батюшка, у которого я исповедовалась, говорил, что наркомания — смертный грех, как и пьянство. Моя мать тоже повторяет, что это греховная распущенность. Учителя твердят: «Разнузданность, слабоволие, дурное воспитание». А врачи — наоборот: «Это болезнь, надо лечить», — хотя, по-моему, лечить они не лечат, а только дурят, чтобы вытянуть побольше денег.

— Дорогая Катя, вы так не любите свою маму?

— Нет, почему?

— Вы как-то ее жестко называете: «мать».

— А я, честно говоря, вообще мало кого люблю.

— Вы попробуйте маму называть мамой, и, я вас уверяю, ваше отношение к ней начнет потихоньку меняться. Вот вы спрашиваете, почему именно вам Бог послал такое страдание. Я не думаю, что Господь хочет вас наказать за что-то. А вы не задумывались, почему именно вас Бог привел сегодня в храм, почему вы нашли силы, а я — время для беседы, которая может стать для вас началом новой, чистой жизни?

Катя молчала, опустив голову.

— А насчет того, наркотики и алкоголь — проклятие это или испытание, — продолжал отец Павел, — честно говоря, я сам давно интересуюсь этой темой. Двумя словами на эти вопросы не ответишь. Ну, раз у нас пошел такой сердечный разговор, подождите, я позвоню и попробую перенести намеченную встречу.

Через несколько минут батюшка вернулся с листами бумаги в руках.

— У меня есть знакомый священник, который занимается этой проблемой. Господь помог ему встретиться с разными авторитетными людьми: архиереями, священниками, врачами, психологами — и задать им те же вопросы, которые интересуют и вас. Давайте узнаем их мнения.

Итак, ваш первый вопрос: что такое алкоголизм и что такое наркомания? Это болезнь или грех, переросший в болезнь?

КИРИЛЛ, митрополит Смоленский и Калининградский, постоянный член Священного Синода, председатель Отдела внешних церковных связей:

Алкоголизм как и наркомания — это болезнь. Но в основе ее, как в основе большинства болезней, лежит грех. Известно, что большинство заболеваний происходит от ослабления природных сил человеческого организма. И ведь чаще всего мы сами преступным образом жизни разрушаем свои собственные защитные функции и потенциальные способности. Жизнь в соответствии с волей Божией содействует тому, что человек обретает гармонию. Жизнь вне Божия закона эту гармонию разрушает.

Дело в том, что понятие греха и понятие болезни тесно связаны друг с другом. Нам иногда трудно осознать эту связь. Человек так устроен, что физический мир, в котором он живет, оказывает на него большее влияние, чем все остальное. Каждодневный опыт связывает нас с ощущениями тела больше, чем с миром духовным. Потому происходит некоторое расслоение и раздвоение этих двух реальностей.

К чему это приводит на практике? К тому, что мы не замечаем внутренней связи между явлениями физического мира и явлениями, происходящими в области мира сверхчувственного. Наиболее ярким доказательством этого оказывается отсутствие у большинства людей понятия о внутренней связи между грехом и болезнью. Думают: мир духа — это одно, а мир плоти — это другое. Даже верующие люди часто не соединяют это в своем реальном опыте.

На самом деле все в человеке взаимосвязано. Невозможно оторвать одно от другого.

Итак, алкоголизм и наркомания — грех или болезнь? Все начинается с послабления воли. Послабление, которое мы даем своей воле под влиянием страсти или инстинкта, — это грех. В случае с алкоголизмом и наркотиками, идя на поводу у страсти, мы настолько ослабляем свою волю, что даем возможность химическим веществам разрушать нашу физическую природу. Но началось ведь все с нарушения воли. Началось все с греха. Значит, когда мы говорим, что через грех пришла в мир смерть, то имеем в виду великую истину, потому что через грех в мир приходит дисгармония, болезнь, которая может завершиться и смертью. Нет ни одного случая заболевания алкоголизмом и наркоманией без греха. Сама по себе эта болезнь является следствием греха.

ФИЛАРЕТ, митрополит Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Белоруссии, постоянный член Священного Синода:

С чего начинается алкоголизм? Все начинается с допущенного человеком греха, с проявленной слабости. С того, что человек теряет контроль над собой. Рюмка за рюмкой — он становится алкоголиком. Эта слабость, этот грех перерастает в болезнь.

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский , почетный доктор богословия Абердинского университета, Московской Духовной Академии и Кембриджского университета:

Я много лет был врачом, долго работал в психиатрической больнице и читал об этой проблеме. Я убежден, что алкоголизм, так же как и наркомания, — это болезнь, повреждение организма. Причем с этим заболеванием нужно бороться в двух плоскостях: с одной стороны, укреплять дух — духовную жизнь, а с другой стороны — лечить тело. Дух и тело. Потому что если, например, у человека повреждена нога, вы, молясь за него, рекомендуете ему достать себе костыли. Точно так же надо использовать и медицинские, и психологические приемы для того, чтобы справиться с заболеванием алкоголизмом и наркоманией. Но я склонен был бы сказать, что это болезнь, которая может превратиться в грех, если к ней относиться спокойно, если сказать: «Ну что я могу сделать?» Понимаете, слишком легко все превращать в грех. Как только вы говорите: «грех», вы начинаете каяться, плакать перед Богом. А когда вы скажете: «Хорошо, даже если в этом есть и греховная сторона, но есть еще и физиологическая, болезненная сторона», то за это можно взяться. Не браться — грех, болезнью нужно заниматься.

Но я также верю, что благодарность больше может сделать, чем раскаяние. Знание, что ты любим Богом какой ты есть, может вдохновить тебя больше, чем плач перед Ним о том, что ты такой плохой. Я думаю, что акцентирование греховности в этой беде мало поможет людям исцелиться.

Ну хорошо, ты слаб, ты немощен, ты такой, ты сякой, ты этакий, а ты Богом так любим, что Он Сам стал Человеком, умер на Кресте за тебя. Благодари Его за это да радуйся. А если ты можешь, вырази Ему свою благодарность тем, что вместо двух рюмок выпьешь одну — это уже дело.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский, викарий Московской епархии, наместник Московского Новоспасского монастыря:

Конечно, это болезнь; конечно, это грех; конечно, это страсть. Это проявление гордыни, это выражение саможаления. Алкоголизм и наркоманию называют химической зависимостью. Природа ее глубинная. Химическая зависимость — это некогда бывший грех у кого-то из предков, ставший болезнью. Это заболевание, если зависимость носит генетический характер. Если болеет юный человек и эта зависимость еще не перешла в хроническую, то недуг побеждается подвигом.

ИЛАРИОН, епископ Венский и Австрийский, доктор богословия Оксфордского университета:

Алкоголизм и наркомания — это болезни, которые могут иметь самые разные причины, по большей части, конечно, греховные. Человек, страдающий от подобной зависимости, как правило, впадает и в более тяжкие грехи: блуд, прелюбодеяние, отрицание Промысла Божия, уныние. Нередко алкоголик или наркоман без особого колебания сводит счеты с жизнью, совершая один из самых тяжких грехов — самоубийство.

Протоиерей АЛЕКСАНДР Борисов, настоятель храма Космы и Дамиана в Шубине, г. Москва:

Алкоголизм и наркомания — явления сходные, хотя, конечно, есть между ними и отличия. И то и другое является болезнью, в смысле зависимости от определенных химических веществ. Я не специалист в области генезиса того или иного заболевания, и, думаю, существует много теорий и гипотез на эту тему. Конечно, всякая несвобода — это уже болезнь. А потом уже на нее накладывается грех, акт личной воли — ведь воля никуда не исчезает. Но, видно, химическая зависимость — болезненная, с ней человеку справиться очень трудно. Алкоголизм и наркоманию можно рассматривать как один из видов греха, но, вероятно, такой, который включает в себя какие-то биохимические процессы в организме человека и становится физической болезнью. Организм начинает требовать постоянного поступления определенных веществ.

Грех вообще можно назвать болезнью души. Часто человек рад бы не грешить, но не может. Для того чтобы нас исцелить, избавить от болезни, приходит Господь.

Необходимо еще провести разграничение: алкоголизм — наркомания. Известно, что большая часть преступлений совершается в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, причем в состоянии наркотического опьянения — гораздо меньше. Я уже 8 лет являюсь членом Комиссии по помилованию при Президенте Российской Федерации. У нас выступал академик Бабаян. По его мнению, алкоголь и наркотики — вещества, различающиеся по механизму воздействия на организм человека. Алкоголь для организма является естественным продуктом, он входит в состав многих биохимических реакций. В организме имеются ферменты, которые разлагают этиловый спирт, например, алкогольные молекулы. А на наркотики у организма нет эволюционно выработанной реакции, это совершенно искусственное, чуждое введение. Именно поэтому наркотик сразу нарушает психофизические реакции организма, и у многих возникает привыкание с первого раза.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг, клирик Троицкого собора г. Подольска Московской области, секретарь Епархиальной Комиссии по пастырской работе с молодежью Московской епархии:

На мой взгляд, алкоголизм и наркомания есть проблема зависимости вообще. Говоря языком церковным, речь идет об утрате человеком свободы. Одной из основ христианства является знание того, что Бог есть свобода, и человек призван к этой свободе, каждый человек, каждый из нас. Все, что эту свободу крадет у нас, всё это — та или иная форма зависимости.

Алкоголизм, наркомания — химическая зависимость. На мой взгляд, это всё частные случаи одного и того же духовного, душевного и (или) отчасти телесного заболевания человека. Когда я говорю о телесном аспекте, физиологическом, то имею в виду, что, видимо, наследственно передаются какие-то основы этой зависимости. Это не значит, что духовный аспект при этом не играет никакой роли. Он остается основным. Каждому человеку дарована Христом свобода, и каждый может свою генетику духовно преодолеть.

Специфическая особенность рассматриваемой зависимости в том, что она связана с определенными химическими веществами. Кроме того, люди, страдающие от этой зависимости, социально опасны для общества.

Подведем итог. Алкоголизм и наркомания — это заболевание духа, души и тела человека. Это — болезнь, в отличие, например, от пьянства, которое есть только грех. Многие спрашивают: какая разница? Разница в том, что пьяница может не пить. Для пьяницы употребление алкоголя — просто один из видов праздного времяпрепровождения. Алкоголик не пить не может. Принимая даже небольшую дозу химического вещества, наркотика или алкоголя, человек теряет контроль, запускаются некие механизмы, которые сам он остановить не в силах. То есть слова апостола Павла, что пьяницы … Царствия Божия не наследуют (1 Кор. 6, 10), к алкоголикам, на мой взгляд, не относятся. Может быть, в I веке апостол Павел не делал различия между этими состояниями. Я, во всяком случае, делаю это различие, потому что знаю пьяниц, они могут не пить; знаю и алкоголиков, которые не пить просто не в силах. Это совершенно разные, на мой взгляд, духовные состояния.

Дьякон АНДРЕЙ Кураев, профессор богословия Свято-Тихоновского Богословского Института:

Болезнь это или грех? Есть такое слово, которое называется страсть. В церковно-богословском языке оно имеет другой смысл, нежели в русском. Страсть — это не сильное чувство, страсть — это не страдание, страсть — это, прежде всего, пассив, страдательный залог, используя грамматические термины. Там человек влеком, там он не может проявить свою реакцию, у него нет свободы выбора. Естественно, любая страсть начинается с личного выбора, с некого сначала маленького греха, затем, говоря русской поговоркой: «повадился кувшин по воду ходить, там ему и пропасть». С первых прилогов, помыслов начинается тот путь, который Феофан Затворник называл «остращение души».

Алкоголизм и наркомания начинаются и развиваются как грех. Это грех еще и потому, что человек здесь ищет некоторой радости для себя. Затем это перерастает в болезнь, когда он не в состоянии с этим справиться. Мы это видим даже на примере обычного курения. Страстная зависимость от курения бывает даже полезной, в том смысле, что иногда, естественно далеко не всегда, она дает понять больному его несвободу. Святые отцы говорят, что путь подвига — это путь к свободе. Человеку со стороны кажется, что Православие свободу отбирает и обрушивается на бедного несчастного человека массой своих запретов. На самом деле, для христианина все наоборот: это борьба за свободу, за свободу своих реакций, в конце концов. А когда он замечает зависимость от простой вонючей палочки, что он от нее зависим и не может от нее избавиться, это может привести его к осознанию печальной правды о своем собственном состоянии. Это мы говорим об обычном курении. С наркотиками все сложнее. Там последствия гораздо более пагубны — и физические, и духовные.

Далее, у алкоголика и наркомана существует религиозная реакция, а не только чисто светская. С нашей точки зрения, народное выражение «допиться до чертиков» — это не просто художественный образ, а состояние, когда несчастный истирает свою душевность и может оказаться на пороге духовной пропасти.

Если есть наследственная предрасположенность организма, тогда это грех, переросший в болезнь, а затем болезнь, делающая подверженного ей головопреклоненным ко греху. Здесь надо вспомнить историю из древнего патерика, которая удерживает нас от окончательного суда. Две девочки-близняшки осиротели. Их удочерили разные женщины. Одна была публичная женщина, другая — подвижница. В итоге, девочки, когда они вошли в возраст, обе стали блудницами. Авва, который это рассказывает, говорит, что Господь будет судить их по-разному: ту, которая воспитывалась как проститутка, и ту, которая имела шанс жить чисто и сама избрала такой путь.

ОСИПОВ Алексей Ильич, доктор богословия, профессор Московской Духовной Академии:

Если говорить о богословской стороне вопроса, то нужно вспомнить, что по грехопадении природа в человеке исказилась. Это искажение святой Максим Исповедник, например, обозначает тремя основными параметрами: смертность, тленность и страстность. Под страстностью разумеются не греховные страсти, как мы их понимаем, а уязвимость человека, возможность переживаний им страданий, скорбей, его зависимость от окружающей среды, от других людей и так далее. Такая зависимость может носить как положительный, так и отрицательный характер. Эта страстность, в которую впал человек, характеризуется тем, что ее можно переступить. То есть по грехопадении человек приобрел свойства и потребности, которые сами по себе не являются ни греховными, ни добродетельными. Естественно, они просто стали его кожей, это кожаные ризы, но которые человек легко может преступить. И вот начинаются болезни. Когда человек «сел на раскаленную сковороду», последствия не замедлят сказаться. Когда человек начинает пить или колоться, начинаются соответствующие болезни. Человек разрушает свою природу. Это болезнь. Какого рода? Она, как и любая другая, в человеке имеет двойственный характер, поскольку сам человек состоит из души и тела. В определенной степени здесь участвует его свобода, поскольку он понимает, что делает, а организм и тело реагируют на эти действия соответствующим образом: вначале — это просто потребность, потом это становится страстью, и наконец это может стать пороком.

Химическая зависимость, греховна ли она? Все зависит от того, что называть грехом. Грехом является сознательный акт воли. Природа не может быть греховной или негреховной. Природа просто повреждается. Волдырь вскочил — это греховно или негреховно? Это же ясно. Подобные изменения происходят в организме, когда туда попадают алкоголь, наркотики, действие которых противоестественны для здорового организма. Нельзя назвать это грехом. Это — болезнь. Это — повреждение, но обусловлено оно грехом человека, его сознанием, его свободой, его волей, то есть неверным направлением. Не надо смешивать эти понятия.

И о наследственности. Конечно же, генетика влияет на заболевание. Жалко, что в нашем богословии нет понятия о родовой или наследственной поврежденности, если выражаться привычным языком — родовой или наследственной греховности. Греховности не в смысле виновности человека, а наследственно приобретаемой зависимости различных планов — как плана биологического, так и душевного. Люди рождаются подчас страшно скупыми, страшно злыми, с наклонностями к пьянству и так далее. Наследственность имеет огромное значение, и, кстати, с ней бороться гораздо сложнее. Святой Макарий Египетский пишет о трех проявлениях повреждений в человеке: о личном, родовом и первородном. Священное Писание указывает на то, что можно бороться и с родовой поврежденностью, и с личным грехом. Можно. Невозможно бороться только с первородным, поскольку стать бессмертными мы не можем. Нетленными и бесстрастными — можем, но для этого требуются особые усилия.

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

Катя слушала с болезненным интересом. Когда отец Павел замолчал, она прошептала:

— Так как же быть, батюшка?! Можно ли что-нибудь сделать?

— Слушайте. Итак, как бороться с этой бедой?

ФИЛАРЕТ, митрополит Минский и Слуцкий:

Конечно, общество может противостоять этой беде. Не какая-то часть общества, не только врачи и священнослужители, — пастыри духовные, — эту опасность должны понять руководители государства. Исцелить наше общество от этого недуга можно, только наступая на эту беду по всем флангам.

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

Большую роль в борьбе с наркоманией и алкоголизмом играет поддержка других людей. Здесь, на Западе, больным людям помогает организация АА, в основе которой лежит анонимность, больные поддерживают друг друга. В широком обществе человеку стыдно обсуждать эту проблему, он ее скрывает. Среди таких же, как он человек может в открытую сказать: «Да, я пью» или «Я принимаю те или иные наркотики». И то, что он может это открыть, дает ему силу встретиться лицом к лицу с этой проблемой и получить необходимую помощь. Потому что в Содружестве АА есть такие люди, которые уже могут сказать: «И я был рабом, а теперь я свободен. Я стараюсь справиться с этой бедой и вижу, что можно победить». Как только человек почувствует, что возможно победить — он уже может надеяться.

И еще один важный момент, который должно уяснить общество. Поскольку это болезнь — больных нельзя отвергать. Я скажу, что я себя долго презирал за то, что с годами я все меньше и меньше могу работать. И ожидал, что люди меня будут презирать за это. Оказывается, нет: поддерживают, помогают не смущаться тем, что во время службы я сажусь. Нельзя презирать. От этого будет только погибель. Потому что теряется надежда, а с надеждой теряются вдохновение и сила.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский:

Если алкоголик или наркоман уже сформировался как больной, то я не знаю более действенного метода борьбы с этой бедой, нежели Содружество АА. В Программе учат человека бороться со своими страстями, обнаруживать в себе гордыню и избавляться от нее, а саможаление заменять безжалостностью к себе.

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

Как общество может бороться с этой бедой? Вопрос, мне кажется, очень тесно связан с возможностью помощи конкретному человеку. Если не думать о том, как решить эту проблему в обществе, то не будет возможности решить ее и у себя лично, или у своего родственника, или у своего пациента. Единственно эффективным и адекватным подходом к решению этого вопроса на уровне общества, я считаю, является миннесотская модель — это попытка решения проблемы химической зависимости на государственном уровне, которая была предпринята в Соединенных Штатах. Началась она с очень скромных усилий на уровне отдельного городка, потом на уровне штата, а потом распространилась на все государство. В штате Миннесота в начале 50-х годов прошлого века одновременно в трех лечебных учреждениях стали вводить новые программы. Они основывались на понимании алкоголизма и наркомании как единой химической зависимости — болезни хронической и неизлечимой по сути, которую можно остановить, но нельзя вылечить. В этих программах сочетались знания, накопленные к тому времени психологами и наркологами. Основным разработчиком модели стал психолог Даниэль Андерсон. Он предложил сочетать научный опыт с опытом духовного решения проблемы, то есть ввести в процесс лечения опыт АА, который к тому времени был хорошо известен и зарекомендовал себя как более эффективный, чем все попытки специалистов психоаналитиков и психотерапевтов решать эти проблемы.

Сам Андерсон проработал только часть этой модели: принципы взаимодействия персонала между собой и взаимодействия персонала с пациентом. Здесь были существенные новшества — врачи не выделялись и не противопоставлялись пациентам. Специалисты, работающие по миннесотской модели, помогали решать пациентам проблемы в соответствии с Программой АА, обращаясь прежде всего к духовной стороне своей жизни, с надеждой на Бога. По мере выхода эксперимента за пределы штата Миннесота и распространения его в других штатах стали складываться другие составляющие этой модели. Одной из таких более поздних формальных особенностей можно назвать комплексность — направленность работы

на все аспекты проблемы зависимости, наличие разнообразных форм лечения и адаптации, а также профилактических, просветительских, образовательных и координирующих видов деятельности.

Понятно, что человеку, уже прошедшему лечение, необходима помощь, чтобы снова войти в нормальные отношения с обществом, прежде всего — со своей семьей, где отношения нарушены; кому-то нужна помощь, чтобы найти работу; кому-то — приобрести специальность. Это целое звено, которому в миннесотской модели уделяется серьезное внимание. Чтобы человек после лечения не потерялся, ему недостаточно просто реабилитироваться, ему нужно решить те проблемы, которые прежде заставляли его бежать за бутылкой.

Комплексность состоит еще и в том, что для такой работы необходимо огромное число обученных специалистов, с целевой подготовкой, имеющих по сути дела новую специальность, доселе никому неизвестную. Подготовка и серьезное обучение таких сотрудников — еще одна часть миннесотской модели.

Другой важный содержательный элемент этой модели — это то, что она предполагает духовный подход. Обучают по ней специалистов из разных областей. Рассказывают учителям, муниципальным служащим, полицейским, священникам о Программе, о природе болезни, о путях выздоровления. Вся эта деятельность, во всем ее многообразии, составляет единство. Именно это единство дает миннесотской модели возможность развиваться, решать проблемы на государственном уровне и быть, можно сказать, живым организмом. Статистика подтвердила эффективность этого подхода.

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

Сначала Катя очень внимательно слушала, но потом она заскучала. Было заметно, что она устала, что ей трудно сосредоточиться.

— Батюшка, вы привели столько мнений, и разных. Я даже не успела понять, так что же это, моя беда-то: грех, болезнь, рок, наказание или что еще?

— Дорогая Катя, вы все хотите получить готовые рецепты. А вы сами-то подумайте, загляните в себя…

— Батюшка, мне это тяжело и мучительно. Скажите лучше вы свое мнение на эту тему. Я как-то еще не разобралась до конца.

— Ну хорошо. Но я не скажу чего-то нового и особенного. Лично я считаю, что и алкоголизм и наркомания — это по сути единая болезнь. Именно болезнь. Тяжелое, наследственное, прогрессирующее и смертельное заболевание. Несомненно, оно имеет духовную основу, с психическими, физическими и социальными составляющими. Я нового ничего не скажу, просто соглашусь с мнениями тех, кто давно изучает эту проблему и старается помочь больным людям. Но, как священник, я считаю, что у химической зависимости основа духовная. Ну а вы-то сами чтонибудь можете сказать? Как сами-то думаете? — Отец Павел улыбнулся.

— Конечно, конечно, это болезнь. Я чувствую, что очень больна. Я виновата, и в то же время в глубине сердца всегда чувствовала, что не виновата. — Она запнулась и стушевалась. — То есть, конечно, виновата… Ведь все-таки я грешу, когда пью или «употребляю».

— Да, — горячо подхватил отец Павел. — Наркоман и алкоголик не виноват в предрасположенности к химической зависимости, но если он не противостоит болезни, то он виноват, здесь он согрешает.

— Да, наверное, — как бы что-то вспоминая, проговорила Катя. — Я тоже так думаю. Именно так.

Беседа вторая

Прошло почти три недели с момента первой встречи Кати с отцом Павлом, хотя она обещала прийти на исповедь в ближайшую субботу. Наконец как-то вечером она позвонила ему и призналась, что страх и депрессия мешают ей добраться до храма.

— Ноги буквально не идут в сторону церкви, хотя исповедь я уже давно приготовила, — сказала Катя.

— А в сторону винного магазина или наркоточки?

— Наверно, я пошла бы, но что-то меня все-таки удерживает.

— Ну, слава Богу, — обрадовался отец Павел. — Хотите, приходите завтра утром. Я буду в храме.

— Конечно, я с радостью, батюшка. А то я вся истерзалась за это время.

— Приходите, я жду вас ровно в восемь.

Утром на следующий день отец Павел несколько раз подходил к свечному ящику, где должна была появиться девушка, — так небезразлична стала ему ее судьба. Но Катя пришла с опозданием на два часа, когда он, уже после службы, выходил из храма.

— Ну что ж вы так опоздали?! — с мягким упреком спросил священник. — Теперь у меня нет времени.

Катя сразу начала всхлипывать, но отец Павел поспешно сказал:

— Мне нужно на три часа уехать на епархиальное собрание. Как раз будем обсуждать вопрос: молодежь и наркотики. Вы можете подождать меня в храме?

Катя кивнула.

— Ждите меня здесь. Мария Ивановна! — священник окликнул старушку, которая продавала свечи. — Вот эту молодую особу покормите и никуда не отпускайте. Пусть почистит подсвечники, это нетрудно, — повернулся он снова к Кате. — А потом дайте ей какую-нибудь книжку, например, из житий святых.

Он поспешно вышел.

Через три часа отец Павел и Катя сидели в трапезной комнате.

— Я очень рад и, признаться, удивлен, что вы продержались почти месяц. Но то, что вы так долго откладывали свое посещение храма и позволяли своим эмоциям управлять вами — это неразумно. Поверьте, любой срыв в наркотики и алкоголь — это риск умереть и в таком состоянии предстать пред Богом. «В чем застану, в том и сужу», — говорит Господь. Вы понимаете?

— Да, наверное… — Катя закусила нижнюю губу. Она, казалось, что-то вспоминала. — Сколько раз я была на волосок от смерти во время употребления.

Сколько раз…

— Ну, что ж, перейдем к вашей исповеди.

Катя заметила, что священник имел привычку перебивать ее не дослушав, и обиженно вздохнула.

— Простите, что я вас все время перебиваю, — казалось угадав ее мысли, проговорил он с виноватой улыбкой. — Я постараюсь быть внимательнее.

— Можно мне рассказать вам всю свою жизнь? Я постараюсь покороче. Просто не знаю, как исповедоваться, называя лишь одни грехи. Я правда готовилась, я все продумала.

— Не беспокойтесь, дорогая Катя, я вас внимательно выслушаю.

И Катя начала свой рассказ. Она поведала жуткую, но, к великому сожалению, типичную историю девушки с наркотической и алкогольной зависимостью.

История Катиной жизни

Матерь моя, для чего ты родила меня?..
Для чего извела в эту жизнь, усеянную терниями?

Святитель Григорий Богослов

Я родилась в семье внешне благополучной. Родители мои — инженеры-физики. У нас была прекрасная большая дача, где я провела почти все свое детство. Но на самом деле в семье нашей всё складывалось несчастливо и дурно. Папа был, что называется, классическим алкоголиком. Почти каждый день он приходил домой пьяным и в течение пяти лет прятал от мамы бутылки в бачке унитаза. Я никак не могла понять, почему по вечерам в квартире царит такая странная, напряженная и враждебная атмосфера. Папа лежал на диване, укрывшись пледом с головой, а мама пыталась сорвать с него этот плед, ругалась и постоянно мыла и без того чистый пол.

Мой старший брат, Миша, доставлял семье множество хлопот и огорчений. Он заставлял меня таскать деньги у воспитательницы детского сада, у няни, которая была Ангелом-хранителем всей нашей семьи, позже — у пьяного отца. Брат издевался надо мной как только мог, хотя по-своему, наверное, любил меня. Однажды, когда он, решив прогулять школу, спал, а родители были на работе, с утра зазвонил телефон, завуч школы попросил позвать брата. Я растерялась и сказала, что он спит. Брат проснулся и, узнав о случившемся, в бешенстве ударил меня детскими прыгалками по лицу. Он стал стегать меня изо всех сил. Полилась кровь, но я стояла не шелохнувшись, не смея даже закрыть лицо от ударов — до того виноватой перед ним я себя чувствовала. Чувство вины я испытывала очень часто: перед мамой, перед учителями и друзьями, даже перед теми, кто причинял мне зло или боль.

У меня был отличный музыкальный слух, и, когда мне исполнилось семь лет, мама отдала меня в музыкальную школу. Там я впервые столкнулась с развратом. Преподаватель сажал меня на колени и, как бы ненароком, невзначай, прижимал к себе. Смутно понимая, что происходит что-то нехорошее, я, тем не менее, не представляла себе, как и на что именно я могла бы пожаловаться. Защитить себя я никак не могла, но на музыкальные занятия ходить категорически отказалась.

Помню хорошо один случай. В воскресенье я должна была идти с одноклассницами в бассейн. Папа, который всегда вставал рано, в этот день проспал и не разбудил меня. Я страшно расстроилась, но отцу ничего не сказала, только при маме с плачем назвала его никудышным отцом и жалким пьяницей. А та во время очередной ссоры не преминула пересказать все это папе. Когда вечером я пришла домой, папа лежал на кровати: он вскрыл себе вены и истекал кровью.

Отец остался жив, но до конца своих дней не мог простить мне тех слов. После этого страшного случая чувство вины настолько не давало мне покоя, что я тоже пыталась покончить жизнь самоубийством, выпив смертельную дозу — девять таблеток клофелина…

В сущности, я была очень одиноким, несчастным ребенком, за которого некому было заступиться. Мама из милой, интеллигентной, застенчивой женщины постепенно превратилась в сварливую и раздражительную психопатку, которая читала мои письма, подслушивала телефонные разговоры и в порыве гнева могла сильно ударить меня, хотя, конечно, и любила.

Как-то мы с мамой поехали летом отдыхать на озеро Нарыч в Белоруссию, а когда вернулись из отпуска, выяснилось, что папа тайком продал машину и успел пропить почти все деньги. Когда мы вошли в квартиру с чемоданами, загоревшие и радостные, он лежал пьяный на полу. Сначала я подумала, что он умер или ему плохо. Мама устроила грандиозный скандал, который длился несколько недель. В доме царил хаос. Старший брат совершил очередную кражу, и его, благодаря связям бабушки и дедушки со стороны отца, положили в психиатрическую больницу, чтобы избежать уголовного дела. Однажды отец, напившись, ударил маму, и после этого она, забрав меня, ушла из дома.

Мы с мамой начали скитаться по родственникам, снимать комнаты. Как-то пришлось почти полгода прожить в настоящей «вороньей слободке», где царили враждебность, наушничество и глухая злоба жильцов друг против друга. Чувство вины, стыд за отца и свое положение, тревога и страх перед будущим постоянно мучили меня.

Впервые я попробовала алкоголь в тринадцать лет и тогда же напилась до беспамятства. Это было на дне рождения школьной подруги, когда мы с девчонками тайком купили три бутылки вина. Я выпила, и мне стало хорошо. Потом подружка предложила покурить, и я, не задумываясь, согласилась. С тех пор я начала курить и курю до сих пор.

Когда мама увидела меня пьяной, с сигаретой в руке, она взяла меня под жесткий контроль: закрывала на ключ, водила в школу и встречала после занятий вплоть до девятого класса, держала в полном повиновении.

Я всегда чувствовала, что мне чего-то не хватает, жить было трудно и одиноко. Я почти никогда не могла сказать «нет», что бы ни предлагали, а потом себя же казнила. Но когда я выпивала водки или вина, жизнь сразу становилась яркой, радостной и красивой. Все как-то получалось само собой, я была свободной, веселой, шумной.

Я была довольно способной ученицей. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я поступила в литературную школу, и эти два последних школьных года до сих пор остаются моим единственным светлым воспоминанием. Несмотря на мое горячее желание стать преподавателем литературы, мама настояла на моем поступлении в медицинский институт.

Один из мучительных случаев, думаю, наложивший отпечаток на мой характер, произошел в мой день рождения, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Родители решили купить мне хороший подарок — дорогой джинсовый костюм, о котором я давно мечтала. Деньги были у папы. Решено было, что мы с ним пойдем в магазин за покупкой, а тем временем мама приготовит праздничный стол. Но, когда я пришла из школы, оказалось, что папа пропил деньги и пьяный валяется на диване. Я стояла посреди комнаты, плакала и почему-то при этом улыбалась дикой улыбкой. Я не знала, что делать. Было больно и одновременно легко и сладко от обиды и боли. «Все люди — предатели. Наверное, всё можно: лгать, пьянствовать, воровать, — в отчаянии решила я. — Значит, всё можно делать безнаказанно. Никто меня не защитит. Никому я не нужна!» И в душе рождались жуткие мысли и желания. Вдруг очень захотелось выпить. Как будто упали некие невидимые преграды. С тех пор я стала сильно выпивать на школьных вечеринках. После этого злополучного дня рождения я забросила учебу и стала много времени проводить с дворовыми мальчиками, курить и выпивать.

Как-то к соседу приехал молодой красивый приятель. Интуитивно чувствуя, чем это может закончиться, я поздно вечером все-таки пошла к нему в гости. Пошла сознательно, а после того, как случилось то, что должно было случиться, в душе осталась горькая рана. Он все рассказал нашему соседу, и вскоре об этом узнал весь двор.

Мама постоянно устраивала скандалы, истерики, била меня по лицу, лупила чем попало, но все это было бесполезно.

Когда я заканчивала школу, то плохо успевала в учебе, по геометрии даже грозила двойка. Тогда мне уже необходимо было с утра опохмелиться. Во мне какая-то гремучая смесь сидела — только чиркни. Несмотря на посредственный аттестат, я усердно подготовилась и смогла поступить в медицинский институт. Первый год занималась с интересом. Прошел семестр, я сдала сессию, и начались каникулы. Именно тогда в общежитии впервые я попробовала понюхать кокаин, но ничего не почувствовала.

Надо сказать, что с семи лет я перестала ощущать себя личностью, но часто задумывалась о смысле жизни. Повзрослев, почувствовала, что есть Бог. Меня всегда интересовала таинственность всего, что было связано с Ним. Я часто думала, каким образом человек может к Нему обратиться и получить свидетельство того, что Он слышит и помогает, но никто из близких не мог мне этого подсказать. В нашей семье все были неверующие, о Боге никто не упоминал. Я иногда заходила в храм и ставила свечки, но что делать дальше, понять не могла, а спросить было не у кого. Мама почему-то о Боге и Церкви и слышать не хотела.

Я много читала: Толстой, Гоголь, Достоевский, поэзия, а также связанная с медициной литература. Читать было интересно, но щемящая тоска не покидала меня и не давала успокоиться ни на чем. Нередко я ощущала внутри себя полную пустоту, одиночество и боль, которую ничем нельзя было объяснить.

В институтской столовой я познакомилась со студентками, которые посещали рестораны, клубы и дискотеки, и стала вести разгульную жизнь, пропускать занятия, а мама, хотя и устраивала сцены и скандалы, всячески покрывала мои безобразия. Както, когда я уже закончила второй курс, после очередного скандала дома, я собрала вещи и ушла в институтское общежитие, где пропьянствовала целых две недели, и тогда меня, пьяную, впервые забрала милиция.

Напиваясь, я часто попадала в какие-то чудовищные приключения с разными мужчинами… После чего на следующий день ненавидела себя лютой ненавистью, стыдилась, мне было страшно вспоминать, что произошло накануне, и хотелось скорее опохмелиться, чтобы прийти в себя и забыть о вчерашних похождениях. Так начинался каждый новый день.

Меня исключили из института за неуспеваемость, за постоянные пропуски занятий и аморальное поведение. Жила я тогда по большей части в общежитии. Нужны были деньги, и я решила заняться бизнесом. Как ни странно, в первое время это удачно получалось, и я зарабатывала немалые суммы. На какое-то время стала даже меньше пить, но теперь меня ничего не интересовало, кроме денег. С трудом восстановилась в институте, но очень скоро опять забросила учебу. Снова начала пьянствовать, посещать ночные клубы, знакомилась и спала с разными мужчинами. Все они были намного старше меня. Сверстников я всегда чуждалась. Чувство вины и ощущение нравственной нечистоты не покидали меня все эти годы. У меня появились новые друзья: подружканаркоманка и приятель, по прозвищу Передозняк. Познакомились в клубе. Они предложили понюхать героин. Мне понравилось, и очень. Ощущение было совсем необычное. От алкоголя я никогда такого не испытывала. Все казались добрыми. Было ощущение, что все меня любят, что я всем нужна, полна сил и должна всем помочь.

Сначала «употребляла» раз в неделю, а пьянствовала постоянно и без удержу. Как-то Передозняк привел меня в квартиру, где был настоящий притон наркоманов, более похожий на свинарник, чем на человеческое жилье. Здесь мне предложили уколоться опием-сырцом. Когда на другое утро я проснулась в кошмарном состоянии, мне поднесли шприц: «Будешь?» Я взяла шприц и сама ввела иглу себе в вену.

Почуяв, что у меня водятся денежки, наркоманы быстро опутали меня грубой и примитивной лестью.

Но я верила им и была настолько счастлива от этой «любви», что готова была и душу продать, лишь бы угодить этим людям. В это время у меня был богатый любовник, старше меня на двадцать пять лет. Я беспощадно, пользуясь его добротой и доверчивостью, обманывала его и «выкачивала» из него деньги, на которые покупала наркотики. Когда он меня бросил, я практически поселилась в притоне.

Прошел первый год употребления наркотиков. По большому счету, я не знала, как жить, да и жить-то не очень хотелось. Я просыпалась с сознанием ужасной реальности: начался новый, непредсказуемый и ненавистный для меня день. Многие месяцы прожила я так в состоянии собственной никчемности. «Твое существование допустимо, но не обязательно», — мучительно вспоминались мне слова пьяного отца, сказанные маме и навсегда врезавшиеся в сердце.

Вскоре последовал привод в милицию. Это случилось, когда я вышла от «барыги» .

…Вспомнив, как над ней надругались милиционеры, угрожая, если она не согласится, отправить ее в тюрьму, Катя как будто поперхнулась и замолчала, не в силах продолжать. Она смотрела куда-то в сторону. Наконец не выдержала и зарыдала. Отец Павел видел много людского горя, но, пожалуй, никогда — ни прежде, ни после — не слышал, чтобы человек так отчаянно рыдал, так горько и безнадежно. Он смотрел на нее с глубоким состраданием:

— Спасибо, что вы так откровенны и безжалостны к себе. Я понимаю, как вам больно. Если вам тяжело, можно прервать наш разговор.

— Нет, лучше я доскажу все, до конца. Осталось немного.

…После этого случая жизнь полетела под откос, словно санки с ледяной горки: страшно и сладко — дух захватывает. Я начала ежедневно принимать наркотики, а для того, чтобы эффект был ярче, еще выпивала граммов двести водки. Скоро я продала все свои вещи: серьги, браслет, кольца, золотые часики, хорошую и дорогую одежду.

Будто сквозь страшный сон вспоминаю, как однажды в притоне вышла на кухню, чтобы выпить воды. Квартира наркоманов находилась в доме барачного типа. На кухне меня подловили милиционеры — молодые опера. Один из них, подвыпивший парень, взял черпак — на кухне женщина кипятила белье — и вылил мне горячую воду сначала за шиворот, а потом за пазуху. Я истошно завизжала, а он ударил меня черпаком по голове. Потом они взяли меня в отделение. От жуткой боли и отчаяния я бросилась к открытому окну, но другой милиционер удержал меня.

В притоне я набралась вшей, стала истеричной, почти не спала. Тогда мама положила меня в психиатрическую больницу. Но, выйдя оттуда, уже через два дня я опять пришла к знакомой наркоманке, и мы сразу же «вмазались». Снова началась прежняя страшная жизнь. Чтобы добывать деньги на наркотики, я занялась проституцией. Однажды остановила на дороге машину, в которой сидели двое парней. Они повезли меня в другую сторону, надругались, отняли деньги и сильно избили. Вся ободранная, я добралась до притона, ввела себе большую дозу и отключилась. Думая, что я умерла, приятели-наркоманы, боясь уголовного дела и милиции, отнесли меня на речку, чтобы утопить. Им помешал прохожий, который гулял с собакой. «Что вы делаете?» — крикнул он. Те испугались и убежали.

Мой приятель Передозняк умер. Вскоре, опустившись до самого дна, умер и мой отец.

Некоторое время я сама торговала наркотиками, но часто попадалась милиции и претерпела множество кошмарных и унизительных историй, которые чудом не закончились тюрьмой. Жизнь была сведена к одной-единственной потребности — достать наркотик. Казалось бы, мне уже совершенно незачем было жить. И тем не менее, несмотря на ужас происходящего, в глубине души я верила, что когда-нибудь этот кошмар прекратится, и со временем не то что забудется, но как бы отойдет в далекое прошлое.

Как-то ко мне зашла моя любимая школьная учительница. Зная, что со мной происходит, и очень переживая за меня, она предложила мне поехать в ближайший монастырь. Я согласилась. И там впервые за многие и многие месяцы мне вдруг стало спокойно и легко.

Когда верующие стали подходить к Причастию, подошла и я, не подозревая, что нужно готовиться и исповедоваться перед Таинством. Учительница заметила это слишком поздно, покачала головой, но промолчала и только спустя несколько дней сказала мне, что так поступать нельзя. Выйдя из храма, я вдруг почувствовала себя совсем плохо, села на ступеньку и разрыдалась. Во мне произошла какая-то перемена. С этого дня я начала молиться Богу и часто ходить в церковь. Но бросить наркотики не могла. Иногда мечтала «соскочить» с иглы, но почти сразу же ударялась в беспросветное пьянство.

Последние слова Катя произнесла почти с отчаянием и замолчала. Низко опустив голову, она ждала, что скажет ей священник.

— Спасибо, Катя. Господь прощает вам все ваши грехи и заблуждения.

Катя опустилась на колени и недоверчиво, исподлобья посмотрела на него.

Отец Павел встал, накрыл голову Кати епитрахилью и прочел разрешительную молитву:

— «Господи Боже рабов Твоих, Милостиве и Щедре… Примири и соедини рабу Твою Екатерину Святей Твоей Апостольской Церкви. Господь и Бог наш Иисус Христос… да простит ти, чадо Екатерина, все грехи твои», — голос его дрогнул. — Все, все грехи, ошибки, падения и заблуждения твои, — повторил он с усилием, делая ударение на слове «все».

Катя поднялась. Потом она села на стул. Видно было, что и отец Павел, и Катя устали.

— А как вы думаете, почему это со мной произошло?

— Что именно?

— Ну, почему я стала алкоголичкой, наркоманкой, почему я ввязываюсь во все эти кошмарные истории?

— То есть, каковы причины алкоголизма и наркомании?

Это очень важный и глубокий вопрос. Давайте продолжим чтение и послушаем мнения авторитетных людей.

ИЛАРИОН, епископ Венский и Австрийский:

Причины, вызывающие алкоголизм и наркоманию, на мой взгляд, следует разделять на социальные и духовные. Экономическое положение общества во многом определяет те проблемы, которые волнуют людей и неизбежно отражаются на всех сферах жизни. Социальная неустроенность, нищета и безработица, невозможность найти применение своим способностям приводят человека к сильнейшему психологическому кризису. В качестве решения своих проблем он избирает не стремление изменить самого себя и окружающую действительность, а уход от нее с помощью алкоголя и наркотиков. Такое погружение в призрачный мир, в котором нет забот и проблем, кажется ему оптимальным выходом из сложившейся ситуации, но все проблемы предстают в еще более мрачном свете после окончания действия наркотика или алкоголя, так как в душе человека и в его отношении к жизни на самом деле ничего не меняется к лучшему. Тем не менее история человечества наглядно свидетельствует, что материальное благополучие общества не является гарантом нераспространения наркомании и алкоголизма. Душевная пустота требует своего заполнения, и если нет веры, то ее место занимают различные суррогаты, предлагающие минутное счастье и забвение. Поэтому, пока в обществе нет понятия о духовных ценностях, никакие усилия правительства не могут утолить человеческое стремление к душевному покою и счастью. Таким образом, основная причина, толкающая человека к употреблению наркотиков или алкоголя, заключается в духовном кризисе, который переживает сегодня наше общество. Та свобода и вседозволенность, которая открыто декларируется в современном мире, приводит к смешению, а нередко и к подмене христианских духовных ценностей лжеценностями. Умеренное употребление вина нисколько не вредит ни телесному, ни духовному здоровью человека. Вино веселит сердце человека (Пс.103:15), — говорит Священное Писание. Святой апостол Павел прямо советует апостолу Тимофею пить немного вина в качестве лекарства для больного желудка (см.: 1Тим.5:23). Однако невоздержанность в вине, как и любая другая невоздержанность и беспечность, неизбежно приводит человека к тяжелым последствиям.

Причины распространения наркомании те же, но к ним следует добавить влияние окружающей среды — друзей, компании, общества. Молодому человеку гораздо сложнее противостоять греху, когда среди его сверстников, в его компании, этот грех грехом не считается. Общеизвестно, что подавляющая часть наркоманов впервые попробовали наркотики просто из любопытства и из чувства «солидарности», чтобы «быть как все». Последствия от применения наркотиков еще более тяжелые, чем от алкоголя — стремительнее разрушается жизнь и психика человека. Для того чтобы вновь его вернуть к полноценной жизни, требуется много времени и усилий.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

Алкоголизм и наркомания — это один из многочисленных способов бегства человека от реальной жизни, нежелание встречаться с реальностью, брать на себя ответственность. Это — болезненная неспособность, не столько даже нежелание, сколько неспособность, невозможность адекватно реагировать на реальность. Человек не умеет жить реальностью, просто не знает, как это делать, часто даже вообще не знает о том, что у него есть эта проблема. И это еще одно проявление болезни.

Дьякон АНДРЕЙ Кураев:

Причин очень много: социальные, идеологические, медицинские, наследственные и др. Полагаю, что если в период беременности мать употребляла алкоголь, то у ребенка может сформироваться предрасположенность к алкоголю. В этой связи поразительное толкование библейского текста о том, что Господь карает до третьего колена, дал Иероним Блаженный, епископ Стридонский (330—419). Блаженный Иероним говорит, что Господь терпит с карой и карает не ранее третьего и четвертого колена. Если один и тот же грех повторяется в трех поколениях, тогда эта семья изничтожается. А до тех пор Господь терпит существование этого человека и его потомков в надежде на то, что его внуки не пойдут по колее, по которой вкатился в грязь их прадед.

БРЮН Евгений Алексеевич, главный нарколог г. Москвы:

Одной причины никогда не бывает. Это всегда сумма причин. Или, как мы говорим, сумма факторов риска. Они всегда должны сойтись. Одного фактора риска мало, чтобы развилось заболевание. При алкоголизме наблюдается ферментативная недостаточность. Есть целые народы, которые лишены этих ферментов, например, малочисленные народы Крайнего Севера. Это подтвердили наблюдения, проведенные на Чукотке. Мало этого фермента имеет монголоидная раса, в том числе индейцы.

Обязательно присутствует наследственный фактор хрупкости психической сферы. Хронические депрессии передаются по наследству. Есть функционально депрессивные люди, которые занимаются самолечением — «улучшают» своё настроение.

Колоссальное число лиц с этой патологией — это люди с травмой головного мозга, полученной во время родов и в детском возрасте. Мы специально проводили исследования среди лиц, имеющих минимальную мозговую дисфункцию, связанную с неправильным ведением родов. Если в общей популяции эти лица составляют 30%, то среди наркоманов — 97%, в три раза больше.

Далее идет неправильное выстраивание взаимоотношений в семье, в детских дошкольных и школьных учреждениях. Представьте себе детский сад: небольшая комнатка, двадцать ребятишек да еще воспитатели, нянечки… Из биологии известно: если посадить в банку двух крыс, они или загрызут друг друга, или умрут от инфаркта. Агрессивные формы поведения формируются в детских садиках и способствуют тому, что ребенок все время находится в состоянии возбуждения, которое тоже надо подавить. Детей надо отдавать в такие детские садики, где есть условия для того, чтобы воспитывалась гармоничная личность. Если родители приходят в детский сад и видят там орущую воспитательницу, то из этого сада ребенка надо забирать, а где найти другой — я не знаю. Часто у воспитателей отсутствует специальное образование, бывает, что воспитанием детей занимаются случайные люди.

Что смотрят наши дети? Тоже классический пример. Многие родители включают им телевизор и ставят видеофильм «Том и Джерри». И что же видят дети: междометийное общение, агрессивные формы поведения одного животного по отношению к другому. Есть такое понятие — импринтинг — первичное научение. Эти формы поведения, как клише, остаются в душе ребенка, и он будет себя вести точно так же агрессивно. Речь развивается плохо, выпадение из социума, алкоголь, наркотики. Как у Жванецкого: консерватория… тюрьма.

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

Главная причина этого заболевания — духовный голод. Человек ищет ответа на вопрос: «Зачем я живу?» Генетическая причина тоже, конечно, присутствует. Генетикой обусловлен выбор человеком конкретного способа заполнения этой иллюзорной духовной пустоты. Один выбирает алкоголь, другой — наркотик, третий — азартные игры, четвертый — секс, пятый — может быть, какое-то обрядоверие. Кто-то совмещает все это. Генетикой определяется конкретная форма воплощения этого поиска.

В организме человека, склонного к зависимости, пусть он даже еще ничего не пил и не употреблял, уже есть особенности, влекущие его в эту сторону. Когото эти особенности склоняют к тому, чтобы замещать внутреннюю пустоту работой, а у кого-то требуют химических веществ, из-за недостатка эндогенного (имеющего внутреннее происхождение) алкоголя. В организме каждого здорового человека присутствует определенное количество алкогольных веществ, которые сам организм вырабатывает. Эти вещества создают и настроение, и модус, и тонус организма. А у человека, склонного к химической зависимости, этих веществ недостает с самого рождения. Плод, а потом младенец испытывает состояние дискомфорта. Конечно, болезнь сама по себе ничего не оправдывает, но то, что это врожденная болезнь — не вызывает сомнений.

Для чего даются врожденные болезни? На этот вопрос есть богословские ответы. Рано или поздно человек начинает понимать, что его болезненные проявления являются грехом, то есть, что он поступает не должным образом. Тогда он должен что-то делать, бороться с болезнью. Даже если этот человек неверующий, он все равно в какой-то момент понимает, что жить так больше не может, и задумывается о том, что надо что-то менять. Тогда появляется ответственность за выздоровление. Не за болезнь, не за то, что болен, а за выздоровление. То есть человек не ответственен за свою болезнь, но ответственен за свое отношение к ней, за выздоровление.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

Катя внимательно слушала, а потом сказала:

— Подумать только, сколько причин может повлиять на жизнь человека… Ну, хорошо, все это интересно. Но мне-то что дальше делать?

— А вот мы сейчас и послушаем ответы на вопрос, подобный вашему: какие существуют способы лечения этой болезни?

КИРИЛЛ, митрополит Смоленский и Калининградский:

Мне известно, что существуют различного рода диспансеры, различного рода методики. Известно также, что ни одна из этих методик не имеет стопроцентного результата избавления от химической зависимости. В любом случае, я думаю, важно использовать комплексный подход к лечению алкоголизма: и духовный, и терапевтический, и наравне с ними обязательно должны иметь место положительные социальные и культурные факторы.

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

У нас в Англии с этой бедой помогает людям справиться общество Анонимных Алкоголиков. Вы знаете, я уже очень, очень давно отошел от медицины. Но часто приходится встречаться и разговаривать с больными людьми. И на моем уровне единственное, что я могу сделать, — вдохновить человека тем, что он любим Богом, что его любят и уважают люди, что он сам себя как бы подтачивает тем, что поддается болезни. И сказать ему: «Борись с этим».

Игумен ВАЛЕРИЙ (Ларичев):

Способов очень много. В медицине употребляется лечение симптоматическое, то есть направленное на устранение проявлений заболевания, — снять симптом, ломку, но корень болезни при этом не затрагивается; а есть лечение патогенетическое, направленное на механизм развития болезни. Медицина вообще, поскольку она не оперирует понятием греха, не может претендовать на патогенетическое лечение. Она снимает симптомы болезни, а по-настоящему не излечивает. Лечение может происходить только на духовной, религиозной основе.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

С моей точки зрения, есть способы позитивные и есть негативные. Негативных способов довольно много, и о них тоже нельзя забывать: различные виды кодирования, химическое воздействие на человеческое сознание. То есть любая форма насилия: физическая, химическая, душевная, духовная — какая именно, не имеет значения.

Зарок я отношу к духовному насилию. Вот типичный пример духовного насилия: клянись на Евангелии или на кресте, что ты не будешь пить в течение десяти лет или даже одного дня — какая разница, не имеет значения… Сказать так — это, по сути, совершить кодирование, только на духовном уровне. И, к сожалению, таких «методов» довольно много.

На мой взгляд, способ позитивного решения этого сложного вопроса — это анонимное сообщество.

Другого способа я просто не вижу. Сам этот метод анонимных сообществ, по моему глубокому убеждению, позаимствован из церковной традиции, в частности, из православной традиции… Просто формально даже сравните «Двенадцать Шагов» и Девять заповедей блаженства, вы удивитесь их сходству. Конечно, язык разный, но суть одна.

Почему мне приглянулось это? Здесь не заставляют человека насильно что-то выбирать и не делают выбора за него, а помогают ему на его пути. Помогают. Я могу только помочь, но за него решить проблему я не могу. И то, могу помочь, если только меня об этом просят. Вот такого рода методы мне близки.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

— Значит, надежда есть? — спросила Катя.

— Конечно! — Воскликнул отец Павел. — Во-первых, вы исповедали все свои грехи, и Господь, я верю, простил их. Во-вторых, завтра вы можете причаститься Святых Христовых Таин. Это очень важно и очень много значит. Вы ведь постились?

— Мне стыдно, но я смогла поститься только один день. Мяса я не ела, но без масла и сыра не смогла, не удержалась. Наверно, мне причащаться нельзя. Я лучше еще попощусь.

Отец Павел сочувственно улыбнулся. — Вот видите! Вы ведь совсем больны. Даже три дня выдержать послабленный пост не в силах. А хотели совсем ничего не есть…

Катя покраснела.

— Ну, ничего, ничего, — поспешно сказал отец Павел.

— Завтра обязательно причащайтесь. Откладывать Причастие вам нельзя. Завтра утром приходите к нам в церковь. Только смотрите, утром ничего не ешьте и не пейте.

— Даже воды?

— Даже воды.

— Батюшка, как вы думаете, Церковь сможет мне помочь?

— Не только вам, но и всем, кто страдает от спиртного и наркотиков, и тем, кто живет рядом с ними. Ведь ваша мама тоже страдает, глядя на вас. О ней вы подумали? Я много размышлял о том, как может Церковь помогать страждущим этим недугом и их несчастному окружению: матерям, женам, детям?

А вот как ответили на этот вопрос уже известные нам люди.

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

Оставляем вопрос о том, что Церковь может помогать молитвой, — это общее святое дело. Но я думаю, что Церковь обязана создавать такую среду, где личность сможет раскрыться, где человек, который находит вдохновение и энергию в стакане вина, сможет выразить себя в чем-нибудь другом. Спросим: для чего он выпивает? Чтобы почувствовать, что он герой, что он не один, чтобы уйти от действительности. Вопервых, мы можем показать ему, что он не один, никогда не один, чтобы человек чувствовал себя хотя бы в маленькой лодке, которую несет море, а не выброшенным за борт. Во-вторых, необходимо помочь человеку открыть его неповторимый индивидуальный мир. Познакомиться с ним, поговорить, поддержать, заинтересовать, почувствовать, что его может увлечь, — таково должно быть наше социальное служение, социальное служение Церкви, одна из его линий.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский:

Как правило, к нам, священнослужителям, алкоголики относятся настороженно. Мы холодны с ними, нам неприятно с ними иметь дело, мы не любим их, а ведь это наши братья и сестры. Другой вариант: порой, как только в храм приходит человек с проблемой алкоголизма или наркомании, священник сразу тянет его в алтарь. Не надо сразу воцерковлять этих несчастных. Пусть Церковь выйдет к ним, подойдет к ним в притворе, протянет руку, поговорит с ними.

Бог уважает человека, а мы — нет. Бог оставляет свободным человека, который порой отказывается от Него. Но Бог ждет этого человека и продолжает его любить. Мы, священники, должны показать, как Бог любит человека. Мы должны показать это алкоголику.

Протоиерей АЛЕКСАНДР Борисов:

Я думаю, с точки зрения социального служения Церковь может участвовать в судьбе этих больных людей именно помощью в создании групп АА, АН и Ал-Анон. В группе Ал-Анон люди, которые живут рядом с алкоголиками и имеют общие с ними проблемы, могут делиться своей бедой и получать наработанные рекомендации. Потому что человеку, впервые в жизни столкнувшемуся с этой проблемой, трудно самому найти пути решения. Когда объединяется опыт сотен людей, то он как бы суммируется и помогает многим.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

Это прямая обязанность Церкви — заниматься подобными проблемами. Христос говорит: Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные (Мф.11:28). Церковь — это своего рода духовная больница, а в больницу приходят, как известно, не здоровые, но больные. И если мы говорим об алкоголизме как о болезни, значит и вопросов нет. Кроме того, Церковь, на мой взгляд, должна стремиться высвечивать наиболее значимые проблемы в жизни общества, отвечать именно на реальную нужду конкретного человека.

Говорить о том, есть ли нужда работать с алкоголиками в России, просто смешно — ведь практически вся страна пьет. В первую очередь, именно этим и надо заниматься. Это одна из главных задач, так же, как обучение детей в воскресных школах и забота об инвалидах и престарелых. Точно на таком же месте, а может быть, даже и более важном, должны стоять проблемы химически зависимых людей. Иначе они опять будут порождать алкоголиков и наркоманов, которых Церковь, может быть, преобразить уже не сможет, потому что они будут сидеть на героине с пяти лет.

Дьякон АНДРЕЙ Кураев:

Только Церковь и может. Слово церковной молитвы может благодатно изменить этих людей. Кроме того, я думаю, что в каждой епархии необходимо создать условия для работы хотя бы одного священника с этими людьми. Но все это уже в течение пятнадцати лет остается в области фантазии. На меня произвело впечатление одно событие.

Сегодня в каждой епархии должны быть священники, которые работали бы с наркоманами и алкоголиками. На самом деле их должно быть десятки, но пока найти хотя бы одного, и чтобы этот батюшка не бегал в поисках спонсора. А у нас выбор какой? Тебя назначают на какую-либо работу, например, создается новый отдел в епархии. После этого жизнь главы отдела состоит в том, что он ищет спонсоров для обеспечения своей деятельности, работать ему уже некогда.

Если будет такой церковный интерес — все можно создать. Методики известны. Есть возможности. Светские власти идут навстречу. Сколько есть полузаброшенных санаториев, детских пионерских лагерей, которые можно взять, туда уже и автобусы никакие не ходят. Полная изоляция. Зона нуля. Там нужен священник-подвижник. Есть такие батюшки. Можно найти. Не обязательно это должен быть монах. Есть семейные батюшки, целибаты. Там можно создать центр для работы с наркоманами. При этом должно быть обеспечено постоянное финансирование и лагеря, и ребят, которые там будут жить, и священника.

Я думаю, что первый шаг, который Церковь должна сделать, — составить молитву о священниках, которые занимаются реабилитацией алкоголиков и наркоманов. Не можешь сам это делать, не можешь помочь материально — помоги молитвой. Должна быть также ежедневная молитва о миссионерах: «Господи, пошли Церкви нашей проповедников святого Евангелия Твоего». В Евангелие есть слова: Молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву (Лк.10:2).

А как помогать окружению этих несчастных? Есть такой врач — Жан Ванье. Он работал с детьми с болезнью Дауна. У него была такая тактика: он создавал кружки, клубы, места встреч для родителей этих детей, родители постоянно были с ним. Такая работа оказалась очень эффективной. Я думаю, что при Церкви должны быть клубы людей ближайшего окружения алкоголиков и наркоманов.

БРАТУСЬ Борис Сергеевич, профессор МГУ:

Я думаю, Церковь очень многим может помогать. Во-первых, само вхождение в Церковь дает человеку духовный настрой, и у него появляется надежда. Вовторых, природа этой надежды тоже особая. Потому что это надежда не на себя. Парадокс состоит в том, что пока человек надеется на свою волю, он думает, что крепче этой водки и ему просто надо взять себя в руки, — как это ни странно, ему трудно что-либо сделать для собственного выздоровления. А когда он почувствует свое бессилие и, в то же время, возможность превосходящей его Силы, тогда у него появляется надежда. Вхождение в Церковь очень важно еще и потому, что в ее лоне человек может рассчитывать на Бога, Который его любит и понимает, Который, несмотря на все его падения, его примет.

Помочь несчастному окружению этих химически зависимых людей: их женам, матерям, детям, их близким — Церковь может так же, как и им самим. Потому что несчастье замыкает человека и создает ощущение, что больше вообще ничего не существует, кроме этого конкретного случая бытия. Можно привести такой пример: человек неверующий — это, как чашечка, которую можно поставить вверх донышком. Все внутри его происходит само собой, варится и иссушается. А человек, который начинает верить — это как чашечка донышком вниз, тогда в эту чашечку могут войти какие-то силы. Пока он закрыт, самодостаточен, он становится фигурой некрепкой, как это ни странно. Весь современный мир апеллирует к индивидуальной силе: во что бы то ни стало выстоять самому — в результате человек иссушается.

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

Мне кажется, Церковь не просто может, а должна помочь. Это обязанность Церкви — помогать всем страждущим, всем недугующим обратиться к Богу, почерпнуть в вере надежду на исцеление. Но при этом важно учитывать особенности этих людей. Священники должны быть осведомлены о таком заболевании. Они должны разобраться в существе проблемы, не идти на поводу у каких-то расхожих мифов, иллюзий, желаний обвинить больного человека в его болезни. Это и врачу, и священнику, мне кажется, не подобает. Священнослужители могут активно участвовать в работе групп самопомощи. Самое легкое — просто не мешать работе этих движений: групп, реабилитационных центров, которые столь эффективно помогают решать эту проблему и не являются искажением духовной картины мира. Я не говорю, естественно, о кодировании и подобных вещах. Я говорю о двенадцатишаговом подходе. Если в работе таких групп будут активно участвовать священнослужители, — окормлять пациентов, помогать им разбираться с духовными проблемами, постепенно воцерковлять пациентов с учетом специфики их болезни, — то это будет большая помощь. Потому что природа болезни — духовная. Тут важно не навязывать больному человеку чувство вины, не загонять его в угол, лишая тем самым всякой надежды.

Священник не должен смотреть на болезнь, как на грех, иначе он будет требовать от человека обещаний, которые он не сможет выполнить. В какое положение он ставит тогда этого человека? Можно, конечно, просить туберкулезного больного дать Богу обет не кашлять больше. Какие эмоции это может вызвать у человека, который, естественно, не сможет сдержать этот обет? Обиду, гнев, растерянность и отход от Бога в конце концов, что, кстати сказать, нередко и случается из-за таких неумелых попыток некоторых священников участвовать в этом деле.

На Западе для священников устраиваются специальные семинары, на которых освещаются проблемы химической зависимости. Там, в среде священников, очень активно распространяется именно миннесотская модель. Тот факт, что есть специальные лечебные центры для священнослужителей, уже говорит об этом. Ведь в церковной среде эта проблема тоже существует.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

— То, что я услышала, — после некоторой паузы тихо произнесла Катя, — приводит меня в уныние. Это какая-то лавина зла, которая меня придавила. Я имею в виду химическую, как говорят врачи, зависимость. Смогу ли я от нее избавиться?

— Конечно! — Уверенно произнес отец Павел. — На самом деле вам надо понять, что бороться с этой зависимостью следует по порядку: сначала одно, потом, другое — исповедь, посильная подготовка к Причастию. Мы же приобщаемся Тела и Крови Самого Господа и Бога Иисуса Христа! Неужели вы думаете, Он не в силах вам помочь? Конечно поможет. Может, не так, как вы хотите и мечтаете, но поможет, обязательно поможет. Главное, постарайтесь напечатлеть себе на сердце: Бог любит и жалеет всякого несчастного грешника. Так что постарайтесь как можно меньше переживать, не поддавайтесь мрачному настроению. С усердием готовьтесь к великим Таинствам, и Бог вас на это да благословит.

Пора было прощаться, и Катя ушла, полная надежды и добрых предчувствий.

Беседа третья

На другой день Катя пришла в церковь рано. Подошла к иконам, поставила свечи перед образами тех святых, о которых читала и слышала. К ним она уже не раз обращалась с молитвой, когда было особенно тяжело. За Божественной литургией она причастилась. Когда служба закончилась, Катя долго ждала отца Павла, но он был занят с прихожанами, а потом заспешил по делам. Батюшка благословил и уже почти на ходу дал ей просфору и книжку святителя Феофана Затворника «Что потребно покаявшемуся и вступившему на добрый путь спасения». Извинившись, что сегодня никак не может с ней поговорить, он просил ее прийти на следующий день. Катя радостно кивнула, ей все хотелось поблагодарить отца Павла, но она отчего-то смущалась. Она была счастлива.

На другой день священник прождал ее до обеда и, не дождавшись, уехал на требу. Катя так и не пришла. Она появилась лишь месяца через два, похудевшая, осунувшаяся и совершенно несчастная. Не смея поднять глаз, девушка смотрела себе под ноги или куда-то в сторону. Отец Павел долго с состраданием вглядывался в ее лицо.

— Ну что ж, я рад, что вы наконец-то пришли. А то уж и Мария Ивановна все спрашивает: «Куда девушка пропала?» Мы молимся за вас, переживаем.

Катя закрыла лицо руками.

— Ладно, рассказывайте, как у вас дела. Честно говоря, я смутно предчувствовал, что с вами что-то приключилось, но ожидал, что вы сразу же придете на исповедь. К тому же и беседы наши мы еще не закончили.

Катя сидела как неживая, не в силах вымолвить ни слова. Казалось, ком стоял у нее в горле. Она даже плакать не могла. Несмотря на затянувшуюся паузу, священник ждал, когда она заговорит. Девушка отчаянно пыталась произнести первые слова…

— Ну что вы. Успокойтесь. Расскажите все как есть, откровенно, и вам станет легче, — попросил священник.

Катя разрыдалась:

— Я не знаю, что сказать! Я в отчаянии, — наконец прошептала она. — Жить не хочу, не хочу. Я ненавижу себя! Что делать, что мне делать?!

— Ну, перестаньте, перестаньте. Постарайтесь рассказать все по порядку, и мы вместе подумаем, что делать дальше.

— Не знаю, что и говорить, как оправдываться?

— Ничего особенного не надо, просто расскажите, что случилось. Вы тогда так хорошо причастились. В тот день был праздник — иконы Божьей Матери «Всех скорбящих радость». По-моему, и у вас было радостное настроение.

— Да, я была счастлива. После исповеди с моей души свалился огромный, тяжелый камень. А после Причастия я не помнила себя от радости. Мне было так легко, словно я опять стала маленькой девочкой. Целый день я была как на небе. Просила у мамы прощения за все мои дерзости по отношению к ней. На следующее утро я проснулась такая счастливая. Долго молилась перед иконой. В тот день я даже танцевала и пела от счастья. Я чувствовала, что всех люблю, всех-всех. Всех прощаю, и тех, кто мне причинял боль… и сама просила прощения у тех, кого когда-то обидела. Потом я вспомнила, что надо ехать в церковь, к вам, батюшка.

Отец Павел слушал с напряженным вниманием. Катя вдруг замолчала и отвернулась к окну: рыдания снова начали душить ее.

Священник опустил голову. Казалось, он что-то мучительно обдумывал.

— Значит, утро было замечательное, — сказал отец Павел.

— Так очень часто бывает после серьезной исповеди и достойного приобщения. Ну, так что же вы не пришли к нам? Что случилось, что вам помешало? Успокойтесь. Поверьте мне, Катя, Бог любит вас.

— Да!.. Любит!.. — лицо ее внезапно исказилось от злобы.

— А зачем Он посылает мне злых людей, всяких сволочей, которые издеваются надо мной?

Она снова заплакала. Отец Павел был озадачен. Казалось, он не знал, что ответить. Наконец успокоившись, Катя виновато улыбнулась.

— Простите, батюшка, зря я так… Конечно, я сама виновата. Хотя, честно говоря, я до сих пор не представляю, как это все получилось.

Она поежилась. Мелкая дрожь прошла по ее телу. Снова Катя не могла говорить и попросила воды, жалуясь на мучавшую с утра жажду.

— То жарко, то холодно. Опять какой-то жуткий озноб и в сердце страх. Опять Бог оставил меня.

— Здесь вы не правы, Катя. Не Бог нас оставляет, а мы сами удаляемся от Него своей греховностью. Святые отцы говорят, что Господь попускает человеку ощутить одиночество и оставленность для того, чтобы испытать Его произволение. Вот и в святоотеческой литературе есть такой образ: мама прячется от своего ребенка, чтобы он с плачем ее поискал, чтобы он больше оценил ее любовь и присутствие. Понимаете, Катя?.. Так что же с вами случилось?

Отец Павел внимательно смотрел на нее. Катя потянулась за пустым стаканом, который стоял на подоконнике, но священник взял стакан и, подойдя к шкафчику, наполнил его святой водой. Сняв с гвоздика самодельное кропило, он обильно окропил девушку. Кате стало легче.

— Спасибо, стало лучше, — с глубоким вздохом произнесла она. — Короче говоря, я поехала на трамвае в храм, а приехала к своей подруге-наркоманке. В общем, мне стыдно сказать… В трамвае я встретила знакомого парня. Я ему, как человеку, стала рассказывать про Вас, про исповедь и Причастие. А он сказал, что я совсем «съехала с рельс», стал смеяться надо мной и говорит: «Давай-ка лучше…» — не могу повторить гадость, которую он сказал. Короче, я не сдержалась, и врезала ему по физиономии… Все как-то перемешалось в одну секунду. Пассажиры на меня набросились: «Как не стыдно хулиганить в общественном месте! Сейчас вызовем милицию!..» А он мне… (Катя выругалась) как даст в живот. Батюшка, простите, что я ругаюсь. Никто в трамвае этого не заметил, а я чуть с ума не сошла: дыхание перехватило, в глазах темно… Выскочила из трамвая красная от стыда и боли, сама не своя. И… вся в слезах поехала к своей лучшей подруге. Влетела, а она дома, на «отходняке». Это моя лучшая, можно сказать, подруга, Настька Зверева. Я ей, как родной, все рассказываю. Давай, говорю, к батюшке на исповедь и на Причастие, выскочишь ты из этой трясины. А она мне: «Давай-ка, подруга, лучше вмажемся». Я говорю: «Нет, ни в коем случае. Вот шампанского немного, может, и выпью. — Давай?» — «Давай». Я, честное слово, батюшка дорогой, честное слово, хотела немного выпить, чтобы в себя прийти.

— Вам совсем нельзя пить ни шампанского, ни пива, ни других спиртных напитков, — заметил отец Павел.

— Короче, мы выпили.

— А потом еще выпили?

— Да, — Катя снова опустила голову.

— А потом еще выпили. И еще. И на следующий день, наверно, снова выпили.

— Нет, на следующий день я до вечера провалялась у Настюхи. Стало страшно от мысли, что я окончательно погибла, что опять вернулась старая жизнь. Вечером потащились к барыге — «вмазались». Короче, всю неделю «употребляла». Поехала к Сашке, у него повторила. Пару раз я снова напивалась, чтобы забыться. Честно говоря, я хотела себе передозу ввести, чтобы сразу на небеса, к Богу.

— И вы думаете, что после такой смерти попадете на небеса? — покачал головой отец Павел.

— Я не думала об этом. Короче говоря, все опять пошло по-прежнему… Батюшка, я так больше не могу.

— Да, — сказал отец Павел задумчиво. — Рюмочка вас мучает.

— Рюмочка… Как это вы по-доброму сказали.

— Это мой духовник так выражается. У него на приходе служит совсем спившийся дьякон. «Рюмочка его терзает».

— Как это ласково — «рюмочка». Боюсь, тут у меня не рюмочка, а гроб с музыкой. Я, честно говоря, уйти не могу.

— Куда уйти, простите, я не понял?

— Ну, уйти совсем, из жизни. Я все-таки Бога где-то в глубине души боюсь. Но что делать? — не знаю. Я, короче говоря, совсем отчаялась.

— А где же вы были все это время? У своих друзей?

— Нет, мама опять положила меня в больницу. Я чуть не умерла. Организм отказал.

— Да, дорогая Катя, — отец Павел, видимо, на что-то решился. — Что же нам с вами делать?

— Не знаю. Наверно, для таких, как я, только один способ бросить употреблять — петля на шею.

— А я думаю совсем по-другому, — священник заглянул ей в глаза.

— Я и жить не хочу, и умереть боюсь. Я в полном отчаянии. Хожу как в аду. Ничего не помогает, даже Причастие.

— Тс-с, — священник приложил палец к губам. — Зачем вы так? Не надо забывать, что часто после Причастия невидимый враг хочет отомстить нам и навредить. Христос говорит в Евангелии: Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и, не находя, говорит: возвращусь в дом мой, откуда вышел; и, придя, находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там, — и бывает для человека того последнее хуже первого (Лк.11:24–26). Это Господь и для вас сказал. Дом-то своего сердца вы вычистили и убрали, а вот как заполнить его христианской жизнью: мыслями, чувствами, словами и делами — вы не знаете. У святых отцов немало написано на эту тему: как достойно сохранить в своем сердце Христа, принятого в Таинстве Тела и Крови.

Катя сидела в совершенном изнеможении, закрыв лицо ладонями. Она не хотела, да и не могла подняться.

Священник, казалось, не торопился и что-то обдумывал. Прошло минут десять. Наконец отец Павел выпрямился и решительно подошел к съежившейся девушке.

— Ну, что я могу сказать? То, что употреблять наркотики — грех? Что пьянство — безнравственно? Думаю, вы сами можете об этом целую лекцию прочитать. Вы исповедовались — подробно, искренне, беспощадно к себе. Вы постились по мере сил, причащались. И снова срыв.

— Да, — обречено проговорила Катя.

— Я, честно говоря, — отец Павел был очень серьезен, он даже побледнел, — я могу с вами лишь поделиться своим собственным опытом. Я — алкоголик. Алкоголик и сын алкоголика. Я думаю, что мой алкоголизм — наследственный.

Катя подняла голову и недоверчиво улыбнулась. На минуту у нее перед глазами всё расплылось, как в тумане. Она совершенно растерялась.

— Я вам не верю. Простите, батюшка, что я так прямо говорю, но я вам не верю. Вы просто хотите меня поддержать, но сами не знаете — как. Вы очень добры ко мне. Спасибо.

— Вы можете мне не верить, но это правда. У нас с вами одна беда, одна боль, одна болезнь. Но я — выздоравливающий алкоголик. И то, что вы сорвались в запой, лишний раз доказывает, что алкоголизм и наркомания — сложная болезнь, и одних церковных средств для человека порой бывает недостаточно. Нужно еще кое-что.

— Как это вы можете быть алкоголиком?! Вы — и вдруг алкоголик…

— Что же делать? Но так и есть, — грустно улыбнулся отец Павел.

Катя смотрела на него как зачарованная.

— Так что я могу только поделиться своим опытом, — продолжал тем временем священник. — Я страдал, другие страдали от моего алкоголизма. И нашел я спасение в содружестве Анонимных Алкоголиков. Надо понимать, что мы имеем дело с серьезным заболеванием. Церковь дает человеку все необходимое для спасения, но алкоголик не в состоянии воспринять это должным образом. Он болен. Часто священники утверждают, что алкоголизм — это греховная распущенность, порок души, забывая о том, что это еще и химическая зависимость, болезнь, с которой нужно считаться, иначе она раздавит человека.

Для того чтобы перестать пить, начать выздоравливать, необходим духовный путь. В АА он не такой аскетичный, как в Церкви, но тоже требует духовных усилий, напряжения. По этому пути уже прошли и идут многие выздоравливающие алкоголики и наркоманы. Не секрет, что не все больные, приходящие в АА и АН, начинают выздоравливать. А причина — в неверии. Они не верят в то, что это им поможет. Они ищут «волшебную золотую таблетку». В нее они верят и готовы платить за нее деньги. И платят. Естественное выздоровление через духовный путь они отрицают, так как надо менять свою жизнь, а они не хотят ее менять, и при этом хотят стать трезвыми.

Вот послушайте мнения авторитетных людей о движении АА:

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

Я узнал о Сообществе АА очень давно, когда еще был врачом. Это было более пятидесяти лет тому назад. Тогда во Франции только появлялись группы, работающие по Программе Двенадцати Шагов. В Англии они были организованы раньше и продолжают существовать до сих пор. Я с ними не сотрудничал постоянно, но у меня бывали встречи с анонимами в те моменты их жизни, когда они искали чего-то более широкого, если можно так выразиться, — Бога или Церковь. Церковь как содружество, а не только как религиозную организацию — тогда они приходили ко мне.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский:

Как я познакомился с Программой Сообщества АА? У меня есть духовное чадо. Если бы вы видели его раньше! Всегда пьян, пропах табаком. А сейчас он не мыслит себя без Церкви. Староста храма. Немало благотворит нашему монастырю. И таким он стал благодаря Сообществу АА. Он ежедневно читал мне вслух выдержки из книги «Двадцать четыре часа в день» , которая предназначена для тех, кто посещает группы АА. Она помогает им реализовать Программу выздоровления, рассчитанную на каждый день. Книга заставляет размышлять, даже учит молиться. Многие мысли запали мне в сердце, они носят, безусловно, христианский, евангельский характер, это глубоко личные переживания. В Программу приходит человек, который чувствует, что грех сильнее его. Святитель Игнатий Брянчанинов говорит, что человек должен быть осужденником. Да, Программа помогает человеку ощущать себя грешником. Но не тем грешником, который грехом пригибается к земле, а тем, который верит в свое освобождение, в свое исцеление, в свое благодатное изменение. Он приходит, чтобы не быть одиноким, приходит, чтобы увидеть возможность освобождения от этого недуга. Он видит, что те, кто рядом с ним, этот путь обрели.

То, что я видел и слышал на собраниях АА, меня поражало беспощадностью людей к себе, такое редко услышишь и на исповеди.

ИЛАРИОН, епископ Венский и Австрийский:

Такие общества существуют во всем мире, и у них многому можно поучиться. В том, как такие общества организуют свою работу с приходящими к ним людьми, есть много интересного и полезного.

Программа лечения рассчитана на комплексное выздоровление и продолжается в течение всей жизни. Они стараются, насколько это возможно, устранить внутренние причины, обуславливающие физическую и психологическую зависимость от алкоголя и наркотиков.

Для этого проводятся общие собрания, на которых каждый рассказывает о своей жизни и о том, что его побудило принимать наркотики или алкоголь. На начальном этапе лечения это позволяет пациентам чувствовать себя не одинокими в своей беде. Это социальное переживание человеческого единства очень важно и занимает центральное место во всей системе лечения.

Такие общества, как правило, не имеют ярко выраженной принадлежности к той или иной религиозной конфессии, но на протяжении всего курса лечения огромное внимание уделяется религиозной жизни.

Конечным итогом интенсивного курса реабилитации становится сознательное и добровольное нежелание возвращаться к прежнему образу жизни и надежда больше никогда не принимать наркотиков и алкоголя.

После окончания стационарного лечения всю последующую жизнь они сохраняют общение с теми людьми, с которыми встретились в течение курса, и это является еще одним способом добиться полного перерождения личности и контроля над химической зависимостью.

БРЮН Евгений Алексеевич, главный нарколог г. Москвы:

Я был в первой группе россиян, которая в 1989 году посетила Америку, изучая опыт АА, Программы Двенадцати Шагов и других программ. Но я к этому явлению отношусь спокойно. У каждой методики есть свой потребитель, и у Двенадцати Шагов есть своя небольшая группа, которая склонна идти именно по этому пути. Я не знаю такой программы, которая помогала бы больше, чем в пяти процентах случаев от общего числа больных. А те люди, которые считают свои программы универсальными, — они жулики. Они делают коммерческие программы, чтобы заработать деньги. Наш низкий процент ремиссии еще не значит, что мы малоэффективны. Просто рядом больных нужно заниматься несколько лет, а некоторыми — всю жизнь.

АА — это удивительная Программа. Мне кажется, что первый шаг просто гениальный. Он очень хорошо ложится на православную традицию. «Я не могу и не хочу так жить». Это гениальное решение. АА очень корреспондируется с Церковью и ее канонами.

Группы существуют во всем мире, и достаточно хорошо работают. На русской земле философия этих групп иногда превращается в некую пародию. На Западе одно из философских понятий: «Я алкоголик. Алкоголик на всю жизнь. Это неизлечимое заболевание». У нас же это превратилось в следующее: «Это неизлечимое заболевание, поэтому я лечиться не буду».

Программа очень стоящая, и ее обязательно нужно развивать и внедрять в России.

ЗЫКОВ Олег Владимирович, главный врач наркологического диспансера:

Обвинение движения АА в протестантизме — это невежество и нелепость. Программа движения не содержит никаких конфессиональных идей. Обвинение АА в экуменизме и сектантстве тоже неосновательны. Сектантство имеет очевидную симптоматику: наличие харизматического (исключительно одаренного) лидера, систему тайн и ограбление. Сначала — духовное, а потом, обязательно, и физическое.

В обществе АА очень прочные традиции, которые противостоят появлению харизматических лидеров. Организация АА универсальна.

Это — профессиональная реабилитационная Программа, базовым элементом которой являются группы самопомощи. Они должны создать для человека условия, благоприятствующие поиску ответов на свои вопросы. А вот какие ответы он получит, какие всходы дадут зерна, брошенные на эту благоприятную почву, — зависит от многих факторов. Если в это время в группах будут активно работать миссионеры Православной Церкви — отлично! Они могут прийти со своими ответами и помочь человеку обрести веру.

Я обращаюсь к православным священникам: «Вы хотите, чтобы люди воцерковлялись? Приходите, ведите миссионерскую работу».

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

На сегодняшний день движение АА и АН наиболее эффективно помогает решать проблемы химической зависимости. На его основе выросло много аналогичных движений. Залог эффективности движения АА в том, что оно по сути своей христианское и выросло на христианской основе. «Традиции» и «Шаги» Программы не являются изобретением авторов. Это интерпретация многовекового христианского опыта жизни. Известно об исторических связях движения Оксфордских групп, где воссоздавалась жизнь первых христиан, с движением АА. Такая же связь прослеживается в специальной литературе. Практически, на мой взгляд, движение АА — это ответ Церкви на проблему химической зависимости, Церкви в самом широком ее понимании.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

Более эффективных программ я не знаю. АА и АН — мощная организация, численность которой равняется численности целого государства: 5 миллионов выздоравливающих алкоголиков и наркоманов, которые обрели трезвость благодаря Программе Двенадцати Шагов, в том числе выздоравливающие созависимые родственники. Особенно увеличилось число выздоравливающих за последние четыре года.

Американцы назвали Программу Двенадцати Шагов лучшим изобретением ХХ века. Никто и никогда не смог изобрести такого действенного орудия для борьбы с этим недугом. На самом деле Анонимные Алкоголики не придумали ничего нового. Просто когда-то отцы-основатели этой Программы посещали Оксфордские группы. Вот они и решили понять истинные принципы христианской жизни. Но всем давно ясно, что сразу говорить о Боге с химически зависимым человеком бесполезно. У таких людей искаженное представление о Боге. Многие даже не знали, что Господу ведом каждый их шаг. Причины этого известны: не были этому научены, воспитывались в атеистических семьях. Говорить с химически зависимыми, духовно ослабленными людьми о Господе — это все равно, что давать только что родившемуся младенцу кусок жареного мяса: он не способен переварить эту пищу. Поэтому в Программе Двенадцати Шагов учитывается поступательный процесс развития духовной сферы человека, причем с включением сознания. Человек сам двигается вперед. Многое осознает. Анализирует свою жизнь, руководствуясь духовными категориями (такими, как смирение и гордыня, нравственность и беспринципность). Ясно, что для духовно ослабленного человека духовная пища должна быть щадящей. Это закономерно и логично.

Среди создателей Программы, которые трудились над ней в 1930-е годы, были и священники, и мудрые теологи, и философы. Ничего нового не изобретено, просто все знания собраны воедино. Это можно проверить. Имеются специальные книги.

Если подробнее разбирать смысл шагов, то мы увидим, что формирование сознания начинается с честного взгляда на свою жизнь, на свою личность. Святитель Игнатий Брянчанинов писал, что человек имеет право сомневаться, читать, спрашивать, формировать свое понимание и осознание. Пятый шаг Программы — этап покаяния. А все последующие шаги — исправление. Что смущает в этой Программе? Что есть страшного в ней для нашего общества? Не понимаю. Программа Двенадцати Шагов — это просто постулаты христианской жизни. Это осознание, покаяние и исправление. В чем она противоречит христианским принципам? По крайней мере, многим людям, которых я лично знаю, никто и ничто не могли помочь, как только постепенное, с любовью принимаемое развитие в этой Программе. Программа — тропинка, которая приводит к Господу большинство людей. Приводит сознательными, приводит исправленными. Такова моя точка зрения.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

Катя все еще была под впечатлением той тайны, которую она узнала об отце Павле, к тому же ей было любопытно.

— Но ведь это же грешно — пить священнику! — наивно сказала она и сразу спохватилась. — Ой, что я говорю! Простите меня, ради Бога.

— Ничего страшного. Я с вами согласен: пьянство — это грех. Но я алкоголик, а алкоголизм — как показывает мой, да и ваш, наверно, опыт — это уже болезнь. По крайней мере, сейчас у меня нет чувства вины за эту страшную зависимость. А вот что спохватился довольно поздно — грешен, каюсь. Но я надеюсь, вы не будете меня строго судить.

— Что вы, как я могу… — смутилась Катя.

Отец Павел вновь продолжил:

— Знаете, Федор Плевако, знаменитый русский адвокат (он жил в XIX веке), как-то защищал одного сельского батюшку, который был обвинен в том, что украл самовар. Ну, попутал нечистый, случился с ним такой вот грех. Обвинители возмущались: «Как мог! Православный пастырь! Должен быть образцом для подражания! Какой позор Церкви! Что скажет общественность? Строго наказать!» И так далее. А Плевако встал и говорит: «Уважаемые дамы и господа. Этот священник в течение тридцати лет свидетельствовал за нас перед Богом на исповеди в искренности нашего покаяния, молился о прощении наших грехов. Простим и мы ему этот грех». И батюшку оправдали. Так что я надеюсь, что ни вы, ни другие люди не будете строго меня судить.

— Вы, наверно, на себя наговариваете. Не может быть, чтобы у вас это было по-настоящему, — все никак не хотела поверить Катя. — Вы такой сильный, такой умный.

— Я думаю, если бы вы были знакомы с моей мамой и женой, они бы вас переубедили. Все — и я, и они — хлебнули, что называется, в полной мере.

— Но если общество АА помогает людям, то почему некоторые священники против этой… организации, или — не знаю, как назвать.

— Почему? Давайте посмотрим, почему в нашей Церкви некоторые священники против организации АА.

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

Я думаю, потому что их учили в семинарии, что все вопросы можно решать только духовно. Они полагают, что это лишь духовная проблема. А духовного разрешения у них нет, потому что ни опытом, ни знаниями по этому вопросу они не обладают.

Вот человек искренне кается, причащается, от всей души молится, ведет духовную жизнь достаточно долго, лет пять, а потом срывается и опять пьет. Бывают такие случаи, и их немало. Человек не знает, что ему делать. Некоторые кончают жизнь самоубийством от отчаяния: «Господи, я в Тебя верю, я причащаюсь, а Ты мне не помогаешь. Я Тебя прошу, почему Ты мне не помогаешь?»

Я думаю, что Бог может ответить так: «Вот Я тебе дал пятилетний перерыв, Я тебе показал, что ты можешь не пить. Теперь смирись, обратись к таким же, как ты. Не в одиночку, а с ними попытайся справиться со своей бедой, и ты увидишь, что и в тебе вырастут силы, и другие люди тебе помогут, и ты поможешь другим».

Некоторые священники против организации АА еще и потому, что они слишком надеются на свои священнические силы, они не знают проблемы — это первое и самое важное. Это так же, как и с иглоукалыванием. Есть священники, которые считают, что это колдовство, это грех. Хотя это просто медицина. Да. Есть такие направления медицины, которые духовные лица отвергают. Люди просто плохо разбираются в предмете. Возможно, в России их еще отпугивает и то, что движение АА пришло из Америки.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский:

Против — из-за кичливости и незнания. Многие священники совершенно не знакомы с этой нелегкой проблемой и не знают Программы АА. Они безапелляционно выносят свои суждения, и, подчас, негативные. Чтобы говорить об алкоголизме и наркомании, эту проблему нужно изучать, ее нужно знать, нужно хотя бы прочитать одну-две книги, посетить хотя бы одно собрание.

Еще, можно сказать, это происходит из-за отсутствия любви, которая есть дар Божий, из-за неуважения к личности. Подчас священник через силу, нехотя, с плохо скрываемым отвращением выслушивает пришедшего к нему трясущегося алкоголика. Он думает, что тем самым вырабатывает в себе смирение, но «от терпения до смирения очень большое расстояние».

Протоиерей АЛЕКСАНДР Борисов:

Мы знаем слова Христа, что древо познается по плодам. Если плоды хорошие, то и древо хорошее (см.: Мф.7:17–20; Лк.6:43–44).

Например, если человек рассказывает, каким он был жутким до того как попал в группу АА, и каким он стал, и об этом свидетельствуют многие люди: жена, члены семьи и друзья, то почему я должен этому не верить?

Апостол Павел говорит: Все испытывайте, хорошего держитесь (1Фес.5:21). Здесь нет ни аморального поступка, ни колдовства. Люди собираются, делятся друг с другом своей бедой. Порой человеку важно поделиться своим несчастьем. Собираются, чтобы увидеть, что каждый из них не один такой падший, что таких людей много, что эта общая проблема и необходимо помогать друг другу.

В России, в нашей Православной Церкви, у некоторых священников сложилось негативное отношение к движению АА. Может быть, потому что только недавно появилась возможность активного участия в этих социальных программах. Мы не имеем достаточного опыта и находимся на стадии формирования отношения к этому движению. Я думаю, через несколько лет будет правильное, адекватное отношение к этой проблеме.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

Отрицание происходит от отсутствия необходимой информации. Священники часто не имеют ни возможности, ни времени, а иногда и желания, серьезно ознакомиться с тем, что такое движение АА и АН, почитать какие-то книги на эту тему. Ну, хотя бы узнать, против чего они выступают. Мне кажется, это просто необходимо.

А кроме того, можно встретить заранее предвзятое отношение, некую запрограммированность — против. Вероятно, в Церкви есть авторитетные люди с негативным отношением к этой проблеме, а остальные, к сожалению, просто повторяют их мнение. Я считаю, — это основные причины.

БРАТУСЬ Борис Сергеевич, профессор МГУ:

Я думаю, это разделение связано с профессиональным пониманием проблемы. Священник не может, естественно, разбираться во всех проблемах. Я знаю случай, когда человеку, больному шизофренией, священник говорил: «Ну, ты главное молись, постись, причащайся и все». А у него страшная болезнь. Обвинять священника нельзя: чтобы увидеть болезнь, надо быть профессиональным врачом. Точно так же и здесь. Надо понимать, что такое алкоголизм. Что это очень сложная болезнь, что человек может дойти до полной деградации.

Итак, во-первых, это незнание самой природы болезни. Во-вторых, часто, блюдя чистоту веры, священник переносит эту благую ревность на больного несчастного человека. Это примерно то же самое, что задать вопрос: можно ли человеку давать наркотики? Да, можно, если у него тяжелые боли и другими способами мы не можем их снять. И поэтому вопрос о том, применять ли какую-то методику, если она не точно соответствует каким-то канонам, не должен решаться умозрительно.

Есть некий конкретный человек, которого надо поднять. Даже в сказках говорится: «Ты меня сначала напои, накорми, в баньке выпари, а потом…». Здесь речь идет о жизни и смерти человека. Поэтому я думаю, что Церковь может что-то принимать, что-то отвергать в этой методике, но отворачиваться от нее нельзя, потому что это методика, апеллирующая к самосознанию человека.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

— Как обидно, что в нашей Церкви такое разделение! — сказала Катя.

— Не в Церкви, а среди духовенства. И знаете, то, что не все одинаково относятся к этой Программе, это, с одной стороны, обидно, с другой, — нормально. В Америке движение АА тоже прокладывало себе дорогу не без трудностей. Очень часто новое рождается в полемике, в борьбе. Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные (1Кор.11:19).

Давайте с вами обозначим те моменты Программы, которые смущают некоторых священников. Вопервых, это то, что пришла она к нам из Америки, да еще из протестантской среды; во-вторых, очень смущает выражение: «Высшая Сила — Бог, как каждый Его понимает; Сила, более могущественная, чем мы». Это наиболее значительный момент, камень преткновения. Настораживают и некоторые особенности проведения собраний, мы к этому еще вернемся. Оппоненты Программы считают, что в Церкви есть все необходимое, что поможет выздороветь: пост, молитва, таинства. Но для того чтобы победить зависимость, алкоголик и наркоман должен работать над собой день за днем. И для этого дана ему Богом Программа Двенадцати Шагов, которая содержит в себе все необходимое для поддержания трезвости.

Сейчас мы с Вами посмотрим ответы на вопрос:

Есть ли у АА будущее в России? Противоречат ли принципы АА христианским православным основам?

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

Думаю, что если кто-нибудь из владык, занимающих высокое положение в Церкви, поддержит Программу Двенадцати Шагов, тогда она в России будет развиваться. И священники в какой-то момент должны поддержать эту работу. У нас в Англии поддержка епископом какого-то предложения означает его фактическое принятие.

Затем, важно, чтобы и государство поддержало. В Америке государственная наркология опирается и на опыт работы АА. Там каждый ребенок знает об АА. Для государства ведь эта проблема очень важная. Пьяное общество ослабляет государство.

Движение АА может иметь будущее лишь при поддержке Церкви и государства, потому что, если будет помогать только государство, многие в Церкви будут говорить: «Ну это безбожники, а мы этого не примем». А если Церковь и государство будут работать в этом направлении рука об руку, это очень многих может вдохновить и укрепить.

Противоречат ли принципы АА христианским православным основам? На мой взгляд, принципы Двенадцати Шагов не противоречат православным христианским основам. Я думаю, что они вполне приемлемы.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский:

Будущее, безусловно, есть. Я уверен, что если Церковь будет помогать обществу АА, если Церковь возьмет это в свои руки, то в России могут произойти благодатные перемены в решении проблемы алкоголизма, ставшей национальной катастрофой.

Мне бы хотелось здесь подметить такую тонкость. Чем больше человек страдает, тем больше расширяется его сердце. У многих алкоголиков сердце, измученное страданиями, которые они испытывают сами, и страданиями, которые они причиняют своим близким, отверсто к способности принять Христа.

Я знаю, что многие несчастные, которые страдают от химической зависимости, именно в обществе АА обретают Христа, обретают Церковь.

Протоиерей АЛЕКСАНДР Борисов:

Будущее у движения АА есть. Потому что проблему алкоголизма невозможно решить за один-два года. Всегда будут появляться люди больные, это такое же явление, как заболевания гриппом, депрессии и так далее. Пока человечество существует — это будет всегда, поэтому мы должны вырабатывать адекватные ответы на эти вопросы.

А противоречат ли принципы движения АА основам Православия? Насколько я знаю, никаких противоречий нет.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

И будущее есть, и прошлое есть, и настоящее. Я несколько лет наблюдаю за этим движением, оно только растет, и слава Богу. Тем более что Программа не противоречит христианским принципам.

Вкратце довольно непросто все это выразить. Я бы провел параллель между заповедями блаженства и Программой Двенадцати Шагов. На мой взгляд, параллель напрашивается сама собой. Что значит Блаженны нищие духом (Мф.5:32) и что такое 1-й шаг Программы, когда человек признает свое бессилие перед зависимостью? И там и здесь человек признает свое бессилие, свое экзистенциальное бессилие. Когда я остаюсь один на один с самим собой, когда нет ничего и никого, кроме моего «я», кроме вот этой скорлупы, в которой я себя ощущаю и в которой я живу. И как выйти за пределы этой оболочки? Находясь в таком состоянии, я абсолютно бессилен, я ничего не могу сделать, не разрушив эгоистический мирок, построенный вокруг себя, я не могу выйти за его пределы.

Поэтому алкоголик начинает с того, что он признает свое бессилие и отказывается, по сути дела, от борьбы своими силами и своим разумом — он обращается за помощью к Богу. Так же и человек, вставая на христианский путь, начинает именно с того, что говорит: «Да, Господи, я нищий, я ничего не могу».

В других шагах программы я также нахожу параллели с заповедями блаженства. Если мы повнимательнее всмотримся в 5-й шаг Программы, то увидим, что это — покаяние. А для православного человека покаяние — неотъемлемая часть его жизни.

БРЮН Евгений Алексеевич, главный нарколог г. Москвы:

Я думаю, что организация АА еще не заняла свою нишу в нашем обществе, так как пока мало подготовленных кадров. Пройти Программу и стать специалистом — для этого надо много лет. Ведь в Америке эта Программа заработала на полную мощь лет через сорок после своего появления. В конце семидесятых она набрала силу, то есть нужно было преодолеть инерцию времени. Общество должно привыкнуть к каким-то идеям. АА есть, оно успешно действует, но не нужно считать, что это панацея. Это одна из методик. И в конце концов я считаю, программ реабилитации должно быть очень много.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

О движении АА и АН люди говорят по-разному. Но есть факты, а для меня факты — самое существенное. Несмотря на тяжелейшие условия тоталитарного периода, движение АА состоялось в России.

Сегодня одной из первых групп Санкт-Петербурга уже четырнадцать лет. Московские группы появились еще раньше. Вероятно, наши движения АА и АН станут такими же, как в Америке, Польше или Финляндии, где деятельности АА отводится первостепенное значение. Это движение развивается повсеместно.

Россия — особенная страна, но нет сомнения, что и у нас это движение будет широко распространяться. В самые страшные времена — в подвалах, без света, без тепла — люди все равно собирались. Это дело Божие.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

Сначала Катя слушала с явным недоверием, но постепенно успокоилась. Лицо ее просветлело, взгляд оживился.

— То, что вы сегодня нашли в себе мужество и честность прийти и откровенно все рассказать, — уже достойно похвалы, — закончив чтение и помолчав немного, продолжил отец Павел.

— Да, это все, конечно, хорошо, но мне-то что делать? Я чувствую, что алкоголь и наркотики сильнее меня.

— Вы уже во многом победили себя: во-первых, несмотря на срыв, на тяжелое состояние души, вы всетаки пришли. Это очень важно. Во-вторых, вы признали, что у вас проблемы с наркотиками и алкоголем.

— Проблемы? Не то слово — проблемы. Как жить дальше? Совершенно непонятно, — горько возразила Катя.

— Скажите мне, Катя, это сильнее вас? Вот вы сидите передо мной, полностью раздавленная своей болезнью, и от отчаяния не хотите жить. Вы только что сказали, что алкоголь и наркотики губят вас, что они сильнее вас.

— Конечно, батюшка, но зачем вы меня об этом спрашиваете?

— Это совсем не случайный вопрос, Катя. Осознавая свое состояние, вы можете сделать первый шаг. А для этого алкоголикам и наркоманам необходимо ощутить свое дно.

— Какой еще первый шаг?

— Осознание своего бессилия перед болезнью. Смириться перед болезнью — вот это и есть первый шаг Программы.

— Затем, — отец Павел сделал жест рукой, чтобы она не перебивала, — вы признали, что бессильны

перед химической зависимостью. Это уже очень много. А что делать дальше — я вам скажу. Чтобы победить это зло, человеку нужно искать помощи у Бога и работать над собой. Работать постоянно. И этому надо учиться. Этому учат в группах Анонимных Наркоманов и Анонимных Алкоголиков. У нас в городе есть несколько таких групп. Вот вам адреса.

— А когда туда можно прийти?

— Сегодня, обязательно сегодня. В вашем состоянии нет причин откладывать. Через два часа как раз начнется собрание в одной из старейших групп города. Идите туда. А завтра после обеда мы продолжим наш разговор. Мне ведь уже давно пора идти, меня ждут люди.

Беседа четвертая

Следующий разговор Кати с отцом Павлом состоялся немного позже, чем предполагалось — дня через два. Катя, как всегда, нагрянула внезапно. Вид у нее был довольно помятый, но оживленный.

— Это вам, — радостно сказала она, протягивая батюшке свежие розы.

— Мария Ивановна, — обратился священник к старушке за свечным ящиком, — цветы нам пожертвовали. За цветы благодарим, но почему же вы не сдержали своего слова, почему не пришли вовремя?

Девушка смутилась, но отец Павел был настроен решительно:

— Вы обещали прийти позавчера после обеда, а явились сегодня утром. У меня ведь есть свои обязанности, договоренность с людьми. Ну, хорошо, рассказывайте, были на собрании? — поспешно закончил он, заметив, что Катя готова расплакаться от такой неласковой встречи.

С трудом, сначала сухо и неохотно, как обиженный ребенок, которого наказали, она начала рассказывать, как посетила собрание Анонимных Наркоманов, и как ей там все не понравилось. И то, что на стенах висят какие-то глупые лозунги, вроде: «Сегодня ты не один», «Если тебе плохо — тебе нужна группа, если тебе хорошо — ты нужен группе», «Живи и давай жить другим». И то, что ей пришлось перед всеми сказать, что она наркоманка и алкоголичка. Свечка, горевшая на столе, тоже показалась ей какой-то бутафорской чушью: «Как будто секта для идиотов». Но больше всего ее расстроило и разозлило то, что по окончании собрания все встали в круг, взялись за руки и хором прочитали молитву, «наверняка неправославную». После собрания все пили чай, и Кате подарили книжку «Анонимные Наркоманы» и справочник городских групп Анонимных Наркоманов и Алкоголиков. Всю ночь она не спала, до смерти хотелось уколоться. Под утро Катя вытащила из шкафа бутылку коньяка и выпила ее, хоть и с отвращением, проклиная всех и вся, и себя в том числе. Но что-то в ней, видимо, уже начало меняться, произошел перелом. Вечером она с похмелья, через силу поехала на собрание АА, которое проходило при городской наркологической больнице. Там ей внезапно стало легче, но она не высказалась на собрании, да и возможности такой, как ей показалось, не представилось: выступавшая женщина очень подробно и откровенно рассказывала о том, что с ней было, когда она пила, и что с ней стало в АА, как она обрела Бога и трезвую жизнь. Кате особенно запомнились ее слова: «Здравствуйте. Меня зовут Татьяна. Я — алкоголичка. Выздоравливающая алкоголичка. Я не пью уже девять лет. Приехала из Воронежа. Хочу рассказать о своей новой трезвой жизни, которую подарили мне Господь и Анонимные Алкоголики. Закончился страшный путь потерь. Я научилась жить, научилась видеть и слышать. Научилась заново открывать для себя мир, ценить каждый день, каждое мгновенье этого дня. У меня было чувство человека, приговоренного к смерти и в последний момент узнавшего, что казнь отменили. Я заново обрела своих детей, которые уже вычеркнули меня из своей жизни. Я открыла для себя Двенадцать Шагов — простое и гениальное пособие жизни трезвого алкоголика. Жизнь обрела смысл. Мне бы хотелось помочь вам, страдающим в дебрях алкоголизма людям». У многих на глазах появились слезы. Катя не плакала, но почувствовала некую, пока еще смутную, надежду, что ее жизнь тоже может измениться к лучшему.

Она не поехала ни к кому из друзей, хотя до собрания твердо решила, что переночует у кого-нибудь из своих приятелей-наркоманов. Утром она помолилась и поехала в церковь к отцу Павлу. Она знала, что не встретит никого по дороге, потому что ее друзья просыпаются поздно.

— Ну что ж, я считаю, начало неплохое — и слава Богу, — сказал отец Павел. — Вас, кажется, что-то смутило на собрании?

— Честно говоря, мне не понравилось, что они читают какую-то странную молитву и держатся при этом за руки. Это меня напрягло. Как в детском саду…

— Это молитва называется Молитва о душевном покое, или Молитва об умиротворении. Она вошла в жизнь Сообщества АА в 1942 году. А читается она так: «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить. Мужество — изменить то, что могу. Мудрость — отличить одно от другого». Относительно истории молитвы существует много мнений, но точное происхождение ее неизвестно. Вот выдержка из одной статьи, автор которой специально занимался этим вопросом: «Долгие годы множество людей безуспешно пытались разгадать тайну происхождения этой молитвы, но всякий раз, когда кому-то казалось, что он напал на след, другой незамедлительно находил опровержение этому, обнаружив какие-то новые интригующие факты.

Известно, что на авторство претендовал доктор теологии Рейнольд Небур, который в нескольких интервью по разным поводам упоминал, что он написал эту молитву в качестве заключения к проповеди…

Кто-то считает, что она родилась в Древней Греции, другие думают, что она принадлежит перу безымянного английского поэта, кто-то приписывает авторство американскому офицеру. Еще считают, что молитва восходит к древним санскритским текстам, к Аристотелю, Блаженному Августину, святому Фоме Аквинскому, Спинозе, Цицерону…

Но среди трудов вышеупомянутых авторов никто не нашел текста молитвы в её полном виде» .

Мне показались интересными мнения о читающейся на собраниях АА молитве уже известных нам с вами лиц:

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

По духу это хорошая молитва, в которой нет ничего такого, о чем бы не говорила Православная Церковь.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский:

Молитва не противоречит никаким православным догматическим истинам. Когда я услышал эту молитву на группах, мне захотелось включить ее в свое молитвенное правило.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

Насколько мне известно, эта христианская молитва в несколько измененном виде взята у Августина Блаженного (354—430). В ней есть параллели с Молитвой Оптинских старцев.

Игумен ВАЛЕРИЙ (Ларичев):

Замечательная молитва.

БРЮН Евгений Алексеевич, главный нарколог г. Москвы:

Молитва очень хорошая и, мне кажется, православная.

БРАТУСЬ Борис Сергеевич, профессор МГУ:

Это хорошая древняя христианская молитва. Ведь все молитвы созданы для каждого конкретного случая и по-особому воспринимаются каждым человеком. Важно просить о даре понимания, что я могу и чего не могу.

ТРИФОНОВ Владимир Иванович, директор реабилитационного Центра:

Молитва не выдумана для членов Сообщества. Существует множество различных версий по поводу ее появления. Православному человеку она напоминает Молитву Оптинских старцев. Цитирую: «Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день. Дай мне всецело предаться воле Твоей святой. На всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня. Какие бы я ни получал известия в течение дня, научи меня принять их со спокойной душой и твердым убеждением, что на все святая воля Твоя. Во всех словах и делах моих руководи моими мыслями и чувствами. Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобою. Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не смущая и не огорчая. Господи, дай мне силу перенести утомление наступающего дня и все события в течение дня. Руководи моею волею и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить. Аминь».

А в АА говорят: «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить. Мужество — изменить то, что могу. Мудрость — отличить одно от другого».

Эти две молитвы перекликаются, хотя молитва о душевном покое, как многие считают, не святоотеческая и переводная, но внутреннее содержание, смысл ее подобен смыслу Молитвы Оптинских старцев.

«Боже, дай мне разум (вернее, здравомыслие) и душевный покой». Душевный покой — это уверенность в том, что, пока Ты со мной, со мной ничего плохого не будет. Но под лежачий камень вода не течет. Что толку повторять: «Господи, Господи…»? Вера без дел мертва. Поэтому: «Дай мне силы». Господь не сделает тебя трезвым. Господь даст тебе силы, чтобы ты стал трезвым. Он требует от тебя конкретных действий, требует работы во славу Божию. И то, что эта молитва имеет древнехристианские корни, помоему мнению, не вызывает никаких сомнений.

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

— Замечательно попытался проанализировать молитву о душевном покое и Молитву Оптинских старцев Владимир Иванович Трифонов. Эти молитвы очень похожи. Хотя молитва о душевном покое крайне сжата, осмыслить ее непросто, в ней заложен путь выздоровления от тяжелого недуга. Вся суть АА выражается столь немногими словами. В первой части молитвы говорится о смиренномудрии, без которого невозможен никакой духовный подвиг: ни познание Бога, ни приближение к Нему; во второй части — о подвиге борьбы со страстями; в заключительной части говорится об итоге труда — о даре рассуждения и мудрости. А святые отцы говорят, что даром рассуждения обладают люди духовно взрослые, возмужалые.

— Батюшка, — перебила Катя, — когда я попыталась прочитать эту молитву дома, она мне очень трудно давалась, она показалась мне какой-то мудреной и непонятной.

— Потому-то она и нелегка, что касается именно вас, изменения вашей души. И мне было непросто понять эту молитву, когда я впервые прочел ее. Мы не привыкли к твердой духовной пище.

Я знаю, что отец Иоанн Крестьянкин раздавал подобную молитву своим духовным чадам. Она звучит так: «Господи! Дай нам силы изменить в нашей жизни то, что мы должны изменить. Господи! Дай нам мужество переносить то, что мы не можем изменить. Господи! Дай нам мудрость, чтобы отличить первое от второго». Видите, Катя, это та же молитва, только высказана иначе. И мне молитва, которую давал отец Иоанн, больше нравится. Она читается легче.

А на вопрос, как относиться к тому, что, молясь на группе, участники нередко держат друг друга за руки, — продолжал отец Павел, — ответы наших собеседников были такими:

КИРИЛЛ, митрополит Смоленский и Калининградский:

Это нетрадиционная форма молитвы для православных, но она широко практикуется в мире. Здесь я не вижу ничего, что могло бы идти вразрез с нашей традицией.

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

Алкоголизм — болезнь одиночества, поэтому не быть одному — очень важно. Протянутая рука — это положительное действие, оно рождает чувство взаимной поддержки: мы вместе, ты стоишь рядом с тем, кто тебе небезразличен. Ты не одинок.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский:

Сначала меня это пугало. Но потом я понял, что для алкоголика взяться за руки — это очень важное действие. Потому что алкоголик внутренне очень одинок, никому не нужен, он всеми отверженный человек. И когда он ощущает тепло руки другого человека, сам берется за руки ближних, он понимает, что он не один, что он кому-то нужен, — рассеивается холод одиночества.

Протоиерей АЛЕКСАНДР Борисов:

Когда люди берутся за руки — это является выражением солидарности, дружбы. И Христос называл нас своими друзьями (см.Ин.15:15) — почему же мы будем этого чуждаться? Для человека всегда важен контакт.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

Я очень хорошо отношусь к тому, что люди держат друг друга за руки. Церковные люди тоже требуют тактильного, осязательного участия. Например, Причастие. Не просто важно ощутить дыхание, веяние Духа — нам нужны хлеб и вино, пресуществленные в Тело и Кровь Христовы. Возьмите любое Таинство — например, Таинство покаяния, — священник возлагает на голову епитрахиль, и все существо человека вовлекается в это священнодействие — не только дух, не только душа, но и тело. Это очень важный момент. Вот мы встречаем друг друга: мы же не только жмем друг другу руки, но в Церкви принято еще и лобызать друг друга, и в этом тоже есть смысл.

Дьякон АНДРЕЙ Кураев:

Я думаю, это надо переложить на рассмотрение каждой отдельной группы.

БРЮН Евгений Алексеевич, главный нарколог г. Москвы:

Когда человек вступает во взаимоотношения с другим человеком, всегда есть три ипостаси этого общения: душевное, интеллектуальное, телесное — не только тактильное, но и слуховое, зрительное — это физическое общение. Обычно люди держат дистанцию, а в близких отношениях и в данных сообществах преодоление этих дистанций укрепляет их. Все алкоголики, отказавшись от алкоголя, а наркоманы от наркотиков, попадают в одиночество, абсолютное одиночество; то есть ушли собутыльники, а друзья ещё не появились. Они появятся. И вот группы самопомощи создают новую среду общения. «Я не умею общаться без алкоголя, меня не научили, а здесь все точно такие же, как и я».

БРАТУСЬ Борис Сергеевич, профессор МГУ:

Нам необходимо по-другому посмотреть на этот жест. Речь же не идет о том, что это церковная община, соблюдающая правила монастырей: мужчины справа, женщины слева. Перед нами люди, потерявшие, как правило, семью, друзей, уважение других людей, — изгои. Люди, опустившиеся в полном смысле этого слова. Пьяный, алкоголик действительно опустился. Он лежит. И для него психологически очень важно физически ощутить другого человека. Люди должны чувствовать, что они вместе. Это некий символ. Символ — круг. Эти понятия некоторые не любят. «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть по одиночке» — слова известной песни. Нельзя к группе АА подходить, как к церковной общине.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

Немного помолчав, Катя сказала:

— Я слышала, что многие наркоманы после молитвы и исповеди в Церкви исцелялись навсегда.

— Это правда. Есть так называемые «случайные» выздоровления, они составляют примерно три процента от общего числа. Среди них — исцеления на религиозной почве. Но это крайне редкие случаи. Я прочту вам отрывок из книги об алкоголизме «Страсть к спиртному». Все, что в ней написано, приложимо и к наркомании. Автор как раз отвечает на ваш вопрос. Вот послушайте: «Каждый год тысячи алкоголиков проходят через Церковь в поисках пути к тому, чтобы бросить пить. Некоторые из них находят его. Однако в огромном большинстве они становятся жертвами «мифа о быстром исцелении».

Добропорядочные христиане с самыми добрыми намерениями убеждают их в том, что, если только они произнесут правильные слова, должным образом помолятся… их пагубные пристрастия чудесным образом исчезнут.

Это правда, что некоторые люди мгновенно исцеляются от этого пристрастия. Как-то раз один из моих пациентов-алкоголиков, у которого был паралич ног, объявил мне: «Доктор, я спасен, я выпил в последний раз». Его страсть к алкоголю немедленно исчезла и, насколько я знаю, больше не возвращалась.

Тем не менее на каждого алкоголика вроде этого пациента приходятся тысячи таких, кто ищет помощи у Церкви и уходит лишь с усиливающимися мучениями и разбитой верой. Некоторые предпочитают ходить на богослужения, надеясь когда-нибудь найти тайный ключ к трезвой жизни. Многие из них пытаются исцелиться от своей пагубной привычки снова и снова. Они пьют, каются, становятся трезвенниками — иногда даже на два года или больше, — а затем запивают снова. То, что им не удается бросить пить, часто приписывается их духовной слабости или неспособности принять помощь от Бога.

Странным образом тайной за семью печатями оказывается тот факт, что громадное большинство алкоголиков, бросивших пить как в Церкви, так и вне ее сделали это потому, что они применяли испытанные временем способы и принципы поддержания трезвенничества. Алкоголизм является проблемой всей личности, и исцеление от общего поражения требует напряженного труда, особой тренировки и времени. Хотя алкоголик может иногда чудесным образом исцелиться от своего физического стремления — не существует мгновенного исцеления от духовного и психологического ущерба, наносимого наркотическим пристрастием» .

И у нас в России некоторым, очень немногим, людям суждено было исцелиться чудесно. Это те самые единичные случаи, которые происходили по душевной чистоте человека, исчерпавшего чашу страдания до самого дна, и по святости жизни пастыря, имеющего дар исцеляющей молитвы. Вот, например, праведный Иоанн Кронштадтский, пастырь высокой, святой жизни, как раз имел такую любовь к падшему человеку, страдающему от собственной униженности, что по его молитве или даже по слову его, обращенному к потерявшему, казалось бы, уже образ человеческий, несчастный переставал пить. Но это был только первый момент — чудо, произошедшее с ним по воле Божией. А потом человек поднимал тяжелейший труд, чтобы вернуться, пусть уже не к прежней, вполне благополучной жизни, но к жизни достойной.

Катя, не надо думать, что в наши дни не бывает чудес. Вот мне часто приходится слышать от вас резкие слова, вроде: «Почему Бог посылает мне такое страдание?», «Почему Он не любит меня?», что-то еще подобное… Мне горько это слышать. Я бы хотел, чтобы вы увидели и поняли реальность чуда, происходящего сейчас с вами, и, сделав несколько нелегких, но вполне посильных для вас шагов, потрудились для того, чтобы чудо это совершилось вполне. Вот посмотрите на вашу жизнь: отец-алкоголик, брат, который издевался над вами, заставлял врать и совершать другие неблаговидные поступки; вы начали пить в тринадцать лет, можно сказать, в детстве — это дает жесточайшую привычку к алкоголю; в этом же возрасте стали курить, чуть позже — употреблять наркотики; вели распутную, страшную жизнь, чуть не погибли… Но Господь постучался в ваше сердце, и вы открыли Ему… Вы пришли в храм. Разве это не чудо? Ведь это почти невероятно! И как сложилось, что здесь, в храме, первый человек, к которому вы подошли, — священник — страдает от того же недуга, познал не понаслышке всю глубину падения и муки этой болезни и, обратившись к хорошо разработанной методике, с помощью Божией, постепенно выздоравливает. Но, еще раз повторяю: для того чтобы выздороветь, надо очень желать этого и трудиться.

Эти слова произвели на Катю сильное впечатление.

— С одной стороны, мне вдруг показалось, что все эти придирки как мои, так и других людей — священников и врачей, — насчет того, что держатся за руки на собраниях, что свечку ставят… — поспешно заговорила она.

— Кстати, — перебил ее отец Павел. — То, что на собраниях ставят зажженную свечку — это самодеятельность. И вообще, в России это движение еще молодо, проходит стадию становления, поэтому многие элементы носят случайный характер, делаются кустарно.

— …Наверно. Я не знаю, — продолжала Катя, — и другие придирки — это, честно сказать, такая ерунда, такая чушь по сравнению с возможностью выбраться из самого настоящего ада.

— Конечно! Мы-то с вами это прекрасно понимаем.

— Я слышала, что раньше у нас в России священники создавали братства трезвости. Мне моя учительница рассказывала, что святой Иоанн Кронштадтский, о котором вы сейчас говорили, много помогал тем пьяницам, которые уже потеряли надежду на выздоровление.

— Да, ведь пьянство всегда было одним из наиболее тяжких недугов человечества. Праведный Иоанн Кронштадтский говорил, что нет зла, столь великого и гибельного, нет врага сильнейшего, чем народное пьянство. Оно губит души человеческие, а вместе с душами — и тела. Тысячи людей шли к отцу Иоанну со своим горем и нуждой, а порой со своей злобой и сомнением. И он молился за них, давал им силы для борьбы, помогал им в материальной нужде. Сколько людей спасено отцом Иоанном от роковой развязки, удержано от разврата, возвращено на путь истины! Об этом свидетельствуют многочисленные факты. Видите, и у нас в лучшие времена люди, болевшие душой за страждущих от пьянства, стремились помочь им духовно и физически: организовывали специальные братства трезвости, «дома трудолюбия», где человеку вместе с товарищами по несчастью легче было преодолевать свой недуг. Но, к сожалению, цельной методики лечения этого заболевания в России не было. И этот важный вопрос: можно ли создать свой национальный метод борьбы с химической зависимостью или лучше присоединиться к всемирно известному Собществу АА — еще не решен. Вот послушайте.

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

Колесо уже изобретено. Эта Программа существует очень давно, в ней уже все отработано, все есть. Есть «Двенадцать Шагов», есть «Двенадцать Традиций», есть Программа. Вливайся — и все. Священнику, для того чтобы он смог открыть группу АА, надо только предоставить помещение, а сам он должен потрудиться, поучиться у представителей общества АА. Ничего в их работе нет такого, что шло бы вразрез с православной верой. Но зато у них есть большой опыт. Я думаю, надо с ними работать. Тут нет противоречия на духовном уровне.

ФИЛАРЕТ, митрополит Минский и Слуцкий:

Я думаю, нужно воспользоваться международным опытом прежде чем создавать свою программу. Следует установить официальные контакты с Сообществом АА. Например, мы сотрудничаем с американским Тюремным братством, проводим семинары, обмениваемся опытом, приглашаем священников, которые работают в тюрьмах. Начинать такую деятельность надо с небольших шагов: пригласить специалистов для обмена информацией, провести совместные мероприятия, организовать семинары, а далее можно продолжать самим.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский:

Лучше присоединиться к всемирно известному Сообществу, чем изобретать свое. Это объединяет народы. Нужно уметь уважать опыт других людей, уважать стремление американцев вести трезвый образ жизни, уважать те труды, которые они понесли.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

Думаю, нет необходимости в изобретении национальных методов борьбы с этой болезнью. В России Программа Двенадцати Шагов все равно будет развиваться. В нашей среде у нее появятся свои особенности, отличающие ее от американской традиции. Слова останутся теми же, схема будет прежней, но особенности, без сомнения, будут — просто люди другие… Раз принципы АА выросли из христианской традиции, то зачем изобретать велосипед?

Попробуем правильно понять, о чём говорится в Программе. Вот основные термины: любовь к себе, принятие себя. С точки зрения православной традиции, здесь существует большая путаница, которая дает право православным с подозрением относиться к Программе. Но с этим можно разобраться, просто необходимо прилагать усилия.

У нас уже был такой опыт — общества трезвости святого праведного Иоанна Кронштадтского. Сейчас нужно почувствовать дух времени и реализовать этот опыт в современной жизни.

БРЮН Евгений Алексеевич, главный нарколог г. Москвы:

Национальная программа реабилитации обязательно должна быть. А лучше, чтобы их было много. Если иметь в виду, что на практике в любой программе выздоравливают лишь 5% больных, то подобных программ должно быть, по крайней мере, двадцать. В Америке и в Европе есть католические, лютеранские программы, программы для религиозно-неориентированных людей, для театральных и музыкальных деятелей. Когда я работаю с больными, у нас тоже индивидуальных подход к каждому: кого-то отправляем в горы, с кем-то пишем стихи, любуемся картинами, одному бизнесмену посоветовали отправиться в путешествие по местам древних цивилизаций, некоторые едут в паломнические поездки по святым местам, посещают храмы.

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

Болезни интернациональны. Способы их лечения тоже вряд ли могут иметь узко национальный колорит. Россия — православная страна. Но Православие не только русское вероисповедание. Да, конечно, какието национальные особенности оно вобрало в себя. Точно так же, по-моему, было бы очень неразумно вычеркивать уже десятилетиями наработанный опыт только потому, что он не здесь взращен, а откуда-то из-за океана к нам пришел. И конечно, наши группы в России очень отличаются своим колоритом от американских групп, от групп во Франции. Но это не принципиальное отличие, а просто национальные особенности, свойственные нашему менталитету. То же самое касается всех реабилитационных программ и центров. Какой-то специальной переделки, я убежден, не требуется. Жизнь показывает, что все это действенно. Важно не переносить механически, бездумно чисто традиционные вещи, характерные для американцев, на русскую почву — в этом случае они не приживутся. Мы должны перенести суть. Это подобно переводу с языка на язык. Можно услышать английскую фразу, переписать значения слов из словаря и получится абракадабра. И тогда, естественно, такую фразу никто не поймет. А можно сначала понять смысл, а потом передать его русскими словами.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

— Да, — сказала Катя, — мнения разные…

— Я думаю, и в этом мое глубокое и искреннее убеждение, — взволнованно заговорил отец Павел, — что тем, кто не принимает Программу, надо с ней познакомиться, взять хотя бы брошюру «Священнослужителям об АА» и прочесть. Просто прочесть! Отец Павел говорил так громко, что Катя оробела.

— Простите, — он виновато улыбнулся, — я каждый раз, когда начинаю говорить об этой проблеме, начинаю волноваться. Что делать… Больной человек, с трудом выздоравливаю. В России наркомания и пьянство — национальная катастрофа, и, мне кажется, так много могли бы сделать мы, священники. Вот если бы кто-нибудь в Священном Синоде поддержал это движение! — он воодушевился. — Но в том-то и беда, что надо или на себе, изнутри, испытать последствия зависимости от алкоголя или наркотиков, или иметь прекрасное пастырское чутье, быть открытым сердцем и умом. Хотя, на мой взгляд, это так просто, так очевидно. Я удивляюсь, когда вижу, как мои собратья-священники упорно отрицают Программу, которая помогает стольким несчастным. В России, милая Катя, пьют везде, во всех социальных слоях. И пьют так, что жуть берет. Вот в Америке, в штате Мичиган, есть алкогольный центр для священников. Очень старый центр, давно существует.

Катя слушала, не отрывая взгляда от отца Павла. Она как будто начала что-то понимать. Душа ее обретала некую ясность.

— Кажется, до меня стало доходить, — тихо сказала она. — Значит, я больна, просто неизлечимо больна?

— Странно, — удивился отец Павел, — насколько я помню, еще при первой нашей встрече вы признали, что больны.

— Действительно, мне постоянно об этом хочется забыть. Вроде и понимаю, что больна, а выйду от вас — и сразу другое настроение, вроде бы все нормально. Вроде бы все ничего.

— Знаете, Катя, наша болезнь — хитрая, коварная, сбивающая нас с толку, так что удивительного здесь ничего нет. Вот вы ушли в запой на следующий день после генеральной исповеди и Причастия. А все ваши наркотические и алкогольные похождения? А неоднократные обещания Богу, маме, себе?..

— Ой, я и забыла, моя мама пришла сегодня со мной. Она хочет с вами познакомиться.

— Так где же она?

— Возле храма ждет.

— Как вам не стыдно! Сейчас же приведите ее сюда. Мама должна битый час ждать свою доченьку на улице под дождем.

Катя густо покраснела, отец Павел был очень строг.

— Зовите ее скорее. Вот это и есть созависимость.

— Какая зависимость? — не поняла Катя. — Мама-то вроде не пьет.

— Я понимаю, что не пьет. Со-за-ви-си-мость, — отчеканил по слогам отец Павел. — Зовите ее скорее. Мария Ивановна! Дайте, пожалуйста, три стакана чая с лимоном. И сахара, пожалуйста, побольше, — крикнул он в открытую дверь, куда поспешно выходила Катя.

Мария Ивановна с чаем, Катя и ее мама, бледная, сутулая женщина в старом пальто, вошли почти одновременно.

— Здравствуйте, рад вас видеть, — начал отец Павел. — Очень хорошо, что вы пришли сегодня вместе с Катей. Мария Ивановна, сюда, пожалуйста, поставьте. — Он дождался, когда старушка закроет за собой дверь.

— Добрый день, — со слабой улыбкой вымолвила женщина. — Меня зовут Надежда.

— Надежда, как по отчеству?

— Надежда Семеновна.

— Пожалуйста, садитесь. Очень хорошо, что вы пришли. Надеюсь, вместе нам будет легче помочь вашей дочери.

— У нас ужас что творится с молодежью, — быстро заговорила Надежда Семеновна. — Пьянство, наркотики, разврат, криминал всякий. Вот и моя Катенька… — она сразу начала плакать.

— Мама, перестань, пожалуйста, сию же минуту, — резко перебила ее Катя. — Зачем только я тебя с собой взяла!

Женщина замолчала. Видно было, что они с Катей привыкли ссориться.

Отец Павел с минуту молча наблюдал за ними, внимательно переводя взгляд с одной на другую.

— Та-ак… — многозначительно протянул он. — А вы ведь тоже больны. И больны серьезно.

Надежда Семеновна вздрогнула и вскочила со стула.

— Я?! Я-то с чего вдруг больна?!

Но потом вздохнула и опустилась на свое место.

— Да, наверное, и я больна. Сама не знаю чем, но я все время в напряжении, раздражении, ожидании новых неприятностей.

— К этому мы вернемся немного позже. А насчет молодежи вы действительно правы. В России от наркотиков и пьянства погибают десятки тысяч молодых людей и девушек. Но страдают не только молодые люди.

— А вы, батюшка, как думаете, у нас в России больше пьют или употребляют наркотики? — спросила Катя.

— Лично я думаю, что больше пьют, — сказал отец Павел, обращаясь к Надежде Семеновне. — Мой знакомый священник задал некоторые вопросы, касающиеся наркомании и алкоголизма, разным людям, авторитетным в своей области: священникам, врачам.

В том числе они обсуждали и это.

Протоиерей АЛЕКСАНДР Борисов:

Пока больше все-таки пьют. Хотя, в связи с так называемой свободой, наркотики стали более доступны. Такая тенденция, видимо, сохранится, и Церковь должна адекватно ответить на эту угрозу.

БРАТУСЬ Борис Сергеевич, профессор МГУ:

В России, конечно, больше пьют — это национальное бедствие. Наркомания только сейчас стала так угрожающе набирать скорость развития. А масштабы пьянства громадные. И поэтому оно очень опасно.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

— Однако этот вопрос второстепенный, — проговорил отец Павел, внимательно глядя на собеседниц. — Какая разница, спиваются люди или умирают от наркотиков? И то и другое — беда. Но для нас троих самое главное то, как мы можем помочь друг другу.

— А мне-то зачем помогать? — удивилась Надежда Семеновна.

— Вы только что признали, что больны. И в этом нет вашей вины. Те, кто живут с алкоголиком или наркоманом, не только страдают, но, в конце концов, и сами начинают болеть. Эта болезнь называется созависимость. Я познакомлю вас, если хотите, с моей женой, она активный участник групп Ал-Анона.

— Ал-Анона?

— Да. Это Сообщество, которое объединяет родственников и друзей алкоголиков. Ал-Анон в переводе с английского — алкоголики анонимные, а АА — анонимные алкоголики. То есть Ал-Анон является зеркальным отображением АА. Это как две стороны одной медали, потому что алкоголизм, как и наркомания — болезнь семейная: страдает ли один член — страдают с ним все члены (1 Кор. 12, 26).

— А это не секта? — Надежда Семеновна хоть и старалась вести себя как можно почтительнее, но чтото ее настораживало.

— Нет, — отец Павел улыбнулся. — Не волнуйтесь, это не секта. Многие архиереи и священники одобряют деятельность групп Анонимных Алкоголиков и Наркоманов и групп для их родственников. Как раз сегодня при нашем храме будет собрание такой группы. В семь вечера. Туда придет и моя жена.

— А какой же родственник у нее болен этим грехом? — удивилась Надежда Семеновна.

— Мама! Замолчи, пожалуйста, — крикнула Катя.

— Это вы у нее сами можете спросить, — спокойно сказал священник. — Вот вам с Катей задание: Кате ходить каждый день. Каждый день! — повторил он внушительно, — на собрания АА и АН, а вам — в Ал-Анон, раз в неделю. Катя сама все расскажет, она уже немало знает об этом движении. И жду вас обеих в храме, приходите ко мне на исповедь или на беседу. Буду рад помочь, чем смогу.

Беседа пятая

Прошло еще два или три месяца. Зима заканчивалась, таял снег, природа оживала под первыми солнечными лучами. В храме готовились к Пасхе. Стояла предпраздничная суета, отец Павел весь день освящал куличи. И когда к нему подошли Катя, ее мама и с ними еще какая-то девушка, он не смог их принять, но попросил обязательно исповедаться и причаститься в пасхальную ночь. Тихий и мирный настрой Кати и Надежды Семеновны порадовал его, они были спокойны и серьезны. Он освятил их пасхальные куличи и поинтересовался, как зовут пришедшую с ними девушку.

— Настя, — смущенно пробормотала она. — Я Катина подруга. Я тоже хотела бы с вами посоветоваться и поговорить, батюшка. Мне Катя и Надежда Семеновна о вас много рассказывали.

— У нее то же, что и у Кати, — кивнула в Настину сторону Надежда Семеновна.

— Мам, ну чего ты все лезешь?! — Катя возмущенно дернула маму за рукав.

— С удовольствием с вами побеседую. Давайте, знаете, когда… — он задумался. — Нет, раньше Пасхи никак не смогу вас принять. Приходите во вторник вечером после Светлой седмицы. Договорились? А до вторника, Настя, я вас очень прошу ходить с Катей на собрания Анонимных Наркоманов.

— А я уже была с ней, — сказала Настя.

— Ну что же, прекрасно. Ходите туда как можно чаще. И если возникнут вопросы, мы их вместе обсудим во вторник. Тогда мы скажем друг другу: Христос воскресе! Надеюсь, что для вас обеих, — он обратился к Кате и ее маме, — этот праздник будет особенным. Ведь вы воскресли для новой жизни. А вы, дорогая Настя, делаете первые, но верные шаги к выздоровлению. Я рад, что вы пришли!

Вечер вторника после Пасхальной седмицы был очень важным для всех троих. Это последняя беседа, которую мы беремся рассказать, хотя таких встреч и бесед будет еще много, потому что все три стали постоянными, можно сказать, примерными прихожанками храма отца Павла.

В этот раз Катя не опоздала. Когда все вошли в комнату, радостные и оживленные под впечатлением торжественных и праздничных служб, и сели вокруг стола, отец Павел сказал:

— Итак, вы ходили на собрания АА, АН и Ал-Анон и многое для себя уяснили. Я тут советовался насчет вас, Катя, и насчет вас, дорогая Надежда Семеновна, с моими знакомыми врачами и консультантами и настоятельно рекомендую вам, Катя, лечь в стационар, в реабилитационный центр под Петербургом. Это хороший двенадцатишаговый программный центр.

— А зачем мне куда-то ложиться? — удивленно спросила Катя. — Не-ет. Я хочу поехать в женский монастырь, жить там, хочу думать только о Боге и грехи замаливать. Я твердо решила.

— Конечно, решать вы будете сами, никто вас не неволит, — спокойно возразил отец Павел. — Но я глубоко убежден, что это решение приняли не вы, а ваша болезнь, ваше больное, еще не выздоровевшее «я». Я уверен, что вы не доедете ни до какого монастыря, а вернетесь благополучно к своим старым друзьям и к своему прежнему образу жизни. Хотя это может произойти не сразу. Вы хотите думать только о Боге? Я уверен, если вы обретете трезвость, вы обретете и Бога. Потому что у алкоголика и наркомана очень нездоровое представление о Боге. Преподобный Амвросий Оптинский писал, ссылаясь на великого древнего подвижника святого Исаака Сирина, что не всякое доброе желание бывает от Бога, но бывает подобное желание и от диавола, и естественно, оно не на пользу — это враг расставляет сети. Далее он как будто к вам обращается, дорогая Катя: «Ты во всю жизнь свою увлекалась мнимо благим и нерассудным желанием и оттого повредила себя душевно и телесно» . Так что, дорогие Надежда Семеновна и Катя, я вам настоятельно советую в ближайшее время поехать в Петербург, вернее, под Петербург, в реабилитационный центр «Дом надежды на горе». Там есть православная часовня, да и все сотрудники центра — очень хорошие люди, верующие, понимающие. А ваше желание, Катя, жить при монастыре неудивительно и неново. Это естественная реакция души, вставшей на путь истины. Но сначала нужно хоть как-то начать выздоравливать, начать работу по шагам. Было бы очень хорошо, если бы вы, Надежда Семеновна, поехали с дочерью, потому что в «Доме на горе» существует прекрасная программа и для родственников, то есть созависимых. У вас есть возможность остановиться у кого-нибудь в Петербурге?

— У меня там живут родная сестра и племянник.

— Очень хорошо. Постарайтесь узнать, смогут ли они вас принять у себя недели на две. По субботам и воскресеньям вы сможете ездить в «Дом на горе».

— А мне это действительно нужно? — засомневалась Надежда Семеновна.

— Я думаю, очень нужно и полезно. Вы не только поддержите дочь, но и сами окунетесь в Программу. У вас будет свой консультант.

— Позвольте мне, батюшка, сказать, — начала Катина мама сначала робко, а потом все с большим воодушевлением. — Во-первых, я вам очень благодарна за мою Катю. Вот она уже привела к вам свою подругу.

Она указала на Настю, которая слушала, затаив дыхание.

— Потом, — она замялась, — мне ваша супруга все рассказала. Я очень ее полюбила. Знаете, она просто подвижница. Я и представить не могла, что она одна — а ведь столько детишек у вас с ней, — одна открыла в нашем городе четыре группы помощи родственникам наркоманов и алкоголиков. Подвижница… Да! — тут она в испуге было прикрыла рот рукой.

— Ничего, ничего, говорите, не бойтесь, — ободряюще сказал отец Павел.

— Я и представить себе не могла. Вот откуда вы так прекрасно, так подробно знаете про наркотики, про алкоголизм, про созависимость. Вы меня простите, сначала-то я даже не поверила, а потом стала вас и ее, конечно, еще больше уважать. После того как узнала… ну, про вашу болезнь. А тебе, Настя, — спохватилась она, — это совсем не надо слушать. Может, ей лучше выйти, батюшка?

— Нет уж, лучше ей, я думаю, быть здесь. Единственное, о чем я всех вас прошу, чтобы этот разговор остался, как говорят Анонимные Алкоголики, в стенах этой комнаты. Анонимность, конфиденциальность, уважение к личной свободе и тайне — очень важный момент в Программе. Я уверен, что для вас, дорогая Настя, этот разговор важен. Теперь Катя будет вам рассказывать о Программе Двенадцати Шагов и об Анонимных Наркоманах, а Надежда Семеновна, может быть, — вашей маме о Программе Ал-Анон.

— Такое мужество — признаться перед другими, — продолжала Надежда Семеновна. — Но неужели и среди священников это бывает? Поверить никак не могу.

— Это бывает в любой социальной среде, — сказал отец Павел.

— А как вы думаете, батюшка, эти двенадцать шагов, по которым, как мне сказала ваша матушка, нужно работать, — это что, какой-то особый метод? Я все время на собраниях слышу: шаги да шаги, работа по шагам…

— Когда вы будете заниматься в группах, вы все узнаете подробно. А сейчас я могу просто вкратце рассказать вам о каждом из шагов, чтобы вы поняли суть этой Программы.

Первый шаг — это акт капитуляции через боль. Его нельзя сделать только мысленно. Человек достигает того уровня боли и отчаяния, при котором он приближается к Богу. Болезнь ставит его на колени. Это смирение, продиктованное нестерпимой болью, смирение, пока еще насильственное. Признание полной капитуляции перед болезнью.

Второй шаг — шаг поиска. Человек ищет Силу, на которую можно опереться. Этот шаг очень важен для атеиста, руководствующегося своей слабой интуицией. Для верующего человека это утверждение в вере. Смирение, как и прежде, здесь еще не желанное качество, а горькая похлебка, которую мы вынуждены пить.

Третий шаг — здесь брезжит свет, поскольку появилась точка опоры. Сейчас человек отдает свою жизнь Богу, без Которого не делается ни один последующий шаг, в каждом из которых за гранью боли и отчаяния, за гранью слов происходит таинственная встреча с Богом в самой глубине человеческой души.

Четвертый шаг — это встреча с самим собой. Впервые человек пытается посмотреть на себя не в свете гордыни, а в свете смирения, в свете реальности: что же я есть на самом деле? Здесь человеку открываются все его пороки и грехи.

Пятый шаг — предполагает мужество открыть свои недостатки перед другими, предстать в смирении перед людьми. Этот шаг очень похож на исповедь.

Шестой шаг — заключается в том, чтобы найти в себе силу сказать Богу: «Да будет воля Твоя относительно меня, каким мне быть. Пусть Твоя правда восторжествует во мне, пусть во мне отразится Твой образ и подобие, а не моя фантазия».

Седьмой шаг — человек смиренно просит Бога, зная, что сам не сможет этого исполнить, избавить его от его недостатков, высечь из него ту прекрасную статую, которую Он уже видит. И это бывает не без боли.

Восьмой шаг — это попытка наладить нарушенные отношения с людьми, стать полноправным членом общества. В 4, 5, 8 и 9-м шагах человек отпускает свое алкогольное прошлое, которое уходит только через прощение. И оно перестает им управлять.

Девятый шаг — это возмещение ущерба и прощение, которое человек воплощает в действие. После 5 и 9-го шагов у многих навсегда ушла алкогольная тяга. Но не у всех. В этих шагах преобразуются колоссальные потаенные пласты души.

Десятый шаг — это духовный анализ каждого дня, который проживает человек. Это день, прожитый в свете настоящей духовной трезвости.

Одиннадцатый шаг — это уже осмысленное глубокое сотрудничество с Богом, или то, что святитель Григорий Палама назвал синергизмом. Десятый и одиннадцатый шаги парные. Вообще, ни один шаг не работает в отдельности. Это выстроенный духовный организм.

Двенадцатый шаг — это шаг апостольства. Через двенадцатый шаг в человека входит радость. Богу угодно, когда человек помогает другому человеку избежать смерти, то есть стать трезвым. Человек делится опытом трезвости, и это ему самому дает здоровье и трезвость, ибо «отдавая, мы получаем».

— Да, удивительно, как мудро устроена эта Программа! — задумчиво произнесла Надежда Семеновна. — Но как же, оказывается, долго человеку придется лечиться, чтобы выздороветь и стать способным даже помогать другим… А это обязательно — работать именно по шагам?

— Я вас уверяю, что работа по шагам необходима, чрезвычайно важна. Человек должен отнестись к ней со всей ответственностью и выздоравливать под руководством знающих людей. Для этого Кате, а возможно и Насте, нужно пройти лечение в стационаре или по амбулаторной программе. Я рад, что вы обратили внимание на духовную сторону этой Программы. Недаром в интервью, фрагменты из которого мы с вами читаем, есть и такой вопрос: можно ли считать, что система Двенадцати Шагов (основные принципы АА) благословлена Богом?

Хотите узнать, что говорят по этому поводу духовно мудрые люди и специалисты?

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

Я думаю, что все светлое, вдохновляющее и целительное, если человек находит это внутри себя, пусть даже не зная о Боге, — от Бога.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский:

Я увидел, что это промыслительная Программа для многих и многих людей. Именно благодаря Программе и движению АА, любой человек: атеист, неверующий, маловерующий — может познать Бога и обрести мать — Церковь. Это удивительный подарок Бога измученным людям.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

На мой взгляд, это опыт Церкви. А что такое опыт Церкви? Это сотворчество, содействие Бога и человека.

Дьякон АНАТОЛИЙ Зелов:

Программа АА открывает человеку путь к Богу. Можно представить высокую гору, а на вершине — Бог. Если с одной стороны забираться на эту вершину, то надо карабкаться с большими усилиями, которые под силу лишь крепкому спортсмену. Так вот, Содружество АА создано специально для людей, расслабленных болезнью, оно вырубило ступеньки в этой горе, чтобы по ним мог легко и свободно забраться измученный болезнью человек. И эти ступеньки, я абсолютно уверен, Сам Бог помог создать для того, чтобы люди смогли вылезти из этой ужасной трясины. Как говорят сами алкоголики, это «не человеческое изобретение». Двенадцать Шагов всегда были. Алкоголики просто их нашли. Это и есть евангельское учение, только оно как бы приспособлено для таких немощных в своей болезни людей. Как апостол Павел говорит: молоко для младенцев (см: 1Пет.2:2; 1Кор.3:2; Ев.5:12–13).

БРАТУСЬ Борис Сергеевич, профессор МГУ:

Это была попытка, и притом удачная, найти общие духовные законы. А вот эти общие законы, конечно, установлены не человеком. Основатели АА, описавшие шаги, просто познали их. Любой ученый не придумывает теоремы — они уже есть, — он их только открывает, так же как и законы языка или философии…

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

— Единственное, что меня смутило, и очень сильно, — сказала Надежда Семеновна, — так это то, что на собрании говорили о какой-то Высшей Силе, как каждый Ее понимает.

— Действительно, для многих священников и вообще верующих людей это основной камень преткновения. Догматика — самый сложный, и в то же время самый важный аспект вероисповедания. Это его основа, — продолжал отец Павел, обращаясь к своим собеседницам. — И вы правы, к этому вопросу надо отнестись очень внимательно. Как правило, критика Двенадцатишаговой Программы — это критика формулировок. Если мы обратимся к истории Церкви, то вспомним много случаев, когда за слово христиане принимали мученическую смерть. Во всех догматических дискуссиях отстаивалось именно содержание, а не форма исследуемых богословских текстов. Такова, например, история знаменитых христологических споров IV—VII веков, когда формулировался догмат о соединении Божества и человечества в Господе нашем Иисусе Христе и требовалось точное уяснение содержания определенных терминов Святой Церковью.

Итак, чтобы критиковать какую-либо систему, в том числе Двенадцатишаговую Программу, похоже, следует идти тем же путем: поднимать соответствующие тексты, где эта система расписана во всех подробностях. Человек, познакомившийся с содержанием шагов, увидит, что речь в них идет о стремлении к Единому Богу, что Он — Личный Бог; что возможно покаяние пред Ним, — то есть, что за широкой формулировкой стоит конкретное понятие Бога.

Вот что думают о формулировке «Высшая Сила» наши респонденты:

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

Мне представляется, что, для того чтобы сообщество АА могло охватывать неверующих, воспитанных в среде атеизма людей, слово «Бог» заменили словосочетанием «Высшая Сила, как каждый Ее понимает, Сила, более могущественная, чем я». Например, я встречал людей, которые не верят в Бога, они не могут пока в Него поверить, но они уважают Церковь. Для них понятие «Высшая Сила» более приемлемо.

Я думаю, что если человек даже не знает о Боге, но действует согласно с Божьими дарованиями, он может открыть Путь. Я вспоминаю один разговор. Ко мне подошел молодой офицер и говорит: «Судя по вашему облачению, вы верующий?» Я говорю: «Да». Он продолжает: «А вот я — безбожник, что вы на это скажете?» Отвечаю ему: «Мне очень вас жалко». Офицер спрашивает: «А что у меня общего с Богом, чтобы я в Него верил?» Я ему говорю: «А вы во чтонибудь верите?» Отвечает: «Да. Я верю в человека». Я сказал: «Вот это у вас с Богом общее. Только Бог верит в человека гораздо больше, чем вы. Он человека создал, Он Сам стал Человеком, Он за него умер, и Он продолжает нас любить, несмотря на то, что мы такие». Он на меня посмотрел и сказал: «Эх, так об этом подумать стоит!» Так вот, понимаете, этот человек неверующий, но у него с Богом общая вера в человека. Так что я считаю, что эту фразу: «Высшая Сила» — вполне можно применять.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский:

Меня это понятие не смущает. Для меня и для наших русских людей есть определенное и вполне конкретное понятие «Высшая Сила» — это Бог, как меня учили Его понимать, как меня воспитывали. И никак иначе. Так что меня это не смущает.

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

Конечно же, формулировка «Бог, как мы Его понимаем» вызывает смущение у священников. Однако если ее не подвергать сомнению, а принять в таком виде, в каком она дана, то я все-таки в ней не вижу ничего криминального, потому что каждый человек понимает Бога по-своему. Даже каждый церковный человек, каждый православный человек, в одном приходе, у одного батюшки, Бога чувствует все-таки посвоему. Конечно, есть общие догматические положения, но тем не менее есть и разнообразие. Например, в христианстве существуют различные традиции иконографического изображения Иисуса Христа, которые зависят и от школы письма, и от времени написания иконы.

Это одна часть ответа. Другая часть ответа в том, что многие, причем англоязычные исследователи творчества Билла Вилсона склоняются к мысли, что изначально формулировка имела значение: «Бог, насколько мы Его понимаем». Существует и другой перевод: «Бог, как мы Его знаем», то есть в переводе появляется такой смысл этой фразы, который на русском языке не совсем приемлем.

Да, эта формулировка: «Высшая Сила» — исторически появилась позже. Кстати, и Шаги сформулированы на несколько лет позже, чем появилось само движение. И сначала были немножко другие, явно более христианские, формулировки. И сами собрания проходили по-другому: читали, изучали Библию, много молились христианскими молитвами сообща. Это очень сильно повышало процент выздоровления. Тогда он был намного выше, чем в современных группах. Если бы Церковь помогала больным понять христианскую сущность этой Программы и с христианской стороны на эту сущность посмотреть — это было бы огромной помощью.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

— Скажите, пожалуйста, батюшка, — спросила вдруг Настя, — а среди ваших прихожан есть ли люди, которые справились с алкоголизмом или наркоманией благодаря этому обществу?

— Конечно, и их немало. Как-нибудь я расскажу вам о многих удивительных судьбах выздоравливающих алкоголиков и наркоманов. Таких примеров много, и не только в моей пастырской практике. Послушайте, что рассказывают уже известные вам лица, отвечая на аналогичный вопрос:

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

В нашей церковной общине таких сейчас мало. Были люди, которые справились с этой бедой, посещая одновременно общество АА и принимая поддержку окружающих, благодаря которым они чувствовали, что не живут в одиночку, то есть не брошены Богом и человеком. Да, выздоравливали, приходили в себя.

И я думаю, что надо сотрудничать, учиться друг у друга. Скажем, Сообществу АА можно поучиться чему-то у православного мировоззрения — от глубины, от широты, от высоты. А нам можно научиться очень многому из их долголетнего опыта, и главное — пониманию. Пониманию и любви. Они любят друг друга. Неоспорим факт, что те анонимные алкоголики и наркоманы, которые приходят в Церковь, выздоравливают быстрее и успешнее, потому что есть среда и есть вдохновение.

АЛЕКСИЙ, епископ Орехово-Зуевский:

У нас в монастырском приходе по воскресным и праздничным дням причащаются до 50–70 выздоравливающих алкоголиков и наркоманов. Поэтому я радуюсь, что есть сообщество АА и АН.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

Да, конечно, таких примеров в моей священнической практике было очень много. Были и есть выздоравливающие люди, почти уже полностью социально реабилитировавшиеся после этой болезни, со сроками трезвости очень большими: по пять, по восемь лет. А многие на протяжении десятилетий, до самой смерти, продолжали оставаться трезвыми, можно сказать, что они победили болезнь благодаря этому методу, которому они следовали, а самое главное — это, конечно, благодаря Богу и их собственным усилиям.

Мы никого не лечим в прямом смысле этого слова. Мы не участвуем в конференциях и беседах на эту тему — мы помогаем человеку решать его конкретные проблемы, когда он к нам приходит и просит о помощи.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

Давайте еще прочитаем ответы лиц, непосредственно способствовавших открытию или занимавшихся организацией групп АА при храмах, где они служат, или отделениях, где они работают, на вопрос: как они относятся к результатам своей работы? — предложил отец Павел.

Настя, Катя и ее мама охотно согласились.

ИЛАРИОН, епископ Венский и Австрийский:

Я считаю, существование таких групп является свидетельством того, что в условиях нашей тяжелой российской жизни все-таки можно работать с людьми, страдающими такой страшной зависимостью. Опыт, накопленный на Американском подворье, убеждает в целесообразности и необходимости продолжения пастырского душепопечения, в котором наркоманы и алкоголики нуждаются гораздо больше, чем другие члены Церкви.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

Как отношусь? Конечно положительно. Я все время призывал: давайте, ребята, создавайте у нас группу. Я не могу ее организовать. Я не алкоголик и не наркоман, но сделать то, что зависит от меня — предоставить помещение, сказать о том, что возможно приостановить болезнь, — вот это я всегда делал и делаю. У нас есть группа. Мы давно поддерживаем ее, не сразу это удалось, но, слава Богу, сейчас она успешно работает.

ЗЫКОВ Олег Владимирович, главный врач наркологического диспансера:

У нас в диспансере открыта группа самопомощи «Черемушки». Это результат выбора самих больных людей. Не я ее открыл. Формировалась эта группа сама по себе. Мы помогли — теперь получаем результаты. И они нас радуют.

* * *

Ответы других респондентов приведены в Приложении I.

— Я еще хотела вам сказать, батюшка, — пожаловалась Катя, — что последние две недели у меня сильная тяга и вообще такое ощущение, что «крыша течет».

— Катя, ты хоть при батюшке оставь свой жаргон, — с укором перебила ее Надежда Семеновна.

— Ничего, ничего. Я прочту вам отрывок из книги «День за днем»…

— И меня «колбасит» последние четыре дня, — сказала смущенно Настя. — Хоть в петлю лезь.

Надежда Семеновна только всплеснула руками:

— Слова-то какие чудные: «колбасит», «крыша течет». А по-русски неужели нельзя сказать?

— Ничего, меня это не смущает, — остановил ее отец Павел. — Всему свое время. Будут выздоравливать — научатся и по-русски говорить. Так вот, читаю отрывок из книги «День за днем». Сегодня 12 мая. Как раз за 12 мая: «Всегда помнить о своей болезни». Это заглавие. Вот: «Многие из нас еще до трезвости знали, что они алкоголики и наркоманы. Но не все знали, что это болезнь, и болезнь смертельная. Первая ступень Программы гласит: “Мы признали свое бессилие перед своей болезнью, признали, что потеряли контроль над своей жизнью». Признать бессилие перед неизлечимой болезнью нетрудно, труднее помнить об этом всегда, не забывать, кто мы и к чему может привести нас первый укол, первая рюмка”» . Я думаю, что всем нам, — продолжал отец Павел, — нужно быть благодарными Богу и тем людям, которые создали и провели в жизнь это замечательное начинание — Программу Двенадцати Шагов, Сообщество АА. А то, что у всех нас будут трудности на пути к новой, здоровой жизни в Боге, со Христом и в Церкви, — в этом нет сомнений.

— Кто бы мог подумать, — воскликнула Катя, — что моя жизнь начнет меняться так неожиданно, так странно и так быстро. Казалось бы, какая-то американская Программа — и вот я обретаю и новую жизнь, и Бога, и тебя, дорогая мамочка. — Она взяла Надежду Семеновну за руку и нежно пожала ее.

— Да, все в жизни бывает порой странно, не так, как нам представляется, спасение приходит иногда оттуда, откуда его совсем не ожидаешь, — улыбнулся отец Павел. — Видно, так Господь устраивает. Вот и апостол Павел говорит в послании к Римлянам: О, бездна богатства, и премудрости, и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки. Аминь (Рим.11:33–36).

Заключение

Выздоровление от алкоголизма и наркомании — это путь длиной в целую жизнь, а отнюдь не обретение волшебного быстродействующего снадобья. И на этом пути человека ожидают, к сожалению, не только победы, но порой — горькие поражения. Так было и с Катей. Поначалу, в течение первых полутора лет, она полностью отдалась новому ощущению радости трезвой жизни. Она регулярно посещала собрания АА, читала только специальную литературу, говорила только на темы АА и только их специфическим языком, так что многим было тяжело общаться с ней. Но потом ее усердие ослабело. Катю стали посещать мысли о том, что на группы ходить вовсе не обязательно, и что работать по Двенадцатишаговой Программе не так уж важно. Она решила, что отец Павел заблуждается, и никакой он не алкоголик, а просто неопытный священник. Бедная девушка все реже и реже приходила на исповедь и к Причастию, перестала посещать собрания групп. Катя уговорила себя, что АА — это протестантская ерунда, и она может пить нормально, как все, а история с наркотиками — в прошлом. В конце концов она сорвалась в алкогольный и наркотический запой, такой тяжелый, что мама положила ее на «детокс». У девушки началась острая депрессия. Она лежала на больничной койке несчастная и подавленная, в висках стучала мысль: «Конец, это конец. Все кончено».

В один из этих мучительных дней, когда жизнь казалась Кате совершенно безнадежной и беспросветной, в дверь палаты постучали. Через мгновение Катя увидела на пороге отца Павла, Настю и еще несколько человек из группы АА. К некоторым из них она относилась пренебрежительно, считая их скучными и неинтересными. Сейчас они пришли к ней на помощь.

Катя заплакала от стыда, и от счастья. Ей сразу стало тепло среди тех, кто понимал ее и не осуждал. В немногих словах эти настоящие друзья убедили ее, что не все потеряно. Катя поняла: ее выздоровление началось полтора года назад, а всё, что произошло потом, — всего лишь преткновение на этом пути.

Отец Павел предложил Кате исповедоваться, собороваться и приобщиться Святых Христовых Таин. Девушка выразила горячее желание принять Таинства Церкви и со слезами просила батюшку простить ее.

Вскоре отец Павел пришел в больницу, он пособоровал и причастил не только Катю, но и некоторых ее соседок по палате, которые, убежденные Катей, не только приготовились к принятию Таинств Церкви, но и захотели посещать группы АА.

С этого дня Катя быстро пошла на поправку. Выписавшись из больницы, она поехала в «Дом надежды на горе», прошла повторный курс реабилитации. Сейчас у нее три года активной трезвости. Она замужем, ждет второго ребенка. Первый ребенок, девочка, родилась ослабленной и вскоре умерла от воспаления легких. Это было страшным испытанием для Кати. Трудно представить, что она пережила тогда. Друзья из АА ее по-настоящему поддержали. Катя ходила на исповедь, часто причащалась, регулярно посещала собрания АА. Так она справилась с горем и не сорвалась.

Сейчас Катя работает консультантом по химической зависимости в одном из городских Двенадцатишаговых центров. В районе, где она живет, при местной церкви, трудами Кати и ее друзей открылась группа Анонимных Алкоголиков и параллельная группа Ал-Анон. С отцом Павлом Катя поддерживает близкие духовные отношения.

Отец Павел здоров. Он по-прежнему служит в своей церкви, где несколько лет назад начала действовать группа Анонимных Алкоголиков, которую посещают несколько клириков. И сам отец Павел продолжает регулярно посещать свою группу. В настоящее время планируется строительство Двендцатишагового центра при его храме.

Позапрошлый год был для отца Павла особенно трудным: у него тяжело заболела мама, были большие неприятности на приходе. Несколько раз отец Павел находился на грани срыва, но, с Божьей помощью и при поддержке друзей по Программе, он достойно пережил трудности.

В день десятилетнего юбилея своей трезвости отец Павел в конце выступления произнес такие слова: «Когда я лежал, вернее, валялся в своей комнате, измученный пьянством и бессонницей, и буквально рыдал, в полном отчаянии я думал, что Бог меня не слышит. Я был совершенно один. Мне казалось, что все меня оставили: духовник, жена, друзья, духовные чада, прихожане, мама, сам Бог. «Для чего всё это? Зачем я так бессмысленно страдаю? Ты совсем меня не слышишь, Господи! Я никому не нужен — ни Тебе, ни себе, никому на свете. Зачем всё это мучение, зачем?..» Из-за постоянного пьянства мое здоровье было совершенно подорвано. Мучила бессонница, сильные головные боли. Я уже не мог совершать служение, и серьезно встал вопрос ухода за штат. Жена не выдержала и, забрав детей, уехала к своим родителям. Я, раздавленный пьянством и болезнями, был в отчаянии. Будущее грозило катастрофой. Одна пожилая прихожанка, которая была ко мне искренне привязана, узнав, что я очень болен, пришла со мной побеседовать. Как сейчас помню, я был слаб, растерян, раздавлен и уныл.

— Батюшка, вы нам нужны, — сказала она.

«Неужели я кому-то нужен?» Чувство благодарности и умиления подступило к сердцу, и я, не выдержав, заплакал. Эти несколько слов стали для меня настолько важными, что я каким-то чудом перестал пить и не притрагивался к спиртному почти год. И хотя я потом снова срывался в запои, но с тех пор усиленно начал искать помощи у знакомых священников, врачей и психологов. Искал я довольно долго. Тогда я и представить себе не мог, что через какое-то время здесь и сейчас скажу: «Я счастлив, что я алкоголик. И благодарен за это Богу».

«Разве подобает православному священнику говорить подобные странности?» — подумала Катина мама, которая вместе с дочерью пришла на собрание.

Как бы отвечая на ее вопрос, отец Павел продолжал: «То, о чем я так часто читал у святых отцов, моя болезнь понуждает меня осуществлять в жизни. Святитель Феофан Затворник неоднократно подчеркивал, что благодатная помощь Божия всегда готова прийти, но человек сам должен сделать первый шаг. Именно сам! И если человек не сделает этого усилия, то благодатная помощь не придет. Мой алкоголизм заставил меня усердно и с болью искать выход из катастрофической алкогольной ситуации — не только молиться об исцелении от пьянства, но деятельно предпринимать шаги, стучаться во все двери. Это может показаться странным, но моя постыдная греховная болезнь подвигла меня к работе над собой и, соответственно, к большему богопознанию, к осмыслению святоотеческого опыта. Я глубже, серьезнее соприкоснулся с Богом и Его промыслом обо мне. Поэтому, думаю, мои слова не будут напыщенной выдумкой, и я осознанно, вдумчиво и с благодарностью говорю теперь в этой комнате всем вам, дорогие мои, и себе самому: я счастлив, что я алкоголик, что я выздоравливающий алкоголик. И благодарен за свою жизнь и за свою болезнь Богу.

Когда-то моя болезнь разрослась, как страшное, горькое дерево, и крепко опутала мою жизнь, да и не только мою, но и жизнь моей семьи. Тогда я не представлял, как выбраться из этой беды. Но сейчас я и мои близкие чувствуем, видим, знаем, что я выздоравливаю, меняюсь в лучшую сторону. Потому что видеть себя самого выздоравливающим, не только непьющим, а именно выздоравливающим — по-настоящему утешительно. И это утешение сладостное. Нам, алкоголикам и наркоманам, которые обрели трезвый путь жизни, было очень горько. Нашим родным и близким было очень несладко. А сейчас мы все чувствуем радость нашего выздоровления. Поэтому, думаю, не будет натяжкой и неуместной аллегорией историю моего выздоровления и сотни тысяч подобных историй назвать так: «Сладкий плод горького древа».

Приложение I

Что такое алкоголизм и что такое наркомания? Это болезнь или грех, переросший в болезнь?

Архимандрит АЛЕКСАНДР (Катлер), США:

Алкоголизм и наркомания — это единая химическая зависимость. Конечно, это болезнь, и в то же время — это грех. Почему? Когда человек только начинает пить или употреблять наркотики, он может сказать «нет». Если он не говорит «нет» — это грех. Когда он много лет пьет, он хотел бы сказать «нет», но уже не может. Он уже болен. Ему надо помочь.

Игумен ВАЛЕРИЙ (Ларичев), настоятель храма мчч. Флора и Лавра в селе Ям, основатель реабилитационной общины для алкоголиков и наркоманов:

Можно подходить к этим явлениям с двух позиций. Если их рассматривать с медицинской точки зрения — то это болезнь, с духовной — это бесоодержимость. Прежде всего, я считаю, это бесоодержимость, как любая страсть. Человека, который любит выпить, — пусть его еще никто не считает алкоголиком, но он очень любит выпить, — его уже пасет бес. И бес его не оставит, пока человек не обратиться за Божией помощью, в противном случае бес в него вселится. Бес может крутиться вокруг, а может вселиться. Человек бывает зависим от беса, а бывает полностью порабощен им. Когда человек начинает молиться и осознает, что от беса надо избавиться, уже нельзя назвать страсть бесоодержимостью — здесь идет борьба. А если человек не признает себя зависимым, то он одержим.

Любой грех — это болезнь. Это как две стороны одной медали. Я бы рассматривал алкоголизм и наркоманию как духовное повреждение организма: грех — болезнь — смерть.

Дьякон АНАТОЛИЙ Зелов, клирик Феодоровского Государева Собора, г. Пушкино под Санкт-Петербургом, сотрудник реабилитационного Центра для алкоголиков и наркоманов «Дом надежды на горе»:

Во всем мире признано, что это болезнь, и я с этим вполне согласен. Сам алкоголизм, а не его последствия, которые, как правило, лечат, я считаю исключительно духовной болезнью.

Алкоголизм — это тяжелая, прогрессирующая, смертельная болезнь, настолько сильно воздействующая на человека, что своими силами из нее не вырваться, потому что в ней действуют уже не человеческие силы.

БРЮН Евгений Алексеевич, главный нарколог г. Москвы:

Это единое заболевание, связанное с зависимостью. Формы этого заболевания могут быть различными: зависимость от алкоголя, наркотиков и других психоактивных веществ. В литературе описано более 800 тысяч растений, которые могут вызывать зависимость, то есть способны изменить психическое состояние человека. Искусственных веществ не меньше. Есть еще психоактивные вещества, содержащиеся в живых организмах: рыба фугу — знаменитое японское блюдо. Мы живем в мире психоактивных веществ, и при привлечении к ним внимания, при формировании спроса на изменение своего психического состояния у некоторых людей может появиться такая зависимость. Есть еще целый ряд зависимостей, связанный с психоактивными действиями: различные пищевые зависимости, сексуальные, зависимости от фильмов ужасов, азартных игр, компьютерная зависимость и т. п. Такого рода заболевания имеют антропологическую сущность. Известный американский психиатр Эндрю Вейл сформулировал принцип: у человека есть естественная потребность менять свое психическое состояние. Это так же нормально, как испытывать чувство голода и влечение к противоположному полу. Однако если она, эта потребность, достигает болезненного уровня, то возникает зависимость.

Если смотреть статистику в хронологическом порядке, можно увидеть, что прирост зависимостей меняется: то прирост алкоголизма больше, то наркомании, хотя последней всегда меньше. То есть прирост зависимостей — это величина переменная.

Сейчас в России мы наблюдаем заметное снижение темпов прироста героиновых наркоманов и одновременное увеличение количества наркоманов, использующих стимуляторы и кокаин.

А переход от греха к заболеванию лучше всего, на мой взгляд, проследил Паисий Величковский. Есть у него такой труд, где он рассматривает, как из скорбного уныния идет отпадение от веры, надежды, любви и приводит человека к заболеванию. Тут все, как слоеный пирог. Обязательно есть какие-то биологические факторы риска, это может быть родовая травма. Очень часто стимулируют родовую деятельность, и это вызывает минимальную мозговую дисфункцию, а далее — неправильное психическое развитие ребенка: может быть интеллектуальное опережение психического развития, а эмоциональное отставание. У ребенка не развивается необходимый спектр психических реакций. Такие люди немножко похожи на Маугли, до них не вся информация доходит, они не всё усваивают, им трудно адаптироваться в окружающем мире. На это, как правило, наслаиваются аномалии в семье; мамы, видя не вполне здорового ребенка, начинают его заласкивать и потворствовать всяким его прихотям. Есть определенная магия взаимоотношений матери и ребенка, некое взаимоиндуцирование: в каком состоянии мать, в таком состоянии и ребенок. Дети часто этим пользуются и моделируют такие состояния, которые вызывают тревогу матери, и она готова исполнить любой каприз ребенка. И если эти дети не растут в некой координатной сетке: педагогической, духовной, не имеют религиозного или какого-либо традиционного образования, то начинаются всякие метания своеволия. А далее все по Паисию Величковскому: скорбное уныние; ребенка захлестывает мир его желаний; уровень притязаний, как правило, недосягаем; начинается депрессия или обострение внутреннего психологического конфликта. Дальше случайным образом ему может попасть в руки алкоголь или наркотик, которые временно стабилизируют состояние человека, улучшают его коммуникативные функции, улучшают восприятие информации, какие-то его способности, если, конечно, они есть, и вот оно — начало формирования зависимости.

Это и болезнь и грех. Я — врач. Когда человек приходит к нам, он находится в болезненном состоянии. До того как больной обратился за помощью, его проблему можно рассматривать с точки зрения греховной или с точки зрения юридической. Но врач имеет дело с больным. К сожалению, мы редко общаемся с зависимыми людьми, у которых заболевание еще не наступило. Как правило, если зависимость сформировалась, то это болезнь, которую надо лечить.

ЗЫКОВ Олег Владимирович, кандидат медицинских наук, доцент, Президент фонда «Нет Алкоголизму и Наркомании» (НАН), эксперт Государственной Думы, главный врач наркологического диспансера № 12 г. Москвы:

Алкоголизм, также как и наркомания, — это, прежде всего, заболевание. Я убежден, что природа алкоголизма, наркомании и токсикомании едина. Просто где-то присутствует больше биологических компонентов, где-то меньше. От химических особенностей наркотика, алкоголя, никотина и прочего зависят биологические различия.

Если дать более емкое определение, то наркомания, как и алкоголизм, — это биопсихосоциодуховное заболевание, в котором основной причиной, провоцирующей страдание личности, является ее социодуховная зависимость от химического вещества, будь то алкоголь или наркотики. Духовные проблемы человек пытается решить с помощью химического вещества. Стал человек алкоголиком или наркоманом — это дело социального оформления жизни конкретной личности. Но генетический фактор, конечно, здесь тоже может присутствовать.

Грех это или болезнь? Я не специалист в области понятия греха. То, что это болезнь и что она имеет социальные корни — очевидно. Кстати, я категорически против безнаказанности. Когда мне говорят: вы призываете к тому, чтобы не наказывать алкоголиков и наркоманов, — это не так. Я призываю не наказывать за факт болезни. Но если человек при этом кого-то избил или совершил другое преступление, он должен отвечать, как все остальные — болезнь не должна быть оправданием его асоциального поведения.

ЗОЛОТУХИН Сергей Владимирович, заместитель главного врача наркологической больницы № 17 г. Москвы:

Алкоголизм — это, прежде всего, хроническое заболевание, которое характеризуется патологическим влечением к алкоголю. В процессе заболевания формируется как психическая, так и физическая зависимости от алкоголя, а хроническая интоксикация на конечном этапе болезни вызывает поражение внутренних органов и систем: как центральной, так и периферической нервной системы.

Патологическое влечение к алкоголю заставляет человека неумеренно употреблять спиртные напитки. Это стержневой синдром. Формирование психической и физической зависимости сопутствуют ему. Уже на ранней стадии хронического алкоголизма возникает психическая зависимость, и с ней очень сложно бороться. Физическая зависимость — это формирование так называемого похмельно-абстинентного синдрома.

Наркомания — это тоже пагубное патологическое влечение к какому-либо виду вещества, которое отнесено к разряду наркотиков.

В принципе, механизмы формирования зависимости одинаковы у того и другого заболевания.

Просто при наркомании зависимость формируется в геометрической прогрессии, гораздо быстрее, чем при алкоголизме. Если для формирования зависимости при алкоголизме нужны годы, то при наркомании хватает нескольких месяцев, а то и недель. Срок разный. Например, бывает зависимость от пива, она формируется медленнее. Так как крепость вещества меньше, наркогенность его ниже, то и для формирования зависимости нужен более длительный срок. Но все зависит от того, в каком возрасте употреблять. Если пиво пьет зрелый человек, сформировавшаяся личность, то требуются многие годы, чтобы он заработал болезнь. А если это подросток, можно сказать, еще сырой материал, тогда мгновенно формируется зависимость, а потом и переход на употребление более крепких спиртных напитков. Пивной алкоголизм опасен своими тяжелыми последствиями. Есть такой термин: «пивное сердце». Сердце становится как шар. Оно уже не может нормально сокращаться, оно пронизано соединительной тканью. И человек умирает в цветущем возрасте. Так что проблема зависимости — это достаточно серьезная проблема.

Как доктор, я считаю, что алкоголизм, как и наркомания, — это болезнь, тяжелая болезнь, которая имеет хронический характер и требует длительного лечения.

БРАТУСЬ Борис Сергеевич, заведующий кафедрой общей психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, профессор, член-корреспондент Российской Академии Образования:

Наверное, действительно, когда говорят об алкоголизме, часто путают две вещи: поведение человека, его отношение к спиртному и реакцию организма. На самом деле надо понимать, что алкоголизм — тяжелая болезнь. Она имеет вполне определенные симптомы. Если сказать очень коротко, алкоголизм — это специфически измененная реакция организма на алкоголь. Алкоголиком является тот, у кого организм требует алкоголя в определенных ситуациях. Простой пример. Если человек, не алкоголик, перепил, ему плохо примерно так же, как если он съел несвежие продукты. Если пьет алкоголик, то у него возникает синдром похмелья — жажда вновь принять алкоголь. Это жажда самого организма принять яд, которым он отравился. Значит, если для нормального человека алкоголь, которым он отравился, — это яд как таковой, то для алкоголика этот яд — уже часть его организма. В этом и заключается алкоголизм.

Пьянство и алкоголизм, безусловно, разные понятия. Пьянство — это неумеренное употребление, употребление во зло и, можно сказать, врата к алкоголизму. Но пьяница — не обязательно алкоголик: чтобы быть алкоголиком, надо иметь измененный организм.

Наркомания в широком плане — это, как сейчас говорят, класс химических зависимостей. В этом смысле и алкоголизм — это наркомания, то есть алкогольная наркомания. То же табакокурение — это наркомания. Это, конечно, разные формы зависимости, но они подпадают под один класс. Почему мы называем зависимостью и табакокурение? Чем отличается человек, который просто закурил, от курильщика? Тем, что у последнего есть тяга. Он готов на все, чтобы достать сигарету. Именно в этом смысле и алкоголизм, и табакокурение есть формы наркомании.

Жизнь организма имеет свои законы. И есть жизнь духа со своими законами. Если человек начинает пить, значит с его духом не все обстоит хорошо.

Алкоголизм, или, давайте правильно называть, пока еще пьянство — симптом духовного неблагополучия. Но бывает и так: два человека согрешают — пьют, но один становится алкоголиком, а другой нет. Почему? Не потому что второй лучше или чище. Грех одинаков, но у первого неблагополучная наследственность. Таким образом, можно сказать, что со стороны тела алкоголизм — это болезнь, а со стороны духа — грех.

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, председатель правления христианского общественного благотворительного фонда «Старый Свет», психолог:

Алкоголизм и наркомания — проявления одной и той же болезни под названием химическая зависимость, то есть зависимость от химических веществ, изменяющих сознание. Эта болезнь имеет, помимо биологической, еще и душевную сторону, и духовную сторону, и социальную сторону, и эмоциональную сторону. Для меня химическая зависимость — в первую очередь, духовный недуг, вызванный не только проблемами конкретного индивидуума, но и общечеловеческими духовными проблемами. Если еще немного отойти от академических определений, то все это — отражение духовного голода, духовной пустоты, которую человек пытается заполнить неадекватными средствами.

Есть мнение, что алкоголизм развивается в результате греховного образа жизни, но это не так. Ни алкоголизм, ни наркомания не являются следствием того, что человек неправильно живет. Такие утверждения могут делать только те, кто не знаком с реальными фактами. Другой вопрос — о соотношении греха и болезни вообще — оказывается и философски непростым. С одной стороны, грех — это болезнь души.

С другой — всякая болезнь есть следствие греха. Но ведь никому не придет в голову обвинять больного туберкулезом, или ребенка с каким-либо врожденным дефектом, или больного с сердечной недостаточностью, или больного диабетом в том, что он плохо жил, грешил, и поэтому Бог его сейчас, за его личные грехи, наказал болезнью. С моей точки зрения, алкоголизм не является следствием личного греха, хотя это болезнь, которая является следствием греховной природы человека. Ни один алкоголик не хотел становиться алкоголиком, когда начинал пить. Точно так же как ни один наркоман не хотел становиться наркоманом, начиная принимать наркотики.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, председатель общественной организации «Наш путь» наркологического диспансера в Санкт-Петербурге, директор реабилитационного Центра, старший преподаватель кафедры психологии социальной работы Академии государственной службы при Президенте Российской Федерации:

Единство алкоголизма и наркомании в том, что они имеют генетическую этимологию, одинаковые социокультурные корни: доступность как алкоголя, так и наркотиков в наше время, насилие в семье, влияние сверстников. В порядке возникновения этих заболеваний очень много общего.

Но существуют, конечно, и различия. Во-первых, возрастная категория. Все-таки алкоголизмом обычно болеют люди, которые имеют некоторый жизненный опыт, определенный жизненный статус и прочее. Хотя в наше время эта категория расширилась, и актуальным становится создание отделений для детей с острыми алкогольными психозами. Если раньше диагноз алкоголизма был уделом исключительно взрослых многоопытных алкоголиков, то сейчас в эту категорию попадают дети. Всплеск таких заболеваний всегда имеет характер эпидемии, когда налицо перелом на уровне социума. Именно в такой ситуации мы сейчас находимся. И качество спиртных напитков, безусловно, изменилось в худшую сторону. В составе водки преобладают токсические вещества. Это бизнес, очень серьезный бизнес, который приносит огромные деньги. Если бы вы видели спектральный анализ пива, вам бы точно не захотелось его пить! Целая индустрия работает для того, чтобы оглушить человека. Только в очень дорогих алкогольных напитках нет такого количества отравляющих веществ. Но они большинству людей не по карману. А обычно: коньяк — не коньяк, водка — не водка, пиво — не пиво, даже если на них красивые, вроде бы государственные этикетки. Даже для очень крепких людей существует огромный риск отравиться, а для детей с неокрепшей психикой — тем более. Есть случаи, когда от одной бутылки водки начиналась белая горячка, а такой человек — уже пациент психиатрической лечебницы.

Конечно, любая болезнь есть следствие греха. Не объедайся, соблюдай посты, делай все вовремя, не чревоугодничай — и не будет ни катара, ни гастрита, ничего подобного. Но не все так просто. По моим наблюдениям и по опыту людей, у которых я училась, — это мнение подтверждено множеством научных работ — алкоголизм, как и наркомания — страшная болезнь. Например, когда человек рождается с пороком, когда у него генетика перестроена, когда у него на различных уровнях нет каких-то ферментов, которые способны обеспечить его здоровое состояние, с этим необходимо считаться. Таких людей много. Это от человека никак не зависит. Не обязательно папу или маму иметь алкоголиками, наследственность может проявиться в четвертом поколении. Покажите мне человека, который бы стопочки не поднял, бокала шампанского не выпил на праздник? Один пьет — и ничего; а другой, как только притронется — падает под стол.

Думаю, обвинять человека, имеющего генетически плохие корни, и заставлять его каяться в том, что он платит за разнузданность и безответственность своих предков, а может быть, за передающееся из поколения в поколение заболевание, по меньшей мере, негуманно.

Всемирная Организация Здравоохранения (ВОЗ) в 1953 году зафиксировала алкоголизм, так же, как и наркоманию, как прогрессирующее неизлечимое заболевание, характеризующееся зависимостью от всех видов препаратов, изменяющих сознание.

ТРИФОНОВ Владимир Иванович (†2003), директор реабилитационного Центра для алкоголиков и наркоманов «Дом надежды на горе» под СанктПетербургом:

Сейчас уже не просто научно доказано, но и практикой подтверждено, что алкоголизм повреждает всю сущность человека: на уровне физиологии, психики, эмоций и, собственно, на духовном уровне. Химическая зависимость подразумевает любые препараты, которые изменяют сознание человека и подавляют его волю. Таким образом возникают алкоголизм, наркомания или токсикомания. В случае токсикомании пристрастие связано с применением разного рода химических веществ, которые не относятся ни к алкогольной группе, ни к наркотикам, но вызывают у человека похожую реакцию. И с алкоголем, и с наркотиками человечество знакомо очень и очень давно, но нет медикаментозных средств для лечения этих заболеваний. Это самый важный и, если хотите, трагический вопрос. Эти заболевания по-прежнему остаются хроническими, неизлечимыми, более того — прогрессирующими.

Если мы обратимся к церковной литературе, то найдем в ней такие понятия, как посессия и обсессия. Посессия — это потеря всякого контроля над собой, это одержимость, непонимание происходящего. Обсессия — это состояние, при котором человек может оценивать свои поступки, но не имеет сил себя исправить. Алкоголики и наркоманы подвержены этим состояниям. Да, мы люди греховные, с греховными делами, с греховными помыслами, с которыми необходимо бороться. Но есть люди именно больные, и все неблаговидные поступки, которые совершают алкоголики и наркоманы, в большинстве своем являются следствием того, что сознание изменено: потеряна связь с Богом и с людьми.

Как бороться с этой бедой?

КИРИЛЛ, митрополит Смоленский и Калининградский:

У меня нет никаких рецептов. Я знаю одно: поскольку это и грех и болезнь одновременно, нужно, чтобы общество и Церковь боролись совместными усилиями. В первую очередь — Церковь, которая призвана излечивать человеческий грех, воспитывать в человеке способность сопротивляться греху. Но поскольку это еще и болезнь, то нужно лечить ее медикаментозно, средствами медицины.

ИЛАРИОН, епископ Венский и Австрийский:

Алкоголизм и наркомания — это яркое проявление тех недугов, которыми больно наше общество, и в первую очередь, недугов духовных. За семьдесят лет, во время которых господствующей была атеистическая идеология, в душах многих людей царил духовный вакуум. Православная Церковь не имела возможности открыто нести Слово Божие людям, поэтому пустовавшее место стало заполняться тем, что было доступно и давало хотя бы иллюзию решения самых различных проблем — от несовершенства государственного устройства до разрешения нравственных коллизий.

Несомненно, что государственные институты в первую очередь должны заботиться о сохранении здоровья нации. Русская Православная Церковь всегда готова к соработничеству с государственными структурами в данной области и имеет гораздо больше средств для устранения не только последствий наркомании или алкоголизма в российском обществе, но и к врачеванию причин, вызывающих эти тяжкие социальные заболевания.

Архимандрит АЛЕКСАНДР (Катлер):

Люди часто не хотят помогать алкоголикам и наркоманам, а ведь им необходима помощь ближних. С ней они могут преодолеть эту болезнь.

Протоиерей АЛЕКСАНДР Борисов:

Есть люди, которые избавляются от этого заболевания, — осторожно назовем это состояние ремиссией — временным ослаблением болезни. Мне известны случаи, когда она длится 10—15 лет, причем у людей, которые прежде находились в тяжелейшем положении. И это не единицы — это сотни людей, а возможно, и значительно больше. Они избавляются от алкогольной зависимости, находясь в группах АА. С этим заболеванием возможно справиться.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

Мне кажется, что современному обществу, во всяком случае в нашей стране, нет никакого дела до этой беды. Кто у нас будет помогать наркоманам и алкоголикам? В подавляющем большинстве случаев теперь это способ зарабатывать деньги: лечить наркоманов стало так же доходно, как и продавать им наркотики. Думаю, мы тогда только дорастем до разрешения этой проблемы на государственном уровне, когда посмотрим вокруг и поймем, что у нас работать некому, потому что с двенадцати лет дети «употребляют». Вот тогда только мы начнем воспринимать эту проблему в масштабах общества. А сейчас, пока всё не так явно, пока у нас официально зарегистрировано только полмиллиона наркоманов, никому до этого дела нет. Да, есть люди, которые серьезно озабочены этой проблемой. Но я говорю об основной тенденции в обществе.

Конечно, необходимо развивать инфраструктуры реабилитации и профилактики. Профилактика — это предупреждение развития наркомании и алкоголизма, формирование адекватного представления о наркотиках, в первую очередь, у молодежи; это вразумительное объяснение того, что ни один наркоман никогда не планировал быть наркоманом, а алкоголик — алкоголиком. Но 80% рекламы ориентировано как раз на ощущения, которые испытывает человек, употребляя наркотики или алкоголь. И все это исподволь нам преподносится. Посмотрите, например, по телевидению рекламу творожка «Даниссимо», и вместо творожка представьте в видеоряде героин: «пусть весь мир подождет». Весь мир застыл в предчувствии наслаждения. Что это такое? Дети с ранних лет это видят, они на уровне подсознания воспринимают это ощущение кайфа. Должен быть противовес этому давлению — целый комплекс мер на уровне государства. В первую очередь, я думаю, определенные профилактические программы должны быть в школах.

Дьякон АНАТОЛИЙ Зелов:

Люди, не страдающие этой болезнью, не могут понять человека, который пьет и этим убивает себя. А когда человек не понимает, он склонен осуждать. Таким отношением алкоголику, конечно, невозможно помочь, потому что он все это чувствует и как бы отгораживается от внешних людей, от тех, кто его не принимает. Только пониманием можно помочь человеку, направить его в правильное русло.

ОСИПОВ Алексей Ильич, доктор богословия:

Поскольку это заболевание обусловлено нашим произволением и приводит к серьезным изменениям в организме, то, несомненно, важнейшее средство борьбы — это осознание болезни и искреннее, сильное желание во что бы то ни стало освободиться от нее.

Здесь нужно сказать, что от человека, который хочет исцелиться, требуется знание христианства — не формальное знание, не знание истин, а знание тех норм христианской жизни, которые защищают от подобных вещей. Это в высшей степени важно. И первый принцип — отречение от мира. Под миром разумеется, по слову святого Исаака Сирина, совокупность страстей. Так вот, в той мере, в какой человек оградится от влияния мира, в такой мере он сможет противостоять этим влияниям. Поэтому необходимо показать современному человеку, что дает христианство, что оно не отнимает у него радости жизни, а охраняет его от горечи этой жизни.

БРЮН Евгений Алексеевич, главный нарколог г. Москвы:

Задача состоит не столько в том, чтобы оказывать медицинскую и духовную помощь больным, а в снижении количества людей злоупотребляющих алкоголем и психоактивными веществами. Есть две линии генеральной стратегии профилактики: уменьшение количества ввозимых наркотиков или полное их исключение и, вторая, снижение спроса на наркотики — здесь участвуют и медики, и педагоги, и психологи, и служители Церкви, и весь открытый гражданский мир. Пока каждый человек в своей семье четко не будет представлять, что он потворствует распространению наркотиков, и он должен сделать определенные усилия, чтобы этого не было, вряд ли мы эту задачу решим.

В Департаменте здравоохранения г. Москвы мы отрабатываем два направления для решения этой задачи:

1. Выявление групп риска или лиц, которые имеют травмы головного мозга, определенную генетику, расстройства поведения, нехорошую обстановку дома или неадекватное поведение в школе. Есть специальные программы, которые позволяют выявить на ранних этапах детей с аномалиями психического развития.

Точно такие же программы есть для рабочих коллективов. Мы внедрили такую программу в МВТУ им. Баумана, так как студенческий возраст — это пик всех зависимостей. Все начинается с простых вещей: дезадоптация, расстройства поведения, ночной образ жизни…

2. Обучение населения через СМИ. У нас беда втом, что ни телевидение, ни радио, ни газеты, ни журналы не открывают рубрик, специализирующихся на профилактике зависимостей. На протяжении пяти лет мы предпринимаем активные действия по этому поводу — никто не соглашается. Это же деньги. У меня был небольшой опыт на кабельном телевидении Восточного округа в Москве. В течение полугода по понедельникам по часу я общался с населением и рассказывал, что такое зависимость, как она формируется, как предупреждать появление зависимости у детей. Но много ли может сделать кабельное телевидение, когда надо просвещать население в масштабах всей страны. Есть еще проблема кадров, потому что говорить на эту тему может не каждый врач. Простите, что я отдаю предпочтение врачу, поскольку врач в большей степени имеет дело с больным человеком и с разными аспектами этой болезни.

ЗЫКОВ Олег Владимирович, главный врач наркологического диспансера:

Как бороться с этой бедой? Есть разные уровни профилактики. Несомненно, начинать нужно с обращения к молодежной среде, к молодежному сознанию, к молодежной моде, работать с детьми группы риска. Мы детально разработали эти принципы: организация уличной работы, организация социальной работы на дому. Это не только вопрос денег — это и вопрос организации. У нас есть серия изданий о работе с детьми группы риска, о том, как решить проблему детской безнадзорности, которую нельзя отделять от проблем детского алкоголизма и наркомании. Это все суть единые процессы.

Итак, как организовать наркологическую помощь? Мы говорим о том, что нельзя за человека решать его проблемы, но можно создать условия, при которых человек сам начинает искать ответы на свои вопросы.

В 1987 году мы зарегистрировали наш фонд «Нет Алкоголизму и Наркомании». Создавая эту общественную организацию, мы стремились выйти за рамки стандартной наркологической помощи.

Лечебная субкультура (такой термин изобрел фонд НАН) — это среда протянутых больному человеку рук. Но взяться или не взяться человеку за руку — это его выбор. Мы должны создать ему атмосферу душевного тепла, понимания, доверительного контакта. Как найти контакт с человеком в тот момент, когда он желает бросить употреблять наркотики? А ведь и степень желания у всех разная. Базисным здесь является принцип групповой самопомощи. Группы АА и АН — это самый эффективный способ выздоровления в силу того, что больной находится в открытой среде. Человек зависимый всякий раз сталкивается с той или иной проблемой. Войдя в группу самопомощи, он может найти пути решения своей проблемы. Основным инструментом в этих группах является групповое сознание. Любая проблема, которая захватывает личность тотально и не дает человеку жить в обществе, может решаться через общение с себе подобными. Это вещь психологически понятная: мир здоровых людей больного отвергает, и он не может поделиться с ними своими проблемами, мир больных людей предлагает ему свою философию: «употребляй» и не морочь голову. Получается, что он может обрести душевный покой только в среде таких же, как он — пытающихся бросить употреблять наркотики и алкоголь. Таковы группы АА и АН.

Теперь мы должны определить, как можно вступить с больным в доверительный контакт, если он не имеет никакой информации и сам не принимал решения обратиться за помощью. Нужно уловить момент, когда человек готов контактировать. Это уже особая технология. Для того чтобы больной, который почти ничего не хочет, сам пришел за помощью, он должен оправдать свой приход. У него есть на самом деле две ценности: наркотик и то, чем он себе «засаживает» — шприц. Часто и оправдать свой приход за чистым шприцем он не может, он не понимает, зачем это нужно. Но шприц может его заманить, как манок — и мы должны открыть пункт обмена шприцов. И встретить его там должны выздоравливающие наркоманы, имеющие право сказать: «Мы с тобой одной крови, но тебе очень плохо, а нам хорошо. Ты можешь прийти в наш мир».

Откуда появятся такие люди? Из этих групп самопомощи, из числа тех, кто начинает профессионально помогать себе подобным. Половина моего персонала — бывшие алкоголики и наркоманы. Социальная Академия фонда призвана обучать их профессиональной деятельности в наркологии. Мы выстраиваем государственную систему, создаем нормативы, спецификации.

Далее. Контактный телефон. Вот человек созрел для того, чтобы позвонить. Кто должен отвечать по телефону? На нашем телефоне работают люди, которые выздоравливают.

Вот он пришел за помощью. Кого он должен здесь встретить? Врача, психолога? Нет, консультанта. Человека, имеющего собственный опыт выздоровления, потому что чаще всего наркоман или алкоголик приходит сюда предъявить свою болезнь, даже оправдать ее. А ему говорят: «Зачем тогда ты пришел? Твоя болезнь — это твои проблемы, а твое выздоровление — это наша общая задача. Если ты пришел сюда свою болезнь предъявить — уходи, если ты хочешь выздоравливать — давай обсудим. А я такой же, как ты, можешь мне байки не рассказывать» и так далее. Это психотехнология. Таким образом преодолевается барьер.

Есть и неотложная наркология. Человеку на фоне физической боли легче что-то объяснить. Очевидная мысль. Если больной физически страдает, с ним легче вступить в психологический контакт. Многие центры на Западе работают по принципу сухой ломки. Они не используют лекарственных препаратов. Даже тогда, когда кажется, что больной совсем ничего не понимает, все равно он что-то улавливает. В нашем центре есть отделение неотложной наркологии. Мы используем медикаменты для спасения жизни человека, но когда он открывает глаза, он видит прежде всего не врача, а того же консультанта. Лежит больной под капельницей. К нему подходит консультант: «Тебе совсем плохо? Мне было так же плохо, теперь я чувствую себя иначе, мне хорошо. И ты можешь прийти в мой мир. Путь открыт. Но это должен быть твой выбор, твое решение».

Есть амбулаторные программы, программы для родственников, есть стационарные программы. Дневные стационары, круглосуточные, загородные. Здесь лечение более интенсивное.

Фонд — большая организация. Мы создали реабилитационные центры в Ижевске, в Ленинградской области, в Нижнем Новгороде и других городах. В Москве есть различные амбулаторные программы.

Я коротко расскажу об истории создания. Это был конец семидесятых — начало восьмидесятых годов. Наркологическая больница в то время называлась наркологическим диспансером. Им заведовал Эдуард Семенович Дроздов, сейчас он главный врач 13-й психиатрической больницы. При нем была открыта группа «Рубикон». Эдуард Семенович — один из тех людей, которые были участниками коллизий вокруг наркологической проблемы в России. Именно он придумал и открыл 17-ю наркологическую больницу. Эту больницу можно было бы назвать филиалом завода ЗИЛ. Собственно, и здание принадлежало заводу. Но создана она была по заказу государства, которое нуждалось в дешевой рабочей силе. Такая же больница (19-я наркологическая) была и при заводе АЗЛК. Основная цель этих больниц — заткнуть трудовые бреши. Самая грязная и низкооплачиваемая работа, которую не хотели выполнять кадровые рабочие, делалась руками алкоголиков. Людей набирали в очередях, загоняли в больницу, где проводилась селекция по трудовым навыкам. Все отделения больницы профилировались по цехам. Я пять лет заведовал там отделением, которое работало на токарный цех, и, как заведующий, шел в приемный покой, отбирал там токарей. Основная моя задача была — отправить их на следующий день работать. А администрация больницы интересовалась только одним: почему кто-то у меня задержался в отделении и не пошел сразу на завод. Разговоры о душевных проблемах и трудностях жизни не входили в интересы администрации. Таков был государственный заказ. Эдуард Семенович его выполнял, при этом он умудрялся быть достаточно либеральным, чтобы не мешать таким фантазерам, как я, не препятствовал развитию движения АА. Администрация больницы позволяла приезжавшим изза рубежа представителям движения АА общаться напрямую с пациентами. Хотя тогда, в 1986–88 годах, все было очень непросто.

Вернемся к теме моей собственной профессиональной судьбы. Пытаясь выйти из замкнутого, с моей точки зрения, порочного круга классической психиатрии, я оказался в роли врача-нарколога. Вы знаете, что наркология — это часть психиатрии? Гигантская 17-я больница была рассчитана на 3000 коек. Это абсолютная глупость, потому что крупные наркологические стационары не оправдывают себя. Оказавшись в этой больнице, будучи профессиональным психиатром, я имел многочисленные льготы, поскольку основная часть кадрового состава состояла из спившихся психиатров и быстро переученных стоматологов, гинекологов — людей, которые не нашли себя в других специальностях. Через полгода я стал заведовать отделением, а потом стал одним из руководителей больницы, главным специалистом 3-го корпуса. В моем корпусе было 5 отделений. Я руководил этим корпусом, находясь в статусе заведующего одного из отделений. И при этом пытался воплотить новые методики, потому что чувствовал потребность реализовать себя как врач. Поэтому именно в моем отделении были созданы отделения рефлексотерапии и фитотерапии. Еще одно — сексологическое, потому что сексуальные проблемы алкоголиков очевидны. На втором этаже мы открыли кабинет гиперборической оксигенации — это барокамеры с повышенным давлением кислорода. На самом деле, это был поиск, творческие научные изыскания. Энергии было много, но не всегда было ясно, что следует делать, чтобы помогать больным. В 1985 году Эдуард Семенович пригласил меня на должность главного врача в один из вновь создаваемых наркологических диспансеров. И с тех пор я здесь работаю, так что я — администратор с большим стажем. Я получил самостоятельность и возможность использовать новые методы лечения.

Для меня была очевидной необходимость выйти за рамки функций главного врача наркологического диспансера. Я понял, что весь мир давно уже эволюционировал, а мы, мысля тоталитарно, пока были не способны к переменам. И наша деятельность должна быть направлена на то, чтобы изменить положение дел к лучшему. И вот тогда-то мы и создали наш фонд.

БРАТУСЬ Борис Сергеевич, профессор МГУ:

Есть три направления ведения борьбы: клиническое — наркология как таковая — здесь нужен только врач; психологическое — устранение тех причин, которые ведут к употреблению алкоголя, и духовное — это пост, молитва, то, что может дать Церковь. Они находятся как бы на разных уровнях. Иногда не обязательно наличие всех трех направлений. Мы знаем случаи, когда достаточно духовной защиты. Помощь приходит тогда, когда человек понимает ограниченность своих возможностей. И на психологическом уровне тоже. Вы видели рекламу водки «Флагман»? Перед потребителем поставлен провокационный вопрос: «Кто из вас крепче?» Предполагается, что человек ответит: «Ну, конечно, я!» — и будет пить. Для алкоголика это примерно то же самое, что взять, скажем, пузырек цианистого калия и спросить себя: «Кто из нас крепче: какой-то паршивый цианистый калий или я?» На самом деле он начнет выздоравливать только тогда, когда скажет: «Ну, конечно же, она крепче».

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

Слово «бороться» здесь не совсем подходящее. С некоторых пор я не могу с ним согласиться. «…Справляться» — мне больше нравится. Нужно видеть реальность. А реальность такова: всегда найдутся люди, которые будут выбирать саморазрушение. Болезнь интернациональна. На мой взгляд, цивилизованность общества заключается в том, что у человека, попавшего в трудную ситуацию, всегда есть пути выхода из кризиса, и он может выбрать один из них. В этом отношении наше общество пока совершенно несостоятельно.

Есть заболевание, и есть профилактика — система мер, направленных на предотвращение заболевания. Профилактика — это не аврал. Это активные действия со стороны государства по созданию нормальных условий для жизни и развития личности.

Человек живет в семье, в социальной среде. Вот тут уже встает вопрос семейной терапии. Основная ее цель — интегрировать семью, вернуть ее из деструктивного состояния, наладить связи между людьми, которые уже годами друг друга не слышат, помочь разобраться, где правда-то? Помочь им найти мужество сказать открыто о своих проблемах. Никаких новых задач в семейной терапии, кроме интеграции семьи и восстановления разрушенных связей, не ставится. Существуют лишь разные модификации. Например, в Лондоне есть наркологический центр, куда вместе с больными ложатся их бабушки, дедушки, племянники, — все вместе, на два года. Только в одном здании — бабки с дедками, в другом — дети. Так, все вместе, они живут в санатории около двух лет, а результат — стопроцентное невозвращение к пороку. Каждый проходит свою терапию, а потом их объединяют, интегрируют. Ведь алкоголизм и наркомания — семейное заболевание.

Общество не должно уподобляться стае шакалов, которые рады, когда ты упал, и рвут тебя, воспользовавшись твоей слабостью. Прекрасно, если общество напоминает стаю китов, у которых принято, когда их товарищ ранен, подставляя свои широкие спины, подталкивать его к поверхности воды, чтобы он вдохнул воздуха, а потом доводить его до мелкой воды, чтобы он мог залечить свои раны. Когда общество будет состоять из личностей свободных, тогда многие вопросы отпадут сами собой.

Я считаю, что цель общества и любой терапии — поднять человека, возродить его, вернуть в то состояние духовной целостности, к которой призывает его Господь.

ТРИФОНОВ Владимир Иванович, директор реабилитационного Центра:

Людям, которые уже больны алкоголизмом и наркоманией, необходима помощь официальной медицины — реаниматологов, наркологов, и естественно, необходима реабилитационная помощь по духовно ориентированной программе. А в сферу профилактики, кроме работы с детьми, должно быть включено также оказание духовной помощи взрослым, направленной на их обращение к духовной стороне жизни. Внимание к духовной стороне жизни покажет человеку абсурдность обращения к веществам, изменяющим его сознание.

Профилактика — это здоровый образ жизни. Нужно воспитывать в детях такое представление о физическом и, в первую очередь, о духовном здоровье, чтобы у них никогда не возникало желания воспользоваться химическим средством для изменения сознания. В этом, на мой взгляд, заключается забота о сохранении нации и будущем России.

Будущее России я вижу не в тех людях, которые, являясь зависимыми, выздоровели и духовно возродились, а в людях, которые никогда не употребляли химических препаратов, никогда не злоупотребляли алкоголем, не пробовали наркотиков, и помочь возрастанию таких людей — задача профилактики. Это принципиальное отличие. Если мы говорим о здоровье нации в целом, в том числе и духовном, мы прекрасно понимаем, что изъять алкоголь и наркотики — невозможно. А вот воспитать подрастающее поколение, которое будет жить в обществе, где существуют алкоголь и наркотики, но никогда не будет их употреблять, — это дело будущего. Это задача профилактики, задача наставников, учителей, пастырей. Поэтому так остро стоит вопрос об образовательных программах в школах, пединститутах, семинариях, духовных академиях, где учащихся необходимо ориентировать на служение и тем людям, которые имеют химическую зависимость.

Каковы причины алкоголизма и наркомании?

КИРИЛЛ, митрополит Смоленский и Калининградский:

Причины алкоголизма и наркомании лежат внутри человека. Конечно, бывает предрасположенность к алкоголю, которая определяется генетическим кодом. Такому человеку сопротивляться тяжелее, чем тому, у кого нет тяжелой наследственности. Это можно назвать объективной причиной. Кроме того, социальные условия жизни толкают людей к порокам. Есть такое понятие, как взрывчатая релаксация: люди находятся в состоянии стресса и для разрядки употребляют алкоголь или наркотики. Это фактор влияния внешней среды. Одно дело жить в спокойной атмосфере, например, в уединении, в обители, или на лоне природы, на берегу моря. И другое дело иметь восьмичасовой рабочий день и два-три часа потратить на давку в общественном транспорте, затем бороться с житейскими тяготами, нехваткой денег, преодолевать семейные неурядицы и множество других трудностей. В данном случае правильно говорят, что алкоголизм — это социальная болезнь. Но при всем этом я уверен, что если человек даже в самых тяжелых условиях имеет приоритет духовной жизни над физической, если он умеет управлять своими страстями, опираясь на свою веру и мировоззрение, то он не станет алкоголиком. Поэтому алкоголизм, в каком-то смысле, — всегда результат духовного опустошения, ослабление споcобности человека управлять своими страстями.

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

Причин может быть много. Начиная от физиологической предрасположенности, на которую не обращали внимания, и заканчивая отягощенной наследственностью, ведь один организм заражается от другого организма.

Игумен ВАЛЕРИЙ (Ларичев):

Причина всех наших бед человеческих чисто духовная. Бесоодержимость — это не порок, а трагедия. Бес к каждому человеку пытается найти подход. Если бес не может вызвать у человека страсть к алкоголю или наркотикам, то он может вызвать у него другую страсть, например, к деньгам. В духовном плане это явления одного порядка. Все человеческие страсти — это бесоодержимость. Я уже говорил, что вначале бес вокруг ходит, почву нащупывает, потом начинает водить человека, как рыбак водит рыбу перед тем как ее поймать. Рыбка плавает, но она уже на крючке. Так и здесь. Человек уже на крючке. И снять его с этого крючка может только Господь. Больше никто и ничто. Когда срывается человек с такого крючка — это чудо. Если он искренне обращается к Господу: «Господи, помоги», то Господь дарует чудо.

Протоиерей АЛЕКСАНДР Борисов:

Безусловно, как генетик в прошлом, я не сомневаюсь, что всякое свойство организма наследуемо. Но прямого наследования здесь нет. Если отец был алкоголик, то сын не обязательно наследует этот порок. Наследственные свойства могут не передаваться непосредственно в следующее поколение. Ведь наследственность, как правило, определяется многими генами, которые передают тот или иной признак, тем более такой сложный, как алкогольная зависимость. И все-таки многие люди с алкогольной зависимостью — дети алкоголиков. Может быть, здесь сказывается влияние и такого фактора, как зачатие в состоянии алкогольного опьянения. Механизм непонятен, но факты говорят о том, что у таких детей возникает множество всяких аномалий.

Умеренное употребление алкоголя может быть средством от депрессии, снятия напряжения. Мы знаем, что Библейская традиция и Ветхого, и Нового Заветов вино не запрещает. Но уже в Ветхом Завете в Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова говорится: Против вина не показывай себя храбрым, ибо многих погубило вино (Сир.31:29). Есть и многие другие подобные упоминания — в частности, в повествованиях о Лоте и о Ное. Я не буквально цитирую, но в Библии говорится, что в малой дозе вино — лекарство и помощь, а в большой — становится бедой. У алкоголизма и наркомании есть общие черты: организм становится зависим от определенного химического вещества, требует его приема и в отсутствие его приходит в стрессовые состояния. Такие острые состояния принуждают человека вновь и вновь обращаться к веществу, от которого он зависит.

Иерей ВЛАДИМИР Тыщук:

Многие люди сейчас находятся в тяжелом материальном положении. У человека тяжело на душе, ему трудно жить, и благодаря алкоголю он уходит от действительного восприятия вещей. Вследствие возникающей химической зависимости не может бороться с трудностями, даже не хочет их оценить. Знаете, когда я приехал в Америку, меня удивила вот какая деталь. Там сейчас очень сильно пропагандируется здоровый образ жизни. Если раньше в голливудских фильмах человека без стакана виски, без сигареты во рту трудно было представить, то теперь Америка старается смотреть на все это другими глазами. Государство всячески культивирует честный и здоровый образ жизни. Мало кто знает, что администрация Клинтона выделяла несколько миллионов долларов на программу пропаганды целомудренного образа жизни до вступления в брак. Вы представляете? Парадоксально звучит, учитывая скандалы вокруг Клинтона, но тем не менее это так. В то время как у нас стараются культивировать псевдоамериканский образ жизни, который трудно назвать другим словом, нежели — разврат. А Америка пережила всё это и поняла, что это губит нацию.

ОСИПОВ Алексей Ильич, доктор богословия:

Причин много. Недаром говорят, что нет такого народа, который нельзя развратить. Мир наш все больше погрязает в рабстве «ветхого человека», выражаясь терминологией апостола Павла. Грех, греховная жизнь, греховное сообщество — все факторы являются реальными.

ЗЫКОВ Олег Владимирович, гл. врач наркологического диспансера:

Основная причина — неспособность человека подругому взаимодействовать с миром. Ведь алкоголь и наркотик — это не более чем адаптоген, средство, с помощью которого человек адаптируется к окружающей среде. И если он, в силу разных обстоятельств, в силу своей склонности, вкусил этот простой способ решать свои проблемы, ему трудно потом от него отказаться. Дело не в том, что появляется биологическая зависимость, — появляется, прежде всего, психологическая зависимость, которая становится трагедией для пациента.

Проблема алкоголизма и наркомании в нашей стране в известной степени зависит от того, насколько вообще свободен человек. Мы все, постсоветские люди, имеем три проблемы: иждивенчество как стандарт мышления, когда за нас кто-то должен решать наши проблемы; репрессивный стандарт мышления — решить проблему через поиск виновного и наказание виновного; и стремление государства решить за нас наши личные проблемы. Нельзя тему алкоголизма и наркомании вырывать из контекста социальной политики. А социальная политика связана с этими фундаментальными и ментальными проблемами. Связана с ними и наркология: «Он наркоман? Так мы его сейчас посадим и все проблемы решим». Это пример репрессивного, тоталитарного подхода.

ЗОЛОТУХИН Сергей Владимирович, зам. гл. врача наркологической больницы:

Во-первых, очень большую роль в развитии химической зависимости играет преморбид, то есть особенности личности больного до возникновения заболевания. Существует определенная группа людей, скажем с неустойчивой психикой, у которых при употреблении наркотических веществ или алкоголя очень быстро формируется зависимость. Во-вторых, большое влияние на формирование данного заболевания оказывает наследственность. Нельзя сбрасывать со счетов и социальный фактор. Он тоже очень важен. И менталитет народов по-разному влияет на появление болезни. В среднеазиатских республиках, например, традиционно не принято употреблять спиртные напитки. Хронический алкоголизм в этом регионе не имеет распространения. Спивается здесь, в основном, русскоязычное население, которое в свое время сюда иммигрировало. А вот употребление наркотических веществ там не осуждается, и поэтому до сих пор, особенно в селах, очень широко распространено курение гашиша, марихуаны. Что касается России, то наоборот, если до революции был достаточно низкий процент лиц, употребляющих наркотики, то процент лиц, злоупотребляющих алкоголем, всегда был достаточно высок.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

Эта болезнь имеет множественные причины. Есть генетические, есть и социокультурные: доступность алкоголя и наркотических веществ, насилие в семье, влияние сверстников. Все это имеет глубокие корни. Россия — не та страна, где алкоголика надо искать в полевой бинокль. У нас, как известно, бывают и первые лица страны с диагнозом во весь лоб. Все наше общество, можно сказать, большая деструктивная семья. И все серьезно больны. Говорят, дети не отвечают за отцов. Отвечают. Сейчас такой взрыв наркомании, которая имеет во многом генетическую основу. Есть тест, который позволяет узнать о ребенке, находящемся еще во чреве матери, будет ли он склонен к зависимости. Многие даже не подозревают о последствиях: не зная, что у них есть предрасположенность, они начинают употреблять просто для того, чтобы не ударить в грязь лицом перед сверстниками, или просто так — расслабиться. А как только начнут — остановиться уже не могут. Это биопсихосоциодуховное заболевание.

ТРИФОНОВ Владимир Иванович, директор реабилитационного Центра:

Причин алкоголизма и наркомании много. Есть и наследственные причины, есть и социальные. В странах с низким жизненным уровнем алкоголизм и наркомания — повальные заболевания. Но, если даже взять высокоразвитые страны, такие как США, Германия, Франция, мы убедимся, что там не просто стабильно высокий процент больных алкоголизмом и наркоманией, но даже идет постоянный рост. Поэтому, я думаю, причиной алкоголизма и наркомании, помимо отсутствия материального благосостояния, является совершенное игнорирование духовных аспектов жизни и деятельности человека. Если человек не занимается своей душой, если он насильно отлучен от духовной жизни либо пренебрегает ей, это резко усиливает риск обращения его к химическим препаратам, риск изменения его сознания. Да, это именно болезнь. Если мы посмотрим на людей без химической зависимости, то увидим, что не все они кристально честные, справедливые и порядочные. Есть люди, которые никогда не употребляли наркотики, но, тем не менее, среди них встречаются негодяи, мерзавцы, убийцы, развратники. Поэтому, если говорить о причинах обращения к химическим веществам, то однозначно можно утверждать, что алкоголизм, как и наркомания — это не порок. Пьянство — порок. Более того, бытовое пьянство связано и с традициями, но причина пьянства — это не причина алкоголизма. Другой вопрос, что для человека, который злоупотребляет спиртными напитками и не хочет контролировать себя, шанс заболеть алкоголизмом, конечно, возрастает. Существует очень много различных мифов о культуре пития, о том, что пить надо не крепкие напитки, а, например, пиво. Но это лишь миф. Сейчас мы уже столкнулись с таким явлением, как пивной алкоголизм, когда люди приобретают алкогольную зависимость, употребляя только лишь пиво. Они выпивают по 10–12 банок или бутылок в день и без этого уже не могут обходиться. Надо избавляться от мифов как о том, что алкоголизм и наркомания — это порок, так и о том, что переход на легкие алкогольные напитки или мягкие наркотики безопасен и может избавить от этой страшной болезни.

Какие существуют способы лечения этой болезни?

ИЛАРИОН, епископ Венский и Австрийский:

Современная медицина знает достаточно методов лечения химической зависимости с помощью различных лекарственных препаратов, но, к сожалению, пытается устранить только следствия, а не причину, то есть лечит тело, а не душу.

Сегодня существуют и широко практикуются так называемые брутальные (грубые) способы лечения химической зависимости — кодирование, вшивание ампул. В какой-то степени они позволяют достигнуть желаемого эффекта — человек на некоторое время действительно перестает принимать наркотики или спиртные напитки. Но, как правило, эти методы лечения совсем не дают гарантии выздоровления. Рано или поздно, но наступает день, когда человек оказывается не в силах противостоять желанию выпить, и тогда все начинается сначала.

Приходится констатировать, что без учета духовного состояния невозможно устранить причины наркомании и алкоголизма, потому что страсть требует особых способов борьбы. Поэтому и лечение должно вести к здоровому образу жизни, но, естественно, не в том понимании, как это принято сегодня.

На физическом уровне необходимо добиться отказа от употребления алкоголя или наркотика, на духовном — способности адекватно воспринимать реальность.

Протоиерей АЛЕКСАНДР Борисов:

Я, к сожалению, об этом ничего не знаю. А открыть у нас в храме три группы: АА, АН и группу для созависимых Ал-Анон — меня побудило свидетельство нескольких людей о том, что им это помогло. Освободившись от такой зависимости, они хотели помочь другим. Они действительно переживали второе рождение. Начали новую жизнь. Они на собственном опыте познали, что такое алкоголизм, что такое зависимость и что такое освобождение от нее.

БРЮН Евгений Алексеевич, главный нарколог г. Москвы:

Есть целая цепочка технологических приемов. Мы проводили исследования, которые показали, что если применять только медицинские методы, то эффективность не будет превышать 5%. Например, «Детокс». Если к этому добавить ещё хорошее психиатрическое лечение, то эффективность повышается до 18%, если к этому добавить хорошую психотерапию — до 28% годовых ремиссий, то есть человек не употребляет алкоголь и наркотики в течение года. Если в эту технологическую цепочку добавить реабилитацию, например, АА или какие-либо другие духовно-ориентированные программы, то эффективность повышается до 50%. Если говорят о более высоких цифрах, то это несерьезно.

Департамент здравоохранения г. Москвы утвердил стандарт оказания наркологической помощи, который обязывает все наши учреждения выстраивать всю цепочку в целом. Исторически сложилось так, что в России развивались в основном медико-биологические методы лечения, а на Западе — социальнореабилитационные. И тот и другой подход малоэффективны по отдельности — работает только вся цепочка. Это приоритет московской наркологии. Мы утвердили этот стандарт и интенсивно его внедряем. Но мы должны быть реалистами: каждому человеку требуется индивидуальный подход. Не было, нет и не будет методики, которая решит все проблемы. Даже в Америке группы самопомощи — это общественное движение, которое помогает одному, максимум двум процентам больных, а церковные реабилитационные программы, по данным Национального института наркотиков в Америке, дают пятипроцентный результат. В рамках Двенадцати Шагов, если к этому творчески добавить духовные разговоры священника, то эффективность будет возрастать.

ЗЫКОВ Олег Владимирович, гл. врач наркологического диспансера:

Для меня очевидно, что ни с помощью химических веществ, ни с помощью какого-то шарлатанского шаманства выйти за рамки стандартной наркологической помощи нельзя. В свое время я побывал у Александра Романовича Довженко в Феодосии. Провел там три летних месяца, увидел всю нелепость и уродство этого метода и ясно понял, что запугивание — это не способ подвигнуть человека к выздоровлению. С помощью запугивания можно только загнать болезнь в жесткие психологические рамки и спровоцировать деструкцию (разрушение) личности, потому что в этом случае ответов на вопросы нет, но есть жесткий запрет на пьянство, направленный на позитивный стандарт поведения алкоголика.

Подобную «помощь» по уровню вредности можно разделить на 4 уровня.

Cамая невредная — это традиционная официальная государственная наркология. Она не полезная, но и не вредная для больного. Для государства — вредная, потому что деньги-то уходят в никуда. Больной по принуждению милиционера, или соседей, или кого-то еще приходит в наркологический диспансер, и врач должен здесь взять его на учет. Доктор в белом халате сидит за столом и, не поднимая головы, заполняет амбулаторную карту. При этом, даже если он искренне заинтересован в судьбе больного, он поднимет голову, посмотрит ему в глаза, но ничего ему не объяснит. Помочь он ему не может, потому что больной часто приходит доказать невиновность в своем пьянстве, предъявить свою правоту и, зачастую врач не в состоянии сломить настроение больного. Это феномен больного. Надо провести много часов в доверительных разговорах, заниматься глубоким профессиональным анализом, чтобы преодолеть этот барьер. А в дежурном процессе это невозможно. Это огромное вложение денег в абсолютно нелепый, никому не нужный процесс. Поэтому государственная наркология бесполезна по определению.

Второй уровень невредности — это врачи, которые занимаются быстрой детоксикацией и говорят больному, что самое главное — это помочь ему пережить синдром ломки. «Дай нам за это денег побольше». Вот, например, «детокс» — это классика жанра! Врачи обещают «избавление от наркотиков» за шесть часов. При этом они играют на чувствах больного. Тому, кто боится боли, они предлагают сделать все безболезненно. А ведь боль — это благо. На фоне физической боли можно достичь психологической интервенции. Не наша задача избавлять человека от физической боли. Наша задача избавить его от психологической боли. И не мы это делаем — это он сам делает. Мы только создаем лечебную среду, в которой он может преодолеть свою душевную боль. А у приверженцев «детокса» задача очень простая — преодолеть физическую боль. Больному предлагают ложный, вредный путь. Да еще и грабят больного. Эта услуга стоит несколько тысяч долларов — это очень большие деньги, даже для вполне обеспеченной семьи. На самом деле все сводится к купированию (прерыванию) острого состояния болезни. Это чудовищный обман. Больному говорят: мы введем тебе лекарство, которое избавит тебя от наркотической зависимости. Но это ложный подход, потому что лекарство, даже если это химическое вещество — мы исследовали его — обычный препарат, он не имеет никакого отношения к душевному состоянию человека.

Третий по степени вредности уровень — кодирование. Этим занимаются Довженко, Назарлиев и многие другие. Лечение сводится к одному — запугать больного, лишить его права использовать наркотическое вещество или алкоголь как способ решения своих проблем, не дав ничего взамен. Вы же наверняка знаете судьбы «сухих» алкоголиков, когда год или полтора человек мучается. Это же не жизнь. Если вам говорят, что «сухой» алкоголик прекрасно себя чувствует, все нормально, все рады, то нужно выяснить, чем этот человек живет. Как правило, все закодированные люди начинают демонстрировать самые худшие черты своей личности: избивать жену, становятся жадными… Человека замкнули в психологическую тюрьму, и вся муть, которая в нем была, снизу поднимается. Потом все, и прежде всего он сам, начинают от нее задыхаться. Прибегает жена — раскодируйте его. Это очень вредно и разрушает личность, но отношусь я к кодированию двойственно, в силу того, что для некоторых людей — это путь к началу выздоровления.

Четвертый, самый опасный уровень — это методы, которые приводят к физическому травмированию больного. Это подлые, негодяйские методы, которые эксплуатируют больного человека, его желание излечиться. Все хотят излечиться. Я не видел ни одного наркомана, который не хотел бы отказаться от наркотиков в различные периоды своей жизни на фоне всяких обострений, только он не знает — как. Алкоголик не хочет бросить пить, но при этом хочет избавиться от зависимости. Когда больной говорит, что он пил и будет пить — он предъявляет свой стандарт решения психологических проблем. Представьте, у человека пытаются вырвать его мир, его способ общения с окружающими — алкоголь, который стал для него средством коммуникации! Конечно, он сопротивляется, и по-своему он прав. Он имеет право выбора. Но при этом, поверьте мне, в разные периоды своей жизни он хочет бросить пить, но не знает — как это сделать и не верит, что можно бросить. Так вот, четвертый уровень — это физическое издевательство над больным. Например, стереотаксис (введение электродов в строго заданные участки глубинных структур мозга), который применяют в Санкт-Петербурге в Институте мозга. В голове делают дырку, вымораживают кусочек мозга и таким образом «решают» проблему наркомании. После чего люди просто погибают. Уже есть смертельные случаи.

Разве вы верите, что есть центр духовности в мозгу? Как можно выморозить кусочек, отвечающий за наркоманию? Это преступление. Это просто уголовщина в чистом виде. И делают это люди, обремененные не просто дипломами врачей, а степенями докторов наук, званиями профессоров.

В Новосибирске «кипятят» больных: кладут под общим наркозом в воду и доводят температуру до сорока трех градусов. Таким образом они «достигают духовного роста личности». Это все — негодяйство, способ нажиться на несчастье людей.

Вот характеристика сегодняшней наркологической помощи больным. Что ей можно противопоставить? Каковы способы преодоления химической зависимости? Единственный способ сопротивления этой болезни — мобилизация внутренних ресурсов личности.

ЗОЛОТУХИН Сергей Владимирович, зам. гл. врача наркологической больницы:

Я, как врач, могу рассказать о трех этапах лечения: первый этап — детоксикационный. Токсикация — это отравленность организма. Потом идет этап, когда мы боремся с физической зависимостью, то есть с абстинентным синдромом, а затем следует этап восстановительный — это духовно-ориентированные методы лечения. И здесь, если говорить с точки зрения медицины, они делятся на две разновидности. Есть так называемые манипулятивные психотерапевтические методики, когда пациент пассивен, а с ним работает врач-психотерапевт, пытается ему внушить что-либо, воздействовать на его психику. А есть методики, которые направлены на внутренний рост пациента. Вот эти методики наиболее сложны, но и наиболее действенны. К таким методикам относится Двенадцатишаговая Программа.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

На сегодняшний день наиболее эффективные способы лечения во всем мире — это разные модификации терапевтических методик анонимных сообществ, таких как миннесотская модель. Человек, попадая туда, оказывается в обстановке безопасности — ведь в большинстве своем все наши больные очень тревожны. Психика некоторых разрушена с детства — дети алкоголиков. Такой человек должен попасть в обстановку полного покоя и порядка. Правда, это уже касается психологии зависимых людей. Необходимо помочь человеку успокоиться, открыться. Если этого не произойдет, работы не будет. Будет слушание какой-то истории, но не будет коренных изменений. Медикаментозные воздействия на людей, больных наркоманией и алкоголизмом, малоэффективны.

ТРИФОНОВ Владимир Иванович, директор реабилитационного Центра:

Существует много программ. Есть и психологические и психотерапевтические программы, программы, которые работают на аскезе, на послушании. Для наркоманов существуют центры, созданные по принципу общин. Если говорить о наиболее приемлемой, универсальной программе, то это модель «Миннесота» на основе Программы Двенадцати Шагов, не стесненная никакими жесткими рамками. Более того, этот путь предполагает духовный рост, приобретение религиозного опыта. Отрицательный пример — клиника Майорова. По телевидению идет реклама: «Приходите, алкоголики, ко мне, я вас излечу». Но с точки зрения православного человека, как я понимаю, только Иисус Христос мог сказать: «Приходите, Я вас излечу». Это даже не то что нескромно — это кощунственно.

Другой вопрос: как может врач, кандидат наук, имеющий сертификат, лицензию, заявлять о том, что у него есть метод лечения хронического, то есть неизлечимого, заболевания? Это совершенно безответственное заявление, которое дезориентирует людей. Вместо того чтобы люди поняли свое истинное положение и полностью отказались от алкоголя, занялись своим выздоровлением, они обретают ложную надежду. Они приходят к таким «целителям», отдают свои деньги и… снова начинают пить. Они уже теряют веру в то, что можно решить эту проблему. Я не вижу в подобных методах ничего, кроме вреда и греха.

Мы не говорим, что наш центр и программа, по которой мы работаем, это панацея. Это специальная программа, здесь мы никого не исцеляем в полном смысле этого слова. Мы помогаем людям самим проделать определенную работу для выздоровления. При этом мы сотрудничаем с наркологическими службами. За четыре года четырнадцать практикующих врачей-наркологов прошли у нас курс в качестве пациентов. Сейчас они продолжают работать как врачинаркологи, оказывают помощь людям при выводе из запоя, при состоянии алкогольной абстиненции, ориентируя больных, после оказания медикаментозного лечения, на выздоровление в нашем центре. И это — замечательная совместная работа, которая дает результаты. Сами выздоравливающие алкоголики, они стали прекрасными специалистами. Они проводят медикаментозное лечение, восстанавливают деятельность внутренних органов, приводят в порядок нервную систему и после этого направляют к нам, то есть, оказав помощь телу, — можно помогать душе. И еще один момент, который очень важен, — это дальнейшая социальная поддержка людей, потому что, как правило, люди, попавшие в химическую зависимость, социально дезориентированы. Поэтому, конечно, нужны и социальные программы, которые помогут восстановить социальный статус человека. И только когда мы действуем, как говорят, всем миром — это работает.

Как может Церковь помогать страждущим этим недугом и их несчастному окружению: матерям, женам, детям?

КИРИЛЛ, митрополит Смоленский и Калининградский:

Лучше было бы, если бы Церковь помогала больным вместе с медицинскими учреждениями при поддержке государства. Это было бы эффективнее. Порой люди приходят в Церковь, как в последнее убежище. Сколько раз ко мне обращались. Умоляют: «Спасите, помогите». И вы знаете, я пытался помогать, но чаще всего меня постигало глубочайшее разочарование. Помню, как один раз я попытался помочь совершенно юному 16-летнему мальчику из очень хорошей семьи. Сделал все, чтобы определить его на лечение. А потом оказалось, что мать, которая больше всех страдает оттого, что он наркоман, по совершенно непонятным для меня причинам, помогала ему покупать наркотики. В моей практике было несколько других случаев, когда мы брали в монастыри на реабилитацию наркоманов. Чаще всего эти люди пытались отрицательно влиять на молодых послушников, на монахов, и кроме того, это еще сопровождалось какими-то очень плохими поступками с моральной точки зрения. В общем, опыт отрицательный.

Но я знаю о том, что общества трезвости, которые существовали в России до революции, имели хорошие результаты. Хотя, конечно, когда мы говорим об эффективности, мы должны ставить определенный коэффициент, потому что в цифрах ее не определишь.

ФИЛАРЕТ, митрополит Минский и Слуцкий:

Безусловно, Церковь может и должна это делать. В Москве существуют специальные медицинские отделения, куда приглашаются и врачи и священнослужители. Пусть будут небольшие совместные шаги, небольшие проекты, которые со временем могут стать более значительными. Все начинается с малого.

ИЛАРИОН, епископ Венский и Австрийский:

Лечить необходимо не только тело, но и душу — без этого невозможно вернуть человека к полноценной жизни. У Церкви для этого есть все необходимое, и главное, двухтысячелетний опыт борьбы со страстями. Церковная молитва является очень сильным средством, помогающим выстоять страждущим этим недугом в борьбе против страсти винопития и наркомании.

Только Церковь может наполнить жизнь человека подлинным содержанием, придать ей непреходящий смысл. Этим устраняется главная причина — пустота, бессмысленность жизни, из-за которой многие люди ищут забвения в вине и наркотиках.

Для родственников и близких этих несчастных людей Церковь становится прибежищем, где они могут поделиться своими скорбями и всегда получить помощь и совет. Молитва, участие в Таинствах придают силы многим христианам нести свой крест.

Игумен ВАЛЕРИЙ (Ларичев):

Обращением за помощью к Господу, молитвами, Таинствами, Причастием, Исповедью, молебнами, акафистами «Неупиваемой Чаше» — всем этим Святая Церковь помогает страждущим.

Дьякон АНАТОЛИЙ Зелов:

Думаю, что лучше всех других организаций могла бы помогать именно Церковь. Ей доступна многоплановая деятельность в этом направлении. Например, можно предоставлять помещения для собраний групп АА — это простейший вариант. В нашем соборе есть такая группа. Часть наших прихожан — бывшие алкоголики, которым было не до Церкви, когда они болели. Сейчас они выздоравливают.

Надо отметить еще такой немаловажный момент. В любой другой стране, как я слышал, если кто-то видит человека с такой проблемой, ему рекомендуют обратиться в общество АА. Допустим, человек совершил в состоянии опьянения какое-то преступление. Ему говорят: «Вы совершили преступление, наказание — год тюрьмы. Но есть альтернативное предложение. Вы можете посещать в течение года группы, и вас не посадят. Выбирайте». Его не заставляют, не имеют права заставлять, но предлагают альтернативу, и, конечно же, человек выбирает лечение. И он в течение года перестает пить, перестает нарушать закон.

Так и Церковь могла бы предложить им посещать ту группу, которая образована при ней. Для выздоровления от этой болезни необходима искренняя вера и добросовестная работа по Программе. Все вместе это очень действенно. Что-либо одно, бывает, не всем и не сразу помогает. А такое взаимодействие очень сильное.

ОСИПОВ Алексей Ильич, доктор богословия:

Церковь может помочь тем, что укажет путь исцеления. Христианство является целительным бальзамом для всех. Чего у нас не хватает, так это указаний правил христианской жизни людям, живущим в миру. К сожалению, обращается внимание на внешнюю сторону церковной жизни и совершенно не обращается внимание на внутреннюю. Ее плохо знают и плохо изучают.

Я говорю с полным убеждением: мы не верим в молитву. Каждой страсти, по слову святого Исаака Сирина, приседит соответствующий дух. И чтобы победить любую страсть, нужно отогнать этого духа, а дух изгоняется молитвой и постом.

Необходимо разработать курс правильной христианской жизни для различных категорий людей: и для больных, и для их родственников. Это в высшей степени необходимая вещь. Нужно создать также общежительные учреждения, потому что только правильная христианская жизнь может сделать больного человека здоровым. Ведь самое главное — дух творит себе формы. Первичным в человеке является духовное начало. Нужно дать возможность действовать этому первичному началу. Надо, чтобы оно стало господствующим в человеке. Чтобы не желудок господствовал над человеком, а человек господствовал над желудком. Жизнь в этой общине должна быть по монашескому типу, но, естественно, с облегченным уставом, с соответствующими молитвами, обязательно с физическим трудом.

ЗЫКОВ Олег Владимирович, гл. врач наркологического диспансера:

Если православный священник будет активным миссионером, понимающим природу болезни, и в момент, когда человек будет искать ответы на интересующие его вопросы, предложит ему свои ответы, и человек уверует, воцерковится — прекрасно. Вы знаете, что алкоголики воцерковляются, приходят в храм. Это замечательно.

ЗОЛОТУХИН Сергей Владимирович, зам. гл. врача наркологической больницы:

Что может сделать Церковь? Вы знаете, мы на базе больницы с благословения Патриарха Алексия II открыли православное отделение. Создавали мы его вместе с Церковью: выработали устав, распорядок дня, подбирали персонал. Персонал у нас в основном верующий, все сотрудники православные. Надо было переломить отношение наших врачей, потому что не все восприняли это отделение как благое дело, а думали, что это очередная кампания. Я не скажу пока, что дела у нас идут блестяще. Мы обращались и к главным врачам диспансеров, и по отделениям больницы с просьбой направлять больных, которые были бы верующими или просто были бы готовы разделить устав и порядок нового отделения. Нам нужно, чтобы это шло от души. Там, действительно, очень интересный распорядок дня. С больными работают психотерапевты и психолог. Эти больные посещают храмы. Два раза в неделю к нам приезжают священнослужители с Крутицкого подворья, они работают с нашими пациентами, беседуют, ведут проповедь. То есть Церковь встает на позицию реального сотрудничества. Поэтому мы, врачи, считаем, что здесь священнослужители могут помочь этим людям сделать первый шаг на пути выздоровления, помочь им понять, что врач не ограничивает их права и свободу, что врач — это, в первую очередь, их помощник и союзник.

Он поможет им выпутаться из этой беды и болезни. А исцеление будет, если этого будут хотеть и сам больной, и его близкие, и врачи. Тогда общими усилиями, может быть, у нас бы получилось то, чего мы так долго пытаемся добиться, и процент ремиссии был бы выше.

Наркомания и алкоголизм — болезни и созависимых. Что это значит? Это значит, что если болен ктолибо в семье, то начинает страдать ближайшее окружение. Родственники вынуждены жить бедами и горестями больного человека, они зарабатывают различные невротические реакции и состояния, которые могут перейти потом и в неврозы. То есть сами становятся больными людьми. Им тоже надо помогать. Очень хорошо было бы, если бы одновременно началась работа с созависимыми родственниками больных, чтобы у них появилась вера в возможность исцеления. И Церковь может в этом помочь.

КИРЮНЧЕВА Ольга Сергеевна, зав. отделением наркологического диспансера:

Алкоголизм — заболевание очень тяжелое, биологическое заболевание, которое вносит множество психологических проблем в жизнь человека — личностных, семейных, социальных. Поэтому, мне кажется, Православная Церковь должна изучить позитивный опыт борьбы с этим страшным недугом, опыт сообщества АА.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

Всем людям понятно, что человек — это не только тело. Иначе мы уповали бы только на фармакологов, генетиков, биогенетиков и на врачей-наркологов, которые спасают организм от воздействия токсических веществ. Лечить неизлечимую болезнь, в принципе, невозможно, тем более медикаментозными средствами. Поэтому если болезнь имеет биопсихосоциодуховные корни, то результатов можно добиться, работая только по всем направлениям. Врач обязан квалифицированно диагностировать причины заболевания: зависимость это или злоупотребление. Он ответственен за физическое состояние. А дальше начинается уже наша деятельность. То есть и врач, и психолог, и социальный работник, и священнослужители — все должны оказывать помощь. Как может участвовать в этом процессе Церковь? Во-первых, Церковь может помогать тем, что она перестанет воевать с теми, кто помогает. Сейчас Православная Церковь стоит в стороне от деятельности анонимных сообществ. Но в природе пустоты не бывает. И появились разные протестанты, секты. С моей точки зрения, Православная Церковь должна занять более конструктивную позицию в этом вопросе. Я бы хотела, чтобы духовные беседы на отделении вела не я, а батюшка, который понимал бы, что к вере человека надо привести, и что это процесс. Бывая за границей, я восхищаюсь тем, как там ведется работа в зависимыми. Священник приходит и начинает говорить с человеком, понимая, что имеет дело с больным. Ведь очень у многих людей (и не только у химически зависимых) Бог ассоциируется с собственным отцом. А если отец был способен только наказывать? Поэтому надо человека сначала расположить к беседе, уделить ему внимание. В той же Польше Воронович приходит, чтобы прочитать лекцию, как отец Евгений Генинг. Он не заставляет больных лоб себе разбивать: тебе пятьдесят поклонов, тебе — сто. Он подходит как человек, который знает проблему. И таких людей специально во всем мире готовят для того, чтобы они могли участвовать в этих программах. Самое главное, чтобы пироги пек пирожник, а сапоги тачал сапожник.

А Церковь — это то место, куда можно прийти с насущными проблемами: здесь тебя накормят, утешат, здесь тебе подскажут, где больница, где дом милосердия… И священники должны обладать информацией во всей ее полноте, чтобы знать, к каким специалистам надлежит обращаться. А мы, к сожалению, порой бываем так разобщены, что можем помогать людям, лишь используя личные связи.

Мнения авторитетных людей о движении АА

КИРИЛЛ, митрополит Смоленский и Калининградский:

Мне известно, что существует такое сообщество. Известно, что и у нас движение АА начало работать. Но непосредственного сотрудничества с ними у меня не было.

Игумен ВАЛЕРИЙ (Ларичев):

Движение АА существует с 30-х годов, почти 70 лет. Тот факт, что оно получило такое распространение и добилось впечатляющих результатов, говорит о том, что это направление с духовной точки зрения правильное. Я встречал людей, которые, благодаря этим группам, полностью освободились от зависимости.

К сожалению, у нас в Православии такого движения нет. Надеюсь, что пока. Но хотелось бы, чтобы в России это движение было поставлено на солидную основу. Давали же прекрасные результаты «братства трезвости» святого праведного Иоанна Кронштадтского. Тогда потребление алкоголя по стране снизилось чуть ли не в два раза. Движение надо возрождать. Но беда в том, что из батюшек мало кто на это пойдет. Для того чтобы возникли «братства трезвости», необходимо, чтобы никто на приходе не употребляли алкоголь, и священники тоже. Не все на это способны. Для такого шага необходимо глубокое понимание проблемы.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

Движение АА зародилось в 30-е годы. Во всем мире существует масса групп и организаций, использующих в своей работе принципы этой Программы. Программа Двенадцати Шагов приносит позитивные результаты. А ведь дерево познается по плодам, правильно?

В России до конца 80-х—начала 90-х годов таких сообществ быть не могло, поскольку это духовно ориентированная Программа. И все, что связано с обращением к Богу, не могло существовать в то время. Как только это стало возможным, в Москве появились группы, которые распространились потом по всей стране. Началась активная деятельность этого движения, благодаря которому многие люди были просто спасены.

Иерей ВЛАДИМИР Тыщук:

В Америке я познакомился с людьми, которые проходили курс лечения или занимались по Программе Двенадцати Шагов. Многих больных эта Программа вернула к жизни и активной деятельности. На сегодняшний день по проценту выздоровления больных она самая эффективная.

Дьякон АНАТОЛИЙ Зелов:

Из существующих движений и сообществ она самая лучшая по организации и эффективности программа. Верующему человеку она дает возможность правильно устроить свою внутреннюю жизнь, потому что сам зависимый человек в своем болезненном состоянии не сможет найти правильного отношения к Богу и себе.

ЗОЛОТУХИН Сергей Владимирович, зам. гл. врача наркологической больницы:

В США и в Европе существует широкая сеть обществ АА и АН и Ал-Анон. Программа помогает разгрузить врачей-специалистов. На такие сообщества приходится до 70% реабилитации больных.

В России мы сначала с недоверием восприняли данную методику: вроде бы такое замкнутое общество, можно даже сказать подозрительное, со своим уставом, со своими принципами, не пускает к себе врачей-специалистов, пытается отгородиться. Такой была и наша первая реакция. Но в настоящее время на базе нашей больницы действует группа АА «Рубикон». Сейчас и АН стали собираться, и мы с ними работаем в тесном контакте. И действительно, есть хорошие результаты. Они периодически делятся с нами своими успехами. Бывает, и неудачами. Например, они могут напрямую обратиться к нам, если один из членов группы сорвался, запил и надо оказать ему помощь, госпитализировать его. Если больной согласен пройти курс лечения у нас, мы незамедлительно кладем его в больницу. Пользу от такого сотрудничества очевидна. Безусловно, такие общества должны развиваться.

БРАТУСЬ Борис Сергеевич, профессор МГУ:

В этом движении есть очень большая ценность. Прежде всего, оно возникло изнутри, из среды людей, попавших на самое дно пьянства. Движение АА — создание отчаявшегося алкоголика. Авторы сумели найти ту маленькую ниточку, с помощью которой все можно вытянуть. Эта ниточка — понимание того, что человек должен ощутить себя абсолютно бессильным перед этой страстью, понять, что он никогда не станет сильнее ее.

Отсюда его обращение к Богу, Который сильнее него. Вот здесь возникает часто смущающее православное сознание обстоятельство: «Мы осознали свое бессилие и обращаемся к Богу, как мы Его понимаем. К Высшей Силе, которая могущественнее, чем мы». И это искушает православного человека. Что это за Высшая Сила? Хотя в переводе Евгения Проценко это звучит не так, а как «Бог, насколько я Его понимаю». На данном этапе с этим понятием, я считаю, надо согласиться. Речь идет о человеке, который не «стоит», а «лежит» и пытается ухватиться за спасительную соломинку.

Как показывает практика, если методика в руках христиан, то потом с человеком все происходит наилучшим образом. Но сначала ему надо дать шанс.

КИРЮНЧЕВА Ольга Сергеевна, зав. отделением наркологического диспансера:

Некоторое время назад в нашем отделении начала работу группа выздоравливающих наркоманов.

Благодаря этой группе многие узнали о движении АА и АН, сторонницей которого я стала. Думаю, что Программа найдет распространение в нашем учреждении, потому что уже два отделения используют эту методику. Она дает великолепные результаты, которых мы не можем добиться с помощью лекарств.

ТРИФОНОВ Владимир Иванович, директор реабилитационного Центра:

Когда проблема алкоголизма в США вышла на первый план, особенно в период Великой депрессии и сразу после нее, стало ясно, что нация практически погибает. Правительство ввело сухой закон, начали создаваться программы помощи алкоголикам, открываться клиники по лечению и изучению алкоголизма. Но все эти меры были малоэффективны. Тогда среди людей, страдающих алкогольной зависимостью, возникла идея — помочь самим себе. Так родилась Программа Двенадцати Шагов.

В Программе есть очень важные моменты: духовная основа выздоровления и анонимность. Основной принцип деятельности — личный опыт. Лица с авторитетом: профессиональные медицинские работники, профессора — часто не имеют этого опыта. Более того, болезнь всегда ставит между врачом и пациентом барьер. Этот барьер разрушается тогда, когда врач или помогающий имеет такой же опыт, понимает, что происходит с пациентом. Одинаковое понимание единой проблемы, взаимная помощь — это те кирпичики, из которых строится духовно ориентированная программа выздоровления.

При этом мы говорим об анонимности. Анонимность необходима не только потому, что общество, в своем абсолютном большинстве, ввиду незнания и нежелания вникнуть в эти проблемы — считает как алкоголизм, так и наркоманию пороком, а не заболеванием. Анонимность предполагает, прежде всего, новую степень взаимоотношений и общения, которое становится очень похожим на исповедь. Когда человек откровенен, когда он говорит о своих проблемах другому человеку, открывает свою душу, открывает свое сердце, то здесь незримо присутствует Бог. Через эту открытость, через такое понимание и приятие, через сопереживание, сочувствие и желание помочь рождается новый духовный опыт. Там, где присутствует Бог, всегда совершается чудо.

Мы говорили о химически зависимых людях, которые получили выздоровление. Что мы подразумеваем под выздоровлением? Непременным условием выздоровления является отказ от веществ, изменяющих сознание. Но этого мало. Мы знаем людей, которые держатся под страхом смерти, под кодом, но их жизнь не стала лучше. Жизнь человека становится лучше только тогда, когда он занимается не телесной, а духовной ее стороной.

Быть в Сообществе АА и одновременно являться прихожанином храма — это не противоречие. Более того, я хочу сказать, что за 6 лет несколько десятков наших пациентов уже в зрелом возрасте воцерковились в Русской Православной Церкви. То есть работа по Двенадцатишаговой Программе привела их к пониманию необходимости воцерковиться. Некоторых, по их просьбе, во время прохождения курса реабилитации мы отвозили в Феодоровский собор, они там приняли Таинство Крещения. Мы это, естественно, только приветствуем.

Работа по Программе предполагает еще такой важный момент. Человек начинает понимать, что он живет в мире, где необходимо просить помощи, что он нуждается в помощи Церкви. Потому что Таинство исповеди, Таинство причастия, глубокая внутренняя работа, связанная с приближением к Богу, невозможна или малоуспешна без воцерковления. Церковному человеку многие шаги делать легче.

Я знаю, что в Нью-Йорке группа АА работает в помещении, которое принадлежит католическому храму. Ей выделен хороший зал. Там работают различные корпоративные группы. Например, группа, объединяющая врачей, или группа, объединяющая священников. У нас этого нет. Наиболее трудными пациентами реабилитационных центров являются врачи и священники. Потому что когда говорят о концепции болезни, то врач, не имеющий духовного опыта, да еще если он человек неверующий, говорит: «Что ты мне, медику с высшим образованием и пятнадцатилетним опытом работы, можешь рассказать?» Так же, когда приходит священнослужитель и читает фразу: «Высшая Сила, или Бог, как мы Его понимаем», он упирается в понятие о Боге: «Что ты мне можешь рассказать о Боге, если у меня богословское образование, и чему ты, полуграмотный алкоголик, можешь меня научить?» Понимаете? Но сейчас ситуация меняется. Немало врачей-наркологов и священнослужителей прошли у нас лечение. И если человек понимает, что духовно ориентированный путь — это единственный в настоящее время путь избавления от химической зависимости, и плюс к этому он применяет свои знания, свой профессиональный опыт — это дает колоссальные результаты. Помощь программного священнослужителя, программного врача, программного психолога, программного психотерапевта — это очень серьезная помощь. Не вместо, а вместе.

Раньше все перед этой бедой были бессильны. Если бы лишь священнослужители и врачи могли помочь в решении алкогольной проблемы другим, то они могли бы помочь, в первую очередь, себе. Нет, они и сами себе не могут помочь — многие из них умирают от алкоголя. Потому что речь идет о тяжелой химической зависимости.

Почему в нашей Церкви некоторые священники против организации АА

КИРИЛЛ, митрополит Смоленский и Калининградский:

Негативное отношение духовенства зависит от степени осведомленности. Мне нужно ознакомиться с их аргументами. Никаких богословских предпосылок отвергать Программу нет.

Игумен ВАЛЕРИЙ (Ларичев):

В основе движения АА не лежит православное понимание о Боге. Это основное препятствие. У нас есть Троица, у нас есть Господь Иисус Христос. Если бы решили создать на православной основе ответвление движения АА, то никаких возражений не было бы.

Иерей ВЛАДИМИР Тыщук:

Неприятие идет от термина: «Высшая Сила». Священник может усмотреть лазеечку для различных проявлений синкретизма. Поэтому священник, имеющий богословское образование, будет требовать более конкретной формулировки. Нельзя сказать со всей определенностью, что эта формулировка не будет с течением времени изменена.

Дьякон АНДРЕЙ Кураев:

До сих пор жива советская психология. Все то, что мы сейчас имеем, глубоко уходит корнями в прошлое. Для меня есть трагическая дата — 1685 год. Событие, происшедшее тогда, замечательное — создание Славяно-Латинской Академии братьями Лихудами, а на самом деле — печальное, потому что оно показывает, что первая семинария появилась через 700 лет после Крещения Руси. Семь столетий жили, и даже у духовенства не возникала мысль, что будущим священникам нужна школа, регулярная школа, а не просто грамоте научать. В XVI—XVII веках разрешалось зачитывать проповеди только по книгам, личные авторские проповеди произносили только архиереи. Затем пришел Петр, который заставил духовенство учиться. Он рассуждал так: Церковь — часть государства, государственный аппарат должен работать. Если Церковь существует на государственные деньги и из бюджета получает финансирование, значит, духовенство должно работать — просвещать народ. Это было время, когда государство заставляло Церковь работать. Было давление со стороны императорского двора. Вспомним хотя бы, кем была создана Марфо-Марьинская обитель? Великой княгиней Елизаветой Федоровной. Лесненская обитель тоже. Даже протестантский опыт использовали. Вот мы сейчас гордимся этим: там — школа для девочек, здесь — для мальчиков. Но все это было заимствовано в Западной Европе.

А потом пришла советская власть. В послевоенные годы опыт Церкви в Советском Союзе был, как ни странно, московской допетровской модели. Батюшка сидит у себя в храме, и ему нет дела ни до чего, то есть ему запрещалось идти в школу, а ему не очень и хотелось. Что-то запрещает советская власть, девяностые годы показали — не очень-то и хотелось. Это была такая своеобразная золотая клетка. Доходы в советское время были выше, чем за все тысячелетнее время христианской истории Руси, потому что было непропорционально малое число открытых храмов среди людей, которые остались верующими. Всё совершенно понятно: ты произносишь «паки и паки» и ничего больше. Тогда у тебя всё будет хорошо: будет «Волга», будет дача с большим зеленым забором — то, о чем митрополит Хризостом Виленский говорил еще на архиерейском соборе 1988 года.

И сегодня приходится ломать не просто инерцию советского периода, приходится ломать инерцию почти тысячелетия. Но если раньше государство побуждало, заставляло, то сегодня нет побуждения ни со стороны церковной иерархии, ни со стороны государства тем паче.

В этих условиях священники чувствуют — что-то надо делать. А собственного призвания к этому нет, таланта многие не ощущают. Тогда в порядке самооправдания: то, что я ничего не делаю — это признак благочестия.

Если учесть, какое количество священников вообще не имеет никакого образования, то это составит 70%. Во многих епархиях семинарское образование имеет один священник из тридцати. Становится понятным, почему часть священства выражает свой молчаливый протест против этого движения. Наверно потому, что они инертны, и не находят в себе ни сил, ни желания помогать наркоманам и алкоголикам.

БРЮН Евгений Алексеевич, главный нарколог г. Москвы:

Многие священники считают, что это грех. А когда меняется биохимия головного мозга, причина может уже не играть особой роли. Неважно, как это начиналось. Часто бывает, инфекция уже прошла, а патологический процесс запущен. Так и здесь. Любая болезнь начинается с греха, но грех забывается, а человек живет с измененной биохимией головного мозга. Поэтому нужно просвещать духовенство, что это и грех и болезнь. Часто общаясь со священниками, я вижу, что они очень категоричны, действуют в лоб — если эпитимию наложат, то по полной программе. Они любят свою паству, но подчас очень жестки. Я много раз видел, как разговаривал с больными о. Александр Мень. Он умел так посмотреть, так улыбнуться или прикоснуться к больному, что человек становился безоружным.

Я думаю, неприятие Двенадцатишаговой Программы связано с косностью. Я знаю людей, посещающих собрания АА, и успешных, и православных, и никаких проблем у них нет.

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

В этом вопросе не последнюю роль играет личная позиция священников. Часть из них выступают за Программу, часть — против, обнаруживая при этом незнание. Иллюзия знания еще опаснее, чем просто невежество. Когда человек говорит: «Я не знаю, но вот я слышал, что это чем-то опасно», с ним можно, по крайней мере, разговаривать, приглашать на группы, давать литературу. С ним можно продолжать диалог. Печально, когда складывается мнение по принципу: я все знаю, я читал эти книги. Хотя, на самом деле, максимум что прочитал — страничку, которую зачитывают на собраниях групп, или мельком проглядел одну из учебных книг в плохом переводе.

Если мнение такого человека: «Я все знаю, и это для Православия не подходит», то почвы для продолжения разговора нет. К сожалению, это значительная и категорически настроенная часть нашего церковного общества.

А проблема действительно неоднозначная. Непростая проблема отношения Церкви к Программе Двенадцати Шагов. Но если за всем этим будет стоять желание разобраться в Программе и последуют реальные действия для исполнения этого желания, тогда есть надежда, что человек изменит свое видение этой проблемы.

КИРЮНЧЕВА Ольга Сергеевна, зав. отделением наркологического диспансера:

Много причин неоднозначного отношения к Программе. В первую очередь настораживает, что это американская система. Батюшки ведь тоже вышли из советской действительности, поэтому и страх у них тот же.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

Священники, которые не принимают эту Программу, вероятно, не обладают достаточной информацией. Не надо забывать, что священники — те же люди, из которых состоит наше общество. А наше общество еще достаточно нездоровое. И свидетельством состояния общества служит нездоровое проявление агрессии в спорных вопросах. Оно происходит от страха. Агрессивность присуща многим людям, в том числе и священникам. Когда человек видит чтото незнакомое, ему гораздо легче все это сразу отвергнуть, чем разбираться.

Есть ли у АА будущее в России? Противоречат ли принципы АА христианским православным основам?

ИЛАРИОН, епископ Венский и Австрийский:

Да, я думаю, будущее есть, только, может быть, в несколько иных формах, более приближенных к русскому менталитету, культуре и традициям.

До революции в Кронштадте существовали общества трезвости, которые находились под пастырским попечением святого праведного Иоанна Кронштадтского. С помощью его молитв многие люди совершенно избавлялись от этого недуга и возвращались к нормальной жизни.

Естественно, что сообщество АА вряд ли сможет полностью победить страсть, живущую в душе этих несчастных людей, но тем не менее людям неверующим и нецерковным такие организации могут принести много пользы.

Полное же выздоровление возможно только после обращения к Богу и немыслимо без участия в литургической жизни Православной Церкви — хранительницы Божественной благодати, врачующей немощных.

ЗЫКОВ Олег Владимирович, гл. врач наркологического диспансера:

У этого движения в России большое будущее. Уже есть плоды. Их огромное количество. И есть подтверждающая эти слова статистика.

ЗОЛОТУХИН Сергей Владимирович, зам. гл. врача наркологической больницы:

Бесспорно, будущее у движения АА есть. Об этом свидетельствует увеличение количества членов общества.

Думаю, ошибочно считать, что движение АА, которое пришло с Запада, на нашей почве не приживется. Альтернативы у нас нет. Пусть будут общества АА и АН, и пусть будут общества трезвости при православных храмах. Ведь одно другому не мешает.

Только одного мне, как православно верующему, хотелось бы, чтобы участники групп обращались не к вымышленному сверхсуществу, а к Богу. У нас есть наследие, наше прошлое: наши деды и прадеды веровали в Бога.

Пусть существуют общества трезвости при монастырях, пусть работают группы АА. Ведь каждый человек уникален. Что ему больше подходит, то пусть и выбирает. Где ему более комфортно, где он получает большую душевную поддержку, пусть там и спасается. Хотя люди, посещающие общества АА, говорят, что там насилия нет. Они как верили в Бога, так и продолжают в Него верить.

Если человек стоит на основах Православной веры, он может обратиться в АА или в общества трезвости при Церкви. Но ниша должна быть заполнена, не должно быть провалов. Попавший в беду человек не должен быть одинок.

БРАТУСЬ Борис Сергеевич, профессор МГУ:

У движения АА будущее есть. Это видно по работе фонда Евгения Проценко «Старый Свет». Другое дело, что каждая методика не бывает подходящей для всех и вся, она имеет свои особенности и не может быть единственной. Но без методики нельзя.

Кроме того, Программа Двенадцати Шагов апеллирует к сознанию человека, благодаря чему становятся понятными эти шаги. Многие другие методы — это или запугивание, или что-то еще, что потом накладывает отпечаток на личность человека. Пройдя ступени программы АА, человек приобретает силы, у него расширяется самосознание.

Людей, не знакомых с этой системой, волнует вопрос: раз это американская методика, значит, она не православная, не христианская. Никакого противоречия с Православием в Программе нет. Существует проблема помощи человеку и, в известной степени, необходимость умаления себя и ненадмевания. Надо понимать, что в таком положении это благо; что человек задумался о том, что он не один, что есть Сила, Которая больше его, на Которую он может положиться. Программа Двенадцати Шагов — краткая. На самом деле она раскрывается в двух основных книгах. Там речь идет о Боге, о личном Боге, о Боге, Который есть Любовь. Речь идет об основных христианских принципах.

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

В России движение АА существует уже 16 лет. Началось все с одной-единственной группы. Сейчас их уже сотни в разных городах России. Хотелось бы, конечно, чтобы их было тысячи, но все хорошее растет медленно.

Сегодня, по-моему, нет причин для скепсиса. Новые группы открываются, старые группы укрепляются. Люди духовно возрастают. В целом, именно в России, чем больше и серьезнее человек участвует в работе АА, тем ближе он становится к Церкви, к Богу. Это очевидная закономерность. Принципы АА родились на христианской основе.

Главное — даже не общность судеб, хотя это тоже объединяет, а желание служить, помогать другому, желание поделиться своим опытом. Служить ближнему — истинно христианское служение, жертвенное. Именно в этом и заключается эффективность работы движения АА.

ТРИФОНОВ Владимир Иванович, директор реабилитационного Центра:

Движение АА уже живет в России. Оно развивается и будет развиваться. Количество групп по России и странам ближнего зарубежья постоянно растет. И этот процесс уже не остановить. Если бы общество АА было не нужно, его в России не было бы. Тем более, что оно ничем не подпитывается: ни деньгами, ни пропагандой — ничем. То есть это процесс, который обратно не повернуть.

Существуют проблемы перевода учебной литературы АА. В ныне существующих переводах всегда можно найти неточности формулировок. Ведь через перевод понимание можно направить как угодно. Если мы внимательно посмотрим, то поймем, что основа Программы Двенадцать Шагов — это Нагорная проповедь Иисуса Христа (Мф.5:3–22). Тогда вопрос о противоречии идеологии движения АА христианским православным основам отпадает сам собой.

ЛЕБЕДЕВ Виктор Петрович, сотрудник реабилитационного Центра:

Движения АА и АН будут в России. Всё развивается по своим законам, таким же, как в других странах. Первые 5 лет в любой стране это движение развивается очень медленно, оно малочисленно. Затем следует взрыв. У нас было то же самое. Первое пятилетие на собрания АА ходили 7—15 человек. Сейчас образовалось много групп, и много людей выздоравливает.

Интересно, что в Москве гораздо быстрее развивается движение AA, а в Петербурге лучше дело обстоит в группах АН.

Мнения о читающейся на собраниях АА молитве

Протоиерей АЛЕКСАНДР Борисов:

Мне кажется, эта молитва приписывается какомуто известному средневековому святому, а может быть, нескольким святым. По духу она совершенно христианская. Прошение о ниспослании мудрости естественно для христиан, как мы знаем из послания апостола Иакова: Если же у кого из вас не достает мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упреков, — и дастся ему (Иак. 1, 5).

Иерей ВЛАДИМИР Тыщук:

По стилю это больше напоминает мудрое изречение, близкое по духу молитве Оптинских старцев. Ни одна строчка ее не противоречит молитвам святых отцов.

ЗЫКОВ Олег Владимирович, гл. врач наркологического диспансера:

Я часто читаю эту молитву. В ней заложены те же мысли, что и в молитве Оптинских старцев: стремление сохранить в себе мир, узнать, способны ли мы посмотреть на себя со стороны в конкретной жизненной ситуации. А для больного химической зависимостью признание своей слабости перед болезнью — это залог выздоровления. Благодаря признанию своей слабости ты приобретаешь гигантскую силу собственного духовного развития.

ЗОЛОТУХИН Сергей Владимирович, зам. гл. врача наркологической больницы:

Слова этой молитвы начертаны при входе в наше православное 25-е наркологическое отделение.

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

Про молитву об умиротворении достаточно написано, есть специальные исследования. Но достоверных сведений об авторе этой молитвы нет. Многие приписывают ее протестантскому богослову Рейнольду Небуру, но есть предположение, что она существовала еще во времена античности.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

Знаю точно, что Анонимные Алкоголики эту молитву не придумали. Она существовала до них. Я, к сожалению, не могу сказать, кто автор.

Как относиться к тому, что, молясь на группе, участники нередко держат друг друга за руки?

Игумен ВАЛЕРИЙ (Ларичев):

В Православии такая форма не принята, и этот жест может настораживать, но я против этого ничего не имею.

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

Действительно это просто способ взаимодействия, принятый в протестантской культуре. Я не вижу в нем ничего такого, что бы могло повредить православному. Кстати, это делается не во всех группах. И в Америке не во всех группах придерживаются этого правила. На каких-то группах люди даже обнимаются, на плечи друг другу руки кладут. Я в этом тоже ничего плохого не вижу. Думаю, это может кого-то поддержать в трудный момент. Важно только не придавать этому жесту мистического значения: что вот дотронулись пальчиками — энергии какие-то пошли. И в Церкви, к сожалению, у прихожан бывает немало искаженных представлений о духовности.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

Знаете, ощущение единства для алкоголика и наркомана дорогого стоит. Что в этом плохого? Многим из них так трудно в первый раз протянуть руку другому! Ведь человек находится в плену у собственной болезни. Очень важно, чтобы эти люди смогли взяться за руки.

ТРИФОНОВ Владимир Иванович, директор реабилитационного Центра:

Я отношусь нормально к тому, что люди встают в круг и держат друг друга за руки. Я смотрю на это не с обрядовой или культовой точки зрения, а с точки зрения психотерапии. Когда мы беремся за руки, то испытываем чувство единения на физическом уровне, а не на духовном, понимаете? Это один из способов реально почувствовать единство.

ЛЕБЕДЕВ Виктор Петрович, сотрудник реабилитационного Центра:

В группах АН не держатся за руки, здесь просто обнимаются, как хоккеисты обнимаются в начале игры. Вряд ли в этом есть черты сектантства. Для человека очень важно дружеское прикосновение. Это чисто психологический момент. Если вы не хотите, чтобы ваш ребенок стал наркоманом, почаще обнимайте его и будьте внимательнее к нему.

Можно ли создать свой национальный метод борьбы с химической зависимостью или лучше присоединиться к всемирно известному Сообществу АА?

ИЛАРИОН, епископ Венский и Австрийский:

Я думаю, можно создать свой метод. Выражаться это может в самых разнообразных формах: можно, например, взять за основу идею общества АА, но наполнить ее православным содержанием, учитывающим особенности русских людей.

Протоиерей АЛЕКСАНДР Борисов:

Лучше не изобретать велосипед, а использовать то готовое, что есть в мировом опыте. В процессе же использования, по необходимости, можно вносить чтото свое.

Дьякон АНДРЕЙ Кураев:

Если это будет работать в России — ради Бога. Если кто-то сможет создать что-то другое — совсем хорошо. Из того обстоятельства, что, скажем, англичанин Клайв Стэйпл Льюис написал замечательную книгу «Просто христианство», не следует, что русские богословы должны сложить перья и больше ничего богословского не писать. Этот метод нужно адаптировать для Православия.

ЗЫКОВ Олег Владимирович, гл. врач наркологического диспансера:

Для меня очевидно, что название Анонимные Алкоголики и формула Двенадцати Шагов — это не догма. Это технологическое описание духовного роста личности. Можно ли придумать национальный способ развития личности? Думаю, что вряд ли. Особенности, безусловно, есть. Но сама идея духовного роста универсальна. Другой вопрос — вербальное оформление Программы может иметь какие-то особенности. Но Двенадцать Шагов показали свою жизнеспособность. И как психиатр и как врач, занимающийся лечением от химической зависимости, я заинтересован не в абстрактных рассуждениях о духовности, а в том, чтобы человеку объяснить, как он должен развиваться. В Двенадцати Шагах есть это описание духовного роста.

ЗОЛОТУХИН Сергей Владимирович, зам. гл. врача наркологической больницы:

Насчет присоединения к всемирному движению АА я хочу сказать только одно. Мы, врачи, все время читаем новую медицинскую литературу в интернете. Самозамкнуться и жить в изоляции сегодня нельзя. Сейчас в мире стираются границы — это же заметно. Все прогрессивное должно использоваться и в нашей стране. Угроза распространения наркомании и алкоголизма столь опасна и столь реальна для нашего государства, что отмахиваться от позитивного метода, который дает положительные результаты — было бы просто преступно. Мы ведь не процветаем, наоборот, в этой области у нас слишком большие проблемы, чтобы отмахиваться и говорить, что мы пойдем своим путем. Поэтому я считаю, что все позитивное надо брать.

БРАТУСЬ Борис Сергеевич, профессор МГУ:

Все западные методики известны психологии. Они, строго говоря, не переводятся адекватно на русский язык. Например, если бы 20 лет назад сделали перевод на русский язык простого предложения: «Ходите ли вы по воскресеньям в Церковь?», у нас этот вопрос не был бы воспринят во всей полноте. Область церковной жизни здесь была редкостью, соответственно, этот вопрос не обсуждался. Поэтому, чтобы эту методику перенести в нашу страну, требуется определенная работа. Это целая задача. В психологии она называется «адаптация», или «пересадка». Ею занимаются специалисты. Не надо страшиться того, что методика иностранного происхождения. Картошка — тоже не русская реалия, она к нам из Америки пришла, но теперь она — русская картошка.

Взять даже такую устойчивую вещь, как церковные каноны. Зайдите в любую православную церковь Украины, Молдавии, Греции — везде заметите национальные особенности. Национальные особенности есть во всех областях.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

Сообщество АА и Программа Двенадцати Шагов — лечебный инструмент. И какая нам разница, кто и где его изобрел? В любом случае эта идея пришла в Россию, чему я очень рада. И пока нет ничего другого, буду лично способствовать тому, чтобы Программа работала, а люди не умирали. Если больные выживают, то я за такую Программу.

ТРИФОНОВ Владимир Иванович, директор реабилитационного Центра:

Чем отличается японский алкоголизм от бурятского? Ничем. Поэтому лучше присоединиться к уже изобретенному методу.

Вся беда в том, что у нас нет специалистов, которые могут лечить эту болезнь. Человек должен сам работать над собой, чтобы ее победить. Дело-то в сути, а не в форме.

У нас в России больше пьют или употребляют наркотики?

АНТОНИЙ, митрополит Сурожский:

В каком-то смысле алкоголь более доступен для населения, его легче достать. С другой стороны, наркомания может врезаться в организм человека гораздо более трагично. Но в сущности это явления одного порядка. Человек бежит от реальности и ищет полноты жизни, хотя бы на мгновение.

Игумен ВАЛЕРИЙ (Ларичев):

И то и другое. Один — бес, и другой — бес.

ЗОЛОТУХИН Сергей Владимирович, зам. гл. врача наркологической больницы:

Традиционно, видимо, у нас больше пьют. Хотя если наркомания будет шагать такими темпами, то лет через 50 мы всерьез столкнемся с этой тяжелейшей проблемой. Дай Бог, чтобы этого не случилось.

В России все происходит моментально. В последнее время специалисты отмечают специфические особенности развития ситуации: помолодел состав наркоманов; стали активно употреблять наркотики женщины; распространяются наркотики в вузах, причем в элитных вузах, чего раньше никогда не было; плюс семейное употребление наркотиков, когда муж и жена оба наркоманы, и ребенок рождается с тяжелой наследственностью; наступил быстрый переход от легких наркотиков к тяжелым.

На Западе такие тенденции не прослеживаются. Там ведь больше распространены легкие наркотики. У нас наоборот, происходит переход от легких наркотиков, марихуаны и анаши, к героину. В Москве и Московской области 90% наркоманов употребляют героин, наиболее наркогенный, опасный наркотик.

Следующий настораживающий момент — увеличение смертности от наркотиков. У нас наркомана старше сорока лет уже не встретишь. Да и старше тридцати — тоже стали редкостью. Наркоманы долго не живут. Средняя продолжительность жизни наркомана от начала активного употребления наркотиков — всего 5—6 лет. На Западе в основном курят, нюхают наркотики. Внутривенно наркотики употребляет только определенная часть населения, их называют «крэйзи» (сумасшедшие), это нездоровые люди. У нас же 90% — внутривенные наркоманы. Вот специфические особенности нашей страны.

КИРЮНЧЕВА Ольга Сергеевна, зав. отделением наркологического диспансера:

Сложный вопрос. Молодежь почти повально употребляет наркотики. Старшее поколение, конечно, пьет. Дети наркотизируются. И это действительно национальная трагедия.

Можно ли считать, что система Двенадцати Шагов (основные принципы АА) благословлена Богом?

Игумен ВАЛЕРИЙ (Ларичев):

Конечно, это человеческое изобретение. Но поскольку идея сама признает, что Бог есть, то Господь помогает. Если бы Господь был против, то движение бы распалось.

БРЮН Евгений Алексеевич, главный нарколог г. Москвы:

Это человеческое изобретение. Люди придумали технологию, но она настолько совпала с чаяниями человека и с человеческой сущностью, что здесь есть место божественному. Когда человек очень хочет доброго, он всегда придет к Богу. Мы своим больным говорим: «Когда ты хочешь быть свободным, ты должен быть зависим от Бога, а если ты хочешь быть свободным от Бога, ты станешь зависим от диавола».

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

В каком-то смысле это действие Бога, потому что Двенадцать Шагов — это христианские принципы, которые существовали и даже в каком-то виде были сформулированы еще задолго до движения АА. Господь просто помог тому же Биллу Вилсону в содружестве с теми, кто был с ним рядом. Кстати, участвовали вместе с ним в написании этих шагов в основном не алкоголики, а священнослужители, монахи. И не без Божией помощи он сформулировал принципы так, чтобы это было понятно уже тысячам и тысячам других алкоголиков, чтобы это помогало им.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

Я считаю, что Господь в очередной раз умалился до такой степени из Своей любви к человеку, неимоверно необозримой, как Он умалился, когда мыл ноги ученикам Своим, чтобы показать нам свое милосердие. В третьем шаге говорится: «Бог, как мы Его понимаем». Господь как бы сказал нам: «Обращайтесь ко Мне, как умеете, только совершенствуйтесь, очищайтесь». Это моя человеческая трактовка. Я считаю, что это величие Божие проявилось еще раз над всем окаянным миром. В Библии сказано: Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное (1Кор.1:27). Один человек, переосмыслив эту фразу, сказал: «А ты подумай, возможно, это как-то связано с вашей Программой. Ведь смотри, как интересно: немудрое, падшее — как ваши алкоголики и наркоманы. Может быть, это про них сказано».

ТРИФОНОВ Владимир Иванович, директор реабилитационного Центра:

Обратите внимание на одну простую вещь. Двенадцать Шагов — это коллективный труд очень большого числа членов сообщества. Это не один какой-то автор сочинил. Понимаете, Господь всегда помогает там, где трудно. Поэтому, как сказано в Евангелии: Ищите, и найдете, стучите, и отворят вам (Мф.7:7). В Америке начали стучаться раньше, чем в других странах. И поэтому им было ниспослано это решение, и ниспослано не в виде откровения, как Евангелие, а по другому пути — по пути проб и ошибок. Доверяй Богу — говорят первые три шага. Вычисти свой дом, помогай другим. Эти Двенадцать Шагов — путь практических решений духовных задач.

Он написан кровью людей, потому что им ошибки стоили жизни. Но это не измышления человеческого ума, философии, психотерапии. И более того, в этих положениях психотерапевты нашли подтверждение своим теориям, священнослужители разных конфессий нашли соответствие основополагающим принципам своих религий.

ЛЕБЕДЕВ Виктор Петрович, сотрудник реабилитационного центра:

Я знаю, что эта Программа служит добру, и знаю, что Господь не творит печали и зла. Это человек творит зло. Больше чем я сам себе, никто мне вреда не может принести. Я сам себе самый главный враг. Соответственно, это Программа, скорее, от Бога, чем от человека. Потому что она помогает миллионам людей остаться в живых, более того — быть счастливыми. В мире, переполненном алкоголем и наркотиками, — это большое дело. Я знаю человека, который крестился благодаря этой Программе. Пришел на группу, стал выздоравливать, оставался чистым какое-то время и в третьем шаге: «Бог, как я Его понимаю» — решил, что пора платить по счетам, пора выбирать, давным-давно собирался он креститься, и вот теперь он сделал свой выбор. Так что, я считаю, эта Программа — от Бога.

Что думают о формулировке «Высшая Сила» наши респонденты?

КИРИЛЛ, митрополит Смоленский и Калининградский:

Вы знаете, я никогда не занимался изучением этого явления. Единственное, что я могу сказать, я глубоко убежден, что должны приветствоваться любые средства, которые помогают человеку избавиться от алкоголизма и наркомании, если эти средства не связаны с отказом от христианской веры и христианских убеждений. Они могут не приветствоваться только в том случае, если наносят еще больший вред духовному, психическому и физическому здоровью человека, например, колдовство, оккультизм, магия — это первое. Если они отрывают человека от веры, от Благодати — это второе. Вот тогда мы должны сказать, что они нам не подходят. Но если нет того, что вызывает главную нашу озабоченность, данный метод не исключается.

Протоиерей ЕВГЕНИЙ Генинг:

Если не указывается явно имя Христово, конечно, это сложная проблема, и никто с этим не спорит. Попробую ответить на поставленный вопрос. Дело в том, что если мы непредвзято посмотрим на Двенадцать Шагов и Двенадцать Традиций, мы увидим любящего Бога. У каких сатанистов идет речь о любящем Боге, у каких буддистов, у каких иудаистов, у каких мусульман, в конце концов? Там — закон, страх, ужас пред Богом. Какая любовь? Что вы! Только в христианстве о любви идет речь. Именно это знание: «Бог — есть Любовь!» — перевернуло всю историю человечества.

Я не знаю, как работает Программа Двенадцати Шагов в исламских странах. Мне говорили, что работает. Не знаю, о каком боге они там говорят. Но для меня ясно, что, если речь идет о любящем Боге, речь идет о христианстве. Только надо непредвзято на это посмотреть.

Я прекрасно понимаю изначальную задумку Программы: эта фраза введена для того, чтобы люди разных религий могли влиться в группу АА. Но я не могу понять, как в исламе с этим мирятся, может быть, там пропускают эти слова? А как в буддизме, в языческом буддизме или в дзен-буддизме, где Бога нет вообще? Это даже не религия, это религиозная философия. Какая Высшая Сила? Нирвана? — Это небытие, это ноль, даже не ноль, а ничто. Где она, эта Высшая Сила, если высшее благо — это «несуществование»?

Нельзя смотреть на Программу предвзято. Да, я могу перечислить множество несоответствий с православной догматикой, которые я вижу, имея богословское образование. Но давайте попробуем с любовью относиться к больным людям. И посмотрим на реальность. А реальность такова: что ни группа АА — то православные христиане. Людям это действительно помогает, и они остаются в лоне Церкви, и более того, они приходят в лоно Церкви благодаря Богу, благодаря этой Программе и, несомненно, благодаря своим усилиям.

Есть ли люди, которые справились с алкоголизмом или наркоманией благодаря этому обществу?

ИЛАРИОН, епископ Венский и Австрийский:

За время существования групп на Американском подворье, где я служил священником, в них побывало достаточно много людей с самыми разными степенями алкогольной и наркотической зависимости. В моей пастырской практике неоднократно встречались случаи, когда люди избавлялись от химической зависимости и возвращались к нормальной жизни. В этом им помогало, помимо работы в программе АА, участие в богослужении, личная молитва, осознание ненормальности того положения, в котором они находились, раскаяние и рожденная покаянием вера в Бога.

ЗЫКОВ Олег Владимирович, главный врач наркологического диспансера:

Тысячи людей не только в Америке, но и в России выздоравливают сегодня в этих группах. Только в Москве более 5000 человек выздоравливают в группах АА и АН. Процесс выздоровления — это путь длиною в жизнь. И на этом пути есть разные коллизии. И чтобы об этом ни говорили репрессивно мыслящие администраторы — это уже есть, это уже совершилось. Люди выздоравливают, и это нельзя остановить.

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

Да, выздоравливает много людей. Даже если люди всего лишь не пьют благодаря Программе — это уже хорошо. Хотя самое главное, на наш взгляд, это не просто снять симптом болезни, а помочь устранить ее причины. Пьянство — это симптом болезни под названием алкоголизм. И важно не только помочь человеку не пить, а помочь ему понять те духовные причины, которые его побуждали пить.

И больные не только выздоравливают — многие становятся христианами, когда они приходят в Программу. Многие приходят в Программу либо неверующими, либо агностиками (отрицающими познание объективного мира), либо, что тоже нередко, формальными христианами, которые говорят: «Да, я православный, меня крестили», а что такое Таинства, могут не знать вообще. И не сразу, а в процессе работы по Программе большая часть из них приходит в Церковь, к осмысленному участию в церковной жизни.

Некоторые больные приходят в Программу будучи сознательными христианами. И их церковный и духовный опыт нисколько не мешает, а помогает им выздоравливать.

НОВИКОВА Валентина Владимировна, директор реабилитационного Центра:

Когда праздновалось три года со дня основания нашего отделения, мы записали это событие на видео. У нас на празднике было несколько телевизионных компаний. Девочка одна говорит: «Выпускники 2000 года, выйдите, пожалуйста, на сцену». И все поднялись. Потому что им захотелось выйти, забыв про всякую анонимность, — создалась такая атмосфера. Сцена большая, но не всем хватило места. И, когда все вышли — разные люди, мужчины, женщины, — все плакали, потому что это действительно было потрясающе: столько людей, обретших новую жизнь.

ЛЕБЕДЕВ Виктор Петрович, сотрудник реабилитационного Центра:

Да, я знаю много случаев выздоровления. Сообществу Анонимных Наркоманов исполнилось в этом году 12 лет. На юбилее первой российской группы «Нева» в Петербурге присутствовало человек 500 выздоравливающих, так или иначе, я их всех знаю.

Как относятся к результатам своей работы лица, способствующие открытию или занимавшиеся организацией групп АА при храмах, где они служат, или отделениях, где они работают?

ПРОЦЕНКО Евгений Николаевич, психолог:

Осенью было одиннадцать лет, как бесперебойно работает наша Программа «Старый Свет». Все это время, практически каждый вечер, по твердо установленной схеме происходят все те процессы, которые в ней должны происходить: занятия, лекции, индивидуальные консультации, работа с семьей, с членами семьи, разного рода группы, взаимодействие консультантов между собой, для того чтобы можно было работать с пациентами, обучение консультантов.

Около 220 человек начинали в ней работу. Закончили Программу около 70, то есть где-то чуть меньше трети. И у тех кто закончил, очень большой процент многолетней ремиссии. Выпускники, как правило, сохраняют трезвость — устойчивую, осмысленную трезвость.

В центре у нас, в основном, алкоголики. Мы принимаем наркоманов ограниченно, и уже тех, у которых есть опыт выздоровления в стационарных центрах. Дело в том, что амбулаторная программа и специфика амбулаторной работы все-таки предполагает какие-то ограничения. Хотя мы сейчас открыли терапевтическую общину для наркоманов.

ТРИФОНОВ Владимир Иванович, директор реабилитационного Центра:

В нашем центре построена православная часовня, где неопустительно ежедневно читаются утренние и вечерние молитвы. Также для желающих у нас проводятся факультативные занятия по изучению основ православной веры. Но, так как Центр наш русскоамериканский и в основе его лежит Двенадцатишаговая Программа, мы ни в коем случае не навязываем православную веру пациентам. Они выбирают свой духовный путь сами. Страна наша по-настоящему веротерпимая. Но, как православный христианин, я, конечно, приветствую, когда пациент становится церковным человеком. Больные исцеляются и воцерковляются потихоньку.