Монастырь Подмаине, также известный как Подострог, имеет для Черногории особое значение, которое выходит за рамки истории сербского Православия. В стенах этого монастыря митрополит Петр II Петрович Негош написал поэмы «Горный венец» и «Свободиада». Точная дата постройки монастыря неизвестна; согласно преданию, основание его связано с династией Неманичей, правившей на этих землях двести лет, с 1170 по 1371. Существует свидетельство, что святой Савва – основатель Сербской Православной Церкви – отправился в XIII веке в паломничество на Святую Землю именно из этой обители. Монастырь посвящен Успению Пресвятой Богородицы, в этот день в 1219 году Сербская Православная Церковь обрела свою независимость. С началом восстановительных работ в 1995 году в монастыре Подмаине вновь появились монахи и послушники, и сегодня обитель является центром многих важных церковных и культурных мероприятий. Большая заслуга в этом принадлежит и ее настоятелю, иеромонаху Рафаилу (Болевичу).
– Отец Рафаил, вы представитель молодого поколения монашества в Черногории, церковная, монашеская жизнь уже возрождалась, но влияние коммунистического режима было еще сильным. Как вы нашли свой путь к Церкви?
– Мое детство, как и детство большинства моих сверстников, прошло в атмосфере, которую нельзя назвать благочестивой в истинном смысле, в смысле православного благочестия, православной традиции, которая существовала в прежние, лучшие времена. Это не значит, однако, что в семье не было веры, она была в той степени, в какой может она проявляться в человеческой природе, насколько родительская любовь может ее транслировать, хотя я и не был воспитан именно в православном благочестии. Повторю, что это случай не только моей семьи, но большинства семей нашего времени. Однако возможность найти, открыть веру существовала, так как недостаток благодати, недостаток церковного сознания, определенным образом сопряженный и с риском, подталкивал молодых людей к поиску смысла. И в этом можно увидеть преимущество нашего времени, в отличие от атмосферы поверхностного отношения к Церкви, которая была характерна для прежних времен и которая привела к значительному отпадению и в конце концов к антицерковному сознанию. Мое поколение (и я как его представитель) очень рано почувствовало всю бессмысленность того, что составляло нашу жизнь и в семье, и в обществе. А присутствие в ней смерти и отсутствие Того, Кто уничтожил смерть, лишь усиливало ощущение пустоты и жажду истины. Но не буду углубляться, скажу только, что в Православную Церковь меня привела смерть и чувство бессмысленности, которое остается как ее последствие. На искренний поиск победы над смертью Господь мне ответил и привел меня к тому, что преодолевает смерть, дарует бессмертие, через Православную Церковь, Святые Таинства и особенно через святую неисчерпаемую литургию. Встреча с литургией была главной в моем решении войти в церковную жизнь, посвятить жизнь источнику смысла и нетления, Христу Богу, освободила мою жизнь из плена бессмысленности.
– Сколько вам было лет, когда вы приняли такое решение? Как это произошло? Вы встречались со священниками, церковными людьми?
– Да, в моих скитаниях в поисках смысла, который я пытался найти и в литературе сего мира, в сочинениях заблудших мыслителей, первая серьезная встреча произошла в конце 1990-х годов на отдыхе в Боко-Которском заливе, там я с родителями проводил лето. Мне встретился молодой человек, студент богословского факультета, и не просто студент, этот юноша уже в полноте вкусил всю сладость Православия и обладал даром передать ее другим. Тогда, в разговоре с ним, я впервые почувствовал, что есть жизнь, что есть смысл, и жизнь эта обильно изливается в православной вере, которую, по правде сказать, до тех пор я вообще не принимал всерьез как возможность, как альтернативу.
– Почему, в чем причина?
– Одна из причин в том, что ни в школе, ни в семье и вообще в моем окружении не было никого, кто бы открыто свидетельствовал о вере, что не значит, что таких людей не было в принципе, но в общественной жизни, в обществе им не давали слова. Дни моей юности проходили в центре Подгорицы, где мы жили.
– Тогда город назывался Титоград?
– Да, там, где сейчас воздвигнут храм Христова Воскресения, в те времена находился общественный туалет. Поэтому встреча с верующим человеком была совершенно неожиданной и в очень необычном для этого месте – на городском пляже, куда пришел тот молодой человек и нашел меня.
– Когда это случилось?
– Двенадцать лет назад, мне было двадцать четыре года. В разговоре с этим человеком я почувствовал силу, я даже не вспомню сейчас, о чем мы говорили, не помню тему, но помню ту силу. Возможно, это была благодать Божия, которую он в себе носил, и она передалась нам, особенно мне. Тогда я еще не был крещен, не знал святотаинственной жизни Церкви, но уже был заинтересован. И что еще очень важно, если говорить о моем вхождении в Церковь, брат Деян (так его звали) посоветовал мне читать неизвестного мне тогда писателя, этим писателем был владыка Николай (Велимирович), речь шла о его книге «Молитвы на озере». Я послушался его, пошел в храм святителя Николая в городе Котор и не искал там ничего другого, кроме этой книги. Чудом Божиим сразу нашел ее. Уверен, что сейчас ее там нет, но тогда она ждала меня, и при первой встрече с ней, точнее, с первыми словами молитвы мне открылся свет. Этот момент я считаю переломным.
Святые отцы говорят, что в жизни каждого христианина существует момент, который отделяет его от прежней жизни. Конечно, после этого и благодаря этому возник мой серьезный интерес к Православной Церкви, и для меня стало шоком, что смысл, который я искал, вечную жизнь и истину я нашел всего лишь через дорогу от дома – в храме, в котором раньше был туалет. Правда, в тот момент храм уже был восстановлен, действовал. Сразу же после возвращения в Подгорицу я пошел туда и увидел, что там кипит жизнь, существует община, к которой я не принадлежу, потому что не крещен. Вскоре я принял крещение и причастился, с полным незнанием литургической жизни Церкви, но с огромной потребностью принадлежать к этой общине. Повторю, что тогда единственным, чего я искал, было утешение, утешение в обретении смысла, непреходящей жизни. Я, измученный бессмыслицей и бременем смерти, интуитивно почувствовал что Жизнодатель – здесь, в Церкви.
– Как вы нашли духовника? С кем из священников вы встречались в начале вашего пути?
– Первой духовной встречей была встреча с архимандритом Бенедиктом, что удивительно, на том же месте – в старой части города Котор. Мимолетная встреча – он проходил по улице, на которой мы, молодые ребята, собирались, и привлек мое внимание не только внешне, но духовно. Отец Бенедикт был с группой монахов, встреча была краткой, но в моей душе осталось желание новой встречи. Тогда я не знал, кто эти люди, кто отец Бенедикт, где они живут, но очень хотел вновь их увидеть. Спустя год или полгода после той встречи мы встретились именно в этом монастыре. Мы, молодые новокрещеные верующие, отправились в паломничество по святыням Черногории – незнакомым для меня тогда местам, которые хотелось узнать. Мы ездили по приморским монастырям, и в монастыре Подмаине мне встретился именно тот священник, которого я видел тогда в Которе. И это была уже личная встреча, она произошла в такой момент, когда во мне назрела истинная необходимость в ней, возникли условия для нее. Наши отношения в дальнейшем продолжились в исповедях и разговорах.
– А теперь вы пришли ему на смену и стали настоятелем монастыря Подмаине…
– Да, так случилось по Промыслу Божиему, духовная связь с самого начала возникла с отцом Бенедиктом. Конечно, я был в хороших отношениях и с другими священниками, конкретно с отцом Драганом Митровичем, настоятелем храма в Подгорице, который я как ее житель посещал. Многое меня до сих пор связывает и с общиной того храма, но о духовных отношениях в более узком смысле могу говорить в связи с отцом Бенедиктом. Он мне помогал, насколько возможно, правильно включиться в церковную жизнь и утвердиться в желании стать членом монашеской общины.
– Когда вы приняли это решение?
– Встретившись с монашеским преданием, я был восхищен, я узнал в монашеском образе жизни все свои желания и представления о том, какой должна быть жизнь, даже в практическом смысле. Свое желание стать частью монашеской общины я открыл отцу Бендикту, и он меня поддержал, правда, не благословил сразу идти в монастырь, хотя я этого хотел, но оставил, чтобы я испытал волю Божию. Следовало дождаться, когда сложатся условия, и я не пожалел об этом, в конце концов все получилось благословенно и в смысле семьи, родителей и друзей.
– Как отнеслись к вашему решению родители?
– Благословили. Правда, решение было для них непростым, все-таки они совсем недавно приступили к церковной жизни, а монашество всегда – тайна, которая не принята полностью даже в некоторых кругах верующих, есть какой-то малый вакуум, кризис. Но благодаря Богу и Матери Божией все сложилось хорошо и родители меня сейчас целиком поддерживают.
– Да, родителям тяжело дается такое решение детей…
– В тот момент им было тяжело, очень тяжело, но они не предпринимали никаких неблагословенных мер, с уважением отнеслись к моему решению и преодолели свой эмоциональный родительский кризис с помощью участия в духовной жизни Церкви. Слава Богу, если мой приход в монастырь даст им большую возможность идти по пути духовной жизни, нести свой крест.
– У вас есть братья или сестры?
– Младший брат, у него есть семья, он адвокат и старается жить литургической жизнью.
– В каком монастыре вы приняли постриг?
– В Подмаине. Восприемником был отец Бенедикт, а постригал митрополит Амфилохий, в нашей епархии постригает преимущественно митрополит.
– В каком году?
– В 2004-м.
– А когда вы стали настоятелем?
– Мы живем в сложные времена, Церковь возрождается, восстанавливаются монастыри, расцветает духовная жизнь, но все же, к сожалению, нас не так много, и случается так, что молодые люди, молодые монахи довольно быстро занимают позиции, которые налагают большую ответственность, молодые монахи становятся настоятелями, а необходимых знаний и опыта нет. Так было и в моем случае, вскоре после пострига я был введен в церковный клир, рукоположен в дьяконы, затем в священники. По благословению митрополита наш настоятель отец Бенедикт получил послушание восстанавливать монастырь Архангела Михаила на Михольской Превлаке, а меня оставил здесь, доверив мне ответственность за эту подмаинскую святыню.
– Как вы отнеслись к такому решению?
– Самым лучшим образом, в том смысле, что все мы приняли его как благословение Церкви и как послушание Церкви. Я не рассуждал, смогу ли я, как это будет, правильно ли это, но принял, как и всякое другое послушание, с доверием к решениям Церкви и Промыслу Божиему, с верой в то, что воля Божия совершается через священную иерархию, а Господь и Богородица помогут. Слава Богу, так и было, я чувствую помощь Божию, сам с моим знанием и опытом, которых не имею, не мог бы нести такое послушание, но сила Божия в немощи совершается, при условии, что мы видим и признаем свою немощь, исповедуем ее. Несмотря на то, что вокруг нас происходят значительные события, ибо Церковь – та, которая творит великие дела, мы не должны приписывать их себе, но помнить и исповедовать свою немощь, чтобы сила Божия проявлялась не только ради нас, но и ради всего народа Божия, ради Церкви.
(Отрывок из книги «Люди Сербской Церкви». Луганская Светлана Алексеевна)
Комментировать