Год издания сорок четвертой. Часть первая

Поучение в неделю пред просвещением

Царю веков, нетленному, невидимому, единому премудрому Богу честь и слава во веки веков. Аминь (1Тим. 1:17).

Сими словами, взятыми из сегодняшнего апостольского чтения апостол Павел исповедует великую милость к нему Господа, явленную в том, что Господь помиловал его, первого из грешников, и это исповедание, во свидетельство величайшей благодарности Господу, заключает славословием Ему: Царю веков нетленному, невидимому, единому премудрому Богу честь и слава во веки веков. Амин. Остановим внимание на сем славословии.

Царю веков. Почему Бог называется Царем веков? Потому что «царство Его есть царство всех веков, и владычество Его во всяком роде и роде» (Пс. 144:13), и потому что в мире нет ничего, что могло бы появиться на свет само собою, помимо Его воли, независимо от Его власти. Все твари от Него единого получили свое бытие и Его силою поддерживаются в своем бытии. Царство Его объемлет всю вселенную, но особенным попечением Его, как Царя, пользуется та область Его владычества во вселенной, которая заключает в себе разумные твари, небесные и земные, мир ангельский и человеческий.

Нетленному Богу. Нетленным Бог называется в смысле бессмертного в противоположность всем тварям, не только всему вещественному, но и невещественному. Все вещественное по самой природе своей тленно, подлежит изменению, не вековечно. Такова участь всей земли и земных вещественных благ. Это же должно сказать и о небесах, о всех мирах небесных. В начале Ты, Господи, землю основал ecu и дела руку Твоею суть небеса. Та погибнут, Ты же пребывавши, и вся якоже риза обветшают, и яко одежду свиеши их и изменятся, Ты же тойже ecu, и лета Твоя не оскудеют (Пс. 101:26–28). Нетленным или бессмертным Он называется не только по сравнению со всем вещественным, но так же по сравнению с теми тварями, которые мы называем бессмертными, каковы суть духи бесплотные и души человеческие, ибо все они не самобытны и единственно от Него получили бессмертную природу, так что если Он даровал им бессмертие, то Он же может, если восхощет, уничтожить его. Посему Он именуется не только бессмертным, но и единым бессмертным (1Тим. 6:16). Он есть не только присноживущий, но вместе источник всякой жизни телесной и духовной, естественной и благодатной.

Невидимому Богу. Бог невидим потому, что есть высочайший Дух _t в противоположность всему вещественному и потому не может быть предметом чувственного зрения. Но если Он невидим, то как же мы можем познавать Его? Он невидим по существу, но видим в делах творения. «Невидимое Его, вечная сила Его и божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы» (Рим.1:20). В ряду творений поразительное свидетельство о Его бытии и свойствах представляют небеса. Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь (Пс. 18:4). Слава Божия, которую проповедуют небеса, есть слава всемогущества, премудрости и благости Божией. Только всемогущая сила могла вызвать к бытью звездные миры, бесчисленные как песок морской, столь громадные, что в сравнении с иными из них величина земли так же незначительна, как незначительно в сравнении с ее величиною хлебное зерно, и отстоящие один от другого на неизмеримые расстояния. Только бесконечная премудрость могла устроить, что эти громадные миры висят в пространстве и не падают, совершают свои движения вокруг своих осей и других миров с правильностью самовернейших часов, в движениях своих идут назначенными для них путями, не сбиваясь с них и не сталкиваясь с другими мирами. О бесконечной благости Божией в устроении миров небесных можно судить по отношениям их к земле. Так солнце и луна приносят великую пользу ей тем, что служат средствами для измерения времен года – весны, лета, осени, зимы, для счисления месяцев и вследствие того для определения времени праздников, полевых работ, для измерения долготы дней и для счета годов (Быт. 1: 15); что солнце освещает и согревает землю днем, луна и звезды умеряют своим светом ночную тьму. Поистине невидимое Божие открывается нам в делах Божиих. Но иногда невидимый Бог является видимым в чувственных образах. Так Он не раз по снисхождению своему к людям являлся среди их в образе человека, беседовал с ними лицом к лицу. Самым поразительным явлением Его служит вочеловечение Единородного Отцу Сына Божия. В образе человека Он обитал среди людей в продолжении тридцати трех с половиною годов; и по вознесении на небеса Он продолжает нам являться в чувственном образе под видами хлеба и вина в таинстве Евхаристии. Таким образом невидимый по существу Бог дает нам видеть себя в делах своих и в явлениях своих.

Единому премудрому Богу. Много было и есть мудрых на свете. Но как бы ни велика была их мудрость, она ничтожна в сравнении с премудростиею Божиею. Бессилие человеческой мудрости особенно открывается в деле спасении души. Ум человеческий мог ли додуматься сам собою до той истины, что для нашего спасения от вечной погибели, для умилостивления Bora, прогневанного нашими грехами, нужна была та для бесконечной цены жертва, как жертва крестная? Только такая жертва могла умилостивить Бога; она одна могла преклонить Его на милость и вместе удовлетворить Его правосудие; только во Христе распятом за нас милость и истина сретостася, правда и мир облобызастася, ибо Распятой на кресте за наши грехи был не простой человек, но Бог во плоти, стало быть жертва Его совершенно достаточна была для примирения нас с Богом. Одна премудрость Божия могла измыслить такое средство спасения. Поистине Бог есть существо не только премудрое, но и единственно премудрый и источник всякой премудрости.

Ему Царю веков нетленному, невидимому и единому премудрому Богу честь и слава во веки веков. Подобное славословие Церковь научает нас произносить в конце большей части молитв, начиная с молитвы Господней: Отче наш, с тем различием, что в принятых Церковью заключительных славословиях молитвенных прославляются все три лица Св. Троицы: каждому из них и всем совокупно подобает всякая слава честь и поклонение. Но всякое ли славословие Господу угодно Ему? Мы должны помнить грозное обличительное слово Господа к лицемерам чтителям Его: приближаются Мне людие сии усты своими, и устнами чтут Мя, сердце же их далече отстоит от Мене, всуе же чтут Мя (Мф. 15:8). Итак, чтобы угодить Господу славословиями Ему, надлежит совершать их не только устами, но и сердцем, полным веры, любви и благоговения пред Ним, так чтобы от избытка сердца глаголали уста.

Итак, когда мы славословим Господа как Царя веков, мы должны выражать этим славословием сердечную преданность Его царской воле, готовность служить Ему ревностью к исполнению Его заповедей, неизменною во всех обстоятельствах нашей жизни, благоприятных и неблагоприятных, признавая в тех и других проявление Его всевластной воли.

К чему располагает нас исповедание Господа нетленным, т. е. бессмертным и неизменным? К тому, чтобы мы своим сердцем не прилеплялись ни к чему земному и тленному, а искали своего блага в общении с одним Богом, ибо Он один есть неизменное благо в противоположность скоротечным и непрочным благам земным, подлежащим тлению, часто исчезающим от равных случайностей. И не только к тленным вещественным земным благам мы не должны прилепляться, но и на людей, как бы они ни были сильны и богаты, не должны надеяться. Сегодня они живы и потому могут или только обещают помочь нам, а заутра их не станет и надежда на них окажется тщетною.

Когда, славословя Господа, мы именуем Его невидимым, как существо духовное, бесплотное, то к чему это располагает нас? К исполнению заповеди Христовой. Бог есть Дух, и иже кланяются Ему, духом и истиною достоит кланятися. Все наружные дела богопочтения угодны Господу только в соединении с духовным служением Ему. Мы должны служить Ему всеми силами души, упражняя ум в богомыслии, в сердце питая любовь к Нему, волю располагая к повиновению воле Божией, память и воображение наполняя святыми воспоминаниями и образами. Невидимый телесными очами, Бог дает ощущать свою близость к людям, имеющим чистое сердце. В чистом сердце, как в чистом зеркале, отражается образ Бога невидимого. Посему каждый, если дорожит блаженством лицезрения Божия, должен стяжать чистое сердце и славословить Господа чистыми устами.

К чему побуждаемся мы, когда славословим Господа, как единого премудрого? К смиренному сознанию нашего бессилия уразуметь ум Господень и к глубочайшей благодарности за то, что Он безвестная и тайная премудрости своей открывает нам настолько, насколько это может быть полезно для нашей души, жаждущей познания того, что нужно знать для нашего спасения. Без света божественной премудрости вечно мы блуждали бы во мраке невежеств и всяких заблуждений. Слава Ему, показующему нам свет.

Таковы должны быть душевные расположения, если желаем угодить Господу славословиями Ему, яко Царю веков, нетленному, невидимому и единому премудрому Богу.

Праздника Богоявления

Вожделенного явствова со всеблаженным гласом Отец, егоже из чрева отрыгну: ей, глаголет, сей соестествен Сын сый светозарен произниче из человеча рода, Слово же мое живо и человек промышлением⁴⁴. (Ирмос 6 песни 2-го канона св. Ион. Дамаскина).

В сем церковном песнопении, как и во всех песнопениях праздника Богоявления, прославляется событие крещения Христова и его спасительные плоды для человека. Крещение Христово есть одно из дел промышления Божия о падшем человеке. Оно потому спасительно для нас, что повелел совершить его над Собою не простой человек, но Богочеловек, который, как существо безгрешное, не имел нужды в очищении от грехов. Крещение соединялось с покаянием и совершалось над одними грешниками. Христос в струях Иорданских очищал не свои грехи, которых не имел, но грехи всего мира. На Голгофе Он очищал их кровью, во Иордане водою. Как на Голгофе, так во Иордане Он принял ша себя одного грехи всего мира, подъяв на Себя одного осуждение за них. В обоих случаях это была умилостивительная жертва, совершенно достаточная для примирения грешников с разгневанным Богом, для утоления праведного гнева Его. И что Господь принял эту жертву, видно из того, что, когда Христос вышел из воды, раздался с неба от Бога Отца глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же благоволил. Тоже самое выражают и слова песнопевца: «всерадостным (все блаженным) гласом явил Отец Возлюбленного, которого родил из Своего чрева». Бог Отец всегда радовался о единородном Сыне своем. Еще до сотворения мира, /когда не было на свете ни одного существа, которое бы могло быть предметом радости и любви Божией, таковым предметом был только Сын Бога Отца единородный и Св. Дух. От вечности жизнь Божества состояла в теснейшем общении трех Лиц Божеских, и это общение было неиссякаемым источником блаженства для них. В книге Притчей сам Сын Бога Отца, изображаемый под именем премудрости, говорит о сем блаженстве: Аз бых, о немже радовашеся Бог Отец, на всяк же день веселяхся пред лицом Ею (Притч. 8:30), т. е. Я от века был предметом Его радости, на Мне от века почивало Его благоволение и любовь. О сем благоволении Сын Божий свидетельствует и по воплощении своем, говоря: «Он возлюбил меня прежде сложения мира» (Ин. 17:24). Когда сотворен был мир и сделался местом обитания людей, созданных по образу и подобию Божию, предметом любви Божией сделались и люди вкупе с ангелами, так что, по снисхождению к ним, несмотря на их грехи, Он называл их своими сынами, каковыми напр. были преимущественно чтители истинного Бога, принадлежавшие к избранному народу. Он «их родил и воспитал» (Ис. 1:2). Но это не природные сыны Божии, а только по милости Его усыновленные Им. Не таков есть «Сын возлюбленный, о Немже благоволит Бог Отец»: Его Он родил (отрыгнул) из чрева своего, или, как сказано у Псалмопевца: из чрева прежде денницы родих тя (Пс. 109:3). Прочие существа, которых Бог называет сынами своими, суть твари; но Сын Возлюбленный есть единственный Сын, который имеет бытие не по сотворению, а единственно по рождению. Еще прежде чем сотворен был мир, еще прежде чем явилась на звездном небе денница или утренняя звезда, Он уже родился от чрева Бога Отца, т. е. от существа Его, как Ему единоестественный или единосущный. Теперь понятно, какое значение имеет в деле нашего искупления свидетельство Бога Отца о крестившемся во Иордане Его единородном Сыне. Так как Он приял крещение не за себя, а за падших людей, то и благоволение Бога Отца к своему Сыну простирается не на Него только одного, но на всех людей. Он на себя одного принял вину их, равно по благоволению к Нему Божию эта вина снята с них. Слава Его бесконечному милосердию.

Продолжая прославлять сие неизреченное милосердие, творец песнопения говорит: «Сей соестественный Мне Сын светозарно произшел от человеческого рода». То есть единосущный по природе Богу Отцу Сын соделался единосущным людям, ибо произошел от человеческого рода, восприяв от Приснодевы Марии человеческую природу и чрез сие озарив ее светом Божественные славы (светозарно), хотя сокрыл свою славу в воспринятой Им человеческой плоти.

Слово же мое живо и человек про мышлением. Сии заключительные слова песнопения, влагаемые в уста Бога Отца, означают: Сын Мой единородный по вочеловечении остался по Божеству неизменно Словом моим присноживущим (живым), но по промышлению стал человеком. Сын Бога Отца единородный был от вечности Словом Его. В начале бы Слово, – Он от вечности также тесно соединен был с Богом Отцем, как тесно слово человеческое соединяется с мыслию, как ее выражение. С самого начала бытия человеческого рода до явления в мир Христа Бог Отец « многочастно и многообразно глаголал людям чрез пророков», т. е. открывал людям волю свою чрез людей же, изрекавших ее по внушению от Бога, но в последние дни Бог Отец возглаголал людям, в Сыне Своем (Евр. 1:1). Сын, будучи от вечности Словом Отца, явился во времени Словом для человека, ибо изрек людям все, что им надлежало знать о своем спасении. До сих пор «Бога Отца никтоже виде нигдеже, но единородный Сын, сый в лони Отчи, той исповеда Его» (Ин.1:10), так что «видевый Сына в человеческом образе виде самого Отца» (Ин.14:9), ибо «Сын есть сияние славы Отчей и образ ипостаси Его» (Евр. 1:1, 3). Бог Отец всегда промышлял о людях, всегда проявлял Свою любовь к нему заботясь об их спасении. Но верхом Его попечительной любви к людям явилось воплощение Сына Божия. Сам Бог Сын соделался человеком для того, чтобы соединить людей с Богом, обновить в них образ Божий, истлевший страстьми, помраченный преобладанием страстей плотоугодия и миролюбия, соделавших существо богоподобное скотоподобным.

Что воздадим Господеви за столь великую любовь Его к нам? За любовь воздадим любовью к Нему? Чем же можем засвидетельствовать сию любовь к Нему? Ничем иным, как только ревностью к исполнению Его святых заповедей, к сохранению Богоподобия, утраченного нами и восстановленного Христом Богочеловеком. Водою Иорданскою, в которую Он погрузился, и водою в таинстве крещения Он омыл нас от греховной нечистоты. Не будем снова осквернять себя этими нечистотами и в случае нового осквернения да поспешаем снова очищать себя покаянием.

Поучение в неделю о Закхее

Закхее, потщався слези, днесь бо в дому твоем подобает Ми быти. И потщався слезе и прият Его радуеся. И видевше ecu роптаху, глаголюще, яко ко грешну мужу вниде витати (Лк.19:5, 6, 7).

Господь Иисус Христос пришел в мир грешников призвать к покаянию и спасти. Одним из многочисленных примеров Его милосердия к грешникам служит пример Закхее мытаря, указанный в сегодняшнем евангельском чтении. Господь Иисус никем из грешников не гнушался, входил в близкое общение с ними, пользовался их гостеприимством, разделял с ними хлеб-соль. Закхей. был малого роста. Желая хорошенько видеть Иисуса, подходившего к Иерихону в сопровождении многочисленного народа, Закхей взлез на смоковницу, бывшую на пути. Иисус заметил его и объявил ему, что желает быть у него в гостях. Закхей с радостью принял Его в свой дом. Следовало бы радоваться и всем свидетелям этой милости Иисуса к Закхею. Этого однако не случилось. Напротив все стали роптать на Иисуса. За что же роптать? По их словам, Закхей не заслужил этой милости, – он был великий грешник, и Христос напрасно посетил его жилище: ко грешному мужу вниде витати. Все люди грешники, но Закхей был особенно на худом счету у сограждан. Его иначе и не навивали, как грешником. Какими же грехами он заслужил это название? В чем особенно провинился? В том он провинился, что был мытарем, сидел у городской заставы я собирал пошлины со всех прохожих. Эти сборы шли в пользу римского правительства. Закхей был откупщиком их и имел в распоряжении своем других мытарей. Уже то одно было неприятно иудеем, что он состоял на службе чужеземного и притом языческого правительства, которое они терпеть не могли и мечтали поскорее освободиться от его власти. Справедлива ли была их ненависть к Закхею за то, что он находился на этой службе? Было ли это грехом? Конечно, как и всякий подданный римской власти, Закхей должен был служить ей верой и правдой и оказывать ей услуги принятием обязанностей чисто житейских, не противных вере и совести. Так всегда и поступали истинно верующие иудеи. Во время Вавилонского пленения многие из них занимали начальственные должности, напр. пророк Даниил при Навуходоносоре и Дарие Миде стоял во главе управления областями их царства. Он не почитал грехом, что служил языческим царям и постоянно вращался в среде не ведущих истинного Бога. Современные Христу иудеи конечно знали этот пример и потому ничем нельзя оправдать их ненависть к одному из слуг чужеземного правительства, каков был Закхей, начальник мытарей. Вот и в наше время некоторые христианские народы находятся под властью нехристианских царей и однако ж повинуются им по долгу верноподданства, беспрекословна платят им подати, не восстают против сборщиков податей и на ряду с прочими подданными состоят на царской службе, занимают высокие государственные должности, молятся за слоях царей, следуя наставлению апостола Павла молиться за языческих царей и за все подчиненные им власти. По учению того же Апостола, несть

власть аще не от Бога, сущия же власти от Боий ученени суть. Темже прбтивляяйся власти Божию повелению противляется, ибо начальник Божий слуга есть (Рим.13:1, 2,4). Современные Христу иудеи не хотели признавать этой истины, с презрением и ненавистью смотрели на языческое правительство, перенося это презрение и Ненависть и на слуг его, к числу которых принадлежал Закхей мытарь. Была впрочем и другая причина ненависти к нему. Как и прочие мытари, Закхей не чужд был корыстолюбия. Собирая законные пошлины, он не довольствовался условленным законным вознаграждением за этот труд, но для своего обогащения позволял сёбе притеснять тех, с кого собирал пошлины, и разными неправдами наживался на счет их. В сем отношений Закхей поистине был грешник. Но справедливо ли было роптать на Иисуса за то, что Он благосклонно отнесся к этому грешнику, равно как и ко всем подобным грешникам? Как бы ни были тяжки их грехи, все же они были существа, созданные по образу и подобию Божию, а не скоты, а Закхей мытарь был притом член избранного народа, потомок Авраамов, как и все иудеи, Свалившиеся тем, что Авраам есть их родоначальнике. Грешников надобно жалеть, а не презирать. Как братия по плоти, и по вере происходя от единого отца верующих Авраама, грешники заслуживали братского участия со стороны своих единоплеменников. Закон Моисее требовал от иудеев любви ко всем ближним не исключая и грешников. Всех надлежало каждому любить, как самого себя (Мк. 12:33). Иудеи, презиравшие грешников поступали вопреки этой заповеди, забывая, что они и сами грешники и виноваты если не в Тех грехах, в которых обвиняли ближних, то в других, может быть не менее тяжких. Не так поступал Христос Богочеловек, существо всесвятейшее и всеправедное: Он призывал к Себе всех труждающихся и обремененных беззакониями. Он торжественно объявлял, что пришел в мир, чтобы призвать к покаянию и спасению не праведников, какими ложно почитали себя фарисеи и подражатели их. Они охотно вступал в общение с грешными не за тем, чтобы участвовать в их грехах, но чтобы пробудить их совесть и обратить на путь покаяния. Враги Христа ставили Ему в упрек то, что Он дружит с мытарями и грешниками, любит есть и пить с ними (Мф.11:19). Это правда; но не отказываясь от их угощения, Он в тоже время Сам питал их пищею плова Божия. Слова благодати; исходившие из уст Его спасительно действовали на них. Они убеждались в крайней своей виновности пред Богом, в своей безответности пред Ним и смирялись пред Ним. Они не обижались обличениями Христовыми, ибо видели, что Он обличал их с кротостью и любовью к Ним и растворял Свои обличения утешениями, внушая им надежду на помилование. Ничего подобного грешники не видели от своих учителей, книжников и фарисеев, которые своими бессердечными обличениями и укорами могли только растравлять греховные раны, а не заживлять. Они только указывали грешникам на их духовную болезнь, но у них не было ни желания, ни силы уврачевать ее. Сие мог сделать только Христос, врач душ и телес. Его благовествование грешникам вливало в их души бодрость и силу, и они из грешников становились праведниками. Выслушав слово Христа: днесь подобает Мне в дому твоем быти, сказанное с любовью и дышавшее благодатью, и приняв Его в дом его, Закхей не только раскаялся в своих грехах, но еще дал обещание загладить их делами милосердия к ближним. Се пол имения моего, Господи, дам нищим и аще кого чим обидех, возвращу четверицею. Таковы плоды покаяния, подобные которым должен приносить каждый кающийся грешник. Как Закхей сделанное им зло ближним загладил противоположным добром, так и мы должны поступать. Я не должен быть доволен тем, что перестал обижать ближнего. Вред нанесенный мною ближним, доведенным мною до нищеты, он продолжает еще терпеть. Я перестал грешить против него, а он не перестает испытывать пагубные последствия моего греха. Я испросил у Бога прощения в содеянном мною преступлении против ближнего, а ближний, жертва моего преступления, продолжает еще плакать и жаловаться на меня Господу Богу и требует у Него суда против меня. Худо, если при этом совесть моя успокоилась, не тревожит меня за ту неправду, от которой продолжает страдать мой ближний. Покаяние мое хотя бы было самое искреннее, еще не полно. Я не могу быть доволен собою до тех пор, пока не поставлю себя в такое отношение к ближнему, мною обиженному, чтобы и он был доволен мною. Я повредил его земному благосостоянию, на мне лежит долг вознаградить его. Я нанес ущерб его собственности; справедливость требует возвратить ему то, что я отнял у него, даже с лихвою, но примеру Закхее. Но может случиться, что ближний мой успел поправить свои дела и не нуждается в вознаграждении с моей стороны и даже не примет его от меня. Что в таком случае я должен сделать? Тоже самое, что сделал Закхей. Он решился не только вознаградить обиженных им, но еще раздать половину своего имущества нищим, которых он не обижал. Свое не милосердие к одним я должен загладить делами милосердия к другим, как в помянутом, так и в другом случаях, напр., если обиженный мною ближний помер и не оставил после себя наследников, имеющих право получить от меня вознаграждение.

Случается иногда, что иной посягнул на честь ближнего, оклеветал его в бесчестных поступках не только устно, но и гласно при помощи печати. Как должен поступить клеветник? Достаточно ли будет с его стороны только испросить прощения у оклеветанного им, смиренно поклониться ему и только на словах признать пред ним свою вину? Нет, этого недостаточно. Путем печатной гласности клевета далеко распространилась. Справедливость требует, чтобы клеветник постарался загладить свою вину пред оклеветанным тем же путем гласности. Он опозорил ближнего своею клеветою, – пусть сам за то подвергнется строгому суду общественного мнения за поругание чести ближнего по злобе или по легкомысленной опрометчивости.

Случается, что иной своими безнравственными внушениями и примером навел ближнего на грех, поколебал в нем веру, заразил его лживыми учениями, вооружил против Церкви и правительства, вовлек его в разврат, пьянство и др. пороки, словом – совершил грех соблазна, который, по православному катехизису, в отношении к душе так же тяжек и непростителен, как грех убийства в отношении к телу. Соблазнители не всегда раскаиваются в атом грехе; но если бы, наконец, раскаялись, как они должны поступить, чтобы это раскаяние было для них спасительно? Они должны помнить, что, им надлежит позаботиться об очищении не только самих себя от греха, но и о спасении соблазненного ими ближнего. В противном случае они должны отвечать пред судом Божиим не только за себя, но и за ближнего, как виновника его падения. В нашем обществе на это не обращают или мало обращают внимания. Соблазнители, развращающие девиц, бросают их на произвол судьбы и погибают они в притонах разврата. Преступление соблазнителя уголовное, но оно большею частью остается безнаказанным по трудности уличить виновного. Но пусть преступники не думают, что, ускользая от человеческого суда, они избегнут суда Божия. Но неужели нет возможности им умилостивить Господа Бога покаянием? Неужели нельзя им загладить своей вины? Нельзя этого сказать. В подобном положении находился царь Давид. Он завладел женою живого мужа, соблазнив ее на грех, и к этому греху прибавил другой. С целью скрыть следы, своего преступления, он распорядился убить мужа и узаконил брак с его женою. Соблазн был велик. Хотя он загладил свой грех пред нею этим браком, но его преступление не укрылось от подданных: одни стали осуждать его, другим с высоты царского престола подан был пример для подражания. Но благодарение Богу, Давиду удалось умилостивить Его тем, что он употребил усилия для прекращения сделанного им соблазна. Научив примером своим других беззаконию, он научил их и покаянию. Он не ограничился тем, что, хотя получил прощение от Бога, всю жизнь проводил в покаянии, говоря: беззаконие мое аз знаю к грех мой предо мною есть выну, но еще дал обещание загладить свой грех ревностью к отвращению других от греха, подобного его греху и всяких иных. Научу беззаконные путем Твоим, говорил он, и нечестивии к Тебе обратятся. Памятником этой святой ревности служит и до конца века будет служить для всех грешников покаянный его псалом: Помилуй мя Боже по велицей милости Твоей.

Таков плод истинного покаяния. Все мы больше или меньше своими грехами соблазняем других и потому должны отвечать не за себя одних, но и за них. Если хотим избежать этой страшной ответственности, то для заглаждения своей вины пред Богом нам ничего Не остается больше делать, как только, в надежде на милующую благодать Божию, стараться умилостивить Бога ревностью о спасении не только уже соблазненным нами, но также угрожаемым соблазном ближним.

Поучение в неделю мытаря и фарисея

Печаль яже по Бозе покаяние нераскаянно во спасение соделовает, а сего мира печаль смерть соделовает. (2Кор. 7:10).

С сего воскресного дня святая Церковь начинает приготовлять нас к подвигу поста и покаяния, оглашая наш слух песнию покаяния: покаяния отверзи ми двери. По сему побеседуем о покаянии.

Каково должно быть наше покаяние? Оно должно быть нераскаянным, то есть неизменным, непреложным. Дело не в том только, чтобы каяться во грехах, но в том, чтобы закаяться вперед не творить их, в том, чтобы иметь твердую решимость не только не возвращаться к ним, но еще более преуспевать в противоположных им подвигах благочестия и добродетели. Многие грешники, по-видимому, готовы на сие и под влиянием минутного доброго настроения душевного охотно дают обещание отстать от греховных привычек и принести плоды покаяния. Но проходит несколько времени, они забывают данный ими обет и живут по-прежнему и таким образом берут на свою душу сугубую вину, – вину повторения прежних грехов и вину неисполнения обета и ослушания церковной власти, разрешающей от грехов под условием исполнения данных обетов. Другие дают на исповеди обет исправиться лицемерно. Нечто подобное бывает в житейских делах. Иной, например, дал обещание расплатится с заимодавцем в известный срок, но не сдержал своего слова не потому, что не мог расплатиться, а потому что не хотелось платить мня, по слову Премудрого, заимование приобретение быти. Это злонамеренные банкроты. Их называют бесчестными людьми; ибо они злоупотребляют доверием заимодавца и наживаются на его счет посредством обмана. С таковыми опасно входить в какие бы ни было сделки, это люди бесчестные, потерявшие совесть, чуждые страха Божия. Не менее бесчестно поступают люди распутные, которые дают обещание, даже иногда клятву, вступит в брак с лицом, сделавшимся жертвою их соблазна и любострастия, матерью их детей, и нагло бросают ее, пускают по миру с детьми, женившись на другой. Что может быть гнуснее подобного поведения? К сожалению, на всех таковых бесчестных людей похожи все грешники, нарушающие обет исправления своей жизни, данный ими пред евангелием и крестом, и запечатленный разрешением грехов. Если в отношении к людям бесчестно поступают нарушающие данные ими обещания, то вина бесчестия в отношении к Богу в несравненной степени тяжелее подобной вины в отношении к ближнему. Насколько Бог выше человека, настолько оскорбление Его нарушением обетов выше оскорбления людей, обманутых нарушением данных им обещаний. По притче Христа Спасителя о должнике и заимодавце грехи против ближнего также малоценны по сравнении с грехами против Бога, как незначительна цена нескольких десятков рублей в сравнении с миллионами. Грешник кающийся во грехах, но не оставляющий их вопреки своему обещанию, не обращает внимания на тяжесть вины своей пред Богом, беспечно коснеет во грехах в надежде на Его милосердие; но чем больше Он милосерд, долготерпя грешнику в ожидании его исправления, тем строже с него взыщется на том свете за грех злоупотребления Его милосердием.

Что нужно для того, чтобы наше покаяние было неизменным, не соединялось с нарушением обетов данных Богу? Нужна печаль по Бозе: ибо она покаяние нераскаянно во спасение соделовает. В дальнейших словах Апостол противополагает ей печаль мира сею, которая смерть соделовает. Первая печаль ведет к спасению, последняя к смерти, то есть к вечной погибели, если она до такой степени наполняет душу, что не дает в ней место скорби о Боге. Такова именно печаль человека мира сего, пристрастившегося к благам его до забвения Бога, до предпочтения Ему этих благ. Вместо того, чтобы смириться пред Богом и в житейских невзгодах, в напастях, в болезни видеть побуждение к скорби о том, что грехами прогневал Господа, раскаяться пред Ним и поискать утешения в вере я упования на Него, от предается унынию, даже отчаянию. Он поистине самое жалкое существо: ему и на сем свете худо живется, и в будущем не ждать ему добра: вечная смерть или погибель – вот его участь. – Но случается, что и грешник оплакивает не одно внешнее или житейское свое несчастие в разных видах, но вместе и грехи, но оплакивает не ради Бога, а по одним мирским соображениям. Ему чужда печаль по Бозе, о том, что Бога прогневал грехами. Он ни страха, ни любви к Богу не имеет и как ни страхом ни любовью к Богу не удерживается от грехов, так и скорбит о них не потому, что прогневал ими Господа, а единственно потому, что его грехи огласились в обществе и навлекли на него всеобщее негодование, порицание. Ему хотелось бы вести свои бесчестные дела так, чтобы люди не знали о них. Надежда его однако не оправдалась, все узнали, что он за человек, потеряли доверие к нему и уважение, и вот он погружается в скорбь, в уныние и даже в отчаяние, ибо дорожил только мнением о себе людей, старался перед ними выслужиться. Если бы он руководствовался в своих поступках страхом Божиим и любовью к Богу, он мог бы утешить себя в этих невзгодах, найти облегчение своей скорби в уповании на Бога. Человек мира сего, уповающий только на себя, на свои силы, или на князи и сыны человеческие, лишен религиозного утешения и часто умирает без покаяния, ибо ему чужда скорбь о грехах по Бозе.

Пусть все это примут к сердцу все приготовляющиеся к подвигам покаяния в наступающий великий пост, и для сего пусть постараются возбудить в себе печаль, яже по Бозе, то есть скорбь о том, что прогневляют грехами Господа Бога. Только под этим условием покаяние их может быть нераскаянно, неизменно и служить залогом вечного спасения. Сеющие слезами покаяния не только в жизни будущей радостно пожнут плод его, но и в настоящей жизни могут предвкушать эту радость в таинствах исповеди и святого причастия, равно и в праздник Пасхи. Аминь.

Поучение 30 января, говоренное в церкви д. училища по случаю храмового праздника в честь Трех вселенских Святителей

В научения странна и различна не прилагайтеся (не увлекайтесь), добро бо благодатью утверждати сердца, а не брашны, от нихже не прияша пользы, ходившие в них. Имамы же алтарь, от негоже не имут власти ясти служащий сени (скинии) (Евр. 13:9,10),

В сих словах сегодняшнего апостольского чтения содержится предостережение христианам ив иудеев от некоторых иудейских обычаев, каких они не переставали держаться по переходе из иудейства в христианскую веру. Это были тан называемые иудействующие христиане. Они учили, что все христиане не только иудеи, но и язычники должны непременно соблюдать обряды закона Моисеева относительно обрезания и употребления в пищу мяса одних чистых животных, приносимых в жертву, а отнюдь не тех, которые, как например, свиньи, орлы, рыбы без чешуи, были признаны в законе Моисеевом нечистыми, и потому негодными ни для жертвы, ни для пищи. Такие учения Апостол относит к числу странных и различных, то есть чуждых церкви, отринутых церковью, как не согласных с ее учением. Церковь Христова не приняла ветхозаветного закона относительна обрядов и в частности заповедей относительно пищи, или брашен, которые Апостол, говоря об учениях странных и различных, преимущественно имеет в виду. На первом соборе апостольском, бывшем в Иерусалиме, дозволено вкушать мясо всех животных без различие, за исключением удавленины, вообще мяса, не очищенного от крови. Закон Моисеев в сем отношении потерял силу и уступил место благодати Евангелия, даровавшей свободу от него. Соблюдавшие закон Моисеев о различии яств чистых и нечистых, ходившие в них не прията пользы от них для души. Брашна не поставляют нас пред Богом, то есть, не приближают нас к Богу; строгое соблюдение законов об употреблении в пищу одних чистых животных не дает преимущества пред Богом соблюдающим их пред не соблюдающим (1Кор. 8:8). Всякое создание Божие добро, соблагодарением приемлемо, освящается бо словом Божиим и молитвою (1Тим. 4:8, 4). Апостол восстает против запрещающих употреблять в пищу то, что Бог сотворил.

Ветхозаветный закон о пище строго отделял ветхозаветных верующих от язычников для того, чтобы близкое общение с ними в пище не проложило пути к общению в вере. Благодать евангельская разрушила эту преграду, ибо соединила в единой вере и в единой церкви иудеев и язычников. О Христе Иисусе несть иудей и еллин, обрезанный и необрезанный. Посему разделение тех м других в употреблении пищи с принятием веры во Христа утратило значение. Позволительно вкушать всякую пищу, не разбирая животных чистых и не чистых. Добро есть благодатью утверждати сердца, а не брашны. Телесная пища укрепляет только телесные силы, а не сердца, не души. Для укрепления души к подъятию и перенесению подвигов добродетели, равно и подвигов терпения и страдания за веру потребна не пища телесная, а, благодать Божия, питающая нас другого рода пищею, именно телом и кровью Христовой, священнодействуемых в алтаре, имамы бо алтарь, от негоже не имут власти ясти служащий сени, – скинии, не тот алтарь, который находился в святейшей части скинии, в которую однажды в год входил только первосвященник для окропления кровью ковчега завета (Евр. 13:10,11), но тот алтарь, в котором свящоннодействуется таинственная жертва тела и крови Христовой, питающая не только священнодействующих, но и всех верующих. Всем им Господь Иисус предлагает в пищу и питие в бескровном виде свое пречистое тело и кровь, все они сподобляются сей благодати и ею укрепляются для подвигов самоотвержения, служащего необходимым условием спасения для последователей Христовых. Особенно в этом отношении счастливы служители алтаря Христова. Они имеют то преимущество пред всеми верующими, что не только причащаются брашна и пития, тела и крови Христовой, но и священнодействуют сие таинство. Более тесного общения со Христом быть не может. Они не только сами являются сосудами благодати Христовой, сообщаемой в сем таинстве, но еще через их посредство сия благодать изливается на прочих верующих. В самом совершении священнодействия сего таинства они служат орудиями самого Христа. Не они собственно священнодействуют, но сам Христос их руками приносит Богу Отцу бескровную жертву, так что Христос есть в сем случае и жертва, и жрец, или, как выражается священник в тайной молитве во время Херувимской песни: есть приносяй и вместе приносимый. В этом отношении священник, можно сказать, преимуществует даже пред ангелами, подобно тому, как, по слову святого Ион. Златоустого, он превосходит ангелов, когда разрешает от грехов кающегося грешника, ибо ангелам не дана эта чрезвычайная власть. Судя по такому достоинству служения понятно, почему священники больше всего на свете дорожат благодатью священства, дающего им право не только многократно причащаться, но еще священнодействовать великое таинство, – и почему так редки бывают случаи добровольного снятия с себя священного сана. По суду церковному приходится иногда запрещать священнослужение виновным в тяжких преступлениях священникам. Ни одно наказание не бывает для них так тяжело, как это запрещение. Печальная необходимость заставляет иногда епископа низводить священника на должность псаломщика, или послать его в монастырь на покаяние, под строгим надзором настоятеля. Такие наказания для них тяжелы не столько сами по себе, сколько потому, что соединены с запрещением священнослужения. Они готовы понести их, но просят об одном снисхождении – сократить им срок запрещения. Почему они больше всего тяготятся этим именно наказанием? Потому, что оно лишает их возможности испытывать то блаженное духовное наслаждение, к которому они привыкли при совершении священнослужения. Эта святая привычка вообще служит для священников источником утешения во всех житейских невзгодах и скорбях. Многие из них очень невыгодно обставлены в житейском быту, живут в крайней бедности, терпят лишения в самых насущных нуждах, лишены возможности дать приличное воспитание детям, и однако же примиряются с этим положением, находя единственное для себя утешение в совершении церковных служб и наипаче божественной литургии. Так высоко, так утешительно положение служителей алтаря Господня. Но чем выше их достоинство, тем большая лежит на них ответственность за недостойное прохождение этого служения. Горе им, если они, не взирая на столь великую милость к ним Господа, сподобившего их благодати теснейшего общения с Ним, не довольно дорожат этою милостью, ведут себя неблагоговейно и неблагочестиво, оскверняют себя тяжкими грехами. За тяжкую вину ожидает их тяжкое наказание не только в жизни будущей, но и в настоящей. Напомнить все это я нахожу нужным особенно в этом месте, в месте приготовления детей духовенства к церковному служению. Запомните хорошенько мои слова, слушающие меня отроки. Не забывайте, к какому великому служению вас приготовляют. Знайте, что приявшим сие служение предстоять великие подвиги, что они будут отвечать пред Господом Богом не только за свои личные грехи, но и за души, вверяемые их попечению, если вследствие нерадения пастыря грозит кому нибудь из пасомых погибель. Вот почему с ранних пор вашей жизни возлагается на вас, приготовляемых к церковному служению, нелегкий ярем заповедей Господних: упражнение в исполнении их в раннем возрасте облегчить для вас ярем предстоящего вам служения в церкви, сделает вас достойными предстоять престолу Господню и многократно вкушать тело и кровь Христову не в суд и в осуждение, а в освящение души благодатью Христовою, потребною дтя укрепления сил к богоугодному прохождению священнослужительского звания. Неть сомнения, что обо всем этом напоминают вам, отроки, ваши наставники и воспитатели. Смиренно повинуйтесь их наставлениям, принимайте к сердцу их вразумления. Научившиеся повиноваться от юности могут надеяться, что и им будут повиноваться, когда они сами сделаются пастырями и начальниками.

И приидоша поспешшеся, и обретоша Мариам и Иосифа, и Младенца, лежаща во яслех (Лк.2:16).

Земля, возлюбленные слушатели, сначала была раем, полным счастья и блаженства, но грех первых людей превратил ее в плачевную юдоль бед и скорбей, болезней и смерти. Этого мало. Он положил средостение между тварью и Творцем, человека удалил от своего Bora, дитя отторг от недр Отца и чрез это погрузил весь род человеческий в бездну вечной погибели, вечной смерти. Но Господь не захотел оставить его в таком бедственном положении. По бесконечной любви Своей к нему, Он восхотел снова возвратить ему то, что потерял он в лице своих прародителей. Он тотчас же обещал ему Спасителя, Который должен был раздавить главу змия и примирить человека с Богом. Целых четыре тысячи лет люди тщетно ожидали пришествия этого Искупителя, и вот, видите, в то время, когда никто об этом и не думал и не предощущал, как Он вдруг сошел с неба на землю. В одну ночь Вифлеемские пастухи пасли в поле стада свои. Вдруг озарил их свет небесный, и явившийся из него ангел сказал им: «не бойтесь, я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; и вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях».

Это было, братие, в первую ночь Рождества Христова. Но вот мы снова переживаем сейчас эту Рождественскую ночь, и слово Божие снова сообщает нам ту же самую весть, которую ангел впервые принес пастухам Вифлеемским. Что же должны мы сегодня сделать, чтобы достойно провести этот великий праздник? Сделаем то же, что сделали и пастухи: скажем и мы друг другу: «пойдем в Вифлеем и посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам Господь». А что же мы увидим и найдем там? То же самое, что нашли и увидели пастухи: они нашли Марию и Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях.

Рассмотрим поближе группу этих трех лиц, чтобы извлечь отсюда для себя урок и назидание.

У яслей в Вифлеемской пещере прежде всего мы видим Марию. Она только что сделалась матерью; но телесный вид ее не обнаруживает ни малейшего следа совершившихся родов. Он не показывает ни лихорадочной красноты, ни чрезмерной бледности. Она не испытывает ни слабости, ни болей; она выглядывает совершенно здоровою, свежею и цветущею. А почему? Потому, что она девою была и до родов, девою осталась и после их. О, Мария! Ты поистине самая счастливая и самая благословенная в женах! Ради Тебя изменил Господь естества устав! Ибо чуждо, как говорит песнь церковная, матерям девство и девам деторождение, но на Тебе обоя устроишася. Все другие лица Твоего пола, если хотят наслаждаться радостями матери, неизбежно должны слагать с себя венец девства. Ты только одна из всех дщерей земли удостоилась благодати соединить красоту девства с достоинством матери!

Мария – мать Младенца, Который лежит пред нею в яслях. Она родила Его; она и должна теперь окружить Его материнскими заботами, должна воздоить и вскормить Его, дабы Он возрос и сделался мужем, способным выполнить возложенную на Него задачу. Но и Дитя это, с своей стороны, должно признать Марию Своею материю. Оно должно воздавать ей, как матери, почтение, питать в Своем сердце сыновнюю к ней преданность и любовь, должно слушаться и повиноваться ей. И Оно действительно знает уже Свою мать. Как приветливо улыбается Оно ей, когда она устремляет на Него свой материнский взор! С какою радостью простирает Оно к ней Свои маленькие ручки, просясь на ее руки! С каким удовольствием и восторгом Оно прижимается к ее груди, когда удовлетворено Его желание!

Каковы были чувства Марии, когда она стояла у яслей своего Младенца? Ах, братие, кто может надлежащим образом изобразить это? Кто в состоянии перечувствовать то, что переживала и чувствовала тогда она? То только достоверно, что в этот момент она радовалась тому, что она всегда, с самого детства, боялась Бога, и служила Ему, а потому могла стоять теперь пред яслями своего Младенца с сознанием своей нравственной чистоты и невинности. В этот момент она от всей души благодарила Бога за то, что Он так призрел на смирение рабы Своея, так возвеличил ее и такую дал ей благодать. В этот момент в тайниках души своей она давала обет Господу быть верною материю для дарованного ей Дитяти, о Нем заботиться, для Него трудиться и жить, а если бы это потребовалось, за Него и умереть. В этот момент она снова посвящала своего Младенца Богу, Который и даровал ей Его, Которому одному только Он принадлежал и Который некогда обратно потребует Его от руки ее.

Когда мы с такими мыслями смотрим на Марию, стоящую у яслей новорожденного Младенца, тогда, невольно возникает в душе нашей чувство особенного к ней благоговения. Но если кто сегодня должен устремить на нее особенно внимательные взоры, так это вы, принадлежащие к женскому полу, особенно вы, юные девицы. О, смотрите пристальнее на деву Марию и берите с нее пример в ее добродетели, в ее нравственной и телесной чистоте и невинности! Храните чистоту вашего сердца и чувства – это драгоценнейшее сокровище, которым вы обладаете, это наилучшее украшение, с которым вы смело можете явиться пред лицом и неба и земли. Не дозволяйте лишать себя этого украшения, не отдавайте этого сокровища никому и ни за что на свете. Некоторые из вашего пола также сделались матерями; но как? Не только ценою их девства, но и ценою их чести и добродетели. А такие лица могут ли наслаждаться чистыми материнскими радостями? Может ли такая мать с благодарностью Богу простереть свои объятия и прижать к груди своей дитя свое? О, бедная, несчастная мать! Не наслаждаться и радоваться, а плакать и страдать должна ты, когда видишь дитя свое, ибо оно напоминает тебе о твоем падении, о твоей потерянной невинности. А когда оно, это дитя твое, подростет и начнет говорить, то первыми словами, которые пролепечет оно, будут слова: мама и папа, а затем имена отца и матери. Но каково будет тебе, если оно в своем неведении опросит тебя: «мама, а где же мой папа?» Не придется ли тебе тогда, пред своим малюткою закрыть от стыда лицо свое руками? А каково затем будет в то время, когда это дитя, пришедши в разум, поймет и узнает, каким образом ты оделялась матерью? Но еще более жгучая искра западет в твою совесть в том случае, если оно само окажется в опасности сбиться с пути истинного, а ты захотела бы предостеречь его и обратиться к нему с словом увещания. Не в праве ли оно будет тогда сказать тебе в ответ: «мама, да ты ведь и сама так делала, когда молода была». О, бедная, несчастная и жалости достойная, мать!

Вот почему еще раз повторю я вам: вы, юные, неопытные девицы, сохраняйте вашу невинность, берегите вашу девственную чистоту! А когда будете вступать в брачное состояние, то просите на это прежде всего благословения у Бога, а потом у родителей. И если затем сделаетесь матерями, тогда вы вправе будете радоваться так же, как радовалась Мария. Но тогда не забывайте и того, как юна думала о тех высоких обязанностях, которые лежат на христианской матери. Давайте и вы тогда обет Господу, что вы будете верно и добросовестно выполнять эти обязанности, будете воспитывать ваших детей не в духе мира и для мира, а в духе веры, по воле Бога и для Бога!

Но обратимся теперь к тому мужу, который рядом с Мариею стоит у яслей. Это св. Иосиф – обрученник. Тихо и спокойно стоит он здесь, с умилением бросая взгляд свой то на Младенца, то на мать Его, и светлая, неземная радость озаряет лицо его. Но каким образом попал сюда этот человек и почему он стоит рядом с Мариею у яслей Вифлеемских?

Иосиф был мастеровой, плотник, который жил в тиши и уединении, кормился трудами рук своих и верно служил своему Богу, в точности исполняя Его заповеди. Таким образом, в глазах мира он был простым, маленьким человеком без титула и влияния; но глаз Бога усмотрел скрывавшееся во глубине сердца этого простого, незнатного человека великое сокровище благочестия и добродетели. И вот, это ничтожное и малое Господь избрал для того, чтобы совершить чрез него нечто великое и важное. Он решил извлечь этого человека из праха и облечь его таким достоинством, которое поставило его выше князей и царей. Мария, мать Сына Божия, хотела и должна была остаться чистою девою; однако честь и положение ее и ее Дитяти требовали, чтобы она жила в законном браке с мужем, которого до тех пор, пока не открылась пред миром тайна пришествия И. Христа, считали за отца Его. И оба Они – и мать, и Дитя – нуждались в попечителе, руководителе и кормильце, который заменял бы им отца и супруга. Вот почему Мария должна была жить с мужем, что доселе было совершенно неслыханным делом, в девственном браке. Но где такой человек, который был бы настолько богобоязнен, настолько нравственно высок, настолько свят и чист, словом – такой человек, который был бы ангелом в человеческой плоти? Однако Бог нашел его; Он нашел его в лице плотника Иосифа. Он обручается с Мариею; он делается ее законным мужем, а она его женою; он окружает ее своими заботами, берет ее к себе, руководит ею, сопутствует ей в Вифлеем, где и родился от нее Иисус Христос, Спаситель мира. Вот почему и стоит он вместе с Мариею у яслей.

Не должны ли мы проникнуться чувством благоговения и к этому мужу? Но в особенности вам необходимо сделать это, вы юноши и мужи! Его поучительный пример пусть всегда стоит пред вашими глазами! Старайтесь всегда и во всем подражать ему и идти тем же путем страха Божия, которым шел он. Если пойдете этим путем, то каковы бы ни были обстоятельства вашей жизни, как бы ни были вы малы и ничтожны в глазах людей, но за то, подобно Иосифу, велики будете в глазах Того, пред Которым всякая высота и величие сего мира ни что другое, как призрак. В особенности же следуйте его примеру в отношении невинности вашего сердца и чистоты ваших нравов. Вот, видите, св. Иосифу Бог вверил девицу, как жену, без всякого опасения за добродетель целомудрия обоих. Но нашел ли бы Он между вами такого благочестивого юношу, или мужа сейчас? Ах, други, как ни тяжело это, но справедливость требует сказать: едва ли! Есть довольно юношей и мужчин, которые при близком знакомстве и общении с особами другого пола, в ослеплении страсти, или себя лишают невинности, или же являются несчастными, проклятия достойными, соблазнителями и душегубцами; но как редки Иосифы, в близости и непосредственном соприкосновении с которыми могла бы, вне всякой опасности, жить невинность!

А что сказать еще мужьям и отцам нашего времени? Каковы вы, мужья, в отношении ваших жен, каковы вы, отцы, в отношении ваших детей? Любите ли вы их от искреннего сердца? Заботитесь ли и работаете ли вы для них так, как этого требует долг ваш? Близко ли принимаете к сердцу их временное и вечное благо? Что можете сказать на это вы, празднолюбцы, ходящие без определенных занятий, и вы, хищники, промышляющие чужою собственностью, вы, азартные игроки и пьяницы, вы, ленивые, беспечные и равнодушные христиане, не знающие ни молитвы, ни храмов Божиих, ни богослужения с его таинствами? Посмотрите на Иосифа. Он охотно исполняет все нелегкие отцовские обязанности по отношению к Дитяти, Которое не принадлежит ему, а вы не хотите исполнять их и для тех, которым вы дали бытие и жизнь! Иосиф – любвеобильнейший, кротчайший и трудолюбивейший супруг для жены, с которою он живет, как брат с сестрой; а вы заставляете терпеть нужды и лишения, тесните и тираните и ваших собственных жен, которые родили вам целый ряд детей. О, устыдитесь пред св. Иосифом и сознайтесь, что вы не заслуживаете имени христианского супруга и отца!

Однако пора, наконец, обратить нам взор свой на Младенца, лежащего в яслях. Что это за Младенец? На первый взгляд Он кажется таким же, как и всякое другое дитя, только что появившееся на свет. Он совсем маленькое и слабое существо; оно лежит в яслях, оно не может ни стоять, ни ходить; его так же, как и всякого новорожденного ребенка, нужно поднимать, носить и снова класть. Даже более. Эго совершенно бедное и жалкое дитя; вертеп, назначенный для загона скота – место его рождения; ясли – его колыбель, сено и солома – его постель, пеленки – его одежда. И однако что мы видим? Пред этими яслями преклоняет колена Мария, преклоняет колена Иосиф, преклоняют колена и пришедшие пастухи, и с глубоким умилением и благоговением молятся этому, по-видимому, маленькому, слабому и жалкому Младенцу. Что же это за Младенец? Что это за Дитя? Это то самое Дитя, о котором архангел Гавриил сказал Марии: «Се, зачнешь ты, и родишь Сына, и наречешь имя Ему Иисус. Он наречется Сыном Вышнего. И даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его, и воцарится в дому Иакова во веки!» Это то Дитя, о Котором ангел Господень сказал во сне Иосифу: «Иосифе, сыне Давидов, не бойся прияти Марию жену твою, рождшееся бо в ней, от Духа Свята есть. И она родит Сына, Которого ты назовешь Иисус, ибо Он избавит народ Свой от грехов его». Это то Дитя, о Котором ангел сказал пастухам Вифлеемским: «я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям, ибо сегодня в городе Давида родился вам Спаситель, Который есть Христос Господь». Таким образом Дитя это есть Сын Божии, Который пришел в этот мир, как человек. Оно кажется маленьким, и однако Оно есть беспредельное, неизмеримое существо, Которое не может вместить небо и земля. Оно кажется слабым, и однако Оно есть существо всемогущее, Которое одним словом вызвало к бытью всю вселенную, и Своею мощною десницею держит ее и управляет ею, по Своей воле. Оно кажется бедным и жалким, и однако Оно есть Господь, от Которого все произошло, Которому все принадлежит, и Который всем распоряжается, как хочет. Оно лежит в яслях как дитя, и однако Оно сияет на небе, как Бог.

Но почему же Сын Божий приходит в мир в образе человека? Он приходит не для Себя, а для нас. Он приходит взыскать и спасти погибшее. Он хочет раздавить главу змия, искусившего в раю наших прародителей, хочет уничтожить грех и смерть, которую он (змий) внес в мир. Он хочет взять на Себя грехи мира и снова примирить человека с отцем Своим, снова исходатайствовать ему благодать Божию и снова открыть ему заключенные врата неба. Он хочет быть нашим братом, дабы и мы были Его братьями и детьми Его Отца, наследниками небесного царствия. Он сходит к нам в образе человека с тем, чтобы и мы некогда, при нашей смерти, могли взойти на небесную высоту вечного блаженства.

Но почему Он приходит не в величии, не в силе, не в славе Своей? Почему Ом является в мире таким бедным и слабым существом – младенцем? Что такое мир? Св. Евангелист Иоанн говорит: «не любите мира» ни того, что в мире. Ибо все, что в мире, есть похоть плоти, похоть очес и гордость житейская». Эту троякую похоть, которая всегда служит обильным источником греха, Спаситель и хочет подавить. Он хочет Своею проповедию обратить на нее внимание людей и воодушевить их на борьбу с нею. Он хочет сделать это сейчас же, при первом появлении Своем на свет. Как младенец, Он не может еще сделать этого словами, и потому проповедует о сем делом. Вы, богатые, что думаете вы о благах сего мира? Не считаете ли вы их за величайшее сокровище на земле, которого вы всеми силами добиваетесь, и, когда приобретаете, не сосредоточиваете ли на них все свое внимание, всю свою любовь и заботы? Но пойдите к яслям Вифлеемским и посмотрите! Младенец, лежащий в этих яслях, есть Сын Божий, и однако Он является на эту землю в крайней бедности, в нищете. О чем проповедует Он вам этою бедностью? Он приносит вам с неба весть, что деньги и имущество, богатство и сокровища этого мира ничего не значим в глазах вашего небесного Отца. – А вы, именующие себя знатными между вашими собратиями, за что почитаете вы всякую земную высоту? Не думаете ли вы превозноситься на основании своего происхождения, своей родовитости и своего положения над другими, и не смотрите ли на них свысока и с презрением? О, пойдите к яслям Вифлеемским! Младенец, лежащий в этих яслях, есть Сын Божий, а Он является на эту землю в крайнем уничижении. Незнатная девица – Его мать; простой плотник – Его попечитель, которого Он называет Своим отцем, а Себя его сыном. О чем говорит это уничиженное явление в мир Иисуса Христа? Оно говорит, что высота происхождения, знатность рода и преимущественное общественное положение сами по себе не значат ничего. А вы, беззаботно предающиеся веселью и удовольствиям, что думаете об этих радостях и наслаждениях мира? Не думаете ли, что без них не было бы счастья на земле? О, подойдите к яслям Вифлеемским! Этот Младенец, лежащий в них, есть Сын Божий, и однако как далек Он и в самом младенчестве Своем от удовольствий и радостей сего мира! Не со смехом, а с плачем и слезами вступает Он в мир, и не с тем вступает, чтобы наслаждаться радостями, а чтобы плакать и трудиться, терпеть и страдать, а потом и умереть. Что говорит вам такое само отречение Спасителя? Оно говорит, что истинных радостей для сердца следует искать не в удовольствиях и наслаждениях мира, и что можно быть счастливым и в страданиях и злоключениях жизни. Более того, если Сын Божий явился в мир в таком виде, то отсюда можно заключить, что человек тем богаче, тем выше, тем счастливее, в глазах Бога, чем более он обрекает себя на добровольную нищету, на добровольное уничижение и самоотвержение при совершении поприща земной своей жизни. Так это есть и на самом деле. О, если бы все люди прониклись такими мыслями и чувствами в ночь Рождества Христова у яслей Спасителя!

Закончив свое размышление о Марии, Иосифе и Младенце Иисусе в Вифлеемском вертепе, я хочу спросить вас, братие: что хотите вы делать в продолжение нынешнего дня? О, сделайте тоже, что сделали благочестивые пастухи Вифлеемские. Поспешите перенестись своим умом и сердцем к месту Рождества Христова и оставайтесь там целый день и пробудите в себе живую и непоколебимую веру в ту непреложную истину нашей церкви, что рождшийся Христос есть Сын живого Бога, Бог от Бога, Бог истинный от Бога истинного, Который пришел в мир просветить, искупить и спасти его от греха и вечной погибели. В этой вере падите пред Ним ниц и молитесь Ему, как вашему Творцу и Господу. Возблагодарите Его от всей души вашей, что Он настолько взыскал вас Своею любовью, что, оставив небо, нисшел ради вас в эту плачевную юдоль. Обещайте Ему здесь, что вы всегда будете иметь пред глазами пример Его, никогда не забудете Его учения и всегда будете идти тем же путем, каким шел в Своей земной жизни и Он. Сделав это, обратитесь затем к Марии и Иосифу и оросите их, чтобы они сегодня, там, на небе, помолились Сыну своему, да поможет Он вам оставаться до конца своей жизни так же верными и твердыми в вере и добродетели христианской, как верны и тверды были и они. – И если такими истинно-христианскими очами вы увидите Христа своего младенцем, лежащим в яслях, в месте, назначенном для скота, теперь, то несомненно сподобитесь некогда узреть Его и там, на небе, только уже не в яслях, не в уничижении, а в блеске величие и славы, сидящим одесную Своего Небесного Отца. И тогда вы, как вечные и блаженные граждане и наследники Его небесного царства, снова падете пред Ним ниц, чтобы пролить к Нему теплую молитву и воспеть свою песнь хвалы и благодарения. Аминь.

В началех Ты, Господи, землю основал ecu, и дела руку Твоею суть небеса. Та погибнут, Ты же пребывавши... и лета Твоя не оскудеют (Пс. 101:26–28).

В жизни человеческой бывают часы, когда духовное око видит особенно ясно и, проникая сквозь туман, точно различает образы предметов, такие часы, когда те или другие истины становятся настолько близкими уму и сердцу человека, что он не в силах бывает отразить их от себя. Бывают на пути жизни человеческой пункты, с которых с особенною ясностью и удобством можно рассматривать все находящееся вокруг нас, если мы намеренно не закрываем очей своих. Таким часом и таким пунктом является для нас, братие, настоящий рубеж нового года, на котором стоим мы в сию минуту. Как молния на мгновение освещает ночь и показывает путнику, где он находится, так и последний час года особенно ярко освещает непостоянство, скоротечность и суетность всего земного. С этого пункта, как бы с высокой вершины, мы ясно видим всю краткость времени, все те обломки, развалины и могилы, которыми со всех сторон окружены мы. События прошлого пробегают мимо нас, как предметы на «быстро плывущем корабле, а лица проходят пред нами, как в парадном, церемониальном шествии. Если когда, то именно сегодня должны быть особенно понятны для нас эти истины. Время есть быстрый поток, который, захватывая все попадающееся ему на пути, уносит с собою и погребает в волнах своих; это – косарь, день и ночь размахивающий своею косою, срезая ею всякую травку и былинку, пока не выкосит все поле. Этот неутомимый, ни на одну минуту не дающий себе покоя, слуга времени есть смерть. Но и эта непродолжительная жизнь проходит у нас, как непрекращающаяся сухотка, ранее или позже оканчивающаяся смертью. Никто не свободен от этой болезни. Уже и новорожденное дитя носит в себе зародыш разрушения. Ибо что такое человеческая жизнь, как не постепенное умирание, как не медленная смерть и приближение ко гробу?

Что же? Ужели нет ничего столь твердого и устойчивого, что могло бы противостоять разрушительной силе времени? Ужели нет ничего такого, что притупляло бы жало смерти? Есть. Есть нечто и постоянное, неизменное, вечное. Об этом и будет наше слово.

Со времени грехопадения первых людей бесчисленные миллионы прошли путь своей жизни и, достигши вечного покоя, никогда уже не возвратятся к ней. Их тело снова возвратилось в землю, от которой взято было. Дома и дворцы, селения и города, воздвигнутые ими, превратились в прах, как и тела их строителей. Прахи царей и воинов, богатых и убогих перемешались между собою, как и пепел дворцов и хижин после пожара. Все, что этими миллионами людей сделано доброго и дурного, великого и суетного, все, что ими приобретено и утрачено, все, чем они наслаждались или терпели лишения, все их радости и скорби, веселье и слезы, все это известно теперь одному только Всеведущему Богу. Только очень не многое из прошедшего, как мертвые останки в гробах, сохранилось в летописях истории. Ибо что такое все эти летописи, мемуары и исторические записи, как не записи о мертвых, как не повести о скоротечности и непрочности всего земного? Куда ведут нас все эти историки? К широкому полю битвы, покрытому трупами, к развалинам дворцов и замков, к грудам пепла и мусора, ставшихся от городов. Что показывают они нам? Возникновение и исчезновение, восстание и падение, возрастание и уничтожение семьи, народа или страны. Всегда и всюду проповедуют они о непостоянстве и скоротечности времени, поют жалобные песни, как Иеремия над развалинами Иерусалима, и восклицают, вместе с премудрым царем: о, суета сует!

Как было прежде, так и в настоящее время, так будет и потом. И самое прекрасное и самое великое – все исчезает с лица земли. Падают престолы, разрушаются дворцы, умирают цари. Самое крепкое и прочное делается ветхим и хрупким и ничто не может противостоять разрушительной силе времени. Увядают прекраснейшие цветы, и чем прекраснее и нежнее они, тем скорее отцветают. Уничтожается и исчезает все, чем владеют человек. Его богатство похищают воры и грабители, его имущество истребляет моль, его здоровье разрушается от зноя и холода, от страстей и болезней; бедствия, скорби и время мало-помалу лишают его красоты, погашают огонь в очах его, сгоняют румянец с его ланит. Все приходит и гибнет, все, что доставляет человеку удовольствие. Радости продолжаются только короткое время, веселое пение переходит в грустные и жалобные тоны. Из веселого общества тебя зовут к смертному одру дитяти, друга; торжество и ликование заканчиваются погребением. Радость и горе идут рядом, и самые любимые удовольствия нередко делаются ядом, отравляющим твою душу; оставляя на месте радости одно раскаяние, скорбь и внутреннюю тугу.

Как непрочно все земное, все, чем обладает и наслаждается на земле человек, так непрочен по своему телу и сам человек, подверженный тлению и смерти. Лишь только покажется предтеча и вестник этой смерти – болезнь, как радость тотчас же отступает от него, оставляя его одного в тяжелой борьбе с этим неумолимым врагом жизни. Вот нет уже у него вкуса для наслаждения пищею; не находит он утешения и в своих сокровищах и» богатстве, не доставляют ему теперь удовольствия и прежняя его слава и величие; изменяют ему силы, бледнеют щеки, угасает блеск очей; стынет кровь, останавливается сердце, – он мертв. Все оставило его, все оставлено и им, и он снова стал таким же бедным, беспомощным и нагим, каким и вышел из чрева матери. Да и сама мать его теперь ничего не может сделать, чтобы пробудить его из этого мертвенного сна. Когда-то с восторгом и радостью садилась она у его колыбели, чтобы послужить ему, а теперь... Глубоко потрясенная, подавленная горем, она склоняет колена к его гробу, издавая тяжелые вздохи и проливая горькие слезы. Только общая всем смертным мать – земля сырая, отняв у него все, чем прежде сама его наделила, уделяет еще ему в своих обширных недрах местечко. И вот в тесном гробу несут его к жилищу мертвых, где и получает он две сажени земли, как последнее и единственное свое владение. Теперь все кончено. Великий корабль, нагруженный богатыми сокровищами, который, широко распустив свои паруса, так гордо плыл по волнам безбрежного моря, вдруг погрузился в глубину и исчез, не оставив и следа на поверхности воды. О, суета сует и всяческая суета !

Не произошло ли и с тобою, возлюбленный собрат, чего-нибудь подобного в истекшем году! Не потерпел ли и ты подобной потери? Не подвергся ли подобному несчастью и твой дом?

Как непрочен со всеми своими благами и удовольствиями сам человек, так непостоянно и не вечно и место его деятельности – этот видимый мир. Как ни твердо, по-видимому, стоят это небо и земля, но придет время, когда, по воле Всемогущего, прейдут и они. Пред Ним не так крепки горы и не так тверды скалы, не так велика земля и не так глубоко море, не так высоко небо и не так далеко звезды, чтобы Он не мог их приблизить и уничтожить духом уст Своих. Небо и земля прейдут... говорит слово Божие. Но возможно ли это? Не видим ли мы, как покойно и всегда твердо стоит над нами твердь небесная! Пусть бушуют страшные ветры и бури, пусть мчатся волны, пусть дрожит и колеблется земля, но вот проходит непогода, исчезают тучи, прекращается колебание земли, а небо, как прежде, так и после этого, твердо и неподвижно стоит над нами и спокойно изливает на нас свет свой. Также твердо стоит и земля. В продолжение многих тысячелетий она никогда не выходила из своей орбиты. Хотя моря, выходя из берегов своих, и производят страшные наводнения, хотя сильные удары грома и молнии потрясают ее почву, хотя огнедышащие горы и вулканы, извергая свою лаву, и производят колебания ее, но сама земля всегда одна и та же, и, несмотря на все это, совершенно правильно и равномерно приносит нам свое утро и свой вечер, свое лето и свою осень, свой снег и свои цветы. – И однако ж, и это небо, и эта земля, как бы твердо ни стояли они, по словам Псалмопевца, подтверждаемым и самим Спасителем, прейдут, погибнут. Ибо Всемогущий Бог, вызвавший их к бытью одним словом «да будет», всегда силен одним же Своим словом положить и конец этому бытью.

Разумно ли, братие, на таком хрупком основании строить свое счастье? Стоит ли гнаться, не зная покоя, за столь краткими удовольствиями и наслаждениями? Есть ли смысл всем сердцем и всею любовью привязываться к этой Земле, которую мы так скоро должны оставить и которая сама со всем, что она содержит в себе, погибнет, прейдет. Все прейдет! Ужасно, но вместе и утешительно!

Как пройдет богатство, так не станет и бедности, кончатся здоровье и веселье, но вместе с этим не будет болезни и плача. Замолкнут крики «осанна», но не будет уже слышно и «распни его». Прекратится торжественный праздник Пасхи, но за то не будет и великого пятка. С радостными песнями умолкнут и песни скорби и печали. Всему свое время и свой предел. И бедность и горе, и скорби и нужды – все имеет конец.

Друже! Не постигла ли и тебя в истекшем году какая-нибудь непогода, а теперь снова не прояснилось ли небо? А если кто-нибудь из нас закончил жизнь свою, то эта смерть его, сняв с него венец славы, не освободила ли его вместе и от венца тернового, вместе со скипетром не сложила ли с него и тяжелого креста?

Имеют свой конец и наши подвиги и борьба, ибо в течение всей своей жизни, до последнего вздоха, человек должен вести борьбу с внутренними и внешними врагами. Со смертью прекращаются все опасности и искушения, а следовательно наступает конец и борьбе. Да, и для тебя даже, несчастнейший из несчастных грешник, есть еще утешение. Ибо и самый грех, если он глубоко сознан и омыт слезами, приходит и перестает существовать. Ибо Господь не хочет смерти грешники, но Иже обратитися ему и живу быти, Тот, Который все сотворил зело добрым в начале, силен устранить и грязь греха и снова соделать добрым и святым то, что испорчено и осквернено грехом. Как некогда сказал Он прокаженному: хочу, да будеши чист, и по сему слову тело его снова получило прежнее свое здоровье и красоту, так и тебе, если только обратишься к Нему с искренним раскаянием блудного сына, Он может сказать: отпущаются грехи твои ты снова – Мой сын! О, кто не пожелает с радостью ухватиться за эту спасающую руку? Кто из одержимых страшною болезнию не пожелает возвратиться и получить исцеление? Итак, если доселе ты блуждал вдали от родины и от Отца твоего, то дай твердое намерение, хотя с наступающего нового года, исправиться и возвратиться на лоно Его.

Но ужели на свете нет ничего постоянного, неизменного, вечного? Ужели нет ничего такого, что не подвергалось бы изменению и смерти? Та, говорится в приведенном нами тексте, погибнут, Ты же пребывавши, т.е. они, небо и земля, погибнут, а Ты останешься. Да, если и основания тверди поколеблются, если и звезды спадут с неба, если и самые высокие горы сдвинутся с мест своих, рассыплются и низринутся в бездонную пропасть, то и тогда будет невредимо и незыблемо стоять над преходящим миром вечный и всегда Самому Себе равный Господь Всемогущий. Прейдут дела рук Его, но Сам Он на веки вечные останется один и тот же со всеми Своими свойствами и совершенствами, и лета Его не погибнут. Вот где, о, человече, предмет, единственно достойный твоей любви и почитания. Все, что есть у тебя, помимо Бога, дорогого, все это отымется. Он только один останется навсегда, Его только одного можешь ты вечно иметь и любить. Он неизменен и вечен. Поэтому веруй в Него, как в вечно истинного, надейся на Него, как на вечно Всемогущего и благого, люби Его, как бесконечно совершенного, бойся Его, как Святого и Правосудного. Он, Который и в истекшем году и во все предыдущие годы так мудро управлял твоею судьбою, как и судьбою всех людей, Он и в новом наступающем году останется твоим попечительным отцем и руководителем судеб человеческих. Кто на Него уповает и крепко держится за Его мощную десницу, тот благоустроен и поистине безопасен. Без Его воли не падает ни один волос с головы человеческой. Если и море и ветры повинуются Ему, то что может сделать против Него и верных чад Его какое-либо зло, какая-либо сила вражия?

И как вечен и непоколебим Сам Бог, так вечна и неизменна и та истина, которую возвестил нам Сын Его, та религия, которую установил Он на земле, и та церковь, которую Он основал для хранения Его учения и для поддержания и распространения веры в Него. Небо и земля прейдут, но Его слова, Его учение, Его церковь никогда не прейдут, т. е. не перестанут существовать. Она – эта церковь, как учреждение божественное, останется неизменною навсегда. Ее истина никогда не утратится, потому что ее преподает Сам Дух Божий; ее благодатные источники никогда не иссякнут и не пересохнут, потому что она текут из неисчерпаемого источника заслуг Единородного Сына Божия, из Его бесценной жертвы на кресте; ее основания и устои навсегда останутся непоколебимыми, хотя бы потрясены были и все основания земли. Не повредят ей никакие злоухищрения и козни врагов ее, как бы ни старались они о том, ибо девятнадцати вековая ее история ясно доказывает, что ее поддерживает не слабая рука человеческая, но всемогущая десница Всевышнего. Только при конце мира здешняя земная церковь перенесется, чтобы снова и еще лучше устроиться в том мире. Но само царство Божие, здесь в состоянии приготовления, а там в состоянии осуществления пребудет во веки. К этой церкви, поэтому, старайся, друг, крепче прилепляться своею верою и своим детским смирением и послушанием, ее держись учения, если будут обуревать тебя волны сомнения и неверия!

Не перестанет существовать, далее, и лучшая часть человека, его душа, которая, хотя и имеет начало, но не будет иметь конца. Так как она есть дыхание Божие и подобие Бога, то она не будет погребена вместе с телом. Над нею смерть и тление не имеют никакой власти. Ее, поэтому, старайся держать в особой чистоте и высокой чести, о ее благосостоянии преимущественно заботься, ее старайся обогащать и украшать сокровищами добродетелей! Но и тело твое не навсегда останется в гробу. Хотя оно и будет положено в землю, но положено, как пшеничное зерно, для того только, чтобы оно снова ожило и затем навсегда соединилось с душею. Да будет, поэтому, и тело твое чистым и достойным орудием души! Не оскверняй храма Святого Духа, не делай его орудием князя тьмы, не растлевай его делами греха и порока, не забывай того, что только чистые удостоятся видеть Бога.

Прекратится и уничтожится все земное, но то добро, которое сделал ты во имя Иисуса, пребудет вечно. А потому и суетное само по себе может послужить семенем для небесных плодов. Богатство минует, а милостыня, поданная от щедрот своих богачом, пребудет навсегда. Бедность прекратится, а честность и преданность воле Божией, проявленные в состоянии этой бедности, останутся навсегда. Силы и здоровье твое оставят тебя, разрушатся, но то добро, которое сделал ты своими силами из любви к Богу, останется и пойдет с тобою в вечность. Словом, останется душа со всеми ее добродетелями. Эти добродетели – такое прочное достояние, которое ни воры не крадут, ни тля не тлит, которое ни в гроб не кладут, ни землею не засыпают. Между тем как все другое уносит с собою смерть, эти блага душа переносит с собою в вечность. Они являются там единственною ходячею монитою, на которую она покупает там себе место. Наши добродетели суть те светлые, нарядные одежды, которые высоко ценятся и в том мире и без которых нельзя явиться на брачный пир в чертог царский. О них, поэтому, заботься, ими старайся, как можно более, украшать себя. Но помни, что время кратко. Стал ли ты в нынешнем году хоть сколько-нибудь в этом смысле богаче, или еще более обнищал?

И долги духовные (грехи), которые здесь не были уплачены, останутся и пойдут за человеком в вечность и страшно будут угнетать его там. Поэтому старайся каждый здесь уплатить эти долги, дабы там не попасть в темницу, из которой не бывает уже выхода, и не забывай, как страшно впасть в руки живого Бога.

Земля и видимое небо уничтожатся, но место жилища праведных останется. Земное блаженство Превратится, но радости неба будут продолжаться вечно. Праведницы идут в жизнь вечную, говорить олово Божие. О, кто вполне уразумеет, кто исчерпает содержание сего обетования! Свободные от всяких земных забот, болезней, печали и воздыханий, избранники Божии будут в изобилии благословлены всякими благами и наслаждениями. Перейдя от веры к созерцанию, окруженные светлыми, чистыми и любвеобильными душами, в теснейшем общении с Богом и своим Спасителем, они вечно будут наслаждаться такими радостями, ихже око не виде, ухо не слыша и на сердце человеку не взыдоша.

Но не прейдет, а вечно будет существовать и ад. Ибо не напрасно сказаны слова: идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованным диаволу и аггелом его. О, перенесемся, братие, хотя на одно мгновение к тому времени, когда это страшное, громовое слово раздастся над миллионами нечестивцев! Быть удаленным от лица Бога, не видеть Его вечно благого и милостивого взора, никогда, во веки вечные не иметь у себя никакого отца, никакого помощника и покровителя, пойти в огонь, тот вечный огонь, который никогда не угасает, который и чрез сотни, тысячи и миллионы лет нисколько не ослабляет своей силы, – какой ужасный конец! И вот об этом-то конце с особенною силою напоминает нам настоящий час, коим мы заканчиваем прошедший и начинаем новый год. Можно ли оставить вне всякого внимания это напоминание? Мы заканчиваем часть того времени, от которого зависит наша вечность. Отвратим ли мы свой взор от этой вечности?

Господи! научи нас помнить, что мы должны умереть, дабы мы были мудрее в своей жизни! Накажи и очисти нас лучше здесь, только пощади нас в вечности! Возьми у нас, если это угодно Тебе, как у Иова и Твоего Единородного Сына, все земное только там не лиши нас Твоей благодати, Только сохрани для нас Твое небо! Аминь.

Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте пути Его (Лк.3:4).

Сегодня церковь наша прославляет св. пророка, Предтечу и Крестителя Ион.. Спасенный, по милости Божией, от смерти, постигшей тысячи младенцев в Вифлееме, во время избиения их по приказанию Ирода царя, св. Иоанн детство и юность свою провел в дикой и безлюдной пустыне, приготовляя себя к великому служению постом, молитвою и строгою жизнию. Но когда приблизилось время, в которое Спасителю нужно было выходить на общественное служение, бысть глагол Божий к Иоанну, чтобы он вышел с проповедию покаяния и приготовил бы сердца людей к принятью Мессии. Повинуясь этому призыву, св. Иоанн тотчас же приступил к его исполнению. Имея около 30 лет от роду, он явился, по выражению церковной песни, как светлая утренняя звезда, которая своим блеском превосходила сияние всех других звезд и предвозвещала утро благодатного дня, освещаемого духовным Солнцем-Христом (Мал. 4: 2). С ревностью исполняя волю Божию, он, как говорит Евангелист, прошел по всей, стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для отпущения грехов. Этот глагол Божий продолжает, братие, и сейчас исходить к пастырям и учителям церкви, призывая их к проповеди покаяния. И благодарение Богу! Пастыри следуют этому призыву, неленостно проповедуя слово Божие и в храмах и вне оных, за богослужением и во вне богослужебное время, и в своих приходских церквах и в особых, нарочито для проповеди устрояемых, какова и настоящая. В евангелии Ион. говорится, что Иоанн Креститель на вопрос фарисеев: кто ты? отвечал: «я глас вопиющего в пустыне», каковое наименование он прилагает к себе и в приведенном нами месте (Лк.3:4). Эго наименование приложимо и ко всем благовестникам христианского учения, ко всем церковным проповедникам. Ибо голос христианского проповедника должен быть голосом вопиющего; но он, к сожалению, очень часто бывает и голосом вопиющего в пустыне. Вот мысль, раскрытие которой я нахожу не неуместным в этом новом храме, который устроен с миссионерскою, духовно-просветительною целью и предназначен для ежедневной проповеди.

Голос проповедника, говорю я, должен быть голосом вопиющего. Вопиять – значит резко кричать, говорить громким, возвышенным, напряженным голосом. Вопиют или громко говорят, во-первых, тогда, когда те, к которым обращена речь, находятся на большем расстоянии от говорящего. Проповедник покаяния главною задачею своею имеет действовать на совесть грешников, удалившихся от Бога, и возвращать их на истинной путь. Но какое расстояние может быть больше того, какое отделяет грешника от Бога Всесвятого? Астрономы говорят, что луна отстоит от земли на 50000 миль, а многие из других светил на сотни тысяч миль; они уверяют, что пушечное ядро должно было бы много лет лететь, чтобы достигнуть, солнца; они утверждают, что миллиарды звезд, так называемого млечного пути движутся, в небесном пространстве на расстоянии от да с целых миллиардов верст. Но несравненно далее, чем луна от земли, чем солнце и звезды млечного пути от нас, отстоит смертный грешник от Бога. Ибо воздух, который между Ним и грешником беспределен. Голос же проповедника должен проникать в сердце и такого человека, должен и ему указывать на, ужас и бедствие того положения, в каком, он находится. Чтобы достигнут этого, его голос должав быть, конечно, голосом громко вопиющего, иначе его не будет слышно. Во-вторых, громко говорят тогда, когда_; имеют дело с глухим т.е, с человеком, у которого поврежден орган слуха. Проповеднику весьма нередко приходится иметь дело и с глухими, только не телесно, а с глухими духовно. Сюда относятся все закостенелые, упорные грешники, т.е. те, которые в продолжении многих лет, повторяя очень часто, какой-нибудь грех, наживают такую, сильную к нему привычку, что, несмотря все вразумления со стороны своих родителей, духовника или проповедника, не хотят подавить в себе эту привычку, не хотят даже избегать и ближайших поводов к любимому греху. Все таковые слушатели намеренно закрывают уши своего сердца, не хотят слушать проповедника, когда он обращает их внимание на их грехи и пороки, на их дурные наклонности и греховные поступки. Не должен ли, поэтому, его голос быть голосом громко вопиющего, если он желает, чтобы его услышали и поняли и такого сорта слушатели? В-третьих, сильно кричат еще, когда нужно бывает разбудить крепко спящего. Нередко и очень нередко приходится и проповеднику пробуждать своею проповедию спящих. Здесь я разумею опять не телесно спящих, – хотя ныне не бывает недостатка и в таких, которые часы богослужения и проповеди превращают в часы сна, – но спящих духовно. Крепко заснувший ничего не чувствует, что происходит вокруг него, он не боится и ничего не слышит даже и тогда, когда ему угрожает большая опасность от воров и разбойников, от огня или других несчастий. Между слушателями христианского проповедника бывает очень много таких, которые, находясь в состоянии нравственного сна, не чувствуют никакой опасности в отношении спасения своей души. Сюда относятся все беспечные, равнодушные религиозные индифферентисты, число которых, к прискорбию, легион. Сюда принадлежат особенно те самоправедные фарисеи, которые думают, что им нечего бояться Бога, и небо для них совсем безопасно, потому что они не знают за собою никаких особенно крупных грехов, потому что они, как часто сами говорят, ни кого не убивали, ни кого не обкрадывали, ни ложной присяги не принимали, ни домов не поджигали, ни прелюбодеяний не совершали и т. п. Но что они ежедневных молитв не совершают или совершают только для формы, без участия сердца, что без уважительной причины божественные литургии в воскресные и праздничные дни пропускают, ненависть и злобу в сердцах своих питают, нецеломудренным помыслам и вожделениям предаются, двусмысленные, безнравственные речи говорят или слушают, в житейских и торговых сношениях обманы допускают, постов и воздержания не соблюдают, на это они не обращают внимания. К числу беспечных и духовноспящих относятся и те, которые, в своем безумном ослеплении, пороки свои облекают в тогу добродетелей, и на свои слабости смотрят как на добрые качества, когда, например, гордость свою выдают за самоуважение, роскошь в одежде за чистоплотность, свою скупость и жадность за бережливость. Сюда, наконец, принадлежат еще те из христиан, которые, предаваясь греху и пороку, любят, утешать себя мыслью о бесконечном милосердии Бога, забывая при этом о Его бесконечной святости и правосудии. Такого рода христиан особенно много между так называемыми образованными классами. Состояние, в котором находятся все эти спящие религиозные индифферентисты, тем серьезнее и пагубнее, что они совершенно не сознают своей опасности. Христианский проповедник обязан пробуждать и этих спящих, разрушать их тщетную надежду на себя и на Бога, раскрывать им этот самообман их и, путем возбуждения страха, выводить их из мнимого покоя и безопасности. Но чтобы достигнуть этого, ему, необходимо сильно возвышать свой голос, чтобы его могли слышать, необходимо опять быть гласом вопиющего – наконец, возвышают до крайнего напряжения свой голос еще тогда, когда говорят в чувстве ревности и справедливого негодования с желанием произвести более сильное? впечатление на слушающего. Очень нередко пастырь-благовестник божественного слова находится и в таком положении. Крепко нужно бывает возвышать ему свой голос против греха и порока и греметь против тайного и явного растления в своем обществе. И если он при этом предается гневу, то этот гнев есть гнев безгрешный, справедливый, священный; гнев. В чувстве такого гнева говорили часто пророки ветхого завета. Такому гневу предавался и нынешний проповедник покаяния Иоанн Предтеча. Таким гневом воспламенялся нередко и,Сам Спаситель при виде тех возмутительных злодеяний, какие совершались у Него на глазах. Такому священному гневу естественно предаваться и проповеднику, божественного слова. Мужественно, и неустрашимо он должен возвышать свой голос против всякого зла. Взывай громко, не удерживайся, говорит Бог пророку Исаии; возвысь голос твой, подобно трубе, и укажи народу Моему на беззаконие его (Ис. 58:1). Это требование, с которым Бог обращается здесь в пророку Исаии, оно приложимо и ко всякому христианскому проповеднику. Следовательно, и его голос должен быть гласом вопиющего; но к сожалению, он очень часто бывает гласом вопиющего в пустишь, как это мы увидим сейчас из ниже следующего объяснения.

Если бы кто стал кричать в безлюдной, необитаемой пустыне, то его голоса, конечно, никто не услышал бы, как бы он ни был силен. Такова часто бывает судьба и проповедника слова Божия. Хотя ему и не приходится говорить в пустыне, хотя он говорит большею частью пред многочисленным собранием, в храмах, иногда переполненных народом, но часто от этого также мало бывает пользы, как если бы он проповедывал в безлюдной пустыне, пред одними скалами и камнями. Его слова остаются пустыми, никем не воспринимаемыми звуками. Из семян Слова Божия, которые он сеет, одна часть, как говорит Сам Спаситель в своей притче, падает на дороге, и затаптывается проходящими, другая падает на каменистую почву и не восходит, а третья попадает между терниями и заглушается сорною травою, и только небольшая часть падает на добрую почву и приносит плод. Многие из христиан слушают проповедь только телом, а не душою: они готовы отдать свое внимание всему возможному, только не слову проповедника. Другие, хотя и уделяют этому слову долю своего внимания, но не воспринимают его своим сердцем, т.е. они не верят и не следуют тому, что им проповедуется, а потому Слово Божие не производит на них никакого впечатления. Проповедник, желая обратить сердца грешников к Богу, делает им предупреждения, наставления и увещания, но они не слушают его; они намеренно ожесточают сердца свои и спокойно идут своим путем, отходя все дальше и дальше от Бога. Он хочет пробудить нравственно заснувших от их глубокого сна, разубедить их в ложной безопасности, но они не трогаются его словами, и вместо того, чтобы принимать их на свой счет, относят их всегда только к своим ближним. Если же, наконец, он объятый праведным гневом, смело и неустрашимо возвышает свой голос против явных и тайных пороков в своем обществе, то или подвергается насмешкам и презрению, или же делается предметом явного и тайного преследования врагов своих. Такая участь постигла и ныве воспоминаемого проповедника покаяния Ион. Предтечу. Когда он с неустрашимым мужеством сказал прямо в лицо нечестивому царю Ироду: не подобает тебе имети жену брата своего (Мк. 6:18), то поплатился за это не только темницею, но и мученическою, кровавою смертью. Но проповедник Слова Божия не должен однако ж предаваться унынию, когда не слушают его предостережений, увещаний и обличений. Его обязанность настойчиво продолжать свои труды и тогда, когда он не видит от них успеха. Он не должен оставлять не испробованным ни одного средства: ни нежной доброты, ни суровой строгости, ни любви и снисходительности, ни настойчивой требовательности. Наставление апостола Павла: проповедуй слово, настой, запрети, умоли со всяким долготерпением (2Тим. 4:2) относится и к каждому проповеднику. И хотя бы он своею неустрашимостью и ревностью нажил себе тайных и явных врагов, то и это не должно сбивать его с своего пути в исполнении священных его обязанностей. Он не должен искать людской похвалы и бояться человеческого злословия, но всегда помнить слова апостола: если бы я угождал человекам, то не был бы слугою Христа (Гал. 1:10).

Итак, хотя горькая, но несомненная это правда, что голос вопиющего проповедника очень и очень чисто бывает гласом вопиющего в пустыне. Но как, хотелось бы, чтобы голос, по крайней мере, ныне празднуемого проповедника св. Ион. Крестителя не остался для вас, братие, пустым звуком!, коснувшимся только вашего внешнего слуха, но запал бы в ваше сердце и нашел бы в нем живой отголосок! Что же говорит этот голос? Он говорит: приготовьте пут Господу, прямыми сделайте стези Ему, всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизиться, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются главками (Лк.3:4–5). Да, братие! Приготовьте путь Господу, чудесное Рождество Которого мы только что отпраздновали! Откройте Ему и Его слову сердца ваши, дабы Он мог войти в них своею благодатью! Удалите из них все, что может Его отталкивать и преграждать Ему путь к ним! Закопайте и заровняйте в душах ваших все ямы и углубления плотских наклонностей и чувственных вожделений, а также честолюбия и корыстолюбия, алчности и наживы! Наполните окружающую вас атмосферу благоухающим фимиамом христианской любви, положив конец ненависти, зависти и злобе, и простив врагам всякие обиды и оскорбления! Сройте и уровняйте горы и холмы гордости и само превозношения, заменив их добродетелью смирения! Выпрямите кривые и извилистые пути притворства и лицемерия, лжи и неправды, обмана и лихоимства! Будьте открыты и прямы, честны и искренни во всех ваших действиях и поступках! О, если бы вы, под влиянием этой проповеди св. Ион., действительно уровняли бы так путь к сердцам вашим! Тогда не было бы места нашим опасениям за судьбу этого храма, предназначаемого для ежедневной проповеди. Тогда он не представил бы из себя бесплодной и безлюдной пустыни. Тогда он всегда полон был бы жаждущих Слова Божия слушателей. Тогда и нашим проповедникам, поучениями которых ежедневно будет оглашаться храм сей, не было бы надобности неумеренно напрягать свой голос. Тогда каждое слово, и не громко сказанное, несомненно стало бы достигать до вашего слуха и глубоко западать в вашу душу. Аминь.

Поучение в праздник Сретения и в неделю мытаря и фарисея

Сегодня предложено было нашему вниманию два евангельских чтения, из которых одно относится к празднику Сретения Господня, другое приспособлено в намерению церкви приготовить нас к приближающимся дням поста и покаяния ⁴⁶. Оба чтения вводят нас во Иерусалимский храм, чтобы сделать нас свидетелями описанных в них событий. Итак, перенесемся мыслию в Иерусалимский храм и посмотрим, что это за события.

В Иерусалимский храм Дева Мария приносит Богомладенца Иисуса в сороковой день по рождении Его, повинуясь закону о выкупе перворожденных младенцев мужеского пола и о принесении жертвы очищения за себя. Здесь встречает ее праведный старец Симеон, которому обещано было Духом Святым, что он не умрет до тех пор, пока своими глазами не увидит Христа Господня. Долго он ждал исполнения этого обещания и, наконец, дождался. В лице принесенного во храм младенца он сподобился узреть Христа Господня, с радостью и благоговением принял Его на свои руки и благословил, т.е. восхвалил и возблагодарил Бога восторженною, всякому известною, песнию: ныне отпущаеши раба Твоею. Следуя примеру старца Симеона, и мы научены Церковью благословлять Господа за то, что в лице Христа Иисуса явился свет истины для просвещения всех народов, блуждавших во мраке заблуждений и суеверий, явился Тот, который предвозвещен был пророками, и явление которого послужило к славе Израильского народа, из среды которого Он воссиял. В каком необычайном смирении Он явился пред лицом Симеона! Тот, который пришел искупить мир, смиренно подчинился закону о выкупе первородных. Симеон прославил Его песнию в храме. Равно и для всех нас храм Божий служит наилучшим местом для Его прославления хвалами и благодарениями. Всякий христианский храм есть храм славы Божией, ибо есть место особенного, благодатного присутствия Божия. Посему хотя мы всегда и повсюду на всяком месте должны прославлять Христа Бога, храм есть преимущественно удобное место для сего, ибо дает нам возможность, не развлекаясь ничем посторонним, сосредоточивать внимание на обитающем в храме Господе Боге. Здесь, притом, нет нужды напрягать усилия к тому, чтобы придумать, как должно славословить Господа. В храме Божием раздаются готовые, давно употребляемые песни хвалы и благодарения Господу. Нам остается только внимательно прислушиваться к ним, слагать их в сердце, проникаться сочувствием к ним. Притом в храме мы не одни славословим Господа: с нами воспевают Его небесные Силы; Храм есть средоточное место, где Церковь земная соединяется с небесною: он поистине есть небо на земле вовремя совершения богослужений. И нигде так не угодны Богу наши молитвы вообще и в частности хвалебные и благодарственные, как в храме. Христос дал обетование: идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту семь посреде их (Мф.18:20). Где же больше собирающихся во имя Христово, как не в храме Божием? Присутствие среди них Христа свидетельствует о благоволении Его к ним. Он взирает на них, как отец на детей. Как земному отцу приятно, когда его родные дети, соединенные любовью к нему, собираются вокруг него, так и Христу приятно и усладительно видеть верующих в Него, собравшихся в храм или дом Его для того, чтобы единым сердцем и едиными устами славить и воспевать пречестное и великолепное имя Его вкупе со Отцем и Святым Духом.

К сожалению, случается, что и в храме возносимые Христу молитвы славословия и благодарения Ему не угодны, как это видно из читанной сегодня евангельской притчи о мытаре и фарисее. Фарисей также пришел в храм за тем, чтобы вознести Господу Богу молитву хвалы и благодарения. Но сколько греха в этой молитве! Хваля и благодаря Бога, он в тоже время предается самохвальству и осуждает ближнего, особенно презираемого им мытаря, стоявшего позади его. Вместо того, чтобы восхвалять себя и ближнего осуждать, ему надлежало бы исповедать пред Господом: «я, Господи, первый из грешников. Непрестанно прогневляю Тебя грехами; но Ты милосердый не погубляеш меня, долготерпишь на мне, ожидая от меня покаяния и исправления. Слава Твоему долготерпению и милосердию». Вот какая молитва должна была бы излиться из уст фарисее. В ней нет места самохвальству и осуждению ближнего; она есть выражение одного смирения пред Господом и только такая молитва славословия и благодарения могла бы быть угодна пред Господом. Но может быть самохвальство фарисее имеет основание в каких-нибудь действительных его нравственных достоинствах и заслугах? Ничуть не бывало. Он в похвалу себе ссылается на дела внешнего благочестия, на подвиги двухдневного пощения в седьмицу, чего не предписывал Закон, на пожертвования в храм десятой части приобретений своих, на то, что он не согрешил против седьмой и восьмой заповеди Десятословия. Вот нашел чем хвалиться! Дела внешнего благочестия имеют цену перед Богом только под условием внутреннего смирения пред Ним и страха Божия; но этого то условия и недоставало ему, иначе он не стал бы хвалиться Пред Богом. А что он не делал ближним зла, не грабил их, не прелюбодействовал, т.е. не совершал уголовных преступлений, подлежавших строгому наказанию по уголовному суду, этого недостаточно было для угождения Господу, ибо Господь требует от нас, чтобы мы не только уклонялись от зла, но и творили благо, не только не обижали ближних, но и делали им положительное добро и любили их, как самих себя, иначе мы походили бы на упоминаемых в евангельской притче о милосердом самарянине священнике и левите, которые, увидя на дороге ограбленного и избитого до полусмерти разбойниками путника, прошли мимо его, не подав ему потребной помощи. Они не сделали ему зла, но не сделали и добра и потому также виновны пред судом Божиим, как и разбойники, бесчеловечно поступившие с ближним. Их безучастие в отношении к несчастному путнику могло бы быть причиною смерти его, если бы не сжалился над ним добрый самарянин и не позаботился о его уврачевании и успокоении.

В противоположность тщеславному и гордому фарисею как назидателен для нас пример презренного в его глазах мытаря! В Этом примере мы видим полнейшее выражение смирения пред Богом кающегося грешника. Боже, милостив буди мне грешному, молился мытарь, не смея поднять глав на небо и ударяя рукою в грудь Не многоречива молитва, но как много в ней сказано! В ней видим самоосуждение, сердечное сокрушение, сознание своей духовной беспомощности и нужды в милосердии Божием и надежда на помилование от Бога. Так должен молиться и каждый кающийся грешник. Так молились даже великие праведники, уверенные в том, что пред судом правды Божией никто не устоит, как бы ни казалась великою, по нашему мнению и по суду людскому, их праведность. – Мытарь молился в храме. Равно и для каждого грешника преимущественно храм должен быть местом покаянной молитвы. Господь вездесущ, и где бы мы ни находились, повсюду можно изливать пред лицом Его покаянное чувство с надеждою, что Он услышит вопль души нашей. Но храм имеет то преимущество пред всяким другим местом, что в нем и в нем одном приносится бескровная умилостивительная жертва за грехи палии. Наши покаянные молитвы, как бы ни были усердны, сами по себе недостаточны для умилостивления Господа, ибо если бы были достаточны, не нужна была бы жертва, принесенная на Голгофе и приносимая в бескровном виде в таинстве Евхаристии в каждом христианском храме. Итак, если чувствуешь на душе своей бремя грехов, спеши в храм Божий и здесь у подножия престола, на котором приносится бескровная жертва, ищи себе облегчения от этого бремени. Спасительную силу в этом случае имеет покаянная молитва с верою в очищающую и освящающую благодать Божию, присущую сему таинству. Наипаче же богоугодна эта молитва тогда, когда ты не только молишься . Господу, но и вкушаешь Тело и Кровь Его, предварительно приготовившись к сему посредством говения и по разрешении грехов в таинстве исповеди, а это таинство, как и бескровная жертва, совершается в храме. – Спасительное значение храма, как места покаяния, открывается в том, что только в этом месте совершается покаяние всенародное, Как угодно Богу покаяние всенародное, видно из примера Ниневитян. Услышав из уст Ионы пророка обличение грехов своих и угрозы погибелью, они все от малого до великого соединились для подвигов поста и покаяния с надеждою умилостивить Господа, и Господь сжалился над ними и не исполнил Своей угрозы. Такова сила всенародного покаяния. Но где же удобнее оно может быть приносимо, как не в храме Божием, ибо только в храме возможно собираться для общественного богослужения многочисленному народу? Чем многолюднее собрание грешников, единодушно умоляющих Господа о помиловании, тем угоднее Ему эта молитва, особенно потому, что при многолюдном собрании молитва одного подкрепляется примером и вспомоществующею силою молитвы другого.

Итак, вот чему научает нас Церковь в настоящий день, заставляя нас быть свидетелями молитвы хвалебной я благодарной в лице Симеона Богоприимца, и молитве покаянной в лице мытаря евангельской притчи. Та и другая молитва принесена была в храме. Посему и для каждого из нас храм должен быть дорогим местом для служения Господу, для прославления Его хвалами и благодарениями и для умилостивления покаянием. Аминь.

Поучение в неделю блудного сына

Рече Господь притчу сию: человек некий име два сына (Лк.15:11).

Сими словами начинается притча Христова о блудном сыне, предложенная нашему вниманию в сегодняшнем евангельском чтении, для возбуждения и укрепления в нас покаянного чувства указанием на пагубные последствия в липе блудного сына греха и на милосердие Божие к покаявшемуся грешнику.

Человек некий име два сына. Наверное это был добрый отец семейства, судя по той снисходительности, с какою он отнесся к младшему своему сыну. Этот сын почему-то не захотел жить в доме родителя и попросил у него следующую на его долю часть имущества. Родитель имел полное право не давать ему ничего и принудить его остаться дома. Но родитель не воспользовался своим правом, у него недостало духа отказать своему сыну, по всей вероятности слишком настойчиво предъявлявшему ему свое требование. Он рассуждал, что насилием нельзя принудить сына любить его, и отпустил его с миром и может быть с надеждою, что сын образумится, начнет скучать на чужой стороне и вернется домой. Но еще большую доброту показал отец сыну, когда сын, расточив на распутство данное ему имущество и доведши себя до крайней нищеты, действительно возвратился домой. Отец сжалился над ним и с любовью принял его в свой дом, забыв его неблагодарность и своеволие. Так он поступил, подражая милосердию Отца небесного к добрым и злым. Поистине он был добрый человек. Заслуживает одобрения и старший его сын. Он, по собственным его словам, никогда не выходил из воли своего отца, во всем слушался его, вместе с наемниками отца работал на поле его, принимая к своему сердцу хозяйство отца. Не таков был младший его брат. По лености и привычке к праздности он не принимал участия в трудах по хозяйству, мечтал о воле и об одних чувственных удовольствиях. Поистине это был худой член семейства. Сбылась над ним поговорка: в семье не без урода. И это самое обыкновенное явление. Мало ли родителей, у которых не все дети хороши? Даже святые родители имели несчастие видеть в своей семье на ряду с хорошими и нехороших детей: одни радовали их своим поведением, другие огорчали. У Адама был сын Каин, у Ноя Хам, у Авраама Измаил, у Исаака Исав; в духовной апостольской семье Господа Иисуса находился Иуда предатель. В ваше время всего чаще повторяются подобные явления. Случается, что у дурных по поведению отцев бывают и дети дурные, что весьма не удивительно, судя по тому злу, которое они постоянно видят в примере отца с матерью. Но отчего случается, что у благочестивых родителей не все дети бывают благочестивы и добры? Причин тому немало и все их исчислять не беремся. Укажем на одну. Случается, что сын или дочь пока живут под кровом благочестивых родителей, ведут себя неукоризненно, следуя их добрым внушениям и примеру; но это продолжается только до времени поступления их в другую, неблагоприятную среду, в которой подпадают зловредному влиянию товарищей и других лиц. Знакомство с ними в школе или на фабрике совершенно развращает благочестиво настроенных детей, так что последние, когда возвращаются в родительский дом, крайне возмущают родителей своими дурными привычками: нечестием, пьянством, сквернословием, не целомудрием. Виноваты в этом конечно не родители, а та среда, куда они поместили своих детей, подобно тому, как не Господь Бог виноват в том, что в мире вообще существует и даже царствует зло. Все, что Он сотворил, явилось зело добрым, одобрено Им. И ангелы и люди сотворены чистыми и святыми существами. Б сожалению, не все ангелы устояли в добре, многие из них отпали от Бога и сделались злыми духами, и не только сами увлечены на путь зла, но и людей увлекли на тот же путь. Отпадшие духи утвердились во зле до невозможности раскаяния. Согрешившие люди не дошли до такой крайности. Но все же в роде человеческом существует смешение добрых и злых, праведных и неправедных. Было время в истории человечества, когда все люди утратили человеческое достоинство, погрузились в скотоподобную жизнь, ecu уклонившася от истины и благочестия, ecu неключим (непотребны) быша. В среде миллионов человеческих существ сохранилось от нравственного растления одно небольшое семейство в лице Ноя и его жены с детьми. Оно одно спасено было от потопа, погубившего всех людей. От этого семейства расплодилось новое поколение человеческого рода; но в в среду обновленного человечества проникло прежнее зло, зло богозабвения и всеобщего идолопоклонства, так что для сохранения останков добра, истинной веры и благочестия, надлежало из среды всего человечества выделить одну небольшую часть, под именем избранного народа. Но и этот народ не всегда оставался верным Богу: в среде его смешение добра и зла не прекращалось до самого пришествия Христова. Основанная Христом Церковь называется невестою Его чистою и непорочною, каковою она является доселе в лице истинных христиан. К сожалению, на ряду их с ними нашли место христиане ложные, на поле, засеянном чистою пшеницею, выросли плевелы, т.е. христиане только но имени, но отнюдь не по жизни и даже не по убеждениям.Явились враги церкви из самой среды ее в лице еретиков, раскольников, даже ни во что не верующих. Это смешение добра и зла, и происходящая отсюда непрерывная борьба истинного благочестия с ложью и нечестием, есть обыкновенное явление, которое подает повод многим даже к сомнению в промышлении Божием о Церкви. «Чего же смотрит Господь? спрашивают они. Цели Он есть не только Творец, но и Промыслитель мира, то зачем же Он допускает, не говоря уже о всем мире, даже в христианском обществе смешение добра и ела, даже торжество последнего над первым? Почему Он не употребляет Своей всемогущей силы для истребления зла и для укрепления добра?» Нельзя не признать подобные вопросы дерзкими и неразумными. Конечно, Господь, если бы захотел, мог бы одною силою Своею всемогущества победить зло и водворить повсюду одно добро. Но для достижения сей цели надлежало бы уничтожить свободу человеческой воли. Требовать этого от Господа крайне неразумно. Свобода воли, дарованная человеку при самом сотворении, есть такое достоинство, которое одно дает цену его трудам и подвигам для стяжания мудрости и добродетели. Ни мудрость, ни добродетель не имели бы никакой цены, никакой заслуги пред Богом, если бы они были плодом только всемогущества Божия, без всякого участия в них свободной воли человеческой, если бы были делом чисто механическим, подобным тому, какое видим в жизни всех неодушевленных тел. Мы должны благодарить Господа Бога за то, что в самом допущении зла в мире проявляется Его величайшая премудрость и благость. Соединение в общежитии людей благочестивых с нечестивыми дает возможность первым утвердиться в благочестии чрез сопротивление искушениям и соблазнам со стороны нечестивых, и вместе преуспеть в исполнении заповеди Христовой о любви к ближним, проявить эту любовь в ревности о вразумлении и обращении на путь истины неверующих и нечестивых. Ложь и неверие, стремящиеся затмить истину, дают возможность защитникам ее еще боле убедиться в ней путем борьбы с ними. Подвиги добродетели тем угоднее Богу, чем сильнее искушения и соблазны, в борьбе с которыми она восторжествовала. Случается иногда, что самое падение человека в глубину зла приводит к добру. Разительным доказательством сему служит пример блудного Сына евангельской притчи. Распутная жизнь довела его до крайней степени нравственного унижения и нищеты. Что ему оставалось делать в такой крайности? Ему предстояли два исхода из этого положения: или ввергнуться в бездну отчаяния, или раскаяться в своих пороках и подумать о возвращении в дом отца своего. Он решился на последнее, признал себя безответным грешником. Бедствие, до которого он довел единственно по своей вине, смирило его и побудило испросить прощения у своего отца, которого он оскорбил возмутительным своеволием и неблагодарностью. В душе ёго совершился переворот, ее озарил луч надежды на милосердие отца, и эта надежда оказалась не тщетною. Отец с радостью и любовью принял возвратившегося к нему и раскаявшегося сына. Как это утешительно и как назидательно! Милосердие Отца к провинившемуся и раскаявшемуся сыну служит образом милосердия Отца небесного ко всякому грешнику. Нет греха, побеждающего милосердие Божие. Как бы ни были тяжки вины, какими грешник оскорбляет Отца небесного, Он всегда готов помиловать виноватого, прибегающего к Нему с истинным покаянием.

Никому из нас, братие, не дай Господи впасть в такие тяжкие грехи, какими осквернил себя блудный сын. Но как бы ни глубока была бездна греховная, в которой валяется грешник, несравненно глубже неисследная бездна милосердия Божия. Пусть никто не отчаивается в этом милосердии, хотя бы по грехам своим стал походить на блудного сына. Кто подражает ему во грехе, тот пусть подражает ему и в покаянии.

Поучение в неделю сыропустную

Аше прииступаеши работати Господу Богу, уготови душу твою во искушение (Сир. 2:1).

Слава и благодарение Господу, сподобившему нас дожить до дней великого поста. Слава Его долготерпению, дающему нам время для покаяния. Этот пост называется великим отчасти по своей продолжительности, ибо продолжаете четыредесять дней, начиная с понедельника первой седмицы до пятницы 6-й седмицы, отчасти же по строгости церковного устава относительно того, как должно проводить время четыредесятницы. Есть немало христиан, которые и в наше время, небогатое благочестием, время четыредесятницы и следующую за нею страстную седмицу проводят согласно с церковным уставом и по внешнему поведению, и по внутренним расположениям. Но особенно строго проводили святую четыредесятницу и страстную седмицу наши предки. Пример подавали в сем случае цари; в первую седмицу великого поста царь и царица только в середу и в субботу вкушали пищу; во все дни не пропускали ни одной церковной службы, как бы она ни была продолжительна. Питейные заведения закрываемы были до четверга пасхальной седмицы. Против пьянства принимаемы были строгие меры, – царские ратники, если встречали, на улицах и площадях пьяных, бичевали их без милосердия и жалости на самом месте встречи. Во все время поста из съестных припасов дозволяемо было продавать и покупать только хлеб и овощи с присовокуплением масла для дней воскресных. И в церковных службах и в житейском быту миряне проводили все время поста по-монашески.

Пост четыредесятницы установлен в подражание примеру Христа Спасителя, который по приятии крещения в Иордане удалился в пустыню и в ней провел сорок дней в строжайшем посте, приготовляя себя к общественному служению для спасения людей. Он пришел в мир за тем, чтобы спасти людей от вечной погибели, виновником которой был диавол, вовлекший наших прародителей в грехопадение и навлекший на них праведное осуждение от Бога. Но милосердый Господь, осудив людей, в тоже время положил спасти их. Он изрек обетование, что семя жены сотрет главу змия, т.е. имеющий родителя от жены Христос победит диавола и избавит от его власти людей. Сие обетование исполнилось с пришествием Христовым. В лице Христа явился обновитель человечества, новый Адам, который взял на себя вину Адама первозданного, и так как в эту вину первозданный Адам впал, не устояв против диавольского искушения, то и Христу надлежало подвергнуться искушению диавола для того, чтобы победить его, и сею победою загладить грех Адамов. Борьба Христа Спасителя с искусителем открылась в самом начале общественного служения Христова, в сороковой день пощения Христова в пустыне. В сей день предстал Христу диавол с искушениями, подобными тем, какими ему удалось в раю склонить на свою сторону наших прародителей. Падение их произошло от невоздержания, от употребления запрещенной пищи, к чему уговорил их диавол. Подобное невоздержание диавол пытался возбудить и во Христе. Заметив, что Христос взалкал, диавол предложил Ему для утоления голода чудесно обратить камни в хлеб. Конечно, Христу было бы легко это сделать, но послушаться в сем случае диавола значило бы поступить подобно прародителям, послушавшимся совета диавольского вопреки воле Божией, выраженной в слове запрещения вкушать от древа познания добра и зла. Как ни силен был голод, или алкание пищи телесной, для Христа несравненно дороже и вожделеннее было творить волю пославшего Бога Отца, ибо Сам Он сказал: мое брашно есть, да сотворю волю Пославшего Мя и совершу дело Его (Ин.4:34). Посему Он отверг внушение диавола, сказав: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих. Смысл такой: «воля Отца моего обрекла меня на подвиги самоотвержения. Пост или воздержание от телесной пищи есть один из этих подвигов. Я должен совершить его для заглаждения вины невоздержания Адамова. Вот мое брашно, – только оно одно может насытить меня, и чрез сие насыщение победить во мне алчбу телесного хлеба». – Если нарушение данной в раю заповеди о воздержании от запретной пищи было столь великим грехом, что для заглаждения его надлежало самому Сыну Божию выдержать продолжительный и суровый пост, то само собою разумеется, что и мы должны почитать величайшим грехом преслушание церковной заповеди, несоблюдение всех постов, особенно четыредесятницы, и что эта заповедь должна быть для нас также священна и обязательна, как заповедь в раю. Райская заповедь нарушена вследствие диавольского искушения. Равно нельзя не признать, что и нарушители церковного устава о постах, сами не замечая того, действуют по наущению диавола, творят волю его и являются такими же преслушниками воли «Божией, какими явились в раю Адам и Ева. Не будем, братия, забывать гнева Божия, постигшего их за сей грех и вместо того, чтобы подражать им в грехе, будем следовать примеру Христа Спасителя, понисшего за нас строгий пост. На заповедь о посте будем взирать, как на испытание нашей покорности Господу Богу и Его святой Церкви и исполнением ее побеждать искушение диавольское.

Не успев склонить Христа на свою сторону искусительным предложением прекратить пост, диавол приступает к Нему с новым искушением: предлагает Ему броситься стремглав с высокой головокружительной высоты кровли Иерусалимского храма, обнадеживая Его обетованием Господа (Пс. 90:11–12), что Ангелы хранители сохранят Его невредимым. Христос отразил сие искушение словом писания: не искусити Господа Бога твоего (Втор. 6:16), то есть не требуй от Господа чуда без крайней нужды. То, что предлагал диавол Господу Иисусу, было бы делом не нужды, а делом тщеславия и самолюбия. Если бы Христос послушался диавола, Он удивил бы всех людей; все, пожалуй, стали бы прославлять Христа, как прославляют знаменитых людей, окруженных великолепною обстановкою, низкопоклонными слугами. Но Христос пришел в мир не затем, чтобы Его славили, бесплодно Ему удивлялись, а затем, чтобы спасти мир самоуничижением для заглаждения греха гордости и тщеславия, в который вовлечены были наши прародители в раю диаволом, поверив его обещанию сделаться равными Богу. Христос пришел не затем, чтобы служили Ему, но чтобы послужить всем и положить душу свою для избавления многих (Мф.20:34). И такова действительно была земная жизнь Его, жизнь полная подвигами величайшего смирения и любви к людям без малейшей примеси самолюбия. Он творил бесчисленное множество чудес, но все они, хотя служили к славе Его, свидетельствуя о достоинстве Его, как Мессии, были делом человеколюбия. Он сворил их для помощи людям в их многообразных телесных и духовных нуждах, за исключением чудесного иссушения смоковницы, служившего предызображением наказания Иудейского народа за отвержение Христа. Ближайшим образом пример Христа Спасителя, победившего во время четыредесятидневного поста в пустыне искушение, самоугодие и тщеславие, служил обличением и вразумлением для тех, которые, по слову Христову, когда постятся, принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися (Мф.6:16). Должно полагать, что и фарисей евангельской притчи, хвалившийся пред Богом своими добродетелями и осуждавший мытаря, заражен был тем же недугом тщеславия только не перед людьми, а пред лицом Самого Бога во храме Его. Да сохранит нас Господь от этого гнусного греха, проникающего в наши души не без внушения того же искусителя, с которым боролся Христос. Но как Христос победил его, так и мы во что бы ни стало должны стараться одержать над ним победу при помощи того, кто «Сам. искушен быв от диавола, может искушаемым помогать». Вопреки диавольскому искушению, Христос все творил для благоугождения людям, а не себе. По Его примеру и каждый кающийся грешник должен проводить время поста и покаяния в делах любви и угождения ближним и сим побеждать в себе самолюбие и самоугодие.

Победив первые два искушения от диавола, Христос победил, наконец, и последнее, которое состояло в том, что диавол, показав Христу все царства мира и славу их, обещал отдать их Ему во власть и при сем потребовал от Него поклонения себе. Искушение было обольстительно. Христу надлежало выбирать одно из двух, или быть царем не от мира сего, основать царство духовное, царство истины, добра и мира с Богом, или быть земным царем, покорителем всех царств земных со всею их славою и богатством. Таким именно царем Иудеи и желали видеть Мессию, не подозревая, что таковое царство было бы не Божиим, а диавольским, ибо весь мир лежит во зле, а главный виновник зла есть диавол. Христос же пришел в мир для того, чтобы истребить зло, посеянное диаволом, зло суеверий, нечестия и идолопоклонства, чтобы разрушить царство диавола и на развалинах этого царства создать Церковь. Христос, выслушав искусительные обещания от диавола и предложение поклониться ему – диаволу, сказал ему: « отойди от меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи». Подобное искушение сходно было с искушением диавольским в раю, ибо оно состояло в том, чтобы люди свергли с себя власть Бога и отдали себя во власть диавола, который, по слову Апостола, есть бог века сего (2Кор. 4:4) или мира с его богопротивным образом мыслей и жизни. В тоже самое искушение диавол старается вовлечь всякого христианина, возбудить в нем пристрастие к благам и радостям мирским и житейским до забвения Бога и до утраты любви к Нему, ибо работающий мамоне, т.е. пристрастный к богатству и вообще к земным благам, уже не слуга Божий: нельзя служить в одно время двум господам противоположных свойств. С этим искушением христианин должен бороться во всякое время, особенно же во дни поста и покаяния. Ничто столько не отвлекает человека от подвигов поста и покаяния или говения, как заботы житейские, страсть к наживе, и обогащению. Для людей, погруженных всею душею в эти заботы, нет времени подумать о душе, об очищении ее от мирских сует и пристрастий. Они так преданы миру и мирским занятиям и удовольствиям, что чрезвычайно трудно побудить их к христианскому долгу исповеди и святого причастия. Отвыкши от исполнения этого священного долга, многие из них умирают без покаяния. Сохрани нас Господь от этой опасности. Пост есть время самое благоприятное для покаяния и спасения. Пусть каждый из нас, если не желает себе погибели, воспользуется сим временем для очищения души от земных пристрастий и для упражнений духовных, каковы самоиспытание, богомыслие, молитвы домашние и церковные, строгое воздержание в употреблении пищи и пития, вообще тщательное приготовление себя к приятью благодати общения с Господом в Его святых тайнах.

Поучение в конце вечерни сыропустного Воскресения

Поздравляю вас, братие, с наступлением Великого поста. Помоги нам всем Господь провести его с пользою» для души и после многотрудных подвигов покаяния встретить с радостью праздник светлого Воскресения Христова. Покаяние во грехах есть такое дело, которое должно быт совершаемо не только во время постов, но во все дни года. Каждый день грешим, каждый день и каяться должны. В постные и непостные дни будничные церковные службы наполнены покаянными молитвами и песнопениями. В ежедневных домашних вечерних молитвах содержится исповедание грехов, содеянных в течение дня. Перед тем, как ложиться на ночное ложе, каждый, согласно наставлению Молитвослова, должен заняться испытанием своей совести и, припоминая, как мы вели себя днем, за все, что сделано нами доброго, благодарить Господа, исповедуя, что без благодати Божией мы ничего подобного не могли бы сделать, а при воспоминании о грехах осуждать себя, окаявать и умолять Господа о помиловании. Даже радость праздничных и воскресных дней должна быть растворяема скорбию покаяния. Напоминание о сей скорби в эти дни представляет нам входящая в состав всенощного бдения так называемая лития. По уставу церковному, она должна быть совершаема в притворе церковном, в который допускаемы были в древней церкви кающиеся и оглашенные, лишенные права молиться внутри церкви. Исходя на литью в церковный притвор, мы должны смиренно помышлять о себе, что мы ничем не лучше оглашенных и кающихся, т.е. несущих тяжкие эпитимии грешников, исповедывать себя достойными гнева Божия за грехи и умолять Его об отвращении оного гнева, праведно движимого на нас. Итак, если даже в праздники мы не должны предаваться радости до забвения о нашей виновности пред Господом Богом, если при мысли о грехах мы должны в праздники радоваться пред Господом с трепетом, следственно возбуждать и питать в себе покаянные чувства, то не наипаче ли это требуется от нас во все прочие дни? И как было бы спасительно всегдашнее не только повседневное, но и ежечасное исполнение этого требования! Напрасно думают, что покаяние должно быть приурочено только к известному времени года, времени того или другого поста. Отчего большею частью наше покаяние во грехах бывает бесплодно? Отчего после принятия благодати прощения грехов в таинстве исповеди, к которой приступаем в постное время, мы возвращаемся к тем же грехам и даже к старым грехам прибавляем новые и в сем отношении уподобляемся, по слову апостола Петра, известным нечистоплотным животным, которые, вымывшись в чистой воде, спешат погрузиться в грязь (2Пет. 2:22)? Отчего это происходит? Оттого, что дело покаяния мы приурочиваем к одному известному времени, только на это время считаем себя обязанными воздерживаться от грехов, изнурять себя подвигами пощения, усиленной покаянной молитвы домашней и церковной, а по истечении этого времени освобождаем себя от этих подвигов, находя, что они слишком тяжелы для нас. Они действительно тяжелы, так что, исполнивши срочное время говения, многие радуются не тому, что сподобились благодатного общения со Христом в таинствах исповеди и св. причастия, а тому, что кончилось время говения, время напряженных подвигов воздержания от грехов, что теперь будто позволительно вести себя по-прежнему и что возвращение к прежним грехам не составляет большой беды, ибо Бог даст доживем до следующего поста и успеем снова очиститься от них. Вот причина бесплодности нашего покаяния. Если хотим, чтобы оно было плодотворно, ненадобно ограничивать его известным сроком; надобно, чтобы оно было постоянным духовным настроением, чтобы мы в сем отношении подражали Давиду, который, согрешив однажды, всю жизнь оплакивал этот грех и, хотя получил прощение от Бога, не переставал исповедывать: беззаконие мое Аз знаю м грех мой пред Тобою есть выну. Если постоянное памятование о наших грехах, постоянная скорбь о них, постоянная забота об избежании их обратится в привычное дело, то эта привычка избавит нас от чувства тягости постного говения, сделает для нас легкими подвиги его, так что с каждым годом, при помощи благодати Божией, сладость которой придется вкусить в св. таинствах, мы более и более будем преуспевать в духовной жизни. Для людей, сохраняющих постоянное покаянное настроение душевное, время поста не только не тягостно, но еще служит источником духовного мира и радости. Предвкушая этот мир и радость, они ждут не дождутся постного времени и проводят его, можно сказать, с наслаждением в усиленных подвигах говения, т.е. духовного бдения, самоиспытания, богомыслия, молитвы церковной и домашней. Упражнение в этих подвигах тягостно только для тех, которые приступают к ним после кружения в вихре житейской суеты и греховных мирских развлечений. Резкий переход от них к противоположному состоянию, конечно, не может не сопровождаться чувством скуки, досады, раздражительности, даже злости. Люди, не совсем утратившие благочестие, взирают на все эти проявления недовольства постным временем, как на искушение, кое-как борются с ним, иногда побеждают его и, если не успевают победить, видят в этом побуждение к смирению. Нет сомнения, что и это хорошо: смиренных грешников Господь не лишает Своего милосердия. Но не так ведут себя постом другие. Они никак не могут примириться с строгим уставом о посте и потому совсем не соблюдают итого устава, восстают против постной пищи, для них не существует ни заговенье, ни разговенье. Круглый год они употребляют пищу скоромную. Не хотят понять они, что св. Церковь, повелевая чадам своим питаться постом только растительною пищею и даже требуя ют них одного сухоядения, имеет целью привести их к «смиренному сознанию своей виновности пред Господом Богом и к раскаянию в ней, подобно тому, как школьников, провинившихся в чем-нибудь, сажают за голодный стол с целью дать им почувствовать тяжесть своей вины и предостеречь их от повторения ее. Непослушные чада церкви допускают воздержание в употреблении пищи и пития только в смысле пользы для здоровья, не обращая внимания в сем случае на различие пищи скоромной и постной, и глумятся над возбранением Церковью мясной пищи в постное время, ибо нисколько не сочувствуют той духовной цели, с какою Церковь ограничивает свободу в употреблении пищи. Презрение и ненависть к церковным постам людей мира сего выражается также в том, что они не почитают грехом предаваться даже в великий пост тем же самым забавам и развлечениям, которые открыты для всех в непостное время. К числу таковых относятся преимущественно театральные увеселения. В прежнее время театры закрываемы были под воскресные и праздничные дни и на все дни великого поста и прочих постов. В недавнее время высшим начальством публичные зрелища разрешены даже на великий пост за исключением первой и последней седмицы. Любители театральных развлечений этому очень рады и свое пристрастие к ним оправдывают начальственным разрешением. Но люди благочестивые, благоговейно чтущие посты, соблазняются публичным оскорблением их. И в самом деле, есть чем соблазняться и о чем скорбеть. Но с другой стороны нельзя винить и начальство. На вопрос: для чего оно так снисходительно относится к нарушению постов? блаженной памяти митрополит Филарет так отвечает: «начальство, как детям, снисходительно позволяет вам открытые забавы, чтобы склонные к забавам, не имея открытых, не предались тайным, более беспорядочным и вредным. Но вы для чего всегда хотите оставаться детьми, в вашей склонности к забавам? Не ходите слушать страстного певца или смотреть обаятеля; дайте себе лучшее упражнение: неблаговременные и недостойные христианской мудрости зрелища закроются сами собою, обаятели разочаруются; пекущееся о благочестии и благонравии народа, начальство будет довольно, и христианское общество явится в образе строгого благонравия, достойного времен, апостольских»⁴⁷. Таково суждение великого святителя русской Церкви. Лучшего ответа людям, оправдывающим свое пристрастие к публичным увеселениям, не соответствующим постному времени, не может быть. Такое несоответствие, без сомнения, есть великое зло и грех. Но этим злом начальство надеется предотвратить другое зло, еще большее и вреднейшее, каково, напр., пьянство, разврат, азартные игры. Что иногда дозволительно допускать зло меньшее, для предотвращения большего, это видно из слов самого Иисуса Христа. На вопрос фарисеев: «Позволительно ли разводиться мужу с женою? Моисей позволил писать разводное письмо и разводиться». Иисус сказал им в ответ: «по жестокосердию вашему Моисей написал вам сию заповедь, а сначала не было так; в начале же создания Бог мужчину и женщину сотворил их. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мк. 10:2, 4, 5, 6, 9; Мф.19:7). Если сказано Христом, что развод дозволен Моисеем вследствие жестокосердия иудеев, а изначала при самом сотворении мужа в жены установлено неразрывное брачное сожитие их, это надобно понимать так, что если бы не было отменено Моисеем древнее установление, то, вследствие жестокосердия, иудеев, могли бы часто повторяться случаи бесчеловечного обращения мужей с женами; мужья, недовольные женами, не имея права отпустить их, стали бы, пожалуй, убивать их. Грех убийства, конечно, есть большее зло, чем развод с женами не по вине их, а по капризам мужей, по их жестокости. Таким образом законом Моисеевым о разводе зло большее предотвращалось злом меньшим. Подобный смысл имеет разрешение начальством театральных увеселений великим постом. Пользоваться этим разрешением конечно грешно, но все же менее грешно, чем другие более вредные увеселения. Зрелищные увеселения тем предосудительнее, что к участью в них взрослые привлекают детей, не обращая внимания на то, что многие из театральных представлений имеют безнравственный характер, так что дети, незнакомые с пороком, бывают свидетелями его в театре. Это всегда предосудительно, но несравненно предосудительнее допущение этого зла постом. Строго взыщется с родителей, когда они не только сами, оскорбляют святость поста, но и детей приучают к тому же. Время поста есть время скорби о грехах. Проводит его в увеселениях, с забвением обязанности очищать душу от грехов слезами покаяния, значит явно восставать против Церкви, призывающей чад своих к покаянию, а привлечением к тому же греху детей значит развращать и губить их. Да не забывают они грозного слова Христова о соблазнителях, слова о мельничном жернове, который следует навязать им на шею и бросить в пучину морскую.

Поучение в середу первой седмицы Великого поста

Многая множества моих, Богородице, прегрешений. К Тебе прибегох, Чистая, спасения требуя: посети немотствующую мою душу и моли Сына Твоего и Бога нашего, дати ми оставление, яже содеять лютых, едина благословенная.

Словами сего священного песнопения Церковь научает нас умолять Богоматерь о спасении нас от погибели, угрожающей нераскаянным грешникам.

Что нужно для раскаяния во грехах и для получения прощения? Прежде всего нужно сознание грехов, признание себя безответным грешником. Это первая ступень покаяния. Кто не признает за собою вины, как будто ему не в чем и каяться, и обвинить себя, и не о чем скорбеть, от того не ждите покаяния. Но кто искренно сознает свои грехи, тому свойственно исповедовать их пред Богом, или непосредственно, или через посредство святых, также духовников. В уста исповедающегося грешника Церковь влагает такие слова: многая множества моих прегрешений. Подобное исповедание, только другими словами, обыкновенно приносят Богу многие грешники, приступающие к таинству исповеди. «Что ни ступил, то согрешил», – сими словами начинает свою исповедь большинство кающихся. Но редкие дают подробный отчет в том, какие именно грехи знают за собою, так что духовнику приходится самому своими вопросами наводить их на признание грехов. От чего это происходит? От чего кающиеся затрудняются поведать свои грехи, не дожидаясь напоминания о них со стороны духовника? От того, что не приготовляются к этому предварительно самоиспытанием. Прежде чем исповедать свои грехи пред совершителем таинства, надлежит наперед исповедать их пред своею совестью. Труд говения, возлагаемый на каждого, желающего очистить свою душу покаянием, состоит не в одних подвигах пощения, молитвах домашних и церковных, но вместе в самонаблюдении, тщательном изучении нравственного своего состояния с целью убедиться в своем окаянстве, в своей безответности пред судом правды Божией и в невозможности спасения без милующей и всепрощающей благодати Божией. Но как достигнуть успеха в этом самонаблюдении, так чтобы препятствием к сему не послужило наше самолюбие, закрывающее нас от нас самих, смягчающее нашу виновность пред Богом, склонное называть даже тяжкие грехи легкими и простительными слабостями? Что нужно для избежания обмана и самоослепления в деле самоиспытания? На собственное, личное наше суждение, не всегда правильное и беспристрастное, в сем случае нельзя полагаться. Даже суд совести, руководимой мудрованиями разума и духом времени, не благоприятствует справедливой оценке нашей нравственной жизни. Единственным непогрешительным руководством для самоиспытания служит закон Божий, начертанный в слове Божием. Он есть неподкупное зеркало, в котором ясно отражается воля Божия, указующая, что угодно Богу, и что не угодно, что есть добро и что есть зло, что грех и что не грех. Для облегчения труда проверки своего нравственного состояния с требованиями закона Божия, начертанными во всех книгах Священного Писания, святая Церковь предлагает в руководство для нас систематическое изложение этих требований в православном катехизисе. Итак, если желаешь безошибочно узнать, каков ты в нравственном отношении, заглядывай почаще в катехизис. Он назначен не для школьного только обучения, а для употребления всех православных христиан. По его руководству надлежит испытывать свою совесть во всякое время, наипаче же во дни поста и покаяния. Посему, чтобы тебе не затрудняться в исчислении своих грехов на исповеди, предварительно приготовься к сему внимательным чтением если не всего катехизиса, то, по крайней мере, той части его, в которой излагается учение о десяти заповедях закона Божия с указанием на множество грехов против этих заповедей. Проверяя свое нравственное состояние по руководству катехизиса, ты найдешь, что нет ни одной заповеди, против которой не согрешил бы. Возьмем первую заповедь, предписывающую познавать и чтить истинного Бога! Скажешься не виноват против этой заповеди; но по изъяснению катехизиса, к грехам против нее относится не одно многобожие и отступничество от истинной веры, но также леность в отношении к учению благочестия, к молитве и общественному богослужению, любление тварей паче Бога, человекоугодие, отчаяние. Можешь ли сказать, что ты свободен от сих и других грехов, исчисленных в катехизисе, против веры, надежды и любви? Есть, например, люди, у которых пристрастие к кому-либо доходит до обожания, до забвения о Боге, до унизительного пресмыкательства пред предметом пристрастия. – Возьмем вторую заповедь, запрещающую идолопоклонство. Думаешь ли ты, что к нарушителям этой заповеди относятся только грубые идолопоклонники, воздающие божескую честь деревянным, каменным, металлическим истуканам ложных богов? Нет, из катехизиса узнаешь, что кроме грубого идолопоклонства есть еще тонкое, к которому принадлежит любостяжание, чревоугодие, особенно пьянство, гордость и тщеславие. Бездушное вещество (деньги), удовольствия чрева и гортани, высокое мнение о собственных достоинствах, соединенное с презрением к другим, для многих служат такими ¹ предметами, пред которыми они преклоняются с бессмыслием идолопоклонников. – Какое тяжкое преступление убийство, воспрещаемое шестою заповедью! Но никто не может сказать, что непричастен этому греху. Положим, что ты не проливал крови ближнего твоего; но, по слову Апостола, на которое указует катехизис, всяк ненавидяй брата своего, человекоубийца есть (1Ин.3:15). Кто соблазняет ближнего, наводя его на грех словами нечестия и разврата, также примером безнравственной жизни, тот убивает в нем духовную жизнь, увлекает его на путь погибели, стало быть он грешить против заповеди: не убий. Не исчисляем всех других грехов против десяти заповедей. Пусть каждый проверяет по ним под руководством катехизиса свою совесть. Нет сомнения, что он убедится тогда в своей безответности пред Господом Богом, имей на своей совести многая множества своих согрешений. Их бесчисленное множество не только по существу, но и по разнообразию способов их совершения: мы совершаем их словом, действием, мыслию, памятью, воображением; всеми чувствами. Мы должны строго отвечать пред судом Божиим не только за коснение в грехах, но и за то, что не заглаждаем их противоложными им добродетелями, не преуспеваем в духовной жизни, не стремимся к исполнению заповеди: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный», «будьте святы, как Он свят». Никто не может оправдать себя тем, что он меньше грешит, чем другие. Хотя бы и действительно было так, пусть бы даже кто знал за собою один какой-нибудь тяжкий грех, то и этот грех отнимает цену у добрых дел его. Богатой юноша, вопросивший Иисуса Христа, что ему надобно делать для стяжания спасения, всем был бы хорош, обо ревновал о соблюдении заповедей закона Божия, но ему недоставало одного: он любостяжателен и скуп. Для исцеления этого недуга ему надлежало, по совету Иисуса Христа, продать свое имущество и раздать бедным. Он не послушался этого, единственно спасительного для него совета и подвергся опасности закоснеть в грехе корыстолюбия и погибнуть. Вследствие коснения в одном грехе теряли цену все его похвальные качества; стало быть, такие люди ничем не лучше прочих грешников, обремененных многим множеством прегрешений. Есть немало людей, слывущих добрыми и неукоризненными по жизни, и действительно, нельзя не отдать им справедливости в том, что удерживают себя от многих привычных для других грехов. Но если он один и тот же грех по привычке непрестанно повторяет, например, сквернословит, то это частое повторение одного и того же греха уже равняется множеству грехов. Во всяком случае все мы безответные грешники. Таковыми почитают себя даже великие праведники: например, величайший праведник апостол Павел сказал о себе: «хотя я ничего не знаю за собою (дурного), но тем не оправдываюсь» (1Кор. 4:4). Что же сказать о других грешниках, на совести которых лежит много грехов? Одни из них совсем не думают об исправлении себя, успокаивая себя ложною надеждою, что успеют покаяться и что Бог милостив; другие, напротив, тяготятся своими грехами, ненавидят, проклинают их, желают отстать от них; но привычка к ним обессилила их волю, победить ее они не в силах. Одна благодать Божия может помочь им, и вот они с сокрушенным и смиренным сердцем, по руководству святой Церкви, обращаются к Богоматери с ходатайством о спасении: к Тебе прибегаю, Чистая, взывает каждый из таковых, спасения требуя, посети немощствующую мою душу. Что же однако это значит? То ли, что от ее власти зависит спасение грешника? Такое мнение было бы неправильно. Спасение грешника есть дело одного Христа Спасителя. Несть иного имене под небесем данного в человецех, о немже подобает спастися (Дея. 4:12), кроме имени Христова. Но святая Церковь, заповедуя веровать в единого Спасителя, исповедует в тоже время учение об участии в деле нашего спасения Святых, обитающих на небесах. Это участие выражается в их молитвах за вас. По христианской любви к нам они молились за нас во время земной своей жизни. Но любовь николиже отпадает (1Кор. 13:8), с любящими она переходит в вечность, и там они не забывают нас, не перестают молиться за нас. Особенную силу имеют молитвы за нас Богоматери. Она ближе всех Святых к Сыну своему и Богу и потому с матерним дерзновением приступает к Нему с ходатайством о нашем спасении. Посему грешники, просящие Богоматерь посетить немощствующую душу и спасти их от погибели, должны умолять Ее не о том, чтобы Она Сама собственною своею силою спасла их, а о том, чтобы помолилась за них пред единым Спасителем: моли Сына Твоем и Бош нашего, дати ми оставление, яже содеех лютых, едина благословенная. «Лютых» значить – пагубных, каковы действительно все грехи, в прощении которых от Господа Иисуса Христа может быть отказано. Кому же угрожает опасность отказа в прощении? Тем грешникам, которые хотя, по-видимому, каются в своих грехах, но сами ничего не делают для очищения от них своей души, которые хотя говорят: согреших паче числа песка морского, но сами ни одной песчинки не сдвинут. Таковые, не употребляя никаких усилий для борьбы с грехами, в которых каются, не заслуживают благодати Божией, прощающей и спасающей. Благодать помогает трудящимся, а не ленивым. Итак, если желаем, чтобы молитвы наши о прощении грехов и о спасении были услышаны, будем соединять с этими молитвами собственные труды в деле покаяния.

Поучение в неделю православия

      Рече Господ Господеви моему: сиди одесную       Мене, Дóндеже положу враги .твоя подножие ног твоих (Евр. 1:13).

Сии слова, содержащиеся в сегодняшнем апостольском чтении, взяты Апостолом из Давидова 109-го псалма, в котором заключается пророчество о Христе, как о первосвященнике и вечном царе по чину Мелхиседекову. Сам Господь Иисус Христос в беседе с иудеями отнес эти слова к Мессии. Что вам мнится о Христе, чей есть Сын? вопросил Он их: глаголаша ему: Давидов. Глагола им: како убо Давид Духом (по вдохновению Святого Духа) Господа Его нарицает, глаголя: рече Господь Господеви моему: сиди одесную мене, Дóндеже положу враги твоя подножие ног твоих? Аще убо Давид нарицает Его. Господа, нано Сын ему есть? (Мф.22:42–45). На сей вопрос, на который никто из совепросников не мог отвечать Ему, не иначе должно было отвечать, как следующим образом. Как человек, Христос должен быть сыном или потомком Давида, происходить от него по плоти; но как Бог, Он есть Господь Давида, ибо предвечно родился от Бога Отца по божеству, и имеет власть над всеми тварями, начиная с ангелов, ибо, – говорит Апостол, – «кому когда ив ангелов сказал Бог: сиди одесную меня, доколе положу врагов твоих в подножие ног твоих?» Обратим особенное внимание на сии слова псалма, приведенные Апостолом в доказательство превосходства Христа пред ангелами.

Сиди одесную мене. Единородный Сын Бога Отца по единосущию с Ним, по одинаковому с Ним достоинству, от вечности имел одинаковую власть над всем, что вне Его. Она принадлежала Ему вкупе с Богом Отцем и Св. Духом до сотворения мира, так как единственно от Его власти зависало дать или не дать бытие миру; Но слова: сиди одесную мене, указывают не на эту вечную власть, свойственную Сыну Божию по божеству, но на ту, которую Он восприял во времени по самому человечеству Своему. Самое человечество Его, по совершении подвига искупления, прославлено вознесением на небо и сидением одесную Бога Отца. Образное выражение: сидение одесную Отца, равносильно по своему значению словам Самого Иисуса Христа, сказанным незадолго до вознесения Его на небо: дадеся ми всяка власть на небеси, и на земли, так что, по слову Апостола, пред именем Иисуса вознесшегося на небеса преклоняют свои колена все существа земные, небесные и преисподния (Флп. 2:9, 10). За что же Он так превознесен Богом Отцем, что все покорено Его власти по самому Его человечеству? За совершенный им подвиг самоотвержения для нашего спасения, за то, что Он, будучи Богом, нас ради человек и нашего ради спасения, «себе умалил, зрак раба приял, в подобии человеческом был, смирил себе даже до смерти, смерти же крестные » (Флп. 2:7,8). Велик, чрезвычайно велик подвиг, но велика, чрезвычайно велика и награда за него, ибо данная Христу власть по самому человечеству простирается не на один человеческий род, искупленный Его крестными страданиями и смертью, но на весь мир; даже святые Ангелы, пред которыми в лице Иисуса человеческое естество так возвеличено, поклоняются Иисусу не только как Богу, но вместе как человеку, одним словом – Богочеловеку.

К чему располагает нас мысль о столь великом достоинстве человеческой природы в лице Иисуса Христа? К тому, чтобы мы в себе самих уважали достоинство нашей человеческой природы. Если мы должны высоко ценить это достоинство уже по тому одному, что созданы по образу и подобию Божию и в сем отношении немногим чем умалены в сравнении с ангелами, то не наипаче ли мы должны дорожить достоинством нашей природы потому, что единосущный Богу Отцу Сын Его соединил ее с своим божеским естеством, облекся в наш образ и чрез то вступил с нами в более родственное общение, чем с ангелами? К сожалению, как много среди нас таких, которые совсем не помышляют об этом родстве, и жизнию своею уничижают в себе достоинство человека до скотоподобия, помышляя и заботясь об удовлетворении одних скотских, чувственных потребностей и прихотей! В наше несчастное время даже появилось учение, что человек в сущности по своей природе ничем не отличается даже от скотов и зверей и что истинным человеком должен быть назван не тот, кто старается вести христианскую жизнь и ведет борьбу с греховными искушениями, стремится к достижению победы духа над плотью, но тот, кто руководствуется в жизни одним самолюбием и старается воспитать в себе зверскую силу и крепость для того, чтобы отстоять себя в борьбе за существование. Существующие и вообще принятые понятия о различии добра и зла для такого человека, или, как выражаются изобретатели этого учения, сверхчеловека, не имеют никакого значения. Добро, по их мнению, состоит не в нравственном преуспеянии, а единственно в торжестве грубой физической силы над бессилием, в устроении внешнего благосостояния. Повторяется тоже явление, какое было пред всемирным потопом. Потоп был вызван гневом Божиим вследствие преобладания на земле так называемых исполинов, которые богатырскую свою силу употребляли для угнетения и порабощения слабых. Род человеческий обратился в царство плотоядных животных. Судя по успехам учения о борьбе за существование в нашем легкомысленном обществе, волей-неволей приходится подумать, не грозит ли и нам опасность дожить до господства допотопных исполинов. Сохрани нас Господь от этой опасности. Велика сила зла, но несравненно сильнее тот, Кто приходил с неба на землю за тем, чтобы очистить ее от зла, победить врагов добра. Главный враг добра есть диавол. Прочие враги дела Христова суть Орудия диавольской силы. Христу, сидящему одесную Бога Отца, суждено употреблять дарованную Ему царственную власть дондеже положит вся врали своя подножие ног своих. Как бы ни были многочисленны и сильны эти враги, победа, наконец, останется на Его стороне. Он посрамит и победит не только главного врага – диавола, но и всех других, служащих орудиями его вражды. Кто же именно эти враги? Во дни земной жизни Иисуса Христа таковыми были вожди иудейского народа. Они были главными виновниками крестной смерти Его. По вознесении Иисуса Христа на небо предметом вражды их стала Церковь Христова. Но враги Церкви Христовой суть вместе враги Самого Христа, потому что Церковь Христа есть тело Его, Он в ней неотступно пребывает. Священнослужители Церкви суть слуги Его; таинства церковные суть проводники многоразличной благодати Его к освящению и спасению верующих. Кто во имя Христа оказывает услуги верующим в Него, тот угождает Ему Самому; кто воздвигает на них гонения, тот гонит Самого Христа. Савле, Савле, что мя гиниши? сказал Христос Савлу, хотя он гнал не Самого Христа лично, а Церковь Его. Кроме иудеев жестокими врагами Христа в первые времена христианства были язычники. Весь мир языческий есть царство сатаны, царство грубейших суеверий, нечестия и беззаконий всякого рода. Христос пришел разрушить это царство и на развалинах его водворить царство истины, чистоты п святости. Отсюда неизбежна борьба между тем и другим царством. Посему и Церковь Христова называется воинствующею, ибо всегда оружием истины боролась, борется и до скончания века будет бороться с врагами ее в лице язычников, которых до сих пор гораздо больше, чем христиан, и от которых доселе вера христианская немало терпит притеснений и даже кровавых гонений, например, недавно в Китае. Но не менее, если не более являются опасными и вредными для Церкви те враги ее, которые родились и воспитались в недрах Церкви, но потом отступили от ней, увлеклись учениями враждебными ей. Таковы все еретики и раскольники, искажающие учение Христово, также ни во что неверующие, именно отрицающие бытие Божие, зависимость мира, по происхождению и по продолжению жизни, от Бога, отожествляющие Бога с миром, отвергающие учение о Святой Троице, о благодати искупления, неверующие в присутствие Святого Духа в Христовой Церкви, в бессмертие души, в будущее воздаяние. Против всех таковых лжеверующих или совсем неверующих святая Церковь гремит анафемою в неделю православия, то есть провозглашает их отлученными от Церкви. Строг этот суд церковный, потому что отлученные от Церкви на земле отлучены на небесах, но справедлив, ибо произносится по заповеди Иисуса Христа: аще Церковь преслушает брат твой, буди тебе якоже язычник и мытарь, т.е. не считай его христианином, он принадлежит к области сатаны и, как отчужденный от церкви, есть тоже, что язычник и мытарь, предмет ненависти иудеев. Строг суд церковный отступившим от Церкви, но вполне соответствует их вине, ибо они не только сами враждуют против Церкви, но всячески вооружают против нее других, пользуясь их неопытностью и легкомыслием. Если вражда против отдельного человека есть смертный и погибельный грех, то само собою разумеется, как пагубна вражда против всей Церкви, искупленной кровью Христа, именуемой столпом и утверждением истины, за верность которой проливали кровь святые исповедники и мученики, подвизались на вселенских соборах святые отцы и учители Церкви. Строг суд Церкви против отступивших ют нее, но она так поступает с ними отнюдь не по .злобе к ним, а по любви, ибо своей строгостью желает образумить их, побудить к раскаянию, возвратить на путь истины, и с желанием предостеречь от их заблуждений страхом анафемы верных ей чад.

Последний самый злой враг Церкви есть антихрист. Обольщениями и насилиями он произведет отступление от веры (2Сол. 2:11) там, где она искони господствовала. Немногие выступят исповедниками ее, большинство будет состоять или из полных отступников, или из потаенных христиан, у которых недостанет мужества открыто противоборствовать антихристу. Дело дойдет до того, что «Сын человеческий, когда придет, обрящет ли веру на земле» (Лк.18:8). Это значит, что оставшиеся верными Христу, по опасению впасть в руки антихриста, будут укрываться в потаенных местах – в горах, вертепах и пропастях (трущобах) земных. К счастью, владычество антихриста продлится не долго; он процарствует три с половиной года и погибнет от Господа Иисуса, Который приидет на землю и убьет его духом уст своих (2Сол. 2:8). Затем наступит всемирный страшный суд. Борьба Христовой Церкви с врагами кончится полным торжеством над ними; у них отнята будет свобода вредить Церкви, все они с диаволом во главе осуждены будут на безвыходное пребывание в адской темнице. Христос, глава Церкви, положить их в подножие ног своих, как победитель их, и тогда наступит кончина мира сего, явится новое небо и новая земля, где будет обитать одна правда и святость, где не будет места никакому злу. О Церкви воинствующей останется одно воспоминание, будет одна Церковь торжествующая, или царство славы. Сонмы праведных, имеющие воскреснуть, соединятся во единое нераздельное общество с небесными Силами и вкупе с ними сподобятся разделять блаженство лицезрения Господа, озаряться светом лица Его и непрерывно воспевать Ему хвалы и славословия гласы преподобными. Там не будет ни печали, ни болезни, ни воздыхания, но жизнь бесконечная, радость непрестающая, ничем невозмущаемая. Кому уготовано это блаженство и радость? – Кто что посеет здесь, тот пожнет там. Сеющие слезами здесь, пожнут веселие там. Покуда мы живем на земле, никто из нас не свободен от искушений на грех. Горе тем,. которые проводят жизнь без борьбы с этими искушениями и умирают без покаяния: их ожидает на том свете плач неутешный в огне геенском. Но благо тем, которые хотя побеждаются искушениями от плоти, мира и диавола, спешат восставать от падения и очищают от них свою душу горькими слезами покаяния и подвигами самоотвержения в исполнении заповедей Господних. Блаженны плачущие этими слезами здесь, – они утешатся там. Блаженны упражняющиеся в этих подвигах здесь, – они обретут вечный мир и покой в общении с Господом, там.

Поучение в неделю крестопоклонную

Кресту Твоему поклоняемся, Владыко.

Наступившая седмица называется крестопоклонною потому, что с Воскресения до пятницы выставляется вне алтаря крест Христов для общего поклонения. С какою целью это делается? Время великого поста продолжительнее всех церковных постов и должно быть проводимо в более строгих подвигах не только воздержания в пище, но вообще воздержания от грехов, в усиленном бдении или наблюдении за состоянием своей души, во всех благочестивых упражнениях для достойного приготовления к принятью благодати святых таинств. Все это для многих очень скучно, и потому они или совсем не постятся и не говеют, или ждут не дождутся времени окончания поста, чтобы предаться обычным мирским развлечениям. Другие, напротив, свято соблюдают устав о посте, но и они подвергаются опасности утомления от подвигов поста, даже унывают. По достижении половины поста, их угнетает мысль, что пост еще далеко не кончен, впереди остается не менее трудная половина постного поприща. Таковые постники нуждаются в ободрении и подкреплении сил для продолжения постнических трудов. Святая Церковь снисходить к этой нужде и для их утешения и ободрения представляет их взору святой крест с тем, чтобы взирающие на него научились терпению, следуя апостольскому наставлению: терпением да течем на предлежащий нам подвиг, взирающе на начальника веры и совершителя Иисуса_г иже вместо предлежащия Ему радости претерпе крест, о срамоте нерадив, одесную же престола Божия сиде (Евр. 12:1, 2). Христос, если бы восхотел, мог бы избежать креста и страданий, мог бы совсем не чувствовать тяжести их, мог бы даже сойти со креста и этим чудесным торжеством над своими врагами мог бы посрамить и уничтожить их. Ничего такого Он однако не сделал: до самой минуты смерти Он терпеливо переносил крестные муки и чрез сие подал нам пример терпения. Никто из нас не находится в подобном положении во время подвигов поста, – при совершении их мы ничего подобного крестным мукам Христа Спасителя, физическим и нравственным, не испытываем, следственно, как бы ни велика была тяжесть постного подвига, она несравненно легче крестных страданий Христовых, потому и терпение, требуемое от нас для перенесения постнических трудов, несравненно легче терпения Христова, и чем оно легче, тем непростительнее ослабевать в нем, имее пред очами терпеливо страждущего на кресте Христа. Притом Христос терпел не за Свои грехи, которых не имел, а 8а наши вины; нам ли не потерпеть хоть немного во свидетельство того, что мы кругом виноваты пред Ним и заслуживаем тем большее стеснение, чем больше оскорбляем Его теми грехами, за которые Он пролил на кресте Свою пречистую кровь? Нет сомнения, что размышление о всем этом способно ободрить постников, утомляемых бременем пощения, и удержать их от жалоб на продолжительность и тяжесть поста, и что в этом отношении постоянное во время церковного богослужения зрелище предлежащего пред их взором креста способно умиротворить и успокоить их.

Но что сказать о тех, которые не утомляются подвигами поста, потому что совсем не постятся, совсем не подчиняются церковному уставу о том, как надобно проводит время поста? Можно ли сказать, чтобы и они не могли получить какой-нибудь пользы для души, взирая на крест, выставляемый для общего поклонения? Несправедливо было бы думать, чтобы и для таковых зрелище креста не было спасительно. Если у них еще не совсем заглохла христианская совесть, оно может быть душеполезно для них, как обличительное напоминание о тех грехах, за которые страдал и распят был на кресте Христос. Пусть они посмотрят на главу распятого Христа, изъязвленную колючим тернием. О чем это должно напоминать зрителям креста Христова? О грехах ума, имеющего седалище в голове. Ум или познавательная способность есть такое достоинство человека, которое служит условием его превосходства над всеми земными тварями и делает его царем над ними. Силою ума человек даже без помощи Божественного откровения возвышается до познания Бога, усматривая повсюду в мире свидетельства о бытии и совершенствах Его в делах Его премудрости, благости и всемогущества. Силою ума он способен познавать силы и законы природы и приспособлять знание их к благоустроению своей жизни. Силою ума он способен возвышаться до познания не только того, что существует и делается на земле, в глубинах морей, и под землею, но и что происходит в звездном мире, за миллиарды верст от земли способен определять расстояние одних миров от других и размеры каждого из них. Но с другой стороны, к сожалению, сколько зла происходит от ума! Ум его, созданный для истины, служит источником грубых заблуждений, неверия, бесчисленных лжеучений, враждебных Церкви, жизни семейной и общественной, всякой лжи, клеветы, хульных и нечистых помыслов и тому подобное. Все это тяжкие и возмутительные грехи, помрачающие наши умы и крайне уничижающие достоинство разумного существа. И не за эти ли грехи пострадал распятой Христос, уязвленный во главу колючим тернием? Эта священная глава, пронзенная тернием и покрытая кровью, но служит ли обличительным напоминанием о грехах гнездящихся в наших головах? – Копием воина пронзено сердце распятого Христа. Сердце человеческое есть орган любви и ненависти, радости и скорби. Есть любовь к добру и есть ненависть к нему; есть радость чистая и святая и есть нечистая; есть скорбь о грехах и о несчастий ближнего, святая и богоугодная; есть скорбь неудовлетворенного самолюбия и злобы. Таким образом, наше сердце служит органом добра и зла. Пусть каждый из нас, взирая на кровь, текущую из ребра распятого Христа, спросит себя, не виновен ли он в этой крови, не обитает ли в его сердце вражда и злоба против ближнего, не полно ли оно пристрастия к одним земным и чувственным благам и удовольствиям, не витает ли оно отвращения к радостям духовным, не склонно ли оно к недовольству на Бога, к ропоту на Него и к отчаянию в милосердии Его? Если кто все это, или некоторые из этих грехов, усмотрит в себе при взгляде на Христа распятого, то пусть восчувствует тяжесть своей вины и пусть скажет себе: Видно велика вина моя, если за грехи мои, живущие в моем сердце и исходящие из него, истекла из сердца Иисусова пречистая кровь Его. – Ко кресту прибиты были гвоздями руки и ноги Иисусовы. Эту мучительную казнь претерпел Он не за те ли грехи, которые мы творим посредством рук и ног? Не простираются ли мои руки, созданные для честного труда и деятельности, на собственность ближнего, не служат ли они орудиями раздражительности и мстительности, не употребляются ли для нанесения побоев и увечья ближнему, не обагряются ли даже кровью его? – Не злоупотребляем ли мы свободою движения, совершаемого ногами? Не любим ли мы ходить на совет нечестивых, посещать собрания развратных, не пристрастны ли мы к движениям нецеломудренным и соблазнительным, уподобляющим нас иродиадиной дщери? Устыдимся и восплачем, если при взгляде на Христа, простершего на кресте пригвожденные руки и ноги, вспомним наши грехи, содеянные при помощи рук и ног. Это значит, что за эти грехи Он пригвожден ко кресту, что мы пригвоздили Его к нему. – Да послужит для нас обличением и укоризною, что Христос не только на кресте был предметом глумления и поругания, но и за несколько минут до распятия подвергался им, терпел оплевания и заушения и бичевания. За что Он подвергался этому бесчестью и позору, этой бесчеловечной жестокости? Не за то ли, что и мы дозволяем себе позорить и бесчестить ближнего, осыпаем его ругательствами, сквернословием, распространяем о нем гнусные клеветы, оскорбляем его не только словами, но и жестокими действиями? Если совесть наша, при взгляде на Распятого, обличить нас в подобных грехах, то смиренно примем к сердцу это обличение, исповедуя, что мы виноваты во всех злохулениях и поношениях, какие претерпел Христос, что мы, допуская подобные грехи в отношении к ближним, поступаем также преступно, как преступно поступали хулившие и поносившие Христа.

425

Итак, возблагодарим матерь нашу святую Церковь, установившую среди поста выставлять для зрения и.поклонения крест Христов. Это установление благотворно, как мы видели, не только для истинных постников, нуждающихся в подкреплении душевных и телесных сил и в ободрении для продолжения подвигов поста, но и для тех, которые по своей беспечности и нерадению о спасении своей души не чувствуют этой нужды. Зрелище креста и для них может быть душеполезно, как обличительное напоминание о грехах, за которые претерпел страдания и крест Христос.

Созерцание Христа распятого должно соединяться с поклонением Ему в знак нашего желания умилостивить Его этим действием. Подобное значение имеют и наши поклоны пред людьми, пред которыми мы провинились, – чем сильнее и глубже мы чувствуем свою вину пред ними, тем ниже кланяемся. Все мы безмерно виноваты пред распятым за нас Христом, посему должны творить пред крестом поклоны земные и коленопреклонения, по чувству нужды в помиловании.

Поклоны обыкновенно соединяются с крестным знамением. К сожалению, при этом допускается некоторая неправильность в совершении этого обряда. Крестное знамение большею частью молящихся и поклоняющихся творится одновременно и совместно с поклоном. Это не правильно: то и другое действия не должны быть смешиваемы. В молитве пред крестом мы произносим: Кресту Твоему покланяемся, Владыко. Стало быть крест должен быть предметом нашего поклонения. Если же мы не отделяем крестного знамения от поклонов, то выходит несообразность, ибо в сем случае преклоняющие главу совместно с крестным знамением уничижают крест, не кресту поклоняются, а крест преклоняется. Постараемся, братие, исправить сей недостаток. Вся благообразно и по чину да бывают.

Поучение в праздник Благовещения

Яко одушевленному Божию кивоту, да никакоже коснется рука скверных, устне же верных, Богородице немолчно глас аггела воспеваюше, с радостью да вопиют: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою (Ирмос 9-й песни канона на Благовещение).

В сем священном песнопении изображается достоинство Богоматери под образом кивота завета и предлагается наставление о чествовании Ее.

Кивот, или ковчег завета был главною святынею ветхозаветной церкви. Он помещался в святейшей части скинии сведения, которой соответствует наш христианский алтарь, и в которую мог только входить первосвященник и при том один раз в году, в день очищения, для принесения умилостивительной жертвы за себя и за народ. Поставленный в ней ковчег завета служил престолом, на котором Господь не только принимал эту умилостивительную жертву, но, как царь избранного народа, объявлял свои повеления и распоряжения и давал ответы на предлагаемые Ему первосвященником вопросы по делам церковным и гражданским. Внутри ковчега завета хранились скрижали завета, на которых начертаны десять заповедей, служащих основанием завета, или религиозного союза истинного Бога с избранным народом. Хранившийся при ковчеге жезл Аарона процветший свидетельствовал о предоставленных Аарону и его потомкам правах первосвященства. Сосуд с манною, находившийся при ковчеге завета, напоминал об одном из главных благодеяний Божиих к избранному народу – о питании его во все продолжение сорокалетнего странствования по пустыне чудесною манною. Таково значение главной ветхозаветной святыни, кивота завета, и принадлежностей его. Он свидетельствовал о Боге, как о царе избранного народа, являющего свое присутствие над кивотом завета, как о верховном законодателе, начертавшем свои законы на каменных скрижалях, как об установителе священноначалия, уполномоченного блюсти за исполнением законов Его и совершить богослужение, как об Отце промыслителе, питавшем народ манною. Но это ближайшее значение ветхозаветного, вещественного, неодушевленного кивота возвышается тем, что он служил предызображением одушевленного кивота Божия, Пресвятой Богородицы. Она носила во чреве Своем и на нетленной длани своей единосущного Богу Отцу, Сына Его, Господа Иисуса Христа, и в сем отношении поистине была престолом Его. Она вмещала в себе того, Кто есть царь не только духовного царства – святой Церкви, но всей вселенной; кто вместо ветхого завета установил новый завет между Богом и человеком, и вместо каменных скрижалей даровал нам святое Евангелие; кто принес за нас на кресте умилостивительную жертву, образом которой была кровь животных, которою ветхозаветный первосвященник единожды в год окроплял крышку кивота завета; кто изливает на нас спасительную благодать через установленное Им законное церковное священноначалие; кто питает нас, и до скончания века будет питать небесною манною, телом и кровью Своего в Таинстве причащения. Во всех этих отношениях одушевленный кивот Божий, Матерь Божия поистине несравненно превосходнее неодушевленного кивота ветхозаветного.

Яко одушевленному Божию кивоту, да никакоже коснется рука скверных. Ветхозаветный кивот, как главная святыня ветхозаветной церкви, был предметом благоговейного чествования, так что к нему позволено было прикасаться только священникам, а отнюдь никому другому. Прикосновение к нему не только неблагоговейное, но и неосторожное руками людей неосвященных, скверных, не оставалось безнаказанным, чему доказательством служат следующие два случая. Когда ковчег завета, захваченный в плен Филистимлянами, возвращен был ими в землю израилеву, тогда пало бездыханными более пятидесяти тысяч израильтян в наказание за то, что они, привлекаемые любопытством, дерзали не только касаться ковчега завета неосвященными руками, но еще осматривали внутренность его. Подобное случилось в царствование Давида. Возвращенный от Филистимлян ковчег завета оставался на долгое время в одном из городов колена Иудина. Давид решился перенести эту святыню в Иерусалим. На пути тельцы, везшие ее, свернули в сторону. Одному из сопровождавших ковчег левиту Озе показалось, что ковчег от этого движения тельцов может упасть на землю. Чтобы предохранить его от падения, Оза бросился к нему и коснулся его руками, но в ту же минуту пал бездыханным в наказание за дерзновенное обращение со святынею, которой не имел права касаться, и в предостережение, «да никакоже впредь коснется рука скверных». Если ветхозаветная святыня, кивот Божий неодушевленный, требовала благоговейного обращения с нею, то не паче ли благоговейно должно относиться к новозаветной святыне, одушевленному кивоту Божию, Пречистой Богоматери. В чем может выражаться неблагоговение к Ней, достойное строгого наказания? В неправильном суждении о ее достоинстве. Были и есть еретики, которые уничижали ее достоинство, утверждая, что она родила простого человека, с которым соединился Бог Слово уже по рождении от Ней, и потому называли Ее не Богородицею, а Христородицею. Таков был еретик Несторий, отвергавший учение о Церкви о том, что с самого зачатии во чреве Девы Марии Божество Христа соединилось с человечеством не слитно и нераздельно, и за то осужденного на вселенском соборе. Другие еретики отвергали приснодевство Богоматери вопреки учению Церкви, что Она сохранила девство до рождества, в рождестве, и по рождестве Христовом. Достойно и праведно анафематствует таковых Православная Церковь. Не менее достойны осуждения те, которые впадают в противоположную крайность, преувеличивая значение Богоматери в деле нашего спасения, когда, например, чествуют Ее, согласно учению Римской Церкви, почти одинаково со Христом и крайне неосторожно называют ее соискупительницею, забывая, что «нет иного имени, кроме имени Христова, данного в человецех, о немже подобает спастися», и что Она может спасать нас не Своею силою, а только молитвами пред Сыном своим и Богом, имея матернее пред Ним дерзновение. Ревность о чести Богоматери Римская Церковь до того простерла, что не признает в Ней первородного греха и верует в измышленный догмат о непорочном зачатии от родителей. Все таковые, или совсем не чтущие, или неправильно чтущие Богоматерь достойны одинакового осуждения с теми, которые не благоговейно, подобно многочисленным израильтянам при возвращении кивота завета из Филистимского плена, или неосторожно, подобно левиту Озе, касались этой ветхозаветной святыни. В последнем грехе виновны отчасти некоторые из православных, когда по неведению с молитвами своими обращаются больше к Богоматери, чем Иисусу Христу, и приписывают ей одинаковую с Ним силу.

Сохрани нас Господь от греха непочтения к Богоматери, также от греха неправильного чествования Ее. Наилучшим выражением чествования Ее служит архангельское приветствие Ей. Итак, пусть от избытка сердца устне верных немолчно вопиют гласом Архангела: радуйся, Благодатная, Господ с Тобою. Имя благодатной принадлежит Ей преимущественно пред всеми женами, ибо Она обрела благодать у Господа Бога в такой мере, в какой ни одна из них не сподобилась: Она одна избрана из всех жен в мире послужить тайне вочеловечения Сына Божия, соделаться родною Материю Его по плоти, и через сие источником благословения для всего человеческого рода, ибо рожденный от Нее есть Спас душ нашил. Назвав Ее благодатною в сем смысле, Архангел присовокупил: Господь с Тобою. Сим речением указуется на Ее неизмеримое превосходство не только пред всеми женами человеческого рода, но и пред небесными Силами. Поистине Она соделалась честнейшею херувимов, высших чинов ангельских. Херувимы именуются престолом Божества, как самые близкие слуги Его, на которых Он восседает, как царь на троне. И Пресвятая Матерь Дева также именуется херувимским престолом, но с тем несравненным преимуществом, что Господь Бог в Ней самой утвердил престол свой, вселившись во утробе Ее, тогда как херувимы являются внешним Его престолом. Вследствие столь великого достоинства Богоматери, удостоившейся быть престолом Царя славы, превысшим херувимов, Она соделалась Царицею неба и земли, пред которою они раболепно поклоняются со всеми тварями. Таково значение приветствия Архангела: Господь с Тобою. Поистине Господь, соделавший Ее Своею Материю и чрево Ее двоим престолом, вступил в такое тесное общение с Нею, теснее которого ничего нельзя представить.

Нет сомнения, что ангелы, немолчно воспевая Бога Вседержителя, немолчными усты воспевают и Богоматерь. В сем и мы должны подражать им. Но они воспевают Ее чистыми устами. Равно и наши уста, Ее воспевающия, должны быть чисты. Горе тем, которые уста свои, славословящия Богоматерь, дерзают осквернять срамословием, ропотом на Бога, словами лжи, злобы, клеветами, вообще гнилыми словами. Ни самому Господу Богу, ни Его Пречистой Матери не угодны славословия Им, исходящие из таковых оскверненных уст. – Повторяя ангельское приветствие Богоматери, мы должны заботиться не только о чистоте уст, но также о чистоте и святости нашей жизни, подражая святым и чистым ангелам. Кто устами славит Богоматерь подобно ангелам, а жизнию своею беззаконною и нечестивою подражает диаволу, тот своими славословиями огорчает Богоматерь, а отнюдь не угождает Ей и не радует Ее. Чествование Богоматери одними устами при сердечной нечистоте есть лицемерие, подобное тому, за которое заслужили обличение Господа нечистивые Иудеи: приближаются Мне людие сии, усты своими и устнами чтут Мя, сердце же их далече отстоит от Мене, всуе же чтут Мя. Да спасет нас Господь от подобного лицемерия в чествовании Господа Бога и Пресвятой Богородицы.

Поучение в пятое Воскресение великого поста

Се восходим во Иерусалим, и Сын человеческий предан будет архиереем и книжником, и осудят Ею на смерть, и предадят Его языком, и поругаются Ему, и уязвят Его, и оплюют Его, и убиют Его, и в третий день воскреснет (Мк. 10:33, 34).

Приближаются дни страстной седмицы. Святая Церковь приготовляет нас к сим дням сегодняшним евангельским чтением, в котором описывается путешествие Христа в Иерусалим, где Ему чрез несколько дней надлежало пострадать и умереть на кресте. Спутники Его, двенадцать Апостолов, не ожидали этих страданий и этой смерти, ибо никак не хотели расстаться с мечтами Иудеев о земной славе Мессии. Скорей же они думали, что Христос идет в Иерусалим для принятия царского венца. Надобно было предупредить их о крайнем уничижении и позорной смерти, ожидающей Его в Иерусалиме. Предречение Его о сем сбылось с буквальною точностью. Действительно случилось то, что Он предсказал. Согласно сему предсказанию, содержащемуся в приведенных нами из евангельского чтения словах Его, Он предан был Иудою врагам его, первосвященникам и книжникам. Они приговорили Его к смертной казни, и так как, находясь в подданстве Римского правительства, лишены были права привести в исполнение собственною властью свой приговор, то представили Христа на суд языческой власти в лице Пилата. По его приговору, Христос, согласно их настойчивому требованию, распят был на кресте посреди двух разбойников. Крестная казнь сама по себе была мучительна и позорна, но к увеличению тяжести крестных страданий Христа она предварена была жестокими бичеваниями, издевательствами, заушениями, оплеваниями. Издевательства продолжались и по распятии Его. К физическим страданиям присоединились нравственные, ибо ни откуда не видел Он утешения себе. Ученики Его разбежались, при кресте Его стояла только Богоматерь и Иоанн Богослов. До слуха Его доходили только слова вражды, ненависти и презрения к Нему. Сам Бог Отец, по-видимому, отступился от своего единородного Сына, вопиявшего к Нему со креста: Боже мой, Боже мой, вскую Мя ecu оставил? Вот почему смерть Христова на кресте наступила раньше смерти распятых с ним разбойников. Они страдали только на кресте, тогда как Он ослаблен и истощен был тяжкими страданиями и муками физическими и нравственными еще до пригвождения ко кресту. Но этого мало. Можно сказать, что страдания Христовы продолжались, если не во всю Его жизнь, то, по крайней мере, во все время Его общественного служения, ибо с самого начала этого служения Он предвидел крест, судя по Его словам, сказанным Никодиму: Якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако вознестися подобает Сыну человеческому, да всяк веруяй в он не погибнет, но имать живот вечный (Ин.3:14). Подобное предсказание страданий и смерти Господь Иисус не раз повторял своим ученикам с целью, чтобы исполнение этого предсказания не казалось им неожиданностью. Ученики не хотели верить Его словам о предстоящих Ему страданиях; но мысль о них всегда была присуща Иисусу, и быть может была не менее мучительна, как и самое страдание. Судить об этом каждый может по себе самому. Никому из нас неизвестно, какова будет наша смерть, мирная или мучительная. Но что если бы Господу Богу угодно было открыть кому-нибудь из нас, что он помрет среди невыносимых истязаний я мук, что будет изувечен по всему телу, брошен в пылающий костер или на раскаленную железную плиту, словом – будет подвергнут тем же самым пыткам, какие терпели древние исповедники и мученики за веру Христову? Что было бы с нами, если бы, повторяем, все это открыто было нам задолго до нашей смерти? Каково было бы наше душевное состояние? Мысль о неблагополучной смерти неотвязчиво преследовала бы нас и отравляла бы всю нашу жизнь, лишала бы нас сна, отнимала бы позыв на пищу и была бы источником нравственных тревог и мук, может быть не менее тяжких, как действительные муки. Мы должны благодарить Господа, что сокрывает от нас, какова будет наша смерть, и тем спасает нас от душевных мук, способных отравить нашу жизнь, если бы мы предуведомлены были о несчастном конце ее. Но от Христа ничто не было сокрыто. Прежде чем наступило время Его страданий и смерти на кресте, Он уже предвкушал их и мучился задолго до наступлении их. Конечно, Он мог бы, яко Бог, силою своего всемогущества предотвратить их или сделать их нечувствительными для себя; но в таком случае цель Его пришествия с неба на землю не была бы достигнута. Для нашего спасения надлежало принести умилостивительную жертву, каковою могли быть только кровавые страдания и крестная смерть. Были минуты, когда по немощи человеческой природы Он просил Отца небесного отвести от Него чашу предопределенных Ему страданий, – так она для Него была горька и страшна; но Он победил этот страх, это отвращение от смерти преданностью воле Отца своего; просил Его спасти Его от часа сего, но присовокуплял: «На сей час Я и пришел» (Ин.12:27). Слава Его бесконечному милосердию и долготерпению.

К чему обязывает нас размышление о страдании и крестной смерти Господа Иисуса? Достойно и праведно мы воздаем славу, честь и благодарение искупившему нас своими страданиями и крестною смертью. Но достаточно ли этого с нашей стороны? Легко славословить и благодарить за беспредельную милость Его к нам только словесным исповеданием этой милости, но достаточно ли этих слов в сем случае? Нет, если хотим, чтобы страдания Христовы были для нас спасительные, слова исповедания должны соединяться с подвигом участия в Его страданиях. Возлюбленнии, пишет апостол Петр, Христос пострада за нас, нам оставл образ, да последуем стопам Его (1Пет. 2:21). Что это значит? Значит тоже, что и заповедь самого Христа Спасителя: Аще кто хощет по Мне ити, да отмержется себе и возмет крест свой и по Мне рядет (Мф.16: 26). Для исполнения этой заповеди требуется решимость принять за веру во Христа всякие муки, поругания и даже позорную смерть, во свидетельство искренности этой веры. Так и поступали истинноверующие во Христа во времена гонений за веру. Они оканчивали жизнь мученическою смертью. К числу таковых принадлежит Священномученик Ипатий, память которого сегодня совершаем ⁴⁸. Он был ревностным защитником православия и присутствовал на первом вселенском соборе, на котором осужден был злочестивый еретик Арий, отвергавший единосущие Сына Божия Господа Иисуса Христа с Богом Отцем. Еретики так озлобились на Ипатия за обличение их, что, когда он возвращался из Царьграда, они подстерегли его на дороге в одном пустынном месте, бросились на него с палками и избили до смерти. История церкви представляет бесчисленное множество примеров мученичества за Христа. Мученики буквально исполнили заповедь Апостола следовать примеру Христа, пострадавшему за нас плотью. Но можно лк исполнить эту заповедь, если нет случая претерпеть муки и смерть за веру во Хряста, за православное исповедание этой веры? Можно, как видно ив следующих слов того же Апостола: Возлюбленнии, Христу пострадавшу плотью, а вы в туже мысль вооружитеся (1Пет. 4:1). Итак, не вступая в подвиг мученичества, не проливая крови за Христа, можно уподобиться мученикам мыслию о Христовых страданиях. Мысль о Христовых страданиях может ввести нас в участие Его страданий, если мы глубоко примем к сердцу помышление о том, что Христос пострадал за наши грехи. Сам Он ни в чем не был виноват, ибо не имел ни единого греха: Он принял на Себя наши вины пред Богом Отцем и за них претерпел мучительную казнь. Стало быть кто же виноват в этом? Мы все виноваты, мы довели Его до креста, мы уложили Его во гроб. Случается, что кто-нибудь из ближних наших, безвинно обиженный нами, не перенес нашей обиды, впал в уныние, тоску, которая губительно подействовала на его здоровье и ускорила его смерть. Кто в этом случае оказывается виновником его преждевременной смерти? Без сомнения, обидчик. Есть такие обидчики, на которых смерть обиженного не производит никакого впечатления: они спокойно относятся к его смерти, хотя сами были виновниками ее. Совесть не тревожит их. По что сказал о тех обидчиках, в которых совесть не утрачена? Как они почувствуют себя, когда узнают о пагубных последствиях обиды, нанесенной ими ближнему, когда убедятся, что причиною его преждевременной смерти были они? Горьких в житейском отношении последствий за свою вину они не испытают, к уголовной ответственности не будут привлечены за вину, в которой обличает их совесть; но мысль о ней будет для них не менее, если не более, мучительна, как если бы они были приговорены к суровому наказанию по суду. «Ах, я злодей, ведь я довел до преждевременной смерти обиженного мною, я его убийца», вот что будет говорить обидчик, потрясенный сознанием своей вины. Но если так мучительна для добросовестного человека мысль о виновности в смерти обиженного ближнего, то не наипаче ли горька и мучительна должна быть для каждого из нас мысль о страдании и смерти Христа Спасителя? ибо мы должны признать себя виновниками их. Мы до сих пор оскорбляем Его теми грехами, за которые Он пролил на кресте свою пречистую кровь. Есть немало христиан, которые вводят себя в участие страданий Христовых, помышляя о своей виновности в них. Их нравственные страдания, возбуждаемые этим помышлением, имеют одинаковое значение в очах Господа, как и телесные муки, каким подвергались за веру во Христа древние христиане. Нет сомнения, что они не уклонились бы от этих мук, если бы им пришлось жить во времена гонений за веру. Но, что сказать о тех из нас, которые совсем не страдают душею, нимало не думая о своей виновности в страданиях Спасителя? Нельзя быть уверену в том, чтобы таковые остались верны Христу во время гонений. Да спасет нас всех Господь Бог от того бесчувствия, которое свойственно грешникам, не принимающим к сердцу страданий Христовых, не помышляющим о своей виновности и этим помышлением не удерживающим себя от грехов, за которые Христос пострадал.

Заключим повторением слов Апостола о значении мысли о страданиях Христовых, как об оружии для побеждении в себе равнодушие к сим страданиям: Христу пострадавшу плотью, и вы в туже мысль вооружитеся.

Поучение, сказанное в понедельник Страстное седмицы

Бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф.26: 41).

Вот и пост великий оканчивается. Приблизились мы к пасхальному празднику. Всякий праздник, наипаче же пасхальный, праздник праздников, располагает к духовной радости. Радость предстоящего праздника с особенною силою ощущается теми, которые предшествующее великопостное время провели в подвигах строгого поста и покаяния. Что же сказать о не постившихся? В слове св. Ион. Златоуста, читаемом на пасхальной утрене, сказано: «постившиеся и испостившиеся, возвеселитеся вси». Нельзя ли отсюда заключить, что для того, чтобы вкусить радость и веселие пасхального праздника, нет необходимости поститься, ибо Златоуст приглашает к сей радости и веселию всех без различие, постился ли кто или не постился? Но в этом смысле понимать слова Златоуста можно было бы только в том случае, если бы под испостившимися он разумел презрителей поста, как подвига воздержания от скоромной пищи и вообще воздержания. Такой пост есть апостольское учреждение, против которого Златоуст но мог восставать. Нет сомнения, что, приглашая к пасхальной радости не постившихся, он имел в виду уклонявшихся от телесного поста по уважительным причинам, например, по болезни, за то постившихся духовно, ибо истинный пост состоит не в одном телесном воздержании. Последнее есть только одна из частных принадлежностей поста, которая имеет силу только в соединении с другими принадлежностями, напр., с молитвами, с покаянными поклонами, с богомыслием, с самоиспытанием и самоосуждением, с сердечным сокрушением. Совокупность всех этих трудов называется говением, т.ф. благоговением, таким настроением души, которое противоположно духовной беспечности и рассеянности. Напрасно многие думают, будто говение состоит в употреблении одной постной пищи и притом в умеренном количестве. Некоторые так строго соблюдают устав о постной пище, что почитают грехом даже пить чай с сахаром. Против этого ничего нельзя сказать, если они так поступают по совести. Но дело не в этом одном; их строгое постничество может быть угодно Богу только под условием того благоговейного настроения души, на которое мы указали. К сожалению, часто случается противное. Есть такие постники, которые почитают достаточным для угождения Богу только строгое воздержание в пище, и между тем предаются гневливости, обижают ближних бранью, клеветами, тяготятся молитвою церковною, стоят в церкви без благоговения, не внимают церковному чтению, пению, пастырским поучениям, помышляя только о земных житейских делах, испытанием своей совести не занимаются, отчета в грехах своих не дают себе, о строгой ответственности за них пред судом Божиим не думают, тяжелые грехи считают легкими, вместо самоосуждения беспощадно осуждают других, о возбуждении в себе сердечной скорби о грехах не заботятся, борьбы с греховными привычками не признают нужною для себя, вообще не делают ничего такого, что составляет сущность говения, ограничиваясь одним телесным подвигом. Они находятся в пагубном самообольщении, которое поддерживает в них диавол. Они не подозревают его козней и делаются его добычею. Они не внемлют предостережению Апостола: «трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити» (1Пет. 5:8). Выражение: трезвытеся, бодрствуйте, тоже значит, что говейте, т.е. будьте бдительны, отложите духовную беспечность, чтобы вашею беспечностью не воспользовался диавол и не погубил вас, вооружитесь против его козней страхом Божиим и строгий пост соединяйте с духовными подвигами. Должно думать, что Иоанн Златоуст, приглашая к веселию в праздник Пасхи не постящихся, имеет в виду не презрителей поста, а таких, которые, хотя не соблюдают строгого воздержания в пище по причине болезни, зато стараются поддерживать в себе благоговейное настроение души. За нестрогое соблюдение поста Бог не взыщет с них, равно и Церковь снисходительно относится к таковым, допуская их в случае смертной опасности причащаться св. Таин поевших, лишь бы они были благоговейно настроены. Что же сказать о тех, которые совсем не постились и не говели? Не лишены и они надежды вкусить духовную радость, если только воспользуются немногими остающимися до Пасхи днями и проведут их в посте и благоговении. Милосердый Господь готов даровать им радость, хотя они вздумали поздно придти к Нему, подобно тому, как хозяин виноградника, изображенный в евангельской притче, работникам пришедшим на работу в единонадесятой час дня дал одинаковую плату с теми, которые работали с раннего утра. Для не постившихся и не говевших есть особенное побуждение исполнить сие в остающееся до Пасхи время, время страдания Христа Спасителя и крестной смерти Его. В Гефсиманском саду претерпевая нестерпимые душевные муки, Он, желая принять некое утешение от сочувствия к Нему Апостолов и их приготовить к перенесению предстоящего для них искушения, говорил им, «пождите зде и бдите со мною». «Бдите и молитеся, да не внидете в напасть» (Мф.26:38, 41). Они Его не послушались, и напасть пришла: все они разбежались, и в то время, когда пришли в сад враги Его, оставили в их руках Его одного. Призыв Спасителя к бдению и молитве от носится и к нам. Христом страдал в сии дни за нас. Дело шло о нашей судьбе, о нашем спасении. Мы оказались бы крайне неблагодарными, крайне равнодушными к своему спасению, если бы не сострадали Страждущему за нас, если бы не приняли близко к сердцу Его душевные и телесные муки, какие Он терпел за наши грехи и беззакония. Как же, посему, нам, воспоминающим эти муки, не бдеть и не молиться, как не отрешиться от всех мирских забот, чтобы погрузиться в бездну милосердия Божия, и не молиться о помиловании нас? Иначе и нам грозит напасть, постигшая Апостолов. Они убежали от Христа. Равно и нам предстоит опасность лишиться общения с Ним в предстоящий праздник. Радость этого спасительного общения будет чужда нам, а радости мирские, развлечения житейские, большею частью нечистые и нецеломудренные, если в них будем проводить праздник, принесут нам скуку и тоску, неизбежные последствия удаления от Христа. От нас зависит предотвратить эго несчастие бдением и молитвою, обязательною для нас во всякое время, наипаче же во дни воспоминания страстей Христовых.

Поучение в среду Страстной седмицы

Чертог твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в он. Просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя.

Сим песнопением святая Церковь научает грешника умолять Христа об очищении души от скверн греховных, служащих препятствием вступлению в чертог небесный. Чертог твой вижду, Спасе мой, украшенный. Под сим чертогом разумеется царство небесное. Именем чертога называется царство небесное в евангельской притче о брачной вечери, т.е. вечернем пиршестве, устроенном царем по случаю брака сына его. На это пиршество явилось много гостей. Но один из них замечен был царем в небрачной одежде, т.е. в неопрятном, грязном, раздранном рубище, хотя ему, как и прочим гостям, пожаловано было царем светлое чистое одеяние. За пренебрежение царского дара, свидетельствовавшее о неуважении к царю, виновный изгнан был из места пиршества и брошен в темницу. Заслуживший это наказание дерзкий гость есть образ грешника. Этим примером строгости над провинившимся гостем дается знать каждому грешнику, что ему грозит опасность удаления от небесного чертога, если он не приготовится к вступлению в него сбережением чистой духовной одежды. Итак, пусть каждый грешник, не желающий себе погибели, убоится грозящей ему опасности лишиться блаженства в небесном чертоге, если будет коснеть во грехах, и пусть поспешит вступить на путь покаяния. Первый шаг на этом пути есть сознание и исповедание вины пред Богом. Пусть он, взирая мысленно на чертог небесной славы, смиренно признает себя недостойным войти в него по неимению приличной одежды и скорбь о своем недостоинстве пусть так выразит пред Христом Спасом: «желал бы я, Господи, водвориться в чертоге, украшенном славою Твоего присутствия, и вкушать в нем радость общения с Тобой и всеми Святыми. Желал бы занять там, во светлостех святых Твоих, хоть последнее место, но, к глубокому прискорбию, одежды не имам, да вниду в он. Вход в. небесные обители недоступен подобным мне грешникам, не соблюдшим одеяния души своей». Что надобно разуметь под сим одеянием? Это образ и подобие Божие, которым, как светлою и блестящею одеждою, украшен человек при самом сотворении его. В чем состоит это украшение? В правде и преподобии истины, т.е. в истинной святости, уподобляющей человека Богу, ибо как Он свят, чист от всякой греховной скверны, так и мы, яко сродные с Ним по напечатлению в нашей душе образа и подобия Его, призваны подражать Его святости согласно Его заповеди: святи будите, яко Аз свят есмь. К прискорбию, мы не сохранили этой святости. Со времени грехопадения наших прародителей черты образа и подобия Божия помрачились в нас до такой степени, что многие в нравственном отношении утратили достоинство существ богоподобных и сделались скотоподобными, об истинном Боге забыли, стали помышлять и заботиться об удовлетворении одних плотских потребностей и прихотей, жить одною плотскою жизнию, ведущею к погибели, по слову Апостола: сеющий в плот свою, от плоти пожнет истление (Гал. 6:18). Но милосердый Господь, никому не хотящий погибели и всем желающий спастися, послал для нашего спасения Сына Своего единородного, который облекся в наше человеческое естество с целью «обновить в нас образ Божий, истлевший страстьми», возвести человека в первоначальное достояние с растворением, т.е. в первоначальное достоинство чрез соединение в своем лице естества божеского с человеческим. Сие обновление сообщается человеку в таинстве крещения. В воде крещения благодатью Святого Духа душа омывается от скверн греховных, в ней снова просиявают черты образа Божия, крещеный делается новым человеком, «созданным по Богу в правде и преподобии истины»; душа, украшенная сим достоинством, делается похожею на человека, сбросившего с себя ветхое, испачканное рубище и облекшегося в светлую, великолепную ризу. Но, к прискорбию, с течением времени это украшение утрачивается. Душа снова покрывается греховными сквернами, снова помрачаются в ней черты образа Божия. Но слава беспредельному милосердию Божию: как бы ни были тяжки грехопадения крещеного человека, ему дается возможность очиститься от скверн греховных в таинстве покаяния. Грешник, скорбящий при мысли о своем жалком духовном состоянии, но не имеющий в себе самом достаточной силы для очищения души своей от грехов, с надеждою на благодать Спаса Христа, обращается к Нему с мольбою, «да просветит одеяние души его», т.е. да озарит ее светом своей благодати, так чтобы в ней снова воссияли черты образа Божия и чтобы она, восприяв сие украшение, могла сподобиться чести войти в чертог небесный и водвориться в нем вкупе со всеми Святыми для участия в неизреченной радости общения со Христом во славе Его. Подобную нужду в очищении души, оскверненной грехами и о даровании ей радости спасения, испытывал Давид и потому умолял Господа: наипаче омый мя от беззакония моего и от греха моего очисти мя. Окропиши мя исопом, т. е. ороси меня благодатью, и очищуся, омыеши мя, и паче снега убелюся. Боздаждь ми радость спасения твоего. Давид кающийся во грехах своих есть образец покаяния и вместе руководитель в деле покаяния. Кому неизвестен его покаянный псалом: помилуй мя, Боже, по велицей милости твоей, вполне достаточный для выражения покаянных чувств? Если хотим подобно Давиду заслужить помилование от Бога и внити в чертог славы Его, уготованный всем истинно кающимся грешникам, то будем подражать его покаянию. Согрешил он однократно, но всю остальную жизнь оплакивал свое грехопадение, даже по ночам омочал ложе свое слезами. Он не удовольствовался тем, что ему объявлено было от Бога чрев пророка Нафана прощение в грехах, – он постоянно содержал в памяти свой грех, говоря: беззаконие мое аз знаю и грех мой пред Тобою есть выну, и этою памятью не только удерживал себя от повторения прежних грехов, но и поощрял себя к преспеению в добродетелях. Так поступали ветхозаветные верующие, имевшие гораздо меньше средств для спасения души, чем новозаветные. Будем пользоваться этим преимуществом и ревновать об очищении душ своих подвигами покаяния, ибо только под этим условием можно надеяться внити в небесный чертог, доступный только для ревнителей духовной чистоты и святости.

Поучение на вечерне первого дня Пасхи

В сегодняшнем вечернем евангельском чтении повествуется о явлении воскресшего Христа одиннадцати Апостолам. Он предстал пред ними сквозь затворенную дверь в своем прославленном теле и изрек им двукратно: мирт вам. Якоже посла мя Отец, и Аз посылаю вы (Ин.20:21). Это означает, что Христос уполномочивает их идти на всемирную проповедь, проповедывать Евангелие всей твари о спасении всех, имеющих уверовать в Него, то самое Евангелие, для проповедания которого Он сам послан был Отцем. Апостолы и прежде посылаемы были Христом для проповеди, но только не ко всему миру, а к одному израильскому народу, подобно тому, как и сам Он не выходил из пределов земли израильской с своею проповедию о спасении. Это потому что к слышанию этой проповеди сыны Израиля достаточно подготовлены были предварительными ветхозаветными пророчествами и обетованиями о Христе. Что же касается до проповедания прочим народам, язычникам, для них могли быть убедительны только события, служащия исполнением древних пророчеств и обетований. Теперь эти события совершились. Дело спасения людей крестом и воскресением исполнено Христом. Осталось только несколько дней до окончательного исполнения сего дела, – до вознесения Христа на небеса и ниспослания на Апостолов Святого Духа в день Пятидесятницы. С этого последнего момента и началась всемирная апостольская проповедь.

И сие рек, т.е. изрекши свою волю о посольстве Апостолов, Иисус дуну, и глагола им: приимите Дут Свят. Имже отпустите грехи, отпустятся им, и имже держите, держатся (Ин.20:22,23). Содержащееся в сих словах полномочие, данное Апостолом, имеет чрезвычайно важное значение в деле нашего спасения. В чем состоит сие дело? В избавлении от грехов. На сию истину указывает самое имя Иисус, ибо значение этого имени так объясняет архангел Гавриил, явившись во сне Иосифу мужу Мариину по зачатии во чреве ее Христа от Духа Свята: родит Сына, и наречеши имя Ему Иисус, Той бо спасет люди своя от грех их (Мф.1:21). Как произошло то, что Иисус сделался виновником спасения от грехов? Люди со времени грехопадения Адамова навлекли на себя гнев Божий и осуждены на смерть временную со всеми пагубными последствиями. Сами грешники ничего не могли сделать для умилостивления Господа, прогневанного их грехами. Для сего потребна была бесконечной цены жертва, каковую и принес за всех нас единородный Сын Божий, воплотившийся от Девы Марии. Он, будучи Богом и безгрешным человеком, принял на себя одного ответственность пред правосудием Божиим за грехи всех людей, принесши себя Самого в жертву на кресте. Посему Он называется агнцем Божиим, вземлющим грехи мира. Он язвен бысть за грехи наши и мучен бысть за беззакония наши (Ис. 53:5). Он грехи наши сам вознесе на теле своем на древо, да от грех избывше, правдою поживем (1Пет. 2:24). Он на кресте истребил еже на нас рукописание (Кол. 2: 14) грехов наших, подобно тому как добрый заимодавец, по милосердию к неоплатному должнику, раздирает долговую запись его, в знак того, что прощает ему долг. Вот какую безмерную милость явил нам Христос, спасший нас от погибели приятием на себя одного вины нашей пред Богом. С Его стороны все сделано для нашего спасения, для прощения нам грехов, – нам остается только принять от Него спасение, как дар, ничем незаслуженную нами, милость. Как же сообщается нам сей дар? От Самого ли Христа непосредственно, подобно тому как Он непосредственно, яко Бог, во дни земной своей жизни, объявлял прощение грешникам, например, блуднице покаявшейся и исцеленному расслабленному? Нет, дело искупления грешников совершено Христом на земле однажды навсегда, и все, что сделано для сей цели, сделано в достаточной мере и уже не повторяемо. Что же касается до восприятия плодов искупления, то: есть благодати прощающей грехи, то власть сообщать ее верующим Христос передал Апостолам и преемникам их служения – пастырям церкви, которая посему называется апостольскою, как хранилище благодати, данной Апостолам. Они же прияли ее от Христа чрев Духа Святого. Приимите Дух Свят, сказал им Христос, дунув на них, имже отпустите грехи, отпустятся им и имже держите, держатся. Из сего видно, как велико достоинство пастырей церкви по преемству приявших от Апостолов власть отпущать грехи. Власть сия принадлежит собственно одному Христу, яко Богу, но употребление сей власти Он предоставил пастырям церкви, которые в сем случае являются орудиями Христа, посредниками между Ним и верующими в Него. Ради сего достоинства они заслуживают великой чести от верующих, потому что приемлющий от них в таинстве исповеди прощение грехов приемлет от Самого Христа, подобно тому как и слушающий их, слушает Самого Христа. И потому горе тем, которые чуждаются их, уклоняются или совсем, или на долгое время от исповеди, не получая от совершителей ее отпущения грехов: это значит, они уклоняются от Самого Христа и следственно от пути спасения, ибо без Христа спастись нельзя. Горе также тем, которые, хотя исполняют долг исповеди и приемлют от духовника разрешение грехов, но не удерживаются от осуждения и порицания преподающих сие разрешение. Каковы бы ни были совершители таинства, во всяком случае к ним надлежит относиться с подобающим их служению почтением. Пусть они суть великие грешники, нечистые сосуды благодати, которая чрез священнодействия, совершаемые ими, изливается на верующих. Благодать не умаляется от недостоинства раздаятелей ее. Не в них источник благодати, а во Христе. – они только проводники ее, орудия в руках Христовых. Как лучи солнца не оскверняются, проходя чрез нечистые места, так и благодать Христова не перестает быть силою Божиею во спасение от нравственной нечистоты служителей ее. Лик царский может быть с одинаковою отчетливостью оттиснут на смоле или на воске печатью золотою, железною, глиняною. Вещество печати тут не при чем. Равно и благодать Христова может оставить в душе верующего одинаково явственный след, чрез какое бы посредство ни действовала, чрез достойного или недостойного, лишь бы только законного священнослужителя. Священнослужитель, имеющий власть отпускать грехи, по слову Златоустого, выше в сем отношении ангелов, ибо никому из ангелов не дано этой власти. Посему великий грех берут на свою душу те, которые дерзают осуждать и порицать пастырей церкви, обладающих, несмотря на свое недостоинство, властью, какой даже Ангелы не имеют. Вместо того, чтобы осуждать тех, чрез кого даруется благодать прощения грехов, надобно паче всего дорожить сею благодатью, не возвращаться к тем грехам, которые прощены на исповеди, не осквернять себя ими подобно известным нечистоплотным животным, которые, омывшись в чистой воде, спешат возвратиться, по слову Апостола, в грязную лужу (2Пет. 2:22). Прошел великий пост, время очищения совести от грехов посредством исповеди, наступил величайший праздник. Горе тем, которые, очистившись от грехов во время поста, проводят сей праздник в тех же грехах, от которых недавно очистились, в грехах невоздержания, разврата, буйства и других. Таковое поведение навлекает на празднующих негодование Божие, подобное тому, которому подверглись древние Иудеи, соблюдавшие законы о праздниках, но имевшие на совести тяжкие грехи, не очищенные покаянием, грехи нечестия, жестокости, ненависти и немилосердия к ближнему. Праздники ваши ненавидит душа Моя. Бысте Ми в сытость, ктому не стерплю грехов ваших (Ис. 1:14), то есть вы опротивели Мне своими праздниками и своими грехами истощили Мое долготерпение. Так обличал Господь, устами пророка Исаии, Иудеев, прогневлявших Его своими праздниками. Подобного обличения и осуждения заслуживаем и мы, если во дни наступившего праздника не будем оставлять обычных грехов, хотя недавно каялись в них и получили прощение их.

Поучение в субботу пасхальной седмицы

О Пасха велия и священнейшая, Христе! О Мудросте и Слове Божий и Сило! Подавай нам истее причашатися Тебе в невечернем дни царствия Твоего.

Празднуем сегодня последний день Пасхи. Доживем ли мы до этого праздника в будущем году, неизвестно. Во всяком случае мы должны благодарить Господа за то, что дана нам возможность вкусить радость пасхального праздника в текущем году. Очень жаль, что не все воспользовались этою возможностью: одни совсем не были рады празднику по своему равнодушию, по отсутствию сочувствия к празднуемому событью; другим было не до радости по причине болезни, нищеты, осиротелости. Малодушие и уныние до того овладело их душею, что в ней не осталось места для духовной радости и вообще для всякой другой радости. Иные хотя рады были празднику, но отнюдь не по духовным побуждениям, а по чувственным и мирским. Для них праздник церковный есть только время праздности, свободы от житейских трудов, – они проводят его в одних предосудительных забавах и развлечениях, в нетрезвости и разврате. Для всех таковых праздник сказался только злом, а не добром. Пожалеем их, но порадуемся за тех, которые встретили и провели его по-христиански, которым удалось испытать в сей праздник чистейшую радость духовного общения с воскресшим Господом. Как они могли достигнуть сего общения, неизреченно радостотворного? Посредством очищения чувств. Они путем предшествовавших подвигов истинного поста и покаяния очистили свою душу от скверн греховных, от сует земных, от злобы, от пристрастия к земным благам и удовольствиям и сделали ее способною к восприятью впечатлений от мира духовного. Их очищенные духовные очи отверзлись для того, чтобы ясно узреть Христа, «блистающего неприступным светом воскресения; до их .духовного слуха явственно дошел голос Его: радуйтеся. Они ощутили духовным чувством прикосновение к своей душе благодати общения со Христом так же явственно и живо, как если бы это было ощущение телесным зрением и слухом. Поистине блаженны люди, сподобившиеся вкусить радость тесного общения со Христом. Они вкусили ее, упражняясь в праздник Пасхи в молитве частной и общественной, особенно в храме Божием, в богомыслии, в чтении и пении духовных песнопений, также причащаясь тела и крови Христовой. Но как бы ни велика была эта радость, она во время земной жизни не может быть полною и непрерывною. Она часто возмущается неизбежными в сей жизни скорбями, болезнию, разными житейскими невзгодами, искушениями ко греху. Она служит только предвкушением совершенной духовной радости в будущем веке, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, где нет греха и искушений на грех от плоти, мира и диавола, где всех – Ангелов и святых человеков осиявает свет лица Христова и наполняет неизреченною радостью зрящих свет лица сего. В настоящей жизни только на короткое время посылается нам подобная духовная радость для того, чтобы мы видели в ней залог нескончаемой в будущем веке радости и предвкушением ее утешали себя в прискорбных обстоятельствах здешней жизни и ободряли себя к благодушному перенесению их, зная, что претерпевшие их во времени до конца вознаграждены будут радостью вечною. И вот о сей-то вечной и совершенной радости Церковь научает нас умолять воскресшего Христа словами пасхального песнопения: О Пасха велия и священнейшая, Христе! О Мудросте и Слове Божий и Сило! Подавай нам истые Тебе прищатися в невечернем дни царствия Твоего. Что значит истые причащаться Христа? Значит вступить в совершеннейшее общение с Ним в противоположность менее совершенному в земной жизни, не встречающее никаких препятствий, подобных тем, какие испытываются в здешней жизни. Что значит невечерний день царствия Христова? Значит, что в сем царствии Христос, солнце правды, непрерывно, бесконечно будет озарять всех своим присутствием, не скрываясь, как скрывается солнце, склоняясь к вечеру. – Научая нас умолять Христа о даровании нам вечно радостного общения с Христом на небесах, Церковь научает вместе прославлять Христа, исповедывать Его Пасхою велиею и священнейшею, Мудростью, Словом Божиим и Силою. Пасхою велиею и священнейшею именуется Христос в смысле пасхального Агнца, закланного за нас на крестном жертвеннике для умилостивления прогневанного нами Господа. Мудростью Христос именуется потому, что Он есть не только бесконечно премудрое существо, но вместе источник всякой мудрости. Словом Божиим Он именуется, как Слово Ипостасное, отпечатлевающее в себе существо и совершенства первой Ипостаси Святые Троицы, Бога Отца, подобно тому, как слово человеческое есть отображение или выражение мысли. Силою именуется Он по своему всемогуществу, как Творец и Промыслитель мира.

Свою силу и всемогущество Он проявил также в Своем воскресении из мертвых, ибо воскресил сам Себя, яко Бог. Бак всемогущий, Он может исполнить нашу молитву о даровании нам блаженства, состоящего в совершеннейшем общении с Ним в царствии небесном, вечно светлом, не помрачаемом вечернею тьмою. Но как желающему сподобиться ощутить радость общения со Христом в праздник Пасхи надлежит наперед для восприятия сей радости очистить свои духовные чувства, так это же самое требуется для того, чтобы сподобиться вечно радостного общения с Ним, состоящего в лицезрении Его, согласно Его обетованию: Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят как здесь на земле временно, так и там на небесах вечно.

Поучение в неделю Фомы

Господь мой и Бог мой.

В сегодняшнем евангельском чтении повествуется о двух явлениях воскресшего Господа Иисуса Христа ученикам, из которых одно было в первый день по воскресении Его, другое в восьмой день по воскресении Его. Свидетелями первого явления было десять Апостолов. Фомы не было с ними, и потому, когда сказали ему прочие Апостолы о явлении воскресшего Христа, он усомнился в действительности явления и сказал, что он дотоле не поверит, что действительно Сам Христос, а не призрак Его явился им, пока не осяжет собственными руками язвы Его на руках и в ребрах. В восьмой день по воскресении Христос снова явился в собрание Апостолов и дал Фоме, присутствовавшему на сей раз на этом собрании, осязать себя. Неверие Фомино уступило место полной вере, – он уверился не только в том, что Христос действительно воскрес и явился по воскресении в том самом теле, которое уязвлено было на кресте, но и в том, что Он есть Господь и Бог, ибо Сам себя воскресил, что мог сделать только Бог. В чуде самовоскресения Фома усмотрел исполнение слышанного им от Христа обетования Его: «Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее; имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее» (Ин.10:17,18).

Благословенно неверие Фомы. Оно оказалось спасительным не только для Него лично, ибо привело его к вере, но и для всех верующих во Христа, ибо их вера в воскресение и в божество Его основывается на той же самой очевидности, которая убедила Фому в этих истинах. Вот почему все мы повторяем вслед за Фомой исповедание Его: Господь мой и Бог мой. Все мы верующие убеждены в истине этого исповедания, все поклоняемся Христу как Господу, Владыке всеЯ твари, и как истинному Богу.

Что нужно для того, чтобы наше исповедание Иисуса Господом и Богом угодно было Ему? – Самое имя Господь требует от каждого из нас того, чтобы мы признавали себя Его слугами, служили Ему как свойственно служить верным и беспрекословно покорным слугам. Если в человеческих отношениях верность и покорность обязательна для слуг в отношении к своим господам, то не наипаче ли она обязательна в отношении к Господу Иисусу, Владыке неба и земли, Царю царствующих и Господу господствующих? Если воля Его священна для самых высоких тварей, каковы Ангелы Божии, готовые по манию Его исполнять все, что Ему угодно, например, привести в исполнение приговор праведного Его суда о разлучении грешников от праведников в день всемирного суда, та не наипаче ли мы, низшие в сравнении с ангелами твари, смиренно и самоотверженно должны подчиняться Его святой воле, исполнять Его святые заповеди и покоряться Ему во всех обстоятельствах нашей жизни, хотя бы Ему угодно было послать нам тяжелое испытание? Наше служебное отношение к Господу Иисусу должно быть выражаемо не словами только, но делами и всею жизнию. Если оно будет ограничиваться одними словами, то ничем не будет отличаться от принятого в житейском быту обычая называть себя покорнейшими слугами в письмах к кому бы ни было. Все знают, что это название есть дело одной учтивости и ни к чему не обязывает. Но никак нельзя думать, чтобы именующие Иисуса Господом своим не были обязаны быть покорнейшими Его слугами делом, а не словом. Не признающие сего обязательства являются лицемерами. Что Мя зовете: Господи, Господи, и не творите, яже глалолю (Лк.6:16)? Воля Его, как Господа, должна быть для нас так священна, что мы должны отвечать не только за грехи ведением воли Его, но и неведением. Грех неведения менее тяжел греха ведения, но все же достоин наказания. Почему? Потому что Господь Иисус Христос ни от кого не скрывает Своей воли. Он ясно возвещает Свою волю относительно всего, что мы должны делать для угождения Ему. Не только книжные люди, но и не книжные могут знать ее, была бы только у них охота почаще посещать храм Божий, где истины веры и правила нравственности возвещаются вслух всех чрез чтение Священного Писания, чрез наставление пастырей и учителей Церкви, так что творящие грех по неведению не могут ничем оправдать этого греха.

Что сказать об исповедании Иисуса Христа Богом подобно Фоме? Это исповедание угодно Ему только в том случае, если с ним соединяется чествование Христа, подобающее Ему, как истинному Богу. Мы не говорим о еретиках и вообще о лжеверующих, которые не воздают Ему равной с Богом Отцем чести, признавая Его тварию. К сожалению, есть немало и православных христиан, которые на словах веруют в божество Христа и равенство Его с Богом Отцем, но сердцем и на деле отдают предпочтение пред Ним твари. Таковы, например, те, которые увлекаются пристрастием к подобным себе людям и человекоугодие в отношении к ним простирают до забвения заповеди любить Христа всеми силами души (Гал. 1:10), – также те, которые больше надеются на людей, чем на Бога (Иер. 17:5). – В грехе любления твари паче Христа Бога виновны также чревоугодники, о которых Апостол сказал, что для них чрево есть бог (Флп. 3:19). Самый возмутительный вид чревоугодия есть пьянство, предающиеся которому уничижают в себе не только христианское, но и человеческое достоинство, становятся хуже бессмысленных скотов. Не менее тяжко согрешают против Божеского чествования Христа корыстолюбцы, пристрастие которых к стяжанию и умножению богатства, соединенное со всякими неправдами и притеснениями ближних, Апостол называет идолослужением (Кол. 3:5). Все это суть грехи против первой и второй заповеди Десятословия. Но есть еще грехи против третьей заповеди Десятословия, в которых выражается пренебрежение обязанности чествовать Христа, яко Бога, – именно призывание имени Его всуе, употребление имени Его для поддержания лжи, слова ропота на Христа Бога, произнесение имени Христова на ряду с словами бранными и срамословием.

Будем, братия, всячески избегать всех исчисленных грехов против Христа, яко Господа и Бога. Будем удерживать себя от них воспоминанием тех обетов, какие даны нами в минуты совершения над нами таинства крещения. Каждый из нас тогда устами восприемника исповедал обет быть верным Христу словами: « верую Ему, яко Царю моему и Богу, подражая Фоме, произнесшему тоже самое исповедание. Господь мой и Бог мой. Если Он есть Господь наш или Царь наш, то мы должны быть верными Ему слугами, беспрекословными исполнителями Его воли, выраженной в заповедях Его. Если Он есть Бог наш, то мы должны чествовать Его всеми силами души нашей, не менять служение Ему, яко Богу, на служение тварям и самое имя Его произносить с благоговением, не осквернять гнилыми словами уст, освящаемых Его святым именем.

Поучение в неделю мироносиц

Сегодня святая Церковь совершает память лиц послуживших погребению Христа, святых мироносиц, благообразного Иосифа и Никодима. В ряду мироносиц главное место занимает равноапостольная Мария Магдалина. В награду за особенную приверженность ко Христу, изгнавшему из неб семь бесов, она первая из всех последователей Христовых сподобилась чести увидеть воскресшего Христа. Все мироносицы неотступно сопровождали Христа во дни земной Его жизни, внимая Его учению и служа Ему в нуждах от имений своих. Мироносицами они называются потому, что хотели послужить Ему и по смерти Его. Они приготовили драгоценные ароматы для помазания ими погребенного, лежащего в гробной пещере Христа. Но пещера, когда они пришли к ней, была пуста, ибо Христос воскрес и оставил ее. Им не удалось оказать Христу приготовленную Ему почесть, но их усердие также было угодно Господу, как если бы они действительно помазали Его. Дело их усердия напоминает жертву Авраама. Господь потребовал от него принести в жертву его единородного сына. Как ни тяжело было Аврааму исполнить повеление Божие, данное для испытания его послушания, он беспрекословно послушался Господа и уже протянул руку к ножу, чтобы заклать сына своего, но Господь удержал его руку от пролития крови, удовольствовавшись тем, что Авраам если не рукою, то мыслию принес по требованную от него жертву. Господь не того хотел, чтобы Авраам обагрил себя кровью сына своего, а того, чтобы он явил свидетельство своего послушания к Господу и самоотвержения; посему решимость Авраама принести жертву Он принял, как действительную жертву, и излил на него обилие своих благословений за послушание. Такое же значение имеет и дело усердия мироносиц. Им не пришлось исполнить свое намерение, но и одно намерение Господь принял, как действительную жертву, как бы уже совершившееся дело.

Благословляя память мироносиц, желавших услужить Христу участием в погребальных почестях Ему, приидите, братие, ублажим Иосифа приснопамятного и Никодима праведного, сподобившихся совершить действительное погребение Христа. Насколько позорна была смерть Христа, настолько почетно было погребение Его. Член Иудейского Синедриона, благообразный, то есть благородный Иосиф во время земной жизни Иисуса Христа был учеником Его потаенным страха ради иудейска. Но по смерти Его Иосиф отложил страх и, несмотря на угрожавшую ему опасность со стороны враждебных Христу Иудеев, дерзнул явиться к Пилату с просьбою о позволении с честью погребсти Христа. Оставлять Его на кресте значила бы отдавать Его на растерзание хищным зверям и птицам. Такая участь наверно и постигла распятых со Христом разбойников. Тоже самое могло бы случиться и с телом Христовым. Иосифу удалось спасти Его от этого бесчестия. Близ Голгофы был сад, принадлежавший Иосифу, и в саду была гробная усыпальница, приготовленная Иосифом для погребения самого себя, и в ней то, с позволения Пилата, с честью положено было тело Иисусово, помазанное драгоценными мастями, покрытое чистою плащаницею, оплаканное Богоматерию, мироносицами, присутствовавшими при сем, и погребавшими Иосифом и Никодимом. И исполнилось таким образом пророчество Исаии о месте посмертного упокоения Христа: и будет покой Его честь (Ис. 11:10). Это пророчество должно впрочем понимать не в том одном Смысле, что Иисус Христос погребен был с честью, а преимущественно в том, что с тех пор место погребения Христова сделалось предметом чествования всемирного, которое продолжается до сих пор. Со всех концов света стекаются на поклонение гробу Господню, ознаменованному славою воскресения Христова, бесчисленное множество богомольцев, особенно из России. Сколько миллионов людей перебывало в тесной пещере этого священного гроба! Сколько слез сердечного сокрушения и неизреченной радости пролито на крышке этого гроба! Сколько обетов дано погребенному здесь Христу не оскверняться теми грехами, за которые Он претерпел распятие и смерть! Место погребения Христова чествуется не только в Иерусалиме, но и во всех храмах, где приносится бескровная жертва тела и крови Христовой, ибо алтарь, где совершается это приношение, служит образом пещеры гроба Господня, а престол алтаря – образом плиты, на которой возлежало тело Христово. На таковое значение престола указывает лежащий на нем антиминса с изображением на нем погребения Христова. Как утешительно для верующего, что в каждом храме дается ему возможность вступать в такое же тесное общение со Христом, какое доступно в Иерусалиме на самом месте гроба Господня!

Вкупе с Иосифом ублажим Никодима, помогавшего ему в погребении тела Христова. Никодим, князь жидовский, был также, как и Иосиф, потаенным учеником Христа. Еще в первые дни общественного служения Иисуса Христа Никодим приходил к Нему ночью и сподобился высочайшей чести слышать от Него беседу, в которой открыта и разъяснена была Никодиму тайна духовного возрождения человека в таинстве крещения и тайна креста Христова, то есть спасительной силы распятия Христа на кресте, предызображенная в ветхом завете чрез повешение Моисеем медного змия на древо для исцеления всех, укушенных ядовитыми змиями, через воззрение на него с верою. Любовь и преданность Христу Никодим имел случай заявить также во дни земной жизни Христовой, когда вступился за Него пред фарисеями, покушавшимися насильственно схватить Его без суда. Он сказал им: «судить ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает?» (Ин.7:51). Еще большее дерзновение и преданность Христу заявил Никодим, когда открыто участвовал вместе с Иосифом в погребении Его, и потому память его для нас не менее «священна, как и память Иосифа приснопамятного и святых жен мироносиц.

Ублажая лиц, послуживших погребению Христа, спросим: не можем ли и мы участвовать в их святом деле? Можно сказать, что и мы участвуем в погребении Христовом, если чествуем погребенного Христа с таким же благоговением и любовью к Нему, какое проявили они, если и мы подобно им покланяемся Ему, лобызаем изображение погребения Его, и вместо мира приносим Ему песнь, то есть воспеваем пред Ним надгробные песни, прославляя спасительные плоды Его смерти и погребения. Особенно умилительна одна из сих песней: Тебе одеющегося светом, яко ризою, наконец, участие наше в погребении Христа может выражаться в трудах любви к умершим нашим ближним. Лично для себя Христос почти ничего не требует от нас, подобного тому, что сделали для Христа мироносицы, Иосиф и Никодим. Но Он требует от нас услуг для усопших наших братий. Оказывая им эти услуги, мы в лице их оказываем Самому Христу. В чем состоят эти услуги? Главным образом в поминовении их. Мы должны любить ближних наших не только при жизни их, но и по смерти. Ни в чем столько умершие не нуждаются, как в наших молитвах за них. Сами для себя, по переходе в загробную жизнь, они ничего не могут сделать для своего спасения, но сильна молитва Церкви, особенно соединенная с поминовением их вред бескровною жертвою. Изъемлемые при поминовении их просфорные частицы погружаются в чашу с кровью Господнею, проливаемою за живых и умерших и, по вере в искупительную силу ее, сообщающею освящение поминаемым. Внимая сим молитвам, Господь Иисус Христос, обладающий живыми и мертвыми, имеющий в руках своих ключи ада и смерти, низводящий во ад и возводящий, всегда силен или совсем освободить из ада души заключенных в недрах его, или облегчить страдание их. Полезны в этом случае благотворения в память умерших, привлекая получающих благотворения к молитвам за умерших. Итак, братие, если желаем снискать благоволение Господа, подобное тому, какого удостоились послужившие погребению Христа мироносицы, Иосиф и Никодим, будем с такою же любовью и усердием служит умершим молитвами за них, какую они проявили, служа погребению Христову.