Ветхозаветные патриархи

И сии вcи послушествовани бывше верою, не прияша обетования; Богу лучшее что о нас предзревшу, да не без нас совершенство примут. Евр. 11:39

Готовясь к радостной встрече явления в мир Господа Спасителя, св. церковь перед самим этим великим событием нашего спасения установила воспоминание ветхозаветных праотцов, при чем из глубины и отдаления давно минувших веков воскресает перед нашим мысленным взором целый ряд тех великих мужей, которые были первыми родоначальниками всего обитающего ныне на земле человечества.

Для всех нас достолюбезна и достоуважаема священная старина. Мы невольно благоговеем пред ней и с особенным вниманием выслушиваем истории поучительного былого, в чудных, великих и разнородных событиях которого ищем для себя уроков мудрости и сокровищ знания. След. как упомянутое нами установление церкви должно быть близко к душе и сердцу каждого из нас, по одному этому, всем нам врожденному расположению духа, по которому мы стараемся проникнуть в глубину отдаленных от нас времен и разгадать, кто были те люди, которые жили на земле прежде нас, какие их были нравы, занятия, что они видели в своей жизни и что испытали? Впрочем, св. церковь имеет при таком своем установлении другую, более возвышенную цель, нежели одно простое удовлетворение любознательности нашей. Она воскрешая память св. праотцов, хочет почтить их веру, какую они имели в обетованного Искупителя. Вера была главным началом всей жизни св. праотцов, ей освещались их мысли и желания, ей определялись все их дела и занятая. Последуя намеренно св. церкви, взглянем на веру св. праотцов, как она выражалась в их жизни; в каких открывалась свойствах и качествах, дающих особенный характер священным временам благословенного патриархального быта.

Раскрывая священную историю первоначального бытия рода человеческого, видим в ней юную, первосозданную жизнь людей во всей простоте, радующей душу и сердце. Простота эта состояла в безыскусственности, чуждой нынешней многодельной изобретательности и всякого рода художественности, которою расширяется и усиливается прелесть века сего, умножается и возмогает суета земная, порабощающая себе бедный дух наш. Жизнь св. праотцов была простая. Такой она представляется нам в самом Эдеме, в первые времена блаженнейшего состояния первых людей. Явившись посреди рая Божия, преисполненного Божьими дарами и благами, первые люди не имели даже никакой надобности измышлять и прибавлять что-либо к тем утешениям, какие уже были приготовлены для них рукой самого Бога. Состояние их в некотором подобии представляет нам беспечальное, незнающее никаких забот младенчество, в котором человек без всякого со стороны своей изыскания и усилия принимает от руки матери все потребное для своего успокоения. Скоро изменилось блаженнейшее состояние прародителей наших на другое бедственное и плачевное. В первою минуту горестного падения прародителей наших, в них как будто является некоторый опыт и искусственности: Адам и Ева делают себе лиственное препоясание. Но это первое изобретение первых людей более открывает их простоту и безыскусственность, нежели искусственность. Это было жалкое покушение младенца помочь самому себе, при встретившемся с ним злополучии. Лиственное препоясание перед взором самого Бога оказалось делом несоответствующим своей цели, почему Он заменил эту жалкую работу другим, более прочным одеянием – ризами кожаными. После сего навсегда заключился для первых людей рай сладости, блаженнейшая обитель потеряна невозвратно, благословенный приют первой любви между ними и Богом утрачен – и вот первенцы людей являются первыми изгнанниками на лице земли, низринутыми в чуждую страну непривычного для них нового своего состояния. Незнакомые с хитростью и лукавством они не предпринимают никаких средств, чтобы как-нибудь забыть свое первое счастливейшее жилище, которое одним своим видом томило их безутешной скорбью. Бедные изгнанники не уклоняются от потерянного своего блаженнейшего жилища: поселяются прямо рая. Что начинает делать человек в состоянии своего изгнания? К чему располагается дух его? Какую прежде всего предпринимает деятельность? Весь погружается в самого себя, мысленно разбирает бедственную историю своего падения и дает всю свободу скорбным чувствованиям своего сокрушенного сердца. «Увы мне, прелестию лукавою увещану бывшу и окрадену! Душе всестрастная моя! Удалилася еси от Бога невниманием твоим, райского лишилася наслаждения, от ангелов разлучилася еси, во тлю вселилася: о падения! Милостиве! Помилуй мя падшаго!» Вот первая и главная деятельность, в которой протекла многолетняя жизнь наших прародителей! Ее оставили они и завещали всему последующему от них потомству. После этой деятельности прародители наши являются возделывающими землю и снискивающими себе пропитание в поте лица. Кроме слез и трудов ничего более не замечаешь священный бытописатель об образе жизни наших праотцов. Видно они не думали, и не были расположены к чему-либо другому, кроме оплакивания своего первого преступления в сокрушении сердца, и возделывания земли в смирении духа. Деятельность эта остается единственным и неизменным родом занятия для всех патриархов. Не занимались наши праотцы строением городов, изобретением искусств и художеств, измышлением разных увеселительных орудий, не воздвигали светлых чертогов и великолепных жилищ, переходили с места на место, как странники и пришельцы земли, останавливаясь на время там, где казалось им более удобным для своих полевых работ и пасения стад. Простые древесные кущи, или подвижные шатры были их приютом в скитальческой жизни.

Другое, отличительное свойство времен патриархальных составляет дух глубочайшего благочестия, нравственной чистоты и непорочности. Змей обольститель успел всеять зло в сердце первых человеков и отторгнуть их от Бога, но несмотря на это в природе их много осталось добра, которое, быв оживлено милосердием Божиим и благодатью, раскрылось и проявило себя всеми высокими добродетелями, возбуждающими к себе благоговение. Остаток этого добра можно усматривать в тех движениях душевных, которые тотчас открылись в прародителях наших, по грехопадении их. Как только допустили они грех, тотчас возникает в них чувство стыда и страха, по которому смятенные грешники, сознав свою вину, сами признали себя недостойными общения с Богом и готовы были убежать от лица Его. Пал дух злобы – и не устыдился своего преступления, не устрашился пред Богом, и не бежал от взоров Его. Напротив он дерзнул восстать на своего Творца и Владыку, произвел возмущение в ликах ангельских и готов был превратить небо и престол Всемогущего ¹¹⁰. Не то видим в падших прародителях наших. Чистый дух их смутился, при сознании приразившейся к ним силы зла, и они, объятые ужасом, не смели явиться пред лице Божие. Услышав глас Господа, в раи ходяща, они в страхе скрылись посреди райских деревьев. Нельзя не видеть в этом смятенном состоянии наших прародителей подобия незлобивой души младенца, который, допустив вину, не смеет показаться пред взоры своих родителей, сам отлучает себя от их любви и ласки и готов бежать от родного крова. Этот стыд, этот страх и робость свидетельствовали об остатках добра, сохранившегося в душах падших человеков и были ручательством за все высокое и снятое, при милостивом снисхождении Божием к виновным. Благосердый Отец небесный, видя глубину зла, в которую низринулись прародители наши и вместе усматривая оставшееся с них добро, совершил над ними свой праведный и милующий суд, дал им обетование избавления от зла, через имеющего прийти в мир Искупителя. В знамение сего обетования Своего всеблагой Господь постановляет таинственный обряд жертвоприношения, который в одно и тоже время служил бы к умилостивлению Бога за грехи людей и поддерживал бы чувство веры и упования в самых людях в обетованного Искупителя мира. Отсюда жертвоприношение становится первым, священнейшим делом для всех патриархов. Оно, без сомнения, было прежде всего совершено самим прародителем нашим, который, сделавшись первым грешником, был, конечно, и первым первосвященником, ходатайствовавшим пред лицом Божиим за все свое несчастное будущее поколение. По примеру его видим совершающими жертвоприношения всех патриархов, которые любили воздвигать алтари Господу и свидетельствовать на них свою веру священнодействиями. Вера св. праотцов, освящая их душу и сердце, оживляя все существо, проявилась во всех видах добродетели. Читая историю св. праотцов, видим, как они во всем преданы были воле Божией, терпеливо несли разные искушения в своей жизни, кротко и добродушно обходились с ненавидящими и обидящими их, давали радушный привет странникам, воздерживались от чужой собственности, со всей заботливостью пеклись о сохранении своей чистоты и верности Богу, не связывались никаким пристрастием к вещам земным, помышляли единственно о небесном и божественном. Это были люди, не принадлежащие миру. Они жили на земле, но дух их возносился над всем земным и устремлялся в какой-то другой отдаленный мир, в котором сосредоточились все их чаяния, надежды и желания.

Какую еще видим особенность, принадлежащую временам патриархальным? Необыкновенную близость святых праотцов к Богу, по которой они могли видеть, хотя и прикровенно, лице Божие. С изгнанием из рая первых людей ближайшее непосредственное общение людей с Богом прекратилось. Заключились врата рая, сокрылось и великое лице Божие от взоров и видения человеков. Но, читая жизнь святых патриархов, видишь в ней как бы продолжение блаженнейшей райской близости людей к Богу. Ничего не упоминает св. бытописатель о том, являлся ли когда-нибудь Господь Адаму в состоянии его изгнанничества, но можно думать со всей вероятностью, что скорбящий прародитель наш не раз был утешен видением лица Божия в течение своей многовековой, слезной жизни. Подтверждением этой мысли может служить то, что Господь не оставил без своего явления даже самого Каина – братоубийцу. Когда этот первый образец всех злодеев совершил убийство и не думал прийти в чувство раскаяния, то услышал глас Господа: где есть Авель брат твой? Не знаю, отвечал ожесточенный духом грешник! Еда страж брату моему есмь аз? Вот ответ, показывающий, почему Бог сокрывает теперь свое лице от грешников и не входит в собеседование с теми, которые не научились быть искренними и благоговейными пред своим Владыкой и Господом. Еда аз есмь страж брату моему? Братоубийца не только не смущается при гласе Божием, но как бы укоряет Самого Бога, зачем Он делает ему вопрос о брате, для которого он не был стражем? Сколько нераскаянности и огрубения духа в словах этих! Но мы поставили себе целью не укорять тех, которые были недостойны божественной близости, а хотим рассматривать утешительнейшую для сердца историю божественного соприкосновения к людям во времена патриархальные. Продолжим свое слово. Дивный древнего мира Энох всегда ходил с Богом и столько был Ему угоден, что, не видя смерти, не обреташеся на земли ¹¹¹. Ною открывает Господь страшную судьбу древнего мира и делает его проповедником покаяния для всех живущих на земли. Затем повелевает ему устроить ковчег для спасения себя и семейства своего от имевшего открыться потопления ¹¹², Аврааму является Господь сперва в земли Халдейской и воззывает его от сей страны в другую – Ханаанскую, обещая сотворить его в язык велий, благословить и возвеличить имя его¹¹³. Авраам следует гласу своего Господа, идет со всем своим семейством в незнакомую землю, проходит в долготу её до Сихема – до дуба высокого. Здесь является ему Господь в другой раз и обещает дать ему и семени его всю эту землю ¹¹⁴. В третий раз является Господь Аврааму, по возвращении его из Египта, куда он на время удалился от голода, бывшего в земле Ханаанской, и по разлучении с ним Лота. При этом явлении своем Бог вновь подтверждает Аврааму свои прежние обетования – отдать в вечное владение всю эту землю и его семени. Повелевает ему пройти и обозреть ее в долготу и широту. По этому глаголу Божию, Авраам оставляет свое прежнее место, проходит далее до Хеврона, составляющего оконечность земли обетованной с южной стороны и является у дуба Мамврийского, иже бяше в Хевроне ¹¹⁵. В четвертом явлении своем Господь беседует с Авраамом ночью, внимает его скорби о том, что он бесчаден и дает ему обетование умножить семя его, как звезды небесные ¹¹⁶. В пятом явлении своем Господь подкрепляет дух Авраама всеми прежними своими обетованиями, устанавливает закон обрезания и предвозвещает ему рождение сына Исаака чрез два года. В шестой раз явился Господь Аврааму в тройственном числе путников, проходивших мимо его кущи, когда этот праотец сидел близ своей сени под навесом Мамврийского дуба в полдень. При этом разе объявил Господь, что через год будет у него сын, и открывает ему Свою волю о погублении Содома и Гоморры. Авраам смиренно ходатайствует перед Богом за грешников ради спасения праведников и предает судьбу погубляемых в Его волю ¹¹⁷. Является в седьмой раз Господь Аврааму по случаю семейной распри, произшедшей между ним и Саррой за обидное обращение Исмаила – сына Агари с Исааком, за что Сарра требовала изгнания из своего дома рабыни с дерзким её сыном. Авраам не соглашался, но Бог подтвердил волю Сарры, что и было им исполнено ¹¹⁸. Посетил Господь еще два раза своим явлением Авраама, когда в первый раз потребовал на всесожжение сына его Исаака, а в другой раз – за такое послушание его вновь подтвердил все прежние свои благословения и обетования, и дал ему имя отца верующих ¹¹⁹.

Исаак видит Господа в то время, когда по случаю голода, постигшего землю Ханаанскую, хочет идти в Египет. Это было в Герарех, в земле Филистимской. Господь удержал его от такого намерения и повелел остаться в своей земле ¹²⁰. В другой раз явился Господь Исааку, по случаю обид, нанесенных ему жителями Герарскими. Это явление было у кладезя клятвенного, ископанного отцом его – Авраамом в Герарех ¹²¹. Взыде же оттуду Исаак к кладезю клятвенному. И явися ему Господь в ту нощь и рече: Аз есмь Бог Авраама отца твоего, не бойся: с тобою бо есмь ¹²². Жизнь Иакова также прославлена была многими явлениями Божиими. Первое явление последовало ему на пути из Герар, когда он бежал из дома родительского от лица Исава брата своего. Это было в Вефили. Место это не в дальнем расстоянии от Иерусалима на северо-восток от Герар – кладезя клятвенного, откуда бежал Иаков в Харран ¹²³. В другой раз явился ему Господь в Харране, по истечении дней служения и работы в дому Лавана – дяди своего. В этом явлении своем Господь повелевает ему возвратиться в землю отцов своих ¹²⁴. Когда сей патриарх вступил в свою землю, то был встречен здесь целыми полками ангелов Божиих, по числу которых назвал он и самое то место: полки ¹²⁵. Приближаясь к месту отечества своего, св. Иаков был в страхе от лица Исава, шедшего к нему навстречу. В последнюю ночь пред самым свиданием своим с Исавом, Бог является Иакову в виде неизвестного человека, с которым боролся Иаков в последнюю часть ночи до зари. На рассвете дня узнал св. патриарх, кто был чудный борец, боровшийся с ним ночью. И прозвал имя месту тому – видение Божие, потому что видел Бога лицом к лицу ¹²⁶. После сего видит Иаков Господа близ Сихема и получает от Него повеление идти в Вефиль, дабы он там жил на месте прежнего явления ему Божия, когда он бежал от Исава брата своего ¹²⁷. Видим наконец Иакова, беседующего с Богом у кладезя клятвенного, куда пришел Израиль в последний раз своего пребывания в земле Ханаанской. Здесь Господь обещается пребывать с ним всегда и повелевает идти во Египет к Иосифу – сыну своему от глада, усилившегося по всей земле ¹²⁸. На такой духовной высоте стояли ветхозаветные праотцы! Так были близки они к Богу, что могли видеть прикровенно лице Его и беседовать с Ним непосредственно.

Взяв в рассмотрение все это, и обращаясь к самим себе, видим, как далеко отстоим от своих праотцов мы – поздние их потомки! Какая разность между нашим теперешним состоянием и состоянием св. патриархов. Нет у нас той простоты в образе жизни, какая была у них, не можем похвалиться и чистотою своих нравов в сравнении с их благочестием, та близость к Богу, в какой видим своих прародителей, в настоящую пору есть дело неслыханное. Какой же дадим суд о своих временах, при сравнении их с временами патриархальными? Как должны смотреть на те особенности, какие видим между нами и нашими праотцами! «Простота жизни, говорим мы, теперь не по времени; она не должна быть всегдашним уделом рода человеческого, постоянно стремящегося к развитию и усовершимости. Чистота нравов в той светлости, в какой представляется она в праотцах, ныне невозможна по духу времени: теперь не тот стал свет и не те люди, не те обычаи и правила века. Пора боговидений теперь прошла, они были нужны в древности по состоянию тогдашнего человечества, ныне их не должно быть!» Что скажем на все это! Взглянем на эти предметы с большим углублением, нежели как они высказываются.

1. Как надо смотреть на простоту жизни св. праотцов, сменившуюся в нашу пору тонкостью и изысканностью во всем. «Род человеческий не может оставаться в одном положении, он должен идти вперед, развиваться и совершенствоваться!» Так, мы и идем вперед и зашли уже так далеко, что являемся в каком-то особом мире, нами самими измышленном и созданном мире таком, какого не видели и не знали наши праотцы! Что же, в лучшее ли мы пришли состояние в сравнении с ними? Напротив, не переселяемся ли иногда своею мыслью от этой утомляющей нас искусственности к мирному быту безыскусственных времен патриархальных и не отдыхаем ли духом у их скромных сеней?

Чтобы дать надлежащую оценку этой искусственности, увлекшей собой век наш, надо обратить свое вниманиe на то, откуда ведет она свое начало; когда и где она первоначально возникла какое её основание и какая цель, и что принесла она с собой человечеству? Когда и где первоначально возникла искусственность? В племени Каинитов из которых вышли люди строители городов, изобретатели музыкальных орудий и другого рода деланий. Что было основанием к порождению этой искусственности? Направление духа, потерявшего свое стремление в мир небесный, божественный, который, не имея лучшей и высшей деятельности, занялся вещами земными. Какая цель этой искусственности? Улучшить свое положение земное, усладить жизнь, заставить сердце забыть скорби и слезы, и провождать дни в веселье и радости. Итак начало, основание и конец искусств мало говорят в похвалу их с христианской точки зрения. Что принесли с собой искусства в мир человеческий? Они, возвышая и вместе расширяя потребности жизни, затрудняют саму жизнь и делают то, что немногие могут находить способы жить в мире, цветущем искусствами, тогда как необходимые и обыкновенные средства жизни – огонь и вода, земля и воздух, всегда и везде неоскудеваемы для человека. Но можно ли прожить без этой искусственности? Можно ли отстать от неё, когда она составляет необходимое требование от каждого, живущего в нынешнем веке? Кто хочет угождать не веку и людям, а одному Богу, тот отвергает эту утонченность света и изысканность мирскую, тот всегда обращается к боголюбезной простоте, которую отыскивает в пустынях, горах и удалении от сообщества с людьми, осуетившимися своими помышлениями! Что же, неужели искусства предосудительны и преступны для человека? Воспретить их употребления нельзя, по усилившемуся духу века и требованию мира, но поставить при этом некоторые правила необходимо. Занимайся ими, христианин, но занимайся столько, сколько находишь это полезным для своего духа и цели спасения! Занимайся так, чтобы это не мешало тебе быть верным рабом и последователем своего Господа!

2. Рассматривая нравы людей в настоящую пору, и применяя их к чистоте жизни св. патриархов, мы обыкновенно говорим: ныне такая правота духа невозможна, теперь не те времена и обычаи, чтобы соблюсти себя во всей силе благочестия. Но благочестие св. патриархов вовсе не зависело от духа времени, а проистекало из высоты собственного их духа, не разделявшего современных им заблуждений. Люди всегда были с наклонностями ко злу, благочестие всегда было в борьбе с нечестием и искушениями. Ветхозаветные праведники сильно страдали от беззаконных дел, совершаемых людьми порочными. Но они возвышались над нечестием своего времени, и были светилами, сияющими в круге тех людей, между которыми жили. Итак извинительны ли мы, защищающие свои нравственные недостатки духом времени и свойством живущих с нами людей? Дух века и времени может изменяться, но дух царствия небесного неизменен. Там могут иметь место только те, которые, не сообразуясь веку сему, живут единым, вечным и неизменным духом веры Божией, одушевлявшей святых праотцов. Отпадать от их духа – значит отлучать себя от их части и жребия. Если бы дух века и времени мог служить к оправданию порочности людей, то никто не подвергся бы и осуждению от Бога, потому что все живут под влиянием своего века и времени. Но это не оправдает ни одного грешника, ибо из совокупности всех грешников и составляется самый этот век.

3. Что, наконец, говорим мы о боговидениях святых праотцов? «Теперь они не нужны, время их прошло!» Кто может произнести такие слова, кроме холодной души, нечувствующей потребности и непонимающей блага в видении лица Божия? «Ныне боговидения не нужны, их не должно быть!» Не потому ли не должно быть их, что в нашем сердце не достает любви неудержимо влекущейся к Богу, и необходимо привлекающей к себе Бога? «Не должно быть теперь боговидений!» Не то говорит нам наш Спаситель; Он не лишает любящих своих надежды явить им лице Свое и в настоящее время. Вот слова Его: любяй Мя возлюблен будет Отцем Моим: и Аз возлюблю Его и явлюсь ему Сам ¹²⁹. Конечно, и великое, и страшное дело видеть Господа очами своими человеку бренному: не смея просить от Бoгa, чтобы видеть лице Его, не можем однако же не желать сего, и не истаивать сердцем своим о том, где бы и когда бы нам узреть Того, Кто создал нас, носит нас на руках Своих, посылает нам все дары и блага, устраивает наше спасение и любит нас бесконечно! Велика была любовь в святых праотцах наших к Богу. Ею и они привлекали к себе Господа в видении телесном. Не являлся бы им Господь, когда бы не видел в них любви к Себе, ибо и во времена ветхозаветные не всем дана была такая благодать, чтобы быть в видимом общении с Богом!

Итак без всякого отношения к временам и векам мы должны признать неоспоримые преимущества святых праотцов перед самими собой. Не с тем однако же вспоминает церковь новозаветная их, чтобы видеть в жизни святых патриархов преимущество перед нашими временами. Святой апостол Павел говорит, что эти преимущества принадлежат нам Богу лучшее, что о нас предзревшу. В чем же состоит наше преимущество перед святыми патриархами, полученное нами, по прозрению о нас Божию? В том, что мы имеем в совершении все, чего только надеялись и ожидали св. праотцы, и на что издали смотрели они верой. Господь Иисус Христос – Спаситель наш, явившись на земле, и совершив дело искупления нашего самым этим совершением делает нас несравненно блаженнейшими перед всеми ветхозаветными праведниками. Все явления Божии, какие только были во времена ветхого завета людям, далеко не то, каково есть явление Бога Слова во плоти, совершившееся через рождение Его от Пречистой Девы Марии! Это наше несравненное преимущество!

Если одно упование спасения Божия сделало мужей ветхого завета столь великими в жизни, то какими надлежало бы быть нам, принявшим в исполнении этом великий дар Божий! Если праотцы наши, одушевляясь силой данных им обетований, не хотели ни к чему привязываться земному, проводили жизнь в простоте и соблюдали всю чистоту духа, то не тем ли более мы должны возвышаться над всеми прелестями века, отвергать всякий блеск усилившейся земной суетности, и преуспевать в добрых делах? Если святые праотцы в отдалении своих веков и времен так были близки к Богу, что могли видеть лице Его и беседовать с Ним, то в какой близости и каком преискреннем общении быть с Ним имеем возможность мы, которым возвещена вся полнота божественного учения веры, и открыт доступ к святейшим таинствам нашего спасения и жизни вечной, преподаваемым нам не образно и гадательно, а существенно и действительно! Но так ли мы пользуемся своими преимуществами перед ветхозаветными праотцами, и если не пользуемся ими, то почему?