Закон
(Law)
В образе закона выражаются ожидания Бога, связанные с нравственным и духовным поведением Израиля, и ориентиры, данные Богом Израилю, чтобы он мог жить той жизнью, которая была предназначена людям при сотворении. В Ветхом Завете закон обозначается, в основном, термином tora (переводимым обычно как «закон»). Точный смысл слова tora остается предметом ученых дискуссий, но, по общему согласию, в нем заложена идея о водительстве и наставлении. В одних случаях tora означает предписания, касающиеся нравственной, религиозной и гражданской жизни Израиля (Исх.24:12). В других термин относится ко всему Пятикнижию (Езд.7:6; Мф.22:40; Лк.16:16). В Ветхом Завете функциональными эквивалентами слова tora служат несколько других терминов. «Законы» означают различные конкретные предписания. Тот же смысл имеют выражения «слова Господни» (Иер.36:8) и «слова завета» (Исх.34:28; 4Цар.23:3). В новозаветный период «законом» мог уже называться весь Ветхий Завет (Ин.10:34; 12:34; Гал.4:21–23).
Пс.118 – классический пример библейских образов закона, и он может служить хорошим введением в тему. Первое, что стоит отметить, – многообразие конкретных слов для обозначения закона: откровения, повеления, уставы, заповеди, суды, пути, слово. Объединяет все эти термины заложенная в них предпосылка, что Бог дает закон в таком виде, чтобы люди могли строить свою жизнь на его основании. В эти основные термины вплетаются конкретные образы. Исполнение Божьего закона подобно хождению по стезе (Пс.118:1, 35, 128), и на закон можно взирать (Пс.118:6, 15). Он хранит жизнь человека (Пс.118:9). Закон ассоциируется с радостью, утешением (Пс.118:14, 24, 47, 70 и т. д.) и размышлением (Пс.118:15, 23, 97). Закон – это советник (Пс.118:24), песня (Пс.118:54), предмет любви (Пс.118:97, 127, 159) и светильник, освещающий путь (Пс.118:105). В целом акцент делается на четырех мотивах: закон:
1) исходит от Бога,
2) дается для блага людей,
3) служит надежным проводником,
4) просвещает разум человека.
Книги Моисея: закон как завет. Ветхозаветный закон часто называют «законом Моисеевым» (напр., Нав.8:32; Лк.2:22), поскольку в Библии Моисей последовательно изображается человеком, которому Бог первоначально дал закон. По этой причине на всем протяжении Писания неизменным образом закона служит его понимание в Моисеев период. В целом Божий закон представлен в Пятикнижии как систематизация Божьего завета с Израилем. Это не абстрактный нравственный кодекс и не сборник этических или гражданских требований общего характера. Моисей представляет закон одной из сторон заветных отношений между Богом как верховным сюзереном и Израилем как народом-вассалом.
Заветная природа ветхозаветного закона проявляется по-разному. Десять заповедей по литературной форме напоминают международные соглашения (так называемые договора о сюзеренитете) между древними ближневосточными императорами и вассальными странами. Как и в таких договорах, в десяти заповедях излагаются условия соглашения и санкции (Исх.20:1–18), предваряемые преамбулой с указанием на законодателя (Исх.20:1) и историческим прологом, в котором заявляется о благосклонном отношении законодателя к вассалу (Исх.20:2; см. также Исх.19:3–6). Той же схеме в общих чертах соответствует и вся Книга Второзаконие: преамбула (Втор.1:1–4), исторический пролог (Втор.1:5–4:43), условия соглашения (Втор.4:44–26:19), санкции в случае его соблюдения или несоблюдения (Втор.27:1–30:20) и порядок наследования (Втор.31:1–34:12). Кроме того, сборник законов в Исх.21:1–23:33 назван «книгой завета» (Исх.24:7). Итак, образ Божьего закона в Писании соотносится с более широкими концептуальными рамками, объясняющими и другие его особенности.
Во-первых, как и в случае с древними договорами, придававшими официальный характер существовавшим ранее отношениям, в законе подразумевалось, что между Израилем и его Небесным Сюзереном уже установлены отношения взаимной любви и верности. Десять заповедей Израиль получил после того, как Бог вывел его из Египта (Исх.20:1–17). В рамках завета предназначение закона сводилось не к указанию пути приобретения праведного положения пред Богом. Оно было ответом на Божью благодать, а не предварительным ее условием. Надлежащая мотивация исполнения закона заключалась в стремлении продемонстрировать преданную любовь к Богу (Втор.6:1–25; Мф.22:37–40), а не завоевать Его любовь.
Во-вторых, закон должен был приносить пользу Божьим вассалам. Подобно тому как древние императоры обещали заботиться о своем народе, Бог, предоставив закон, выразил Свое благожелательное расположение. Бог дал закон ради благополучия Израиля, а не для того, чтобы возложить на него груз проклятия. Исполнение закона должно было приносить процветание (Втор.8:1; Нав.1:7) и сделать Израиль предметом зависти всех народов (Втор.4:8).
В-третьих, условия договора и предусматривавшиеся санкции служили проверкой верности Израиля своему Небесному Сюзерену. Тем, кто докажет свою любовь к Богу исполнением закона, обещались благословения (Втор.11:13). Грубые нарушения закона раскрывали непокорные сердца и вели к суровым наказаниям всего народа (Втор.27:14–26).
С этими основополагающими рамками завета образы закона связаны на всем протяжении Писания. Закон не основывается сам на себе, он всегда функционирует как часть Божьего завета с Его народом. В завете самом по себе выражается положительный смысл, но греховность человеческого сердца ведет к неспособности рода человеческого соблюдать завет, придавая тем самым закону негативный оттенок. Сам Моисей, пересказав перед смертью закон, высказал негативное суждение по поводу того, как Божий заветный народ будет относиться к закону: «Ибо я знаю упорство твое и жестоковыйность твою: вот и теперь, когда я живу с вами ныне, вы упорны пред Господом; не тем ли более по смерти моей? ...Ибо я знаю, что по смерти моей вы развратитесь и уклонитесь от пути, который я завещал вам» (Втор.31:27, 29).
Псалмы: прославление закона. Тогда как в книгах Моисея показан собственно закон, псалмы дают нам представление о чувствах ветхозаветного верующего по отношению к Божьему закону. Основной мотив – прославление и благодарность. Псалмопевцы явно никоим образом не разделяли новозаветные представления о законе как о бремени. Тон с самого начала задается в Пс.1, где о благословенном человеке говорится, что «в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь!» (Пс.1:2).
В псалмах закон изображается настолько ценным, что его хранят в сердце (Пс.36:31; 39:9). Его надо возвещать грядущим родам для их защиты и блага (Пс.77:5–8). Изучающий Божий закон считается благословенным (Пс.93:12). В Пс.18, прославляющем две книги откровения Бога (природу и закон), изображено солнце, освещающее весь мир так, что «ничто не укрыто от теплоты его» (Пс.18:7). К. С. Льюис в «Размышлениях о псалмах» пишет, что в этой картине солнце «пронзает все своим мощным и чистым теплом. Сразу же вслед за этим... [псалмопевец] обращается к другому образу, который, однако, вряд ли кажется ему каким-то иным по своей сути, ибо он подобен всепроникающему и всеохватывающему солнечному свету. Закон «совершен», Закон дает свет, он чист и пребывает вовек, он «сладок». Никто не может сказать лучше, и ничто не может дать нам более полного представления о чувствах древних евреев по отношению к Закону – светлому, строгому, очищающему, торжествующему». В таком взгляде на закон выражается позитивное отношение к нему как к милостивому дару Бога Израилю.
В псалмах содержится также множество ярких метафор и сравнений закона. Размышления о законе подобны дереву, извлекающему влагу из потоков вод (Пс.1:3). Закон вожделеннее чистого золота и слаще меда (Пс.18:11). В Пс.118, самом развернутом прославлении закона во всей Библии, закон сравнивается с медом (Пс.118:103), а также с серебром и золотом (Пс.118:72). Поэт считает закон благом для юноши (Пс.118:9) и находит удовольствие в его соблюдении (Пс.118:34–35). Закон становится утешением псалмопевца в бедствиях (Пс.118:50–52). Кроме того, закон служит критерием мудрости и разумения (Пс.118:97–104).
Закон в пророческих книгах. В ветхозаветных пророческих книгах закон, в первую очередь, служит образом упущенной возможности. Пророки неоднократно призывают вернуться к изначальным заветным отношениям, представляя соблюдение закона обязанностью человека и его откликом на милость Бога, которой народ пренебрег. В пророческих книгах постоянно выражается сожаление по поводу нежелания жить по принципам, установленным законом, а сам закон изображается обвинителем на судебном процессе Бога против Своего народа по делу о завете (см. ПРАВОВЫЕ ОБРАЗЫ). Себя же пророки представляют эмиссарами завета, доносящими послание о суде в связи с отношением Израиля к закону.
Пророческое послание часто носит обличительный характер, указывая на нарушения закона и их последствия. В одних случаях речь идет о конкретных сторонах закона (Ис.44:6–20). В других Божий народ обвиняется в пренебрежении законом в целом (Иер.11:1–13). Так или иначе пророки предупреждают Божий народ, что нарушения закона влекут за собой предусмотренные заветом проклятия (Ос.5:1–15). К сожалению, Израиль и Иудея не прислушались к пророческим предупреждениям и в конечном счете испытали проклятие поражения и изгнания из земли.
Но при всей суровости этого проклятия пророки доносили и оптимистическое послание надежды. В завете, заключенном при Моисее, предусматривалось, что Божий народ не останется в изгнании навек (Лев.26:40–45; Втор.4:29–31; 30:1–10). Пророки напоминали Божьему народу, что покаяние в конечном счете приведет к восстановлению и огромному благословению земли (Ам.5:1–15; Ис.40:1–11). Пророческое заверение в восстановлении представляет собой важный элемент образа закона. Бог обещал, что после плена Он обновит Свой народ, написав закон «на сердцах их» (Иер.31:33), и что этот закон будут соблюдать все (Мих.4:2; Ис.51:4). Как следствие, будущее Божьего народа изображается временем необычайных благословений завета, наивысшим проявлением которых станут победа над врагами (Ис.49:23–26; 60:12) и обновление всего творения (Ис.65:17–25). Закон Божий занимает центральное место в эсхатологических надеждах ветхозаветного пророчества. Грядущий век восстановления будет временем внутреннего обновления, в результате которого исполнение закона будет доставлять удовольствие. Таким образом, возродится отношение к закону, выражавшееся в изначальном Моисеевом завете и прославлявшееся в псалмах (Иер.31:31–34).
Закон в Новом Завете: двойственность образов. Иисус заявлял о продолжении Им пророческих традиций Израиля (Мф.24:37; Лк.20:9–15; Мф.13:57; Лк.16:31). Тем самым Он и Его апостолы подтверждали заветный характер Божьего закона, проповедуя двоякое послание о благословении и суде. Иисус и Его апостолы жили во время, когда многие в Израиле заявляли о верности закону. Но эта верность во многих отношениях расходилась с ветхозаветным представлением о законе, основывающемся на завете. Вследствие искаженного толкования закона он стал рассматриваться как средство достижения праведного положения пред Богом (Гал.3:1–5). Обрезание превратилось в главный символ преданности закону и в средство оправдания пред Богом (Гал.6:12). Но Иисус указывал, что такое толкование закона по сути своей лицемерное и чисто формальное (Мф.23:1–4, 13).
В такой ситуации Иисус и Его апостолы учили о невозможности получить спасение через исполнение закона. В этом смысле образ закона в Новом Завете является отрицательным. Пытающихся заслужить благословения завета соблюдением закона ждет суд, поскольку полное соответствие закону невозможно (Иак.2:8–11; Рим.3:19–20). Без получения прощения и восстановления чрез веру во Христа исполнение закона может принести только проклятия (Рим.2:5–6). Именно поэтому апостол Павел подчеркивал, что пытающиеся заслужить спасение посредством закона «по закону осудятся» (Рим.2:12).
Но Иисус учил также положительному отношению к закону. Он заявлял, что пришел не для того, чтобы отменить Моисеев закон (Мф.5:17–20). Он даже подчеркивал, что Его последователи должны соблюдать закон в еще большей степени, чем Его фарисействующие противники (Мф.5:20; 23:3). В Своем служении Иисус истолковывал закон таким образом, в котором выражался его благотворный характер (Мф.12:1–14). Своей жизнью и Своим учением Он показывал пример, как должны соблюдать закон всем сердцем те, кто получил благословение завета чрез веру в Евангелие (Мк.12:28–34).
В писаниях Павла образ закона во многих отношениях тоже носит двойственный характер. С одной стороны, «закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим.7:12). В то же время пытающиеся заслужить спасение исполнением закона связаны «законом греха и смерти» (Рим.8:2). Закон ведет людей к суду и не может принести спасения; в этом смысле он являет собой образ бессилия и порабощения (Рим.7). Более того, Павел пишет, что закон умножает преступления (Рим.5:20), ведет к познанию греха и к смерти (Рим.7:7, 13). Один из величайших даров жизни во Христе заключается в освобождении грешника от осуждения закона (Рим.8:1–4). Лучшее, что можно сказать о законе, это то, что он был «детоводителем» (Гал.3:24–25) людей ко Христу, Который один способен спасти человека. Хотя образ «детоводителя» может вызывать положительные ассоциации с наставничеством, в сохранившихся рассказах о римских воспитателях, занимавшихся с детьми в течение всего дня, они изображаются обычно с розгой в руке и тем самым связываются с определенного рода притеснением. Эта связь подкрепляется сопутствующим образом закона, держащего людей «под стражею» (Гал.3:22–23). В этом проявляется двойственность новозаветного отношения к закону: закон не может принести спасения и обрекает Израиль на зависимость и осуждение, но в то же время выполняет важнейшую задачу приведения людей к вере во Христа как единственной возможности обретения свободы.
Было бы, вероятно, упрощением выделять три отдельных типа ветхозаветного закона: обрядовый, гражданский и нравственный. На самом деле такого различия в Ветхом Завете не проводится. Целесообразнее разделять закон на уголовный, гражданский, семейный, обрядовый и благотворительный. Можно с достаточной уверенностью сказать, что обрядовые законы, относящиеся к совершавшимся в скинии и храме обрядам, рассматриваются в Новом Завете как предвестники или символы спасительной работы Иисуса Христа. Согласно Новому Завету, старая система с ее законом заменяется новым заветом, в котором элементы прежнего заветного закона, такие как десять заповедей, сохраняются, но относятся уже к категории «закона Христова» (Гал.6:2), который есть «вера, действующая любовью» (Гал.5:6). Павел, в частности, дает ясно понять, что все законы, воздвигающие преграды в виде иудейской этнической исключительности – касающиеся, например, обрезания, пищи и соблюдения субботы, – при новом завете утратили свое нормативное значение. Тем не менее в качестве напоминания о Божьей воле в отношении Израиля закон демонстрирует участникам нового завета поучительные нравственные и духовные парадигмы.
Заключение. Закон – одна из главных тем Библии, где он играет как положительную, так и отрицательную роль. Неся на себе отпечаток образа Бога, закон отражает замысел Божий в отношении человеческой жизни. В этом смысле закон «свят и праведен и добр» (Рим.7:12). Но поскольку род человеческий не способен выполнять основывающиеся на завете требования закона, то закон в итоге приводит к рабству, освободить от которого человека может только искупление Христа.
См. также: ЗАВЕТ; КНИГА БЫТИЕ; КНИГА ВТОРОЗАКОНИЕ; КНИГА ИСХОД; КНИГА ЛЕВИТ; КНИГА ЧИСЛА; МОИСЕЙ; ПОСЛУШАНИЕ, ПОКОРНОСТЬ, ПОВИНОВЕНИЕ.
Библиография:
С. J. Н. Wright, An Eye for an Eye (Downers Grove, IL: InterVarsity Press, 1983).