1829 г.

Но кстати, здесь же, после печального случая, я расскажу о событии радостном, последовавшем в начале того же 1829 года, о котором я в своем месте забыл упомянуть. Во время рождественских праздников сосватана была замуж моя двоюродная сестра, старшая из дочерей моего дяди, Мария Петровна. Брак назначено было совершить 7 января. Жених, сын бедного дьячка села Афанасьевского, Иван Николаевич Успенский, окончивший в 1828 году курс семинарии со званием студента.

Он назначен был на диаконское место в один из лучших приходов Владимирской епархии, именно в село Хотимль, Ковровского уезда, отстоящее от Гориц в 45 верстах. За два или за три дня до брака шел мимо окон нашего дома жених, в сопровождении своего отца – старца и о. Василия Сапоровского, у которого в доме они и остановились, – в доме невесты. На женихе был какой-то серый, с серым же мерлушчатым воротником, тулуп, но и тот не свой, а сына о. Василия Сапоровского. Сестры мои, устремившись смотреть, со свойственным молодым девушкам любопытством, в окна, сейчас же приметили, что у жениха глаза не совсем в порядке – близорук или подслеп. В назначенный день совершен был брак в Горицкой церкви. Я был свидетелем этого брака. Как была наряжена невеста, я не помню: но жених был в лучшем парчовом стихаре. После венца обычный брачный пир. Моя матушка на этом пире почему-то не могла, или не захотела быть, а меня отпустила; и я сидел за столом на ряду с другими почетными гостями.

Обращаюсь за сим к дальнейшему повествованию о моем учении в школе.

Наставниками в низшем отделении были: по латинскому языку и соединенным с ним предметам, священник Иаков Иванович Холуйский, а по греческому – соборный священник Петр Иванович Певницкий, о котором было уже упомянуто.

О. Певницкий, сведущий в своих предметах, отличался молчаливостью и строгостью в своем обращении с учениками. Он не редко повторял: кто не знает глагола τύπχω (бью) – (это образец для спряжения глаголов, помещенный в тогдашней греческой грамматике), – того τύψω (прибью), т. е. высеку розгами.

В низшем отделении, равно как и в высшем, курсе полагался двухгодичный: но мне пришлось просидеть в низшем отделении три года, так как я попал сюда не в курсовый год. Поэтому все поступившие ученики назывались, в течение года, «младшими» учениками, и им преподавались предметы особо.

Предметы же преподавания были следующие: русская и славянская грамматика, арифметика, пространный катехизис, церковный устав, латинская и греческая грамматика и церковное обиходное пение.

Кем были составлены наши учебники, нам не было известно и мы об этом даже не любопытствовали. Нам известно было только о катехизисе, что он написан был Московским митрополитом Платоном. Впрочем, мы не долго его твердили; нам в 1829-м году прислали для изучения новый катехизис, составленный Московским же митрополитом Филаретом и напечатанный в 1827 году славянскими буквами. У меня и теперь сохраняется экземпляр этого издания, которое впоследствии (в 1839 г.) исправлено и значительно дополнено некоторыми новыми трактатами, как, например, о Священном Предании и евангельских блаженствах. Изучение Филаретова катехизиса нам показалось легче и приятнее, чем Платонова: последний написан был довольно тяжелым слогом.

Осенью 1829 года смотритель училища, протоиерей В.И. Смирнов оставил училищную службу; его место занял Переславский смотритель училища, священник Василий Яковлевич Цветков, женатый на внучке Шуйского соборного протоиерея Никитского. О. Василий Цветков окончил курс в 1820 году в Московской Духовной академии в звании кандидата. Невысокого роста, но очень полный собой, он отличался необыкновенной добротой, доходившей иногда до слабости. Жена его Евлампия Матвеевна, дочь помянутой выше дочери протоиерея Никитского Авдотьи Алексеевны, красавица и необыкновенно кроткая женщина, лет через пять затем скончавшаяся. У них было детей только двое: старшая – дочь Александра и сын Владимир, родившийся уже в Шуе.