1860 год⁸⁴

Хвали, душе моя, Господа.

Восхвалю Господа в животе моем!

Пою Богу моему, дóндеже есмь.

Январь. День 1. А на князей и на сынов человеческих не надеюсь. Вот уже третий месяц с лишком начался с той поры, как я переместился в Руссик в ожидании от них воспоминания о мне и присылки моих заслуженных денег, но нет от них ни слуху, ни духу, ни гласу, ни послушания. Что же делать? Потерплю еще несколько дней.

День 12. Терпел, терпел, и ничего не выждал. Лопнуло терпение мое. Еду в Константинополь на авось, и оттуда в Иерусалим, за своими пожитками и книгами.

Русский пароход бросил свой якорь у Руссика. Сажусь на него. Прощай Афон, но до свидания.

Авось сбылось. Капитан парохода вручил мне 196 полуимпериалов, составляющие мое жалование с 1 мая 1858 года по 1 мая 1859 года. Итак, я богат. Есть с чем ехать во Святой град.

Прочие дни текущего месяца (15–31) проведены были в Константинополе не без дела, которое, однако, приостановила лихорадка.

День 31. Был я у Вселенского патриарха Иоакима и просил его достать из Метеоропреображенского монастыря рукописную Библию XIV века и представить ее в наше посольство для передачи ее мне на рассмотрение в течение одного года. Его всесвятейшество, выслушав эту просьбу мою, повторил мне тот же ответ, какой он дал нашему посланнику князю Лобанову-Ростовскому, т.е. что было бы удобнее прислать кого-либо из России в Метеорский монастырь для переписки этой Библии на месте или возложить сей труд на одного из монахов обители, искусного в каллиграфии, с тем, чтобы после сличить список с подлинником для удостоверения в точном сходстве его с ним. Но я поставил ему на вид, что во всех семи метеорских монастырях нет ни одного инока, способного заняться этим делом, что посланному из России монаху было бы весьма тяжело прожить несколько месяцев на Метеорском столпе, где весьма скудна постная пища, и куда и откуда очень трудно и даже опасно подниматься и спускаться в веревочной сети или по висячей лестнице, и что в Петербурге такая важная рукопись, какова метеорская, была бы воспроизведена посредством фотографии скоро и верно. Патриарх возразил, что он затрудняется выдать нам из отдаленной обители такую рукопись, которая составляет драгоценное достояние ее. Зная, как недовольно было все греческое духовенство проделками Константина Тишендорфа на Востоке, и боясь, как бы вселенский владыка не заговорил со мной о другом предмете и, таким образом, как бы не уклонился от моих убеждений, я, с теплым усердием к святому делу, говорил ему: «Святый владыка мой! Священное Писание есть правило нашей веры. В Православной церкви оно издано было на греческом языке только дважды, сперва господином Глики в Венеции иждивением валахского господаря (не помню имени его) в конце XVII века, потом в Москве в 1821 году по благословению св. Синода Всероссийского. То и другое издание не было утверждено никаким освященным Собором; и оба они сходны ли между собой и согласны ли с чтениями из Ветхого Завета в Господние и Богородичные праздники, это не дознано. Посему возникают вопросы: должны ли руководствоваться ими богословы и проповедники с полной уверенностью в их общецерковном достоинстве; нет ли других древнейших и лучших списков св. Писания, согласных с помянутыми чтениями; не надобно ли поискать их в православных монастырях, сличить между собою и издать один общий текст для общего руководства. В России таких списков нет. Древнейший рукописный текст Ветхого Завета, взятый Тишендорфом из Синайского монастыря, неполон. На Афоне я нашел много рукописей, содержащих исторические и поучительные книги этого Завета VIII, XI, XII и XIV столетий, но не открыл пророчеств. Единственный список Библии с пророчествами найден мною в Метеоропреображенском монастыре, но и тот трудно получить и издать в свет. А он может истлеть, сгореть, попасть в чужие руки. Итак, помилуйте, святейший владыка, не лишите нас единственного брашна духовного, которого мы просим у вас; благоволите востребовать метеорский список Библии и передать его через наше посольство св. Синоду Всероссийскому; по истечении года он будет возвращен в свое место; или, по крайней мере, вытребуйте его в ваше богословское училище (что на острове Халки) и допустите наших богословов сличить его там с московским изданием Библии и с церковными чтениями из Ветхого Завета». Эта последняя мысль, внезапно возникшая в моей голове, овладела душой патриарха. Он почувствовал силу ее и дал мне святительское обещание вытребовать просимую Библию в Халкинское училище, сказав: «Я немедленно напишу о ней ларисскому митрополиту и обяжу его съездить в метеорский монастырь, взять оттуда рукопись и доставить ее мне. Вы найдете ее на Халки по возвращении своем из Иерусалима». Выслушав эти слова, я, как был, в лисьей шубе, припал к стопам его всесвятейшества и, поднявшись, поцеловал десницу его несколько раз. Так это было. Правду говорю пред лицом истины.

Благосклонность вселенского владыки воодушевила меня и побудила попросить его, чтобы он вытребовал из помянутого монастыря и другую рукопись, именно творение царя Льва Мудрого, под названием: ἡ ἀκεστικὴ ψυχῶν ὑποτύπωσις = «Врачевание душ». Его всесвятейшество обещался исполнить и эту просьбу мою. Свидетелем обещаний его был Александрийский патриарх Каллиник, которому прилучилось быть у него в лучший день моей жизни. То был 31-й день января.

Февраль. День3. Приготовляюсь к поездке в Святой град Иерусалим. Еще раз Бог сподобляет меня видеть тамошние святыни и помолиться перед ними с верой, любовью, упованием и со слезами. Велика милость Его ко мне, грешному и недостойному рабу Его. А мое сердце преисполнено благодарением Ему.

День 16. Я в Яффе. Отдыхаю после плавания по морю разливанному, по морю волнующемуся, по морю усмиряющему человеческую страстность и умеющему понудить душу молиться Богу, Который есть упование всех сущих в море далече.

День 17. Я в Рамле. Сюда приехал приветствовать меня бывший драгоман мой Фадлалла Саруф, ныне служащий при нашей, второй после меня, духовной миссии в Иерусалиме.

День 18. Из Рамлы я выехал рано, надеясь поспеть в Святой град до захождения солнца. Но не поспел, как надеялся, потому что на всем пути лил дождь и промочил меня и спутников моих чуть не до костей. Мы принуждены были остановиться на ночлег в доме шейха Абогоша. Он принял нас ласково и обогрел мангалом, т.е. жаровней, в которой прогоревшие угли едва подернуты были пеплом.

День 19. Был день ясный и для меня радостный. Еще до полудня я проехал по стогнам Иерусалима в приготовленное для меня велелепное помещение, то самое, в котором провел несколько дней великий князь Константин Николаевич с семейством своим. Оказалось, что Иерусалимский патриарх Кирилл, у которого я в Константинополе принял благословение на отъезд в св. град, ранее моего пришествия сюда писал наместнику своему о достодолжном принятии меня и о помещении самом удобном и самом приятном. Спасибо его блаженству, помнящему немалые услуги мои, оказанные патриаршему престолу его, особенно по устройству школ и богословского училища в монастыре Крестном. Даруй ему, Господи, здравие, спасение и во всем благопоспешение и сохрани его на многая лета.

Дом архимандрита Порфирия в Иерусалиме

Мое помещение находится под патриаршим домом, из которого мраморная лестница ведет прямо в длинную залу, где каменные стены обтянуты розовым ситцем. Из этой залы направо входишь в большую горницу гостиную, устланную цельным ковром малоазийской работы, отсюда же в ята́ки, т.е. в спальню. За левой стеной этой же залы расположены премиленькие небольшие комнаты. Свет всюду проходит тут из патриаршего сада, в котором красуются дерева лимонные, апельсинные, померанцевые, виноградник и кипарисы. Этот сад более длинный, чем широкий, с южной стороны окаймлен домом патриаршим, а с северной – каменной оградой и тем домом, который я выстроил для себя в 1853/4 году и в котором не довелось мне прожить даже один час дня. В сем доме моем живет теперь преемник мой, епископ Кирилл с братией. Из своих окон я вижу его самого и гостей его. Патриарший сад обрабатывает тот же садовник, критский грек, который занимался этим делом и при мне с 1848 года по 1854 год. Он во время восстания еллинов вместе с очень малолетней, как и он, сестрой продан был туркам не в одно место, но потом случайно сошелся с ней и, не зная, что она родная сестра ему, обвенчался с ней; наконец оба они, по воспоминаниям о детстве своем, узнали о кровном родстве своем и начали жить как брат и сестра.

День 20. Патриарший наместник, преосвященный Мелетий, митрополит Петры Аравийской, присылал ко мне отца драгомана Святогробского монастыря поздравить меня с благополучным приездом и узнать, когда я могу видеться с его преосвященством. Я сказал драгоману этому, что завтра перед полуднем приду к наместнику и приму его благословение. После драгомана все здешнее греческое и арабское духовенство и школьные учители утешили меня своим любвеобильным и почтительным приветом. На головах арабских священников виднелись греческие камилавки, а не прежние арабские завивала. Заметивши эту перемену, я спросил старшего из них, почему вы покинули свой прежний головной убор и отрастили волосы, и услышал ответ: ἀνοίξαμεν τὰ μάτια μας, открыли мы глаза свои, т.е. поумнели-де мы. А по мне они сглупили, отрекшись от своего народного, древнего обычая накрывать голову тюрбаном. Новая шапка не придает ума.

День 21. Утром я ходил в Архангельский монастырь, в котором прожил шесть лет, и осмотрел там свои пожитки. Все они оказались целы. За то высказана была моя теплая благодарность хранителю их отцу Прокопию, заведовавшему названным монастырем. Отсюда стопы мои направлены были к патриаршему наместнику, преосвященному Мелетию. Он принял меня по-прежнему просто, искренно, любезно. Сперва я поблагодарил его за сбережение моих пожитков и моей библиотеки, потом передал ему триста рублей серебряных, пожертвованных Гробу Господню разными лицами в России, и объявил ему, что я жертвую патриархии всю кухонную, столовую и чайную посуду, которую приобрела на свои деньги состоявшая под моим начальством духовная миссия, и наконец спросил у него дозволение рассмотреть рукописи, хранящиеся в монастырях Святогробском, Крестном и Саввинском.

Мой преемник епископ Кирилл или не принял меня, или его не было дома.

С 22 дня начались мои занятия в Святогробской библиотеке и продолжались тут до 15 июля, почти пять месяцев, за исключением дней праздничных и тех, которые проведены были в Вифлееме и в монастыре Саввы Освященного, где мое внимание было обращено и на живопись, мозаическую, иконную и стенную.

Даю отчет в этих дельных занятиях своих, начиная с Вифлеема и Саввинской обители, где я провел только восемь дней, с 24 марта по 1 апреля. Порядок дневника моего нарушается, потому что ему предпочитается монографическое изложение сведений о прибытках моего знания.

Во время моих путешествий по св. Земле и шестилетнего пребывания моего в Иерусалиме я многократно бывал в Вифлееме и в тамошней Константиновской базилике рассматривал святые иконы и мозаические изображения и даже описывал их, но недостаточно вполне, без срисования мозаик. Недовольному такой неокругленностью сего дела, мне ныне припала охота округлить его, сколько можно. И вот плоды сей охоты моей.

В предалтарном иконостасе базилики, красиво сработанном из орехового дерева, местные иконы написаны разными живописцами не в одно время.

Икона Спасителя, как архиерея великого, написана в 1675 году иереем Еммануилом Цанес, из критского города Рифимны. На ней помещены около Христа херувимские и серафимские головки и символы четырех евангелистов: ангел, лев, вол и орел, с закрытыми Евангелиями. Живопись хороша: располагает зрителя к молитве.

Икона Богоматери с Младенцем написана в 1666 году критским же иконописцем, из той же Рифимны Константином Цанес Буна́ли. И эта икона хороша и люба душе верующей.

Икона Рождества Христова написана в 1768 году, 1 сентября, неизвестным иконописцем по заказу рабов Божиих Ма́нно и На́но, сдается болгар. Надпись тут: Δέησις τοῦ δούλου τοῦ θεοῦ Μάννο καὶ Νάνο. 1768 σεπτεμβρίου α.

В самом алтаре к южной стене прикреплена икона Спасителя как архиерея великого. Она написана в 1768 году каким-то Сотиракисом. Живопись неправильна. Надпись: χεὶρ Σωτηράκης. απε͂κ́́ ѿλλ.

В южном приделе, пристроенном к алтарю базилики и посвященном памяти св. великомученика Георгия, к стенам прикреплены две старинные иконы очень большого размера. К северной стене прикреплена икона Спасителя как архиерея великого, а к южной – Богоматерняя. Обе они написаны в 7075=1567 году на полотне, прилепленном к доскам. Лицо Спасителя густо оттенено у краев. Направо и налево от него изображены все апостолы. Колорит всей иконы – желто-красноват. Внизу ее есть славянская подпись, но она полуизгладилась. Видны только год написания иконы и слова в начале: «благочестивый и боголюбивый поклонник Иоанн Алексеев». На иконе Богоматери, направо и налево от нее, написаны пророки, каждый с хартией; у Исаии на хартии читается: «жезл из корене Иессеева...» Внизу есть надпись, но почти изглаженная. В ней заметна буква юс: Ѫ. Итак, обе эти иконы принесены из Болгарии, если не из России.

Мимоходом замечаю, что канонаршеские налои, стоящие у правого и левого клироса, сделаны в 1860 году иждивением Мануила и Роксаны. Они украшены мозаическими узорами из слоновой кости.

В самой базилике, на стенах ее, сохранились немногие мозаические изображения, произведенные в царствование греческого государя Мануила Порфирородного и иерусалимского короля Аммори в 1169 году. Описываю их.

Вне главного алтаря, направо от него, на восточной стене, высоко, мозаикой изображен торжественный Вход Иисуса Христа в Иерусалим. Он сидит на идущем осле, опустив необутые ноги Свои на одну сторону сего животного и в левой руке держа повод. Голова Его окружена сиянием; лицо благообразно; правой рукой благословляет. Подле Него идет молодой апостол, имеющий сияние у головы, и, указывая ему Иерусалим, что-то говорит. Два еврея, скинувши с себя хитоны, подстилают их под ноги осла, а третий, чистокровный еврей, стоит между двумя холмами, склонясь одним боком ко Христу и обратив голову свою к Иерусалиму, как глашатай. За ним еврей же слезает с пальмового дерева, нарезавши с него несколько ветвей и набросавши их на дорогу. Из Иерусалима, навстречу Христу, выходят мужчины и женщины с детьми. Передний мужчина в правой руке держит ваий, а левой ведет дитя свое! Голова его открыта, лицо благообразно. Идущая подле него женщина красива. На плече у нее верхом сидит дитя ее, так и ныне арабки носят своих ребятишек. Сзади сей толпы виден Иерусалим. Замечательно сходство этого мозаического изображения с описанием Входа в Иерусалим в «Ерминии» Дионисия Фурноаграфиота (1701–1733 гг.)⁸⁵. Значит: до сего Дионисия дошли древнейшие рисунки евангельских событий. А если так, то можно полагать, что и мозаист Ефрем, работавший в Вифлеемской базилике, имел под руками готовые рисунки их, древние, статься может, из века Иустиниана (VI века). Подобное сходство рисунков новых с древними я указываю потому, что надобно знать его историку церковной живописи, дабы верно судить о другдругоприимательной непременяемости ее на Востоке.

Над входом Христа в Иерусалим уцелело небольшое мозаическое изображение св. Иоанна Богослова. Он полулежит в пещере и выслушивает апокалипсис. В пещеру к нему с неба простерта рука, держащая хартию.

Близ обоих изображений этих, у правого греческого клироса, высоко, видна мозаическая надпись, немного не целая:

† Ἐτελειώθη τὸ παρὸν ἔργον διὰ χειρὸς Ἐφραίμ μαΐστορος (καὶ μουσιογράφου) ἐπὶ βασιλείας Μανουὴλ μεγάλου βασιλέως Πορφυρογεννήτου (τοῦ Κομνηνοῦ), καὶ ἐπὶ τὰς ἡμέρας τοῦ μεγάλου ῥηγὸς Ἱεροσολύμων (κυροῦ Αμμορῖ, καὶ τοῦ τῆς ἁγίας βηθλεὲμ ἁγιωτάτου ἐπισκόπου κυροῦ Ῥαοὺλ ἐν ἔτει ҂σχοζ, ἰνδίκτου β᾽).

То есть: † Кончена настоящая работа рукой Ефрема мастера (и мозаиста) в царствование Мануила великого царя Порфирородного (Комнина) и во дни великого царя Иерусалимского (кира Аммори и святейшего епископа святого Вифлеема кира Раула, в лето 6677, индикта 2).

Здесь слова между скобками заимствованы из сочинения Кварезмия о Святой Земле⁸⁶, который в свое время (1626г.) видел эту надпись цельной.

Нельзя сомневаться в верности указанного летосчисления. Ибо Мануил Комнин Порфирородный царствовал с 1145 года по 1180, Амори, пятый король иерусалимский, – с 1163 по 1173, а Раул (Радулф) был епископом в Вифлееме с 1160 года по 1173.

Под греческой надписью была стихомерная надпись латинская. Но вся она осыпалась, кроме буквы «S» и слогов «AT», «BAT». Даже Кварезмий видел только четыре строки неполные:

comes hostis et impietatiS

et graecis imperitabAT

hic ecclesiamque doceBAT

S.Ephrem fertur fecissetu avtem⁸⁷.

В первой строке слова «hostis et impietatis», т.е. «враги нечестия», намекают на короля Амори; во второй строке – «et graecis imperitabat» = «и греками управлял» – Мануил Комнин; в третьей – «hic ecclesiamque docebat», – «и церковь учил» – вифлеемский епископ Раул; в четвертой прибавляю к букве «S» «picturas», и читаю: «живопись Ефрем произвел».

Налево от главного алтаря, там, где священнодействуют армяне и сириане, высоко на стене видны две мозаические картины: Осязание Фомы и Вознесение Христа на небо.

Картина осязания Фомой прободенного копьем тела Христова велика. Тут изображена многофиленчатая и узорчатая дверь той горницы, в которой происходило это событие. Косяки этой двери облицованы красивыми узорами в виде сердец с трилиственными лилиями в середине их, а по обе стороны ее поставлено восемь разноцветных колонн, четыре – направо и четыре – налево. Обе крайние колонны – витые, а на всех их наглавия – лиственные. С колонны на колонну перекинуты полукруглые и огибные арки, которых ободы украшены вставными, будто дорогими, камнями. На этих арках покоится подпотолковая часть горницы с ее разновидными окнами. На первом плане сей картины у затворенной двери стоит воскресший Христос. Голова Его окружена сиянием с крестом в нем; лицо сурово. Одной рукой Он полуоткрыл Свой хитон, дабы Фоме показать Свою язву у правой стороны груди, а другой взял сего апостола за руку и вложил перст его в эту язву. Неверный Фома склонился, устрашенный уверенностью в том, чему не верил. Прочие апостолы, числом одиннадцать, смотрят на него с удивлением. Все они без сияния вокруг голов их, и у всех их лица немиловидны (и эта картина сходна с описанием в «Ерминии» Фурноаграфиота)⁸⁸.

Велика и та картина, на которой историровано Вознесение Христа на небо. Лика Его не видать – осыпался. А Богоматерь вся видна на середине картины. Лицо Ее хорошо; обе руки приподняты кверху. Одета Она в тунику и короткую мантию. Одесную и ошуюю Ее стоят архангелы Михаил и Гавриил в известных одеждах и одной рукой поддерживают свои мантии, а другой указывают небо апостолам, обратив к ним лица свои. Всех апостолов тут 12, и все они благоговейны. Петр держит свою руку на голове своей; борода у него кругла. У Фомы нет бороды, и он, также как и Петр, держит на своей голове руку свою, которая вся обнажена. У апостола Андрея волосы на голове сосковаты. Эта картина напоминает мозаическое изображение Вознесения Господня в куполе св. Софии Солунской VII века. Итак, вифлеемский мозаист Ефрем имел под руками рисунок картины древний.

Только эти четыре описанные мною картины сохранились в базилике. А Кварезмий⁸⁹, кроме их, видел еще Благовещение, Рождество Христово, Поклонение волхвов и возвращение их, предводимых ангелом, Беседу Иисуса Христа с самарянкой и Преображение Его, события в саду Гефсиманском, Сошествие св. Духа на апостолов, Успение Богоматери и Сретение Господне. Теперь нет и признаков всех этих изображений.

Зато, к великой радости души, любящей священную живопись, уцелело несколько мозаик в колоннадной части базилики. Описываю их.

В нижних поясах под передними колоннами, южными и северными, были изображены предки Иисуса Христа, начиная от Адама до Иакова, отца мнимого мужа Пресвятой Девы Марии. Но из этих изображений в поясе южной колоннады уцелело только семь, именно: Азор, Садок, Ахим, Елиуд, Елеазар, Матфан, Иаков, – все погрудные, с латинскими надписями имен их. Головы их не покрыты и окружены сиянием, у одних – золотым, у других – красным, зеленым, голубым. У всех их волосы на головах длинны и пущены за плечи, и бороды клинообразные, круглые, густые, редкие, короткие. Азор и Елеазар держали в руках свитки. Матфан и Елеазар благословляют перстосложением Вседержителевым, прочие держат руку у персей своих. Все они одеты в зеленые хитоны и иматии красные и желтые, усеянные золотыми блестками.

Над этими праведными предками Иисуса Христа историрован Второй Вселенский Собор, бывший в Константинополе в 381 году. Под двумя арками стоят два узорчатые налоя, а на них лежат два закрытые Евангелия в богатых переплетах. Подле одного налоя висят два кадила на цепочках, а подле другого стоят два подсвечника с горящими свечами. Выше налоев помещены греческие надписи:

Святой Собор в Константинополе 150 святых отцов против Македония духоборца, хулившего Духа Святого, и Аполлинария, изрекшего, (что) не воспринял Господь ум человеческий, собрался при Феодосии великом.

Определил же Святой собор и исповедал:

Духа Святого от Отца исходящего, господственного и животворящего, единосущного Отцу и Сыну, споклоняемого и сославимого, и анафемствовал Македония и Аполлинария.

Над этими надписями в кружках изображены два креста с лучами, а еще выше, между двумя арками над средней колонной, видятся два соединенные треугольника, означающие Святую Троицу, живущую своей внутренней жизнью (треугольник кверху) и действующую на мир и человека (треугольник книзу). Направо от первой арки помещена ваза с фантастическим деревцом, широко раскинувшим свои ветви в три яруса.

Отсюда, левее к востоку, был историрован Первый Вселенский Собор – Никейский, бывший в 325 году. Но его изображение осыпалось все, кроме одной колонны и немногих букв.

Рядом с уцелевшим изображением Второго Вселенского Собора, подальше к западу, историрован Третий Собор, Ефесский (451г.). Между обоими ими ваза с фантастическим деревцом осыпалась. А под аркой на налое лежит Евангелие и над ним читается надпись:

Далее к западу непосредственно изображено фантастическое же деревцо в вазе, и потом историрован Четвертый Вселенский Собор так же, как и первые три, с двумя надписями среди колонн.

Над последними к западу двумя колоннами уцелел лишь кусок собора.

Над северной колоннадой уцелели изображения только двух поместных соборов, антиохийского и сардикийского, и нескольких фантастических цветов и деревцов. Излагаю надобные заметки:

Антиохийский Собор представлен в храме, который вывершен закругленным куполом и двумя боковыми главами сверх кровли. В фронтоне сего храма сделаны три углубления: среднее с крестчатым окном больше боковых. В двух окнах, снаружи обставленных витыми и невитыми колонками, видны приподнятые занавески. Под куполом храма поставлен налой с закрытым Евангелием, и тут надпись гласит:

В сирской Антиохии были два собора против Павла Самосатского, отрицавшего божество Иисуса Христа: первый в 266 году, после которого он образумился было; второй в 272 году. Сей последний собор, низложивший его за новые ереси и утвержденный папой Дионисием, историрован в базилике.

Сардикийский собор историрован так же, как и Антиохийский. Но изображение храма, в котором он представлен, несколько отличается по наружности своей от храма антиохийского, особенно купол отличен своей чешуйной крышей. Что касается надписи, то она гласит:

Этот собор был созван папой Юлием I в 347 году для суда над арианами и для восстановления поименованных в надписи епископов. Ариане явились в этот собор, но не подчинились определениям его и сами отдельно соборовали в фракийском городе Филиппополе, дабы упрочить свои заблуждения. Деяния лжесобора их, названного ими сардикийским, не должно смешивать с деяниями истинного Собора Сардикийского.

Над северной колоннадой я насчитал десять больших окон. В каждом простенке между ними написан крылатый ангел. Все эти ангелы идут к алтарю, склонив немного головки свои и протянувши ручки в ту же сторону. У ног третьего ангела (веду счет от алтаря к западу) видна отвесная надпись, знакомящая нас с работавшим тут латинским живописцем, то был

Вот все, что уцелело в Вифлеемской базилике с 1169 года по 1860. Жаль драгоценной потери. Кто виноват? Tempus edax rerum, – прожорливое время!

В 1626 году Кварезмий⁹⁰ там видел и описал гораздо большее число мозаических изображений. Во дни его на западной стене базилики еще цела была часть так называемого древа Иессея, отца Давидова; еще видны были пророки Иоиль, Амос, Наум, Михей, Иезекииль, Исаия и видящий Валаам, с хартиями в руках, на коих по-латине написаны были проречения их:

У Иоиля: In illa die stillabunt montes dulcedinem et colles fluent lacte, то есть: В той день искаплют горы сладость, и холми источат млеко⁹¹.

У Амоса: In diebus occidet sol meridie et tenebrae erunt in die luminis, – В те дни зайдет солнце в полудне и померкнет в день свет⁹².

У Наума: Ессe super montes pedes evangelizantis et annuntiantis pacem, – Сe на горах ноги благовествующего и возвещающего мир⁹³.

У Михея: Ex te Bethleem Ephrata eggredietur dominator Israel, et egressus eius ab initio eternitatis, – Из тебе, Вифлеем Ефрафа, изыдет владыка Израиля, и исход же его из начала вечности⁹⁴.

У Валаама: Orietur stella ex Iacob, – Воссияет звезда от Иакова⁹⁵.

Тут же помещена была и Сивилла, изрекающая: Ессе е celo rex adveniet, – Вот с неба царь придет.

Замечаю, что это древо точно так описано в «Ерминии» Дионисия Фурноаграфиота, которую я напечатал в трудах Киевской Духовной Академии в 1868г. и отдельно. Кварезмий⁹⁶ видел и срисовал изображения шести поместных соборов: анкирского, антиохийского, сардикийского, гангрского, лаодикийского и карфагенского с греческими надписями.

Кварезмий же видел изображения и семи Вселенских Соборов и читал тут надписи⁹⁷.

А ранее его видел все-на-все вифлеемские мозаики и портрет Мануила Порфирородного грек Иоанн Фока⁹⁸ в 1185 году.

Одобряю и не только одобряю, но и восхваляю вифлеемское историрование соборов. Смотришь на них, и знаешь, когда они были, при каких царях, какие ереси анафематствовали и какие догматы провозгласили. Поучительное историрование!

Благодарю Бога, сподобившего меня еще раз видеть вифлеемские священные древности и описать их.

По окончании сего занятия я ездил к прудам Соломона через долину Орта́с, в которой немцы возделывают овощи, и в монастырек св. Георгия Бетжальского⁹⁹. В церкви этой обители чудотворная икона св. Георгия, исцеляющая от задумчивости, написана в 1713 году во дни Иерусалимского патриарха Хрисанфа, что видно из греческой надписи у головы великомученика. Живопись – арабская, незавидная! А мой живописец Николай Благовещенский очень хорошо нарисовал вид оного монастырька, в котором есть игумен, а монахов нет.

Монастырь св. Георгия Бет-Джальского близ Вифлеема

Отсюда я проехал вдоль юдоли преподобного Киприана и еще раз видел источник сего древнего подвижника и тут же развалину малой кельи его. Вид сей юдоли подле этого источника красив так, что залюбуешься им. Не забыть бы. В бытность свою в Вифлееме я упросил тамошнего священника Илию перевести мне с арабского языка на греческий два поучения Иерусалимского патриарха Афанасия II, который святительствовал в 1236 году, одно в праздник Рождества Христова, а другое в неделю Ваий. Он перевел их удачно¹⁰⁰.

Марта 26, Лазарева Суббота. Сегодня я с спутниками выехал из Вифлеема в монастырь Саввы Освященного. Дорога пролегала туда от деревни Пастырей (Бет-Саху́р) по долине Хара́м. Бока этой долины каменисты и голы. А русло ее около названной деревни и соседнего с нею нового Саввинского метоха наполнено масличными деревами и виноградниками, далее же засеяно пшеницей и растением суса́м, которое дает масло. Из этой долины мы своротили налево, и когда поднялись на ближнюю к монастырю возвышенность, тогда открылось Мертвое море, как огромное око, обставленное нависшими веками, т.е. горами. Тут же представилась нашим взорам и вся безжизненная окрестность монастыря и расселина его, как модель ада.

27, воскресенье. Утром, часу в девятом, шел дождик. Было не жарко. Днем начались мои занятия. Живописцу своему я велел рисовать то и то, а сам принялся за свое дело, которое продолжалось до первого дня апреля.

В этот раз были рассмотрены мною старинные иконы и стенные изображения, занесены в путевую тетрадь разные надписи и пересеяны две библиотеки, одна в главной церкви, а другая в Иустиниановой башне.

В алтаре соборного храма, построенного в 562 году, бережно хранятся в шкафе св. иконы, написанные на дсках, именно: 1. Сретение Господне, 2. Богоявление, 3. Явился Господь жене самаряныне, 4. Преображение, 5. Вход Иисуса Христа в Иерусалим, 6. Воскрешение Лазаря, 7. Причащение апостолов, 8. Предание Иудино, 9. Сошествие во ад, 10. Вознесение и 11. Введение в церковь Святой Богородицы. Все эти праздничные иконы принесены были сюда сербскими монахами в века XIII и XIV, когда они владели Саввинским монастырем. Сербские иконописцы и на́писи на них делали сербские, например:

Ввёдени҃е в цр ҆́въ стⷭ҇еи Бцⷣы

На образе Сретения Господня лица Богоматери и Симеона Богоприимца хороши. На образе «Причащение апостолов» Христос правой рукой преподает св. хлеб Петру, а левой – вино из круглого сосуда, как будто хрустального. На образе Сошествия в ад одежда Господа штрихована. Вознесение на небо написано, как в куполе св. Софии в Солуне; около Богоматери стоят два архангела, Михаил и Гавриил, обративши лица свои к апостолам; оба они в белой одежде; у апостола Андрея волосы на голове сосковаты; апостол Петр приложил свою правую руку к челу. И на этих образах замечательна друг друга приимательная непременяемость икопописания.

В особой пещерной церкви, где лежали черепы избиенных персами саввинских монахов (614 г.), у св. трапезы, направо, на стене висит икона св. Иоанна Богослова со славянской надписью. Он изображен в рост. Лицо его хорошо. В руках держит Евангелие. Кисть сербская XIV века. Икона эта написана на полотне, приклеенном к дске.

Внутри монастыря в двух пещерных церквах, Никольской и той, в которой положены черепы избиенных персами саввинских монахов (614 г.), и в церквице Иоанна Дамаскина к стенам прикреплены старинные иконы письма греческого.

В церкви Никольской к северной стене прикреплено большое Распятие. Оно написано критским зографом Панаретом в 1669 году. Χεὶρ Παναρέτου ҂аѯѳ. У креста стоят Богоматерь и Иоанн Богослов. Живопись изрядная. Лица естественны, белы.

На той же стене висит большой образ Богоматери Всецарицы (Παντάνασσα). Она сидит на троне и на коленах Своих держит Божественного Младенца. Сей образ, потемневший от времени, был местным в монастыре преподобного Герасима Иорданского. Колорит его красноват. Полагаю, что он написан был в XVI веке.

На той же стене висит большой образ Предтечи, бывший где-то местным. Проповедник покаяния и Креститель Христов, согбенный, написан изрядно в XVII веке. Лик его естествен, постен, умилителен.

К той же стене прикреплены образа Спасителя, Богоматери, Предтечи и архангелов Михаила и Гавриила, написанные все поясные, и все одной кисти греческой. Они где-то были местными. Надписи на них греческие. Одежды были заштрихованы золотом, но оно почернело. Края лиц оттенены густо. С такой тенью писались иконы в XVII веке. Все эти образа написаны на полотне, приклеенном к дскам.

В соборном храме монастыря, у жертвенника, на стене, висят два образа архангелов Михаила и Гавриила, написанные на дсках без приклеенного к ним полотна каким-то зографом Авгу́сти в 1763 году. Архангел Михаил изображен в рост. Голова его склонена, очи тяжки, цвет лица весьма желт, как бы загорелый. Он тростью пишет на хартии: ὀφθαλμοὶ Κυρίου επὶ... лм̅.– Внизу подписано: ΧΕΙΡ ΑΥΓΟΥΣΤΗ аψ̅ξγ. – Архангел Гавриил, подобный Михаилу, пишет на хартии: Πρόσωπον δὲ κυρίου ἐπὶ ποιοῦντας κ…, т.е. «лице же Господне на творящих доброе». Та же подпись внизу.

На паперти того же храма, по левую сторону входа в него, к стене прикреплена большая икона Саввы Освященного в рост, с изображением жития его, написанная тем же Авгу́сти в 1763 году. Лицо Саввы сурово. Борода у него раздвоена. Ягодица под нижней губой обнажена. Эта икона хуже двух первых.

В церквице во имя преподобного Иоанна Дамаскина у западной арки, подле погребального вертепа сего пиита, икона его на дске написана Авгу́стием в 1763 году. Дамаскин сидит и пишет: τὸ πν̅α πρ̅ς τὸ ἅγιον καὶ ἐκ τοῦ πρ̅ς λέγομεν, καὶ πν̅α πρ̅ς ὀνομάζομεν, ἐκ τοῦ υἱοῡ δὲ τὸ πνεῦμα οὐ λέγομεν, то есть: о Духе Святом говорим, что Он от Отца (исходит) и Духом Отца называем, но от Сына (исходящего) Духа не говорим. Лицо преподобного – кожа да кости.

В этой же церквице у двери к южной стене прикреплена икона Деисус, вышиной 17 вершков, шириной в 13 вершков. Кисть нежная! Лик Спасителя немного попорчен. Он держит Евангелие, в котором написано: ἐγὼ εἰμὶ τὸ φῶς τοῦ κόσμου κ.τ.λ.,– Аз есмь свет миру и проч. Лицо Богоматери нежно и умилительно. Лицо Предтечи образцово, хоть несколько печально. Вообще все лики белы и благообразны. На одеждах их штрихи золотые. Усматривая сходство колорита сей иконы с колоритом Распятия в Никольской церкви, полагаю, что она написана была Панаретом же в 1669 году. Я еще не видывал такой отличной живописи греческой, как эта.

В пещерной церкви, где черепы избиенных персами и арабами монахов, икона на дске, на которой изображен Саввинский монастырь и историровано избиение иноков, написана в 1803 году при саввинском игумене Парфении Македонце иждивением ризничих св. Гроба Господня, Виссариона и Иоанникия. На ней читается стихомерная надпись:

В соборном храме монастыря на южной, однополотнищной двери алтаря написан св. Петр, александрийский епископ, разглагольствующий с Младенцем Иисусом; написан в рост. Седые волосы на голове его остриженные, весьма кудрявы. Лицо его бело. Колорит иконы – светлый. В низу ее подписано: ΧΕΙΡ ΙΟΑΣΑΦ. Это – Иоасаф, митрополит тирский, тот самый, о котором в книге Даниила священника о живописном искусстве 1674 года, переведенной мною с греческого подлинника¹⁰¹ сказано вот что: 1697 года, февраля 2-го дня, совершал литургию преосвященный митрополит тирский и иконописец κῦρ Иоасаф, родом алеппинец… у самого Гроба Господня он служил. Дивное и умилительное изображение горнего и дольнего Иерусалима найдено в лавре св. Саввы близ Иерусалима и оттуда взято и роздано всем православным христианам иеромонахом и священнопроповедником Макарием Святогробцем, а с этого изображения снова нарисовано художной кистью преосвященного митрополита тирского и сидонского κῦρ Иоасафа, для общей пользы православных, в 1697 году в Святом граде Иерусалиме.

Этот же Иоасаф на северной, двухполотнищной двери соборного алтаря изобразил на одном полотнище Иакова, брата Господня, в саккосе и омофоре, без митры, с литургийным свитком, и под ним св. Косму, епископа маюмского, со свитком же, а на другом полотнище – св. Николая Чудотворца в саккосе и омофоре, без митры, с литургийным свитком, и под ним – преподобного Иоанна Дамаскина, как бы в чалме.

В соборном же храме замечательна местная икона св. Саввы в рост, под серебряной ризой. Сдается, что и она написана тем же Иоасафом.

В пещерной Никольской церкви к западной стене прикреплена икона: Странноприимство Авраама и угощение ангелов, написанная этим же Иоасафом-архиереем в 1677 году. ΧΕΙΡ Ἰοάσαφ ἀρχιερέως ҂ахоз. Три ангела сидят за столом, на котором стоят два графина с вином, два блюда со снедями, две солонки и один кувшин, и лежат вилки, ножи и овощ в виде редьки. Лица Авраама и Сарры красивее ангельских. У всех их окраины оттенены густо. Колорит иконы беловат. Крылья ангелов и стол штрихованы золотистыми чертами. Порядочная икона письма арабского!

В алтаре церквицы Иоанна Дамаскина Тайная Вечеря на длинноватой дске изображена в 1677 году Иоасафом же архиереем. На этой иконе есть собственноручная надпись его: Ἰοάσαφ ἀρχιερεὺς ὁ ἐξ Ἀράβων. ҂αχοζ. И на ней лежат вилки, ножи, хлебцы в виде просфор и овощи, как редечки, и стоят сосуд с вином, три блюда со снедями и горящая свеча на золотом подсвечнике. Живопись изрядная!

В Саввинском монастыре я видел иконы и стенные изображения, написанные иерусалимскими зографами из арабского семейства Барамкидов, и узнал имена их.

В 1833 году умер иконописец Димитрий Барамки, оставив по себе пять сынов, обученных им живописи, именно: Михалаки, Ханну¹⁰², Гавриила, Георгия и Николая. Из них три последние умерли, а первые два – живы; жив и сын Ханны – Илья Барамки. В 1844 году я видел иерусалимского иконописца из иного арабского семейства, именно: Тодори́ Ша́лех. Но его уже нет в живых. А маляр он был παρακατεινὸς = неискусный.

Упоминаю о произведениях кисти Барамкидов.

Соборный храм монастыря историрован был в 1829 году иеродиаконом Михаилом (Михалаки), Ханной, Гавриилом и Георгием. Во всем полукружии алтаря за св. трапезой они написали 12 апостолов, а на стенах храма – преподобных подвижников. На северной стене св. Пахомий держит рукой хартию в виде треугольника, на которой написана греческая азбука: Α, Β, Γ, Δ и проч. Эта азбука напоминает монастырский устав его, по которому он азбучные буквы начертывал на одеждах монахов своих, придавая каждой из них особый смысл и, таким образом, отличая духовное настроение и состояние каждого монаха. Вся эта арабская стенопись нехороша.

Эти же самые живописцы: Михалаки, Ханна и проч. в 1827 году написали в кувуклии, часовне, где был гроб Саввы Освященного, большой образ успения сего преподобного мужа, водруженный над мраморной ракой его, и прочие образа тут.

В церквице Иоанна Дамаскина местная большая икона Спасителя написана в 1854 году Ханной Барамки: Χεὶρ Ἰωάννου Μπαράμκη Ἱεροσολυμήτου. ҂α̅ωνδ. А местный образ Дамаскина написан Илией, сыном этого Ханны, 12 августа 1857 года: Χεὶρ Ἠλία τοῦ ποτὲ Ἰωάννου (Χάννα) Μπαράμκη ἱεροσολυμήτου. Речение τοῦ ποτὲ внушает, что в 1857 году Ханны уже не было в живых.

На западной стене этой же церквицы большая картина успения Дамаскина написана в 1838 году теми же малярами.

В северо-западном углу соборного храма к стене прикреплены 14 икон арабского письма. Прежде они стояли в верхнем поясе иконостаса. А заказал их написать некий грек Андрей Милеот: Δέησις Ἀνδρέου Μιλεότου.

1. Над входом в монастырскую башню, построенную царем Иустинианом: Κτήριον τοῦτο Ἰουστινιανοῦ βασιλέως. φ̅κθ, – сия башня есть здание Иустиниана царя в 529 году.

2. В алтаре соборного храма: † Ἐζωγραφίσθησαν οἱ ἀπόστολοι ἐκ τῆς ἐλεημοσύνης τῶν ὀρθοδόξων προσκυνητῶν διὰ συνδρομῆς Ἰωάσαφ ἱερομονάχου Κρητός, ҂аѡла ἰουλίου ι̅ζ. Χεὶρ Μιχαήλου ἱεροδιακόνου, Χάνα, καὶ Γεωργίου, καὶ Γαβριὴλ. – Написаны апостолы подаянием православных поклонников, с содействием Иоасафа иеромонаха критянина, 17 июля 1831 года. Писали их: Михаил иеродиакон, Ханна, Георгий и Гавриил.

3. Там же на сени над святой трапезой: СΑΒΒΑ ПР СВ Г Т ΑΔΘζ ҂ΑωΔ, – (иждивением) Саввы, Пр.(окопия? Парфения?) Саввы, Г(ерасима, Гавриила), братьев, в 1804 году.

4. Там же у жертвенника: † Ἐζωγραφίσθη ὁ θεῖος καὶ πάνσεπτος οὗτος ναὸς τῶν ἁγίων ἐνδόξων μεγάλων τεσσαράκοντα μαρτύρων παρὰ τοῦ ὁσιωτάτου ἐν ἱερομονάχοις κῦρ Γρηγορίου Χαλδαίου, καὶ ἐκ τῆς ἐλεημοσύνης τῶν ὀρθοδόξων προσκυνητῶν, διὰ συνδρομῆς τοῦ ἐλαχίστου ἐν ἱερομονάχοις Ἰοάσαφ Κρητός, διὰ χειρῶν δὲ Μιχαὴλ ἱεροδιακόνου, Χάνα, Γαβριὴλ καὶ Γεωργίου Ἰῶ¹⁰³ τοῦ ποτὲ Δημητρίου ζωγράφου Ἱερουσαλήμ, ἐν ἔτει ҂αωκθ. – Расписан божественный и всечестный сей храм святых, славных, великих Сорока мучеников пособием преподобнейшего в иеромонахах кир Григория Халдея и подаянием православных поклонников при содействии наименьшего между иеромонахами Иоасафа Критянина, руками же Михаила иеродиакона, Ханны, Гавриила и Георгия, сынов покойного Димитрия, зографа иерусалимского, в 1829 году.

5. Там же у жертвенника, налево от него: Σημείοσε, ὅτι ὁ θεῖος οὗτος ναὸς ἧτον τὸ πάλαι ἡ ἁγία πρόθεσις τοῦ μεγάλου ναοῦ· ὕστερον δὲ κλύσαντες τὴν θύραν, ὅπου πηγαίνει εἰς τὸ ἱερὸν, ἄνοιξαν ἄλλην ἀπέξω καὶ ὀνομάσθη ἐκκλησία τῶν ἁγίων τεσσαράκοντα μαρτύρων, καθὼς ὁρᾶται ἄντικρυς. Τώρα δὲ σφαλίσαντες τὴν ἔξω θύραν, ἀνοίχθη τοῦ ἱεροῦ καὶ ἔγινε, καθὼς ἦτον καὶ τὸ πάλαι. Τὰ δὲ μάρμαρα, ὅπου εἶναι ὃλος ὁ ναὸς ἐστρωμένος, ἠγοράσθησαν ἀπὸ πανοσιωτάτου κυρίου Διονυσίου Φιλιπποπολίτου: αἱ δὲ μαῦραι πλάκες ἐφέρθηκαν δι᾿ ἔξοδον εὐλαβεστάτων τούτων συνδρομητῶν, τοῦ πανοσιολογιοτάτου κυρίου Ἀνθίμου γραμματικοῦ, τῶν πανοσιωτάτων ἀρχιμανδριτῶν Σωφρονίου, Βενιαμήν, Ἰακώβου καὶ Γερασίμου τὸ δὲ ἔξοδον μαστόρων καὶ ἐργατῶν ἐδόθη ἀπὸ τὸ κοινὸν διὰ χειρὸς τοῦ μακαριωτάτου δεσπότου μας Κυρίου Κυρίλλου· ҂αωμη, ἰουνίου ι̅. – Знай, что божественный сей храм прежде был проскомидийным отделением храма великого, но потом, заложив дверь, которая вела из него в алтарь, устроили другую дверь снаружи; и названо (это отделение) церковью Святых Сорока мучеников, которая существует и теперь. Ныне же оная дверь наружная закладена, а старая открыта и ведет в алтарь по-прежнему. Мраморные же плиты, коими выстлан весь храм, куплены всепреподобнейшим господином Дионисием Филиппопольцем; плиты же черные привезены иждивением благоговейнейших вкладчиков, всепреподобнословеснейшего господина Анфима грамматикоса, всепреподобнейших архимандритов Софрония, Вениамина, Иакова и Герасима; а деньги мастерам и рабочим даны из общей казны (Святогробской) блаженнейшим владыкой нашим кир.Кириллом 1848 года, 10 июня.

6. Над южной дверью в иконостасе: Ἐχρυσώθη τὸ τέμπλον δι᾿ ἐξόδων τοῦ ὁσιωτάτου Προδρόμου μοναχοῦ Ῥώσου, 1839, διὰ συνδρομῆς Ἰοάσαφ ἱερομονάχου Κρητός, φευρουαρίου18 , – Позолочен сей иконостас иждивением преподобнейшего Продрома монаха русского в 1839 году при содействии Иоасафа иеромонаха критянина, 18 февраля.

7. На диаконском амвоне надпись гласит, что он позолочен 25 марта 1843 года иждивением самосского иерея Игнатия.

8. У южной стены собора на пилястре, высоко, начертано по-русски: «Спаси Господи раба Своего иеромонаха Паисия з малой России от Чернегова, 1745 года».

9. В куполе, над средним восточным окном его, написано: «1838, μαρτίου ῖ».

10. В северном притворе (нарфике) соборного храма, под стенным изображением Богоматери, яко Крина неувядаемого:

Θεοκυῆτορ μητροπάρθενε Κόρη,

Ἡ μόνη πάντων τῶν ἀγαθῶν αἰτία

Καὶ προσδοκία τῆς ἡμῶν σωτηρίας,

Σκέπε καὶ σῶζε ἐκ παντὸς ἐναντίου

Τὸν θειότατον Κύριλλον πατριάρχην,

Ἡμῶν πατέρα καὶ κλεινὸν ποιμενάρχην,

Εἰς ἐτῶν πλείστων εὐτυχεῖς περιόδους.

Κατὰ μῆνα ἰούνιον τοῦ ҂αῶμθ σωτηρίου ἔτους.

Богоносная Матеродевственная Дева,

Единая всех благ виновница

И чаяние нашего спасения,

Покрый и спаси от всего сопротивного

Святейшего Кирилла патриарха,

Нашего отца и доблестного пастыреначальника,

В благополучное течение множайших лет.

Месяца июня, 1849 лета Господня

11. Подле северной двери, ведущей из притвора в собор: Ὁ πανοσιώτατος κύριος Θεοφάνης ὁ ἐκ Προύσης ὁ καμαράσης. τοῦ πατριαρχείου διὰ ψυχικήν του σωτηρίαν ἀνεκαίνισε καὶ ἐκαλόπισε τὸν παρόντα νάρθηκα τῆς ἐκκλησίας, τὸν ἐμεγάλωσεν, τὸν ἐσοβάτησεν, τὸν ἐπλακόστρωσεν καὶ τὸν ἐζωγράφησεν· ἅνοιξε μεγαλητέρας καὶ τὰς δύο πόρτας, τῆς τε ἐκκλησίας καὶ τὴν ἔξωθεν τοῦ νάρθηκος. ἔκτισεν ἐπάνωθεν τοῦ νάρθηκος τρεῖς ὀντάδες. Μνήσθητι κύριε αὐτοῦ τε καὶ πάντων τῶν ἐλεούντων καὶ συνδρομούντων ἐν τῇ ἁγίᾳ μονῇ ταύτῃ. Ἀμὴν. ҂αῶμθ ἰουλίου κε. – Всепреподобнейший господин Феофан, родом из Брусы, камараш патриархии, ради душевного спасения своего возобновил и украсил сей притвор церкви, увеличил его, оштукатурил, устлал плитами и расписал, пробил шире две двери, церковную и внешнюю в притворе, и построил над этим притвором три горницы. Помяни, Господи, его и всех доброхотных дателей, благодетельствующих святой обители сей. Аминь. 1849 года, июля 25-го дня.

NB. В этих горницах дневал великий князь Константин Николаевич с сыном своим Николаем и по-арабски или по-турецки на стене написал свое имя и звание (Эмир), а сынок его под ним начертил свое имя по-русски, но так криво, что наехал на отца своего. Тут же и я трудился и советовал игумену Иоасафу застеклить обе эти надписи.

12. Над западным входом в собор: Ἅγιος Πέτρας Μισαὴλ σὺν τῷ κλείνῷ Ἁνθίμῳ γραμματικῷ συνέδραμε δαπάνῃ τε προθύμῳ ἐνθέως κατεκόσμησαν θείαν μονὴν τοῦ θείου ἐν ταύταις ταῖς οἰκοδομαῖς Σάββα πατρὸς ἁγίου. Δώοι αὐτοῖς ὁ Κύριος τῇ φρικτῇ παρουσίᾳ τὰς τῶν χαρίτων ἀμοιβὰς τῇ ἄνω βασιλείᾳ. Ἐν ἔτει, ҂αωλς δεκεμβρίου, –

Святой митрополит Петры Мисаил и доблестный Анфим грамматикос усердным иждивением украсили Божию обитель святого отца Саввы сими постройками. Подай, Господи, во второе и страшное пришествие благодатные воздаяния в Горнем царствии. В декабре 1836 года.

13. Над входом в три вышеупомянутые малые горницы, пристроенные к верхней части соборного алтаря у северной стороны его над притвором:

† Τοῦτον Θεοφάνης καμαράσσης δείματο πρόφρων

Παῤ χαρίεντι Νεῷ ἱμερόεντα δόμον

Ξείνους ἀμψύχειν, τοὶ ἕρκεος ἐντὸς ἰχνεῦντες

Εὐσεβέουσιν ὁμῶς Σαββαΐτησι φίλοις.

Ἀμπαύου, ξεῖν᾽, ὧδε, ἐπὴν κεκάμης λιτανεύων

Ἠνεκέων εὐχῶν γυῖ᾽ ἀποκλεπτόμενος.

Εἰ δὲ σὲ θεῖος ἔρως κραδίην μειλίγμασι δήξει,

Εἴσεοα(?) οἷον ἔφυ ἡσυχίη θεόφρων.

Ἐν ἔτει σωτηρίῳ ҂αῶμθ

κατὰ μῆνα ἰούλιον.

† Сие устроил предусмотрительный камараш Феофан

У благодатного храма покойное помещение

Для отдохновения странников, которые, внутрь ограды вошедши,

Предаются благочестию с друзьями савваитами.

Отдохни здесь, странниче, после литии

И длинных молитв успокоивши члены.

Если же любовь к Богу усладит сердце твое,

Ты познаешь значение покоя богомысленного.

В лето спасения 1849-е,

в месяце июле.

14. В проскомидийном отделении соборного алтаря хранится записка сосудохранителя:

«Иоанникий (ризничий Святогробский) упросил Иерусалимский синод, чтобы в лавре св. Саввы ежегодно было совершаемо архиерейское священнослужение после недели святой Пятидесятницы. Решение синода последовало 23 июля 1806 года». Подписались:

† Наместник Иерусалимского патриарха, Скифопольский Арсений.

† Петроаравийский Мисаил.

† Птолемаидский Паисий.

† Лиддский Мелетий.

† Газский Иаков.

† Неапольский Каллиник.

† Бывший наместник Герасим.

Архимандрит Хрисанф и прочие синодалы.

15. Там же хранится другая записка:

«Поскольку святая Православная церковь определила праздновать память св. Марка Ефесского в 19-й день января, посему я посылаю к вам, в монастырь св. Саввы, икону его, службу ему и при этой службе краткую историю обители св. Саввы и предлагаю совершать ежегодно празднество сего святого.

Петроаравийский Мисаил, наместник Иерусалимского патриарха.

Словеснейший Анфим. – 15 июня 1829 года».

16. В небе купола сей часовни изображен св. Убрус, а пониже бороды его – четыре буквы фиты:

суть начальные буквы четырех слов: Θέα Θεοῦ, Θεῖον Θαῦμα, т.е. Видение Бога, Божественное Чудо:

17. На обруче купола: † Οὐρανὸς πολύφωτος ἡ ἐκκλησία ἀνεδείχθη, ἅπαντας φωταγωγοῦσα τοὺς πιστοὺς, ἐν ᾧ ἑστῶτες κραυγάζομεν· τοῦτον τὸν οἷκον στερέωσον, Κύριε. ҂α̅ωκζ, – Церковь явилась, как многосветлое небо, озаряющее всех верных. Стоя в нем, мы взываем: дом сей утверди, Господи. 1827 года.

18. Над мраморной ракой св. Саввы, под большим образом успения его: Μνήσθητι Κύριε τῶν ἐλεησάντων καὶ συνδρομήσαντος Ἰοάσαφ ἱερομονάχου. ҂α̅ωκζ σεπτεμβρίου ι̅θ – Помяни, Господи, доброхотных дателей и содейственника Иоасафа иеромонаха. 1827 года, 19 сентября.

19. У раки направо на стене: Κατεστρώθη τὸ ἔδαφος τοῦ θείου τούτου ναοῦ καὶ ἐκτίσθη εἰς κάλλος ὁ τάφος τοῦ ὁσίου καὶ θεοφόρου πατρὸς ἡμῶν Σάββα τοῦ ἡγιασμένου παρὰ τοῦ πανιερολογιωτάτου μητροπολίτου καὶ ἐπιτρόπου ἁγίου Πέτρας Κυροῦ Μισαὴλ ἐν ἔτει σωτηρίῳ ҂α̅ωιβ. Αἱ δὲ εἰκόνες ἐζωγραφίσθησαν παρὰ τῶν ὑποκάτωθεν ἐν αὐτοῖς γεγραμμένων. ҂α̅ωκζ. – Выстлан пол сей божественной храмины и сооружен красиво гроб преподобного и богоносного отца нашего Саввы Освященного преосвященнословеснейшим митрополитом и наместником петроаравийским кир Мисаилом в лето спасения 1812. А иконы написаны теми, которых имена читаются на них, в 1827 году. Это арабские иконописцы: Михалаки, Ханна и проч.

Из всех этих надписей видно, что Саввинский монастырь постепенно обновлялся с 1812 года.

Печатные книги и рукописи этой обители размещены в двух местах, в юго-западной стороне соборного храма и в Иустиниановой башне, там полные и лучшие, а здесь неполные и похуже. Рукописи я рассматривал в 1844 году, но ныне еще раз пересеял их и составил для себя каталог замечательных между ними. Нет места сему каталогу в настоящей «Книге бытия моего», и потому сообщаются в ней лишь некоторые заметки об упорядочении библиотеки и о содержимом в ней.

Библиотека, о которой идет речь, была приведена в порядок в годы с 1772 по 1775. Потом в 1844 году то отделение ее, что при соборном храме, возобновлено было в патриаршество блаженнейшего Афанасия, настоянием и пособием доблестного Анфима грамматикоса, т.е. делопроизводителя общины Всесвятого Гроба. А возобновили ее саввинские монахи – мастера мадитские. Ἀνεκαινίσθη ἡ βιβλιοθήκη αὕτη ἐπὶ τῆς πατριαρχίας τοῦ μακαριωτάτου κυρίου Ἀθανασίου δι᾿ ἐπιστασίας καὶ ἀναλωμάτων τοῦ κλεινοῦ Ἀνθίμου γραμματικοῦ τοῦ κοινοῦ τοῦ παναγίου τάφου εἰς μνημόσυνον αὐτοῦ. Ἀνεκαινίσθη δὲ ὑπὸ τεσσάρων Μαδυτανῶν μαϊστόρων Σαββαϊτῶν μοναχῶν κατὰ 1844 ἔτος. (Из каталога библиотеки).

По каталогу в библиотеке при соборе считается печатных книг 260, рукописей на пергаменте 88 и на бумаге 4.

Большая же часть рукописей, то без концов, то попорченных долговременностью, сложена в Иустиниановой башне для хранения. Τὰ δὲ πλεῖστα μεμβράϊνα καὶ χειρόγραφα βιβλία, τά μεν ὡς ἀτελῆ, τὰ δὲ ὡς διαφθαρέντα ἐν μέρει ὑπὸ τῆς πολυκαιρίας κατεθέμεθα ἐν τῷ ἔνδον πύργῳ τῷ ἐπιλεγομένῳ τοῦ Ἰουστινιανοῦ εἰς φύλαξιν.

Из присоборной библиотеки, по распоряжению Иерусалимского патриарха Кирилла 9 дня августа 1858 года взята в богословское училище, что в Крестном монастыре, сорок одна рукопись учителем Кириллом Афанасиади. Да я взял оттуда же греческое Четвероевангелие 835 года и из башни Иустиниана греческий Профитолог 1054 года, и одну толстую рукопись грузинскую in 12°, которую, переплетая, разделил на три части¹⁰⁴.

Не оправдалась моя надежда на отыскание в библиотеке многих сербских рукописей старинных. Под руки мои попали только две такие рукописи, Церковная Минея (сентябрь, октябрь и ноябрь) на пергаменте в четвертую долю большого листа, четырнадцатого века, и недельное Евангелие со дня Пасхи на пергаменте в восьмую долю листа, того же века, написанное на очищенных пемзой листах, на которых еще видны слова греческие: χειρουργία, ὁ παμφαὴς ναὸς и славянские: пастиріе свиреще и проч. Думаю, что сербские монахи, оставляя Саввинскую обитель, взяли с собой надобные им рукописи.

Рассмотрение всех саввинских рукописей кончено было мною 30 марта в Великую Середу.

А состоявший при мне семинарист Николай Благовещенский нарисовал шесть видов гостеприимной обители, немалого размера, как то: 1. юго-западную часть ее скалистую, 2. северную сторону ее, 3. соборный храм Благовещенский с южной стороны, 4. внутренность сего храма, 5. кувуклий, в котором ныне находится мраморная рака св. Саввы, и 6.пещерную церковь св. Николая. Смею сказать, что все эти рисунки, верно, изображают предметы.

Марта 31, Великий Четверток. Ночь. Ослабел и от поста, и от книжных занятий. Но перо держу в руке и пишу.

Монастырь св. Саввы образует собой неравносторонний треугольник. На остром углу его стоит Иустинианова башня. Почти через середину его пролегает каменный утес, в котором устроена церквица во имя преподобного Иоанна Дамаскина с гробницей его. Этот утес и эта церквица с прилежащим к ней с востока зданием разделяют монастырь на две половины – северную и южную. В северной находятся одиннадцать новых келий, кои построены иждивением архидиакона Иова, братская трапеза, кельи у финика св. Саввы, систерна 1859 года и Иустинианова башня, а в южной половине – соборный храм, кувуклий с ракой Саввы, пещерная церковь св. Николая, гостиная горница для приема франков и кельи в утесе.

Иконостас в соборном храме монастыря принесен сюда из Вифлеемской базилики, когда латинские монастыри завладели ею и грекам предоставили только Георгиевский придел ее и Иустинианову башню, что подле этой базилики.

Под алтарем собора находится древняя синодальная горница, в которой происходили тайные совещания саввинских старцев. Пол в ней устлан мелкими камешками, в виде мозаики. А под всем собором помещена келарня с виноградным вином в бочонках. В ней вместо пола служит природный, выровненный утес горы. Тут видно, что основные стены храма весьма толсты; толща их измеряется тремя аршинами с четвертью. За этой келарней прямо к западу простирается подземельная костовница с погребальным вертепом для усопших монахов, которые туда спускаются через отверстия, проделанные в верхней площадке между собором и кувуклией.

Вид пещерной церкви св. Николая в лавре св. Саввы Освященного

В пещерной церкви св. Николая за св. трапезой на стене висит образ Богоматери, вышитый серебряной канителью, так, однако, что лицо Ее красками написано на картине. Сей образ прежде находился в Воскресенском храме, соединенном с ротондой Гроба Господня, и один уцелел во время последнего пожара там.

В алтаре той же Никольской церкви, на восточной стене, прикреплен створчатый помянник, изготовленный в 7099=1591 году. Тут записаны усопшие цари грузинские и русские, Варлаам, родитель Иоанна Грозного, сам этот Иоанн и супруга его Анастасия, сын его Иоанн и государь Феодор Иоаннович, Вселенский патриарх Иоасаф, Александрийский патриарх и папа Сильвестр, Антиохийский патриарх Иоаким и Иерусалимский патриарх Герман и проч.

В иконостасе той же Никольской церкви царские двери, с живописными на них образами, взяты из Иерусалима, и там они находились в Крестовой церкви свв.Константина и Елены. На них есть греческая надпись: † Ἀνεκαινίσθη ὁ θεῖος καὶ πάνσεπτος ναὸς οὗτος καὶ ἐγκαινιάσθη ἐπὶ παναγιωτάτου πατριάρχου τῶν Ἱεροσολύμων Σωφρονίου ἐν ἔτει 7116=1608, καὶ ἐπὶ βασιλείας τοῦ σουλτὰν Ἀχμέτ, – Возобновлен сей божественный и всечестный храм (Константина и Елены) и освящен при всесвятейшем патриархе Иерусалимском Софронии в 1608 году и в царствование султана Ахмета.

В начале XVI века в Саввинском монастыре игуменствовал Герман, который потом был патриархом в Святом граде. До него и во дни настоятельства его Саввинский монастырь был ставропигиальный, и в нем поминали патриархов вселенских.

Вне этого монастыря, близ его, стоит древняя башня, построенная еще сербами, а в ней находится церквица во имя св. Симеона Столпника. В алтаре ее – образ Спасителя с Предтечей и этим Симеоном написан в 1737 году каким-то Зосимой. Живопись арабская, нехорошая! Иконостас тут сооружен в 1745 году иеромонахом Самуилом. Подле Симеоновской церквицы надпись на камне, вмазанном в стену, гласит: Ἐτελειώθη τὸ παρὸν ἔργον ἡγουμενεύοντος Δανιὴλ ἐν ἔτει 7120=1612, μαρτίου θ᾿, – Окончена настоящая работа при игумене Данииле в 1612 году, 9 марта. Какая работа? Устройство церквицы? Обновление башни? Вход в нее? Пока не знаю сего.

Около Симеоновской башни видны остатки развалин тех келий, в которых жили отшельники при св. Савве и после него до завоевания Палестины арабами в 637 году.

В Великий Пяток я возвратился в Иерусалим и безвыходно прожил в нем до отъезда своего в Россию после 15 дня июля, денно и нощно занимаясь рассмотрением рукописей, хранящихся в Святогробской библиотеке, и выписками из них.

В дни июня 17, 18 и 19 я был болен, но не лечился. Сила Божия возвратила мне здоровье.

Каталог всех замечательных рукописей на пергаменте и бумаге составлен мною отчетливо. Нет ему места в настоящей Книжке Бытия Моего. В ней записывается кое-что другое, иерусалимское и свое.

Запись о погоде. В 12 и 13 день марта в Иерусалиме шел дождь, и было очень холодно. В 27 день апреля там же небо дождило.

Некролог. В июне 22 дня внезапно скончался газский архиепископ Филимон. Был он муж простой и добродушный. Похоронили его на св. Сионе.

Запись об иконах в монастыре Крестном близ Иерусалима. В алтаре монастырской церкви образ Спасителя, сидящего на престоле, с предстоящим перед ним Предтечей, принесен сюда из полуразрушенной обители Предтечи, что у Иордана. Оба лика хороши, и наипаче лик Иоанна Крестителя, у которого борода написана с четырьмя сосками кудрявыми. Образ этот, полагаю, написан в XVI веке. В том же алтаре на правой и левой стене висят иконы Спасителя и Богоматери, как бы Знаменской, написанные живописцем сербским. Ибо в раскрытом Евангелии у Господа глагол: «научитеся», оканчивается не болгарской буквой ѧ, а сербской ꙗ¹⁰⁵. Эти иконы, по всей вероятности, перенесены сюда из монастыря Саввы Освященного после того, как сербы покинули его, не смогши уплатить долг свой, который покрыл уже Иерусалимский патриарх Феофан (54000 пиастров). Оттуда же и тогда же взяты и складни 12-ти праздников, хранящиеся в алтаре, сербской живописи, со славяносербскими надписями. Живопись изрядная! Величина складней 6 вершков в длину и 5 в ширину. На святой трапезе стоит замечательная икона, представляющая совершение божественной литургии чинами ангельскими. Она написана в 1709 году. Имя живописца неизвестно. А икона эта походит на мою, представляющую то же самое. Следовательно, она, как и моя, историрована живописцем критским. В иконостасе на царских вратах изображены Благовещение и под ним: Василий Великий, Иоанн Златоуст, Григорий Богослов и св. Николай, кипрским иконописцем Павлом Лукианом из города Левкосии в 1620 году. Χεὶρ Παύλου Λουκιανοῦ ἐκ Λεφκοσίας Κύπρου. ἔτος σωτήριον ҂ахк. Мне кажется, что иерархи древнее Благовещения и что Павел Лукианов только поновил оное. Кисть его неизящна. Лицо архангела толстовато. Над северными и южными дверями иконостаса два деисуса написаны так, что совершенно походят один на другой. Под южным деисусом помещена грузинская надпись:

Над местными образами поставлены иконы евангелистов и апостолов, критской живописи, а выше их – малые образа сербской иконописи; их тут много.

Запись о стенной живописи в той же церкви. На каменном пилоне, что на линии иконостаса, изображен Спаситель, а под Ним написана Сивилла с агнцем весьма безобразная. На таком же пилоне и на той же линии под Богоматерью видится Сивилла с мечом, или ножом, и говорит на хартии: ἔρχεται ὁ θεὸς ἄναρχος κ.τ.λ., то есть: грядет Бог безначальный и проч. А над сей Богоматерью изображен архангел благовествующий, и под ним подписан год 1643, месяц август, день обновления стенописи десятый: _҂а̅мг μηνὶ αὐγούστῳ ι̅. По входе в церковь на левом столпе два архангела в рост держат лик Еммануила. Лица их миловидны, а волосы светло-русые. На столпах же, что направо, вся стенопись нехороша. Она нова.

Вообще, подновленная живопись весьма некрасива, а старая изрядна. От сей последней уцелели: два архангела на первом со входу левом столпе, Даниил пророк на втором левом столпе, Самуил и Давид тут же, ближе к алтарю, Захария и Предтеча тут же, Спаситель и Богоматерь, колоссальные, на пилонах по линии иконостаса.

Надпись над выходом из церкви гласит, что она обновлена и расписана в 1644 году иждивением князя ΛΕΟΝΤΤΑΝΤΙΑΝΟΥ̅ живописцами: иеромонахами Моисеем, Григорием, Неофитом, Герасимом и иеродиаконом Миной.

Запись о начальниках патриаршей школы в Крестном монастыре. В этой школе, устроенной моим особенным старанием по поручению патриарха Кирилла, начальствовали и вместе преподавали богословие: 1. иеромонах Дионисий Клеопа, учившийся в одном из германских университетов и потому бегло говорящий по-немецки, муж благообразный, умный и трезвенный, но гордый и упрямый; 2. после него Никодим в 1857–1858 годах, потом рукоположенный во епископа в городе Лампса́к; 3. за ним архимандрит Герман Григорас Назианзин, с сентября 1858 года поныне, то есть по 10-е мая текущего 1860 года, когда я познакомился с ним в школе его. Арабскую словесность преподавал тут хури Испир, т.е. священник Спиридон, женатый на красавице Марии. Он родился 20 июля 1803 года, был рукоположен в диакона в г. Алеппо в 1834 году, а во пресвитера там же в 1837 году, 21 июня, и через три дня после рукоположения отправился в сирийский город Триполи обучать тамошних детей, а отсюда вызван был мною в Иерусалим для преподавания арабской словесности в патриаршей школе.

Кстати записываю, что спутник мой Николай Благовещенский, живя со мною в Иерусалиме, отчетливо нарисовал для меня:

1. Вид Крестного монастыря.

2. Вид патриаршего тут училища со стороны западной.

3. Вид сего же училища со стороны восточной.

4. Вид построенного мною дома в Иерусалиме для нашей духовной миссии супротив монастыря Архангельского.

5. Вид сего монастыря со стороны восточной, из сада его.

6. Вид Святогробско-Воскресенского храма и окрестностей его с восточной стороны.

Во время нынешнего пребывания моего в св. граде местным христианам в июле месяце угрожала опасность от фанатических магометан, наэлектризованных дамасской резней. Но грозу эту предотвратили иерусалимский паша и командир турецкого батальона, получившие денежный выкуп нашей жизни из Святогробской казны. Во дни этой опасности я не трусил, однако никуда не выходил из дома, а порой подшучивал над самим собой, приискивая себе убежище на кровле дома за трубой, как будто тут не увидят меня кровопийцы.

NB. Избиение христиан в Дамаске началось 27 июня текущего года и продолжалось восемь дней. Убиты 3000. Сожжены их дома и церкви. Православная патриархия и Никольская церковь в ней разрушены.

Вид патриаршего училища в Крестном монастыре (с востока)

Восточная сторона храма Воскресения

Марта 13 дня 1860 г. Своя рубашка ближе к телу. Итак, пишу о себе. Сегодня я был у прусского консула Розена и видел у него список самаритянского Пятокнижия с арабским переводом, написанным самарянскими буквами. Список этот он относил к IX столетию эры магометанской (к XVI веку нашей эры) и поведал мне, что нынешняя синагога самарян в городе Набулузе не старше 350 лет, а прежде находилась в том же городе, но на месте плача Иакова по сыне его Иосифе. Говорили мы о надписях на синайских утесах. Я между прочим сказал ему, что напечатал свое рассуждение об этих письменах, усвояя изобретение их синайскому жителю Кинею Манафе, и что не знаю, какое божество разумели синаиты-кинеи под именем Козаг¹⁰⁶. Розен, выслушав меня, достал арабо-латинский лексикон Фрейтага, изданный в 1835¹⁰⁷ году, и в нем отыскал значение реченного имени: Coza, Satanas, Coza, angelus, qui nubibus praeest, Coza, arcus coelestis. Я усвоил себе наипаче третье значение, видев в синайских и идумейских пустынях радугу, движущуюся даже по песчаному полю в день туманный.

В один из пасхальных дней я обедал у начальника нашей духовной миссии в Иерусалиме епископа Кирилла. К обеду приглашены были граф Адлерберг с женой-красавицей, которая, в Великую Субботу смотря на раздачу христианам благодатного огня и на пляску арабов с этим огнем вокруг пупа земли, сказала мне: «C'est sauvage, mais c'est beau»¹⁰⁸, наш вице-консул Марабути с женой красавицей, выкрест Левисон, бывший преподаватель еврейской словесности в Петербургской Духовной Академии, стоявший задом к св. трапезе с закинутыми на задницу руками во время литургии в Воскресенском храме и прочие и прочие. Пили шампанское вино. Разговоры слышались пустые. Хозяин – легкомыслен!

Не легкомысленно ли держать курятник на балконе своего дома, который видят все мимоходящие? Не легкомысленно ли гулять у святой реки Иордана с княгиней Шаховской в белых балахонах и с венками из цветов на голове? Не легкомысленно ли обнимать шею молодой попадьи, привезенной в св. град каким-то Сабуровым из Царского Села, обнимать на балконе и оттуда бросать конфеты и мелкие деньги арабчонкам, тогда как никто не знает, что эта попадья родня ему? Не легкомысленно ли в присутствии чужих людей (лекаря Шульца) подавать этой попадье бисер, насыпанный у нее между ногами пониже живота, и купаться вместе с ней в Яффском море? Не легкомысленно ли во время экзамена учеников в Крестном монастыре, в присутствии иерусалимских владык и при мне, сидеть на кресле небрежно и играючи наматывать четки на указательный палец?

Апреля 7. Я отвечал на письмо фрейлины Эйлер. Ответ мой – труден и многопредметен.

Апреля 26. Сегодня отправлены к синодальному обер-прокурору графу Толстому четыре письма мои. Первое о получении мною 130 полуимпериалов от нашего консула Доргобужинова, второе об окончании моих занятий на Востоке и об определении меня к должности, третье о немедленной выдаче мне рукописей и икон моих из одесского цензурного комитета, так как они не подлежат цензуре, и четвертое об определении к учительской должности состоящего при мне семинариста Благовещенского.

Апреля 27. Еще письмо ему же о том, чтобы он попросил присутствующего в Синоде одесского епископа Димитрия поместить меня в его доме.

Мая 10. Я любовался хорошим устройством патриаршего училища в Крестном монастыре и рассмотрел все (41) рукописи, взятые в сие училище из Саввинского монастыря.

Июня 28. Сегодня был я у нашего нового консула Капитона Александровича Соколова. Он видал меня в Бухаресте, Петербурге и в Иерусалиме в 1853 году.

Сего же дня иерусалимский иконописец Илья Барамки в своем доме, по просьбе моей, писал при мне яичными красками образ Спасителя и в минуты сей работы наглядно объяснял мне технические выражения в «Ерминии о живописном искусстве». Сперва он черноватой краской очертил обличие, волосы, брови, глаза и уста, потом слегка навел краску плотяную, потом ее же, но гуще, потом – телесный колер, потом δυνάμεις, т.е., освещения белилами ягодицы под нижней губой, ягодиц ланитных, у глаз и над бровями, потом наложил γλυκύσματα μὲ κρημέζι, т.е. покрыл румянцевой краской ланиты, чело и проч. Все это он живо и бойко сделал в два часа. Я удивлялся проворству его руки и от него узнал, что ψυμμιθίαις есть то же, что scuro – темноватая краска на волосах и одеждах, λάμμα – освещение белилами, ἀνοίγματα – тени между складками одежды и белые кружевные узоры на омофорионе Богоматери¹⁰⁹.

Июля 7. Получено письмо князя Урусова от 27 мая за №3051, в котором он известил меня, что последовало высочайшее соизволение на ввоз в Россию через Одессу принадлежащих мне книг, рукописей и икон без цензурного рассмотрения их.

Июля 8. Ночью под этот день снилось, будто киевский митрополит Исидор, малорослый, с малой и редкой бороденкой, стоит на горнем месте в соборе Александро-Невской Лавры, а я в лисьей шубе вышел из алтаря на клирос петь Херувимскую вместе с хором, но не пел, потому что хор ушел. В соборе был великий князь Константин Николаевич. (Июля 12 дошел до меня слух, что петербургский митрополит умер и на его место назначается Исидор).

Июля 10. Ночью под этот день снилось, будто я приехал посвящаться в сан архиерейский с двумя архимандритами. Стою в алтаре домовой бедной церкви. Туда вошел покойный митрополит киевский Филарет и, посмотревши на меня, исчез; после него показался московский Филарет и исчез, не взглянув на меня; наконец явился митрополит Никанор. А я вдруг увидел себя в золотом глазетовом саккосе. Свет свыше так и обливает меня. Возлагаю на себя орден св. Анны первой степени, крестик магистерский и архиерейский крест из гранатов. Все смотрят на меня и удивляются, что я еще в архимандритском чине получил сей орден. Митрополит Никанор говорил мне что-то об Иерусалиме и, будто недовольный мною, прижал меня к стене; а я снял с себя митру и заметил, что на ней порвалась одна жемчужная нитка. Он куда-то послал меня. Я вышел на улицу, но тотчас воротился, подумав, что непристойно же в саккосе ходить по улицам, побежал было в какой-то монастырь, будто в Костромской Богоявленский, но опять возвратился в алтарь. Тут какой-то смуглый и молодой архиерей начал обедню, голос его громок. (И так в Иерусалиме я предвидел свое архиерейское священнослужение в Киеве с 1865 года по 1878 и получение там ордена св. Анны первой степени).

Июля 12, вторник. Турецкий министр иностранных дел Фуад-паша из Бейрута прислал в Иерусалим своего чиновника Хуршуд-ефенди с султанским фирманом, которым иерусалимскому паше дано полномочие охранять христиан. Этот чиновник поместился в патриарших покоях рядом со мной. Но по болезни я не видался с ним. Он выехал обратно в Бейрут 15 дня.

Июль, 14, четверток. Ночью под этот день снилось мне, будто я в архиерейском саккосе служу обедню в одесском Успенском монастыре и весьма слабым голосом произнес молитву: «Призри с небесе Боже и виждь...» Московский митрополит Филарет стоял на правом клиросе. В церкви были старые знакомые мои, одесский градоначальник Левшин и попечитель учебного округа Никифор Феодорович Покровский.

Июля 15,пятница. Утром лиддский архиепископ и наместник патриарха внезапно разбит параличом. Отнялись половина тела и язык.

Сегодня кончены мои занятия в Святогробской библиотеке. Пора в отечество!

Июля 19, вторник. Получено письмо князя Урусова от 21 июня за №3746¹¹⁰.

Вот тебе и пора в отечество! Еще и еще раз летай по Востоку и собирай мед с тамошних цветов. Полечу и потружусь подобно пчеле.

Упомянутая в сем письме телеграмма графа Толстого передана мне нашим консулом Черняевым в письме его от 24 мая за №153, копию с которого я получил 6 июня от нашего яффского вице-консула Марабути.

Июля 19-же дня. Прислано мне письмо графа Толстого от 18 мая 1860г. о том, как применяются на практике канонические постановления об оставлении священного сана.

Июля 20. Заблаговременно на верблюдах отправляю в Яффу все пожитки свои к прибытию туда нашего парохода. Да и сам скоро уеду туда же.

Июля 23. Некратковременное пребывание мое в Святом граде было весьма приятно.

Блаженнейший патриарх Кирилл, любимец мой, дал мне великолепное помещение в своем доме. Его наместники, можно сказать, лелеяли меня. Сам я утешался плодами прежних трудов своих, нашедши там в хорошем состоянии и араво-еллинскую типографию, и патриаршее училище, и школы для арабских мальчиков и девочек, кои все учреждены были не без моего содействия. Такое утешение было лучшей наградой мне за иерусалимские труды мои. А говорить ли о сладостях духовных, кои вкушал я у подножия Креста на Голгофе и у Гроба Господня? Говорю и об этом. Сладко мне было, когда я там капелькой упадал в Источник жизни и, не сознавая ни пространства, ни времени, чувствовал в себе неиссякаемый ток бытия вечного. Сладко мне было, когда я там Спасителю молился без слов, и Судии исповедался одними воздыханиями. Сладко мне было, когда я там, печальный, прискорбный, унылый, внезапно получил такую преданность воле Божией, такую твердость духа и такую неохоту к мечтам и к самодельному благополучию, что едва ли когда раздвоюсь с Богом, Который один, как Сокровище благих, может дать мне все блага и без Которого ничего не нажить мне, кроме ошибок, скорби, страха, ропота и бедствий. О, кто что ни говори, а быть на Святых Местах и поклониться там Богу духом и истиною отрадно, полезно, душеспасительно.

Таково мое последнее слово в Иерусалиме! Прощай, Святой град. Я более не увижу тебя, но никогда не забуду. Скорее прильпнет язык мой к гортани моей, скорее забуду я десницу свою, нежели я забуду тебе, Иерусалиме; светися, светися, слава бо Господня на тебе возсия.

Августа 16. Из Иерусалима я выехал 24 июля и прибыл в Одессу 12-го августа.

Сегодня телеграфирую князю Урусову: «Библиотека моя привезена в здешний архиерейский дом. Отсрочка не получена. Четыре тысячи рублей не доставлены. Итак, благоволите известить меня телеграммой, что я должен делать». (Ответ получен 29 августа).

Августа, 17. Посланы три письма мои к князю Урусову. В первом между прочим высказано, что я готов потрудиться везде, где бы ни поставила меня святейшая власть; во втором – выражено, что исходатайствованное мне ВЫСОЧАЙШЕЕ дозволение ввезти в Одессу мои книги, рукописи и иконы без цензурного рассмотрения их есть самая утешительная для меня милость МОНАРШАЯ, за которую я благодарю ходатаев по сему делу и молюсь о милостивом царе; в третьем – изложена моя просьба о прекращении высылки за границу моей пенсии и моего жалованья.

Августа 20. На обер-прокурорское послание об оставлении священного сана дан ответ мой.

Августа 21. Послано письмо мое к синодальному обер-прокурору Толстому о необходимости вызвать в Россию известных мне греков с Афона иеродиакона Амфилохия и из Иерусалима письмоводителя Святогробского монастыря Георгия Комиса, вызвать для помощи мне при печатании добытых мною на Востоке греческих рукописей и деловых актов и успособить как проезд, содержание и помещение их при мне, так и обратный отъезд, ассигнованием исчисленных в этом письме сумм. (Последовал синодальный отказ мне в этом деле).

Сентября 5. Получено письмо от князя Урусова о высылке мне надлежащего жалованья и моей пенсии.

Сентября 7. Сегодня я ответил фрейлине Эдитте Раден.

Сентября 14. Почтальон подал мне письмо от князя Урусова от 5 августа за №7356.

NB. Воспитанник Благовещенский не захотел долее состоять при мне и уехал в Петербург к своей матери.

Сентября 14. Получено уведомление князя Урусова от 6 сентября за №6054 о том, что назначенные мне 3000 рублей переведены уже, для доставления мне, к нашему посланнику в Константинополе векселем на 446 фунтов стерлингов, при отношении министерства иностранных дел от 10 минувшего августа за №2876. В конце сего уведомления князь просил меня уведомить его о дальнейших моих намерениях и желаниях для сообщения о том членам св. Синода.

Сентября 16. И я уведомил его сегодня, что дальнейшие намерения и предположения мои выражены в письме моем от 21 августа к синодальному обер-прокурору Толстому и что в настоящее время я желаю окончить свои занятия на Афоне в течение трех месяцев.

Затем последовала тяжелая для меня остановка настоящего дела до 26 октября. А в этот день я получил от князя Урусова телеграмму и отношение ко мне духовно-учебного управления при св. Синоде от 10 октября за №9536. В телеграмме сказано, что Синод разрешил мне отправиться за границу на три месяца. В отношении же прописано, что препровождены ко мне три тысячи рублей, возвращенные из министерства иностранных дел, и что от меня ожидается уведомление о получении сих денег.

Ноября 8. Это уведомление послано мной. А князю Урусову сегодня отправлено письмо.

Ноября 10. Преосвященному викарию Московской митрополии Леониду отправлены две книжки и письмо Антиохийского патриарха Иерофея для вручения их живущему в Москве архимандриту его, Анфиму.

В тот же день послан князю Урусову при письме мой перевод первой беседы знаменитого патриарха Фотия, говоренной им в св. Софии по случаю неожиданного нашествия россов на Константинополь, послан с просьбой показать его членам св. Синода и, если можно, царственному семейству нашему.

Ноября 12. Прочтено и принято мною к сведению письмо синодального обер-прокурора от 28 октября за №7292.

Ноября 18. Завтра я на пароходе отправляюсь в Константинополь, а оттуда поеду сперва в Египет, потом на Афон. Уведомляя о сем синодального обер-прокурора графа Толстого, я высказал ему в письме своем, что я желаю трудиться в дому Божием, т.е. в церкви, говорить умом и сердцем, усовершиться в искусстве из искусств, т.е. в управлении душ по уставу царства Божия...

Ноября 20, воскресенье. Вчера до ночи я отправился из Одессы в Константинополь на пароходе «Олег». Этот пароход-скороход сегодня в девять часов пополудни уже на якоре стоял у предместья Цареграда, Буюкдере. Мое плавание на нем было тихо, быстро, благополучно. Тут и ночевал я. А ночь была лунная.

21, понедельник. Утром «Олег» вошел в Золотой рог и остановился там на своем месте. Мое же я переместилось в гостиницу, содержимую в Пе́ре каким-то Миси́ри. Она хороша, опрятна и близка к нашему посольству. Нанявши в ней небольшую комнату, я тотчас пошел к архимандриту Антонину, настоятелю нашей посольской церкви, и от него слышал между прочим, что королевство греческое волнуется: греки хотят, чтобы король их Офон был второй Гарибальди и соединил бы все племена еллинские в одно государство.

22, вторник. Весь этот день проведен мною в гостинице, но не без дела. Я переводил вторую беседу святейшего патриарха Фотия, говоренную им по случаю нашествия россов на Константинополь в 854 году.

23, середа. Был у нашего посланника князя Лобанова и просил его исходатайствовать мне рекомендательное письмо Вселенского патриарха к афонцам. Он обещался, но был холоден ко мне, кажется, потому, что я независим от него.

24, 25, четверток и пятница. Мой перевод помянутой беседы Фотия подвигается вперед.

26, суббота. Еду к патриархам, Иерусалимскому Кириллу, Антиохийскому Иерофею и Вселенскому Иоакиму. Но ни одного из них не застал дома. Все они были в синоде и там присоединили к нашей церкви двух униатских иеромонахов из Сирии без перекрещивания их, посредством миропомазания, а в лице их воссоединили и прочих тамошних униатов.

По возвращении в гостиницу я написал послание (в Петербург) к херсонскому и одесскому архиепископу Димитрию и, сердечно поблагодарив его за гостеприимство, оказанное мне в доме его, и за помещение моей библиотеки в хорошей комнате, сообщил ему следующее известие:

«Здесь сегодня нашего полку прибыло. Сирийские униаты (не все) в лице двух духовных представителей своих возвратились в созданный Премудростью Божьей дом – в Церковь нашу. А четверопрестольные патриархи синодально постановили соединить их без повторения крещения, довольствуясь одним миропомазанием их. Дивны дела Господа! Неисповедимы судьбы Его! Давно ли мы оплакивали истребление православных христиан в некоторых местах Сирии? Давно ли мысленно лобызали чело и перси этих новых мучеников? И вот у гробов их, там, где еще дымится драгоценная кровь их, другими тысячами пополняется вычтенное для рая число наших братий, новыми гроздьями замещается опустевшая часть нашего виноградника. Станем же добре, станем со страхом и принесем Господу жертву хваления, благодарения и мира, прося и моля его хранить и спасти воссоединившихся по убеждению, воссоединенных же любовию».

Сегодня о. архимандрит Антонин давал мне читать немецкую книжицу Константина Тишендорфа об издании синайской рукописной Библии по поручению нашего государя Александра Николаевича¹¹¹.

В сей книжице этот профессор и доктор упомянул о мне:

А я говорю, что почти все рассуждение его самого об оной рукописи погрешительно, и ссылаюсь на третейского в этом деле судью, лейденского профессора, который решил, что оная рукопись не сокровище, а уголь. De codice Sinaitico multum vereor, ἵνα μὴ ἄνθραξ φανῆ ὁ θησαυρός¹¹², – много боюсь за кодекс Синайский, как бы вместо сокровища не оказался уголь.

Далее Тишендорф в своей книжице откровенно говорит, что текст Синайской Библии не согласен с текстом, принятым Православной церковью, не согласен так, что и примирить их нельзя¹¹³ и представляет несколько образчиков разногласия их. Выписываю некоторые из них.

NB. Такое чтение взято из творения Климента Александрийского.

Все эти и другие несогласия синайского текста с текстом православно-кафолической Церкви – не новость для меня. Я заметил их еще в 1845–1850 годах, когда был в Синайском монастыре и рассматривал тамошние рукописи. Когда этот неправославный текст будет напечатан Тишендорфом и будет подарен восточным патриархам, тогда они посмотрят на него равнодушно и читать не станут.

Ноября 27, воскресенье. Слушал я обедню в посольской церкви и весь день провел у о. архимандрита Антонина. Разговаривали о многом и многом.

28, понедельник. У верховья Золотого Рога, супротив Стамбула, находится предместье, называемое Хаскёй. Тут живет Александрийский патриарх Каллиник, в своем ли, в наемном ли доме, у родных ли, или знаемых, этого не знаю. Тут я посетил его сегодня. Во время обычного у греков угощения сладким варением и кофеем, и после этого угощения, поданного обоим нам двумя гречанками, молодой и постарше, длились наши разговоры. В слове первенствовал патриарх и задавал мне задачи и вопросы о таких предметах, которые сильно занимали его и другие духовные власти в настоящее время, как то: о Синайской рукописной Библии, увезенной в Россию немцем Тишендорфом, о папе Римском, о распре греко-болгарской, о церковных имениях в Молдавии и Валахии и о тамошнем господаре Кузе. Памяти ради записываю все, слышанное и сказанное мною.

Патриарх. Мы думаем, что рукописная Библия, взятая Тишендорфом из Синайской обители, дана вам на время и должна быть возвращена из России на свое место.

Я. Нет, владыка мой святый, она отдана нам навсегда. Естественно вам жалеть об отчуждении ее; но и нам естественно радоваться о добровольной передаче нам этой древности. Итак, весы стоят ровно. У вас старина эта может исчезнуть и попасть в руки англичан, французов, немцев, а у нас она будет сохранна. Наша кафолическая Церковь есть один большой дом, в котором вместе живут еллины и скифы, только в разных горницах, и потому тужить не надобно, ежели какая рукопись перенесена из одного жилья в другое, с Синая например в Петрополь. Допустим, что она понадобится вам для ученых справок. Что же? Приезжайте к нам и справляйтесь по ней, как приезжаем к вам мы и роемся в ваших библиотеках. Притом прошу вас знать и то, что синаерукописный Новый Завет не так многоценен и надобен для Церкви Божией, как воображают все те, которые не видали и не читали его, а только слышали о нем как о редкости. В нем, кроме многочисленных ошибок переписчиков и чьих-то поправок их, содержатся такие пропуски и такие странные изречения о Господе Иисусе Христе и о Святой Троице, что вы никогда не будете читать этой рукописи в храме Божием в услышание христиан православных и будете держать ее на полке только для ученых справок, ежели они понадобятся. Высказываю вам несколько неправильностей в ней. Мы в своем общецерковном Евангелии Иоанна (1:4) читаем: «в том живот бе» а в синайском тексте написано: «живот есть». А так читали еретики ариане, по заверению св. Амвросия Медиоланского. Мы в том же Евангелии (1:18) читаем: «Бога никтоже виде нигдеже: единородный Сын, Сый в лоне Отчи, той исповеда», а в синайском тексте читается: «Единородный Бог в лоне Отчи». Ну на что же это походит? Нам то же Евангелие благовествует (1:34): «аз видех и свидетельствовах, яко сей есть Сын Божий», а синайское Евангелие ворчит: «сей есть избранник Божий». Мы от Иоанна Богослова слышим (16:15): «Вся елика имать Отец, Моя суть: сего ради рех, яко от Моего приимет, и возвестить вам». А этих слов в синайском Евангелии нет. Евангелист Лука нам благовествует, что Христос вознесся на небо, а в синайском Евангелии его это благовестие опущено. Итак, сего Евангелия и читать нельзя в праздник Вознесения Господня.

Патриарх, выслушав все это, помолчал и потом задал мне неожиданный вопрос: какая будущность ожидает папу и папство, теснимое Итальянским государством?

Я ответил ему: «Владыка! Есть помощь свыше римскому первосвященнику, исповедывающему одинаковый с нами Символ веры за исключением прибавки об исхождении Духа Святого и от Сына. Этот первосвященник очень силен в настоящее время, когда с многих сторон теснят его. В протестантской Англии незыблемы состоящие под священноначалием его епископские кафедры, и там он приобретает новых достойных чад духовных, каковы Нюман и Пальмер и иже с ними. В Германии происходит то же самое. Там многие аристократические семейства навсегда уходят из протестантской кирки в католические храмы. В России папа потерял более миллиона униатов, воссоединившихся с нами, но зато католицизм его год от году усиливается в Америке, где он в прошлом столетии был даже гоним. Ныне у папы почти те же средства к поддержанию и распространению католицизма, какие были и прежде, это – динарий св. Петра, богатые пособия деньгами папским миссионерам из Франции и Австрии, и школа в Риме, в которой приготовляются миссионеры во все страны вселенной из туземцев, как то: негров, абиссинов, коптов, даже греков и других. Таких средств у нас нет, потому что нет сосредоточенного где-нибудь единства между нами и потому что мы, прошу извинения, заражены себялюбием весьма скупым. Все мы думаем о себе и о своем благе и довольстве, а о духовном просвещении прочих народностей и не помышляем. В области Александрийского патриархата живут копты и абиссины, не далекие от нас по своему вероисповеданию. А разве мы тянем их к себе? (О своем посольстве к коптам я умолчал). И разве есть у нас готовые проповедники им и надобные деньги? Увы! Даже своих старых собратий по вере мы теряем в Палестине, Сирии и Болгарии».

Патриарх, услышав о Болгарии, пожелал знать мнение нашего св. Синода и правительства о распре болгар с греками.

Я сказал ему, что желанное мнение неизвестно мне, и от себя прибавил вот что. Вам, грекам, владыка, естественно сочувствовать и содействовать идеям и стремлениям греков, а нам, славянам, естественно быть на стороне славян в Болгарии. Но благоразумные между нами жалеют о реченной распре и не одобряют неподготовленной автокефалии Болгарской церкви, в которой духовное просвещение весьма скудно, однако желают, чтобы для болгар совершалось богослужение на славянском языке, который должен быть изучаем детьми и в школах, и чтобы они имели своих, родных по языку и крови, епископов, хоть половину на первый раз. К сему я присовокупил еще и то, что нам желательно, чтобы вы не смешивали действий болгарского общества в России с видами нашего правительства.

Патриарх. Содействие вашего правительства нам необходимо и полезно. Но почему же оно не склоняет нынешнего молдавовлахийского господаря Кузу к тому, чтобы он не отбирал от нас церковных имений, как склоняло к сему прежних господарей? Куза в бытность свою здесь принял к себе трех патриархов, но очень холодно, и ничего не говорил о принадлежащих нам имениях в его княжествах. Дело о них тянется. Парижский конгресс настоял, чтобы оно рассмотрено было греками и молдавовалахами и решено в течение одного года. Но не видать начала его, не только конца.

Я сочинил себе лицо сперва дипломатическое, а потом коммерческое, говоря его блаженству: «Дело это затянется надолго и кончится не в вашу пользу. Ваше, извините, упрямство проиграет его. По окончании войны России с Турцией в 1830 году наш поверенный Киселев советовал всем чужестранным владетелям имений в Валахии и Молдавии ежегодно давать местному правительству 250000 левов на общественные нужды его. Но они не послушали его и тем огорчили это правительство. За этим первым огорчением следовали и другие подобные огорчения. Между тем, оба княжества при расслаблении Турции стремились к соединению и самостоятельности, независимой ни от какой державы. А самостоятельному государству надобны плодородные земли, доходные имения для учреждения государственного банка, обеспечиваемого ценными имениями. Таких же имений в княжествах свободных нет, кроме патриарших и монастырских. И вот на эти имения и посягнул Куза в видах государственного благоустройства. У него есть сила, а у вас бессилие. Что же вам остается делать? Остается продать все церковные имения молдавовалахскому правительству и вырученные продажей деньги положить в государственные банки в России, пожалуй, и в Австрии и Англии, и проценты с них получать и делить кому больше, кому меньше, смотря по величине капиталов, принадлежащих Синаю, Сиону, Афону и прочим. Эта мера и благонадежна, и прибыльна».

Патриарх. «Но употребить ее не соглашаются ни святогробцы, ни святогорцы».

Я. «И раскаются, но поздно!»

Патриарх начал невыгодно отзываться о Кузе, выставляя на вид его безнравственное поведение, взятие под стражу молдовлахийского митрополита и намерение окончательно отчинить Румынскую церковь от вселенского престола и учредить одну митрополию для обоих княжеств.

Я слушал его равнодушно и, когда речь его прекратилась, попросил его дать мне рекомендательное письмо в Каир, по которому поместили бы меня там в патриархии и показали бы мне библиотеку, какая есть. Он обещался писать туда, примолвив, что сам более не поедет в Египет по причине неблагоприятного ему тамошнего жаркого и душного климата и откажется от своей кафедры. Затем оба мы расстались, я как гость, а он как хозяин.

Ноября 29, вторник. Архимандрит Антонин говорил мне, что министр Горчаков мирволит болгарам и прочит им автокефалию церковную.

30, середа. В пять часов пополудни австрийский пароход «Люциферо» повез меня в Смирну. Шел дождь.

Декабря 2, пятница. Я в Смирне и здесь гощу в святоградском подворье в ожидании отъезда в Бейрут австрийского парохода «Императрица». Читаю греческую книжицу о Святом Гробе Господнем, сочиненную воспитанником святогробского монастыря Ф.Тимагеном и напечатанную здесь в нынешнем году¹¹⁴. Тимаген издал эту книжницу в опровержение газетной французской лжи, будто Иерусалимский патриарх Кирилл с прочими святогробцами ежегодно пожирает десять миллионов франков: πατριάρχης καὶ τριακόσιοι καλόγηροι καταβροχθίζουσι δέκα ἑκατομμύρια φλωρία. Ложь опровергнута, и правда показана мастерски. Святогробцы-греки, с начала XVI века живущие в Иерусалиме, как братья, по правилам самого строгого общежития, бедно, безденежно, уже по этому самому не могли и не могут наживать себе златицы и иждивать их в свое удовольствие или в пользу родных своих. Напротив, они, непрестанно утесняемые католиками и даже вытесняемые ими со Святых Мест, удерживали за собой эти места; для достижения же сей цели наживали огромные долги и уплачивали их с помощью православных христиан; кроме сего, обновляли многие монастыри для удобного помещения в них поклонников, а нынешний патриарх Кирилл устроил богословское училище в Крестном монастыре и открыл школы во многих городах и селах Палестины, а в самом Иерусалиме – школу для арабских девочек, чего прежде никогда не бывало.

Спасибо Тимагену за всю эту правду святую.

Декабря 6, вторник. Сегодня ранним утром «Императрица» отплыла со мною к берегам Сирии.

10, суббота. А ныне я уже в Бейруте и сиднем сижу в городской гостинице, потому что ливмя льет дождь.

11, воскресенье. Погода переменилась. Стало ясно, тепло и даже жарко. Я ходил к нашему генеральному консулу Бегеру и к нашему комиссару Новикову, а бейрутского епископа Иерофея не застал дома. Записываю вести, пересказанные мне этими чиновниками нашими.

1. Бейрутский владыка Иерофей примирился с паствой своей. Его поддерживает паша.

2. За городом построено народное училище для православных детей, отчасти на деньги нашего св. Синода (280 руб. в год), накопленные во время последней войны нашей с турками. Выдано на постройку его около 30000 пиастров.

3. Арабская типография из архиерейского дома передана издателю арабской газеты. Он православный.

4. Униаты дамасские более, чем другие сирийские униаты, расположены принять Православие и даже соглашаются на то, чтобы их помазали святым миром. Когда они воссоединятся с нами, тогда Антиохийский патриарх Иерофей посвятит им в епископа того самого хури Ханну, которого они отправили в Константинополь хлопотать о своем воссоединении и который там помазан был миром 26 ноября.

5. Униаты бейрутские выказывают готовность воссоединиться с Православной церковью, но без принятия миропомазания и без перепосвящения их духовенства, дабы не обзывали их отщепенцами, еретиками. Всех их 500 семейств. Теперь из числа их 80 семей ходят молиться в свой прежний униатский храм, двадцать – в домашнюю молельню драгомана русского консульства Наума-Хури, который вместе с ними скоро примет Православие, 60 семей ходят в церковь православную, 100 – в разные церкви, а остальные никуда. Нашего полку прибудет, но немного: не более 600 семей или 3000 душ.

6. Униатский епископ Бейрута Агапит двоедушничает. Когда отзывали его в Рим, тогда он грозил папистам, что примет Православие, а когда оставили в покое, тогда и он остался униатом. Точно так же двоедушна и паства его. Вот тому доказательство. По приезде в Бейрут латинского патриарха Валерги французский консул склонил первостепенных униатов явиться к нему и принять его благословение. Они были у него, пили кофе, курили табак, но не приняли нового календаря, который навязывал им Валерга, и наотрез сказали ему: ежели вы оставите нас со старым календарем, то и мы по-старому останемся в ограде римской церкви.

7. Сирийские униаты обращаются в Православие по видам и побуждениям корыстным.

8. Иеромонах Гавриил Жеба́ра, миропомазанный в Константинополе 26 ноября, не очень благонадежен.

9. Православная церковь св. апостола Фомы в Тире починивается.

10. Из семейств, пострадавших в Дамаске и в других местах Сирии, женщины, лишившиеся своих мужей и братьев и пришедшие в Бейрут, избавлены нашим консульством от позорной жизни укрытием их в наемном доме и подчинением надзору. Несколько их помещено в семи комнатах, пристроенных к загородному народному училищу. Кормит же их турецкое правительство, выдавая ежедневно один пиастр (5коп.) на душу.

11. Христиане не возвращаются в Дамаск, потому что боятся тамошних магометан, да и не на что им обстроиться и обзавестись, ибо турецкое правительство хоть и обещалось вознаградить все убытки их, но до сей поры не исполняет своего обещания.

12. Из числа пострадавших христиан одни живут в Тире, другие в Сидоне, а больше в Бейруте.

13. Вот уже 20 дней прошли, а Фуад-паша ни одной парички не дает им и не кормит их.

14. Французская императрица Евгения рассорилась со своим мужем за римского папу и потому отпущена в Англию погулять там. Испанцы просили ее как свою соотечественницу ходатайствовать перед Наполеоном III за папу. Но ходатайство ее не уважено.

Я говорил Бегеру о продаже богатых святогробских и прочих имений в Валахии и Молдавии тамошнему правительству, и особенно тех имений, кои приобретены покупкой, и, выставив выгодность этой меры для обеих сторон, т.е. для оного правительства и греческого духовенства, присовокупил, что упорство святогробцев, синаитов, афонцев и прочих понудит господаря отобрать все имения по праву сильного.

Бывший Вселенский патриарх Кирилл жаловался на него (Новикова) в Петербург за содействие болгарам, но содействие его было служебное, вследствие предписания нашего министерства иностранных дел.

Константинопольский синод в патриаршество Кирилла наполнен был подсудимыми архиереями, достойными лишения сана. Какого же добра можно было ожидать от них?

Антиохийский патриарх и вся паства его всегда протянут нам руку, прося помощи. А вселенский владыка и синод его постоянно враждебны нам.

Сегодня в Бейрут приехал новый дамасский паша Эмин-ефенди.

Декабря 12, понедельник. Австрийский пароход мчит меня в Египет. Со мною едет в Иерусалим на поклонение Гробу Господню греческий полковник Уреос, посланный в Сирию афинским правительством наблюдать за французской армией на Ливане и изучать военные действия ее; в Бейруте он прожил шесть месяцев. От него я слышал особливые вести.

1. Бейрутское загородное училище, выстроенное с нашей помощью, находится в плохом состоянии. Зажиточные православные христиане посылают детей своих в училище западников.

2. В Сидоне один араб оскорбил французского консула и в суде дерзнул сказать, что после возвращения французов восвояси все христиане в Сирии будут истреблены.

3. Когда французы высадились в Бейруте, тогда решено было атаковать друзов тремя колоннами в главном месте их жительства, а именно, в Друзу-даге. Французская колонна, при которой состоял Уреос, должна была действовать с севера и поддерживать турецкую колонну паши дамасского, занявшую местность у горы Джебель-Шех выше сел Хасбеи и Рашеи, а другая турецкая колонна, предводимая Фуад-пашей, должна была атаковать друзов с юга, отправившись из Сидона. Но оба паши, по предварительному условию с друзами, пропустили их в Хауран после того, как они ночевали вместе с турецкими регулярными батальонами. Друзов было 5000. Когда узнали это французы, готовые драться с друзской сволочью, то взбесились. Так надули их турки, щадя своих сторонников, нужных для ослабления христиан-маронитов. Посему многие друзы, не главные, ушли в свои деревни. Никто не преследовал их. А главные шехи остались в Хауране выжидать, когда французы уйдут восвояси.

4. Фуад-паша употребляет все усилия к тому, чтобы сделаться наместником султана во всей Сирии, подобно наместнику египетскому. По этой причине теперь ограничены и те права маронитов, какие они имели до сей поры, и им дан каймакан (правитель) из незнатного дворянского семейства маронитского. Выбором его оскорбилось самолюбие и тщеславие старейших и знатнейших семей маронитов, так что они не повинуются этому каймакану. Есть партия маронитов, которая не прочь принять Православие, только бы не зависеть от сего не излюбленного правителя. Она являлась к триполийскому архиерею Софронию и выражала ему свое намерение, с тем, однако, уговором, чтобы он выпросил у России сильное заступление за нее. Фуад-паша требовал от православных ливаногорцев заявления, что они весьма довольны благоразумными распоряжениями его и благосклонностью к ним, дабы и их голоса иметь в свою пользу при учреждении наместничества в Сирии. Но они не захотели поднести ему вожделенное заявление, отвращаясь от всякого мусульманина, как от кровопийцы. За это Фуад прекратил ежедневную выдачу им денег на содержание.

5. Дамасский паша, не защищавший христиан от грабежа и убийств, не наказан и заменен каким-то преступником, и спокойно живет в Мекке. Также и джиддский паша не наказан, а заменен другим.

Пока я слушал вести Уреоса и пока записывал их, пароход после полудня бросил якорь в виду Яффы. Капитан его объявил мне, что пойдет в Александрию завтра. Я воспользовался стоянкой парохода и послал письмо к настоятелю нашей духовной миссии в Иерусалиме, мелитопольскому епископу Кириллу, в котором просил его прислать ко мне в Египет переводчика своего Фадлаллу Саруфа.

Декабрь, 14, середа. Вскоре пополудни «Императрица» вошла в старую, обширную пристань Александрии и стала тут на своем якоре. А я переместился в этот город и нанял себе две угловые горницы в гостинице, называемой «Hôtel Peninsulaire et Oriental».

Мoe плавание по морю было тихое, спокойное, как бы весной, либо летом. Что-то будет далее? Успею ли я склонить коптского пастыреначальника к искреннему и бесповоротному соединению с нами? Не встречу ли какое-либо неожиданное препятствие к достижению сей цели? Увидим.

Декабря 15, 16, 17. Знакома мне Александрия. Она та же, какая была и в годы 1845 и 1850: красива, богата и нарядна. Не ходил я по стогнам ее и, сидя в своей гостиничной келье в ожидании благоприятного ответа из Иерусалима, переводил беседы святейшего патриарха Фотия, найденные мною на Афоне.

Декабря 18, воскресенье. А сегодня купил 64 фотографические вида Египта, большого размера, за 342 франка, и 62 вида стереоскопные за 135 франков, на наш счет, за 23 полуимпериала и полтора рубля серебром с додачей двух с половиной франков. Все эти виды очень хороши. Пригодятся мне при издании моего первого путешествия по Египту в 1845 году.

В семь часов с половиной пополудни полился дождь, но скоро перестал, однако ночью капал достаточно.

19, понедельник. Утро пасмурно. В три часа пополудни спустился с неба крупный дождь при северном ветре и вперемежку шел долго. На улицах грязь и лужи.

20, вторник. Ночью под этот день лился дождь, да и утром, когда я пробудился, он же капал и капал до десятого часа дня; потом воссияло было солнце, но опять скрылось за облаками, и с четвертого часа пополудни проливной дождь продолжался до глубокой ночи. Такого явления не ожидал я в сухом Египте.

21, середа. Перед полуднем небо прояснилось. Дождя уже не было.

22, четверток. У меня посидел недолго секретарь здешнего консульства нашего, Залеман, русский немец, протестант. Я спрашивал его, что и что особенное слышно в среде здешнего духовенства православного. Здесь жалеют, молвил он, об утрате Синайской рукописной Библии, увезенной Тишендорфом в Россию, и бранят господаря Кузу, посягнувшего на присвоение церковных имений. Услышав это, я высказал ему об этих двух злобах дней то же самое, что говорил и патриарху Александрийскому в Константинополе. По уходе Залемана явился ко мне веки́ль, – наместник сего патриарха, молодой архимандрит Евгений, которого я видел на Афоне, в монастыре Ксиропотамском и в Руссике. Этот греко-французик, приютившийся у александрийского владыки Каллиника, говорил мне, что он много содействовал обращению александрийских униатов в Православие, но не надеется на их стойкость, потому что арабы непостоянны, Ἄραβες ἀκατάστατοι, и что французы уже поколебали многих из них. От него я узнал, что в больших селениях на египетской дельте, Мансуре и Танте, находятся православные христиане. Он обещался писать в Каир, чтобы в тамошней патриархии приняли меня достодолжно.

Декабря 23, пятница. Сегодня я кончил систематическое составление каталога рукописей, кои рассматривал в библиотеках монастырей метеорских и оссоолимпийских в Фессалии. А составлял его по путевым записям своим, потому что нечего было делать здесь в прошедшие дождливые дни. Время у меня дорого. Не люблю тратить его непроизводительно

24, суббота. Пора мне ехать в Каир. Пора видеться там с коптским патриархом Кириллом и начать свои переговоры с ним о тайном или явном воссоединении его и всей паствы с Православной церковью, воссоединении лишь догматическом. Господи, помоги! Господи, просвети! Обаче да будет воля Твоя!

В девять часов пополуночи чугунка покатила меня в столицу Египта и прикатила в пять пополудни. Из патриархии за мной прислали к вокзалу великолепную карету, а когда я приехал туда, поместили в темноватой и душной комнате у ворот, где встретили и приняли меня сухо архидиакон Мелетий и какая-то баба Катерина. К постному ужину, какой только мог быть изготовлен в Рождественский сочельник, явился, кроме реченного Мелетия, диакон и учитель Никанор, не кончивший курса богословских наук в афинском университете, самый лихорадочный грек, да уж и угостил меня своими дерзкими речами, говоря неустанно:

«Стыдно русскому императору не освободить крестьян от самого тяжелого рабства. Не говорите, что они будут освобождены. Ваше развратное дворянство воспротивится этому благому делу.

Россия оказывает свое покровительство глупым болгарам и всячески ослабляет благотворное влияние на них греческих архиереев, замышляя дать им церковную автокефалию (я отпалил ему: «Болгары нам братья, и мы освободим их, чего бы то ни стоило»).

Ваша война с Турцией в 1854г. затеяна была не в добрый час, и тяжесть ее впоследствии пала на греков (я промолчал, но оскорбился этой выходкой недруга).

Богословие лучше преподается в Германии, нежели в России (я заметил ему: «Вы не слушали этой науки ни у нас, ни у немцев; следовательно, говорите о том, чего не знаете»)».

Архидиакон Мелетий, в свою очередь, злостно промолвил: «Россия не поддерживает александрийский престиж патриарший, ибо господарь Молдовлахии Куза отобрал имения его в свою казну». Услышав сей упрек нам, я не выдержал и высказал архидиакону то же, что выразил патриарху его Каллинику. Потом он поведал мне, что в нижне-египетских слободах Мансуре и Танте и в верхне-египетских городах Миниэ, Монфалуте и Ги́ргэ поселились греческие покупщики хлопчатой бумаги и других произведений и привезли туда бумаго-чистительные машины, и что в Мансуре уже построена для них церковь, а в Танте и в других местах будут строиться храмы Божии. «Итак, мы, – заключил он, – и в Египте будем хозяйничать и насаждать милый нам еллинизм» (я промолчал).

Все эти речи огорчили меня, и я решился завтра же перейти в городскую гостиницу, дабы более не слышать подобных упреков и выговоров.

NB. В Каире дождей не было.

25, воскресенье. Утреню и литургию служил в патриаршей церкви синайский архиепископ Кирилл. Я молился в алтаре. После священнослужения предложено было гостям и мне обычное у греков угощение вареньем и кофеем. Я пригубил то и другое и тотчас ушел в свою комнату, где и уложил в чемодан все дорожное свое, решившись переместиться в гостиницу. Узнал об этом архидиакон Мелетий и начал упрашивать меня остаться в патриархии, но не упросил. Расставаясь с ним (около полудня), я не без суровости высказал ему вот что: «Народ греческий везде любит нас, русских, а духовенство ваше не любит. Но какое зло мы сделали ему? Никакого. Напротив, ваша свобода, какой вы пользуетесь теперь, куплена нашей кровью; в прошлом году мы прислали Александрийскому патриарху 48520 руб. Не забывайте сего. Прощайте».

Во втором часу пополудни навестил меня в гостинице наш генеральный консул Александр Ефимович Лаговский, земляк мой, сын учителя уездного духовного училища в Костроме. Забавно мне было услышать от него нелепую молву в Каире о личности моей. «Вас приняли здесь, – сказал он, – за знатного казака в лисьей шубе. Узнал это Саид-паша и прислал ко мне своего адъютанта спросить: «Какой знатный казак в лисьей шубе приехал сюда?». Я послал своих кавасов во все здешние гостиницы разведать о приезде такого казака. Но вместо его оказался архимандрит; и я известил пашу, что приехал сюда не казак, а монах». После этого рассказа поплелись наши речи о предметах важных.

Консул никем не был предуведомлен о моем миссионерском деле в Египте, однако верил моему конфиденциальному объявлению о нем и не отклонил моих совещаний по этому делу. А при совещаниях оказалось, что он считал местных христиан-коптов еретиками, которым можно отказывать в нашем политическом покровительстве, если они не сделаются православными. Я осветил ему ошибку его, показав и подарив ему свое печатное сочинение: «О вероучении, богослужении и чиноположении коптов», одобренное нашим св. Синодом, в котором сочинении доказано, что эти христиане – не еретики, и предложил свой план возобновления союза их с православно-кафолической Церковью.

I. Единение коптов с нами начинается в лице одного преосвященного владыки их.

II. Я твердо объявляю ему, что св. Синод Всероссийский прислал меня к его блаженству с благой вестью о том, что этот Синод и с ним вся Российская церковь не считают ни его, ни подведомых ему епископов и священников, ни паствы их еретиками-монофизитами, а признают своими братьями по вере и по чину богослужения, несмотря на некоторую разность церковных обрядов, которая не расторгает единства веры и любви.

III. В подтверждение сего объявления я, держа в руках свою книгу «О вероучении, богослужении и чиноположении у коптов», говорю патриарху Кириллу:

«А. Вы в своем Часослове читаете Символ веры точь-в-точь тот самый, который читаем и поем мы:

У́мэн σε иль я́гин уа́хед, а́ббин,

Соа́абет иль кулль xа́лэ-e иль сема,

уль ард, кулл-я-ма ю́pа уама́ ля

юра. – У абба́ббен, уа́хед эсу́а ель

Масия, э́бинъа алла́...

Следовательно, догматически вы и мы соединены единым союзом веры».

Б. Перевожу по-арабски вероисповедания коптских патриархов Санутия IX века и Мины X века, Санутия, епископа каирского XI века и собора, бывшего в 1239 году, и после перевода их уясняю учение о лице Богочеловека словами святых отцов Афанасия и Кирилла Александрийских, Григория Богослова, Василия Великого, Иоанна Златоуста и Амвросия Медиоланского.

В. Припоминаю одинаковые с нами анафемы еретикам. «Вы анафематствуете как тех, которые с Несторием разделяют два естества или существа во Христе, так и тех, которые с Евтихием сливают или изменяют их в одно; тех и других анафематствуем и мы. Следовательно, вы и мы единомысленны».

Г. Излагаю сущность учения Православной церкви о Христе: «Мы, православные, исповедуем Христа как Бога совершенного и как человека совершенного, кроме греха; исповедуем неизреченное соединение в нем двух естеств или существ, Божеского и человеческого, без слияния, изменения, преложения и разделения их, так что все свойства обоих естеств или существ остались целы; мы исповедуем согласие двух воль и действований Богочеловека так, что между ними не было никакого борения, подобного противлению в нас плоти и духа, как бы они были одна воля и одно действование (ἐνέργεια): чего желал Христос как человек, то соизволял и благословлял соединенный с ним Бог; чего хотел сей Бог, того хотел и то совершал сей Человек безгрешный. Мы исповедуем что Бог как Бог, не страдал и не умер на кресте, ибо Он всегда блажен и бессмертен, но не разлучался со страждущим и умершим Иисусом, напротив, волей Своей, определением Своим, милосердием Своим, правосудием Своим приобщался к страданию и смерти Его ради спасения грешников. По нашему учению, все действия Иисуса Христа и таинство искупления нашего были не воображаемые и призрачные, а действительные. По нашему учению, Христос не есть эхо соединенного с ним Бога Слова, а живое и совершенное подобие Его и совершенный Спаситель человек, которому во всем подражать должно. Это же самое учение содержите и вы, что видно из ваших вероисповеданий и богослужебных книг. Например, в вероисповедании собора, бывшего у вас в 1239 году, сказано: Бог Слово есть вкупе и человек, рожденный от Девы Марии, и Ему действительно приличествуют все свойства естества Божеского и человеческого. Если же Ему приличествуют все свойства этих естеств или существ, то он имел две воли, Божескую и человеческую, и действовал как Бог и как человек, вполне согласно. Он как Бог и как человек безгрешный естественно любил добро и отвращался от зла. Он как Бог естественно открывал истину и творил чудеса, и как человек естественно изрекал словом истину Божию и святым умом Своим разумел и знал, что совершалось¹¹⁵, никогда не противореча глаголавшему и действовавшему в нем Богу Слову, как прекословил Моисей Тому, Кто посылал его освободить Израильтян. Нужно было Христу питание, отдохновение, сонное упокоение, и Он естественно желал вкушать пищу и питие, отдыхать на пути и спать; Бог же, соединенный с Ним, соизволял Ему сие. Иисус Христос, по человеческому естеству Своему, желал молиться и молился, любил ближних, милосердовал о недужных, плакал об Иерусалиме. Бог же, соединенный с ним, соизволял Ему сие. Сей Бог восхотел исцелить слепорожденного посредством брения, а соединенный с Ним человек Иисус Христос чувствовал в себе хотение его и сотворил брение. Сей человек, по немощи своей, естественно молил отклонить страдания¹¹⁶, Бог же, соединенный с Ним, попускал сие. Когда же Божеская воля восхотела, чтобы человеческая воля избрала смерть, тогда Христос как человек добровольно предал себя на смерть¹¹⁷.

Д. По учению святой Православной церкви, в Иисусе Христе были не только две совершенно согласные воли, Божеская и человеческая, но и два действования, человеческое и Божеское. Он взял за руку усопшую девицу как человек, а жизнь возвратил ей как Бог¹¹⁸. Когда Он смешал слюну Свою с брением и помазал им очи слепого, тогда действовал как человек; ибо мы, бывши в здравом уме, никак не можем представить себе плюновение Божества, а возвращение света очам слепца приписать Богу нам свойственно. Подобных примеров весьма много в Евангелии. Предмет сей хорошо поясняется следующим образом. Раскаленный нож жжет и режет в одно и то же время. Жжение есть действие огня, а не железа; резание же есть действие железа, а не огня; то и другое есть действие иного и иного естества, но по причине соединения их мы, обыкновенно, говорим: «жжет железо». По православному учению «со страждущей плотью Христовой было соединено Божество, которое само не страдало, но делало страдания спасительными»¹¹⁹; и Христос пострадал не одной лишь плотью, но и разумной душой, дабы страдание Его было не бездушное и не невольное, а добровольное¹²⁰. Он добровольно предал себя на смерть, не только как Бог, но и как человек¹²¹: как Бог, определяя и соизволяя смерть по милосердию к грешникам; как человек, послушествуя воле Божьей.

Таково учение Православной церкви о лице Богочеловека! По этому учению, человек Иисус Христос не исчезает в Боге Слове, а действительно существует в Нем, быв соединен с Ним неизреченным единством, и существует как живой и всецелый образ Его и как совершенный образец жизни для нас. По этому учению, две воли и два действования Его согласны оттого, что оба естества Его соединены.

Е. Вы, блаженнейший, содержите это же самое учение. Правда, в ваших вероисповеданиях сказано, что во Христе одна воля и одно действование, но это сказано в том же смысле, в каком святые Афанасий и Кирилл Александрийские употребляли изречение: «едино естество Слова воплощенное». Как этим изречением выражается только единение Слова с плотью или Бога с человеком, без слияния или преложения их, так и словами: одна воля и одно действование Господа выражается только согласие и единение двух естественных воль и действий Его.

Ж. Вы, блаженнейший, как и мы, признаете первые три Вселенские Собора: Никейский, Константинопольский 1 и Ефесский, а не признаете Четвертого Вселенского Собора в Халкидоне. Напрасно! Вероисповедание этого Собора, известное всему христианскому миру, направлено против учения Нестория, которого вы анафематствуете, и изложено в таких выражениях, какие употреблял св. Кирилл Александрийский, достоуважаемый и чтимый вами. Сопоставляю вам:

Итак, можно сказать, что халкидонское вероисповедание выражено словами св. Кирилла Александрийского. Если же учение сего отца признается истинным, то таковым же должно быть признано и оное вероисповедание, тем поваднее, что с ним согласуются и древние символы веры коптских святителей. Ибо они научают исповедывать Христа как совершенного Бога и совершенного человека и как одно Лицо в двух естествах, соединенных без слияния и без изменения свойства их.

З. Так как вы, блаженнейший, и состоящие под вашим священноначалием пастыри и пасомые привыкли к своим символам веры, содержащим правое учение, привыкли учить и говорить так, как учили и говорили Афанасий и Кирилл Александрийские, как то: Едино естество Слова воплощенное, во Христе едина воля и едино действование, то вам позволительно употреблять такие изречения их, смотря по лицам, с которыми вы беседуете, лишь бы вы, произнося эти изречения, в уме своем проразумевали полное согласие двух естественных воль и действований Христа, в котором воплотилось Слово так, что человек Христос и Бог Слово по соединении стали Существо едино, Лицо едино, Ипостась едина. Такого проразумевания достаточно для догматического единения вас с нами.

И. Ваши духовные предки почитали и вы почитаете Диоскора, Севера и прочих противников Халкидонского Собора, почитаете, как святых, а мы анафематствуем их. Но есть возможность устранить это разногласие между вами и нами. Предоставим милосердию Бога помиловать этих согрешивших неведением, так как неведение людское прощено на кресте Спасителем, и более не будем мы предавать их анафеме, а вы – обращаться к ним с мольбами. Наше общее всепрощение их греха неведения вызывает прощение их и на небе, так как они ведь веровали же в Богочеловека, только верование свое изрекали не так, как изрекала оное Церковь вселенская.

Й. В вашем Часослове, владыка, многие молитвы слово в слово сходны с нашими, а остальные по смыслу и выражению весьма хороши. Ваши литургии свв.Василия Великого, Григория Богослова и Кирилла Александрийского, по догмату, смыслу и порядку, нимало не отличаются от наших литургий, а апостольские воззвания в них: «Горе имеим сердца»; «Благодарим Господа»; «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф»; «Приимите ядите, сие есть тело Мое»; «Пийте от нея вси, сия есть кровь Моя», призывание св. Духа на Дары и преложение их в тело и кровь наитием сего Духа, все это одинаково и у вас, и у нас. В вашем чине посвящения и рукоположения клириков, начиная от чтеца до священника и аввы игумена, все молитвы и наставления превосходны, внушительны, православны, святы. В чине посвящения иподиакона особенно замечательно вот это воззвание: «Помолитеся вси предстоящии, да снидет на него Дух Святый в словесех наших».

Поистине, молитвенное слово наше как чистейшее проявление разумной души нашей по невещественности своей есть самый соответственный Духу Святому орган, через который Он действует благодатно. В вашем Требнике чин благословения священных сосудов и одежд, св. трапезы и икон, чин освящения воды, чин исповеди и бракосочетания и наконец правила церковного благочиния составлены вашими отцами богоприлично (θεοπρεπῶς) и назидательно. И так совершайте богослужение по-прежнему. Кто из нас, православных, имеет уши слышати, тот услышит в ваших церковных книгах голос святой Церкви православно-кафолической».

IV. После всех этих объяснений, как только коптский владыка выскажет свое искреннее желание воссоединиться со святой Православной Церковью, начнется самое дело воссоединения его. Как же?

Во-первых, сей владыка, на первый раз, воссоединяется с Церковью российской, которая есть самая большая часть Церкви вселенской. В доказательство своего союза с нею он представляет нашему св. Синоду подписанное своей рукой и припечатанное своей печатью вероисповедание на арабском языке, в котором излагает Символ веры Никейско-Цареградский и православное учение о лице Богочеловека, выразив оное так: всем сердцем моим верую и устами исповедую, что Господь Иисус Христос есть Бог совершенный и человек совершенный, кроме греха, исповедую неизреченное соединение в Нем двух естеств, божеского и человеческого, в одной ипостаси, в одном лице, без слияния, изменения, преложения и разделения их, так что все свойства обоих естеств остались целы; исповедую согласие в Нем двух воль и двух действований (ἐ νέργειαι) так, что между ними не было никакого борения, подобного противлению в нас плоти и духа, как бы они были одна воля и одно действование; исповедую, что божество в Нем не страдало и не умерло на кресте, ибо Оно всегда блаженно и бессмертно, но не разлучалось со страждущим и умершим Иисусом, напротив, волей своей, определением своим, милосердием своим, правосудием своим приобщалось к страданию и смерти Его ради спасения грешников; одним словом, искренно и твердо содержу учение о лице Богочеловека святых отцов Афанасия и Кирилла Александрийских, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого и Амвросия Медиоланского. Анафематствую ереси Ария, Македония, Нестория и Евтихия, а Диоскора, Севера и единомышленных с ними предоставляю суду и милосердию Божию. Приемлю все определения семи Вселенских Соборов. Богослужение же совершаю по древним чиноположениям, в которых содержатся все православные догматы, потому что к ним привыкли состоящие под моим священноначалием пастыри и пасомые; вековые же привычки церковные отменяются веками.

Во-вторых, Святейший Синод Всероссийский, получив оное вероисповедание коптского владыки, признает его своим единоверцем, о чем и уведомляет его своим братским посланием.

В-третьих, все это дело, в самом начале его, производится тайно с обеих сторон. Ни наше консульство в Александрии, ни наше посольство в Константинополе, ни наше министерство иностранных дел, ни св. Синод наш не разглашают его в газетах и в своих канцеляриях, не дают знать о нем и восточным патриархам, ни сам коптский владыка в эту тайну свою не посвящает ни архиереев и священников своих, ни монахов, ни школьных учителей, словом никого, помня, что и Господь Иисус Христос заповедал Петру, Иакову и Иоанну никому не говорить о виденном ими преображении Его на горе Фаворской. Строжайшее соблюдение оной тайны необходимо по многим причинам. Разгласите ее, затормозят дело турки египетские и константинопольские. Разгласите ее, подольют масла к турецкому огню французы и англичане. Разгласите ее, коптские монахи в Нитрии и Фиваиде, архиереи и влиятельные миряне, не подготовленные просвещением, удивятся, взволнуются, остановят ход нашей машины.

В-четвертых, при соблюдении тайны немедленно производится подготовка присоединения к Православию коптских архиереев, монахов, учителей и мирян, не посредством владыки их, а посредством нашего апокрисиария, архимандрита, который скоро должен быть послан в Каир и водворен там с причтом при нем, с ведома турецкого правительства и Александрийского патриарха, как священнослужитель, необходимый для наших поклонников, идущих на Синай через Египет, и для наших недужных, приезжающих оттуда ради поправления своего здоровья. Этот апокрисиарий, с первых дней своего водворения в столице египетской, изучает арабский язык и с помощью православного переводчика своего, взятого из нашей Казанской Духовной Академии, в которой преподается арабский язык, или из Иерусалима, или из Бейрута, либо Дамаска, переводит по-арабски изложенные в книге моей: «О вероучении и богослужении коптов» все изречения святых отцов о лице Богочеловека и, напечатав перевод свой, сам раздает его коптским архиереям, священникам, монахам, учителям и мирянам, посещая лично египетские епархии, монастыри, школы и мирские селения, раздает, как брат и друг, а не как миссионер или проповедник; во время же учащаемых путешествий своих по Египту наблюдает над всходами своего посева и о падении его на добрую землю уведомляет коптского владыку, и таким способом подготавливает и его самого к осторожному разоблачению своей тайны и к посвящению в епископы и в игумены мужей, подготовленных к воссоединению с Православной Церковью. Наш каирский апокрисиарий, держа у себя дома двух абиссинцев и хорошо выучив их русскому языку, ездит с ними в Абиссинию и там подготавливает воссоединение христиан с Православием и, если будет надобно, самостоятельность тамошней церкви посредством посвящения туда нескольких епископов коптским архиепископом, тогда как теперь там епископ один, вполне зависящий от названного архиепископа. Таково дело нашего апокрисиария!¹²²

В-пятых, когда будет совершена подготовка, о которой была речь, и совершена благонадежно, то есть когда преемники нынешнего коптского владыки и аввы игумены в монастырях будут единоверны с нами по убеждению, тогда – конец и тайне; тогда может быть совершен гласно и ввод коптов как единоверцев в ограду Церкви православной в Священном синоде Вселенского патриарха в присутствии первосвятителя александрийского, по примеру подобного ввода сирийских униатов, совершившегося в ноябре месяце нынешнего года. Затруднения сего ввода, как то, небывалое в Греческой церкви присоединение инославных христиан на правах единоверия, допущенные у нас в Москве, властное пребывание коптского владыки там же, где пребывает и православный патриарх Александрийский, и сопоставление равной власти их, одного над православными, а другого над единоверцами-коптами и абиссинцами, эти затруднения могут быть устранены по правилу Вселенского Собора Ефесского, в котором правиле сказано, что церковь в некоторых обстоятельствах может действовать не по строгости закона (κατ᾽ ἀκρίβειαν), а по снисхождению (κατ᾽ οἰκονομίαν).

По этому правилу коптский владыка со всей паствой его может оставаться подле православного Александрийского патриарха как архиепископ самостоятельный, с прежними правами рукополагать епископов и священников, соборовать вместе с ними, но не в Каире бы, а в каком-либо отдаленном городе или монастыре, и вообще управлять, как управлял прежде, относясь к местному православному патриарху, как брат к брату. Долго ли будет продолжаться такая уния его и сменится ли она когда-либо полным Православием туземных в Египте христиан, это – вопрос будущности, которая теперь не в нашей власти.

В-шестых. Наше покровительство коптским и абиссинским монахам в Иерусалиме, наши подарки коптскому владыке и монастырям его утварью, ризами и иконами, приобретение дома в Каире для нашего апокрисиария с устройством в нем церкви и с помещением иеромонаха, иеродиакона, двух псаломщиков и переводчиков языка арабского и абиссинского, отправление молодых коптов и абиссинов в Россию для изучения нашего языка, наук и иконописания, все это предполагается.

Этот план, приготовленный мною заблаговременно, я прочитал г. Лаговскому. Он выслушал его внимательно и сказал мне: вы сделали меня богословом, а план ваш, по расчету вероятностей человеческих, удобоисполним в настоящее время, когда коптский владыка напрашивается на наше политическое покровительство, а с здешним патриархом ладит, и в свою школу вводит преподавание греческого языка и пение греческой литургии.

После сего была речь о Тишендорфе, взявшем Синайскую рукописную Библию, и о наместнике Александрийского патриарха, архимандрите Евгении. Лаговский желал бы видеть его преемником отрекающегося от своей кафедры Каллиника потому-де, что можно говорить с ним tête-à-tête по-французски. А я обещал земляку своему разведать и передать общее мнение греков об этом архимандрите.

После позднего обеда в гостинице за общим для всех столом познакомились со мною секретарь нашего посольства при Оттоманской Порте г. Муханов, больной чахоткой, жена его, рожденная княжна Голицына, очень миловидная и скромная женщина, и русский лекарь Быковский.

26, понедельник. В одиннадцать часов пополуночи синайский архиепископ Кирилл прислал за мною великолепную карету из Джуванийского подворья своего. Меня едва-едва провезли туда через тесные улицы Каира. Прием мне был самый любезный. Я говорил ему, что переданная им Тишендорфу рукописная Библия оказалась неисправной, и высказал о ней то же, что говорил Александрийскому патриарху Каллинику. А его преосвященство поведал мне, что он готовит материалы для перестройки Синайского монастыря в виде правильного четырехсторонника по сломке старинных, неуклюжих помещений, загромождающих и безобразящих внутренность обители. «Но есть ли у вас лишние деньги?» – спросил я, и услышал вот какой ответ: «Нам поможет Россия в воздаяние за даровую уступку ей нашего места в бессарабском городе Кишиневе. Там до 1811 года одна половина земли под этим городом принадлежала гробу Господню, а другая – синайскому монастырю Формозе. Первую половину в указанном году подарил императору Александру I Иерусалимский патриарх Поликарп, а вторую – синайский архиепископ Константий. Итак, есть за что пособить нам в настоящее время». Прощаясь со мною, преосвященный Кирилл приглашал меня пожить у него в Джувании. Я обещался быть гостем его, если долго пробуду в Каире.

Из Джувании подвезли меня к дому консула Лаговского. Ему я вкратце повторил свой план воссоединения коптов с нами и говорил о посылке в Абиссинию студента нашей Иерусалимской миссии Якимовича для предварительных разведок о тамошних делах церковных и гражданских. А он сообщил мне свои вести. 1. Назад тому два года египетский державец Саид-паша посылал в Абиссинию коптского владыку Кирилла (приятеля моего) с заверением о дружбе своей с тамошним королем Феодором. 2. Этот паша пронюхал, что его преосвященство намеревается воссоединиться с Православной церковью, и заметил ему, чтобы он не затеивал этого дела. 3. Но несмотря на то, предприимчивый владыка понудил Лаговского препроводить к нашему посланнику Лобанову просьбу о покровительстве ему русского государя. А введенное им обучение коптских школьников греческому пению отменено по настоянию старшин, которым не понравилось это нововведение. 4. К абиссинскому королю Феодору явился какой-то пройдоха из Сирии и выдал себя за посланника русского царя, объявив, что подарки его величества задержаны турками в приморской пристани. Король держал его у себя с год и потом прогнал. 5. Французы, завладевшие одним портом в Красном море, противопоставляют оному Феодору – законного короля, потомка савской царицы и еврейского царя Соломона, но безуспешно. Феодор силен.

Во втором часу пополудни посетил меня в гостинице коптский владыка Кирилл, но не с коптами, а с армянами, из которых один знал язык французский, а другой – арабский. Понятна эта осторожность его. Армяне могли заставить молчать не расположенную к нему и заматоревшую в предрассудках коптскую партию в случае подозрений или догадок ее о свиданиях его со мной, и могли это сделать как очевидные свидетели наших неполитических и небогословских разговоров. Действительно, оба мы, при первом свидании, не промолвили ни слова о том, что и что было затаено в душах наших, жаждущих союза, единства, сопроникновения одной жизнью в единой, святой и соборной Церкви, и говорили только о нашей поездке в монастыри св. Антония и Павла Фивейского в 1850 году. Его преосвященство вспомнил всех тогдашних спутников моих, назвал их по именам и расспросил о судьбе их. Не был забыт нами и тот старый, недужный орел, которого мы кормили и холили во время нашего плавания по Нилу, и тот бедуин, который потешал нас своими гримасами. Коптский владыка был смелее меня. Он рассказал нашим собеседникам даже о том, что я во время тогдашнего путешествия предрекал ему патриаршество, а по возвращении в Иерусалим писал к нему письмо, в котором обещался прислать ему веник для очищения коптской патриархии от старой пыли. «Значение этого веника, – промолвил владыка, смотря на меня любезно, – понято было мною хорошо. Вы желали, чтобы я подмел старый сор наш, старые предрассудки наши и усвоил себе новые, лучшие идеи. Ваше желание отчасти исполнилось, как и ваше предсказание о моем патриаршестве. Когда вы будете у меня, увидите мои новые постройки и нашу народную школу, эту наилучшую надежду мою, эту дорогую жемчужину мою». Я обещался посетить его на другой день в девять часов и просил его прислать ко мне проводника, примолвив значительно, что со дня на день ожидаю известного ему переводчика Фадлаллу. Прощаясь со мною, владыка Кирилл объявил мне, что в следующее воскресенье он будет служить литургию и посвящать двух епископов и приглашал меня видеть сии священнодействия.

Вечером навестил меня старый знакомец мой православный копт Ибрагим, служивший мне переводчиком во время первого путешествия моего по Египту в 1845 году. Он сообщил мне следующие вести. 1. В Каире православные христиане наняли дом для больницы и открыли школу для девочек; но оба эти заведения не благоустроены. 2. Там же находится сто беднейших семейств. Православная патриархия выдает по 15 пиастров в месяц каждому семейству. 3. Греческая община не единомысленна и очень жадна до денег, присылаемых из России. 4. Наместник Александрийского патриарха Каллиника архимандрит Евгений, как педераст, держит у себя мальчика, а в Александрии развел жену с мужем, дабы жить с нею, когда черт удостоит его патриаршего сана. На каирских улицах, где живут православные христиане, прибиты были пасквили на счет этого греко-французика. Посему греки не желают иметь его своим владыкой, а избирают другого. 5. Коптский архиепископ Кирилл избран был на кафедру предместника его по настоянию английского консула, которому, однако, он изменил, ища себе покровительства России.

27, вторник. Сей архиепископ прислал за мной Иерусалимского епископа своего, с которым я познакомился у Гроба Господня, и ученика своей школы, говорящего по-французски. Я пошел с ними, опираясь на синайский посох свой. Дошли мы до ворот архиепископии, вступили в узкий двор ее, и тут, к великой радости моей, коптский владыка встретил меня самым торжественным образом. Семь юных иподиаконов, одетые в разноцветные стихари с орарями, а на головах имевшие бархатные, златошвейные шапочки, похожие на митры, держали в руках своих весьма длинные и толстые восковые свечи зажженные и зеленые вайи из пальм и пели по-гречески: Ἄξιόν ἐστιν, – «Достойно есть, яко воистину» и проч. Впереди же их блистали серебряно-позолоченные рипиды и развевались церковные хоругви. Народа не было. Крестный ход наш двинулся в архиепископские покои. Владыка Кирилл шел рядом со мной. Оба мы, поднимаясь по высокой лестнице, переплелись руками и так вошли в светлую горницу, убранную по-европейски. Тут мне представлен был армянский епископ Каира Гавриил, достопочтенный, седовласый старец. Все мы сели на диване. Против нас установились иподиаконы и продолжали пение, сперва на коптском языке, а потом пропели литургийные стихи: «Милость мира» и проч. на греческом языке греческим напевом. Я понял, для чего это было сделано. Владыка вместо того, чтобы говорить о своем соединении с нами, признал за лучшее пропеть православную обедню по православному чину и тем намекнуть мне о желанном сближении его с Православной Церковью. Любо мне было слушать этот голосистый намек и понимать его. Но я не мог не улыбнуться, когда иподиаконы, держа в руках своих свечи и ваии, запели французский сонет и искоса поглядывали на своего преподавателя французского языка, магометанина. Однако этот сонет был намек мне на зачатки европейского образования коптов. Кончилось пение. Началась наша беседа. Я выразил коптскому владыке непритворную радость свою об отеческом попечении его о детях, говорил ему о пользе языкознания, просил его ввести в народную школу преподавание еллинского языка, нужного при изучении Священного Писания и святых отцов Церкви, указывал на Россию, Европу и Америку, где знание этого языка считается необходимостью, по истощании же речи об этом предмете изъявил задушевное желание свое, чтобы в горной пещере св. Антония Великого устроена была церквица, но так, чтобы эта пещера осталась неприкосновенной, в том виде, в каком она была при этом угоднике Божьем и в каком я видел ее. Преосвященный архиепископ на все отвечал мне искренними обещаниями и тем много радовал мою душу. А армянский епископ, после ответа на мой вопрос о численности паствы его в Каире (1200 душ) и Александрии (гораздо менее), заметил мне, что копты и армяне в Египте подали друг другу руки, дабы тверже противостоять нападениям римско-католиков и протестантов, «и дружно возобновить союз с нами! – подхватил я, – ибо мы не считаем вас еретиками». Тут я кстати сказал ему, что напечатал книгу, в которой разъяснено, что армяне и копты исповедуют одинаковую с нами веру и что они нам братья о Господе. Выслушав это, архиепископ Кирилл по обычаю поцеловал свою ладонь в знак одобрения моих слов, а епископ Гавриил приложил свою руку к голове и к сердцу. После этих разговоров осмотрены были мною все горницы архиепископского дома и даже спальня его преосвященства, училищные комнаты, новая церковь, основанная назад тому два года и еще не конченная вчерне, место для копто-арабской типографии и садик. Все эти сплошные здания прочны, высоки, обширны, хороши. Церковь внутри и снаружи будет украшена мраморными колоннами, кои выписываются из Италии. При осмотре ее коптский владыка успел сказать мне, что освящение закладки ее совершено было им вместе с православным Александрийским патриархом Каллиником, а при прощании со мной заботливо спросил: «Когда же приедет ваш переводчик Фадлалла?» – «С часу на час ожидаю его», – ответил я и простился с ним, целуя его руку.

Но не сбылось это ожидание мое. Начальник нашей миссии Иерусалимской отписал мне, что он не может уволить ко мне своего драгомана, хотя бы и на несколько дней, потому что он нужен ему для переговоров с сирийскими униатами, воссоединяющимися с Православной Церковью, и для какого-то маленького путешествия. Письмо его от 23 декабря получено мною в Каире 27 дня того же месяца. Оно опечалило меня, как, бывало, печалил нечаянный туман, застилавший предо мною утреннюю зарю, румянившую и позлащавшую прозрачные воды Нила.

28, середа. Но еще раз блеснула во мне надежда на отпуск в Каир переводчика нашей миссии Иерусалимской, которого нетерпеливо ожидал и коптский владыка. Г. Лаговский принял на себя труд склонить начальника этой миссии к тому, чтобы он уволил ко мне этого необходимо нужного сотрудника лишь на десять дней. Я решился ждать его. Тогда Лаговский дал мне прочесть присланное к нему особое письмо нашего епископа Кирилла. Оказалось, что этот преосвященный деятель наш на Востоке признавал мое дело в Египте неблаговременным и недоумевал, как можно кончить его в десять дней. Но ему отпишет консул, что и обстоятельства благоприятны для дела моего и десятидневный срок его достаточен для начинания его.

Около полудня был у меня синайский архиепископ Кирилл. Я рассуждал с ним о догматическом присоединении коптов и армян к нашей Церкви с предоставлением им свободы совершать богослужение и церковные обряды по прежнему уставу их, поставляя ему на вид некоторую разность священнослужения, пения и исполнения треб в России, Греции, на Афоне и наипаче то правило святого Вселенского Собора в Ефесе, по которому правилу в трудных обстоятельствах можно действовать не по строгости закона (κατ᾽ ἀκρίβειαν), а по снисхождению (κατ᾽ οἰκονομίαν). Он соглашался на одно догматическое единение христиан, о которых у нас речь была, а на вопрос мой: почему в Константинополе миром помазали сирийских униатов, тогда как в России униаты воссоединены без миропомазания, ответил так: этот предмет требует рассуждения и соглашения четырех патриархов наших и всех синодов при них, вместе с Синодом Всероссийским и еллинским.

После синайского владыки посетил меня армянский епископ Гавриил. Я искренно хвалил ему коптского владыку Кирилла, его предприимчивость и заботу об образовании его паствы и не забыл примолвить, что о нем с отменными похвалами отзывается греческое духовенство, как синайское, так и патриаршее. А преосвященный гость рассказал мне, как и как происходило избрание этого владыки и какие затруднения и препятствия притом преодолены были с помощью его, Гавриила. Этот рассказ его я помещу в жизнеописании Кирилла, а здесь излагаю дальнейший разговор наш. Когда епископ Гавриил заключил рассказ свой словами: «Долго многие (коптские) архиереи не признавали его преосвященства своим владыкой, а теперь признают все», тогда я, задумав полуоткрыться и разузнать собеседника своего хоть немного, сказал: «Как не признать его, когда он имеет много прекрасных качеств ума и сердца, дышит любовью к своей пастве, желает ей добра, дает ей свет, пользуется благоволением местного правительства? Таким архипастырям и Бог помогает. Его уважают даже греки. А я давно его знаю и люблю сердечно. Знает его и Россия, читавшая описание путешествия моего в монастыри св. Антония и Павла Фивейского, в котором изложены все разговоры мои с ними¹²³. От меня знает она и то, что копты и армяне – не еретики.

– Вы говорили нам об этом и очень обрадовали нас таким известием.

– Позвольте же повторить то, что вам и нам приятно и полезно. В России я первый заговорил печатно, что копты и армяне – не еретики. Книга моя, в которой это сказано и доказано, одобрена нашим св. Синодом. После этого вся Российская церковь признает в вас своих старших братьев о Господе, и готова подать вам свои руки.

– Придет время, когда копты и мы соединимся с вами.

– О каком будущем соединении говорите вы? – возразил я с живостью. – Я не могу слышать такого слова. Не говорите: «Мы соединимся с вами», говорите лучше: «У нас с вами один Господь, одна вера, одно крещение, одно упование». Что такое разделяет нас? Разность богослужебных обрядов? Но она существовала и в первые века христианства и, однако же, все христиане тогда составляли одну нераздельную Церковь. Почему же бы она только нам мешала быть членами одной вселенской Церкви? Что такое разделяет нас? Разность догматов? Но ее нет. Копты, вы, мы, все мы содержим один никейский, константинопольский Символ веры без малейшего изменения его. А что касается до учения о лице Богочеловека, то у нас и у вас только буква этого учения не одинаковая, а смысл один и тот же. Перестанем употреблять в катехизисах, в богословских системах, в проповедях, в разговорах устаревшие и неясные изречения: «два естества во Христе составляют одно естество, или одну ипостась»; «во Христе есть две воли и два действования, или тождество двух воль и двух действований». Будем говорить проще и вернее вот так: «Иисус Христос есть совершенный Бог и совершенный человек, в котором неслитно и неизменно сохраняются все свойства божества и человечества после соединения их», как это исповедуете вы, исповедуем и мы; тогда исчезнет всякая недоверчивость между вами и нами. Тогда мы увидим, что у нас один Господь и одна вера и что никакое воссоединение не нужно, а надобно только возобновить прежний союз братской любви.

– Так! Хорошо! Верно! Но политика и народные предрассудки служат препятствием к возобновлению этого союза. Вот вам доказательства на то! Коптский архиепископ Кирилл ездил с греческим патриархом Каллиником в монастырь св. Антония, а здесь пригласил его к освящению закладки новой церкви своей, в школе же начал учить детей греческому пению. Это не понравилось Саид-паше, и он намекнул ему, что лучше бы не затевать ничего нового. А здешние попы понудили его отослать учителя греческого пения. Наш кафоликос Матфей предписал всем епископам своим праздновать Рождество Христово не 6 января, а 25 декабря, вместе с вами. Но это предписание его осталось здесь без исполнения, да не будет распри в народе и толков политических». Эти доказательства не понравились мне, и я хотел было сказать ему: «Однако политика Нерона, Калигулы, Диоклетиана не препятствовала первым христианам исповедывать Иисуса Христа как совершенного Бога и совершенного человека и сменилась политикой Константина и Тиридата, а для отделения народных предрассудков, этих плевел, от истины, этой питательной пшеницы, есть деревенское молотило, то есть епископ, как его назвал св. Григорий Назианзин»¹²⁴; но витийствовать помешали мне греческие старшины, пришедшие поздравить меня с праздником. До входа их в мою горницу я успел упросить епископа Гавриила переждать их, дабы продолжать наши разговоры.

Эти господа изъявили мне сожаление свое о том, что патриаршие диаконы Никанор и Мелетий наговорили мне много неприятностей, и просили у меня прощения. Я простил их. У нас зашла речь об отречении патриарха Каллиника от кафедры. Гости сказали мне, что они пока еще не знают, кого избрать на место его. Я же выставил им на вид бывшего начальника патриаршего училища в Иерусалиме иеромонаха Дионисия Клеопу, похвалив его дарования, богословскую ученость и благонравие. Они промолчали. С ними был у меня богатый купец, не грек, а араб православный. О нем известно мне было, что он на свой счет строит народную школу в Каире для арабских детей православного вероисповедания. Обратившись к нему, я упрашивал его докончить это благое дело, сказавши ему между прочим: есть двоякая милостыня, одна телу, а другая душе; последняя ценнее первой.

Гости ушли. Заторопился домой и епископ Гавриил и, не знать почему, поведав мне, что Саид-паша занял у Франции 28 миллионов франков на всякий случай и что он предан императору французов, тогда как предместник его Аббас-паша дружил с англичанами, простился со мною любезно и просил меня к себе. Я обещался быть у него в пятницу, в десять часов пополуночи.

Во время обеда наш посольский секретарь говорил мне, что болгары 19 декабря приняли унию в Константинополе и отправили в Рим к папе армянского архиерея хлопотать там о присылке в Болгарию латинского архиепископа для управления тамошней церковью. Узнавши это, наш посланник князь Лобанов-Ростовский растерялся и не знает, что делать. «Как не знает, что делать? – запросил я. – Он должен послать посольского архимандрита Антонина в облагодетельствованный нами монастырь св. Иоанна Рыльского, уважаемый всеми болгарами, и в другие обители их и уговаривать тамошних монахов не поддаваться папе». Потом Муханов выразил мне, что Лобанов не сумеет возвратить отщепенцев в ограду Православной Церкви, и промолвил, что к нему присылаемы были какие-то записки московского митрополита Филарета; одна из них, о народном сборище, ἐθνοσυνέλευσις, при Вселенском патриархе.

29, четверток. Нынешний день у меня новенький день, а вести старые, приключения же с молоточка.

Александрийский патриарх Иерофей II, у которого я гостил в 1850 году, скончался внезапно в соседнем доме, у церковного старосты Искендера, грека, в первый день нового года. Вышедши из горницы его, он упал на лестнице и тут же предал Богу дух свой. Им куплена пахотная земля в пять федданов (десятин) у Каира подле железной дороги и построен дом для жены покойного брата его, иерея. На кафедру его египетские христиане избрали трех кандидатов: солунского митрополита Каллиника, бывшего Вселенского патриарха Григория VI и бывшего начальника патриаршего училища в Иерусалиме иеромонаха Дионисия Клеопу. Великая же церковь в Константинополе утвердила Каллиника. Ему в 1859 году пересланы были из России 48520 рублей, собранные фиваидским епископом Никанором в пользу александрийского патриаршего престола. Получив эти деньги от нашего генерального консула Лаговского, блаженнейший Каллиник благодарил наш св. Синод и всех жертвователей посланием своим от 24 сентября того же года и в нем между прочим высказал вот что: «Принося благодарность вам, достоуважаемые и превожделенные братия и сослужители, за данное нашему архиерею, святителю фиваидскому, господину Никанору, по вашему благоволению, дозволение на сбор упомянутых денег в пользу нашего патриаршего престола…, спешим уверить вас в нашем искреннем братолюбии. Воздавши мысленно всем вам братское лобзание, мы благословили обеими руками всех благочестивых православных и милостынелюбивых чад православной России, подавших щедрое пособие нашему святейшему престолу, и из глубины души вознесли за них молитвы. Не меньшим долгом почитаем уверить св. Синод, нашего во Христе брата, что сказанные деньги будут употреблены исключительно на святые церкви и духовенство нашего престола и, если только останется какой излишек, то на прочие нужды его. Самая большая и самая кропотливая забота будет о том, чтобы употребить их на более полезное и более благопотребное».

Армяно-григорианский епископ, пребывающий в крымском городе Феодосии, Г.Айвазовский, прежде был армяно-католик, но изменил папе и воротился на попятный двор. Он в Париже основал армянское училище назад тому три года. Им управляют два вартапеда; а молодые армяне учатся тут на своем иждивении.

Я не терял драгоценного времени в безделии и дорожил всяким случаем, сближавшим меня с коптским владыкой. Он пригласил меня к обеду. Я пошел и застал у него только одного приближенного копта и юного переводчика, который, к сожалению, недостаточно знал по-французски, как ученик. Поэтому настоящее свидание наше было дружеское, а не договорное. Преосвященный подарил мне Евангелие и Апостол на старокоптском языке с арабским переводом, напечатанные в Лондоне, и абиссинские вещи, именно, ходячие деньги:

– два бруска соли, по ценности равняющиеся нашему гривеннику, два рога воловьи, в которые вливается вода для путешествия, и посох с двумя железными крючками, называемый «он-кассе». Абиссинские воины, воткнув его в землю, стреляют с него в прицел, а монахи на одном из крючков его утверждают книгу, когда хотят читать ее во время отдыха в дороге. Нечем мне было отдарить архиепископа. Мы пожелали возобновить сношения с ним, но не подумали послать ему хоть бы крест или чашу. Во время обеда я расспрашивал собеседника своего о Абиссинии, куда он недавно ездил по поручению Саид-паши, а у себя дома записал только вот что: абиссинский царь Феодор имеет одного сына, а женат уже на третьей жене, дочери раса Убиэ. Первые две умерли. Раса Али нет в живых. Абед Мариам, мой приятель иерусалимский, был привратник раса Али, а не визирь, не министр. В Абиссинии весьма много монастырей. Все они построены из дерева.

После обеда, когда мы вдвоем сидели в другой горнице и пили кофе, преосвященный Кирилл тихим голосом и с выражением печали на лице спросил меня:

– Знает ли российский император, что есть на свете копты?

– Знает, – ответил я твердо. – Да и то знает, что они – не еретики.

– Как же ваш генеральный консул, г. Лаговский, говорил нам, что мы не одной веры с вами, что мы отщепенцы, и неохотно заступается за нас перед пашой? Почему он едва-едва согласился отправить мое письмо к вашему министру Лобанову, в котором я просил покровительства России? Почему, принявши это письмо, он сказал мне, что не будет успеха ради разноверия?

Тут я с головой выдал Лаговского, сказав его преосвященству: «Лаговский – консул, а не богослов. К сожалению, он не имел надлежащего понятия о вашем вероисповедании. Но я уже внушил ему, что копты – наши братья по вере, что между вами и нами нет разницы в понимании догматов и что небольшая обрядовая разность не стоит внимания».

Преосвященный Кирилл замолчал и о чем-то задумался. К нам в горницу вошел учитель французского языка, магометанин, и попросил у владыки позволения отпустить учеников, думая, что я не приду экзаменовать их.

Ученики были задержаны. Я испытывал их в знании французского языка, продиктовав им следующие стишки:

Je donnai mon petit coeur

À Jésus mon Sauveur;

Il le tient si bien, si bien,

Que le monde n'en aura rien¹²⁵.

Они правильно написали их на тетрадках своих и на черной доске перевели по-арабски и сделали разбор их грамматический и логический, объясняясь по-французски. Я очень доволен был их понятливостью и развязностью и часто говорил «браво». Мое «браво» с удовольствием повторял сидевший подле меня владыка Кирилл. А учитель магометанин не утерпел, сказал, что ему очень нравится мое четверостишие. После сего ученики наизусть произносили разные французские стихи и вели заученные по книге разговоры на этом же языке так живо и так бойко, что я получил хорошее понятие о даровитости коптов. Наконец, один из них еще раз со слов моих правильно написал на черной доске стих Ламартина:

Lorsque l'amitié n'a plus d'autre langage,

La main aide le coeur, et lui rend temoignage¹²⁶, – перевел и объяснил его удачно. Этим стихом я давал чувствовать преосвященному Кириллу, что я друг ему, но в ожидании своего переводчика могу только пожать ему руку. Он понял меня. Мы пожали друг другу руки и расстались.

Провожавший меня ученик на дороге сказал мне, по приказанию своего владыки, что его преосвященство желает быть у нашего генерального консула вместе со мной. Тогда я понял, о чем он думал, замолчав после разговора об этом консуле. Проводник мой ждал от меня ответа. Я велел ему сказать владыке, что охотно принимаю предложение его, и условлюсь с ним в выборе дня и часа. (Но это не сбылось).

Не забываю дописать, что в город Миниэ на днях посвящен коптский епископ Фома.

30, пятница. В десять часов пополуночи армянский епископ Гавриил прислал за мной коляску, благообразного священника и каваса. Я поехал к нему, решившись не говорить о предметах веры с таким церковником, у которого политика на первом плане, а вера на втором. На дворе епископии ожидал меня сам он, священники, диаконы и малолетние иподиаконы в стихарях, орарях и митрах, с зажженными восковыми свечами и ваиями, и несколько почетных армян. Мне поднесена была архиерейская мантия. Но я не надел ее. Крестный ход наш, в облаках фимиама, под осенением хоругвей и рипид, с пением, не гнусным, но гнусивым, двинулся в церковь. Она нова, не мала, светла и хороша. Тут я взошел на предалтарный, высокий и открытый помост, приложился к св. Евангелию, кресту и престолу и, став на колена, кратко, но пламенно помолился Богу о возобновлении союза армян и коптов с нами. Из церкви боковым ходом провели меня в гостиную горницу, убранную весьма прилично, и угостили чаем. Пока я пил его, иподиаконы пели разные священные стихи на армянском языке и, под конец, французский сонет. Когда они ушли, я спросил епископа: давно ли армяне поселились в Египте, – и услышал от него вот что. Назад тому 700 лет 30000 армянских семейств с их царем и епископом Григорием приведены были в Каир как пленные. Потомки их жили тут 200 лет и потом все разошлись по разным странам; а царственное семейство поселилось в Галлии и там вымерло. После сего очень долго не было армян в Каире и Александрии. Они начали селиться тут уже при Мегмете Али паше, в начале текущего столетия. Первый епископ у них был Кириак, впоследствии патриарх в Иерусалиме, а второй – ныне здравствующий Гавриил. На вопросы мои об армянах в Индии и Персии он дал скудные ответы, сказав только, что у них есть церкви в Бомбее и Калькутте, а епископа нет, в Испагани же издавна существует у них архиерейская кафедра.

Преосвященный Гавриил недавно был в Италии и в Риме для поправления своего здоровья и зрения. Узнав это, я рассказал ему о своем путешествии по Италии в 1854 году и о том, как принимал меня папа с предварительными условиями, чтобы я не надевал на себя креста и не жаловался на римское духовенство, живущее в Иерусалиме, и как швейцарская гвардия его, желая отгадать, кто я такой, приговорила, что я кальвинист. Кстати сказано было ему и то, что в Милане называли меня китайским купцом, в Пизе недоумевали о русских, христиане они или язычники, а в Каире покойный коптский архиепископ Петр, в поручительном письме своем к коптам, назвал меня милордом Российской церкви, теперь же, как только я прибыл в сей город, дали о мне знать нашему консулу, что приехал знатный казак в лисьей шубе.

Эти рассказы мои позабавили старца. Оба мы расстались в веселом расположении духа.

31, суббота. Я болен. Простудился в школе коптского владыки.