Слово в день Успения Пресвятой Богородицы. Св. Тихона, епископа Воронежского и Задонского

Блюдите, како опасно ходите (Еф. 5:14).

Представьте человека, который, сидя на преукрашенном престоле, имея в руках все удовольствия, видел бы под собою воспламеняющийся огнь, над главою повешенный на тончайшей нитке преострый меч, и со всех сторон вооружавшихся против него. Рассудите: в такой опасности, в таком ужасе, составят ли все удовольствия и увеселения спокойствие сего человека? Отвсюду – смерть: сверху – смерть, снизу – смерть, со всех сторон – смерть. Эта опасность и страх не превозмогут ли все удовольствия его? Когда я изображаю такое состояние человека, то описываю оным состояние жития нашего. Мы все, живущие на земле, находимся в такой же опасности, в какой – этот человек. Об этом и предложу настоящее слово во славу Божию, а в честь нынешнего торжества, на тот конец, дабы всем нам, окруженным такими опасностями в мире этом, жить с опасством, по увещанию богомудрого учителя, святого Павла: блюдите, како опасно ходите.

Слушатели! Когда мы откроем умные наши очи, и посмотрим на обстоятельства жития нашего, то увидим непременно, что оно сходно с состоянием оного человека, и никакая красота мира сего не возможет увеселить нас. Мы увидим над собою Бога, претящего нам мечом правды; увидим под собою ров адский, уготованный грешникам; увидим позади грехи наши, совестию непрестанно мучающие нас; увидим пред собою смерть, непрестанно приближающуюся к нам; увидим по правую и по левую сторону врагов душ наших, строящих козни нам и ищущих погибели. Бог, Который – вверху нас, есть всемогущий, так что никто не может противиться Ему; есть наш Творец и Господь, Который в одну минуту может сокрушить нас, как сосуды скудельные, руками Его соделанные, и потому Он страшен, почему и Христос повелевает нам бояться Его: убойтеся могущаго и душу и тело в геенне погубити. (Мф. 10:28). И опять Иеремия вопиет к Нему: кто не убоится Тебе, о Царю языков (Иер. 10:7)? Он есть и всевидящий, и видит все наши дела, все замыслы, все сердечные помышления; Он видит и несоделанное наше: и несоделанное мое видести очи Твои (Пс. 138:16), – говорит Псалмопевец. И как Он есть бесконечное добро, то ненавидит и малейшее зло, и наказует за то: ибо – правосуден. Между сынами Израилевыми, исшедшими из Египта, у Него не было приятнее и любезнее, как Святой Моисей, с которым Он беседовал как друг с другом, за моление которого отвращал и меч гнева Своего от непокорных и жестоковыйных людей, которому, наконец, Сам объявлял, говоря: вем тя паче всех; однако же, за некое преступление наказал и его: не допустил его до земли обетованной, хотя тот желал оной с великим усердием. А когда Бог наказует и друзей Своих за преступление, то что думаете вы, бесстрашно и явно дерзающие против Божия закона? Вы, которые чуждого ложа беззаконно касаетесь; вы, которые кровь брата проливаете; вы, которые тайным и явным образом ближнего обижаете; вы, которые кровавые слезы вдов, сирот и бедных пьете; вы, которые делателей и наемников ваших труды туне пожираете; вы, которые хульными устами Седящего на небесном троне касаетесь; вы, которые присяги и клятвы свои нарушаете; вы, которые ищете истребить от земли живых опечалившего вас словом, и прочие этим подобные грешники, – что вы думаете о себе? Думаете ли вы, что убежите праведного суда Божия? В вас ли великое преступление останется туне, когда во святых малое наказуется? Малое Бог наказует, а великое оставит ли? Разве у Бога неправда? Да не будет. Да не будет и помыслить то: праведен Господь, и несть неправды в Нем. Сколько беззаконий вы прилагаете к беззаконию, столько собираете себе гнева и ярости Божией, если скоро не прибегнете к Божию милосердию с покаянием и сокрушенными слезами. Вот, слушатели, какой меч висит над нами! Меч правосудия Божия, грехами нашими изощренный... Но посмотрите умным оком вниз себя, и вы увидите под собою и ров глубокий, ад зияющий, хотящий пожрать грешников, – и он тотчас пожрал бы, если бы не удерживало его милосердие Божие, благодать Божия, ожидающая покаяния грешника. Страшна сия пропасть и мужам святым. Святой Кирилл Александрийский, говорил: «боюсь геенны, пoелику она бесконечна; боюсь тартара, ибо он не причастен теплоты; боюсь тьмы, потому что она непричастна света». Да и других святых содержал тот же страх. Если же святые Божии, которые всю жизнь проводили в таком покаянии, работали Богу так, что и малейшей заповеди Его боялись преступить, трепетали той пропасти: то нам ли грешникам быть бесстрашными? Хорошо Святой Златоуст сравнивает таковых с малыми детьми, которые личин боятся, а не боятся огня, о который обжигаются. Так и люди, имеющие младенческий ум, боятся временного несчастия, временных бед, которые все посылаются от Бога, по большей части для исправления, а не трепещут геенны, которой и сами бесы ужасаются, как научает святое Евангелие: и молиша Его, то есть Христа, да не повелит им ити в бездну, хотя та для них уготована. Вот – и вторая опасность, над нами.

А когда мы посмотрим вперед, то увидим не меньшую опасность, увидим смерть, которая никого не оставляет; и чем более мы живем, тем более она приближается к нам. Сей предел Божий как не известен нам, так и весьма страшен. Не известен, пoелику, похищает без разбора старых и молодых, готовых и не готовых, праведных и грешных. Страшен, пoелику отселе начинается нескончаемая, всегда пребывающая, вечность. Отселк мы отходим или в блаженство вечное, или в муку вечную, – или в место радости, или в место плача; отселе мы начинаем или вечно жить, или вечно умирать, – или вечно царствовать на небе со Христом и святыми Его, или вечно страдать в аду с сатаною и ангелами его. О, смерть, смерть, коль страшна память твоя! Но дивная вещь; всех нас ожидает необходимый сей рок; а мы живем так, как бы и не было его. Окаянная наша слепота! Всякому не безизвестно, в каком состоянии находится тот, кого окуют в железо, и, посадив в темницу, приговорят к смерти. Не нужны ему тогда ни жена, ни дети, ни друзья, ни сродники, ни богатство; не идут на ум пища и питие; одна только дума у него, что он приговорен к смерти; он ожидает, когда придет тот день и час, в который ему умереть. Праведный суд Божий еще в раю приговорил всех нас с праотцем к смерти: земля еси, и в землю отыдеши (Быт. 3:19); и сколько веков ни прошло, еще не было такого, кого миновал бы предел сей, да и повседневные примеры показывают то. Отчего же мы живем не так, как приговоренный к смерти? Почему не боимся часа того? Отчего не приготовляемся к тому? Зачем всегда упражняемся в пьянстве, в роскоши, в играх, в забавах? Для чего друг друга обижаем, грабим, обманываем? Что любуемся поклонами измышленными, коварством диавольским? Что чрез неправедные доходы собираем богатство, как бы с ним и вечно не расставаться? Ведь мы приговорены к смерти судом Божьим так, как и в темнице сидящий; и суд Божий непременно изведет нас из темницы тела сего, когда будет уреченное время, а персть предастся персти: земля еси, и в землю пойдеши! Разве кто сказал бы, что «не равна смерть: тем, то есть, в темнице сидящим, – бесчестная, а прочим – обыкновенная». Но один Бог знает, какая будет кончина и тебе, который так думает. Имеешь ли ты откровение от Бога, как Он опеределил тебе окончить житие? Может быть, что и тебя будут казнить; может быть, что или в пучине морской погрязнешь, или от разбойников убит будешь, или иным подобным образом скончаешься. Мы только рождаемся все одним образом, а умираем различными. Иной – стоя падает, и бывает бездыханен: иной – ходя споткнется, и без души лежит; иной – сидя наклоняется, и его поднимают мертвым; иной – с вечера ляжет спать на одре, а поутру на одре смертным полагается; иной – за столом сидя веселится, и в тот час износится к гробу с рыданием. А что с другим случается, то и с тобою и со мною случиться может (все мы как – одного естества люди, так тем же случаям подвержены): а когда то будет, от нас закрыто; посему на всякий час надобно ожидать того. Но когда и как бы ни случилось скончать житие, тут всякому откроются книги совести; тут явятся дела всякому, яже с телом содела или блага, или зла, тут покажутся две дороги, из которых одна ведет в жизнь, а другая в смерть вечную. Но то одно должно признать, что князь тьмы ослепил нам глаза, дабы не видать того предела Божия, и не помышлять о нем; а не помышляя, исполнять злую и погибельную его волю, и так лишиться спасения. Вот что пред нами обращается, слушатели! А что мы увидим взад себя, – на то посмотрим умным нашим оком. Ах, страшно туда и взглянуть нам! Там стоят лютые наши соперники, крепко держащиеся за нас, и немилостиво влекущие нас к Судии, и тщащиеся предать в темницу вечную; там, говорю, грехи наши, во всю жизнь нашу соделанные, как страшилища некие, хотящие пасть на нас, и во дно адово низринуть; грехи наши уязвляют совесть нашу, бодают как мечом. Сии враги мучительные низринули ангелов с неба во дно адово и пленицами мрака связали; сии враги выгнали праотца Адама со всем родом его из рая; сии враги навели страшный потоп на весь мир, попалили Содомские и Гоморрские грады; сии враги столько людей Божиих не допустили до земли обетованной; сии мучительные враги разоряют грады, великие государства и наводят всякие другие беды и напасти. Такие, говорю, лютые враги наши позади нас стоят, и восстают на нас.

А как еще внимательнее осмотримся, и душевными глазами посмотрим на правую и левую сторону, то увидим не меньше опасности. Увидим, с одной стороны, мир с прелестями, – с другой, князя тьмы с началами, властями злобы поднебесной, вооружающихся на нас. И так, когда с одной стороны уклониться, на другой сретает беда. Слышите, что о сем Исаия вопиет: страх и пропасть и сеть на вас живущих на земли. И будет, бежай страха, впадет в пропасть: и излазя из пропасти, имется в сеть (Ис. 24:17–18). Как звери в лесах от ловцов: так люди в мире сем бывают гонимы и уловляемы от духов злобы поднебесной. Звери, когда избудут от тенет, впадают в ямы; а если освободятся оттуда, попадают на псов: тоже случается и с человеком бедным. Когда он избыл от одной козни, падает в другую; ищет уединения, впадает в большее искушение (пoелику в уединении более сатана борет); оставив уединение, обращается с соседями, с друзьями развращенными: злобою сих, как смолой, очернится. Итак, куда ни обратится, везде ему предлежит сеть пагубы. Антоний Великий, как читаем мы в церковной истории, видел весь мир, исполненный сетьми от земли даже до небес, – почему и воззвал с воздыханием ко Господу: «Господии кто может избавиться от сих сетей»?! И подлинно, никто из нас не избыл бы, если бы благодать Божия не спасала всех.

Теперь, слушатели, взирая умными очами, на все эти обстоятельства, рассудите, не в такой ли опасности находится и наше житие, в какой было оного царского брата, о котором мы помянули в начале слова? Мы видим меч правды Божией, висящий над главою нашею; видим внизу нас отверстую пропасть геенны огненной, уготованную грешникам; видим пред собою смерть, с часу на час приближаюшуюся к нам и хотящую восхитить нас; видим позади себя грехи наши, угнетающие совесть нашу, и воспоминанием как мечом бодущие; видим по обеим сторонам мир и диавола, врагов наших, мечущих на нас стрелы свои и уязвляющих нас. Сверх всего того, имеем и престол колеблющийся, т. е., естество непостоянное, ко всякому падению склонное. Ужели же, братья, скажу и я вам, на сем престоле колеблющемся сидя, сими бедами быв окружены, мы станем всякий день надевать порфиру и виссон, как Евангелиский оный богач? Станем созывать друзей, собирать столы, согреваться и веселиться богатою пищею, сладкими и дорогими винами, когда и сверху и снизу, и позади и спереди с обеих сторон належит страх?!

Что же нам делать в таком обстоянии? Как нам избавиться от всех сих зол? Поищем и мы себе образца, которым бы нам уклониться от сих опасностей. А вот способ тот и приходит нам на ум: избавим себя от грехов истинным и слезным покаянием, которое милосердный Бог даровал нам грешникам для немощи нашей. И так, от мучительства их совесть свою освободим, а смиренным покаянием и праведный гнев Божий отвратим, и Бога на милость преклоним, и геенну под нами, грехами нашими разженную, угасим. Ибо человеколюбивый Бог ничем так не преклоняется, как слезами человеческими, от сердца сокрушенного происходящими. Поощряют и ободряют нас к тому Ниневитяне, покаянием избегшие гнева Божия; поощряет Манассия царь Иудин, сокрушением сердца от уз греховных разрешившийся. Поощряет блудница, слезами омывшая ноги Христовы, и так от скверн греховных омывшаяся. Подает себя в пример Святой Петр, верховный Апостол, трижды отрекшийся Христа и горьким плачем опять вчиненный в апостольский лик. Подражая сим, прибегнем и мы с умилением ко Владыке нашему: Он, как Отец многомилостивый, преклонившись на милость, и от грехов очистит нас, и праведный Свой гнев отвратит, и от пропасти адской избавит Своим человеколюбием. А как Бог примирится с нами, то уже и смерть нам не страшна будет. Но избавимся и от прочих обстояний, то есть наветов диавола и мира, если со слезами будем молиться Тому же милосердому нашему Промыслителю Богу, чтобы Он открыл нам разумные очи, которыми могли бы увидеть распростертые для нас сети вражии. А когда мы увидим их, то благодатью Того же Господа можем и уклониться их: ибо не так опасны, и потому удобно избежимы, явные наветы врага, как тайные. Всегда будем прибегать также к помощи и защищению, во–первых, Владычицы нашей Богородицы, общей всем христианам Предстательницы, честное Успение Которой мы ныне празднуем; потом с усердием призовем и всех угодников Божиих, да помогут нам, пoелику они, как сами искушены были, то и нам искушаемым могут помочь. Постараемся и подражать им в осторожности жития: они уклонились наветов вражиих, памятуя последние четыре: смерть, суд, ад, царствие небесное.

И мы примем сие в ум, и будем всегда содержать память смертную. Сие не попустит нас хвалиться благородством, и других, братию свою, презирать: пoелику, памятуя смерть, будем помнить, что мы – земля и пойдем в землю. Памятуя смерть, отвратим руку от лихоимства, грабления, а еще и от своих имений будем пополнять требующих руки, ведая, что все мирское останется миру, а мы, как наги вошли в мир, так наги и отойдем. Памятуя смерть, не будем обременять сей телесный мех объядением и пьянством, но будем принимать столько пищи и пития, чтобы можно было не ослабеть, и трудиться, надеясь сами быть снедию червей. Памятуя смерть, не пожелаем различных и богатых одежд, ведая, что при погребении нужна одна только сорочка для прикрытия наготы. Памятуя смерть, не будем доставать злоковарным происком многих земель, ведая, что по смерти не более трех аршин надо будет земли. Итак, памятуя смерть, будем иметь великое опасение к избежанию козней неприязненных. А когда будем помнить смерть, то на ум придет и суд страшный, который следует по смерти, где будем истязаны за худое слово и помышление. Памятуя смерть, будем и к страшному суду приготовливаться и Судию праведного всякими мерами умилостивлять. Ибо, если, призываемые к человеческому суду, мы готовимся как на нем поступать, что сказать, чем оправдаться: то куда больше к суду Божию, на котором будут явлены и все помышления наши. От страшного суда представятся в уме две дороги: по одной бедные грешники с плачем, воплем и рыданием неполезным идут в муку вечную; по другой блаженные праведники с радостию неизреченной идут в живот вечный. Всегдашняя память сих четырех не попустит нам прельщаться греховною сладостию, по Писанию, говорящему в предосторожность нам: помни последняя твоя четыре, и во веки не согрешиши (Сир. 7:39). Аминь¹⁹³.