334. Кто стучится у дверей нашего сердца
Се стою при дверех и толку...
В каких трогательных образах представляет нам Господь Свое милосердие к нам грешным! Он, подобно доброму пастырю, оставляет девяносто девять овец и идет в горы и дебри пустынные, чтоб найти овцу заблудшую и взять ее на рамена Свои; Он, подобно любящему отцу, ждет, пока блудный сын-грешник “придет в себя”, и всегда готов выйти к нему навстречу, чтоб раскрыть Свои отеческие объятия, чтоб простить, забыть ему все, чтобы призвать к радости самих ангелов небесных ради его обращения. Но вот еще трогательный образ: это уже не притча, а прямое обращение к грешной душе: се, глаголет Он, стою при дверех и толку... стоит Он у дверей грешного сердца нашего и стучит, как странник, ищущий покоя; стоит и ждет, аще кто услышит глас Его и отверзет двери, и внидет Он к нему, и вечеряет с ним (Апок. 3:20).
Стучит Он в совести нашей, напоминая долг любви к Возлюбившему нас до конца, даже до смерти крестной; стучит в обстоятельствах жизни нашей, как скорбных, так и радостных; стучит-зовет к Себе, осыпая нас благодеяниями, ожидая, что вот – проснется наша совесть и вздохнем мы со слезами умиления: “И за что Ты так любишь нас, грешных, Господи? За что так милуешь, так благодетельствуешь? Ведь мы должники пред Тобою неоплатные, а Ты еще и еще одолживаешь нас!”
Стучит Он в наше сердце и болезнями, отечески напоминая, что ведь мы не вечно будем жить на земле, что надо приготовиться к другой жизни, что надо привыкнуть еще здесь на земле дышать небесным воздухом, что без этой привычки там тяжело нам будет жить: ведь там все дышит любовью, молитвой славословия Божия, а мы здесь ни о чем таковом и думать не хотим.
Стучит в сердце наше и скорбями, лишениями, обидами, поношениями, обращая нашу мысль к закону жизни земной, яко многими скорбьми подобает нам внити в царствие Божие (Деян. 14:22), ибо скорби и есть тот крест, без которого нельзя идти за Господом, нельзя войти во след Его во врата райские.
Стучит Он, но нет ни гласа, ни послушания... потому что нас все дома нет. С раннего утра до поздней ночи ум наш бродит по распутьям мира да и когда “придет в себя”, то бежит от себя. В сердце страшно заглянуть: там кишат гады, бушуют страсти, расхищая остатки добра (если только оно было), оскорбляя святыню веры, чистоту целомудрия, заражая самомнением и гордостью и чрез то удаляя благодать Божию от сердца нашего. И течет жизнь наша, подобно мутному потоку, день за днем, увлекая нас в океан вечности. А Господь все стоит у дверей сердца нашего и все стучит, зовет к Себе, ждет, пока мы откроем эти двери, чтобы принять Небесного Гостя.
Что же? Доколе это будет? С каждым днем, с каждым часом приближается минута, когда Он отойдет, оскорбленный невниманием нашим, отойдет от нас и заключит пред нами на веки двери чертога Своего небесного, и станем мы тогда с юродивыми девами стучать в эти Его двери, но услышим грозное: не вем вас... отыдите от Мене делающие беззакония!..
Господи милосердый! Не покидай нас грешных, не отступай от нашего сердца, стучи – стучи, пока не достучишься; Сам всемощною Твоею десницею сокруши ожесточение наше, Сам открой двери, очисти всякую скверну, наполняющую душевную храмину нашу и – имиже веси судьбами спаси нас! Ты Сам сказал, что хотением не хочешь смерти грешника, что хочешь, что ждешь, ищешь обращения его; Ты ведаешь, Господи, что и мы не хотим своей погибели, только с собою никак не сладим: не еже хощем, доброе, сие творим, но еще не хощем – злое, сие содеваем. Пошли же, Милосердый и Всемогущий, благодать Твою в помощь нам, да прославим имя Твое святое! Видя вдовицу, зельне плачущую, Ты некогда умилосердился еси и сына ее, на погребение несомого, воскресил еси: тако и о нас умилосердися, Человеколюбие, и грехами умерщвленный души наши воскреси и сподоби хотя прочее, может быть, уже не долгое время живота нашего без порока прейти и под матерним покровом Церкви Твоей во врата блаженной вечности внити. Аминь.
Совесть заговорила
Слава Богу: русские люди еще умеют каяться. Несколько лет назад, когда я был еще казначеем Троицкой Сергиевой Лавры, я получил с Дальнего Востока 50 р. от одного бывшего каторжника, который когда-то попался на сбыте фальшивых десятирублевок в образных лавках Лавры, в гостиницах и в просфорне: отбыв наказание, он счел долгом из первых же своих трудовых заработков вернуть Лавре похищенное с благодарностью преподобному Сергию за то, что “не попустил ему продолжать грешить” – он был изловлен в Посаде же, судим и наказан каторгой.
Сегодня я получил такое письмо: “Перевел на имя вашего высокопреосвященства 30 рублей и каюсь вам, что половину этих денег я грешный, взял у пьяного человека лет десять тому назад; он – дальний, его адреса я не знаю; вероятно, его уже нет в живых. Прилагаю к его 15 рублям еще своих 15 рублей для покрытия сего греха и прошу вас послать на эти деньги воинам нашим назидательных ваших листков, на все 30 рублей, на три фронта: к Риге, на Кавказ, и в армию Брусилова. – Многогрешный И.”... следует адрес.
Бог да простит кающегося и вменит его жертву тому, у кого он “взял” деньги. Если он жив, то пошли ему Господи духовное утешение, если умер – вечный покой. А святая Церковь будет молиться за обоих, яко добро творящих и посылающих духовную милостыню тем, кто наиболее нуждается в ней.
Добрым людям
Не напрасно земная жизнь называется юдолью плачевной. Кто не плачет здесь, если не слезами из очей, то стенанием сердца, от болезней, обид, всяких невзгод житейских? и в мнимом счастье нередко чрез золото слезы льются, а в Писании сказано: многи скорби праведным, но в то же время и многи раны грешному.
И каких-каких скорбей не несут особенно рабы Божии, Богу работающие! Пишет мне один многоскорбный сельский священник: кончил он курс десять лет назад, поступил во священники в село. На другой же год сгорела церковь. Думают, что поджег молоканин, кощунник и невер. Правда это или нет – Богу ведомо. А “для священника пожар церкви, по выражению моего письменного собеседника, такое же горе, как смерть любимой жены”.
Наскоро построил он тесовый молитвенный дом и служил в нем три года. Часто простужался, перенес тиф, а в январе 1914 г., на Крещение, снова простудился и решил перейти в приход с теплою церковью. Но только что стал привыкать к приходу, как умирает свояк, оставляет пять человек детей, старшему 13 лет и полторы тысячи долгу. Слезы, просьбы, мольбы. Священник снова переезжает на место покойного, чтобы помочь его семье. Но и здесь его ждет горе: снова пожар церкви. “Как я молил, желал себе смерти, плачет бедный батюшка в письме ко мне: это горе разбило всю мою жизнь. Только вера спасла меня – иначе я снял бы с себя рясу”.
И много-много получается мною таких скорбных писем. Не знаю, почему пишут мне. Тут уж не скажешь, что сам человек виноват: видно, воля Божия есть на то, чтобы он скорбел. За семь лет горит две церкви, тяжко болеет два раза, сиротеет родня. Наше дело утешать такового любовью, молитвою за него, посильной ему помощью в его подвиге, наипаче же в том деле Божием, которое тяжелым крестом легло на него – в построении храма Божия на месте сгоревшего. Да будет ему сей крест в утешение.
Маленькую лепту послал я ему: кто из читателей пожелал бы вложить свой кирпичик в созидаемый им храм Божий, тот пусть пришлет свою лепту в редакцию “Троицкого Слова”: она будет переслана с молитвою за жертвователя.