Беседа в третью неделю святого Великого поста

Сказана в Донском кафедральном соборе в 1846 году

И аще кто согрешит, Ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа Праведника: и Той очищение есть о гресех наших, не о наших же точию, но и о всего мира.

1Ин.2:1,2.

Говорит нам таким образом избранный благовестник любви Божией к человекам, особенный наставник наш в любви к Богу и друг ко другу, – возлюбленный ученик Иисуса Христа. Св. Богослов, рассуждая о нравственном состоянии человеческом, состоянии не вне, а уже в недрах христианства, сказывает, что природа человеческая и здесь, хотя она и возрождена о Христе Иисусе, не может еще быть безгрешной: мыслить кому-либо иначе значило бы обманывать себя и не иметь истины, даже лжа творить Бога и не принимать святого Слова Его. Конечно, не с тем изъясняем вам, – продолжает Евангелист Иоанн, – столь неизбежную в человечестве действительность, чтобы так и жить уже всем во грехах; отнюдь не с тем. «Чадца моя, – восклицает святой девственник и друг Христов, – чадца моя, сия пишу вам, дa не согрешаете! Для сего и говорю я, – говорит он, – о прирожденности греха в людях, дабы все вы, христиане, все боялись греха, всемерно остерегались бы его и избегать старались!» «Вемы, – говорит Богослов на конце своего послания, – яко рожденный от Бога, не согрешает: но рожденный от Богa блюдет ceбe, и лукавый не прикасается ему»¹⁶⁸. Впрочем, если когда и случится за всеми вашими усилиями противу греха впасть в грех по слабости природы: не отчаивайся никто; – «Ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа Праведника: и Той есть очищение о гресех наших, не о наших же точию, но и о всего мира»(1Ин.2:1,2). Вот, братия мои, вся сила и все наше упование в Таинстве Покаяния, к которому мы прибегаем ныне во святой пост. Вникнем в сие божественное ходатайство Христово, вникнем с той особенно стороны, каким образом каждому из нас усвоять его надобно себе в Покаянии, – вникнем со вниманием, какого требует святейший предмет христианского благочестия и наше вечное спасение!

Какое тяжкое для чувствительности нашей дело, когда мы идем на Исповедь, идем объявить себя многовидными преступниками святого закона Божия, между тем, как уже Сам Судия наш от века совершенно знает не только все дела наши, но и желания, и самые глубокие помыслы! Таким образом мы идем к Нему для того только, чтобы принять святой приговор Его по грехам своим. Но ободритесь, утешьтесь, кающиеся христиане! В таибницу Божию, на суд Покаяния нашего идет вместе с нами, – или нет, давно уже присутствует прежде нас там, – Ходатай наш, Сам Единородный Сын Божий. Мы впали в прегрешения; мы повинны вечной смерти за них: но Он, Ходатай наш, уже очистил преступления наши, удовлетворил за них Небесному Правосудию собственной Своей смертью, умер за нас смертью крестной. Тайна в христианстве первая и всем известная! Итак, что ж мы идем теперь делать, на суд Покаяния? То только, чтобы принять, усвоить каждому самому себе божественное сие ходатайство Иисуса Христа! Усвоить чем? Не оправдыванием себя, не очисткой какой-либо собственной, не заслугами или достоинствами; нет, – аще речем, что греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас: но – чистосердечным признанием грехов своих, глубоким сознанием необходимости и силы смерти Искупителя нашего к очищению грехов наших. Он только, Искупитель Господь наш Иисус Христос, – очищение о грехах наших. Что, подлинно, здесь, в бездне благости, любви, величия и силы Божией частные грехи наши; когда Он, по слову Апостольскому, есть очищение не о наших только грехах, но и всего мира?

«Такая жертва уже давно принесена Богу: и на что изъясняться нам перед Ним в том, что Сам он знает о нас без всякого сравнения лучше нашего?» – подумают, может быть, некоторые из сынов века, знакомых с мирской диалектикой. Так, жертва принесена: но она, по заповеди Самого Господа, в действенном воспоминании его должна приноситься и ныне, и до конца мира приносится та же самая, поскольку есть еще вновь и вновь требующие очищения от ней; а оно должно быть принято собственной каждого из нас, а не чужой, чьей бы то ни было, верой. Несомненно и то, что Всеведущий знает наши прегрешения, вместе и наши силы, способности, расположения: но всякому из нас нужно познать и самому собственные грехи свои, восчувствовать все омерзение к ним и искать сердцем, всей крепостью души спасительного очищения от них. Не с камнями, не с растениями, не с бессловесными животными дело теперь; но с созданиями, одаренными свободой, разумом и словом. По сим свойствам души ценится у нас всякое дело, и доброе, и худое, – по свободному расположению духа, а не по врожденности или необходимости. Богоподобная душа человеческая без своего произволения и любви к добру или отвращения ко злу не может быть и блаженной. Сами добродетели ее без такого расположения духа, по слову Апостольскому, были бы как звук меди или звяцание кимвала; они были бы бесполезны, ничтожны, хотя бы самое тело, – говорит Апостол, – отдано было нами на сожжение, или глаголал кто-либо языками человеческими и Ангельскими¹⁶⁹. По свободной природе впали мы в первородный грех и впадаем в новые и новые грехи: по свободе надобно и выйти из них.

И вынуждаемо ли это требование, чтобы открывать нам грехи свои на Исповеди собственным сознанием? Нет, – самое естественное. «Кто чем болит, тот о том и говорит», – гласит народное наше присловие. Почему если болящий душой, проникнутый страхом о грехах, пришел с ними на Покаяние: в состоянии ли он не исповедоваться со всей обстоятельностью, коль скоро их чувствует? Довольно ли и слов только, при сердечном сокрушении? Не сотрясется ли вся природа человека, проникнутого страхом Божиим? Возможно ли ему задержать в груди своей воздыхания, стоны, – в глазах слезы, в устах рыдание? С каким чувством и как говорит всякий из нас и о вещах жизни обыкновенной, когда кто в беде, в страхе, с сожалением, с сокрушением, с искренней просьбой о чем-либо? Менее ли стоит заботы душа, внутреннее благосостояние ее, вечное спасение? Словом – не раскрывать на Исповеди самую душу свою, значит не исповедоваться и не просить, даже не желать себе отпущения грехов от Бога: какой же будет и плод такой Исповеди, когда, собственно говоря, нет ее!

Каких бы даров благодати ни просили мы от Бога, как просим от Него при покаянии нашем отпущения грехов; и просить должны мы, и принять можем одним душевным чувством, которое называется верой, – чувство самого глубокого убеждения в том, что имеем истинную нужду просить чего-либо и полную надежду на получение просимого. Обратим внимание, как Господь Иисус искал, требовал такого расположения в людях, когда они прибегали к Нему в нуждах, подобных нашей нынешней нужде, – нужде испросить или принять от Него оставление грехов? Во время земной жизни Господа пришел к Нему однажды человек с сыном ужасно бесноватым, и изъясняясь, что «многажды в огнь вверже его бес и в воды, да погубит, возопил: но аще что можеши, помози нам, милосердовав о нас!» Господь ответствовал ему, – продолжает Евангельское сказание: «еже аще что можеши веровати, вся возможна верующему»¹⁷⁰. В другой раз Сам Господь располагается оказать помощь расслабленному, тридцать восемь лет неподвижно лежавшему, и что же? – Прежде спрашивает недужного, хощет ли он цел быти? Как не хотеть? Но нужно было собственное в том сознание человека, дабы к сему чувству, к сему, так сказать, живому месту можно было привить божественное врачевание. Словом – без веры людей не подавались никогда силы Божии. Кажется, самое Всемогущество ограничивалось там, где недоставало веры человеческой к принятию чудес Его. Господь Иисус пришел некогда в отечественный город свой, и жители, вместо того, чтобы воспользоваться присутствием между ними Небесного Наставника и Врача, только блазнились о Нем по неверию своему, а далее, сказывает евангельская история: «и не можаше ту ни единыя силы сотворити, токмо мало недужных, возложь руце, исцели. И дивляшеся за неверствие их»¹⁷¹. Не иначе и первые служители веры Иисуса Христа о имени Его преподавали, или не почему иному не могли иногда преподавать целения телесные, врачевания душевные, не иначе, как или по вере, или по неспособности людей к принятию даров благодати. В книге Деяний написано, что Св. Павел нашел однажды в Листрах хроморожденного: – и воззрев нань, – сказано далее, – и видев, яко веру имать здрав быти, именем Иисуса Христа тотчас поставил его на ноги. Приметьте – видел, яко веру имать здрав быти. Все такие ограничения сил Божиих, собственно, суть не ограничения оных, а только соображение с свободоразумной природой нашей, которую Само Всемогущество Божие даровало нам, а потому и охраняет ее, как собственное свое дарование.

После сего можно ли думать, что подобострастный нам служитель Таинства преподает нам от имени Божия разрешение грехов, как ни хладнокровно, бесчувственно, даже бессловесно, безверно ни покаялся бы кто, или правильнее, как ни был бы кто на Исповеди; когда Сам Господь не делает сего без нашего сокрушения? Для служителя Тайны в особенности нужно, братия, чтобы он видел на Исповеди нашей состояние души нашей и степень ее сокрушения о грехах. Без сего он не может сделать нам ни приличного по состоянию каждого наставления, подобно как не мог бы нам сделать ничего телесный врач, если бы не узнал болезни, – без того служитель Тайны Покаяния не может объявить нам ни праведного от имени Божия решения о грехах. Он – свидетель нашего покаяния перед Богом, и должны объявить по нему самую волю Божию, в Слове Божием и в правилах святых оного служителей на все обстоятельства и случаи жизни нашей вполне изложенную. И если предстанем мы на Покаяние с верой и сокрушенным сердцем: он даже и не свидетель только, но молитвенник перед Богом о грехах наших, видимый образ Того Пребожественного Ходатая, о Котором сказал в утешение верующих Св. Иоанн Евангелист: Ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа Праведника! Служитель Тайны действует по благодати, данной ему от Иисуса Христа, молится Богу о грехах наших и священнодействием своим прилагает каждому из нас, сообщает, преподает каждому благодать Самого Иисуса Христа, – дар оставления грехов. Так устроил Сам Христос: слово его живо и действенно, действенно и в молитве священнослужителя Тайны, и в его слове. Сила не в человеке, а в слове Господа Иисуса Христа. К чему кого-либо на земле уполномочил Царь, того слово во всем том и действительно. «Помилуй ны, Господи, Сыне Давидов», – возопили однажды ко Иисусу Христу десять прокаженных, когда Господь был на земле видимо! «Шедше покажитеся священником», – сказал им Господь. «И бысть идущим им, очистишася», – сказывает Евангелие далее¹⁷². Св. Апостол Иаков, изъясняясь, чтобы христиане в болезнях своих призывали пресвитеров церковных, убеждает между прочим всех нас, и говорит: «исповедайте убо друг другу согрешения, и молитеся друг за друга, яко да исцелеете: много бo может молитва праведнаго поспешествуема»¹⁷³. Молитву пресвитеров называет Апостол 1) молитвой праведного, ибо Сам Бог оправдал их, дал право им молиться за других; 2) молитвой поспешествуемой, т.е. содействуемой свыше, сильной, действенной. «И разделения действ суть, – говорит Св. Павел, – а тойжде есть Бог, действуяй вся во всех: вся же сия, во всех т.е. дарованиях духовных, действует един и тойжде Дух»¹⁷⁴. Не иначе, не своей силой, а свышней, Божией действовали исполнители дел веры, в преподаянии даров благодати и Апостолы. Когда Петр и Иоанн мгновенно именем Господа Иисуса исцелили хромого от рождения, и народ дивился тому: «– что чудитеся о сем? – воскликнул Петр, – или на ны что взираете, яко своею ли силою и благочестием сотворихом его ходити? – Вера, яже Иисуса ради, даде ему всю целость сию пред всеми вами»¹⁷⁵. Так и всегда, братия мои, служители веры и строители Таин Божиих не своей силой или благочестием совершают дела их звания, но во имя, от имени, именем Иисуса Христа; посему и вера наша и упование в принятии священнодействий их да будет на Бога, да будет, как говорил тот же Св. Апостол при случае исцеления хроморожденного, – верою именем Иисуса Христа, верою его ради¹⁷⁶; Он исходатайствовал нам у Отца смертью Своей и обетование Отчее, Духа Всесвятаго, совершающего все христианские Таинства. Священнодействователи – не более, по слову Апостольскому, как только служители их и строители, раздаятели¹⁷⁷.

Так: все дары благодати исходатайствованы нам, христиане-братия, смертью Сына Божия; все священные Тайнодействия Веры в ней имеют свое основание, и от нее заимствуют свою силу. Ходатай наш ей собственно очищение есть о гресех наших. Не о наших же точию, – присовокупил Богослов, – но и о всего мира, разумея именно всемирную жертву смерти Сына Божия. Очищение. В ветхозаветной скинии Божией самое священное место было святая святых, где стоял кивот завета, а и при кивоте самый священный предмет был верх оного, очистилище так называемое, венец, возложенный на кивот под распростертыми крылами Херумивов славы. На нем кровью кропления очищались грехи народа Божия и всего мира: над ним являл Господь свет Своего присутствия избранным Своим; с него слышался иногда глас Божий к ним. Сюда-то единою в лето входил един Архиерей не без крове, юже приносил за себе и о людских невежествиих. Cиe-то место было образом престола благодати¹⁷⁸, скинии небесной, совершеннейшей, нерукотворенной, в которую вошел единственный Первосвященник Нового Завета, Иерей вовек по чину Мельхиседекову, Архиерей грядущих благ, Господь наш Иисус Христос, и вошел, как продолжает Св. Павел, ни кровию козлею, нижe телчею, но Своею кровию, вниде единою во святая, вечное искупление обретый. Аще бо, – еще далее слово Апостола, – кровь козляя и телчая, и пепел юнчий кропящий оскверненые освящает к плотстей чистоте: кольми паче Кровь Христова, Иже Духом Святым Себе принесе непорочна Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, во еже служити нам Богу живу и истину. И cего ради новому завету Ходатай есть¹⁷⁹. Темже повторим и то, что к нам собственно, к нам по времени, в которое живем мы, относится, темже и спасти до конца может всех приходящих через Негo к Богу, всегда жив сый, во еже ходатайствовати о них¹⁸⁰. А и кровь телчая, действительно, братия, очищала грехи. Свидетельствовали опыты, что напр., среди язвы приносилась кровавая жертва, и – язва тотчас прекращалась, народ умирать от язвы переставал. Кольми же паче бесценная кровь нашего Ходатая, христиане, Единородного Сына Божия, Агнца закланного от сложения мира, кольми паче сия божественная кровь может очистить и спасти нас от смерти, когда она, она одна так действительна была и там в жертвах ветхозаветных только тенью своей и прообразованием! Ею только имеют силу и жертвы ветхозаконные. Без нее не было бы и там ничего; и в христианских Таинствах что могли бы мы получить спасительного? В Покаянии, напр., что получили бы мы без нее? Прибегли бы мы здесь и милосердию Божию: но сколь велико оно, столько же велика и правда Божия: а она требовала бы казни грешника. Но милосердие Божие побеждает правду, как? – кровью Сына Божия, милосердия ради милости за нас излиянной; ей любовь Божия торжествует над всеми нашими беспредельными свойствами Божиими: мы спасаемся ей! По сему-то особенно за Таинством Покаяния нашего следовать должно другое Таинство, источник всех прочих Таинств. Таинство Причащения Телу и Крови Иисуса Христа, как основание и печать во оставление грехов.

Так: все дары благодати исходатайствованы нам, христиане-братия, смертью Сына Божия; все священные Тайнодействия веры в ней имеют свое основание, и от нее заимствуют свою силу. Ходатай наш ей собственно очищение есть о гресех наших. Не о наших же точию, – присовокупил Богослов, – но и о всего мира, разумея именно всемирную жертву смерти Сына Божия. Очищение. В ветхозаветной скинии Божией самое священное место было святая святых, где стоял кивот завета, а и при кивоте самый священный предмет был верх оного, очистилище так называемое, венец, возложенный на кивот под распростертыми крылами Херумивов славы. На нем кровью кропления очищались грехи народа Божия и всего мира: над ним являл Господь свет Своего присутствия избранным Своим; с него слышался иногда глас Божий к ним. Сюда-то единою в лето входил един Архиерей не без крове, юже приносил за себе и о людских невежествиих. Cиe-то место было образом престола благодати¹⁷⁸, скинии небесной, совершеннейшей, нерукотворенной, в которую вошел единственный Первосвященник Нового Завета, Иерей вовек по чину Мельхиседекову, Архиерей грядущих благ, Господь наш Иисус Христос, и вошел, как продолжает Св. Павел, ни кровию козлею, нижe телчею, но Своею кровию, вниде единою во святая, вечное искупление обретый. Аще бо, – еще далее слово Апостола, – кровь козляя и телчая, и пепел юнчий кропящий оскверненые освящает к плотстей чистоте: кольми паче Кровь Христова, Иже Духом Святым Себе принесе непорочна Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, во еже служити нам Богу живу и истину. И cего ради новому завету Ходатай есть¹⁷⁹. Темже повторим и то, что к нам собственно, к нам по времени, в которое живем мы, относится, темже и спасти до конца может всех приходящих через Негo к Богу, всегда жив сый, во еже ходатайствовати о них¹⁸⁰. А и кровь телчая, действительно, братия, очищала грехи. Свидетельствовали опыты, что напр., среди язвы приносилась кровавая жертва, и – язва тотчас прекращалась, народ умирать от язвы переставал. Кольми же паче бесценная кровь нашего Ходатая, христиане, Единородного Сына Божия, Агнца закланного от сложения мира, кольми паче сия божественная кровь может очистить и спасти нас от смерти, когда она, она одна так действительна была и там в жертвах ветхозаветных только тенью своей и прообразованием! Ею только имеют силу и жертвы ветхозаконные. Без нее не было бы и там ничего; и в христианских Таинствах что могли бы мы получить спасительного? В Покаянии, напр., что получили бы мы без нее? Прибегли бы мы здесь и милосердию Божию: но сколь велико оно, столько же велика и правда Божия: а она требовала бы казни грешника. Но милосердие Божие побеждает правду, как? – кровью Сына Божия, милосердия ради милости за нас излиянной; ей любовь Божия торжествует над всеми нашими беспредельными свойствами Божиими: мы спасаемся ей! По сему-то особенно за Таинством Покаяния нашего следовать должно другое Таинство, источник всех прочих Таинств. Таинство Причащения Телу и Крови Иисуса Христа, как основание и печать во оставление грехов.

Для большего же возбуждения в нас чувств веры к сему всевысочайшему Таинству спасения, Св. Церковь из святилища своего, называвшегося в древнем храме Божием святая святых, сегодня изнесла нам пред глаза на середину церкви, – так как посреде земли соделал Господь спасение наше, – изнесла Церковь самое то очистилище, на котором совершено кропление крови в очищение грехов наших, самый тот жертвенник, на котором в первый раз принесена спасительная оная жертва о нас, очистилище новозаветное – Крест Христов. Не оставим же воспользоваться таким ее напоминанием о самом образе ходатайства за нас Сына Божия. А самая та жертва – Пречистое Тело и Кровь Его – перед нами всегда здесь, на алтаре Церкви. Вы уже исполнили, братия, или исполните во святой пост сей обе главные и существенные христианские обязанности, – принесли или непременно принесете покаяние, и примете или уже приняли святое Таинство Тела и Крови Христовой. Когда сделали вы или сделаете сие с истинной христианской верой: очищение наше от грехов и спасение несомненно, как верно слово и всякаго приятия достойно, яко «Христос Иисус прииде в мир грешники спаcти»¹⁸¹: на чем основывался, успокаивался и Божественный Апостол Павел, сосуд избранный. – Его словами мы оканчиваем. Аминь.