Часть третья

Поучение на Рождество Пресвятыя Богородицы, 8-го сентября

Блажено чрево носившее Тя и сосца, яже ecu ссал (Лк.11: 27).

Так воскликнула одна из слушательниц Иисуса Христа. Слово Его, обращенное к многочисленному народу, произвело на нее столь сильное впечатление, что она не утерпела, чтобы вслух всех не высказать своего удовольствия. И как своеобразно она высказала его! Вместо того, чтобы возблагодарить и восхвалить Его самого, она ублажает Его Мать. Может быть, она сама была мать или же желала быть матерью и думала про себя: «О, если бы и у меня был такой же или подобный сын: мудрый, исполненный благости и сладкоречивый! Как была бы я блаженна!» Счастье иметь такого сына для матери превыше и дороже всего на свете. Но она, эта женщина, восторженно ублажившая Матерь Иисуса, еще не вполне знала Его. Она смотрела на Него, как только на необыкновенного человека, как на величайшего мудреца и учителя, может быть, признавала Его пророком. Но Он был не человек только, а Бог во плоти, не мудрец только, но источник мудрости и ведения, не пророк только обыкновенный, но существо всеведущее, обладающее всеми дарами Святого Духа по самому человечеству в несравненно большей мере, чем все пророки. Если бы все это она знала, то ее восторженный отзыв о Матери Его был бы еще восторженнее, ибо эта Мать блаженнее всех матерей на свете: чрево, носившее Его, было престолом Божества, сосцы, млекопитавшие Его, питали того, Кто дает пищу всякой плоти, Кем все мы живем, движемся и существуем. Узнав все это, она ублажила бы не одну Его Мать, но и весь род человеческий, для спасения которого Он, Единородный Сын Божий, сошел с неба на землю, воплотился от Девы Марии и вочеловечился. Во всяком случае чувство, выраженное женою, ублажившею Матерь Иисуса, есть чувство само по себе похвальное и, можно сказать, святое, ибо всякая мать должна поставлять свое счастье в том, чтобы иметь сына доброго, благочестивого и благоразумного.

К прискорбию, не всем матерям выпадает на долю такое счастье. Есть дети, которые причиняют только горе родителям. Родители благочестивые и благоразумные воспитывают детей в страхе Божием, учат их одному доброму не только словом, но и примером жизни. И пока дети живут под кровом таких родителей, они ведут себя прекрасно, утешают родителей благочестием, послушанием, добродушием, прилежанием к учению. Но не век же жить под крылом родителей. По окончании домашнего воспитания, дети расстаются с ними, поступают для дальнейшего образования в школы и вдали от родителей подчиняются влиянию среды, в которую попали. Счастливы они, если эта среда благоприятствует их нравственному развитью, если они окружены благовоспитанными товарищами, добрыми воспитателями, и знакомы только с благонамеренными людьми, если в школе ничем больше не занимаются, как только учением, не развлекают себя чтением книг легкого, иногда безнравственного содержания. К сожалению, не всегда так бывает. Слабый надзор за воспитанниками, отсутствие дисциплины и наблюдения за их знакомствами, дозволение им свободы в выборе книг для чтения, все это и подобное развращает воспитанников, подавляет насажденные в их душах в доме родительском семена благочестия и благонравия, к величайшему огорчению родителей. Какой тяжкий удар родительскому сердцу наносят дети, когда своим поведением в школе, пренебрежением школьной дисциплины, особенно участием в бессмысленных и преступных волнениях по наущению злонамеренных враждебных правительству людей доводят себя до того, что их изгоняют из учебного заведения и даже лишают права поступать на службу! Среда, которая так развратила их, убила в них любовь к родителям, сделала их совершенно равнодушными к тому горю, которое они причинили им. Особенно это горе чувствительно для матерей. Их любовь к детям поругана забвением о них детей, забвением о тех заботах и трудах, какими они изнуряли себя для их физического и духовного воспитания, о тех бессонных ночах, какие они проводили у постели детей во время болезни. За все это заплачено матерям возмутительною неблагодарностью детей. Преимущественно к подобным случаям применима русская пословица: « Матернее сердце в детках, а детское – в камне». Есть много матерей, для которых дети составляют одно несчастие, так что гораздо лучше было бы, если бы были бездетны: «блаженны утробы не родившие и сосцы не питавшие» (Лк.23:29).

Причиною огорчений от детей бывает иногда сама мать. Сын ее вдали от ровной семьи совсем забыл свою мать, стал проводить жизнь неправильную, связался с нехорошими людьми; вступив на службу, стал скучать делами, перестал заниматься ими, помышлять только о мирских развлечениях в обществе подобных ему гуляк, промотался, проигрался, довел себя почти до нищеты, подобно блудному сыну евангельской притчи, но только без его раскаяния. Вместо того, чтобы обратиться на путь истины, стал прибегать к нечестным средствам, к обману, даже к воровству, для удовлетворения своих прихотей. Кончилось тем, что он попал под суд и в темничное заключение. Но как ни дурно вел себя сын, мать не перестала его любить. Понятно, какой жестокий удар нанесен ее сердцу, когда она узнала о бедствии, постигшем ее сына за преступление. Но он ли один виноват в этом случае? Мать винит его одного; на самом же деле и она не должна ли принять на себя значительную долю ответственности за беспутного сына. Пусть она вспомнит время его воспитания. В чем состояли ее заботы о воспитании? В том ли, чтобы насадить в сердце его страх Божий, сделать его истинным христианином, приучить его к исполнению заповедей Господних? К сожалению, ничего подобного она не делала; Она заботилась об одном только физическом воспитании своего сына, об его здоровье и спокойствии; в случае его болезни страдала за него больше, чем он сам, готова была со всего света собрать врачей к постели его. Какая, по-видимому, примерная мать! Сколько любви, простиравшейся до самоотвержения, она проявляла в отношении к сыну! К сожалению, это не настоящая любовь. Заботясь об одной телесной жизни сына, а не о духовном его развитии, она не замечала, что делает ему не добро, а зло. Не по христианской, а по животной любви к нему, она сквозь пальцы смотрела на его шалости, терпела его своеволие, потворствовала его капризам, не взыскивала с него за ложь, за буйство, за леность в учении и даже не допускала отца и воспитателей взыскивать с него за проступки, – и все это из жалости и любви к сыну. Находя удовольствие в угождении ему, она не замечала, что служила только своему самоугодию, не замечала потому, что слишком занята была личным удовольствием, которое доставляло ей зрелище ненаглядного сына. Она обманывалась, думая, что любит его, – в нем она любила только себя. И вот жалкие плоды такого воспитания: сын, испорченный нравственно с ранних лет, остался таковым навсегда. Семена зла так глубоко проникли в его душу, что никакие добрые влияния воспитателей и начальников в дальнейшей его жизни не могли исправить его или же исправляли на короткое время. Кто же виноват в этом? Кто виноват в том, что он довел себя своим поведением до тюрьмы? Никто больше, как мать; она сгубила его еще в младенчестве нехристианским воспитанием. Напрасно свое горе о несчастной судьбе сына она высказывает в жалобах на него, на его неблагодарность, на то, что он забыл ее, не оправдал ее материнских попечений о нем, отравил ей жизнь своими пороками и бедствиями. Пусть лучше она жалуется на себя и в слезах раскаяния пусть исповедует пред Господом Богом себя кругом виноватою в погибели сына. – Подобную ответственность за сына должна принять на себя мать и в том случае, если она совсем не обременяла себя заботами ни о духовном, ни о физическом воспитании своих детей и поручала воспитание их только наемникам, не обращая внимания на то, добросовестно ли они относятся к своему делу, или недобросовестно. Часто случается, что, не видя наблюдения за воспитанием детей со стороны родителей, наемные учители и воспитатели только развращают детей. Пагубные следствия этого развращения открываются в дальнейшей судьбе их: они делаются худыми и вредными членами семьи, общества, государства и церкви. Кто тут больше всего виноват? Родители. Не приняв личного участия в деле воспитания своих детей по любви к жизни рассеянной, по нежеланию лишить себя удовольствий, доставляемых общественными увеселениями, они напрасно думали, что исполняли священный долг в отношении к детям, платя много денег сторонним лицам за их учение и воспитание. Не других, а, главным образом, себя они должны винить в развращении и погибели детей. Горе матери, народившей много детей, но не воспитавшей их в благочестии и благонравии. Лучше бы ей остаться бездетною. «Блаженны неплодные, утробы не родившие и сосцы не питавшие».

Поучение 14 сентябри в праздник Воздвижения Честного Креста

Возносите Господа Бога нашего, и покланяйтеся подножию ногу Его, яко свято есть (Пс. 96:5).

Сии слова, столь часто повторяемый на службах в праздник Воздвижения креста Христова и вообще на службах в честь креста, взяты из 98-го псалма Давидова, в котором прославляется Бог израилев, являющий могущество, правду и милосердие в делах промышления об избранном народе. Указуя на сии дела, псалмопевец приглашает народ превозносить Господа Бога и покланяться Ему на святой горе Его (ст. 9). Под святою горою здесь разумеется гора Сион, на которой поставлена была Давидом скиния свидения. В главной части этой скинии, называемой святая святых, находился ковчег завета, главнейшая святыня скинии. Псалмопевец называет ковчег завета подножием ног Бога израилева (1Пар. 28:2). Оно то и должно было служить предметом поклонения: покланяйтеся подножию ногу Ею, яко свято есть. Не только сам Бог израилев есть существо достопоклоняемое, но и подножие ног Его должно быть чествуемо благоговейно, как величайшая святыня: яко свято есть. Почему оно свято или священно? Потому что в ковчеге завета хранились скрижали завета, служившие знамениями царской власти Бога израилева над избранным народом. Начертанные самим Богом на сих скрижалях десять заповедей имели значение условий или обязательств, которые должны были непременно исполнять ветхозаветные люди во свидетельство своей верноподданнической преданности Богу, как царю своему. Только в соблюдении этих условий или обязательств состоял завет или союз избранного народа со своим царем – Богом. Нарушение их было также преступно и беззаконно, как преступно и беззаконно нарушение верноподданнической верности царю земному, возмущение против его власти, – и потому строго караемо было Богом. Отступники от Него, особенно идолопоклонники, не могли быть терпимы в Его царстве, были умерщвляемы или порабощаемы иноплеменными властителями. Другим знамением царской власти Господа Бога израилева во «святом святых» служила самая поверхность ковчега завета. Над нею невидимо Он являл свое присутствие в виде легкого облачка (Лев. 16: 2) и явственно человеческим голосом изрекал Свою царскую волю всякий раз, когда Его вопрошали о чем-либо. В этом отношении крышка ковчега завета имела значение престола, на котором Он восседал с такою же славою, с какою Он восседает на престоле величествия Своего на небесах, окруженный херувимами. На эту славу Бога израилева, являющего Свое присутствие над ковчегом завета, указывают золотые изображения херувимов, благоговейно склонявших свои лица над ковчегом завета, как над престолом царя славы. Ковчег завета, служа местом особенного присутствия Бога израилева, имел священное значение еще в том отношении, что крышка ковчега была местом принятия умилостивительной жертвы за грехи народа. Во святая святых, где находился ковчег завета, однажды в год в первый осенний месяц входил первосвященник с кровью козлею и окроплял ею крышку ковчега завета, умоляя Господа о том, чтобы милосердый Господь благоволил принять за него и за народ эту кровь, как жертву умилостивления или очищения грехов. На сем основании крышка ковчега завета называлась очистилищем, а самый день, в который совершался этот обряд, назывался днем очищения, который проводим был всеми в посте.

Таково значение ковчега завета – подножия ног Господа Бога израилева. Оно служило престолом Его и знаменовало царскую власть Его, требовавшую беспрекословного исполнения Его царской воли, выраженной на скрижалях завета и нередко открывавшейся в особых повелениях Его, какие Он изрекал членораздельным гласом с сего престола. Оно же было очистилищем, т. е. местом, на котором Господь принимал умилостивительную жертвенную кровь и ею очищал народ, оскверненный грехами.

Но все ветхозаветное домостроительство спасения было образом новозаветного, новозаветных отношений Бога к человеку, предуказывало эти отношения. Цель ветхого завета был завет новый, устроенный Иисусом Христом. На что же можно указать в новом завете в доказательство соответствия его с заветом ветхим, так что ясно было бы видно, что во Христе исполнилось все то, что предуказано или предызображено было ветхим заветом? В ответ на это мы ограничимся указанием на то, что именно соответствует в новом завете подножию ног Господа Бога, т. е. кивоту завета. Кивот завета находился в святейшей части скинии свидения и потом в храме Соломоновом. Этому святейшему месту соответствует святейшая часть христианского храма, именно алтарь. Главная святыня ветхозаветного святого святых служил ковчег завета, на котором Господь, как царь избранного народа, являл Свое особенное присутствие. Сей святыне соответствует в христианском алтаре трапеза, на которой Господь Иисус Христос, как на престоле, открывает Свое присутствие в качестве Царя новозаветного царства или основанной Им Церкви. Знамением царской власти ветхозаветного святого святых служили начертанные на скрижалях заповеди. Сим скрижалям в новозаветном алтаре соответствует книга Евангелия, книга нового завета, лежащая на престоле. Учение, содержащееся в сей книге, для новозаветных верующих, как для подданных царя Христа, не меньше священно и обязательно, как для ветхозаветных верующих основные заповеди закона Божия, написанные на скрижалях. Ковчег завета осенен был изображениями херувимов, благоговейно преклоняющихся пред царем Богом, воссидящим на нем, как на престоле. Равно на присутствие херувимов близ царя Христа, восседающего на престоле христианского алтаря, указуют лица, херувимов, изображенные на ряду с ликами Евангелистов, на верхней стороне книги Евангелия под образами орла, льва, тельца, человека, под каковыми образами херувимы являлись ветхозаветному пророку Иезекиилю (гл. 1) и новозаветному тайнозрителю Иоанну Богослову (Апок. 4:6–8). Ковчег завета был не только престолом царя Бога, но вместе очистилищем, местом принятия умилостивительной за грехи народа жертвенной крови; но эта кровь, которою окропляема была крышка ковчега завета, была только предызображением умилостивительной кровавой жертвы, принесенной Господом Иисусом однажды навсегда на крестном жертвеннике и в бескровном виде многократно приносимой на трапезе христианского алтаря, на которой Он является не только жертвою, но и жрецом, приносящим ее руками священнослужителя. На сию же жертву указует и Крест, составляющий постоянную принадлежность престола.

Для ветхозаветных верующих скиния свидения и затем храм Соломонов е ковчегом завета были главнейшим местом чествования Господа Бога и служения Ему. В чем состояло это чествование и служение? Псалмопевец в том псалме, из которого взят для нашей беседы стих, указывает на два вида чествования Бога израилева: во-первых, на хвалебные песни Ему, во-вторых, на поклонение подножию ног Его.

Возносите Господа Бога нашего, – т. е. превозносите хвалебными песнями. Предметом хвалы Богу служит слава Его бесконечных совершенств, и слава Его, как Творца и Вседержителя. В том и другом отношении Он бесконечно превосходит все, что существует на свете, и в этом смысле Он называется Святым, т. е. превознесенным над всеми тварями. «Да поведают, говорит псалмопевец в том же Псалме, имя Его великое, как оно страшно и свято есть». Величие Его открывается повсюду, во всех делах рук Его; но псалмопевец в помянутом псалме величие Его прославляет преимущественно в отношении к избранному народу: «Господь в Сиони велик и высок над всеми народами». Велик и высок Он по тем необычайным делам могущества и благости, какие творил Он для блага избранного народа. Вся история этого народа есть история особенного промышления Божия о нем, как о таком народе, который один из среды всего человечества избран для хранения истинного Богопочтения.

С прославлением Господа хвалебными словами должно было соединяться поклонение подножию ног Его. Это Священное подножие, т. е. ковчег завета доступно было зрению только одного первосвященника, который один раз в году входил во святая святых для окропления ковчега жертвенною кровью. Никто кроме его не видел этой святыни: она была сокрыта не только от народа, но и от священников, непроницаемою завесою; но все однако должны были издали творить перед нею мысленное и телесное поклонение, во свидетельство благоговения к величию и святости Бога израилева, как Царя своего, восседающего над ковчегом завета, как на царском престоле.

Подобное чествование хвалою и поклонением Господу Иисусу Христу должны совершать верующие в Него на всяком месте, наипаче же во храмах Божиих, как местах особенного благодатного присутствия Господа. Святейшая часть христианского храма есть, как мы видели, алтарь, среди которого возвышается трапеза, служащая престолом Христа Царя небесного. К сему престолу, как подножию ног Его, мы должны направлять очи духовные и телесные и вместе с херувимами, изображение которых зрится на книге Евангелия, славословить Христа, яко царя нашего и Бога, с таким же благоговением и любовью к Нему, какое свойственно херувимам. Херувимы не знают наших земных забот, непричастны никаким суетам земным и пристрастиям житейским. Подобно им и мы, когда славословим Господа в храме Его, должны отлагать всякое житейское попечение, отрешать свою душу от всех земных и суетных помышлений и пристрастий. К такому душевному настроению располагает нас не только главная святыня храма, находящаяся в алтаре, но вообще вся обстановка храма Божия. Он ничем не походит на человеческое жилище. Все принадлежности храма – священные изображения, утварь, молитвы, чтения и пение, все напоминает нам о небе и о Боге, так что «стояще в земном храме славы Божией, на небеси стояти мним». И потому тяжкий грех берут на свою душу те, которые, забывая святость храма Божия, ведут себя в нем неблагоговейно, рассеянно, не помышляя ни о чем божественном, а только о земном и мирском. Прославляя Господа Бога в храме Его устами и всеми силами души, мы должны не только духом, но и телом покланяться подножию ног Его, т. е. престолу Величествия Его, в виду того, что сидящий на сем престоле есть не только наш Царь, каковым Он является по отношению ко всей твари, но вместе наш Искупитель, ибо на сем престоле приносится искупительная жертва Тела и Крови Христовой под бескровными видами. Как виновные в оскорблении человека с поклонами умоляют оскорбленного ими о прощении им вины, так и каждый из нас, грехами своими прогневляющий Господа Иисуса, должен смиренно и с сокрушенным сердцем преклоняться пред Ним с мольбою о прощении грехов, о помиловании ради жертвы Его, принесенной на Голгофе и приносимой на престоле алтаря. С мыслию о сей умилостивительной жертве мы должны также повергаться пред изображением Креста Христова, особенно в те дни, которые посвящены особенному прославлению его, каков, например, день Воздвижения Креста Господня, и при сем не только умолять Христа о помиловании нас, но вместе славословить Его за Его неизреченные милости, явленные нам в искупительных страданиях и смерти за нас.

Поучение в 16-ю неделю по Пятидесятнице

Споспешествующе молим, не вотще благодать Божию прияти вам (2Кор. 6:1).

Сими словами начинается сегодняшнее апостольское чтение из второго послания апостола Павла к Коринфянам. Он умоляет их позаботиться о том, чтобы благодать Божия не тщетно была принята ими. Ближайшим образом, судя по связи с предшествующими стихами (гл. 6, ст. 20 и 21), под сею благодатью разумеется благодать примирения нас с Богом искупительною жертвою Христовою. Сообщается нам сия спасительная благодать в святых таинствах, начиная с крещения. В каждом из них преподаются нам разнообразные дары соответственно разнообразным нуждам духовным и телесным. В одних из приемлющих благодать она действует плодотворно, делает их истинными христианами; напротив, другими она принимается тщетно, плодотворного действия ее в образе жизни не оказывается, так что крещеный человек по жизни ничем не отличается от нехристя: данное им, или от лица его, при крещении обязательство отречься от диавола, от покорности ему и быть верным одному Христу, яко царю своему и Богу, не исполняется; раскаяние во грехах неверности Христу, отступления от заповедей Его, заявляемое на исповеди, ограничивается только словами и обещаниями; едва успел человек получить прощение во грехах на исповеди и освящение в таинстве причащения, он спешит возвратиться к прежним греховным привычкам; с каждым годом вместо того, чтоб более и более преуспевать в нравственной жизни, делается еще хуже, несмотря на ежегодное приятие благодати в таинствах. Умоляя Коринфян не тщетно принимать благодать Божию, Апостол знал, что эта опасность угрожает им, как недавно обращенным к вере во Христа, окруженным со всех сторон язычниками и по близости к ним легко могущим увлекаться соблазнами нечестия и разврата с их стороны. Долго ли до беды – ходить близ огня и не обжечься, прикасаться к смоле и не запачкаться. Апостол, так много потрудившийся в деле обращения их к вере во Христа, не мог не скорбеть о них в виду грозившей им опасности и потому предостерегал их от ней не просто, но с мольбою к ним, как любящая мать умоляет сына, чтобы не огорчал ее худым поведением, не заводил знакомства с людьми порочными и не подчинялся их пагубному влиянию. Чем труднее было Павлу насадить в их душах семя евангельской истины, возродить их к новой жизни благодатью крещения, тем прискорбнее для него было опасение лишиться плодов своих трудов. Надобно было не только родить их для новой духовной жизни, но и поддержать в них эту жизнь, укрепить их в вере во Христа, воспитать их так, чтобы у них ничего не осталось языческого ни в жизни, ни в образе мыслей. И вот он употребляет все усилия, чтобы споспешествовать их духовному росту или возрастанию в жизни христианской. Споспешествующе, пишет он им, молим не вотще благодат Божию прияти вам, – и далее исчисляет подвиги самоотвержения, какими он изнурял себя для того, чтобы послужить их спасению. Пример Апостола в сем отношении неподражаем; но во всяком случае несомненно то, что каждая христианская душа по приятии благодати крещения не должна быть оставляема без попечения о ее духовном развитии. Этот священный долг лежит преимущественно на родителях, на восприемниках и на пастырях церкви. Все они должны содействовать спасению вверенного их попечению христианина воспитанием его в христианском духе. И горе им, если они не сознают и не исполняют этой обязанности, и если вследствие этого крещеный человек подвергается опасности оказаться бесплодным в духовной жизни и близким к погибели. Пусть не думают они, что свободны от ответственности. Нет, пред судом Божиим они будут отвечать не только за свои грехи, но и за грехи тех, спасению которых не содействовали силою нравственного влияния: они виноваты в том, что благодать Божия вотще принята теми, которые остались без их попечения.

Коринфские христиане счастливы были тем, что прияли не только общую для всех благодать, даруемую крещением, но еще сподобились чрезвычайных даров благодати, каковы дар языков, пророчества, исцелений, истолкования Божественных писаний. Какая великая благодать! Обладавшие ею, без сомнения, уверены были в особенном благоволении к ним Божием и сознавая близость к ним Господа, по-видимому далеки были от опасности сбиться с истинного пути и лишиться спасения. К сожалению, эта опасность грозила каждому из них. Ни за кого из них нельзя было поручиться, что благодать Божия, которою они в преизбытке наделены были, не окажется для них бесплодною и не избавит их от погибели. Строгий суд Божий поразит даже тех, которые в день суда будут говорить: «Господи, Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? И не Твоим ли именем бесов изгоняли? И не Твоим ли именем чудеса творили? Я никогда не знал вас», объявит им Судия, «отойдите от Меня делающий беззаконие» (Мф.7:22,23). Могло быть, что эти несчастные пророки и чудотворцы были некогда угодниками Божиими, за что удостоились от Господа дара пророчества и чудотворения. За что же на суде они будут отвергнуты? За то, что возгордились дарами Божиими, забыв, что они были только орудиями благодати Божией, и вот вследствие гордости оставлены благодатью, впали в другие грели, за что и заслужили осуждение. Один из апостолов, на ряду с прочими апостолами, обладал силою творить чудеса и однако ж не подорожал этим преимуществом, впал в грех корыстолюбия, предал Христа и погиб самоубийством.

Что обладание чрезвычайными дарами духовными не спасает от погибели, в этом удостоверяет также апостол Павел, говоря: Аще языки человеческими глаголю и ангельскими, любве же не имам, быт яко медь звенящи или кимвал звяцаяй. И аще имам пророчество и вем тайны вся и весь разум, и аще имам всю веру, яко и юры преставляти, любве же не имам, ничтоже есмь. И аще раздам вся имения моя, и аще предам тело мое, во еже сжещи е, любве же не имам, никая польза ми есть (1Кор. 18:1, 2, 3). Итак, любовь к ближнему есть такое достоинство, которое гораздо драгоценнее, чем быть пророком, чудотворцем и даже мучеником. Как понять это? Должно полагать, что Господь облекает силою своего всемогущества, премудрости и благости не всегда чистые и достойные орудия. Какой, например, великий дар чрез рукоположение сообщается священнику – дар разрешать и связывать грешника, вообще дар низводить многообразную благодать на верующих чрез совершение всех таинств! Таких даров не имеют даже ангелы, так что в сем отношении, по слову Златоуста, превосходит их всякий священник, даже ведущий жизнь укоризненную и соблазнительную. Грехи его однако не препятствуют действию чрез него благодати Божией, служащей к освящению и спасению людей. Благодать Божия, каким бы орудием ни Преподавалась, не перестает быть благодатью, сила Божия в немощах совершается. Что Господь не всегда избирает совершенные орудия для проявления своей всемогущей силы, видно между прочим из того, что для вразумления пророка Валаама, ехавшего на ослице к Моавитскому царю с недобрыми намерениями, заставил ослицу говорить человечьим языком. Теперь понятно, почему иногда могут быть чудотворцами и пророками люди, которые могут иметь немало духовных совершенств, но не имеют главного совершенства – любви к ближним, которая составляет отличие истинных учеников Христовых. О сем разумеют ecu, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Ин.13:35), рек Христос. Любовь к ближним, по слову Апостола, есть союз совершенства (Кол. 3:14), т.е. верх или вершина совершенства, так что все другие нравственные достоинства могут быть благоугодны только в том случае, если соединяются с любовью к ближним. Горе тому, кто, по-видимому, ревнует об исполнении всех заповедей, но не питает в сердце любви к ближнему: ему не вменяется в заслугу даже дела самоотвержения, потому что эти дела могут совершаться по тщеславью, по гордости, по презрению к жизни. Этого мало, – Господу Богу не всегда угодны даже дела милосердия к ближним, ибо и они, по слову Апостола, без любви не полезны: аще раздам вся имения моя, любве же не имам, никая польза ми есть. Это потому, что и щедрым можно быть не по любви к ближним, а ради славы человеческой, по честолюбию, по желанию и надежде выслужиться пред начальством, получить от него высокую награду. Что и дела самоотвержения можно творить без любви к ближним и потому не получить никакой пользы от них, разительный пример тому представляет нам некто Саприкий, Антиохийский священник. Во время гонения за веру в царствование Валерианово он за твердость в вере претерпел разнообразные муки и, наконец, осужден на отсечение главы. Прежде чем совершена была казнь, подошел к нему некто Никифор, мирянин, который был сначала приятелем Саприкия, но потом произошел между ними разлад. Никифор после вскоре опомнился и искал примирения, но безуспешно. Он надеялся склонить его к примирению пред самою казнью, но Саприкий отказал ему в этом. Что же случилось? От него отступила благодать, и он отрекся от Христа в ту минуту, как уже совсем преклонил главу под меч. Вот он страдал за Христа и все готов был претерпеть за Него, но любви не имел и потому никакой пользы не получил от страдания, лишился мученического венца: вместо его принял мученическую смерть Никифор, исполнивший заповедь любви.

Вот какое великое значение в деле спасения имеет любовь к ближним. Кто чужд этой любви, тому не пользуют не только дела благочестия и добродетели, но и чрезвычайные дары благодати Божией, дар языков, пророчеств, чудотворений. Коринфские христиане в преизбытке обладали этою благодатью; но Апостол недаром опасался, не была бы она принята ими вотще, т.е. без пользы для души. Тоже должно сказать о благодати Божией, даруемой каждому из нас в таинствах к нашему освящению и спасению. Не послужит она нам в пользу, а будет только в суд и в осуждение, если по небрежению к ней или по надежде на нее не будем прилагать усилий к тому, чтобы, при помощи ее, вести борьбу с греховными искушениями, более и боле преуспевать в жизни духовной. Спасти нас может одно только раскаяние во грехах. Кающегося грешника милосердый Господь готов принять в Свои объятия с такою же любовью, с какою блудного сына в евангельской притче принял отец его, обрадованный возвращением его к нему после пагубного скитания вдали от дома родительского.

Поучение в неделю 17-ю по Пятидесятнице

Синева убо имуще обетования, о возлюбленнии, очистим себе от всякие скверны плоти и духа, творяще святыню в страсе Божии (2Кор. 7:1).

В сих словах, содержащихся в сегодняшнем апостольском чтении, предлагается наставление о стяжании святости по душе и по телу. Она приобретается путем очищения себя от скверн плоти и духа. Под сквернами плоти разумеются грубые грехи плотоугодия, именно любострастие или блуд и чревоугодие, особенно пьянство. Под сквернами духа разумеются грехи, находящие пищу в одной душе, каковы гордость и злоба, также вообще греховные мысли и душевные расположения, не видимые людям, но ведомые Богу и совести грешника. Предостерегая от всех этих грехов, Апостол поставляет на вид коринфским христианам обетования Божии, о которых была у него речь в предшествующих стихах. Одно из них гласит: вселюся в них и похожду и буду им Бог, и тии будут Мне людие (Лев. 6:17). Другое обетование: и буду вам во Отца и вы будете Мне в сыны и дщери, глаголет Господь Вседержитель (Иер. 3:19; Ос. 1:10). В обоих обетованиях, данных ветхозаветным верующим, Господь обнадеживает их быть в теснейшем общении с ними, присутствовать в их обществе, быть их Отцем и дать им право называть себя чадами Его. Но они могут надеяться на исполнение этих обетований только под условием отлучения от язычников, от общения с ними в идолослужении, в грубых плотских грехах, иногда соединенных с идолослужением, в пьянстве, в злобе и лукавстве. Те же самые обетования относятся и к христианам, даже преимущественно к христианам, ибо в силу этих обетований Господь гораздо ближе к ним, чем к ветхозаветным верующим. Каждый православный христианин есть чадо Божие, по благодати возрождения крещением, есть храм Божий, жилище Святого Духа, по благодати миропомазания, есть причастник Тела и Крови Христовой. Какая необычайная близость Господа к верующим! Но эта близость обязывает их к тому, чтобы и они старались быть как можно ближе к Господу, т. е. чтобы ревновали уподобляться Ему в доступных подражанию совершенствах Его, исполняя заповедь Господа: святи будите, ако Аз свят есмь. Бог непричастен никакому греху, не оскверняется никакою нравственною нечистотою, хотя везде присутствием Своим объемлет все, что есть во вселенной. К подобной святости все верующие во Христа должны стремиться не потому только, что они, как и все люди, созданы по образу и подобию Божию, но наипаче потому, что созданы во Христе Иисусе для новой благодатной жизни и получили в обладание благодатные силы для преспеянии в благочестии и для борьбы с многоразличными греховными искушениями. Что нужно для того, чтобы достигнуть успеха в достижении святости? Нужен страх Божий: очистим себе от всякие скверны плоти и духа, творяще святыню в страсе Божии. Укажем виды этого страха.

В рассматриваемых словах Апостола ближайшим образом разумеется под страхом Божиим страх сыновний. Сыну свойственно любить отца. И как не любить того, кому он обязан жизнью и воспитанием? Но чем больше он любит отца, тем больше страшится оскорбить его непослушанием, дерзостью и вообще худым поведением. Итак, если любовь к земному отцу соединяется со страхом, тем паче со страхом мы должны любить Отца небесного. И кого же нам больше любить, как не Его, не потому только, что Он нас любит и нам на каждом шагу благодетельствует, но и потому, что Он сам по себе достоин любви, как Существо совершеннейшее и высочайшее? Но чем больше Он заслуживает нашей любви, тем сильнее должен быть в нас страх Божий, тем живее должно быть опасение провиниться перед Ним чем нибудь и прогневать Его. Такова сила сыновнего страха. В соединении с любовью к Богу этот страх способен возбудить и поддержать в нас ревность к подвигам очищения себя от скверн плоти и духа и к преуспеянию в святости.

Есть еще страх ангельский. Ангелам нет причины страшиться гнева Божия: они суть чистые и безгрешные существа. Однако и они страшатся Бога. Даже совершеннейшие из них, каковы серафимы, окружающие престол Бога Вседержителя и немолчными устами воспевающие Ему Трисвятую песнь, не дерзают поднять к Нему очей своих и закрывают крылами лица свои. Что побуждает их к сему? Страх величества Его. Как ни велики, как ни совершенны они в ряду созданий Божиих, но когда сравнивают себя с Ним, они поражаются бесконечным Его превосходством пред ними в совершенствах и делах, и признавая свое ничтожество пред Ним, трепещут не потому, чтобы опасались гнева Его, а единственно по смирению. Но если и безгрешные духи ощущают страх пред Господом, как же нам не бояться Его, нам, которые ниже их по достоинствам самой природы и даже заслуживаем гнев Божий по грехам? Мы должны бояться Его, помышляя о Его вездеприсутствии, всеведении. Мы стыдимся и боимся иметь людей свидетелями наших нравственных безобразий: как же не стыдиться и не бояться при мысли о том, что имеем свидетелем своих не только греховных дел, но и помышлений, Бога Вездесущего и Всеведущего? От людских очей еще можно укрыться, так что самые тяжкие преступления часто остаются ни для кого неизвестными; но сказать это о Боге, для Которого ничего нет тайного, было бы крайне нечестиво, и потому только люди нечестивые и бессовестные Бога не боятся и дерзают осквернять себя в Его присутствии всякими грехами. Что же касается до людей благочестивых, то от всех греховных искушений удерживает их страх вездеприсутствия и всеведения Божия. Како сотворю глагол сей злый и согрешу пред Богом? сказал целомудренный Иосиф, когда склоняла его на грех бесстыдная женщина, и потому не только удержался от сего греха, но еще много страдал по ее наветам за свое целомудрие.

Дай Бог, чтобы каждый из нас удерживаем был от грехов страхом пред Богом Вездесущим и Всеведущим. Но что сказать о страхе суда Божия при мысли о правосудии Божием, когда кто боится Бога только потому, что боится наказания за грехи? Такой страх свойствен людям, у которых недостает чистой, бескорыстной любви к Богу. Страха несть в любви, но совершенная любы вон изгоняет страх, яко страх муку имать, бояйся же не совершися в любви (1Ин.4:18). Правда, и сыновняя любовь к Богу соединена, как мы видим, со страхом или опасением оскорбить Его противлением Его святой воле; но проникнутой сим страхом, проистекающим из любви к Богу, скорбит не о том только, что нельзя безнаказанно оскорблять Бога, а о том наипаче, что сделался недостойным любви Его, что оскорбил Его неблагодарностью к Нему; он скорбит собственно о грехах своих, а не об угрожающих ему пагубных последствиях; для него сознание вины пред Господом несравненно тяжелее, чем опасение адских мук. Этот именно, а не другой смысл имеют слова Апостола: страха несть в любви, совершенная любы вон изгоняет страх, т. е. страха наказания, вечного осуждения. Тем не менее нельзя сказать, чтобы страх наказания, свойственный рабам, был чужд истинно любящим Бога и не имел для них значения в деле спасения. Апостол говорит, что страх наказания или рабский несовместен только с совершенною любовью к Богу; но кто же из любящих Бога может быть уверен, что обладает такою любовью, что к его любви не примешивается страх вечного осуждения и желание награды от Бога? Такая совершенная любовь свойственна только ангелам, чуждым греха, непоколебимым и утвердившимся в добре? Что же касается до людей, то и величайшие праведники, при всей любви к Богу, ощущают нужду подкрепить себя в ревности к исполнению Его заповедей страхом неумытного суда Его, ибо и их преследует неотвязчивая мысль, что Господь не только благ и милосерд, но и правосуден, что нельзя безнаказанно прогневлять Его не только греховными действиями, но также греховными мыслями и намерениями. Апостол Павел был величайший праведник и говорил о себе и подобных ему, что их ничто не может отлучить от любви к Господу, но он же исповедовал: «хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь» (1Кор. 4:4). Итак, если ни один праведник не может похвалиться всецелою, чистейшею, серафимскою любовью к Господу, то стало быть никто не дерзнет сказать, что ему не страшен суд Божий. Нет, он страшен всем, даже величайшим праведникам. Преподобный Ефрем Сирин постоянно проливал слезы, помышляя о страшном суде. Положим, что страх этого суда принадлежит к числу низших побуждений к удержанию нас от греховных поползновений; но и низшие побуждения спасительны, если на нас не действуют или слабо действуют побуждения высшие. – Многие христиане не боятся страшного суда по надежде исключительно на благость Божию; они не хотят верить угрозе вечными муками, якобы несогласной с бесконечным милосердием Божиим. Но бесконечное милосердие Божие немыслимо без правды Божией. Нехорошо пугать себя постоянным представлением адских мук, без надежды на милосердие Божие; но нехорошо также убаюкивать себя мыслию, что Бог по бесконечной благости не взыщет с нас за грехи, как бы они ни были многочисленны и тяжки. Это значило бы то же, что уверять себя, будто не следует бояться нарушения заповедей Божиих, – Бог все простит, ведь Он бесконечная любовь. Мысль кощунственная и нечестивая! Пусть говорят, что удерживать себя от грехов страхом суда Божия, а не единственно любовью к Господу, свойственно служащим Богу с рабским расположением души, а не сыновним; но и рабское расположение может обратиться в сыновнее, ибо и в житейском быту привычка раба к господину привязывает его к нему так, что он начинает служить ему не по одному страху наказания за неисправности, но и по любви к нему. Не рабского страха должно остерегаться, но страха бесовского, ибо и беси трепещут пред Господом; но они не только не вразумляются, но еще пуще озлобляются против Бога и с течением времени больше и больше утверждаются в противлении Ему, в злобе против Него и против людей. Будем молить Господа, да спасет нас от подражания духам злобы и да поможет нам Своею благодатью блюсти себя чистыми не только от скверн плоти, которые несвойственны бесам, не имеющим плоти, но и от скверн духа – непомерной гордости и злобы, свойственных бесплотным злым силам.

Поучение в день празднования пятидесятилетнего юбилее службы протоиерее Флегонта Тарелкина

Вси бо своих си ищут, а не яже Христа Иисуса (Флп. 2:21).

Сии слова взяты из послания апостола Павла к Филиппийским христианам, обращенным из язычества Павлом. Это послание написано в то время, когда Апостол пребывал в Риме и находился в темничном заключении. Но и в темничных узах (первых) он не переставал заботиться о насажденной им Филиппииской Церкви. Он знал, что Филиппийцы любили его, и утешался их твердостью в вере и усердием к делам по вере. Но с другой стороны он скорбел о том, что они, живя среди неверующих, язычников и евреев, терпели от них притеснения, поругания и посягательства на их безопасность. Кроме того ему известно было, что среди их появились проповедники, которые, хотя не отступали от истины, но проповедывали Христа нечисто, т.е. с нечистыми расположениями, проповедывали Христа не ради славы Христовой, а по зависти к славе Апостола, с целью затмить его, поколебать уважение к нему своим красноречием, заставить всех признать превосходство их пред Апостолом. Павел чужд был честолюбия и корыстолюбия; он не искал себе славы, но враждебные отношения к нему проповедников в той среде, где он пользовался уважением и любовью, нарушали благочиние и посевали раздор, или семена раздора, подобного тому, какой был в Коринфской церкви, волнуемой спорами верующих из-за учителей: одни были приверженцами Павла, другие – Петра, третьи – Аполлоса. Разность только в том, что в Коринфе причиною волнений было пристрастие к тому или другому учителю, а в Филиппах – злонамеренность учителей, старавшихся унизить Павла пред народом. Узнав о всех этих обстоятельствах, именно о враждебном отношений к Филиппийским христианам неверующих и о неприязни к нему некоторых проповедников истины, Павел желал бы сам побывать у Филиппийцев, чтобы на месте удостовериться в истине дошедших до него неблагоприятных сведений, укрепить их в терпении, утешить в скорбях и самому утешиться их непоколебимою верою и преданностью к нему, как насадителю веры; но продолжавшееся темничное заключение отнимало у него возможность лично видеться с Филиппийцами, и вот он вместо себя посылает к ним Тимофее, преданного ему ученика и сопутника в его апостольских путешествиях. Он мог бы возложить это поручение и на других близких ему учеников, пребывавших в Риме, но не находил их благонадежными для сего дела. Почему? Потому что ecu они своих си ищут, а не яже Христа Иисуса. Сами по себе они были хорошие люди и любили Павла; но дело, для которого надобно было отправиться в Филиппы, требовало самоотвержения, которого им недоставало. От Рима до Македонского города Филипп было очень далеко. Для путешествия требовалось много времени, на пути предстояло много трудностей на море и на суше. В самых Филиппах ожидали их опасности со стороны врагов Христовой веры, равно со стороны недоброжелателей Павла в среде верующих, так что если бы Павел предложил им отправиться в Филиппы, они вероятно не послушались бы его. Они своих си ищут, т.е. не возвысились еще до совершенного самоотвержения, до готовности для дела Евангелия жертвовать всем – и покоем, и достоянием, и жизнью. Что же касается до Христа, (яже суть Христа Иисуса), они готовы были служить Ему на своем месте, в ближайшей среде, в покое и безопасности, не пускаясь в дальний путь. Личный покой, безопасность побуждали их, если не пренебрегать делом Христовым, то ничем, не жертвовать для него. Не таков был Тимофей; он так предан был делу Христову, что Павлу легко было уговорить его отправиться в дальний путь. Он был преданным учеником Павла и постоянным его спутником. Куда бы ни послал его Павел для дела Христова, ов никогда не отказывался.

Благодарение Господу Богу, таковых самоотверженных слуг Христовых немало и в наше время. Для примера можем указать на наших миссионеров, особенно служащих в Сибири. Они не знают покоя в своем служении. С евангельскою проповедию они проникают в отдаленные захолустья, проходят чрез тундры и болота, чрез неприступные горы, чрез непроходимые леса, терпят голод, холод и все это для того, чтобы уловлять дикарей в церковь Христову. Не всегда бывают успешны их труды, но подобно ангелам они радуются и о единой душе, откликнувшейся на их призыв ко спасению. Подобных тружеников, которые ищут не своих си, а яже Христа Иисуса, можем указать немало в лице тех приходских священников, которые так глубоко проникнуты сознанием важности пастырского служения, что с великим самоотворжением переносят трудности его. Они бескорыстно все время проводят в трудах служения св. церкви; не только в храме Божием, но и вне храма при совершении треб, в школах, вообще при всяком удобном случае назидают пасомых словом истины, с сердечным участием входят в их положение, в их духовные нужды, – утешают, вразумляют, обличают, от заблуждений предостерегают, заблудших на путь истины наставляют, богослужебные действия совершают истово и благоговейно, духовные требы исполняют неопустительно, напутствовать умирающих являются немедленно. Им иногда приходится для исполнения последней требы подниматься в полночь и за десять верст отправляться к больному в зимнюю пору, в лютой мороз, среди вьюги, заметающей дорогу, в непроглядную темь, с опасностью сбиться с дороги и замерзнуть в поле. Все это они пренебрегают, лишь бы только застать умирающего в живых и преподать ему благодать св. Таинств. Не одним священнослужением и учением, но и примерною христианскою жизнию они производят благотворное влияние на своих пасомых. Поистине они не своих си ищут, но яже Христа Иисуса. Их самоотвержением и ревностью к исполнению пастырского долга св. церковь утешается, как утешался апостол Павел готовностью Тимофее содействовать ему в его благовестнических трудах. Но, как у Павла были ученики и сотрудники, которыми он был не доволен за то, что они своих си ищут, а не яже Христа Иисуса, так и в наше время есть немало пастырей а также готовящихся к пастырскому служению, которые заслуживают подобного упрека. К числу таковых относятся те из них, которые, например, не соглашаются служить в приходах, зараженных расколом, хотя достаточно подготовлены в школе к борьбе с расколом предварительным знакомством с его историею и способами вразумления, или хотя и поступают в такие приходы, уклоняются от бесед с врагами церкви и бывают в их домах только для сборов подаяний. Заслуживают упрека в искании своих си, а не в служении Христу, вообще те, которые при выборе места служения руководствуются одними житейскими соображениями, ищут приходов с обеспеченными средствами для жизни, которые при совершении треб унижают себя вымогательствами и являются в сем случае не пастырями, а наемниками. Дух наемничества проявляется также в том, что они редко сидят на одном приходе и часто переходят с одного прихода на другой не по крайней нужде, а по надежде на большую выгодность в новых приходах. Духовным союзом с пасомыми они не дорожат, для них важны преимущественно, если не исключительно, вещественные выгоды. Непохвально также поступают те, которые выбирают для своего служения приходы поближе к родным, для того, чтобы с ними почаще видеться, быть у них в гостях и к себе принимать в гости, хотя бы частые отлучки по сему случаю из прихода сопровождались опущениями неотложных церковных служб и треб. Такие пастыри служат только своему самоугодию, а не Христу.

Празднуя сегодня пятидесятилетие служения при св. церкви настоятеля сего храма, мы ничего не можем представить такого, почему можно было причислит его к пастырям, ищущих только своих си, а не яже Христа Иисуса. К чести его, как доброго слуги Христова, должно сказать, что он продолжительное время безвыходно служит в одном приходе, не ища другого, более выгодного в житейском отношении, что ревностно питает своих пасомых словом истины, что добросовестно проходит службу во многих учреждениях по назначению начальства и по выбору общества, что подает добрый пример строгою неукоризненною жизнью. По всему видно, что он помнит свое призвание служить и угождать Христу, почитая это главным делом, а о своих си заботится настолько, насколько эта забота не препятствует главному, пастырскому делу. Возблагодарим за все Господа и помолимся, да сохранит его на многая лета к продолжению благотворного служения Христу и Его св. церкви.

Поучение в праздник Покрова Богородицы

Аще кто мнится мудр быти в вас, буй да бывает, яко да премудр будет (1Кор. 3:18).

Сии слова апостола Павла, располагающие к смиренному сознанию недостатка духовной мудрости, имеют некоторое отношение к празднуемому сегодня событью Покрова Богоматери. Главным виновником этого празднества был святой Андрей Юродивый, названный так в том же смысле, какой соединяется с словом буй, т. е. глупый, безумный, лишенный здравого смысла. И вот сему-то юроду суждено послужить орудием промышления Божия о людях, открывшегося в празднуемом сегодня событии. Он находился во Влахернском храме Богоматери на всенощном бдении и удостоился видеть телесными очами Пресвятую Богородицу, стоявшую под сводом храма, с ликами святых, Ее окружавших, молившуюся за народ и покрывавшую его своим омофором. Того же видения сподобился и ученик его Епифаний. Весть о сем видении разнеслась повсюду. Это было в 10-м веке во время нападения на Константинополь Сарацин с моря. Ободренный и обрадованный Покровом Богоматери, народ был свидетелем Ее заступления. Корабли неприятельские рассеяны и потоплены бурею. Столица греческого царства торжествовала свое избавление от неприятеля.

Святая Церковь, празднуя Покрову Богоматери, достойно и праведно ублажает Андрее Юродивого. Но независимо от его участия в празднуемом событии, как вообще должно судить о юродстве? За какие достоинства и заслуги Церковь ублажает многих юродивых, причислив их к лику святых? Чем назидательна их жизнь? Известно, что юродивые поступали так, как обыкновенно поступают лишенные здравого смысла: они пренебрегали правилами общественного благоприличие, напр., ходили нагие, нарушали иногда постановления Церкви о постах, обращались с презренными в обществе людьми, участвовали в шумных пиршественных собраниях и самопроизвольно подвергались всякого рода оскорблениям и насмешкам. Чему хорошему тут научиться? – Так непривлекательна наружность жизни юродивых, но этою непривлекательною наружностью прикрывались высокие духовные совершенства. На самом деле юродивые были в высшей степени умные люди; но им нравилось, что другие не замечали сокровенной в них мудрости, видели в них одно буйство и оскорбляли их словами и действиями. Нравилось потому, что это давало им свободу безнаказанно (кто же взыскивает с слабоумных и бессмысленных?) говорить горькую правду всем, нуждавшимся в обличении и вразумлении, даже сильным мира сего; с другой стороны потому, что соответствовало их глубокому чувству нищеты духовной и с корнем вырывало то зло, которое называется гордынею и самолюбием ума, раздражительнейшим из всех самолюбий. Говорим: раздражительнейшим, ибо ни один упрек в недостатках не бывает так чувствителен, как упрек в скудоумии. Скажите человеку: «ты грешен», и – «ты глуп». Чем он больше обидится? Без сомнения, названием глупого. И над этим-то видом самолюб, самым глубоким, труднее всего искоренимым, возвысились юродивые. В этом подвиге умерщвления духовной гордости может подражать юродивым каждый из нас. Дело не в том, что бы странным поведением, как бы намеренно вызывать насмешки над собою, как поступали юродивые, а в том, чтобы приучить себя к терпению и смиренному перенесению обидных суждений о наших умственных качествах.

Как бы ни были велики достоинства человека в умственном отношении, они не могут заменить недостатка сердечной доброты. Что толку в уме, когда сухо и черство сердце? И дух злобы – умнейшее существо: человеку с самым тонким и многосведущим умом он не уступит в познании законов природы, в наблюдательности над нашею душою и отношениями человеческими; пред вторым (пришествием Христовым, вследствие отличного знания сил и законов природы, он через антихриста, на удивление миру, покажет такие поразительные опыты своего искусства, что их почтут за чудеса. Но что хорошего в таком блестящем и многосведущем уме, когда это ум духа злобы и лукавства, изобретательный на одно зло? Что хорошего и в человеческом уме, при недостатке сердечной доброты? Как тяжело было бы жить на свете, если бы все приходилось иметь дело с людьми, которые на каждом шагу давали бы вам чувствовать свое превосходство пред вами по уму и не смягчали бы этого чувства добродушием, – с людьми, от которых веет холодом самолюбия и своекорыстия и от которых не жди искреннего сочувствия вам в горе и радости, – с которыми нельзя сойтись по душе! Общежитие держится не столько умными, сколько добрыми людьми. Притом, и на том свете не будут нас спрашивать, насколько мы умны, а старались ли образовать в себе добрые сердечные расположения. За недостаток умственного образования с нас там не взыщут, а взыщут за недостаток сердечной доброты. Посему если не хотим быть строго судимы на том свете, будем строгими судьями над собою в здешней жизни, будем беспощадно осуждать самих себя за то самомнение и самодовольство, которое возбуждается в пас сознанием своего превосходства над другими в умственном отношении. Истинно умный человек всегда смиренно думает о своих умственных совершенствах, ибо чем больше имеет знаний, тем глубже убежден, что он знает ничтожную часть в сравнении с тем, чего не знает и не может узнать, пока живет, на этом свете. Подобно Сократу он говорит: «я знаю, что ничего не знаю». Подобный смысл имеют слова Апостола: «если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым». Истинной мудрости можно достигнуть не иначе, как путем безумия, т.е. смиренного сознания своего невежества, несмотря на обильный, по-видимому, запас всякого рода знаний. Недовольство приобретенными познаниями побуждает к дальнейшему усовершенствованию себя в постижении истины, следственно служит залогом мудрости. Кто смиренно думает о своих умственных достоинствах, тот ни для кого не будет тяжел, с кем бы ни имел сношений. Он не даст почувствовать свое превосходство неразвитому человеку, ибо сам очень невысоко ценит это превосходство. Притом, если действительно он выше других по своему развитию, он знает, что обязан этим Господу Богу, наделившему его талантами больше, чем других. Это сознание располагает его не к гордости богопротивной, а к смирению христоподражательному, и сродняет его по духу с юродивыми, хбтя оно будет проявляться у него не? в том виде, в каком проявлялось у юродивых. Аминь.

Поучение в неделю 18-ю по пятидесятнице

Извлекше оба корабля на землю, оставльше вся, в след Его идоша (Лк.5:11).

В сегодняшнем евангельском чтении, из которого взяты сии слова, повествуется о чудесном улове рыбы. Иисус Христос совершил это чудо на Геннисаретском озере, сидя в лодке Симона Петра, которая на сей случай послужила для него кафедрою для проповеди евангелия собравшемуся на берегу озера многочисленному народу. Окончив проповедь, Иисус Христос повелел Симону закинуть сеть. Вопреки ожиданию Симона, поймано столько рыбы, что от ее множества сеть прорывалась, и наполненные рыбою две лодки от тяжести погружались. В ужас пришел Симон с своими товарищами-рыболовами, сыновьями Зеведеевыми Иаковом и Иоанном. И сказал Симону Иисус: « не бойся, отныне будешь ловить человеков». Явное чудо и сила слова Христова произвели на Симона и его товарищей столь сильное впечатление, что они тотчас же, не долго думая, решились сделаться Его учениками, оставили рыбный промысел, домашнее хозяйство, даже семейство, повинуясь воле Христа Спасителя, сказавшего при сем Петру и его товарищам: «идите за мною и сотворю вас ловцами человеков». Удивительное самоотвержение! Они еще не слышали заповеди, какую Господь Иисус произнесет впоследствии: Иже хощет по Мне ити, да отвержется себе и возьмет крест свой и по Мне грядет. Аще кто грядет ко Мне и не возненавидит (т. е. из любви ко Мне не бросит) отца своего, и матерь, и жену, и чад, и братию и сестр, не может мой быти ученик (Лк.14:25). Теперь Симон и его товарищи, хотя Христос обещал сделать их ловцами человеков, сделались только учениками или последователями Христа; но вскоре он торжественно выделит их из множества других учеников и призовет к апостольскому служению, которое состоит в том, чтобы быть учителями других. Христос не скроет от избранных пм двенадцати апостолов трудности предстоящего им служения. Он скажет им: «посылаю вас яко овцы посреди волков. Будете ненавидимы всеми имени Моего ради». Как ни тяжело будет слышать от Христа об этих опасностях, они не поколеблются в верности и преданности Ему. Неотступно сопровождая Иисуса Христа, они будут свидетелями вражды к нему фарисеев и вообще предубежденных против Него иудеев и сами будут подвергаться опасностям гонений со стороны врагов Его еще во время земной Его жизни, а по отшествии Его все они будут терпеть страдания и муки за имя Его; даже никому из них, кроме Ион., не придется умереть своею смертью: все помрут насильственною смертью от злобы гонителей. Никакие беды и напасти не отлучат их от Христа. – Во дни земной Его жизни многого они не понимали в Его учении, доколе не сошел на них и не просветил их Св. Дух; но вера в Него, как в единственного Божественного Учителя, непогрешительного проповедника истины, так была крепка и глубока, что решала все их сомнения и недоразумения. Однажды Иисус Христос предложил народу учение о таинстве тела и крови Своей. Многие из слушавших Его учеников, не вмещая этого учения, говорили: « какие странные слова! Кто может это слушать?» И даже с ропотом отошли от Него и уже не ходили с Ним. Тогда «Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти?» т. е. я вас не держу при себе; если и вам не угодно мое учение, – я не навязываю его вам. Можете верить мне и следовать за мною, можете и совсем покинуть меня. Тогда Симон Петр один за всех отвечал Ему: « Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы жизни вечной. И мы уверовали и познали, что Ты Христос Сын Бога живого» (Ин.6:66–69). Были минуты, когда и они все разбежались и оставили Его в руках врагов, пришедших в сад Гефсиманский схватить Его по указанию Иуды предателя, и до самого Его воскресения скрывались от опасности попасть в руки Его врагов; а один из них самый ревностный ученик Его даже отрекся от Него. Но все это произошло не потому, чтобы они перестали любить Его, а единственно по временному малодушию, ибо в них еще не умер ветхий человек с его самолюбием. Тем паче их нельзя было строго обвинять за бегство от Него, что это произошло не без соизволения самого Христа. Когда пришли воины схватить Его, Он, не желая, чтобы подверглись той же участи бывшие при Нем апостолы, сказал воинам: составьте их, пусть идут» (Ин.18:8). Один Иуда окончательно покинул Его и с отчаяния погиб самоубийством.

Призванные к делу служения Христу, апостолы все, что было для них дорого в мире, оставили для Христа. Потребно было для сего великое самоотвержение; но и великая награда уготована была им за это самоотвержение. Однажды апостол Петр сказал Иисусу: се мы оставихом вся, и в след Тебе идохом: что убо будет нам? Иисус же рече им: аминь глаголю вам, яко вы шедший по Мне, в паки бытие, егда сядет Сын человеческий на престоле славы своее, сядете и вы на двоюнадесяти престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилево ма (Мф.19: 27, 28).

Какая великая награда обещается апостолам! Можно ли было ожидать, чтобы эти люди, бывшие некогда рыбарями, вделались судиями двенадцати колен Израилевых и притом не на земле, а на небесах, не во время земной жизни, а в пакибытие, т. е. в день второго пришествия Христова, когда последует воскресение мертвых и весь мир примет новый образ бытия? Можно ли было ожидать, чтобы те, которые, живя на земле, подвергались всякого рода уничижению, хулениям, терпели побои, раны, голод, жажду, наготу и кончили жизнь мученическою смертью, достигнут такой славы, что будут превыше всех царей земных, сядут близ престола Всемирного Судий Христа и изрекут свой суд не только над избранным народом, разделенным на двенадцать колен по числу родоначальников, двенадцати сыновей Израилевых, но и над всеми христианами, новозаветными верующими, новыми Израильтянами в духовном смысле, новоизбранным народом? Но по неложному слову Христа Спасителя непременно должно исполниться то, чего по обыкновенному человеческому суду нельзя было ожидать. Ибо ничего подобного люди не могли гадать и о Самом Христе во дни Его земной жизни, взирая на Его уничижение. Но на основании Его же слов, мы веруем, что Он паки приидет в конце веков судить живых и мертвых, что Тот, Кто в первое свое пришествие совершил наше искупление, Он же приидет во славе для совершения над нами суда и что право суда Ему одному предоставлено Единосущным Его Отцем, так что, по словам Христа, и Сам Отец Его не судит никомуже, но весь суд передал Сыну. – Как же теперь понимать, что и апостолы будут судиями людей на всемирном суде? Это надо понимать в том же смысле, в каком смысле сказал Христос о царице Савской, что она восстанет на суд с родом Еврейским и осудит его, ибо она пришла из дальней стороны послушать мудрости Соломоновой, тогда как Иудеи не хотели слушать Божественную Премудрость. Подобное Христос изрек о Ниневитянах, которые тоже восстанут на суд с теми же иудеями и осудят их, ибо они покаялись от проповеди Ионы, хотя Иона не сотворил пред ними ни одного чуда, а иудеи не вразумились проповедию Христа, хотя они не только слышали Его проповедь о покаянии, но своими глазами видели Его бесчисленные чудеса (Мф.12: 41, 42). Равно, по слову Павла, и все святые будут судить мир (1Кор. 6: 2). Как же именно святые, Ниневитяне и царица Савская будут судить на всемирном суде? Действительно ли в буквальном смысле они будут производить и изрекать суд? Ничего подобного не будет. Суд произведет и изречет один Христос, праведный Судия, а они будут только присутствовать при Его суде и одним своим присутствием безмолвно обличать подсудимых, безмолвно подтверждать справедливость судебного приговора Христова. Взирая на святых, подсудимые беззаконники в их глазах прочтут осуждение себе, ибо им ясно будет видно, что и они, если бы восхотели, могли бы сделаться святыми подобно тем, которые достигли святости, хотя были такие же люди, как и те, имели такие же немощи, как и те, подвергались таким же искушениям, как и те, и стало быть, сравнивая себя со святыми, беззаконники должны будут признать себя безответными пред их безмолвным судом. Еще с большим правом имя судей должно принадлежать апостолам. Все мы научены церковью исповедывать веру в церковь апостольскую. Почему церковь, в состав которой мы входим, называется апостольскою? Потому что она создана на основании апостол и пророк, сушу краеугольну Самому Иисусу Христу (Еф. 2:19,20), и происходя от апостолов, она непрерывно и неизменно сохраняет их учение и установления относительно управления и церковного богослужения. К чему нас обязывает принадлежность к церкви апостольской? К тому, чтобы мы твердо держались учения и преданий апостольских и безусловно послушны были церковному священноначалию, по преемству от апостолов обладающему их властью. Горе тем христианам, которые не внемлют голосу апостолов, главных вождей и руководителей наших ко спасению, не слушаются священноначалия, установленного апостолами, чуждаются благодати святых таинств, совершаемых законными пастырями церкви, приявшими власть совершать их по преемству от апостолов. Таковым ослушникам апостольской церкви грозить осуждение не только на частном суде по смерти, но и на всемирном, когда явятся судиями их апостолы, сидящие на престолах суда вблизи Верховного Судии Христа. Став лицом к лицу пред ними, ослушники их убедятся в том, что напрасно надеялись безнаказанно не повиноваться апостолам и церкви апостольской. Апостолы одним присутствием своим близ Судии Христа безмолвно обличать их, заставят их признать тяжесть своей вины пред ними и безответность пред судом Христовым. Их непослушание апостолам и основанной на них церкви будет осуждено, как непослушание Самому Иисусу Христу, ибо Сам Христос сказал апостолам и в лице их пастырям церкви: « слушающий вас меня слушает, и отвергающийся вас меня отвергается» (Лк.10: 16).

Вот, братие, как велико значение апостолов: они будут судиями нашими на страшном суде Христовом, как безмолвные обличители наших грехов. Чем они заслужили столь великую честь? Тем, что они были верными слугами Христа Спасителя с первой минуты призвания их к последованию за Ним. Они все оставили для того, чтобы Ему Единому служить, и верность Ему запечатлели подвигом самоотвержения в деле проповедания евангелия и мученическою за Христа смертью. Будем и мы подражать им в ревности к исполнению заповеди Христовой о самоотвержении в доступной для нас мере, будем беспрекословно следовать их учению, повиноваться их законам и уставам, содержимым в апостольской церкви, если не желаем иметь в лице их строгих судей в обличителей на страшном суде Христовом.

Поучение в неделю 20-ю по Пятидесятнице

Изношаху умерша, сына единородна матери своея, и та бе вдова. И народ от града мног с нею (Лк.7:11).

В сегодняшнем евангельском чтении повествуется о чуде воскрешения Иисусом Христом юноши, единородного сына вдовы. Это произошло в то время, когда Иисус Христос приближался к городу Наину. Навстречу Ему шла похоронная процессия, гроб сопровождаем был множеством народа. Иисус Христос остановил ее, прикоснулся к одру, на котором лежал умерший, и всемогущим словом: «юноше, тебе глаголю, востани», возвратил его к жизни и отдал его матери. Что побудило Иисуса Христа к совершению этого чуда? Сострадание к матери умершего, лишившейся единственного сына, главного утешения и опоры в жизни. Так именно сказано в Евангелии: «увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь». Но не один Иисус Христос явил жалость и сострадание к несчастной матери, ибо что это значит, что множество народа участвовало в похоронной процессии? Несомненно, что этим участием выражено было сострадание к вдовице, горько плакавшей у гроба сына своего. Все принимали сердечное участие в ее горе. Так, братие, и нам свойственно поступать. Сострадание, возбуждаемое зрелищем страдания и бедствия ближнего, есть естественное чувство. Оно свойственно человеку не только по отношению к близким к нему людям, родным и знакомым, но и к чужим. Отсутствие сострадания есть явление противоестественное. О человеке, чуждом сострадания, обыкновенно говорят: «это зверь, а не человек, в его груди камень, а не сердце». Правда, не все по самой природе одинаково чувствительны к скорбям, лишениям и бедствиям ближнего: одни мгновенно поражаются зрелищем их и живо принимают к сердцу, другие, даже добрые люди, не легко трогаются ими, ибо по самой природе сердце их не обладает способностью живого сочувствия радости и горю ближних. С них за это и взыскивать не следует, они не виноваты в том, что природа не наделила их одинаковою с другими чувствительностью. Но все же и таковым нельзя отказать в любви к ближнему: она скрывается в них даже под наружною холодностью и проявляется, если не в слезах, то в делах или словах утешения, произносимых без порывов чувства, с спокойною рассудительностью. Должно сказать, что и это есть сострадание, внушаемое сознанием долга, хотя не соединяется с чувствительностью. К исполнению этого долга побуждает их совесть и разум. Но во всяком случае, каково бы ни было сострадание, оно, доколе вытекает из одних естественных побуждений под влиянием впечатлений, свойственно и язычникам, не озаренным светом Божественного откровения. Вне связи с откровенною верою естественные побуждения недостаточны и слабы по причине испорченности нашей природы. В деле любви и сострадания к ближнему со стороны как нечувствительных, так и мало чувствительных и холодных людей, имеют преимущественное значение побуждения христианские. Мы потому должны сострадать ближним в их скорбях, нуждах и бедствиях, что все мы родственны по самой природе своей, все сотворены по образу и подобию Божию и в сем отношении немногим чем умалены пред ангелами. Но наипаче сродны между собою христиане, соединенные друг с другом верою во Христа, пришедшего обновить в нас образ Божий, истлевший страстьми, и соделавшегося нас ради человек и нашего ради спасения человеком. Особенно тесными узами соединены между собою члены единой православной Церкви: все они составляют единое тело, глава которого есть Христос, и, как члены этого тела, также близки друг к другу, как члены физического тела. Посему страдает ли один член, страдают с ним все члены: так именно говорит Апостол о членах Церкви, как тела Христова (1Кор. 12: 25,26). Отсюда происходит заповедь апостольская: радоваться с радующимися и плакать с плачущими (Рим. 12:15). Ободрением и подкреплением к исполнению долга сострадания ближнему в его нуждах и бедствиях должен служить для всех нас пример Самого Господа Иисуса Христа, В лице Его, по слову святого Павла, мы имеем Первосвященника, отличающегося от обыкновенных первосвященников тем, что Он может сострадать немощам нашим (Евр. 4:15). Как Бог, Он есть существо всеблаженное, невозмущаемое ничьими страданиями; но как человек, Он живо принимает к сердцу страдания людей. Так вместе с сестрами Лазаря Он плакал при гробе брата их. Видя пред собой толпы слушателей, которые три дня сряду, не уходили от Него и голодали, Он сжалился над ними и чудесно напитал всех семью хлебами и немногими рыбаками (Мк. 8:2–9). Во время Своего торжественного входа в Иерусалим, сопровождаемый и встречаемый ликующим народом, Он вместо того, чтобы разделить общий восторг, заплакал не от радости, а по глубочайшему состраданию к городу, ибо ясно предвидел и предрек конечное разрушение его в недалеком будущем (Лк.19: 41). Что как не сострадание было причиною того, что Он во дни земного Своего служения никому из теснившихся около Его больных и увечных не отказывал в чудесной помощи? Поистине Он «недуги наши прият и болезни понисе» (Мф.8: 17). Но верхом Его сострадания было крестное страдание и смерть, которые Он добровольно подъял для того, чтобы сею бесценною жертвою спасти людей от вечной погибели. Пострадав за нас, Он и нам заповедал сострадать ближним, дав обетование сделать наследниками царства небесного тех, которые во имя Его будут кормить алчущих, поить жаждущих, посещать больных, одевать нагих (Мф.гл. 25) и т. д. Предложив притчу о милосердом самарянине, который принял живейшее участие в путешественнике, ограбленном и избитом до полусмерти разбойниками, сказал законнику, требовавшему от Него некоторых разъяснений: «иди и ты твори такожде» (Лк.10:37). Заповедь обязательная для всех. Сострадание ближним, предписываемое ею, есть такой долг, который мы должны исполнять в отношении ко всякому человеку, кто бы и каков бы он ни был, даже к злодеем и к врагам не только нашим лично, но к врагам общества и государства. Их преступления и злодеяния должны быть признаваемы достойными ненависти и отвращения, но сами преступники и злодеи должны быть предметом нашего сострадания, как все несчастные люди. С уважением и сочувствием должно относиться к простым русским людям, которые во имя Христа милосердого подавая милостыню острожникам и колодникам, не иначе их называют, как несчастненькими, и никогда не любопытствуют расспрашивать о их преступлении. Пусть знает эти преступления законное начальство и карает преступников, – людям сторонним нет до этого дела. В преступниках простые русские люди видят только несчастных людей, ибо какое несчастие может быть больше того жалкого состояния, до какого доводить себя человек, поправший законы Божеские и человеческие, сделавшийся жертвою необузданных страстей, утративший в себе всякое самообладание, унизивший себя до зверства? Посему как не пожалеть его, как не помолиться за него, чтобы Господь коснулся своей благодатью его ожесточенного сердца, возбудил в нем раскаяние и спас от вечной погибели. Строго карают великих преступников государственные суды. Иначе они не могут поступать. Строгость нужна отчасти для вразумления и исправления виновных, отчасти для охранения общества от их злодеяний. Но это не значит, чтобы судьи, произносящие жестокие приговоры, были жестокими людьми. Исполняя долг правосудия по требованию закона и совести, они в тоже время не могут не питать сострадания к виновным, не могут не сожалеть о том, что виновные заслужили строгой кары закона. Не по злости, не по любомстительности они поступают строго, а по ревности в деле служения общему благу. Жаль преступника, строго наказуемого, но нельзя же не пожалеть и общество, терпящее всякого рода бедствия от преступных покушений на собственность, честь и жизнь граждан. Равноапостольный князь. Владимир, жестокий и бесчеловечный до принятия христианства, по принятии крещения сделался до того кротким и милосердым, что почитал грехом казнить разбойников. Епископы убедили его, что здесь нет греха, что щадить врагов общества, потворствовать им, значило бы делать обществу не добро, а зло, что карать их он обязан по праву данной ему от Бога власти. Что законная строгость совместна с долгом христианского сострадания, видно из того, что и самый закон не только не препятствует, но еще требует смягчать строгость милосердием. «Правда и милость да царствует в судах», изрек законодатель, заменивший прежние негласные суды гласными.

Что сказать об исполнении долга сострадания во время войны? По-видимому, сострадание несовместно с военными действиями. В мирное время воины, расстреливающие уголовного преступника, могут исполнять это дело спокойно, без всякого чувства злобы; но те же самые воины могут ли сохранить полное самообладание в разгаре битвы с неприятелем? Нападая на него и защищаясь против него, волей-неволей они должны испытывать чувства злобы и ярости; первая капля пролитой крови возбуждает и усиливает это чувство. Уже один бессознательный инстинкт самосохранения нудит беспощадно обращаться с неприятелем и возбуждает жажду крови. В виду этого, хотя бы война ведена была за святое дело, нельзя сражающимся не чувствовать упрека совести за жестокость в пролитии крови врага, и потому, по правилу (13) св. Василия Великого, воинам, обагрившим себя кровью « может быть не худо посоветовать, чтоб нечистые руки в продолжение трех лет удерживались от одного приобщения». Но каково бы ни было душевное состояние воинов в минуты битвы с неприятелем, нельзя сказать, чтобы они лишены были возможности исполнить долг сострадания в эти минуты. Пусть они поступают без пощады с врагом вооруженным, но они могут и должны быть сострадательными к безоружным и покорно отдающимся в плен: убивать таковых был бы непростительный грех. Лежачего не бьют даже по одному естественному, а не христианскому рассуждению. Сострадание на войне к неприятелю выражается также и другими способами, например, в военные лазареты принимаются на излечение на ряду с своими воинами неприятельские, израненные и изувеченные. Военные врачи и сестры милосердия одинаково человеколюбиво и услужливо обращаются с теми и другими. С пленными неприятелями у всех христианских народов принято обходиться милостиво, даже гостеприимно. Над их несчастием не смеются, не злорадствуют, напротив, отдают справедливость их мужеству и самоотвержению и смотрят на них не как на врагов, а как на гостей. В последнюю войну русских с турками забраны были в плен несколько десятков тысяч их, и все они во все продолжение пребывания их в России никем не были обижаемы, повсюду были принимаемы ласково, не терпели ни малейшей нужды в продовольствии и по окончании войны возвратились восвояси с чувствами благодарности и непритворного расположения к Русским за их сострадание и милосердие к ним. В будущих войнах ожидаются проявления сострадания к неприятелю еще в большем размере, если Господу Богу угодно будет благословить вожделенным успехом усилия нашего миролюбивого государя, клонящиеся к тому; чтобы ведение войны было соединено с гораздо меньшими жестокостями, чем доселе, чтобы положен был предел изобретению и употреблению на войне новых истребительных оружий.

Сострадание есть такое святое дело, которое требуется от нас в отношении не только к людям, но и к бессловесным тварям. « Праведник милует души скотов своих» (Притч. 12:10). Человеку дана власть над всеми животными, но он должен пользоваться этою властью, не прибегая без нужды к жестокости. Он должен знать, что и неразумные твари имеют душу чувствительную к страданиям, и потому нуждаются в нашем сострадании. Тяжкий грех берут на себя те, которые безжалостно обращаются с домашними животными, не дают им корму, накладывают на них непосильные тяжести, вымещают на них свою злобу, жестокими побоями и увечьями загоняют до смерти коней. Особенно возмутительно поступают в отношении к животным те, которые находят удовольствие в травле их, разоряют гнезда птиц, убивают животных преждевременно, не давая им возможности выкормить своих детенышей. Жестокость в отношении к животным тем предрассудительнее, что привычка к ней сопровождается пагубными последствиями в отношении к людям. Те, которые с детства любят забавляться мучением птиц и четвероногих, впоследствии делаются жестокими в отношении к людям. Таковым, например, был царь Иоанн Грозный; в детском возрасте он потешался страданиями животных и впоследствии сделался бесчувственным к страданиям подданных, которых беспощадно мучил и казнил.

Дай, Господи, чтобы урок о сострадании, преподанный вам с этого священного места, был принят вами к сердцу. Помните, что человек, чуждый сострадания к бедствиям ближних, не заслуживает не только имени христианина, но имени человека, что сочувствие к страданиям ближнего свойственно даже язычнику.

Поучение 21 октября в день восшествия на престол Государя Императора Николая Александровича

Все, еже аще что творите словом или делом, вся во имя Господа Иисуса Христа творите, благодаряще Бога и Отца тем (Кол. 3:17).

Сии слова, взятые из дневного апостольского чтения, весьма кстати, как увидим, подходят к нынешнему высокоторжественному празднику. – Что значит все творить во имя Господа Иисуса? Значит вести себя в нравственном отношении так, чтобы все слова и дела наши служили ко славе имени Христова, чтобы угодны были Христу я свидетельствовали о нас, как об истинных христианах, не по имени только, а по жизни. Прежде всего ревность все творить во славу имени Христова словом и делом проявляется в богопочтении, например, в молитвах и богослужении. Кто творит молитву и участвует в богослужении со страхом Божиим, с душей, свободною от помыслов житейских, суетных и греховных, с смирением и преданностью воле Божией, в мире с ближними, в теснейшем общении с церковью, тот поступает во славу имени Христова. Напротив, оскорбляет имя Христово тот, кто, например, присутствуя в храме, ведет себя неблагочинно, забывая святость этого места, помышляет об одном земном, сам не молится и других развлекает и соблазняет смехом, разговорами, нескромными движениями, питает вражду к ближним, или молится лицемерно, только напоказ, подражая фарисеем. К числу оскорбителей имени Христова в молитвенных собраниях относятся также враги православной церкви. Христос сказал: идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их (Мф. 18: 20). Эти слова Христовы относятся только к христианам, единомысленным с церковью, только в их молитвенном собрании Христос обещает присутствовать. Что же касается до христиан, чуждающихся церкви, враждующих против нее, непризнаюших необходимости, даже признающих грехом принадлежать к ней, каковы, например, наши раскольники, хотя бы они были набожны и богомольны, напрасно относят к себе это обетование, когда собираются на молитву во имя Христово. Христос благодатно присутствует только в церкви своей: она есть тело Его, а Он глава этого тела. Отчуждившиеся от церкви, отчуждились от самого Христа. Порицая церковь, они не славят имя Христово в своих молитвенных собраниях, а только хулят Его, особенно, ежели при этом они гнушаются самого звука имени Христова, называя имя Иисус, начинающееся двумя буквами, именем антихриста.

Не только молитву должно творить во славу имени Христова, но все дела богопочтения и не только дела богопочтения, но и все вообще дела какие бы ни было, относящиеся к жизни духовной, даже житейские. Все что ни говорим, что ни делаем, должно говорить и делать с мыслию, угодно ли это Христу Богу, служить ли ко славе Его имени, соответствует ли христианскому званию. Аще ясте, аще ли пиете, аще ли ино что творите, вся во славу Божию творите (1Кор. 10:31). Мысль о славе Божией и опасение оскорбить Бога словом или делом неугодным Ему, несогласным с Его славой могла бы удержать нас от всякого греха. Поэтому надобно сохранять христианину постоянное молитвенное настроение, всякое дело молитвою начинать, совершать и оканчивать, вначале прося благословения, в продолжении ища помощи, а в конце вознося благодарение Господу, совершающему в нас и чрев нас дело свое. К сожалению, возможны злоупотребления в сем случае, ибо случается, что во славу имени Божия совершаются иногда дела нечестивые и беззаконные . В Римской церкви существует религиозное общество, которое почитает дозволительным во славу Божию творить преступления. По учению этого общества, именующего себя обществом Иисуса (иезуиты), благая цель освящает средства к ее достижению. Что, например, может быть безнравственнее сознательной лжи или обмана? Но по учению общества Иисусова не грешно лгать и обманывать, если цель заслуживает одобрения. В этом обществе принято употреблять выражение: « благочестивый обман, или мошенничество, лганье для доброй цели». Ничего подобного не встречается в учении православной церкви; но к сожалению, нечто подобное допускается среди нас обычаев. Например, с целью оказать сострадание явному преступнику присяжные судьи позволяют себе объявлять его не виноватым, оправдывая эту ложь доброю целью. Всеми подобными действиями Господь не прославляется, а хулится.

К числу житейских дел, которые можно творить во имя Господа Иисуса, или вообще во славу Божию, относится война. Есть сектанты, которые смотрят на войну, как на дело нехристианское, даже войну в защиту справедливого дела почитают беззаконием, которые открыто проповедуют, что военная служба есть грех, что воины, убивающие врага на поле брани, суть простые убийцы, совершающие такое же уголовное преступление, какое совершают разбойники, что вступать в военную службу, исполнять воинскую повинность есть дело безнравственное, от которого всячески должно уклоняться. И, действительно, были случаи такого уклонения, и виновные подвергаемы были строгому наказанию. Нет сомнения, что сектантское учение о войне и военной службе не только не имеет основания в евангелии, но прямо противоречит ему, именно противоречит словам Христовым: больше сее любое никто же имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин.15:13). Война справедливая предпринимается в защиту ближних, соотечественников или единоверных иноземных христиан, следовательно, есть подвиг любви христианской в высшей ее степени. Одушевленный сею любовью воин убивает врага не по личной ненависти к нему, а по долгу сей любви, соединенной притом с самоотвержением, ибо и сам подвергается опасности положить душу свою за други своя. Война не противна любви к врагам, если ведется честно, без ненужных жестокостей и зверской лютости, с пощадой безоружным, с милосердием к побежденным. Мы должны любить врагов своего отечества, даже воюющих с нами, молясь за них и обращаясь с ними человеколюбиво; но еще больше имеют право на нашу любовь наши сограждане и единоверцы, близкие к нам по крови и по религии. Аще кто о своих, паче же о присных не промышляет, веры отверглся есть и неверного горший есть (1Тим. 5:8).

Вот почему справедливые войны не только в ветхом завете были допущены и по повелению самого Господа изданы были для евреев военные законы, но и в новом завете они не возбранены. В войсках римских во время гонения на церковь было множество христиан. Правда, были случаи уклонения христиан от военной службы; но причина тому была не та, что военная служба несовместна с христианской верой, а та, что от них на ряду с языческими воинами требовалось стоять на часах у языческих капищ, присутствовать при языческих жертвоприношениях и процессиях. Но хотя несправедливо восставать против войны и военной службы, почитать ту и другую грехом против заповеди: не убий, тем не менее нельзя отрицать, что война, даже справедливая, есть великое зло по тем бедствиям, с какими она соединена: не только бедствуют побежденные, но и победители крайне дорогою ценою расплачиваются за свои победы. Сколько погибает молодых сил, сколько является калек, лишенных возможности служить семейству и обществу, сколько после убитых остается вдов, сирот, престарелых и беспомощных отцов и матерей! Самое ведение войны соединяется с величайшими страданиями воюющих от голода, от холода, от заразительных болезней, от бессонных ночей вследствие напряженного ожидания внезапного неприятельского нападения, от мучительной боли, производимой огнестрельным и холодным оружием, от бесчеловечного обращения с пленными диких победителей! Особенно тяжела война в наше время, когда при помощи науки изобретаются новые средства истребления, одно страшнее другого, так что сражающимся не дается возможности отличиться личною храбростью, находчивостью и распорядительностью: побеждает та сторона, которая располагает более усовершенствованными машинами и орудиями, а не та, которая изобилует людьми высоких личных достоинств, приобретенных продолжительным изучением военных наук. Даже в мирное время необходимость приготовляться к войне ложится тяжким бременем на народ. Обязательная для всех воинская повинность отвлекает молодых людей от семейной жизни, подает повод к разврату, уменьшает рабочие силы в домашнем хозяйстве. Умножение войска, чрезвычайные расходы на его содержание, на вооружение, на приобретение новоизобретенных вооружений, на перемену менее совершенных на более совершенные, вследствие новых изобретений, истощает казну и расшатывает общественное благосостояние. Так называемый вооруженный мир пагубен не менее самой войны. Слава и честь нашему благочестивейшему и человеколюбивейшему Государю, наследовавшему от родителя завет мира в международных отношениях. Сознавая великое зло от войны, тяжесть бедствий, неизбежно соединенных с нею, и одушевленный христианским желанием сноспешествовать духовному и житейскому благосостоянию не только в пределах своего государства, но и вне его, он торжественно

предложил правительствам устроить международное совещание о мерах, если не для уничтожения войны, то для сокращения вооружений, со дня на день возрастающих и в высшей степени разорительных для государства. Дай Бог, чтобы его усилия, направленные к сей цели, увенчались вожделенным успехом. Дай Бог, чтобы предстоящие обсуждения его предложения ведены были в духе бескорыстия и чистой христианской любви к людям. Дай Бог, чтобы поскорее наступило время, когда дух любви и мира сделается господствующим повсюду в частных и международных сношениях; когда все сознают необходимость расковать мечи на плуги я копья на серпы, – тогда война совсем не будет нужна. Пока это время еще не наступило, война остается неизбежным злом. Будем молиться об устранении этого зла, если нельзя вдруг уничтожить его и если покуда еще не найдено другого средства для защиты отечества.

Поучение в неделю 21-ю по Пятидесятнице

Семя есть слово Божие (Лк.8:11)

В сегодняшнем евангельском чтении предложена вашему вниманию притча Христа Спасителя о семени и сеятеле. С целью в наглядном виде представить действие слова Божия, Христос уподобляет оное семени или зерну: семя есть слово Божие. Почему Христос именует слово Божие семенем или зерном? Потому что есть сходство между тем и другим. В чем состоит это сходство? Из хлебного зерна приготовляется хлеб, питательный для тела, так и слово Божие проповедуется для того, чтобы она могло служить питательной пищей для души. Без хлеба жить нельзя, с голоду умрешь. Подобно сему и слово Божие необходимо для жизни духовной. Не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих (Втор. 8:3). Как хлебом вещественным утоляется голод и укрепляются силы телесные для свойственной им деятельности, так и слово Божие, как насущный хлеб для души, утоляет духовную алчбу, служит к удовлетворению присущих ей потребностей, составляющих необходимое условие для духовной жизни. Что это за потребности, без удовлетворения которых жизнь духовная не может продолжаться и процветать, и человек обращается в скотоподобное состояние и живет одною чувственною жизнью? Это потребность истины, познаваемой умом, потребность добра, или преспеяния в нравственной жизни, предназначенного для воли, потребность духовного мира, радости и блаженства, которого жаждет сердце. Насажденные в душе, созданной по образу и подобию Божию, сии потребности составляют главное отличие человека от животных и дают ему право господствовать над ними. Где же душа, созданная с таковыми потребностями, найдет пищу для удовлетворения их, для поддержания в себе жизни духовной, свойственной ей, как существу украшенному образом и подобием Божиим? Слово Божие – вот насущный хлеб, вот пища для души, алчущей истины, добра и блаженства. Слово Божие содержится в священном писании. В нем Сам Господь Бог, устами богодухновенных мужей, изглаголал нам все, что нужно нам знать и делать для спасения души. Благо душе, питающейся словом Божиим, внемлющей его учению, заповедям, вразумлениям, обетованиям и угрозам. Эта обильная пища делает душу похожею на дом, который по обилию припасов для всякого продовольствия называется полною чашею. И как хозяину, обладающему таким домом, свойственно гостеприимство, так что, не довольствуясь тем, что сам сыт, он приглашает к своей обильной трапезе посторонних людей, – так и душа, насыщаемая обильною духовною пищею, предлагаемою в слове Божием, делится этою пищею и с другими людьми, любящими слово Божие; ни о чем столько любитель слова Божия не любит говорить, как о слове Божием. Впечатления, производимые на него чтением и слышанием этого Божественного слова, он сообщает другим, чтобы сделать их участниками той духовной радости, того духовного умиления, каким преисполнен сам.

Но дело не в том только, чтобы радоваться о слове Божием, а наипаче в том, чтобы пользоваться им правильно. Сами по себе глаголы слова Божия суть непреложная истина, но люди могут искажать эту истину, могут злоупотреблять свободою в разумении ее, так что изречениями слова Божия многие не редко покушаются оправдать ложь. Все еретики и раскольники ищут в слове Божием свидетельств в пользу своих лжеучений. Возьмите напр. иконоборческую ересь. На чем она основывается? Изобретатели ее утверждают, что иконопочитание несогласно со второю заповедью Десятословия, запрещающею творить кумиры и всякие подобия и поклоняться им. Борьба с этою ересью продолжалась почти целое столетие. Против иконопочитателей в восьмом веке при царях иконоборцах воздвигаемы были гонения не менее жестокие, как и в первые времена христианства против исповедников веры во Христа Спасителя. Иконоборчество, наконец, торжественно осуждено было на седьмом вселенском соборе. Православное учение об иконах, как об изображениях священных, употребляемых для воспоминания дел Божиих и святых Его, отнюдь не для обоготворения их, запрещаемого второю заповедью, повсюду восторжествовало. Тем не менее учение, отожествляющее иконы с идолами, существует и в настоящее время в сектах духоборческих. Там, где существуют эти секты, иконы святые подвергаются всякого рода поруганию. Гонители их никак не хотят понять, что иконы, изображающие истинного Бога и святых Его, ничего не имеют общего с идолами, изображающими ложных богов и служащими предметом божеского поклонения, и что поклоняющиеся иконам чествуют не доки и краски, но Самого Господа Бога и святых Его, от образа видимого возводят ум к первообразному, начертанному на образе. Те же духоборцы восстают вообще против внешнего богопочтения и в оправдание свое ссылаются на слова Христа Спасителя: Дух есть Бог: и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися (Ин.4: 24), не обращая внимания на то, что Иисус Христос, заповедавший духовное поклонение, вместе установил и внешнее богослужение, напр. таинство крещения и причащения, дал образец молитвы, обязательный для всех Его последователей, Сам принимал участие в церковных молитвах, творил коленопреклониния, и что заповедью о поклонении духом Он учил тому, чтобы внешние действия богопочтения служили выражением внутреннего духовного благочестивого настроения души, – Что может быть грубее и нелепее нашего русского раскола? Но и раскольники вражду свою против церкви стараются оправдать тоже священным писанием. Напр., многие из них обвиняют православных в том, будто они веруют не во Христа, а в антихриста, ибо вместо Исус именуют Христа Иисусом, а это есть имя антихриста. Откуда это они взяли? От слов Христа Спасителя, сказанных в обличение иудеем: Аз приидох во имя Отца Моею и не приемлете Мене. Аще ин приидет во имя свое, тою приемлите (Ин.5: 43). Под словом ин действительно разумеется антихрист, противник Христа; но какое будет имя его, сие неизвестно, и словом ин Христос указует на лице антихриста, а отнюдь не на имя его. Какое бы ни было у него имя, он будет действовать не как посланник Божий, а как самозванец: приидет во имя свое. – Отчего происходят все эти лживые и кощунственные толкования слова Божия со стороны врагов церкви? Оттого, что они, отпадши от церкви, присвоили себе право все по своему толковать, презрели ее руководство. Они не хотят знать, что вне церкви нет спасения, что церковь есть столп и утверждение истины, что она непогрешительна в своем учении, ибо в ней по обетованию Христову вечно присутствует Дух Святой (Ин.14:16,17), Который есть истина, что апостолы и законные преемники их служения – пастыри церкви суть органы истины, так что кто их не слушает, учению их не повинуется, тот не слушает Самого Христа. Теперь понятно, почему без руководства церкви не безопасно толковать слово Божие. Истина, в нем заключающаяся, сама по себе непреложна, но без руководства церкви в понимании ее она легко искажается и обращается во вред для души. В сем отношении слово Божие действительно походит на зерно, из которого приготовляется хлеб. Чтобы хлеб был питателен и полезен для жизни телесной, нужно, чтобы зерно превращено было в муку жерновом, без примеси песка и крупиц от камня, чтобы хлеб испечен был умелыми и опытными руками, чтобы не был ни перепечен, ни недопечен, чтобы в раствор муки не попали вредные вещества. Без соблюдения всех этих условий зерно чистое, зрелое и полновесное может дать пищу не только не полезную, но даже вредную, не только не питательную, но пагубную для здоровья. Подобно сему и слово Божие, само по себе истинное и святое, может быть и полезно и вредно, смотря по тому, как оно употребляется, правильно или неправильно, согласно с указаниями церкви, или несогласно. Помните это, братие, и если хотите получить пользу от чтения или слушания слова Божия и избежать заблуждений в разумении его, прибегайте к руководству святой церкви. Лучшее, для всех доступное руководство церкви содержится в православном катехизисе. Кто хорошо усвоил памятью, умом и сердцем катехизическое учение, тот при чтении и слушании слова Божия, хотя не все может понять правильно, но предостережен будет от еретического и раскольнического мудрования, и потому православный катехизис должен быть постоянною настольною книгою для каждого православного христианина, сколько-нибудь грамотного. Напрасно думают, будто катехизис нужен только для школьников, и потому по выходе из школы, развлекаемые житейскими делами, многие уже не заглядывают в катехизис и совсем забывают его. Вместо того, чтобы более и более преуспевать в учении веры по его руководству, они до того забывают его, что сбывается поговорка, произнесенная Христом вслед за притчею о семени и сеятеле: иже имать, дастся ему и преизбудет ему, а иже не имать, и еже мнится имея, возмется от него (Мф.13:12; Лк.8:17). Что это значить? Значит, что «блажени слышащие слово Божие и хранящие его», т. е. утверждающиеся в знании его чрез постоянное упражнение в нем: они не только не забудут того, что слышали однажды, но еще достигнуть больших успехов для усвоения его учения. Напротив, кто слышанное им слово истины не хранит в себе, не бережет этого сокровища в своей душе, перестает упражняться в учении его, не обновляет прежнего, полученного им знания закона Господня повторением его уроков, тот забудет и то, что прежде знал, и сделается таким же невеждою, каким был до времени своего ознакомления с законом Господним. Так бывает и на опыте. Многие получившие хорошие отметки по закону Божию во время школьного обучения, по выходе из школы совсем забывают, чему их учили, и вследствие этого невежества легко увлекаются словами лжеучителей. Как не утвержденные в вере и забывшие ее учение, они утратили способность отличить ложь от истины. Этим невежеством и пользуются враги истины и легко уловляют их в свои сети. Да спасет Господь всех нас от этой опасности, которая угрожает особенно молодому поколению. То, чему их учат в школе, уносится из их головы всяким ветром учений, дующим на. них со всех сторон, особенно из книг противоцерковного и противообщественного направления. Таких книг, содержащих яд, гораздо больше распространяется, чем книг, содержащих противоядие, и потому отравляемые ядом, который почти насильно навязывается незрелым умам лжеименными просветителями народа, делаются врагами истины, ибо не встречают противоядия, тщательно скрываемого от них теми же просветителями. Но недостаточно только знать истину и благоговеть пред нею, надобно еще сообразовать с учением истины образ жизни. Недостаточно знать и любить слово Божие, надобно еще проводить это знание и любовь в самую жизнь так, чтобы самая жизнь наша, устрояемая по слову Божию, по закону Господню свидетельствовала о плодотворной силе слова Божия. Не слышателие закона праведна пред Богом, но творцы закона, сии оправдятся (Рим. 2:18).

Поучение в неделю 22-ю по Пятидесятнице

Отче Аврааме, помилуй мя и посли Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и устудит язык мой, яко стражду в пламени сем (Лк.16:24).

В притче о богатом и Лазаре, предложенной сегодня в евангельском чтении, содержится учение о загробной жизни и решается смущающий многих вопрос: почему одним хорошо живется на этом свете, хотя они ведут жизнь беззаконную и нечестивую, другие, напротив, бедствуют и страдают, хотя стараются угодить Господу Богу подвигами благочестия и добродетели. Успокоительным ответом на сей вопрос служит судьба богатого и Лазаря. Оба они, как сыны избранного народа, происходили от Авраама по плоти, но только Лазарь сроден был Аврааму по духу, и однако же этот Лазарь был великим страдальцем, не имел приюта, покрыт был ранами и струпьями, терпел голод, жажду, холод. Ему худо жилось на свете, зато в загробной жизни он сподобился блаженства, которое состояло в том, что, как истинный сын Авраама по духу, он удостоился чести быть на лоне его, т. е. достигнуть утешения и радости в теснейшем общении с ним. Не такова была участь богатого. Тот, который непрерывно проводил жизнь в пирах и веселии, по смерти попал в ад и мучился в адском пламени. И поделом. По закону правды Божией, воздающий каждому по делам, ему надлежало подвергнуться казни, заслуженной им за нечестие. Он избежал ее в жизни настоящей, зато она постигла его в жизни загробной. Напрасно он, увидев Лазаря на лоне Авраамовом, возопил ему: «отче Аврааме, умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучусь в пламени сем». Отцу свойственно любить своих детей; но богатый был таким сыном Авраама, который не заслуживал его любви, ибо будучи сродным ему по плоти, он не был сроден ему по духу. Иудеи вообще любили хвалиться происхождением своим по плоти от Авраама и называть себя чадами его. К сожалению, они не были истинными его чадами, ибо Христос так сказал им однажды: аще, чада Авраамля бысте были, дела Авраамля бысте творили (Ин.8:40). К числу таковых, вменявших себе в великую честь именоваться чадами Авраама, но не творивших дел его, принадлежал богатой. Какие же были дела Авраамовы ? Это были дела веры в истинного Бога и самоотверженной преданности Ему. Ради сей веры и ревности к сохранению ее он покинул родину свою, в которой господствовало идолослужение, и поселился в земле Ханаанской. Но и эта земля наполнена была идолопоклонниками. От них некуда было укрыться, весь мир предан был языческим суевериям и нечестью. Но и жива с идолопоклонниками, Авраам сохранил истинную веру. В житейском быту он не чуждался сношений с ними_, вел с ними хлеб-соль, занимался среди их куплею и продажею; но он не увлекался примером их нечестия и суеверия, не кланялся их богам и продолжал чтить Единого Истинного Бога и притом с такою преданностью и самоотвержением, что из послушания Ему не поколебался принести Ему в жертву единственного сына своего Исаака. Такова была вера и благочестие Авраама. Так должны были поступать и те, которые именовали себя его чадами. Чадом его по плоти был и именовался богатой, попавший в ад. Но доказал ли он чем-нибудь, что сроден был отцу своему по вере и благочестью? Ничем не доказал. Каждый день он проводил в пирах и попойках с своими приятелями. Для него не было будней, которые по заповеди надлежало проводить в трудах и занятиях в жизни домашней и общественной; у него все дни были праздником и временем ликования. Он служил не Богу, а единственно своему чреву, следственно был тоже, что идолопоклонник, принадлежал к числу людей, для которых, по слову апостола, чрево есть Бог. Сего мало: он не только не уклонялся от искушений чревоугодия, не только не подражал Аврааму, который, будучи окружен нечестивыми Хананееми, не был причастен их нечестью, но еще старался привлекать к участью в чревоугодии подобных ему нечестивых. С чревоугодием соединялось невоздержание языка. Под влиянием винных паров язык богача изрыгал гнилые слова, брань, клевету, кощунство. Приятели богатого не только не унимали его, но еще для поддержания веселости поощряли его к празднословью и злословью и, льстя ему за гостеприимство, самые грубые и бессмысленные его речи называли остроумными и рукоплескали им. И вот почему язык его, служивший орудием зла, был палим жесточайшею жаждою и огнем, который пожирал его и не угасал. «Кто чем согрешает, тем и наказывается» (Прем. Солом. 11:17). Язык, орудие греха, послужил орудием и наказания. Но насколько грешил делом и словом богатой, настолько противоположен был ему Лазарь. Не потому даровано ему блаженство в загробной жизни в общении с Авраамом, что он страдал в настоящей жизни, ибо не всякое страдание привлекает милость Божию, иных страдание только озлобляет против Бога и вызывает из их уст хулы, – но потому, что он терпел страдания смиренно, со страхом Божиим, с надеждою на милость Божию, как свойственно истинному чаду Авраама, иначе он не удостоился бы возлежать на лона его в жизни загробной.

Авраам, которого богатой называл своим отцем, угодил Господу не только верою и любовью к Нему, но также делами человеколюбия и сострадания к ближним. Укажем, на два таковых дела. Его родной племянник Лот, отделившийся от него, поселился в Садоме среди нечестивых его жителей. Они возмутились против соседнего царя, которому платили дань. Царь пошел против них войною, победил, обобрал их, увел большую часть их в плен, и в числе их Лота. Авраам, движимый состраданием к несчастным пленникам, решился спасти их. Со своею немногочисленною дружиною он погнался за победителями, разбил их на голову, отнял у них награбленную добычу, а пленников и вместе с ними Лота возвратил в Садом, из добычи же ничего не удержал в свою пользу и возвратил ее Садомлянам. Какое великое человеколюбие и сострадание к ближним! – Другой случай. Прошло несколько времени после помянутого события. Господь объявил Аврааму о своем решении казнить Садомлян за их вопиющие на небо грехи, истребить их и город их. Человеколюбивый и милосердый Авраам стал умолять Господа о помиловании их, поставляя Ему на вид, что не все же они поголовно заслужили праведный гнев Его. Может быть найдется между ними несколько сотен или, по крайней мере, десятков людей невинных; ради их нельзя ли пощадить остальных. Оказалось, что все были нечестивыми кроме Лота и его семейства, и потому пощажен был только Лот с семейством, прочие все погибли, и от города следа не осталось. Праведен суд Божий. Аврааму не удалось отклонить его. Зато как трогательно, как назидательно его человеколюбивое участие, его сострадание даже к нечестивцам, заслужившим гнев Божий! Таков был Авраам, ему должны подражать и те, которые именуют его своим отцем. Попавший в ад богач просил у него помилования. Но напрасно он надеялся па помилование, когда сам не был милостив к Лазарю, который лежал у ворот его. Богатой ежедневно видел его из окон своего жилища и проходя мимо его. Ничего ему не стоила бы оказать Лазарю помощь, дать приют в человеческом жилище и врачевание ему, неподвижно лежащему среди псов и еле живому от ран и струпьев. Какой же он был сын Авраама, когда не имел ни малейшего милосердия к ближнему, примером которого являлся Авраам? Правда, нечто похожее на сострадание проявилось у него в аде, когда он пытался уговорить Авраама послать к братьям его Лазаря для предостережения их от опасности по смерти попасть в ад. Это ходатайство отклонено было Авраамом, как совершенно бесполезное, ибо для избежания угрожающей погибели достаточно было внимать предостережениям Моисее и пророков.

Братие, Авраам есть отец не только избранного ветхозаветного народа, но, по слову апостола Павла, и всех верующих во Христа (Рим. 4:11). Верующие во Христа спасаются благодатью Божиею, даруемою им по вере в искупительную силу крестной жертвы Христовой, а не по делам правды законной. Не дела оправдывают нас, но вера, соединенная с ними, потому что и Аврааму вера вменилась в правду (Рим. 4:3). Он вседушевно поверил обетованию Божию о даровании ему многочисленного потомства от неплодной Сары. Эту веру он проявил еще до принятия обрезания и потому достойно и праведно называется отцем не только обрезанных его потомков по плоти, но и всех верующих (Рим. 4:10,11,12), вступивших в Христову Церковь без предварительного обрезания, каковы язычники. Итак, поскольку мы, бывшие некогда язычниками в лице предков наших, по вере во Христа имеем Авраама отцем своим, то должны подражать ему делами веры и любви к Богу и ближним, если желаем достигнуть блаженного общения с Авраамом в жизни загробной. Сам Господь Иисус Христос изрек обетование о сем общении. Глаголю вам, сказал Он, яко мнози от восток и запад приидут и возлягут со Авраамом, Исааком и Иаковом во царствии небеснем, сынове же царствия изгнана будут во тьму кромешнюю: ту будет плачь и скрежет зубов (Мф.8:11, 12).Это обетование относится и к нам. Не будем только забывать, что желающие достигнуть блаженства в общении с Авраамом должны идти тем же путем, каким он достиг его, т.е. путем веры, которая проявлялась в беспрекословном повиновении Господу, в удалении от искушений и соблазнов, прирожающихся к нам от мира, среди которого живем, в любви к ближним и в сострадании к бедствующим. Горе тем из нас, которые хотя, как верующие, имеют в лице Авраама отца своего, не творят дел Авраамовых и в сем отношении заслуживают того же обличения, которое изрек Господь Иисус современным ему иудеем. Они хвалились тем, что суть чада Авраама, что он их отец по плоти. «Нет, сказал Христос: вы отца вашего диавола есте и похоти отца вашего хощете творити» (Ин.8:44). Убоимся, братие, сего обличения. Кто не сроден Аврааму по духу и не следует примеру его в духовной жизни, тот находится в опасности заслужить обвинение в родстве с диаволом, ют которого отрекся при крещении, тому не миновать той же участи, какой подвергся богатой, осужденный на вечные муки в огне геенском и от которого не спасла его надежда на Авраама, хотя он называл его своим отцем.

Поучение в неделю 23-ю по пятидесятнице

И моли Его весь народ страны Гадаринские отъити от них, яка страхом велиим одержими быху. Он же влез в корабль, возвратися (Лк.8: 37).

В сегодняшнем евангельском чтении содержится повествование о чудесном исцелении Господом Иисусом Христом Гадаринского бесноватого. Господь Иисус изгнал из него легион бесов и, снисходя их просьбе, послал их в стадо свиное, которое вслед за сим устремилось к берегу моря и потонуло в его водах. Исцеленный бесноватой, до сих пор наводивший ужас на все окрестное население своим неукротимым буйством, вдруг стал кроток и тих и так возлюбил своего исцелителя, что восхотел навсегда остаться при нем и следовать за ним повсюду. Следовало бы Гадаринцам радоваться тому, что удостоил их своим посещением Господь Иисус, избавил их от мучительного беспокойства, какое терпели от бесноватого, и готов был возвестить им слово истины и спасения. Они, однако, не подорожили Его присутствием среди них. Лишившись своих свиней, они решились выпроводить Его от себя, ибо одержимы» были велиим страхом; они возмнили, не причинил бы Господь Иисус своим дальнейшим пребыванием среди них нового убытка их хозяйству. Употребить насилие для удаления Христа показалось небезопасным, и вот они всенародно молили Его уйти от них. Эта мольба была не делом смирения и благоговения, подобного тому, какое показал Петр, когда просил Иисуса Христа после чудесной ловли рыб оставить его лодку, сознавая, что, по грехам своим, он недостоин близкого общения с божественным Чудотворцем, – но делом притворной учтивости, напускного смирения, подобного тому, с каким бесы умоляли Господа послать их, по изгнании из бесноватого, не в адскую бездну, а в стадо свиней. Господь Иисус, не отказавший бесам в их просьбе, снизошел учтивой просьбе Гадаринцев. Он не стал спорить с ними и тотчас перебрался от них на лодке на другую сторону моря, оставив у них исцеленного бесноватого для возвещения повсюду оказанного ему чудесного благодеяния.

Нельзя оставить без разрешения вопроса, почему Господу Иисусу Христу угодно было исполнить просьбу Гадаринцев об удалении его из их страны. Не лучше ли было бы Христу продлить свое пребывание у них для того, чтобы огласить их словом истины, привлечь к вере в него, указать им путь спасения? Ведь Он затем и пришел в мир, чтобы грешников спасать, блуждающих во тьме неверия и суеверий вразумлять, беззаконных и нечестивых к раскаянию приводить. Так Он и поступал всюду, куда приходил. Почему же Он не сделал того же для Гадаринцев? Почему поспешил уйти от них? Грешно и нечестиво было бы думать, что Он поступил так или по страху пред ними, или по презрению к ним, или вообще по недостатку милосердия к ним. Нет, Он не только сам никого не боялся, но ученикам своим велел не бояться даже убивающих тело, души же не могущих убить; Он ни одного грешника не презирал и даже был гораздо ближе к величайшим грешникам, чем к тем, которые самодовольно почитали себя праведниками; Он ко всем без исключения был милосерд и человеколюбив, всех труждающихся и обремененных тяжестью грехов, скорбей и бед призывал к себе, обещая им успокоение. Нет сомнения, что таковые же чувства и расположения Он питал и в отношении к гадаринцам. Если же Он и не остался среди них, надобно полагать, что причина тому была не в Нем, а единственно в них. Он знал, что пребывание Его среди них было бы бесполезно, что все его поучения, вразумления, вообще евангельская проповедь только озлобили бы их против Него и подали бы повод, пожалуй, к насильственным мерам, от которых они сначала удерживались в надежде, что можно обойтись без них. Чтобы не допустить их до сего греха, Он решился поступить так, как заповедал своим ученикам: не дадите святая псом, не пометайте бисер ваш пред свиниями, да не поперут их ногами своими и вращася расторгнут вы (Мф.7: 6). От той же опасности Он предостерегал учеников своих другими словами, увещевая их не вдаваться без особенной нужды в опасность и беречь себя для дальнейших подвигов евангельской проповеди: когда будут гнать вас в одном городе, бегайте в другой (Мф.10: 23). Вот чего Он требовал от своих учеников и свое требование подтвердил своим примером, как это видно из того, как Он поступил в отношении к гадаринцам. Ему нежелательно было, так сказать, навязывать свои услуги тем, которые не хотят принимать их. Что же именно было причиною того, почему гадаринцам не хотелось удержать у себя Иисуса Христа и почему нельзя было ожидать никакого плода от Его благовестия к ним? Главною причиною было корыстолюбие или любостяжание. Конечно, нельзя было не пожалеть им о понесенном убытке, о потере свиней. Мяса свиное, как природные евреи, они почитали грехом употреблять в пищу, но торговать свиньями, сбывать этот выгодный товар язычникам они грехом не почитали. Пусть, рассуждали они, оскверняются свиною пищею язычники, мы непричастны этой скверны. Рассуждение несогласное с их же убеждениями. Если, по их убеждению, грешно есть свиное мясо, то не следовало и язычникам подавать повод к этому греху. Положим, язычники не считали этого грехом, но если они подвергались осуждению за свиную пищу со стороны евреев, то зачем же евреи навязывают другим то, что сами же осуждали? Не так свойственно поступать искренно верующим. Те из древних христиан, которые до обращения в христианство из язычества промышляли производством и продажею идолов, бросали это занятие по принятии христианской веры, почитая это дело потворством идолопоклонству; а те из них, которые по привычке продолжали заниматься этим промыслом, отлучаемы были от Церкви. Что же побуждало гадаринцев поступать вопреки своему убеждению в тяжести греха питания свиным мясом? Корыстолюбие. Оно заглушило в них голос совести. Какая беда, рассуждали они, что мы помогаем язычникам оскверняться тою пищею, которою сами гнушаемся, лишь бы это было выгодно для нас, лишь бы это доставляло нам порядочную наживу. Не подорожили они тем, что Христос пришествием своим к ним избавил их страну от легиона бесов, наводивших на них ужас в лице бесноватого; не порадовались они человеколюбию Христа Спасителя, который не только избавил бесноватого от физических страданий и от сумасшествия, но еще просветил его верою и открыл ему путь ко спасению чрез эту веру; не захотели они воспользоваться благоприятным случаем вступить в близкое общение с тем, в котором они узрели посланника Божия, насладиться слушанием Его спасительных речей, зрением дел Его милосердия, какими сопровождались Его беседы и которые привлекали к Нему толпы страждущих и бедствующих. Такова сила пристрастия к земным благам. В лице Христа Спасителя явилось к ним благословение Божие; они отринули это благословение. Поистине, одебелело сердце людей сих, не нашлось в этом сердце ни малейшего места для Христа Спасителя. Вообще, любители мамоны, подобные гадаринцам, неспособны прилепляться к Христу верою, неспособны вообще служить Богу. Мамона для них дороже Бога. К числу таковых принадлежал богатой юноша, который, желая спасения, вопросил Иисуса Христа: что ему делать для достижения спасения? Заповеди он знал и исполнял, но ему недоставало одного, без чего нельзя было ему надеяться на спасение при всей ревности к соблюдению заповедей. Ему недоставало бескорыстия. Он имел большое стяжание, и в этом не было еще беды; беда в том, что сердце его наполнено было пристрастием к земным стяжаниям. Это было самым опасным недугом, который грозил убить в нем любовь к ближним и к самому Богу. Надобно было ему поспешить избавиться от этого недуга, пока он не достиг до такой крайности. В молодых годах его легче было истребить; молодое сердце мягче старческого и потому доступнее для впечатлений добра. И потому Иисус Христос, жалея бедного юношу, предложил ему решительное средство для исцеления от недуга корыстолюбия, сказав ему: аще хощеши совершен быти, иди продаждь имение твое и даждь нищим, и имети будеши сокровище на небеси и уряди вслед Мене (Мф.21:19,21). Средство для исцеления от недуга предложено было Христос решительное, врачество радикальное. Надлежало с корнем вырвать гнездящийся в душе недуг и притом поспешно, чтобы запущенная болезнь не сделалась неисцельною. Юноша однако на сей раз не принял совета Христова, – он ушел от него со скорбию, ибо жаль было ему расстаться со стяжаниями; следовать за Ним не захотел, сокровище земное предпочел небесному. Может быть, спустя немного времени он и одумался, но если не одумался и в молодости стал походить на старика скрягу, то погибель его неизбежна. Как вообще опасно в деле спасения души корыстолюбие, можно судить по наглядным опытам. Отчего, например, многие вопреки четвертой заповеди Закона Господня по воскресным и праздничным дням не ходят в церковь, хотя опущение этой обязанности строго карается церковным законом? Есть соборное правило: кто три Воскресения сряду не бывает в церковном собрании, тот, если к сему не было других препятствий, кроме немощи, отлучается от церкви (правил, трул. собора 80). В церковной практике этот закон не применяется к виновным, да и применять бесполезно, ибо для большинства виновных такая строгость не имела бы никакой силы; привычка к нарушению церковных законов вообще и в частности закона о праздниках так укоренилась, что эти законы потеряли всякое значение. Одна из причин к непочетанию воскресных дней служит заражение корыстолюбием; воскресные и праздничные дни проводят в купле и продаже. У них нет времени свободного для участия в богослужении, все время поглощено торговыми делами. Прекратить их и вместо лавки или магазина присутствовать в церкви они боятся, чтобы не потерпеть какого убытка, не потерять покупателей, боятся, чтобы эти покупатели, привыкшие иметь с 'ними дело, не променяли их на других торговцев. Для них нажива от торговли, хотя бы самая ничтожная, несравненно дороже общения с Господом Богом в церковном Богослужении. Обычай торговать по воскресным и праздничным дням забрал такую силу, что попытки уничтожить его оказываются тщетными. Корыстолюбием или пристрастием к наживе объясняется также, почему многие по нескольку годов сряду или даже никогда не говеют, уклоняются от исповеди и святого причастия. В свое оправдание они обыкновенно говорят: «нам не до говения. Для говения нужно время, у нас его нет, мы заняты неотложными делами, отрываться от них не приходится; если случится досуг, тогда может быть и соберемся поговеть». Какое нехристианское рассуждение! все ссылаются на дела, дела препятствуют исполнять христианский долг. Но спасение души, требующее от нас трудов покаяния, разве не есть дело, и неужели могут быть дела, которые важнее этого дела? Оно важнее всякого дела; не дорожить им, предпочитать ему всякое житейское дело значит не дорожить спасением души, значит подвергаться опасности умереть без покаяния. Она угрожает всякому, кто, по пристрастью к житейскими делам, по непрерывным заботам о стяжании земных благ, или совсем не помышляет о покаянии, или отлагает его до неопределенного времени, вследствие чего нередко умирает без покаяния.

Если так пагубно корыстолюбие, если оно есть тяжкий грех, то не грешно ли, подумает иной, вообще стяжание богатства, не лучше ли отказаться всякому христианину от трудов этого стяжания? Нет, думать так несправедливо. Не стяжание богатства грех, но пристрастие к нему, доходящее до забвения о спасении души, до пренебрежения духовных потребностей; и сам Господь Иисус Христос, требуя от своих последователей бескорыстия, не всех обязывал к нестяжательности, судя по тому, что Он заповедал творить дела милосердия, и на страшном суде кого Он назовет наследниками небесного царствия? Людей милосердых, которые во имя Его принимали к сердцу телесные нужды близких и помогали им. И чем в больших размерах требуется помощь им, тем больше средств нужно. Средства эти надобно нажить, чтобы от избытка их делиться с ближними. Итак, христианин не должен смущать себя мыслию, будто приобретать богатство грешно: не это грешно, а пристрастие к нему и употребление его для своих только нужд и прихотей, с забвением о нуждах ближних. Пусть течет к вам рекою богатство, это не грех, не беда, – только к текущему богатству не прилагайте сердца; смотрите на него, как на Божие благословение, а на себя как на слуг Божиих, которым Господь вверил земные блага для употребления их не на себя одних, а и на ближних.

Поучение в день Архистратига Михаила и прочих Сил бесплотных

Свят, свят, свят Господ Саваоф, исполн вся земля славы Его (Ис. 6:3).

Сии слова пророк Исаия слышал из уст серафимов во время видения, которым он был призван к пророческому служению. Он духом увидел дом славы Божией или храм. В храме явился ему в человеческом образе Господь, восседающий во славе Царя и Судии на высоком престоле. Престол окружали шестокрылые серафимы, разделившись на два лика, и воспевали величие Божие. Один лик восклицал: свят, другой повторял тоже восклицание, затем оба лика вместе восклицали: свят. Это троекратное восклицание относилось к трем лицам святые Троицы и послужило основанием Трисвятой песни, столь часто употребляемой в наших богослужениях. Что значит слово свят? В приложении к Богу имя святой указывает на то, что Он есть единое достопокланяемое существо, над всем превознесенное и не имеющее себе равного по величию и славе ни одного существа. «Так говорит Высокий и Превознесенний, вечно Живущий, Которого имя: Святой» (Ис. 7: 15). Так как истинный Бог, как единое и достопокланяемое существо, ведом был только во Израили во времена ветхозаветные, то Он именовался также Святой Израилев (Ис. 1:4). Но обозначая вообще величие Божеского существа, имя святой указывало вместе с тем на Его святость в нравственном смысле, на то, что Он чужд всякого греха (1Цар. 2:2), так что в этом отношении не может сравниться с Ним никакая святость или праведность: Несть свят яко Господь, и несть праведен яко Бог наш, и несть свят паче Тебе Господи (1Цар. 2:2). Будучи в этом смысле Сам свят, Он есть вместе источник святости других существ. Прочие существа именуются святыми в том смысле, что заимствуют достоинство святости от Единого Святого Бога, подобно тому, как планеты светят не своим светом, но отражающимся на них светом солнечным.

Именуя Господа святым, серафимы именуют Его также Господь Саваофи. «свят, свят, свят Господь Саваоф». Еврейское слово Саваоф значит: воинств. Сим именем называются ангелы. Почему они так называются? Потому что служат Господу с беспрекословной покорностью Его воле, как свойственно земным воинам строго исполнять воинские уставы. – Но наипаче потому они называются воинствами, что постоянно ведут войну со злыми духами, охраняя нас от их нападений. Злые духи, враждуя против Бога, суть заклятые враги и людей; злоба их против нас непрерывна и ничем неутолима. Они всячески кознодействуют против нас и стараются погубить нас, наводя нас на грех тайными искушениями. Мы не видим их козней, их тайных нападений. Но враг тем опаснее, чем он неприметнее. Они невидимы для нас по самой духовной природе, зато видят их ясно добрые ангелы, постоянно охраняющие нас от их козней. Те и другие окружают нас в воздушном пространстве и постоянно ведут борьбу из-за нас. И теперь, несмотря на то, что добрые ангелы крепко стоят за нас и защищают против злых духов, мы по причине беспечности и равнодушию к нашему спасению попадаем в сети последних. Что же было бы, если бы мы совсем лишены были охраны добрых ангелов, постоянно воюющих с нашими врагами? Все мы непременно погибли бы. Но слава и благодарение Господу! Он не оставляет без Своей благодатной помощи уповающих на Него. Ангелам своим Он заповедал охранять нас на всех путях наших, и охраняемые ими благочестивые люди побеждают злых духов-искусителей. Они смело наступают, руководимые ангелами добрыми, на аспида и василиска, то есть на бесов, старающихся погубить нас, как губят своим ядом змии, – и попирают льва, т.е. диавола, который «яко лев рыкая, ходит иский кого поглотити».

Серафимы заключают свое славословие Господу словами: исполн (полна) вся земля славы Его. Под землею здесь разумеется земной шар. Слава Божия, наполняющая землю, есть слава всемогущества и премудрости Божией. Она проявляется в том, что Творец, по словам Псалмопевца, утвердил землю на основаниях ее, то есть на собственной ее тяжести, как на твердом основании, на котором она не поколеблется (Пс. 103:5), – или, по словам церковной песни, на ничесомже водрузил землю повелением своим и повесил ее, неодержимо (без сторонней поддержки) тяготеющую. О той же славе Божией свидетельствуют все дела рук Божиих, наполняющие и украшающие землю, ибо на всех их лежит печать всемогущества, премудрости и также благости Божией. Вот почему псалмопевец приглашает хвалить Господа земные твари, одушевленные и неодушевленные: «хвалите Господа с земли, змеи и вся бездны. Хвалите Господа огнь, град, снег, лед, дух {ветер} бурен, творящий слово Его». Если Псалмопевец приглашает творения Божии хвалить Господа, то как надо понимать это приглашение? Одни из них одарены разумом и способностью сознательно прославлять величие Господа в Его существе и делах, носящих следы Его бесконечной силы, премудрости и благости. Но что сказать о тварях неразумных и бездушных, призываемых к хвалению Господа? Как они могут ответить на этот призыв? Они не имеют ни смысла, чтобы знать Господа, ни языка, чтобы воспевать Ему хвалу, благословлять Его. Это правда; но чего они не могут сделать сами собою, то обязан за них делать человек. Он один из земных существ одарен смыслом, чтобы познавать Бога и во всех Его тварях, не исключая неразумных и бездушных, усматривать следы совершенств Творца. В лице человека неразумные и бездушные твари имеют своего истолкователя, свой, так сказать, орган, чрез который они могут возносить хвалу Богу, отпечатлевшему на них свои совершенства. Особенно в отношении к земным тварям человек, как поставленный во главе их, предназначен к тому, чтобы чрез Его сознание и слово они хвалили Творца. Таким образом обращенное к ним приглашение хвалить Господа относится собственно к человеку. Помни же, человек, твой священный долг быть посредником между Господом и тварями Его в хвалении Его. Взирай на окружающую тебя природу, не как только на предмет твоего удовольствия и пользы, не как на место твоей прогулки. Нет, пусть она будет для тебя книгою, красноречиво, без слов поведающей тебе о Творце и Промыслителе мира. Когда ты слышишь гром, знай, что это голос Божий. Величественное изображение грома под именем гласа Божия встречается в одном из псалмов. «Поклонитеся, говорит Псалмопевец, желая возбудить в нас чувство благоговения к сему гласу, – поклонитеся Господу в священном благоговении. Глас Господа над водами, Бог славы гремит. Господь над водами многими. Глас Господа силен, глас Господа величествен. Глас Господа сокрушает кедры. Глас Господень потрясает пустыни» (Пс. 28:2 и далее). Когда ты видишь поле, покрытое спелыми колосьями, луг, покрытой сочною травою, знай, что это трапеза, предложенная щедрою рукою Господа для угощения тебя и подчиненных тебе животных. Когда взор твой любуется цветами, из которых каждый великолепнее драгоценных одежд Соломовых и услаждает не только твое зрение, но и обоняние, возблагодари Господа за то, что Он дарует тебе блага, не только полезные и необходимые, но и служащие к твоему удовольствию. Когда ты видишь снег, покрывающий огромные пространства, знай, что для сохранения в земле семян, трав, цветов и хлебных растений от опасных действий стужи не могло быть дано лучшего средства, как снег. Это не саван мертвеца, но мягкое, пушистое одеяло для спящей природы, имеющей с обновленными силами восстать весною после долгой зимней спячки. Когда видишь, пчелу, приготовляющую мед для твоего употребления, подивись премудрости Творца, даровавшей маленькому насекомому способность делать то, подобного чему человек своими усилиями не может сделать. Не исчисляем других бесчисленных чудес всемогущей силы, мудрости и благости Божией, окружающих нас со всех сторон. Все эти яснее тебя видят ангелы Божии, и не довольствуясь тем, что прославляют Господа, являющего Свою силу и премудрость в бесчисленных громаднейших звездных мирах, плавающих над нами в безмерных расстояниях от нас, с правильностью самовернейших часов совершающих свои движения по путям для них назначенным, не сбивающихся с этих путей и не сталкивающихся между собою, – ангелы обращают внимание в тоже время на нашу землю, которая в сравнении со многими из этих миров также незначительна по величине, как незначителен орех в сравнении со всею поверхностью земли. Ангелы и на ней усматривают откровение совершенств Божиих и, окружая престол Божий на небесах, воспевают: «полна вся земля славы Его». Вот пример для нашего подражания. Да исполняется душа наша ангельским благоговением и любовью ко Творцу при созерцании славы Божией, открывающейся в делах рук Божиих повсюду на земле. Да исполнится душа наша хваления Твоего, Господи, и да воспеваем славу Твою такими же чистыми и нескверными устами, какими воспевают Его бесплотные Силы. Да не оскверняются наши уста, хвалящие Господа, словами гнилыми, хулами, ложью, клеветою. И не одними устами, но всею нашею жизнью мы должны прославлять Господа подобно ангелам, которые не только непрестанно воспевают Трисвятую песнь Господу, но и стараются уподобиться Ему святостью. Подобная святость требуется и от людей: святи будите, яко Аз свят есмь. Да избавит всех нас Господь от подражаний тем, которые устами произносят ангельскую песнь: свят, свят, свят Господ, а делами своими радуют диавола.

Поучение в неделю 25-ю по Пятидесятнице

Тщащеся блюсти единение духа в союзе мира. Едино тело, един Дух, якоже и звани бысте в едином уповании звания вашего, един Господь, едина вера, едино крещение, един Бот и Отец всех (Еф. 4:3, 4, 5, 6).

Сими словами, содержащимися в сегодняшнем апостольском чтении, апостол Павел, увещевает Ефесских христиан жить в единодушии и мире. Старайтесь, говорит он, сохранять единство духа в союзе мира, то есть, сказать попросту, живите душа в душу, живите так мирно между собою, как если бы у всех вас была одна душа. Как ни высока эта заповедь, она обязательна для всех христиан, судя по тем побуждениям, на которые указует Апостол. Какие же это побуждения?

Вы едино тело, отвечает он. Под телом разумеется здесь Церковь Христова в том смысле, что она, как союз верующих во Христа, также близка к Нему, как члены тела близки к голове своей. Христос есть и именуется главою Церкви. А верующие суть члены Церкви, как тела Христова (1Кор. 12:27). Без Христа Церковь, как тело без головы, жить не может. Церковь соединяется со Христом во всем своем составе и во всех членах по частям не нравственными только, а священнотаинственными узами. Аз в них, и Ты Отче во Мне (Ин.18: 23), сказал Сам Христос, сравнивая свое общение с верующими с личным Своим единением с Богом Отцем. В силу этого общения верующие во Христа, члены Церкви Его, суть носители жизни божественной и, можно сказать, причастники божеского естества (2Пет. 1:4). Особенно они являются таковыми, питаясь Его телом и кровью в таинстве причащения. Итак, если верующие во Христа близки к Нему, как члены Его тела, то они также близки друг к другу, как члены всякого тела. Но между членами всякого тела нет никакой розни. Связь между членами одного и того же тела такова, что один член содействует другому; например: глаз – орган зрения содействует ногам, органу движения. Если я вижу неудобопроходимое место на дороге, я не пойду на это место, остановлюсь или вернусь назад. Если чувство обоняния удостоверяет меня в зловонии и негодности какой-либо пищи, я не приму ее: обоняние не противоборствует чувству вкуса, а предостерегает его от употребления вредной пищи. Таково же должно быть отношение между членами единого тела – Церкви. Они должны содействовать друг другу, оказывать услуги один другому, сочувствовать друг другу в радостях и скорбях. Как боль одного члена отзывается и в других, так и каждый член Церкви – тела Христова горе ближнего своего должен принимать к сердцу так же живо, как если бы это было его личное горе.

Далее Апостол побуждает христиан к сохранению единодушие, указуя на то, что в них, как в едином теле, пребывает Един Дух, т.е. Дух Святой. Он есть податель жизни духовной. Как жизнь телесная сохраняется посредством дыхания, без которого она невозможна, так и для жизни духовной потребна благодать Святого Духа. Дух Святой, как источник сей благодати, по обетованию Христа Спасителя (Ин.16: 44), пребывает в Церкви вовек неотлучно. Святым Духом оживотворяется не только вся полнота Церкви, но и всякая душа христианская. Живоносная сила Его действует посредством таинств, служащих проводниками многообразной благодати Его соответственно многообразным духовным и даже телесным нуждам. Так как она на всех изливается, все суть причастники ее, то все мы объединяемся ею, все составляем как бы одну душу. Это единение всех во Святом Духе естественно располагает членов Церкви к единодушию. Отсюда, по слову Апостола, первый плод Святого Духа есть любовь (Гал. 5:22), проявление единодушие. Она, по слову того же Апостола, «излияся в сердца наши Духом Святым» (Рим. 5:5), все сердца она наполняет и располагает к миру и к единодушию. Если же однако мы этого не всегда видим в действительной жизни, вина в сем случае лежит на нас одних, мы по своеволию не даем свободы действовать в нас благодати Святого Духа, противимся ей. Ее влияние на нас ослабляется и даже совсем уничтожается силою многообразных искушений, идущих от мира, от плоти, т.е. от собственной нашей испорченной грехом природы, и наипаче от диавола. Будем всячески противодействовать этой пагубной силе, и тогда с удалением этого препятствия установится в нас правильная жизнь духовная. Благодать Святого Духа снова воспламенит наши сердца любовью и единодушием.

Новое побуждение к сей любви, к миру и единодушию указуется в дальнейших словах Апостола: якоже и звани бысте в едином уповании звании вашею. Это значит, что все мы призваны к наследию обетованных благ в царстве небесном и все должны стремиться к сему наследию с упованием на исполнение этого обетования. В жизни земной людей разделяют разные житейские положения: одни богаты, другие бедны, одни занимают высокое общественное положение, другие низменное, одним хорошо живется на этом свете, другим худо. Это неравенство, доходящее до противоположности, дает повод одним, так называемым счастливцам мира, гордиться пред другими, обездоленными судьбою, а другим, т.е. этим обездоленным, завидовать счастливцам и роптать на свою участь. Отношения одних к другим теряют христианский характер взаимной любви и единодушие незаметно. Причина понятна: она заключается в забвении о жизни будущей, о благах царства небесного, ихже око не виде, ухо неслыша и на сердце человеку не взыдоша (1Кор. 2: 9), так что, в сравнении с ними земные блага никакой цены не имеют. Если бы люди помышляли о превосходстве благ небесных пред земными, то обладатели земных благ не стали бы смотреть свысока на обездоленных людей, и обездоленные люди перестали бы завидовать первым. Те и другие соединились бы между собою в одном уповании на будущее блаженство, ибо те и другие убедились бы в ничтожестве земных преимуществ одних пред другими. Обилие этих благ, в виду ничтожества их в сравнении с небесными, располагало бы одних к смирению пред Богом и людьми, лишение их примиряло бы других с горькою участью упованием, что если на этом свете им худо живется, зато на том свете ожидает их блаженство следовательно не стоит завидовать обладателям земных благ.

Един Господь, едина вера. Какое сильное побуждение к сохранению единодушие, мира и взаимной любви заключается в том, что всех христиан соединяет вера в Господа Иисуса Христа, общего всех Искупителя! Если Он Творец всего мира и Вседержитель, так возлюбил нас, что с высоты святыни Своея призрел на нашу жалкую землю, ничтожную по размеру в составе мироздания, нас ради человек и нашего ради спасения соделался человеком, пострадал и умер за нас на кресте, как же нам не любить друг друга? Если Он не погнушался нами, оскверненными греховною нечистотою, как же мы дерзнем презирать друг друга, высокомерно смотреть на тех, которых почитаем ниже себя по внешнему положению и внутренним достоинствам! Если мы, как существа, сотворенные по образу и подобию Божию, так дороги Ему, что Он избавил нас от погибели ценою Своей крови, как же нам не дорожить общением любви и единодушие с теми, за которых принесена столь бесценная жертва? Как не любить тех, которых Бог возлюбил? Как не сострадать тем, за которых Бог пострадал? Если нас соединяет с Ним вера в Него, то эта же вера должна соединять нас неразрывными духовными узами со всеми в Него верующими.

Едино крещение. В таинстве крещения все мы возрождены в новую духовную жизнь и сподобились чести сделаться чадами Отца небесного. Но если мы чада Его, то стало быть и братья между собою, составляем единое семейство в доме общего всех Отца небесного, в доме Его, то есть в святой Церкви. Если членам семейства, связанным кровным родством, свойственно жить в мире и единодушии и этим радовать отца семейства, не наипаче ли мир и единодушие должны господствовать между сынами Божиими по благодати крещения? Пусть существует между ними великое различие в житейском положении, оно слишком ничтожно для того, чтобы можно было забывать общее братство и, следовательно, равенство, свойственное членам семейства Божия. Если отцу земному горько видеть неприязнь и раздор между чадами его, родными братьями, менее ли неприятно Отцу небесному видеть подобные отношения между чадами Его, братьями по крещению?

Един Бог и Отец всех. Нас должно соединять с ближними не только родство с ними по благодати крещения, но вместе родство по общей всем людям богоподобной природе, ибо все люди сотворены по образу и подобию Божию. Это достоинство принадлежит не только крещеным людям, но и некрещеным. Все люди, даже дикари, сохранили в себе, хоть в искаженном виде, черты образа и подобия Божия, насколько можно судить об этом по разуму и дару слова, возвышающему их над бессловесными животными. Сознание родства с Богом, Отцем всех по самой природе их богоподобной, сохранилось даже у язычников. Мы род Божий (Деян. 17:28), сказал один языческий стихотворец, по свидетельству апостола Павла. Таким образом, в обширном смысле мы должны считать своими братьями даже людей некрещеных, верою в Христа не просвещенных, ибо и для них Бог есть Отец, сотворивший всех по образу и подобию своему, следы которого указывают на сродство с Ним всех по самой природе. Вот причина, почему не только между христианами должны существовать мир и единодушие, но не должны мы пренебрегать и неверующими: если не по благодати возрождения, то по самой природе они суть наши братья. Безнравственно было бы поступать с ними подобно тому, как недавно поступили с дикарями Английские и Северо-Американские промышленники, которые ловили их как диких зверей и продавали как выгодный товар. Если грешно безжалостно обращаться со скотом, то несравненно грешнее не питать никакого человеческого сочувствия к диким людям, забывать, что они не звери, а сродные нам по природе существа, одичавшие, но не переставшие быть людьми.

Заключим тем же, с чего начали. Потщимся блюсти единение духа в союзе мира. Мир и единодушие должны господствовать во всяком обществе, каково бы ни было различие между членами этого общества по внешнему положению. Будем помнить те высокие побуждения, на которые указывает святой Павел, убеждая христиан к миру и единодушию; будем помнить, что все мы, как члены Церкви, составляем едино Тело Христово, что все мы причастны благодати Святого Духа, одушевляющего это Тело, что все мы призваны к наследию царства небесного, что все мы соединены верою в общего всех Искупителя, Господа Иисуса Христа, что все мы чада Божии и братья не только по благодати крещения, но и по богоподобной природе. В последнем отношении предметом нашего сочувствия должны быть не только христиане, но и чуждые веры во Христа.

Поучение в праздник Введения

Христос рождается, славите.

Приближается праздник Рождества Христова. Святая Церковь начала приготовлять чад своих к достойному сретению сего праздника посредством поста, который начался с пятнадцатого ноября. Кто желает вкусить радость сего великого праздника, тот для сего должен наперед очистить свою душу подвигами покаяния и говения. Душа, загрязненная греховною нечистотою, не может насладиться чистою радостью великого праздника. Посему как праздник Пасхи предваряется продолжительным постом св. четыредесятницы и страстной седьмицы, так для приготовления к празднику Рождества Христова назначается четыредесять дней поста. Но с настоящего дня, праздника Введения во храм Отроковицы, которой суждено быть Материю Бога Слова, Церковь уже дает нам возможность предвкушать радость грядущего праздника песнопениями в честь Рождества Христова. Она оглашает наш слух песнями из канона на Рождество Христово, из которых первая начинается словами: Христос рождается, славите.

Нас приглашают славить Рождество Христово. Славят обыкновенно то, что поражает великолепием, блеском, величественною обстановкою прославляемого дела или события. Ничего подобного не представляет рождение Христа. Потомок по плоти Царя Давида, Он рождается не в столице, не в царских палатах, но в вертепе. В вертепе мрак, сырость, холод, нечистота, зловоние, ибо он был убежищем для скота. Обстановка самая жалкая по наружности. Но по наружности нельзя судить о значении события. Величие Христа Спасителя не умаляется от неприглядной обстановки. Бриллиант при раскопке находят покрытым грязью и мусором, а он дороже всех камней. Жили на свете люди, которые, по слову Апостола, « испытали поругание, побои, узы и темницу, были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущелиям земли». Какие жалкие люди! Но говоря о них, Апостол замечает, что этих жалких людей не достоин весь мир (Евр. 11:36, 37, 38), т. е. в очах Божиих по внутренним их достоинствам и совершенствам они были сокровищем, которое дороже всех сокровищ мира. Что теперь сказать о Рождестве Христове? Обстановка этого события самая жалкая и неприглядная, но по внутреннему своему величию она превосходит все, что есть великого в мире. Ибо Кто родился в вертепе? Существо беспредельно великое и совершенное, для которого небо служит престолом, а земля подножием. Кто в бедных пеленах положен был в ясли? Тот, Кто землю покрывает облаками, Кто словом повеления своего связует бездны, полагает морю предел и песчаными берегами удерживает его в своих пределах и землю спасает от потопления его водами. Кто это плачет и дрожит от стужи в сыром вертепе? Тот, на Кого серафимы от страха величества Его прямо взирать не могут и покрывают крылами свои лица, Кого трепещут бесы, Кто в последний день мира явится во славе судить живых и мертвых. Кто это в виде беспомощного младенца находится в полнейшей зависимости от людей? Это Господь Вседержитель, Который дланью Своею держит всю вселенную, так что все силы и законы, которыми управляется вселенная, со всеми мирами, наполняющими ее, неизмеримыми по величине и стройно совершающими свое течение по путям, для них назначенным, не сбивающимися с этих, путей, не сталкивающимися друг с другом, суть не что иное, как слепые орудия Его всемогущества и премудрости. Кто это подобно всем младенцам не проявляет дара слова, которым отличается человек от неразумных тварей? Это Тот, Кто есть предвечное Слово, присносущное сияние славы Бога Отца, Кто словом своим вызвал к бытью весь мир, Кто рече и быша, повеле и создашася. Если были на свете люди, которых недостоин был весь мир, хотя внешнее положение их было самое жалкое, то о родившемся Христе надобно сказать, что в сравнении с Ним Его недостойны те, которых недостоин весь мир.

Но для чего же тот, кто превыше всего мира по своему существу, по своим совершенствам и делам, подверг себя столь великому уничижению в самом рождении своем на земле? Для нашего спасения: это была жертва безмерной любви к нам Спасителя. Человек тяжко согрешил пред Богом и навлек на себя праведный Его гнев. Погибель его была неизбежна. Но нельзя было не пожалеть его, ибо он сотворен по образу и подобию Божию и по своей богоподобной природе немногим чем умален пред ангелами. Своим грехопадением человек крайне унизил себя пред ангелами, но все же не до такой степени, чтобы он заслужил одинаковой участи с падшими духами: он не утратил способности к раскаянию, не дошел до такого ожесточения во вражде против Бога, которое сделало падшего ангела непримиримым в этой вражде. Милосердый Господь сжалился над несчастным человеком, впавшим в грех по обольщению от диавола. Не только благость Божия, но, можно сказать, самая честь или слава Божия требовала спасти человека от власти диавола и от вечной погибели. Но так как Господь не только благ, но и правосуден, то спасти его не иначе можно было, как путем удовлетворения правде Божией для того, чтобы человек не возомнил, что ему по надежде на благость Божию можно безнаказанно оскорблять Господа грехами. Что же нужно было для удовлетворения правосудия Божия? Нужна была безмерной цены жертва соответственно безмерной вине человека, посягнувшего оскорбить безмерно великого и человеколюбивого Бога. И таковую жертву, принес сам Сын Божий, который для того и воплотился, чтобы в восприятой им плоти человеческой принести крестную жертву на Голгофе и здесь пролить пречистую жертвенную кровь. Но и самое воплощение Сына Божия уже имело значение жертвы. Голгофский крест был только завершением жертвы, началом ее был вертеп. Не одна Голгофа была местом безмерного уничижения Сына Божия, но и вертеп, в котором Он родился и восприял зрак раба, будучи Богом, Творцом и Владыкою вселенной, свидетельствовал о безмерном смирении и уничижении Его. Это смирение и уничижение имело значение жертвы, соответствующей вине человека. Ибо, почему Он избрал местом своего рождения вертеп, пристанище для скота? Потому, что человек, по природе существо богоподобное, по грехам своим сделался скотоподобным, затмил в себе черты образа и подобия Божия пристрастием ко всему плотскому и мирскому до забвения Бога, до забвения, что в нем есть душа, существо бессмертное, что есть жизнь загробная, в которой каждому будет воздаяние по делам его. Почему родившийся Христос, как и всякий младенец, дает связать себя пеленами? Потому что человек дал себя опутать сетью диавола, связал себя склонностями к грехам и привычкою к ним и довел себя до того, что, вопреки желанию своему творить добро, творит зло. Почему колыбелью Ему послужили скотские ясли, устрояемые для корма скоту? Потому что человек довел себя потворством своей чувственности до того жалкого положения духовной пустоты и нищеты, образом которого является блудный сын евангельской притчи, расточивший свое имущество на роскошь и мотовство и кончивший тем, что стал питаться пищею свиней. Почему сотворивший словом небеса и почтивший человека даром слова немотствует и подобно бессловесным животным не может произнести ни единого членораздельного звука? Потому что человек, хотя бы и сделал что-нибудь хорошее, безответен пред судом правды Божией, ибо в естественном состоянии он творит добро с грехом пополам. Почему существо вседовольное и всеблаженное терпит в вертепе холод, сырость, нечистоту и зловоние от присутствия скота? Потому что человек охладел в любви к Богу, осквернил себя греховною нечистотою в самом рождении и зловонием греха сделался достойным отвращения Господа и ангелов Его. Почему Господь Вседержитель, прияв младенческий образ, стал в полнейшую зависимость от людей? Потому что человек презрел власть Божию, сверг с себя зависимость от нее и подчинился власти диавола. Вот как глубоко провинился человек пред Богом и вот сколько бед и напастей он навлек на себя в наказание за свою вину. И все эти вины принял на себя воплотившийся Сын Божий, и от всех этих зол и напастей избавил нас Своим безмерным уничижением. Он уничижил Себя на земле, чтобы открыть нам путь к нему. Он истощил Себя до рабия зрака, чтобы сделать нас чадами Божиими по благодати. Он сокрыл славу Своего Божества под образом плоти, чтобы обновить в нас Свой образ, истлевший страстьми. Что воздадим Ему за все эти безмерные милости к нам, за то, что в самом своем уничижении Он проявил славу Своей беспредельной благости? В виду сей славы нам ничего не остается делать, как только славить Его. Христос рождается, славите. Св. Церковь в своих праздничных песнопениях дает нам наилучшее руководство к славлению Христа, нас ради родившегося. Но не устами только, а всем сердцем мы должны прославлять Его. Надобно, чтобы от избытка сердца глаголали уста, чтобы церковные песнопения, прославляющие Христа, служили выражением личной нашей ревности к прославлению Его вседушевною любовью и благодарностью Ему. Но и сего недостаточно. Нужно, чтобы вся наша жизнь проводима была во славу Христа, чтобы наша благодарность к Нему за дарованное нам спасение выражаема была делами, подвигами ревности к исполнению заповедей Его. Он заповедал нам любовь и самоотвержение, и только тот может быть истинным последователем Его, кто исполняет эту заповедь.

Поучение 22 ноября в июнь рождения и тезоименитства Государя Наследника и Великого Князя Михаила Александровича

Да приимеши того, не ктому аки раба, но брата возлюбленна (Флп., ст. 15,16).

В сей день совершается память Филимона, одного из семидесяти апостолов. В составе новозаветных писаний имеется послание к Филимону апостола Павла. Оно написано по следующему случаю: У Филимона был раб, именем Онисим. Он чем-то не угодил своему господину. Ему грозила опасность строгого наказания. Для избежания наказания Филимона убежал от своего господина, пришел в Рим и явился к апостолу Павлу, находившемуся в это время в темничном заключении. Павел, имевший возможность проповедывать Евангелие в самых узах, обратил к вере во Христа пришедшего к нему Онисима и послал его обратно к его господину Филимону с примирительным посланием, в котором умолял Филимона принять Онисима не как уже раба, но «выше раба, брата возлюбленного». Филимон имел причину гневаться на провинившегося пред ним Онисима. Но эту вину он сделал, когда был язычником. Теперь он не таков. Вера во Христа изменила его нрав, победила в нем порочные склонности, каким он предавался в язычестве. Тогда, пишет апостол Филимону, он «был негоден для тебя, а теперь годен тебе и мне. Я возвращаю его, ты же прими его, как мое сердце» (ст. 11, 12). С возвращением к господину житейское положение Онисима не изменилось; он не перестал быть рабом, но, сделавшись христианином, этот раб получил право называться возлюбленным братом всех христиан, следственно и Филимона, ибо во Христе Иисусе нет различие между рабом и господином. Все верующие во Христа возродились в новую жизнь в таинстве крещения и чрез то сделались чадами Отца небесного по благодати, следственно, как чада общего Отца, братьями между собою. У всех их един Господь, едина вера, едино крещение, един Бог и Отец всех; все они призваны к единому упованию звания своего, т.е. всем им дарованы одинаковы обетования (Еф. 4: 4, 5), или всем им обещаны одни и те же блага царства небесного. Главным залогом исполнения этого обещания служит причащение Святых Таин, ибо неложно слово Христа Спасителя: ядый мою плот и пияй мою кров имать живот вечный (Ин.6:59). Во всех таковых отношениях все верующие во Христа и принадлежащие к Его святой Церкви имеют полное равенство и ни один из них не имеет преимущества пред другим, несмотря на различие по житейскому положению. Как бы ни было велико различие между господином и рабом, оно не имеет никакого значения, когда идет речь о вере во Христа. Она всех соединяет во единое братство, водворяет между ними общее равенство. Это равенство с особенною силою сказывается в храме Божием. Присутствие в храме Божием уравнивает всех – богатых и бедных, знатных и худородных, образованных и невежд, рабов и господ. Все они стоят рядом пред лицом Отца небесного в доме Его, как чада Его, как братья между собою. Все они дерзновенно приступают к общей чаше спасения; для всех от любящего и гостеприимного Отца небесного предлагается общая трапеза – тело и кровь Христова. Ничего подобного не бывает в житейском быту. Господин, например, обыкновенно держит своих слуг в почтительном расстоянии от себя, не допускает их до общей трапезы с собою и с своими детьми из опасения уронить свое достоинство.

В наше время со всех сторон слышатся жалобы на неправильные отношения между господами и слугами. Господа или хозяева недовольны слугами, слуги – господами и хозяевами. Что причиною этого недовольства? Главною причиною служит отсутствие братского духа в отношении господ и слуг. Рабовладельцев в настоящее время среди христианских просвещенных народов нет. Нет таких бесчеловечных рабовладельцев, какими были, например, в недавнее время американские промышленники, торговавшие и покупавшие невольников для работ на своих плантациях, или многие русские помещики, злоупотреблявшие крепостным правом. Но и в наше время есть немало господ, которые смотрят на прислугу, как на рабочий скот, и употребляют ее единственно для своей личной пользы. Нравственных отношений между ними нет никаких. Все сводится к денежному договору, в силу которого слуги обязаны удовлетворять потребностям и даже прихотям своих хозяев беспрекословно. Тут забывается братство во Христе Иисусе, которое требует от господ братского участия к своим слугам. Требуя от слуг, чтобы они все время свое отдавали на служение им, господа стесняют их в исполнении даже христианских обязанностей. Добро бы это были жиды, презирающие христианство и христиан, – нет, по-жидовски поступают даже православные господа и хозяева, когда, например, не пускают их по праздникам и воскресным дням в храм Божий, требуя, чтобы они постоянно были при них, им одним служили, для них одних изнуряли себя трудами, – когда отказывают слугам в дозволении употребить несколько дней великого поста для говения, для очищения и освящения своей души благодатью святых Таинств. Сами не исполняют христианского долга или по неверию, или потому, что исполнение этого долга признают не столь важным делом, как дела житейские, – и прислугам не дают свободы исполнять этот долг, из опасения, чтобы из-за этого не произошло какого-нибудь опущения и даже ущерба по житейским делам. Не так поступают господа, проникнутые братскою христианскою любовью к ближним. Они не только не препятствуют своим слугам исполнять христианский долг, но даже поощряют их к исполнению его словом любви и собственным примером. Вообще, таковые господа, требуя от своих слуг исправности и честности, в тоже время принимают живейшее участие в телесных, а наипаче в духовных нуждах своих слуг, не ограничиваются условленною платою им за труды, но оказывают еще им помощь в случае их болезни и в семейных затруднениях, заботятся о религиозном и нравственном воспитании их, разделяют с ними горе и радость, обращаются с ними как бы с членами своей семьи, и своею братскою близостью к ним так привязывают их к себе, что они остаются у них в услужении до конца жизни и служат им не из корысти, а из любви к ним.

Нехорошо поступают господа в отношении к слугам, если поступают не по-братски, не по духу христианской любви; но есть и слуги, которые подают повод к обвинению в отсутствии христианских отношений к господам. Они смотрят на господ, только как на источник доходов. У них на уме только одни личные выгода и удобства. Они не дорожат снисходительностью и привязанностью к ним господ. Они без сожаления оставляют их, то и дело меняют хозяев, смотря по тому, у кого им выгоднее и льготнее жить. Интересы господ для них нимало недороги, о соблюдении их они нисколько не заботятся; затруднительных обстоятельств в их жизни они не принимают к сердцу, лишь бы только господа не задерживали им платы; благодарности господа от них не встречают, подарками господ они редко бывают довольны, попрекая их тем, что у других хозяев слуги получают более ценные подарки. Их соединяет с хозяевами одна корысть, духовного общения с хозяевами они знать не хотят, да и понятия о том не имеют. Самые благосклонные и любвеобильные господа на них никогда не угодят. Нравственного воздействия на них со стороны господ они не допускают. Вот что значит забвение и пренебрежение христиан к учению о братстве во Христе Иисусе.

Горе обществу, члены которого связаны не братскою христианскою любовью, а только земными выгодами и удобствами и благо жизни поставляют только во внешнем довольстве. В таком обществе если и делается что-нибудь доброе, делается по одним корыстолюбивым побуждением; если и стараются люди богатые б том, чтобы окружающие их были обеспечены в средствах жизни, то стараются отнюдь не по братской любви к ним, а единственно по одному экономическому расчету. Чем меньше вокруг меня недовольных, тем мне же лучше, тем меньше мне беспокойства от их назойливости, от их попрошайства и жалоб. Мы живем в такое несчастное время, когда с охлаждением любви к христианской вере и церкви самолюбие и своекорыстие почитается чуть не добродетелью. Будем, братие, всячески противодействовать этому духу времени и руководствоваться в отношениях к ближним единственно учением о духовном братстве во Христе Иисусе. Дай Бог, чтобы этим братским духом проникнуты были и отношения господ и слуг.

Поучение в день памяти Св. благоверного Князя Александра Невского, 23 ноября, говоренное в Костромской женской гимназии

Память праведного с похвалами. (Притч. 10:7).

Сегодня празднуется память святого благоверного князя Александра Невского, имени которого посвящен храм в здешнем учебном заведении. Память его священна для нас, во-первых, потому, что он оказал великие заслуги русской земле, защищая ее от внешних врагов, нападавших на нее с запада – шведов, литовцев и немцев, особенно же от татар, завоевавших ее. Он многократно являлся в стан татарских ханов, чтобы ходатайствовать пред ними за угнетаемую родину, и этим не только предотвратил много бедствий, но успел испросить у ханов многие льготы. Наипаче же память его священна для нас потому, что по блаженной своей кончине он прославлен Богом на небесах и причтен к лику святых. Чем заслужил он сию великую честь? Тем, что он был великим праведников, великим подвижником веры и благочестия. Укажем на два случая, свидетельствующих о его великой ревности к охранению святой веры. Первый случай представился ему во время его первого путешествия в татарскую орду. Татары в то время были еще идолопоклонниками. Представ пред лицом хана, он показал себя не только защитником своей родины, но вместе исповедником веры Христовой, готовым пострадать за нее. На требование идольских жрецов пройти чрез огонь и поклониться идолам, он смело ответил, обратившись к хану Батыю: «тебе поклонюсь, ибо Бог почтил тебя царством; твари же, то есть идолам не поклонюсь. Я христианин и не подобает мне кланяться твари, я поклонюсь Богу Единому, в Троице славимому, сотворившему небо и землю. Ему служу и Его чту». Хан, уважая мужество и ум благоверного князя Александра, позволил ему не выполнять требования жрецов. В сем случае Святой Александр явил себя ревнителем вообще христианской веры; но вот другой случай его ревности и любви к вере собственно православной. Будучи крепким поборником православной Церкви, он отверг предложение папы Инокентия IV-го принять латинское вероисповедание, сказав с непоколебимою твердостью явившимся к нему от папы послам: «мы знаем истинную историю веры, содержим то учение, которое преподано апостолами, вашего учения принять не желаем».

Итак, в лице благоверного князя Александра Невского, именем которого нарицается сей храм, воспитывающиеся в сем заведении имеют не только своего покровителя и теплого молитвенника за них на небесах, но вместе учителя веры и благочестия. Он не оставил нам учебной книги относительно веры, но он лучше всякого учебника учит нас вере и благочестью, ибо и немногие слова, содержащие исповедание его веры, сильнее и доказательнее всякого учебника располагают нас к вере и благочестью, ибо соединяются с подвигом исповедания веры. Какую крепкую веру в истинного Бога, какую непоколебимую любовь к нему надлежало иметь, чтобы исповедать ее пред язычниками с опасностью пострадать и умереть за нее! Он не убоялся этой опасности и по милости Божией избегнул ее, в награду за то, что с дерзновением и непоколебимою силою убеждения исповедал свою веру в Единого истинного Бога пред лицом идолопоклонников. Может быть, никому из нас не представится случай совершить подвиг подобного исповедания, ибо среди нас нет идолопоклонства. Но к числу нарушителей заповеди, запрещающей грубое идолопоклонство, относятся не одни те, которые воздают Божескую честь истуканам деревянным, лепным, металлическим, но также те, которые заражены пристрастием к земным благам и удовольствиям до забвения Бога, больше любят их, чем Бога. Таковы, например, корыстолюбцы, особенно ростовщики, наживающие богатство нечестными средствами, ибо лихоимание, по слову Апостола, есть идолослужение. Таковы чревоугодники, особенно пьяницы, для которых, по слову того же Апостола, чрево – есть Бог. В числе видов идолопоклонства есть грех, свойственный преимущественно лицам женского пола, именно пристрастие к нарядам, обратившаяся в страсть привычка одеваться по моде. Зараженные этим пристрастием и этой привычкою ни о чем столько не думают и не мечтают, как только о модах, внимательно следят за переменами покроев в одеждах и так как эти перемены случаются почти еженедельно, то, не желая отстать от новых мод, то и дело меняют свои одеяния и разоряются на перемену одних покроев на другие. Мода для них служит законом. Рабское повиновение этому закону простирается до того, что у них недостает времени для участия в богослужении, в молитве частной и общественной. И себя они мучат заботами о том, чтобы не отстать от моды, и прислуживающим им не дают покоя, требуя от них постоянных трудов и для приготовлений разных уборов и для наряживания своих госпож. Прихоть человеческая сделала из моды кумир, которому бессмысленно служат. Она до того ослепляет человека, что он не замечает, как унижается его человеческое достоинство, когда он подчиняется ей. Самый великолепный, сделанный по последней моде наряд, едва ли не больше обращает на себя внимание зрителей, чем наряженное лицо, которое в таком случае, особенно если не одарено природною красотою, получает жалкое значение вешалки. Как это унизительно!

В лице благоверного князя Александра Невского мы видим пример ревности не только вообще по вере христианской, но в особенности по вере православной. Он так хорошо знаком был с историею и учением православной Церкви, что ни на одну минуту не колебался в преданности ей, когда Римский первосвященник покусился, было, совратить его в Римское вероисповедание. Поистине он был благоверный, т. е. православный князь. Ему, вероятно, никто не преподавал ни богословия, ни может быть даже катехизиса, но он так любил веру, в которой родился и воспитался, что, несмотря на множество и трудность гражданских дел, обязательных для всякого правителя государства, он находил возможность и время заниматься изучением православной веры, и чем больше занимался, тем крепче утверждался в истине ее. Вот достоподражаемый пример для всех нас! К сожалению, не все так поступают. Для многих изучение православной веры почитается обязательным только в школе для получения удовлетворительных отметок об усвоении его. По выходе из школы многие и не заглядывают в катехизис и вообще не занимаются духовным чтением. Вкус к нему притупляется в них привычкою к одному светскому и притом легкому чтению, даже в книгу слова Божия они не заглядывают и церковных поучений не слушают, даже убегают от них. Вот причина, почему такие люди легко смотрят на веру, способны увлекаться всяким ветром учения, или совершенно безразлично относятся к вероисповедным разностям, полагая, что все эти разности в обрядах, а не в учении. Одни, по их словам, исповедуют веру по католическому обряду, другие по армянскому, мы по православному обряду, раскольники по старым обрядам. Все дело будто бы в обрядах. Но ведь это возмутительная несправедливость! Римское вероисповедание мы признаем неправильным не потому, что богослужение в нем совершается не по нашим обрядам, а по догматическим заблуждениям. Христиане римской церкви хотя называют себя католиками, то есть членами вселенской Церкви, но в сущности такое название, присвоямое им даже православными христианами, не точно, ибо так называемые католики давно отпали от вселенской Церкви, следуя учениям, которых вселенская Церковь не знает, например, учению о главенстве над всею Церковью папы, учению об исхождении Святого Духа не от одного Отца, как учил Христос, а вместе и от Сына, учению о непогрешимости папы, о сверх должных делах святых людей, об индульгенциях или о прощении грехов, которое можно получить за деньги. Для многих православных непонятно церковное осуждение раскольников. Их приверженность к старым обрядам, говорят, отнюдь не такая вина, за которую бы их следовало отлучать от Церкви. Столь снисходительно судящие о раскольниках не обращают внимания на то, что вина раскольников против Церкви заключается не в обрядовых разностях, а в том, что они, отступив от православной Церкви, презрев ее таинства и священнослужителей, лишили себя спасающей благодати Божией, существующей только в Церкви и преподаваемой в таинствах чрез законных служителей ее. Жалеющие раскольников не жалеют православной Церкви, которую раскольники поносят всячески, называя православных слугами антихриста и самое имя Иисус почитают именем антихриста. Как возмутительно столь легкомысленное и невежественное воззрение многих православных на таких заклятых врагов Церкви, как раскольники! Отчего оно происходит? От крайне неудовлетворительного знания своей православной веры. Все знают на свете, всеми науками, искусствами, знаниями, относящимися к ремесленности, промышленности интересуются, следят за успехами их, а веры православной не знают, да и что узнали в школе, то позабыли. Нельзя похвалить и тех православных, которые по странному недоразумению, хотя хорошо знают сущность православия, называют раскольников староверами, не подозревая, что этим названием восхваляют их. Старою верою может быть названа та вера, которая в неповрежденном и чистом виде сохраняется от времен апостольских, утверждена на Вселенских Соборах, обстоятельно разъяснена в писаниях отцев и учителей церкви. Но этого мы не видим в раскольниках. Вопреки древнему православному учению, они отождествляют обряды с догматами, провозглашая еретиком всякого, следующего другим обрядам; вопреки Христову и древне-церковному учению о вечности Церкви, одни из них утверждают, что церковь погибла, и царствует антихрист; по учению других, она долгое время существовала без законного священноначалия и таинств и только в недавнее время обновилась. Все подобные равности суть новшества, которых никогда не знала и не знает православная Церковь, и только в ней одной содержится старая вера; что же касается до тех, которые называют сами себя староверами, или по старой вере и от православных слышат тоже наименование, суть не староверы, а ново веры.

Возблагодарим, братие и сестры, Господа Бога, сподобившего нас принадлежать к православной Церкви. Она одна есть столб и утверждение истины. В ней одной содержится средства для спасения, каковы святые таинства, служащие проводниками благодати Божией, очищающей, просвещающей и освящающей, и совершаемые законными пастырями Церкви. Будем твердо содержать православную веру, более и более преуспевать в познании ее спасительного учения, дабы не только самим не увлекаться всяким ветром человеческих учений, противных нашей вере, но и других отвлекать от этой опасности. Не всем доступны богословские науки, руководствующие к основательному и обстоятельному изучению веры; но для всех православных христиан обязательно употребление православного катехизиса; он должен быть настольною книгою для каждого православного христианина и служить непременным руководством к познанию веры не только в школе, но в продолжение всей жизни до самой кончины. На том свете с нас не взыщут за незнакомство с мирскими науками, но непременно поставят вам в вину нерадение о знании закона Господня и происходящие от этого нерадения заблуждения, суеверия и разные лжемудрования и вообще все те грехи, причиною которых бывает Невежество в деле веры. Помните это, благочестивые слушатели и слушательницы, и слышанное вами примите не к сведению только, по к руководству.

Поучение 6-го декабря

И придоша послушати Его и исцелитися от недуг своих (Лк.6: 18).

Во время путешествий Иисуса Христа во всех местах, где Он ни являлся, сопровождали Его толпы народа. Одни желали слышать Его учение или по любопытству, или по желанию духовного назидания, другие приходили к Нему затем, чтобы получить от Него помощь в телесных нуждах и болезнях. Он удовлетворял всех. Речь Его, привлекавшая многочисленных слушателей, рекою лилась из уст Его, вразумляла, обличала, утешала, угрожала, смотря по тому, каковы были слушатели. Многие из них до того заслушивались Его, что с утра до глубокого вечера сопутствовали Ему, не желая проронить ни одного слова. Никому из болящих Он не отказывал в помощи. Он чудесно врачевал всякие недуги и страдания» Одного слова Его или только прикосновения к Нему достаточно было для получения от Него исцеления.

Братие! Христос вчера и днесь тойже и во веки. Он хотя видимо не присутствует с нами, но дает нам возможность ощущать невидимое Его присутствие среди нас, Он своим словом до сих пор оглашает и до скончания века будет оглашать всех, желающих послушать Его. Всякому грамотному и неграмотному доступно Его святое слово, в Евангелии ли оно непосредственно преподается, или в чтениях, песнопениях, молитвах и пастырских поучениях слышится. Кто сам читать не может, тот пусть внимает слову Христову в храме Божием, который есть место не только молитвы, но и учения. В сем открытом для всех училище преподается Христово учение о всем, что нужно знать и делать для спасения души, так что никто в оправдание своего невежества не должен говорить: «я человек темный, неграмотный, с меня не за что взыскивать». Кто внимательно слушает учение истины в храме Божием, тот не может быть темным, и его на том свете, хоть и неграмотен, будут судить одинаково с грамотным (Ин.12:48). Итак, если хочешь избежать строгого суда по смерти, старайся просветить себя словом истины при жизни и усвоить оное не только умом и памятью, но всеми силами души. Слушая его, прилагай к своему сердцу его наставления, ищи утешения и ободрения среди духовных подвигов и скорбей в Евангельских обетованиях, удерживай себя от греховных искушений, внимая угрозам Христовым против беспечных грешников, смиренно относи к себе Христовы обличения. Не говори, что обличения Христовы, направленные против книжников, фарисеев и саддукеев, к тебе не относятся. Если ты беспристрастно будешь рассматривать свое нравственное состояние, внимательно прислушиваться к голосу совести, то найдешь в себе и саддукее с его пристрастием к чувственным удовольствиям, и фарисее с его лицемерием и горделивым мнением о своей праведности, и книжника с его многознанием, бесплодным для нравственной жизни.

Христос есть не только Учитель, но также Исцелитель телесных и духовных недугов. Таковым Он был во время земной своей жизни; таков Он и теперь, таковым пребудет и до скончания века. По слову пророка, Он недуги наши прият и болезни понисе (Мф.8:17; Ис. 53:4). По своему человечеству Он на самом Себе испытал немощи и болезни телесные. Потому не мог не сочувствовать немощам и болезням других людей и свое сочувствие выражал в чудесных исцелениях. Подобную врачебную силу Он до сих пор нередко являет, если болящие обращаются к Нему с мольбою об исцелении с верою или вместе с ними молится за них церковь по принятому чину. Существует даже таинство елеосвящения, в котором церковь испрашивает исцеления болящих и помазует их святым елеем. И Господь нередко внемлет этим молитвам и поднимает с одра болезни по-видимому безнадежных больных. Почему же, однако, не всегда это случается несмотря на самые усердные мольбы об исцелении? Дерзновенны подобные вопросы, настойчивые попытки во что бы ни стало получить разрешение их. Господь предвидел эти вопросы, и, быть может, узрел в них недостаток смирения и преданности Его святой воле, посему и не исполнил нашей воли. Во многих случаях наша настойчивость, чтобы Господь непременно поступил так, как нам хочется, походит на назойливость нищего, который умоляет вас о милостыне, но, получив отказ, начинает роптать на вас, преследовать укоризнами и бранью. Наше недовольство на Бога, наш ропот на Него, по случаю неисполнения наших прошений не похож ли на ропот и укоризны нищего? Господь, ведущий тайные помышления и расположения сердец наших, предвидел отсутствие преданности святой Его воле в наших молитвах и потому не исполняет их. Что Господь вопреки нашим молитвенным желаниям не всегда исцеляет нас от телесных болезней, это объясняется также тем, что если бы Он всегда исцелял болезни по нашим молитвам, то человек мог бы продолжать свою жизнь вечно, не умирать по самому телу. Но в таком случае, какую силу имел бы смертный приговор, произнесенный Богом на наших прародителей и в лице их на все их потомство. Неисполнение этого приговора было бы нарушением неизменной Божией воли и было бы вредно для людей. Их надежда на то, что Бог не даст им умереть ради их мольбы об исцелении подавала бы им повод провождать беспечно греховную жизнь. Таким образом, вечно жить значило бы для них вечно грешить. Господь всегда может сотворить чудо для исцеления болящего. Но Он не только всемогущ, но вместе премудр, свят и праведен и потому не расточает своих чудес без соображения с целями премудрости, святости и правды. Мы не всегда понимаем эти цели, посему и не должны удивляться, если Господь поступает не по-нашему. Он лучше нашего знает, что нам полезно, что нужно и потому о чем бы ни просили Бога, мы должны всегда смиренно самих себя и весь живот наш Христу Богу предавать. За исполнение наших молитв должны благодарить Его, в противном же случае должны утешать себя уверенностью, что Бог все к лучшему строит. Главным предметом нашей заботы должно быть не тело, а душа. Для нас должно быть дорого не столько телесное здоровье, сколько душевное. Последнее должно быть главным предметом наших забот. Помилуй Бог, если мы перейдем на тот свет с греховными привычками и страстями, не позаботившись об исцелении. К сожалению, люди по пристрастью к временной жизни и земным благам больше бывают чувствительны к болезням телесным, чем к недугам душевным, и чем дольше живут на свете, тем больше закостеневают и застаревают в этих недугах. Придет болезнь, иной больной готов со всего света собрать к своему одру знаменитых врачей, готов объездить целый свет, чтобы отыскать место с благоприятными условиями для выздоровления. Но тот же человек не только не заботится об уврачевании души своей, терзаемой страстями и угрожаемой опасностью вечной погибели, но еще пуще отдается в их власть, еще больнее уязвляет себя привычками ко греху. Опомнись, грешная душа, пойми твое пагубное нравственное положение, перестань пренебрегать греховными недугами, подумай об уврачевании их, не отлагай до неопределенного времени этого святого дела, не истощай долготерпения Божия, поспеши прибегнуть за помощью ко врачу душ и телес Господу Иисусу. Открой Ему свою совесть, обличи себя пред Ним в неверности Ему, покажи Ему свои духовные язвы и умоляй Его, да своею врачующею благодатью очистит твою совесть, да укрепит тебя, твои силы, для борьбы с греховными искушениями и да сподобит тебя достигнуть духовного здравия благодатью таинств исповеди и причащения.

В заключение вознесем молитвы ко Господу за благочестивейшего Государя Императора, да молитвами тезоименитого Ему святителя Николая даруете Ему здравие и спасение и во всем благое поспешение. Аминь.

Поучение в неделю праотец

Не лжите друг на друга (друг другу), совлекшеся ветхого человека со деяньми его, и облекшеся в нового, обновляемого в разум по образу Создавшего его (Кол. 3: 9,10).

Грех, от которого предостерегает Апостол сими словами, содержащимися в сегодняшнем апостольском чтении, состоит в том, чтобы говорить другим неправду, вопреки внутреннему своему убеждению, с намерением ввести их в обман. Это грех самый обыкновенный, но и самый тяжкий. Мерзки Господеви устне лживи, говорит Соломон (Притч. 12:22). Не преселится к тебе, Боже, всяк лукавнуяй. Погубити вся глаголющия лжу. Мужа кровей и льсти гнушается Господь, говорит Давид (Пс. 5: 5,6,7). Всем лживым часть в езере, горящем огнем и жупелом, сказано новозаветным тайнозрителем (Апок. 21:8). Видно тяжко преступление, против которого произносится столь строгий приговор в слове Божием. Чтобы возбудить ненависть к сему греху, Апостол предостерегает от него словами: совлекшеся ветхого человека с Деяньми его. Под ветхим человеком разумеется человек некрещеный в противоположность крещеному, который, омытой благодатью Святого Духа в водах крещения, возрождается для новой жизни, является новым человеком, в котором просиявают черты образа и подобия Божия вследствие того, что чрез крещение он облекается во Христа, то есть входит в такую близость с Ним, как срачица близка к телу. В чем состоит образ и подобие Божие? «В праведности и святости истины» (Еф. 4:24), т.е. в любви к правде в словах и поступках, и в святости истиной, нелицемерной. Таковыми достоинствами, как светлою одеждою, человек украшен был при самом сотворении; но он утратил эту одежду, совлекся ее, увлекшись наветом диавола. Существо, сродное с Богом по самой природе Богоподобной, сроднилось с врагом Божиим, усвоило его вражду к истине и правде, насажденной в душе его, украшенной образом и подобием Божиим. По слову Христа Спасителя, диавол во истине не стоит, яко несть истины в нем: яко ложь есть и отец лжи (Ин.8:44). Он есть исконный лжец судя по тому, как он искушал людей. Правда ли, сказал он Еве, что Бог запретил вам вкушать от всякого древа райского? И получив ответ, что им запрещено вкушать только от одного древа под угрозою смерти, сказал: не смертью умрете. Ведяше бо Бог, яко в оньже аще день снесте от него, отверзутся очи ваши, и будете яко Бози, ведуще доброе и лукавое. Здесь что ни слово, то ложь. Уверяет он, что они не умрут, что угроза Божия смертью не исполнится: это первая ложь. Внушает он им, что Бог запретил им вкушать от древа познания добра и зла из опасения, чтобы они не сделались равными Ему по Божескому ведению. Это вторая ложь, обвиняющая Бога в зависти и недоброжелательстве, свойственном не Богу, а только диаволу, наконец, диавол на словах польстил нашим прародителям: будете яко Бози, а на уме был другой умысел: вы будете подобны не Богу, а мне – падшему духу и вместе со мною погибнете. Итак, вот происхождение лжи: отец лжи есть диавол, а подражающие ему во лжи суть, по слову Спасителя, чада диавола. Такое сродство с диаволом свойственно всякому ветхому, то есть не крещеному человеку. Посему Апостол, предостерегая христиан от лжи, говорит, что они «совлеклись ветхого человека с деяньми его и облеклись в нового, обновляемого в разум по образу Создавшего его» (Кол. 3: 9,10), то есть крещением сбросили с себя, как ветхую никуда негодную одежду, все то, что свойственно ветхому, не крещеному человеку, и соединившись со Христом крещением, украсились, как новою светлою одеждою, богоподобными достоинствами, с которыми несовместна ложь и обман.

Как ни гнусна ложь, многие пытаются оправдать ее, уверяя, что ложь нетерпима только злонамеренная, ибо только такая ложь вредит благу ближнего. Это неправда. Случается, что иногда лгут по легкомыслию или ради шутки; но вред от такой лжи для чести ближнего бывает не меньше велик, как и вред от лжи злонамеренной. Рана от ножа, нанесенная играющим, не меньше больна, как нанесенная врагом открытым. Подобно сему и честь ближнего, о котором распространяется худая слава вследствие чьего-либо лживого суждения, сказанного в шутку, не меньше страдает, как и от намеренной клеветы.

Ложь допускается иногда с добрым намерением, с целью, например, выручить ближнего из беды. Так, например, присяжные судьи выносят оправдательный приговор подсудимым не по убеждению в их невинности, а единственно по жалости к ним, по человеколюбию. Доброе побуждение не может ли служить к извинению лживого приговора? Не может. Иезуитское учение, что добрая цель оправдывает бесчестные средства для ее достижения, есть учение нехристианское. Человеколюбие, служащее основанием лживых приговоров, произносимых присяжными, есть ложное человеколюбие. Оно соединено с великим злом, прежде всего, для подсудимых преступников, ибо безнаказанность дает им повод к новому преступлению, ободряя их надеждою ненаказанности. А пример ненаказанности одних преступников располагает к подражанию им и таких людей, которые могли бы удержаться от преступления страхом наказания. Вот главная причина, почему со временем введения суда присяжных число преступлений, по статистическим сведениям, не уменьшается, а возрастает в ужасающих размерах. Преступники смело совершают преступления в надежде, что их оправдают сердобольные присяжные. Потворство преступникам пагубно не для них только, но и для общества, страдающего от их преступлений. Что касается до самих присяжных судей, то потворство преступникам вопреки убеждению в их виновности свидетельствует не только о не добросовестности судей, но и об отсутствии в них страха Божия, потому что допускается ими после присяги, после данного ими обещания и обязательства пред крестом и Евангелием судить правдиво и беспристрастно. Нарушение этого обещания и обязательства есть грех кощунства, грех злоупотребления именем Божиим, глумлением над ним.

К числу примеров ложного человеколюбия или употребление лжи по человеколюбивому побуждению относится поведение сердобольных людей, которые, с целью утешит опасно больного человека, даже в предсмертные минуты уверяют его в отсутствии опасности и своею ложью поддерживают в нем надежду, что ему нечего бояться близкой смерти, что она далека от него и что ему нет никакой необходимости спешить духовным приготовлением к ней. Человеколюбиво ли поступают сердобольные люди, когда, из преступного опасения обеспокоить больного, не только скрывают от него грозящую ему смертную опасность, но еще обманывают его уверением в отсутствии ее и доводят его до того, что он умирает без покаяния, без напутствования Святыми Тайнами? Тяжкий грех берут на свою душу эти человеколюбцы. Человеколюбие, основанное на лжи и обмане и сопровождаемое опасностью вечной погибели обманутых людей, есть не человеколюбие, а злодеяние.

Напрасно в оправдание лжи и обмана приводят слова священного писания: ложь конь во спасение (Пс. 32:17). Может ли писание оправдать то, что оно, как мы видели, строго осудило, назвав ложь мерзостью пред Господем, делом диавола? В указанном изречении писания идет речь не о лжи, будто она есть спасительное, благое дело, а о коне. Лож конь во спасение значит: конь ненадежен во спасение, то есть, как видно из связи этого изречения с предшествующими словами псалмопевца, надежда спастись, убежать от беды на быстром кони во время битвы обманчива, лжива, если надеются не на Бога, а на быстроту и силу конских ног. Как пагубна может быть надежда на военную конницу, разительный пример тому священное писание показывает в лице Фараона, погнавшегося за безоружными Израильтянами со множеством колесниц и конницы и погрязшего с ними во глубине морской. «Побежим от Израильтян, потому что Господь поборает за них» (Исх. 14:25), сказали Египтяне, вступивши вслед за Израильтянами на обнаженное дно моря; но не спасли Египтян ни быстротечные и крепкие кони, ни легкие колесницы. От гнева Божия не убежать ни на каком быстром и крепком кони.

Не исчисляем многих других случаев употребления лжи для достижения какой-либо доброй, или кажущейся доброю, цели. Если бы учение, что цель добрая оправдывает безнравственные средства к достижению ее, было справедливо, то в таком случае не грешно было бы для блага ближнего воровать, грабить, убивать с тою целью, чтобы добром похищенным или награбленным у одного облагодетельствовать другого. Будем, братие, всячески избегать лжи и обмана, будем удерживать себя от этого греха преимущественно тем, что отец лжи есть диавол и что лгущие суть чада диавола и теряют право называться чадами Божиими и, следовательно, быть наследниками царства Божия.

Поучение в день Рождества Христова

Прославляя Рождество Христово, мы имеем побуждение вспомнить те лица, которые первые сподобились чести исповедать славу сего священного события. У кого как не у них поучиться тому, как надобно славить Христа? Таковы были Ангелы, пастыри, волхвы.

Ангелы первые узнали о Рождестве Христовом и первые возвестили о нем миру. Весь мир до скончания века будет повторять то торжественное славословие, каким они в первые минуты Рождества Христова огласили воздух на полях Вифлеемских: « слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение». Спрашивается: почему Ангелы так обрадовались Рождеству Христову и так радостно прославили событие, в котором проявилась слава любви Божией к людям, а не к ангелам? Христос родился нас ради человек и нашего ради спасения. В сей неизреченной милости Божией имели нужду одни люди, заслужившие гнев Божий своими грехами, и отнюдь не Ангелы, которые сохранили неизменную верность Господу Богу, не увлеклись примером возмутившихся против Него духов и навсегда утвердились в добре. И однакож милость Божию, явленную людям, Ангелы прославляют с таким восторгом, как бы она была оказана им, а не людям. Все это правда; но если Бог так возлюбил людей, что для спасения их послал Единородного Сына Своего, могут ли Ангелы не любить тех, которых Он возлюбил? Славословие Ангелов за милость Божию к людям есть выражение любви к ним по любви к Богу. Притом хотя люди, находились под гневом Божиим, они были дороги для Ангелов, ибо сродны с ними по самой природе своей, украшенной образом и подобием Божиим, и в сем отношении не многим чем умалены пред Ангелами. Могли ли Ангелы не сочувствовать тем, которые так близки к ним по самой природе, могли ли не хвалить и не благодарить Бога за милость Его к людям?

– Христос явился искупителем людей, а не Ангелов, но плодов этого искупления сделались причастниками и Ангелы. Со времени отпадения от Бога многих духов значительно уменьшилось число воспевателей славы Божией, тем паче, что отпавшие духи увлекли за собою и людей. Но эта значительная убыль восполнилась в лице людей, искупленных Христом и снова соединившихся с Богом. Чистые и безгрешные духи не могли не возрадоваться, видя в лице людей новых певцов славы Божией, соединившихся с ними и составивших с ними единую церковь под единою главою – Христом. Церковь земная, состоящая из людей, соединилась с небесною. На земле средоточием этого соединения служит храм Божий. Люди стоящие в сем храме мнят себя стоящими на небеси, ибо знают, что в храме земном во время богослужения вместе с ними служат небесные Силы, вкупе с ними поют одну и туже Трисвятую песнь, какая непрерывно воспевается на небесах, – знают, что престол Божий в алтаре во время Божественной литургии окружают те же самые Херувимы и Серафимы, которые окружают престол Царя славы на небесах, – знают, что самые люди, молящиеся в храме, тайно образуют Херувимов. Как не радоваться святым Ангелам, что вместе с ними призваны к славословью Божию люди не только по отшествии их на небеса, но и во время земной жизни?

Но если Ангелы дорожат общением с ними людей, то не паче ли должны дорожить сим общением люди, уподобляясь Ангелам в служении Богу? В чем состоит это уподобление? В том, чтобы они, подобно Ангелам, чуждым житейских забот, отлагали всякое житейское попечение, присутствуя в храме Божием, чтобы всецело погружены были во время богослужения в богомыслие и молитву, всецело проникнуты были страхом Божиим и любовью к Богу. Не только в храме, но и вне его, люди, помня свое содружество с Ангелами и близость к ним, должны всячески удерживать себя от греховных искушений, по опасению иметь их свидетелями не только нечистых дел, но и нечистых помышлений и чувствований. Случается, что люди одними и теми же устами, какими вместе с Ангелами славословят Бога, произносят слова гнилые, слова брани, обмана, лукавства, ропота на Бога и тому подобное. Случается, что люди, устами повторяя ангельскую песнь: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, жизнью своею, делами своими потешают диавола. Сохрани нас Господь от этого нечестия и беззакония. Будем ревновать о том, чтобы служить Господу на земле также свято и непорочно, как служат Ему Ангелы на небесах, иначе наше славословие Богу при воспоминании о Его бесчисленных благодеяниях, и в частности о благодеянии воплощения нашего ради спасения Сына Божия, будут суетны и оскорбительны пред Богом.

Вторыми славителями Рождества Христова были пастыри. Иисус Христос, пришедший спасти всех людей, родился среди Иудейского народа, который преимущественно пред всеми народами несколько тысячелетий приготовляем был к принятию Его обетованиями, пророчествами и судьбами своей жизни. И вот как только родился Христос, первыми призваны были к вере в Него лица, принадлежавшие к Иудейскому народу. Кто же прежде всех из Иудеев сподобился этой чести? По-видимому, на нее имели право те из среды Иудейского народа, которые больше всех знакомы были с обетованиями и пророчествами о Христе, тщательно изучали их и руководили народ к разумению их, именно стоявшие во главе народа старейшины, священники, книжники и фарисеи. Этого, однако, не случилось. Счастье узреть Христа и уверовать в Него прежде всех дано было пастырям, содержавшим ночную стражу у стада своего в окрестностях Вифлеема. В ночь рождения Христова пред ними явился Ангел Господень и благовествовал им радость, которая будет всем людям, о рождении Спасителя мира. Сего мало, они одни тогда же услышали, как сонмы Ангелов воспевали: слава вышних Богу и на земли мир. Но верхом их счастья было то, что, по указанию Ангелов, пришедши в Вифлеем, они вошли в пещеру и здесь в скотских яслях узрели Богомладенца. Исполненные благоговения к Нему, они во славу Его возвестили всему миру, что видели и что слышали от Ангелов. За что же они сподобились такой великой чести узреть прежде всех и прославить Того, Кого человечество и в особенности избранный народ ожидали несколько тысяч лет? За то, что это были простые, кроткие и смиренные души, более всех угодные Тому, Кто, будучи Сам кроток и смирен сердцем, призвал в Свое царство смиренномудрых и кротких, Кто заповедал Своим ученикам быть простыми как голуби (Мф. 10: 11). Кто в лице простосердечных детей указывал своим последователям пример для подражания и говорил: «если не будете как дети, то не войдете в царство небесное» (Мф.18:3), Кто к пастырскому служению в Своей Церкви призвал в лице Апостолов людей простых и некнижных и через них устроил и распространил ее. История Церкви не показывает ли, что в состав ее, по слову Апостола, «вошли не многие из мудрых по плоти, сильных и благородных, но Бог избрал не мудрое мира, чтобы посрамить мудрое; и не знатное мира и уничиженное и ничего не значущее избрал Бог, чтобы посрамить значущее, – для того чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» (1Кор. 1:27–29). Люди простые и смиренные представляли лучшую почву для принятия учения Христова и для прославления Христа своею жизнью. Будем, братие, подражать таковым, если хотим, чтобы наше славословие Христу было угодно Ему.

Наконец, в числе славящих новорожденного Христа являются волхвы. Они пришли с дальнего востока, руководимые звездою и принесли в дар Ему золото, Ливан и смирну. В сих дарах они выразили исповедание Его царского достоинства (злато), божества (ливан) и предвозвестили предопределенную Ему искупительную смерть (смирна). Стало быть, они прославили Его так, как свойственно христианам, поклоняющимся Христу, согласно обетам крещения, яко Царю своему и Богу, и верующим в спасительную силу Его крестной жертвы. До сих пор волхвы не только изучали тайны звездного мира, но и воздавали божескую честь звездам. Теперь же они научены были самою звездою поклоняться Христу, солнцу правды. Те, которые пребывали до сих пор во тьме язычества с его суевериями, просветились во мраке Вифлеемской пещеры светом истинной веры и таким образом сделались начатками Церкви спасаемых из язычников. Христос пришел в мир затем, чтобы спасти всех людей, чтобы основать Церковь вселенскую, в состав которой должны войти все народы, все верующие, к какому бы роду и племени ни принадлежали, без различия Иудеев и Еллинов. Шедше в мир весь, проповедите Евангелие всей твари, – научите вся языки. Такова заповедь, данная Христом Апостолам. Эта заповедь была исполнена Апостолами так, что еще при жизни их к ним можно было применит слова Псалмопевца, сказанные о небесах, поведающих славу Божию: во всю землю изыде вещание их и в концы вселенные глаголы их. Апостольская проповедь в лице Андрее Первозванного, водрузившего крест на горах Киевских, огласила и наше отечество. Но это были только семена христианской веры, которые принесли плод уже в девятом столетии при равноапостольном князе Владимире, который просветил светом Евангелия всю подвластную ему Русь. Вся Русь православная стала славить Христа. К сожалению, не вдруг исчезли на Руси остатки языческих суеверий. Явилось двоеверие; в числе христиан было много таких, которые, исповедуя веру во Христа, в тоже время продолжали служить языческим божествам, в сокрытых местах приносили им жертвы. Подобные явления замечаются и в наше время среди инородцев, недавно принявших христианство. Таковы, например, обитающие на восточной окраине нашей епархии Черемисы, которые по крещению принадлежат к православной Церкви, но не оставляют суеверного обычая приносить в лесах кровавые жертвы языческому божеству Керемети, которому служили их предки. К сожалению, и среди искони православных людей уцелели некоторые языческие обычаи. Языческим богам никто из Русских не кланяется. Но страх пред так называемыми домовыми, лешими, водяными в большинстве невежествующих людей сохраняется. Недавно появившийся обычай вызывать с того света души умерших людей принадлежит тоже к числу языческих суеверий. Тоже должно сказать о гаданиях, о ворожбах, которые составляют любимое развлечение народа, особенно в так называемые Святки. Вместо того, чтобы свято, по-христиански проводить святые дни Рождества Христова и Нового года, многие, предаваясь этим развлечениям, потешают ими только диавола, особенно если при этом снимают с себя крест и на время отрекаются от Христа. Не меньше предосудителен и возмутителен оставшийся от языческих времен обычай переряживанья. На языческих праздниках в честь Бахуса в древней Греции мужчины переодевались в женские наряды, а женщины надевали мужские платья, те и другие носили личины или маски разных видов, и среди таких увеселений было много неблагопристойного. Соборные правила отлучают таковых от общения церковного, т.е. от причастия святых тайн (Трул. соб. правило 62. Номоконон при Большом требнике правило 23). О переодеваниях строгий приговор произнесен ветхозаветным законом: «мерзость пред Господом Богом всякий делающий сие». К сожалению, обычай наряжаться в маски составляет обыкновенное общественное увеселение, известное под именем маскарадов. Защитники их утверждают, что в маскараде все равны, все говорят друг другу: ты; церемоний там нет никаких, так что можно перед всеми высказывать правду, не стесняясь ничем, и давать свободу искреннему излиянию мыслей и чувств. Цель учреждения маскарадов, по словам защитников их, состоит в сближении общества и потому похвальна. Но, в действительности, во что они обратились? В кукольные комедии, где роль кукол в самых уродливых масках разыгрывают люди, давно вышедшие из детского возраста, и в место интриг, всякого рода нескромностей и наглостей, так что порядочный человек туда и не заглянет и тем меньше поведет туда свое семейство. Люди мира сочувствующие этого рода увеселениям смотрят на них как на невинную забаву; но можно ли так легко смотреть на то, за что Церковь так строго карает своих чад? Если же люди мира не боятся этой церковной кары, даже глумятся над нею, то пусть вспомнят, кому подражают они, надевая на себя личины. Они подражают диаволу, который проник в рай для того, чтобы погубить первозданных людей и с сею целью надел на себя личину змия. Таково происхождение наших маскарадов.