Беседа в четвертую неделю святого Великого поста

Сказана в Петрозаводском кафедральном соборе в1842 году

Сей род ничимже может изыти, токмо молитвою и постом.

Мк.9:29.

Это род ужасного недуга, какой описывается в читанной сегодня Евангелии. С той ли стороны так говорится о нем, что недуг сей был по действию духа злобы, или с той, что он был из детства человека им одержимого, – не сказано: впрочем и последнее понятие, что недуг был из детства, в особенности выставлено там, братия мои! Сам Господь прежде всего выводит оное на вид для нашего примечания. «Колико лет есть, отнелиже сие бысть?» – сперва спросил Господь по приведении к Нему несчастного, – спросил не для того, без сомнения, что Всеведущему якобы не было известно, или Всемогущество Его могло сколько-нибудь остановиться над одной силой времени, но – для того, чтобы свидетелям настоящего случая привести во внимание, с какого времени могло начаться столь страшное наконец несчастие бесноватого. Это время – то, братия мои, которое часто оставляют многие из нас без должного внимания, но которое бывает иногда началом величайших бедствий, – время детства. Пусть описываемый в Евангелии случай крайне редкий и особеннейший: но он образцовая картина, в которой для примера со всей резкостью красок изображена в лицах несчастная судьба человека, судьба с детства, с тем, чтобы мы страшились и иных каких-либо могущих быть бедственных последствий с возраста, по-видимому, невинного. И обыкновенные наши страсти, – сие самое своенравие, которое готово кидаться иногда оземь, как скоро ему не удовлетворяют, сия самая ярость, которая точит пены с досады, вражда, которая скрежещет зубами, леность до оцепенения, сие самое корыстолюбие, которое идет даже в воду, в явную погибель, лишь бы приобрести что-либо, сие самое сладострастие, которое бросается в огонь вожделений (мы заимствуем черты сии из сегодняшнего евангельского сказания), всякое такое и подобное состояние душ наших, братия, что, как не застарелые болезни душ, болезни, коих зародыши часто бывают еще в детстве, в своеволии некоторых, в неудержании порывов неразумия, в неограничении чувств от вожделений и подобных опасностей нашей юности? Я затрудняюсь теперь, слушатели, о чем бы продолжить еще сколько-нибудь слово к благочестию вашему: об охранении ли детей от порочных склонностей в самом нежном их возрасте или о врачевании уже заматорелых страстей в нас самих, братия мои? Но пусть будет беседа на сей раз общей и относительно детей, и относительно взрослых. Слово по Евангелию – о том именно, что и в детстве надобно предохранять людей от порочных склонностей, и в возрастных искоренять, по крайней мере обуздывать порочные страсти можно не иначе, как способами благочестными, молитвой и постом; по крайней мере при других способах нельзя обойтись без них в особенности.

«Прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности его», – говорит нам Слово Божие¹⁸² и ежедневный опыт, равно как и опыт веков. И не против сего ли собственно должны быть все первые попечения о детях? Попечений уже не мало. Кому не известно, сколько и как в просвещенные веки стараются о направлении детей к добру с самого первого их возраста? К иным почти с рождения приставляют бдительных руководителей; иных отдают просвещенным наставникам; иных воспитывают в местах образования; иных держат и дома в некоторой непрерывной строгости поведения, преследуя каждый шаг замечаниями; иных, вместо игр, садят тотчас прямо за труды и пр. и пр. Прекрасно все: одно удаление праздности от детей есть уже удаление от них матери пороков, как издавна зовут праздность нравоучители. Но если все попечение о нравах детей ограничивается теми только или подобными способами, о которых сейчас упомянули мы, то средств сих для детства, положим, и весьма достаточно; но для жизни в зрелых летах очень мало, даже едва ли иногда не опасны они для нее? Братия! Вы непрерывно внушаете детям, иногда напр., что нехорошо себя держать, иногда, – что говорят невежливо, иногда, – что поступают дурно: дитя искренно слушает вас и возрастает в ваших правилах, выправляясь в меру вашего образования. Но смотрите, не образуется ли таким образом только внешний человек? Не сглаживаются ли только наросты природы в лукавство? Не присмиревают ли врожденные склонности только до первой свободы? А действительная жизнь людей потом в самом деле представляет тысячи опытов, что под цветами и блеском образования давно затаивались коварство, лесть, происки, гордость, даже наглость; что все и подобное со временем становится уже совсем не детским.

Когда, впрочем, говорю таким образом, избави Бог, чтобы думал я худо мыслить о возрасте невинном, любезном Самому Господу нашему Иисусу Христу. О том и слово мое, чтобы вы, родители и воспитатели, не отчуждали сей святой возраст от Господа одними человеческими попечениями; но более и более близили его к Господу, и соединяли навсегда. Паче всего пусть дети знают Отца своего Небесного; пусть обращаются к Нему с детскими своими чувствованиями, находят особое удовольствие в том, чтобы беседовать с Ним в простоте своего сердца; пусть призывают благословение Его и в начале, и в конце каждого дня, перед столом и после стола, перед занятиями своими и после; пусть по доме своем более всего знают они дом Божий и священные здесь упражнения. Пусть умеют они и в домах своих соблюдать по силам святые учреждения веры, иметь к ним свойственное возрасту послушание, привыкать сколько-нибудь к священным лишениям, какие вера заповедует по временам в самой пище и питии. Такое общение с Богом и о Боге столько принесет им чистоты и света, что благодать просвещения, которого сподобились они еще в пеленах через святые Таинства веры, будет в них истинно тем, чем быть ей надобно, – духом, духом евангельским, Христовым. А сей дух будет неизъяснимо охранять их от заблуждений ума и от поползновений сердца. Переменится со временем состояние детей; они растут, встретятся с соблазнами мира, подвергнутся искушениям всякого рода с развитием возраста. Но когда они приобучили себя еще заранее обращаться к Спасителю Богу в простоте сердца, с испрашиванием от Него помощи, и самую плоть свою воздержанием покорять духу: они предохранятся от множества опасностей жизни, и, когда впадут в какие-либо опасности от общей слабости человечества или искушений, не закоснят в них, но при помощи Божией станут доблестно свобождаться от них.

Без помощи Божией, с одной стороны призываемой искренним возношением сердца к Богу и смирением духа, с другой – без ограничения плоти своей воздержанием в духе благочестия, возможно ли, братия мои, природу нашу, столь живую и пылкую, какова она особенно в юных летах, держать чем-либо иным в желаемой безопасности? Но сказать при том надобно, что сии-то самые средства спасения – молитва и пост – никогда так не могут быть удобны и действительны, как в тех летах, когда человек еще без предубеждений, и когда на не занятом ничем сердце легко может печатлеться все, что будет прикасаться его. Куда наклонится молодое дерево; туда оно и гнется далее в своем росте.

Говорю для того, что некоторым могут показаться такие дела благочестия ранневременными для детей. Нет, братия; история верующих свидетельствует, что многие из избранных соблюдали известные дни поста даже еще в пеленах, а молитвенные восхищения имели и в утробах матерних. Дети и там еще могут и должны быть приготовляемы к молитвам и посту. Когда Ангел благовестил жене доброго Маноя, одного благочестивого мужа еще по ветхому закону, что родится от нее сын; присовокупил далее в наставление будущей матери Сампсона: «И ныне блюдися, и не пий вина и сикера, и не яждь всякаго нечистаго: яко се ты во утробе приимеши, и родиши сына, – яко Назорей Богови будет сие отроча от чрева» (Суд.13:4,5).

Если же пост и молитва столь нужны еще в детском возрасте, даже в утробе матерней, для чистоты или очищения природы; то что сказать – для нас, возрастных? Укрепясь в летах и состареваясь в образе своей жизни, мы, конечно, обращаемся иногда, братия, размышлениями души к делам юности и думаем, как было бы хорошо, если бы не было у нас таких и таких привычек, кои вред и тяжесть сами в последствии чувствуем с болезнью сердца, и как просто было избавиться от них в то время, когда сердца наши не ожестели еще в них? Между тем с течением времени из наших навыков образовались позади нас горы; горы сдвинуть надобно, если бы мы решились возвратить себе прежнее непорочное состояние. И думаем ли мы отодвинуть такие препятствия собственными силам, если бы и захотели? О! Кому не известно совершенное наше бессилие в том по природе! Святое Евангелие считает исправление грешников в ряду чудес благодати Иисуса Христа, каковы, напр., исцеления болезней неисцельных, воскрешение мертвых. Так, – и воскрешение мертвых. Когда Предтеча Христов, проповедник покаяния, должен был препроводить учеников своих ко Господу Иисусу и послал к Нему некоторых из них с вопросом, на который ответ нужен был для их удостоверения: Он ли ожидаемый Спаситель, или ждать иного? – скажите Иоанну, – ответствовал Господь, – «что слышите вы и видите: слепии прозирают, и хромии ходят, прокаженнии очищаются, и глусии слышат: мертвии востают, и нищии благовествуют»¹⁸³. Благовествуют нищим, – как бы так на подлинном языке было сказано, – нищим духом, тем, которые ничего доброго в себе не имели: те ныне счастливы и прославляют свое блаженство. Сии счастливые люди, слушатели, по изъяснению святых толкователей Писания, – грешники, помилованные Господом!

И нам, посему, для исправления своей жизни, для искоренения в себе страстей надобно поступать не иначе, как прибегать ко Господу с искренним смирением и покаянием. Он один силен вновь создать в нас сердце чистое, и дух прав обновить во утробах наших¹⁸⁴. Что ни стали бы мы делать без сего, все будет напрасно. Пусть даже сегодня возвысишься ты силой своей воли; завтра падешь еще ниже. Положим, истребишь одно зло, впадешь в горшее. «От Господа стопы человеку исправляются», – говорит Слово Божие¹⁸⁵. «Якоже розга не может плода сотворити о себе, аще не будет на лозе, отделясь от ствола, – глаголет Господь Иисус, – тако и вы, аще во Мне не пребудете»¹⁸⁶. Без Мене не можетe творити ничесожe.

С нашей стороны довольно – одного только непрепятствования действиям благодати, и при том с ее же помощью, – удаления самого вещества, коим питаются, горят страсти, чем обыкновенно бывает не только излишество, но иногда и довольство пищи, пития, покоя. Дело совершенно похоже на врачевание болезней телесных. Мы прибегаем в них к помощи врача: врачевания и подаются; но они будут недействительны, если не будет с нашей стороны образ жизни воздержный. «Просите,– говорит нам Слово Божие относительно душевных наших нужд, – просите, и не приемлете, – а от чего? – зане зле просите, дa в сластех ваших изждивете»¹⁸⁷.

О чем, впрочем, беседуем теперь, братия, о том одном непрерывно уже давно настоит в нынешнее особенное время общего нашего очищения Св. Церковь самым делом своим. Молитва и пост, пост и молитва – вот духовные упражнения, в коих особенно настоит святая Матерь наша в то время, как мы должны быть заняты испытанием себя, очищением и исправлением. Те же самые, почти одни такие упражнение увидели бы мы во всякое время и на особенных поприщах благочестия, где подвизались и подвизаются по Господу люди, единственно уже занятые своим спасением. Так существенны молитва и пост, пост и молитва в жизни по Господу! Нам, живущим в мире, надобно ныне, если можно, усугубить их: ибо чем крепче, долговременнее и опаснее какие-либо недуги; тем усиленнее нужны врачебные средства.

Примем же их с готовностью, употребим с точностью: польза несомненна; не бывало человека, который, по милости Божией, не получил бы от молитвы и поста душевной цельбы, когда кто истинно пользовался ими. Аминь