Слово в день Сретения Господня ³²

Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром (Лк.2:29).

Сии слова произнес долголетний старец Симеон, прияв в Церкви на старческие руки свои Божественного Младенца Иисуса.

Куда шествовал сей старец? И кто задерживал его на пути? Он шествовал из страны скорбей и плача в страну покоя и утех, – из мира видимого в мир невидимый, – шествовал в свое отечество. Но промыслу угодно было продлить его шествие – его жизнь, дабы, на земле дождался и узрел Христа Господня, Которого Пророки и Цари восхотеша видети и не видеша (Лк. 10:24). И бе ему, повествует Евангелист, обещано Духом Святым, не видети смерти, прежде даже не видит Христа Господня (Лк. 2:26). Долго шел до своего отечества сей старец! Как не утомиться от этого продолжительного шествия, которое бывает большею частию среди бурь и непогод, чрез мрачные, поглощающие пучины, чрез жилища лютых зверей и чрез утесистые непроходимые скалы! – Как не чувствовать тягость скорбей жизни, в которой непрестанно надобно бороться с своими наклонностями и привычками, сражаться с трудностями и неприятностями, быть обременену нуждами и заботами житейскими и страдать от самых стихий? Как не желать скорее выйти из чужой страны в свое отечество, где вечно царствует безмятежная тишина и где цветут одни радости? Настало, говорит утомленный странник, время моего отшествия ко отцам моим, и я спокойно оставляю мир сей. – Узрел обетованного Спасителя и теперь с радостию пойду в свое отечество, и возвещу там о Его пришествии всем чающим избавления. Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром.

Много ли найдется между нами, возюбленная братия, таких, которые бы, подобно старцу Симеону, охотно желали расстаться с здешним миром, с его благами и удовольствиями? Много ли найдется людей, которые бы с радостию сретили смерть, если бы Господу угодно было теперь послать нам ее, и при смерти наслаждались бы вожделенным миром? Много ли? Но не наше дело пересчитывать других, кто и как смотрит на свою смерть, кто и как готовится вступить в горний мир. Нам самим надобно подумать о своей кончине, подумать о том, что нужно, чтобы кончина наша была безболезненна, непостыдна и мирна.

Св. Евангелист повествует, что Симеон бе человек праведен и благочестив, чая утехи Израилевы, и Дух бе Свят в нем (Лк. 2:25). Не сия ли праведная и бла- гочестивая жизнь приготовила ему мирную кончину? не чаяние ли лучшей жизни и лучших благ в духовном мире побуждало его спешить в оный? Точно так, братия! Рассмотрим.

Бе человек праведен. Евангелист не изъясняет, в чем состояла праведность Симеона. – В сем случае прибегнем к одному из Пророков Божиих. Он говорит: что человек праведный есть ходяй в правде, глаголяй правый путь, ненавидяй беззакония и неправды, и руце отрясаяй от даров, отягчаваяй уши, да не услышит суда крове; смежаяй очи, да не узрит неправды (Ис. 33:15; Пс. 14). Из сего описания можно видеть ясно, каков был старец Симеон.

Чтобы уразуметь, как праведная жизнь предохраняет нас от страха при виде смерти, надобно представить в каком состоянии духа находимся мы тогда, когда делаем ближним нашим добро словом и делом, советом и примером, трудами и стяжанием, или когда обуздываем злые наклонности, которые вредят здравию тела и помрачают чистоту души и свет ума? Беспокоит ли нас тогда наша совесть? Смущают ли последствия произведенного добра? Устрашает ли суд человеческий? О, мы тогда наслаждаемся душевным миром. Продлим же таковое состояние души до самого гроба, – и узрим смерть свою без смятения.

Когда делаем добро, тогда бываем веселы и спокойны. Но сделав зло, мы робеем и боимся. От чего происходит сия робость и страх? От суда Божия, который действует чрез нашу совесть. Посему, если наша жизнь будет составлять цепь одних только беззаконий и преступлений; то без сомнения смерть, которая пресечет эту цепь, произведет страх и трепет. Напротив, если жизнь будет составлена из одних добродетелей, то предел, который обыкновенно прекращает все наши земные подвиги и труды, принесет отраду и утешение.

Итак, чтобы умереть спокойно, надобно жить добродетельно. Жизнь и смерть, хотя по существу суть два события, совершенно противные одно другому, но в нравственном отношении всегда бывают соединены между собою. За худою жизнию всегда последует злая смерть, а за добродетельною жизнию кончина блаженная и мирная. Случалось ли вам, слуш., видеть, чтобы кто при последних минутах жизни радовался, что он прожил век свой в пороках и развращении, или слышать от кого, что такой то при кончине своей скорбел и раскаивался, что жил добродетельно? Не было и не будет таковых примеров. Самые язычники, не имеющие никакого упования, стараются жить, сколько могут, добродетельно, только бы умереть спокойно. Ибо знают, по указанию разума и опыта, что пороки причиняют болезни более или менее тяжкие, а сии смерть более или менее жестокую.

Бе человек благочестив.

И здесь также Евангелист не объясняет нам, в чем состояло благочестие Симеоново. Опять обратимся к Слову Божию. Оно называет благочестивым того, кто боится Бога и хранит Его заповеди. Таков был Симеон.

Не довольно нескольких добродетелей к отвращению страха при виде смерти: надобно быть благочестивым, то есть исполнителем всех обязанностей в отношении к Богу; исполнителем не письмени только закона, но его духа. Все добрые дела без благочестия суть ничто иное, как искусственные цветы, которые прельщают одни только взоры. Благочестие есть душа добродетели, а добродетель ее тело. Что ж будет тело без души? Не более, как труп.

Можно в одно и то же время быть добродетельным и нечестивым. Например, ты переносишь с терпением нанесенные тебе обиды и оскорбления; это добродетель. Ты помогаешь нищим и покровительствуешь несчастным: и это добродетель. Ты молишься и постишься: тоже добродетель. Но в то же время в своих мыслях похищаешь чужое, и своим пожеланием растлеваешь целомудрие. Что это, как не нечестие души? Поскольку делаешь все из одного тщеславия; то твои дела походят на ту блестящую позолоту, под которою скрывается внутреннее безобразие вещи.

Но когда мысли преступны и желания порочны, наружные добродетели могут ли успокаивать совесть? Она знает их цель, и потому не может быть мирна и покойна. Превозносят наши дела: но совесть осуждает. Отличают нас за подвиги: но совесть обличает. Награждают наши труды: но совесть беспокоит и терзает. Что за жизнь? Но и смерть в сем случае не успокоение для нечестивой души. Страх и ужас объемлет ее при воспоминании суда Божия.

Важнейшею причиною мирной кончины праведного и благочестивого Симеона было то, что он чаял утехи Израилевы, то есть, с верою и упованием ожидал пришествия Спасителя мира, и что Дух бе Свят в нем.

Что ж? И мы чаем воскресения мертвых и жизни будущего века. Посему бояться смерти значило бы отчаиваться в воскресении и жизни. И мы имеем в себе Духа Святого: ибо все верующие, по слову Апостола, суть храмы Духа Божия. Посему опасаться вступить во врата вечности значило бы не доверять водительству Духа Божия. Нет! Кто имеет в себе Духа Божия, Духа разума и премудрости, тот не может не видеть очами веры, что смерть есть не более, как сон и, как зародыш жизни, как приобретение (Флп. 1:21). Иногда он вопиет подобно Давиду: увы мне, яко пришельствие мое продолжися! когда прииду и явлюся лицу Божию? (Пс. 119:5, 41:3) Иногда подобно Апостолу: окаянен аз человек, кто мя избавит от тела смерти сея? (Рим. 7:24) Чем он ближе к смерти своей, тем становится спокойнее и мужественнее; чем более слабеет телесный состав его, тем более дух его укрепляется. Ибо верует, что когда земная храмина тела его разорится, он получит от Бога жилище на небесах, – храмину нерукотворенну, вечну (2Кор. 5:1).

Подлинно, что есть жизнь наша? Иов уподобляет ее цвету и тени (Иов. 14:21); Давид – ветру не возвращающемуся, дыму развеваемому и траве иссыхающей (Пс. 101:4, 5:12); Апостол Иаков – пару, вмале являющемуся и потом исчезающему (Иак. 4:14).

Что есть смерть наша? Смерть назвах отца моего быти, говорит Иов, гроб ми есть дом; в сумраце же ми постеля (Иов. 17:13–14), смерть бо мужу покой, его же путь сокровен есть; желающим ее есть обрадование, благочестиво же живущим яко сокровище (Иов. 3:21–23). – Что мы сами на сей земле, как не странники и пришельцы? Моя есть земля, говорит Господь Бог, яко пришельцы и пресельницы вы есте предо Мною (Лев. 25:23). Посему, прилично ли привязывать себя к такой стране, в которой нет для нас пребывающего града? Опасна ли смерть, для которой вышли на свет?

Всемогущий Боже! Утверди в умах наших живое познание нашей жизни и нашей смерти, дабы, одушевляясь верою и терпением в жизни, питали мы в душах своих одушевленное упованием христианским желание разрешиться от уз бренного тела и соединиться с Тобою, Господом нашим! Утверди в сердцах наших утешительное убеждение, что аще живем, Господеви живем, аще ли умираем, Господеви умираем: аще убо живем, аще умираем, Господни есмы (Рим. 14:8).

Юноши! Научайтесь заблаговременно памятовать цель краткой и бедственной сей жизни. Мужи! Успевайте в христианских добродетелях и благочестии, с которыми должны будете явиться пред лице Божие. Старцы! Приготовляйте себя к Небесному отечеству умножением своей веры и упования. О, если бы каждый из нас, совершив назначенное здесь поприще, мог сказать тоже, что сказал старец Симеон, прияв на свои руки Божественного Младенца! О, если бы! – Но да будет с нами во всем воля Господня! Аминь.