285–286. Опасность немецкого метода мышления
Еще ветхозаветный мудрец сказал: егоже любит Господь, наказует; бьет же всякого сына, егоже приемлет (Притч. 3:12). А святой Апостол Павел повторяет это слово с особенною силою: Аще наказание терпите, якоже сыновом обретается вам Бог. Аще же без наказания есте, ему же причастницы быта еси: убо прелюбодейчищи есте, а не сынове. Всякое бо наказание в настоящее время не мнится радость быти, но печаль: последи же плод мирен наученным тем воздает правды. Темже ослабленныя руки и ослабленныя колена исправите, ободряет великий Апостол всемирного Крестоносца Господа Иисуса (Евр. 12:6–8, 11–12).
Этот великий урок терпения скорбей и благоговейного внимания к Промыслу Божию, в самом наказании милующему нас, в наши многоскорбные дни особенно благопотребен нам, верным чадам Церкви Православной. Нашествие немцев, в сущности, и есть такое милующее, вразумляющее наказание десницы Божией. Наш долг понять, усвоить и применить к жизни тот урок, какой дает нам эта война. Мы должны поглубже всмотреться в самих себя, в ту область духа, куда те же немцы ворвались уже давно, на протяжении целых двух столетий, и, большею частью, незаметно для нас, с нашего, впрочем, соизволения, хозяйничают у нас, а мы воображаем, будто мы живем своим умом, вовсе независимо от немецкой головы. Много было и говорено, и писано, и печатано о немецком засилье во областях русской жизни; мне хотелось бы отметить немецкое влияние, а пожалуй, и засилье там, где уже никак не ожидают его те, кого это касается. Я говорю о засилье рационализма в нашей интеллигенции, рационализма и немецкого метода мышления в лучших представителях мыслящей части нашего общества. Да и не в интеллигенции только, но и в среде средних классов, в среде простого народа. Я уже не говорю о распространении рационалистических сект под влиянием немецкой пропаганды штундо-баптизма: это само собою понятно. Тут – зараза немецкая говорит сама за себя, обличает сама себя, действует открыто и дерзко. К великому изумлению, может быть, и негодованию некоторых наших патриотов-антисемитов, я скажу прямо, что и они, сами того не замечая, нередко мыслят немецким методом. Как ни прискорбно мне говорить это, но в вопросе о ветхозаветном Священном Писании для меня это очень видно. Вот тому доказательство.
В своем «Слове правды нашим патриотам-антисемитам», я предостерегал их от слишком дерзновенного, самочинного отношения к Библии: «Ради Бога не касайтесь Библии, писал я, не трогайте нашего Священного Писания, в котором мы, верующие, видим и знаем слово Божие». Я раскрыл, что Ветхий Завет есть лишь тень Нового, что ветхозаветные праведники – младенцы в духовном отношении в сравнении с новозаветными, а потому Господь, ведущий естества нашего немощи, в Ветхом Завете снисходил многому, чего не разрешает в Новом. Некоторые патриоты, прочитав мое «слово правды», по-видимому, соблазнились, подвергли его обсуждению в одном (а может быть, и не в одном) из своих «советов» и вопрошают меня: «Каким образом Господь Бог, Дух вечный, всеблагий и неизменяемый (это слово подчеркнуто), давший нам великий завет любви не только к ближнему, но и к врагам нашим, каким образом мог Он снисходить ветхозаветной жестокости не тем только, чтобы прощать, но и установлять для людей закон мести, хотя бы в ограничительном смысле, как угодно было вам, владыка, пояснить в статье вашей?» – Как видите: мое положение, что Ветхий Завет есть состояние младенчества, к каковому Господь снисходил именно в силу благости Своей, не приемлется моими читателями-патриотами: они упирают на слова «неизменяемый», проходя мимо слова «всеблагий», хотя и ставят эти слова рядом, как бы не желая понять, что вот потому-то «неизменяемый» и снисходил к людям изменяемым, что Он всеблагий и премудрый. Прочтите нагорную беседу Господа Иисуса Христа, где Он сопоставляет ветхозаветные заповеди с новозаветными, выясняя самый дух Своего вечного закона; прочтите эти: речено бысть, речено бысть, Аз же глаголю вам, и вы увидите, что Он один и тот же Законодатель как в Ветхом, так и в Новом Завете, но от новозаветных чад Церкви требует большего совершенства, чем от ветхозаветных, ибо в новой благодати уже преизобильно дарует и Свою благодать в помощь естественным силам человека для исполнения Его святого закона. Прочтите Божественное слово Его в ответ фарисеям относительно развода: там прямо Он говорит, что снисхождение в этом вопросе сделано по жестокосердию человеческому, из начала же, по первоначальному закону, не бысть тако, развод не допускался. То же самое в отношении «закона мести»: закона, повелевающего мстить, не было, был закон, наказывающий преступления, и вот к нему-то и относится то ограничение, о коем я говорил: позволяется тебе отомстить око за око, зуб за зуб – не больше. Установлен был закон, ограничивающий мстительность, а не обязывающий мстить. Подобное сему мы видим нечто в наших военных законах относительно так называемых дуэлей или поединков: «по жестокосердию» человеческому, по жестокости, сказал бы я, человеческого самолюбия дуэли допущены, для них есть правила, но по существу они, с точки зрения строго христианской, не допустимы. Бог неизменяем в своей правде и святости, но Он же и благ, Он же и всеведущ, ведает немощи наши, ведал младенческое состояние ветхозаветных людей и снисходил им, как показывает это и вся ветхозаветная история. Сюда относятся все те факты, коими соблазняются современные «младенцы» веры, которые хотят читать ветхозаветную Библию, применяя в ней новозаветные идеалы нравственного учения Христова, во всей их чистоте. Святая Библия не идеализирует людей: она изображает их такими, какими они были на самом деле, грешниками, не скрывая их человеческих немощей, их греховности. Прочтите первую главу Евангелия от Матфея: в ней Евангелист нарочито подчеркивает, говоря по-нынешнему, в родословии Христовом имена грешниц: Фамари, Рахавы, Вирсавии, напоминая последним именем грех самого великого предка Христова царя Давида: ведь Господь для того и пришел, чтобы грешников спасти. Так толкует св. Златоуст. «Основная идея» Ветхого Завета вовсе не есть, как пишут мне союзники: «око за око и зуб за зуб», а все та же Божественная любовь, не насилующая свободы человеческой, а снисходящая немощам, сдерживающая, воспитывающая людей. Одно из средств воспитания у любящего отца – строгость, разумно применяемая сообразно с возрастом воспитанника и обстоятельствами его жизни: таким проявлением строгости и служил закон «око за око и зуб за зуб». Св. Златоуст говорит: «Законодатель предписал око за око – не для того, чтобы мы друг у друга вырывали глаза, но дабы обидящий боялся подвергнуться тому же, чему подвергает он обижаемого». Так же толкуют подобные места Священного Писания и другие святые отцы. Меня спрашивают, как примирить ветхозаветный закон «око за око» с другим ветхозаветным же законом, положенным св. Апостолом Павлом в основании своих апостольских предостережений верующим: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию, ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» (Рим. 12:19). Отвечаю: да так же, как вы примиряете в наше время заповедь о прощении личным врагам с гражданским законом, карающим за обиды. Ведь вы не скажете же, что закон гражданский противоречит закону Евангельскому; не скажете, что он обязывает вас преследовать вашего обидчика и требовать ему наказания. Ведь и Апостол говорит: «не мстите за себя», только за себя, если же вы поставлены судьею, то не имеете права не исполнить требования закона по жалобе обиженного – наложить наказание за обиду. Для ветхозаветных людей, законы Моисея были нормами жизни подобно нашим гражданским законам; по этим нормам тогда и жили. Но никому не запрещал закон простить обидчика и предоставить дело Богу. Вспомните хотя Давида, прощающего злобного обидчика Семея в печальный для Давида день изгнания его из Иерусалима сыном-изменником. И конечно, такая любовь ко врагу являлась подвигом, достойным великой похвалы и удивления.
Мне пишут: «Вздымаемый волнами недоумений, порою сильно накреняется корабль веры нашей в священное достоинство и богодухновенность иных ветхозаветных писаний, явно противоречащих понятию о самом простом благочестии (например, способ получения праотцем Иаковом от престарелого и слепого отца благословения, предназначавшегося не ему, а брату его). Буря этих недоумений ныне стала неизбежною. Опытные кормчие не идут к нам на помощь, хотя мы и взываем к ним. До тех нор, пока Русь была сильна верою отцов своих и, сияя в свете Христова учения, не нуждалась ни в каких «свободах», до тех пор проживавшие у нас жиды униженно пресмыкались, как ничтожества, и благочестивые предки наши спокойно могли читать Библию, не останавливаясь над недоуменными вопросами, а если такие вопросы порою и возникали при этом чтении, то предавались забвению или воле Божией, как дело «жестоковыйного народа», как дело далекого прошлого, меркнущего в свете лучезарной действительности, в свете Божественного учения Христа Бога нашего о любви и спасении. Не то теперь, когда вопрос об изучении иудейства и всего, к чему оно когда-либо имело близкое соприкосновение, выдвинут «патриот-антисемитами» на первое место, и, по глубокому нашему убеждению, не имеет себе равного по важности. Ведь речь идет об изучении того народа, который так долго и искусно скрывал свои губительные замыслы, внося яд духовной и нравственной отравы во все цивилизации, с которыми имел соприкосновение, народа, прославившегося жестокосердием, коварством, вероломством, хищничеством и подлогами».
Итак, «корабль веры в священное достоинство и богодухновенность иных (это слово подчеркнуто. Значит: не всех) ветхозаветных писаний», будто бы «явно противоречащих понятию о самом простом благочестии, сильно накреняется, вздымаемый волнами недоумений». Слышится жалоба неопытных пловцов, пустившихся без кормчего в «море писаний», как выражается св. Златоуст. Они жалуются, что опытные кормчие не идут к ним на помощь.
Слава Богу, что еще сознают опасность и чувствуют нужду в окормлении. Ведь если они без такого окормления пустятся в дальнейшее плавание, то и совсем потеряют веру в священное достоинство не только «иных», но и всех, не только ветхозаветных, но и новозаветных книг Священного Писания. Это – тот самый путь, или, говоря языком мореходцев, – курс, на какой встал когда-то великий отступник от церкви – немец Лютер – путь самочинного толкования Писаний; путь доверия своему смышлению в таком важном деле, путь рационализма. Он стал мерить книги Священного Писания на свой аршин, оценивать их «священное достоинство» своим умом-разумом и сначала отверг все книги неканонические, а потом выбросил и некоторые канонические, как например, послание Апостола Иакова брата Господня, подверг сомнению многие места Священного Писания, а его последователи, мало-помалу искрошили в лоскутки самое Евангелие, признавая то те, то другие места в нем подложными, перессорились между собою из-за таких мест, и получился полный разгром всей Библии, начиная с книги Бытия и кончая Откровением. Вот – путь, на который становятся все, кто самочинно, без руководства Церкви, пускаются в «море Писаний». Пример такого отношения к слову Божию у меня под руками: эта книжка русского профессора медицины, который признавая «несомненным» свое происхождение от обезьяны, прочитал всю Библию с целью издевательства над нею и дошел до возмутительного богохульства, которое здесь повторять я не хочу, чтобы не оскорблять имени Божия и чувства верующих людей. И все это издевательство, кощунство, богохульство, якобы основано у него на Библии, и все это напечатано, и – увы – в три года (1905–1908) этой книжки разошлось уже девять изданий: так лакома наша интеллигенция до всего, что даст повод к оправданию греха!.. Профессор-кощун многие библейские сказания прямо называет сказками, а наши антисемиты близки к мысли, что все ветхозаветные книги, по меньшей мере, испорчены жидами, если не прямо сочинены ими в целях достижения своих национальных идеалов – всемирного господства. А это само собою ведет к заключению, что Библии не следует доверять, что она – не богодухновенная книга, а человеческое, еврейское произведение. Но ее авторитет держится на авторитете Самого Иисуса Христа и Его Апостолов, которые свидетельствуют, что все Писание богодухновенно и полезно (2Тим. 3:6). Как же быть? Как выйти из этого затруднения? Антисемиты сами чувствуют эту опасность: они ищут опоры для своей веры, они зовут кормчих.
Таким кормчим является для православного христианина святая матерь его – Церковь в лице своих толковников-писателей, святых отцов и учителей Церкви, и прежде всего следует усвоить правильное понятие о богодухновенности книг Священного Писания, о том, что в них есть дух, что – буква, что – печать личных свойств писателя, что – простая правдивая история, им передаваемая совершенно объективно, как говорят, то есть беспристрастно, без проявления личного отношения писателя к тому или другому явлению или деянию того или другого лица. Дух Божий действовал на святых мужей не принудительно, не насилуя их естественных способностей, так, что они являлись провозвестниками Божественного откровения при полной сохранности своих сил и проявлении своих способностей, например, в образе понимания и представления вещей, в плане своих произведений, в выборе слов и выражений для мысли и проч. Затем, следует помнить, что книги Священного Писания – не жития святых: они описывают деяния и грешников, наравне с деяниями праведников, да и самих праведников изображают такими, какими они были, то есть людьми, коим не чужды были не только недостатки, но иногда и прямо тяжкие грехи: пример царя Давида и других. Возьму тот случай, на который указывают мои совопросники: способ получения праотцем Иаковом от престарелого отца благословения, предназначенного отцом для Исава. В чем тут дело? Что блазнит? Конечно, обман старца со стороны сына при содействии матери. Бытописатель о самом способе не говорит ничего: хорош он или непохвален. Он передает только факт, как дело было. Мать знала по откровению, что больший, то есть старший, поработает меньшему (Быт. 25:23). Она слышала, как и для чего отец посылал Исава на охоту. Вместо того, чтобы предоставить воле Божией устроить все дело, согласно обетованию Божию, чтобы досталось благословение первородства Иакову, она, говоря по-нашему, решилась вмешаться в это дело, принять свои меры к исполнению воли Божией, не разбираясь в средствах, по своему младенческому разумению. Нельзя же было требовать от ветхозаветной женщины во всей строгости чистоты нравственных поступков. И Бог не осудил ее за такое вмешательство. Да и сам праотец Исаак не видно, чтобы порицал жену за такое вмешательство: напротив, как говорит блаженный Феодорит, «приведенный в ужас случившимся, не огорчился, как обманутый сыном, но познал Божие намерение и подтвердил данное им благословение» (Твор. блаж. Феодорита, ч. I. стр. 66).
Закон жизни в Церкви требует от каждого члена Церкви мыслить и веровать так, как мыслит и верует Церковь. А ее голос слышен нам в писаниях Божественных, в определениях Соборов Вселенских и Поместных, в писаниях отцов и учителей Церкви, от века в век хранивших и, так сказать, накоплявших сокровищницу церковного предания. В этом предании, как и в писании, – жизнь духа Церкви веет Дух Божий, охраняющий Церковь от заблуждений. И творится это для нашего разумения неуловимо, непостижимо, и лишь вере верующих в Церковь это открывается и бывает ясно до очевидности. От времени до времени Дух Божий, присно живущий в Церкви, воздвизает мужей, исполненных духа разума, духа премудрости и благочестия, которые выражают, облекают в слово в своих писаниях мысль Церкви, назревшую, так сказать, в общецерковном сознании, и являются для чад Церкви времен грядущих устами Церкви веков минувших. И дух любви, коим дышит вся Церковь, побуждает со смирением и любовью, с послушанием к матери-Церкви – усвоять сии глаголы живого предания, и они, сии глаголы, часто без всякого официального признания их, без регистрования в канонах и правилах, входят в сознание, в жизнь Церкви прежде, чем тот или другой Собор упрочит их письменно, в канонах и определениях своих. И корень многих таких преданий лежит еще в преданиях апостольских, сохраненных нам учениками и преемниками Апостолов частью в их писаниях, частью же в устном предании дотоле, пока позднейшие ученики, пастыри и учители Церкви, водимые Духом Божиим, не занесут и сии устные предания в свои писания. И то, что общецерковное сознание признало своим, родным, то стало общим достоянием Церкви на все времена и хранится в сокровищницах церковного предания. А иное осталось как частное мнение того или другого отца, впрочем, не противоречащее общецерковному пониманию. Если же мнение не отвечало таковому, то оно отпадало само собою, а иногда даже тот, кто его высказывал, сам отрекался от него, подчиняясь во имя любви и смирения общему голосу Церкви. Так истина Божия свято хранилась в недрах Церкви, которая являлась непогрешимою носительницею сей истины, столпом и утверждением ее. И верующие, приобщаясь к жизни Церкви любовью, имея общение в Таинствах, наипаче же в святейшем причащении Тела и Крови Господней, являлись живыми членами тела церковного, чадами благодати Христовой.
Вот тот голос Церкви, к коему я призывал прислушиваться наших «патриотов-антисемитов». «О, да, да», – отвечают они в своем письме ко мне. Но, как пастырь Церкви, не мог же я не предупредить их от великой опасности самочиния в таком великом деле, как истолкование Священного Писания. «Иначе, – сказал я твердо и сейчас должен повторить – иначе она, Церковь, не нуждается в их защите и не может дать им своего благословения на их деятельность». Но вот, в ответ на это они пишут, что «сердце их уже поникло, и в скорбной душе звучат слова поэта:
Не терпит Бог людской гордыни,
Не с теми Он, кто говорит:
«Мы – соль земли, мы – столп святыни,
Мы – Божий меч, мы – Божий щит».
Выходит, как будто под голосом Церкви они разумеют отдельные голоса нас, архиереев, как будто мы именно и считаем себя «солью земли, столпом святыни, Божьим мечом и Божьим щитом». Как будто мы заражены тою «гордыней», которую так бичует поэт. Тяжело читать эти строки. Хотя мы и должны бы быть «солью земли», по слову Христа Спасителя, но мы – только служители Церкви, и горе нам, аще не будем говорить правды Божией, возвещать учение Церкви, предостерегать верующих от разногласия с Церковью! Поэт предостерегал Русь от гордого превозношения пред другими народами, а дерзновенное, хотя бы даже и обличительное слово пастыря есть его долг, это – не плод «гордыни», а тяжелый крест, что и должны понимать верные чада Церкви, и не упрекать за слово предостережения, а благодарить бы подобало. Но тут, конечно, одно недоразумение.
Я ответил дорогим братьям союзникам-антисемитам, кажется, так, как они желали: sine ira et studio. Мы живем в век всяких «засилий»; опасно засилье жидовское, но его мы достаточно опознали, с ним давно считаемся. А вот засилье немецкое не так видно, прикрывается «культурой», «наукой», «цивилизацией» и другими красивыми словами, при звуках которых мы стыдливо привыкли сдаваться на капитуляции. Оно входит в союз с засильем жидовским, берет у него тонкий яд, подслащает его разными «культурными» словами, преподносит нам и в науке, и в периодической печати, и старается отравить самую душу русскую православную – рационализмом, неверием, всем, чем только можно. Не всегда разберешь даже: что жидовское, что немецкое. Даже фамилии «культуртрегеров» той и другой нации одинаковы. Но немецкий яд тоньше жидовского, а потому и опаснее. Недавно один почтенный профессор духовной академии написал целый ряд статей о «немецком засилье» в богословской науке. А засилье это так глубоко проникает в нашу науку, что без немца – ни шагу наши богословы, даже, может быть, и некоторые из тех, которые пишут о таком засилье, которые борются теперь с ним. Оно проникло в нашу духовную атмосферу настолько, что мы дышим этими удушливыми газами, не замечая их. Если хотите, немцы помогут вам и в борьбе якобы с жидовским засильем, на самом же деле – с авторитетом Библии как книги еврейской, если только вы станете на их точку зрения на Библию, как простое человеческое произведение. К сожалению, на эту удочку и идут некоторые наши антисемиты, не замечая того, что начинают под руководством немцев бороться уже не с жидами, а со священными книгами, чтимыми Церковью. Вот почему мы не перестанем предупреждать братьев-антисемитов, чтоб ближе держались матери-Церкви в вопросах, касающихся Библии. Как без Церкви нет христианства, так без Церкви нет и Священного Писания.
Предвижу вопрос: где же, в каких изданиях, найти голос Церкви, изъясняющий неудобовразумительные места Св. Писания? Кратко отвечу и на сей вопрос. На Новый Завет есть книги, в коих святоотеческие толкования собраны и изложены более или менее подробно: таковы «Толковое Евангелие» епископа Михаила, мое «Троицкое Толковое Евангелие от Матфея», Толкование епископа Феофана Затворника на все послания (кроме послания к Евреям) Апостола Павла, не говорю о творениях св. Иоанна Златоуста, блаженного Феофилакта и других отцов Церкви. Из книг Ветхого Завета должно указать на «Записки на книгу Бытия» святителя Филарета Московского, на Толковую Библию издания журнала «Странник», несколько томов «Священной Летописи» Георгия Властова. Наш Издательский Совет при Святейшем Синоде предполагает выпустить толкование на все книги Священного Писания в общедоступном изложении. Есть много и частных изданий на отдельные книги Библии, например, на Псалтирь Сарапульского епископа Палладия, профессора Якимова-Орды, особенно назидательно, хотя и чрезмерно обширно толкование на Псалтирь Евфимия Зигабена (издание Киево-Печерской Лавры).