О жизни и трудах Никодима Святогорца

Никодим Святогорец

Родился в 1749 году, скончался 14 июля 1809 года.

На св. Афонской горе подвизался 34 года.

Издал 28 душеполезных книг.

В сказании о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле постриженника Святой Горы Афонской инока Парфения читаем следующее:

«На Капсале, недалеко от келии св. Василия, есть знаменитая колиба, т. е. келия без церкви, в которой препровождал постническую жизнь, более пятидесяти лет, великий и знаменитый ученый муж, славный учитель и сочинитель, великий старец схимонах Никодим Святогорец, который преставился ко Господу около 1819 года. Он сочинил и написал тридцать книг. Но две не обретаются: ибо захвачены папистами в Венеции самые черновые, о чем греки весьма сожалеют и соболезнуют, и много старались исходатайствовать, но не могли; а прочие двадцать восемь напечатаны и выпущены, о чем Восточная Святая Церковь весьма радуется. Содержание книг своих старец Никодим заимствовал от Священного Писания, от всех древних и новых Восточной Церкви учителей; собрал все воедино, изъяснил и предал православным грекам, яко чистую пшеницу; и у всех греков, у мирских и у монахов, и у безмолвников, не увидишь в руках больше книг, как Никодима Святогорца. И никто не может его книг и словес до сытости насладиться: всем достает от его кладезя пити, мирским и монахам, и безмолвникам. Он был великий постник и великий ревнитель по Святой Христовой Восточной Церкви и по древнем благочестии. Многие книги написал против разных еретиков: против Папы Римского, против лютеран и протестантов и против душепагубной Унии. И часто в своих книгах упоминает о православной России и похваляет ее благочестие. У греков в духовных разговорах всегда повторяется имя Никодима Агиоритиса, т. е. Святогорца. Ему были все афонские библиотеки отверсты; и было ему из чего черпать: не имел в книгах недостатка. К тому же, еще имел в себе свыше от Бога данную благодать Святого Духа и дар рассуждения, что явно показывает его глава, источающая благоухание. Только мы, русские, весьма сожалеем о том, что не сподобляемся пить от его медоточных источников. Ибо почти не имеем ни одной книги его на славянском и на русском языке, кроме Афонского сокращенного Патерика, – и то болгары перевели и напечатали в Болгарии» (Часть 2-я, стр. 134–135. Издание 1855 года).

Не только сочинения, изданные Никодимом, у нас большею частью еще не переведены, но и о нем самом, кроме приведенных нами слов о. Парфения и краткого отзыва в предисловии к Афонскому Патерику (СПб., 1860 г.), кажется, ничего не было напечатано. Посему считаем не лишним предложить здесь некоторые сведения о жизни и трудах сего великого мужа, заимствованные из его творений и из краткого греческого жизнеописания, которое помещено при некоторых из его сочинений, изданных по его смерти. Встречающиеся в отзыве о. Парфения некоторые неточности, происшедшие оттого, что он основывался лишь на словесных показаниях, будут нами исправлены в своем месте.

Никодим родился в 1749 году на острове Наксосе, одном из Кикладских островов (находящихся между Малою Азией и Грецией); в святом крещении наречен Николаем. Образование получил в Смирне, у даскала Иерофея. Возжелав безмолвной иноческой жизни, двадцати шести лет отправился на Святую Афонскую гору; в 1775 году пострижен в Дионисиате (монастыре соседнем Руссику) и наречен Никодимом; вскоре возведен на степень чтеца и назначен письмоводителем обители. В 1777 году посетил Святую гору бывший Коринфский Митрополит Макарий. Сей Архипастырь еще с юного своего возраста возымел великую любовь к отеческим книгам, обучающим внутренней духовной жизни, и всю жизнь свою посвятил на разыскание и переписывание оных и своею рукою, и посредством краснописцев, с великими трудами и многими издержками. Прибыв на Афон, он с великим старанием отыскал в монастырских книгохранилищах такие отеческие книги, каких дотоле у себя еще не имел. Особенно в библиотеке знаменитого Ватопедского монастыря нашел неоцененное сокровище: рукописную книгу, собранную в древнее время ревнителями духовной жизни и содержащую писания тридцати шести святых мужей о соединении человека с Богом посредством внутреннего и мысленного делания. В продолжение нескольких лет эта рукопись переписывалась многими искусными краснописцами; сам Митрополит Макарий с подлинника тщательно исправлял переписанное; перед писаниями каждого из отцов поместил краткие их жития, и с неизреченною радостью оставил святую Афонскую гору, как бы нашедши на земле небесное сокровище; потом, собрав через пожертвования христолюбцев необходимую сумму, послал эту книгу в Венецию для напечатания. То была известная «Филокалия, или Добротолюбие». Так повествует о сем знаменитый современник Митрополита Макария старец Паисий Величковский (род. 1722 г., ум. 1794 г.) в письме к Архимандриту Софрониевской пустыни Феодосию¹. Из греческого же жизнеописания Никодимова видно, что главным помощником и сотрудником блаженного Архипастыря² в приготовлении Филокалии к печати – был Никодим и что им-то написаны предисловие к оной и краткие жизнеописания содержащихся в ней отцов. С такой-то высокой духовной книги начал поприще издателя Никодим, бывший тогда двадцати восьми лет. Издание «Добротолюбия» составляет важное и отрадное событие в новейшей истории православной Церкви. На Востоке давно был заметен упадок духовной жизни и духовного просвещения. Паисий (Величковский), обходя Афонские монастыри в 1747-м и следующих годах, разыскивал писания святых мужей о внутренней христианской жизни и везде получал в ответ: «Мы не только не знаем таковых книг, но и имени сих святых не слыхали». Во второй уже половине минувшего столетия Господь воздвиг некоторых замечательных духовных людей, которые и жизнью своею, и изданием дотоле малоизвестных отеческих писаний много содействовали к пробуждению на Востоке духовной жизни. К числу сих людей принадлежали: Никифор Феотоки (издавший в 1770 году Исаака Сирина), Патриарх Иерусалимский Анфим, Митрополит Макарий, Евгений Булгарис, Афанасий Парийский (издатель жизнеописаний Святых Григория Паламы и Марка Евгеника), Никодим Святогорец и др.; а в ряду книг, имевших великое и благотворное влияние во всей Восточной Церкви, первое место по своей важности занимает Филокалия (издана в 1782 году). Посредствующим звеном между поименованными лицами и Русскою Церковью служил Паисий (Величковский), который имел особенное духовное сочувствие, или как бы сродство с Никодимом. Книги, которые впоследствии издал Никодим в греческом подлиннике, много лет перед тем Паисий с величайшим трудом и старанием разыскивал, собирал и переводил с рукописей на славянский язык. Так и писания, составляющие Филокалию, были переведены Паисием³ с рукописных книг; перевод этот был напечатан в Петербурге в 1793 году, 11 лет после издания Филокалии, но не вполне: из 36 отцов Филокалии писания 12-ти (составляющие по объему 5-ю часть Филокалии) не вошли в состав славянского Добротолюбия, некоторые из них напечатаны после особо⁴, а другие остаются доселе неизданными и хранятся в рукописях, в переводе старца Паисия⁵. О некоторых же⁶ не имеем сведений, были ли они переведены на славянский или русский язык.

Мы упоминали о духовном сочувствии, которое существовало между Паисием Величковским и Никодимом. В некоторое время Никодим желал даже удалиться в Молдавию к сему великому русскому старцу, начальнику тамошних общежительных обителей, но по судьбам Божиим был удержан на Афоне, можно полагать, ради пользы своих соотечественников, как показали это последствия. Предавши же себя в повиновение некоему старцу Арсению Пелопонезцу в ските монастыря Пантократора, он посвятил себя весь молитве, изучению Слова Божия и святоотеческих писаний. По времени он отправился со старцем своим на остров Евбею (Негропонте); там по просьбе двоюродного своего брата, епископа Еврипиского Иерофея написал для него «Советование о хранении пяти чувств, воображения, ума и сердца» (издано в Вене, в 1801 году). В 1783 г., возвратясь на Святую Гору, приобрел себе уединенную каливу близ Пантократорского скита, принял великий ангельский образ от старца Дамаскина Старуда и шесть лет провел в ней в безмолвии и богомыслии. Слава о его богоугодной жизни пронеслась и в отдаленных местах. Но после сего ученые труды опять отвлекли его от любимого безмолвия. Митрополит Макарий, посетив опять Святую Гору, поручил Никодиму исправить приготовленную к печати книгу преподобного Симеона Нового Богослова в переводе на народное греческое наречие (напечатано в Венеции, в 1790 году. Из 35 Слов только 12 Слов напечатаны в славянском переводе старца Паисия (Величковского), в Москве, в 1852 году, другие хранятся в рукописи). После некоторых других ученых трудов Никодим, по поручению известного писателя Афанасия Парийского и Митрополита Илиупольского Леонтия, собрал и приготовил к печати «Творения Св. Григория Паламы» в 9-ти частях и, много потрудившись над ними, присовокупил к оным, по своему обыкновению, много примечаний. Рукопись эта была послана в Вену, но там, как сказано в греческом жизнеописании, к крайнему прискорбию, погибла вследствие некоторых обстоятельств. К сему-то случаю относятся приведенные нами слова о. Парфения о книгах, захваченных папистами. В последнее время беседы Св. Григория Паламы вновь собраны и напечатаны в 1859 году, в Иерусалиме, в 2-х томах (в 4-ю 105 и 245 стр.).

После сего, по поручению Константинопольского Патриарха с Синодом, Никодим, вместе с иеромонахом Агапием, занялся приготовлением к печати нового, исправленного и дополненного издания «Кормчей», которое и вышло в Лейпциге в 1800 году⁷, под названием πηδαλιον. Эта книга (в большую четвертку, 484 страницы мелкой печати) содержит кроме эллино-греческого подлинника правил святых апостол, святых соборов вселенских и поместных и святых отец пространное толкование оных на простом народном наречии и множество подстрочных примечаний. Кроме изданных у нас (в Петербурге в 1839 и 1862 годах) соборных и отеческих правил в Никодимовой «Кормчей» помещены: Правило бывшего при священномученике Киприане Карфагенского собора; Правила Константинопольского Патриарха Николая (1087 г.) и Св. Никифора Исповедника (815 г., празднуемого 2 июня), которые находятся (хотя не вполне) и в нашей славянской «Кормчей», и правила Св. Иоанна Постника (580 г.), которые свидетельствуются Вальсамоном, Властарем и другими толкователями, и в большом уважении и употреблении на Востоке. В конце приложена статья о степенях родства (которая есть и в нашей «Кормчей») и формы некоторых церковных актов – завещания, развода и др. В толковании и подстрочных примечаниях со всею силою обличаются все, древние и новейшие послабления, нововведения, отступления и нарушения церковных правил, и вообще разрешаются все канонические вопросы на основании известных толкователей, писанных и неписанных преданий церковных и всегдашней практики Восточной Церкви. Никодим почитается в настоящее время на Востоке лучшим представителем и изъяснителем живого предания Православной Церкви, и его «Пидалион» признается высоким авторитетом и есть настольная книга всех архиереев, настоятелей и духовников. Но издание этой книги обошлось не без великого искушения. Монах Феодорит, которому поручено было наблюдать в Лейпциге за ее печатанием, дозволил себе сделать в ней некоторые искажения и неправильные вставки, чем произвел на Востоке большое смущение, а Никодиму причинил великую скорбь. Для прекращения соблазна и для удостоверения истины Патриарх Неофит, которым был одобрен «Пидалион» в рукописи, написал в 1802 году грамоту, и в оной подробно изложил все дело и указал страницы в изданной в Лейпциге книге, содержащие самовольные Феодоритовы прибавления. В грамоте говорится, что Феодорит в этих вставках противоречит правилам вселенских и местных соборов и преданиям Христовой Церкви, унижает и отвергает типики Афонских обителей (которые, между тем, нисколько не противоречат общему уставу, но, напротив, служат оному дополнением и изъяснением); утверждает, что и в воскресный день дозволяются в церкви коленопреклонения; снова поднял, волновавший некогда Афонскую Гору (о чем ниже будет сказано подробно), вопрос о поминовениях, т. е. о том: в субботу или в воскресенье следует совершать поминовение по усопшим; для подтверждения своего мнения Феодорит дошел до такой несообразности, что утверждал, будто Господь наш Иисус Христос воскрес в день субботний и что поэтому суббота имеет то же значение и те же преимущества, как и воскресенье; наконец, в одном месте, говоря об антихристе, он дерзнул написать столь страшное и дерзновенное слово, что мы, говорит Патриарх Неофит, устрашились не только письменно повторить, но и точнее означить сказанное Феодоритом, по крайней дерзновенности и чрезмерной несообразности оного. И сам Никодим в других своих сочинениях с большим прискорбием выражается о том, как Феодорит исказил πηδαλιον. В 1841 году эта книга была напечатана в Афинах вторым исправленным изданием, без Феодоритовых вставок и искажений и с приложением грамоты Патриарха Неофита. Этим вторым изданием и мы пользовались, а первого не видали.

Воспламененный любовью к безмолвию, Никодим по времени опять приобрел себе другую каливу, более уединенную. Здесь, как и прежде, при постоянных подвижнических трудах и злостраданиях он весь был предан богомыслию, занятию божественным писанием, чтению св. отцов и составлению своих душеспасительных произведений, не знал почти покоя ни днем, ни ночью. Сверх того, Никодим в жизни своей перенес много искушений не только от врагов мысленных, но подвергся, особенно в последние свои годы, наветам и клеветам врагов и видимых, т. е. людей лицемерных и невежественных, в защиту и оправдание против которых, живя в уединенной каливе, написал: «Исповедание своей веры, или Апология». Эта книжица была напечатана в Венеции в 1819 году.

Считаем не лишним познакомить читателей с содержанием этой любопытной книжки; поучительно видеть, какие скорби перенес Никодим, каким несправедливым и даже, можно сказать, бессмысленным обвинениям и клеветам подвергся сей муж, принесший Церкви Православной столь великую пользу.

«Страшная вещь – зависть, возлюбленные братия (так начинает свою апологию Никодим). Не знает она никогда покоя и не может остановиться, пока не исполнит того, что ей свойственно, пока на людей неповинных не взведет клеветы и укоризны, преданнейших сынов Православной Церкви не обвинит в ереси и нечестии!.. Если и великие святые и учители церковные Афанасий, Василий, Григорий, Златоуст и другие не избавились от зависти и клеветы, то как же мы, недостойные и стоп их, могли в этом быть выше их? Потому нисколько не удивительно, что некоторые братия, движимые завистью и ненавистью, клевещут на нас, обвиняют в зловерии и поносят укорительными именами!..

Но мы не выше и преп. Аввы Агафона, который все другие укоризны принял молча, не оправдывая себя, а, обвиняемый в ереси, тотчас отвечал: «Несмь еретик!...» И по древнему обычаю Церкви Христианской, каждый обвиняемый относительно веры имеет право пред всеми изложить свое исповедание веры, для оправдания от взводимых на него обвинений... Так поступаем и мы: принуждаемые к сему недоброжелателями нашими, написали собственноручно сие исповедание веры и вкратце изложили, как мыслим относительно того, в чем нас несправедливо обвиняют...

Во-первых, мы исповедуем и возвещаем и приемлем дванадесят членов, содержащихся в общем Символе Веры: «Верую во единаго Бога», ежедневно чтомые каждым из нас особенно, и всеми вместе, в келиях наших и в святых Божиих церквах, в которых собираемся; ибо мы веруем, что, по слову Св. Златоуста, страшные и таинственные словеса Символа Веры – «с небесе ниспосланные догматы» (Бес. 40 на «Послание к Коринфянам»).

Во-вторых, мы исповедуем и объемлем все другие догматы, какие Святая Восточная Кафолическая Христова Церковь исповедует и проповедует, как о высоком троичном богословии, Отце и Сыне и Святом Духе, Их же едино Божество по 5-му правилу V Вселенского Собора, так и о глубоком воплощенном смотрении Бога Слова, и дабы выразиться словами великого отца Василия, «мы веруем, как крестились, и славим Бога, как уверовали» («Первое слово о подвижничестве»).

В-третьих, мы исповедуем и приемлем благочестно семь божественных и священных таинств церковных: св. Крещение, св. Миропомазание, Божественную евхаристию, священство, законный брак, покаяние и елеосвящение и почитаем оные со всякою верою и благоговением, как соделывающие спасение душе нашей, и приемлем благодать и освящение оных, по уставу и чину, соблюдаемому и хранимому в Восточной Церкви Христовой.

В-четвертых, мы содержим апостольские предания, ими же научились, аще словом, аще посланием Божественных и священных апостолов, и пребываем в том, чему научились и чему уверовали, как повелевает Апостол Павел нам и всем христоименитым людям в «Первом послании к Коринфянам», во втором «К Солунянам», и во втором «К Тимофею».

В-пятых, с апостольскими преданиями содержим и приемлем предания церковные, т. е. установленные преемниками апостольскими, ибо чтобы отвергать предания и обычаи Церкви, сему учил зловерный Монтан (живший во втором веке), по церковной истории Евсевия (кн. 5, т.15). Догматы и предания церковные не противоречат друг другу; да не будет! Но напротив, они друг друга поддерживают. Ибо догматы веры составляют церковные предания, и опять предания церковные основываются на догматах веры. Посему Василий Великий сказал: «И те и другие имеют едину и ту же силу для благочестия» (Прав. 91). Ибо как большие камни держатся вместе с малыми, и те и другие вместе составляют здание, и если кто хочет вынуть малые камни, то вместе с тем падают и большие: так догматы веры держатся вместе с преданиями церковными, и если кто хочет отвергнуть предания церковные, тот вместе с оными отвергает и догматы веры. Посему опять Василий Великий сказал: «Аще предпримем отвергати неписанные обычаи, яко не великую имеющие силу, то непременно повредим Евангелию в главных предметах, или паче сократим проповедь в единое имя без самой вещи» (Прав. 91).

В-шестых, мы содержим и приемлем все священные Правила всехвальных апостолов, 7 Вселенских и Поместных Соборов, и святых и богоносных отцов, утвержденные 2-м Правилом VI Вселенского и 1-м Правилом VII. Вместе же с правилами приемлем и деяния сих святых Соборов: ибо и те и другие имеют одну и ту же силу.

В-седьмых, дабы сказать вообще: все, что Святая Кафолическая Апостольская и Восточная Церковь Христова, общая наша духовная мать, приемлет и исповедует, то и мы приемлем и исповедуем, а чего она не приемлет и что отвергает, того и мы с нею не приемлем и то отвергаем, как искренние и истинные ее чада!»

Изложив в сих общих чертах свое исповедание веры, Никодим переходит к опровержению, в частности, взведенных на него обвинений.

В прошедшем столетии возник на Афоне и вообще на Востоке спор о совершении поминовения по усопшим. Одни, придерживаясь в точности церковных правил, утверждали, что следует совершать оное преимущественно во дни субботние, а во дни воскресные и великих праздников не должно совершать оного. Другие начали совершать и в воскресные дни даже торжественные поминки. Каждая сторона не только придерживалась своего обычая в простоте сердца, но стали друг на друга взводить тяжкие укоризны. Для прекращения смущения и разногласия в 1772 и 1773 годах были изданы от Константинопольской Церкви два Патриарших и Соборных послания, и всем келиям и скитам на Св. Афонской Горе повелено касательно совершения поминок следовать уставам и обычаям тех монастырей, коим они подчинены, не входя более ни в какие прения. Волнение утихло; но при издании «Кормчей» в Лейпциге в 1801 году Феодорит, как мы уже сказали, снова возбудил этот спорный вопрос. Никодим, как ревнитель церковных правил, и в этом вопросе, как и во всем, не допускал никакого отступления от оных и за это-то подвергся обвинению, укоризнам и преследованию. В своей апологии он ссылается на древнее церковное предание, сохранившееся и в церковной практике, и в книгах: Триоди постной и Цветной и во всех афонских типиках, которые повелевают совершать поминки в субботу, а не в воскресенье; ссылается на отцов церкви (Св. Иоанна Дамаскина и Св. Григория Нисского) и толкователей церковных канонов; приводит, между прочим, слова св. Дионисия Ареопагита, что не следует смешивать священных символов. Потому что чрез сие смешивается и то, чему они служат символами, и объясняет, что по самому значению субботы установлено Святою Церковью поминать усопших в этот день; наконец, прибавляет рассуждение о высоком значении и о преимуществах воскресного дня, и вообще доказывает, что в воскресенье не следует совершать особенно торжественного поминовения по усопшим. «Если бы, – говорит Никодим, – делали это в простоте сердца, вследствие каких-либо особенных обстоятельств, и сознавая, что отступают от строгости церковных правил, и не обвиняя, и не укоряя других, то сему можно бы снизойти, как и в Патриаршем послании 1772 года сказано, что творящие в субботу поминовение по усопшим добре творят, как хранящие древнее предание Церкви, а творящие оное в воскресение не подлежат осуждению. Но наши обвинители делают это пристрастно, с упорством и самооправданием, с ненавистью и укоризнами против других. Во всяком же случае мы заслуживаем не укоризны, а напротив, похвалы, как хранители древнего церковного предания, тем более, что мы не отдаляемся от поступающих несогласно с нами, не любопримся, не поносим их, и не желаем производить о сем смущения и соблазна: ибо всего этого мы ненавидим и отвращаемся, как собственных наших грехов». Любопытно, что в этом споре Никодима противники его несмысленно прозвали кутейником (χολυβαδης) за то, что он говорил, что в воскресенье не следует делать торжественных поминок с коливом (кутьею). На это он им возражает, что скорее их бы можно назвать так, потому что прозвище каждый получает от того, что он делает, а не от того, чего не делает; но что он всячески остерегался как от сего, так и от других укорительных названий против других. В защиту Никодима и его единомышленников Афонский Протат в 1807 году издал послание против тех, которые нарушают общий мир Святой Горы и людей неповинных поносят позорными именами; тем, которые от сего не престанут, кто бы они ни были, протат угрожает строгими наказаниями, как причиняющим соблазн и смущение и нарушающим братскую любовь.

Из этого послания, между прочим, видно еще, что великого ревнителя православия Никодима враги его, в своем ослеплении, называли зловерным еретиком и даже – масоном. Далее, Никодиму ставили в вину, что он в одном изданном им сочинении (Духовное обучение, Венеция, 1800 г.) упомянул, что Господь Иисус Христос в первом своем возрасте занимался делами тектонскими, или древоделия. В ответ на сие (это составляет вторую статью его апологии) Никодим ссылается на Евангелие от Марка: «Не сей ли есть тектон, сын Мариин» (гл. 6, ст.З); на св. Епифания Кипрского, говорящего в слове на погребение Христово: «Даждь ми тело Иисуса тектона»; на Василия Великого, пишущего так в 4 главе «Подвижнических уставов»: «В первом возрасте, повинуясь родителям, кротко и благопокорно переносил Он с ними всякий телесный труд; потому что они были люди праведные и благочестивые, но бедные и не в обилии снабженные необходимым для жизни, чему свидетелями ясли, послужившие честному Рождеству; а потому, как вероятно, занимались непрестанными телесными трудами, снискивая себе тем необходимое на потребности. Иисус же, повинуяся има, как говорит Писание (Лук. 2, 51), без сомнения, показывал благопокорность и в перенесении с ними трудов». Далее Никодим приводит слова и св. мученика Иустина Философа (в разговоре с Трифоном Иудеянином): «Господь Иисус Христос, живя между человеками, занимался тектонским делом, и делал ярмы и плуги, поучая чрез то справедливости и деятельной жизни». (Т. е. делая ярмы, Господь поучал людей соблюдать во всем справедливость и равномерность, т. к. ярмы во всем равномерны между собою, а через плуги поучал проводить жизнь не праздно, а в трудах.) Затем Никодим доказывает, как безумно мнение, будто бы мы унижаем величие Его, говоря, что Господь занимался древоделием, – когда, напротив, Господь Сам во всем смирил Себя и Себя умалил, зрак раба приим (Филип. 2, 7) и пречистыми Своими устами изрек, что сын человеческий прииде не да послужат Ему, но послужити (Матф., 20, 28). В заключение выпискою из толкования св. Иоанна Златоуста на Рим. 16, 3, и другими показывает, что рукоделие и вообще телесные труды ни для кого не составляют стыда или унижения.

Третье обвинение против Никодима относилось к помещенному – в той же книге «Духовное обличение» – повествованию о некоторых чудесах, бывших в Персии в день Рождества Господа нашего Иисуса Христа, которые противникам Никодимовым показались непонятными и неправдоподобными. Никодим возражает, что повествование это, находящееся почти во всех книгохранилищах афонских, свидетельствуется пресвитером Филиппом, Иоанном Дамаскиным, Патриархом Антиохийским Анастасием и местным собором, бывшим в Персии во время этого Патриарха.

Четвертое обвинение, возведенное на Никодима, касалось святейшей евхаристии. Противники его распространяли слухи, что он о сем божественном таинстве мыслит не по-православному. В своей апологии Никодим приводит два места из прежде изданного им сочинения, в коем содержатся мысли и выражения, совершенно буквально противоположные мнениям, какие ему приписывались. Затем подробно излагает, как мыслит и верует о сем величайшем таинстве, и повествует, что послужило поводом к распространению сих клевет на него.

Некто написал сочинение, содержащее неправильные мнения о евхаристии. Никодим, узнав об этом, послал одному духовному лицу письмо, в котором просил и убеждал остановить издание этого сочинения, т. к. от оного произошло бы только возмущение в Церкви Православной и святейшее таинство сделалось бы предметом людских толков и прений. Недоброжелатели Никодимовы перехватили и распечатали это письмо, вставили в оное несколько слов, в том смысле, как будто Никодим сам соглашается с автором этого сочинения, о котором пишет, представили письмо властям в Константинополе, а на Афоне распространили множество списков этого искаженного письма и везде стали разглашать, что Никодим – еретик. Никодим пред лицом Афонского Протата изложил все дело, как возникли на него клеветы сии, произнес исповедание своей веры, и был признан совершенно невинным. Усмотрели между прочим, что злонамеренная вставка в Никодимово письмо была сделана так неискусно, что она не только не согласовалась с содержанием всего письма, но нарушала даже грамматический смысл. Посему 13 июля 1807 года от Афонского начальственного Собора была издана, в оправдание Никодима, за подписью представителей всех 20 Святогорских монастырей, грамота, которая и была всенародно прочитана в протатском храме и потом вручена невинно оклеветанному. В этой грамоте Афонский Собор объявляет во всеобщее сведение, что злонамеренные люди беззаконным образом распечатали⁸ письмо Даскала Кир Никодима, сделали в оном подложную вставку и чрез это, дав письму привратный смысл, распространили по Афону списки оного; что всем повелевается считать это письмо не подлинным, а искаженным (как оно и есть), а списки оного повсюду истребить. «Если же кто будет продолжать, основываясь на подложном письме, обвинять Никодима, тот, какого бы сана он ни был, будет изгнан с Святой Горы, как сеятель соблазна и смущения и нарушитель мира сего святого места. О Кире Никодиме мы единогласно объявляем и возвещаем, – так провозглашают отцы протата, – что он муж благочестивейший, воспитанный в догматах Христовой Церкви, как это видно из священных и душеполезных его творений, в которых нигде не содержится никакого еретического мнения и которые, напротив, служат украшением Христовой Церкви и принесли великую пользу православным христианам».

Так был оклеветан великий ревнитель православия, так был он оправдан еще при жизни своей; толки его недоброжелателей вскоре затихли и преданы забвению, а о Никодиме доселе на всем Востоке гремит слава как о великом светиле православной Церкви.

Не долго спустя после описанных нами событий, Никодим, истощившись в силах от постоянных и безмерных аскетических и ученых трудов, после кратковременной болезни мирно отошел ко Господу в 1809 году июля 14-го, на 61-м году своей жизни, проведши на Афоне 34 года и завещав духовным друзьям своим, иеромонахам Стефану и Неофиту, позаботиться о напечатании оставшихся еще не изданными сочинений своих.

Нравом Никодим был прост и незлобив, нестяжателен и любитель безмолвия, а в обращении весьма приветлив и приятен. Имел такую силу памяти, что знал наизусть многие главы из Св. Писания и из отеческих творений, и мог даже, не справляясь с книгой, указать страницу, главу или стих, где что содержится.

К некоторым из Никодимовых сочинений, напечатанных по его смерти, издателями приложен его портрет: лицо глубокомысленное и постническое, умиленное – одно из тех привлекательных, греческих, преподобнических лиц, какие преимущественно встречаются на святоименном жребии Божией Матери.

Труды Никодима Святогорца

1. Добротолюбие.

2. Творения Симеона Нового Богослова, в новогреческом переводе.

3. Кормчая.

4. Творения Св. Григория Паламы (утраченные).

5. Советование о хранении чувств, воображения, ума и сердца.

6. Апология, или Исповедание веры.

7. Преподобных отцов Варсануфия Великого и Иоанна, руководство к духовной жизни, в ответах на вопрошения учеников. Издано в Венеции, в 1816 году, с приложением сказания о жизни сих старцев, составленного Никодимом. Книга сия была столь редка, что прежде не только никогда не была напечатана, но и рукописи ее редко где можно было найти. В 1791 году вышеупомянутый Митрополит Коринфский Макарий, услышав о великом желании молдавского старца Паисия (Величковского) видеть сию книгу, отыскал в библиотеке Ватопедского монастыря, где жил на покое, полную и весьма древнюю рукопись ее, и список с оной послал от себя в дар в Нямецкую обитель старцу Паисию. По желанию многих его учеников, под руководством самого старца, начал тогда же переводить сию книгу на славянский язык иеромонах Дорофей; перевод окончен им в 1794 году, а издан в Москве уже в 1852 году. Там же напечатан в 1855 году русский перевод Варсануфия Великого.

8. Руководство к исповеди, или Наставление духовникам и исповедающимся, с приложением правил Иоанна Постника; в конце помещено слово о покаянии или о самонадеянности тех, которые грешат в надежде, что после исповедуются и покаются. Руководство к исповеди имело шесть изданий, последнее в 1852 году (288 стр.). В «Херсонских Епархиальных Ведомостях» в 1862 году был помещен перевод, не совсем точный, «Слова о покаянии».

9. Толкование на семь Соборных посланий Св. Апостолов: Иакова, Петра, Иоанна и Иуды, собранное от различных писателей. Издано в Венеции в 1806 году (366 стр.)

10. Феофилакта Болгарского толкование на Св. Апостола Павла, переведенное на новогреческий язык и дополненное многими подстрочными примечаниями, содержащими выписки из св. отцов и церковных писателей. Издано в Венеции в 1819 году, в 3-х томах, в большую четвертку, 428, 458 и 484 страницы. К первому тому приложены: канон 12 апостолам и акафист св. первоверховным апостолам Петру и Павлу, составленные Никодимом.

11. Пространное толкование Псалтири, инока XII века Евфимия Зигабена, переведенное на новогреческий язык и дополненное многими примечаниями. Напечатано в 1819 и 1821 годах в Константинопольской патриаршей типографии, иждивением живших в Москве греческих благотворителей, братьев Зосим (издавших в Москве греческую Библию, греческий словарь и другие общеполезные книги). Два тома, в большую четвертку, 630 и 660 страниц мелкой печати. Толкование это, весьма употребительное на Востоке, есть свод святоотеческих изъяснений на всю Псалтирь, на различные псалмы или на отдельные стихи.⁹

12. Избранные жития святых, от различных книг собранные и переведенные на народное новогреческое наречие. Издано в Венеции в 1803 году, 428 страниц. Содержит жития 36 святых, из коих большая часть имеется на славянском или русском языке в «Четьи-Минеях» Святителя Димитрия, в «Прологе» и в «Афонском Патерике» (изданном в С.-Петербурге в 1860 году); некоторые же, сколько нам известно, не были переведены у нас, а именно жития св. Мартина Милостивого и преподобномученика Пафнутия (в Прологе 12 октября и 25 сентября сказано о них весьма сокращенно), св. Горгонии, сестры Григория Богослова, преп. Феодосия Нового Целебника (862 г.), преп. Лазаря Галисийского (1030 г.), преп. Кирилла Филеота (1060 г.), св. Григория, Епископа Асскаго (1150 г.), Св. Леонтия, Патриарха Иерусалимского (1175 г.), преп. Григория Никомидийского (1240 г.), преп. Мелетия Исповедника (1250 г.) и св. Мучеников Гавриила и Кирмодоли, пострадавших в Египте в 1522 году. В конце помещены: «Слово на перенесение честных вериг св. Апостола Петра из Рима в Константинополь» и некоторые душеполезные повести из «Лимонаря» и др.

13. Новое мученикословие напечатано в Венеции в 1799 году, а вторым изданием в Афинах в 1856 году, в большую осьмушку, 300 страниц. Содержит жития и страдания 86-ти новых мучеников, пострадавших от 1492 до 1838 года. Из оных жития 16-ти афонских мучеников переведены на русский язык и помещены во 2-й части Афонского Патерика (СПб., 1860 г.), а жития и страдания остальных 70-ти мучеников переведены священником Петром Соловьевым и изданы им под заглавием «Христианские мученики, пострадавшие на Востоке, со времени завоевания Константинополя турками» (СПб., 1862 г.). Остались не переведенными на русский язык напечатанные в новом «Мученикословии» службы некоторым новым мученикам и общая служба всем новым мученикам, а также помещенные здесь жития преп. Матроны Хиосской (1492 г.) и св. Иоанна Митрополита Зихнского.

14. Преподобного Павла Евергетийского¹⁰, собрание боговещанных изречений и наставлений святых и богоносных отцов. Это «Патерик», известный у греков по составителю оного под именем Евергетина, в котором в 4-х книгах и 200-х главах расположены по предметам назидательные повествования и изречения из житий святых, из «Лавсаика», из «Патерика», именуемого «Геронтион» («Старечник» или по «Прологу» от Старчества), выписки и пространные рассуждения из писаний св. отцов: Ефрема Сирина, Максима Исповедника, Григория Двоеслова, Варсануфия Великого, блаженного Диадоха, Кассиана Римлянина и других. Как в выборе статей, так и в расположении оных, видна особенная духовная мудрость. Первая глава о том, что никогда не должно отчаиваться, хотя бы кто и много согрешил, но чрез покаяние надеяться на спасение. Вторая о том, что в настоящее время должно творить благо, а не откладывать на будущее время, и что после смерти нет исправления. Третья о том, как должно каяться. Четвертая о том, что немощным прилично постепенно вступать в дела покаяния. Далее следует: о памяти смертной, о вечном блаженстве и о муках, о страхе Божием, об отречении от мира и т. д. Четвертая (последняя) книга содержит главы о нестяжательности, о любви Божией, о безмолвии, о молитве, о бесстрастии, о видении, о священстве. Последние главы о том, что настоятель не должен молчать, если подчиненные ему согрешают, но должен обличать и наказывать их и всячески заботиться об их исправлении, и о том, что наносящего душевный вред братству, если он по должном о нем попечении остается неисправим, должно изгонять. Эта книга, заменяющая собою целую библиотеку и составляющая ныне на Востоке любимое чтение и мирян, и монашествующих, долго хранилась в рукописях. Первое издание ее, над которым потрудился Никодим, вышло в Венеции в 1783 году. А в 1861 году напечатано в Константинополе, по просьбе Святогорских отцов, второе издание (в большую четвертку, 642 стр.). Этого издания на одном Афоне разошлось по подписке более 300 экземпляров.

15. Синаксарник (Пролог), переложенный на новогреческий язык, исправленный и дополненный. Это один из важнейших и замечательнейших трудов Никодима, предпринятый им по благословению бывшего Константинопольского Патриарха Григория, принявшего впоследствии мученическую кончину (останки его покоятся в Одессе). Древний «Синаксарник», составленный (как говорит Никодим, ссылаясь на Патриарха Иерусалимского Досифея) диаконом Константинопольской Патриаршей церкви Маврикием, тщательно пересмотрен Никодимом по сличении печатной книги с хранящимися на Афоне древними рукописями и переведен на новогреческий язык; встречавшиеся в нем хронографические и другие неточности исправлены, с приведением свидетельств Священного Писания, св. отцов и церковной истории; к древним географическим названиям прибавлены, для большей ясности, ныне употребительные; повторяющиеся под разными числами «Синаксари» одних и тех же святых опущены (в прежнем «Синаксарнике» Никодим насчитал более 50 таких излишних повторений); зато прибавлены сведения о новых мучениках и вообще о святых, просиявших по составлении древнего «Синаксарника», а также и о тех угодниках Божиих, которые в древних рукописях значатся, а в печатной книге были опущены; таким образом, в Никодимовом «Синаксарнике», сверх поминаемых в прежних печатных греческих церковных книгах, содержится память около шестисот пятидесяти поименованных святых (впрочем, у многих из них означено только имя, род кончины, без иных сведений). Другие «Синаксари» дополнены из достоверных церковных писателей, из Феодоритовой церковной истории, Филофеевой истории Боголюбцев и подобных. Некоторые «Синаксари» заимствованы Никодимом из славянского: например, «О перенесении мощей св. Николая в Бари» и «Сказание о преподобном Иоанне Рыльском». Под 27 числом октября помещено повествование о просвещении Грузии св. Равноапостольною Ниною (впрочем, она по имени не названа), заимствованное из Феодорита Кирского, и весьма согласное с житием св. Нины, извлеченным А.Н. Муравьевым из грузинских «Синаксарей» (см. «Грузия и Армения», ч. 1, стр. 117).

Из замечательных святых, которые упоминаются в Никодимовом Синаксарнике, а в наших святцах не числятся, назовем: 15 июня – память преп. Иеронима, и иже во святых отца нашего Августина, Епископа Иппонийского; («Четьи-Минея» в списке повествователей, из которых составлена книга житий святых, именует Иеронима пресвитера; и под 15 июня присовокупляет, что он положен со святыми в триоди постной, в субботу сырную, в песни 9. В месяцеслове Вершинского (стр. 219) приводится это указание и прибавлено: о Иерониме, греческом богослове неизвестного времени, см. Fabr. IX. 295. Хр. Чт. II, 121. Из Никодимова Синаксарника видно, что 15 июня Восточною Церковью празднуется память не богослова неизвестного времени, а известного писателя Блаженного Иеронима, о котором у нас, как и о блаженном Августине, утвердилось мнение, что он не принадлежит к лику прославляемых Св. Церковью угодников Божиих). 6 февраля – память иже во святых отца нашего Фотия, Архиепископа Константинопольского (ив древних славянских святцах, хранящихся в библиотеке Московской Духовной Академии, значится во святых сей великий ревнитель Православия. Ему есть и служба, изданная в Константинополе особою книгою, на греческом языке, а также и в славянском переводе). 22 ноября – память иже во святых отца нашего иерарха и чудотворца Климента, Епископа Ахриды Болгарский. 23 декабря – память святого и богоносного отца нашего Наума чудотворца, просветителя и священнопроповедника Болгарского. 9 ноября – память преподобного отца нашего Симеона Метафраста. 19 января – память иже во святых отца нашего Марка Ефесского, Евгеника. 6 февраля – память преподобных отец наших Варсануфия и ученика его Иоанна, прозванного пророком. 9 февраля – память преподобного и богоносного отца нашего Симеона, Нового Богослова и мн. др. Еще заметим любопытное указание. Под 27 октября читаем: «Святая Прокла, жена Пилатова в мире скончавается». Ей же стихи: «Предстоиши ныне, Прокло, Владыке, иже древле супругу твоему предстояще». В многочисленных подстрочных примечаниях, присовокупленных Никодимом по его обыкновению, содержатся замечательные выписки из св. отцов, любопытные исторические и другие сведения. Между прочим, везде указано, в каких книгах можно найти пространнейшее житие того и другого святого”. ¹¹ Также везде означено, в память какого святого или какого праздника, каким отцем написано слово, и при этом имеются в виду не только печатные собрания отеческих писаний, но и с большей точностью указывается, в каком из Афонских монастырей находится в рукописи то или другое слово того или другого отца. Таких указаний очень много. Для ученых обозревателей Святогорских книгохранилищ они имеют величайшую, неоценимую важность, так как мало кому известно, какие сокровища в оных зарыты; а каталогов нет никаких, кроме этих Никодимовых заметок. Сверх того, в подстрочных своих замечаниях Никодим с большою силою опровергает мнения новейших ученых, направленные против преданий св. Восточной Церкви (например, касательно подлинности апостольских правил, творений св. Дионисия Ареопагита и под.), и вообще Никодим в этом творении является ревнителем православия и, как мы уже сказали, представителем живого предания Восточной Церкви.

Синаксарник Никодимов имел два издания: первое вышло в Венеции в 1819 году, в большую четвертку; второе – в Константинополе в 1842 г., в восьмушку, в 13-ти томах (2090 стр.), из коих в первом содержатся введение и алфавитные указатели, а в каждом из остальных по отдельному месяцу. Книга эта принята в церковное употребление; из нее читаются по 6-й песни канона Синаксари (без подстрочных примечаний). Святые, упоминаемые в Никодимовом Синаксарнике, означены и в Месячных Минеях, напечатанных в Афинах.

16.Изъяснение богослужебных канонов на Господские и Богородичные праздники, собранное от различных церковных писателей. Издано в Венеции в 1836 году, в большую четвертку, 760 страниц. Сверх канонов дванадесяти праздников (за исключением Рождества Богородицы и Введения) содержатся объяснения канонов и на Страстную неделю. Есть известие, что книга сия отчасти переведена на русский язык одним из наших духовных лиц, пребывавшим на Востоке, но перевод сей остается доселе не изданным.

17. Новая Лествица, или Изъяснение степенных октоиха, собранное от Никифора Каллиста Ксанфопула и других церковных писателей. Издано в Константинополе в 1844 году, в большую четвертку, 365 страниц.

18. Вертоград благодатный, или Изъяснение девяти песней стихословия, от различных писателей собранное, с присовокуплением полезнейшей главы из творений Патриарха Каллиста, сокращенного евангельского закона, в 40 главах, Патриарха Геннадия Схолария и др. Издано в Венеции, в 1819 году, в четвертку, 334 страницы. В конце книги находятся, для многих неожиданное, приложение: Никодим, вероятно от русских монахов на Афоне, научился известному у нас способу узнавать пасхалию по пальцам. Способ этот понравился любознательному греку – и к «Вертограду Благодатному» приложено им изображение руки с буквами (славянскими или, точнее, славянские названия букв переданы греческими буквами) и цифрами и толкование, в 15 главах, как по этой руке отыскивать Пасху, круг солнца, круг луны и проч.; надпись на руке: «Художнейшая рука, изобретенная благочестивейшими русскими, по которой с большою легкостью отыскивается Св. Пасха» и пр.

19. Венец Приснодевы, или Новый Богородичный Осьмогласник, содержащий 62 канона ко Пресвятой Богородице. Из святогорских рукописных книг собранный и тщательно исправленный. В первый раз напечатано в Венеции в 1796 году. Впоследствии было и вторично издано.

20. Последование в утро Святой Великой Субботы (похвалы и канон), тщательно исправленное, с приложением воскресного канона в Святую и Великую неделю Пасхи. Напечатано в Константинополе, в Патриаршей библиотеке, в 1800 году.

21. Требник, содержащий последование семи св. Таинств, освящения храма, погребения и проч., тщательно пересмотренный и исправленный. Издан в Константинополе в 1799 году.

22. Служба святым на Афонской Горе просиявшим и сокращенный Афонский Патерик. Служба сия напечатана в Ермополи, а славянский перевод оной издан в Будине.

23. Мелетия Исповедника Азбука Азбук, или Духовный алфавит. Не издан.

24. Духовное обучение, или душеполезное чтение о сотворении, падении, искуплении человека, о грехах и страстях, и о средствах противоборствовать им и т.д. Напечатано в Венеции в 1800 году, 670 страниц. В конце припечатана помещаемая у нас в молитвах на сон грядущим молитва: Моления ко Господу нашему Иисусу Христу, по числу 24 часов нощеденствия.

25. Христианское Благонравие, или 13 душеполезных поучений о исправлении нравов, по главнейшим заповедям Ветхого и Нового Завета. В Венеции в 1803 году.

26. О частом приобщении. Издано в Венеции в 1783 году.

27. Невидимая брань. Происхождение этой книги загадочное. На Западе она известна с конца XVI столетия, напечатана на итальянском языке, во многих переводах (латинском, английском, немецком, французском, испанском), и многими даже предпочитается известному «Подражанию Христу». Три латинских монашеских ордена: бенедиктинцы, иезуиты и театинцы спорят о сочинителе этой книги и приписывают ее – одни испанскому бенедиктинцу Иоанну де-Костанца. Другие – иезуиту Ахиллесу Галиардо (другу Карла Барромея), третьи – театинцу Лаврентию Скуполи. Итальянские и французские ученые решили спор в пользу сего последнего. Но из приводимых ими же доказательств с достоверностью видно только то, что театинский монах Лаврентий Скуполи, живший некоторое время в Венеции, около 1520 года, дал известному французскому писателю Франциску Сальскому (Francois de Sales) книгу «Духовная брань» и советовал ему читать ее. На вопрос об ее авторе Скуполи отвечал уклончиво, из чего Франциск заключил, что она написана самим Лаврентием Скуполи. И что он по скромности скрывается. Вот все основания в пользу утвердившегося в Европе мнения об итальянском происхождении этой книги. На греческом языке она издана в первый раз Никодимом в 1796 году в Венеции, второе издание вышло в Афинах в 1853 году, (296 стр.), без всяких объяснений о происхождении ее. Только на заглавном листке сказано, что она в прежнее время составлена «некоторым премудрым мужем», а Никодимом просмотрена, переложена и исправлена. При недостаточности этих сведений трудно решить с достоверностью вопрос о происхождении этой книги, но с вероятностью можно предполагать, что она первоначально была написана греком, на эллино-греческом языке, от греков (которых в Венеции всегда было много) в рукописи попала в монастырь, где жил Лаврентий Скуполи, им или кем-либо другим из тиатинцев отыскана, переведена и переделана на латинский лад (почему и приписана им Театинскому ордену) и ими пущена в свет: Никодимом же переложена с эллино-греческого подлинника на новогреческий язык.

Причина же, по которой нам кажется весьма невероятным, чтобы Никодим, наоборот, сочинение это переделал с итальянского подлинника, состоит в том, что греческая книга имеет признаки подлинности или близости к подлиннику, а в том виде, как она распространена в Европе, она имеет все признаки переделки¹². Греческая книга полнее. Глава об умной молитве, содержащая учение, отвергаемое латинскою церковью, в западных переводах сокращена и искажена. Другая глава, об исправлении воображения, или мечтательности¹³, совершенно опущена: в ней содержатся мысли, согласные с теми, которые излагаются в 64 главе Каллиста и Игнатия и в других местах «Добротолюбия», у св. Григория Паламы и др., но для европейцев неудобоприемлемые. Предположить, что Никодим присочинил эти главы – никак нельзя, во-первых, по связи оных с содержанием всей книги, и по естественной последовательности между ними и другими главами. Во-вторых, не в обычае Никодимовом было, и вообще не свойственно Православной Церкви, такое свободное обращение с чужим сочинением, такое неуважение к его подлинности, чтобы вставлять от себя целые главы, свое смешивать с чужим и чужое переиначивать на свой лад. Исправления же Никодимовы при издании сочинений, не ему принадлежащих, ограничивались большею частью языком и изложением, с сохранением подлинника и везде им оговаривались и означались в заглавии и предисловии. Дополнения же свои он всегда помещал под строкою, чтобы отделить их от подлинника. Так он поступил и при издании «Невидимой брани»; и даже в тех самых главах, которых нет во французском и других переводах, есть подстрочные Никодимовы дополнения: ясное доказательство, что сами главы не им сочинены. Что же касается до писателей Латинской Церкви, то всем известно, как смело и незастенчиво они переиначивают все (начиная с Символа Веры и отеческих писаний) по своему произволу и по своему разумению: пропустить несколько глав в безымянном сочинении для них, конечно, ничего не значило.

Далее. Изложение греческой книги гораздо проще, а французский и другие переводы изобилуют, по обычаю европейцев, всякими словесными украшениями, распространениями и т. д. Имея перед собой греческую книгу, и не трудно указать все эти риторические прикрасы; и уже по этому никак нельзя допустить, чтобы Никодим переделал эту книгу с итальянского. Украсить какое-либо сочинение – возможно и для многих не трудно. А цветистое, украшенное сочинение упростить – труд неимоверный и невероятный. Не имея перед собой подлинника, даже невозможно подметить и отгадать все эти фигуры, вставки, амплификация и пр.; чтобы в этом убедиться, стоит только сравнить хоть первую главу греческой книги с французским и другими переводами.

Наконец. Во многих местах греческая книга понятна, имеет весьма ясный и определенный смысл, а французский и другие переводы сбивчивы и непонятны. Часто отеческие выражения, весьма знакомые православным христианам, а в Латинской Церкви не столь употребительные, так искажены, что трудно добраться до смысла. Например, в одном месте сказано: γενομενοι ιδεορρυθμοι т.е. делаются самочинными. А по-французски переведено: ils se font, pour ainsi dire, (?) les proprietaires de leur volonte (!?). He поняв греческого слова, можно написать такую вещь; а наоборот, отгадать, что proprietaires de leur volonte просто значит «самочинник, своевольный человек» едва ли возможно, как бы кто проницателен и остроумен ни был.

Таково наше мнение о происхождении «Невидимой брани». Но как бы оно нам ни казалось правдоподобным, все-таки с полною достоверностью утверждать оного не можем. Весьма желательно бы было, чтобы наши духовные лица, проживающие на Востоке, занялись исследованием этого вопроса. Не может быть, чтобы ученые греки, и в особенности святогорские иноки, не имели каких-либо сведений об этой замечательной книге, сверх сообщенных нами.

У нас эта книга была переведена дважды с французского; в первый раз Императорского Московского Университета студентом Иваном Андреевским, под заглавием: «Брань духовная, или Наука о совершенной победе самого себя»; напечатано в Москве в 1787 году в типографии компании «Типографической» (этот самый перевод напечатан во второй раз, в Москве же, в 1794 г. в Синодальной типографии, под заглавием: «Подвиг Христианина против искушений»). Перевод этот – благонамеренный, но весьма неискусный. Второй раз эта книга была переведена на русский язык под заглавием: «Брань духовная, или наука Побеждать свои страсти и торжествовать над пороками», Санкт-Петербург, 1816 год. Перевод этот весьма искусный, но принадлежит масонам, или мартинистам. Предисловие имеет масонскую подпись: «У.М.», означающую у масонов, как говорят, «Учитель Мудрых». Масонское его происхождение весьма заметно и в самом переводе. Например, в греческой книге, в 1 главе, говорится, что одни наружные христианские дела сами по себе не составляют христианского совершенства. В итальянском и французском переводах к этому прибавлено (более в литературном, сатирическом вкусе, нежели в отеческом духе), что особливо женщины и даже некоторые из служителей веры всю важность полагают в наружных действиях. В русском же масонском переводе это место еще более усилено посредством некоторых вставок, повторений и т. п., и направлено к тонкому осмеянию и ниспровержению внешней христианской жизни; одним словом, ведет к известному масонскому учению о внутренней Христианской Церкви и к отрицанию Церкви видимой. Вообще от чтения «Невидимой брани» на греческом языке остаются совсем иные впечатления и иные мысли, нежели от чтения этой же книги в французском или русском переводе.

28. Собрание избранных Псалмов и молитв Патриарха Геннадия Схолария, и беседы с самим собою блаженного Августина, с приложением Слова о Покаянии (помещенного и в Руководстве к исповеди), и Слово об Архиерейском сане. Константинополь. Патриаршая типография. 1799 г. В 1864 году издано вторично в Афинах. Греческим жизнеописателем Никодима, Онуфрием Иверским, эта книга опущена в списке его изданий; но на заглавном ее листе сказано, что она тщательно исправлена «наименьшим во иноцех Никодимом»; а другого ученого инока Никодима в конце прошлого века на Востоке не было.

Сверх всего этого, Никодим потрудился над составлением некоторых Акафистов: св. Архангелам Михаилу и Гавриилу, св. Великомученику Георгию и св. Симону Мироточивому (основателю Афонского монастыря Симоно-Петры); полных последований служб св. Великомученику Георгию, на перенесение мощей св. Николая чудотворца в Бари, Марку Ефесскому, Симеону Новому Богослову, преп. Феофилу Афонскому и др.; служебных канонов: св. Димитрию Солунскому, на перенесение мощей св. Иоанна Златоуста, священномученику Харалампию, св. Апостолу Иакову Брату Божию, св. Дионисию Ареопагиту, Афанасию Великому, св. Архидиакону Лаврентию, священномученику Кип- риану, преподобномученице Параскеве, мученице Кириакии и другим; множество тропарей и похвальных слов различным святым и т. д. Все эти творения Никодимовы хранятся в рукописях на Афоне, а некоторые из них, весьма немногие, припечатаны в его Синаксарнике.

Все сочинения Никодимовы (за исключением немногих, изданных на эллино-греческом языке) написаны простым и правильным народным (новогреческим) наречием. Известно, что в конце прошедшего столетия Греки стали очень заботиться о том, чтобы очистить язык свой от наплыва чужестранных слов: итальянских, турецких и др., и приблизить оный к древнему эллинскому классическому языку. Но в этом похвальном стремлении многие писатели переступают за пределы благоразумия; пишут (а многие образованные люди, особенно в Афинах, и говорят) таким книжным языком, что людям простым становится невозможным понимать их, и по какому-то педантизму, часто без нужды избегают народных общеупотребительных слов, которые имеют своего рода красоту и выразительность. В этом отношении Никодим сумел найти надлежащую середину. Если сравнить язык его с языком новейших любителей аттицизма, то он может показаться слишком простым и не классическом; если же сравнить его с тем, как говорит большинство греков на Афоне, в Константинополе, Иерусалиме и т. д., и даже с книжным новогреческим языком конца прошедшего столетия, то нельзя не оценить в этом отношении заслуг Никодима: при глубоком знании эллино-греческого языка он во всех своих сочинениях заботился о возможной чистоте и правильности грамматической, насколько это возможно без ущерба в ясности и общедоступности изложения; он писал, по возможности придерживаясь правил эллиногреческой догматики, но так, что его могут без труда понимать все читающие греки.

Краткий наш очерк заключим выражением желания, чтобы те, кто к тому призван и имеет возможность, познакомили православную Россию со многими еще не известными у нас сочинениями Никодима Святогорца. «Никто на Востоке (повторим слова о. Парфения), никто не может его книг и словес до сытости насладиться, всем достает от его кладезя пити, мирским и монахам, и безмолвникам. Только мы, русские, весьма сожалеем о том, что не сподобляемся пить от его медоточных источников».