Часть первая. Разбор римского учения о видимом главенстве в церкви, сделанный на основании св. Писания.

Римские богословы¹⁵ утверждают, что немногие истины христианского вероучения имеют для себя столько самых ясных свидетельств в св. Писании, как учение о единоличном видимом главенстве в Церкви. Стараясь противопостановить произвольному одностороннему толкованию мест св. Писания, приводимых римскими богословами в доказательство видимого главенства, толкование, по возможности, точное и всестороннее, в этой части сочинения мы имеем в виду показать, что нет в св. Писании ни одного ясного свидетельства в пользу учения о единоличном видимом главенстве, что места Писания, произвольно объясняемым римскими богословами в смысле главенства Петрова и следовательно – папского, могут и должны быть объясняемы в смысле или апостольства, или первенства, но никак не главенства Петрова, что, наконец, есть в Писании места, которые невозможно согласить с учением о Петровом главенстве и., следовательно, – папском¹⁶. С этой целью здесь должно быть рассмотрено каждое в отдельности из доказательств римского учения, приводимых из св. Писания: т. е. 1) сначала каждое из них должно быть изложено, 2) потом опровергнуто, и 3) затем, должны быть противопоставлены ему свидетельства св. Писания в пользу учения православного.

Основание для своего учения о видимом главенстве западно-римские христиане находят в следующих двух классических местах: I) Мф. 16, 13–19; II) Ин. 21, 15–18, и III) во многих других.

1) Изложение этого доказательства.

У св. евангелиста Матфея указанное место читается так: пришед Иисус во страны Кесарии Филипповы, вопрошаше ученики своя, глаголя: кого мя глаголют человецы быти, Сына человеческаго? Они же реша: ови убо Иоанна крестителя, инии же Илию, друзии же Иеремию или единаго от пророк. Глагола им Иисус: вы же кого мя глаголете быти? Отвечаше же Симон Петр рече: ты еси Христос, Сын Бога живаго. И отвещав Иисус рече ему: блажен еси, Симоне вар Иона: яко плоть и кровь не яви тебе, но Отец мой, иже на небесех. И аз же тебе глаголю: яко ты еси Петр, а на сем камени созижду Церковь мою, и врата адова не одолеют ей. И дам ти ключи царства небеснаго: и еже аще свяжеши на земли, будет связано на небесех; и еже аще разрешиши на земли, будет разрешено на небесех (Мф. 15, 13–19). Существенно важными для своего учения о главенстве римские богословы считают здесь слова: ты еси Петр, и на сем камени созижду Церковь мою... И дам ти ключи царства небеснаго: и еже аще свяжеши на земли, будет связано на небесех; и еже аще разрешиши на земли, будет разрешено на небесех. Одни из римских богословов¹⁷, считая эти слова Господа вполне и несомненно благоприятными римскому учению о главенстве, говорят только: «нет нужды проливать свет на эти слова; об одном только просим противников, чтобы, отвергнув пристрастие, они читали и перечитывали их». Другие¹⁸ выражаются: «смысл слов этих прост и ясен для того, чтобы понять, что здесь под двумя метафорами обетовано Петру главенство (principatum) над всей Церковью. Одна из них есть метафора основания и здания: что в здании основание, то в теле голова, в обществе правитель, в царстве государь, в доме глава семейства. Другая – метафора ключей: «кому предаются ключи города, тот поставляется начальником города и правителем, который, кого хочет, впускает, – кого хочет, изгоняет». Третьи¹⁹ выражаются так: «здесь под двоякой метафорой, основания и ключей, Христос дает Петру ясно разуметь, что Он передает ему верховную власть и поставит его своим наместником в видимой Церкви. Ибо, что основание в здании, то будет Петр в здании духовном, т.е. в Церкви; но основание есть то, чем поддерживается и управляется здание: следовательно и Петр, по установлении Христову, будет тем, на что, как на твердое основание, будет опираться вся власть в Церкви, вся сила законов... Ключи даются кому-нибудь, как знак или символ власти над домом или городом, от которого ключи отдаются... Этим Христос дал обетование, что Он поставил Петра верховным князем всей Церкви, с полномочием власти решить и вязать, постановлять законы, обязывать подданных к их исполнению, наказывать нарушителей» и т.д. Таким образом, по римскому умозаключению слова Господни: ты еси Петр, и на сем камени созижду церковь мою, имеют такое значение: апостол Петр есть камень, на котором создана Церковь, есть основание Церкви; основание в здании есть то же, что в теле голова, в обществе правитель, в царстве государь, в доме глава семейства; основанием все здание держится, по расположению основания дается направление всем частям здания: следовательно Церковь должна управляться по воле Петра; на Петра Церковь должна опираться всей своей властью и всей силой своих законов; Петр в Церкви – то же, что в доме глава семейства, что в обществе правитель, что в царстве государь, что в теле голова. Таким образом, по римскому умозаключению, слова Господни: дам ти ключи царства небеснаго, и еже...., имеют такое значение: Петру даются ключи царства небесного, царства небесного, т.е. Церкви; ключи – это власть и решить в Церкви, это знак или символ верховной власти над Церковью, подобно тому, как ключи от дома или города, кому-нибудь передаваемые, служат символом власти над домом или городом, – это полномочие верховной власти в Церкви: следовательно Петр есть верховный князь Церкви, с полномочной властью над Церковью. По римскому толкованию, со словами: ты еси Петр, и на сем камени..., Христос Спаситель соединял исключительно такое, а не иное представление: Петр – камень, скала, – скала, известным образом приспособленная к построению на ней здания, скала, на которой полагается все, что должно войти в состав здания – Церкви, как-то: апостолы, благовестники, мученики, исповедники, святители, учители и все прочие христиане, – по расположению которой располагаются все части здания. А со словами: дам ти ключи..., по римскому толкованию, несомненно и неизбежно соединялось у Христа Спасителя исключительно такое, а не иное представление: Церковь – это город или здание, город или здание со вратами и дверями, от которых ключи отдаются в полное распоряжение Петра: он впускает в царство Божие апостолов и благовестников и мучеников и всех святых и всех прочих христиан; он изгоняет из царства Христова опять всех, кого хочет, по своей верховной воле; прочие апостолы и пастыри, пользуются теми же самыми, а не иными ключами, которые дарованы Петру, и только с верховного соизволения Петра. Таким образом, по суду римских богословов, смысл этих слов Христа Спасителя так прост и ясен, что их объяснять можно и должно исключительно только в смысле главенства Петрова, что такое толкование есть единственно истинное несомненное, единственно возможное и необходимое.

Но таково ли это толкование на самом деле? Необходимо ли изъяснять рассматриваемые слова Христа Спасителя Петру только в смысле Петрова главенства? И нельзя ли, не должно ли изъяснять их в смысле Петрова первенства или апостольства? – И А) прямой смысл этих слов Христа Спасителя, и Б) связь речи, в которой стоят они, и В) параллельные места Писания, им соответствующие, показывают, что их не только можно, но и должно объяснять в смысле апостольства или первенства Петрова, что толкование в смысле главенства не есть ни единственно возможное и необходимое, ни истинное.

Ограничиваясь прямым смыслом рассматриваемых евангельских слов и определяя его со строжайшей точностью, нужно ответить на следующие вопросы: необходимо ли думать, что а) именно Петр есть тот камень, на котором создана Церковь; б) что именно один Петр, в исключительном смысле; в) что Петр, как камень, на котором создана Церковь, есть основание Церкви, и основание такое, на которое опирается все здание Церкви, по расположению которого располагаются все части здания Церкви, которое в отношении к этому духовному зданию есть то же, что в отношении к дому отец семейства, к обществу правитель, к царству государь, к телу голова? Необходимо ли думать, г) что именно Петру даются ключи царства небесного, и Петру одному, в исключительном смысле д) что ключи эти означают именно верховную единоличную власть в Церкви? – Нужно ответить на эти вопросы потому, что, если думать так не необходимо, то римское толкование будет произвольно и ни на чем не основано. Но действительно, на основании прямого смысла рассматриваемых слов, не необходимо думать, что –

а) Именно Петр, в смысле главенства, есть тот камень, на котором создана Церковь²⁰. Не сказано в Писании ты еси Петр, и на тебе сожижду Церковь мою; но – ты еси Петр ( Πέτρος), и на сем камени (πέτρᾳ) с оттенком различия между Петром и камнем. А главное, на Петре собственно, на всех тех свойствах существа, на всех качествах лица, которых представление связано с именем Петра (снес. Рим. 7,14–25; 2Кор. 12,5–9), основать Церковь, бесспорно, нельзя; иное дело – на особой какой-либо стороне, на некоторых особенных свойствах лица и существа Петрова²¹. И потому, когда говорится, что Церковь основана на Петре, говорится неопределенно. Определеннее же говорить можно, что Церковь основана на власти Петровой (как утверждают римские богословы)²², на исповедании Петровом (как учит св. Златоуст)²³, на вере Петровой (как учат св. Амвросий²⁴, св. Кирилл Александрийский²⁵, св. Иларий²⁶). Можно говорить еще определеннее, что Церковь основана или на власти собственно Петровой (в смысле подлежательном), или (в смысле предлежательном) вообще – на той власти, которая была дарована Петру и прочим апостолам, всем пастырям и всей Церкви²⁷; – на вере собственно Петровой (в смысле подлежательном), или вообще – на той твердой вере, которую здесь обнаружил Петр, и которую питали и питают все апостолы и все истинные ученики Христовы (в смысле предлежательном)²⁸, – на исповедании собственно Петровом (в смысле подлежательном), или вообще – на исповедании Христа Сыном Божиим, которое изрек Петр, и которое питали и питают в сердце, выражали и выражают устами все апостолы и все истинные ученики Христовы (в смысле предлежательном)²⁹; – или даже – на Христе, Сыне Божием, которого Петр исповедал, и который, по представлению и выражениям древних отцов и учителей Церкви, есть как-бы скала (πέτρα – petra), держащая на себе все части духовного здания Церкви, а не на Петре, который есть только один из камней, положенных на этой великой основной скале (как учат св. Кирилл Александрийский³⁰, блаженный Августин³¹ и многие другие). Ограничиваясь только прямым смыслом слов Господних: ты еси Петр, и на сем камени..., можно сделать в этом роде несколько и других толкований, – толкований, которые большей частью будут давать мысль, что Церковь основана не на Петре, а если и на Петре, то не в смысле главенства. И значит, в прямом смысле этих слов нет основания принять римское объяснение их, как единственно возможное и истинное. Не необходимо также думать, что –

б) Именно один Петр, в смысле главенства, есть тот камень, на котором создана Церковь. Если даже принять за верное, что слова: на сем камени..., значат: «на Петре, на его исповедании, вере, власти» то и отсюда не будет вытекать, как необходимое следствие, мысль, что Церковь основана на одном Петре, в смысле главенства. Как не исключаются этими словами: на сем камени..., мысли, что Церковь основана на Христе (как исповедуют все христиане), или что Петр есть первоосновной камень, утвержденный на первоосновной скале – Христе и держащий на себе всех апостолов и всю Церковь (как веруют христиане римские): так точно не исключаются и те мысли, что Церковь основана на всех апостолах, а на Петре только во-первых (как учит св. Киприан)³²; или на всех апостолах столько же, сколько и на Петре (как учит блаж. Иероним)³³; или что Церковь зиждется не на одном Петре, но и на прочих апостолах и на всех последователях Христовых, так что каждый ученик Христов есть камень, входящий в здание Церкви (как выражаются Ориген³⁴ и св. Ерма³⁵). А таких толкований можно сделать немало. И значит, в прямом смысле слов: на сем камени..,, нет основания принять римское толкование, как единственно возможное и истинное. Не необходимо также думать, что –

в) Петр, как камень, на котором создана Церковь, есть именно основание Церкви и основание такое, на которое опираются и по расположению которого располагаются все части здания Церкви, которое, в отношении к этому духовному зданию, есть то же, что в отношении к дому отец семейства, к обществу правитель, к царству государь, к телу голова. В таком смысле основанием Церкви Петр может быть назван тогда только, если предположить, что слова – на сем камени – значат: «на одном Петре создана Церковь». Если же они значат: «на тебе, как одном из нескольких основных камней, созижду Церковь; положу тебя, как один из нескольких камней, в основание Церкви: в таком случае, Петр может быть назван основанием Церкви только в известном ограниченном смысле, – так как каждый из камней, положенных в основание здания, может быть назван и называется (метонимически, через заключение от части к целому) основанием здания; в таком случае Петр, как один из основных камней, будет поддерживать несколько частей или даже одну часть здания только, а не все части, – будет давать направление нескольким частям здания или даже одной из них только, а не целому зданию; в таком случае, он не будет в отношении к целому зданию Церкви ни тем, что отец семейства – к дому, ни тем, что правитель – к обществу, или государь – к царству, ни тем, что голова в отношении к телу. Но, ограничиваясь прямым смыслом евангельских слов, можно понимать их и так что – на сем камени – значит: «на одном Петре, как камне» (как толкуют римские богословы)³⁶, – и так, что – на сем камени – значит: «на Петре, как одном из камней» (согласно с учением святых апостолов Павла (Еф. 2, 20) и Иоанна (Апок. 21,14) и с представлением Оригена³⁷). И значит, в прямом смысле этих слов нет основания принять римское толкование, как единственно возможное и истинное. Но необходимо также думать, что

г) Одному Петру дарованы ключи царства небесного. Спаситель сказал: дам ти ключи, но не сказал: «дам тебе и больше никому». И потому слова эти могут быть истолкованы и так, что ключи даются одному Петру с тем, чтобы прочие апостолы или получали их от него, или пользовались ими во всегдашней зависимости от него (как толкуют римские богословы)³⁸, – и так, что ключи даются всем апостолам, а Петру только во-первых (как объясняет блаж. Августин)³⁹, – и так , что ключи даются Петру и в его лице всем апостолам в равной мере (как объясняет блаж. Иероним)⁴⁰, – и так что ключи даются Петру, только как образу Церкви, – что ему ключи не были бы даны, если бы он не был образом Церкви, – что ключи дарованы всей Церкви: апостолам, епископам и прочим священнослужителям в известной степени (как объясняют блаж. Августин⁴¹ и Ориген⁴²). А такие толкования трудно и без произвола, к какому обыкновенно прибегают римские богословы, невозможно согласить с первым римским толкованием: и значит, на основании прямого смысла евангельских слов, нельзя принять это толкование, как единственно возможное и истинное. Не необходимо думать также, что –

д) Ключи, дарованные Петру, означают верховную единоличную власть в Церкви. Слова эти: дам ти ключи царства небеснаго: и еже аще свяжеши на земли, будетъ связано на небесех; и еже аще разрешиши на земли будет разрешено на небесех, по прямому смыслу их могут означать и исключительную верховную власть Петра, нераздельное полномочие его решить и вязать в Церкви, так что прочие апостолы пользуются этой властью только с соизволения Петра (как толкуют римские богословы)⁴³ и высшую апостольскую в Церкви власть первоверховного из апостолов, так что эта власть вязать и решить, в равной мере принадлежа всем апостолам, Петру принадлежит во-первых (как толкует св. Киприан)⁴⁴, или? наконец, что будет то же самое, высшую апостольскую власть всех апостолов, в том смысле, что эта власть в равной мере и без всякого различия принадлежит всем и каждому из апостолов⁴⁵. И опять, значит, в прямом смысле евангельских слов нет основания принять первое римское толкование за единственно возможное и несомненное.

Вообще прямой смысл евангельских слов: ты еси Петр и на сем камени... И дам ти ключи..., не представляет основания ни для главенства, ни даже для первенства Петрова. Для главенства нужно было бы такое выражение: «на тебе – Петре, как едином основном первостепенном камне сожижду Церковь Мою: все другие камни (апостолы) будут только второстепенными, укрепленными на тебе, как ты на Мне; тебе одному дам Я ключи царства, т.е. один ты после Меня будешь обладать полномочием власти решить и вязать: прочие апостолы будут или заимствовать эту власть только от тебя или пользоваться ею во всегдашней зависимости от тебя». Но такого смысла евангельские слова не дают. Для первенства нужно было бы такое выражение: «на тебе, первоосновном камне Церкви, созижду Церковь Мою; тебе прежде всех будут принадлежать ключи царства». Но и такого смысла евангельские слова не дают. К понятиям, в них заключающимся, нужно прибавить несколько других, чтобы вышел тот или другой из этих смыслов⁴⁶. Слова эти указывают только на апостольство Петра, что он, как апостол, будет камнем, который будет лежать в основании здания Церкви, – что он, как апостол, будет обладать властью решить и вязать, и потому прямой смысл евангельских слов не дает римским богословам права выставлять свое толкование единственно возможным и несомненным; другие два толкования, в смысле первенства и особенно в смысле апостольства, будут не менее, если только не более римского толкования, естественны, удовлетворительны и сообразны с прямым смыслом рассматриваемых слов.

Связь речи, в которой состоят слова: ты еси Петр, и на сем камени... И дам ти ключи..., такова: «кого Мя глаголютъ человецы быти», спрашивает Господь апостолов. „Овии Иоанна, инии Илию, друзии же Иеремию или единаго от пророк», отвечают св. апостолы. «Вы же кого Мя глаголете», спрашивает Господь апостолов. «Ты еси Христос, Сын Бога живаго», отвечает Петр. «И Аз тебе глаголю», вещает ему Господь, «ты еси Петр, и на сем камени... И дам ти ключи»... Как понять значение этого евангельского повествования? Так ли, что Петр один исповедует Христа Сыном Божиим, тогда как другие апостолы не хотели исповедать, и один потому получает обетование, с исключением других, или, по крайней мере, с тем существенным преимуществом перед другими, чтобы другие получали от Петра свое апостольство, или только пользовались им под условием зависимости от Петра? Или так, что Петр изрек исповедание только прежде других, и получил обетование также только прежде других? Или так, наконец, что Петр говорил за всех и от лица всех, и обетование получил в своем лице для всех?

а) Конечно, и первому толкованию в смысле главенства связь речи здесь прямо не противоречит. Потому что римские богословы в свою пользу могут представлять связь речи здесь в следующем виде: когда спрашивал Господь: кого мя глаголют человецы быти, апостолы отвечали: ови Иоанна крестителя, инии... А когда Господь сказал им: вы же кого мя глаголете, апостолы медлят и колеблются исповедать своего великого Учителя Христом, Сыном Бога живаго. Тогда пламенный и верный Петр, как всегда, отделяется из среды всех и произносит исповедание: ты еси Христос Сын Бога живаго; не колеблясь исповедует своего Учителя не только Христом, обетованным Царем Израиля, Мессией, чем еще прежде исповедали Его и другие апостолы (Ин. 1, 45.49), – не только Сыном Бога живаго в том смысле, в каком все иудеи любили себя называть чадами Божиими (Ин. 8,41), в каком чадами Божиими по преимуществу называли пророков и вообще избранников Божиих (Прем. Сол. 2,13.18; Пс. 42,1), в каком и сам Петр и другие апостолы не раз прежде исповедали Христа Сыном Божиим (Мф. 14,33; Ин. 1,49); но теперь впервые Петр исповедал Христа Сыном Бога живаго по естеству, единородным и единосущным Отцу. Потому-то и Господь, который прежде, за исповедание Его Сыном Божиим, не ублажал ни Петра ни других апостолов, теперь вдруг говорит одному из всех апостолов Петру: блажен еси Симоне вар Иона, яко плоть и кровь не яви тебе, но Отец мой, иже на небесех ⁴⁷ ... И аз же тебе глаголю, яко ты еси Петр, и на сем... Здесь очевидно, – могут сказать римские богословы, – что Петр и исповедание произнес один из всех, потому и ублажает его Господь одного из всех, и в его только исповедании видит особое откровение небесного Отца, и ему только, одному из всех, в исключительном смысле главенства, дает обетование. – Но это толкование, если и может казаться вероятным, за несомненное признано быть никак не может: потому что оно сложено из предложений, ни на чем не основанных, или даже несообразных с евангельской историей. Так, видно ли из Евангелия, что, когда Господь предложит своим ученикам вопрос: вы же кого мя глаголете, они медлили и колебались исповедать Господа Христом, Сыном Божиим? Из слов Евангелия не видно и того, что Петр исповедал Господа не только Мессией-Христом, не только Сыном Божиим в смысле благодатного усыновления, но и Сыном Бога живаго по естеству, единородным и единосущным Отцу. Откуда видно опять, что прежде апостолы, исповедуя Господа Сыном Божиим, видели в Нем только Сына по усыновлению, не по естеству, – что незадолго перед этим, после ночного плавания, утишения бури и спасения от опасности утопавшего по маловерию Петра, апостолы, поклоняясь Господу, и говоря: во истину Божий Сын еси (Мф. 14,23–33), признавали в своем Учителе Сына Божия только по благодати, а не по естеству⁴⁸? Скажут: «теперь Господь ублажает Петра за исповедание; а прежде не ублажал ни Петра, ни других апостолов: значит, исповедание Петрово теперь было гораздо выше прежних исповеданий, значит, если прежде Господа исповедовали Сыном Божиим по благодати, то теперь Петр исповедал Сыном Божиим по естеству». – Но это опять догадка; Евангелие об этом молчит. Напротив, из евангельской истории несомненно известно, что Петр и прочие апостолы, и после этого исповедания Господа Христом, Сыном Божиим, до самого сошествия Св. Духа, не только не были тверды в вере в Сына Божия, но и несовершенно понимали, вместе с другими тайнами искупления, эту великую тайну соединения Божества с человечеством в единой ипостаси Богочеловека (Мф. 16, 20–23; 20, 20–24; 26, 72.74; Ин. 13, 33–37; 14, 1–10; 16, 15–19. 29–32; 20, 3–9. 27–29; Лк. 24, 12. 19–27. 37–41; Деян. 1, 6–8), Если же предположить, что в этот раз Петр исповедал Господа Сыном Божиим по естеству: то откуда видно, что он (Петр) исповедал один, a прочие апостолы не хотели исповедать? Евангельская история об этом опять молчит. Скажут: «Петра Господь ублажает преимущественно перед прочими апостолами»? Нет; Евангелие и об этом молчит: может быть, Господь ублажает Петра преимущественно только перед теми чадами плоти и крови, которые считали Господа Иоанном или Илией, или Иеремией, или единым от пророков, – перед народом иудейским, а не перед апостолами; может быть, и исповедание произнесено Петром от лица всех апостолов, и ублажает Господь в лице Петра всех апостолов, и обетование даровал Господь в лице Петра всем апостолам. Таким образом, все это римское толкование, в смысле главенства, основано только на вероятностях, из коих некоторые даже несообразны с подробностями евангельской истории: тогда как другие два толкования, в смысле апостольства и первенства, не только естественны и удовлетворительны, но, не представляя подобных несообразностей, как первое, и достоверны гораздо более.

б) В последний год своей земной жизни, в пределах Кесарии Филипповой, без сомнения – с благим намерением по отношению к апостолам, Господь однажды вопрошает их: кого мя глаголют человецы быти? Апостолы отвечают: ови Иоанна крестителя, инии Илию, друзии Иеремию или единаго от пророк: чада плоти и крови, сыны Израиля, со своими огрубелыми земными понятиями о царстве Мессии, готовы были воскресить всех пророков древних и позднейших, чтобы только не признать Иисуса обетованным Мессией. Потому от всех сынов Израиля Он обращается к избранным своим ученикам: вы же кого мя глаголете быти? Не раз уже исповедав своего Учителя Христом-Мессией и Сыном Божиим, ученики и теперь, конечно, готовы были отвечать исповеданием. Но всем говорить вдруг было нельзя: один из всех и от лица всех Петр отвечает: ты еси Христос, Сын Бога Живаго. И как органу общего голоса, как представителю всех апостолов, которые устами Петра произнесли истинное исповедание, Господь говорит Петру: «блажен еси, Симоне вар Иона: блажен не перед ними, твоими собратьями по апостольству, верующими в Мое небесное посланничество и происхождение так же, как и ты, но перед теми чадами плоти и крови, которые, несмотря на Мои дела и учение, не хотят признать Меня Христом и Сыном Божиим; блажен ты, яко не плоть и кровь явили тебе то, что ты, вместе с другими Моими учениками, и прежде и особенно теперь исповедал, но явил Отецъ мой, иже на небесех. И аз тебе глаголю: по исповеданию, которое не плоть и кровь явили тебе, но Отец Мой небесный, которое ты произнес от себя и от лица Моих Учеников, ты еси Петр-камень, равно как и каждый из Моих учеников вместе с тобой исповедующих Меня Христом и Сыном Бога живаго. И на сем камени, т.е. на том, что есть в тебе и в каждом из Моих учеников вечно-прочного и несокрушимого, на произнесенном тобой от лица всех Моих учеников исповедании Меня Христом и Сыном Бога живаго, на семъ камени, созижду Церковь мою. Созижду, и врата адова не одолеют ей: пусть теперь много таких, которые считают Меня только Иоанном или Илией, или Иеремией, или единым от пророков: пусть, напротив, теперь так мало лиц, которые вместе с тобой исповедают Меня Христом и Сыном Бога живаго; ты и они вместе с тобой будете только основаниями, на которых Я до конца веков буду созидать великое здание Моей Церкви, не смотря на все враждебные усилия ада. И дам тебе и им, избранным Моим ученикам вместе с тобой, ключи царства небесного – Моей Церкви: и еже аще свяжеши ты, равно как и они, на земли, будет связано на небесех и еже аще разрешиши ты, вместе с ними, на земли будет разрешено на небесех: кого вы введете в Мою Церковь, тот будет введен и в царство небесное; а кого вы исключите из Церкви, тот будет извержен и из царства небесного». Такое толкование, которое само по себе вполне естественно и удовлетворительно, должно признать тем более достоверным, что оно есть толкование глубоко-древнее⁴⁹ и церковное⁵⁰.

Нельзя допустить таким образом, чтобы прочие апостолы не хотели исповедать Господа Христом и Сыном Бога живаго, чтобы Петр один из всех произнес исповедание (сами даже римские богословы не смеют решительно утверждать это), и чтобы один он, с исключением прочих апостолов, получил обетование. Едва ли можно сомневаться в том, что как Господь спрашивал всех апостолов, все они и готовы были произнести исповедание; но как всем вдруг говорить было нельзя, Петр и отвечал прежде всех и от лица всех, и обетование получил вместе со всеми⁵¹. Таким образом, связь речи здесь не только не представляет основания принять римское толкование, в смысле главенства, за единственно возможное и несомненное; а напротив, наставляет признать другие два толкования, в смысле апостольства и первенства, не только возможными, но и гораздо более удовлетворительными и достоверными.

Итак, это важнейшее доказательство римского учения о Петровом главенстве, заимствуемое из слов Господних: ты еси Петр, и на сем... И дам ти ключи..., вовсе не так ясно и прочно само по себе, чтобы делает это учение несомненным, чтобы быть основанием и подпорой доказательств слабейших. Нужны, напротив, другие более ясные места Писания, чтобы толкование рассматриваемых евангельских слов, в смысле главенства, из маловероятного сделать достоверным; тогда как слова эти, и по прямому смыслу своему и особенно по связи речи, показывают другое толкование, в смысле апостольства или первенства Петрова, не только вполне удовлетворительными, но и достоверными.

Но есть ли в других местах Писания, такие выражения, которые делали бы римское толкование Господних слов: на сем камени... И дам ти ключи.., из маловероятного несомненным?

Можно смело утверждать, что между выражениями Писания, соответствующими словам: на сем камени созижду Церковь мою, нет ни одного такого, которым подтверждалось бы римское толкование, будто бы, т.е. на одном Петре основана вся Церковь, так что и самые апостолы суть камни, лежащие на первоосновном камне -Петре: по крайней мере, римские богословы ни одного такого выражения не указывают, тогда как все, напротив, параллельные выражения Писания подтверждают, что эти слова: на сем камени.., должно объяснять в смысле первенства или апостольства Петрова.

Между выражениями Писания, соответствующими словам: и дам ти ключи..., римские богословы указывают несколько таких, которыми будто бы подтверждается римское толкование, будто т. е. словами: дам ти ключи царства небеснаго: и еже аще.., Господь даровал Петру именно единоличную верховную власть в Церкви, так что прочие апостолы пользовались властью решить и вязать только с верховного соизволения Петра. Римские богословы ссылаются именно на Ис. 22, 20–23⁵² и на Апок. 3, 7⁵³; могли бы еще ссылаться на Апок. 9, 1–2 и 20, 1–3. Нет никакого сомнения, во всех этих местах под словом – ключ – разумеется верховная единоличная власть. Так в последнем месте, которое читается: и видех ангела сходяща с небесе, имеюща ключ бездны, и уже велико в руце своей. И ят змия, змия древняго, иже есть диавол и сатана, и связа и на тысящу лет. И в бездну затвори его, и заключи его, и запечатл над ним (Апок. 20,1–3), – в этом месте, бесспорно, под словом – ключ – разумеется верховная единоличная власть ангела над бездной и ее узником. Так в другом месте Апокалипсиса (9, 1. 2), которое читается: видех звезду, с небесе спадшу на землю, и дан бысть ей ключ студенца бездны; и отверзе студенца бездны, – в этом месте опять под словом – ключ – разумеется единоличная власть спадшей звезды над бездной, по крайней мере – единоличное право звезды отверзть бездну и испустить из нее одну из казней на землю (ст. 3 и след.). Так и в третьем месте Апокалипсиса, которое читается: тако глаголет Святый истинный, имеяй ключ Давидов, отверзаяй, и никтоже затворит, затворяяй, никтоже отверзет (гл. 3, ст. 7), – в этом месте опять под словом – ключ – разумеется, бесспорно, верховная единоличная власть Сына Божия над всеми и всем. Наконец, и в словах св. пророка Исайи (гл. 22, ст. 20–23): призову раба моего Елиакима, сына Хелкиева, и облеку его во утварь твою, и венец твой дам ему, и державу твою и строительство твое дам в руце его: и будет, яко отец живущим во Иерусалиме и живущим во Иудеи. И дам ему славу Давидову, и овладеет, и не будетъ противуглаголющаго: и дам ему ключ дому Давидова на рамо его: и отверзет, и не будет затворяющаго, и затворит, и не будет отверзающего. И поставлю его князя на месте верне, и будет на престоле славы дому отца своего, – и здесь опять слово – ключ – употреблено, бесспорно, в смысле верховной единоличной власти.

Но следует ли отсюда, что слово – ключ, где бы оно ни было употреблено св. писателями в смысле власти, необходимо понимать всегда в смысле власти единоличной? Нет: следует так понимать только тогда, когда ключ, как символ власти, усвояется одному лицу; когда же он усвояется многим лицам, тогда нужно понимать его в смысле власти только, но власти не единоличной. И это подтверждается тем, что в одном месте Писания ключ, как символ масти, усвояется многим лицам, а не одному. Именно Господь наш говорит о законниках иудейских: горе вам законником яко взясте ключ разумения; сами не внидосте и входящим возбранисте (Лк. 11, 52), что значит: «вы присвоили себе власть толковать себе и другим закон Моисеев, сами не вошли в смысл закона и входящим возбранили» (снес. Мф. 23, 1–13). После этого, слова: и дам ти ключи царства небеснаго: и еже..., можно было бы толковать в смысле главенства Петрова не на том основании, что Петру дарованы ключи, а только на том, что ключи даются Петру одному или в особенном исключительном смысле (если бы только это было на самом деле, и в св. Писании упоминалось об этом): так-как слово –ключ – употребляется в Писании в смысле власти и единоличной, и не единоличной. Нужны потому здесь другие параллельные места Писания, из которых видно было бы, что ключи царства небесного, т.е. власть решить и вязать, дарованы Петру одному или в исключительном смысле. Но есть ли такие места? Нет; все напротив параллельные места Писания показывают, что ключи царства небесного, т.е. власть решить и вязать, дарованы не одному Петру и не в исключительном смысле, и что потому слова: и дам ти ключи царства небеснаго: и еже..., должно объяснять в смысле апостольства или первенства Петрова.

И те места св. Писания, которые А) соответствуют словам: на сем камени созижду Церковь мою, и те, которые Б) соответствуют словам: и дам ти ключи царства небесного: и еже.., показывают , что это обетование Христа Спасителя Петру должно объяснять в смысле апостольства или первенства Петрова, а не главенства, – что слова: на сем камени.., в отношении к Петру значат только: «на тебе, как одном из камней, созижду Церковь Мою; тебя, как один из камней, положу в основание Церкви Моей, а слова: и дам ти ключи царства небесного: и ежe..., значат: «дам тебе, вместе с другими апостолами и пастырями Церкви, власть решить и вязать; как апостолу, наравне с другими апостолами, дам тебе высшую меру этой власти, и, как первому из Моих апостолов, во-первых».

Так –

а) Есть в Писании места, в которых камнем, положенным во главу угла, называется Христос Спаситель. Псалмопевец пророчески вещает (Пс. 117, 22): камень, егоже небрегоша зиждущий, сей бысть во главу угла: а за пророком эти слова повторены самим Христом Спасителем (Мф. 21, 42; Мк. 12, 10; Лк. 20, 17), а потом св. апостолом Петром в Деяниях апостольских (4, 11) и в первом его послании (2, 7). По прямому знаменованию этого образа, под которым Господу угодно было представить свое отношение к зданию Церкви, Господь Иисус Христос есть камень, положенный во главу угла в здании, т.е. в Церкви. Как бы затем ни дополняли мы этот священный образ представлениями об отношениях святых апостолов, как второстепенных оснований, и к зданию Церкви и к первому его основанию – Господу нашему: мы не найдем в этом образе для апостола Петра такого исключительного положения, которым подтверждалось бы его главенство; при исключительном положении первого основания Церкви, нашего Господа, другое подобное положение для апостола Петра здесь невозможно⁵⁴.

б) В других местах Писания Господь наш называется камнем, положенным во основание Сиону и краеугольным. Так пророк Исайя от лица Господа вещает: се азь полагаю во основание Сиону камень... краеуголен, во основание ему (28, 16). Эти слова пророка Исайи повторяются у святых апостолов Петра (1Петр. 2, 6) и Павла (Рим. 9, 33). В этом священном образе, словами: полагаю во основание Сиону камень, выражается такое представление, что Христос Спаситель есть единый основной камень сионского здания, камень, на котором воздвигнуто все это здание; а словами: камень краеуголен..., выражается представление, что Господь наш есть камень краеугольный, на котором держится один главный угол сионского здания, или лучше – к которому сходятся и на котором утверждаются все главные углы сионского здания. Как бы потом мы ни дополняли опять этот св. образ представлениями об отношении св. апостолов, как второстепенных оснований, к зданию духовного Сиона и к первому его основанию – Господу нашему: мы и в этом образе опять не найдем для апостола Петра такого положения, которым подтверждалось бы его главенство; и здесь опять, при исключительном положении первого основания Церкви, нашего Господа, другое подобное положение для апостола Петра невозможно⁵⁵.

в) Далее находим мы в Писании место, которым уже не предполагается, а прямо выражается мысль, что Господь наш есть краеугольный камень – первое и единственное в своем роде основание здания Церкви, а апостолы и пророки – основания Церкви, в отношении к первому основанию Церкви второстепенные, в отношении друг к другу одинаковые, по крайней мере – в св. тексте друг от друга не различенные. Апостол Павел пишет: наздани на основании апостол и пророк сущу краеугольну самому Иисусу Христу, о немже (ἐν ῷ – на котором) всяко создание (ὀικοδομὴ) состаляемо растет в Церковь (ναόν) Божию о Господе (Еф. 2, 20–21). Прямой смысл этих слов таков, что Церковь есть здание; воздвигнуто оно на основании апостолов и пророков, краеугольный камень, на котором т.е. или держится один главный угол здания, или лучше – к которому, в средоточии основания, сходятся и на котором утверждаются все главные углы здания, есть сам Господь⁵⁶. Здесь изображаются одинаковые отношения ко Христу Спасителю и к зданию Церкви всех апостолов и пророков, изображается равенство их с Петром; об исключительном же значении Петра, как основания Церкви, здесь опять нет никакой мысли: никакой мысли о главенстве.

г) Есть в Писании место, в котором ясно выражается мысль, что апостол Петр есть такое же, без всякого исключительного преимущества, основание Церкви, как и прочие апостолы. Св. Иоанн богослов в своем Откровении пишет: и веде мя духом (ангел) на гору велику и высоку, и показа ми град великий, святый Иерусалим..., имущ стену велику и высоку, имущ врат дванадесять, и на вратах ангелов дванадесят и имена написана, яже суть имена дванадесят коленомъ сынов Израилевых. От востока врата троя, и от севера врата троя, от юга врата троя и от запада врата троя. И стена града имеяше оснований дванадесять и на них имена дванадесят апостолов Агнчих... И град на четыри углы стоит, и долгота его толика есть, елика же и широта..., долгота и широта и высота его равна суть (Апок. 21,10–17). Прямой смысл этих слов таков: на горе великой и высокой стоит великий град святой Иерусалим, т.е. невеста Агнчая (Ап. 21,9) или Церковь Христова; град окружен великой и высокой стеной, имеющей правильный вид четырехугольника; стена эта стоит на двенадцати основаниях, на которых начертаны, имена двенадцати апостолов Агнчих. Если под видом горы великой и высокой разуметь единое основание Церкви – Господа нашего: то, по смыслу видения, двенадцать камней, утвержденных на этой горе и положенных в основание городской стены, будут находиться к горе и к стене городской и к городу и между собой в отношениях совершенно одинаковых, так что исключительному преимуществу Петра, как основания Церкви, по смыслу видения, здесь решительно нет места, – так что, если Петра представлять одним из угловых основных камней, то, по смыслу видения, он должен иметь с тремя другими апостолами, которые должны служить основаниями трех других углов, значение совершенно равное⁵⁷.

д) Наконец, находим мы в Писании место, в котором хотя и не прямо, но ясно выражается мысль, что, в особенном исключительном смысле, Петр не может быть основанием Церкви столько же, сколько и Павел или Аполлос или другой кто из первых благовестников Евангелия. Основания бо, учит св. апостол Павел (й Кор. 3,11), инаго никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Иисус Христос. Пусть прямым значением этих слов, что т.е. таким основанием Церкви, как Иисус Христос, не может быть никто, ни даже сам Петр, не отвергается Петрово главенство: оно почти решительно отвергается здесь связью речи. А связь речи здесь такова:

Возвестися ми о вас, пишет св. апостол Павел к Коринфянам (1Кор. 1, 11–13), яко рвения в вас суть... Кийждо вас глаголет: аз убо есмь Павлов, аз же Аполлосов, аз же Кифин, аз же Христов. Еда разделися Христось? Еда Павел распятся по вас, или во имя Павлово крестистеся?... Еще (гл. 3, 3. 5–13. 21–22) плотстии есте. Идеже бо въ вас зависти и рвения и распри, не плотстии ли есте и по человеку ходите?.. Кто убо есть Павел, кто же ли Аполлос, но точию служителие, имиже веровасте? Азъ насадих, Аполлос напои, Бог же возрасти. Темже ни насаждаяй есть что, ни напаяяй, но возращаяй Бог. Насаждаяй же и напаяяй едино суть; кийждо же свою мзду приимет по своему труду. Богу бо есмы споспешницы: Божие тяжание, Божие здание есте. По благодати Божией, данней мне, яко премудр архитектон, основание положих, ин же назидает; кийждо же да блюдет, како назидает. Основания бо инаго никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Иисусъ Христос. Аще кто назидает на основании сем злато, сребро, камение честное, дрова, сено, тростие: когождо дело явлено будет... Темже никтоже да хвалится в человецех: вся бо ваша суть, аще Павел или Аполлос или Кифа... Тако (гл. 4,1.2) нас да непщует человек, яко слуг Христовых и строителей таин Божиих. А еже прочее ищется въ строителех, да верен кто обрящется. В этой речи св. апостола отдельные мысли и последовательность их таковы: α) Были между Коринфянами распри. Один говорил о себе: «я Павлов»; другой: «я Аполлосов»; третий: «я Кифин»; четвертый; «я Христов». Было бы странностью, какой и предположить нельзя, если бы те их Коринфян, которые называли себя Павловыми или Аполлосовыми или Кифиными, решились отречься от Христа и предпочесть Ему или Кифу или Павла или Аполлоса; если бы они колебались в выборе между Христом с одной стороны, и Павлом или Аполлосом или Кифой с другой, – между именем Христовым с одной, и именем Павловым или Аполлосовым, или Кифиным, с другой стороны. Остается думать, что они колебались в выборе между именем Кифиным и Павловым или Аполлосовым, а не Христовым, между Кифой и Павлом или Аполлосом, а не Христом; что, не отрекаясь от Христа, как первого основания Церкви, они стали избирать для себя основания второстепенные, стали назидаться, по выражению блаж. Августина⁵⁸, на человеках, и в выборе лиц для этого стали разногласить. Одни предпочитали Кифу, другие Павла, третьи Аполлоса; одни называли себя Кифиными, другие Аполлосовыми, третьи Павловыми, и некоторые только, более благоразумные, остались при наименовании Христовых, считая достаточным признавать единое основание Церкви – Иисуса Христа. β) Порицая Коринфян за подобного рода распри, св. апостол спрашивает: еда разделися Христос? Еда Павел распятся по вас, или во имя Павлово крестистеся? За это св. апостол называет Коринфян плотскими, по человеку ходящими, хвалящимися в человецех. γ) Называет так потому, что основания иного никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Иисус Христос. По смыслу речи апостола, слово – паче (παρὰ) – не значит: «вместо (ἀντὶ) лежащаго», но – «кроме лежащаго», и целому выражению св. апостола дает такой смысл: «не только никто из апостолов не может вовсе заменить собою единое божественное основание Божия здания, Иисуса Христа; но никому, ни Петру, ни Павлу, ни Аполлосу, не подобает быть иным кроме лежащего основанием: никому т.е. из них не подобает собирать и сосредоточивать около себя, как основания, своих почитателей, чтобы не ослабела их вера в единое основание Церкви». δ) Как же после этого смотреть на Павла, Аполлоса, Кифу? Кто они по своему назначению, и в каком отношении находятся ко Христу и Церкви и между собой? Они служители, через которых Коринфяне уверовали: один насадил, другой напоил, а Бог возрастил: и потому ни насаждаяй есть что ни напаяяй, но возращаяй Бог, насаждаяй же и напаяяй едино сут; если есть между ними какая разность, то это – различная степень труда. Они споспешницы Богу: один полагает основание в Божием здании, другой назидает; если есть опять между ними разность, то она заключается в том, кто как назидает, на каком основании назидает и что полагает на основании. Они слуги Христовы и строители тайн Божиих; а достоинство строителей (οἰκονόμων) и превосходство их одного перед другим заключается только в верности: а еже прочее ищется в строителех, заключает св. апостол, да верен кто обрящется. ε) Таким образом, из связи речи св. апостола открываются три следствия: не только то, 1) что апостол Петр не может быть таким основанием Церкви, как Иисус Христос, – не может заменить собой Христа Спасителя так же, как и Павел⁵⁹; но и то, 2) что апостол Петр ничем не отличается от Павла, – есть такой же служитель Христов, как и Павел, такой же споспешник Божий, как и Павел такой же строитель (οἰκονόμος) тайн Божиих, как и Павел, если может быть между ними в чем-либо различие, то не в нравах служения, но в личных (субъективных) свойствах – в том, кто как трудится, кто как воздвигает здание Божие, кто вернейший слуга Христов и строитель тайн Божиих; 3) что, наконец, – а это всего важнее, и это бесспорно, – и Коринфяне, желая найти для себя иное второстепенное основание, не знали, кому дать в этом отношении предпочтение, Петру или Павлу или даже Аполлосу; и апостол Павел, порицая Коринфян за такое желание, и во многих чертах сравнивая Петра с собой и даже с Аполлосом, не счел нужным отличить Петра, как главное и единственное во Христе основание Церкви, от себя или даже от Аполлоса. А для вразумления Коринфян, которые, очевидно, не знали об исключительном праве Петра быть основанием Церкви, быть видимой главой и правителем Церкви по вознесении Господа на небо, и между которыми, очевидно, уже возникали распри, а скоро конечно возникли бы и расколы, – для вразумления Коринфян здесь неизбежно следовало бы отличить Петра: если бы только апостол Павел знал о Петровом главенстве и признавал его краеугольным камнем всего благоустройства Христовой Церкви.

а) Аминь глаголю вам, говорил Господь всем апостолам скоро после того случая, когда изрек обетование апостолу Петру (Мф. 18, 18), – аминь глаголю вам: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси; и елика аще разрешире на земли, будут разрешена на небесех. Отсюда с несомненностью вытекают следствия, что не одному Петру, но и прочим апостолам здесь обетована власть решить и вязать, или – что то же – ключи Царства небесного, – обетована самим Господом, как и Петру, – обетована та же самая власть всем апостолам, без отличия Петра от прочих⁶⁰.

б) Мир вам, сказал Господь по воскресении своем всем апостолам (Ин. 20, 21–23); якоже посла мя Отец, и аз посылаю вы. И сие рек, дуну и глагола им: приимите Духь Свять: имже отпустите грехи отпустятся им и имже держите, держатся. Можно думать, что власть решить и вязать только теперь по воскресении Господом дарована апостолам; а до воскресения она была только обетована сначала Петру, потом всем апостолам: это видно из подлинных евангельских выражений. Петру говорит Господь: и дам (δώσω) ти...: и еже аще свяжеши (δὴσητε), будет связано (ἔσται δεδεμένον); и еже аще разрешиши (λύσῃς), будет разрешено (ἕσται λελευμένον). Всем ученикам до воскресения Господь говорил так же: елика аще свяжете (δήσητε), будут связана (ἕσται δεδ#948;εμένα); и елика аще разрешите (λύσητε), будут разрешена (ἕσται λελευμένα). А по воскресении Господь говорит так: кому вы отпускаете грехи, отпускаются им (ἄν τινων ἀφήτε ἁμαρτίας, αφίενται ἀυτοῖς), кому держите, удержаны (ἄν τινων κρατῆτε κεκράτηνται). Отсюда с несомненностью вытекают следствия, что в то время, когда вся власть вязать и решить, до воскресения только обетованная сначала Петру, потом апостолам всем, наконец по воскресении дарована⁶¹, – то дарована одна и та же власть, без всякого различения ее степеней: степени власти, дарованной Петру, от власти, дарованной прочим апостолам; дарована всем апостолам, без различения лиц: лица Петрова от лиц прочих апостолов; и дарована, наконец, самим Господом, а не Петром и не через Петра⁶². Таким образом, здесь вовсе нет мысли о каком-нибудь исключительном праве Петра обладать властью решить и вязать; есть напротив мысль о равном праве всех апостолов на обладание этой властью.

Из разбора этого доказательства открывается, что слова нашего Господа: на семь камени созижду Церковь... И дам ти ключи царства небесного: и еже аще.., не так ясны, чтобы их необходимо было толковать только в смысле римского учения о главенстве. На основании и прямого их смысла и связи речи, в какой стоят они, и параллельных соответствующих им мест Писания, –

Слова: на сем камени созижду Церковь мою, не только можно, но и должно понимать не так, что единое основание, утвержденное на Христе и держащее на себе все здание Церкви, и самих апостолов в ее составе, есть апостол Петр, – но так, что единое основание Церкви есть Господь Иисус, а Петр есть один из камней, утвержденных на Христе и держащих на себе часть здания Церкви точно так же, без всякого существенного преимущества, как и прочие апостолы⁶³: можно и должно понимать в смысле апостольства или первенства, но никак не главенства Петрова.

А слова: и дам ти ключи..: и еже аще свяжеши.., можно и должно понимать не так, что ключи царства небесного, т. е. власть решить и вязать в Церкви, принадлежали Петру, как верховному повелителю Церкви, и прочие апостолы пользовались этой властью только с верховного соизволения Петра, – но так, что ключи царства небесного, т. е. власть решить и вязать в Церкви, вечно принадлежали Царю Церкви -нашему Господу, Им самим непосредственно дарованы всем апостолам, – что потому каждый из дванадесяти апостолов имел на них такое же право, как и Петр: можно и должно понимать опять в смысле апостольства или первенства, но никак не главенства Петрова.

У св. евангелиста указанное место читается так: глагола Симону Петру Иисус: Симоне Ионин! любиши ли мя паче сихь? Глагола ему: ей Господи! ты веси, яко люблю тя. Глагола ему: паси агнцы моя. Глагола ему паки второе: Симоне Ионин! любиши ли мя? Глагола ему: ей Господи! ты веси, яко люблю тя. Глагола ему: паси овцы моя. Глагола ему третие: Симоне Ионин! любиши ли мя? Оскорбе же Петр, яко рече ему третие – любиши ли мя, и глагола ему: Господи! ты вся веси: ты веси, яко люблю тя. Глагола ему Иисус: паси овцы моя, и т. д.

Считая существенно важными здесь для учения о единоличном видимом главенстве слова Господа: паси агнцы моя... Паси овцы моя... Паси овцы моя..., одни из римских богословов⁶⁴ толкуют это место Евангелия так: «этими словами власть, прежде обетованная Петру, дарована: одному Петру сказано: паси овцы моя. Потом этим словом – паси – ему предана верховная церковная власть. Наконец, этими словами -овцы моя – означена вся Церковь Христова». Другие⁶⁵ толкуют так: «обетованное первенство Петру словами этими в самом деле даровано... Смысл слов ясен. Если кроме этого обратить внимание на то, что Христос, в присутствии прочих апостолов, обратился с речью к одному Петру: то решительно нельзя отрицать, что Петру предоставлено особенное преимущество, и что вся Церковь, агнцы и овцы Христовы, целое стадо вверено ему верховным Пастырем и Пастыреначальником». Третьи⁶⁶ толкуют так: «словами этими Христос вручил Петру для пасения не ту или другую часть своего стада, но свое стадо – решительно все, т. е. всю Церковь, которая составляется из собрания агнцев и овец. Дабы не подумал кто-либо, что Христос хотел возложить на Петра только служебную обязанность доставлять пищу овцам и агнцам, потому, кроме слова – βόσκε, которое собственно значит – паси – или – корми, Господь прибавил другое слово, говоря: ποὶμαινε τα πρὀβατἀ μου, что значит – пасти со властью, пасти председательствуя (regere).., Словами этими Петру дарована верховная власть над самими апостолами». – «Иисус Христос», пишет сочинитель книги: L’eglise catholique justihee⁶⁷, «говорит св. Петру: паси агнцы моя, паси овцы моя, т. е. паси Мое стадо: ибо это стадо слагается только из агнцев и овец. Стадо Иисуса Христа есть Его Церковь; агнцы суть простые верные; овцы суть те, которые породили их о Иисусе Христе, -суть апостолы и их преемники, пастыри Церкви; агнцы и овцы, верные и их пастыри, равно вверены заботам, попечению св. Петра: он поставлен главой, пастырем всеобщим. По римскому умозаключению, таким образом, оказывается, что слова паси ( βόσκε) паси ( ποίμαινε) паси ( βόσκε) означают не только обязанность пасти, питать, но и право пасти со властью, т. е. единоличную верховную власть; что слова: агнцы моя, овцы моя, овцы моя, означают не какую-либо часть стада Христова, но все стадо, всю Христову Церковь, к которой принадлежат и сами апостолы; что обращение Господа с этими словами к одному Петру, в присутствии прочих апостолов, указывает на исключительное превосходство Петра перед прочими апостолами; что следовательно этими словами: паси овцы моя, паси агнцы моя, обращенными к одному Петру, Господь даровал ему власть, которую прежде словами: на семъ камени созижду Церковь мою... И дам ти ключи..., ему обетовал – верховную единоличную власть не только над всей Церковью, но и над самими апостолами. По суду римских богословов, смысл этих слов: паси овцы моя, паси агнцы моя, так ясен, что их объяснять можно и должно исключительно только в смысле главенства Петрова, – что такое толкование есть единственно истинное и несомненное, единственно возможное и необходимое.

Но таково ли это толкование на самом деле? Необходимо ли изъяснить эти слова Христа Спасителя Петру только в смысле Петрова главенства? И нельзя ли, не должно ли изъяснять в смысле Петрова первенства или апостольства? – и А) прямой смысл слов, и Б) связь речи, в которой стоят они, и В) параллельные места Писания, им соответствующие, показывают, что их не только можно, но и должно объяснять в смысле апостольства или первенства Петрова, что толкование в смысле главенства не есть ни единственно возможное и необходимое, ни истинное.

Ограничиваясь прямым смыслом рассматриваемых Господних слов и определяя его со строжайшей точностью так, чтобы к истинному значению слов ничего не прибавить и не убавить, нужно ответить на два вопроса: необходимо ли думать, что а) словами: паси, паси, паси, Господь предоставил Петру именно верховную единоличную власть; а б) словами: агнцы моя, овцы моя, овцы моя, Господь предоставил Петру верховную власть именно над всей Церковью и даже самими апостолами? Но на основании прямого смысла слов не необходимо думать, что –

а) Слова: паси (βόσκε) паси (ποίμαινε) паси (βόσκε), означают верховную единоличную власть пастырства. Сами римские богословы⁶⁸ сознаются, что словом –паси (βόσκε) – скорее означается обязанность заботиться о насыщении стада, чем право пасти его со властью верховного единоличного пастырства. А словом – паси (ποίμαινε) – означается обязанность и право только пасти со властью. Слово – паси, по прямому смыслу, значит только: «будь пастырем». Но каким пастырем, главным ли верховным или одним из низших, подчиненных верховному, – единым ли верховным пастырем, которому подчинены все прочее пастыри, или одним из главных верховных, которые имеют равную власть пастырства и которым одинаково подчинены все низшие пастыри; высшая ли власть пастырства разумеется здесь или власть низшая, подчиненная какой-либо высшей, – единоличная ли высшая власть, которая управляет всеми низшими властями, или высшая, но не единоличная, которой есть равные власти пастырства, – всего этого прямой смысл слова – паси (ποίμαινε) – не определяет. И потому, ограничиваясь только прямым смыслом этого слова, должно думать, что им предоставляется Петру пастырская власть. Но далее только произвол римских богословов усвояет этому слову значение власти именно высшей единоличной, не имеющей себе равных властей; мы со своей стороны имеем право усвоить ему значение власти единоличной, имеющей себе равные: и значит, не необходимо думать, что Петру этим словом предоставляется пастырская власть, именно верховная и единоличная. И, значит, в прямом смысле слова – паси (ποίμαινε) нет основания принять римское толкование, в смысле главенства, как единственно возможное и истинное. Не необходимо также думать, что-

б) Под словами: агнцы моя, овцы моя, овцы моя, разумеется именно вся Церковь Христова, все Христовы последователи, и сами даже апостолы. Нет сомнения, что этими словами означаются последователи Христовы; но означаются только вообще неопределенно, с неопределенным только оттенком различия между ними, с неопределенным различением между ними степеней, низшей и высшей, какие есть между – агнцами и овцами. Слова: паси агнцы моя, паси овцы моя, значат только: «будь пастырем Моих последователей, как агнцев между ними, так и овец». Но все ли разумеются здесь последователи Христовы, все несовершенные и совершенные, пасомые и пастыри, и пастыри пастырей, и сами апостолы, без изъятия, – или все несовершенные и совершенные, пасомые и пастыри, и пастыри пастырей, с исключением только избраннейших из пастырей, апостолов, – или только несовершенные и совершенные из пасомых и только некоторые из низших пастырей, каковы священники, с исключением всех высших пастырей, каковы епископы, – или одни только несовершенные и совершенные из пасомых, с исключением всех пастырей, – или даже одна какая-либо часть совершенных и несовершенных из пасомых, с устранением всех пастырей, – всего этого прямой смысл слов – агнцы моя, овцы моя, не определяет. О каждом священнике можно сказать, что он, как пастырь младенцев и возрастных о Христе, пасет агнцев и овец Христовых; о каждом епископе, как пастыре не только мирян, но и многих пастырей можно сказать то же; тем более можно сказать это о каждом из дванадесяти апостолов, что он, как вселенский пастырь Церкви, пастырь всего Христова стада, всех пастырей кроме апостолов, пасет агнцев и овец Христовых. Потому, ограничиваясь только прямым смыслом слов: агнцы моя, овцы моя, овцы моя, должно думать, что ими вручаются Петру для пасения последователи Христовы, между которыми есть различие. Но далее, только произвол римских богословов дает этим словам – овцы, агнцы – определенное значение всех членов Церкви без изъятия, не исключая и избраннейших апостолов; мы со своей стороны имеем право дать этим словам значение всех членов Церкви, с исключением избранных апостолов: и значит, не необходимо думать, что Петру вручены для пасения именно все без изъятия последователи Христовы и сами апостолы⁶⁹. И значит, в прямом смысле этих слов Господа нет основания принять римское толкование их в смысле главенства, как единственно возможное и истинное.

Вообще прямой смысл слов: паси агнцы моя, паси овцы моя, паси овцы моя, не представляет основания ни для главенства, ни даже для первенства Петрова. Для главенства нужно было бы такое выражение: «ты, Петр, паси, с полномочием единого верховного пастыря, всю Мою Церковь и даже избраннейших Моих апостолов». Но такого смысла слова Христовы не дают. Для первенства нужно было бы такое выражение: «на тебя – Петра во-первых, прежде других Моих апостолов, Я возлагаю право и обязанность пасти всю Мою Церковь». Но и такого смысла слова Христовы не дают. К понятиям, в них заключающимся, нужно прибавить несколько других, чтобы вышел тот или другой из этих смыслов⁷⁰. Здесь указывается только на апостольство Петра, что он, как апостол, имеет право и обязанность пасти Христово стадо, Христову Церковь. И, таким образом, прямой смысл этих слов Христа Спасителя не дает римским богословам права выставлять свое толкование единственно возможным и несомненным: другие два толкования, в смысле первенства и особенно в смысле апостольства у будут не менее, если не более римского толкования, естественны, удовлетворительны и сообразны с прямым смыслом рассматриваемых слов.

Связь речи, в которой стоят слова: паси агнцы моя, паси овцы моя, паси овцы моя, такова: «вдруг Господь вопрошает Петра, одного Петра, в присутствии других апостолов, вопрошает три раза сряду: любиши ли мя паче сих, любиши ли мя, любиши ли мя? Ей Господи! ты веси, яко люблю тя, после каждого раза отвечает Петр. Паси агнцы моя, паси овцы моя, паси овцы моя, после каждого ответа говорит ему Господь. И после третьего вопроса – любиши ли мя, Петр оскорбе», по замечанию св. евангелиста. Как же должны мы понимать это евангельское сказание, эти слова Господа? Зачем Он обращается к одному Петру тогда, как здесь были другие апостолы? Зачем обращается с одной и той же речью три раза? Зачем спрашивает Петра: любишь ли мя паче сих? а) Утверждает ли Господь Петра в правах и обязанностях главенства над всей Церковью и над апостолами? б) Или, желая наставить апостолов в правах и обязанностях апостольства, обращается ко всем апостолам в лице Петра, как первого из них? в) Или только восстановляет Петра в правах и обязанностях апостольства, которого лишился он через троекратное отречение от Господа?

а) На том основании, что Господь обращается с речью к одному Петру, в присутствии других апостолов, и спрашивает Петра не только – любиши ли мя, но и – любиши ли мя паче сих, римские богословы⁷¹ говорят: «решительно нельзя отрицать, что, значит, Петру даровано особенное преимущество». По их умозаключению: при других апостолах Господь обращается к одному Петру, это – преимущество Петра, обращается с торжественным вопросом, и для большей торжественности с вопросом троекратным, с которым не обращался ни к одному из апостолов: любиши ли мя, -опять преимущество Петра; обращается, наконец, с заповедью, с которой не обращался опять ни к одному из апостолов: паси агнцы моя, паси овцы моя – несомненное исключительное преимущество Петра. В таком толковании, которое с первого взгляда может казаться естественным и вероятным, не объясняется, отчего Господь обращается к Петру с вопросом именно троекратным: любиши ли мя, – отчего Петр отвечает Господу не с обычной своей пламенной самоуверенностью, а напротив, с подавленным усилием, с затаенной грустью: ей Господи! ты веси, яко люблю тя... Господи! ты вся веси: ты веси, яко люблю тя, – отчего Петр оскорбе, когда Господь рече ему третье: любиши ли мя. Римским толкованием, в смысле главенства, это не объясняется вовсе, или мало объясняется, тогда как другими двумя толкованиями, в смысле первенства и апостольства, – толкованиями, не менее римского, естественными, объясняется вполне.

б) Среди обстоятельств (Ин. 21,1–13), которые напоминали собой первое призвание Петра и других апостолов к апостольству (Мф. 4,18–22; Мк. 1,16–20; Лук. 5,1–11) среди тех же самых лиц, которых от рыбарства Господь воззвал тогда к апостольству, к которым обращался тогда со словами: грядита по мне, и сотворю вы ловца человеком (Мк. 1,17; Мф. 4, 9), Господь теперь, по воскресении своем решительно и торжественно напоминает своим ученикам из рыбарей об их призвании быть ловцами человеков, пасти агнцев и овец Христовых. С этой мыслью, как тогда в первый раз Господь (по свидетельству евангелиста Луки 5, 1–11) обратился к одному Петру вместо того, чтобы обратиться ко всем прочим апостолам; или лучше – обратился ко всем прочим, обращаясь к Петру со словами: отселе будеши человеки ловя, – со словами, с которыми (по свидетельству евангелистов Мф. 4,18–22, и Марк. 1,16–20) обращался и к прочим ученикам, а не к одному Петру: – как тогда, как и теперь Господь, обращаясь ко всем прочим ученикам, начинает речь с одним Петром, первым из апостолов; начинает речь напоминанием о необходимом для выполнения апостольского призвания (Мф. 10, 32–39) условии – о самоотвержении, о любви: Симоне Ионин! любиши ли мя? Чтобы показать торжественность этой минуты и великую важность этого условия для выполнения высокой обязанности, Господь, как-бы не зная и сомневаясь, как бы ожидая клятвенного обещания, спрашивает трижды: любиши ли мя? Петр со скорбным чувством отвечает: ей Господи! ты веси, яко люблю тя; на третий вопрос – любиши ли мя, отвечает, уже не скрывая своей скорби: Господи! ты вся веси: ты веси, яко люблю тя. И Господь, получив троекратное уверение от Петра, утверждает его в призвании к апостольству: паси агнцы моя, паси овцы моя; а утверждая Петра, утверждает всех апостолов в лице его, как первого из них. Такое толкование, по крайности, не менее римского естественно и удовлетворительно, тем более, что оно предложено древними отцами и учителями Церкви⁷². А в нем есть основание только для первенства Петрова между апостолами, но не для главенства.

в) Если же это толкование соединить с другим, тоже отеческими толкованием, по которому Петр, отрекшийся Господа и своего апостольства, здесь только восстановляется в звании апостола: тогда все тончайшие черты этого евангельского сказания объяснятся самым естественными образом. Связь обстоятельств, предшествовавших и сопровождавших восстановление Петра в звании апостола, можно представлять в следующем виде: α) Апостол Петр, имея душу особенно восприимчивую и впечатлительную, то пламенным выражением веры и любви ко Господу, то вдруг быстрым переходом к маловерию, не один раз ставил себя в особенное положение между прочими апостолами (Мф. 14, 28–31;16, 22–23; 17, 4; 13, 27; Ин. 18, 6–10). β) Будучи верен своему нраву, Петр и перед страстью Господней поставил себя в особенное положение между прочими апостолами, двумя возражениями на слова Господа. Господь замечает всем апостолам: вси вы соблазнитеся о мне в нощь сию (Мф. 26, 31); Петру, в частности, замечает: Симоне, Симоне! се сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу. Аз же молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя (Лк. 22, 31–32). А Петр на это отвечает: аще и вси соблазнятся о тебе, аз никогда же соблазнюся (Мф. 26, 33). Аминь глаголю тебе, продолжает Господь (Мк. 14, 30), яко ты днесь в нощь сию прежде, даже сторицею петель не возгласит, трикраты отвержешися мене. Он же множае глаголаше паче, замечает св. евангелист о Петре (Мк. ст. 31), аще же ми есть с тобою и умрети, не отвергуся тебе. γ) Когда Спасителя взяли стражи, когда прочие апостолы от страха разбежались: верный своему нраву Петр опять ставит себя в особенное положение между прочими апостолами тем, во-первых, что, по излишней ревности к своему Учителю, отсекает одному из архиерейских рабов ухо (Ин. 18,10), – тем, далее, что, без нужды и пользы подвергая себя опасности, следует за Учителем даже во двор архиереев (Мк. 14, 54), -тем, наконец, что, вдруг перешедши от неумеренной ревности и бесстрашия на крайнюю степень человеческой слабости, Петр падает духом перед замечанием рабыни, и трижды с клятвой отрекается от Господа (Мк. 14, 66–72): не вем человека... δ) Когда Петр еще произносил эти бедственные клятвы: вдруг он слышит – петель возгласил (Лк. 22, 61), возгласил уже во второй раз (Мк. 14, 72); вдруг он видит – архиерейские стражи и слуги из архиерейских палат ведут божественного Узника на мучение. И обращся Господь в эту минуту, воззре на Петра; и помяну Петр слово Господне, якоже рече ему, яко прежде даже петель не возгласит, отвержешися мене трикраты. И изшед вон, плакася горько, замечает один евангелист (Лк. 22, 61–62); и начен плакашеся, замечает другой евангелист (Мк. 14, 72). И по этим выражениям св. евангелистов и по простому соображению судить можно, что, если все апостолы, соблазнившись, по предречению Господа (Мф. 26, 31), о Нем в нощь сию, должны были после горько раскаиваться, – то Петру оставалось страдать в душе жестоко, больше всех других. ε) Так должно было случиться, так и случилось: апостолы соблазнились; Петр клятвенно отрекся от Христа. Но воскресение – всепрощение. Первые благовестники воскресения, ангелы только радуют и ободряют. Сам Спаситель, являясь то некоторым особо, то всем Ученикам своим вместе, говорит только слова утешения: радуйтеся. Что смущени есте, и почто помышления входят в сердца ваша?.. Осяжите мя и видите (Мф. 28, 9; Лк. 24, 36–38; Ин. 20, 22. 23). Приимите Дух Свят..., – говорит и действует так, восстановляя и утверждая апостолов в правах апостольства, врачуя их душевную болезнь, которую они причинили себе временным своим отпадением от божественного Наставника. Петр пал глубже всех и страдал больше всех: потому и меры божественного Врача на него направляются особые: идите, рцыте учеником, говорят Мироносицам ангелы, благовестники воскресения (Мк. 16, 7), и прибавляют: и Петрови: Господь является всем вместе, и Петру особо (Лк. 24, 34; 1Кор. 15, 5). Господь, однако же, нашел нужным слегка коснуться маловерия и малодушия, обнаруженных апостолами в эти страшные и дивные дни, – коснуться словами: о несмысленная и косная сердцем, еже веровати о всех, яже глаголаша пророцы (Лк. 24, 17–28), – словами, которые обращены были только к двум из учеников, но направлены были прямо против всех (см. Мк. 16, 14): оставалось ждать, что Господь благоволит сделать что-либо подобное и в отношении к Петру особо. Словами: приимите Дух Свят (Ин. 20, 22. 23), Господь восстановил всех апостолов в звании апостольства: оставалось ждать, что Господу благоугодно будет сделать что-либо подобное в отношении и к Петру особо. ζ) И вот в одно утро (Ин. 21, 4), – когда место и обстоятельства, и лица напоминали собою первое призвание Петра и других апостолов к апостольству; после того, как Петр при одном слове, что явился Господь на берегу озера, на котором апостолы ловили рыбу, обнаружил смятение и страх, – воскресший Господь, соблаговоливши вкусить хлеба и рыбы среди учеников своих, между прочим вдруг обращается к Петру с вопросом: Симоне Ионин! любишь ли ты Меня паче сих, – указывая при этом на других апостолов. Тотчас же вспомнив, что говорил некогда: аще и вси соблазнятся о тебе, аз никогда же соблазнюся (Мф. 26, 33), Петр, уже не с прежней самоуверенностью, часто пререкавшей Господу, но с полной и смиренной верой во всеведение Господне, с грустным сознанием верности предсказания Господня и жалкой своей ошибки, почти молитвенно отвечает: его Господи! ты веси, яко люблю тя (ст. 15). Божественное средство достигало цели: Петр смиренно исповедует и вину свою, лишившую его апостольства, и любовь ко Господу, необходимую для апостола: и, восстановляя его в правах и обязанностях апостольства, Господь говорит: паси агнцы моя (ст. 16). Но потому ли, что раскаяние Петра не столько было еще глубоко, чтобы вполне смыть его вину, только Господь опять дает тот же вопрос, впрочем, уже смягчая его несколько: Симоне Ионин! любиши ли мя, – без повторения особенно горьких для Петра слов: паче сих получаем тот же смиренно молитвенный ответ: ей Господи! ты веси, яко люблю тя, и заключает тем же торжественным выражением своей милостивой воли: паси овцы моя, заменяя слово – агнцы словом – овцы, и тем показывая, что Петр восстановляется теперь вполне во всех правах и обязанностях апостольства. Но и здесь Господь не остановился: имея в виду, чтобы Петр вполне уразумел Его намерение и всесовершенно раскаялся в своем грехе, Господь опять предлагает тот же вопрос: Симоне Ионин! любиши ли мя? И когда предложен был этот вопрос в третий раз, Петр оскорбе: вероятно, т. е., вспомним свое троекратное отречение, выразил подавлявшую его скорбь особенными внешними знаками, и отвечал: Господи! ты вся веси: ты веси, яко люблю тя, свидетельствуя теперь только всеведением и сердцеведением Господа, и оставляя уже в стороне свою клятву: ей Господи!.. Такого полного раскаяния, такой глубокой любви, такого совершенного самоотречения было достаточно: и Господь окончательно утверждает Петра в звании апостольства: паси овцы моя.

Такое толкование, несомненно, естественнее и удовлетворительнее римского, тем более, что оно предложено древними отцами н учителями Церкви⁷³.

Таким образом связь речи здесь не только не представляет основания принять римское толкование, в смысле главенства, за единственно возможное и несомненное; напротив, заставляет принять другие два толкования, в смысле первенства Петрова и апостольства, не только возможными, но и гораздо более удовлетворительными, если только не вполне достоверными, – особенно если оба эти толкования соединить в одно, как и делает блаженный Августин⁷⁴.

Таким образом и это второе и последнее из главных доказательств римского учения о Петровом главенстве вовсе не так ясно и прочно само по себе, чтобы делать это учение несомненным, чтобы быть основанием и подпорой других доказательств слабейших. Нужны напротив другие, более ясные места Писания, чтобы толкование евангельских слов: паси агнцы моя, паси овцы моя, паси овцы моя, в смысле главенства, сделать из маловероятного достоверным: тогда как слова эти, и по прямому смыслу своему, и особенно по связи речи, показывают другое толкование, в смысле апостольства или первенства Петрова, не только вполне удовлетворительными, но и достоверными.

Но есть ли в других местах Писания такие выражения, которые делали бы римское толкование евангельских слов: паси агнцы моя, паси овцы моя, паси овцы моя, из маловероятного несомненным? Напрасно римские богословы⁷⁵, множеством мест из Ветхого и Нового Заветов, стараются подтвердить свою мысль, что слово – пасти (ποιμάινειν) – в Писании употребляется всегда в значении верховной власти (regere), а слово – пастырь – в значении верховного правителя, и что, Христос Спаситель словом – паси (πόιμαινε) – предоставил Петру верховную власть. Никакого сомнения нет в том, что слово – пасти (ποιμάινειν) – само по себе, по употреблению в Писании, всегда означает власть, а слово – пастырь – правителя. Но какую власть, верховную ли единоличную, или только высшую, наравне разделяемую несколькими лицами, или низшую подчиненную однородной высшей власти, – верховного ли единоличного пастыря, или высшего, разделяющего свою власть поровну с другими пастырями, или низшего, подчиненного высшему пастырю, – это определяется в Писании обыкновенно не словами – пасти – и – пастырь, но другими какими-либо чертами; и по этим особым чертам значение этих слов в Писании бывает различно. Так в Евангелии Иоанна (10, 11) слово – пастырь, очевидно, употребляется в смысле пастырства верховного, единоличного: потому, что Тот, кто сказал о себе: аз есмъ пастырь (ст. 11), здесь же приписывает себе божественную, верховную, всемогущую власть пастырства. Овцы моя гласа моего слушают, продолжает Он... И азь живот вечный дам им, и не погибнут во веки, и не восхитит их никтоже от руки моея. Отец мой, иже даде мне, болий всех есть: и никтоже можетъ восхитити их от руки Отца моего. Аз и Отец едино есма (ст. 27–30). В том же смысле власти единоличной слова – пасти – и – пастырь – употребляются и следующих местах Писания: Ис. 2, 9; Ис. 40, 11; 63, 11; Иер. 31, 10; Иез. 37, 24; Мф. 2, 6; 25, 32; 26, 31; 1Петр. 2, 25; Евр. 13, 20; Апок. 7, 17; 12, 5. Но в следующих местах Писания: Иер. 10, 21–22; 23, 1. 2. 4; 50, 6; Иез. 34, 2. 3. 5. 7–10; Наум. 3, 18; Зах. 10, 3; 11, 3; Лк. 2, 8. 15. 18. 20; Мф. 8, 33; Мк. 5,14; Деян. 20, 28; Еф. 4, 11; 1Петр. 5, 2, – слова эти употребляются в смысле пастырской власти, разделяемой в одно и то же время многими лицами, между которыми, в свою очередь, есть высшие и низшие пастыри: и, значит, употребляются в значении власти не единоличной. А потому, ссылаясь на параллельные места, нельзя утверждать, что и в рассматриваемом месте слово – паси (πόιμαινε) – означает верховную единоличную власть Петра.

Напрасно также римские богословы⁷⁶ утверждают, что выражения: овцы Господни, овцы моя (по отношению к лицу Господа), везде в Писании означают всю Церковь Божию, не исключая ни одного члена, и что, значит, словами: агнцы моя, овцы моя, овцы моя, Господь вручил Петру для пасения всех своих последователей без исключения и, даже самих апостолов. Из мест Писания, в которых встречаются слова: Господи овцы, агнцы, паства, стадо, одни дают определенную мысль о всей Церкви Господней и о всех членах Церкви без исключения (Ин. 10,16); в других ясно разумеется только известная часть Церкви Божией (Деян. 20, 28; 1Пет. 5, 2. 3); а в большей части, наконец, говорится неопределенно о Церкви Божией, с возможностью, однако же, исключения некоторых членов. Так, например, пророк Иезекииль, выражаясь от лица Господня: оле пастыри Израилевы! еда пасут пастыри самих себе? Не овец ли пасут пастыри? – дает мысль, что пастырь овец Господних не только не есть пастырь самого себя, но и другого, равного ему по сану и обязанностям, пастыря: и, значит, под словом – овцы – пророк разумеет Церковь Господню, с исключением, однако же, некоторых ее членов, самих пастырей (Иез. 34, 3). Так, вещая от лица Господня: на пастырей прогневася ярость моя, и на агнцы посещу, и далее выражаясь от своего собственного лица: и посетит Господь Бог Вседержитель стадо свое, пророк Захария (10, 3) говорит здесь о Церкви Божией вообще, не исключая, однако же, возможности изъятия некоторых членов. Это видно из того, что, сказав: посетит Господь Вседержитель стадо свое, пророк продолжает: стадо свое, дом Иудин… сразу же здесь говорит (ст. 6) опять от лица Господня: и укреплю дом Иудов, и дом Иосифов спасу, и вселю я, понеже возлюбих я: значит, словами – агнцы Господни -и – стадо Божие – пророк назвал здесь только дом Иудин, с исключением дома Иосифова, который, однако же, по взглядам самого же пророка, составлял целую половину ветхозаветной Церкви.

Одним словом, на основании параллельных мест Писания, соответствующих словам – паси (πόιμαινε) – и овцы, агнцы моя, нельзя доказать, что слово – паси -означает верховную власть, а слова – овцы – и – агнцы моя – означают всю Церковь, без всяких исключений: параллельные места, напротив, указывают на разнозначащее употребление этих слов в Писании. Но православная Церковь допускает, со своей стороны, что Петру предоставлена была Господом верховная, хотя и не единоличная, власть пастырства и власть пастырства над всей Церковью, с исключением только равных Петру по достоинству и власти пастырей – апостолов. Римские богословы должны теперь указать между параллельными местами Писания, соответствующими словам: паси овцы моя, такие места, из которых видно было бы, что сами апостолы были подчинены Петру, как своему князю и повелителю. В подтверждение этой мысля римские богословы указывают главным образом на три места: а) Лк. 22, 31. 32; б) 2Петр. 3, 15. 16; и в) Гал. 2, 1. 2.

а) В словах Христа Спасителя: Симоне, Симоне! се сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу. Аз же молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя: и ты некогда обрящся утверди братию твою (Лк. 22, 31. 32), – в этих словах римские богословы хотят видеть подтверждение мысли, что не только вся Церковь, но и сами апостолы были подчинены Петру, как своему князю и главе⁷⁷. По римскому умозаключению, здесь Господь обращается к одному Петру, в присутствии всех апостолов, – это – одно преимущество Петра; всем апостолам предсказывая падение, молится об одном Петре, или, по крайности, о Петре преимущественно, чтобы его именно вера не оскудела, – это – другое преимущество Петра; наконец, повелевает Петру утвердить в вере братию т. е. самим апостолов, – третье преимущество Петра⁷⁸.

Но в особенном внимании Христа Спасителя к апостолу Петру видеть его преимущество перед прочими апостолами не необходимо. Можно объяснять это евангельское сказание и так, что Господь и обратился, в присутствии всех апостолов, к одному Петру, провидя его особенно глубокое падение; и молился особенно о Петре, да не оскудеет вера его, провидя, что его вера особенно близка будет к оскудению, и возложил на Петра обязанность утвердить братию потому, что, пав глубже других, он и мог больше других утвердить братию в вере своим собственным примером, и должен был, в вознаграждение за более тяжкое преступление, более других показать усердия. Такое толкование будет естественнее первого – римского и сообразнее со связью речи. А связь речи здесь такова:

а) После тайной вечери, когда апостолы вкусили пречистого тела Христова и крови; после того, как они узнали, что один из них будет предателем, и с ужасом, и с изумлением искали в себе, который от них хощет сие сотворити: через несколько минут после всего этого, предаваясь опять земным помыслам, они начинают прю, кий мнится их быти болий. Господь внушает им, что больший между ними – только Он сам, – что между ними большего по власти и достоинству не будет, – что, если больший между ними может быть, то только по смирению и услугам, какие окажет другим, – что заслуги их перед их божественным Наставником одинаковы: вы есте пребывше со мною в напастех моих (Лк, 22, 16–28), – что потому и награда ожидает всех их одинаковая: и аз завещаваю вам, якоже завтра мне Отецъ мой царство, да ясте и пиете на трапезе моей во царствии моем (22, 29–30), – и что потому права и достоинство их будут одинаковы: и сядете на престолех, судяще обоимнадесяте коленом Израилевым (ст. 30). β) Но здесь от мысли об одинаковой заслуге перед Ним всех апостолов, о той заслуге, т. е., что они пребыли с Ним в напастях, от мысли об одинаковой награде, ожидающей их за терпение, Господь переходит к тому великому искушению, которое, впереди ожидая всех, особенно ожидало Петра. И потому, обращаясь к Петру, Он говорит: Симоне, Симоне! се сатана проситъ вас дабы сеял, яко пшеницу. Зная, что в восприимчивом впечатлительном нраве Петра есть особенно немощного, и провидя, что эта восприимчивость послужит причиной его тяжкого падения (Мф. 27, 5), Господь продолжает: аз же молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя. С другой стороны, зная, что в восприимчивом нраве Петра было и особенно прекрасного, провидя его глубокое раскаяние, решительное восстание от падения и пламенное усердие к заглаживанию вины, Господь заключает: и ты некогда обращся утверди братию твою. γ) Что только обстоятельства падения и восстания Петрова обратили в этом случае особенное внимание Господа на Петра, это подтверждается и последующими словами Евангелия. Апостол Петр знал, что Господне предсказанье несомненно; и, однако же, когда Господь сказал: вси вы соблазнитеся о мне в нощь сию (Мк. 14, 27), – возражает: аще и вси соблазнятся, но не аз (ст. 29)... С тобою готов есмь в темницу и на смерть ити (Лк. 22, 33). И за такое невнимание к словам Господа, за такую самоуверенность, за такое превозношение перед своими собратьями, Петр получает в ответ торжественно перед всеми горькое вразумление: глаголю ти, Петре: не возгласит петель днесь, дóндеже трикраты отвержешися мене не ведети (ст. 34)...

В таком заключении Господней речи, обращенной главным образом к Петру, едва ли можно видеть поставление Петра в князя и главу прочих апостолов. Не скорее ли здесь видеть надобно чувствительное замечание человеку, который, по человеческой немощи, позволил себе несколько выказать себя перед другими и которого смиряют; а сверх того – выражение надежды или прямое предсказание, что Петр, заплатив за свое более глубокое падение более глубоким и плодотворным покаянием, станет опять наравне с прочими апостолами, на месте, которое занимал прежде? Таким образом, это место Евангелия в пользу главенства не говорит ничего: гораздо естественнее понимать это евангельское сказание в смысле апостольства (т. е., что речь идет здесь о ниспадении св. Петра и восстановлении в звание апостольства), и много – что в смысле Петрова первенства (т. е., что Петр, глубже других ниспавши, и сам восстанет прежде своих братий, и им своим примером восстать поможет, не приобретая через это, однако же, никаких прав преобладания над ними). Такое толкование тем достовернее, что оно предложено древними великими отцами Церкви⁷⁹.

б) В словах св. апостола Петра (2Петр 3, 14–16): темже, возлюбленнии, сих чающе, потщитеся нескверни и непорочны тому обрестися в мире, и Господа нашего долготерпение спасение непщуйте: якоже и возлюбленный наш брат Павел, по данней ему премудрости, написа вам, якоже и во всех своих посланиих, глаголя в них о сих, в нихже суть неудобь разумна некая, яже ненаучени и неутверждени развращают, якоже и прочая писания, к своей погибели им, – в словах этих римские богословы⁸⁰ хотят видеть канонизацию Павловых посланий Петром, как главой Церкви и Павла.

Но из слов св. Петра ясно видно, что он вовсе не имел намерения канонизовать послания Павловы, – что он сделал одобрительный отзыв о них только мимоходом, в виду вводной мысли в речи. Если же потому, что Петр случайно сделал одобрительный отзыв о посланиях Павловых, нужно признать Петра главой Павла: то не скорее ли следует главой Петра признать Павла, который намеренно и торжественно не одобрил Петра, но в лице ему противустал, яко зазорен бе, – который, когда увидел, яко Петр и бывшие с ним не право ходят ко истине благовествования, и в Антиохии рек Петру перед всеми: аще ты, иудей сый, язычески, а не иудейски живеши, почто языки нудиши иудейски жительствовати, – и написал обо всем этом в послании к Галатам; а это то же самое, что – обнародовал поступки Петра по всей Церкви? Вообще эти вышеприведенные слова св. Петра в пользу его главенства не говорят ничего.

в) На основании слов св. апостола Павла (Гал. 2, 1–2): взыдох во Иерусалим..., и предложих благовествование, еже проповедую во языцех..., да не како вотще теку или текох, – римские богословы⁸¹ говорят, что Петру сам Павел предлагал свое благовествование, чтобы оно не было совершенно тщетным; предлагал Петру потому конечно, что видел в нем главу Церкви и апостолов, – что свое апостольское благовестие считал истинным и действительным только под условием его согласия с волей Петра, под условием своего общения с Петром.

Но и эти слова апостола Павла ничего не говорят в пользу Петрова главенства. Потому, что – α) Апостол Павел предлагал свое благовествование не одному Петру. Взыдохъ во Иерусалим, пишет он, и предложихъ им благовествование, еже проповедую во языцех; наединеже мнимым, да не како вотще теку или текох. Отсюда видно, что апостол Павел предлагал свое благовествование им, т. е. церквам иудейским (Гал. 1, 22), или частнее – иерусалимским христианам; наедине же предлагал мнимым, т. е. Иакову и Кифе и Иоанну, мнимым столпам (Гал. 2, 9) – почитаемым столпами Церкви. И потому, если, на основании всех этих слов апостола Павла, можно признать главой церкви Петра, то должно признать и Иакова, и Иоанна или даже каждого из иерусалимских христиан, или даже каждого из членов церквей иудейских. β) На основании слов апостола: да не како вотще теку или текох, нельзя заключать, будто апостол Павел имел благодать (ordinem) и права (jurisdictionem) своего апостольства от Петра или от другого кого-либо из апостолов. Св. Златоуст после этих слов св. апостола: предложих благовествование.... или текох (Гал. 2, 1–2), восклицает: „что ты говоришь, Павел? По началу ты не хотел предложить и по триех летех (Гал. 1, 18): теперь же, по прошествии четыренадесяти лет (гл. 2, 1), предлагаешь, да не вотще течешь? И не гораздо ли лучше было бы сделать это сначала, чем спустя столько лет? Да и зачем ты тек, если не был убежден, не вотще ли течешь? Кто столько неразумен, чтобы столько лет проповедовать, не зная, что проповедует он хорошо? И это тем более непонятно, что он взошел, как говорит (ст. 2), по откровении: однако же, это, будучи непонятнее прежнего, и может дать нам разрешение того. Ибо, если бы он взошел сам собою, то это самое особенно не имело бы смысла. Но блаженная эта душа в такое неразумие впасть не была способна. Ибо сам он говорит: азъ теку, не яко безвестно; тако подвизаюся, не яко воздух бияй (1Кор. 9, 26)⁸². Итак, если не безвестно, то как же ты говоришь: да не вотще теку или текох?... Итак, какая же была причина этого путешествия? – Как тогда, когда в первый раз восходил он из Антиохии в Иерусалим, не для себя восходил (сам он очень хорошо знал, что нужно просто следовать велениям Христовым), но с намерением согласить разномыслящих: так и теперь не ему самому нужно было узнать, что он не вотще тек, но, чтобы удовлетворить обвинявших его. Так-как они имели большее уважение к Петру и Иоанну; думали, что они (апостолы) разногласят между собой до того, что тот (Павел) проповедует без обрезания, а эти (Петр и Иоанн) допускают обрезание; и думали, что тот поступает противозаконно: то «я взыдох», говорит он, «и сообщил им благовествование не с тем, чтобы самому мне узнать» (о чем и ниже он яснее говорит), «но дабы научить подозревающих, что я не вотще теку». Ибо Дух, предвидя этот раздор, заставил его (Павла) идти и войти в общение (κοινώσασθαι). Потому и говорит апостол: взыдох по откровению⁸³. Из этого строго точного, отеческого толкования видно, что св. Павел восходил в Иерусалим только для успокоения тех ревнителей Моисеева закона, которые подозревали апостола языков, не вотще ли он течет; а не для себя, будто прежде он не знал этого, – будто сам в себе, непосредственно от Господа, а не от Петра, не имел он дара и власти быть непогрешимым проповедником Евангелия.

Таким образом, все эти параллельные места вовсе не могут служить подтверждением мысли, будто бы словами: паси агнцы моя, паси овцы моя, Христос Спасатель вручил Петру единоличную верховную власть не только над всей Церковью, но и над апостолами, и будто бы слова эти можно понимать в смысле главенства: тогда как другие параллельные места Писания делают православное толкование этих слов, в смысле апостольства или первенства, вполне достоверными.

И А) в св. Евангелиях, и Б) в Деяниях апостольских, и В) в посланиях святого Петра, и особенно Г) в посланиях святого Павла есть много мест, которые показывают, что все апостолы были равны Петру, – что все они имели непосредственно от Христа Спасителя, а не от Петра , не только благодать апостольства, но и право действовать по силе своего призвания в Церкви, – что сам Петр был подчинен общему голосу истины, изрекаемому предстоятелями апостольской Церкви, – что, значит, слова: паси агнцы моя, паси овцы моя, должно объяснять в смысле апостольства или первенства Петрова, а не главенства что слова эти имеют такое значение: «будь верховным пастырем Моего стада, как и прочие апостолы» или – «вместе и наравне с прочими апостолами», а не такое: «будь верховным пастырем не только всей Моей Церкви, но и самих апостолов».

А) Следующие места в св. Евангелиях показывают,

а) Что все апостолы были равны Петру. Апостолу Андрею так же, как и Петру, Господь сказал: грядита по мне, и сотворю вы ловца человеков (Мф. 4,18–19)⁸⁴. Всеми дванадесяти ученикам так же, как и Петру, Господь даде власть на дусех нечистых, яко да изгонят их, и целити всякъ недуг и всяку болезнь (Мф. 10, 4); всех обанадесять посла Иисус, заповеда им, глаголя: на путь язык не идите, и во град самарянский не внидите: идите же паче ко овцам погибшимъ дому Израилева. Ходяще же проповедуйте... Болящия исцеляйте... Туне приясте, туне дадите (ст. 5–8). Иже вас приемлет, мене приемлет (ст. 40)⁸⁵. Не отличил же Господь Петра от прочих апостолов, когда говорил: аминь глаголю вам; яко вы шедшии по мне, въ пакибытие, егда сядет Сын человеческий на престоле славы своея, сядете и вы на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевома (Мф. 19, 28)⁸⁶. Не уверены же были св. апостолы в главенстве Петра над ними: когда, скоро после того, как Господь дал обетование Петру: на семь камени созижду Церковь мою... И дам ти ключи (Мф. 16, 17–9), и сразу после нового предпочтения, оказанного Господом Петру перед прочими апостолами в повелении: шед на море, верзи удицу, и, юже прежде имеши рыбу, возми, и, отверз уста ей, обрящеши статир: той вземъ даждь им (сборщиках податей на храм) за мя и за ся (Мф. 16, 27), – когда сразу после всего этого св. апостолы в недоумении предложили Господу вопрос: кто более есть в царствии небеснем (Мф. 18, 1); или, как толкует Ориген⁸⁷, потому и предложили такой вопрос, что не знали, кого Господь хочет сделать большим в царствии небесном, Петра или второго из сынов Зеведеевых Иоанна. И Господу неблагоугодно было указать именно на Петра: напротив, Господь намеренно устраняет мысль о преимуществе того или другого между апостолами, на вопрос их отвечая так: иже смирится, яко отроча сие, той есть болий в царствии небеснем (Мф. 18, 4). Не считали же сыны Зеведеевы апостола Петра выше себя: когда просили Господа: Учителю! хощева, да еже аще просива, сотвориши нама...: даждь нам, да един одесную тебе и един ошуюю тебе сядева во славе твоей (Мк. 10, 35. 37): хотя это происходило уже после того, как Господь в Кесарии Филипповой изрек обетование Петру: ты еси Петр, и на семь камени... (Мф. 16, 13–19). Не отличил же опять Господь Петра от прочих: когда говорил ученикам, слышавшим просьбу Иакова и Иоанна и негодовавшим о обою брату: иже аще хощет в вас вящший быти, да будет вам слуга; и иже аще хощет в вас быти первый, буди вамъ раб (Мф. 20, 34. 26–27). Отчего бы Господу прямо и ясно не сказать ученикам, из коих некоторые, очевидно, или не знали, или не признавали Петрова главенства, что первое место между ними и главенство над ними один раз навсегда предоставлено Петру? Ужели Господь имел намерение затмить этот вопрос, который так занимал апостолов (Мф. 18, 1), и который так существенно важен был для будущего благоустройства Церкви и для правильного утверждения отношений между апостолами, – вопрос о первенстве между ними: когда незадолго до страсти своей, говорил им: вы не нарицайтеся учители: един бо есть ваш учитель, Христос; вси же вы братия есте... Ниже нарицайтеся наставницы: един бо есть наставник ваш, Христос. Болий же вас да будетъ вам слуга (Мф. 28, 8–11)? Не считали же св. апостолы Петра выше себя: когда перед самой страстью Господней, тотчас после тайной вечери, быст пря в них, кий мнится их быти болий (Лк. 22 , 24)⁸⁸. И Господь не отличил опять Петра между ними, как их главу и князя: когда в разрешение этой распри говорил: болий въ вас да будеть, яко мний, и старей, яко служай; и даже прямо поставил Петра на одну степень с прочими, продолжая дальше: вы есте пребывше со мною в напастех моих: и аз завтещаваю вам, якоже завеща мне Отец мой, царство, да ясте и пиете на трапезе моей во царствии моем, и сядете на престолех, судяще обоимънадесять коленом Израилевым (Лк. 22, 22–30), – продолжив так, думать надобно, с намерением уничтожить между учениками своими всякую мысль о преимуществе того или другого между ними, и в этой мысли сразу же здесь, сделав очень чувствительное замечание Петру, который позволил себе обнаружить некоторую самомнительность (ст. 33–34). Не отличил Господь Петра от прочих апостолов и в прощальной предсмертной беседе своей: когда говорил ученикам: вас рекох други, яко вся, яже слышах от Отца моего, сказах вам (Ин. 15, 15); и по воскресении, когда говорил: якоже посла мя Отец, и аз посылаю вы (Ин. 20, 21), и перед самым вознесением, когда говорил: шедше в мир весь, проповедите евангелие всей твари (Мк. 16, 15). Из множества подобных свидетельств здесь предлагаются немногие; и, по крайней мере, некоторые из них нужно признать решительными для подтверждения мысли, что все апостолы были равны Петру по достоинству. Так после обетования, данного Петру (Мф. 16,13–19), – если только это обетование должно понимать по-римски в смысле главенства, – апостолы не могли предлагать Господу вопрос: кто болий есть в царствие небеснем (Мф. 18, 1); так сыны Зеведеевы не могли предлагать Спасителю свою просьбу: даждъ нам, да един одесную тебе и един ошуюю тебе сядева во славе твоей (Мк. 10, 37); так апостолы не могли, наконец, опять начинать прю между собою о том, кий мнится их быти болий (Лк. 22, 24); и Господь, со своей стороны, на подобные недоразумения учеников не отвечал бы ясным устранением мысли о преимуществе того или другого между ними.

б) что все двенадцать апостолов имели не только благодать апостольства (ordinem), но и право действовать этой благодатью в Церкви (jurisdictionem), непосредственно от Христа Спасителя, а не от Петра: Мф. 4, 18–22; 10; 11, 1; 28, 18–20; Мк. 1, 16–20; 3, 13–19; 4, 11; 16,15–20; Лк. 9, 1–6; 24, 44–49; Ин. 6, 70; 13; 18, 32–38; 14; 15; 16; 17; особенно 20, 21–23 и др. – При множестве и ясности подобных мест в Евангелиях, едва ли кто-либо даже из римских богословов в настоящее время сомневается в том, что благодать апостольства (ordinem) св. апостолы получили от Христа Спасителя и Духа Утешителя непосредственно, а не от Петра, – и ту же самую благодать, и в той же мере, в какой имел и св. Петр? Едва ли кто-либо из римских богословов сомневается в том, что сам Господь избрал всех двенадцать апостолов, как и Петра; сам призвал их к апостольству; сам облек их не только именем апостолов, но и благодатью или силой апостольства: силой непогрешимого учительства в Церкви, священнодействия и пастырского управления⁸⁹. Несомненно, и то также, что сам Господь, а не Петр облек св. апостолов и полномочием (jurisdictione) действовать благодатью апостольства в Церкви также, как и Петра: потому что сам Господь и прочим апостолам, так же, как и Петру, говорил: грядита по мне, и сотворю вы ловца человеком (Мф. 4, 9). На путь язык не идите идите паче ко овцам погибшим дому Израилева. Ходяще же проповедуйте (Мф. 10, 5–7). Се аз посылаю вас (ст. 16). Шедша в мир весь, проповедите евангелие всей твари (Мк. 16, 16). Дадеся ми всяка власть на небеси и на земли. Шедше убо научите вся языки, крестяще ихъ во имя Отца и Сына и Святаго Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам (Мф. 28,18–20). И из римских богословов некоторые⁹⁰ понимают эти слова Христа Спасителя так, что сам Господь облек прочих апостолов, как и Петра, не только благодатью апостольства, но и совершенным апостольским полномочием (plena jurisdictione). Несомненно, наконец, и то, чего не допускает уже ни один из римских богословов, что каждый из апостолов, в употреблении апостольской благодати и полномочия, был от Петра независим столько же, сколько и Петр от каждого из них в отдельности, – или лучше, что каждый из двенадцати апостолов мог действовать в Церкви своей апостольской благодатью только под условием общения с Петром так же, как и Петр только под условием общения с каждым из апостолов, – что Петр один не мог отнять у того или другого из апостолов его полномочия так же, как всякий другой из апостолов не мог отнять у Петра: в пользу этого православного учения гласят все те места в св. Евангелиях, которые ясно и несомненно говорят о равенстве прочих апостолов с Петром; в пользу православного учения гласит самое отсутствие в Евангелии ясных свидетельств об исключительном полномочии Петра в Церкви, – отсутствие там, где им следовало бы быть, напр., в подробных наставлениях, какие Господь давал всем апостолам о правах и обязанностях будущего их служения (Мф. гл. 10), – в предсмертной прощальной беседе, в которой Господь опять подробно раскрывает апостолам обязанности и судьбу их будущего служения (Ин. гл. 13–16), – в предсмертной молитве к Богу Отцу, в которой Господь не раз касается будущей судьбы своих учеников и Церкви, наконец, в последних беседах с апостолами перед вознесением, где Господь, в немногих чертах определяет всю сущность апостольского служения (Мф. 28, 18–20; Мк. 16, 15–20). Если где, то здесь следовало бы ожидать, что Господь прямо и ясно укажет на такой существенно важный предмет для благоустройства Церкви, на своего преемника, видимую главу Церкви – Петра; следовало бы ожидать тем более, что в других местах Господь касался значения Петра в кругу апостолов и в Церкви в таких выражениях, из коих яснейшего (Мф. 16,13–19), по суду римских богословов, сами апостолы не понимали в смысле главенства, по несомненному свидетельству евангельской истории (Мф. 18,1: Мк 10, 35–45; Лк. 22, 24–30).

в) Что даже из Апостолов каждый подлежал высшему суду – общему голосу предстоятелей апостольской Церкви . Раскрывая свой ответ на вопрос учеников: кто болий есть в царствии небеснем (Мф. 18, 1), Господь указывает на высшую власть в Церкви словами: аще церковь преслушает, буди тебе, якоже язычник и мытарь (ст. 17). А кто действует властью этой Церкви, суду которой подчинен всякий отдельный член Церкви, это Господь определяет сразу следующими словами: аминь бо глаголю вам: елика аще свяжете на земли будут связана на небеси, и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех (ст. 18). А нижеследующими словами: идеже бо еста два или трие собраны во имя мое, ту семь посреди их (ст. 20), Господь указывает то главное начало, по которому общий голос предстоятелей Церкви безусловно обязателен для всех; указывает ту вечно присущую Церкви Главу, которой одной принадлежат, и которая сообщает телу Церкви все дары и права благодати: что Господь выразил так же, перед вознесением своим, словами: дадеся, ми всяка власть на небеси и на земли... Шедше убо научите вся языки... И се аз с вами есмь во вся дни до скончая века. Аминь (Мф. 28, 1820).

Б) Следующие места в Деяниях апостольских показывают, что –

а) Все Апостолы были равны Петру. Не отличает св. Дееписатель Петра от прочих апостолов, когда говорит, что апостолов Господь Иисус избра (1, 2), – что заповедал им от Иерусалима не отлучатися, но ждати обетования Отча (ст. 4). И Господь не отличает, когда говорит: вы имате креститися Духом Святым... Примите силу, нашедшу Духу Святому на вы, и будете ми свидетели во Иерусалиме же и во всей Иудее и Самарии, и даже до последних земли (ст. 5, 8); а это было последнее завещание Спасителя ученикам перед самым вознесением, когда очень уместно было бы указать на видимого наместника Господня на земле. И сам Петр не отличает себя от других, когда говорит об Иуде: яко причтен бе с нами и приял бяше жребий службы сея (2, 17); а при избрании Матфея: Господи! покажи, егоже избрал еси прияти жребий служения сего и апостольства (ст. 24, 25); после чего Матфей причтен был к единонадесяти апостолам (ст. 36), – заключает св. Дееписатель. Опять св. Дееписатель не отличает Петра, когда описывает торжественную минуту сошествия Св. Духа и говорит: беша еси Апостоли единодушно вкупе... И исполнишася еси Духа Свята (2, 1. 4); когда пишет о учреждении дьяконской степени в Церкви, и говорит: призвавше дванадесять множество ученик, реша... ихже (диаконов) поставиша пред апостолы: и помолившеся, возложиша (апостолы) на ня руце (6, 2. 6); когда, говоря об обращении Павла, выражается: Варнава, приемъ его, приведе ко апостолом (9, 27); когда, говоря о деяниях первого апостольского собора, выражается: собрашася апостоли и старцы ведети о словеси сем (15, 6). Это самые замечательные обстоятельства из жизни и деяний апостольских, описанных в книге Деяний: и здесь, однако же, Петр не отличается от прочих апостолов; а менее замечательных свидетельств в этом роде очень немало в книге Деяний: 2, 42. 43; 4, 33. 35–37; 5, 2. 12. 18. 40; 8, 1. 18. Сами римские богословы не могут отрицать, что все эти места говорят о равенстве Петра с прочими апостолами по апостольству⁹¹.

б) Что все двенадцать апостолов также, как и Петр, имели непосредственно от Христа Спасителя, а не от Петра, не только благодать апостольства, но и апостольское полномочие . Что благодать апостольства св. апостолы получили от Христа Спасителя и Духа Святого непосредственно, это ясно видно из слов Господа: приимите силу, нашедшу Святому Духу на вы (Деян. 1, 8); это видно из описания избрания Матфея, которого избрал сам Господь, и которого после не рукополагали ни Петр, ни прочие апостолы (1,15–26), как рукоположили диаконов (6, 6); это видно из описания сошествия Св. Духа, которого Петр не низводил на прочих апостолов, который на прочих благоволил низойти так же, как и на Петра: этого не отвергают и лучшие из римских богословов⁹². Не отвергают они и того⁹³, что апостолы получили и полномочие апостольское непосредственно от Господа, а не от Петра: в книге Деяний апостольских это подверждается словами Господа: приимете силу, нашедшу Святому Духу на вы: т. е. «примите благодать апостольства», – после чего Господь продолжает: и будете ми свидетели во Иерусалиме же и во всей Иудее и Самарии и даже до последних земли (Деян. 1, 8): т. е. «получив благодать апостольства, вы вместе с тем от того же Духа будете иметь апостольское полномочие проповедать Евангелие всей твари». Это подтверждается так же словами св. Дееписателя: и исполнишася еси Духа Свята: получили т. е. благодать апостольства; и начата глаголати иными языки, якоже Духъ даяше им провещавати (2, 4): т. е. вместе с благодатью апостольства, от того же Духа тотчас же получили и полномочие действовать этой благодатью для созидания Церкви. Это подтверждается также избранием и поставлением св. Павла в апостола (9, 3–19; 22, 6–21; 26,12–18). А чтобы апостолы, получив непосредственно от Св. Духа свое полномочие, пользовались им, однако же, в зависимости от Петра, на это указания в книге Деяний нет; есть, напротив, ясные указания на то, –

в) Что сам Петр, в некоторой степени, подлежал высшему суду – общему голосу предстоятелей апостольской Церкви Что высшим судьей апостольской Церкви считался общий голос ее предстоятелей, подтверждение на это в книге Деяний представляется в истории избрания Матфея, который избирался апостолами соборно (1, 25–6); в истории учреждения диаконства, которое утверждено общим голосом двенадцати апостолов (6, 2–7); особенно в соборном решении вопроса о хранении обрядового Моисеева закона (гл. 15). Что сам Петр подлежал этому высшему в Церкви суду, это видно из слов Св. Дееписателя: слышавше же, иже во Иерусалиме апостолы, яко прият Самария слово Божие, послаша к нимъ Петра и Иоанна (8, 14); это особенно подтверждается тем, что, когда услышали апостоли и братия, сущии во Иудее, яко и язы́цы прияша слово Божие, и егда, по обращении Корнилия сотника, взыде Петр во Иерусалим: с ним – Петром препираются, иже от обрезания, глаголюще, яко к мужем, обрезания не имущим, вшел еси, и ял еси с ними; это подтверждается тем, что Петр после наченъ сказоваше им по ряду, как Господь повелел ему в откровении идти к язычникам, и излил на них Св. Духа даже прежде крещения еще; подтверждается тем, наконец, что слышавши сия, препиравшиеся с Петром умолкоша и славляху Бога (Деян. 11, 1–18): откуда с несомненностью вытекают следствия, что апостолы и братия, сущии во Иудее, и все, иже от обрезания, считали себя вправе не только требовать отчета у Петра в этом необыкновенном его поступке – принятии язычников в Церковь, но и препираться с ним, не соглашаться с ним, не одобрять его,– что Петр дает отчет, и при этом ссылается не на главенство свое, по которому он волен действовать в Церкви по усмотрению, но на чрезвычайное откровение Божие, – что только после этого объяснения препиравшиеся с Петром согласились с ним и успокоились. Это свидетельство Писания говорит, как нельзя более, ясно против учения о главенстве.

В) В посланиях св. апостола Петра следующие места показывают, –

а) Что апостолы были равны Петру Св. Петр начинает свои послания также, как и другие апостолы: «Петр апостол Иисус Христов» (1Пет. 1, 1)... «Симон Петр, раб и посланник ( ἀπόστολος) Иисусъ Христов» (2Петр. 1, 1), скромно именуя себя только апостолом и рабом Иисуса Христа, без всякого малейшего даже намека на свое исключительное значение в Церкви и превосходство перед прочими апостолами; в другом месте скромно именует себя только старцем и свидетелем Христовых страстей (1Петр. 5, 1), скромно поставляет себя в ряд пророков и апостолов, когда говорит: сие уже, возлюбленнии, второе вам пишу послание... помянути прежде реченныя глаголы от святых пророк и апостол ваших заповед Господа и Спаса (2Петр. 3, 1–2); поставляет себя на одну степень с апостолом Павлом, именуя его возлюбленным своим братом (2Петр 3, 15): тогда как, не принадлежавшего к числу избраннейших апостолов, Марка именует своим сыном (1Петр. 5, 13), а Силуана – верным братом вам (ст. 12) – христианам, к которым пишет свое послание; вообще все послание свое пишет в духе особенно заметной скромности, ни одной чертой не указывая на свое главенство. А в таком ли духе, в позднейшие времена, писывали свои послания римские преемники св. Петра?

б) Что апостолы и благодать апостольства и полномочие свое имели непосредственно от Господа, а не от Петра. Это видно из того, что апостол Петр ставит апостолов на одну степень с пророками в словах: помянути прежде реченныя глаголи от святых пророк и апостол ваших заповед Господа и Спаса (2Петр. 3, 2). А известно, ветхозаветные пророки благодать и полномочие пророческое получали не от первосвященника, а непосредственно от Бога: это и сам Петр подтверждает словами: ни бо волею бысть когда человеком пророчество, но от Святого Духа просвещаеми глаголаша святии Божии человецы (2Петр. 1, 21); то же и в отношении к апостолам он же подтверждает словами: возлюбленный наш брат Павел, по данней ему (не от нас и не через нас, а непосредственно от Бога) премудрости написа вам, якоже и во всех своих посланиих (2Петр. 3. 15–6). А что св. апостолы, получив свою благодать и полномочие непосредственно от Бога, пользовались и тем, и другим в зависимости от Петра, – что христианский мир должен держаться Петра, как своей главы и корня, – что, наконец, свое главенство св. Петр оставляет своему преемнику, римскому епископу, он – апостол Петр не делает на все это ни малейшего намека. А если от кого, то от св. Петра; если где, то в его соборных, ко всей восточной Церкви посланиях, особенно во втором предсмертном послании, писанном по поводу возникавших в Церкви ересей, следовало ожидать, что первый верховный апостол поставит все это на вид христианскому миру. Что второе послание Петрово было предсмертным завещанием восточным церквам, это видно из слов апостола: праведно мню, донележе есмь въ сем телеси, возставляти вас воспоминанием: ведый, яко скоро есть отложение телесе моего, якоже и Господь наш Иисус Христос сказа мне (2Петр. 1, 13–4). Что главной целью этого послания было предостеречь христиан от множества уже возникавших тогда и со временем имевших возникнуть ересей, это видно из слов апостола: быша и лживии пророцы в людех, якоже и въ вас будут лжити учители, иже внесут ереси погибели (2Петр. 2,1); после чего св. апостол подробно изображает ждущий этих лжеучителей суд (ст. 3–8), их успехи (ст. 2–3), их нравственное развращение (ст. 10–17), их умственное ничтожество (ст. 18–22; 3, 3–4), их корыстные и сластолюбивые виды (2, 13–4). Если где, то здесь следовало бы ждать, что первый наместник Христов на земле, предостерегая христиан от настоящих и будущих ересей и лжеучителей, укажет всему христианскому миру на этот видимый телесными очами светочь истины, который Господу угодно было возжечь в Церкви на вечные времена, – на себя самого и своих римских преемников, которым одним, по притязанию римских богословов, суждено от Господа быть и органами хранителями непогрешимой истины и источниками спасающей благодати в Церкви, – вне общения с коими – мрак и гибель вечная. Нет: св. Петр [несмотря даже на то, что, по притязанию римских богословов⁹⁴, послания Петровы писаны, именно из Вавилона, т. е. Рима (1Петр. 15,13)] этого не сделал. Сие уже, возлюблении, пишет он (2Петр. 3, 1–3), второе вамъ пишу послание, в нихже возбуждаю воспоминатем ваш чистый смысл: помянути прежде реченныя глаголы от святых пророк и апостол ваших заповедь Господа и Спаса: сие прежде ведяще, яко приидут в последние дни ругателе... Вы же убо, возлюблении, предведяще хранитеся, да не лестию беззаконных сведени бывше, отпадете своего утверждения, но да растете во благодати и разуме Господа нашего и Спаса Иисуса Христа (ст. 17–8). Не значит ли это что св. Петр о такой видимой для телесных очей опоре Церкви, как римская кафедра, о видимом главенстве в Церкви ничего и не воображал?

Г) И в посланиях св. апостола Павла, наконец, следующие места показывают, –

а) Что прочие апостолы были равны Петру Кроме того, что говорит апостол Павел в выше рассмотренных местах первого послания к Коринфянам: 1, 11–2; 3,3–11. 21–2; 4, 1. 2, – он выражает мысль о равенстве Петра с прочими апостолами и в следующих словах: несмь ли апостол? несмь ли свободь?.. Еда не имамы власти сестру жену водити яко и прочии апостоли и братия Господня и Кифа (1Кор. 9,1. 5): – где апостол и себя, и братьев Господних, и Кифу сравнивает с прочими апостолами; где, если св. апостол отличает от прочих Кифу, то отличает и братьев Господних, и, если потому Кифу должно предпочесть прочим апостолам, как главу, то так же и в том же значении должно предпочесть и братьев Господних. Ту же мысль о равенстве выражает св. апостол и в следующих словах: положи Бог в Церкви первее апостолов, второе пророков (1Кор. 12, 28): откуда видно, что Петр стоит на той же высшей степени в Церкви, на которой стояли и прочие апостолы, и что выше апостолов в Церкви не положил Бог никого. Ту же мысль о равенстве выражает апостол и в следующих словах: воскресший Господь явися Кифе, таже единодесятим... Потом же явися Иакову, таже апостоломъ всем. Последи же всех, яко никоему извергу, явися и мне. Аз бо есм мний апостолов, иже несм достоин нарешися апостол, зане гоних Церковь Божию. Благодатию же Божиею есм, еже есм... Аще убо аз, аще ли они, тако проповедуемъ и тако веровасте (1Кор. 15, 5. 7–10)⁹⁵: – где апостол Петр ставится без различая в числе единонадесяти, потом в сонме апостолов всех, потом на одну степень, по правам апостольства, с апостолом Павлом. Ту же мысль выражает апостол и в следующих словах: непщую ничимже лишитися предних апостол... О немже аще дерзает кто, несмысленно глаголю, дерзаю и аз. Евреи ли суть? И аз. Израилите ли суть? И аз. Семя Авраамле ли суть? И аз. Служителе ли Христовы суть? Не в мудрости глаголю, паче аз: в трудех множае (2Кор. 11, 5. 21–3 и дал.)..: где апостол прямо говорит, что он ничем не меньше передних апостолов, – что, сравнительно с ними, он имеет все преимущества, какими они обладают, а трудов для благовестия понес больше всех их. То же самое выражает св. апостол и в следующих словах: бых несмыслен хваляся: вы мя понудисте. Аз бо должен бех от вас хвалим бывати: ничимже бо лишихся первейшихъ апостол, аще и ничтоже есм. Знамения бо апостолова содеяшася в вас во всяком терпении, в знамениих и чудесех и силах. Что бо есть, егоже лишистеся паче прочих церквей, разве точию яко аз сам не стужих вам: додите ми неправду сию (2Кор. 12, 11–13): откуда видно, что Коринфяне видели в лице Павла все то же самое, что прочие Церкви видели в Петре и прочих апостолах. Ту же самую мысль о равенстве выражает апостол и в следующих словах: не взыдох во Иерусалим к первейшимъ мене апостолом... Потом же по триех летех взыдох во Иерусалим соглядати Петра... Иною же от Апостол не видех, токмо Иакова брата Господня (Гал. 1, 17–9): – где апостол поставляет Петра наравне с Иаковом и прочими апостолами. Еще яснее ту же мысль о равенстве выражает он в следующих словах: ат мнящихся быти что, якови некогда быша, ничтоже ми разнствует; лица Бог человеча не приемлет: мне бо мнимии ничтоже привозложиша. Но сопротивное уразумевше, яко уверено ми бысть благовестие необрезания, якоже Петру обрезания (ибо споспешествовавый Петру в послание обрезания споспешествова и мне во языки) и познаете благодать данную ми, Иаков и Кифа и Иоанн, мнимии столпи быти, деницы даша мни и Варнаве общения (Гал. 2, 6–9): – откуда вытекают следующие несомненные заключения, что Павел ничем не отличается от Петра, Иакова, Иоанна и других первейших апостолов, – что они ему ничего не прибавили, – что он ничем не разнствует в частности от Петра, – что Петр равен Иакову и Иоанну⁹⁶, – что они одинаково почитались столпами Церкви, – что Павлу не угодно было в этот раз даже имя Петрово записать на первом месте, и это потому, вероятно, что Иаков в Иерусалиме был предстоятелем Церкви, и что Петр, равно как и прочие апостолы, добровольно уступили эту честь предстоятельства Иакову⁹⁷. Ту же мысль о равенстве св. апостол выражает и в следующих словах: Сшедый, той есть и возшедый превыше всехъ небес, да исполнит всяческая. И той дал есть овы убо апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святыхъ в дело служения, в созидание тела Христова..: да не бываем ктому младенцы, влающеся и скитающеся всяким ветром учения, во лжи человечестий, в коварства козней льщения (Еф. 4, 10–2. 14): – откуда вытекают такие заключения, что Господь, вознесшись на небеса, дал, во-первых, апостолов, потом пророков, благовестников, пастырей, учителей, – дал к совершению святых в дело служения, в созидание тела Христова, – дал, да не бываем ктому младенцы, влающеся и скитающеся всяким ветром учения, во лжи человеческой, в коварства козней льщения, – что, значит, все апостолы равны между собой, и выше апостолов Господь не дал никого, видимой главы в Церкви не поставлял никакой. Иначе, почему бы апостолу не сказать о том, что Господь, вознесшись на небеса, прежде всего поставил в Церкви видимого своего наместника: когда апостол подробно перечисляет, кого дал Господь Церкви по вознесении своем; когда апостол так отчетливо говорит о цели, для которой дал Господь и апостолов, и пророков, и других низших пастырей, и учителей, к достижению которой более всех этих лиц служил бы видимый наместник Христов, если бы только Господь действительно благоволил его поставить на земле?

б) Что апостолы имели и благодать апостольства, и апостольское полномочие непосредственно от Господа, а не от Петра. В этой мысли апостол Павел пишет о себе: Павел, раб Иисус Христов, зван (от Бога) апостол, избран (от Бога) в благовестие Божие (Рим. 1, 1); или: Павел, зван апостол Иисус Христов, волею Божиею (1Кор. 1, 1), или: Павел, посланник Иисус Христов, волею Божиею (2Кор. 1, 1; Еф. 1, 1; Кол. 1, 1; 2Тим. 1, 1), или: Павел, посланник Иисусъ Христов, по повелению Бога и Спаса нашего и Господа Иисуса Христа. В этой мысли апостол Павел выражается: им же (Господом нашим) прияхом благодать и апостольство в послушание веры во всех языцех (Рим. 1, 5): где св. апостол вводит два понятия -благодать и апостольство; – или: аз, пришед к вам, приидох не по превосходному словеси или премудрости, возвещая вам свидетельство Божье... Мы не духа мира сего прияхом, но Духа, и же от Бога, да вемы, яже от Бога дарованная нам, яже и глаголем не в наученных премудрости человеческия словесех, но в наученных Духа Святого (1Кор. 2, 1. 12–3): откуда видно, что откровения о вере св. Павел получал непосредственно от Духа Святого; – или: о девах повеления Господня не имам, советъ же даю.., Мнюся бо и аз Духа Божия имети (1Кор. 7, 25. 40): откуда видно, что полномочие вводить то или другое в Церкви св. Павел имел прямо от Господа; – или: аз приях от Господа, еже и предах вам, яко Господь Иисус в нощь, в нюже предано бываше (1Кор. 11, 28)..: откуда видно, что даже исторические сведения о вере, которые легко было заимствовать от других апостолов, св. Павел заимствовал из непосредственного откровения; – или: аще и лишше что похвалюся о власти нашей, юже даде нам Господь, в создание, а не на разорение ваше (2Кор. 20, 8)..: откуда видно, что полномочие свое св. Павел имел прямо от Господа, что видно так же и из следующих слов:.. да не пришед безщадно сотворю по власти, юже Господь дал ми есть въ создание, а не на разорение (2Кор. 13, 10); – или: яже во инех родех не сказася сыном человеческим, якоже ныне открыся святым его апостолом и пророком Духом Святым, яко быти языком снаследникомъ и стелесником и сопричастником обетования его о Христе Иисусе благовествованием, емуже бых служитель по дару благодати Божия, данныя мне по действу силы его. Мне, меншему всех, дана быст благодать его во языцех благовестити неизследованное богатство Христово и просветити всех (Еф. 3, 5–9)...: где св. апостол производит прямо от Бога не только благодать своего апостольства, но и полномочие, по которому он действовал в Церкви этой благодатью. Подобных мест в посланиях св. Павла очень много (Тит. 1, 3; 2Тим. 1,11–12; 1Тим. 2, 7; 1, 12–4; 2Сол. 3, 6; 1Сол. 4, 2–8; 2Кор. 3, 5–6; 1Кор. 15, 10; 3,10). Но самое замечательное из них – это две первые главы послания к Галатам, где св. апостол, вопреки взглядам некоторых лиц, унижавших его перед прочими апостолами, начинает свою речь так: Павел апостол ни от человекъ ни человеком, но Иисус Христом и Богом Отцом, воскресившим его изъ мертвых (1,1)⁹⁸; – где он продолжает: сказую вам, братие, благовествование, благовещенное от мене, яко несть по человеку. Ни бо аз от человека приях е, ниже научихся, но явлением Иисус Христовым (11–12), и, сказав несколько слов о своем житии в жидовстве, опять пишет: егда же благоволи Бог, избравый мя отъ чрева матере моея и призвавый благодатию своею явити Сына своего, во мне, да благовествую его во языцех: абие не приложихся плоти и крови, ни взыдох во Иерусалимъ к первейшим мене апостолом: но идох во Аравию и паки возратихся в Дамаск. Потом же по триех летех взыдох во Иерусалим соглядати Петра... Иного же от апостол невидех, токмо Иакова брата Господня... Потом же приидох въ страны Cирские и Киликийские (ст. 5–19. 21): – откуда видно, что сам Бог благоволил явить Сына своего Павлу, – сам Бог дал ему полномочие благовествовать во языцех; что, по явлении Господа, Павел не обращался к людям за полномочием своего апостольства; что не ходил даже во Иерусалим к апостолам, но прямо отправился на проповедь в Аравию, потом в Дамаск, и, только после трех лет своего апостольского служения, ходил в Иерусалим, и только затем, чтобы увидеться с Петром, равно как и с прочими апостолами. Далее св. апостол продолжает, что, спустя четыренадесять лет, он опять ходил в Иерусалим, и теперь только предлагал иерусалимским христианам, наедине же (Гал. 2, 2) Иакову, Кифе и Иоанну свое благовествование, которое до сих пор проповедовал он во языцех; предлагал не затем, чтобы самому увериться, но других, сомневавшихся в том, уверить, что апостольское поприще свое он протекал и протекает не вотще, – так-как Иаков и Петр и Иоанн ничего не привозложили ему, увидев, что от них самих (и от Петра) ему ничтоже разнствует; а напротив, уразумели, что ему вверено самим Богом благовестие необрезания, как Петру обрезания, что ему споспешествовал во языки Тот же, кто споспешествовали Петру в послание обрезания, познав благодать Павлу данную, Иаков, Кифа и Иоанн, мнимии столпи быти, десницы дали ему общения (2, 1–2. 6–9): т. е. увидев, что благодать и полномочие апостольское Павел имеет от Бога непосредственно, ничего не привозложили ему, а только признали его торжественно равным себе собратом, сослужителем, соапостолом, чем он был и прежде и независимо от этого признания, по Божию призванию. – Впрочем, сами римские богословы⁹⁹ согласны понимать все эти вышеприведенные места из Павловых посланий так, что апостолы получили и благодать свою, и полномочие непосредственно от Господа, а не от Петра. По римской теории только, при всем этом, св. апостолы должны быть подчинены св. Петру, как верховному повелителю Церкви.

Но выше рассмотрены выражения апостола Павла, из которых видно, что иным основанием Церкви Петр не может быть столько же, сколько и Павел или Аполлос (1Кор. 3, 11), – что первее в Церкви положил Бог апостолов, и, значит, выше апостолов не положил никого (1Кор. 12, 28–9), – что, вознесшись на небеса, Господь дал есть овы убо апостолы, овы же пророки... в созидание тела Христова, и, значит, выше апостолов опять не дал никого (Еф. 4,10–16). Переходя от взгляда апостола Павла на всех апостолов к его воззрению на самого себя, нельзя не видеть, что после Бога выше себя, по благодати, по полномочию, по плодам, произведенным в Церкви этой благодатью и полномочием, по совершенствам, которых он достиг своими трудами при содействии благодати, – выше себя в Церкви единоличного авторитета великий апостол не знает. В этой мысли, описав свои подвиги, великий апостол говорит Коринфянам: молю вас, подобни мне бывайте, якоже аз Христу (1Кор. 4,16); подражатели мне бывайте, якоже аз Христу. Хвалю вы братие, яко вся моя помните, и, якоже предаю вам, предание держите (1Кор. 11, 1. 2); – аз есм мний апостолов, иже несмь достоинъ нарещися апостол, зане гоних Церковь Божию. Благодатию же Божиею есм, еже есм, и благодать Его, яже во мне, не тща быст, но паче всех их потрудихся: не аз же, но благодать Божия, яже со мною. Аще убо аз, аще ли они, тако проповедуем, и тако веровасте (1Кор. 15, 9. 10); – сам аз Павел молю вы, кротостию и тихостию Христовою, иже в лице убо смирено в вас, не сый же у вас дерзаю в вас (2Кор. 10, 1). В этой мысли великий апостол пишет во втором послании своем к Коринфянам: непщую ничимже лишитися предних апостол. Аще бо и невежда словом, но не разумом (11, 5)... О немже аще дерзает кто, несмысленно глаголю, дерзаю и аз. Евреи ли суть? И аз. Израилите ли суть? И аз. Семя Авраамле ли суть? И аз. Служителю ли Христовы суть? И аз. Не в мудрости глаголю, паче аз: в трудех множае, в ранах преболе, в темницах излиха, в смертех многащи. От иудей пятъкраты четыридесять разве единыя приях. Трищи палицами биен бых, единою каменми наметан бых, трикраты корабль опровержеся со мною: нощь и день во глубине сотворих. В путных шествиих множицею: беды в реках, беды отъ разбойник, беды от сродник, беды от язык, беды во градех, беды в пустыни, беды в мори, беды во лжебратии. В труде и подвизе, во бдениих множицею, во алчбе и жажди, в пощениих многащи, в зиме и наготе. Кроме внешних нападение, еже по вся дни, и попечение всех церквей. Кто изнемогает, и не изнемогаю? Кто соблазняется, и аз не разжизаюся? Аще хвалитися ми подобает, о немощи моей похвалюся. Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа весть, сый благословен во веки, яко не лгу. В Дамасце языческий князь Арефы царя стрежаше Дамаск град, яти мя хотя: и оконцем в кошнице свешен бых по стене, и избегох из руку его. Похвалитися же не пользует ми. Прииду бо в видения и откровения Господня. Вем человека о Христе, прежде лет четыренадесяти, – аще в теле, не вем, аще ли кроме тела, не вем, Бог весть, – восхищен быша таковаго до третияго небесе. И вем такова человека, – аще в теле или кроме тела, не вем, Бог весть, – яко восхищен быст в рай и слыша неизреченны глаголы, ихже не лет есть человеку глаголати. О таковем похвалюся, о себе же не похвалюся, токмо о немощех моих. Ащебо восхищу похвалитися, не буду безумен: истину бо реку. Щажду же, да не како кто вознепщует о мне паче, еже видит мя, или слышит что от мене. И за премногая откровения да не превозношуся, дадеся ми пакостникъ плоти, ангел сатанин, да ми пакости деет, да не превозношуся. О семъ трикраты Господа молих, да отступит от мене. И рече ми: довлеет ти благодать моя: сила бо моя в немощи совершается. Сладце убо похвалюся паче въ немощех моих, да вселится в мя сила Христова. Темже благоволю в немощех, в досаждениих, в бедах, во изгнаниих, в теснотах по Христе: егда бо немоществую, тогда силен есмь. Бых несмыслен хваляся: вы мя понудисте. Азъ бо должен бех от вас хвалим бывати: ничимже бо лишихся первейших апостол, аще и ничтоже семь. Знамения бо апостолова содеяшася в вас во всяком терпении, в знамениих и чудесех и силах. Что бо есть, егоже лишистеся паче прочихъ церквей, разве точию, яко аз сам не стужих вам (2Кор. 11, 21–32; 12,1–13)? Паки ли мните, яко ответ вам творим? Предъ Богом о Христе глаголем (ст. 19). В этой мысли великий апостол пишет к Галатам: Павел апостол, ни от человек, ни человеком, но Иисус Христом и Богом Отцем, воскресившим его изъ мертвых, и иже со мною вся братия, церквам галатийским: благодать вам и миръ от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа, давшего себе по гресехь наших, яко да избавить нас от настоящаго века лукаваго, по воли Бога и Отца нашего, емуже слава во веки веков. Аминь. Чуждуся, яко тако скоро прелагаетеся отъ звавшаго вы благодатию Христовою, во ино благовествование: еже несть ино. Точию нецыи суть смущающии вы, и хотящии превратити благовествование Христово. Но и аще мы, или ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет. Якоже предрекохом, и ныне паки глаголю, аще кто благовеститъ вам паче, еже приясте, анафема да будет. Ныне бо человеки препираю или Бога? Или ищу человеком угождати? Аще бо бых еще человеком угождал, Христов рабъ не бых убо был. Сказую же вам, братие, благовествование, благовещенное отъ мене, яко несть по человеку. Ни бо аз от человека приях е, ниже научихся, но явлением Иисус Христовым. Слышасте бо мое житие иногда в жидовстве, яко по премногу гоних Церковь Божию, и разрушат ю; и преспевах в жидовстве паче многих сверстник моих в роде моем, излиха ревнитель сый отеческих моихъ преданий. Егда же благоволи Бог, избравый мя от чрева матере моея, и призвавый благодатию своею, явити Сына своего во мне, да благовествую Его во языцех, абие не приложихся плоти и крови, ни взыдох во Иерусалим к первейшимъ мене апостолом: но идох во Аравию и паки возвратихся в Дамаск. Потом же по триех летех взыдох во Иерусалим соглядати Петра, и пребых у него дний пятьнадесять. Иною же от апостол не видех, токмо Иакова брата Господня. А еже пишу вам, се пред Богом, яко не лгу. Потом же приидох во страны Сирские и Киликийские. Бех же не знаемь лицем церквам иудейским, яже о Христе; точию же слышаще бяху, яко гоняй нас иногда, ныне благовествует веру, юже иногда разрушаше. И славляху о мне Бога. Потом же по четыренадесяти летех паки взыдох во Иерусалим с Варнавою, поем с собою и Тита. Взыдох же по откровению, и предложих им благовествование, еже проповедую во языцех; наедин же мнимым, да не како вотще теку или текох. Но ни Тит, иже со мною, Еллин сый, нужден бысть обрезатися. И за пришедшую лжебратию, иже привнидоша соглядати свободы нашея, юже имамы о Христе Иисусе, да нас поработят: имже ни к часу повинухомся в покорение, да истина благовестия пребудет в вас. От мнящихся же быти что, якови некогда беша, ничтоже ми разнствует: лица Бог человеча не приемлет: мне бо мнимии ничтоже привозложиша. Но сопротивное уразумевше, яко уверено ми бысть благовестие необрезания, якоже Петру обрезания (ибо споспешествовавый Петру в послание обрезания споспешествова и мне во языки), и познавше благодать данную ми, Иаков и Кифа и Иоанн, мнимии столпи быти, десницы дана мне и Варнаве общения, да мы во языки, они же во обрезание (Гал. 1; 2,1–9). Или ниже св. апостол пишет: боюся о вас, еда како всуе трудихся в вас. Будите, якоже азы зане и аз, якоже вы: братие, молю вы, ничимже мене обидесте. Весте же, яко за немощь плоти благовестих вамъ первее. И искушения моего, еже во плоти моей, не уничижисте, ни оплевасте, но якоже ангела Божия приясте мя, яко Христа Иисуса (Гал. 4,11–14); или ниже: се аз Павел глаголю вам: яко аще обрезаетеся, Христос вас ничтоже пользует (Гал. 5, 2). В этой мысли великий апостол пишет к Ефесеям: молю вас азь, юзник о Господе, достойно ходити звания, в неже звани бысте (Еф. 1,1); – к Солунянам: сами весте, братие, вход наш, иже к вам, яко не вотще быст: но предпострадавше и досаждени бывше, якоже висте, въ Филиппех, дерзнухом о Бозе нашем глаголати к вам благовествование Божие со многим подвигом. Утешение бо наше не от прелести, ни от нечистоты, ни лестию: но, якоже искусихомся от Бога верни быти прияти благовествование, тако глаголем, не аки человеком угождающе, но Богу искушающему сердца наша. Никогда же бо въ словеса ласкания быхом к вам, якоже весте, ниже в вине лихоимания: Бог свидетель, ни ищуще от человек славы, ни от вас, то от инех, могуще в тяготе быти, якоже Христовы апостоли: но быхом тиси посреде вас, якоже доилица греет своя чада. Тако желающе вас, благоволихом подати вам не точию благовествование Божие, но и души своя, занеже возлюбленни бысте нам. Помните бо, братие, трудъ наш и подвиг: нощь бо и день делающе, да не отяготим ни единаго от вас, проповедахом вам благовествование Божие. Вы свидетели и Бог, яко преподобно и праведно и непорочно вам верующим быхом, якоже весте: зане единаго когождо вас, якоже отец чада своя, моляще и утешающе вас, и свидетельствующе вамъ ходити достойно Богу, призвавшему вы в свое царство и славу. Сего ради и мы благодарим Бога непрестанно, яко, приемше слово слышания Божия от нас, приясте не аки слово человеческо, но, якоже есть воистину, слово Божие, еже и действуется в вас верующих (1Сол. 2, 1–13). – И в другом послании: уповаем на Господа о вас, яко, яже повелеваемъ вам, и творите и сотворите. Господь же да исправить сердца ваша в любовь Божию и в терпение Христово. Повелеваем же вам, братие, о имени Господа нашего Иисуса Христа, отлучатися вам от всякаго брата безчинно ходяща, а не по преданию, еже прияша от нас. Сами бо весте, како лицо есть (вам) подобитися нам: яко не безчинновахом у вас, ниже туне хлеб ядохом у кого, но в труди и подвизи, нощь и день делающе, да не отягчим никогоже от вас: не яко не имамы власти, но да себе образ дамы вам, во еже уподобитися нам (2Сол. 3, 4–9). – И, наконец, в последнем предсмертном своем послании к Тимофею, великий апостол пишет: не постыдися страстию Господа нашего Иисуса Христа, ни мною юзником его: но спостражди благовествованию Христову, по силе Бога, спасшаго нас и призвавшаго званием святым, не по делом нашим, но по своему благоволению и благодати, данней нам о Христе Иисусе прежде летъ вечных, явльшейся же ныне просвещением Спасителя нашего Иисуса Христа, разрушившего убо смерть и возсиявшаго жизнь и нетление благовествованием, в неже поставлено бых аз проповедник и апостол и учитель языкова. Ея же ради вины и сея стражду, но не стыждуся: вем бо, ему же веровах, и известихся, яко силен есть предание мое сохранити в день он. Образ имей здравых словес, ихже от мене слышал еси, в вере и любви, яже о Христе Иисусе. Доброе завещание соблюди Духом Святым, живущим в нас (2Тим. 1, 8–14); – и ниже: ты последовал еси моему учению, житию, привету, вере, долготерпению, любви, терпению, изгнанием, страданием, якова ми быша во Антохии и во Иконии и в Листрах: якова изгнания приях, и от всех мя избавил есть Господь. И вси же, хотящии благочестно жити о Христе Иисусе, гоними будут. Лукавии же человецы и чародеи преуспеют на горшее, прелщающе и прелщаеми. Ты же пребывай, в нихже научен еси и яже вверена суть тебе, ведый от кого научился еси (3,10–14); – и в заключение: подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох. Прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он, праведный судья (4, 7. 8). Трудно представить, что такое лицо, как великий апостол языков, поставлен в зависимость, кроме Бога, от какого-либо лица на земле; трудно согласиться, чтобы апостол Павел подчинен был Петру; но еще труднее вообразить, что он, пережив Петра на земле хотя несколькими днями, мог быть подчинен, как своим князьям, повелителям и главам, первым епископам Рима, Лину или Анаклиту, или Клименту, которые были учениками Павла, из коих некоторые рукоположены были им самим!

в) Что сам Петр подчинен был общему голосу истины, изрекаемому предстоятелями апостольской Церкви. Егда прииде Петр в Антиохию, пишет св. Павел, в лице ему противустах, яко зазорен бе. Прежде бо, далее не приити неким от Иакова, с языки ядяше; егда же приидоша, опряташеся, и отлучашеся бояся сущих от обрезания. И лицемеришася с ним и прочие иудеи, яко и Варнаве пристати лицемерству их. Но егда видех, яко не право ходят ко истине благовествования, рекох Петру пред всеми: аще ты, иудей сый, язычески, а не иудейски живеши, почто языки нудиши иудейски жительствовати? (Гал. 2, 11–4). Так толкует это место св. Иоанн Златоуст: «апостолы в Иерусалиме позволяли обрезываться... Пришедшие же в Антиохию, ничего такого наконец не соблюдали; но вместе с верующими из язычников жили безразлично, что и Петр делал тогда. Когда же пришли из Иерусалима видевшие, что там он так проповедует: он более не делал этого, боясь поразить их; но переменился, имея в виду две вещи – и то, чтобы верных из иудеев не соблазнить, и то, чтобы доставить Павлу благовидный повод к обличению (ἐπιτιμήσεως). Ибо, если бы он, проповедовав Евангелие в Иерусалиме с обрезанием, в Антиохии изменился: то верным из иудеев показалось бы, что он делает это, боясь Павла; и ученики укорили бы его за большую удобопреклонность; а отсюда произошел бы немалый соблазн. Но, теперь перестав вкушать пищу с язычниками, тогда как Павел все это хорошо знал, он не подавал такого подозрения; к тому же он знал цель, с какой это делалось. Потому и Павел укоряет (ἐπιπλήττει), и Петр терпит, дабы, когда учитель обвиняется (ἐγκαλουμένου) и молчит, удобнее было склонить учеников к перемене. Ибо, если бы ничего этого не было, и Павел только убеждал бы: то ничего важного и не сделалось бы. Теперь же, получив повод к строжайшему внушению, он больше страху внушал ученикам Петра. Ибо, если бы Петр, слыша это, стал противоречить: то заслуженно кто-либо поносил бы (ἐμὲμφατο) его, так-как этим извращалось бы домостроительство. Теперь же, когда один выговаривает (ἐπιτιμούντος), а другой молчит: великий страх внушен был верным из иудеев. Потому-то так строго и поступил он (Павел) с Петром»¹⁰⁰. Так толкует эти слова апостола блаженный Августин: «истину написал апостол, что он видел Петра не право ходящим ко истине благовествования и в лице ему противостал за то, что язычников он нудил иудействовать. А сам Петр, что у Павла произошло спасительно из свободы любви, принял кротостью святого и благословенного смирения; и этим подал потомкам редчайший и святейший пример, чтобы они, если где-либо кто-либо оставит прямую стезю, не пренебрегали принять исправление хотя бы и от младших, как Павел, – чтобы и меньшие большим смело дерзали противиться, для защищения евангельской истины... Похвальны и справедливая свобода в Павле и святое смирение в Петре»... Затем блаженный учитель, подтверждая свое мнение свидетельствами Оригена, св. Златоуста, Амвросия и некоторых других древнейших толкователей Писания продолжает: «прибегаю к самому Павлу... к нему взываю спрашивая и ищу в том, что написал он к Галатам, будто он видел Петра неправо ходящим ко истине благовествования и из-за этого в лице ему противостал, так-как Петр этим лицемерием нудил язычников иудействовать, – истинно ли это он писал или как-нибудь... сказал неправду? И слышу, что он несколько выше, в начале этого же повествования, благоговейным гласом ко мне вопиет: а яже пишу вам, се пред Богом, яко не лгу» (Гал. 1, 20)¹⁰¹.

Отсюда видно, что и св. Павел считал себя в праве обличить Петра за неправоту, хоть неправоту и кажущуюся только, допущенную с благим намерением, – и св. Петр считал своей обязанностью уступить голосу истины, изреченному Павлом.

Из разбора этого доказательства открывается, что по смыслу своему, слова Господа: паси агнцы моя, паси овцы моя, паси овцы моя, не так ясны, чтобы их необходимо было толковать только в смысле римского учения о главенстве. Не необходимо толковать слова эти так, что словом – паси (πόιμαινε) – Господь вручил Петру верховную единоличную власть пастырства; а словами: агнцы моя, овцы моя, овцы моя, вручил для пасения всю Церковь и всех ее членов без изъятия, и даже самих апостолов. Из прямого смысла этих слов из связи речи, в какой стоят они, из множества параллельных соответствующих им мест и в св. Евангелиях и в Деяниях апостольских и в посланиях св. апостола Петра и особенно в посланиях св. апостола Павла, видно, что все апостолы были равны Петру, – что все они имели непосредственно от Христа Спасителя, а не от Петра и независимо от Петра, не только благодать апостольства, но и полномочие действовать этой благодатью в Церкви, – что сам Петр был подчинен общему голосу истины, изрекаемому предстоятелями апостольской Церкви, – что, значит, слова Христа Спасителя: паси агнцы моя, паси овцы моя, должно понимать в таком смысле: «будь верховным пастырем моего стада, как и прочие апостолы», или -"вместе и наравне с прочими апостолами», а не в таком: «будь верховным пастырем не только всей моей Церкви, но и самих апостолов», – что, значит, слова эти должно объяснять в смысле апостольства или первенства Петрова, но никак не главенства.

Мф. 4, 18; 10, 2; 15, 15; 17, 1. 4. 24. 26; 18, 21; 19, 27; 26, 37. 40; Мк. 3, 16; 5, 37; 9, 2; 10, 28; 11, 21; 13, 3; 14, 33. 37; 16, 7; Лк. 5, 8; 6,14; 8, 45. 51; 9, 28. 32. 33; 12, 41; 18, 28; 22, 8. 61; 24, 34; Ин. 1, 42; 13, 6–9. 24. 36. 37; 18, 11. 15; 20, 2; 21, 2. 11; Деян. 1, 13. 15; 2, 14. 37. 38; 3, 1. 3. 4. 6. 11. 12; 4, 8. 9; 5, 3. 8. 9. 15. 20; 8, 14. 20; 9, 32. 34. 38. 40; 10, 5. 13. 18. 19. 32. 44; 12, 3. 7. 13; 1Кор. 15, 5 и др

Из этих доказательств, приводимых в подтверждение учения о главенстве одними из римских богословов¹⁰², другие новейшие богословы¹⁰³ большую часть считают малозначащей, и в своих системах опускают: потому что, очевидно, никакой нет возможности доказывать Петрово главенство тем, например, что некогда Петр, излез из корабля, хождаше по водам, приити ко Иисусови (Мф. 14, 29) как доказывает, например, Беллармин¹⁰⁴ Из остальных доказательств –

1) Одни – то, например, что Петр первый увидел Христа по воскресении (Лук. 24, 34), или – что Петр первый посетил все церкви (Деян. 10, 32), или – что Петр первый начал проповедь язычникам (Деян. 15, 7; 10), – указывая на особые случайные обстоятельства жизни и служения Петрова, не доказывают ничего: таких особенностей в жизни и служении ап. Павла гораздо больше, чем у Петра.

2) Другие, – то, например, что Петр в ряду апостолов упоминается первым (Мф. 10, 2; Мк. 3, 16; Лк. 6, 14)¹⁰⁵, или – что Петр первый изрек заменить Иуду (Деян. 1. 15), или – что Петр первый начал проповедь иудеям (Деян. 2, 14), – указывая на некоторые особенности жизни и нрава Петрова, могут служить, в то же время, доказательством Петрова первенства в лике апостольском, не более.

3) Третье, наконец, заимствуемое из повествования св. Дееписателя об апостольском иерусалимском соборе (Деян. 15, 1–31), заслуживает особенного внимания: потому что, приводя это повествование св. Луки в подтверждение своего учения о главенстве, римские богословы¹⁰⁶ утверждают, будто св. Петр на апостольском иерусалимском соборе произнес первый и решительный голос: тогда как Петр не произносил здесь ни первого, ни решительного голоса, и все это повествование скорее может служить самым ясным и решительным опровержением, чем подтверждением учения о главенстве. Так, –

а) Когда возник в апостольской Церкви вопрос: может ли спастись тот, кто не хранит закона Мосеев; и большая часть христиан из иудеев решали этот вопрос отрицательно, поставляя христиан из язычников между двумя крайностями – или взять на себя тяжкое иго Моисеева закона, или отказаться от надежды на вечное спасение (ст. 1. 2): – Павел и Варнава идут о вопрошании семь во Иерусалим ко апостолам и старцам (ст. 2). Зачем – к апостолам и старцам: если Петр – глава Церкви; если нужно было только спросить Петра, чтобы узнать безусловно – обязательную для всех истину?

б) Собирается собор апостолов и старцев ведети о словеси семь (ст. 6). Зачем собор: если Петр – глава? Не для того ли, чтобы соборными совещаниями прояснить вопрос для самого Петра, как в последствии времени с этой целью созывались папами соборы на западе? Но Петр не нуждался в подобном совещания для прояснения вопроса потому, что обладал чрезвычайными дарами Св. Духа.

в) Идет многое взыскание (ст. 7). Зачем это: если Петр – глава, мнение которой решительно?

г) Многу взысканию бывшу, востав Петр рече (ст. 7)... Отсюда видно, что Петр не первый подал голос.

д) После Петра говорят Варнава и Павел о том, елика сотвори Бог знамения и чудеса во языцех ими (ст. 12): т. е. приводят доказательства в подтверждение слов апостола Петра, что сердцеведец Бог свидетельствова языкомь, давь им Духа Святого, якоже и нам; и ничтоже разсуди между нами же и оними (ст. 8. 9)... К чему опять это: если Петр – глава, мнение которой решительно? Отсюда видно, что Петр не подавал и решительного голоса также, как и первого.

е) По умолчанию же их (Павла и Варнавы) говорит Иаков, и как говорит? Мысль, которую после, многого взыскания высказал Петр, а после Петра подтвердили Варнава и Павел, Иаков доказывает еще словами пророков; потом заключает: сего ради аз сужду (ст. 13–19)... Уместно ли это: если Петр – глава, мнение которой решительно? Отсюда видно опять, что Петр не подавал окончательного голоса.

ж) Тогда изволися апостолом и старцем со всею церковью (ст. 22)... Изволися тогда, выражается Дееписатель, т. е. по произнесении последнего голоса Иаковом. Изволися апостолом и старцем со всею церковью: отчего бы не выразиться св. Дееписателю так: изволися Петру и апостолом, и старцем со всею Церковью, – если Петр отличен был от всех столько же, сколько глава от прочих членов тела? Не потому ли Дееписатель не отличил Петра от прочих, что изволение Петра, в этом случае, было не более решительно, как изволение и каждого в отдельности апостола, – что решительно обязательный голос принадлежит только собору?

з) Апостоли и старцы и братия (ст. 23), так начинается соборное послание. От чего опять Петр неотличен, как глава?

и) Изволися нам, собравшимся единодушно... Изволися Духу Святому и нам (ст. 25. 28), так начинается определение собора. А от чего не сказано: изволися Петру и всем нам собравшимся единодушно... Изволися Духу Святому, Петру и всем нам? Не потому ли собору угодно было скрыть лицо Петра под общим – нам, и поставить на вид: нам собравшимся единодушно... Духу Святому и нам, что верховный, безусловно обязательный для всех голос в Церкви принадлежит Св. Духу, и выражается в общем изволении собравшихся единодушно, во имя Божие, предстоятелей Церкви, а не в изволении того или другого отдельного лица?

i) Изволися Духу Святому и нам, гласит соборное определение (ст. 18–9), ничтоже множае возложити вам тяготи, разве нуждных сих: огребатися от идоложертвенных и крове и удавленины и блуда; и, елика не хощете вам быти, другим не творите. Отчего это собор излагает свое определение буквально выражениями св. Иакова, который перед этим только что говорил: азъ сужду не стужатии от язык обращающимся к Богу, но заповедати им огребатися от треб идольских и от блуда и удавленины и от крове, и, елика не угодна себе суть, иным не творити (ст. 19. 20)? Не значит ли это, что Иаков, как епископ церкви иерусалимской, матери всех церквей, был председателем собора, и произнес после Петра и других последний голос, – что после этого последнего голоса состоялось соборное определение и выражено в соборном послании так, как свое последнее мнение выразил председатель собора, св. апостол Иаков?¹⁰⁷

Из разбора всех доказательств, приводимых римскими богословами из св. Писания в подтверждение римского учения о видимом главенстве в Церкви, открываются следующие несомненные заключения:

I. Одни из этих доказательств (напр., основанное на Мф. 14, 29) даже некоторым из римских богословов кажутся ничего не значащими¹⁰⁸.

II. Другие (напр. основанное на 2Петр. 3, 14–16) показывают только, что намерение доказать, во что бы то ни стало, учение о главенстве может быть иногда причиной слишком заметных искажений смысла Писания¹⁰⁹.

III. Третьи (напр. основанное на Лк. 24, 84), касаясь случайностей в жизни св. Петра, не доказывают ничего¹¹⁰.

IV. Некоторые (напр. основанное на Мф. 10, 2) дают только ясную мысль о первенстве св. Петра между апостолами, и ничего не говорят в пользу главенства¹¹¹.

Сами римские богословы не могут и притязание изъявлять на то, чтобы все эти места Писания, сами по себе, вне связи с другими, более ясными местами, могли служить доказательством учения о главенстве.

V. Слова Христа Спасителя (Лк. 22, 31–2), по прямому значению своему, в пользу главенства не говорят ничего решительного; а по связи речи скорее говорят об апостольстве Петровом, и много что – первенстве, чем главенстве¹¹².

VI. Слова Христа Спасителя (Мф. 16, 18–19), по значению своему не таковы, чтобы их необходимо было толковать в смысле главенства; весьма естественно и удовлетворительно можно истолковать их в смысле апостольства или первенства; а по связи речи говорят они почти решительно в пользу апостольства или первенства Петрова – только, а не главенства¹¹³.

VII. Слова Христа Спасителя Петру (Ин. 21, 15–17), по значению своему, опять не таковы, чтобы их необходимо было толковать в смысле главенства; весьма естественно и удовлетворительно можно истолковать их в смысле апостольства или первенства; а по связи речи, они говорят почти решительно в пользу апостольства, и много что -первенства Петрова, и против главенства¹¹⁴.

VIII. Места Писания, в которых встречается слово – ключ, употребленное и в речи Господа (Мф. 16,19), показывают, что это слово означает не единоличную власть, а только власть; места Писания, в которых встречается слово – пасти – ποιμαίνειν, употребленное и в речи Господа (Ин. 21,16), показывают, что слово это означает не верховную единоличную власть пастырства, а только власть пастырства; места Писания, в которых встречаются слова: агнцы, овцы Господни, – слова употребленные в той же речи Господа, – показывают, что они означают не всю Церковь и всех ее членов определенно, без всякого изъятия того или другого члена, а только неопределенно – Церковь, с возможностью изъятия некоторых ее членов¹¹⁵.

IX. Наконец, доказательства, основанные на Гал. 2, 1–2, и Деян. 15, 1–31, замечательны тем особенно, что римские богословы приводят эти места Писания в подтверждение своего учения о главенстве тогда, как они ясно говорят против главенства, ясно свидетельствуя о том, что Петр был равен прочим апостолам, – что не он сообщал апостолам благодать и полномочие апостольства, – что не он был верховным авторитетом в Церкви, но собор предстоятелей апостольской Церкви, – что он – Петр даже не всегда держал в сонме апостолов первенство, уступив его епископу церкви иерусалимской, матери всех церквей, св. Иакову¹¹⁶.

X. Все прочие места Писания, которые касаются отношений св. апостолов к Господу, Церкви и между собой, показывают ясно:

1) Что камень положенный во главу угла, камень краеугольный, положенный в основание здания Церкви, есть наш Господь: что Петр есть такое же второстепенное основание Церкви, как и другие апостолы, состоя и к Господу, основанию Церкви первостепенному, и к Церкви, и к прочим апостолам в тех же самых отношениях, в каких находятся и другие апостолы, что паче лежащего уже основания, Иисуса Христа, Петр не может быть иным основанием Церкви столько же, сколько и Павел или другой апостол; – и что Петр не отличен, как единственное в своем роде основание Церкви, там, где отличить было почти неизбежно нужно¹¹⁷.

2) Что власть решить и вязать, одна и та же власть, всем апостолам, без отличения Петра от прочих самим Господом, а не Петром, и обетована и дарована¹¹⁸.

3) Что все апостолы, по достоинству и власти апостольства вообще, были равны Петру¹¹⁹; что апостолы, до воскресения Христова, допускали возможность тому или другому из них быть вообще выше Петра¹²⁰; что апостол Павел считал себя, в некоторых отношениях, выше Петра¹²¹; что Петр не всегда в апостольской Церкви держал самое первенство, уступив его апостолу Иакову¹²².

4) Что благодать (ordinem) апостольства получили св. апостолы от Христа Спасителя и Св. Духа непосредственно, а не от Петра, и не через Петра¹²³.

5) Полномочие апостольское (jurisdictionem) также¹²⁴.

6) Что тем и другим, благодатью и полномочием, они действовали независимо от Петра, или завися от него столько же, сколько и он сам зависел от каждого из них¹²⁵. Апостол Павел считал себя независимым, кроме Бога, от какого бы то ни было в отдельности лица¹²⁶.

7) Что высшим судилищем в Церкви апостольской, которому в известной степени подчинялся и сам Петр, был собор предстоятелей Церкви¹²⁷; что сам Петр считал себя обязанным дать отчет иерусалимским христианам, препиравшимся с ним по вопросу о принятии язычников в Церковь, также – выслушать торжественное обличение от Павла, и, вследствие обличения, перестать неправо ходить ко истине благовествования¹²⁸; что вопрос о хранении Моисеева закона решен был собором, на котором Петр не подавал ни первого ни окончательного голоса, – на котором последний решительный голос произнесен был предстоятелем церкви иерусалимской, и потому председателем собора, Иаковом, а определение истекло от лица всех членов собора¹²⁹, по изволению Св. Духа.

Из снесения всех этих и многих других мест Писания, в которых Христос Спаситель определяет отношения святых апостолов к своему Отцу, к Себе самому и к Св. Духу, взаимные отношения апостолов между собою и к другим членам Церкви, -которые говорят, как действовали св. апостолы по воскресении Господа, как смотрели на свои отношения к Господу, к Церкви и друг к другу, – из снесения всех подобных мест открывается ясно, какое устройство должна иметь Христова Церковь: Церковь – едино тело; глава, всегда присущая Церкви и божеством своим и человечеством, есть Господь наш Иисус Христос; св. апостолы благодать апостольства и полномочие свое получают непосредственно от Господа, а не от Петра; как равные между собою, Петру они подчинены столько же, сколько Петр каждому из них; если он один представляется получающим какие-либо дары и действующим, – то не иначе, как для всех и от лица всех; высшим судилищем, которое окончательно решало все возможные вопросы в Церкви, был собор всех апостолов; источник своей безусловно обязательной для всех непогрешимости они видели в изволении Святого Духа, а орган последнего верховного суда – в общем своем голосе. Мысль, чтобы св. Петр был особым в своем роде основанием Церкви, – чтобы ему одному или, в исключительном смысле главенства, принадлежала власть решить и вязать, – чтобы он один был пастырем не только всей Церкви, но и самих апостолов, – чтобы от него и через него сообщалась апостолам благодать апостольства, – чтобы от него истекало или к нему особенно было привязано их апостольское полномочие, – чтобы Господь хотел утвердить в своей Церкви видимую единоличную власть и предназначал Риму такое исключительное высокое призвание в Церкви, – все эти мысли совершенно чужды Слову Божию так, что даже два главных места в Писании, приводимые в подтверждение учения о видимом главенстве в Церкви, по прямому смыслу своему, не исключают толкований несогласных с этим учением, а по связи речи говорят больше против, чем в пользу его. Явный знак того, что Господь наш и святые апостолы Его были далеки от мысли утвердить в Церкви это учение тогда, как, по притязанию западно-римских христиан, оно есть основание всей системы христианства и корень всего благоустройства христианской Церкви.