I. Состояние церкви по внешнему составу

Церковь Русская, с самого происхождения своего, является одною из митрополий Константинопольского Патриарха², содержащею в себе несколько епархий. Потому иерархия ее состояла из одного Митрополита, нескольких Епископов и прочего низшего духовенства.

Сведения о наших Митрополитах того времени чрезвычайно скудны, так что нам остается представить здесь почти один перечень имен их. Всех их, в преемственном порядке, было у нас тогда до двадцати двух. И именно:

Св. Михаил, родом Сириянин, присланный к Великому Князю Владимиру от Константинопольского Патриарха Николая Хрисоверга в 988 году. Показавши в себе пример самой пламенной ревности по вере при насаждении Церкви в нашем отечестве, а вместе и образец истинного благочестия, за которое угодно было Промыслу прославить его нетлением самих его останков, этот Святитель Христов достойно начал собою ряд первосвятителей Русских, и как бы предобразил в себе те истинно-пастырские качества, которыми более или менее отличались и все последующие наши иерархи. Скончался в 992 году³.

Леонтий или Леон, Грек, хиротонисованный тем же Патриархом в 992 году и скончавшийся в 1008 году. Об этом Святителе известно, во-первых, что он учредил у нас в 992 году первые шесть епархий, предоставив их Епископам, прибывшим еще вместе с предшественником его и занимавшимся доселе только распространением Христианства⁴; а во-вторых – то, что он именовался Митрополитом Переяславским и Русским, может быть потому, что действительно бе прежде Переяславль митрополия, как свидетельствует летопись Никонова⁵, и уже Леонтий определил – нигде, кроме Киева, не быть митрополитской резиденции⁶, или, вероятнее, потому, что первые Митрополиты наши, пребывая главным образом в Киеве, имели в то же время свой дом и в Переяславле, куда одни из них удалялись только изредка для спокойствия и отдохновения, а другие – и весьма часто, оставаясь в нем на целые годы. Ибо и после Леонтия, как увидим, некоторые Митрополиты наши жили в Переяславле.

Иоанн I или Иона, как назван он, вероятно, в схиме, Грек, прибывший в Россию от Патриарха Сергия в 1007 или 1008 году. Как ни долговременно было его служение Церкви (он умер уже в 1035); но в летописях о нем говорится весьма не многое, именно, что он положил начало в 1008 году основание каменной Петропавловской или святых Апостол Церкви на Берестове, переносил мощи св. Ольги в Десятинную Церковь, и похоронил Великого Князя Владимира рядом с супругой его Анною в том же храме.

Феопемпт, Грек, присланный от Патриарха Алексия Студита в 1035 или 38 году, и скончавшийся в 1047 или 49 году. Он освятил три храма в Киеве – Софийский, построенный Ярославом, Благовещенский, бывший на златых воротах, и Десятинный, после поновления его: только гласят о нем летописи⁷!

Иларион, Россиянин, возведенный в сан Митрополита из священников Киевской церкви святых Апостол на Берестове. Особенно замечателен как тем, что избран был, по воле Великого Князя Ярослава, и хиротонисован (в 1051 году) собором Русских Епископов, без отношения к Константинопольскому Патриарху, хотя в последствии и испросил подтвердительную для себя грамоту от Патриарха Михаила Керуллария, так и тем, что в продолжение двадцатилетнего пастырства своего (он скончался в 1071 году), вполне оправдал выбор Великого Князя и своих со-пастырей отлично усердными подвигами в пользу отечественной Церкви. Ибо летописец, не без основания, заметил, что при этом Митрополите начат вера Христианская особенно плодитися⁸.

Георгий, Грек, присланный от Патриарха Иоанна Ксифилина в 1072 году и скончавшийся в 1079 году. Два только случая рассказывают о нем летописи – один тот, что Георгий переносил в Вышгород, с другими русскими Епископами, св. мощи Благоверных Князей Бориса и Глеба из старой Церкви в новую, и чудесным образом был убежден в святости сих мучеников, и другой, что он ездил в Царьград, вероятно, по случаю междоусобия Изяслава с братьями своими, – и в его отсутствие, паства его подверглась было притязаниям папизма частью со стороны Польского Короля Болеслава, а более со стороны самого папы Григория VII, присылавшего послов своих к Изяславу.

Иоанн II, Грек, посвященный в 1080 году Патриархом Евстратием Гаридом и скончавшийся в 1089 году. Его называли у нас пророком, без сомнения, потому, что он бысть, как замечает преподобный Нестор, муж хитр книгам и учению, молчалив и речист, книгами святыми утешая печальных; называли также и добрым, конечно, за то, что он был милостив к убогим и вдовицам, и ласков ко всякому, богату и убогу⁹.

Иоанн III, Грек, скопец, привезенный из Константинополя от Патриарха Николая Грамматика великою княжною Анною Всеволодовною в 1089 или 90 году. Се мертвец пришёл к нам, говорили о нем Киевляне; бяше сей Митрополит некнижен, прост и просторек, заметил о нем летописец¹⁰. Скончался в том же году.

Ефрем, Грек¹¹, скопец, посвященный тем же Патриархом Николаем в 1091 году и скончавшийся в 1096 году. В краткий срок служения своего он сделал многое: соорудил в Переяславле, где и жил сам, великолепный Михайловский собор, воздвиг несколько других каменных церквей и зданий, обнес город каменною стеною и устроил каменное банное строение (вероятно, баню для священнослужителей), чего, по словам преподобного Нестора, не бывало в России; наконец уставил еще врачей и больницы безмездно по городам и весям своей митрополии, чего также прежде не бывало¹².

Николай, Грек, известный только по своей краткой трогательной речи, которою укротил он справедливый гнев Владимира Мономаха и других князей Русских, обложивших было войсками своими Киев с целью отмстить заключавшемуся в нем Святополку за вероломное ослепление князя Василька¹³. Пастырь сей прислан был от Патриарха Николая в 1097 году и скончался в 1104 или 1106 году.

Никифор (1104 или 1107–1121), Грек, посвященный Патриархом Николаем Грамматиком, – пастырь мудрый и ревностнейший к своему долгу, как показывают его послания к Великому Князю Владимиру Мономаху.

Никита (1122–1126), Грек, рукоположенный Патриархом Иоанном IX, погребший в Софийском соборе великого Мономаха, посреди плача земли Русской.

Михаил II (1127–47), присланный из Греции тем же Патриархом и, по случаю непрестанных междоусобий наших князей, снова возвратившийся в свое отечество в 1145 году. В отсутствие его управителем Русской иерархии был Черниговский Епископ Онуфрий.

Климент Смолятич (1147–56), Россиянин, из затворных схимонахов. Он был возведен на митрополию отечественными иерархами, по воле Великого Князя Изяслава, без отношения к Константинопольскому Патриарху, и потому не признан ими, а по смерти Изяслава лишен места: муж славный в свое время святостью жизни и необыкновенной мудростью¹⁴.

Константин I (1156–59), Грек. По желанию Великого Князя Юрия Долгорукого, посвящен Патриархом Лукой Хрисовергом, на место Климента, из Епископов Черниговских; а по смерти Юрия принужден был отказаться от митрополитской власти и возвратиться на прежнюю свою епархию. Пастырь сей достопамятен в нашей истории по своему необычайному смирению: умирая, он завещал Черниговскому Епископу Антонию извергнуть тело свое, как недостойное погребения, из града на съедение хищным зверям и птицам.

Феодор (1160–63), Грек, испрошенный у того же Патриарха князями, искавшими престола Киевского, – Ростиславом и Мстиславом, из коих первый не хотел видеть на митрополитской кафедре Константина, а последний Климента, хотя оба эти иерарха были еще живы.

Иоанн IV (1164–66), Грек, которого долго не соглашался принять Киевский Князь Ростислав, желавший возвратить на митрополитский престол низложенного Климента, и наконец принял только по усиленной просьбе Императора Греческого, Мануила Комнина, и с условием, чтобы впредь присылаемы были в Киев Митрополиты, с согласия Великого Князя Русского: Коссов и Иерархический каталог Киевский свидетельствуют, что Иоанн (IV) был муж ученый в мирских и духовных науках.

Константин II (1167–74), Грек, по сказанию Татищева, избранный Великим Князем Ростиславом из Епископов Русских, а рукоположенный Цареградским Патриархом Лукою. По смерти сего иерарха, около десяти лет не было в Киеве Митрополита, по случаю неустройств и раздоров княжеских.

Никифор II (1185–97), присланный в Киев, по сказанию Киевского каталога, от Патриарха Василия Коматира. Пастырь сей, желая предотвратить брань между Великим Князем Киевским Рюриком и сватом его Всеволодом Юрьевичем Владимирским (за то, что последний требовал себе у первого некоторых городов, а первый, отдавши те города прежде зятю своему Роману Волынскому, с клятвою никогда не отнимать их, не согласился на требование последнего), принял на свою душу эту клятву, и тем дал возможность примириться спорившим.

Матфей (1200–21), Грек, посвященный, по Киевскому каталогу, Патриархом Иоанном Коматиром до взятия Латинами Константинополя, – свидетель страшного опустошения Киева (в 1204 году) князьями Рюриком Ростиславичем и Ольговичами Черниговскими.

Кирилл I (1224 или 25–33 или 36), по свидетельству одних, Грек, а по сказанию других, Россиянин, рукоположенный или в Никее, куда, по занятии Царьграда папистами, удалились на время (1204–61) Константинопольские Патриархи, или, если верить Пушкинскому списку Нестора, – в Киеве в Софийском соборе. Летописцы называют сего архипастыря то философом и по Бозе жительствовавшим, то набожным и ученым, то искусным в делах церковных.

Иосиф (1236 или 37–40), прибывший в Киев из Никеи от Патриарха Германа Навплия, и погибший, вместе с Киевом, при нашествии Батыевом.

Из этого краткого обзора жизни наших Первосвятителей, в период до-татарский, открывается, что состояние нашей митрополии в то время было довольно однообразно. Митрополиты обыкновенно приходили к нам из Греции, и почти все родом были Греки, так что из числа двадцати двух едва можно указать два или три имени собственно Русских. Избирал и присылал их к нам Константинопольский Патриарх, и только случились две попытки избрания наших Митрополитов собором собственных иерархов, одна при Ярославле, другая при Изяславе, попытки весьма многознаменательные. Постоянною резиденциею наших Митрополитов был Киев, но временную резиденцию бывал, кажется, и Переяславль. Еще случай замечательный, касавшийся нашей митрополии, о котором мы еще не упомянули: великий князь Андрей Боголюбский, желая возвысить престольный град свой Владимир на степень Русской столицы, и пользуясь смутами в нашей Церкви, в то время, когда на митрополитскую кафедру возводимы были то Климент, то Константин, – посылал в 1159 году к Цареградскому Патриарху Луке Хрисовергу просить себе особого митрополита во Владимир, и таким образом покушался разделить единую митрополию Русскую на две. Но Патриарх, рассмотревши дело соборно, не согласился исполнить эту просьбу¹⁵.

Отношение наших Митрополитов к Константинопольскому Патриарху, Великому Князю, подчиненным Епископам и к народу, сколько выразилось оно в событиях до нашествия Татар, было следующее:

От Цареградского Патриарха Первосвятители наши находились в полной зависимости. Он, обыкновенно избирал, посвящал и присылал их к нам; он же имел право судить их. Известно, что под властью этого Патриарха находились три огромные диэцеза, Фракийский, Азиатский и Понтийский, из которых каждый заключал в себе по нескольку митрополий, и находился ближайшим образом под ведением главнейшего из своих Митрополитов, или Экзарха, каковым в диэцезе Фракийском считался Митрополит Гераклийский, в Азиатском Ефесский, в Понтийском Кесарио-Каппадокийский¹⁶. Наш Митрополит не находился под ведением ни одного из этих Экзархов, а относился всегда и непосредственно к самому Патриарху. Следовательно, наша митрополия, хотя и не называлась экзархею, но, очевидно, была в виде экзархи, и по обширности своей составляла собой как бы особый диэцез. Отсюда понятно, почему Патриарх Константинопольский давал нашему Митрополиту и некоторое видимое предпочтение пред всеми своими Митрополитами, присылая к нему только одному грамоты не за восковою, а за свинцовою печатью, – честь, как делана была со стороны его лишь коронованным главам и Патриархам¹⁷.

Великие Князья наши, с одной стороны, являли власть над Митрополитом. Так – а) они пытались усвоить себе право непосредственно участвовать в избрании Митрополита: выражение этой мысли было при избрании Митрополита Илариона Ярославом благовластным и Митрополита Климента Великим Князем Изяславом; б) пытались также требовать, чтобы, по крайней мере, без их предварительного согласия, не был избираем в Царьграде Митрополит в Россию: под этим только условием, взятым от Константинопольского Патриарха и Императора, Великий Князь Ростислав согласился в 1176 году принять от них Митрополита Иоанна IV, – и следующий Митрополит, Константин II, действительно и был избран по согласию на то Великого Князя¹⁸, хотя в последствие опять не видно подобного великокняжеского участия; в) имели волю не принимать к себе в начале неугодного Митрополита, как показал тот же пример Ростислава над Митрополитом Иоанном, и г) позволяли себе иногда в последствии лишать Митрополита кафедры и изгонять из Киева: участь Климента и Константина подтверждают это.

С другой же стороны, Великие Князья оказывали Митрополитам духовную покорность и повиновение. Князь обыкновенно называл Митрополита отцом своим, а Митрополит Великого Князя сыном. И потому пред начатием всякого важного дела Великие Князья обыкновенно обращались за советом и благословением к Митрополиту¹⁹, и нередко издаваемые ими указы как бы подкрепляли его согласием: доказательство – церковные уставы Владимира и Ярослава. Пользуясь таким влиянием на Великого Князя, а тем более на князей удельных, Митрополиты постоянно старались употреблять это влияние на пользу отечества и Церкви. Потому-то очень часть осмеливались сами делать Великому Князю представления, полезные для государства; в смутные же времена раздоров княжеских, когда уже ничто не могло предотвратить кровавого междоусобия, спешили быть примирителями враждующих князей, и почти всегда с успехом. Так, Леонтий, вместе с другими Епископами, уговаривал Владимира казнить злодеев; Николай примирил Владимира Мономаха и прочих князей с Великим Князем Святополком, коварно ослепившим князя Василька; Михаил (в 1136 году), примирил Великого Князя Ярополка с племянниками его, и Вячеслава Владимировича с Всеволодом Олеговичем (в 1138 году); Феодор примирил Великого Князя Ростислава Мстиславича Киевского с Святополком Олеговичем Черниговским и другими и проч.²⁰. Случалось, что Митрополиты показывали духовную власть свою и над князьями, как над прочими верующими. Большею частью это ограничивалось только тем, что Первосвятители угрожали князьям анафемою и отлучением от Церкви – с целью этим последним средством примирить их между собой; а однажды Митрополит Константин даже самым делом отлучил от Церкви умершего уже князя Изяслава, избравшего на митрополию Климента²¹.

По отношению к подчиненным Епископам, Митрополит наш, соответственно канонам, пользовался правом рукоположения, также правом суда и расправы. И власть его над ними была такова, что иногда он сам, без суда соборного, лишал виновных Епископии. Так, в 1055 году Новгородский Епископ Лука Жидята, по ложному доносу на него, осужден Митрополитом Ефремом, и три года содержался в Киеве до оправдания²²; в 1155 году, Ростовский Епископ Нестор, оклеветанный своими же домашними, лишен был на время епархии Митрополитом Константином²³.

Народ наш смотрел на Митрополита с глубочайшим уважением, и каждый считал для себя за великое счастье увидеть Первосвятителя и особенно получить от него благословение. Посему-то, между прочим, и указы княжеские являлись пред народом как бы скрепленными согласием Митрополита. На вечах, где проявлялась некоторая власть и свобода народа, голос Митрополита всегда считался сильнейшим²⁴. Вследствие такого всеобщего уважения к Митрополиту, случалось, что он одним словом своим производил в народе то, чего не могли сделать никакие другие средства: так в 1134 году, когда в Новгороде вспыхнул сильный мятеж, одна грамота Митрополита Михаила, полагавшая запрещение на своевольный город, усмирила мятежников²⁵. Сею-то властью Митрополита часть пользовались сами князья, когда не оставалось возможности удержать подданных в надлежащем повиновении.

Число епархий, подвластных Киевскому Митрополиту до порабощения России Татарами, возросло в ней до 17, или, за исключением одной, упразднившейся вскоре после своего учреждения, – до 16, именно: шесть из них учреждены в X веке (992 года) Митрополитом Леонтием: а) Киевская, б) Новгородская, в) Ростовская, г) Владимирская на Волыни, д) Белгородская близ Киева, и е) Черниговская; четыре – в конце или последней половине XI века: ж) Юрьевская близ Киева на реке Росе, з) Переяславская, и) Хелмская на Чермной Руси, и й) Тмутараканская в бывшей столице (близ Азовского моря) некоторых удельных князей: сия-то последняя епархия, по случаю разорения Тмутаракани и всего княжества от Половцев, в конце этого же века навсегда упразднилась; пять – в XII веке: к) Полоцкая, в начале столетия, на Белой Руси, л) Туровская (в 1114 году) в городе Турове, находившемся близ Пинска при реке Случе; м) Смоленская (около 1128 или 37 год.), н) Перемышльская на Чермной Руси (упомин. До 1157 года, когда она на время соединена с Галицкою), и о) Галицкая (в1157 или 65 годах) на Чермной же Руси; наконец две в первой половине XII столетия: это п) Рязанская (с 1198 или 1208), и р) Владимирская на Клязьме (в 1215 году)²⁶.

Иерархи, которым поручались эти епархии, первоначально назывались все Епископами. Но с 1166 года владыка Новгородский Илия или Иоанн, за премногую добродетель свою²⁷, возведен Митрополитом в достоинство Архиепископа, и с тех пор, как он, так и все преемники его, начали считаться в нашей иерархии первыми по Митрополите.

Отношение наших Епископов к Первосвятителю нашей Церкви мы уже видели. Отношение их к князьям тех уделов, где находились их епархии, было подобно тому, какое имел Митрополит к Великому Князю Киевскому. То есть, эти князья, с одной стороны, пользовались некоторой властью над своими архипастырями. Князья – а) имели исключительное право избирать себе Епископа, разумеется, по совету с своею дружиною, как решали они и все важные дела: несть достойно, замечает летописец, наскакати на святительский чин, но его же Бог позовет, князь восхощет и людие²⁸. Впрочем, право утверждения этого выбора, кажется, принадлежало Великому Князю, по крайней мере дотоле, пока власть его на Руси была сильною, и Митрополиту. Известно, что Всеволод Юрьевич около 1185 года, избравши, с согласия своих граждан, для епархии, находившейся в его уделе, во Епископа Игумена Луку, отправлял нарочитого посла к Великому Князю Киевскому и Митрополиту, с испрошением на то их согласия²⁹. Могли князья – б) не принимать к себе Епископов, не ими избранных: тот же Всеволод Юрьевич не принял Епископа Николая, которого прислал было к нему Митрополит, вместо Луки, избранного сим князем³⁰. Могли, наконец, в) судить их, разумеется, в отношениях гражданских, и даже изгонять: так Ярослав Феодор (в 1229 году) судил какую-то важную тяжбу Епископа Ростовского Кирилла, обвинил его и лишил почти всего имения; Ростовцы изгнали Епископа Леона; князь Черниговский Епископа Антония и проч.³¹.

С другой стороны, удельные князья оказывали святителям духовное подчинение и покорность. А потому – а) всегда призывали их для совещаний и не решались делать ничего важного без их благословения³²; равно как – б) Епископы, подобно Митрополитам, пользуясь своим влиянием на князей, всегда являлись миротворцами их во дни распрей и междоусобий³³.

Так как в Новгороде верховную, княжескую власть усваивало себе вече: то к нему здесь и относился Архиепископ точно так же, как в прочих уделах к князю: то есть, вече имело право и избирать архипастыря, и потом судить его, изгонять и снова призывать и проч. Так, Новгородца изгнали было и снова приняли Архиепископа Митрофана (в 1212 году); изгнали и снова приняли Архиепископа Антония (в 1218 году) и преемника его Арсения³⁴. За то и избранный святитель имел в Новгород на вече народном, даже в гражданском управлении, особенную важность и силу³⁵, какой нигде в России Епископы не имели. Потому-то и называли его Новгородцы еще с самого начала своим Владыкою, – именем, которое впоследствии мало-помалу усвоено и прочим нашим Епископам, впрочем только как почетное. Замечательна также у Новгородцев особенность при самом избрании кого-либо на архиепископство. Они – а) избирали иногда не по голосам, как вообще действовало вече, но по жребию; б) избирали непременно из духовенства своей области, тогда как в прочих уделах избирались во Епископы и из чужих уделов; и в) избирали, кого хотели: в прочих уделах во Епископы обыкновенно избираемы были Игумены и Архимандриты, и непременно уже монашествующие; а Новгородцы нередко возводили на Архиепископские сени духовных из бельцов, священников, диаконов, кои впрочем должны были поступить в монашество.

Источниками для содержания Митрополита и Епископов служили:

1) Десятина. О ней можно заметить: а) что она дана была св. Владимиром только на одну церковь соборную Десятинную: се даю церкви сей святой Богородице³⁶, сказал он по освящении ее; также точно только святой Богородице давал десятину и Ярополк³⁷, по свидетельству преподобного Нестора; только на соборную Богородицкую церковь во Владимире определил десятину и Андрей Боголюбский³⁸; только на соборные церкви в делах своих уделяли десятину и удельные князья³⁹; б) что эту десятину князья наши давали из своего только княжеского имения и своих градов, а не с земских имений подданных: се даю, сказал Владимир, от имения моего и от градов моих десятую часть, и Ярополк давал Десятинной церкви только от всех скот своих и от жит на вся лета; Боголюбский также давал десятину только в стадех своих⁴⁰; в) что эта десятина шла, кажется, единственно на содержание Митрополита и Епископов, живших обыкновенно при церквах соборных; Новгородский князь Святослав в своей грамоте (данной в 1137 году) ссылается на бывший устав в Руси от прадед и от дед имати именно Пискупом десятину от даяний и от вир и продаж, что входит во двор княж всего⁴¹; г) наконец, что десятиною продолжали пользоваться наши Епископы до самого нашествия Татарского, кроме некоторых мест, где она еще и прежде отменена: Новгородский князь Святослав в помянутой грамоте ссылается уже на устав о десятине, только как устав бывший, и вместо десятины с тех пор определяет своему Епископу и Софийскому собору плату деньгами из казны городовой или княжеской и дарами при объезде епархии⁴².

2) Судные духовные пошлины. Их установил у нас, на основании Номоканона, еще св. Владимир, предоставивши Митрополиту и Епископам над подданными своими некоторые судопроизводства и определивши за каждое преступление известную пеню с виновных. Но по уставу св. Владимира Митрополит и Епископы могли брать себе из этих пошлин, взносимых виновными, только одну десятую часть⁴³, отлагая девять частей на долю князей Великого и удельных. Сын же Владимира Ярослав уступил эти пошлины Митрополиту и Епископам, некоторые до половины, а другие и вполне⁴⁴. Для производства таких судов и собрания пошлины, по 52 правилу Карфагенского собора, Епископы должны были ежегодно обозревать свою епархию, а Митрополит каждую из подвластных ему епархий через два года в третий.

3) Хиротонийные или ставленые пошлины. Они вошли в употребление в Церкви Восточной еще до Императора Юстиниана, и были взимаемы с каждого, рукополагаемого во священника, диакона и постригаемого в стихарь, также за грамоты, выдававшиеся этим лицам, равно как Архимандритам и Игуменам. Сюда же можно отнести пошлины, которые были собираемы за грамоты на построение церквей и монастырей и за грамоты дозволительные на вступление в брак, называвшиеся венечными памятями⁴⁵.

4) Недвижимые имения. По свидетельству Степенной книги, еще сам св. Владимир дары великие и стяжания земная довольно церквам святым даяти завеща, и наследницы его много сугубно приложиша…, нещадно даяху им вечное наследие грады и погосты, села и винограды, земли и борты, езера и реки и великия волости со всеми прибытками⁴⁶. Киевская Десятинная церковь, как упоминается в летописи под 1169 годом, имела во владении своем даже город Полонной. Андрей Юрьевич своей Владимирской соборной церкви предаде много имения и слободы купленныя и с даньми и села лепша⁴⁷. Впрочем в некоторых местах эти имения на время были отнимаемы у духовенства. Так князь Ярополк Ростиславич (в 1175 году) отнял было у соборной Владимирской церкви все деревни и доходы, пожалованные ей Боголюбским, которые, впрочем, возвращены были ей в том же году, по изгнании Ярополка, новым князем Михаилом⁴⁸.

Все такие доходы Митрополита и Епископов были употребляемы не на них только одних, но и – а) на содержание находившегося при каждом из них клира и их соборных церквей, как можем догадываться из примера Митрополита Ефрема и первого Новгородского Епископа Иоакима Корсунянина⁴⁹; б) на содержание духовных училищ, которые первоначально вверены были св. Владимиром Митрополиту Михаилу, а потом, без сомнения, перешли в ведение его преемников и прочих Епископов; в) на содержание больниц и богаделен, – что видно также из примера Митрополита Ефрема; г) наконец, на вспомоществование сирым, присмотр за коими, по правилам соборным⁵⁰, возложен был на Епископов, и тому подоб.⁵¹.

В рассуждении прочего низшего духовенства не сохранилось до нас почти ничего положительного и определенного. Естественно допустить, что первые наши священники, диаконы и чтецы были преимущественно из Греков и Болгар, с которыми перешли к нам и святая вера и богослужебные книги на Славянском языке. Но мало-помалу, разумеется, появились на этих иерархических степенях сами Русские, выходившие из заведенных св. Владимиром и преемниками его училищ. Необходимо также согласиться, что поступать в эти должности предоставлено было в начале людям всякого состояния, конечно, по избранию, пока не образовалось особое духовное сословие⁵². Средствами содержания для нашего низшего духовенства служили: а) прежде всего, без всякого сомнения, добровольные подаяния прихожан, как велось в Церкви Восточной с самых первых веков Христианства⁵³; б) ежегодный сбор денег, хлеба и других потребностей житейских со дворов всего прихода, называвшийся роковщиною⁵⁴; в) иногда жалованье от князей: так, по крайней мере, известно о Великом Князе Ярославе, который, по словам летописца, даяше потом от имения своего урок⁵⁵; г) земли, иногда села и деревни, которыми впрочем владели очень немногие сельские приходские церкви⁵⁶. Можем ко всему этому присовокупить еще одно известие, что и низшие наши священнослужители, подобно своим архипастырям, старались, в те смутные времена междоусобий, быть примирителями враждовавших князей и ходатаями пред ними о благе подданных⁵⁷.

Общая привилегия всего нашего духовенства, высшего и низшего, была та, что оно, по уставам Владимира и Ярослава, было освобождено от подсудимости гражданскому начальству, от гражданской службы, от общественных работ и вообще от всех государственных повинностей, а подлежало только суду Епископов и Митрополита. Впрочем, эта важная привилегия в некоторых уделах иногда отнимаема была у духовных: так, в 1174 году, Луцкий Князь Ярослав Изяславич, владевший Киевом, подозревая Киевлян в измене, обложил данью не только всех граждан, но и священников и иноков⁵⁸. Право это Великий Князь Владимир распространил в церковном уставе своем и на некоторых мирян, отчисленных им к людям церковным, каковы: странник для богомолья, лекарь, прощеник или чудесно выздоровевший от болезни, человек задушный, или освобожденный господином для спасения его души, сторонник или чужеземец, слепец, хромец и вообще люди живущие в монастырях, больницах, гостиницах и странноприимницах.

Состояние паствы в настоящий период представляет, главным образом, два ряда событий, совершенно различных между собою: ряд успехов православия в пределах нашего отечества и постепенное умножение числа православно-верующих, и ряд препятствий этим успехам, ряд попыток неправоверия к сокращению этого числа.

Православная вера, принятая с такой любовью нашими предками при св. Владимире, успела до нашествия Татарского не только озарить всю собственно Россию, так что в ней не осталось тогда, можно сказать, ни одного язычника, но и проникала в некоторые пограничные области, мало-помалу вошедшие в состав нашего отечества.

Распространению ее, после св. Владимира, более всего содействовали его дети, между которыми разделил он свое государств, и которым, посылая их в назначенные им уделы, дал мудрых советников – пастырей и твердо завещал, чтобы они всеми мерами искореняли язычество, истребляли капища, приводили людей ко крещении. И повсюду устрояли Божия церкви⁵⁹. Кроме этого история, в частности, упоминает о распространении Христианства:а) в княжестве Суздальском и Владимирском, где крещены многие язычники усердием тамошняго Князя Юрия Долгорукова⁶⁰, и потом многие язычники и Иудеи – ревностью сына его, Андрея Боголюбского⁶¹; б) в Ростове, где (около 1159 г.) св. Авраамий сокрушил последнего идола Велеса, построил на месте его Христианскую церковь и крестил остальных жителей города, бывших доселе в язычестве⁶²; в) в Муроме, где также (около 1192 г.) искоренены наконец последние остатки язычества Константином Святославичем, благодаря верным Князем Муромским⁶³; г) в стране Вятичей, в нынешней Орловской, Курской и калужской губерниях: здесь проповедников Христианства был св. Кукша (с 1215 г.), постриженец Киево-печерский, своими чудесами привлекший ко Христу многих идолопоклонников, но наконец потерпевший от них мученическую смерть, вместе с учеником своим⁶⁴.

В пограничных странах нашего отечества Христианство распространялось –

1) и на Востоке: а) в окрестностях нынешней Вологды, куда пришел в 1147 году постриженик Киевского Глушинского монастыря препод. Герасим, и, занимаясь распространением св. веры между язычниками, построил на Кайсарове ручье церковь⁶⁵; б) между Чудью, Вотяками и Черемисами, населявшими Вятку и окрестные страны: здесь посеяли и утвердили св. Веру переселенцы Новгородские, которые в 1174 году, завладевши всею Вятскою областью, построил в ней свои деревни и города с Христианскими церквами, и, основав небольшую, независимую республику, по подобию Новгородской, власть над ней поручили главнейшим образом духовенству⁶⁶.

2) и на Западе – в Лифляндии. Там начатки Христианства положены еще Велик. Князем Ярославом, построившим город Юрьев или Дерпт⁶⁷. После того Немецкие летописцы свидетельствуют, что в течение XI и XII века, когда Лифляндия была данницею Русских Князей (Полоцких, Новгородских и Псковских), Псковские священники нередко объезжали всю страну с готовностью преподать крещение, если кто добровольно принимал веру, – и это гораздо прежде, чем проникли сюда западные миссионеры (1184 г.); упоминают о крещении Русскими некоторых (в 1209 г.) тамошних обитателей, и о том, как в последствии (между 1213–1214 г.) сии последние, по принуждению, переменяли Христианскую веру, принятую от Русских, на обряд Латинян; рассказывают, что некоторых из Литовцев в 1212 году обратил к Христианству Новгородский князь Мстислав, хотя, не успевши в скором времени выслать к ним священников, он потерял их для Церкви Православной, и что в Русских крепостях на Двине были даже христианские храмы с утварью, иконами, колоколами, сокровищами, и след. жили Христиане гораздо прежде, чем пришли Немцы и Латиняне⁶⁸.

3) и на Севере: а) в Заволочье или древней Биармии, простиравшейся от Бела-озера до реки Печоры: по свидетельству Двинского летописца, жителей этой страны, издавна зависевших от Новгородцев, просветил крещением еще св. Владимир; по крайней мере необходимо допустить, что Христианство перенесено к ним весьма рано, может быть выходцами Новгородскими, мало-помалу там селившимися: в XII веке на берегах Двины существовали уже монастыри, как показывают несомненные исторические памятники⁶⁹, – и б) в земле Корельской (в нынешней Финляндии): в 1227 г. Новгородский Князь Ярослав отправлял туда нарочитую миссию из священников православных, которые, без всяких насильственных мер, крестили почти всех жителей, издавна подвластных Новгороду, и добровольно расположенных к принятию св. веры⁷⁰.

4) И на Юге между Половцами, коих княжны, вступая в брак с князьями нашими, должны были принимать Христианство⁷¹.

Противодействовать умножению в России Христиан православных и даже сократить число их пытались: а) частью некоторые наши язычники, известные под именем волхвов; б) главным образом Римские первосвященники, и в) частью некоторые ереси, проникавшие к нам из Греции.

Волхвы, по всей вероятности, наши жрецы языческие, частью из желания поддержать падающее язычество, а более для собственных выгод, приписывая себе в глазах народа тайное общение с богами, дар предвидения и чудотворения, стремились к цели своей очень ревностно. Для сего они являлись иногда по нескольку вместе: напр. в 1024 году в Суздале во время голода, где, объявляя виною несчастия женщин, возбудили против них великий мятеж и умертвили многих из них, пока сами не были казнены Ярославов, – и еще в области Ростовской при Новгородском Князе Святославе, также по случаю голода и с прежнею клеветою на невинных женщин, коих и здесь целыми десятками предавали смерти, пока опять сами не подверглись достойной казни от Иоанна Вышатина, собиравшего в то время дань с Белозерцев. Иногда же являлись поодиночке: так в 1071 г. явился один волхв в Киеве с пророчеством, что через пять лет Днепр потечет вверх, Греция переместиться в Россию, а Россия в Грецию, но вскоре исчез без вести; другой – в Новгороде при Князе Глебе, называя себя богом, порицая веру Христианскую и возбуждая народ умертвить Епископа, пока сам не погиб всенародно от руки князя Глеба, и проч.

В проведи всех этих волхвов, кроме непонятной ненависти против женщин, можно замечать: а) учение о двух противоположных богах – Боге небесном, сотворившем бессмертную душу человека, и боге преисподнем, создавшем человеческое тело; б) учение о многочисленности богов последнего рода, которых волхвы, в отличии от Бога небесного, называют своими; в) учение об особенном сообщении их с сими преисподними богами, и г) наконец явное вооружение против Христианства.

Распространяя такое учение, волхвы своими ложными знамениями и предсказаниями сильно действовали на грубый народ, хотя уже просвещенный Христианством, но еще не понимавший надлежащим образом новой веры и не забывший язычества. И от того на Бело-озере составившаяся около волхвов шайка простиралась до 300 человек; а Новгородский волхв увлек за собою даже всю чернь, кроме князя и бояр, оставшихся на стороне Епископа Феодора. Но вдруг же, как только погибали сами волхвы, прекращалось в суеверном народе и действие их учения: народ снова обращался к св. вере⁷².

Все попытки Римских первосвященников к распространению у нас своей власти до самого нашествия Татар, сколько можно видеть из верных памятников, остались только попытками, и, вопреки ложной мысли западных писателей⁷³, не имели никакого успеха. Русь оставалась страною чисто православною, не покорялась папам, как до очевидности показывают самые их попытки привлечь ее на свою сторону.

Попытки эти состояли в том, что папы не раз присылали на Русь своих послов и послания, присылали миссионеров, и наконец употребляли для той же цели меч.

Послания и послов присылали иногда в частности к тому или другому нашему Князю или Митрополиту, иногда же ко всем князьям вместе и ко всем Епископам, духовенству и народу.

Посольств к частным лицам известно более десяти. Первые четыре последовали к самому Великому Князю Владимиру: одно при обращении его, другое вдруг после крещения, когда легаты папские принесли ему будто бы какие-то св. мощи⁷⁴, вместе с поздравлением от своего первосвященника, – и еще два спустя немного после⁷⁵. Пятое в 1075 г. к Вел. Князю Изяславу, который после вторичного изгнания своего из Киева обратился с просьбою о помощи к могущественному владыке Рима Григорию VII, обещавшись чрез сына своего признать над собою его власть. При этом случае папа прислал к князю и письмо, сохранившееся до нашего времени⁷⁶. Но так как обстоятельства сами собою изменились в пользу Изяслава, то он отверг предложение папы, – тем более, что препод. Феодосий Печерский поспешил вразумить князя в особом послании, что вера Латинская злая и закон нечистый⁷⁷. Шестое к Вел. Князю Всеволоду в 1091 г., когда от папы Урбана II приходил какой-то Епископ Феодор⁷⁸. Седьмое около 1169 г. к Киевскому Митрополиту Иоанну IV, который счел нужным писать папе ответное послание⁷⁹, проникнутое духом Христианской кротости, с одной стороны оправдывая в нем пред папою учение Православной Восточной Церкви, с другой убеждая мнимого главу Церкви к восстановлению древнего ее единства: мог ли бы наш Митрополит писать таким образом, если бы он признавал власть папы? Восьмое в 1169 г., к Вел. Князю Андрею Боголюбскому, по какому случаю и для чего, неизвестно⁸⁰. Девятое в конце XII века к Великому Князю Всеволоду III и Митрополиту Никифору II, с приглашением принять участие в крестовом походе⁸¹. Десятое в 1204 году, к Роману княз. Галицкому. Легат, приходивший к нему, не мог привлечь его на свою сторону ни доказательствами в пользу Римской веры, ни обещанием, что папа покорит ему множество народов и сделает его королем. «Такой ли меч у папы?» спросил оратора князь наш, вместо ответа на последние убеждения; «пока при мне мой меч, он даст мне земли, не имею нужды в другом, и кровию покупаю города»⁸². В 1205 году, вторгнувшись в Польшу, Роман даже объявил будто бы⁸³, что он совершенно уничтожит веру Римскую, хотя вскоре последовавшая смерть не позволила ему сдержать своего слова. Одиннадцатое в 1231 г., к Вел. Княз. Георгию Всеволодовичу. Папа Григорий IX, между прочим, пишет к нему: «мы слышали, что ты – Государь Христианский, но держишься нравов и обычаев Греков и Русских… Посему, искренно заботясь о твоем спасении, твоих успехах, выгодах и чести, молим и увещаваем твою светлость, чтобы ты смиренно принял и сохранил обряды и нравы Христиан Латинских, покоривши из любви ко Христу себя и все свое царство сладостной власти Римской церкви, матери всех верных, которая предлагает иметь тебя в Церкви Божией, как великого Государя, и любить, как избранного сына»⁸⁴. Можно ли лучше этих слов самого папы засвидетельствовать, что весь ряд попыток папских в настоящий период не имел у нас ни малейшего успеха, и что единения (унии) с Римскою церковью у нас тогда вовсе не было?

Ко всем нашим князьям (ad reges) папа Гонорий III присылал послание в 1227 г., по случаю заключения мира наших Псковитян с Ливонским орденом. Объявляя князьям мир и благоденствие в объятиях Латинской Церкви, и желая видеть их послов в Риме, он говорил им, между прочим: «ваши заблуждения в вере раздражают небо и причиною всех зол в России; бойтесь еще ужаснейших. Если не обратитесь к истине. Увещеваем и молим, чтобы вы письменно изъявили на то добрую волю чрез надежных послов, а между тем жили мирно с Христианами Ливонскими»⁸⁵. Какое опять разительное свидетельство самого папы, что унии у нас до самого нашествия Татар вовсе не было!

Ко всем Епископам, клиру и народу писал Иннокентий III по случаю взятия Константинополя крестоносцами в 1207 году: «хотя доселе вы были удалены от сосцев вашей матери, как дети чуждые, но, по врученной нам недостойным от Бога обязанности пастыря просвещать народ свой, на нас лежит отеческий долг, чтобы члены были сообразны главе своей, чтобы Ефрем обратился к Иуде и Самария к Иерусалиму… Греческая Империя и Церковь почти вся покорилась уже Апостольскому седалищу, и униженно принимает от него веления; не безрассудно ли будет, если часть не будет согласоваться с целым и … Для сего, продолжает папа, посылаю к вам кардинала Сти-Виталиса, чтобы он дщерь привел к матери и член ко главе…», и в заключение советует и увещевает повиноваться внушениям своего посла⁸⁶. Еще свидетельство папы о том же, и свидетельство непререкаемое!

Присылали папы на Русь и своих нарочитых миссионеров. Так, приходили к нам ученики Ромуальда, монахи Римские, которые проповедовали будто бы Христианство в странах южной России, вдруг после Гнезненского договора (заключенного Императором Оттоном I и Польским Королем Болеславом в 1000 г.); но о действиях их проповеди мы ничего не знаем⁸⁷. Около половины XII века приходил аббат Клервонский Бернард, которого возбуждал к этому Краковский Епископ Матфей своим особым посланием. Утверждая, что Руссы, многочисленные, ка звезды, хотя исповедуют Христа, но делами отвергаются Его, и что потому ревностный аббат заслужит себе великое воздаяние от Христа, если приобретет ему эти чуждые народы⁸⁸: не очевидно ли и предполагается, что Руссы. Значит, не содержали Римской веры, когда их надлежало обращать к ней? Об успехах проповеди Бернанда также ничего неизвестно. Наконец, около 1186 г., явился к нам Августинский монах Мейнгард, который, испросивши у Князя Полоцкого Владимира позволение обращать Чудь в Христианство, имел успех, и для безопасности своих последователей построил небольшую крепость Икскуль с Христианскою церковью⁸⁹; но этот успех, очевидно, произошел не между Русскими в собственном смысле и не в недрах Церкви Православной.

Оружием действовали папы у нас для своих целей: а) чрез орден Меченосцев, основанный в Ливонии в 1201 г. Епископом Албертом, основателем города Риги, хотя, до самого нашествия Татар занимаясь по преимуществу обращением Ливонских язычников, рыцари эти не простирали пока видов своих на самую Русь⁹⁰; б) чрез Датчан, коих Король Волдемар, думая загладить грехи свои, двукратно присылал свой флот для содействия рыцарям в их деле, и вообще чрез Немцев, которые ежегодно толпами приходили в Ливонию искать спасения души своей в убийстве людей; в) чрез Венгров, в Галиции, частью в княжение Андрея, сына Венгерского короля, а более при другом князе из дома королей Венгерских (1214 г.), Коломане, когда православный епископ и священники были изгнаны из Галича, начали было паписты неволею обращать народ к своей вере. К счастью, все это вскоре прекратилось: ибо с 1222 года Галиция перешла в руки Русского Князя Даниила⁹¹.

В доказательство успехов Римской веры в нашем отечестве еще до нашествия Татарского Римские писатели утверждают, во-первых, будто бы при самом Великом Князе Владимире Колбергский Епископ Рейбах (или Рейбен), прибывший в Киев вместе с Польскою королевною, супругою Святополка, обратил всю страну нашу и самого Святополка к католицизму⁹². Но этого не могло быть – ни до крещения Владимира: потому что Святополку было только восемь лет, и следов. он не имел еще супруги; ни после крещения, при жизни св. Владимира, который, известно как, принял предложение послов Римских о вере; ни, наконец, по смерти его, во время княжения Святополка, который, хотя дважды восходил на великокняжеский престол, но держался на нем в тот и другой раз только по одному году⁹³.

Во-вторых, указывают на то, что Епископы Краковской епархии, основанной Болеславом храбрым, или другим кем, носили вместе название Епископов Русских и имели викариев своих в Киеве⁹⁴. Но, с одной стороны, Епископы сии могли быть только титулярными Русскими, по тогдашнему обычаю, в надежде будущих своих у нас успехов, а с другой, викарии их, по словам западных же историков⁹⁵, издревле выгнаны были совершенно из своей резиденции Киева, если еще правда, что они могли утвердиться здесь даже на несколько дней в тогдашнее время.

В-третьих, нередко повторяют⁹⁶ выдуманную одним отступником в Унию совершенную басню, якобы сам Великий Князь Ярослав просил себе Епископа, на место умершего Митрополита Феопемпта, у папы Венедикта VIII, и получил от него в 1021 г. (когда к нам не приходил еще и Феопемпт!) Епископа Алексея, который был искусен в языке Греческом и Славянском, основал новую Киевскую епископию, и первый служил в Софийской церкви; но, по зависти Греческого духовенства, принужден был удалиться в Болгарию, где и скончался. Для доказательства этой басни виновник ее, Кассиан Сакович, ссылался на какого-то писателя Русского Никанора (жившего якобы 1240 года), какого у нас никогда не бывало.

В-четвертых, указывают на то, что с 1231 г. в Киеве учреждена католическая епископия, и первым Епископом прислан сюда Доминиканец Герард. Но а) этот Епископ дан был, без сомнения, не для Русских, а для католиков из иностранцев, которых, по торговым делам, всегда довольно жило в Киеве, каковы Поляки, Венгерцы, Богемцы⁹⁷; б) эти католики, судя по жалобам их, жилив Киеве якобы в немалой тесноте насчет своего исповедания, как видно из посланий к ним папы Григория IX в 1234 году⁹⁸, и, следов., сами русские не были им единомысленны в вере; в) некоторые из католических же писателей говорят, что сей Епископ не жил в Киеве, а был только титулярный, – и упомянутая грамота Григория IX, в которой вовсе не упоминается Епископ, ясно подтверждает это; г) если даже и жил, то не долго, будучи принужден оставить нашу древнюю столицу по случаю нашествия Татар.

В-пятых, уверяют, что около 1231 года основан в Киеве Доминиканский Богородицкий монастырь, будто бы даже Киевским Князем Владимиром Рюриковичем, как гласят грамоты, данные уже в XVII столетии Киевскому Доминиканскому костелу Польскими королями⁹⁹. Но а) монашествующие сего монастыря могли быть вовсе не из Русских, а из иностранцев, живших в Киеве; б) Владимир Рюрикович мог допустить построение неправославной обители в Киеве единственно по духу веротерпимости, – и это тем несомненнее, что – в) вскоре (1233 г.), как только заметил он происки новых монахов ко вреду православных, выгнал всех этих пришельцев из своей столицы, запретивши им когда-либо в нее возвращаться¹⁰⁰; г) наконец, чрез семь лет (в 1240 г.), Татары разорили совершенно самые здания Киевского Доминиканского монастыря¹⁰¹.

Существовали и в Новгороде католические церкви. Но опять также только для иностранных купцов, вследствие торговых договоров¹⁰². А чтобы удержать православных от совращения к папизму, пастыри наши угрожали им, в случае измены, церковным наказанием: наприм., Новгородский Епископ Нифонт повелевал подвергать шестинедельной епитимии мать, которая понесет дитя свое для молитвы к попу Варяжскому. Духовенство же Римское за свои покушения подпадало еще большей ответственности: напр., в XII веке Ярослав Изяславич частью выгнал за это из Киева не только все Латинское духовенство, н и всех папистов, а частью позаключил в темницы¹⁰³.

Вообще довольно только припомнить выше представленные слова самих пап к нашим Князьям, Епископам и народу, что до самого нашествия Татар Русские не были покорны Римское вере, и к этому присовокупить еще свидетельство папы Григория IX из послания его в 1232 году к духовным особам Польским о запрещении браков между католичками и Русскими за то, что последние не только не покоряются Римской церкви сами, но еще и перекрещивают в свою веру поятых жен¹⁰⁴, – довольно взять во внимание одно это. Чтобы совершенно не верить всем возгласам позднейших папистов о существовании у нас в те времена унии или католицизма. Некоторые обличительные сочинения тогдашних пастырей нашей Церкви против Римского вероисповедания, которые увидим впоследствии, еще более подтвердят это.

Ереси и расколы, проникавшие к нам из Греции, к ущербу православия, суть: ересь Павликиан или Богомилов, и ересь Мартина.

Распространить у нас первую пытались: а) некто Адриан монах и скопец, который начал было проповедовать ее в Киеве в 1004 году; но вскоре, обличенный и отлученный от Церкви Митрополитом Леонтием, а потом заключенный даже в темницу, пришел в раскаяние и оставил свое намерение, и б) Дмитр (в 1123 г.), называемый в летописи злым еретиком¹⁰⁵, который также в скором времени сослан был Митрополитом Киевским Никитою в город Синелец¹⁰⁶.

Адриан и Дмитр, если только они действительно были Богомилы, – с одной стороны, ложно учили о лице Христа Спасителя. По умствованиям Павликиан, – «Он есть Слово, которое отрыгнул от сердца своего Бог Отец, чрез 5500 л. от сотворения мира, для избавления души человеческой из-под власти сатанаила – первородного сына Божия, восседавшего прежде одесную Отца, но потом за возмущение низвергнутого с высоты. Слово это, нисшедшее с высоты, вошло в правое ухо Девы, облеклось в ней плотью, по-видимому, вещественною, а в самом деле невещественною, изошло из Девы прежним путем, так что Дева совсем не ощутила Его в себе, и обрела уже младенцем, лежащим в яслях. Совершивши на земле дело свое и заключив сатанаила в бездне, Иисус Христос снова возвратился на небо и разрешился в Отца». А с другой стороны – отвергали все внешнее в Христианстве, и потому не верили чудесам Спасителя над телом и природою, стараясь объяснять их духовно; отвергли все таинства Церкви, перетолковывая их духовно; поносили св. храмы, иконы, мощи, праздники, иерархию, монашество и проч.

Об успехах Адриана и Дмитра, которые так скоро нашли себе ревностных обличителей в первосвятителях нашей Церкви, ничего не говорят летописи¹⁰⁷.

Мартин был сын одного Армянского священника, долго проживал в Риме, потом в Константинополе, и в 1149 г. прибыл к нам в Киев. Для привлечения к себе православных и удобнейшего совращения их, он, во-первых, называл себя родственником Цареградского Патриарха, то есть, человеком, стоящим всего их доверия в делах веры; вслед за тем утверждал, будто Русским не во всей чистоте передано Православие в начале, и наконец предлагал им истинное, по его словам, учение Церкви Восточной, в книге своей, которую называл Правдою, и, написавши несколько экземпляров, безмездно раздавал всем желающим.

Лжеучение Мартина, по признанию самого собора, ее рассматривавшего, заключало в себе смесь мнений Армянских, Латинских, и принадлежащих собственно Мартину. Он проповедовал: а) что в Богочеловеке – одно естество; б) что I. Христос плоть свою принес с неба, и чрез утробу Девы Марии прошел, как через канал; в) что на литургии вина не должно растворять водою, но служить над одним вином; г) в среду и пятки тех недель, в которые Церковь не предписывает поста, должно поститься, а в страстную субботу разрешать на сыр, яйца и рыбу; д) при перстном сложении креста – первый перст должно слагать с двумя последними, а указательным и средним креститься и священникам благословлять; е) в субботу должно поститься; ж) на просфорах напечатлевать не двоечастный крест, но распятие; з) проскомидии не должно совершать; и) должно служить литургию не на квасном хлебе, а на опресноках; и) крестить должно без помазания св. миром; к) в крестном знамении руку полагать сперва на левое и потом на правое плечо; л) всю литургию совершать по Латинскому обряду, а не по Греческому; м) всякое псалмопение должно читать обращаясь лицом на запад, а не на восток; н) при крещении младенцев обходить купель по солнцу, так же поступать в хиротонии и венчании; о) на вечернях и литургиях с кадилом, Евангелием и великим выносом выходить из алтаря в южные двери; п) имя Иисусово писать и произносить: Исус, а не Иисус; р) аллилуйя говорить дважды, а в третий раз присовокуплять: слава Тебе, Боже; с) церкви строить алтарем на полдень и так молиться.

Действуя беспрепятственно около семи лет, под покровом мнимого родства своего с Константинопольским Патриархом, Мартин успел увлечь за собою не только множество простого народа, но и весьма многих пастырей Церкви, пока Киевский собор в 1157 году не положил конца его действиям¹⁰⁸.

Верующие, как верующие, за свою веру не терпели у нас в этот период никакого притеснения, и постоянно благоденствовали, хотя, как граждане России, много бедствовали от междоусобий княжеских и от врагов внешних.