Глава III. Беспоповщина

Учение об антихристе и вытекающие из него отношения беспоповцев к церкви и государству. Беспоповщина разделяет все общие взгляды раскола, но в то же время идёт далее. Она верует, что со времён патр. Никона в греко-российской церкви совершилось полное отступление от веры. Настало «последнее время»; явился и антихрист, последний и жесточайший враг Христа и Церкви его; видимый мир близится к кончине и держится лишь «верных ради», т. е. беспоповцев. Такое учение составляет «коренную и характерную особенность беспоповщины; оно является основой и собственного устройства, и расстройства последней, и её отношений к греко-российской церкви, и её, наконец, протеста против всех современных порядков нашей государственной жизни, общественной и домашней». Зародилось это учение на почве эсхатологических чаяний и обнаружилось ещё в начале раскола, причём одни указывали антихриста в известных личностях: то в патр. Никоне, то в царе Алексее Михайловиче, а другие говорили об антихристе духовном.

Со времени Петра Великого, когда начались его реформы (брадобритие, введение немецкого платья, уничтожение патриаршества, перемена празднования нового года и др.) – толки о воцарении антихриста усилились. При господствовавшей тогда религиозной точке зрения на предметы, при укоренившемся подозрении ко всему иностранному, все эти нововведения Петра большинству русских, даже и не раскольников, казались изменением самой веры православной. Строгие меры Петра, доходившие до крайности, ещё более раздражали умы. Возбуждённые проповедники не стеснялись на базарах и даже в церквах говорить о Петре, что он возлюбил веру немцев, что он – едва ли настоящий царь... а скорее – антихрист. «Последнее время, антихрист пришел... антихрист». Эти толки о наступлений времён антихриста находили полное подтверждение в учении раскола. Поэтому и среди раскольников появилась проповедь: «ныне царство антихриста, и никто души своей не спасёт, аще не приидет к нам христианам... А что Пётр в церковь ходит, то в церквах ныне святости нет; что мотаться, – антихрист он, да и все тут».

Когда Пётр Великий умер († 1725 г.), а кончины мира не последовало, раскольники стали утверждать, что под антихристом нужно разуметь ряд преемствующих лиц, следующих одному и тому же учению – архиереев и царей. Однако и это учение большинством беспоповцев не было принято, а вместо того утвердилось учение об антихристе духовном.

По этому учению, антихрист – не человек, но дух общества, совокупность ересей, содержимых греко-российской церковью; под женою, от которой он родится, разумеется общество людей нечестивых; под рождением – отступление этих людей от евангельского учения; три с половиной года, в продолжение которых будет царствовать антихрист, означают время неопределённое. Самые признаки его царствования имеют своеобразный смысл: чудеса, какие он будет совершать, суть чудеса духовные, заключающиеся в омрачении людей лжеучением; его учение будет заключаться в незначительном, по-видимому, искажении писания, так что церковь будет иметь св. Писание, богослужение и таинства, но всё в превратном виде. Отсюда печать антихриста заключается не в одном каком-либо определённом предмете, а во многих: в имени Иисус, в троеперстии, в четвероконечном кресте и т. п.

Воцарившись в греко-российской церкви, антихрист истребил в ней истинную веру и благочестие; ничего святого, благодатного в ней не осталось: под именем Иисуса она верует в «иного» бога, антихриста, в крещении молится духу лукавому, под видом креста четырехконечного почитает кумир антихриста; чада её знаменуют себя печатью антихриста, четверят св. Троицу, – вообще содержат столько ересей, что превосходят всех прежде бывших еретиков, почему и могут быть приняты в общение не иначе, как через перекрещивание. Поэтому все беспоповцы, за исключением некоторых толков, принимают лиц, переходящих к ним от православной Церкви, через перекрещивание (отсюда они и называются перекрещенцами). Так же поступают они с раскольниками, приемлющими священство (поповцами), равно и беспоповцами – неперекрещенцами за то, что те сами не перекрещивают приходящих к ним от греко-российской церкви.

Царскую власть беспоповцы признают пособницею антихриста, властью антихристовой, потому что она не только «последует», но и покровительствует «господствующей» церкви, в которой царствует антихрист. Вследствие этого хотя они чужды демократических стремлений и в принципе признают необходимость царской власти, но на деле относятся к ней враждебно и повинуются только за страх, а не за совесть. Большинство из них не только не молятся за царя, но даже исключили из общей службы, из тропарей и канонов, самое богомоление за предержащую власть. Если же где в богослужебных книгах положено молиться о царе и победе его над врагами, то там они молятся за православных христиан, каковыми признают только себя.

Учение о церкви и таинствах. Признав возможным, по нужде, содевать спасение без иерархии, беспоповцы впоследствии, чтобы оправдать своё без-иерархическое состояние, придумали учение о церкви бессвященнословной, т. е. о том, что церковь может быть без священных чинов. Церковь, говорят они, есть «не стены и покров, но вера и житие», а потому может состоять из одних мирян, право исповедующих веру и живущих по вере. В древние времена, вследствие гонений, многие церкви оставались без священников, однако Церковь оставалась Церковью; то же самое и теперь. Но приводимые примеры относились лишь к частным церквам, а не к вселенской; понятие же местной случайности не может быть применено к положению вселенской Церкви и служить доказательством её состояния; поэтому некоторые из беспоповцев стали учить о конечном истреблении священства антихристом. Но так как это учение находится в прямом противоречии с безусловными обетованиями Христа Спасителя о неодоленности Церкви и вечном существовании в ней священных чинов, то беспоповцы стали утверждать, что священство сугубо: таинственное, подаваемое чрез хиротонию, и нравственное, духовное, по которому каждый христианин есть священник, и что только последнее вечно. Но это учение тоже несправедливо: обетования вечности относятся к таинственному священству, а не к духовному⁴⁷. Так. обр. все доводы, приводимые беспоповцами в защиту бессвященнословнаго состояния церкви, ложны, однако они доселе не утратили своего значения для беспоповцев и приводятся ими в свою защиту, при чем преимущественное значение имеет учение об истреблении священства антихристом.

Не имея законных совершителей таинств – священников, беспоповцы видоизменили и самое учение о таинствах. По их учению, все таинства по своей важности для спасения разделяются на нужно потребные, каковы: крещение, покаяние и причащение, и просто потребные, каковы все остальные. Первые два таинства: крещение и исповедь, по нужде, могут совершать миряне; причащение можно заменить огнепальным желанием и вообще причащением духовным, или же совсем обойтись без него, а остальные таинства, по нужде, могут и не совершаться. Согласно с таким учением, беспоповцы крещение и исповедь, а некоторые и брак, предоставляют совершать мирянам, остальных же таинств не совершают⁴⁸.

Богослужение беспоповцев. За неимением священников, церковные службы совершаются у беспоповцев мирянами, наставниками или наставницами, и носят своеобразный характер. Перед началом каждой службы полагается семипоклонный начал: «Боже, милостив буди мне грешному» (поклон); «Создавый мя, Господи, помилуй мя» (поклон); «Без числа согреших, Господи, помилуй и прости мя (поклон земной); «Достойно есть» (поклон до земли); «Слава и ныне, Господи, помилуй, (дважды), «Господи, благослови» (с тремя поклонами). После начала, вместо иерейского возгласа: «Благословен Бог наш», старший в собрании говорит: «За молитв святых отец наших Господи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй нас»: после «Отче наш», вместо иерейского возгласа: «Яко Твое есть царство».., старший говорит молитву Исусову: «Господи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй нас»; вместо ектений поётся «Господи, помилуй», вместо иерейского возгласа – «Слава и ныне». На отпусте, вместо «Христос истинный Бог наш», говорится в просительном виде: «Господи Исусе Христе, Сыне Божии, молитв ради Пречистые Ти Матере, помилуй и спаси нас (вместо: «помилует и спасет нас»), яко благ и человеколюбец». Прочее в службах идёт по обычаю. С такими особенностями и с соблюдением всех подробностей богослужебного устава беспоповцы совершают навечерницу, утреню, часы и разные требы.

Во главе беспоповщинских общин стоят наставники, «благословенные отцы»: они распоряжаются на собраниях при богослужении и отправляют церковные службы. По мнению беспоповцев, такие права имеет не всякий, а только тот, кто получил благословение от их наставников. Благословение это, имеющее у них значение поставления на священную степень, совершается на собрании, при большом количестве народа, или, в случае нужды, в присутствии нескольких лиц, посредством семипоклоннаго начала, после которого поставляемый испрашивает благословение у наставника, говоря: «Благослови, отче», на что тот отвечает: «Бог тя благословит». Получивший такое благословение считается уже благословенным отцом; а не просто отцом. По мнению беспоповцев, такое благословение можно получить только от благословенного отца, а не простеца, потому что первые их настоятели или отцы такое благословение на совершение тайн получили будто бы от Павла, епископа Коломенского, и от них оно преемственно передаётся другим. Но Павел Коломенский умер в то время, когда у раскольников не было и речи об иерархии.

Система беспоповщинского учения, несостоятельная сама по себе, не удовлетворяла и своих последователей, но возбуждала всё новые и новые вопросы и даже вызывала критику, вследствие чего беспоповщина, вскоре же после своего появления, стала делиться на толки. Главнейшими вопросами, по которым возникли в ней раздоры и разделение, были вопросы о браке и об отношении к гражданскому обществу. Вследствие недостатка в священниках вопрос о браке возникал ещё при первых расколоучителях, которые то допускали совершение его священниками «новаго поставления», хотя с некоторыми оговорками, то писали: «аще кто не имать иереев, да живет просто» (Аввак.). Не решённым оставался этот вопрос на первых порах и у беспоповцев, хотя, под влиянием мысли о наступлении царства антихриста и скорой кончине мира, они клонились более к тому выводу, что без священства брак не возможен, а вследствие приближающейся кончины мира и не потребен. Между тем кончины мира не последовало; жизнь предъявляла свои права, и вопрос о браке настойчиво требовал решения; между беспоповцами начались споры и в результате – разделение: одни стали снисходительно смотреть на брачное сожительство и даже дозволять совершение его мирянину, другие же требуют всеобщего безбрачия.

Вследствие тесной связи церкви с государством и взгляда на гражданскую власть, как пособницу власти антихриста или даже как на власть антихристову, у беспоповцев явился вопрос о том, можно ли им быть верными членами общества и исполнять гражданские обязанности. Одни из них, руководствуясь практическими соображениями, говорили, что можно, и старались стать в мирные, служебные отношения к государству; другие же, выходя из мысли о воцарении антихриста и последних временах, делали неблагоприятные выводы по отношению к государству и совершенно отрицали возможность исполнения общественных обязанностей. Отсюда неизбежны были раздоры, последствием которых было новое разделение на толки.

Некоторые из беспоповцев признали не возможным заменить в деле совершения таинств и богослужения священных лиц мирянами и положили начало целому ряду сект, отличающихся от других в одном из существенных признаков беспоповщины. Наконец, обрядоверный характер раскола вёл к разделению и по обрядовым вопросам. Так. обр. беспоповщина разделилась на множество мелких толков, из которых главными считаются следующие: поморский, федосеевский, новопоморский, филипповский, страннический и нетовцев.

Поморский толк получил своё начало в Поморье (отсюда и название); первые последователи его жили в Выгорецком общежитии. До учреждения этого общежития раскольники жили в Поморье небольшими общинами.

Во главе одной общины стоял инок Корнилий, человек строгой жизни и прямо аскет, пользовавшийся в Поморье большой известностью. Последователи его, из-за боязни быть открытыми правительством, жили не вместе, а по одному или по двое, и часто меняли место жительства. Сам Корнилий, отчасти по той же причине, а отчасти по своей неусидчивости, постоянно переходил с места на место и только за 2 года до своей смерти (и 1695 г.) утвердился на р. Выг. Приходивших к нему перекрещивал, исповедовал, увещевал вести иноческую жизнь и желающих постригал в иноки.

Другая община была основана Соловецким выходцем иеродиаконом Игнатием, который прибыл в Поморье ещё раньше Корнилия. Поселившись на Сароозере, Игнатий стал набирать братию. Вскоре вокруг него собралась небольшая община и местопребывание его (сделалось известно всем, даже властям. После этого он не счёл уже возможным оставаться здесь, а собравши значительное число своих последователей, соединился с расколоучителем Емельяном Ивановым, повенчанином. Вместе с ним они напали на Палеостровский монастырь, овладели им и начали делать отсюда набеги на окрестные села и деревни, грабя и разоряя дома, а жителей уводя в Палеостров. Когда же слух об этом дошёл до правительства и были посланы увещатели с военной командой, то Игнатий вместе с 2700 человек предался сожжению. Вместо него начальником оставшихся на Сароозере сделался Данила Викулов, к добрый, снисходительный, но «мужик по всему».

Данила Викулов († 1734 г.)⁴⁹ сначала был дьячком Шунгского погоста (Олонецкой губ., Повенецкого уезда,), а потом уклонился в раскол, взял себе в руководители инока Игнатия и поселился с ним в 1684 г. на Сароозере. В 1691 г. он познакомился с Андреем Денисовым, сыном повенецкого жителя Дениса Вторушила, происходившего из рода князей Мышецких, бывших помещиков новгородских. Андрей был человек очень даровитый. Научившись грамоте, он страстно предался чтению книг – патериков, четь-миней, сборников, цветников и т. п. Под влиянием такого чтения, а также речей иеродьякона Игнатия, он увлёкся мыслью о пустынных подвигах, убежал из родительского дома (в 1691 г.), и поселился вблизи Данилы Викулова. Видя даровитость и одушевление Андрея, Данила Викулов стал приглашать его в свою общину. Тот принял приглашение. Данила сразу же уделил ему половину настоятельских забот и настоятельской чести. Вскоре после этого, с общего совета, они перешли на новое местожительство, близ Боровскаго или Тихвиноборскаго скита⁵⁰, но пробыли здесь не долго. Пожар истребил все построенные ими здания и пожитки и они, по приглашению крестьянина Захария Дровнина, перешли (в 1694 году) в его дом на берегу реки Выг⁵¹. Здесь их община, под руководством Андрея Денисова, получила правильное устройство. С этого времени Денисов делается душою и «законодавцем» всего общества. Но заботясь об общине, Андрей Денисов заботился и о своём самообразовании: изучал священное Писание, присматривался к людям, изучал характеры и нужды своих братий; не раз странствовал, под видом купца, по разным городам России и приобрёл немало хитрости и изворотливости; наконец, пробыл даже в Киеве около года, прилежно изучая «риторское, философское и геологическое учение».

Кроме Данилы Викулова и Андрея Денисова, благоустройству Выговской общины много содействовали Семён Денисов, Пётр Прокопьев и некоторые другие лица.

Брат Андрея Денисова Семён поселился в Выговской общине в 1697 г. вместе с отцом и младшим братом Иоанном. Он не уступал своему брату Андрею в природных дарованиях и, во время странствований с ним по России, «грамматику, риторику, пиитику и часть философии изучивши», не переставал заниматься чтением книг в самой пустыни. При жизни брата, он деятельно помогал ему в управлении Выгорецким общежитием, а после его смерти (в 17:30 г.) десять лет был настоятелем, деятельно поддерживая и распространяя раскол.

Четвёртый деятель по устроению Выгорецкой общины, родственник Денисовых, Пётр Прокопьев пришёл к Даниле Викулову в 1692 г. Как человек искусный в церковном чтении и пении и знаток церковного устава, он был сделан первым екклезиархом в Выгорецком общежитии, завёл в нём строгий порядок в отправлении церковных служб и праздновании праздников и вообще был одним из деятельных сотрудников Данилы Викулова и братьев Денисовых. Из других сотрудников его можно назвать Трифона Петрова, занявшего место уставщика по смерти Петра Прокопьева, Мануила Петрова и некоторых других.

Под руководством названных лиц, Выгорецкая община получила чисто монастырское устройство. Но сделалось это не вдруг. Сначала, пока община Данилы Викулова и Андрея Денисова была не велика и помещалась в доме Захария Дровнина, братия собиралась на молитву в столовую, при чем мужчины становились по одну сторону, а женщины – по другую, по средине же была завеса. Затем, когда стали приходить к ним целыми семьями, были выстроены новые кельи, столовые и часовня с трапезою, которая была разделена перегородкой на две половины. На первых порах семейные жили вместе с жёнами и детьми, но потом, когда число братии ещё более увеличилось, по средине общежития, обнесённого оградой, была проведена стена, по одну сторону которой жили братия, а по другую – сестры, для свиданий же была назначена келейка с оконцем. Несмотря на это, в общежитии развилось страшное распутство. Тогда решено было устроить женскую обитель отдельно от мужской, хотя и в зависимости от неё. Такая обитель и была устроена на р. Лексе, (в 22 верстах от Выгорецкаго общежития) в 1706 году⁵². Кроме того, по р. Выг и другим рекам и озёрам основалось множество скитов, где раскольники селились или по одиночке, или целыми семьями, и устроили часовни. В том и другом общежитии все порядки были монастырские. Во главе общежитий стояли настоятели. За церковными порядками следил экклезиарх, в помощь которому были даны певцы, псаломщики, канонархи; учреждены были должности келаря, подкеларя, казначея, старосты, нарядника и пр. Важнейшие дела общежитий и скитов решались «собором», в котором, под председательством настоятелей, или, за отсутствием их, экклезиарха, заседали старцы-духовники, келарь, казначей и староста с выборными от скитов. Власть собора была очень велика: он мог судить не только рядовую братию и членов собора, но и самих настоятелей. Когда оказывалось, что какое-нибудь чиноположение или правило кем-либо не исполняется, то собор требовал от виновного собственноручной подписки к выполнению его. К частным лицам собор относился очень строго: виновного требовали на собор чрез десятского, а иногда приводили даже под караулом, и присуждали то к временному отлучению от общества, то к публичному покаянию, то к заключению в смирительную келию, то к сидению на цепи, то к телесному наказанию. Весь образ жизни выгорецких иноков был точно определён особыми правилами, изложенными в Уставе Выгорецкаго общежительства⁵³. Этими правилами предписывалось богомоление, пост. девственное житие, физический труд, нестяжательность и послушание старшим. За исполнением правил должны были строго наблюдать избранные настоятелями старосты; виновные в нарушении их строго наказывались. Эти же правила были обязательны и для скитов, хотя они находились в меньшей зависимости от настоятелей. По внешности, действительно, всё там было по чину монастырскому. Ежедневно, с ударом колокола, шли насельники Выгорецкие, по двое в ряд, в часовню и становились на своих местах: «юнные, иже от мира приходили», бельцы с надзирателем за каждым пятком, «старцы и схимники», одетые в старинное монашеское платье, с лестовками и костылями в руках. Здесь служили вечерню, утреню, часы и молебен, на праздник всенощное бдение и чин возвышения панагии, а настоятели и некоторые другие лица, более грамотные, говорили поучения, нередко собственные, так что служба продолжалась иногда (особенно при посторонних) 7–8 часов. Во время службы все должны были стоять чинно, не смеясь, не разговаривая и не оглядываясь по сторонам, известным образом держать руки, ноги, глаза и полагать в определённое время поклоны. После богослужения также чинно, в предношении иконы, шли они в столовую и там в полном безмолвии вкушали пищу, – слышен был только голос чтеца, читавшего какую-либо назидательную книгу. Старец Корнилий, а затем чёрный поп Пафнутий Соловецкий, старцы Павел, Варлаам, а также настоятели, поучали вере, перекрещивали, совершали требы и постригали в иноки. Однако братия часто забывала, что живёт в монастыре, и настоятели должны были напоминать им об этом, нередко употребляя строгие меры взыскания. Но это вооружало против них «иноков», и одни из них бежали из Выгореции совершенно, другие, поживши в общежитии, уходили в, скиты, где жизнь была свободнее, а потому волей-неволей приходилось смотреть на многое сквозь пальцы. Притом же и сами настоятели жили не безукоризненно. Нередко они посещали Лексинское общежитие и проводили там целые дни и ночи в сообществе женщин⁵⁴.

Устрояя внутренний быт своей общины, Денисовы обратили внимание и на внешнюю сторону. По их указаниям, вырубались леса, обрабатывались пашни, устроен скотный двор, мастерские: кузнечная, медная, портняжная, чеботная и столярная, поварня, хлебная, прачечная (бучея), больница, гостиница для приезжающих, кирпичный, кожевенный и лесопильный заводы, построена мельница и заведены рыбные ловли. Во время неурожаев, особенно в «зяблые годы»⁵⁵, когда многие уходили из общежития, Андрей с своим братом Семёном отправлялись сами, или же посылали других в Москву, в Нижний-Новгород, Псков и др. места для сбора подаяния и покупки провианта. В 1705 г. они выхлопотали указ, которым «Выгорецкие жители» Тихон Феофилов и Никифор Никитин назначались: первый старостою для жителей всего Выгорецкаго суземка, а другой – его помощником, «выборным», и все выговцы ставились в особое привилегированное положение: их велено было оберегать от посторонних людей и не давать никому в обиду, обещано было прибавить земель и угодий, даны льготы по исполнению работ на казённых заводах и т. п. В 1710 г. выговцы взяли на откуп огромную пашню в Каргопольском уезде по р. Чаженге, построили несколько келий и развели обширное хлебопашество и скотоводство. В 1711 г. они выхлопотали второй указ, в силу которого им давалось право производить торговлю и промыслы и повелевалось не чинить им и их посланным «обид и утеснения и в вере по старопечатным книгам помешательства», а в 1714 г. третий – на право ловить зверей и рыбу. Благодаря этому они вскоре завели торговлю льном, звериными шкурами, маслом и рыбою с Петербургом, Москвой, Новгородом, Рыбинском, Казанью и др. городами и стали перевозить хлеб из низовых городов в Петербург на собственных судах, для стоянки которых устроили прекрасную пристань на берегу Онежскаго озера в селении Пигматке. Вскоре слух о Выговском общежитии распространился по всей России и сюда стали поступать богатые подаяния, большие суммы по завещаниям умирающих, в уплату за иконы, рукописи, за причастие, принесённое будто бы из Соловецкаго монастыря Аврамием и пр. – и богатство общежития возросло. Но этим не кончились заботы Денисовых о своей общине. Во время разъездов они собрали из разных библиотек и ризниц – отчасти за деньги, отчасти хитростью и обманом, – множество древних книг, нередко скреплённых подписью царей и архипастырей, крестов, икон и церковной утвари, а затем устроили несколько школ: школу певцов – для снабжения ими раскольнических часовен; школу писцов – для списывания и распространения раскольнических сочинений и школу иконописцев – для приготовления икон в раскольническом духе. Для последней был вывезен Андреем Денисовым вязниковец Алексей Гаврилов, «вельми хитрый в деле иконнаго писания». Школа грамотности, учреждённая для малолетних в самом начале общежития, теперь была расширена и сделалась одним из предметов забот Денисова. В этой школе обучали не только грамоте, но и риторике, почему из неё вышло немало писателей, которые составляли раскольнические синодики, службы умершим защитникам раскола, рассказы о чудесах от мнимых Выгорецких мощей, сочинения полемические, исторические и т. п. Благодаря такому устройству, Выгорецкое общежитие достигло большого процветания и вскоре стало не только центром тогдашней беспоповщины, но и опорою всего раскола.

Процветание Выгорецкаго общежития продолжалось в течение всей второй половины XVIII ст. и первой четверти прошедшего; правительство относилось к нему покровительственно: губернаторы, ездившие на Выг и Лексу, чинно выстаивали в Лексинской часовне вечерни, часы и молебны. Связь с Петербургом была настолько сильна, что некоторых богатых раскольников, после смерти и погребения там, перевозили для нового погребения на Выг или Лексу. В том и другом общежитии воздвигались все новые и новые здания, строились новые часовни и колокольни, вешались большие колокола и т. п. Ежегодный доход общежитий простирался до 200,000 р., а число насельников в 1835 г. достигало 3000 человек. Но со второй четверти прошлого столетия положение Выгорецкаго общежития стало изменяться к худшему: за Поморьем был учинён строгий надзор, выговцам запрещено было (в 1836 г.) именоваться отдельным обществом и приобретать на своё имя недвижимую собственность; в 1837 г. «13 колоколов запечатали и звон отняли» и т. д. В 1854 г. общежитие и скиты были закрыты; раскольники и раскольницы, проживавшие в них без паспортов, выселены в приходы и местности, из коих прибыли. Часовни, находившиеся в монастырях и скитах, запечатаны и одна за другою переданы в ведение епархиального начальства. В 1856 г. в Данилове и Лексе открыты православные приходы из переселённых сюда на жительство из Пскова крестьян.

Сначала поморцы твёрдо держались общего беспоповщинскаго учения, но потом, в силу некоторых исторических обстоятельств, вынуждены были изменить некоторые пункты. Прежде всего был изменён пункт о молении за царя. В 1738 г. один из выговцев, по фамилии Круглый, донёс правительству, что поморцы не молятся за государыню Императрицу и весь Царствующий Дом. По этому доносу, в Выговскую пустынь была отправлена комиссия, под председательством чиновника Самарина. Услышав об этом, поморцы решились было подвергнуться самосожжению, но потом, по убеждению наставников, оставили своё намерение и, во избежание кары со стороны правительства, положили, чтобы «в тропарях, кондаках и стихирах, как где напечатано в книгах, Ея Императорское Величество поминать везде»⁵⁶. А чтобы опровергнуть донос, написали тропарь «Спаси, Господи, люди Твоя» и, на случай осмотра, положили его во всех часовнях. Мало того, по прибытии комиссии, они уговорили доносчика Круглого отказаться от своего доноса, что тот и сделал (в апреле 1739 г.), сказав, что из мести оклеветал добрых людей. Таким образом моление за царя у поморцев сначала принято было по нужде: из-за страха перед властью; но в последствии оно стало оправдываться писанием. Впрочем, большинство поморцев продолжало держаться прежнего взгляда на этот предмет; в 1836 г. выговцев снова приходилось принуждать к молению за царя. В настоящее время тех поморцев, которые молятся за царя, а браков не приемлют, другие раскольники называют тропарщиками. Тропарщики, кроме Поморья, живут в Саратовской губернии.

Другой пункт учения, подвергшийся изменению, был – о браке. Для большинства выговских «иноков» безбрачная жизнь была не по силам; но ещё труднее было жить целомудренно тем поморцам, которые жили по деревням и погостам целыми семьями. Вопрос о браке настойчиво требовал решения. Для разрешения его выговцы собирали «соборы» из своих старейшин, но – без пользы. В тех же видах поморец Вышатин путешествовал на восток отыскивать истинное священство, с приобретением которого вопрос о браке решался бы сам собою, но умер там в 1732 г., не достигнув цели. Между тем, все усилия выговских наставников удержать своих последователей от брачной жизни были безуспешны. Поэтому они стали делать снисхождение не только староженам (женатым до перехода в раскол), но и новоженам (венчанным в православной церкви после перехода в раскол). После небольшой эпитимии, последних допускали до совокупной молитвы, приглашали за общую трапезу, только сажали за особый стол, и оставляли жить в одной келье с жёнами, а у новоженов, живших по деревням, свободно крестили детей. Мало того, они не решались строго преследовать и тех новоженов, которые вступали в брак без венчания церковнаго, по одному взаимному согласию, хотя не признавали их истинными христианами, как не венчанных православным священником. Своё снисхождение к ним они оправдывали тем, что, за неимением священства, всем советуют жить безбрачно; если же кто их не слушает, то сам и в ответе пред Богом. Последний вид поморцев существует и теперь, под именем полубрачных даниловцев, в Архангельской, Олонецкой, Ярославской, Костромской, Самарской и некоторых др. губерниях, в Области войска Донского, в Петербурге и Москве.

Основателем федосеевскаго толка был дьячок Крестецкаго Яма⁵⁷, Новгородской губ., Феодосий Васильев, человек умный, исполненный ревности по расколу, великий книжник, свободно владевший устною и письменною речью. Сначала он принадлежал к поморскому толку, но в конце XVII века удалился за северо-западную польскую границу, в Невельский уезд, Витебскую губ., образовал там два общежития – мужское и женское и стал во главе их. Через несколько лет Феодосий переселился в Великолуцкий уезд, Псковской, губ., и вскоре умер († 1711 г). После этого, в течение первой половины XVIII ст., последователи его жили в разных местах – по лесам, мызам и городам, в том числе и в Москве. Проповедуя своим ученикам общее беспоповщинское учение, Феодосий Васильев, вероятно, для отличия своей общины от поморцев, стал учить и многому такому, чего последние не принимали. Так, он учил, что брак двух лиц, заключённый в православной церкви до перехода их в раскол, следует считать законным и не расторгать. По этому вопросу между ним и Денисовым возникла оживлённая полемика, которая, однако, не повела к разрыву. Затем Феодосий Васильев утверждал, что титлу на кресте должно писать I. Н. Ц. I., а не – «Царь славы, Иисус Христос ника», как утверждали поморцы; что иноков, по перекрещивании, следует признавать не иноками, как учили поморцы, а бельцами; пищу, покупаемую на рынке, нужно считать осквернённою и очищать её молитвами и поклонами. Кроме того, он надевал на себя священнические поручи, когда крестил кого-либо, читал священнические молитвы при крещении младенцев, при исповеди и погребении и пр. Для устранения этих разностей Феодосий ездил в Выговское общежитие и был принять там с честью. После продолжительной беседы с выговскими отцами, он отказался от употребления поручей и уехал в мире. Но чрез несколько времени послал на Выг «предложение о догматех и о титле», а затем и сам прибыл туда (в 1706 году) с 6 старейшинами. Там, когда зашла беседа о титле, поморские отцы, колотя руками по столу, кричали: «нам ваш Иисус Назарянин не надобен!» Услышав это, Феодосий Васильев и его товарищи вышли из общежития, разулись и отрясли прах от обуви, говоря: «не буди нам с вами имети общение ни в сем веце, ни в будущем». Таким образом разрыв совершился⁵⁸. Впоследствии к числу прежних пунктов разногласия присоединился ещё новый – моление за царя. Поморцы, как известно, со времени комиссии Самарина ввели у себя моление за царя. За это федосеевцы обозвали их еретиками и самарянами (по имени Самарина, которому они покорились) и постановили ни в чём с ними не согласоваться. Несогласие между ними ещё более усилилось вследствие споров о браке. Вопрос о браке окончательно и непримиримо разделил оба толка и послужил самым существенным отличием их друг от друга. Федосеевцы, согласно учению своего основателя, сначала снисходительно смотрели на брак и принимали венчавшихся в православной церкви без развода «на чистое житие». Но, по смерти Феодосия, ученики его, под влиянием убеждений поморцев, изменили это учение и стали требовать от всех последователей своего толка строгого девства. В 1752 г. они составили в Польше собор⁵⁹, на котором одним из главных вопросов был вопрос о браке. «Отцы» собора подразделили всех женатых федосеевцев на две группы: староженов и новоженов и сделали о них постановления. К староженам они отнеслись с некоторым снисхождением: браки их называли законными и постановили принимать их на общественную молитву без развода; однако тут же прибавили, что, в случае деторождения, отцы духовные должны наказывать их отлучением за первого ребёнка на полгода, за второго – на год и за третьего – на 2 года (ст. 45). Что же касается новоженов, то постановления по отношению к ним были очень строги. Их запрещено было принимать на общее моление, жить с ними в одном доме, сообщаться в пище и питии, мыться в одной бане, принимать «без роспусту», т. е. без развода, на покаяние, крестить новоженских детей, пестовать их и помогать женщинам во время родов⁶⁰. Такие постановления равнялись полному отлучению от общества и потому многие федосеевцы переходили в другие толки, или же оставляли своих жён, брали себе «стряпух в покойщицы» и вели развратную жизнь, так что все согласие «было исполнено блуда и сквернодеяния». Такая зазорная жизнь вызывала со стороны некоторых федосеевцев сильные обличения. Один из них, молодой и энергичный стародубский крестьянин Иван Алексеев, решился положить ей конец и стал учить не только о необходимости, но и возможности брачной жизни в беспоповщине. По его учению, беспоповцы, по неимению «православного священства», могут венчаться в церкви «внешней» (т. е. православной), и такие браки их будут законны. Православная церковь, говорил он, в древности принимала без повторения не только еретические, но и языческие браки. Такое учение Иван Алексеев проводил сначала устно, а потом письменно (в сочинении: «О тайне брака»). Вскоре вокруг него образовалось целое общество, известное под именем «новоженов», которое стало прилагать его учение к делу. Однако учение о безбрачии не оставлено федосеевцами и в настоящее время, находя себе горячих защитников на Преображенском кладбище.

Преображенское кладбище возникло в 1771 г. в Москве. Основателем его был московский купец Илья Ковылин, человек умный, ловкий, но совершенно необразованный. В 1771 г. в Москве свирепствовала страшная чума и голод. Жители в страхе бежали из Москвы в окрестные города и селения. Карантинные дома правительства были переполнены зачумлёнными, а между тем число последних увеличивалось. В это время Ковылин вместе со своим товарищем Зеньковым, как бы из-за желания помочь правительству, стали просить разрешение учредить на собственные средства частный карантин для осмотра всех, выходящих из Москвы, и кладбище для погребения умерших от чумы. Разрешение было дано; отведено было и место для карантина с кладбищем (между Преображенской и Семеновской заставой). Ковылин с Зеньковым поставили заставу, выстроили несколько домиков и задерживали всех, кто хотел выйти из Москвы. Для облегчения положения несчастных они употребляли всевозможные средства. Все федосеевцы, жившие в то время в Москве, были собраны для ухода за больными. Сам Ковылин умирающих напутствовал исповедью, мертвых отпевал и хоронил на своём кладбище. Слух об этом скоро распространился в Москве, и к Ковылину устремились целые толпы народа. Он никому не отказывал; каждый мог жить в его заведении и пользоваться всем необходимым, лишь бы соблюдал некоторые обряды, как, например, семипоклонный начал пред принятием пищи и после него. При этом Ковылин внушал всем поступавшим, что бедствия чумы и голода произошли от никонианской веры: Бог карает ими отступников от православия, и советовал всем, особенно умирающим, отречься от никонианства и «переправиться», т. е. перекреститься. Внушения его не оставались без последствий: чаны, нарочно для того приготовленные, беспрестанно наполнялись водою для перекрещивания желающих; крестили и таких, которые сами уже не могли выразить никакого желания. Случалось, даже, что многие, изнурённые голодом и болезнью, умирали при самом погружении. По убеждению Ковылина, умиравшие и больные жертвовали всё своё имущество в пользу принявшего их учреждения, и несчётные богатства были перевезены в кладовые Ковылина. Вскоре прежних карантинных домиков, построенных наскоро, оказалось недостаточно. В это время в Москве было много домов, совершенно опустелых. Ковылин велел разломать их и из приобретённых таким образом материалов выстроил обширные помещения (одно – для мужчин, а другое – для женщин), где и разместил членов новой общины. После этого, по общему желанию, он сделался настоятелем. Между тем чума прекратилась; некоторые из членов общины изъявили желание возвратиться в свои дома и взять обратно своё имущество. Но Ковылин уговорил их отказаться от своего намерения и принялся за внешнее и внутреннее устройство своей общины. Вскоре выстроена была часовня и трапеза. Первая была украшена древними иконами в богатых окладах, частью найденными в домах жертвователей, частью же приобретёнными обманом из церкви св. Анастасии, что на Неглинной, в Москве. Не довольствуясь этим, Ковылин желал придать своей общине вид монастыря. Поэтому он назвал её монастырём и запретил федосеевцам называть иначе; установил употреблять только постную пищу, назначил особого рода одежду для мужчин и для женщин, завёл определённый порядок в трапезе и молельнях⁶¹, сам ездил в Выгорецкое общежитие, чтобы заимствовать оттуда правила для своей общины; но, не удовлетворившись ими, заменил новыми, взятыми с Ветки; мужчин и женщин он поместил в особых зданиях, разделённых небольшою дощатой стеною. Но это нисколько не препятствовало сношениям обитателей, и вскоре в монастыре появилось значительное число «воспитанников Ильи Алексеевича», для которых устроены были особые приюты, где их обучали чтению, письму, пению, – вообще давали приличное для федосеевца образование. Такое устройство общины привлекало в неё многих членов; но ещё более привлекали их материальные средства кладбища. Московские и иногородние капиталисты нередко заимствовали из кассы кладбища значительные суммы и потому становились в зависимость от него. Таким образом, число членов Преображенского кладбища все более и более увеличивалось и, спустя каких-нибудь 20 или 25 лет после моровой язвы, в приютах его считалось уже 500 человек обоего пола и до 3000 прихожан, большею частью из зажиточных купцов.

Слух о богатств е Преображенского кладбища, и молва о самом Ковылине скоро распространились и в иногородних федосеевских общинах. «Отличная его (Ковылина) слава гремела во всей Москве, и раздавался звук её в Петрополе, Риге, Астрахани, Нижнем и в прочих странах благочестия» (П. Любопытный). Действительно, значение Ковылина в расколе было велико. Он был «в церкви патриарх, а в мир е – владыка мира» (П. Любопытный): имел в Петербурге сильных и влиятельных друзей, был коротко знаком с московскими властями, так что не боялся даже потешиться над ними, и потому вскоре сделался «общим и отличным покровителем» всего раскола. Из всех городов приезжали к нему почётные федосеевцы искать дружбы и покровительства, клали пред ним земные поклоны и целовали его руку. Обыкновенно они просили у него певчих и наставников. Ковылин, конечно, охотно исполнял такие просьбы, но всегда с условием, чтобы настоятели иногородних федосеевских общин «крестным целованием утвердили преданность свою и своих единоверцев кладбищу и готовность быть послушными всем его требованиям». С своей стороны он обещал им всякую помощь, даже материальную, что и исполнял. Таким образом, Преображенское кладбище стало центром не только московских, но и всех иногородних федосеевцев. Но этим не ограничилась деятельность Ковылина. В царствование Александра I, вместо прежних деревянных зданий, он выстроил великолепные каменные, а затем добился того, что получил Высочайшее разрешение (15 мая 1809 г.) основать при Преображенском кладбище богадельню с теми правами, какими пользуются подобные ему частные благотворительные заведения⁶². После этого он до своей смерти († 1809 г.) выхлопотал ещё несколько прав своему кладбищу и всему федосеевскому обществу. Когда же выборные от иногородних федосеевских общин явились к нему с благодарностью, то он взял с них обещание, чтобы их наставники были поставляемы не иначе, как с утверждения настоятеля и попечителей Преображенского кладбища, от которых должны получать и грамоты на это звание. Вообще Ковылин довёл Преображенское кладбище до такого цветущего состояния, что оно долго после его смерти могло сохранить свою самостоятельность и значение. На кладбище было несколько обширных зданий, обнесённых каменной оградой; в нем проживало до 1500 человек обоего пола и до 200 малолетних детей, а число прихожан достигло до 10 000 человек. В зависимости от него находились многочисленные федосеевские общины в губерниях: Ярославской, Тверской, Новгородской, Лифляндской, Нижегородской, Саратовской, Казанской, Симбирской, а также на Урале, Дону и Кубани. Все эти общины получали от кладбища наставников, покупали здесь богослужебные книги, иконы, свечи и т. п.

По смерти Ковылина, отношения к настоятелю кладбища, как со стороны прихожан, так и со стороны иногородних федосеевцев, несколько изменились, потому что новый настоятель, купец Гончаров, не пользовался таким авторитетом и доверием, как Ковылин. Однако и теперь Преображенское кладбище оставалось богатым и сильным и свободно продолжало своё существование во все время царствования Императора Александра I. Правда, вследствие обнаруженных на кладбищ е беспорядков, в 1823 г., для наблюдения над ним был назначен особый чиновник под именем смотрителя, зависевший от генерал-губернаторской канцелярии; но попечители кладбища своими подачками задобрили его и под его прикрытием стали беспрепятственно совершать все прежние беззаконные дела. Он сделался даже защитником их пред генерал-губернатором и официальным ходатаем во всех присутственных местах по делам кладбища.

Со вступлением на престол Николая Павловича, был предпринят целый ряд мероприятий к ограничению внутренней жизни и самоуправления Преображенского кладбища и к ослаблению раскольнического характера этого учреждения. В 1826 году вышел указ об уничтожении раскольнических молелен, основанных менее, чем за 10 лет до издания этого указа, а в 1846 г. последовало распоряжение о подчинении Преображенского богаделенного дома ведению Московского попечительного совета заведений общественного призрения. С 1848 по 1853 г. также было издано немало распоряжений. Вследствие этих распоряжений в 2 палатах (мужского и женского отделений) устроены были помещения, одинаковые с другими богоугодными заведениями; отдельные кельи для приезжающих были уничтожены. Больных, не принадлежащих к числу призреваемых Преображенского кладбища, было воспрещено принимать. Отделения вне кладбища, вполне зависевшие от него, велено было уничтожить; хапиловскую крещальню и крестильный дом запечатать. Строжайше запрещено было всем жителям Преображенского кладбища носить монашескую одежду, погребать здесь раскольников без дозволения начальства и ведома полиции. В 1853 г. последовало Высочайшее повеление об усвоении за Преображенским богаделенным домом значения благотворительного и притом временного учреждения до смерти, выбытия или перемещения призреваемых там в правительственные богоугодные заведения и о подчинении его совету Императорского человеколюбивого общества, с назначением смотрителя от министра внутренних дел и с определением ему содержания из сумм министерства. Приём вновь раскольников в богаделенный дом для призрения прекращён и запрещено содержать при нём наёмных псаломщиков и псаломщиц. На содержание богадельни назначены проценты с капитала и добровольные пожертвования за погребение, панихиды и пр. Была заведена правильная отчётность. В 1856 г. он был окончательно подчинён совету Императорского человеколюбивого общества. В 1877 г. министерством внутренних дел составлен особый устав для этого заведения, по которому заведывание им вверено попечительному совету заведений общественного призрения в Москве, а ближайшее управление – особому комитету из 6 членов и попечителя, председательствующего в комитете.

В настоящее время Преображенский богаделенный дом состоит из 6 каменных двухэтажных зданий с 6-ю же внутри их молельнями, в которых ежедневно совершается федосеевцами служба, по их обрядам: утреня, часы, вечерня, а накануне больших праздников и всенощная; здесь также служатся панихиды, молебны, совершается отпевание покойников, приносимых из города; при молельнях же читаются заказные псалтыри по усопшим. Для совершения служб имеется до 180 певцов и певиц, живущих вне кладбища на готовых квартирах и пользующихся доходами. Кроме означенных молелен, имеется среди двора большая каменная часовня (соборная), устроенная подобно православному храму – с главами и колоколами. Для больных из призреваемых при богаделенном доме имеются две больницы, где оказывается медицинская помощь и окрестным жителям. В Москве есть ещё скиты (около 10), являющиеся как бы отделениями кладбища. В них живут преимущественно молодые федосеевские девицы. В каждом ските свой «отец», который совершает службу и перекрещивает православных.

Не смотря на свой раскольнический характер, Преображенский богаделенный дом беспрепятственно существует и ныне. Здесь прочно обосновалась корпорация московских федосеевцев, которая является центральною для всех последователей этого толка, что ясно подтвердил большой федосеевский собор, бывший в Москве в август е 1883 г. Собор этот был вызван волнениями федосеевцев по вопросу о браке. На нем присутствовало до 180 федосеевских «отцов», собравшихся со всех концов России. Соборные заседания начались 15 августа, а кончились 18. На них постановлено 20 правил или статей. Этими правилами⁶³ собор утвердил обязательное для всех безбрачие; принимающих бессвященнославный брак признал еретиками и велел принимать в общение через перекрещивание: подтвердил учение о немолении за царя и строго осудил пьющих кофе и чай со скоромным сахаром, курящих табак и бреющих бороды, стригущих волосы не на маковице и приемлющих иноземные обычаи в одежде.

Решительное требование безбрачия отражается весьма вредно на жизни и нравственности федосеевцев. Неизбежным последствием его является разврат. Он стал проявляться очень рано и с течением времени все более и более усиливался. Федосеевские наставники, начиная с Ковылина, прямо потворствовали разврату и старались даже оправдать его. Ковылин говорил так: «мы в крайней нужде находимся, нужда же всех средств, какие ведут к точному исполнению всего в законе, исполнять не обязана. Ныне брака нет и брачующиеся в никонианских храмах – прелюбодеи, еретики. Живя как бы по закону, они не чувствуют угрызений совести за свой грех и не каются, тогда как падший по немощи естества необходимо сознает свою вину и приносит в ней раскаяние. Поэтому не возбраняется утолять похоть. Тайно содеянное, тайно и судится. Без греха нет покаяния, без покаяния нет спасения. В раю может быть много грешников, но ни одного еретика». Так же рассуждают и нынешние федосеевцы. Поэтому жизнь их крайне развратна. Детей, родившихся от блудного сожития, федосеевцы не оставляют при матери, потому что ни на Преображенском кладбище, ни в скитах держать их нельзя; но или убивают, или отдают нищим, которые воспитывают их и приучают к нищенству. Впрочем, не красна жизнь и новоженских детей. Воспитываясь у своих родителей, состоящих в отлучении от общества, они не должны ни молиться, ни есть, ни пить вместе с отцом и матерью. Таким образом с юных лет они привыкают смотреть на своих родителей, как на явных блудников, отлучённых от церкви и, конечно, не могут оказывать им должного почтения и уважения, а непочтение к родителям в корне подрывает семейную жизнь, на которой зиждется жизнь общественная и государственная. А те, в свою очередь, смотрят на них как на оковы, удерживающие их при гибельном, по их понятию, браке, и не могут иметь к ним истинной любви. Таким образом, учение федосеевцев о браке подрывает основы нравственности, семейной и государственной жизни.

а) Титловщина. Некоторые из федосеевцев, особенно московские и петербургские, после долгих споров с поморцами, согласились не употреблять титлы I. Н. Ц. I. Но другие, именно новгородские, восстали против них. Начались споры. Наконец, в 1791 г. в Москве был составлен собор, на котором решено титлу I. Н. Ц. I., как «не древнюю», оставить, а не согласных на это – отлучить. Последние получили название титловцев. Кроме учения о титле, они строго соблюдают наставление Феодосия Васильева – очищать молитвою покупаемую на рынке пищу. Титловское согласие имеет много последователей в Новгородской и Петербургской губерниях.

б) Аристово согласие. В 1809 г., на соборе федосеевцев в Петербурге, некоторые постановления собора 1752 г. были изменены, а именно: дозволено было родителей новоженов, по исполнении епитимии, принимать в общение, не требуя от них разделения однодомовного сожития с поженившимися детьми, и крестить у «новоженов» детей. Против таких послаблений восстал петербургский купец Аристов и с некоторыми из своих единомышленников выделился из федосеевщины в особое согласие, которое по имени его и называется Аристовым. Таким образом, аристовцы – это строгие, первобытные федосеевцы. Требуя строго безбрачия, они отрицают молитву за царя, молятся порознь пред своим створчатым образком, который берут с собой даже в дорогу, и только изредка собираются для общественных молитвословий; клятвы не употребляют; военную службу считают смертным грехом, потому что христианину заповедана, любовь ко врагам, и никаких молений об умерших не совершают, потому что надеются и так попасть в райские обители; крайне остерегаются «замирщения», почему даже в семейных сношениях очень осторожны; наконец, преимущественно пред другими раскольниками-старообрядцами выстригают макушку головы, чтобы дать возможность благодати свободнее сообщаться их уму совне. Аристово согласие существует в северных губерниях, особенно в Олонецкой, и в Петербурге.

в) Польские федосеевцы называются так по месту жительства (Виленская, Ковенская, Витебская, Сувалкская губ.). Они отличаются от других федосеевцев своим отношением к новоженам, именно: не допускают последних до общения с собой в пище и питии до тех только пор, пока у них родятся дети; однако принимают их на исповедь, берут от них приношения – свечи и ладан и поют для них молебны. Затем, когда дети у них перестанут родиться, то велят «попрощаться в рабы», т. е. вынести шестинедельный пост, и принимают в общение. В случае чадородия после «прощания в рабы», назначается такой же пост.

г) Рижские федосеевцы получили своё название также от места жительства. Они отличаются от других федосеевцев тем, что молятся за царя и совершают браки в молельне с пением. Последнее отличие явилось у них, но следующему случаю. Будучи жаркими проповедниками всеобщего безбрачия, рижские федосеевцы вели жизнь крайне развратную. Слух об этом дошёл до правительства, и в 30-х годах прошлого столетия Высочайше повелено было употреблять против рижских раскольников, ведущих развратную жизнь, полицейские меры, а их незаконнорождённых детей «крестить в православной вере); и, по достижении возраста, детей мужеского пола «зачислять в военные кантонисты, а женского – пристраивать по распоряжению приказа общественного призрения». Чтобы обойти это распоряжение, федосеевцы постарались придать своим сожитиям вид законности и стали сводить браки в молельне, при посредстве своих наставников, с пением избранных из числа венчания псалмов, чтением апостола и евангелия, при чем наставник говорит: «Бог благословит», а по окончании церемонии, читает положенное в Потребнике, в чине венчания, поучение. Потом все-таки он отлучает сочетавшихся браком от совокупного моления (хотя это не строго соблюдается), пока они не «попрощаются в рабы».

Толк новопоморский или приемлющих браки, отличается от других толков своим учением о бессвященнословном браке. По этому учению, брак может быть совершён не только лицом освящённым, но и мирянином, потому что сила брака заключается не в пресвитерском венчании, а во взаимном согласии жениха и невесты, объявленном при свидетелях. Такой брак будто бы совсем не то, что гражданский, а – таинство: только в нём пресвитерское венчание, за неимением иерархических лиц, заменено венчанием мирянина. Чин совершения этого брака не одинаков: одни (впрочем, немногие) поют особый канон, нарочито составленный Скачковым для венчания; другие поют на браке молебен Спасу, положенный 1 августа; третьи совершают его подобно рижским федосеевцам.

Первым проповедником учения о бессвященнословном браке, как таинстве, был поморец Василий Емельянов, человек умный и практический, пользовавшийся большим уважением со стороны всех раскольников за свою набожную и степенную жизнь. Будучи не в состоянии примириться ни с федосеевским развратом, ни с венчанием раскольников в православной церкви, он стал учить о возможности и законности бессвященнословнаго брака и брачить желающих. Многие из них бросились в Покровскую часовню⁶⁴, основанную им в Москве, и стали заключать в ней браки. Узнав о таком новшестве, выговцы потребовали Василия Емельянова на суд и в феврале 1792 г. составили «собор» для обсуждения вопроса о браке. По окончании собора, Василий Емельянов вынужден был дать подписку не вводить нового учения. Но вернувшись в Москву, он изменил данному слову: стал по-прежнему учить о браке и венчать желающих. За это выговцы отлучили его от своего общества. Но у него нашлись защитники в Архангельской, Астраханской, Рязанской губерниях, Петербурге и других местах. Спор затянулся; однако до сильной, запальчивой вражды не дошло. Напротив, впоследствии Выговская пустынь примирилась с учением Василия Емельянова и не разрывала общения с московскими поморцами. Совсем не то было с федосеевцами. Последние вступили с защитниками нового учения в полемику, которая не прекратилась и до настоящего времени. В первое время, когда во главе федосеевцев стоял Ковылин, борьба отличалась горячностью: Илья Алексеевич позволял себе даже собственноручную расправу с поморскими депутатами; но впоследствии федосеевские наставники делали основательные возражения против учения о бессвященнословном браке и требовали прямых доказательств той мысли, что таинство брака может быть совершено мирянином. С другой стороны, и противники их основательно доказывали, что брак будет существовать до скончания века. Ни та, ни другая сторона не могла защитить себя, однако преимущество было на стороне защитников бессвященнословнаго брака.

По смерти Василия Емельянова († 1797 г.), настоятелем Покровской часовни сделался Гавриил Скачков, человек очень популярный между поморцами: он слыл за хорошего проповедника, учёного человека и талантливого писателя. По принятии настоятельства, Скачков обратил внимание на устройство своей общины и завёл при часовне «брачную книгу» для записи повенчанных здесь раскольников. После него деятельными распространителями учения о бессвященнословном браке были Антип Андреев, занимавший должность наставника после Скачкова, беглый солдат Анисимов, тоже настоятель часовни, Адриан Сергеев и др.; в Петербурге же главным проповедником этого учения был около 30 лет (с 1813 г.) Павел Любопытный. Многие из них, например, Скачков, Зайцевский, Зеньков, бывший сотрудник Ковылина по устроению Преображенского кладбища, Филиппов и др. писали целые сочинения, стараясь показать в них, с одной стороны, неосновательность доводов, на которых бракоборы утверждали своё учение о всеобщем девстве, а с другой – защитить правильность бессвященнословных браков. Особенно много сочинений в защиту брака написал Павел Любопытный; он составил даже чины обручения и венчания и по ним венчал желающих. Усилия указанных лиц увенчались успехом: число прихожан Покровской часовни всё более и более увеличивалось и в 1826 г. достигло 6000 человек, а призреваемых при ней – 200 человек. Правда, в 1831 г., по Высочайшему повелению, Покровская часовня была уничтожена, а дом и земля при ней отданы наследникам Монина; однако толк не уничтожился. Вместо разрушенной часовни покровцы открыли несколько молелен в Москве и опять стали совершать богослужение и венчать браки. Отличительною чертою их учения служит ещё моление за Царя. Кром е Москвы и Петербурга, толк приемлющих браки существует и в других местах, особенно в низовьях Волги.

Любушкино согласие. Несколько иначе решили вопрос о браке беспоповцы Тверской губ. лет 30 тому назад. Они рассуждают следующим образом: так как теперь законных священников нет, а Кормчая допускает отсрочку совершения брака на неопределённое время, то можно здесь, на земле, вступать в сожительство по любви и согласию (отсюда Любушкино согласие), а в будущей жизни Сам верховный священник Иисус Христос освятит это сожительство. Последователям этого согласия дозволяется употреблять в пищу мясо, пить вино и чай. Вступающих в это согласие не перекрещивают, а налагают на них пост и молитву.

Филипповский толк выделился из поморского. Основателем его был беглый стрелец Фотий, в иночестве Филипп (от последнего имени и название толка). Сначала Филипп был в числе рядовой братии Выговскаго общежития, а потом сделался духовным отцом. По смерти Данилы Викулова, он захотел сделаться настоятелем Выговскаго общежития и не стал подчиняться новому настоятелю Семёну Денисову, избранному братией; но «собор» (1737 г.) обвинил его за это и заставил примириться с Семёном Денисовым. Вскоре после этого выговцы, вынужденные обстоятельствами, ввели у себя моление за царя. Филипп сильно вооружился против такого «нововводства» и стал называть выговцев еретиками. За это его «били крепко» и заковали в железа. Освободившись от наказания, он оставил Выговское общежитие, основал особый скит в нескольких верстах от него и стал собирать братию из сочувствовавших ему поморцев. Видя увеличение братии Филиппа, выговцы всячески пытались возвратить его в общежитие, но не могли, и в отмщение навели воинскую команду на его скит. Предупреждённый об угрожавшей ему опасности, Филипп подготовил горючие вещества и, по прибытии команды, сгорел со своими скитниками (в 1743 г.). Такая смерть Филиппа приобрела ему многих поклонников и последователей, и толк его ещё более упрочился и распространился. Последователи его находятся в Москве, Петербурге, в Архангельской, Олонецкой, Ярославской, Тверской, Пензенской, Саратовской, Херсонской и др. губерниях.

Содержа общее учение беспоповцев, филипповцы имеют и некоторые особенности, именно: а) за государей не молятся, б) строго держатся учения о безбрачии и в) не покланяются иконе Божией Матери «Скорбящим радосте», потому что она явилась после п. Никона. Вообще в своём учении и правилах они очень сходны с федосеевцами, но стараются исполнять эти правила строже: не допускают открытого новоженства и не учат о потворстве разврату; к «внешним» относятся фанатичнее и даже с федосеевцами не сообщаются, потому что те не хотят попросить у них прощения за первобытную распрю Феодосия Васильева с поморскими учителями о титле. Под влиянием фанатизма, они долгое время уклонялись от общегражданской жизни и подчинения государственным требованиям, а жизнь свою кончали самоубийством, почему и известны были под названием самосожигателей и морильщиков. Случаи самоубийства особенно часты были в первое время существования толка. Но с конца XVIII в. фанатизм стал ослабевать. Мало-по-малу начала ослабевать и «крепость» нравов филипповцев. Пошли несогласия и началось разделение между ними. Некоторые требуют, чтобы староженов после чадородия не принимать в общение без разлучения от однодомовнаго сожития (нечадородные филипповцы), другие же этого не требуют, а лишь наказывают за чадородие епитимией – постом и поклонами (чадородные); одни считают грехом носить модную одежду (орловские филипповцы), а другие – нет; некоторые не допускают до общего моления лиц, готовящихся к перекрещиванию (не молящиеся с приглашёнными), а другие допускают.

В конце прошлого столетия из филипповщины выделилось Аароново согласие. Основателем его был некто Семён Протопопов, в монашестве Онуфрий, от чего основанное им согласие первоначально называлось онуфриевщиной. Аароновым же согласием оно стало называться впоследствии, по имени главного сотрудника Онуфрия, Вологодского купца Андрея Жукова († 1798 г.), который в простонародье назывался Аароновым. Онуфрий сначала жил в анбургском скиту (в 45 верстах от Архангельска), потом удалился в окрестные леса и стал учить о возможности совершения брака мирянином, а филипповцев обзывать еретиками маркионитами. Но при этом не признавал законными браков, венчанных в православной Церкви и требовал по отношению к ним развода или нового брака. Затем он обвинял филипповцев за то, что не молятся за царя. В других же пунктах учения Онуфрий пошёл дальше филипповцев и сблизился с странниками. Так, он учил, что запись в раскольнические списки равносильна отречению от христианского имени и отступлению от истинной веры; паспорт – печать антихриста. Последователи Ааронова согласия находятся в Архангельской и отчасти Вологодской губерниях.

Толк странников появился в последней четверти XVIII столетия, в Ярославской губ. От других толков он отличается крайне отрицательным отношением к требованиям гражданской власти и житейским порядкам. Такое отношение является в нём прямым выводом из учения об антихристе.

В то время, как все беспоповцы, кроме некоторых исключительных личностей, утверждают, что антихрист царствует ныне духовно, ересьми, странники учат, что он царствует видимым образом, в преемственном ряде царствующих лиц, начиная с Императора Петра I; видимыми же знаками власти его служат распоряжения гражданского начальства. Поэтому они отвергли существующую царскую власть и отказались от исполнения гражданских обязанностей⁶⁵, решили не писаться в ревизии, не платить податей, уклоняться от военной службы, не принимать присяги, не брать паспортов и т. д. Мысли свои они не стеснялись заявлять прямо даже на следствии и суде. «Ваш господин император, говорил один странник, есть представитель власти антихриста, как потомок Петра Великаго». «Власть царя над собой не почитаю, говорил другой, за царя Бога не молю и молить не буду; почитаю цари за богоотступники, сопротивники, антихристы» (Кельсиев, IV, 285– 287 стр.). Антихрист, по Апокалипсису, будет иметь свой образ или икону; этот образ, по учению странников, гражданская власть. Духовная же власть – это лживые пророки, проповедующие людям, «яко велик царь явися на земли; Никон есть первый лживый пророк» (Кельсиев). Таким образом, настоящее состояние церкви и общества представляет собою особый, греховный, сатанинский мир, во всём противоположный миру Божию. Жить в таком мире и получить спасение, очевидно, нет возможности; поэтому истинный христианин должен таитися и бегати или с антихристом в брань вступити. Не имея зде пребывающаго града, он должен быть в буквальном смысле странником, неведомым миру, должен разорвать всякую связь с обществом (отсюда и самое название толка – странники или бегуны).

Но такое требование на практике было неосуществимо и лишало секту устойчивости и будущности; поэтому чрез несколько времени оно подверглось изменению. В странники стали принимать не только таких лиц, которые действительно скрывались и бегали, но и таких, которые давали только обет быть странниками, а сами оставались дома. Эти последние называются жиловыми христианами, или пристанодержателями, странноприимцами. При приёме в странничество, им ставится в непременную обязанность давать у себя приют действительным странникам, в случае смерти, хоронить, хранить их имущество и т. и. При домах их образуются «пристанодержательства», которые связывают странников в одно целое. «Пристани» устраиваются с разными тайниками в виде ям под лестницами, чуланами, шкафами, иногда за стеной, или под двойной крышей. Тайник одного дома соединяется с тайником другого, третьего и т. д., а тайник последнего дома выходит в сад, в перелесок или на большую дорогу. Странноприимцы обязаны выполнить свой обет и умереть действительными странниками. Но это требование большею частью выполняется только по форме. Пред смертью странноприимца родственники подают в полицию заявление о его побеге, – в знак того, что он разорвал все связи с обществом, – затем выносят его, или он сам выходит в соседний дом или тайник и проводит время «под скрытием, в душеспасительном страхе»; здесь его перекрещивают, и таким образом он делается действительным странником. Умерших странники хоронят в неведомых местах: в лесу, в поле, в огородах, под гумнами и т. п., при чем в гроб их не полагают, а прямо завёртывают в рогожу и зарывают в землю, но не глубоко, чтобы антихристова земля не сильно давила покойника, при чем голову несколько приподнимают, чтобы легче было подняться при звуке трубы архангела.

По нравственным понятиям странники несколько сходны с федосеевцами: они так же, как и последние, не признают возможным заключение брака и от старопоженившихся требуют развода. Действительные странники по идее – монахи и принимают после нового крещения монашеские имена (Нифонт, Евстафий и т. п.); уставы их необыкновенно строги; наказания за нарушение устава полагаются очень тяжёлые, особенно за грехи против 7-й заповеди и общение с мирскими; но жизнь бегунов далеко расходится с уставами. Летопись страннической секты наполнена самыми возмутительными и грязными фактами разврата, соединённого с грубыми насилиями и истязаниями. Начиная с Евфимия, по показаниям странников, нет ни одного наставника, который не имел бы наложниц. Отсюда подкидывание детей, детоубийство, иногда даже в утробе матери, составляют у странников обычное явление. Нередки также воровство, делание фальшивых кредитных билетов и грабежи, подавшие повод к самому открытию секты в 1852 г., а также убийства (см. об этих фактах в Сборнике Кельсиева вып. IV, стр. 288 и дал.). Говорят, что между странниками есть даже такие фанатики, изуверы, которые практикуют удушение престарелых и заболевших членов секты для получения последними мученического венца. Насильственное удушение носит название «красной смерти», отчего странников называют ещё «красносмертами» и "душителями».

Основателем страннического толка был некто Евфимий, родом из Переславля, человек живой, энергичный и фанатичный. Отданный в военную службу, он бежал из неё и скрывался то в Москве, то в Поморье в филипповских скитах, то в лесах Ярославской губернии. По своим убеждениям, Евфимий сначала принадлежал к филипповскому толку, но потом разошёлся со своими единоверцами. Ещё в Поморье он резко обличал их и федосеевцев за разные недостатки, а после удаления в ярославские леса, составил в Коровинской слободе даже нечто в роде собора (1784 г.), на котором осудил все беспоповщинские толки, и осуждение это изложил в особом послании на Преображенское кладбище. Здесь он сильно нападает на всех раскольников вообще, обвиняя их в двоедушии, общении с никонианами, подчинении власти, в утайке своей принадлежности к расколу, принятии таинств от православных священников, принятии последних к себе в дом во время праздников и т. п.; но особенно едко смеётся над филипповцами, упрекая их за разные послабления. После этого делает вывод, что все они, как подпавшие под власть антихриста, не имеют истинного крещения и, чтобы спастись, должны перекреститься, оставить «попечение о доме, о жене, о чадах, о торгах и стяжаниях и не иметь ни града, ни села, ни дому». Так он и поступил: сначала окрестил сам себя⁶⁶, потом своих последователей, и начал «таитися и бегати». Скрывался сначала в дер. Малышево, Ярославского, уезда, потом в лесах галичских, Костромской губ., где хотел было основать пустынь для своей секты, но не мог; наконец, снова возвратился в дер. Малышево и вскоре умер († 1792 г.).

После смерти Евфимия страннический толк не прекратился, а все более и более распространялся. Первою распространительницею его была спутница Евфимия Ирина Фёдорова. Усвоив себе наставнические права, она перешла в с. Сопелки (в 15 верстах от Ярославля), которое с того времени стало играть роль столицы странничества и по имени которого самый толк называется ещё Сопелковским; увлекла здесь в странничество крестьян: Петра Крайнева, Якова Яковлева и Парасковью Курочкину и сама перекрестила их. Крайнев, как человек начитанный, тогда же был произведён ею в наставники. Будучи человеком практичным, он скоро понял, что при строгом выполнении основного требования Евфимия, толк странников не будет иметь прочности, и потому допустил странноприимство. Но Яков Яковлев и др. не согласились с этим нововведением. Начались споры; Крайнев, поддерживаемый Ириной Фёдоровой, одержал верх. Тогда Яков Яковлев удалился в Новгородскую губ. и стал распространять там странническое учение; но был пойман правительством и сослан в Сибирь. Из числа других учителей странничества более известны Василий (по другим, Иван) Петров, Никита Семёнов, Николай Косаткин, Мирон Васильев и некоторые другие.

Василий Петров, крестьянин Костромской губ., сначала держался учения филипповцев, но потом перешёл в странники. Проводя последовательно учение Евфимия, он доказывал, что странник, разорвавший связь с миром, не должен брать денег (отсюда название «безденежники»), потому что на них находится печать антихриста (т. е. государственный герб) и неверное летосчисление на 8 лет. Некоторые согласились с ним и отделились от других странников. Таким образом, явились странники – безденежники. Но так как без денег жить нельзя, то безденежники просят странноприимцев принимать вместо них денежную милостыню и покупать для них всё необходимое. Таким образом, сами убегая печати антихриста, просят своих благотворителей – странноприимцев принимать её и за то благодарят их, как послуживших им Бога ради. Толк безденежников очень незначителен; в некоторых местах он известен под именем антипова согласия.

Никита Семёнов – личность замечательная. Как умный, начитанный, ловкий и изворотливый человек, он очень много способствовал распространению учения странников; с проповедью о расколе побывал в Архангельской, Вологодской, Ярославской губ. и даже в Москве. В 1854 г. он был схвачен полицией и после суда сослан (в 1856 г.) в Соловецкий монастырь; но бежал оттуда и в 1866 г. опять разъезжал по России. Сначала он учил в духе Евфимия, но потом изменил свои мысли и верования; стал учить, что антихрист не чувственный человек, а дух, диавол, действующий в еретиках и отступниках, и составил для своей общины устав в 84 статьях, которыми учредил в ней нечто в роде иерархии, почему последователи его называются «статейниками» или "иерархитами». По этим статьям, всеми делами странников должен заправлять один над всеми старший, в роде патриарха, и ему должны повиноваться все странники. Для всех странников должна быть одна общая касса, в которую должна поступать милостыня благотворителей, но распоряжаться ею имеет право только главноуправляющий делами странников. Затем, для областей или больших городов, должен быть старший в роде епископа, а для каждой отдельной общины – в роде пресвитера. На должность главы общины (патриарха) был избран сам Никита Семёнов. Но вскоре некоторые из странников поняли, что Никита устроил неосвящённую иерархию, в самом составлении статей заподозрили одно любоначалие и отделились от него (в 60-х годах настоящего столетия), – они называются противостатейниками.

В то же время в странничестве возник вопрос о браке. Первыми проповедниками брачной жизни в нем были Николай Косаткин⁶⁷ (Новгородской губ.) и Мирон Васильев (Ярославской губ.). По их учению, до второго пришествия Христова, по нужде, должны действовать три тайны: крещение, исповедь и брак. Поэтому, не только не следует расторгать заключённого уже брака, но даже необходимо учредить его. Согласно этому учению, они и стали вновь брачить под условием взаимного обета и при пении молебна. В оправдание своё брачные странники указывают на христиан первых веков, которые скрывались от гонителей в пустынях, однако некоторые из них вели брачную жизнь. Против этого указания другие странники говорят: «Посмотрим, как они с малолетними детьми будут в пустыне странствовать! Древние христиане, хотя укрывались в пустынях и с детьми, но имели надежду, по прошествии гонения, возвратиться в грады и веси; а мы той надежды иметь не можем». Толк брачных странников незначителен; последователи его есть в Олонецкой и некоторых других губерниях.

Из всех страннических толков самое важное значение имеет толк статейников: наставники его пользуются большим влиянием; самое устройство его общин отличается целесообразностью. Согласно статьям Никиты Семёнова, во главе всех общин стоит старший наставник. Он имеет при себе двух советников; власть его подлежит контролю только общего собора. Пишет он очень редко и выезжает лишь по особенно важным делам, напр., для суда. У областного наставника тоже два советника, из которых один – креститель, а другой – духовник. Духовник, по нужде, может быть и крестителем, но креститель духовником – никогда; в случае же нужды, исповедуют старшие в келье, как мужчины, так и женщины. Над областными наставниками поставлен благочинный, находящийся в непосредственном подчинении у главного наставника; хозяйственными делами в области заведует эконом с двумя помощниками. Кроме того, в каждой области есть игумены и игуменьи, которых зовут «крестными» и из которых «старший» или «старшая» на соборных молениях исправляет обязанности уставщика; есть ещё иконописцы.

Рядовые бегуны разделяются на перекрещённых и не перекрещённых, иначе – жиловых, т. е. живущих в мире, и крыющихся. Жиловые, не перекрещённые имеют паспорта и живут открыто, а перекрещённые паспортов не имеют и потому скрываются у жиловых. Жиловые в свою очередь разделяются на испытуемых первой и второй степени и отступников. К первым принадлежат те, которые изъявили желание присоединиться к странничеству, но ещё не присоединены и находятся на испытании; ко вторым – те, которые после трёхлетнего испытания заслужили доверие и исполняют какое-нибудь дело, напр.: устраивают пристанодержательства, хранят адреса наставников и келейных странников, передают письма по назначению, охраняют соборные молельни, распределяют странников по кельям и т. п., к третьим – те из перекрещённых странников, которые, добровольно или по принуждению полиции, открывают своё имя и звание. Кроме того, есть ещё «оглашенные», т. е. готовящиеся к крещению, которые прошли испытание и вскоре должны принять крещение.

Члены бегунских общин живут по кельям, каковыми называются не отдельные комнаты, а один или несколько домов на одном дворе. Каждая келья имеет своё внутреннее устройство и своё хозяйство. Во главе её стоит игумен или игуменья; затем есть здесь причётник или причётница, клирошане и клирошанки, послушники, послушницы, привратники и привратницы. Каждый день в келье, в особой комнате, совершается обычная дневная церковная служба; в большие праздники сходятся из всех келий на «соборные» моления; мужчины и женщины молятся отдельно. Жизнь в келье идёт однообразно и скучно; вход и выход из неё обставлен строгостями; поэтому у бегунов невольно является желание посмотреть другой мир, побольше странствовать и переезжать с места на место. На содержание обитателей келии общество отпускает средства. Эти средства получаются частью от кружечных подаяний при соборных молениях, частью от пожертвований новообращающихся в секту и по духовным завещаниям, частью из главной кассы. Для распространения своего учения странники имеют особых лиц, которые тщательно изучают бегунскую миссионерскую науку и впоследствии умело ведут своё дело.

В настоящее время странничество широко распространилось в пределах нашего отечества. Последователи его находятся в Ярославской, Владимирской, Костромской, Новгородской, Олонецкой, Пермской, Вятской, Вологодской и др. губерниях, в Сибири, преимущественно в Томской губ., и в некоторых других местах. Своим бродяжничеством, укрывательством, уклонением от общественных повинностей, погребением умерших вблизи жилищ, почти на поверхности земли, и т. п. они приносят большой вред обществу и государству; а если присоединить сюда их учение о государе императоре, как антихристе, их разврат и соединённые с ним скверные деяния, то необходимо признать, что из всех беспоповщинских толков их толк самый вредный для общества и государства.

Лучинковцы. С учением странников очень сходно учение лучинковцев. Последние получили своё название от того, что вместо свечей употребляют лучину и говорят: «у кого она больше дымит, того молитва угоднее Богу». Они отвергают всякую власть, а существующие законы называют сатанинскими, не признают ни Церкви, ни иерархии, ни таинств, странствуют из одного места в другое и удаляются в леса, уводя с собой детей и похищая чужих, чтобы воспитать в духе своего лжеучения. Все последователи этого лжеучения отличаются крайним фанатизмом. Появились они лет 20 тому назад в Пермской губернии.

В ряду беспоповщинских толков нетовщина занимает совершенно особое положение. Все вышеописанные толки держатся того основного убеждения, что, за неимением священства, можно и мирянину отправлять церковное богослужение и совершать два, необходимых для спасения, таинства: крещение и исповедь. Нетовцы же, на основании 2 прав. св. апостол и 6 пр. Гангрскаго собора⁶⁸, утверждают, что мирянин «священнодействовать не может». За отсутствием православного священника, теперь нет и быть не может ни спасительных таинств, ни общественного богослужения: благодать улетела на небо. Поэтому отрицательному признаку их и называют нетовцами. А Спасовым согласием называют их потому, что на вопрос: как можно получить спасение, не имея ни таинств, ни общественного богослужения? они отвечают: «Уж как Спас! на Спасову милость полагаемся!» Отличительным признаком последователей нетовщины служит то, что они не перекрещивают приходящих от православной Церкви, ссылаясь на слова Иоанна Златоуста, что кто крестится второй раз, тот снова Христа распинает (Беседы И. Злат, на 14 посл. стр. 2877). Относительно православной Церкви нетовцы держатся одинакового взгляда с прочими беспоповцами. Однако по внешности почти ничем не отличаются от православных: не уклоняются от исполнения христианских треб, принимают в дом свой священника и т. п.

Происхождение нетовщины с точностью неизвестно. Но в виду того, что о ней упоминается уже в Розыске св. Димитрия Ростовского († 1709 г.), появление её следует отнести не далее первого десятилетия XVIII столетия. Основателем нетовщины считают какого-то Кузьму, безграмотного мужика, по имени которого она называлась сначала кузьминовщиной. Историческая жизнь этой секты мало известна. В 40-х годах настоящего столетия между нетовцами и другими беспоповцами возникли сильные споры относительно крещения, совершаемого православной Церковью. В Симбирске, Сызрани и других поволжских городах собирались соборы, на которых та и другая сторона старалась доказать правильность своего образа действий. Последствием соборных разглагольствий было то, что некоторые нетовцы пришли сначала в сомнение относительно состояния своего общества, а затем и совсем отделились от него. Таким образом нетовщина распалась на три толка: староспасовцев, или глухую нетовщину, новоспасовцев и неприемлющих водного крещения.

а) Глухая нетовщина. Последователи глухой нетовщины за совершением таинства крещения обращаются к православному священнику и в своё оправдание говорят: «какой бы он ни был, но все-таки поп, в ризах, а не простой мужик». Но не считая этого крещения православным по его совершителю и по месту совершения, они раздают милостыню и молятся Богу, чтобы Он довершил крещение и вменил его в истинное. За совершением брака нетовцы также обращаются в православную Церковь, однако не усвояют церковному венчанию силы таинства. Так как открытыми, записными раскольниками они не бывают, то и называются последователями глухой нетовщины. Не имея общественного богослужения, последователи глухой нетовщины молятся по домам, читая псалтирь и каноны, но по уставу вечерни, утрени и часов не отправляют, говоря, что это принадлежит священнику; исповеди перед своими стариками не совершают, а вместо того вычитывают пред иконою скитское покаяние, состоящее из некоторых молитв и перечисления грехов.

Последователи глухой нетовщины находятся в губерниях Владимирской, Нижегородской и вниз по Волге до Астрахани.

б) Новоспасово согласие. Это согласие возникло во Владимирской губернии. Основателем его был симбирский мещанин Свешов. Отличительною чертою учения новоспасовцев служит то, что они дозволяют совершать крещение и брак мирянам и исповедуются пред стариками, которые совершают у них богослужение по уставу, с пением (отсюда название «нетовщина поющая»). Вообще они приняли все те правила, которых держатся поморцы, за исключением перекрещивания. Но в вопросе о чиноприёме в секту между ними произошло разногласие: одни учат, что всех приходящих к ним следует принимать через отречение от ересей, отчего и известны под названием отрицанцев, а другие – что чрез семипоклонный начал (отсюда название подначальники). Те и другие существуют во Владимирской, Костромской, Нижегородской и Казанской губерниях.

в) Не приемлющие водного крещения. Последователи этого толка отрицают крещение водное; вместо последнего повивальная бабка нарицает новорождённому имя и при чтении 50 псалма надевает на него крест; слова этого псалма – «окропиши мя иссопом», по их мнению, и заключают в себе тайнодейственную силу крещения. Толк этот существует в Симбирской и др. поволжских губерниях.

а) Самокрещенцы или бабушкино согласие. В первой половине XVIII ст. некоторые из беспоповцев решили вопрос о крещении в том смысле, что в настоящее время, за отсутствием истинного священства, можно крестить лишь самому себя чрез троекратное погружение в воду. Отсюда они и называются самокрещенцами. На первых порах самокрещенцы так и совершали крещение, говоря: «крещаюсь аз раб Божий»... Теперь же случаев самокрещения почти не бывает, потому, что переходящих из других толков и православия они не перекрещивают, а младенцев крестят повивальные бабки (отсюда название «бабушкино согласие»). Кроме учения о крещении, самокрещенцы отличаются от других нетовцев учением об антихристе. Подобно странникам бегунам, они учат, что антихрист царствует в лице государей, начиная с Петра I; но только не делают из этого учения практических выводов; наконец, в последнее время они стали совершать и общественное богослужение, только без пения, чтобы лишить его всякой торжественности, которая, по их мнению, совсем не подобает в настоящее антихристово время. Учение самокрещенцев находит себе немногих последователей в среднем Поволжье, а потому толк этот незначителен.

Отвергнув крещение, совершавшееся у раскольников-старообрядцев, как незаконное, самокрещенцы тем самым произвели перерыв в преемственности крещения; а с прекращением крещения должно прекратиться и христианство. Между тем, по словам блаж. Феофилакта, богоразумию и христианству не будет конца» (Благов, от Лук. зач. 3). Опираясь на это, другие беспоповцы обзывают самокрещенцев еретиками. А те, будучи не в состоянии оправдаться, в свою очередь упрекают их в неимении полноты таинств.

Самокрещенство имеет несколько отраслей; первая из них, очень незначительная, – дырники. Главное отличие дырников заключается в учении об иконах. Не отрицая иконопочитания в принципе, они утверждают, что не следует молиться ни старым, ни новым иконам, потому что первые осквернены еретиками, а новых, за отсутствием священства, святить некому; но что молиться нужно непосредственно на восток. А так как зимой и ночью выходить для молитвы на улицу или открывать окно не всегда удобно, через стену же и сквозь окна молиться на восток будто бы грешно: то они обыкновенно делают на восточной стене небольшую дыру и, когда нужно, снимают с дыры затычку и молятся в неё. За это прочие раскольники и прозвали их дырниками.

Другую, тоже незначительную, отрасль самокрещенства составляют средники. Они утверждают, что во время Петра Великого, при перенесении празднования нового года с 1-го сентября на 1-е января, в летосчислении от сотворения мира было убавлено восемь лет против того, как у нас считали прежде, и изменены самые дни недели, так что нынешняя среда была прежде воскресеньем. Вследствие этого они стали считать среду за воскресенье и проводить её как день праздничный, а в воскресенье работать: в среду же празднуют и первый день Пасхи. Отсюда они получили название «средников». Последователи этого толка существуют в Астраханской, Саратовской, Тамбовской и Пензенской губерниях.

6) Рябиновцы. Название своё они получили от того, что поклоняются кресту, сделанному из рябинового дерева, которое, по их мнению, в писании именуется певгом (по преданию, одним из трёх древ креста Христова). Сами себя они называют «по кресту», потому что покланяются только кресту без изображения на нем Спасителя. Сначала рябиновцы составляли отрасль самокрещенства и отличались от него лишь тем, что детей крестили сами, но потом стали приближаться к поморцам. Это видно из того, что крещение дозволяют совершать мирянину, переходящих к ним перекрещивают и браки заключают по благословению родителей. В последнее время они стали устроят молельни, совершать общественное богослужение и завели при исповеди духовников (последние, впрочем, являются только свидетелями, а не духовными отцами). Вместе с сходными чертами рябиновцы имеют и различие с поморцами. Особенно заметна разница в том, что рябиновцы не покланяются иконе Господа Саваофа на том основании, что Бог Отец не принимал человеческой плоти; не покланяются они и другим иконам, на которых изображаются лица и предметы не полоняемые, напр., изображению входа Господня в Иерусалим, иконе Воскресения, на которой изображено разрушение ада, и даже распятию Христову, если при нем изображены воины распинатели, или затмившиеся солнце и луна.

Рябиновщина возникла во второй половине XVIII ст. и распространена по р. Каме, в г. Чистополе и близ лежащих местах.

Некоторая часть беспоповцев, идя в своём отрицании греко-российской Церкви всё далее и далее, впадает в индифферентизм, рационализм и мистицизм, теряет свою раскольническую окраску и становится рационалистически-сектантской. К числу таких беспоповцев относятся, напр., немоляки, духовные христиане по второму пришествию, белоризцы, неплательщики, самовосхитители архиерейства.

а) Немоляки учат, что с 1666 г. настала зима и идёт век Св. Духа, истина погасла, вера скрылась и осталась одна надежда на спасение души в исполнении тех дел, которые должно совершать в духе, но никак не плотью или какими-нибудь вещественными обрядами и словесным служением Богу. Св. Писание нужно понимать духовно. Из таинств церковных немоляки признают одно крещение, которое совершают у них избранные старухи. Брак совершается без всяких молитвословий, по взаимному согласию жениха, невесты и родителей. Умерших хоронят тоже без молитвословий и не поминают. Посты и праздники они отвергают, различия дням не полагают, священства и старейшин не имеют и молений не совершают наружно (отсюда название немоляки). Молитву, говорят они, должно воссылать к Богу не ту, которая напечатана в книгах, а ту, которая происходит от собственных чувств человека, – произносится духом ума. В Нижегородской губ. одни из немоляков более склоняются к молоканству, а другие – к штундобаптизму. Основателем секты немоляков был донской казак, беспоповец Гавриил Зямин, который за свои странные толкования был сослан (в 1838 г.) на Кавказ, где и основал эту секту.

б) Духовные христиане по второму пришествию учат, что второе пришествие Господне было в 50-й день после Воскресения Христова; страшный суд уже совершился и наступило царство славы, где люди праведные испытывают блаженство в душе своей, а люди грешные – вечное наказание в удалении от Бога. Молиться нужно духовно; видимого священства не нужно, потому что нас озаряет невещественным светом и изливает на нас Свою божественную благодать Сам вечный иерей Господь Иисус Христос; вместо водного крещения должно быть крещение слезами; вместо бескровной жертвы – жертва духовная, состоящая в самоумерщвлении тела и распинании со страстями; вместо видимого покаяния – невидимое, духовное, выражаемое слезами, по примеру Давидова покаяния. Царствование антихриста духовные христиане допускают, но тоже духовное, и различают в нем 3 периода: 1-й – до отпадения Рима, 2-й – до отпадения русских в унию и 3-й, последний, до 1666 г. Считая себя живущими как бы на небе и в будущем веке, они не считают себя обязанными работать, платить подати и разные повинности, не признают богоустановленной власти и не повинуются ей. В некоторых пунктах учения духовные христиане сходны с немоляками, почему в некоторых местностях так и называются.

в) Белоризцы. Называются они так потому, что носят белые рубахи и белые льняные пояса. Учение их представляет собою смесь различных воззрений: подобно большинству беспоповцев, они отрицают брак и моление за царя; подобно ветовцам, говорят, что теперь нет ни в чем благодати; подобно сектантам – рационалистам, утверждают, что иерархия не нужна, так как всякий сам себе архиерей и священник; гражданскую власть отвергают, говоря, что всяк сам себе царь, и все люди равны пред Богом, что один глава над всеми – Иисус Христос; денег в руки не берут, паспортов тоже. Секта белоризцев появилась во второй половине XIX столетия во Владимирской губ.

г) Неплательщики – толк, распространённый в Пермской губ.; появился он во второй половине прошлого столетия. Последователи его утверждают, что в нынешний век Св. Духа, наступивший с 1666 г., спасение возможно духом, а не плотью и обрядами; никаких внешних знаков молитвы, богослужения и таинств не нужно; не нужно молиться иконам, носить крестов, соблюдать постов. Согласно с таковым учением у них существуют только домашние беседы, на которых читаются Евангелие, Толковый Апокалипсис, творения Ефрема Сирина и др. Св. Писание неплательщики понимают духовно; гражданскую власть считают установлением антихриста и не повинуются; от воинской повинности уклоняются, потому что истинные воины – только те, которые борются с неверными, т. е. не принадлежащими к их толку, и податей не платят (отсюда и название неплательщики), так как платить их будто бы не за что, ибо «земля – Божия».

д) Самовосхитители архиерейства. Этот толк появился в недавнее время в Казанской губ., а особенно укоренился в г. Уржуме, Вятской губ. Основателями его были один брачный наставник в Москве и выходец из Прусской обители монах Иаков. Принимая за источник истины только Евангелие и послания св. апостолов, последователи этого толка учат, что священство может быть и без епископской хиротонии, что в нём не сообщается от Бога особой благодати, что можно поставить кого-либо епископом или пресвитером чрез одно избрание общества, подобно тому, как Христос избрал апостолов (Мар. 3:13–19), а апостолы избрали Матфия на место Иуды (Деян. 1:23–25), и что избранные могут совершать евхаристию и преподавать тайну причащения. Так у них и поступают.

Кроме описанных, есть много ещё других мелких беспоповщинских толков, которые трудно отнести к той, или другой группе. Таковы, напр., мелхиседеки, пасхальники, левшаки и т. д.

а) Мелхиседеки. – Сознавая, что без тела и крови Христовых спастись нельзя, но не имея священства, некоторые беспоповцы рассуждают так: «Мелхиседек, царь Салимский, встретивший Авраама, не был поставлен в священники, но приносил же Богу хлеб и вино в жертву. И мы имеем это Мелхиседеково (без поставления) священство: потому и мы также можем укругом хлеба причащаться». Согласно с этим они и поступают: с вечера положат пред иконами хлеб (целый или укруг), поставят в чашечке вина или воды, совершат с вечера вечерню и навечерню, а утром – полунощницу, утреню и часы, кто как умеет, и затем причащаются того хлеба и вина, или воды, как истиннаго тела и крови Христовых. За присвоение Мелхиседекова священства их и зовут Мелхиседеками. Они существуют в Москве и некоторых других местах, но в очень незначительном количестве.

б) Пасхальники. – Учение пасхальников состоит в следующем: Господь Иисус Христос родился в 5500 г. от сотворения мира, а антихрист – в 5508 г. и постоянно переменяет времена и закон, переменил празднование нового года (с 1 сентября на 1 января) и Пасхалию. Пасху нужно праздновать 23 марта, а Рождество Христово за 8 дней до января, т. е. 23 декабря. Церковь Христова – это люди верующие, и потому священство не нужно. Из икон следует почитать только вылитые из меди с изображением Спасителя, Богородицы и праздников, а остальным поклоняться не следует. Повиноваться властям не следует, потому что они не от Бога. Телеграф, железная дорога и т. п. – измышления антихриста. Толк пасхальников появился в последнее время в Черниговской губ.; последователей его немного.

Вообще в беспоповщине существует такое множество толков, что все и описать невозможно. Нередко самое незначительное неудовольствие служит причиною образования нового толка. Так, разделяются из-за молитвы Иисусовой: одни говорят, что, при произнесении слов «Сыне Божий», следует полагать руку на правое плечо, а другие – на левое (левяки или левшаки); последние спорят о том, как нести в это время руку от правого плеча до левого – над носом или мимо рта; иные спорят из-за покроя одежды и т. д.