История Санкт-Петербургской Духовной академии

Начало грамотности и просвещения на севере России восходит к первым векам русского государства. В 1030 году великий князь Ярослав Владимирович основал училище в Новгороде при епископской кафедре; а достоверная история сохранила память о мужах, которые, по желанию общей пользы и по собственной любви к образованию, поддерживали и распространяли просвещение в здешнем крае. Такими мужами, в первое время русской Церкви, были два первые новгородские епископа Иоаким и Лука, по прозванию Жидята, и некто Ефрем, учительствовавший в Новгороде по благословению епископа Иоакима. В XII веке Нифонт, епископ из иноков печерских, ревностный защитник неприкосновенности церковного предания, написал церковные правила в виде приложения общих законоположений Церкви к частным случаям жизни и нуждам совести своих пасомых, по просьбе любознательного Кирика, бывшего иноком в одном из монастырей новгородских. В XIII и XIV столетиях, когда над прочими русскими княжествами тяготело иго монгольское, север России сохранил свою самостоятельность; но только в Новгороде, богатом торговлей, имели довольно средств заниматься просвещением. Архиепископ Моисей, книжный и учительный муж, содержал на свой счет писцов, которые, по выбору его, переписывали книги¹. Между тем невежество остального севера открывало свободный вход заблуждениям, суевериям и тому подобным явлениям. Новгородская область, обнимавшая нынешние губернии Новгородскую, С. Петербургскую, Олонецкую, Архангельскую и Финскую Карелию, населена была по крайней мере наполовину поколениями чудского племени, которое было особенно склонно к суеверию и передавало его своим легковерным и необразованным соседям – Русским: это было причиной многих печальных событий в истории Новгородской епархии, особенно в первые века русской Церкви. Нигде суеверие не было так сильно, и нигде так открыто не восставало против христианства, как в Новгородской области; и если в городах и селениях, ближайших к Новгороду, восстания его были скоро подавляемы ревностью пастырей, то в областях отдаленных, как например в Карелии, оно пользовалось свободой и безопасностью. С другой стороны, северный русский край, открытый, по причине торговых сношений с западною Европой, для чуждых влияний иноверий и неправомыслия, часто был возмущаем восстаниями против порядков церковных и власти иерархической. Все это видели и понимали пастыри Новгородской церкви и заботились о распространении просвещения, по крайней мере, в духовенстве; но ревность и усилия отдельных, хотя и правительственных, лиц что могли сделать при общем невнимании к их воззваниям? Просвещенный пастырь Новгородский Геннадий, управлявший епархией в то время, когда там усилилась ересь жидовствующих, с скорбью жаловался на необразованность своего клира и просил Великого Князя об учреждении училищ. «Силы моей нет», писал он, ставить неучей в церковные степени»². Но он не устоял против невежества, которое восстало на него вместе с неправославием и скончался в заключении в стенах Чудова монастыря. Другой, не менее деятельный и образованный пастырь, архиепископ Макарий, бывший в последствии Московским митрополитом, содержал при себе ученых людей, которые занимались переводом сочинений с иностранных языков на русский и имел усердие посвятить 12 лет собранию всех духовно-нравственных сочинений на русском языке, известных в его время и составлению из них Четьих-Миней. Конечно и в сословии низшего духовенства, прежде и после этого времени, было не мало людей грамотных, которые любили упражняться в чтении и переписке духовных книг, как свидетельствуют об этом большие собрания книг духовного содержания при церквах и монастырях Новгородской области; между ними были составители летописей и жизнеописаний русских подвижников, которые прославились в этой стране и причислены Церковью к лику Святых: но таких лиц было не много и образованность их была не на высокой степени. На Стоглавом соборе 1551 г. вспоминали как о давно прошедшем времени, когда между прочими городами в великом Новгороде было училище и там «грамоте, писать, петь и чести учили»³. Иоанн IV Васильевич, может быть, по предложению Собора, намеревался учредить в Новгороде училище⁴, но не привел своего намерения в исполнение. Уже в 1706 году преосвященный Иов, митрополит Новгородский призвал в Новгород Лихудов к открыл в своем доме школу для обучения детей славянскому и греческому языкам. Вот те немногие сведения о состоянии просвещения и училищ на севере России до XVIII столетия!

Санкт-Петербургский край, до основания в нем столичного города Российской империи, по церковным и гражданским делам был подчинен Новгороду. Каково же было состояние здешнего духовенства, когда оно не имело никаких средств к образованию в течение нескольких столетий? До нас дошло очень немного сведений, относящихся к церковной истории этого края, но по ним уже можно судить, что на месте apxиепископа Геннадия всякий просвещенный пастырь проникся бы неподдельной скорбью, смотря на духовное состояние христиан этой страны и их пастырей. Такое положение вещей само собою должно было измениться к лучшему после того, как Император Петр Великий обратил особое внимание на состояние духовенства вообще и, в частности, духовенства новооснованной им столицы государства.

Высочайшими указами 1714 и 1716 годов повелено было учредить при архиерейских домах и в знатных монастырях цифирные школы и обучать в них цифири и геометрии протопопских, поповских, дьяконских и причетнических детей. Но постановлениями Регламента цифирные школы были отменены, а вместо их повелено «всякому епископу иметь в доме или при доме своем школу для детей священнических и прочих, в надежду священства определенных⁵ и соединить с ними цифирные школы, где они были открыты⁶.

О выборе учителей в эти школы постановлено было, чтобы «каждому apxиepeю при своем доме иметь учителей» умных и честных, которые в книжном чтении были бы «остры и разумны, и правоглаголание добре произносить и ударение, просодию и препинание строчное беспогрешно соблюдать знали и других научить были довольны и могли б оных учить не только чисто, ясно и точно по книгам читать, но и разуметь; а наипаче тщались так им буквари в твердую память положить, дабы изустно читать могли.» Епископам предоставлено было приглашать таких учителей, откуда кто возможет, и обеспечить их со стороны средств к жизни. В тех местах, где, до учреждения архиерейских школ, были уже школы цифирные, учители продолжали получать жалованье из Адмиралтейств-коллегий, которой подчинены были все цифирные школы; но там, где они вновь открыты, само местное начальство обязывалось доставлять учителям содержание и жалованье⁷.

Круг преподавания ограничивался первоначальными предметами обучения. «Понеже совершеннейших учений богословского и философского, также и нужнейших языков искусства, еще за скудостью довольных к этому учителей преподавать невозможно» – сказано в Высочайшем именном указе 31 мая 1722г.;–«того ради учить ныне в архиерейских школах церковнических детей, в надежду священства определенных, по недавно изданным первого отроков учения книжицам, букварями именуемым.... также и грамматик славянских, которые недавно в московской типографии напечатаны»⁸.

В это-то время усиления мер к распространению образования в духовном сословии основано училище в С.-Петербурге при Александроневском монастыре. История его имеет пять периодов.

Первый – от основания училища под именем Славенской школы до переименования его Славено-греко-латинской семинарией (1721–1725).

Второй–от переименования Славенской школы Славено-греко-латинской семинарией до преобразования ее по образцу главных народных училищ и переименования Главной семинарией (1725–1788).

Третий обнимает историю Главной семинарии до переименования ее Академией, по примеру киевской и московской академий (1788–1797).

Четвертый – история Академии до преобразования духовных училищ (1797–1809) и наконец –

Пятый – историю С. Петербургской Духовной Академии со времени образования ее по новому плану в 1809 г. до настоящего времени.

В первый период Александро-невская школа имеет вид низшего, приходского или приготовительного училища и притом более народного, нежели специального; во второй приобретает характер специального учреждения, назначенного для образования священнослужительских детей к церковным степеням; круг наук и внешний состав семинарии постепенно увеличиваются, но средства остаются по прежнему скудны; в третий период Александро-невская семинария возвышается над семинариями ближайших епархий в качестве главной, в параллель с главными народными училищами и с целью приготовления в ней учителей для прочих семинарий: таким образом мало по малу начинает очерчиваться С.-Петербургский духовно-учебный округ; в четвертом периоде Александроневская семинария переименована академией; круг наук дополнен некоторыми новыми предметами; прежние получили большую полноту; в преподавании усвоен метод народных училищ; средства академии увеличены; окружные семинарии приведены в более тесную зависимость от академии; наконец в пятом периоде академия, вместе с прочими духовными училищами, преобразована по всем частям и получила характер высшего духовно-учебного заведения – на одной линии с университетами и специальными академиями.