15. Святой Дух наставляет людей на всяку истину (Ин. 16:13)

Вот мирской кабинет светского ученого, вот он, муж ученый, окруженный книгами всякого рода, с глубокою думою на челе и гордым сознанием в сердце: «богат есмь и обогатихся», богат я книгами и пособиями всякого рода, богат я талантами и сведениями и потому "ничтоже более требую« (Откр. 3:17). При таком мнении о себе, будет ли он просить помощи свыше? Но вот тесная келлия одинокого пустынника. Глаза его полны слез, грудь его вздымается от воздыханий сердечных, уста повторяют молитву: «окаянен аз, и беден, и нищ, и слеп, и наг, Христе, Свете истинный, просвещаяй и освящаяй всякого человека! Да знаменается на мне свет лица Твоего, да в нем узрю свет неприступный! Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, прииди и вселися в мя, наставь мя на всяку истину!» Как подобною молитвою не испросить у Господа Духа премудрости, Духа разума, Духа ведения? И вот чистое, просвещенное свыше око пустынных старцев видело мысли людей, прозирало в будущее, созерцало светлый мир добрых Ангелов, проникало и в темный мир духов злобы. Мы указали бы на преподобного Анувия, который подробно рассказывал мысли, желания и образ жизни посетителей, приходивщих к нему, который не раз видал Ангелов и демонов, видел и светлые обители рая и мрачные затворы ада («Чет.-Мин.» июня 5); указали бы на преподобного Нифонта, который видел, как души разлучаются с телами («Чет.-Мин.» декаб. 23); указали бы на преподобного Андрея, который видел в храме, как Матерь Божия молится за род человеческий («Чет.-Мин.» окт. 1); указали бы на преподобного Пахомия, который не знал греческого языка, но, при помощи свыше, вдруг стал понимать инока грека, пришедшего к нему, и отвечать ему на греческом языке («Чет.-Мин.» мая 15), или на преподобного Ора, который в пустыне читал, никогда не учившись читать («Чет.– Мин.» авг. 7); указали бы и на многих других, но не укажем потому, что таких примеров так много, что о них можно было бы написать целую книгу. Укажем только несколько современных нам примеров на это из жизни о. Серафима, Саровского подвижника. Однажды является к нему за благословением в далекий путь один господин, который был очень добр, только о святых иконах ложно думал, полагая, что иконы одинаковое имеют достоинство как чудотворные, так и не чудотворные. О. Серафим, в первый раз видевший этого господина, благословил его и сказал: «Что, батюшка, мое грешное благословение? Проси помощи у Царицы Небесной, вот в теплом у нас соборе есть икона «Живоносного Источника», отслужи ей молебен; ведь она чудотворная. Она тебе поможет». Потом с улыбкою продолжал: «Читал ли ты, батюшка, житие Иоанникия Великого? Я советую тебе прочитать. Это был очень добрый и хороший человек, да только сначала в иконах-то заблуждался, как и ты». После того еще дал ему несколько наставлений. – У одного крестьянина украли лошадь. Бедный прибыл в Саровскую пустынь, и, увидев там одного инока, бросился к нему в ноги и сказал: «Батюшка! ты что ли Серафим?» Я не Серафим, отвечал ему инок, а на что тебе он? – «Да говорят, он угадывает, – отвечал простодушный крестьянин, – а у меня лошадь украли». О. Серафим в это время подле своей келлии складывал дрова в поленницу. Когда инок указал крестьянину о. Серафима, – крестьянин бросился ему в ноги. О. Серафим поднял его и ласково спросил: «Что ты пришел ко мне, убогому?» – «Батюшка, – отвечал крестьянин, – у меня лошадь украли, и я теперь без ней совсем нищий, а ты, говорят, угадываешь». О. Серафим взял его за голову, и, приложив ее к своей, сказал: «Огради себя молчанием и поспеши теперь в село (он назвал ему это село), и когда будешь подходить к селу, – то свороти с дороги вправо, и пройди задами четыре дома, там ты увидишь калиточку; войди в нее, отвяжи лошадь свою от колоды и выведи молча». Крестьянин по такому указанию действительно нашел свою лошадь. Подобных примеров в жизни о. Серафима было очень много.

Вот еще один: любимый им инок о. Иоанн, услышав от других, что о. Серафим бывает иногда в духовном восхищении и видит обители небесные, пришел к нему, чтоб узнать об этом от него обстоятельнее. Только что он хотел просить его, как в ту же минуту о. Серафим закрыл уста его своею рукою и сказал: «Огради себя молчанием». Потом начал ему говорить о пророках, апостолах, мучениках и других святых; потом несколько раз повторил ему: «Радость моя! молю тебя, стяжи мирный дух», и затем сказал: «Вот я тебе скажу об убогом Серафиме; я усладился словом Господа моего Иисуса Христа, где он говорит: «в дому Отца Моего обители многи суть» (Ин. 14:2). На этих словах Христа Спасителя я, убогий, остановился, и возжелал видеть оные небесные обители, и молил Господа моего Иисуса Христа, чтоб Он показал мне эти обители, и я был восхищен. А о той радости и сладости небесной, которую я вкушал, сказать тебе невозможно». За этими словами старец вдруг замолчал: глаза его закрылись; голова поникла вниз; лицо просветлело; на устах и на всем лице выражалась необыкновенная радость. Такое таинственное молчание продолжалось около получаса. Потом старец Божий открыл глаза, и с радостию сказал: «Ах, если бы ты знал, возлюбленнейший мой о. Иоанн, какая радость, какая сладость ожидает душу праведника на небе, то ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клевету с благодарением. Если бы эта келлия полна была червей, и если бы эти черви ели плоть нашу во всю временную жизнь, то со всяким желанием надобно было бы на это согласиться, чтобы только не лишиться небесной радости» (Из книги: «Минуты пастырского досуга», еп. Гермогена, т. II, стр. 26 – 30).