Догмат и история

Содержание

От составителя

От редактора

От составителя

Современному образованному читателю нет нужды представлять о. Георгия Флоровского. Труды выдающегося православного мыслителя хорошо знакомы как людям церковным, так и всем, желающим побольше узнать о православии не из вторых рук. Книги Флоровского о богословии святых отцов и об истории русской богословской мысли давно стали настольными для тысяч исследователей, а в последнее время отечественные читатели полумили возможность ознакомиться с подробной биографией отца Георгия, написанной Э. Блейном¹. Были опубликованы письма молодого Флоровского, проливающие яркий свет на первые годы становления крупнейшего богослова современности². Совсем недавно, наконец, появился сборник работ о. Георгия, посвященных отечественным мыслителям прошлого³.

Будет ошибкой сказать, что в России вовсе недоступны богословские статьи о. Георгия, опубликованные по большей части на иностранных языках и составляющие важную часть его творческого наследия. Еще в далекие семидесятые они находили своего читателя в малотиражных церковных изданиях, в машинописных переводах духовных академий и даже в попадавших иногда на родину автора иностранных оригиналах⁴. С падением цензурной плотины перепечатки и переводы работ Флоровского стали появляться всё чаще, порой, в знаменитых столичных изданиях, хотя по большей части – в малоизвестных журналах и сборниках. Практически весь «английский Флоровский» уже переведен в России и переведен не один раз.

Исходя из этих соображений, составители настоящей книги не имели перед собой задачи «во что бы то ни стало» и «в каком угодно виде» ознакомить читающую Россию с трудами о. Георгия. Для этого существует масса других возможностей. Цель нашего издания иная – дать целостное представление о богословской концепции Флоровского в ее существеннейших элементах, если угодно – реконструировать ее как систему. Этим и определяется подбор статей для настоящей книги. Все они сгруппированы вокруг основной темы, вынесенной в заглавие – темы Догмата и Истории.

В основе богословского видения Флоровского лежало понимание христианства не как абстрактной философской, этической или мистической системы мысли, а как реально преображающей бытие богочеловеческой жизни. История мира для него – это священная история, история спасения Богом человека и история человеческого подвига на пути к Богу. Догматы в понимании о. Георгия – не отвлеченные метафизические принципы и не сокровенные тайны бытия, а открытое и ясное свидетельство о действительно совершившихся в истории событиях, имеющих, тем не менее, сверхисторическое (точнее, подлинно историческое) значение. Если человек древности и современный человек одержимы страхом перед историей, стремятся замкнуть свое существование в безысходном круге вечного возвращения, то христианин, напротив, устремлен к истории, ибо только в ней он обретает своего Искупителя, Бога Воплощенного, распятого же за ны при Понтийстем Пилате.

Христос стоит в центре богословия Флоровского, пронизанного отважной защитой действительности, полноты и единственности Воплощения. Подобно отцам эпохи Вселенских Соборов, Флоровский занят прежде всего свидетельством о тайне Боговоплощения, защитой его от растворения как в течениях, наследующих и усугубляющих соблазны оригеновой ереси, вырождающихся тем самым в псевдоправославный полуоккультизм, так и в холодном безразличии современного протестантизма, считающего Христа всего лишь «лучшим из людей». Христос, не устает повторять православный богослов, – это Бог, Сын Божий, Вторая Ипостась Святой Троицы, но при этом Бог Воплощенный, воспринявший в Себя всю полноту человечества – не призрачно, но реально и телесно – и созидающий в Себе новую человеческую природу, нового, обоженного человека.

Эта новая человеческая природа – Церковь, подлинное Тело Христово, богочеловеческий организм, живущий в истории и творящий из нее Священную Историю. Это творчество может осуществляться через сохранение и причастность церковной Традиции, живой опыт Богообщения, причем, традиция осуществляет себя в конкретных и непреходящих исторических формах. Для Флоровского подлинное богословие волей Промысла связано с эллино-византийским стилем мышления святых отцов. Отеческое богословие основано на эллинизме, в тяжелой борьбе преодолевает и преображает эллинизм и создает новый патристический синтез. Нашей эпохе необходимо следовать руслу Традиции, не прерывать живой и живительной связи с Веком Отцов, который, собственно, никогда не кончается. Крайне опасным было бы «переводить» отеческую мысль в категории Ветхого Завета, европейской метафизики или ультрамодного во времена Флоровского экзистенциализма⁵. Святоотеческая мысль жива и сегодня – по крайней мере, для тех, кто хочет жить ею. «Не принимающий слов Моих, имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день» (Ин.12:48).

Богословие Флоровского говорит о целостном человеке, оно предельно враждебно всякому отрешенному от жизни «спиритуализму», чаще всего вырождающемуся в спиритизм. Отец Георгий настойчиво защищает предположение о том, что «образ Божий», по которому сотворен человек, – это Христос, истинно воплотившийся Бог. Само Боговоплощение необходимо не только для спасения, но и для обожения всего человека и предуведено от создания мира. Христианство для Флоровского не является еще одной концепцией загробной жизни, но учением о Воскресении – Воскресении Христовом и подлинном, телесном воскресении каждого человека. Страшный Суд – это не посмертное воздаяние душам, но грандиозный финал исторической драмы человечества, в котором будут участвовать все действующие лица, и каждый в полном сознании и свободе примет или отвергнет Бога. История, по Флоровскому, – драма, а иногда и трагедия человеческой свободы.

Отец Георгий, настойчиво указывавший на необходимость неопатристического синтеза в современном богословии и создавший одну из значительнейших богословских систем, не был сам, как, впрочем, и большинство служивших для него примером святых отцов, мыслителем-систематиком. Важнейшие свои идеи он высказывает зачастую в посвященных частным вопросам статьях, публичных лекциях, проповедях и даже рецензиях. Количество статей Флоровского, касающихся исключительно догматики, весьма невелико. Трудности, вставшие перед составителем, усугублялись и специфическим методом работы о. Георгия. Он не боялся повторять, подчас дословно, прежде сказанное⁶. Многие из работ американского периода являются, по существу, переводами и незначительной переработкой статей тридцатых годов, и во многом пересекаются с ними как по смыслу, так и по образу его выражения.

Таким образом, перед составителем встала задача выбрать из огромного наследия Флоровского те работы, которые наиболее полно и адекватно отражают основные мотивы его богословской мысли, и, в то же время, максимально избегать повторов, не вторгаясь в авторский текст. Удалось ли нам справиться с этой задачей – судить читателю. Первые две статьи сборника посвящены, если так можно выразиться, «гносеологическим принципам» богословия Флоровского – сущности церковного Предания, принципам истолкования Слова Божия, сущности Догмата и, наконец, основным началам исторического познания, сформулированным в исключительно сильной и яркой статье «Положение христианского историка». Богословие Флоровского – это историческое богословие и богословие Истории, посему мы рекомендуем читателю обратить на нее особое внимание. Дальнейшие статьи богословского и церковно-исторического характера расположены, как легко догадается читатель, согласно Символу веры. Две статьи объединены проблемой Творения: первая посвящена отличию творящего проявления Бога «вовне» от внутритроичной жизни, вторая – самому Творению. Следующий блок статей касается Воплощения и Искупления, причем, идеи ранней работы «О смерти крестной» продолжаются и развиваются в более поздней, «Воскресение Жизни», обогащаясь всё новыми мотивами. Целый ряд работ посвящен Церкви и различным аспектам ее жизни в истории (о причинах отказа от публикации работ по, собственно, экклесиологии будет сказано ниже). Большое место уделено о. Георгием критическому анализу оригенизма, представлявшегося ему одним из вечных соблазнов православной мысли. Особое место занимает работа «О почитании Софии, Премудрости Божией, в Византии и на Руси». В ней Флоровский, не вступая в открытую полемику, подвергает уничтожающей критике исторические и богословские основания модной тогда софиологии. Наконец, последние две статьи поднимают вопросы эсхатологии: личной («О воскресении мертвых») и общей («О последних вещах и последних событиях»).

Как уже было сказано, редакция решила воздержаться от включения в сборник трудов о. Георгия, касающихся экклесиологии – учения о Церкви. Прежде всего, потому, что эта часть богословского наследия Флоровского остается наиболее спорной. Да и взгляды самого богослова были достаточно неоднозначными. С одной стороны, он был одним из столпов экуменического движения на его раннем этапе и считался, по крайне мере, в начале своего пути, ревностным защитником широкого понимания границ Церкви⁷. Имя Флоровского, без сомнения, наиболее авторитетно из всех, записываемых в «актив» сторонниками экуменизма⁸. С другой стороны, о. Георгий всегда убежденно отстаивал взгляд на Православную Церковь как на единственную хранительницу неповрежденного апостольского и святоотеческого Предания. Христианское воссоединение представлялось ему как всеобщее обращение в Православие⁹. Еще в 30-е годы Флоровскому довелось услышать не от кого иного, как митрополита Антония (Храповицкого), похвалы за «твердую приверженность учению Православной Церкви»¹⁰. Даже сама статья «О границах Церкви» в последнее время подвергается перетолкованию – например, со стороны некоторых учеников Флоровского, присоединившихся к греческим старокалендаристам. Они не без оснований указывают на то, что конечные выводы этой статьи отнюдь не благоприятны для слишком широкого понимания границ Церкви¹¹.

Итак, оценки экклесиологии Флоровского неоднозначны и даже противоположны. Подход очень и очень многих к этой теме более эмоционален, чем научен. Посему мы и предпочли в настоящем сборнике обойтись без экклесиологических работ о. Георгия. Можно было бы, конечно, дать только статьи, посвященные безусловно глубокой и содержательной характеристике самой природы Церкви. Но без четкого понимания того, где эта Церковь, заниматься изучением ее природы невозможно. К тому же, как мы надеемся, в ближайшее время появятся и другие книги о. Георгия, в которых экклесиологическая тема не будет обойдена молчанием. Наш же сборник останется посвященным трем основным предметам – богословию, христологии (шире – сотериологии) и эсхатологии.

При подготовке сборника особое внимание редакции было направлено на то, чтобы сделать книгу максимально понятной и удобной в пользовании для любого читателя с общегуманитарной подготовкой. Для достижения этой цели, прежде всего, пришлось отказаться от использования старых, уже давно ходящих в машинописи, переводов. Выполненные двадцать пять – тридцать лет назад в совершенно нечеловеческих условиях, они для своего времени были хороши, но воспроизведение и редактирование их сейчас заняло бы в несколько раз больше времени, чем новый перевод. Поэтому все иноязычные тексты Флоровского переведены заново молодыми, талантливыми переводчиками, чьи работы, по крайней мере, на взгляд составителя, прекрасно передают особенности английского стиля Флоровского – простоту, ясность и афористичность.

Вопреки известному положению, что редактирование – это насилие над индивидуальной творческой манерой автора, большое внимание было уделено редакторской работе. Прежде всего, не следовало оставлять читателя один на один с подавляющей эрудицией автора, сыплющего цитатами на десятке иностранных языков, упоминающего безо всяких объяснений сотни имен, неизвестных зачастую даже специалисту, и так далее. Кроме того, в опубликованных в разное время и в разных изданиях статьях неодинакова система ссылок, наблюдается разнобой в написании имен, наконец, встречаются просто типографские ошибки. В нашем издании переведены все цитаты, упорядочен справочный аппарат, где это было возможно, исправлены ошибки. К сожалению, осталось несколько погрешностей, которые, увы, неисправимы. Большинство из них оговорено в редакторских примечаниях.

В процессе редактирования переводов исключительно важна была роль Евгения Алексеевича Карманова, чей высочайший профессионализм, всесторонняя эрудиция и неизменная благожелательность сделали работу над книгой не только более серьезной и основательный, но и поистине приятной.

Е. Холмогоров

От редактора

Хороший русский текст – вот первое и безусловное требование к любому переводу, критерий качества работы переводчика и редактора. Эта максима, известная всякому студенту-филологу, приобретает особенную значительность, когда речь идет о трудах о. Георгия Флоровского. Дело в том, что сам о. Георгий был невероятно требователен к переводу – причем, не только своих собственных статей. Эта чуткость заставляла его порой говорить, что перевод попросту невозможен... Именно поэтому следовало всячески избегать обращения перевода в подстрочник, не бояться выходить за рамки «первой дословности». Поступать так вполне корректно, ведь сам автор повторял: «Если я хочу сказать что-то по-русски, я выражаю мысль определенным образом, а, если по-английски, то должен сказать это иначе» (Жизнеописание отца Георгия, с. 231). Следовательно, резко возрастает роль и ответственность переводчика – при переводе мысль, выражаясь языком Флоровского, придется угадывать. Здесь-то и может сказаться нехватка сочувствующего воображения, которое появляется только в результате накопления немалого опыта. Приступая к работе над переводами, мы вполне осознавали бесспорность этих чрезвычайно обязывающих тезисов, изложенных в статье о. Георгия «Положение христианского историка» (которая, заметим, представляет интерес не только как исследование на тему возможности и «оправдания» исторического знания, не только как изложение богословия истории, но и как эссе в области герменевтики, прекрасно раскрывающее некоторые аспекты искусства перевода). К счастью, исключительная целостность взглядов о. Георгия во многом облегчила нашу задачу. По мере углубления в богословие Флоровского и обнаружения в нем четкого стержня, ярко выраженного основного направления его мысли, всё более понятными становились детали, всё большую очерченность приобретали контуры, всё яснее и рельефнее проступало гармоничное мировоззрение выдающегося богослова. Книга, как нам кажется, являет собой единый монолит, и как при работе над ней, так и при чтении ее только знакомство с целым позволяет в полной мере усвоить частности.

Есть и еще одна причина, по которой стремиться к литературному качеству перевода было совершенно необходимо. По сравнению с научными работами других авторов, в статьях о. Георгия смысл находится в значительно большей связи со стилем. И потому передача первого совершенно невозможна без стремления воспроизвести второе – как невозможно это в художественном произведении. Здесь Флоровский достойно подражает отцам ранней Церкви, прекрасно владевшим ораторским искусством: статья о. Георгия всегда еще и проповедь, а яркая метафора, запоминающаяся игра слов, меткий афоризм – не случайные стилистические украшения, но существенные элементы смысловой ткани.

Несколько слов о текстологическом подходе к изданию данной книги. Все статьи, написанные о. Георгием по-русски (их в нашем сборнике пять), набраны по новой орфографии. Во многих местах пунктуация приведена к соответствию современным нормам русского языка. Были также исправлены явные типографские ошибки, вставлены переводы цитат на иностранных языках и пояснения к некоторым специальным терминам русского языка. Кроме этого и двух-трех незначительно скорректированных оборотов, исходно звучавших чересчур непривычно для уха современного читателя, никаких изменений в основном тексте Флоровского не производилось. Во всех статьях сборника подстрочные примечания принадлежат автору. Они имеют сквозную нумерацию по статье, а их количество строго совпадает с количеством примечаний в оригинале: заботясь о сохранности общей структуры публикаций о. Георгия, в тех работах, где часть ссылок на источники цитат дается в скобках в основном тексте, мы не стали переводить эти ссылки в подстрочные примечания. Любой текст, заключенный в квадратные скобки, – как правило, это переводы цитат – принадлежит переводчику или редактору и не содержится в русском или английском оригинале. В тех статьях, где фрагменты на греческом приводились в латинской транслитерации, нами восстановлен греческий текст. В остальных случаях цитаты на иностранных (кроме английского) языках мы сохраняем, давая везде, где это требуется, русский перевод. При этом, многочисленные опечатки в цитируемом тексте и, разного рода, справочных данных и ссылках исправлялись без каких бы то ни было оговорок или редакторских примечаний. Мы, однако, не берем на себя смелость утверждать, что нами замечены все подобные ошибки.

Помимо литературной работы над переводами, конечно же, пришлось приложить немалые усилия по упорядочению научного аппарата книги. Библиографические сноски и ссылки приведены к единому стандарту. Особенное внимание было уделено цитированию святоотеческих источников и практически все цитаты из творений отцов сверялись по различным патристическим изданиям (преимущественно – по изданию Миня). Остальные ссылки проверялись менее тщательно. В некоторых случаях расширялись библиографические сведения о цитируемой литературе, уточнялись выходные данные книг. При этом, однако, лишь малая часть цитируемых изданий попадала непосредственно в руки редактора – большинство из них, вышедших в свет более полувека назад за рубежом, остались недоступными. Поэтому такие данные, как, например, страницы, на которых расположена та или иная статья, перепечатывались из оригинала без специальной проверки. Также не всегда имелась возможность убедиться в правильности названий цитируемых работ, особенно, когда речь шла о статье в том или ином редком периодическом издании. Таким образом, во многом увеличив достоверность аппарата, мы всё-таки не можем претендовать на полную его идеальность и безошибочность в нашей книге.

Сведения о первых публикациях работ о. Георгия, а также об источниках, использовавшихся для публикации в нашем сборнике, приведены в конце книги в редакторских комментариях. Необходимо сказать, что комментарии пытаются прояснить хотя бы некоторые затруднительные места статей Флоровского. Их нельзя считать полными и исчерпывающими. Практически не комментировались русскоязычные работы о. Георгия; подробность комментариев к переводным публикациям меняется от статьи к статье. Дело в том, что в большинстве своем комментарии имеют специфически редакторское содержание: как правило, это пояснения к переводу тех или иных выражений, уточнение ссылок, указание найденных источников цитат. Тщательное философско-богословское изучение работ о. Георгия, глубокий научный анализ его наследия – задача очень ответственная, выполнение которой потребовало бы немалого времени, а кроме того, привело бы к значительному увеличению объема книги. Такое исследование, несомненно, есть дело будущего.

Работа над сборником была бы невероятно более тяжелой и длительной, качество его – значительно более низким, а выход в свет – весьма сомнительным, если бы нам не оказывали постоянную поддержку великие и малые помощники. Всем им, терпеливо, самоотверженно и бескорыстно участвовавшим в подготовке этой книги, мы выражаем самую сердечную признательность и благодарность.

Мы благодарим Наталью Власову и Марию Асмус за проверку переводов с немецкого, Наталию Соболеву за помощь в работе с латинским, а Андрея Виноградова – с греческим. Необходимо особо отметить вклад в создание книги Павловой Ольги, выполнившей, по сути, функции переводчика и редактора французских цитат (которые принадлежат к наиболее часто встречающимся у о. Георгия), проверившей переводы с испанского языка, а также вычитавшей ряд английских переводов. Мы глубоко признательны помогавшим нам на разных стадиях подготовки издания Елене Луковниковой, Марине Кругловой, Анастасии Архиповой, Виталию Аверьянову, Евгению Крылову, Марьяне Алексеевой, Юлии Бредун. Мы также благодарим за сотрудничество Алексея Сидорова и Ирину Лугину. Упомянутыми фамилиями вовсе не исчерпывается список оказавших нам поддержку – а немало добрых советчиков остались попросту безымянными... Помимо конкретно оказываемой помощи, это неослабное сочувствие и соучастие вселяло в нас всё большую уверенность в том, что творчество талантливейшего богослова рождает живой интерес, что его идеи найдут отклик не только в умах, но и в сердцах, открытых радостотворным токам православной премудрости, что наше издание поможет в духовном возрастании многим его будущим читателям.

...Вниманию которых и представляется теперь эта книга.

В. Писляков