XI. Спас на бору

И в храм Спаса вступил Государь Наследник. Еще первый Князь Московский, Даниил Александрович основал здесь, в густом бору, деревянную церковь Преображения на’ том месте, где была хижина отшельника Вуколы, как бы в знамение грядущего преобразования дикого бора в великолепную столицу. Сын его, Иоанн Калита заложил каменную церковь и перевел к ней, с Москвы реки, первоначальную обитель отца своего: но Великий Князь Иоанн III, уже исполненный величием царским и желая расширить свои палаты, в самый год свержения ига Татарского, перенес обитель Спасову на новое место, и с тех пор оставался здесь один собор. Иоанн Грозный пристроил к нему придел трех исповедников: Гурия, Салмона и Авива, после разорения Новгородского, ибо такой же находится в Софийском соборе. Были и еще четыре придела у Спаса: Великомученика Мины, трех Святителей, Архангела Михаила и Спиридона Тримифунского, но они упразднены. Весьма древни местные иконы сего собора: с образом Преображения едва ли не закладывалась самая Москва; а прочие иконы, Сретения Богоматери и Симеона Богоприимца, перенесены из бывшего Сретенского собора, который воздвиг Иоанн Грозный на сенях у своих детей. Он был сломан в исходе минувшего столетия с прочею частью теремов, простиравшихся от церкви Предтечи, что у Боровицких ворот, кругом всех соборов до Николы Голстунского.

Его Высочество с благоговением поклонился здесь великому просветителю Перми, первому ее Епископу Стефану, и в кратких словах я помянул его Христианские подвиги: как, с юных лет проникнутый духом Апостольским, сложил он грамоту для языка Пермского и один погрузился в дикие леса, чтобы извлечь из мрака язычества народ, который приобрел он не только Церкви, но и государству. У гроба столь знаменитого Пастыря, в первоначальном соборе столицы, окончил Великий Князь благочестивое обозрение ее памятников. Проникая все глубже в священную древность, он достиг наконец до основания, положенного ей Князем Даниилом, сыном того святого Невского, который есть его собственный Ангел, и по дивному Промыслу блюдет новую столицу России.

В день своего отъезда Его Высочество вышел уже в дорожном платье, чтобы еще однажды помолиться в Чудове монастыре, над ракою Святителя Алексия и, поднявшись от святых мощей, вспомнил с сердечным умилением, что Императрица Мария Феодоровна положила его при крещении в раку к Чудотворцу. Утешительно было слышать из самых уст Цесаревича о таком духовном его сближении с великим Святителем, который издавна привык быть добрым пестуном Великих Князей наших, но только двух, отечески, принял в свою спасительную раку; – первый из них был великий младенец Петр.

1837.