X. Теремные церкви
Начали с часовни Печерской, которая устроена позади церкви Положения ризы Богоматери во Влахернах, и Великий Князь поднялся по высокой лестнице, чтобы приложиться к чудотворной иконе: она находится в углублении бывшего церковного окна и, по давнему преданию, никто не должен проходить мимо, не воздав ей должного поклонения. Четыре Московские Святителя, Петр, Алексий, Иона и Филипп, изображены по сторонам Богоматери, а подле них Антоний и Феодосий Печерские; лики угодников объясняют летопись иконы, коей священный подлинник хранится в самой церкви. Как домовая Митрополитов Киевских и всея Руси, икона Печерская странствовала с ними из Киева во Владимир и потом в Москву, где утвердился престол их. Когда двор Петра чудотворца, бывший у Боровицких ворот при церкви Предтечи, перенесен ближе к собору Успенскому и, в память избавления Москвы от Татар, сооружена Митрополитом Ионою домовая церковь Положения ризы Владычицы, некогда также спасшей Царьград от нашествия, тогда и священная икона перешла в новое жилище Святителей: а два ее древние Киевские блюстителя, Игумены Антоний и Феодосий, смиренно уступили места свои подле Богоматери двум новым прославленным Митрополитам, Петру и Алексию. Когда же Царский терем заступил место келий Митрополичьих и пристроился к самой их церкви, тогда умножилось усердие Великих Князей к иконе Печерской, написанной над западными вратами храма, лицом к терему, ибо она сделалась уже ближайшею его хранительницею, и два других Святителя, вновь причтенные к лику Святых, Иона и Филипп, стали еще между двумя первыми Митрополитами и двумя Киевскими отшельниками.
Великому Князю понравилось древнее зодчество церкви Положения риз, тесной, но высокой: на стенах ее изображен в липах весь акафист Божией Матери, Которой некогда воспели победную песнь избавленные граждане Константинополя, когда от погружения ее ризы возмутились волны и рассыпались суда вражия. Пред старинным иконостасом стоят, по обещанию Патриарха Иосифа, четыре большие местные свечи, как свидетельствует надпись: древние царские врата вставлены были в высокое окно, на западной стене, позади самой иконы, что в часовне. В таком уважении всегда был сей образ Печерской Богоматери, что и в Успенском соборе написан он на горнем месте; ибо Митрополиты, оставив сперва колыбель нашего Христианства, Киев, и потом утратив его совершенно, не хотели однако же отказаться от драгоценного для них титла Киевских и всея Руси.
При выходе из северных дверей церкви Положения риз в теремные сени есть крутое крыльцо, спускающееся прямо к западным вратам Успенского собора. Здесь всегда ходили Царицы и Царевны на молитву, и самые Цари во дни неторжественные, ибо это было женское отделение дворца, и первая церковь, которая встречается в темном переходе, называлась, по описи времен Царя Феодора, церковью Великомученицы Екатерины, что у Царицы Натальи Кирилловны на сенях; она переименована была ее супругом в память семейной радости. Однажды на соколиной охоте, близ Москвы, увидел он во сне св. Екатерину, которая возвестила ему рождение дочери: изумленный Государь, возвращаясь в столицу, встречен был вестью о счастливом разрешении Царицы и, исполненный благодарности, основал на месте явления женскую Екатерининскую пустынь, а в теремах велел переименовать бывшую церковь преподобные Евдокии в честь Великомученицы; но чтобы сохранить и престол Ангелу своей матери, Царицы Евдокии Стрешневой, устроил оп придел, вероятно, в обширной трапезе, ныне закладенной, где также был и другой, святого Онуфрия, на память дня ее рождения.
Екатерининская церковь называлась и венчальною, потому что в ней совершались браки Царевен и Великих Княжон, которые не венчались в соборах; древние иконы святых Евдокии и Екатерины стоят в ней местными и доныне. Сюда прибежал ночью, из Успенского собора, испуганный блюститель Патриаршего престола, Митрополит Иона Ростовский, к Царю Алексею Михайловичу с вестью, что во время утрени Патриарх Никон, с братиею Воскресенской обители, торжественно вступил в храм и стал на свое место с посохом Петра Чудотворца: сюда же собрал Государь для совета духовенство и бояр своих, которые не дали ему видеть Патриарха; он только принял письмо его, где излагал свое видение Никон.
Шесть различных Сивилл написаны на клиросах сей церкви, – любимое украшение времен Алексея Михайловича, по той мысли, что Сивиллы, хотя и в язычестве, прорицали о Христе; для лучшего слуха вделаны в стенах кувшины; в алтаре же открывается правое окно, прямо к Печерской часовне, чрез которое Цари наши молились на чудотворную икону Богоматери. Великий Князь не ожидал, чтобы часовня сия была так близко и. услышав, что в теремах находится до семи церквей, дивился странному их расположению в здании, где многочисленные приделы, часовни, палаты, сени и переходы, составляют один священный лабиринт, которому нигде нет подобного.
Следуя далее по темному переходу, отделяющему церковь и трапезу св. Екатерины от золотой Царицыной палаты, мы вышли в открытые сени, ведущие в большую церковь Рождества Богоматери. Она сооружена на место другой, гораздо древнейшей, которую основала супруга Донского св. Евдокия, в память победы над Мамаем, одержанной в праздник Рождества Богоматери, и сия первоначальная церковь недавно открыта под сводами новой. Два придела находились в верхней, как и в Екатерининской, во имя Марии Магдалины, Ангела Царицы Марии Ильиничны, первой супруги Алексея Михайловича, и во имя Никиты Столпника, вероятно, на память дня ее рождении. Здесь, позади правого клироса, стояло ее царское место, с весьма древнею иконою Иерусалимския Божия Матери, которую потом взяли в собор Успенский: остались еще две замечательные иконы, Тихвинския и Феодоровския Богоматери; последняя была в большом уважении у всего дома Романовых, ибо ее священным подлинником, находящимся в Ипатьевском монастыре, умолен был на царство юный Михаил Феодорович: но богатый оклад, пожертвованный Царевною Мариею Алексеевною, как еще о том свидетельствует подпись, похищен неприятелем. В обширной трапезе стояла изразцовая печь с лежанкою, где по преданию садились Царицы наши, во время шестинедельного срока после родов, и сквозь отверстое окно в церковь могли слушать божественную службу.
Оттоле мы перешли, сквозь терема, на противолежащую широкую площадку, с которой спускается открытое крыльцо к Спасу на бору, а вверх идет такая же крутая лестница к Спасу золотой решетки: она была прежде совершенно прямою, но закруглена при построении нового дворца. С сей площадки величественно подымается четырьмя ярусами все оригинальное здание узорочных теремов, в прихотливом вкусе старины собственно Русской, без примеси иноземной. Пестрое для глаз, давно отвыкших от подобного зодчества и еще более от таких украшений, опо мило и близко сердцу, потому что сейчас отзывается чем-то родным и, увидя его, с первой минуты невольно скажешь: это наше! В нижнем ярусе обитали Царицы, от Грановитой палаты до самой церкви Рождества: над ними в тесных низких покоях, но обычаю того времени, жили их дочери Царевны. Третий и четвертый ярусы надстроены Царем Михаилом Феодоровичем для сыновей своих Иоанна и Алексея, как о том свидетельствует надпись: но, после ранней кончины брата, обитал там один Алексей Михайлович; вверху одна летняя светлица с вышкою, для прохлады в полуденный зной; а в жилом ярусе, разбитом на многие покои, еще и доселе отличается наружными изваяниями любимое красное окно Царя, подле которого стоят его древние кресла. Все эти покои, долго бывшие в совершенном запустении, отделаны теперь внутри с чрезвычайным великолепием, во вкусе частью Московском, отчасти Византийском, с иконною живописью по золоту на стенах, с резьбою на помосте и цветных окнах, и с пышною утварью того века.
С площадки любовался Великий Князь красотою теремной архитектуры и обратил внимание на гербы всех Российских княжеств, изваянные и выкрашенные вдоль узорочного фронтона. Над входом в сени Грановитой палаты сохранились три углубления для икон: Спасителя, Богоматери и Предтечи, составляющих обычный деисус; под ними два крылатые грифона, баснословные стражи недоступных сокровищ, по обеим сторонам Византийского двуглавого орла; – это державная мысль Иоанна III, усвоившего себе герб Империи. Он поставил и по другую сторону сеней Грановитых, с Красного крыльца, – погонь, герб Литовский, также между грифонами: ибо, выдав дочь свою Елену за Великого Князя Александра, простер мысль и на Литву, от коей отторг несколько уделов. На малой теремной башне, у золотой решетки, заметил Великий Князь два стенные образа: один Успения Богоматери, другой Софии Премудрости Божией, оба на память престольных соборов, Киева, Новгорода, Владимира и Москвы, празднующих Успению и св. Софии; но здесь образ Софийский списан с Новгородского, а не с Киевского. Премудрость Божия изображена в виде крылатого огненного Ангела на престоле, ибо Пророк Исаия называет Христа Ангелом великого Совета, и, чтобы удалить всякое сомнение о значении Ангела, сам Спаситель изображается над престолом; по сторонам же, как ближайшие орудия Промысла Божия о мире, предстоят Богоматерь, в Коей воплотилась сия Премудрость, и Предтеча, первый ее благовестник и представитель обоих заветов Бога с человеками. В Киеве та же икона, св. Софии написана в образе Богоматери, с проявляющимся в лоне ее Предвечным Младенцем, стоящей в храме между семью столбами, а по сторонам Ее, на семи ступенях, семь Пророков и сверх надпись: «Премудрость созда себе дом и утверди столпов седмь».
По высокому крыльцу золотой решетки, уставленному древними львами Иоанновыми, поднялся Великий Князь в придворный собор Спасский, где Царь Алексей Михайлович принимал челобитные из рук Никона, бывшего еще Архимандритом Новоспасским, и, не выходя из церкви, давал решение. Одиннадцать золотых глав венчают собор сей, с тремя при нем церквами; замечательны его древние местные иконы: Лонгина сотника, к которой с усердием притекал Василий Темный и оставил ее в наследие своему роду, Феодора Стратилата, Ангела двух наших Царей, и важнейшая Нерукотворенного образа, принесенная но преданию из Греции Царевною Софиею. Не она ли, быть может, соорудила и собор Спасский за золотой решеткою, над великолепным дворцом своего супруга, на память нерукотворенного Спаса, Который перенесен был из Эдессы еще в не разоренную ее родину Константинополь? – смежная придельная церковь Предтечи, во имя Ангела Великого Князя Иоанна, способствует сей догадке.
Над нею находится тесная Распятская церковь, любимая Царя Алексея Михайловича, где он избрал себе уединенное место для молитвы пред большим распятием и окружил себя изображениями страшного суда; все иконы вышиты руками дочерей его Царевен, письмо же их Итальянское, а не Греческое. Малая дверь ведет из сей церкви на хоры, расписанные картинами Страстей Господних: но сии хоры принадлежат уже другой смежной церкви Словущего Воскресения, которая празднует обновление Иерусалимского храма. Не было ли это малым подобием или воспоминанием Нового Иерусалима? ибо и здесь церковь Распятия, подобно Голгофе, находится в верхнем ярусе церкви Воскресения, а самый праздник обновления знаменует, может быть, общий подвиг Царя и Патриарха при созидании обители, по образцу святого Гроба. Сивиллы изображены на вратах церкви; большое паникадило, внутри которого были часы, висит на своде, и древняя икона Полоцкия Божия Матери, взятая Царем Алексеем Михайловичем из завоеванного им Полоцка, поставлена местною в иконостасе: богатое украшение ее похищено Французами.
С открытой паперти, окружающей церковь Воскресения, осматривал Его Высочество то место, отколе, как говорят, бросился отчаянный Лжедмитрий, чтобы спастись от погони, на Царе-Борисов старый двор; должно однако же предполагать, что сие падение совершилось из нижнего яруса, хотя в том же месте. Но древний дом Годунова, где он так пышно жил царедворцем, и где так бедственно погибло его семейство, уже не существует, равно как и старый Патриарший дом и Троицкое подворье, где Архимандрит Дионисий с Келарем Аврамием приступили к избранию Михаила: местность их заняла новая оружейная палата.
Мы спустились от золотой решетки в нижний ярус теремов, в золотую палату Цариц, которая называлась также и Патриаршею: ибо в ней принимали они Первосвятителей, на краю своих покоев. Палата сия украшена была Царем Алексеем Михайловичем и оттого написаны в ней Ангелы его дочерей, и потом вторично обновлена в коронацию Императора Павла. На сводах ее изображено: видение победоносного креста Царем Константином, подобно как и в Грановитых сенях, и обретение животворящего Креста Еленою: крещение и подвиги Великой Княгини Ольги; победа великомученика Димитрия Солунского над Батыем, в память явления на Донской битве; весь синаксарий в лицах первой недели великого поста, о восстановлении святых икон, и легенда о Царице Динаре, дочери Иверского Царя Александра Мелеха, воевавшей с Персами. Место царское должно по обычаю искать в правом красном углу, под деисусом и другими иконами. В сей золотой палате Царь Казанский, Шиг-Алей, на коленях, умолял о прощении за свою измену гордую мать Иоанна Грозного, Елену; здесь же Патриарх Константинольский Иеремия, поставив первого нашего Патриарха Иова, осенил благословением супругу Феодора Царицу Ирину, а, спутник Патриарший, Архиепископ Элласонский Арсений описал великолепие палаты. Своды ее были покрыты золотом и мусиею, окна украшены богатыми завесами, пол устлан коврами с изображением ловлей, серебряная утварь и раззолоченные ваяния зверей и птиц украшали храмину; на своде висел металлический лев и держал кольцом свитого змия, с которого спускались драгоценные подсвечники; пышность царского чертога поразила пришельцев Византийских.
Из золотой палаты малая дверь ведет в темный переход к Екатерининской церкви; вероятно, не было иного выхода во внутренние покои, совершенно отделенные от приемных на половине Цариц: а знаменитые царские палаты: золотая, серебряная, подписная, ответная, панихидная, столовая и другие, разобраны были за ветхостью в царствование Елисаветы Петровны. Теперь на их месте новый дворец; осталась одна Грановитая палата и пред нею сени, где у самого входа изображено, не без цели, видение Иисусом Навином Архангела Михаила, который говорит ему: «иззуй сапог свой, ибо место сие свято;» так священно должно быть для каждого жилище Царей.
Великий Князь посетил и древнюю церковь Рождества Богоматери, нечаянно открытую под теремами, когда проломали их каменный помост для устроения нового крыльца. Она складена вся из белого камня, но свод над алтарем обрушился еще в 1480 году и доделан кирпичем: не это ли было причиною упразднения церкви, когда воздвигал Иоанн III свой теремный дворец, ибо уже более двух сот лет молчат об ней летописи, и со всех сторон она застроена, как в каменном гробу. Неизвестно также, где придел Воскресения Лазаря, сооруженный тою же св. Евдокиею; зодчество церкви напоминает Троицкий собор в лавре: три длинные окна в полукружии горнего места, два столба по средине, и в одном из них углубление для царского места, а на верху еще виден Ангел страшного суда, с надписью: «Ангел Господень трубит на землю». Позади столба другое каменное место иссечено в стене, и в противоположном углу складен малый затвор, где с трудом может поместиться один молящийся; после Спаса на бору это, вероятно, древнейшая церковь.