IX. Патриаршая ризница
Напротив Успенского собора находится древняя Патриархия, ныне Синодальное здание, с церковью двенадцати Апостолов и приделом Нерукотворенного образа. – Здесь встретил Его Высочество Архиепископ горы Фавора, Иерофей, присланный за милостынею от Патриарха Иерусалимского. В обширной Крестовой палате, где совершается варение св. мира, рассказывал Митрополит, как в древние годы соединялись в ней Соборы церковные и Патриархи наши принимали Первосвятителей Греческих; здесь же, после произвольного удаления Никонова, Вселенские Патриархи призывали его на суд. Далее взошел Цесаревич в присутственную залу Московской Синодальной конторы, где на время коронаций заседает и Святейший Синод. По выходе из Крестовой палаты, мы поднялись, узкою витою лестницею, в Патриаршую ризницу и библиотеку, которые заключались в двух тесных покоях, – бывшей трапезе Патриарха Никона и его домовой церкви, во имя Апостола Филиппа, где еще видно против алтаря каменное Патриаршее место; прочие же смежные его кельи занимает теперь ризничий, блюститель сей сокровищницы.
Исчислить все, что в ней находится, не возможно в кратких словах: одна библиотека, кроме книг и хартий, собранных из монастырей Никоном, заключает в себе и то богатство рукописей Греческих, которое привезла из Византии и Италии Царевна Греческая София. Несчастный страдалец, инок Максим Грек, вызванный нарочно для их разбора, с горы Афонской, сыном Софии, Великим Князем Василием, воскликнул при виде сего хранилища: «что нигде в Европе он не видал подобного!» и хотя теперь уже многого нет, но еще остались некоторые драгоценные письмена первых веков Христианства, коим недавно удивлялся ученый профессор Маттей, составлявший каталог.
При входе в ризницу представились самые дорогие предметы: саккос св. Петра Митрополита, омофор, так называемый шестого Вселенского собора, а по преданиям принадлежавший, еще во времена первого, Николаю Чудотворцу; клобук первого Патриарха Всероссийского Иова, другой белый клобук Никона, древней формы в виде скуфии, с жемчужным деисусом на челе и таким же изображением трех Святителей Московских и трех Вселенских на воскрылиях, и с яхонтовым крестом, воздвигнутым на вершине. От сего первого шкафа, кругом всей палаты, развешаны саккосы и омофоры всех Митрополитов, начиная с Феогноста, и всех Патриархов, кончая Адрианом; но нет меж ними великолепнее Никоновых, какие дарил ему Царь Алексей Михайлович; от тяжести драгих каменьев и жемчуга один весит более иуда; такая же пышность заметна в его митрах, посохах, панагиях; напротив того большая простота в его домашней одежде, которая необыкновенна только своею длиною и показывает большой рост Святителя: оригинальна его белая пуховая шляпа, одна только забытая в ризнице во время нашествия неприятеля; Французы сняли с нее обветшалый галун, вероятно однако же не на память Патриарха.
Преосвященный Филарет показал Великому Князю, самый любопытный из всех саккосов, принесенный Фотием Митрополитом из Царьграда; до 70.000 жемчужных зерен унизывают сие облачение, на коем вышиты лики Императора Иоанна Палеолога и супруги его Анны, сестры Великого Князя Василия Димитриевича, самого Василия, Фотия и Патриарха Нила: вокруг саккоса вышит также золотом весь символ веры, по-гречески, и он послужил Патриарху Никону образцом для исправления Русского; этот один саккос может уже дать понятие о прочих сокровищах.
На средине другой палаты, т. е. самой церкви Апостола Филиппа, которой все стены уставлены книгами библиотеки, возвышалась пирамида серебряных блюд, чаш, кубков, сосудов, вся домашняя утварь Патриархов, составленная из даяний Царских: с четырех сторон сей пирамиды стояли двенадцать больших серебряных сосудов, вклад Императора Павла, наполненных святым миром (оно отселе рассылается во все епархии); а на самом престоле стоял драгоценный алавастр, в коем, при таинственном освящении нового мира, всегда хранятся остатки прежнего, дабы никогда не иссяк священный его источник. Предание говорит, что алавастр сей есть тот самый, коего миро излила Магдалина на ноги Иисусовы, и хотя нет вероятности исторической в этом предании, подобно как нет ее и в другом, о Кесаревой чаше, служащей для миропомазания, но оба вместе показывают, какую глубокую мысль искони присоединяла Церковь к священному миропомазанию Царей наших: – высший идеал величия древнего мира, всегда олицетворяемый в средние века Августом Римским, и благодать, текущую от самых ног Спасителя, вместе с слезами умиления Мироносицы.
Драгоценные древние кресты, с частицами святых мощей, принесенные из Греции, панагия чудотворца Петра, перстень Святителя Алексия, подаренный ему Ханом Чапибеком за исцеление супруги Тайдулы, панагия и посох Иова, часы и посохи Филарета и вещи прочих Патриархов, портрет Адриана и другой неизвестный, который может быть Филаретов, или, как предполагают, одного из Восточных Патриархов, судивших Никона, все сие, вместе с древними хартиями, постепенно привлекало взоры Его Высочества; но от такого множества предметов и воспоминаний, стесненных в малой храмине, все наконец без различия сливалось в памяти в одно необъятное целое, которое подавляло самое внимание.
В кельях Никоновых простился Великий Князь с Митрополитом и благодарил его за любопытное указание святыни Московской в течение многих дней; Преосвященный Филарет, в свою очередь, излил чувства глубокой благодарности за то милостивое обращение, каким почтил его Великий Князь, и здесь они расстались. – Оставалось еще осмотреть Его Высочеству Теремные церкви и собор Спаса на бору.