Мир начался. Он имел хронологическое начало. Без сомнения, мир создан
не во времени, а вместе со временем, – procul dubio поп est mundus factus in tempore, sed cum tempore, – говорит св. Августин . В православном вероисповедовании
Иисус Христос “есть Творец не одних вещей, но и времени, в которых они обрели существование” . Во времени как в действительной последовательности и длительности существуют одни твари.
Не будь созданного мира – не было бы и времени. Сотворение мира есть также и сотворение времени. Впрочем, мир может существовать и вне времени, и настанет день, когда он перейдет в чудесное бытие, где
“времени больше не будет” (
Откр.10:6); но пока такой образ бытия совершенно невообразим для нас.
...
Мир существует. Но он не мог начать существовать сам по себе. Он не имеет в себе ни причины для начала существования, ни опоры для его продолжения. Напротив, в его существовании есть элемент
чистой случайности. Вполне могло статься, что мир не существовал бы. В несуществовании мира нет никакого абсурдного противоречия. Существование мира случайно, это чистая и абсолютная случайность. Мир не есть реальность, существование которой необходимо. Напротив, можно определить тварь
как реальность, которая могла бы не существовать вовсе, поскольку существование ее зависит от причины, находящейся вне ее, и более того, от причины совершенно свободной. Бытие мира есть
истина факта (по выражению Лейбница), – а не логическая истина, следующая из умозрительных аксиом. Невыводимость этой истины логическим путем составляет характерное свойство творения. В необходимой цепи событий имеется абсолютный разрыв. И в этом разрыве обычному сознанию видится нечто парадоксальное и загадочное – поскольку ум всегда ищет необходимые причины всякого бытия. Но бытие мира не имеет в себе причин, существование которых предполагало бы обязательное существование мира...
Нужно выделить две составляющие идеи творения. Сразу скажем, что творение исключает
всякую единосущност производящей причины и производного явления. Мир был сотворен – иными словами, был
выведен из небытия, из абсолютного ничто. Актом творения из пустоты была создана
совершенно новая реальность. Своим созидательным
«fiat» “Бог назвал несуществующее как существующее” (καλούντος τά μή οντά ως οντα;
Рим.4:17).
...
Но творение есть
волевой и совершенно свободный
акт (θελήσεως έργον). Творением Бог вызвал к существованию совершенно
инородные Себе явления, άνόμοιον παντελώς. Он вывел их из небытия, – переведя все из не сущего к бытию силой Своей мысли и воли, – и мысль Его стала творением . Как плод воли, а не Божественной сущности, творение отнюдь не единосущно и даже не сходно с Творцом. “В твари
нет ничего, сродного с Троицей, кроме того, что она создана Троицей,” – говорит бл. Августин . “В природе Бога и души нет ничего общего,” – сказал св.
Макарий Египетский . Мир создан чистой и абсолютной свободой,
exmera libertate. Дунс Скот, “доктор тонких наук,” выразил эту идею с утонченной точностью: “Бог создал явления не по требованию сущности, предведения или воли, но лишь от полноты, и ничто внешнее не принуждало Его создать то, что Он создал (
Procedit autem rerum creatio a Deo поп aliqua necessitate vel essentiae, vel scietiae, vel voluntatis, sed ex mera libertate, quae поп movetur et multo minus necessitatur ab aliquo extra se ad causandum)
. Всякое
внешнее принуждение, влияние исключается, ибо
до творения не существовало ничего вне Бога, как не существовало и самого “вне.” Творение есть
первое установление “вне” по отношению к Богу, – установление не какого-то предела или ограничения Божественной природы, но просто
иной природы, вызванной к бытию рядом с Богом. В творении Бог определяется
лишь Самим Собой. Более того, – Он не определяется и
никакой внутренней необходимостью. Бог – это не обязательно Бог-Создатель. Он мог вовсе ничего не создавать, и это нисколько не умалило бы Его высшей полноты и беспредельного совершенства. Никакое откровение себя
ad extra не является необходимым для Божественной природы в силу абсолютного полновластия Бога. Тем более оно не является необходимым для Божественной любви. В Своем полном и бесконечном блаженстве Бог совершенно самодостаточен. Скорее чудо то, что Бог стал творить. Нет никакой необходимой или побудительной связи между Божественной природой (или сущностью) и законом творения. Отсутствие твари нисколько не умаляет абсолютной полноты Божественной Сущности, бескрайности этого Океана Сущности, τί πέλαγος ουσίας άπειρον καί άόριστον, как говорит св.
Григорий Назианзин . Бог не имел начала, и Ему не будет конца. Он пребывает в “неподвижном сиянии вечности” . И Его бесконечное настоящее – это не время, а вечность . Бог совершенно неизменен и неподвижен, – в Нем “нет и тени перемен” (παρ᾿ о ουκ ένι παραλλαγή ή τροπής άποσκίασμα,
Иак.1:17). Он не может ничего приобрести, ни утратить. И можно сказать, что тварный мир есть
абсолютное излишество, нечто
дополнительное, чего могло бы не быть вовсе.
Всемогущество Божие нужно определять не только лишь как высшую власть создавать, но и как
абсолютную власть вовсе не создавать. Бог мог бы допустить, чтобы вне Его не существовало ничего. Творить и не творить для Бога одинаковое благо, и бесполезно докапываться до причины Божественного выбора, ибо акт творения не был обусловлен даже милосердием Бога и Его бесконечным совершенством. “Творящая Сущность” – это не главное и не определяющее качество Бога: Бог творит в неограниченной свободе. Но тут кроется очень серьезное затруднение.
Если Бог не Творец по Своей природе,
начал ли Он творить? Нелепое и недостойное предположение, ибо Бог выше каких бы то ни было перемен... Но если
Он не начал быть Творцом, если Его творческая воля является вечной, следовательно, Он творит в вечности, и тварь
так же вечна, как и
Бог? Еще более нелепое утверждение, ибо характерное свойство твари как таковой – иметь начало, от небытия переходить к существованию...
Nulla fiebat creatura, antequam fieret ulla creatura, – говорит бл. Августин, –
мир был начат – вместе с самим временем.
А Бог не начинал творить. Вот совершенно явное противоречие!
Творческая мысль Бога
вечна. Божественная Сущность не обладает
никакой продолжительностью, в Ней нет
никакой действительной последовательности мгновений, где одно стоит
после или
прежде другого. “Ваши годы не уходят и не приходят,” – восклицает бл. Августин. “Ваши годы пребывают все одновременно, ибо они пребывают...” “Ваши годы как день один,” а день ваш – это не каждый день, а именно день сегодняшний, и ваш сегодняшний день не уступает место завтрашнему, так же как не следует за вчерашним . “Бог, – говорит преп.
Иоанн Дамаскин –
созерцал все прежде творения, мысля вне времени: и все приходит в свое время
по Его замыслу, неподвластному времени, но который есть предопределение, образ и тип” (κατά την θελητικήν αύτου άχρονον εννοιαν, ήτις εστί προορισμός και εικιον και παράδειγμα ). Преп.
Иоанн Дамаскин приводит здесь слова Ареопагита и св. Григория Назианзина. “Типы, – говорит Ареопагит, – суть
причины тварных существ, бытие которых вкупе предварено в Боге, теологи называют это предопределением,
благими божественными законами, которыми Сверхсущий предопределил и
сотворил все сущее, и которые являются определяющими и созидательными для тварей.” Эти типы и идеи, говорит преп.
Максим Исповедник, являются
“совершенными и вечными мыслями Бога вечного” (αί ιδέαι κοι τα παραδείγματα άπερείσί νοήσεις αύτοτελετς αιδιοι του αίδιου θεου) . Итак, в Боге живут
вечные идеи, являющиеся образами временных вещей. И эти
образы или типы, – изображения и образцы [парадигмы] – составляют
превечный Божественный творческий совет, воля его предвечна и всегда находится в одном и том же положении . “Божественное представление о каждом существе, которому предстоит получить от Него жизнь, и есть
форма, замысел, или, по выражению св. Дионисия,
предопределение этого существа. Действительно, образ того, чье существование предопределено и что должно необходимо существовать, заранее начертан в “Божественном совете.” Поскольку Бог прост и неизменен, заключает преп.
Иоанн Дамаскин, Его совет и Его мысль могут быть только вечными (άτρεπτον γαρ τо θείον, και ή βούληδις αύτου άναρχος),
безначально... Бог создал тварей в соответствии со Своей
превечной идеей (προαιωνίως έδουλήθη)... Но
эта идея содержит в себе лишь образ, эскиз, замысел, лишь предложение творения.
Это отнюдь не само творение, не его сущность. Твари, говорит бл. Августин, существовали и не существовали до того, как были созданы; они существовали в Божественном предведении, но не существовали в собственной природе.
Наес igitur antequam fierent, utique поп erant. Quomodo ergo Deo nota erant quae поп erant?... Proinde, antequam fierent, et erant, et поп erant: erant in Dei scientia, поп erant in sua natura . Бог
вообразил или изобрел мир превечный, но мир не вечен, тем более не равновечен Богу . Мир начал существовать, перешел к бытию вместе со временем и во времени. И от начала его
истекло конечное число мгновений. Нужно провести очень четкое различие между
Божественной идеей творения и
сущностью сотворенного мира. Меж ними лежит абсолютная
пропасть, различие в природе: не существует постепенного или необходимого перехода от одного к другому. Творение есть осуществление Божественного замысла, Божественного образа, но не путем развития или эволюции этого образа. Идея творения неподвластна ходу времени. Бог творил
по своему замыслу, но не
от своего замысла. Божественный замысел стоит всегда
вне творения как
трансцендентный план. Божественная идея есть вечный
прототип замысла Божьего, в соответствии с которым образовалось все снаружи. Идея мира лежите
в Боге, а мир
лежит вне Бога. Глубочайшее заблуждение пантеистов состоит в том, что они отождествляют
идею и сущность: тогда получается, что сам божественный замысел развивается во времени и подлежит изменениям во времени; тогда получается, что сама сущность вещей является Божественной, а вещи есть
данное в сущности откровение Бога. Мы же, напротив, настаиваем на том факте, что
идея не несет в себе зародыша вещей. Этот зародыш происходит из небытия, он – плод творения. Идея вещей есть их
трансцендентный, а не
имманентный образ или норма. Творение заключается в том, что Бог вызывает из небытия
новую сущность, которая
несет в себе Его идею и может и должна реализовать ее в своем
собственном развитии. Тварный мир – это внешняя объективизация Божественного замысла, но не сам замысел .
Пойдем далее. Без сомнения, Божественная идея является вечной и предвечной, она предшествует абсолютно всему. Но и внутри неизменной божественной вечности нужно провести различия. В триединстве Бога есть идеальная последовательность, незыблемая иерархия ипостасей. Можно также сказать, что Троица как основа “предваряет” Божественную волю и замысел, поскольку воля Бога есть общая воля Св. Троицы. Более того, триединая основа есть внутреннее откровение Божественной сущности, – она в высшей степени необходима – и, возможно, нет ничего столь необходимого, как единосущная и неделимая Пресвятая Троица. Полная нелепость допускать, что Троицы не существует. Так же нелепо полагать, будто Бог не обладает мышлением, мудростью и волей. Но он располагает ими в совершенной свободе. Это бесконечная свобода
в частностях. С допустимой приблизительностью можно сказать, что Бог не имел идеи творения в вечности, скорее он
породил или выдумал эту идею в вечности. Нельзя утверждать, что Он создал эту идею, потому что в Боге нет ничего сотворенного, – а идеи живут в Боге, εν τω Θεώ. Но это приблизительное понятие идеального творения достаточно ясно показывает всю разницу между необходимым существованием Божественных Личностей и произвольным – можно ли сказать
случайным? – существованием Божественной идеи творения. Идея творения как некое
вне Бога, “не-Я” Бога, нисколько не связана с внутренней необходимостью Божественной сущности – она не порождена в силу “природной плодотворности” Бога – иначе она стала бы “четвертой ипостасью” – кощунственное допущение! Она была порождена в высшей свободе, но навечно. Дерзнем сказать, что эта идея могла и не появиться. Разумеется, это лишь формальная неосуществившаяся возможность. Итак, Бог
выдумал эту идею – иными словами,
у Него были высшие причины ее создать. Но Он не был к этому принужден – даже Собственным милосердием, даже Своей бесконечной любовью. Святотатственное заблуждение воображать, будто Бог сотворил мир по такой же необходимости, с какой Он любит Самого Себя. Любовь Божия, милосердие Божие не могут возрасти от созерцания всех существ, которых только можно вывести из небытия, чтобы они приобщились Божественной благодати. Бесконечное Божие блаженство также не может быть умалено отсутствием этих существ, и даже отсутствием идеи их сущности. Бог самодостаточен. Он – самодовлеющ (αύταρκός) по превосходству. Он не нуждается ни в каком, даже воображаемом, даже вымышленном “не-Я.” Бог не мыслит антитезами. Ему не нужно противопоставлять Себя другим, не нужно возвышаться над другими. Бог абсолютно свободен по отношению ко всевозможным тварям. Ничто не довлеет над Его волей. И, более того, Бог свободен
по отношению даже к возможности существования тварей. Таким образом, существует очень четкое различие между
необходимостью Божественной природы и абсолютной свободой Его благотворной воли. Это различие не есть разделение. Нет никакого разделения, никакого разграничения в Божественной жизни. В Божественной воле раскрывается Божественная природа. Примерами учений святых отцов нам позволено сделать такие различия: “Бог изобрел или вообразил силы небесные и ангельские, – καί το έννόημα έργον ή,” – говорит св. Григорий Назианзин . Вообразил, мыслит (εννοεί), это точное слово. В вечности, “до” творения, говорит св. Григорий, Божественная мысль “созерцала горячо вожделенное сияние Его милосердия, равное и равноеовершенное сияние триединого Божества, известное одному Богу и тому, кому Он соизволил его явить. Разум, породивший мир, в высших же идеях искал
формы этого мира”... Эти формы не причастны сверхъестественному сиянию триединого Божества. Творческое устремление Бога вечно, но не единовечно Богу. Это не значит, что оно случайно, просто оно свободно . Тут наступает предел нашему логическому познанию, и всякое слово становится слабым и неточным, – слова приобретают скорее алофатический, запретный или исключительный, чем катафатический и позитивный характер. Но мы не можем отвлечься от умозрительного исповедования нашей веры. Мир,
даже как Божественная идея, – это абсолютное излишество, дополнительная данность или скорее
дополнительный дар, свободный и добрый дар всемогущей Божественной свободы и беспредельной любви. Это означает, что мир был создан. Для тварного сознания в этом есть нечто загадочное, парадоксальное и противоречивое. Тварный ум всегда ищет необходимые причины, неизбежно замыкаясь на себе. Идее творения абсолютно чужд такой подход. Мир, несомненно, имеет Причину, высшую и достаточную. Но это Причина, данная в абсолютной свободе выражения и проявления. Если творение не может существовать без творца, то творец может и не творить. Это не просто возможность не следовать идеальному плану, это возможность вовсе не создавать этого плана. Хотя этот план вечен, как и все замыслы Божией воли. Но нужно различать
два вида вечности: основную вечность, в которой пребывает одна Троица, и
случайную вечность свободных деяний Божией Благодати.
