Пятичасовая прогулка в любую погоду, даже зимой? Валяние в снегу и катание на лопатах? Чаепитие в снежной крепости? Мамы на такие подвиги не готовы, только папы и… няни. Рассказываем о группе дневного пребывания «Усатый нянь», где все педагоги – мужчины.
Современные родители любят рассуждать, что дети не любят активный отдых и предпочитают сидение с гаджетами прогулкам на улице. Изменить ситуацию можно. Если постараться.
Сегодня мы расскажем о таком опыте. «Усатый нянь» – группа дневного пребывания для малышей, где воспитатели – мужчины, отцы, многие из них многодетные. А идею Федору и Игорю, молодым папам, подкинула сама жизнь.
Игорь Зиновьев, воспитатель группы:
– Всё началось потому, что мы с Федором дружим, и мы не могли оставить наших детей, которых мы любим, с женами: у них были дела, у нас были дела. Поэтому как-то я его попросил посидеть с моим ребенком, он меня попросил посидеть с его детьми. Так и получилось, что на одного мужчину приходилось несколько детей.
Потом мы подумали, что можем ещё дополнительно брать детей. Так и произошло. Дали объявление. Так как и Федор, и я уже проводили некоторые занятия, дети откликнулись на это объявление, и мы стали заниматься по пятницам с этой группой. За основу взяли базовые принципы традиционного воспитания. Детей учит пример взрослых и… улица (в самом лучшем смысле).
Федор Тарабукин, руководитель проекта «Усатый нянь»:
– Современный мир диктует такие условия быта и существования, что ребенок в основном находится в помещении: занятия – в комнате, домашнее время – в комнате. Отсюда малая подвижность.
Даже если у ребенка в комнате какие-то двигательные занятия, то, когда они прошли, ребенок сидит, что-то рисует: сама среда, в которой он пребывает, побуждает ребенка заниматься какой-то мелкой моторикой (скажем так). Имеется нехватка крупной двигательной моторики.
Поэтому мы все время проводим на улице. Пространство побуждает нас преодолевать большие расстояния и больше двигаться. Происходит компенсация недостатка двигательной активности – среда позволяет это делать.
К затее подошли со всей серьезностью. Задача была – не просто занять детей, а восполнить недостаток мужского воспитания, который сейчас наблюдается даже в полных семьях. Игорь – тренер, и последствия женского воспитания ему приходится наблюдать часто.
И. Зиновьев:
– Основная беда (с ней я сталкиваюсь в тренерской деятельности) – отсутствие внимания, волевых качеств. Приходится сначала сосредоточивать детей дисциплинарными способами, чтобы они просто начали слушать обычные вещи, уже понятные нашим детям в «Усатом няне»: чтобы ребенок не вертелся, не перебивал, когда ему, например, говорят задание, чтобы он доделал его до конца, чтобы он переспрашивал.
Это обычные коммуникативные вещи, которые к возрасту 7 – 12 лет и старше (тем более) должны быть развиты. Одной из задач «Усатого няня» я вижу развитие умения общаться, умения доносить до наставника (взрослого) свои желания, потребности, задавать вопросы, формулировать просьбу, формулировать ответ на вопрос. И учить, конечно, субординации.
В современных кружках, секциях педагог-преподаватель выступает в роли аниматора, который должен как бы развлекать детей за деньги родителей. Но это тупиковая линия воспитания и тренировки качеств: мы в первую очередь говорим о развитии качеств. Такой подход нежизнеспособен в долгосрочной перспективе.
Да, сейчас у родителей есть возможность с раннего детского возраста отдавать детей в образовательные кружки, секции, на занятия. Но так как для развития необходимых навыков не хватает базовых качеств, без этого фундамента очень тяжело чему-то научить. То, чем мы занимаемся здесь, – развиваем качества.
Мы передаем качества через собственный пример, через игры, через среду, которая создается здесь взрослыми людьми, мужчинами. Это совсем другая норма и общения, и решения вопросов. Мы передаем умения выходить из трудных ситуаций, через собственный пример прививаем ощущения, учим жизнерадостности. То, чем мы занимаемся, в первую очередь нравится делать нам самим.
Проект «Усатый нянь» реализует норму отцовского воспитания. Его принципы отличаются от тех, которые выпадают на материнскую долю. Но, только дополняя друг друга, оба воспитательных метода (женский и мужской) помогают гармоничному развитию личности.
Ф. Тарабукин:
– Мы начали отталкиваться, можно сказать, от проблем. Вернее, это не проблемы, а факты: нехватка отца в жизни ребенка. Даже если семья полная, папа, как правило, занят на работе, занимается обеспечением семьи и вообще реализацией во внешнем мире.
Если отмотать назад, как раньше было? Отец занимался чем-то во внешнем мире, но все равно плоды его деятельности были на виду у ребенка (если мы говорим про простых людей нашего уровня, крестьянских). Сейчас этого не происходит – все плоды труда ребенку недоступны, и он не может обучаться через пример. А это одна из основных норм мужского воспитания.
В «Усатом няне» мы реализуем мужскую, отцовскую норму воспитания.
Первое – собственный пример отца (что он может в этом мире делать, какие приносить плоды и пользу, как реализовываться через какие-то конкретные проявления, которые видно).
Второе – игра, то есть отец через игру обучает ребенка жизненным навыкам. И самое важное даже не то, что он учит его конкретно (например, правильно резать ножом), а то, что он учит социальным качествам – таким, как доверие к миру, умение проявить волю, чтобы что-то сделать (то есть целеустремленности).
До 7 лет мы работаем здесь с базовыми качествами, а все остальное (бегать далеко, прыгать высоко…) уже вторично, это лишь инструменты, с помощью которых мы достигаем трех важных составляющих мужского воспитания.
Третья составляющая мужской нормы воспитания – наказ. Сейчас получается, что отца не хватает; наказ дают мамы. Но это не наказ. Либо они просто соглашаются с тем, что ребенок покапризничал и переубедил, либо это происходит в нервозной форме: «Ну, сделал? Ну, сделал?..»
А отцовская форма – это дал задание, отпустил спокойно, не трогаешь ребенка, а потом проверяешь: у ребенка есть свободное время пережить, понять, согласен он с этим или нет, и снова попробовать действовать.
А когда мы стоим над душой, тюкаем и тюкаем его, воля его подавляется, он в принципе сам ничего не может проявить: от него все время что-то требуют, требуют, требуют. Другая форма все разрешает: он захотел сюда – мы с ним этим занимаемся.
Потом: «Ой! Не хочу. Хочу это…» Мультик про Нехочуху есть, очень показательный, про современных детей и про современные системы воспитания.
Первое наиважнейшее правило занятий с ребенком: не веселить его, а веселиться вместе. У такого подхода серьезное обоснование и прекрасные результаты. Но в мире нынче совсем другие тенденции.
Сейчас есть тенденция заниматься обслуживанием ребенка; он – царь и бог, а все остальные – слуги, которые занимаются тем, чтобы ребенку было хорошо. В нашем детском саду нет задачи, чтобы было хорошо.
Бывает, родители спрашивают: «Ну как? Ему понравилось?» Я говорю: «Да я не знаю, понравилось ему или нет, – у нас вообще нет такой задачи, чтобы ребенку что-то понравилось.
У нас есть задача, чтобы он стал самостоятельным, мог (когда вырастет) продолжать наше дело по защите Родины, защите Отечества…» Это, может быть, высокие слова, но это – тот идеал, к которому мы стремимся и на котором все выстраиваем.
Если этого нет, как раз и начинается обслуживание.
Если говорить про наш «Усатый нянь», мы реализуем здесь отцовскую форму воспитания.
Во-первых, через движение, то есть ребенок двигается, развивается физически (что очень хорошо).
Во-вторых, он получает эмоциональное удовлетворение, радость. Но радость он получает не от того, что мы ему что-то дали (конфетку) или покатали его (хотя катаем мы детей регулярно, и это надо делать – это тоже контакты, доверие), а от того, что он сделал шаг над собой. И это качество радости – совсем другое. Мы сейчас как раз и стараемся создать такую среду, в которой ребенок может получить радость от того, что он смог.
Дальше – умение думать, размышлять и умение взаимодействовать с другими ребятами. Сейчас в современном западном мире (с оговоркой: нельзя голословно говорить, что «Запад плохой, а мы хорошие», но тенденция оттуда) индивидуализм, самореализация: «Я вот лидер, тра-та-та, тра-та-та…» А мы стараемся, чтобы человек реализовался, но вместе с другими.
Недостаток мужского воспитания – не всегда результат отсутствия инициативы со стороны отца. Нередко мамы и бабушки так настойчиво протестуют против методов взаимодействия пап с детьми, что мужчине проще отойти в сторону. Мамы, чьи дети посещают группу «Усатый нянь», тоже были вынуждены кое в чем пересмотреть свои взгляды. И не пожалели.
И. Зиновьев:
– Мамы детей относятся к этому замечательно: они рады, когда у них есть возможность отдохнуть, снять с себя воспитательные задачи, – у них хватает своих женских трудностей в повседневном быту, собственных глобальных задач. То, что мы можем, и то, что нам нравится, мы делаем. Соответственно, поддержка полная.
Единственно, поначалу было много разговоров, что слишком грязная одежда, слишком быстро она рвется. Но этот вопрос решаем.
По-моему, зашить штаны проще, чем потом в 15 лет иметь инфантильного ребенка просто потому, что в какой-то момент начали его осекать и он не проявил свой исследовательский инстинкт. В лужу полез – его одернули: в этих штанишках в лужу наступать нельзя, и пачкать коленки нельзя, и залезать на дерево нельзя. Такие вещи, конечно, сначала давали о себе знать.
Мы с ними очень быстро договорились обо всем, дали понять, на какую перспективу мы работаем: наша задача как родителей – создать трамплин, чтобы наши дети, уже наработав определенные качества, реализовали себя в жизни полноценными, самостоятельными, успешными, жизнерадостными, счастливыми людьми.
Улица и минимум игрушек. Кажется, все мы росли именно так. Однако современным детям такое времяпрепровождение в диковинку. И ожидать, что малыши сами организуются в игру, не приходится, надо им помогать. Этот принцип проекта «Усатый нянь» стоит перенять всем родителям.
Ф. Тарабукин:
– Хорошо научиться самим (и у нас это уже получается) и в том числе научить детей проводить игры, занятия в любую погоду, в любом месте, с любым количеством инвентаря. Мы стараемся не использовать (точнее, не используем) игрушки и какие-то специально созданные технические приспособления, за исключением простых (санки, веревки, палки).
Хотя мы найдем, чем позаниматься, даже если этого у нас нет. Все мы знаем, что палки валяются на земле (на земле вообще много чего валяется). К сожалению, когда в жизни ребенка присутствует много игрушек, он этого не замечает и не умеет с этим играть. А мы здесь стараемся этому научить – ничего нет, и начинается творчество.
Сейчас зачастую творчество понимается так: когда у нас много материалов, мы можем сделать из них красивую композицию. А из ничего сделать красивую композицию современному ребенку довольно сложно. Поэтому мы видим свою задачу и в этом тоже. Осенью – это листья, желуди, палки…
Весной ручейки текут – можно делать кораблики. Мы все это делали, а современным детям нужно чуть подсказывать (не всем, конечно, но многим нужно подсказывать). В этом мы видим важную задачу. И даже такое наставление, рекомендация родителям: чем меньше игрушек вы берете с собой на улицу, тем лучше. Да и дома тоже не так уж они и нужны по большому счету.
Если сделать отступление про тех, кто живет на Крайнем Севере (чукчи и другие) – то у них нет ничего, но, тем не менее, они очень творческие люди, на одной струне могут сыграть очень много интересных композиций. Более того, вот у нас снег и снег, а они отличают более 20 оттенков и состояний снега…
Поэтому чем меньше игрушек, тем больше начинаем замечать разных тонких особенностей, начинаем тонко чувствовать. И чем суровее условия пребывания, тем лучше. (Мы, например, пять часов гуляем на улице, некоторые у виска крутят: «Вы что, сумасшедшие? Ребенку только час можно»).
И тем больше тепла с другими: вместе мы можем и физически обняться, согреться. И можем что-то создавать: чтобы быть более устойчивыми в трудных условиях, люди объединяются. Эти естественные формы нам подсказывает сама природа. А мы, стремясь к комфорту, уходим от общности, больше стремимся к индивидуальности.
На ранних стадиях воспитания это можно решать простыми вещами: как можно больше быть на улице в любую погоду (мороз, снег, дождь). Мы даже в дождь проводим время вместе с детьми, показываем, как эти проблемы решаются: вместе тент натянем, там посидим, чаю попьем, снежный домик построим, там посидим… То есть всё сама жизнь подсказывает.
Еще один момент: зачастую родители стараются предстать такими авторитетами, якобы они все знают. А мы можем признаться, что не знаем и сейчас будем вместе придумывать. У ребенка появляется и уважение, и пример: оказывается, можно и не знать, но вместе научиться.
Длительные прогулки на улице не обходятся без ситуаций, требующих немедленного реагирования. Видя, как воспитатели справляются, дети учатся не опускать руки, а искать выход. Например, мы гуляем, ребенок промочил ноги. Что делать? Казалось бы, надо вернуться, все остальные дети должны страдать из-за этого ребенка… Ну, маленький он, не может… Решаем вместе с детьми.
Может, кто-то взял запасные носки, может, у кого-то обувь есть? Сейчас мы поможем этому ребенку переодеться и гулять с нами. Бывает, что нет ни у кого, надо что-то придумывать. Можно в конце концов взять футболку (со взрослого), сделать портянки, сверху надеть полиэтиленовые пакеты и пойти дальше. И это очень здорово: ребенок видит, что нет ничего невозможного, все решается! Особенно когда нас много, вообще все можно решить.
Дети в «Усатом няне» меняются на глазах, учатся преодолевать сложности, находить свое место в коллективе, прислушиваться к себе и другим. Воспитатели не спешат все заслуги приписывать себе, но результатам рады.
Иван Писарев, воспитатель группы:
– Дети растут, какие-то изменения происходят с возрастом (они естественные), и непросто отделить то, что произошло благодаря занятиям, от того, что произошло благодаря времени. Вполне возможно, что эти изменения произошли бы и без нас.
Но мы видим, даже когда сравниваем с новыми детьми, приходящими к нам, что наши «ветераны», старожилы более гибко относятся к трудностям: где-то упал, где-то на горку нужно забраться, где-то игра, в которой нужно подстроиться, понять правила, не обижаться, если игра предполагает физический контакт, если проигрываешь.
И эти изменения наши дети как-то легче и проще обходят: куча мала – значит, куча мала, если догонялки и упал, даже если уронили, – ничего страшного, встал, дальше побежал. Находят решения своих возникающих задач: где-то надо водички налить, где-то штаны переодеть…
Ко всему, что возникает в жизни, они подходят более самостоятельно, не пугаются трудностей, относятся к ним не так жестко, мягче. И это – одна из целей нашей работы.
Неужели таких результатов нельзя достичь в семье? Почему нам, современным родителям, не удается то, что удается воспитателям «Усатого няня»? Как вышло, что мы перестали играть с детьми и стараемся отдать их на откуп аниматорам?
Ф. Тарабукин:
– Проблема в том, что некоторым находиться с детьми – как отбывание наказания: взрослому скучно, сложно, трудно… Они не знают, чем ребенка развлечь. Здесь есть несколько аспектов.
Первое – это неправильная иерархия (кто для кого?) Ребенок главный, и я должен его развлекать? Нет, неправильно. Главный я, мне должно быть радостно, хорошо, я в дееспособном состоянии и творю, сам обустраиваю жизненное пространство вокруг себя. А ребенок на это смотрит и хочет тоже так же научиться, к этому присоединиться.
И тут у нас с ним получается игра: он хочет стать таким, как я. Я его не обслуживаю, просто приглашаю: дверь открыта. Но мне некогда его обслуживать: если буду обслуживать, я свое дело не буду делать.
Когда иерархия выстроена, я получаю радость от того, что существую, могу творить в этом мире, тогда и получается игра. И ребенок ко мне приходит, мы с ним играем. То есть первое – своя правильная позиция по отношению к ребенку: не мы для него, а он для того, чтобы встать на наше место.
Когда я выхожу играть и занимаюсь какой-то деятельностью, в первую очередь, конечно, мне интересно. Сейчас происходит стройка крепости, и там двое взрослых мужчин строят с детьми крепость. В первую очередь им интересно строить: они сами строят, а дети тоже в этом участвуют.
И это во всем так: если мне неинтересно это делать, лучше не делать, дождаться того момента, когда мне станет интересно, потому что ребенок чувствует: «лишь бы ты отвязался».
Ребенок все это считывает и думает: а зачем мне такая взрослая жизнь, когда все в тягость, все не хочется? «Мне надо взрослеть? Нет, не надо. Лучше я буду таким вот маленьким, и вы будете меня обслуживать, а я буду радоваться. Зачем мне взрослеть, если взрослая жизнь такая тяжелая, скучная и неинтересная?»
Когда я играю, мне самому это надо, я играю для себя. Если я поиграю не для ребенка, а для себя, у меня силы прибывают, у меня радостное настроения, я потом пошел и делаю дела легко и радостно, а если я думаю, как бы его развлечь, – все, я устал, больше ничего не хочу.
Такая проблема есть, но она легко решается, когда мы переключаем внимание с ребенка на свое собственное занятие. Я его не отвергаю, просто ставлю условие, что я главный.
В выборе игр нужно быть внимательным. Если речь идет о дошкольниках, лучше предпочесть те, где надо бегать, прыгать, кувыркаться, и сделать так, чтобы задачи перед ребенком ставились выполнимые, но не слишком простые, тогда скучно не станет.
Процесс идет поступательно.
У ребенка не получается – сделаем задачу для него достижимой, но с небольшой трудностью, не просто: легко – это неинтересно. Когда есть некоторая трудность, но задача для ребенка в принципе достижима (тут мы, как взрослые, должны понять, что для ребенка в данный момент это будет именно таким), тогда сохраняется интерес.
А если интерес есть, мы можем управлять развитием как социальных (психологических), так и физических качеств ребенка. Он достиг, мы порадовались вместе с ним. И он радуется: он сделал, и у него радость. Мы отметили его, похвалили. Если мы оставляем это так же и дальше, ему становится скучно: надоело все, неинтересно.
Если мы начинаем двигать границу преодоления, он двигается, играет радостно. Так придумывается любая игра.
Взять игру «Непослушная ватрушка», которую мы придумали. Нужна «ватрушка», папа (лучше папа, но можно и маму). Я веду «ватрушку», задача ребенка – догнать «ватрушку» и на нее запрыгнуть. Если ребенок маленький, для него это нормальная задача: «ватрушка» идет, меняет направление, а он на нее залезает. Залез? Молодец! Здорово! Еще раз. Залез еще раз и едет. Красота! Покатали его, он любит покататься. А потом вроде бы конец игры: все, игра закончена.
Что можно делать дальше? Дальше мы хотим, чтобы ребенок стал, с одной стороны, еще ловчее, а с другой стороны, мог легко относиться к некоторым трудностям. «Ватрушка» начинает быть непослушной, начинает более активно двигаться: она его и сбрасывает, и сваливает. Теперь задача ребенка – не только догнать, но еще и удержаться на «ватрушке». Вот он научился удерживаться.
Зная главные принципы подвижных игр (нарастающая сложность, максимальная тактильность, соперничество и сотрудничество), дальше можно придумывать правила прямо на ходу.
Мы опираемся на традиционные игры и используем их принципы. Ничего супернового невозможно придумать, просто мы используем принципы традиционной культуры и современные предметы, которые нам попадаются.
В традиционной культуре есть двухчастные игры: все хорошо, весело, можно баловаться, прыгать, скакать.
И потом другая фаза – что-то происходит и нужно сделать какое-то преодоление, быстро сориентироваться в изменившейся ситуации (как и в жизни бывает) и себя «спасти», грубо говоря.
Это первый уровень. А второй – помочь кому-то спастись: спастись не за счет кого-то другого, а вместе с ним.
И вот игра с «ватрушкой», которую мы назвали «Пингвины и льдины». «Ватрушки» у нас – льдины, дети – пингвины, которые бегают по снегу, когда все хорошо («плавают в океане»). По команде «Плывут акулы» они должны забраться на «ватрушки». А акулы – это любой взрослый, который всех, кто не успел забраться на «ватрушку», хватает, щекочет, в общем, создает условия, из которых ребенку надо вырваться.
Как ни странно, одни из самых любимых детьми игр – это те, где им можно, как говорят в «Усатом няне», намять бока; другими словами, игры с тактильным взаимодействием.
У нас есть игра «Жернова» (или «Масляный пресс»). Двумя «ватрушками» мы сдавливаем детей, а они просто пролезают.
Если обратить внимание, то им пролезть-то особо и не хочется – им хочется, чтобы их мяли «ватрушками». Таких игр очень много, они очень актуальны сегодня. Это телесный контакт. Говорят, блоки телесно-психологические… Это все есть. «Массажист, тра-та-та, нужно пройти коррекцию…»
А вот в такой «безумной» игре (как бы не имеющей смысла) решаются многие вопросы именно по раскрепощению тела. Ребенка размяли, он сам рад. Даже когда ставишь задачу (нужно пройти сквозь жернова и оказаться на другой стороне), он вроде бы вначале задачу выполняет, а потом обращаешь внимание, что он никуда не идет.
Он просто там сопротивляется, но дальше никуда не идет; ему так хорошо, что его мнут. И он там остается, не уходит оттуда, пока полностью не получит все, что ему надо получить. Придумывая коллективные игры, нужно выбирать такие, что учат взаимодействию.
В «Усатом няне» для этого играют в «Царя ватрушки». Принцип такой же, как у «Царя горы»: стать «царем ватрушки», удержаться на ней. Мы сами любим играть в эту игру вместе с детьми – такая возня: и нам, и им радостно повозиться. Задача: встать на коленки и сказать: «Я – царь горы («ватрушки»)». В этот момент тебя должны спихнуть другие и сами встать.
Кроме того, что это веселая возня, много воспитательных моментов. Можно обратить внимание, кто как толкает: кто толкает сначала жестоко, кто не может, только стонет. Когда играешь, играешь, играешь, возня приобретает уже такую добрую форму, что просто всем радостно. Сначала, когда мы только начинаем (например, дети незнакомые), бывают и слезы, что просто толкнули, обидели. А может, кто-то, наоборот, сильно толкает; действительно, бывает такая жестокость, и это еще и из-за того, что нам запрещают толкаться.
«А может, я не жестокий, но я не знаю, сколько у меня силы. Я толкну – и он улетит или не улетит? Я не соизмеряю свое воздействие с результатом, который будет». В таких играх есть возможность это почувствовать, пропустить через себя: потолкаться, и все понятно. Тогда я уже могу быть аккуратным, чутким.
Хорошо бы помнить, что воспитание ребенка – это еще и воспитание самих себя. Можно сказать, что мы растем и развиваемся вместе.
Процесс воспитания очень важен с точки зрения того, чтобы дети встали на наше место. Но с точки зрения развития он и нам дает колоссальные возможности понять этот мир и самому стать более чутким, тонким: воспитание ребенка – это действительно мастерство.
Мы сами учимся каждый раз, выходя на прогулку; бывает, ты запланировал что-то, но все идет не так. Значит, надо измениться, опять проявить творчество. Мы должны творить, не быть жесткими в рамках каких-то своих концепций, оглядываться по сторонам. И когда мы чуткие (то есть у нас есть вертикальный стержень – позиция в жизни, но есть и чуткость, внимательность к происходящему), мы сможем творить легко, что-то хорошо делать.
Говорят, воспитание – это сложно. С одной стороны, так и есть, но с другой – все рецепты на виду. Если ребенком занимаются и мама, и папа, если иерархия выстроена верно и родители не обслуживают ребенка, а стараются постепенно ввести его во взрослую жизнь, значит, будет результат. Лишь бы каждое действие «сдабривалось» любовью.
Записала Людмила Ульянова
Комментировать