Многие родители боятся, что дети потеряют веру в трудном «переходном» возрасте или под влиянием неверующего окружения – не только светской школы, друзей «с улицы», но даже невоцерковленных родственников. Эти страхи заставляют родителей загонять подростков в строгие рамки, тем самым увеличивая напряжение.
Как этого избежать и как сохранить христианские традиции в семье рассказывает – на примере своей семьи, многодетной в нескольких поколениях – священник Феодор Котрелев, клирик храма Покрова Пресвятой Богородицы в Красном селе.
Без приглашения
– Какие традиции в вашей семье самые главные?
– Это праздники церковного года, прежде всего, Пасха и Рождество, а также именины моей мамы, которая названа в честь мученицы Татианы. Поскольку день святой Татианы у нас всегда, последние 200 лет, праздник всенародно популярный, то традиционно в этот день к моим родителям приходит очень много людей, в этом году было 77 человек. И примерно также было всю жизнь, сколько я себя помню. Это день открытых дверей, можно сказать, хотя она никогда никого не приглашает. У моих родителей существует такое убеждение, что «на именины не приглашают». С самого моего детства мы в этой толпе путались у взрослых под ногами.
– Ежегодно в день именин к родителям приходили не родственники, а именно друзья?
– Пожалуй, родственники и не бывали никогда в этот день. В последние годы молодое поколение, мое поколение, я, в частности, приезжаю в этот день, но в моем детстве родных не было на этом празднике, только друзья. Причем самого разного социального характера: от богемных художников до совершеннейших алкоголиков-филологов. Бывали самые разнообразные сцены во время этого «загула», и всякие безобразия, но все это очень весело, исключительно в традиции дореволюционной России, когда студенты отмечали этот день уличными погромами в хорошем смысле этого слова.
– Разве погром может быть «хорошим»?
– Например, полицейского околоточного Ваньку посадить куда-то на столб Летнего сада, чтобы он там сидел, стащить с него фуражку. Примерно в этом же духе отмечаются до сих пор именины моей мамы.
– Как проходит «обычный» день ангела в вашей семье?
– Более камерно. Про именины мамы я сказал – это особый случай. А остальные традиционно празднуются. Например, день ангела моего деда, Всеволода. Он не просто праздновался, а в этот день нужно было поехать в храм святителя Николая в Хамовниках на всенощную накануне. А желательно еще и на литургию в самый день, что реже бывало. Дело в том, что в храме этом висят иконы из церкви Знамение в Зубове, на Зубовском бульваре, на Садовом кольце, во дворе которой жили моя прабабка и прадед. Их дом находился внутри церковной ограды. И отчасти, когда церковь сломали (с 1935 года, по-моему, года там телефонная станция), многие церковные вещи попали к ним в дом, а большие иконы перенесли в храм в Хамовники, который не закрывался. И к этим, ставшим уже семейными, святыням, к этим иконам, крестам, всегда в день именин моего деда, который приходится на праздник «Знамения», мы собираемся. Эта традиция сохранялась еще долгие годы после смерти деда, только в последние годы, разве что мой отец 10 декабря приходит в Хамовники. Еще в мою студенческую молодость я каждый раз 9-го вечером приходил на всенощную туда. Там встречались дальние родственники.
Довольно широко отмечали праздник вмчц. Екатерины, поскольку другая прабабка, курская, была Екатериной и сестра у меня Екатерина. Получалось, что две Екатерины – из самого старшего поколения и из младшего – праздновали день Ангела, и это особо отмечалось, можно сказать, общесемейно.
Из других дней – Никола вешний, именины отца, 22 мая по новому стилю. В меньшей степени, более камерно, но отмечался. Остальные дни ангела – по отдельным семьям, по отдельным домам, ничего особенного. Подарки обязательно дарят у нас на день Ангела.
У меня день Ангела и день рождения – дни, друг за другом следующие. Мои родители утверждают, что когда я был маленький, они основные подарки дарили 2-го марта, а первого – второстепенные. Я этого сам не помню, все наслаивается в эти два дня, они в один превращаются.
– Получается, что очень часто в эти дни уже Великий пост… Это не отменяло ваш праздник? Не ограничивало его?
Ну и что, что пост? Праздник выше поста.
Старинные люди
-А как вы Пасху празднуете?
– Еще в семье моего дедушки был принят ночной пасхальный обед, точнее ужин даже или завтрак, не знаю – трапеза. Именно не в узком кругу семьи, а довольно много людей садятся за стол сразу после ночной пасхальной службы. Мои родители, когда я был маленький, в церковь ходили не в ту, в которую дед, потому что жили в разных районах, но после ночной службы отец садился в такси – в какой-то момент уже и с нами – и ехал туда, где жили бабушка и дедушка.
Надо сказать, что родственники приходят на пасхальный обед в дневное обеденное время в самый день Пасхи. А в ночь пасхальную к нам приходило довольно большое количество прихожан нашей церкви. Это храм Ильи пророка в Обыденском переулке, в то время настоятелями там были весьма почтенные старцы – отец Александр Егоров, отец Николай Тихомиров, еще более известный отец Владимир Смирнов. В моем детстве духовенства никогда за столом не было. У родителей моих было много друзей-священников, но не из «обыденского» прихода.
Ночью бывали разные прихожане. Рассказываю реалии 30-40-летней давности: стол накрывался с учетом нашей семьи человек на 18-20. Мы возвращались после службы пешком (жили на Арбате) и садились за стол с прихожанами.
Бывало также, что потом на светлой седмице родители приглашали «вторую очередь», следующий круг контактов приходских, несколько раз приглашали свечниц-бабок, каких-то старых алтарников, опять-таки полуалкоголического содержания.
– С какой целью такие странные люди были у вас дома?
– Это были 70-е годы, и люди, которые в то время были стариками, были совершенными носителями дореволюционного времени. С такой этнографической целью, ну и из личных симпатий, безусловно. Это тоже было интересно, когда приходили такие старинные люди. Был такой Андрей Панаев, из бывших совершеннейший, такой человек-гора, он читал Апостол и молитвы перед причастием обычно в Обыденском храме. Такой грузный человек, сильно уважавший дары Бахуса. Из дворян. Один раз он сидел у папы, задумчиво ковырял холодец и ни с того ни с сего говорит: «Николай Всеволодович, скажите, пожалуйста, вот вы можете выпить стакан водки залпом?» Папа мой честно признался, что полстакана при большой необходимости он бы и выпил залпом, а стакан точно нет. Тогда Андрей вздохнул, и как-то это было очень так весомо, как и все у этих людей. Обыденский храм, как, думаю, и все незакрывавшиеся храмы центра Москвы, был наполнен старорежимными людьми, с которыми папа мой, будучи историком и историком литературы, всегда с большим интересом поддерживал какие-то контакты.
Пасха – центральное событие года в нашей семье, сейчас этим никого не удивишь, а я и не собираюсь удивлять, просто рассказываю. Утром мы ехали на кладбище, по старой московской традиции, которая нынче повсюду считается неверной или ошибкой, навязанной «советами». По уставу якобы посещать кладбище надо в день Радоницы, то есть не на Светлой даже и не в самый день Пасхи, а во вторник второй недели после Пасхи.
Однако, в стихотворении Ходасевича, то ли «Восемнадцатый год», то ли «В тяжелые дни», где описываются послереволюционные дни в Москве, есть такие слова про то, как в день Пасхи москвич благочестивый идет на кладбище скушать красное яичко на могиле брата или кума – это я своими словами пересказываю, у Ходасевича все очень красиво. Соответственно, традиция посещать кладбище в день Пасхи была. И ее до последнего десятилетия придерживались и мои родственники: утром, проснувшись, ехали на Ваганьковское кладбище, где у нас родня…
Многоступенчатое празднование
…После посещения кладбища мы всей большой семьей (семьи братьев, дядей, тетей – клан, что называется, а сейчас это около 60 человек, да и тогда примерно столько же было) собирались и отправлялись на трамвае на малую Бронную, где жила моя прабабка, Мария Владимировна Котрелева, урожденная Зыкова, из владимирских купцов. У нее была невероятно маленькая однокомнатная квартира в приличном партийном доме 70-х годов желтого кирпича – разными судьбами она там оказалась. И туда набивался весь клан. Дети стояли, естественно, во втором ряду, «гуляли», а за столом сидели старики и деды, отцы молодые тоже кто стоял, кто сидел. Вот все за пасхальным столом собирались, причем все, вплоть до своей смерти в 99 лет, прабабка готовила сама. Она тоже была из таких железных теток дореволюционных, и поднимала всю готовку, пироги, куличи, пасхи, все делала сама, да и сама ходила в церковь до самой смерти. И после этого уже под вечер был обед у моих родителей. Туда приходили и мои друзья и отчасти родственники – человек 25, не более.
Вот таким образом многоступенчато отмечалась Пасха с самого моего детства и вплоть до смерти прабабушки. Когда она умерла, все сместилось в дом моих родителей. А какие-то части семьи – в дома братьев моего отца, что не является семейным расколом, хотя отчасти в праздновании Пасхи такая дезинтеграция произошла.
– Пасху празднуют все родственники?
– Да, празднуют все. Традиционно, лет 25 назад, наверное, после смерти прабабушки, которая перестала всех нас соединять, решили двоюродные и родные братья моего отца, что раз в год надо собраться где-то, но всем вместе. Каждый год мы выбираем одну из наших семей, которая принимает, собирает всех остальных. У себя дома или – в последнее время мы не умещаемся ни у кого дома – приходится арендовать какие-то рестораны, что нас всех печалит, потому что это не душевно. Когда-то нам казалось, что мясо по-французски под сыром – это очень вкусно. А теперь давно все поняли, что общепит, каким бы французским он ни был, это все ерунда. Гораздо уютнее и приятнее дома собираться, но просто нет таких квартир, где можно было бы легко 60 человек посадить за стол, это не Татьянин день, где можно и постоять, и фуршетом. Семейное торжество предполагает «чинно посидеть».
– Вы говорите, человек 60, но одна ваша семья, это уже 10 человек…
– Да, на самом деле, наверное, нас всех вместе уже гораздо больше. Просто мы, как все большие семьи, нам трудно всем собраться. Часть людей всегда находится заграницей, сестра моя с семьей живет в Америке, и в тот сезон, когда мы обычно собираемся – это осень, – она никогда не бывает в России, приезжает на лето или на Рождество. Кто-то заболел, кто-то не смог, кто-то в командировке – всех собрать трудно. Поэтому примерно собирается 60 человек, а фактически нас больше: от прабабушки начиная много веточек, идет, состоящих из моих дядек, их семей и так далее.
Что характерно, во время такого общесемейного торжественного сбора, мой дядя встал и объявил, что сейчас он вручит мне как священнику настоящую семейную реликвию. И он передал мне святыню, которая, скорее всего, имеет отношение к Знаменскому храму, это крест-мощевик с мощами 13 святых, среди которых такие великие, как Иоанн Милостивый, преп. Ануфрий, вмчц. Варвара, афонский святой. Некоторые имена трудно разобрать по очень лаконичной гравировке. Наверное, не без основания в семье считается, что раз я стал священником, то мне это все по праву принадлежит.
Долой детоцентризм
– То есть традиция именно в самом факте сбора – это уже действо. А там, как соберемся, что дети будут делать – это уже не столь важно? Это мероприятие именно вокруг и для старшего поколения, а молодежь, дети сами себя развлекают?
– В моей собственной семье на Рождество, например, мы устраиваем детскую елку уже с моими друзьями, тоже уже нигде не умещаемся, поэтому арендуем помещение. Но это отдельный жанр, назвать это семейной традицией еще рано. Это молодая традиция, если моей старшей дочке 18 лет, значит, этой традиции лет 16 примерно.
Пасхальные трапезы сменяют друг друга бесконечной чередой. Потом еще всю светлую седмицу принимаем гостей, реже ходим в гости, но даже в моем детстве родители чаще принимали.
– А детям нравится вот это все? Не скучно за столом сидеть?
– Детей всегда было много. И в моем детстве – всякие двоюродные, троюродные братья, у нас своя компания и мы веселимся, пока взрослые сидят и едят свои колбасы с куличами и пасхами. Детям что надо? 10 минут за столом посидеть, попробовать все, что полтора месяца не ели. А за ночь так наешься, что у бабушки уже только пирог поешь немного.
У нас нет культа детей, детоцентризма тоже никогда не было. Специально для детей ничего такого не готовили.
– Правильно я понимаю, что дети, которые собираются со своими двоюродными, троюродными и четвероюродными братьями и сестрами на Пасху, еще через полгода видят друг друга на семейном сборе?
– Это зависит от внутрисемейных связей, которые бывают разной степени. Есть семьи, более близкие нам. Сейчас уже можно сказать, что часть большой семьи, клана, являются моими прихожанами. Соответственно с ними мы видимся в среднем раз в неделю, и дети видятся. С частью мы просто дружим, далеко не со всеми, кстати, а с кем-то раз в полгода на общих сборах. Также было и в моем детстве – с кем-то из троюродных братьев я виделся регулярно…
– Тоже в храме?
– Нет, мы все в разные храмы ходили, а некоторые вообще не ходили. Нельзя сказать, что вся наша большая семья одинаково религиозна. Главные праздники все всегда праздновали. Но если мои родители, деды, были постоянными прихожанами храма, то семья моих дядей могла раз в год ходить.
– Но таких родственников, даже самых дальних, кто вообще не ходит в храм, в большой семье нет?
– Нет. Сейчас нет. Хотя допускаю, что кто-то из родственников в 70-е годы и не ходил.
Учитывать наличие друг друга
– Что бы вы хотели, чтобы ваши дети в своих семьях сохранили из ваших не только описанных уже традиций, но и шире из того, что есть в вашей семье, в семье бабушек и дедушек?
– Лучше – в отличие от нашего поколения. Наше поколение моей большой семьи довольно разобщено.
– Это у вас-то разобщено, при ежегодных сборах???
– Видимо, в других семьях бывает и более разобщено. Но с некоторыми из моих двоюродных и троюродных братьев и сестер мы живем как-то, не постоянно учитывая наличие друг друга, без чувства локтя. Кажется, это нормально и естественно, потому что семья слишком большая, чтобы быть совсем монолитом. Разные социальные подгруппы, интересы, жизненные принципы. Хотелось бы в моих детях воспитать большее чувство родственного локтя, получится ли это или нет, не знаю, и вообще, возможно ли это. Но хотелось бы это культивировать.
Поколению моего отца это удалось. Идея ежегодных собраний принадлежит им. Надеюсь, что нам удастся ее продолжить. Пока еще никто из этого поколения не умер, но после недавней смерти моей бабки, они уже остались старшими в нашей семье. Посмотрим, что будет, когда мы останемся старшими, каким вообще будут семейные традиции?
– Каким образом вы пытаетесь культивировать «чувство локтя»?
– Во-первых, регулярность и обязательность. Есть один день в году, когда собираться обязательно. Хотя форс-мажор возможен. Скажем, в этом году – но я предупреждал всех, что мы не сможем, -организовали общий сбор на даче у одного из дядек в субботу. Если бы в Москве, то может, после всенощной мы и могли бы приехать присоединиться, а за 60 километров ехать поздно вечером – вряд ли. Я сразу предупредил, что может так случится, что я не смогу. И так оно и получилось: кто-то в храме заболел, кто-то уехал, мало было священников, и я не мог оставить службу.
Для того, чтобы дети продолжали, им должно быть хорошо на таких праздниках.
– А что нужно, чтобы детям было хорошо?
– На самом деле, немного. Надо их там не гонять, не заставлять вставать на стул и читать стихи, а предоставлять свободу и возможность общаться друг с другом. Ну и все. Если на них не орать, то они будут любить это.
Общесемейная подготовка
– Как дети участвуют в подготовке к праздникам, сборам?
– К Пасхе – обязательно участвуют. Это общесемейное дело. Если возвращаться в мое детство, то у нас было принято, что дети помогают куличи месить, особенно когда стали постарше подростки, то долгие годы только я месил куличи в нашей семье. Потому что это физически тяжело: десятилитровая емкость с тестом, тем более с куличным тестом, которое очень крутое, ее вымесить хорошо трудно. А если не очень хорошо вымесить, то куличи будут невкусные. Надо вымешивать долго и мощно. Теперь мой сын этим занимается.
– С какого возраста?
– А когда силы появляются. Скажем, мои средние дети, 12-13 летние, им еще это не поручишь. Нужно 15 лет. Другие протирают творог для пасхи через сито – это тоже занятие нудное и долгое. А если его не протереть, то тоже будет пасха невкусная. А в моем детстве еще и творога не было толком. Точнее, мы жили совсем не богато, скорее бедно, и на центральный рынок на Цветной бульвар за творогом не ездили. А в магазине творога не было, а если и был, то в таких мягких колбасах, совершенно невозможный для пасхи, кислый и неинтересный. Поэтому когда я был мал, то мы покупали, (и это была моя задача) гигантское количество пакетов молока, из которого мама делала домашний творог, из которого уже делали пасху.
Еще одно общесемейное дело – красить яйца. У нас мама художник, поэтому луковой шелухой мы никак не могли ограничиться. Это замечательный, но не достойный истинного художника цвет. Первую половину дня Великой субботы мы этому традиционно посвящали. Мама доставала всегда специальный художественный ящик с темперными красками: в моем детстве считалось, что только так можно красить яйца.
Пасха – это момент усилия общесемейного во всех отношениях. Надо же было еще за свечами сходить вовремя перед пасхальной ночью. Сейчас это удивительно, но как вспомнишь, когда я был маленьким, не было ни малейшей надежды, что когда придешь ночью в храм, у тебя будет возможность подойти к свечному ящику и купить свечи. Потому что была опасность, что вообще не попадешь в храм из-за милиции и загородок, которые вокруг храма выставлялись, была такая толпа, что было совершенно невозможно чего-либо купить. Хотя и раз в год на пасху на улицу выставляли специальный киоск в Обыденской церкви. Но все это было очень ненадежно и сомнительно. За свечами надо было сходить заранее обязательно.
– А вечерняя молитва – обязательно совместная?
– У нас никогда никого не напрягают «по церковной части»: ни в семье моих родителей, дедов. Традиция нашего православия не прерывалась, но никогда не носила чрезмерных форм. У нас все было и остается достаточно спокойно: если дети не хотят идти в церковь, мы их не заставляем. В том числе и в воскресенье.
В семье моих родителей была вечерняя молитва и это есть у нас тоже. Правило короткое, детское, собираемся все вместе: «Царю Небесный», «Отче наш», «Богородице Дево» и Ангелу-Харнителю – 4 молитвы. А если кто-то болеет, еще молитва о болящих добавляется и по-необходимости молитва о путешествующих. Все поется. Правило из нескольких молитв от 4 до 6 минут.
С утренней молитвой более проблемно, поскольку все в разное время уходят: я в 6, дети в полвосьмого, жена с малышами вообще встает, когда хочет. Также было и в семье моих родителей: вечерняя молитва и благословение детей на ночь. По-моему, до окончания школы я подходил к родителям благословляться перед сном. Помню, как я был уже совсем большим и подходил. Этого, к сожалению, не привелось в моей семье, что, конечно, безобразие, потому что хорошая штука.
Пожалуй, в семье, где я рос, традиционным было посещение службы в свой день Ангела и одной Преждеосвященной литургии постом. Кажется, у моих родителей было убеждение, то перед Пасхой надо детям дать отдохнуть, поэтому литургии Великой субботы в детстве моем не было, поэтому на эту прекраснейшую и редчайшую литургию мы в детстве не ходили, по-моему.
– Но разве можно совместить полдня подготовки к Пасхе и эту службу?
– Сейчас совмещается. В моей семье это получается. Утром мы все идем на литургию, потом освещаем куличи, приезжаем домой, красим яйца, и дети ложатся спать до вечера.
– Все дети всегда ходят на ночную службу?
– Да, всегда. Когда я рос, нас брали на ночную службу с 7 лет. Но это связано с тем, что было страшно тесно. Сейчас невозможно представить себе, какая была теснота. И много милиции. До сих пор, надо сказать, каждый раз, когда я иду на пасху, у меня возникает это детское чувство: а вдруг не пустят? Хотя я уже давно священнослужитель, и давным-давно открыли все церкви.
Когда в 8 лет я под Пасху заболел и не смог пойти не только на ночную службу, но и потом поехать к бабушке, это было для меня незабываемым горем. За все мои 43 года.
Комментировать