Толкования на Апостола Павла послание к Титу 3:3

Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга

Ибо были некогда и мы такими же, как и они, - и в тех пороках, каким предаются они теперь, вращались и мы, - и те деяния, какие нам не желательно видеть у них, совершали и мы. Неразумны были мы, как и они; и непокорны мы были подобно им; заблуждающимися были мы, как и они; рабствующими различным похотям подобно им; в ненависти и злобе, в коих пребывают они, вращались и мы; также ненавистны Богу мы были и друг друга преследовали ненавистью подобно тому, как и они.

Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга

Таким образом, со всеми такого рода людьми мы должны вести себя кротко. Бывший прежде таким и изменившийся не должен укорять подобных людей, но молиться и благодарить Дарующего ему и им освобождение от прежних зол. Никто не должен хвалиться, поскольку все согрешили (Рим 3:23). Итак, когда ты, будучи сам исправлен, хочешь порицать кого-нибудь, то вспомни о своей прежней жизни и неизвестности будущего и удержи свое негодование.

Грабитель не тот только, кто разломает стену и похитит что-либо из дома, но и тот, кто нарушит справедливость и отнимет что-либо у ближнего. Итак, не будем судьями чужих дел, забывая о своих собственных; не станем заниматься исследованием пороков, когда есть случай к человеколюбию; но, помыслив о том, чем и мы были некогда, будем впредь кроткими и человеколюбивыми.

Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий

В Послании к Коринфянам устрашает будущим, чтобы не осуждали, говоря: кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть (1Кор. 10:12). Здесь же вразумляет прошедшим, говоря: не будем укорять других, так как и сами мы некогда более грешили. Что говорил разбойник другому разбойнику: и мы осуждены на то же (ср. Лк. 23:40). Когда же мы были несмысленны? До Христа. Разве не бессмысленно было служить таким богам? А приносить людей в жертву - разве это не величайшее заблуждение? Но мы служили еще различным страстям и удовольствиям. Здесь разумел мужеложество, брак с матерью или сестрой и прочие бесстыдства; ибо различно забавляется нами диавол.

Жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга

Жили в злобе и зависти, то есть всегда проводя время в злопамятстве и зависти и живя такой жизнью; поэтому мы и были достойны ненависти, так как ненавидели друг друга. Справедливо: от зависти происходит и ненависть.

Внушение, что затем и благодать Святаго Духа, чтобы претворять нас из недобрых в добрых (Ст. 3, 3 – 7)

Бехом бо иногда и мы несмысленни, и непокориви, и прельщены, работающе похотем и сластем различным, в злобе и зависти живуще, мерзцы суще, и ненавидяще друг друга

Бехом бо. Чрез это бо — речь сия связуется прямо с предыдущею, что не следует ни единого хулити. Почему? Потому что нам не следует уже быть такими. Были и мы таковы же; но теперь стали инаковы, по благодати Спаса нашего, обновившего нас и из худых сделавшего хорошими. Так святой Златоуст: «никого не порицай, ибо и ты был таким же. Бывший прежде таким же и изменившийся не должен укорять таких людей, но молиться и благодарить Дарующего ему и Готового дать им освобождение от прежних грехов. Никто не должен хвалиться: ибо все согрешили. Итак, когда ты, будучи сам исправен, хочешь порицать кого-либо, то вспомни о своей прежней жизни и неизвестности будущего и удержи свое негодование. Если бы ты с самого детства жил добродетельно, и тогда ты имел бы много грехов; а если не имеешь их, как ты думаешь, то знай, что это зависит не от твоей силы, но от благодати Божией; ибо если бы Он не призвал (к вере) твоих предков, то и ты был бы неверным». — Так блаженный Феодорит: «приведем себе на память прежнее наше поведение, представим в уме, сколько в нас было худых качеств; и, когда таковыми были, Бог всяческих сподобил нас спасения. Посему и мы будем переносить злонравие пребывающих еще в заблуждении».

Но можно, отвлекши мысль от связи с предыдущим, видеть и в сем отделении (стихи 3 — 7), как и во встреченном уже нами выше (см.: 2, 11 — 14), указание на побуждение, почему особенно христиане должны быть чужды всякого порока и украшены всеми добродетелями. Потому что были нехороши, а теперь ограждены благодатию Духа в купели к новой святой жизни, чтоб, став праведными, сподобиться наследия жизни вечной, блаженной. Отличие настоящего отделения от встреченного выше то, что там говорится о призвании к святой жизни, а здесь о новом для сей жизни рождении и о снабжении нас достаточными к тому силами. На тех, кои возрождены и снабжены силами к святой жизни, лежит неотложный долг быть святыми. И если они не окажутся такими, то с таким неразумием ничто сравниться не может. Так отчасти Амвросиаст: «Апостол поминает, что сии блага, которых не имеет неверие, даны христианам; чтоб, сияя всякою правдою, они давали всем разуметь, что суть чтители истинного Бога. Ибо когда они, быв некогда несмысленными, являются ныне во всем благосмысленными, то чрез это в них прославляется Бог».

Бехом бо иногда и мы. — Иногда — прежде уверования и освящения благодатию Божиею. — И мы. Апостол очевидно разумеет критян; но и себя причислил к ним, чтобы смягчить речь. У нас в ходячей речи соответствует этому фраза: и мы с вами. Блаженный Феодорит так объясняет это — и мы: «Божественный Апостол и себя включил в то же число, не как подлежащего всем этим обвинениям, но как бывшего гонителя; ибо не всем порокам подлежали все, но одни — тем, а другие — другим; однако же все улучили спасение».

Несмысленни, и непокориви, и прельщени. Изображается сими словами, как, когда живут в грехах и страстях, поражены и извращены бывают все силы души. Мысленная сила поражается «несмыслием», теряет здравые понятия о Боге, мире, человеке, о цели настоящей жизни, о цели окружающих нас вещей и значении всего бывающего с нами. Потеряв же такие понятия, она теряет силу управлять жизнию человека, и он ходит как во мраке, впадая от неразумия в неразумие. Так с язычниками и было. «Не бессмысленно ли было служить таким богам (какие были у язычников) и приносить людей в жертву?» (блаженный Феофилакт). А изображения их жизни их же писателями читать нельзя без отвращения. — Деятельная сила заражается непокоривостию, по коей ни Божеских, ни человеческих законов знать не хочет, и никаких уважений не берет в счет, кроме своей воли. Так хочу, и никто мне не указ; а хочет только того, что внушает самость и самоугодие в удовлетворение страстей. Что ни говори, слушать не хочет. Απειθεις — именно таких и представляет, не принимающих никаких резонов. — Чувствующая сила бывает возобладана прелестию, по коей считает хорошим, приятным и красивым то, что по свойству своему дурно, отвратительно и безобразно. Она теряет природный свой вкус.

Или можно полагать, что здесь указывается на поражение высшей духовной стороны человеческого естества: несмыслием — исчезновение помышления о Боге и страха Божия; непокоривостию - невнимание к гласу совести и заглушение его; прельщением — пристрастие к вещам чувственным. Это все всегда и всюду имеет место, когда кто предается самоугодию и страстям, кто бы он ни был, язычник или христианин, ученый или неученый, простой или благородный. Ибо грех, как и яд, не имеет лицеприятия.

Работающе похотем и сластем различным. Когда поражены высшие силы и высшая сторона человеческого естества, тогда место законов, лежащих в них и долженствовавших править деяниями человека, заступают похоти и сласти, и жизнь начинает течь по их требованиям. Высшие силы тогда у них в работе состоят: ум придумывает средства к удовлетворению их и прикрытию такого удовлетворения, которому непригоже быть видиму; воля, как ведомая, ведется вслед их, как осля на обрывочке; и чувство, не раз испытав безвкусие похотных сластей, все влечется к ним, прельщаемо бывая обманчивым чаянием — встретить и вкусить наконец и на этом пути какое-нибудь благо прочное. Тут настоящее рабство внутри человека — тирания греха. — Под похотями разумеются страсти душевные и телесные. Они возбуждают пожелания предметов, коими обычно удовлетворяются. А сласти суть те минутные приятности, какие доставляет удовлетворение страстей. Всякая страсть имеет свою сласть, которою манит к предметам своим; все же сласти сливаются в одной коренной — самоугодии. В сластях — сила страсти. Страсти побеждают всегда обещанием сластей. Грешник сластолюбив; оттого не разгибаясь работает страстям.

Несмыслие, непокоривость, прелыценность, рабство похотям и сластям составляют внутренний строй грешника. Чем он обнаруживается вовне, в делах? Жизнию в злобе и зависти. Эгоизм и самоугодие все к себе стягивает. Как и вне встречаются они с такими же направлениями, то естественно вступают в столкновения. Полагающий им преграду возбуждает неприязнь к себе в разных степенях, на верху которых стоит злоба — желание уничтожить противника подсечением присущих ему сил: когда он богат, — истощением богатства; когда во власти, — подрывом власти и прочее. Это и есть злоба или злодейство. Оно имеет место особенно, когда эгоист горд, силен и характером, и подручными средствами. — Но бывает, что иной возбуждает неприязнь не помехою, а одним тем, что стоит выше и живет богаче и веселее. Из-за него начинает точить зависть, которая сильного тоже ведет ко злодейству, а бессильного самого снедает и истощает. Там, где господствуют страсти, злоба и зависть непрестанно в движении более или менее сильном. И бывает ли кто от них свободен?

Мерзцы суще. Кто неприязнствует к другим в нескрываемой злобе и зависти, тот обратно к себе возбуждает неприязнь: от него начинают отвращаться, или гнушаясь им, или ужас к нему питая. Это и выражает: στυγητοι. Люди злобные и завистливые естественно отвратительны.

И выходит таким образом, что люди, обладаемые страстями, живут ненавидяще друг друга. Потому что каждый один нераздельно хочет обладать благом, к которому с таким же желанием протягивает руку и другой. В природе эгоизма — себя только любить. Он наперед уже ко всем холоден; и лишь только встретит в других противное себе, тотчас претворяет свою холодность в неприязнь. Эгоизм умеряется иногда симпатическими чувствами; но это не погашает его ненависти, а только расширяет: ибо тогда ненавистью он ограждает не себя только, но и все принятое в сферу своего сочувствия; выходит партия на партию.

Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга

Бехом бо иногда и мы несмысленни

Были неправо мыслящими. Эта речь имеет в виду собственно учеников. Но Апостол в ряд с ними поставил и самого (себя) учителя, нисколько не считая это для себя унизительным.

И непокориви

в отношении к Истинно Сущему Богу и ко благу.

И прельщени

Быв введены в заблуждение учением, чуждым благочестию.

Работающе похотем

злым, вредным

И сластем различным

Ибо страсть к удовольствиям проявляется во многих видах и образах.

В злобе и зависти живуще

Злобою он называет здесь собственно лукавство, или коварство и обман.

Мерзцы суще

Но своим безчестным и скверным деяниям будучи ненавистниками в отношении к людям добродетельным.

И ненавидяще друг друга

По причине отсутствия любви. Те, которые были некогда сами таковыми, а затем освободились от всякаго греха благодатию Христовою, теперь не должны злословить и осуждать заблуждающихся, напротив должны милостиво относиться к ним, молиться за них и по возможности оказывать им всякую помощь. Итак, когда в тебе возбудится порыв к злословию и осуждению, то помысли о своей прежней жизни, да и о том, что будущая твоя жизнь тоже неизвестна, и таким образом останавливай свой порыв.